Человек С Зелёной Тростью. Часть 1

Глава 12. Несколько шагов в прошлое

Эльвин проснулась на заре. Было ещё совсем темно. Дождь затих, и на смену его бесконечной дроби пришла оглушительная, опустошающая тишина. В шатёр почти не попадал свет, и было невыносимо душно. Казалось, что темнота высосала весь воздух и теперь не даёт дышать.

Потянувшись, Эльвин зажгла лампу. Эмили крепко спала, беспечно раскинув в стороны руки. По улыбке на её лице можно было догадаться – ей снится что-то хорошее.

Эльвин зашла за ширму и, умыв лицо ледяной водой, вдруг заметила в зеркале над рукомойником своё отражение. Почему-то сейчас это вызвало в ней какое-то необыкновенное чувство, такое волнительное, что она невольно удивилась, застыв на месте.

« – Я, это я.» – То ли обречённо, то ли радостно пронеслось у неё в голове.

С минуту она стояла не двигаясь, словно боялась спугнуть ту, что так внимательно смотрела не неё из зеркала, прямо в глаза.

Эльвин подошла ближе и критично осмотрела своё отражение. Голубые глаза, наверное слишком длинный нос, болезненно бледная кожа… И почему Том так восхищается её красотой? Она непонимающе покрутилась перед зеркалом, пытаясь увидеть себя со всех сторон.

« – Может, я и правда симпатичная? – Подумала Эльвин с надеждой. – Не знаю, возможно, и да. Наверное, со стороны лучше видно».

Эльвин вздохнула и, немного поразмыслив, пришла к выводу что, даже если она имеет абсолютно обычную внешность, то в ней есть что-то такое, что привлекает людей, какая-то неизвестная ей сила.

Ещё немного постояв, Эльвин последний раз взглянула на своё отражение. Она слегка улыбнулась – отражение улыбнулось в ответ. Она дружественно кивнула – оно ответило тем же.

– Ничего ты не понимаешь. – Сказала ему Эльвин, покачав головой и наблюдая как отражение делает то же самое. – Если я побегу, и ты побежишь, если я отвернусь – ты то же отвернёшься, буду ли я плакать или смеяться – ты всегда будешь делать то же самое. Но если ты – это я, то почему же тогда ты всегда можешь сделать что угодно, выполнить любое моё действие там, в зеркале, независимо от того, хочешь ты этого или нет. А я, здесь, по другую сторону, не могу сделать этого же в жизни. Я пытаюсь заставить себя не думать … о Лиаме, но ничего, ничего не помогает…

Ей стало грустно. Она оделась и вышла из шатра.

Думаю, что теперь пришло время нам с вами поближе познакомиться с Эльвин и узнать её чуть лучше. Не будем вдаваться в мелкие подробности её совсем ещё короткой жизни, просто попытаемся понять её как она есть.

Начну с того, что никто из Избранных (за исключением только одного) не помнил своих семей, не знал, откуда они, кто их родители и что это такое – иметь свой дом.

От природы наделённые сверхъестественными способностями и необычайной чуткостью, они почти не считали себя людьми и не могли понять до конца кем же они являются на самом деле.

Их жизненный путь был ясным и чётким, но в то же время истоки его терялись в какой-то дымке неизвестности.

Как бы ни старалась Эльвин, она всегда могла вспомнить себя только с того момента, как стала жить в большом каменном доме.

Здесь находилось много детей разных возрастов, от грудных до уже совсем больших. Здесь жили воспитатели, маленькая ободранная собачонка и больше ни одной живой души.

И по сегодняшний день Эльвин не знала, что это был за дом. Дом, под замком которого она росла до десяти лет.

Дом этот стоял посреди глухого непроглядного леса, и от него не шло никаких дорог и тропинок, а деревянный забор служил, кажется, не для того чтобы спасаться от волков, а для того, чтобы дети не могли видеть даже того, что отсюда есть шанс уйти.

В заборе была всего одна калитка. Находилась она, почему-то, на заднем дворе, и на ней всегда висел огромный ржавый замок. Ключ же, по слухам, был спрятан в полу под лестницей, заходить куда было запрещено под страхом ужасного наказания.

Честно говоря, дети, не знавшие ничего кроме стен каменного дома, боялись покидать его и не стремились знать, что происходит вне «их мира». Но к Эльвин это никак не относилось.

