Черная сирень

7

Полночи Галина гуляла в интернете.

Денек-то выдался такой, что и снотворное ее не брало. Вот тянутся обычно дни, не успеешь проснуться, а уже думаешь о том, как бы день, состоящий из таких однообразных и опостылевших хлопот поскорей прошел, а тут тебе раз – и поворот на сто восемьдесят градусов!

Лиха беда начало.

Сначала Галина принялась изучать уголовный кодекс, а точнее – искать на сайтах подходящие под описание произошедшего с ней бреда статьи.

Ну что ж… Все не так уж и плохо.

В самом худшем варианте за непредумышленное убийство человека Макса ждет два года реального срока, а с хорошим адвокатом все может обойтись и условным.

И это надо доказать.

А доказать без ее непосредственного участия, выходит, невозможно.

«Соучастницей пойдешь!» – в ее ушах все еще звенела мерзкая угроза Разуваева.

«Щас тебе, козел! А попытку изнасилования получить в довесок не хочешь?»

В правом нижнем углу монитора ей давно уже подмигивало автоматическое сообщение от какого-то Василия Пуговкина, юриста, который, несмотря на то что шел уже второй час ночи, готов был подробно проконсультировать ее по любому вопросу.

Галине вдруг почудилось, что улыбчивый восковой Василий все про них с Максом знает, и она тут же покинула сайт.

Она открыла любимую соцсеть, зашла на страницу к Разуваеву и щелкнула на фото его профиля. Как же наши граждане любят наряжать соцсети своими полуголыми фотками с душных заморских курортов! Так и веет от них потом, алкоголем, солнцезащитными кремами и использованными памперсами, которые некоторые мамаши без зазрения совести оставляют в пляжных сортирах. Гавайская рубашка, расстегнутая до пупа, обнажала крепкую, умеренно волосатую грудь, взгляд серых, уже немного выцветших глаз, недвусмысленно обещал всем желающим симпатичным дамам разнообразные удовольствия, а в правой руке (именно в той, которой он сегодня исполнял свой невротический танец) уверенно дымилась черная, с золотым ободком, сигарета.

И все же ей стало немного жаль, что все так скверно вышло…

Не потащи он ее за тот треклятый ларек, сейчас бы, небось, слали друг другу в ночи смайлики да сердечки и договаривались, где и как смогут в следующий раз так повеселиться и поотжигать до седьмого пота.

Эх, Максик, Максик…

Промокашечный король.

Трусливое ссыкло, даже не удосужившееся разыграть перед ней настоящего мужика.

Зато беседа с Соломоном Аркадьевичем прошла на удивление гладко.

По поводу увольнения Родиона старый хитрый интриган даже не думал давать комментариев.

Но Галина четко поняла: Родька ей набрехал, не сам он решил уйти – его попросили, причем конкретно и однозначно!

И когда их разговор коснулся ее собственной дальнейшей работы в клубе, Соломон Аркадьевич вел себя так, словно это само собой разумелось. Он попросил ее распланировать расход на ближайшее лето, въедливо изучил цифры текущих трат и дал пару советов на будущее.

И вообще, сегодня он беседовал с ней (кстати, впервые за все эти годы) как с равноправным партнером.

Эта встреча укрепила Галину во мнении, что решение порвать с мужем было верным и своевременным.

Родик появился дома только поздним вечером, не столько пьяный, сколько развязный и храбрый от трескотни сочувствующих приятелей, под гогот и анекдоты не устававших возмущаться бессмысленностью брака.

– Я за вещами, – пафосно произнес он и открыл дверь их общего шкафа. – За вещами на первое время. Ты же сама написала: «вали из моей квартиры» и чего там еще бла-бла про наш развод.

– Ну и вали, на здоровье. Можешь сразу все забрать.

Родик достал из-под кровати небольшую спортивную сумку и нарочито медленно, как в рапиде, принялся осматривать свои рубашки, висевшие на плечиках в шкафу.

Открылась дверь в спальню, и на пороге появилась Катюша. Она держала в руках шелковое, купленное Галиной на прошлой неделе платье модной итальянской марки.

