ТИХАЯ СВАДЬБА

Путешествие шло без приключений. Роланд провез нас по Парижу, и мы успели на поезд, отправлявшийся в Кале.

Все это время я сознавала, как трудно мне пришлось бы без моих спутников.

Потом нужно было попасть на паром. И какое же облегчение я почувствовала, когда на горизонте появились белые скалы Дувра!

Фицджеральды говорили, что в Лондоне у них есть пристанище, которым Роланд пользуется во время деловых поездок; но чаще он проводил время в своей штаб-квартире в Бредфорде.

Когда мы прибыли в Лондон, Роланд сказал, что вначале они завезут меня и только потом отравятся к себе домой. Ко мне они решили не заходить, поскольку меня дома не ждали и мне лучше было явиться одной и дать все необходимые разъяснения. Фицджеральды обещали зайти на следующий день и удостовериться, что со мной все в порядке.

Они проводили меня до самой двери, где был выгружен мой багаж. Кеб не отправлялся, пока камердинер не открыл дверь.

Камердинер был изумлен:

— Мисс Лэнсдон, мы не ожидали… мы не получили сообщения…

— Все в порядке, — ответила я. — У меня не было времени послать о себе весточку. Миссис Лэнсдон дома?

— Да, мисс Лэнсдон. Я сообщу ей. И пошлю кого-нибудь отнести наверх ваш багаж.

— А где миссис Лэнсдон? — спросила я.

— Наверное, в гостиной, мисс.

— Я найду ее. Если вы позаботитесь о багаже…

— Разумеется, мисс.

Я прошла мимо него к лестнице.

Селеста, услышавшая какой-то шум, вышла на верхнюю площадку, чтобы выяснить, в чем дело.

— Люси! — воскликнула она.

— Ах, Селеста, я так рада видеть тебя!

Она обняла меня и крепко прижала к себе.

— Но что случилось? — спросила она. — Где Белинда и мой брат?

— Они остались во Франции. Я вернулась вместе с друзьями.

— Наверное, ты очень устала.

— Пожалуй, да. Однако в данный момент я так рада возвращению домой, что не чувствую усталости.

— Что-то произошло… — Поколебавшись, она продолжила:

— Прости. Дело, конечно, в Джоэле. Надеюсь, я поступила правильно, сообщив тебе. Я сомневалась, не стоило ли изложить это как-то мягче. Но мне казалось, что ты должна знать.

— О да, дорогая Селеста, ты поступила правильно.

Как… как это восприняли Гринхэмы?

— Тяжело. Я видела их только один раз. Я зашла к ним, но им сейчас не нужны визитеры. Это понятно.

Конечно, сэр Джон держится, но леди Гринхэм не в силах скрыть своих чувств. Наверное, мне не следовало к ним заходить. Это обостряет их горе, хотя, с другой стороны, они и так постоянно помнят об этом.

Я пробыла у них очень недолго.

— А Джеральда ты видела?

Селеста покачала головой:

— Это так трагично. Все радовались, когда Джоэль уезжал Считалось, что это важно для его карьеры.

Тогда все складывалось удачно, и вдруг такие перемены. Давай сейчас не будем об этом. Я очень рада видеть тебя. Без тебя и Белинды здесь было скучновато.

— Белинда собирается замуж.

— Да, я знаю.

— Все произошло очень быстро. Ее отец доволен сэром Робертом во всех отношениях. Представляешь — любовь с первого взгляда. И, видимо, будет роскошная свадьба.

— Да, — несколько встревоженно сказала Селеста. — Ее будут справлять здесь.

— Ты прекрасно все устроишь, — уверила ее я.

— А ты, Люси?

Поколебавшись, я решила рассказать ей.

— Тут есть некоторые сложности. Твой брат просил моей руки.

— Не может быть!

— Это так. А я, Селеста, не могла принять его предложения. Судя по всему, он надеется, что я передумаю, но этого не будет. Этого никогда не будет.

— Да, я понимаю тебя.

— Так вот, в сложившейся ситуации я просто не могла оставаться в его доме и, встретив людей, которые возвращались сюда, поехала вместе с ними.

— Французы?

— Нет, англичане. Довольно любопытное стечение обстоятельств. Впервые я познакомилась с ними на пароме по дороге туда — просто перебросились парой слов. Выяснилось, что они будут жить неподалеку от нас. Там мы сдружились. Знаешь, как это бывает, когда встречаешь соотечественника за границей. Несколько раз я виделась с ними, а когда узнала, что они возвращаются, решила, что следует воспользоваться этой возможностью и уехать с ними. Они зайдут завтра, и ты с ними познакомишься.

— Как хорошо, что ты вернулась, — сказала Селеста.

— Здесь чудесно, — ответила я.

— Но без тебя здесь довольно одиноко.

— Милая Селеста, тебе надо было поехать вместе с нами. Этот замок такой красивый. Ты, должно быть, знаешь там каждый уголок.

— Да, там я родилась и провела свое детство. Но теперь у меня новая жизнь. Мой дом — здесь.

Я подумала, что ее жизнь складывается не менее трагично, чем моя.

В мою комнату мы поднялись вместе. Багаж находился там.

— Я пришлю служанку, чтобы она помогла тебе разложить вещи, — сказала Селеста.

— Нет, я предпочитаю сделать это сама.

— Может, тебе принести что-нибудь поесть, а потом ты ляжешь в постель?

— Сначала горячей воды, чтобы помыться с дороги. А потом — поесть.

— Сейчас все будет готово. Мы еще успеем поболтать.

— Спасибо, Селеста. Приятно, когда дома о тебе так заботятся.

Я умывалась, когда в комнату внесли поднос.

К своему удивлению, я обнаружила, что голодна.

Спать мне не хотелось, поэтому я написала письмо Ребекке. У меня было большое желание поехать к ней в гости, и некоторое время я лелеяла мысль завтра же отправиться в Корнуолл. Потом я вспомнила, что не могу этого сделать. Завтра сюда зайдут Фицджеральды, да и бросать Селесту, так обрадовавшуюся моему возвращению, было бы нехорошо.

По крайней мере, неделю придется прожить в Лондоне, а пока я смогу утешиться тем, что пошлю Ребекке письмо.

Я написала ей довольно пространное письмо, сообщив, что нахожусь уже дома. О Жан-Паскале в письме не упоминалось: говорить о нем с сестрой я могла лишь с глазу на глаз.

Отправление письма я отложила на завтра.

Служанка забрала поднос и спросила меня, не нужно ли еще чего-нибудь. Я сказала ей, что все в порядке.

Как здесь было спокойно! Как это отличалось от комнаты в замке, возбуждавшей во мне столь дурные предчувствия! Казалось, будто она меня о чем-то предупреждала. Против брака с Жан-Паскалем? Одна мысль об этом заставила меня содрогнуться. Но чего бы мне бояться? Никого нельзя заставить вступить в брак против его желания.

Здесь я была защищена от Жан-Паскаля. Здесь не нужно запирать дверь.

В эту ночь, перед тем как лечь в постель, я подошла к окну и посмотрела в сторону садовой ограды и уличного фонаря. На секунду мне показалось, что я заметила в тени какую-то фигуру. Это оказалось всего лишь игрой света и тени, но неприятно поразило меня.

Неужели это будет преследовать меня всю жизнь?

* * *

На следующий день пришли Фицджеральды. Живость Филлиды и спокойное обаяние Роланда произвели на Селесту хорошее впечатление.

Филлида забавно рассказывала о своих приключениях во Франции и о том, как она попадала впросак с французским языком; при этом Селеста много смеялась, что бывало с ней редко.

Перед уходом Фицджеральды охотно приняли приглашение пообедать с нами завтра. Селеста сказала:

— Мне хотелось бы поблагодарить вас за то, что вы позаботились о Люси.

— Мы делали это с удовольствием, — ответил Роланд.

— Путешествие было таким веселым, — добавила Филлида, — особенно когда мы подумали, что опаздываем на поезд в Париже. Потом мы сообразили, что не правильно поняли время. Знаете ли, очень сложно улавливать смысл, когда французы разражаются потоком слов, а числительные особенно трудны.

Селеста улыбнулась.

— Они так очаровательны, — сказала она, когда гости ушли, — С подобными людьми быстро становишься на дружескую ногу. Я с нетерпением жду их завтрашнего прихода.

Меня порадовало, что, кажется, все друг другу понравились.

В этот же день я нанесла визит Гринхэмам. Я знала, что это будет болезненным испытанием, но мне было необходимо выяснить все подробности о Джоэле, и я полагала, принимая во внимание мои взаимоотношения с ним, что ко мне отнесутся как к члену семьи. Меня провели в гостиную. Леди Гринхэм там не было, сэр Джон находился в одиночестве. Он взял меня за руки и сказал:

— Как у вас дела, Люси?

— Со мной все в порядке, — ответила я.

— Моя жена очень плоха, — сообщил он. — Она даже не в состоянии кого-либо принимать.

— Я понимаю. Это было для нее ужасным потрясением.

— Для всех нас. Боюсь, — она восприняла это исключительно болезненно.

— Я хотела бы узнать, выяснились ли какие-нибудь подробности. Джеральд…

— Джеральд вернулся на службу. Мы знаем столько же, сколько и вы. Ничего больше выяснить не удалось.

— Все это весьма загадочно.

— Такое случается, Люси.

— Я подумала, возможно…

— Мы пытаемся пережить это. Вы понимаете, что я имею в виду. Все кончено. Мы больше ничего не можем поделать.

Мы оба помолчали.

— Может быть, рюмочку шерри? — спросил сэр Джон.

— Нет, благодарю вас.

Я понимала, что этот разговор для него не менее болезнен, чем для меня, и мне хотелось как можно быстрее покончить с ним, — Думаю, мне уже пора идти, — сказала я. — Передайте леди Гринхэм мои самые лучшие пожелания.

— Непременно, — ответил он с явным облегчением.

Я была несколько обижена тем, что меня достаточно холодно встретили.

Это было странно. В прежние времена Гринхэмы относились ко мне очень дружелюбно. Они вели себя так, будто я была членом их семьи. Конечно, эта дружба опиралась на их взаимоотношения с моим отцом, но всякий раз, приходя туда, я встречала теплый прием, а учитывая характер моих отношений с Джоэлем, я действительно чувствовала себя близким для них человеком. Меня огорчило и в то же время удивило то, что со мной обращались как с чужим человеком, вмешивающимся в дела семьи, хотя они, конечно, знали, что я разделяю их горе, По пути домой я размышляла об этом и постепенно поняла, что встреча со мной вновь пробуждала в них трагические воспоминания.

Я рассказала об этом Седеете. Она ответила:

— Значит, ты тоже заметила это. Я даже не видела леди Гринхэм. Мне сообщили, что она плохо себя чувствует и не выходит из комнаты, но сэр Джон… что ж, он тоже не проявил особой радости, увидев меня.

— В каком-то смысле я их понимаю. Они очень дружили с моим отцом, и он погиб… а теперь Джоэль.

Попробуем встать на их место. Они не хотят встречаться с людьми, пробуждающими в них воспоминания.

У меня такое чувство, что я не знаю всей правды.

— Что же там знать? Он выезжал, полный надежд, а конец его был ужасен. Это чудовищная трагедия для его родителей.

— Нет, их чувства мне понятны, но я надеялась узнать какие-то подробности. Как случилось, что Джоэль отправился пешком, а потом… исчез?

— Ну, так уж случилось. Я думаю, Люси, тебе нужно постараться забыть Джоэля. Нам обеим пора покончить с прошлым. Нужно смотреть в будущее.

Взять хотя бы этих приятных людей, с которыми ты познакомилась. Мне кажется, они могли бы стать нашими хорошими друзьями. Девушка очень живая, а он весьма серьезен… и это производит благоприятное впечатление.

— Я рада, что они тебе понравились. Мне тоже.

— Хорошо, а теперь посмотрим, как пройдет обед.

Он прошел превосходно, и после этого Фицджеральды стали частыми гостями в нашем доме. Они пригласили нас пообедать в ресторане, заявив, что их скромная квартирка не позволяет должным образом принять гостей.

Наша приятная дружба продолжала развиваться.

* * *

К моей большой радости, нас посетила Ребекка.

Получив мое письмо, она немедленно отправилась в Лондон. Я могла быть с ней откровенной как ни с кем другим и вскоре рассказала ей о том, что произошло между мной и Жан-Паскалем.

Выслушав меня, она помрачнела.

— Ты совершенно Правильно поступила, покинув его, Люси. Это абсолютно правильное решение. И тебе повезло, что эти милые люди как раз уезжали на родину.

— Вообще-то я не думаю, что они собирались уезжать именно в это время. Им пришлось уехать на неделю раньше, чтобы сопровождать меня.

— В таком случае, они мне нравятся еще больше.

— Скоро ты с ними познакомишься. Мы подружились. К моей радости, Селеста прониклась к ним любовью, и, надеюсь, с тобой будет то же самое.

Я написала тебе из замка, однако не отправила письмо.

В нем я просила тебя приехать туда. Но на следующее утро мы с Фицджеральдами встретились, и я поняла, что могу уехать вместе с ними.

Когда я рассказала Ребекке о том, как Жан-Паскаль; пытался проникнуть в мою спальню, она вновь помрачнела.

— Какое счастье, что ты заперла дверь! Этого человека следует опасаться. Я и без того волновалась, когда узнала, что ты собираешься вместе с ним во Францию. Впрочем, мне казалось, что в основном он заинтересован Белиндой.

