Черная Изабэлла

9. Спектакль в Национальном Банке

Банки на то и существуют, чтобы в них хранить деньги. Поэтому до банкротства деньги там всегда есть.

Но вот настал день, когда в Первый Национальный Банк Монако легли большие деньги. Все сразу забеспокоились, вспомнив вторую истину: бандиты на то и существуют, чтоб грабить банки. Но прошло еще два дня и банкиры относительно успокоились, решив, что на этот раз о них позабыли. Тогда и грянул гром, при совершенно ясной погоде, средь бела дня.

С часа открытия до полудня всё шло спокойно. Посетители приходили и уходили. Одни желали проверить количество денег на своих счетах, другие — забрать что-либо: свои проценты или попросить кредит, а незначительная часть третьих принесла свои деньги, чтобы оставить их здесь на время. В банк заглядывали многие титулованные особы, например, камердинер князя — виконт Бейль, или тетка княгини — герцогиня де Сассари¢. А также, графиня Изабэлла Маркес.

Журналисты потом отыскали множество ярких эпитетов для описания ужаса людей и охватившей их паники, когда посреди главного зала вырос черный мужской силуэт с пистолетом в руке и неизвестный хрипло скомандовал:

— Ни с места! Деньги на бочку!

— Да вы что, это же ограбление! — возмутился старший кассир.

— Вот именно, — ответил мужчина в маске, закрывавшей его лицо от шляпы до губ. Видны только глаза, огромные и по-итальянски черные.

— Деньги давайте, мне некогда, — довольно будничным голосом напомнил грабитель. — Одно лишнее движение и я стреляю: сначала персонально в вас, — он мило кивнул кассиру. — Потом наугад, по залу. Стреляю я хорошо, советую не проверять.

Люди подняли гвалт, дамы собрались падать в обморок, но выстрел и дождь осколков с люстры быстро привели слабонервных в чувство.

— Я предупредил, — заметил бандит, молниеносно выхватив второй пистолет.

После этого кассир, дрожа, достал ключи и двинулся к сейфу. Черный незнакомец подошел ближе к нему. Черная шляпа; черная куртка; не говоря уж о перчатках и маске. Наверняка в таком виде грабитель не шел по улице. Недаром он появился словно чертик из коробочки, появился откуда-то изнутри, а не вошел в дверь как все. Когда он входил, его никто не видел, но как он собирается выйти…

— Скорее! — поторопил кассира грабитель.

Несгораемый шкаф с толстыми стенками открылся; деньги (к которым бандит даже руки не протянул, держа на мушке посетителей и служащих банка), были уложены в саквояж и вежливо переданы ему.

— Благодарю вас. — Кивком головы, дублированным движением пистолета, бандит указал путь банкирам: — К стене! Лицом к стенке и руки вверх!

Уловив позади себя движение, новый инспектор банков с ловкостью пантеры совершил прыжок и ударом тяжелого саквояжа уложил на месте двоих, пытавшихся незаметно бежать и поднять тревогу.

— А ты куда, детка? — он грубо схватил за талию женщину, также метнувшуюся к двери.

Это была Изабэлла. Именно ее движение краем глаза заметил грабитель, и это заставило его вовремя обернуться.

— Стоять всем! Без глупостей! — услышали насмерть испуганные посетители и кассир хриплый злой голос. И тот же голос тихо шепнул на ухо графине: — Помоги, мне отсюда не выбраться.

— Бери меня в заложницы, тогда уйдешь. Нож к горлу и все дела! — шепотом ответила она, вырываясь из рук бандита. Вдруг Изабэлла пронзительно закричала, так, что все в зале вздрогнули и хотели бы перекреститься. Но помнили приказ "Руки вверх!" — и не двигались.

— Спокойней, дамочка, — главарь словно арканом удерживал ее левой рукой с саквояжем. Заткнул пистолет за пояс и достал нож. — Двинется кто, я эту девку прирежу! Откройте дверь, — резко приказал он, — Счастливо оставаться!

Газеты потом нашли множество цветистых фраз для описания наглости и жестокости грабителя и для того, чтобы передать ужас, охвативший людей на улице, когда они увидели, как бандит втащил свою заложницу в карету и умчался со всеми денежками и с находящейся в смертельной опасности графиней Маркес.

Кучер погнал лошадей галопом. Правда, свернув на близлежащую улицу и отъехав довольно далеко, карета двинулась медленней. Через пару минут в экзотическом терассовом садике в Ла-Кандамине двое — молодые мужчина и женщина, обнявшись, сидели на скамеечке и как расшалившиеся дети весело болтали ногами. Кучер, закрывшись в карете, пересчитывал деньги.