Она просила воспитателей рассказать о том кто её родители и откуда она родом, но строгие женщины лишь отмахивались и отвечали одно: «Мы не знаем кто ты. Нам назвали только твоё имя. Больше никаких вопросов».

Но, как известно, всё тайное рано или поздно становится явным, и однажды вечером, возвращаясь из библиотеки, Эльвин услышала разговор двух воспитателей. О ней.

Она узнала, что её принес в этот дом загадочный мужчина в черной одежде и приказал, следить за ней и воспитывать её. Оказывается, воспитатели не хотели брать её к себе, так как детей для своего приюта они отбирали с особой тщательностью ещё до их рождения, но мужчина, скрывавший лицо, навел на них такой ужас, что они не смогли ему перечить.

После этого случая Эльвин полностью погрузилась в себя, пытаясь понять, кто же она на самом деле есть и, к своему удивлению, открыла в себе одну поразительную сторону. Вторую сущность.

Как мы знаем – все Избранные от рождения наделены уникальной способностью принимать облик какого-то животного. И когда Эльвин открыла для себя этот волшебный дар, её жизнь совершенно переменилась. И переменилась в лучную сторону. За месяц до своего десятилетия она вдруг, сама не зная как, научилась перевоплощаться в белку. Маленькое шустрое существо с пушистым хвостом, на которое она совсем не походила в своём человеческом обличии.

По вечерам и ночью, когда все ложились спать и везде выключали свет, Эльвин обращалась белкой, пролезала сквозь решётку раскрытого окна, прыгала на ветку ближайшего дерева и убегала в лес.

И там она была счастлива. Там она была свободна.

И вот, в ночь, когда ей должно было исполниться десять лет, произошло, наверное, самое важное событие в жизни Эльвин – она узнала, что она Избранная.

Эльвин гуляла по лесу, когда с неба, громко хлопая крыльями, спустился огромный чёрный грифон. Он сел на землю перед ней и обратился высоким мужчиной с большими жёлтыми глазами.

Какой-то новый огонёк загорелся в сердце Эльвин.

« – Он такой же, как я! – Почувствовала девочка. – Я не одна!»

– Меня зовут Мистер Паверус Грэндмэн Гриф. Я один из тех, кто хранит и защищает Свет на нашей Земле, и именно мне выпала судьба быть твоим Учителем, как и ещё нескольким таким же, как ты. Вы все – мои воспитанники, и моя задача – помочь вам стать теми, кем вам приказала стать судьба. Я знаю, что ты уже давно поняла, что ты не такая как все, и это неудивительно. Ты – Избранная.

– Значит… вот кто я есть.

Да, теперь она знала.

– Тебя ждёт новая жизнь, Эльвин Светлая. – Бархатным голосом объявил Мистер Гриф. – Ты прошла испытание в каменном доме, но всё это позади. Обещаю, ты больше никогда, никогда не вернёшься туда. Я пришёл за тобой. Идём.

Мистер Гриф поселил Эльвин в Зачарованном Доме, огромном людном месте. Тот, кто бывал там, знает, что до конца понять что это и где это находится – невозможно. Как невозможно даже предположить, откуда этот дом появился.

Дом с тысячами зеркал, с миллионами дверей, с длинными как змеи лестницами и вечно бродящими по залам людьми.

Если вам надо выйти – выход за дверью. Если войти – откройте любую дверь, и вход там. Вас никто не держит. Да и зачем? Всё равно от сюда нет выхода!

Каждая новая дверь ведёт к следующей, другая ещё к одной. Вы можете вечно входить и выходить в двери, открывая и зарывая для себя новые и новые комнаты, но никогда не найдёте выхода отсюда. Если, конечно, вы не знаете, что выходить можно не только привычным способом…

Эльвин стала жить в небольшой, но очень уютной комнате без окон, куда её привёл Мистер Гриф.

– Это лучшее место для тебя сейчас. – Сказал он. – Здесь есть те, с кем ты обязательно найдёшь общий язык, и людей здесь ходит очень много, так что тебе не будет одиноко.

И действительно, прошёл всего лишь год с тех пор как Эльвин впервые появилась в Зачарованном Доме и у неё появилось много новых знаний и один настоящий друг.