— Мне тоже так казалось. По-моему, он гордится своей дочерью. Во многом она похожа на него и, конечно, очень привлекательна.

— Неужели он действительно сделал тебе предложение?!

— Я сама была этим поражена. Конечно, он вел себя очень благопристойно по отношению ко мне… но потом случилось это, и мне сразу же захотелось бежать.

Она кивнула, потом медленно сказала:

— Мне кое-что пришло в голову, Люси. Вероятно, тебя теперь можно считать богатой невестой.

— Ты думаешь…

— Месье Бурдон из тех, кого называют реалистами. Когда-то он собирался жениться на девушке, имевшей связи в королевских кругах… Но потом во Франции такое вышло из моды. Мне всегда казалось, что именно поэтому он вначале тянул с браком, а потом вовсе отказался от него. Возможно, теперь он охотится за состоянием. С другой стороны, ты молода, а мужчин его возраста может тянуть к молодым.

— Он сказал, что любит меня.

— Для него говорить это так же естественно, как дышать. Для него это всего лишь мимолетный каприз.

Но предложение о браке… знаешь, это мне не нравится. Не могу тебе сказать, как я рада, что у тебя хватило здравого смысла не принять все это всерьез.

— Я чувствовала к нему отвращение.

— Это понятно. Я чувствую к нему то же самое.

Когда-то он делал намеки и мне. О нет, речь шла не о браке. Он имел смелость или бесстыдство намекнуть, что готов обучить меня искусству стать более привлекательной для мужа. Я была взбешена этим. А потом — это было в Хай-Торе — он пытался изнасиловать меня, то есть дать мне вкусить тех самых сладостных утех, на которые он такой мастер и от которых я имела глупость отказаться.

— Какой наглец! Он может быть вежливым, воспитанным, вести себя как благородный человек — и одновременно строить грязные планы. Он напоминает мне того лебедя.

— Лебедя?

— Да. На озере, возле замка. Такой красивый, такой величественный. Он мирно скользил по поверхности воды, а потом вдруг впадал в ярость. Одна из служанок в результате стычки с ним потеряла глаз — это рассказал мне сам Жан-Паскаль.

— Как ужасно! До чего все-таки хорошо, что ты вернулась домой. Теперь, Люси, тебе нужно подумать о будущем. Хватит переживать, нельзя вечно жить прошлым. Ты потеряла двух любимых людей, погибших насильственной смертью. Но в мире осталось еще много хорошего. Ты должна искать именно это.

— Я знаю, Ребекка. Я попытаюсь.

Она наклонилась и поцеловала меня, и я, как всегда, ощутила около нее спокойствие.

* * *

Мы знали, что пребывание Ребекки здесь будет кратким, поскольку она не могла надолго оставить семью. Мы могли рассчитывать максимум на две недели.

Она сказала, что, уезжая, надеется забрать меня к себе. Я чувствовала, что мне будет только полезно немного пожить в Хай-Торе.

Познакомившись с Фицджеральдами, Ребекка прониклась к ним симпатией. Мы виделись сними каждый день, и между нашими семьями продолжала крепнуть дружба.

Они приходили к нам на ленч или на обед, а в качестве ответного жеста приглашали нас в театр или в оперу. Ребекка сказала, что с их стороны было очень благородно вернуться домой вместе со мной, избавив меня от тягот путешествия в одиночку. Это стало испытанием дружбы, а ведь в то время я знала их гораздо меньше, чем теперь. Чем больше мы узнавали их, тем больше росло наше уважение к ним.

Было так приятно видеть столь любящих друг друга брата и сестру; было очень трогательно наблюдать за тем, как они заботятся друг о друге. Конечно, так сложилось, потому что они потеряли своих родителей при трагических обстоятельствах. В общем, очень милые люди — таков был общий приговор.

Я уже почти решилась уехать с Ребеккой, когда пришли письма. Одно из было Селесте от Жан-Паскаля, другое — мне от Белинды.

«Дорогая Люси!

Через шесть недель я выхожу замуж. Правда, здорово? На этом настаивает Бобби. Он очень спешит.

Он приехал в замок, как и обещал, и мы официально объявили о помолвке и торжественно отпраздновали это событие. Было просто великолепно.

Музыканты играли в большом холле и в саду. Толпа знатных людей и топ реге, с гордостью представляющий меня в качестве любимой дочери. Никто не задавал скользких вопросов о том, где я была все это время. Во Франции в таких делах разбираются. Так или иначе, в центре внимания были его милая дочь и ее возлюбленный жених.

Бобби просто чудо. Он делает все, о чем я его прошу. Он очень сожалел о том, что с нами нет тебя, а я рассказала ему, как ужасно ты поступила как свинья. После всего, что мы, сделали для тебя, носились вокруг тебя, заботились о тебе, ты вдруг сорвалась с места только потому, что эти люди уезжали домой. Бобби сказал, что, по его мнению, свиньи бывают довольно милыми. В его поместье их полным-полно. Но такой уж Бобби. Ему все нравится. Это потому, что он сейчас так счастлив.

Самое главное — мы возвращаемся домой. Моn реrе дает Селесте указания, потому что замуж я буду выходить в Лондоне. Мне хотелось бы сделать это в замке, но топ реге не согласен. Он говорит, что нужно принимать во внимание интересы Бобби, для которого не слишком удобно жениться во Франции.

Значит, в Лондоне. Мне понадобится твоя помощь в подборе приданого. Я уже решила, каким будет свадебное платье. Оно будет… нет, я не скажу тебе.

Ты это не заслуживаешь за свое поведение. Моn реrе напишет Селесте, что следует сделать. Это будет самая выдающаяся свадьба года. Таковы наши намерения.

Ты, просто глупая курица, раз уехала отсюда. По словам топ реге, ты, решила, что мешаешь нам. Какая чепуха! Он говорит, что ты ошибалась, но он понимает твои чувства и прощает тебе твой поступок.

А я — нет. Впрочем, ладно. Ты поможешь мне подготовиться.

Разве не забавно? Мы приезжаем домой на следующей неделе, и к тому времени, как ты получишь письмо, мы будем уже в пути.

До встречи.

Белинда.»

Прочитав свое письмо, Селеста была несколько обескуражена.

— Они собираются устроить свадьбу с большой помпой, — сказала она. Мой брат хочет, чтобы этим занялась я.

— Я поняла это из письма Белинды. Кажется, она совершенно счастлива.

Селеста кивнула все с тем же озабоченным видом.

— Ведь ты поможешь мне, Люси?

Я подумала о тихой и мирной жизни с Ребеккой в Корнуолле, жизни, о которой я мечтала… Но в глазах Селесты была мольба.

— Если я принесу какую-нибудь пользу, то конечно.

Наградой мне было огромное облегчение на ее лице.

Фицджеральдов очень заинтересовали эти новости.

— Вы думаете, нас пригласят на свадьбу? — спросила Филлида. Роланд был шокирован, но Селеста тут же сказала:

— Вы уже приглашены.

Филлида захлопала в ладоши.

— Как все-таки удачно, что мы встретились на этом пароме! воскликнула она.

Ребекка поняла, что я не поеду вместе с ней в Корнуолл.

— В таком случае, приезжай позднее, — сказала она. — Мы будем с нетерпением ждать тебя.

* * *

Белинда приехала домой в сопровождении Жан-Паскаля. Я не была готова к встрече с ним, но он был чарующе любезен и ни разу не упомянул о моем поспешном отъезде из замка. Тем не менее, я обрадовалась, что он не остановился в нашем доме, хотя и предчувствовала, что в течение следующих недель он будет посещать нас ежедневно.

Белинда находилась в состоянии эйфории Она без устали болтала, а тема всегда была одна — грядущая свадьба Программа медового месяца менялась уже пять или шесть раз.

Вначале она собиралась в Рим.

— Эти катакомбы, идее в таком роде. Колизей. Мы увидим место, где римляне отдавали христиан на растерзание львам.

Несколькими днями позже я услышала:

— Просто не знаю. Не думаю, что мне захочется без конца осматривать все эти руины. Говорят, правда, там очень милый фонтан. Бросаешь в него монетку, и это значит, что ты вернешься туда. Мне бы это, наверное, понравилось, но все-таки Флоренция…

После этого в течение нескольких дней мы выслушивали перечисление достоинств Флоренции, пока ее мысль не перескакивала в Венецию.

— И везде каналы. Потрясающе! Плывешь себе в гондоле с красивым гондольером.

— Тебя должны интересовать не красивые гондольеры, а твой муж.

— Но надо же время от времени давать ему повод для ревности, как ты думаешь?

— Нет, я так не думаю.

— Конечно, ты не думаешь. Да что ты вообще знаешь обо всем этом?

— Достаточно, чтобы понимать, что невесте не следует начинать медовый месяц с планирования интрижек с другими мужчинами.

Она показала мне язык, как обычно делала это в детстве.

В конце концов, фавориткой стала Венеция.

— И у бедняжки Бобби нет выбора? — спросила я.

— Он хочет делать то, чего хочу я.

— Я вижу, он решил доставить тебе радость.

Белинда любила это легкое подтрунивание, которое было возможно только со мной. Полагаю, по-своему она любила меня — точно так же, как я ее. Что бы ни происходило, между нами существовали некие узы, которые нельзя было разорвать.

Дни полетели один за другим. Нужно было так много сделать, и все казалось таким важным, что случались периоды, и достаточно длительные, когда я полностью забывала о своем отце и Джоэле.

Селеста подметила это и сказала, что с нею происходит то же самое. Она заявила мне:

— Эта свадьба идет на пользу, Люси.

И я понимала, что она имеет в виду.

— Это первый признак того, — продолжала она, — что в свое время мы сможем избавиться от прошлого.

Жан-Паскаль решил устроить все на широкую ногу.

Похоже, Белинда всерьез нравилась ему. Она развлекала его, а ему нравились развлечения. К тому же она действительно была очень привлекательной, и он, вероятно, гордился ею. Интересно, что сказала бы Ли, увидев сейчас свою дочь?

Доставили свадебное платье, прекрасное платье из валенсийских кружев и атласа. На голове у невесты должен был красоваться веночек из флер-д'оранжа, а в руке — букет гардений.

— Все будет белым, — сказала Белинда.

— Это знак чистоты, — напомнила я.

Меня удивил эффект, который произвели эти слова.

Она метнула на меня огненный взгляд:

— К чему ты это сказала?

— Потому что это правда, разве нет?

— Я подумала, что ты…

— Что? Что ты подумала?

— Ах, ничего — Кажется, ты разозлилась.

— Я решила, что ты смеешься надо мной.

— Мы всегда посмеиваемся друг над другом.

— Да, но тут другое дело.

— Что же именно тебя задело?

— Ничего. Просто я нервничаю перед свадьбой.

— Ты? Нервничаешь перед свадьбой? Ты шутишь!

— Конечно, идиотка.

Но что-то на уме у нее было. Некоторое время я размышляла об этом, а потом забыла.

Настал день свадьбы. Собралось множество гостей, и, конечно, присутствовали и репортеры. Белинда была представлена как племянница Бенедикта Лэнсдона.

Пресса заинтересовалась этим. Припомнили, что Белинда выходит замуж в том самом доме, возле которого было совершено убийство.

Заголовок одной из газет гласил:

«СЧАСТЛИВЫЕ ДНИ

Привидения прошлого изгнаны. Сегодня из той же двери, из которой Бенедикт Лэнсдон в тот роковой день шагнул навстречу своему убийце, вышла очаровательная невеста. Мисс Белинда Бурдон, племянница миссис Селесты Лэнсдон, сегодня сочеталась браком в том же доме, возле которого менее двух лет назад был застрелен Бенедикт Лэнсдон.»

К сожалению, все это вновь вызвало у нас воспоминания.

Итак, Белинда стала леди Денвер. Из нее получилась очаровательная невеста. Никогда не забуду, как она стояла возле Роберта и разрезала торт. Вид у нее был ослепительно счастливый, и это наверняка так и было.

Мы с Селестой помогли ей переодеться в то, что она назвала своим «выездным костюмом». Он был переливчато-синеватого цвета и отделан горностаем. Белинда прелестно выглядела в небольшой шляпке, украшенной синими — в тон костюму — перьями.

Она горячо расцеловала нас и заявила, что очень нас любит. Было очень трогательно слышать это из уст Белинды. Затем мы помахали им на прощание, и молодожены отправились в Венецию.

Мы с Роландом и Филлидой немножко посидели вместе.

— Это была чудесная свадьба, — сказала Филлида с легкой завистью. Как прекрасно быть такой счастливой!

Роланд согласился с ней.

— В такие моменты всегда наступает какая-то разрядка, — сказала я, Жених с невестой уехали, а мы остались здесь.

— С друзьями, — сказал Роланд, взглянув на меня.

— Да, конечно, с друзьями, — ответила я.

После свадьбы действительно наступила какая-то опустошенность. Мне не хватало словесных баталий с Белиндой, которые как-то скрашивали мое существование. Жан-Паскаль оставался в Лондоне, поэтому мне хотелось уехать куда-нибудь.

Ребекка готовилась к возвращению в Корнуолл и приглашала с собой меня. Я колебалась. Мне очень хотелось побыть с ней и ее семьей, но в этот момент мне нужно было что-то другое. Я внушала себе, что нужна Селесте. И еще одно я поняла: уехав, я не смогу видеться с Фицджеральдами, а их дружба стала много значить для меня.

