Цепи контроля (СИ)

Глава 13. Лилу

В домашней лаборатории почти ничего не изменилось, за исключением небольшого слоя пыли на полках в дальнем углу. Генри запрещал сюда кому-либо заходить без его ведома, боясь, что мы можем что-то сломать или перепутать. Обычно он приходил к нам в воскресенье, прибирался и готовил сыворотку, но на этот раз у него были дела.

Во мне даже успел вспыхнуть давно забытый страх. Что-то случится с Генри, и я останусь без сыворотки. Только вот, совсем не помню, что именно происходит если ее не сделать вовремя. Да и каждый раз, когда появлялись мысли: «ну вот я узнаю, что бывает, страшно и волнительно», приходил Генри и делал мне этот болезненный укол.

А что если на самом деле ничего страшного не будет? Может нужно просто перетерпеть эту боль и все закончится? Я много об этом думала, даже хотела бы попробовать, но Изабель и Генри об этом слушать не хотели, а Хёну… Когда впервые заговорила об этом, он так разозлился, что мы не говорили неделю. Страшно ошибиться, обидев и сделав больно при этом близким. А еще страшнее оказаться правой, ведь тогда окажется, все эти страдания были зря.

— Лилу, Изабель сказала, ты сегодня какая-то странная, — начал Генри, закатав рукава и начал тщательно мыть руки в стальной раковине.

— Просто, многое навалилось в последнее время, — неуверенно произнесла я, направившись к креслу, что стояло посередине помещения.

Генри сам нарисовал эскиз и заказал это кресло много лет назад, оно чем-то похоже на то, что обычно стояло у стоматологов. Только тут есть бортики и фиксаторы, что держат мое тело, пока я испытываю адскую боль. Когда была маленькая, Генри приходилось связывать меня, чтобы случайно не навредила себе и ему. В четырнадцать стало сложнее, из-за сил, бывало я менялась в процессе укола и очень пугала мужчину.

— Это как-то связанно с формулой… или Хёну? — спросил Генри, на нем уже был его белый халат. Натянув перчатки, он приступил к приготовлению сыворотки. К сожалению, мне помогала только свежеприготовленная сыворотка, максимум двухдневная. Иначе, мое тело становилось ватным и мне было тяжело передвигаться. Хорошо, что у Генри есть возможность многие ингредиенты готовить заранее, иначе приходилось бы очень худо, в первую очередь мне.

— Все сразу, — уклончиво ответила я, рассматривая свои короткие ногти, покрытые прозрачным лаком. Подобные разговоры вошли в привычку, так успокаивались мы оба, да и тут нет посторонних глаз и ушей.

— Ты до сих пор считаешь себя монстром? — с нотками боли в голосе, спросил он. Впервые, когда я рассказала ему об этом, мужчина был очень зол. Генри прям кипел от гнева, но сдержался и попытался объяснить бунтующему подростку, что это не так. Помогло ли это? Нет, тогда мне казалось, что взрослые совсем ничего не понимают.

— Думаешь, так легко объяснить самой себе… что я… нормальная… — у меня вырвался почти истерический смешок, до чего же глупо это говорить.

— Лилу, ты и в самом деле нормальная, просто у тебя есть особенность, — спокойно, как и всегда, сказал мужчина.

Мне совершенно не хотелось наблюдать за его действиями, насмотрелась уже за все эти годы. Да и сколько бы ни просила его научить меня, чтобы я могла сама делать сыворотку и уж тем более вкалывать ее себе, он всегда меня отгонял. Генри боялся, что могу сделать что-то не так и последствия могут быть непоправимыми. По сути он прав, мои руки иногда предательски дрожали в самый важный момент. Да и у меня совершенно нет никаких знаний, и уж тем более способностей, в этой области.

— Не все так просто, как хочется, — тихо прошептала я, ощущая, как грусть снова поглощает меня, то же самое было в комнате Хёну. Черт, не хочу плакать и перед Генри, это совсем не вяжется с моим образом сильной девушки. А такая ли я сильная какой мне хочется быть?

— Лилу, тебе просто нужно прекратить искать всевозможные «но» и причины, чтобы отвернуться от собственных чувств, — строго произнес мужчина, это вызвало у меня новый приступ смеха.

— Поэтому ты до сих пор не признался Изабель? — с усмешкой спросила. Как бы мне ни хотелось его услышать, я всегда начинала защищаться. Все же, мы с Бель родственники и похожи друг на друга в подобные моменты.