Им стал маленький шустрый старичок по имени Мистер Глюмус, в магазин которого она однажды забрела. Он сразу по кольцу признал в ней Избранную. Эльвин стало радостно жить. Она могла целыми днями сидеть в магазине Мистера Глюмуса, который всегда был безумно рад её видеть, и всё время угощал её разноцветным мармеладом; могла слушать его рассказы, смотреть как он чинит или изобретает всякие магические предметы, помогать смахивать пыль или играть с ним в шахматы. А могла гулять по залу, лестницам и заглядывать в зеркала.

Мистер Гриф показал ей тайный проход через зеркало, который охраняла золотая птица. Научил Эльвин как добираться до его дома, и каждую среду и субботу она должна была приезжать к нему. И он подолгу разговаривал с ней, учил как справляться с её силами, давал на прочтение книги.

Спустя некоторое время Эльвин повесила на колонне в зале крошечное объявление о работе и в тот же день нашёлся человек, который предложил ей занятие по душе.

Этим человеком оказался мужчина с мышиным лицом, самый знаменитый фокусник в Зачарованном Доме, Мистер Флови Маус.

– Привет, Эльвин! – Радостно улыбнулся он одним ртом. – У меня есть к тебе дело…

Услуга, о которой попросил Мистер Маус так обрадовала Эльвин, что она не раздумывая согласилась. Ей надо было всего лишь несколько часов в день присматривать за кроликами и голубями, которых использовали для фокусов, и за это Мистер Маус платил очень неплохое жалование.

Эльвин с радостью кормила зверей и птиц, просовывая через прутья заранее приготовленные лакомства, а иногда доставала из клетки какого-нибудь гладкого кролика и играла с ним. Обычно она прятала по всей комнате кусочки моркови и кролик, смешно шевеля ушами, бегал и искал их, тихонько бряцая золотым медальоном.

Вскоре Эльвин познакомилась с сыном фокусника, высоким и скрытным мальчиком Мэтью. Он был на несколько лет старше её и очень любил упрямиться. Не согласиться и поспорить о чём-то хотя бы раз в день было его жизненной необходимостью. Даже если дело касалось совершенно очевидных вещей, он мог выискать что-то такое, что с его точки зрения было неверным и своими спорами поставить всё вокруг на уши.

Не смотря на то, что они были полными противоположностями, они с Эльвин сразу поладили. Их дружба была очень необычной, если даже не сказать странной. Два скрытных, задумчивых, замкнутых в себе ребёнка, которые больше думали, чем говорили, не могли дружить как другие дети.

Они виделись очень мало и очень мало общались. Несколько раз в неделю, когда Мистер Маус приносил кроликов и голубей Эльвин в комнату, с ним приходил и Мэтью. Он мог долго молча стоять у двери, уставившись в стену. А потом, неожиданно громко задавал самый фантастический вопрос и сам, принявшись придумывать ответ на него, постепенно менялся в лице и тут, как бы впервые замечал Эльвин.

От природы он был одиночкой, всегда сторонился людей и Эльвин, поняв это, поначалу никогда не старалась навязать ему своё общество. Но скоро заметила, что Мэтью сам, как-то по своему, тянется к ней.

У Мэтью был магический дар. Очень сильный, что-то типа гипноза, Эльвин не знала точно. Он мог тихо, протяжно произнося слова, успокоить напуганных животных и людей, или мог, упрямясь, излучать такие мощные волны энергии, что у обычных людей кружилась голова и они на несколько минут впадали в беспамятство. Это передалось от отца. Эльвин не боялась таких сил, она легко могла противостоять им, хотя и не говорила Мэтью, кем она является. Он и так чувствовал, что она тоже «из другого мира».

Со временем они стали видеться ещё реже, а потом и вовсе почти не встречались.

С тех пор как Эльвин исполнилось четырнадцать, Мистер Гриф стал брать её с собой в короткие и длинные походы, для выполнения некоторых миссий и заданий. Я не буду рассказывать вам об этих крошечных путешествиях, потому что для нашей истории они не играют особой роли. Поэтому, продолжим с того времени, как Эльвин стала совсем взрослой, с её восемнадцатилетия. Надо сказать, это было одно из самых трудных времён в жизни Эльвин. Сложно сказать, почему, так как тогда, кажется, не происходило никаких грандиозных событий. Походы и задания закончились, она снова жила в Зачарованном Доме. Одна. И, может быть, именно это обстоятельство так сильно давило на неё, заставляло чувствовать себя несчастной и ненужной.