Тогда я вспомнила о Мэйнорли. Я любила дом своего детства. Он был полон тайн, и жизнь в нем текла интересная и разнообразная. На выгоне мы с Белиндой когда-то учились ездить верхом на своих пони. Там был заколдованный сад с дубом со скамьей, на которой Белинда в свое время сыграла роль привидения. Теперь это был мой собственный дом, и оттого он становился еще привлекательней.

Я сказала Ребекке, что не прочь провести там недельку-другую — Хорошая мысль, — согласилась она. — Ты уедешь из, Лондона и все равно будешь поблизости.

— Я приглашу Селесту приехать туда на несколько дней в любое удобное для нее время. Мне кажется, ей будет очень одиноко, если я уеду.

Ребекка согласилась со мной.

Селеста сказала, что с удовольствием съездит в Мэйнорли.

— Как только захочешь, Селеста. Это твой дом в такой же степени, как и мой.

Я проводила Ребекку в Корнуолл и, должно быть, ощущала бы при расставании сильную грусть, если бы в это время уже не строила планы поездки в Мэйнор-, ли.

Когда зашли Фицджеральды, я сообщила им, что на некоторое время уезжаю, и с удовольствием заметила разочарование на их лицах.

— В общем-то, это совсем близко от Лондона, — объяснила я. — Мэйнорли был избирательным округом моего отца. Из-за этого и был куплен Мэйнор Грейндж.

А теперь этот чудесный старинный дом мой, и я давно там не бывала. Хочу немного пожить в нем.

— Возможно, мы сумеем вас там навестить, — сказал Роланд.

— Конечно, именно этого я и хочу. Я уезжаю в понедельник. Почему бы вам не приехать туда на уикэнд? К тому времени я все улажу и подготовлю слуг.

Если вас устроит, приезжайте в пятницу.

Роланд взглянул на Филлиду, чьи глаза горели от удовольствия.

— Мы обязательно приедем, правда, Роланд? — воскликнула она.

Он пристально посмотрел на меня:

— В этом вы можете быть уверены.

Итак, я выехала в Мэйнорли в сопровождении Селесты, которая сказала, что вернется уже во вторник. Ей просто хотелось удостовериться, что я хорошо устроилась.

Мистер и миссис Эмери, служившие у нас многие годы, поджидали нас в холле вместе с горничной, двумя служанками и поварихой миссис Грант.

Сначала все были несколько скованы. Они знали меня еще ребенком, чужим ребенком, которого их любимая мисс Ребекка решила приютить в этом доме.

Тогда, они, конечно, не могли знать, что я была дочерью Бенедикта Лэнсдона, и, кажется, до сих пор не сумели привыкнуть к этой мысли.

Миссис Эмери обожала Ребекку. Она была бы, конечно, рада, если бы дом унаследовала моя единоутробная сестра, тем не менее, наследницей стала я.

Будучи главными среди прислуги, мистер и миссис Эмери очень ценили свое положение в доме и побаивались, что оно может быть каким-то образом подорвано. Видимо, сейчас они пытались понять, почему я так неожиданно решила приехать сюда.

Мы расположились в своих комнатах. Моя комната находилась рядом с комнатой Ребекки. Ее окно выходило на дуб с деревянной скамьей под ним — то самое место, где, говорят, собирались привидения.

Некоторое время я стояла и смотрела в окно, вспоминая прошедшие годы. Я знала, что в этом доме воспоминания нахлынут на меня.

Проснувшись на следующее утро, я сразу вспомнила, что скоро приедут Фицджеральды. С каким удовольствием я буду показывать им этот дом!

После завтрака миссис Эмери спросила, не могу ли я уделить ей минутку.

— Мисс Ребекка всегда так делала, — сказала она, — На мне да на ней весь дом держался. Какая замечательная молодая женщина! Надеюсь, у них с мистером Картрайтом все в порядке.

— У них все прекрасно, миссис Эмери. Моя сестра очень хотела приехать сюда и погостить несколько дней, прежде чем вернуться в Корнуолл после свадьбы, но решила, что и так слишком надолго оставляла семью.

— Да уж конечно.

— Мистер Картрайт и дети не любят, когда она уезжает.

— Ясное дело, он этого не любит. А что касается малышей, Господь благослови их. Пока она здорова и счастлива…

— Так оно и есть, — миссис Эмери.

Она озабоченно взглянула на меня:

— Вы пережили ужасное время, мисс Люси.

Я кивнула.

— Мне нужно забыть все это, миссис Эмери.

— Я все думаю, мисс Люси, есть ли у вас какие-то планы…

— Планы?

— Я хочу сказать, насчет дома. Мы с Эмери думаем…

— А, я понимаю, что вы имеете в виду. Я хочу, чтобы вы оставались здесь, вы и мистер Эмери. Нет, никаких планов у меня нет. Я была слишком потрясена всем происшедшим. Потом я съездила во Францию, а после этого почти сразу отпраздновали свадьбу Белинды.

— Ладно, что было, то было, — сказала миссис Эмери. — Так значит, она — леди Денвер. Я хорошо ее помню, хоть лет прошло немало. Наверное, она изменилась.

— Она стала взрослой, но осталась прежней Белиндой.

— Понятно, — сказала миссис Эмери с глубокомысленным видом. — Так вы собираетесь здесь жить, мисс Люси?

— Пока я еще не уверена. Видимо, теперь это мой дом. Думаю, миссис Лэнсдон захочет, чтобы я была рядом с ней. Скорее всего я буду жить то здесь, то в Лондоне, а иногда ездить в Корнуолл, как в старое доброе время.

— Ясно. Надеюсь, все утрясется. Вы и раньше любили Мэйнорли, а теперь он ваш! Это замечательный дом. Эмери и я, ну, мы прочно прижились здесь, если вы меня понимаете.

— Понимаю, миссис Эмери. Даже и не думайте, что я собираюсь что-то менять. У меня такое чувство, что этот дом станет мне родным. Кстати, на уик-энд у нас будут гости.

Она оживилась:

— О, это хорошо. А сколько, если не секрет?

— Двое, брат и сестра. Я познакомилась с ними во Франции.

— Они французы, мисс Люси?

— Нет, англичане. Они отдыхали во Франции недалеко от того места, где я жила. Я познакомилась с ними, когда мы пересекали Ла-Манш. Потом оказалось, что они поселились поблизости. Теперь они часто навещают нас в Лондоне, и я хочу показать им этот дом.

— Брат и сестра. Я думаю, для дамы подойдет синяя комната, а насчет того, куда поместить джентльмена, поговорю с Эмери.

— Значит, в пятницу… наверное, к ленчу, верно?

— Скорее всего, да.

— Хорошо, когда дом оживает, — сказала миссис Эмери. — Просто выразить не могу, как я рада, что вы приехали. Мой Эмери тоже.

* * *

Селеста вернулась в Лондон. Я ждала прибытия Фицджеральдов с неожиданным для меня самой нетерпением.

Они приехали утром. Было так приятно увидеть их, и мое настроение сразу же поднялось. Я проводила их наверх, в подготовленные для них комнаты. Затем я показала дом, который привел их в восторг.

Филлида желала узнать историю про сад, населенный привидениями, и внимательно слушала мой рассказ о молодой жене, умершей при рождении дочери и вернувшейся с того света, чтобы утешить ее; о том, как дочь выросла и стала странной женщиной, которая часто сидела на заколдованной скамье под дубом, разговаривая с покойной матерью.

По мнению Филлиды, это была восхитительная история.

— И вы в нее верите? — спросила она.

— Не знаю, — ответила я, — а вы?

— Да, пожалуй, — сказала она. — Я думаю, люди могут возвращаться с того света… в особых ситуациях.

Например, если они неожиданно покинули этот мир, вроде той женщины, оставившей ребенка. Это объясняется любовью, верно? А некоторые могут возвращаться из ненависти.

— Филлида — укоризненно сказал Роланд.

— Предположим, кто-то был убит, так разве он не будет чувствовать необходимость вернуться и преследовать того, кто послал его в могилу?

— Или ее, — заметил Роланд.

— Ну да, конечно. Ты надо мной насмехаешься. Вы знаете, Люси, он все время смеется надо мной. Вероятно, у меня слишком богатое воображение. По крайней мере, так считает мой любимый брат. Однако я не уверена, что все это — только фантазии. Вы-то понимаете, что я имею в виду, Люси? Мне кажется, вы тоже достаточно восприимчивы.

— Надеюсь, что так.

— Что за мрачный разговор, — сказал Роланд, — да еще в таком прекрасном доме.

— Именно в этом прекрасном доме все и началось, — подхватила его сестра. — Эти люди под деревом, и все прочее.

Роланд взглянул на нее с нежным упреком и сказал:

— Я вижу, у вас здесь неплохие конюшни, Люси.

Вы много ездите верхом?

— Да. Я всегда любила верховую езду. Для меня это одна из главных привлекательных черт Мэйнорли.

— Тогда, наверное, и мы сможем покататься?

— Это будет чудесно.

— Мы найдем какой-нибудь из этих знаменитых постоялых дворов, сказала Филлида. — Вы понимаете, о чем я говорю? Они существовали три столетия назад. Там были большие подвалы, где грабители разбитых судов прятали контрабанду, ввозимую в страну; ложными огнями заманивали корабли на скалы и обрекали моряков на смерть; тех, кто остался в живых, вешали, а тела закапывали в подвале.

— Все это так, — сказала я, — за исключением того, что мы находимся за много миль от моря, и я сомневаюсь, чтобы эти ваши грабители могли здесь заниматься своим грязным делом.

— Вы сами начали, — рассмеялся Роланд, — Вы пробудили в Филлиде ее нездоровое стремление к сверхъестественному.

— Это правда, — настаивала Филлида. — По ночам здесь слышны стоны тех, кто погиб насильственной смертью.

Как мы веселились в тот уик-энд! Мы исследовали весь дом. За столом у нас постоянно шли споры, темы для которых всегда находились. Мы объездили всю округу, посещая маленькие деревушки, где в свое время Селеста и я помогали отцу вести избирательную кампанию. Мы нашли постоялый двор, который понравился Филлиде, но его хозяин выглядел очень прозаично и не был склонен к разговорам, чем разочаровал ее.

Это был замечательный уик-энд, и я опечалилась, когда он подошел к концу.

— Может быть, останетесь еще на денек? — спросила я в понедельник утром.

— Ах, как бы я хотела! Давай останемся, Роланд! — воскликнула Филлида.

Он грустно взглянул на нее и сказал:

— Мне уже очень скоро нужно быть в Йоркшире.

Вероятно, по моему виду можно было понять, как я расстроилась, потому что Филлида подошла ко мне и положила мне на плечо руку.

— Это прекрасно, что мы познакомились с вами, — тихо сказала она. — Я до сих пор удивляюсь, как мне повезло в тот день на пароходе, когда я заговорила с вами. Роланд твердит, что такие вещи делать не принято, и всегда ругает меня, но я его не слушаюсь, и на этот раз все оказалось к лучшему. Признайся, Роланд, что я была права, ведь, если бы я вела себя по-другому, мы никогда не познакомились бы с Люси.

— Придется признать, что в одном-единственном конкретном случае ты оказалась права, — вздохнул Роланд.

— Подтверди искренность своих слов и задержись еще на денек, — сказала Филлида.

Он заколебался:

— Ну… я не знаю…

Я вмешалась:

— Пожалуйста. Это доставит мне такое удовольствие.

— В таком случае…

Итак, они остались.

Филлида сразу же стала любимицей поварихи миссис Грант. Она осыпала ее похвалами за превосходно приготовленные блюда и признавалась в том, что и сама любит поэкспериментировать на кухне с какими-нибудь необычными рецептами.

В воскресенье на ленч миссис Грант подала суфле.

Филлида пришла от него в восторг и пожелала выяснить точный рецепт.

Миссис Грант была совершенно очарована. Эта словоохотливая женщина была потомственной поварихой: ее мать и бабка в свое время тоже готовили на кухне нашего дома. Именно она первой рассказала Ребекке историю о заколдованной скамье.

В конечном итоге миссис Грант пообещала сделать суфле на ленч в понедельник и показать Филлиде весь процесс изготовления, если та придет на кухню.

Филлида с радостью приняла это предложение.

— Значит, ты собираешься покинуть нас, — сказал Роланд. — А я-то думал, что мы в понедельник с утра предпримем длительную прогулку верхом. Я бы хотел еще раз увидеть ту деревушку, где стоит церковь норманнских времен.

— Почему бы тебе не поехать туда с Люси?

Роланд вопросительно взглянул на меня.

— Никаких возражений, — сказала я.

— Да будет так, если Филлида предпочитает находиться на кухне, а не на свежем воздухе, — заключил Роланд.

Вот так получилось, что мы с Роландом отправились на прогулку вдвоем.

Мы посетили церковь норманнских времен и зашли на старинное кладбище при церкви. Кладбище заросло старыми тисами, каменные надгробия были такими же древними. Большинство надписей едва можно было прочесть, некоторые даты были почти неразличимы.

Очевидно, многие из этих каменных плит лежали здесь более двух веков.

— Как спокойно вокруг! — заметил Роланд.

— Здесь чувствуется присутствие мертвых, — сказала я.

— И это печалит вас?

— Нет, скорее я чувствую умиротворенность.

Мы прошли вдоль дорожки мимо колодца, откуда посетители кладбища брали воду, чтобы поливать цветы на могилах. Недалеко от колодца стояла деревянная скамья.

— Может быть, присядем ненадолго? — предложил Роланд. — Я хотел бы кое-что сказать вам.