— А откуда тебе знать, признался я или нет? — не уступая мне, спросил Генри.

— Ты же шутишь? — улыбка сползла с моего лица. Если он признался в своих чувствах, то я в проигрышном положении, мне больше нечем на него давить или искать оправдания для себя.

— Даже если нет, то я тебе об этом напрямую не скажу, — с усмешкой в голосе, сказал он, все же и его манеру речи я тоже переняла.

— А умно ты это придумал, — хмыкнув, произнесла, стянув с себя кофту. В лаборатории всегда прохладно, здесь отдельный термостат, который регулировал температуру помещения.

— Просто я хочу, чтобы ты перестала себя мучить. Признайся себе хотя бы и позволь эту мысль, — Генри посмотрел на меня, в его правой руке небольшой шприц с уже набранной синеватой жидкостью. — Начни с себя, а потом уже может ты и дойдешь до признания.

— Негоже даме первой признаваться, — с ухмылкой, произнесла я, стараясь сдержать дрожь.

— Это ты в своих романах старого мира прочитала? — хмыкнув, спросил он, в ответ получив кивок, мужчина улыбнулся. Генри взял прямоугольный лоток из нержавеющей стали, положил туда шприц, вату и дезинфицирующие салфетки в упаковке. — Лилу, если ты будешь ждать первого шага от другого, то сожрешь себя изнутри раньше, чем услышишь заветные слова.

Мужчина поставил лоток на столик на колесиках, и подкатил тот ко мне, после он вернулся за стулом и присел рядом со мной.

— Я понимаю, но мне страшно, — тихо прошептала я, откинувшись на спинку кресла, положив кофту на колени.

— Я понимаю, но… Лилу, постарайся не потерять себя из-за этого, — попросил Генри, на что снова кивнула, все мое тело уже приготовилась к новой порции боли. — Перед тем как я вколю тебе сыворотку, хотелось у тебя кое-что узнать. Как ты планируешь расплатиться с дилером, если все-таки найдешь Vivo?

— Я сделаю пару кьюи(3) на разные суммы и если все пройдет удачно, расплачусь ими, — сказала я, посмотрев на Генри, он понимающе кивнул.

3) Кьюи — черная карта, не имеющая номеров или других отличительных знаков. Такие карты были созданы черным рынком, для безопасных и анонимных оплат темных сделок. Кьюи может сделать только специальный человек, их называют посредниками черного рынка, обычно они занимаются также фальшивыми документами и т. п. Человек приходит к посреднику, платит за услугу и также отдает деньги, которые должны оказаться на карте. Чтобы проверить сумму на карте, нужно установить специальное приложение, которое прячется под обычную игрушку с цифрами. Набрав определенный код, открывается нужный интерфейс, после приложив карту к телефону можно увидеть сколько на счету айхи (денег). Если такая карта попадет в руки полиции или еще кому, нельзя будет узнать кто ее владелец и тем более снять отпечатки пальцев. Материал, из которого сделана карта, всегда их смазывает. Снять айхи также можно у посредников, за это им полагается определенный процент, но он составляет совсем немного айхи.

— У тебя есть знакомые, которые могут сделать кьюи? — поинтересовался мужчина, понимаю к чему он ведет. Прошло то время, когда Генри необходимо рисковать ради других, теперь со многим я могу справиться сама.

— Да, у меня есть знакомый, — произнесла я. Он продолжал на меня внимательно смотреть, ожидая, когда назову имя. Только вот помимо Изабель, меня воспитывал и он, поэтому знаю, что никогда нельзя говорить имена своих людей, чтобы не подставить под удар других. Наш мир слишком жесток, особенно когда для него ты всего лишь пешка в игре других.

Генри спустя минуту ожидания кивнул. Его рука потянулась к упаковке салфеток, а моя голова привычно легла на небольшую подушечку, прикрепленную к креслу. Руки и ноги по привычке скользнули в фиксаторы, тело напряглось. Смотря на лампу, что ослепляла меня неприятным белым светом, поморщилась, когда что-то прохладное и мокрое коснулось моей руки.

— Готова? — спросил Генри, так каждый раз, будто бы у меня есть выбор. Выбор может и есть, но увы, я о нем не знала.

— Да, — прошептала, ощущая холод на губах.