Мистер Гриф запретил ей заводить каких бы то ни было животных или знакомиться с новыми людьми, объяснив это тем, что привязываться к кому-то для Избранной недопустимо – расставание будет слишком болезненным.

Эльвин не хватало общения или хотя бы присутствия какой-то живой души рядом с собой. По залам Зачарованного Дома гуляли тысячи людей. Но даже находясь среди них, Эльвин не покидало удушающее чувство одиночества. Все люди здесь были странными, ненастоящими. Они, казалось, состояли лишь из одних сплошных разноцветных теней, эмоций и голосов и не жили, а существовали только для того, чтобы проходя мимо, посмотреться в зеркало или подняться вверх по лестнице в следующий зал и пройтись там по магазинам.

Эльвин виделась с Мэтью всего пару раз за год в какой-то спешке, но сразу заметила в его внешности и поведении значительные изменения. Они снова общались, и, кажется, были рады встрече, но теперь между ними пробегал странный холодок и они не всегда понимали друг друга.

Через некоторое время после того, как Эльвин исполнилось восемнадцать, случилось одно неожиданное событие – Мистер Гриф пригласил её на осенние каникулы в свой дом.

Она получила маленькую аккуратно нацарапанную записку с почтовым голубем и сразу отправилась к нему.

Эльвин добралась только к вечеру и застала Учителя в непоколебимо хорошем настроении. Он очень тепло приветствовал её и сразу показал ей её комнату.

Почему-то в ту ночь Эльвин спала необъяснимо плохо и наутро встала очень рано. Она хотела спуститься в сад, но не смогла найти лестницы, которая иногда по каким-то причинам пропадала из виду.

Так получилось, что в то время в доме Мистера Грифа гостил Том. И, зайдя в огромный зал, где впоследствии встретятся все Избранные, она впервые увидела его. Их встреча была так неожиданна, что Эльвин, от переполнявших её чувств от того, что она, наконец, встретила ещё одного Избранного, совсем растерялась. А Том, увидев её, с первого мгновенья был покорён навечно.

Эльвин отлично помнила, как она, дрожа от волнения, протянула ему руку, а он, вместо рукопожатия, поднёс её к своим губам и, поцеловав, восхищённо произнёс:

– Вы прекрасны.

Это были первые слова, которые Эльвин когда-либо услышала от Тома, и чувства, вызванные ими, сложно было объяснить даже ей.

Она не нашлась что сказать и, замерев, опустила глаза.

Мистер Гриф недовольно нахмурился.

– Пожми ей руку, а не целуй. – Приказал он строгим голосом.

Том пожал Эльвин руку, и камни на их перстнях ярко вспыхнули, как вспыхнули и глаза Мистера Грифа, странным жёлтым светом.

Любовь Тома была видна всё сильнее и ярче с каждым мгновеньем, с каждой секундой, с каждым часом. Такая безумная, такая чистая, такая горячая и нежная, она переполняла всё его существо и, кажется, могла объять весь мир своим волшебным, сказочным сиянием.

Они с Эльвин провели вместе в доме Учителя шесть чудесных дней, находясь практически всё время вместе. Каждое утро, выходя из своей комнаты, Эльвин находила в коридоре Тома, который, промучившись от тоски целую ночь, уже метался там в жгучем желании снова увидеть её. После завтрака они обычно выходили в сад и, прогуливаясь, долго беседовали на разные темы.

Эльвин сильно привязалась к нему. Даже больше. Ей казалось, она влюбилась в него, причём серьёзно и по-настоящему. Что-то большее, чем просто дружба поселилось в ней, и что-то гораздо сильнее, чем чувство обычной симпатии испытывала Эльвин, всякий раз когда думала о Томе. И ей было немножко не по себе от того, что она так сильно сдружилась с ним, ведь Мистер Гриф когда-то строго запретил ей привязываться к кому бы то ни было. И очень часто, находясь со своим новым другом, ей казалось, что кто-то невидимый пристально наблюдает за ними.

Том был широкоплечий, стройный, невероятно красивый. У него были пушистые, прямые волосы мягкого, сливочного цвета, острый нос, огромные карие глаза и угольно-чёрные брови.