— Да, конечно.

Мы сели.

— Как здесь тихо! — произнесла я.

— Все работают, ведь сегодня понедельник. Полагаю, по воскресеньям здесь бывает много народу. Люси… мне хотелось бы поговорить с вами.

— Да?

— Мне трудно… — начал Роланд. — Я знаю, через что вам пришлось пройти.

— Вы с Филлидой во многом помогли мне.

— Филлида очень жизнелюбива. В ее присутствии трудно ощущать себя несчастным. Это вовсе не значит, что она бесчувственна.

— О, я понимаю. Замечательно, что вы оба встретились на моем пути.

— Мы чувствуем то же самое. Именно поэтому я и хотел бы поговорить с вами. Вы многое изменили в нашей жизни. Я знаю, что Филлида вас любит.

И, Люси… я тоже.

Я молчала, не зная, к чему он клонит.

Тот факт, что он поставил любовь Филлиды и свою в один ряд, говорил о том, что они любят меня, как сестру. Это я уже знала. Но, может быть, он имел в виду, что влюблен в меня?

Роланд продолжал:

— За последние месяцы мы близко узнали друг друга. Я понимаю, что вы перенесли ужасную трагедию и что старого образа жизни уже не вернуть. Но нельзя продолжать жить в прошлом, Люси. Вы должны порвать с ним. Я знаю, что вы чувствуете неуверенность. Я хорошо понимаю вас. Но я люблю вас, Люси, думаю о вас чуть не с первого дня знакомства…

— Вы делаете мне предложение?

— Да. Это мое самое сокровенное желание. И мне. кажется, что для вас это было бы хорошей возможностью начать новую жизнь, покончить с прошлым.

Я молча обдумывала услышанное. Нельзя было сказать, что я влюблена в него. Он мне очень нравился, и я чувствовала грусть при мысли, что вскоре они с Филлидой уедут в Йоркшир.

Роланд, конечно, почувствовал мои колебания.

— Люси, о чем вы думаете? — спросил он озабоченно.

— Я не знаю, что сказать.

— Мы ведь нравимся вам — Филлида и я…

— Несомненно. Я счастлива, что познакомилась с вами.

— Обещаю, что все будет очень хорошо Он взял меня за руку, крепко сжал ее и нежно поцеловал меня в щеку.

— А вы сказали Филлиде о том, что хотите сделать мне предложение? спросила я.

Роланд кивнул.

— Филлида очень чуткая. Она сказала мне:

«Я знаю, что ты влюблен в Люси. Сделай ей предложение. Это единственно правильное решение». Филлида надеется, что ответ будет положительным. Вы же ее знаете. Она сказала, что уедет и оставит нас вдвоем, потому что женатые люди должны жить отдельно. Она прекрасный человек, Люси. Мы всегда были вместе, как я уже говорил, а после смерти наших родителей… впрочем, вы понимаете, что это такое. Не знаю, что она намеревается делать, но…

— Я ни за что не решилась бы разлучить вас.

— Тогда мы будем жить вместе, втроем. Ах, Люси, что это будет за жизнь!

— Вы и вдвоем счастливы, — сказала я. — Что же касается меня…

— Я должен был подождать, — сказал он. — Но так как мне приходится уезжать в Йоркшир, я понял, что не смогу уехать, не сделав предложения.

— Долго ли вы пробудете в Йоркшире?

Он пожал плечами:

— Трудно сказать. В последнее время я в основном нахожусь в Лондоне, но время от времени мне просто необходимо посещать Йоркшир, и я никогда не уверен, на какой срок уезжаю. Именно поэтому мне и хотелось поговорить с вами сегодня утром.

Я подумала о том, как будет выглядеть моя жизнь после их отъезда. Селеста осталась в Лондоне. Я могла бы поехать туда, но там меня будут преследовать воспоминания. Каждое утро мне придется проходить по тому месту, где упал мой отец, сраженный пулей.

А вечером я буду выглядывать из окна, ожидая увидеть под фонарем мужчину в плаще и цилиндре.

Можно, конечно, жить в Мэйнорли. Однако здесь слишком многое изменилось. Если бы сюда приехала Белинда… Но она теперь леди Денвер. А я осталась одна. Мне этого вовсе не хотелось.

И все-таки я не была влюблена в Роланда, хотя он мне нравился. В общем, наверное, я была очень привязана к нему. Мне доставляло удовольствие быть в его обществе… и в обществе его сестры. Оглядываясь на последние месяцы, я понимала, что они сделали мою жизнь вполне сносной. Я не забывала, что они сократили свое пребывание во Франции ради того, чтобы проводить меня домой.

Что произойдет, если я откажу Роланду?

Он уедет в Йоркшир, и некоторое время я не буду видеть его. Возможно даже, что я уже никогда не увижу их. Мысль об этом угнетала меня.

Он ждал моего ответа.

— Простите, Роланд.

Я повернулась к нему, и меня поразило выражение отчаяния на его лице. Я поняла, как много значу для него. Мне очень нравились он и его сестра. Ее живость, его сила и хладнокровие — все это помогло мне выдержать в те дни во Франции. Мне не хотелось терять их. Я заговорила вновь:

— Видите ли, Роланд, я чувствую себя опустошенной. Все случилось так неожиданно.

— Понимаю. Прекрасно понимаю.

— Я чувствую, что до сих пор не оправилась от удара.

Он кивнул.

— Дело не только в моем, отце. Было и еще кое-что.

— Пожалуйста, расскажите, Люси.

— Я ожидала объявления помолвки.

— Вашей помолвки?

— Да. С человеком, которого я давно знала. Наши родители дружили семьями. Он занимался политикой.

Он поехал в Буганду… и там был убит.

— О, моя бедная Люси! Я и понятия не имел об этом. Да, я что-то припоминаю: это группа парламентариев, отправившаяся с миссией.

— Да. Мы с Джоэлем собирались объявить о помолвке после его возвращения.

— И вы его любили?

— Да.

Он обнял меня и прижал к себе. Меня охватило чувство умиротворенности.

— И теперь вы думаете, что не способны полюбить никого другого, — с горечью сказал он.

— Я… я не знаю.

— Вы были очень молоды.

— Что же, это случилось не так давно, но с тех пор, видимо, я очень повзрослела.

— Я понимаю вас. Вы еще не оправились от этого удара. Но ведь вы любите нас — меня и Филлиду?

— Конечно. Вы оба мне очень нравитесь.

— Да, вы тяжко пострадали. Вначале отец, а потом этот молодой человек… и все за такой короткий период времени.

— Такова жизнь. Беда никогда не приходит одна.

— Я рад, что вы рассказали мне о нем. Вы очень любили его, правда?

— Да, это так.

— Но вы были очень молоды.

— Я знаю только то, что была счастлива, когда он сделал мне предложение, а теперь его нет в живых.

Вначале отец, а потом — он.

— Я хочу заботиться о вас. Хочу вновь сделать вас счастливой. Хочу доказать вам, что в жизни еще могут быть радости.

Он продолжал обнимать меня. Я сидела, глядя на могилы, и размышляла о жизни и любви тех, кто лежал под этими надгробиями. Им тоже приходилось сталкиваться с трагедиями и самостоятельно принимать жизненно важные решения.

Я осознала, что мне приятно сидеть здесь, рядом с Роландом. Мне не хотелось, чтобы он уходил. Нужно было воспользоваться возможностью забыть о прошлых бедах. Рядом с ним и Филлидой я обретала способность на время забывать о своем горе и смеяться.

Он был прав. Надо начать жизнь с чистой страницы, и в этом мне не могла помочь даже Ребекка, поскольку она сама была слишком близка к этой трагедии И все-таки я колебалась. Вспомнив 6 Ребекке, я решила, что мне следует поговорить с ней.

— Роланд, я очень полюбила вас и Филлиду, но я пока не уверена. Решение о браке не следует принимать поспешно.

— Ни в коем случае. Вы хотите сказать, что вам нужно время подумать. — Это; правильно. Вы должны все, обдумать, ведь именно это вы хотели сказать, Люси?

— Да, — ответила я.

Он прижал меня к себе.

— Тогда я могу продолжать надеяться, — сказал он.

— Когда вы поедете в Йоркшир, я съезжу к своей сестре Ребекке в Корнуолл.

— Это хорошая мысль.

— Ребекка относится ко мне, как мать. Она необыкновенная женщина. Мы оба с Филлидой такого мнения. Мы полюбили ее, узнав, сколько заботы она проявляет к вам.

— Да, — сказала я. — Я поеду к Ребекке.

— И когда вы вернетесь, я получу ответ?

Я кивнула.

Он вновь легко поцеловал меня в щеку.

— Ax, Люси, — сказал он, — вы и не представляете, как для меня важно услышать от вас «да».

Пока мы неспешно шли к лошадям, он держал меня под руку. Я чувствовала искушение сказать «да», но что-то удерживало меня от этого. Вначале я хотела поговорить с Ребеккой.

Домой мы прибыли как раз к ленчу. Филлида уже ждала нас и испытывающе посмотрела нам в глаза. Видимо, она подозревала, что Роланд собирается сделать мне предложение. Меня это не удивляло. Они были так близки, а она относилась к людям, которые чутко улавливают чужие эмоции, и знала о его чувствах ко мне. Судя по выжидательному выражению на ее лице, она очень хотела, чтобы мы поженились. Я вновь подумала, как хорошо было бы нам втроем. Я представляла себе счастливую жизнь вместе с ними.

— Как прошло утро? — спросила она.

— Интересно, — ответил Роланд.

— Эта церковь такая древняя, — сказала я. — Просто удивительно, что здания норманнских времен сохранились до сих пор. А как суфле?

— Об этом судить будете вы.

Я поняла, что она разочарована.

* * *

Как было хорошо вновь встретиться с Ребеккой!

В Хай-Торе меня ожидал самый теплый прием. Альвина с Джейком хотели немедленно затащить меня в детскую и показать свои игрушки, а Патрик сказал, что очень рад видеть меня и может упрекнуть только за то, что я недостаточно часто бываю в Корнуолле.

Ребекка, прекрасно знавшая меня, сразу же поняла, что приехала я не просто так, поэтому в первый же вечер она пришла ко мне в спальню, чтобы поболтать, как обычно.

— Что-то случилось, — утвердительно сказала она, — Ты поэтому приехала сюда?

— Я очень хочу поговорить с тобой.

— Итак?

— Роланд Фицджеральд сделал мне предложение.

Я заметила, что Ребекка довольна.

— Очень милый человек. Он мне понравился, как и его сестра. То, что они решили сопровождать тебя из Франции, говорит об их благородстве.

— Да, я знаю.

— Ну что ж, будем готовиться к свадьбе?

— Но, Ребекка, я вовсе в этом не уверена.

— Ты все думаешь о Джоэле?

— Конечно.

Взяв меня за плечи, она взглянула мне в глаза.

— Нельзя вечно горевать, Люси, — сказала она.

— Я знаю. То же самое говорит и Роланд.

— Он знает… о Джоэле?

— Я рассказала ему.

— Люси, чем быстрее ты порвешь с прошлым, тем раньше тебе станет легче.

— Так же считает и Роланд.

— Он прав. Он хороший человек и любит тебя.

— Да, думаю, что любит. Но, понимаешь, есть и еще кое-что.

— Ты хочешь сказать, что не любишь его?

— Люблю… по-своему. Они были так добры ко мне… и он, и его сестра…

— Ах да, сестра. Полагаю, она несколько расстроена?

— О нет. Я уверена, что Филлида знала о намерениях Роланда. Видишь ли, мы отправились на верховую прогулку вдвоем, но я чувствую, что он заранее договорился с ней, и это вполне понятно. Она нашла предлог не ехать с нами. Она ждала нашего возвращения, и, когда мы не сделали объявления о помолвке, мне показалось, что она разочарована.

— О! Так ты действительно думаешь, что она хочет, чтобы он женился на тебе?

— Да, несомненно. Видишь ли, мы втроем прекрасно ладим друг с другом. В нашем трио Филлида играет немаловажную роль. Роланд довольно молчалив, и все разговоры ведет обычно она. Она очень веселая.

— И ты любишь ее.

— Ее трудно не любить. Она очаровательна и добра — словом, превосходный человек.

— Итак, судя по всему, ты хочешь быть частью этого трио, — сказала Ребекка.

— Скорее все-таки да. Но… я не уверена. Прошло совсем немного времени с тех пор, как я собиралась выйти замуж за Джоэля.

— Пора прекратить думать о Джоэле. Может быть, предложить что-то вроде пробной помолвки.

— Мне кажется, Роланд хочет определенного ответа.

— Естественно. Однако он должен понять, что ты еще не готова.

— По-моему, он это понимает. Дело в том, что я сама не уверена.

— Это прекрасная мысль — начать все сначала, отбросив мысли о прошлом. Ты никогда не оправишься, если будешь переживать его вновь и вновь. Слишком многое вокруг тебя напоминает об этом. Вряд ли тебе полезно жить в лондонском доме. Мне кажется, Селеста должна продать его и куда-то переехать. В конце концов, там ведь все и случилось. И еще Мэйнор Грейдж… ты так часто бывала там вместе с отцом.

— Я никогда не продам Мэйнор Грейндж, Ребекка.

Иначе что будет с Эмери?

— Да, я понимаю. Это разобьет им сердца. Они так привыкли к этому дому и к этому образу жизни! Им пришлось разделить с нами все наши беды.

— Миссис Эмери обожает тебя.