Давно привыкшая к родительским скандалам, дочь равнодушно кивнула в сторону отца и обратилась к матери:

– Мам, я надеть его завтра хотела к Тане на днюху, а тут пятно какое-то…

Ну все!

Это было последней каплей. Щеки Галины покраснели, ее мелко затрясло.

– Тварь! – процедила она сквозь зубы. – Неаккуратная тварь, только портишь все и всегда!

– Мам, – побледнела от неожиданности Катюша, – ты это кому, мне или папе? Я только спросить хотела, чем ты пятна выводишь. Я сама все сделаю, ты просто скажи…

– Вышла и дверь закрыла! Сколько раз тебя учила, чтобы без стука сюда не входила! – рявкнула Галина и тут же поняла, как несправедлива по отношению к дочери. Но то, что успело скопиться в ней за день, уже переполняло ее до краев. – Одиннадцатый час уже, в школу завтра вставать, какое, к черту, платье!

– Зря ты так, – попытался встрять Родик, – зачем на ней-то срываешься?

– Ах, тебя вдруг ребенок начал интересовать?! После трехдневного загула? Совесть похмельная заскреблась? А ты возьми и затопчи ее, тебе не привыкать! Ты знаешь, сколько это платье стоит? Ты хоть одно платье ей когда-нибудь купил?

Он резко повернулся к ней спиной и принялся спешно заталкивать в сумку первые попавшиеся вещи.

В заднем кармане его джинсов очнулся симфонический оркестр, разлился знакомой, пощипывающей за живое мелодией. Родя, оборвав музыку, быстро ответил на звонок.

– Да. Скоро буду.

Галине, продолжавшей стоять рядом, было хорошо слышно, как на другом конце провода расплескался глупый женский смех и как его обладательница, продираясь сквозь чьи-то басы, ответила: «Мы все тут очень тебя ждем, особенно я!»

– Презервативы не забудь для девчонки купить! Хоть на это ты, надеюсь, способен?

– Они мне там не нужны.

Под его руками зажужжала молния и сломалась ровно на полпути.

– В смысле?

– Галь, дай булавку.

– Сходи да возьми. У нищих слуг нет!

– Я не знаю, где они лежат, иначе бы не просил.

– У нее попросишь. Только знаешь что… Я тебя к дочке больше не подпущу! Еще заразу какую-нибудь занесешь, тварь. Ты, кстати, в курсе, что тебя из клуба с позором выкинули? Так что байки про новые интересные проекты прибереги для своих проституток! И позволю все же дать совет – используй презервативы!

– Так, еще зубная щетка, – пробубнил куда-то себе под ноги Родион, но потом вдруг встрепенулся, будто только что осознал сказанное, и впился в лицо Галины бессмысленным взглядом человека, которому больше нечего терять:

– Ей двадцать три года, и она не из клуба. Она студентка. Из приличной семьи. У нее молодое прекрасное тело, она прямо сейчас ждет меня и хочет, любого. И даже без зубной щетки, – добавил он скорее для себя. – Прости, Галь, мне лучше сейчас уйти. – Голос его дрогнул. – Все это очень сложно, но… давай попробуем ради Катьки остаться друзьями или хотя бы просто цивилизованными людьми.

Она попыталась улыбнуться.

Он неопределенно махнул рукой и быстро вышел из комнаты. Входная дверь за ним аккуратно прикрылась.

Галина почувствовала, как стало тяжко и легко одновременно, будто зуб гнилой вырвали, но привычная боль, с которой успела смириться и срастись, все еще мучает до слез, не дает возможности поверить, что все закончилось.

Она боялась лишь одного: что когда-то, совсем скоро, к ней заглянет предательское сожаление, горечью разольется на высушенном бессонной ночью языке, комом застрянет в горле и ляжет рядом в холодную, наполовину пустую постель.

Шутка ли сказать – шестнадцать лет…

Да надо их просто забыть!

Отсечь и забыть все, что мешает стать по-настоящему счастливой.

Покончив с уголовной темой и Разуваевым, изнуренная бессонницей Галина перешла к статьям о том, как обрести себя после разрыва с мужчиной, изобильно представленными, на ее счастье, в интернете.

В ту длинную ночь ей удалось поспать всего пару часов.