Его доброта и заботливость удивляли. Он хотел помогать, оберегать, радовать, совершенно безвозмездно, просто так. Он не умел ни сердиться, ни злиться, ни ругаться, никогда не повышал голос, который от природы у него был на редкость мягкий и приятный. Том был идеален. Просто идеален. И Эльвин сразу поняла это.

На седьмой день их знакомства Том, совершенно измученный своей безумной любовью, прямо на прогулке посреди сада встал перед Эльвин на колени и, прижав её руки к груди, признался в своих чувствах.

– Эльвин, дорогая! – Начал он, чуть дыша, с благоговением смотря на её совершенно смущённое лицо. – Я больше не в силах скрывать от тебя мои чувства. Они сильнее меня, они меня поглотили. Ты стала смыслом моей жизни… Я люблю тебя. – Наконец выдохнул он, и у Эльвин от этих слов закружилась голова. – Я люблю тебя. – Повторил он полушёпотом, целуя её руки и прижимая их к лицу. – Люблю тебя и только тебя. Люблю так сильно, что готов на всё. Поэтому прошу, умоляю – будь моей женой.

У Эльвин в сознании всё поплыло. На секунду она совсем потеряла дар речи. Какие важные слова, самые главные слова для каждой девушки. Что же ответить на них? Что?

– Жизнь моя, ты согласна? – Умоляюще спросил Том, пытаясь встретить её всё время ускользающий взгляд.

– Том… – Почти беззвучно прошептала Эльвин, не находя слов. Она хотела высвободить свои руки из его рук, но он не пустил.

– Дорогая, – нежно позвал Том, – милая, я знаю, что, возможно, я слишком спешу, но поверь, за эти семь дней я полюбил тебя настолько, что готов прожить с тобой всю оставшуюся жизнь, отдавая тебе всё что у меня есть, деля с тобой всё. Эльвин, пойми, я ни к чему не принуждаю тебя. Если ты совсем ничего не чувствуешь ко мне (при этих словах его сердце чуть не разорвалось от боли) я всё пойму, и, оставив тебя, просто уйду к себе, где немедленно умру от горя. Но если ты тоже любишь меня, если ты хочешь связать наши судьбы, клянусь, я сделаю всё, выполню всё что в моих силах, чтобы сделать тебя счастливой.

Настала бархатная, волнительная тишина. Том прижал её руки к своей груди.

– Ты слышишь, как бьётся моё сердце? – Спросил он тихо. – Оно твоё… Реши его судьбу. Оно в твоих руках.

Быстро летели секунды. Эльвин, совершенно взволнованная и сбитая столку, чуть живая стояла напротив Тома. Её мысли путались, сердце прыгало в разные стороны.

« – Люблю или не люблю? – Думала она про себя. – Но как я могу ответить, если совсем не знаю, что это на самом деле? Ведь я ещё никого и никогда не любила по-настоящему. С другой стороны, Том такой хороший. Я испытываю к нему только искренние чувства, мне знакомы все его мысли, я люблю его чистые глаза, его голос, его доброту, мне всегда хорошо когда он рядом. Наверное, это и есть настоящая любовь… И я нашла её.»

Сердце Эльвин радостно взлетело. Она улыбнулась.

– Я… я согласна. – Запинаясь, выговорила она, наконец.

Том не верил своему счастью. Он медленно поднялся на ноги и нежно взял её за плечи.

– Ты согласна быть моей всегда? Пока не покинешь этот мир?

– Согласна.

– Ты обещаешь всю жизнь любить только меня и никогда не бросать?

– Обещаю.

– Эльвин, ты любишь меня? – Спросил он, наклоняясь к ней. От счастья у него кружилась голова.

– Да. – Ответила она тихо, и что-то больно кольнуло у неё в груди. – Я… я люблю тебя…

О, бедная! Бедная Эльвин! Тогда она даже и не подозревала на какие сердечные страдания обрекла себя этими обещаниями. Не знала, что слова связали их с Томом стальными, неразрывными нитями, и теперь она обречена быть рядом с человеком, которого на самом деле никогда по-настоящему не любила. Это была глубокая привязанность, доверие, симпатия, в какой-то степени даже жалость, сильнейшая дружеская любовь, но совсем не та любовь, которая завладевает человеком всего раз в жизни и живёт в нём вечно.

В тот же час Том и Эльвин пошли к Мистеру Грифу, чтобы попросить у него разрешения быть вместе.