— Мы всегда прекрасно ладили. Мы болтали с ней в ее гостиной за чаем.

— Мне кажется, я тоже ей нравлюсь, но настоящая любовь у нее одна это ты, Ребекка. Вот видишь, я не в состоянии разрушить ее жизнь.

— Ну что ж, в таком случае ты можешь пожить там и принять окончательное решение.

— Значит, ты считаешь, что я должна выйти замуж за Роланда?

— Конечно, мы не слишком много знаем о нем, но он, безусловно, очаровательный человек и у него есть все необходимые для мужа качества. Мне нравится его отношение к сестре, а она откровенно обожает его. Это дает нам представление о некоторых чертах его характера, не так ли? Когда видишь такую преданность, то чувствуешь, что она заслуженная и в данном случае взаимная. Да, мне кажется, что лучшим решением для тебя будет брак с Роландом.

— Все это слишком быстро, вот что меня беспокоит.

— Но тебе нужно избавиться от прошлого, и чем раньше, тем лучше. Я так рада, что ты приехала сюда!

— Я хотела поговорить с тобой, Ребекка.

— Хорошо, давай спать. У нас еще будет время все обсудить.

Она поцеловала меня на ночь, и, к моему удивлению, эту ночь я спала спокойно, без снов и не просыпаясь. Ребекка и в самом деле действовала на меня успокаивающе.

* * *

Дни летели один за другим. Я проводила много времени с детьми.

Мы с Ребеккой часто ездили верхом и посетили некоторых знакомых на соседних фермах. Нас всегда радушно встречали и обычно чем-нибудь угощали как правило, домашним сидром и кексом, от чего было невозможно отказаться.

Ребекка любила провинциальную жизнь, но ведь у нее были и Патрик, и дети., Она призналась, что разговаривала о моих делах с Патриком и он считает, что Роланд и его сестра — очень подходящее для меня общество. В общем, чем больше я наблюдала со стороны семейную жизнь Патрика и Ребекки, тем больше склонялась к мысли, что выйду замуж за Роланда.

Мне нравился Роланд. Возможно, я даже любила его. Я осознала, какой одинокой чувствовала бы себя, расставшись с ним, какое удовольствие доставляли мне его общество и общество его сестры. Филлида в любой момент могла заставить меня рассмеяться, и рядом с ними мне действительно гораздо легче было не думать о прошлом.

К Джоэлю я испытывала романтическое чувство, но в то время я была молода и неопытна. И хотя сейчас я была немногим старше, ко мне пришло понимание того, что такие трагедии, если они случаются, нужно встречать, не дрогнув, и что это неизбежно ведет человека к зрелости.

Мы с Ребеккой постоянно говорили о будущем. Мы вновь и вновь обсуждали одно и то же, но Ребекка не жаловалась. Больше всего она хотела найти правильное решение моих проблем, и, как я поняла, она всерьез склонялась к тому, что мне следует выйти замуж за Роланда.

Я понимала, что, глядя в будущее, она видит меня в уютном доме с Роландом и Филлидой… и с детьми.

Ребекка была убеждена, что дети приносят радость и утешение.

Шли дни, и я начинала верить в то, что она права.

Ко времени отъезда из Корнуолла я приняла решение выйти замуж за Роланда.

* * *

Я вернулась в Мэйнор Грейндж, и уже через несколько дней туда приехали Роланд с Филлидой. Как они сказали, в Йоркшире им пришлось нелегко и сюда они возвращались с радостью.

Когда я сообщила Роланду о своем согласии, он засветился от радости, и это тут же подняло мое настроение. Он сжал меня в объятиях и нежно поцеловал.

— Я хочу побыстрее рассказать Филлиде, Люси, — сказал он.

Мы пошли в ее комнату. Роланд постучался, и мы остановились на пороге, держась за руки. В глазах Филлиды засверкала радость.

— Значит, это произошло! — воскликнула она, подбежала и обняла меня. Я так взволнована! Я все время ужасно боялась. Ах, Роланд, правда, это чудесно? Теперь нас будет трое. — Она запнулась и отпустила меня, перестав улыбаться, — Это ведь так, верно?

Но… возможно, я буду вам не нужна. Двое — это компания, трое толпа…

— Что за чепуха! — возмущенно воскликнула я, — Мы — не просто трое людей.

— Да, мы — это мы!

Филлида вновь поцеловала меня, и ее восторг передался мне.

— Филлида была несколько обеспокоена, — объяснил Роланд.

— Обеспокоена! — воскликнула она. — Я была в ужасе. Я боялась, что ты упустишь шанс, который дается раз в жизни, отказав самому замечательному в мире мужчине — Филлида… — с улыбкой запротестовал Роланд.

— Но это правда, и кому же знать об этом, как не мне? Ах, Люси, я счастлива! Извини, если я веду себя глуповато. Так всегда бывает, когда я счастлива. Это лучшее, что могло произойти. Нам так не хватало тебя в Йоркшире. Я сказала Роланду: «Без Люси совсем не то. Чего-то не хватает». Конечно, я была права. Там не хватало Люси. А вы уверены, что хотите, чтобы я жила с вами? Я не испорчу вам жизнь? Ах, я надеюсь…

Мы с Роландом рассмеялись.

— Конечно, мы захотим жить вместе, — сказала я. — Без Филлиды будет совсем не то. Новость распространилась по дому. Миссис Эмери решила, что это «очень даже подходяще».

— Надеюсь, жить вы будете в Мэйнор Грейндже, мисс Люси, — сказала она.

— Еще не знаю. Мы пока ничего не решили. Но будьте уверены, в любом случае я сохраню Мэйнор Грейндж.

Селеста была довольна. Я написала ей, и мое письмо заставило ее поспешить сюда.

— Я так рада за тебя, Люси! — сказала она. — Это действительно лучший выход. Тебе нужно забыть прошлое.

— То же самое говорит мне и Ребекка.

— Ты начнешь новую жизнь и, я знаю, будешь счастлива. Роланд — такой хороший, добрый человек.

В ее словах прозвучала легкая зависть. Наверное, вспоминая моего отца, она вспомнила годы разочарований и одиночества. Бедная Селеста! Как бы я хотела, чтобы и она нашла свое счастье! Свадьбу мы решили отпраздновать без шума. Нам не, хотелось поднимать такую суету, которую вызвала свадьба Белинды.

— Слишком мало прошло времени, — сказала Селеста. — С Белиндой другое дело. Она не была так близка с твоим отцом. Тем не менее, и в ее случае была сделана ошибка, все следовало провести потише.

Роланд сказал, что ему неважно, какой будет свадьба, пусть только она произойдет.

Прознав про то, что я выхожу замуж, Белинда и Бобби нанесли краткий визит в Мэйнор Грейндж.

Брак Белинды, видимо, оказался очень удачным. Она стала еще привлекательней. У нее появилось много модной красивой одежды, она осталась такой же живой и сумела полностью поработить Бобби.

— Этот брак устраивает тебя, — заметила я.

— Я решила, что так должно быть.

— Бобби очарователен.

— Он совсем как ребенок, и это очень забавно. Дом у него самый фантастический во всей округе. Приезжайте к нам в гости с Роландом. Слушай, между нами говоря, провинциальная жизнь скучновата для меня.

Я хочу убедить Бобби купить дом в Лондоне, чтобы проводить там большую часть времени.

— И Бобби согласится?

— Бобби всегда соглашается.

— Тогда я понимаю, почему ваш брак столь удачен.

— Не будь такой язвой Я думала, ты никогда не выйдешь замуж. Но теперь появился этот милый Роланд Селеста говорит, что он прелестный и очень приличный человек. Он из Йоркшира, верно! Вы что, собираетесь жить в Йоркшире? Надеюсь, что нет, — это слишком далеко.

— Роланд в основном находится в Лондоне, и там у них с сестрой есть, как они выражаются, маленькое пристанище. В Йоркшир ему приходится ездить не так уж и часто. Поэтому я надеюсь, что большую часть времени мы будем проводить где-нибудь здесь — Значит, дом в Лондоне и Мэйнор Грейндж в качестве загородной резиденции Так или иначе, теперь этот дом твой. Счастливчик Роланд, он женится на богатой наследнице!

Последняя фраза немного огорчила меня. Я была уверена, что Роланд не думает обо мне как о богатой наследнице. Он почти ничего не знал о моих финансовых делах и не задавал по этому поводу никаких вопросов И все же Белинде удалось заронить в меня искру сомнения. Да, Белинда умела говорить неприятные вещи!

— Наверное, у вас будет роскошная свадьба? — спросила она.

— Нет, очень скромная.

Она состроила гримасу:

— Я-то думала, что с твоими деньгами ты можешь позволить себе нечто грандиозное.

— Не все так любят показуху, как ты, — парировала я.

Белинда рассмеялась.

— Для медового месяца я рекомендовала бы вам Венецию. Там было чудесно. Но вы, наверное, предпочтете Флоренцию, Данте, Беатриче и все такое прочее.

Ведь это было там, верно?

— Мы еще не решили насчет медового месяца.

— И напрасно. Знаешь, как интересно строить планы. Я вот сейчас раздумываю, что надеть на твою свадьбу.

— Это займет тебя на некоторое время.

Она улыбнулась и шутливо подтолкнула меня.

— Правда, Люси, я не думала, что ты выйдешь замуж. Ты никогда не стараешься привлечь мужчин, а они любят, чтобы их заманивали.

— Я всегда считала, что ухаживать должны мужчины — Это только доказывает, как мало ты знаешь свет.

Как всегда, с Белиндой было забавно беседовать, и я была рада ее приезду. К несчастью, вместе с ней в Лондон приехал Жан-Паскаль.

Селеста сказала мне, что он задал целую кучу вопросов о Роланде.

— Это не его дело, — резко бросила я.

— Он говорит, что чувствует за тебя определенную ответственность, как и за Белинду.

— В этом нет никакой нужды.

Я надеялась, что он не будет искать встречи со мной, но ошиблась. Он сумел застать меня одну.

— Итак, вы собираетесь замуж!

— Да.

— Завидую удачливому сопернику.

— Вопрос о соперничестве никогда не стоял.

— Вы ясно дали мне понять это. Я мог бы очень обидеться. Однако я тревожусь за вас, Люси, и хочу удостовериться, что все в порядке.

— В таком случае уверяю вас, что все в порядке.

— Этот человек, ваш жених, похоже, свалился прямо с неба. Он появляется на пароме, а затем оказывается во Франции. Это все, что вам о нем известно?

— Я знаю все, что мне следует знать, — ответила я. — Вам действительно не стоит беспокоиться.

— Но я беспокоюсь. Видите ли, вы падчерица Селесты, и поэтому между нами существуют определенные родственные узы. Так кому же и позаботиться о вас, если не мне? Мужу Ребекки? Но он далеко, в Корнуолле.

— Почему вы считаете, что мне нужен мужчина-покровитель?

— У большинства женщин он есть. Если бы был жив ваш отец…

— Но его нет в живых, и уверяю вас, я не нуждаюсь ни в чьем покровительстве.

Он опустил голову и пожал плечами.

— Я вообще предпочла бы, чтобы вы отказались от попыток, как вы это называете, покровительствовать мне, — добавила я.

— Я, конечно, вынужден смириться с вашим решением. Но помните, что вы не бесприданница. Для некоторых людей это может стать искушением.

Я холодно взглянула на него и многозначительно сказала:

— Я уверена, что такие люди существуют.

Жан-Паскаль цинично улыбнулся, услышав мой намек. Он не казался оскорбленным, и я подумала, что мои подозрения относительно истинных причин, побудивших его сделать мне предложение, не лишены оснований.

Он был мне неприятен. Я сравнила его с Роландом, который был совсем другим и который наверняка не представлял размеров моего состояния, и почувствовала себя счастливой и уверенной.

С каждым днем я все больше и больше думала о том, как хорошо сложится моя жизнь, когда я стану женой Роланда.

* * *

К разочарованию Белинды, свадьба была очень скромной. Мы решили устроить ее в Мэйнорли, чтобы уменьшить вероятность того, что о ней пронюхает пресса.

Я и думать не могла о том, чтобы в подвенечном платье выходить из лондонского дома и ступать на то самое место, где упал смертельно раненный отец. Мэйнор Грейндж как место проведения свадебного торжества предложила Селеста. Она жила там целую неделю, занимаясь подготовкой к свадьбе.

Ребекка и Патрик приехали с детьми, потому что это был, по их словам, совершенно особый случай; мы решили, что Альвина будет подружкой невесты, а Джейк — пажом. Патрик должен был «выдавать меня», Жан-Паскаль вызвался быть шафером Роланда.

— У Роланда здесь нет других знакомых, — объяснила Селеста, — и Жан-Паскаль полушутя предложил на эту роль себя.

Казалось иронией судьбы, что человек, совсем недавно делавший мне предложение, берет на себя такую роль, но я подумала, что подобная ситуация вполне в духе Жан-Паскаля.

Белинда с Робертом тоже остановились в Мэйнорли. Было приглашено несколько гостей.

— В общем, только близкие люди, — сказала Селеста.

Миссис Эмери подготовила для нас то, что она настойчиво называла «покоями для новобрачных». Эти «покои» располагались этажом выше моей комнаты и занимали одну из самых больших комнат дома с примыкавшей к ней гардеробной. В комнате были огромные окна, выходившие на дуб и на «заколдованную» скамью, — такой же вид, что и из моей нынешней комнаты.