Аккуратное прикосновение его теплых рук. Мгновение и в мою кожу уже вошла игла. Неприятные мурашки пошли по телу, я терпела, нельзя двигаться. Синяя жидкость попала в мой организм. Сначала появился приятный холодок, так всегда, затишье перед бурей. Медленно холодок начал превращаться в тепло, а после в жар. Генри приложил к руке салфетку и взял меня за правую ладонь. Знаю, он надеялся, что так мне будет легче, увы…

Вскрикнув от боли, что резко возникла во всем теле, я прикусила нижнюю губу. В мое тело будто бы тыкали миллионы иголок, при этом поджигая меня изнутри. В ушах появился противный звон, свет стал слишком ярким, к горлу подкатила тошнота. Зажмурившись, пыталась взять верх над ощущениями, считая от одного до десяти. Так меня учил Генри, порой это даже помогало, незначительно, но…

Один

Руки начало крутить, казалось кости вертелись внутри меня, желая покинуть это тело…

Два

Горло обожгло желчью, желудок начал бунтовать в попытках выплюнуть ужин. Казалось он сжимался и разжимался, так быстро, что вот-вот разорвется…

Три

В глазах начало щипать, слезы бесконтрольно текли по горящим щекам. Свет будто бы тух, а спустя пару секунд быстро становился слишком ярким…

Четыре

Легкие горели, каждый вздох приносил такую адскую боль, что хотелось прекратить дышать. Мозг лихорадочно посылал сигнал продолжать работу, несмотря ни на что, нужно просто потерпеть…

Пять

Мир перестал ощущаться, будто бы все запахи и звуки совершенно пропали. Интересно, именно так ощущалась смерть? Хотя нет, все не может быть так просто…

Шесть

Резкое возвращение мира ко мне, звуки слишком громкие, запах слишком сильный. Не забывай дышать, Лу! Мамочка, мне так больно…

Семь

Сектор боли пополнился особым трио: уши, голова и зубы. Эта боль сводила с ума, хотелось плакать, кричать…

Восемь

Вся кожа покрылась огнем, будто бы меня засунули в кипящее масло как картошку фри…

Девять

Финальный аккорд всего действия. Ногти будто бы пытались выпрыгнуть из тела, принося с собой такую боль, что уже начинаешь мириться со всем остальным как с нормальным и даже приятным…

Десять

Ровно спустя двадцать минут все ощущения начинали притупляться, оставляя жгучую боль в месте укола, слабость и тихий, почти незаметный, звон в ушах. Через два часа должна остаться только боль в руке, но телу все равно потребуется отдых…

Горло сильно саднило, похоже я все-таки кричала, не в силах вытерпеть эту боль. Тело дрожало, меня охватил озноб, этот холод не прогнать, его можно только вытерпеть. Всегда по-разному, бывает секунды, а бывает минуты, и каждый раз кажется, что вот моя смерть наконец-то пришла. Зубы начали стучать друг о друга, тело содрогалось от холода принося с собой новую боль, но она уже терпимо, по сравнению с другой.

Прошло еще двадцать минут, меня медленно отпускало. Генри помог мне подняться, довел до лестницы, где нас с перепуганным лицом ждал Хёну. Знаю, что он увидел. Я бледнее самой смерти, губы синие, а тело ледяное. Это и в самом деле очень страшно.

— Уложи ее в постель, — прошептал Генри, хотя Хё уже давно знал, что нужно делать. Сколько лет, каждый понедельник, он ждал меня вот так сидя на последних ступеньках лестницы?

Если бы была его воля, он сидел бы со мной в лаборатории, но я против. Не хочу, чтобы Хёну увидел, что со мной происходило в этот мучительный час. Мне хватало полного боли взгляда Генри. Будто бы каждый раз, он проживал мою боль, только по-другому. По сути так оно и есть, но от этого мне совершенно не легче.

— Хорошо, — произнес Хёну, и как только рука другого человека отпустила меня, заботливо поднял на руки. Удивительно, как он легко это делал, я ведь не самая легкая девушка, ибо не особо слежу за фигурой. Но Хёну так просто каждый раз меня поднимал с пола и нес до самой комнаты, где непонятным для меня образом открывал дверь и аккуратно клал на кровать.

— Ты как? — спросил Хё, гладя меня по руке своего горячей ладонью.

— Малыш Хё, — только и смогла произнести я, горло болело и начался кашель.

— Не стоит, молчи, ВиЛу, — с болью сказал он и помог сесть, чтобы я смогла попить. — Хочешь, я сегодня буду спать с тобой? — спросил парень, в ответ получил удивленный взгляд. Никогда раньше он не спрашивал о таком. Склонив голову набок Хёну улыбнулся, а я лишь кивнула, не в силах ему отказать и совладать со своими желаниями.