Учитель долго смотрел на них, широко раскрыв свои и без того огромные глаза, много раз странно оглядывал на Тома, кидал на Эльвин раздражённые взгляды, а потом сказал:

– Я не хотел. Я очень не хотел этого. Сам здравый смысл шептал мне на ухо, чтобы я не допускал подобного поворота вашей дружбы. Но как это было возможно?! Я не умею думать вашими мыслями, я не могу управлять вашими чувствами. А они, как я вижу, взяли верх над разумом! Ведь вам нельзя связывать себя с кем бы то ни было. Вы Избранные! Вы должны быть обручены только с одиночеством, долгом и Светом, но не человеком! Сию же секунду каждый идёт в свою комнату и собирает вещи. Каникулы закончились. Вы должны как можно скорее расстаться и не встречаться пока я снова не позову вас к себе. Вот моё слово!

Его голос повысился настолько, что две последние нотки заскрипели и разлетелись по залу.

Том, поняв, что ответ «нет», от бессилия и беспомощности чуть не потерял рассудок. Он упал на колени перед Учителем и, захлёбываясь в слезах, стал умолять только об одном: не разлучать его с Эльвин.

– Я умру без неё! Я не выдержу и секунды! Моё сердце перестанет биться, я не смогу дышать. Эльвин – мой воздух, мой свет, моя радость, моя жизнь. Я люблю её! Я люблю как никогда ещё не любил! Умоляю, умоляю Вас, не отнимайте её, не надо! Сжальтесь! Я сделаю всё что угодно! Прошу!

Эльвин безмолвно стояла в стороне и, сжимая складку платья, смотрела на Тома. Боже! Какие жгучие, какие горячие слёзы! Они могут растопить и все ледники планеты, любое холодное сердце. Он тонет в них. В них тонет Мистер Гриф. Тени, передвигаясь по потолку, кряхтя, ползут прочь. Решается судьба уникального человека.

Сердце Эльвин стало тяжёлым-тяжёлым и, качнувшись, заболело. Как же он любит! Боже! Как он любит!

Лицо Учителя болезненно скривилось, левая бровь заметно дёргалась. Кажется, внутри у него боролись друг с другом какие-то могучие мысли, а чувства обжигали. Или ему было больно от слёз бедного влюблённого?

– Встань, Том. – Приказал он строго, не смотря на своего ученика и резко вырывая из его рук подол своей мантии.

Том затих. Его слёзы с глухим стуком падали на начищенный до блеска кафельный пол. Он опустил голову, но не двинулся с места.

– Я сказал, встань! – Гаркнул Гриф, сделав над собой усилие и взглянув на него. – Сейчас же!

Том, обессиленный от горя, еле-еле поднялся на ноги. Он не смел поднять глаз, в которых всё расплывалось от слёз.

– Я люблю её… – Снова прошептал он. – Умоляю Вас…

– Замолчи. – Оборвал его Гриф, раздражённо тряхнув длинным рукавом. – Ни слова больше. Стой здесь. Эльвин, идём со мной.

И, прежде чем Эльвин смогла опомниться, он уже схватил её за руку и с силой потащил в другую комнату.

Стена открыла им проход и, когда они зашли, снова сомкнулась. Воцарилась тишина. У Эльвин бешено прыгало сердце. Учитель напряжённо вздохнул и, после долгой паузы, глухо промолвил:

– Вот и настал тот час. Час, который не мог не наступить. Его время пришло. – Гриф повернул голову к Эльвин. – Любовь – это самая страшная сила, моя девочка. Страшная. Самая Великая. Встретив её, человек уже навсегда связан по рукам и ногам. Он сплетён с другим человеком. Это бремя для Избранных, которые, ради долга должны оставаться одинокими как звёзды на небе, всю жизнь несущие свой свет. Полюбив однажды, Избранный уже не сможет мириться со своей судьбой. Больше всего на свете я не хотел, чтобы с вами случилось подобное, поэтому пытался заглушить в вас чувство любви. – Он снова вздохнул. – Но, наверное, это не возможно. Особенно если любви в человеке так много, что другие чувства ею просто задавлены… – Несколько минут Гриф просто молча качал головой. – Бедный, бедный мальчик! – Наконец промолвил он. – О, Высшие силы Света! Ведь мне было строго наказано не позволять этому случиться! Не разрешать Избранным обручаться, быть холодным и непоколебимым к вашим просьбам если они противоречат правилам. И, видит Бог, я исполнил бы всё в точности, остался хладнокровным к любой слёзной мольбе. Но только не к мольбе… Тома. – Он отвернулся и склонил голову, так что его лицо совсем накрыла плотная серая тень от стены. – Остаться равнодушным и заставить его страдать… нет… пусть меня лучше отправят во Тьму за слабость, но этого я сделать не могу. Иначе моё сердце окончательно превратится в камень. А я этого не хочу.