В «покоях» были повешены новые шторы и вычищен ковер. Здесь стояла большая кровать с балдахином, на которой некогда возлежали сэр Рональд Фламстед и его юная жена — та самая леди Фламстед, которая, как говорили, возвращалась с того света, чтобы побыть со своим ребенком, рожая которого, она умерла.

После свадебной церемонии мы должны были остаться здесь на одну ночь, а потом уехать в Амальфи, где после долгих дебатов решили провести медовый месяц.

Нам предстояло выехать рано утром после свадьбы, а Филлида хотела задержаться в Мэйнор Грейндже с Селестой. Они стали добрыми друзьями, хотя были такими разными: Селеста — тихая и сдержанная, а Филлида — пышущая энергией. Дружба, возникшая между ними, удивила меня, но и порадовала. Я сказала об этом Роланду.

— О, Филлида полна решимости подружиться со всеми, — сказал он. — Она счастлива за нас и готова полюбить каждого, кто связан с тобой.

— Какой чудесный у нее характер! Должно быть, ей легко живется.

Он нежно взглянул на меня и сказал:

— С момента смерти наших родителей ей не пришлось переживать никаких несчастий. Мое самое заветное желание — чтобы так продолжалось и впредь.

Того же самого я желаю и тебе, моя милая Люси, и ради этого буду делать все, что в моих силах.

Я подумала: да, я поступила правильно, сказав ему «да».

Свадьба завершилась. Я стала миссис Роланд Фицджеральд, и золотое кольцо на безымянном пальце левой руки свидетельствовало об этом.

Я сделала первый шаг в сторону от всех своих бед.

Конечно, время от времени что-то будет напоминать мне о них. Такие важные события невозможно забыть разом. Но я уже свернула со старого пути. Я собиралась начать новую жизнь.

Меня немножко пугала неизбежность близких отношений с Роландом. Я чувствовала свое невежество в этих вопросах. Мне вспоминался Жан-Паскаль. А что если бы я вышла замуж за него! О, этот мужчина внушал бы мне ужас. Но, разумеется, я никогда бы не вышла за Жан-Паскаля, и теперь моим мужем стал Роланд, милый добрый Роланд, чьей единственной заботой было утешить меня и сделать счастливой.

Мне не нужно было бояться. Роланд был нежным и понимающим человеком. Он чувствовал мою скованность и уважал мою невинность.

Взглянув на большую кровать под балдахином, я вдруг захотела, чтобы это происходило в другой комнате. У меня из головы не шла прекрасная леди Фламстед, и я не хотела, чтобы в первую брачную ночь меня преследовали привидения.

Я подошла к окну и взглянула на дуб и скамью.

Роланд встал рядом со мной.

— Бояться нечего, — сказал он. — Единственное мое желание — сделать тебя счастливой. А почему это место в саду так притягивает тебя?

Я рассказала ему о привидении, сидевшем на скамье, и, рассказывая, вспомнила о своей матери, которая, по словам Ребекки, явилась к ней (хотя Ребекка и не видела ее) и настояла на том, чтобы Ребекка забрала меня в свой дом.

Возвращаются ли люди после смерти? Если так, то мужчина, которого я помогла приговорить к виселице…

Я отбросила эту мысль. Во всяком случае, попыталась Очень уж это был неподходящий предмет для размышлений в брачную ночь.

Я повернулась к Роланду, который обнял меня.

— Милая Люси, — сказал он, — ничего не бойся. Все будет так, как ты пожелаешь. С сегодняшнего дня я возьму на себя все твои заботы.

Он проводил меня к кровати. Некоторое время я уютно лежала в его объятиях, а позже он мягко и нежно овладел мной. Больше я ничего не боялась.

* * *

Я часто вспоминала эти две недели, проведенные в Амальфи. Что ни говори, это был прекрасный медовый месяц.

Выбор оказался очень удачным. Думаю, мало в мире столь же прекрасных мест. Было тепло, но не слишком жарко. Мы остановились в очаровательном отеле возле собора, и с балкона нашего номера открывался вид на необыкновенно синее море. Все относились к нам дружелюбно и приветливо. Мы ходили на долгие прогулки, отыскивая великолепные виды — глубокие долины и маленькие белые домишки на склонах гор. Мы могли сидеть часами, говоря ни о чем, просто наслаждаясь своим счастьем. После смерти отца я впервые ощущала такое умиротворение.

Я была переполнена благодарностью к Роланду за то, что он сделал для меня. Его очень тронуло, когда я сказала ему это. Он взял мою руку и поцеловал ее.

— Я никогда не был так счастлив, — сказал он. — Спасибо тебе, Люси.

— У меня такое предчувствие, что теперь для меня все изменится, ответила я. — Я собираюсь стать счастливой. Еще недавно это казалось мне невозможным.

Это было ужасно, Роланд. Мой отец играл такую важную роль в моей жизни, и его так безжалостно отняли у меня. Если бы он долго болел, то, наверное, я как-то сумела бы подготовить себя к этому. Но это случилось именно так. А потом еще суд…

Он сжал мою руку:

— Не думай об этом. Все уже закончилось, Люси.

— Да, но я не могу не думать об этом. Видишь ли, дело в моих показаниях. Этот человек…

— Он мертв, — тихо сказал Роланд.

— Он убил моего отца. Чего еще он мог ожидать?

Роланд ничего не отвечал. Он смотрел на синее море, и на его лице застыло какое-то странное выражение. Затем он с улыбкой повернулся ко мне и поцеловал меня, вначале легко, а потом страстно.

— Роланд… — удивилась я.

— Дорогая Люси, пожалуйста, не тревожься, — сказал он и медленно добавил с каким-то необычным и непонятным оттенком в голосе:

— Чему быть, того не миновать.

После этого мы еще долго сидели, глядя на море.

Я любила гулять по городу. Тут было так много интересного. Мы с Роландом увлекались прошлым и обожали делать новые открытия. Раньше Амальфи был для нас всего лишь названием на карте. Теперь мы узнали, что этот небольшой городок играл очень важную роль в шестом веке в составе Византийской империи, а позже стал центром одной из первых морских республик в Италии.

Я любила посещать собор Святого Андрея с прекрасными бронзовыми дверями, которые, как мы узнали, были установлены в одиннадцатом столетии.

Поблизости от собора стояли колокольня и небольшой монастырь. Хотелось увидеть как можно больше, и я с удовольствием ходила по узеньким улочкам, иногда присаживаясь под сине-белыми навесами уличных кафе и выпивая рюмку вина или чашечку кофе.

Мы обсуждали увиденные места и строили дальнейшие планы.

К концу нашего пребывания в Амальфи Роланд сказал, что неплохо бы съездить в Неаполь. Мы оставались там несколько дней, и каждое утро начиналось с того, что, выглянув в окно, мы смотрели на грозную вершину Везувия. Волнующий день мы провели в Помпеях, осторожно прокладывая путь по расчищенным руинам того, что в свое время было кипящим жизнью городом, пока раскаленный пепел из гигантского вулкана не уничтожил его. Это заставляло осознавать, сколь случайно наше существование, как легко чья-то смерть или природная катастрофа может изменить весь ход человеческой жизни.

— Мне кажется, Помпеи заинтересовали тебя, но и заставили загрустить, — сказал Роланд.

— А как можно не опечалиться, видя разрушения такого масштаба? возразила я. — Как можно ходить по этим мостовым, где когда-то были улицы и не думать о том ужасном дне, когда разразилась катастрофа?

Роланд, конечно, понял, что я думала о другой катастрофе, разразившейся, возможно, еще более неожиданно.

В этот вечер, вернувшись в Неаполь, мы были не так веселы, как обычно, и, пока мы оставались в этом городе, у меня не исчезало ощущение того, что, куда бы я ни взглянула, над всем нависает зловещая тень вулкана.

Мы вернулись в Амальфи, прекрасный, спокойный Амальфи, и там провели последние дни нашего медового месяца.

ПОЖАР!

Из наивной девушки я превратилась в женщину. Я стала совсем другим человеком. У меня появился новый взгляд на вещи. Мы с Роландом любили друг друга, а любовь, как говорят, — и, по-моему, правильно говорят, — это самое прекрасное, что есть в мире. Я больше не чувствовала одиночества. Мой муж стал самым близким для меня человеком, даже ближе, чем мой покойный отец, Джоэль и Ребекка. У нас сложились гораздо более близкие отношении: я ощущала такой покой, который считала для себя невозможным с момента смерти отца. Все это подарил мне Роланд, и я больше ни в чем не нуждалась.

Я попыталась объяснить ему это, и он был очень тронут. Все теперь изменилось. Я предвкушала миг возвращения домой. Нужно было решать, как мы собираемся жить. Мне хотелось сохранить Мэйнор Грейндж. А почему бы и нет? Трудно было бы найти более привлекательный дом.

Я осмотрела то, что Роланд называл своим лондонским пристанищем. Это был узенький дом, по две комнаты на каждом этаже, — всего восемь комнат, включая две полуподвальные.

— Этого было вполне достаточно для нас с Филлидой, — сказал Роланд, и мы не видели причин что-нибудь менять.

Он объяснил, что недавно продал свой Йоркширский дом.

— Примерно год назад. Это казалось разумным.

Ездили мы туда довольно редко. После смерти родителей нам было очень неуютно в этом доме. Давно надо было продать его. Теперь, приезжая в Йоркшир, я останавливаюсь в отеле в Бредфорде.

Значит, это «пристанище» было его единственным домом.

— Мы с Филлидой никогда особенно не заботились о недвижимости, заметил Роланд.

— В таком случае, нашим домом будет Мэйнор Грейндж, а в Лондоне ты будешь останавливаться здесь.

— Да. Возможно, лучше пока ничего не менять.

Посмотрим, как пойдут дела. Мы вместе, и это самое главное.

В Мэйнор Грейндже нас ожидал теплый прием.

В холле стояла взволнованная Филлида. Она крепко обняла нас обоих.

— Я так рада видеть вас! — воскликнула она. — Мне очень вас не хватало. Я постоянно считала дни.

О, Господи, вы оба прекрасно выглядите, разве что чересчур загорелые. С южным солнцем нужно быть поосторожней.

— Это то же самое старое доброе солнце, — сказал Роланд.

— Да, но там оно падает под другим углом или что-то в этом роде. Как бы то ни было, выглядите вы превосходно. — Она слегка нахмурилась. — И, кажется, действительно хорошо провели время.

Прозвучало это так, будто она требовала от нас подтверждения своей реплики, чтобы удостовериться, что у нас все в порядке. Я подумала, что необычайно мило с ее стороны проявлять о нас такую заботу.

— Мы и в самом деле замечательно провели время.

Мы видели Неаполь, — сообщила я.

— По-моему, говорят: «Увидеть Неаполь — и умереть»?

— Это значит, что он прекраснее всего на свете и каждый должен увидеть его, прежде чем умрет.

— Несколько странный способ выражения мысли, не правда ли, Люси? «Увидеть Неаполь — и умереть».

Она рассмеялась, словно это было очень смешно.

Роланд довольно резко сказал:

— Все было чудесно. Мы потрясающе провели время.

— Ну что ж, вот вы и вернулись, и я рада видеть вас. Я положила вам в постель грелку.

— В этом есть необходимость? — удивилась я. — Мне кажется, там сыровато. Кроме того, я велела протопить камин. Вечерами становится прохладно.

— А у тебя-то как дела? — спросила я.

— Превосходно. Мне нравится этот прекрасный старинный дом.

Мы вошли в нашу комнату. Здесь было уютно и красиво. Я подавила искушение подойти к окну, так как Роланд сразу понял бы, зачем я это делаю.

Роланд оставил меня одну разбирать чемоданы, и, пока я занималась этим, в дверь постучала миссис Эмери.

— Надеюсь, все хорошо, мисс Люси. Ох, я и забыла, что теперь вас нельзя так называть. Теперь вы миссис Фицджеральд.

— Миссис Эмери, вы можете называть меня так, как вам нравится. Думаю, понадобится время, чтобы привыкнуть к «миссис Фицджеральд». Все прекрасно.

— Ага, — кивнула она.

Но я чувствовала по ее поджатым губам и по наклону головы, что далеко не все прекрасно. Я уже собиралась спросить, в чем дело, но решила повременить с вопросом, поскольку до обеда оставалось всего полчаса.

— Давайте поболтаем завтра, миссис Эмери, — сказала я.

— Да, — ответила она. — Спасибо, мисс Люси. Я бы не прочь.

— Хорошо оказаться дома.

— Надеюсь, медовый месяц был счастливым?

— Все было удивительно.

— Эмери будет рад слышать это… как и я.

— Значит, завтра мы с вами и поговорим, миссис Эмери.

Она на время успокоилась, зато я слегка встревожилась. В чем тут дело? Впрочем, я не стала придавать этому инциденту особого значения, так как знала, что хорошая экономка, вроде миссис Эмери, легко обижается и готова воспринять любую мелочь как покушение на ее авторитет.

За обедом Филлида говорила, почти не умолкая.

— Мой язык обгоняет мысль, — сказала она. — Чувствую, Роланд сейчас скажет: «Это так характерно для тебя». Но я действительно очень рада вашему возвращению. Я постоянно думала о том, что бы сделать для вас. О, я не хочу сказать, что этот дом недостаточно удобен, и прислуга здесь просто замечательная, но, знаете ли, мне хотелось внести свою лепту. Я поставила цветы в вашу комнату. Надеюсь, они понравились тебе, Люси?