— Надеюсь, Жозе так же повезло, — сказал смуглый красивый грабитель, не скрывая уже свой теплый итальянский акцент.

— Так же? Упаси Бог! Я ведь предупреждала тебя, Танти,* меньше слов, больше дела.

Парень виновато пожал плечами:

— Но всё обошлось.

— Могло и не обойтись! О, нет, этого не хватало: кто-то идет. Плащ, скорее!

Изабэлла обвила шею своего спутника обеими руками, он набросил на ее заметное роскошное платье длинный черный плащ, и гулявшие по саду люди увидели на скамейке страстно целующуюся парочку, которую терпеливо ждала карета. Чтобы не мешать влюбленным, господа поскорее ушли. Услышав сигнал кучера, графиня немедленно отстранилась.

— Алиби тебе обеспеченно, — засмеялся Танти. — Никто не скажет, будто видел графиню Маркес в объятиях бандита через десять минут после похищения. Отдай мой плащ.

— Через час ты должен подъезжать к Ницце, — отвернувшись, сказала Изабэлла, — Береги деньги.

— А Жозе? Как быть с его добычей, если она есть?

— Переправит вечером по своему каналу. Встретишься с курьером в Тулоне на постоялом дворе, где всегда.

— Я знаю. А ты? Вернешься? Будет страшный крик. Как ты объяснишь свое спасение из моих лап?

— Примерно так, — ответила Изабэлла и до пояса разорвала верхнюю юбку на своем платье. Оторвала один рукав, отчего декольте соблазнительно увеличилось. Вынула из волос гребень и растрепала прическу. Блестящие гладкие пряди рассыпались по плечам. — Годится?

Танти покачал головой.

— Но ведь будет такой скандал… Станут болтать, что…

— Пусть болтают. Я денек отдохну. Марчэлла будет всем говорить, что я себя плохо чувствую и никому нельзя меня видеть. Она никого не пустит, здорово будет! Ведь это правда, я на грани нервного срыва.

Танти погладил ее по руке.

— Ничего, ничего. Тебе нельзя позволять себе срывы. Но скандал ты вызовешь грандиозный!

— Не привыкать. Вся моя игра стояла и стоит на скандальной славе. Это дает нам свободу действий.

— Да уж! Ты, говорят, только-только разорила и сослала на каторгу графа д`Аннунцио? — лукаво спросил итальянец.

Изабэлла скептически повела бровью:

— Слухи преувеличены. Но в том, что д`Аннунцио вернулся наконец в отчий дом — правда, моя заслуга. Его мать должна быть мне благодарна. А ты откуда узнал?

— Если бы только я! — Танти смеялся. — Никак не пойму, как твой муж может спокойно отпускать тебя на такую работу?!

— Кто сказал, что спокойно, — возразила графиня. — У нас нет особого выбора… Передашь ему, кстати, привет и скажи, что с тобой у меня был чисто сестринский поцелуй.

— Мадонна! Думаешь, я могу хотя бы заикнуться о таком и не вылететь за борт, не успев сказать фразу до половины? Смеешься! Я согласен рисковать жизнью при ограблении еще трех банков, но только не с… Извини, мне надо спешить.

Обняв Изабэллу за плечи, исполнитель роли грабителя, героя-любовника и близкого друга встал и уехал в карете. Графиня осталась сидеть на скамейке.

Через полчаса, пройдя полицейское оцепление, заметив отряды полиции, курсирующие от улицы Святой Катерины до Сант-Антуан, Изабэлла пешком пришла домой.

Оба банка остались без гроша в сейфе. Газеты продолжали обсуждать, что в один и тот же час один негодяй ворвался в здание Первого Национального и удрал, взяв заложницу, а другие трое головорезов ограбили Коммерческий Банк. Один из троих — главарь — ранен, но обанкротившимся гражданам не легче от этого. Денег им все равно не вернуть, да и грабители на свободе.

Изабэлла тем временем вернулась в гостиницу, где ждала ее сестра (с долей Жозе в саквояже). Одно плохо — Жозе, то есть Хосе-Мария, ранен в руку. В правую, навылет. А сегодня вечером у них с Жозефиной обычное выступление. Нужно быть в форме.

Сёстры пожалели, что для Артьенов никто выходной не устроит. Жозе ведь не может закрыться в комнате и никого, кроме жены не впускать. Одна надежда, что как-нибудь отработают сегодняшний вечер. Завтра можно и отпуск просить. Но сегодняшнее алиби необходимо. Без него могут начаться подозрения и прочее. День обязан завершиться удачным вечером. Это понимали все.

* итальянская уменьшительная форма имени Константин.