Мистер Гриф не двигался, только голова его медленно повернулась в сторону Эльвин, а глаза нашли её потерянный взгляд.

– Том полюбил тебя. – Сказал он ровно, но слова при этом тоне, словно люди, медленно спускались по лестнице. – Вся та любовь, из которой он состоит, теперь обращена к тебе, и с этим уже ничего не поделать… Так будет всегда… Том полюбил… – Снова повторил Гриф, поднимая гибкую как струна бровь. – А, значит, это навечно.

Он вздохнул, искоса кинул на Эльвин какой-то брезгливый взгляд и, заложив руки за спину, прошёлся по комнате.

– Я не знаю, что ты чувствуешь к Тому. – Протянул он. – Жалость ли, любовь или просто считаешь его другом. Это неважно… Раз сердце Тома теперь принадлежит тебе (он снова критично осмотрел Эльвин) – ты будешь с ним.

Эльвин почувствовала, как мертвенный холод стены сковал её спину, медленно потёк к желудку, потом окутал собой все внутренности и стал тихо подбираться к замеревшему сердцу.

« – Это приказ? – С отвращением подумала Эльвин, опуская глаза. – Это был приказ?»

Неожиданно Гриф выпрямился, голова его горделиво приподнялась.

– Хочу рассказать тебе кое-что о Томе. – Промолвил он решительно. – Как его избранница, ты должна это знать. (Эльвин с волнением ждала) Создавая Тома, природа была необыкновенно добра и щедра на хорошее. В его сердце, в его чистую душу вложено столько света, добра, чуткости, романтики, заботы, сколько нет больше ни в одном человеке на Земле. Но над всеми этими качествами, конечно, преобладает любовь. Она владеет всем им, каждой клеткой его тела. Можно даже сказать, что он весь состоит из неё, что он ей подчинён, и это не будет преувеличением… Конечно, природа должна и просто обязана была по своим законам вложить в создаваемого ей человека и злость, и зависть, и раздражение. И она сдала это. Разумеется сделала… Но добавила их в таком ничтожно малом количестве, что любовь их просто задавила. Да, они присутствуют в нём, безусловно, но эти дурные чувства словно маленькие камушки лежат на дне его сердца, никем не замеченные, никогда не используемые. Думаю, Том даже не чувствует их. Эти камешки никогда не смогут взять верх над безграничным океаном любви. Однозначно не смогут. Но их существование, я полагаю, позволяет Тому догадываться о том, что такое злиться или мстить, хотя он и не может этого делать. – Мистер Гриф вздохнул. – Вот такой Том на самом деле. – Он пристально посмотрел на Эльвин. – Теперь вся его любовь стала любовью к тебе, и ясно, что без тебя он просто погибнет. Будь внимательна. Любое грубое слово к нему будет воспринято нестерпимо болезненно. – Учитель слегка нахмурился. – Говори ему что любишь, даже если это не так… Пожалей его… Пойдём.

В стене появилась и выступила высокая дверь. Открыв её, Гриф вытолкнул наружу Эльвин и не спеша вышел сам.

Первое, что увидела девушка совершенно опустошённая рассказом, был почерневший золотой подсвечник с узкими свечами. Свечи были потушены, но почему-то сейчас горели.

Том стоял на том же самом месте, где ему и велели остаться. Слёзы всё ещё текли из огромных карих глаз, но уже не падали на пол, а словно хрусталики застывали на щеках.

Гриф потянул Эльвин за руку, и они направились прямо к нему.

Том заметил их и уже был готов кинуться к ним на встречу, но голос Мистера Грифа опередил его:

– Я не позволял тебе сходить с этого места, Том. Угомонись.

Том еле-еле нашёл в себе сил чтобы остаться. Гриф медленно подвёл к нему Эльвин.

– Может быть, это проявление слабости и совсем не верно, – начал Гриф, задумчиво глядя в лицо ученика, – но, … я передумал.