Я подтвердила это и поблагодарила ее. Действительно, я заметила цветы, но была так занята распаковыванием вещей, а потом появлением миссис Эмери со своей проблемой, что совсем забыла про них.

— Мне казалось, что они станут дополнительным приветом.

— Так и получилось. Очень мило с твоей стороны.

— Я хотела быть чем-то полезной. Понимаешь, Люси, ведь это твой дом…

Она и Роланд выжидательно посмотрели на меня.

— Но он очень удобен, правда? — спросила я, — Мы с Роландом уже обсудили вопрос, где будем жить, и этот дом кажется нам идеальным. Здесь множество комнат. А когда Роланд поедет в Лондон по делам, он сможет остановиться в вашем домике. Отсюда до Лондона легко добраться.

— Мы решили, что пока поживем так и посмотрим, как все получится, вставил Роланд.

— И вы не будете возражать, если я останусь здесь?

— Моя милая Филлида, конечно, я хочу, чтобы ты жила здесь. А как же иначе? Пойми же это.

— Да, я так и думала. Мне просто хотелось услышать подтверждение.

— Кстати, я вспомнил, что завтра с утра мне нужно съездить в Лондон на денек, просто посмотреть, как идут дела, — сказал Роланд.

— Я кое-что должна сказать тебе, — несколько смущенно объявила Филлида. — Я привезла сюда Китти.

— Ах, вот как! — сказал Роланд.

— Кто такая Китти? — спросила я.

— Это женщина, которая работает у нас в Лондоне.

В полуподвальном этаже постоянно живут миссис и мистер Гордон, а Китти — приходящая служанка. Она была у меня кем-то вроде горничной, и мне очень не хватало ее, поэтому я привезла ее сюда.

— А чем она занимается?

— В общем-то, обслуживает меня. Следит за моей одеждой, немножко шьет и так далее. У нее хорошие руки. Мне не хватало ее, и к тому же, когда я жила здесь, а Роланд был в свадебном путешествии, в Лондоне было нечего делать. Она забеспокоилась, и я привезла ее сюда. Надеюсь, ты не будешь возражать?

— Конечно, нет, — сказала я, — Что она за человек?

— Средних лет и, как я уже сказала, хорошая рукодельница. В общем, настоящее сокровище. Я уверена, что она сможет сделать что-нибудь нужное и для тебя.

— Ну, сейчас я ничего не могу придумать, — сказала я.

Филлида вновь заговорила:

— Все эти перемены, конечно, беспокоили ее.

Я знаю, что она живет на жалованье. Я не могла просто избавиться от нее, а поскольку большую часть времени мы будем проводить здесь…

— Конечно, я все понимаю.

Филлида сразу оживилась:

— Я очень боялась, что ты подумаешь, будто я вмешиваюсь в домашние дела и веду себя как хозяйка.

— Мне бы это и в голову не пришло!

— Боюсь, Филлида всегда действует под влиянием настроения, — сказал Роланд. — Возможно, все-таки было бы лучше подождать возвращения Люси и спросить ее разрешения.

— Да, я поняла это… уже после того, как сделала.

Но бедняжка Китти так волновалась. Я считала себя обязанной успокоить ее. Ты прощаешь меня, Люси?

— Разумеется, все в порядке. Встречалась ли ты с кем-нибудь здесь, в деревне, например, пока мы были в отъезде?

— Нет. Я была слишком занята, прежде всего изучением дома. Правда, это захватывающее занятие?

Меня это волнует, тем более, что я буду здесь жить — по крайней мере, до тех пор, пока наши планы не изменятся.

В этот вечер мы рано ушли спать.

— Только когда путешествие завершается, начинаешь осознавать, как оно утомительно, — сказал Роланд.

Не успели мы войти в свою комнату, как раздался стук в дверь. Это была Филлида с подносом, на котором стояли два стакана.

— Я хочу, чтобы вы попробовали это, — сказала она. — Напиток и в самом деле очень приятный. Этот рецепт называется «стаканчик на ночь». В Сент-Джеймсе есть лавка, где торгуют этим, как они говорят, оздоравливающим средством. Туда входят всяческие травы и тому подобное. Я купила и попробовала. Это что-то вроде овсяного отвара, только гораздо приятней. Принимаешь на ночь с горячим молоком — и спокойный сон обеспечен.

— И ты в это веришь? — спросил Роланд.

— Мой милый брат, я знаю это. Я бы не предлагала вам, если бы не испробовала на себе.

Она поставила поднос на столик, а мы с Роландом, сидя рядышком на кровати, смотрели на нее.

— Давайте-ка попробуйте, — пригласила Филлида. — Люси… — Я взяла поданный ею стакан. — И Роланд…

Теперь, перед тем как лечь в постель, я все время пью это, — сообщила она нам. — Ну же, пейте!

Она проследила за тем, как мы выпили.

— Довольно приятно на вкус, правда?

Мы с этим согласились.

— А теперь я пойду. — Она поцеловала нас обоих. — Спокойной ночи, мои драгоценные. Не могу вам сказать, как я счастлива, что вы вернулись домой.

Я немного беспокоилась за вас, странников в чужом краю.

Она довольно робко улыбнулась нам и, забрав поднос, вышла.

* * *

На следующее утро Роланд встал рано, чтобы успеть на поезд. Он пообещал, что к вечеру вернется.

Я вспомнила, что назначила свидание миссис Эмери, поэтому постучалась в ее комнату, и она предложила мне чашечку своего знаменитого дарджелингского чая. Зная, что она будет оскорблена отказом, я выразила горячее желание выпить его.

Последовала церемония заварки чая, и, наконец, когда перед нами оказались наполненные чашки, она перешла к делу.

— Я ведь в этом доме давным-давно, мисс Люси, — начала она. — И мне кажется, я знаю свое место и хорошо справляюсь с работой.

— В этом нет сомнений, миссис Эмери.

— Жалоб на меня не было. Я, по крайней мере, их не слышала.

— Разумеется, не было. Все, включая и моего отца, всегда только хвалили вас.

— Я в этом доме веду хозяйство уж и не знаю, сколько лет.

Я начала беспокоиться. Столь пространное вступление свидетельствовало о том, что дела обстоят гораздо серьезнее, чем мне казалось.

— Скажите, что вас тревожит, миссис Эмери.

— Ну, мисс Люси, прислугу нанимают экономка и дворецкий. Экономка занимается женской частью прислуги, а дворецкий — мужской…

— Ну да.

— Так вот, похоже, кое-кому кажется, что можно явиться в дом и все переменить по-своему.

Теперь я поняла, в чем дело.

— Вы возражаете против того, что мисс Фицджеральд привезла с собой новую служанку?

— Вот именно, мисс Люси. Прислугу в этом доме всегда нанимала я и не вижу причин, почему это должно измениться.

— Я не думаю, что мисс Фицджеральд хотела вмешиваться в вашу сферу, миссис Эмери.

— Я не приглашала эту Китти — или как ее там — приезжать сюда.

— Она чем-нибудь заслужила ваше неодобрение?

— Ну, так бы я не сказала. Но она, например, ходит в кухню. Миссис Грант это не понравится.

Я не представляла, чтобы миссис Грант, толстая, добродушная повариха, стала выдвигать какие-нибудь возражения. В отличие от миссис Эмери она не требовала точного соблюдения правил, установленных в доме.

— Я уже поговорила об этом с мистером Эмери, и он согласен со мной, продолжала миссис Эмери.

Видимо, у него всегда хватало здравого смысла соглашаться с женой. Теперь мне стало понятно, что она опасается покушений на свои права, и я обязана уладить этот вопрос.

— Думаю, я могу вам все объяснить, — сказала я. — У мистера и мисс Фицджеральд есть небольшой дом в Лондоне. Постоянно там живет супружеская пара слуг, а Китти у них — приходящая. В последнее время Китти там было совсем нечего делать, поскольку она является кем-то вроде камеристки мисс Фицджеральд.

Вот она и приехала сюда. Ни к каким домашним делам она не будет иметь отношения. Она просто будет личной служанкой у мисс Фицджеральд, понимаете?

— Но меня-то об этом не спрашивали, мисс Люси.

— Вероятно, мисс Фицджеральд решила, что поскольку Китти является ее личной служанкой, то все в порядке. Она, конечно, ужасно огорчится, узнав, что задела ваши чувства.

Миссис Эмери несколько смягчилась.

— Что ж, я рада, что вы вернулись, мисс Люси. Вы в доме хозяйка, и об этом все должны помнить.

— О, я уверена, что все об этом помнят. Мисс Фицджеральд говорила мне о Китти и просила прощения за свой поступок. Она признала, что поступила необдуманно. Но в Лондоне для Китти не было работы, а увольнять бедную девушку ей не хотелось.

— Это не девушка. Я бы сказала, что это женщина лет сорока.

— Понятно. Я еще не видела ее. Но мисс Фицджеральд в самом деле не хотела никого обижать. Пусть Китти остается. Вы уж не сердитесь на нее, миссис Эмери.

— Ладно, до тех пор, пока меня не обидят, мисс Люси.

— Я думаю, вы знаете, как я вас уважаю, и меня очень расстраивает то, что вы недовольны.

— О, этого я не говорила. Но я всегда делала свое дело как можно лучше, и люди это понимают. Я всегда знала, каковы мои права, и все остальные тоже знали.

Я просто не люблю, когда приходят чужаки и начинают устраивать все по-своему.

— Но, видите ли, мисс Фицджеральд вряд ли стоит называть чужаком. Она сестра моего мужа, и я надеюсь, что мы хорошо уживемся все вместе.

— Ну, если вы так считаете, мисс Люси…

— Да, я так считаю, миссис Эмери. Смею сказать, что никогда прежде не пила такого превосходного чая.

Она совершенно успокоилась. А я с улыбкой подумала: буря в чашке чая.

* * *

В тот же день я познакомилась с Китти. Выглядела она совсем не так, как я ожидала. Это была крупная женщина, и, по-моему, ей было далеко за сорок. Когда Филлида представляла нас друг другу, Китти почти не раскрывала рта.

— Это Китти, — сказала Филлида. — Она постарается быть полезной.

— Надеюсь, вам здесь понравится, Китти, — сказала я.

— О да, мэм, — ответила она.

На этом беседа завершилась.

Вечером вернулся Роланд. — Всего за день я успела соскучиться по нему. Услышав об этом от меня, он обрадовался.

За обедом он рассказал, что в конторе накопилось довольно много дел. Руководивший ею клерк не решался самостоятельно действовать по многим вопросам, поэтому Роланду предстояло хорошенько разобраться с накопившимися делами, что могло занять около четырех-пяти дней.

— Вероятно, когда ты возьмешься за это, то будешь трудиться с утра до полуночи, — сказала Филлида. — Я знаю, что ты работаешь нерегулярно и тратишь много времени впустую. — Она обратилась ко мне:

— Но уж если он работает, то работает.

— Она права, — сказал Роланд — Именно так я веду дела. Можно сказать, наскоками. Что же, придется разгребать завал. Через денек, с понедельника, я запрягусь в работу на целую неделю.

— Но больше времени мы тебе не дадим, — сказала Филлида. — Мы с Люси будем считать дни до твоего возвращения.

— А может быть, нам поехать с тобой? — спросила я.

Роланд заколебался, и Филлида сказала:

— По опыту я знаю, что лучше оставить его в покое. Если мы поедем, он будет постоянно думать о нас, и тогда вместо одной недели работа займет две или три. Отправляйся в понедельник, Роланд, тогда ты сможешь вернуться к пятнице, и мы весело и беззаботно проведем уик-энд.

Роланд все еще колебался, виновато посматривая на меня.

— Мне кажется, что решать должен Роланд, — сказала я.

— Ну, — начал он с сомнением в голосе, — полагаю, Филлида все-таки права. Наверное, лучше хорошенько взяться за дело и не отвлекаться на вас, хотя, спешу заметить, это было бы очень приятно. Но дело действительно требует большой сосредоточенности, и мне придется работать с утра до вечера.

— Тогда поезжай и побыстрей возвращайся, — сказала я.

— Значит, решено, — грустно сказал Роланд.

— Это ведь ненадолго, — успокоила его я.

В этот вечер Филлида вновь зашла в нашу комнату со стаканами целебного напитка.

— Так вы почувствовали от него пользу вчера ночью? — спросила она.

Мы переглянулись и заулыбались.

— Ну, конечно же, почувствовали, — сказала она. — Я в этих вещах разбираюсь. Это для вас очень полезно. На упаковке указаны все ингредиенты, и каждый из них имеет свои достоинства. И обещай мне, Роланд, находясь в Лондоне, принимать это. Я заставлю тебя взять немного с собой, и ты дашь мне честное слово.

— Хорошо, я обещаю.

Она лукаво взглянула на него.

— Ты хочешь, чтобы он поклялся на Библии? — спросила я.

— Дорогая Люси, если Роланд обещает мне, он держит слово. Мой брат человек чести. Ну-ка пейте, как послушные дети.

— Мы не послушные дети, — сказал Роланд. — Во всяком случае, не дети.

— Я знаю, что веду себя, как суетливая старая курица. Но понимаете, я так люблю вас обоих, я так скучала без вас, и наконец вы вернулись, но Роланд опять должен уехать!

— Ничего страшного, — ответил Роланд. — У тебя остается Люси, которую ты сможешь баловать.

Филлида порывисто подошла и расцеловала нас.

— Дорогие мои, я так люблю вас! — сказала она.

Мы выпили чудодейственное средство, которое было и в самом деле довольно приятным на вкус, и она, как и накануне, забрав поднос, покинула нас.