– Вы… пере… – Пролепетал Том, от счастья даже не сразу поняв всех его слов.

– Не перебивай, когда я говорю. – Грозно, но в то же время мягко, напомнил ему Учитель. – Да, я передумал. Раз уж ты так серьёзно влюблён и твоя избранница отвечает тебе взаимностью … (Эльвин с волнением кивнула), я позволяю вам быть вместе. Я согласен на ваши отношения. – Добавил он, чуть поколебавшись. – И пусть Владыки Света благословят вас!

Он взял руку Тома и, со спокойным, важным видом, вложил в неё руку Эльвин.

– Я соединяю вас. – Сказал Гриф, наконец, и почти незаметно улыбнулся.

Эти слова ещё долго звучали в ушах Эльвин.

Да, Учитель позволил им быть вместе, но такое мизерное количество времени, что они практически не имели возможности ни пообщаться, ни погулять, ни побыть наедине. Как и обещал, Гриф резко сократил продолжительность каникул и, не раздумывая, отправил Эльвин обратно в Зачарованный Дом. Причём разрешил бедному Тому приезжать туда не больше чем на три часа днём, через день.

Свадьбу отложили на год, чтобы, по словам Мистера Грифа, Эльвин немного подросла. И до этого времени строго-настрого запретил им иметь какие-либо близкие отношения, которые, по его мнению, могли бы иметь совершенно нежелательные последствия.

У Эльвин началась совсем новая жизнь. Она больше не чувствовала себя одинокой. Она была счастлива. Что бы ни случилось, какие бы мысли и голоса ни посещали её голову, она всегда знала, что теперь у неё есть Том. Её преданный жених, который любит её. И это было прекрасно. Просто волшебно.

Том был первым парнем, которого она поцеловала, первым, кто сказал, что она красива, первым, кто занял такое важное место в её сердце.

Эльвин любила его, любила насколько могла, но всё же, временами ясно понимала, что не может вызвать в себе такие чувства, какие испытывает Том, и в такие моменты ей становилось страшно.

Том же не мог жить без неё. Он буквально тихонько умирал в жестокой разлуке. Его сердце постепенно замедляло своё биение, он не мог нормально спать, иногда начинал задыхаться, терял силы. Дни для него не шли, а стояли на месте, как каменные стены, разделяющие те короткие часы, когда он мог держать в своих объятьях Эльвин. Можно даже сказать, что он жил всего три часа в сутки, да и то не каждый день.

Но, как бы Том ни мучился, он не решался просить Мистера Грифа прибавить к свиданиям хотя бы ещё один час, так как боялся, что Учитель рассердится и окончательно разлучит его с любимой.

Так продолжалось ровно семь месяцев и двадцать два дня. Потом Эльвин неожиданно получила короткое послание от Мистера Грифа, где говорилась, что на следующий день ровно в восемь вечера она должна быть в главном зале его дома. Зачем и почему так срочно не сообщалось, но по нескольким восклицательным знакам в конце письма Эльвин поняла, что дело серьёзно.

На следующий день, до отъезда, Эльвин как и собиралась, пошла на ежегодное магическое представление фокусника Мистера Мауса. Она очень любила эти представления и за несколько дней даже пригласила с собой Тома, подумав, что ему будет интересно отгадывать секреты фокусов вместе с ней.

Конечно, Том с неописуемым энтузиазмом принял её предложение. Тем более, что в этот день у них не было свидания и это была ещё одна сказочная возможность хотя бы на час оказаться рядом с Эльвин.

Проблема была только в Учителе, который, после бесконечно долгих уговоров Тома, всё же сдался. Но позволил Тому пойти только при условии, что он сядет отдельно от Эльвин на другом ряду, что они не будут разговаривать и Том уйдёт сразу, как истекут полчаса.

Конечно, всё это было глупо.

Эльвин пришлось пойти на представление одной, в растрёпанных чувствах. Она даже не знала, сумел ли Том добиться от Мистера Грифа разрешения, и вообще придёт ли он. Но уже под конец шоу, Эльвин всё же заметила неподалёку красивого белого кота, и настроение её резко взлетело вверх. Да. Они победили.

Ну а что было потом нам уже известно. Она поехала в дом к Учителю, познакомилась с остальными Избранными, отправилась в Морвинию и в данный момент направлялась к брёвнам, что бы разжечь вчерашний костер.