* * *

После уик-энда Роланд уехал в Лондон. Я знала, что буду скучать по нему, потому что моя привязанность к нему росла с каждым днем. Это было совсем не похоже на то, что я испытывала к Джоэлю. Я была наивной и романтичной, когда влюбилась в него. Теперь мои чувства были более трезвыми. Возле Роланда я ощущала покой, которого мне не хватало так долго.

Я написала Ребекке обо всем, поскольку ей я могла открыть свое сердце. Она тут же прислала ответное письмо о том, как она счастлива за меня. Сестра была уверена в том, что я сделала правильный выбор; впервые увидев Роланда, она сразу поняла, что он тот, кто мне нужен — Много времени я проводила с Филлидой. Ее интересовало практически все, но больше всего она хотела узнать о местах, которые мы посетили в Италии. Мы шли в библиотеку (мой отец сумел собрать в Мэйнор Грейндже довольно приличное собрание книг) и там отыскивали справки о Неаполе, Помпеях и Амальфи.

Филлида сказала, что было бы замечательно посетить вновь эти места, но уже втроем.

— Впрочем, ты, возможно, и не захотела бы ехать туда втроем, задумчиво произнесла она.

— Я съездила бы туда с удовольствием, — уверила ее я. — Да и Роланд тоже. По правде говоря, будучи в Италии, мы постоянно вспоминали тебя, а Роланд часто говорил: «Интересно, понравилось бы это Филлиде?»

— Временами это беспокоит меня. Я начинаю думать, не лучше ли мне уехать, обосноваться где-нибудь отдельно. Мне кажется нечестным заставлять вас возиться со мной.

— Будь добра, выбрось всю эту чепуху из головы.

— Ах, Люси, я так рада, что Роланд женился на тебе!

Я спросила, как идут дела у Китти.

— О, все хорошо. У нее носорожья шкура, и это очень удачно. Она внимания не обращает на случайные стрелы, которые летят в нее.

— Стрелы? Кто их посылает?

— Этот дракон, миссис Эмери. Похоже, этой даме Китти не слишком понравилась, и вина лежит вовсе не на Китти. В общем, конечно, виновата я, которая ввела ее в этот дом. Но ведь Китти — моя горничная, и я не подумала, что предварительно следует посовещаться с оракулом.

Я вздохнула:

— Ох, уж эти маленькие неприятности!

— Ты разговаривала с ней насчет этого?

— Да, по ее просьбе. Со всеми церемониями, за чашечкой ее лучшего чая, который она выставляет на стол лишь по особым случаям. Боюсь, что имело место нарушение субординации, выразившееся в появлении в доме служанки без предварительных консультаций с семейством Эмери.

— Вся вина лежит на мне. Может, мне следует извиниться перед миссис Эмери?

Я поколебалась:

— Это было бы нелишним. Должно быть, тогда все встанет на свои места. Миссис Эмери хочет всего лишь признания ее официального статуса.

— Я сделаю это и постараюсь быть тактичной и проявить максимум уважения.

Мы обе рассмеялись.

На ночь Филлида опять принесла напиток, и, пока я его пила, мы сидели и болтали. Это стало своеобразным ритуалом.

В последующие дни мне очень не хватало Роланда.

Я с нетерпением ожидала его возвращения и решила, что в следующий раз, когда ему понадобится уехать в Лондон, я поеду вместе с ним. Я найду, чем занять себя, пока он будет работать: похожу по магазинам, навещу Селесту… Когда он вернется, я обязательно предложу ему это.

В этот вечер «стаканчик на ночь» принесла мне Китти.

Это была крупная женщина с сильными ловкими руками Вела она себя почтительно и была молчалива, отвечала только на задаваемые вопросы, что говорило в ее пользу.

Мне все-таки захотелось поболтать с ней немножко, и, когда она поставила стакан на столик, я сказала:

— Ах, это вы, Китти.

— Да, мэм. Мисс Фицджеральд попросила занести это вам — Спасибо. Вы хорошо устроились здесь?

— Да, мэм.

— Должно быть, это сильно отличается от Лондона?

— Да, мэм.

Я поняла, что беседа с ней не будет слишком плодотворной, и пожелала ей спокойной ночи.

Поскольку рядом не было Филлиды, под болтовню которой я привыкла потягивать напиток, я чуть не забыла сделать это. Поймав себя на этом, я быстро осушила стакан и поставила его на поднос, который должны были забрать утром.

* * *

Роланд находился в Лондоне уже три дня. Я твердила себе, что скоро он вернется домой.

Как обычно, я выехала на верховую прогулку.

Филлида на этот раз не захотела поехать со мной.

Вернувшись, я узнала от служанки, что меня ждет посетительница, которая находится в гостиной вместе с мисс Фицджеральд.

Я прошла туда и, к своему удивлению, увидела Белинду.

— Привет, Люси, — сказала она. — Я решила навестить тебя.

— Вижу, вижу. Как мило! Какой сюрприз? У тебя все в порядке?

— О да, — ответила она.

Но я сразу же поняла, что что-то случилось. В ней ощущалась какая-то подавленность, и я задала себе вопрос — зачем бы она приехала, если бы у нее не было определенной цели?

— Мисс Фицджеральд рассказала мне, как чудесно вы здесь устроились и какой прекрасный был у вас медовый месяц.

— Кроме того, я сказала ей, что надо было привезти с собой мужа.

— Да, — согласилась я. — Почему ты это не сделала?

— О, Бобби сейчас очень занят… вопросами поместья, конечно. Вот я и решила урвать денек-другой, чтобы узнать, как ты здесь поживаешь.

— Надеюсь, ты немножко погостишь у нас.

— Если можно… всего несколько дней.

— Конечно. Мы будем рады принять тебя, правда, Филлида?

— Ну разумеется. Роланд будет очень огорчен, не застав вас. Он не вернется до пятницы, а может быть, до субботы. Но до этого времени вы останетесь, не так ли?

— Я… я не знаю. Нужно подумать…

Я догадалась, что Белинде очень хочется уединиться со мной, и сказала:

— Думаю, мы поместим тебя в красной комнате.

Я схожу поговорю об этом с миссис Эмери.

— Я могу сходить, — вызвалась Филлида, но тут же умолкла.

— Наверное, лучше поговорить мне, — быстро сказала я.

Филлида все поняла. Хотя она уже поговорила с миссис Эмери по поводу Китти, отношение миссис Эмери к ней оставалось весьма прохладным.

— Может быть, мне сходить к ней и сказать, что ты хочешь с нею поговорить? — предложила Филлида.

— Да, будь добра, сделай это. И попроси, пожалуйста, кого-нибудь из служанок приготовить комнату.

Филлида оставила нас вдвоем.

— Что случилось, Белинда? — спросила я.

— Нечто ужасное…

— Ну, так расскажи мне об этом.

— В любой момент здесь появится миссис Эмери.

— Тогда давай дождемся, пока тебе приготовят комнату, и там поговорим.

Вскоре вошла миссис Эмери.

— Клянусь, это мисс Белинда! — воскликнула она. — То есть, прошу прощения, леди Денвер.

— Совершенно верно, — сказала Белинда, подошла к миссис Эмери и расцеловала ее.

Это было нарушением протокола, но вполне простительным, и миссис Эмери выглядела очень довольной.

— Рада видеть вас, мисс… ваша светлость.

— Для вас я всегда мисс Белинда, — сказала Белинда. — Грешница Белинда.

— Что ж, вы бывали порой непослушны, спорить не буду. Но встретиться с вами очень прямо. Как в старые добрые времена, мисс Люси и вы вместе.

— Белинда погостит у нас несколько дней, миссис Эмери.

— Это славно.

— Я думаю, мы поместим ее в красной комнате.

— Я прослежу, чтобы все было в полном порядке.

Признаюсь, для меня это удовольствие.

Когда она вышла, Белинда взглянула на меня, и мне показалось, что она вот-вот расплачется.

— Расскажи же мне, Белинда.

— Здесь я не могу… Вдруг кто-нибудь войдет.

— Сейчас будет готова комната для тебя. Ты ее знаешь. Это рядом с нашей.

— С «покоями для новобрачных»?

— Называй ее, как тебе угодно.

— Это лучшая спальня в доме, с балконом, выходящим в сад.

— Значит, ты не позабыла старый дом, Белинда?

— Как я могу это забыть? Поспешили бы они с этой комнатой!

— Миссис Эмери сообщит, когда все будет готово.

Может быть, ты выпьешь… чего-нибудь освежающего?

— Мне ничего в горло не полезет.

— С Бобби все в порядке?

— Да, и он действительно очень занят этим старым имением. К нему все время приходят какие-то люди, и он выезжает с ними разбираться на месте. Он очень привязан к своему поместью. Оно принадлежало их семье в течение многих поколений и тому подобное, в общем, почетный долг для него…

— Что же случилось с тобой, Белинда? Ты счастлива?

— Была.

— Ты хочешь сказать, что теперь — нет?

— Я повторяю, что не могу говорить с тобой здесь.

— Так у тебя с Бобби все хорошо?

Она кивнула.

— Я просто боюсь… я хочу сделать все правильно… мне действительно нужно…

— Слушай, почему ты не скажешь прямо?

— А я тебе без конца повторяю, что не могу разговаривать здесь.

Наконец появилась миссис Эмери.

— Красная комната подготовлена для вас, ваша светлость мисс Белинда. Я думаю, вам будет очень удобно там.

— Ах, спасибо, миссис Эмери, — сказала Белинда.

— Нужно заметить, выглядите вы прекрасно, мисс Белинда. Замужество вам на пользу. Мисс Люси тоже.

Я тут говорила мистеру Эмери, как приятно видеть мисс Люси замужней женщиной… а теперь еще и вас, мисс Белинда.

— Приходится верить вам, миссис Эмери, — сказала Белинда.

Миссис Эмери рассмеялась и покачала головой:

— С вами нужно держать ухо востро, мисс Белинда. Мы никогда не знали, чего от вас ожидать.

— Это верно, — сказала я. — Ну что ж, нужно проводить тебя в красную комнату. Вещи Белинды там?

— Да, — ответила миссис Эмери.

— Тогда я провожу ее.

— Вам что-нибудь туда подать? Чашечку чая, кофе?

Может, стаканчик вина?

— Нет, спасибо, — отказалась Белинда.

— Тогда пойдем.

Мы поднялись по лестнице. Белинда, конечно, и сама знала дорогу.

— Какое здесь все родное! Сколько при этом рождается воспоминаний! Как бы долго я здесь ни отсутствовала, по этому дому я могу пройти вслепую.

Мы вошли в красную комнату. Закрыв дверь, Белинда села на кровать. Я заняла кресло напротив.

— Ну, а теперь я хочу узнать, в чем дело.

— У меня ужасные неприятности, Люси. Не знаю даже, что мне и делать. Это может стать концом всего.

— Да говори же, наконец.

— Не знаю даже, с чего начать. Это было в Австралии. Я рассказывала тебе про Генри Фаррелла, правда? Ну, ты, конечно, забыла. Тот самый, кто купил нашу шахту.

— Я помню. Ну, и что с этим Генри Фарреллом?

— Он был очень влюблен в меня, и на некоторое время мне показалось, что я тоже влюблена в него.

Мне было всего шестнадцать. Он был гораздо старше, лет двадцать пять двадцать шесть. Он убедил меня.

— В чем? Не тяни, Белинда, это непохоже на тебя.

— Я не хочу говорить, Люси. Это ужасно. Мы… мы поженились.

— Поженились?

Она с отчаянием кивнула.

— В Мельбурне. Тайно.

— И он жив! Так как же…

Она опять закивала головой.

— В таком случае, если ты за ним замужем, то не могла стать женой Бобби.

— Это я тебе и втолковываю. Что же мне теперь делать?

Я уставилась на нее, совершенно обескураженная.

— А Бобби знает?

— Конечно, нет.

— В таком случае ты должна рассказать ему.

— Генри хочет, чтобы я вернулась к нему.

— Вернулась к нему? Он здесь?

Она опять кивнула.

— Что же мне делать, Люси? Мне нужно было куда-то убежать. Мне нужно было приехать и рассказать тебе обо всем. Я хочу, чтобы ты помогла мне:.

— Помогла? Но как? Что я могу сделать?

— Я не знаю. Я подумала, что вместе мы что-нибудь сообразим.

— Ох, Белинда, как ты могла такое натворить?

Неужели ты не вспомнила о Генри Фаррелле, когда вступала в брак с Бобби?

— Он был так далеко, и все это было давным-давно. Я подумала, что незачем кому-то и знать об этом. И вот еще что, Люси, у меня будет ребенок.

Бобби вне себя от радости. Что же теперь будет?

— Я просто не представляю. Как ты умудрилась попасть в такую переделку?

— Я чувствую, что схожу с ума.

— Придется обо всем рассказать Бобби.

— Нет, я не могу этого сделать. Это разобьет его сердце. Он так всем доволен. Я никак не могу рассказать ему, Люси.

— А этого Генри Фаррелла ты видела недавно?

— Да. Он в Лондоне. Я видела его сегодня и сразу после этого отправилась сюда.

— Я думала, что он все еще в Австралии.

— Он был там. Все произошло из-за шумихи в газетах, когда я выходила замуж. Одна из газет с описанием свадьбы попала ему в руки. Он сказал, что вначале не поверил своим глазам, потом навел кое-какие справки и выяснил, что это правда. Он отыскал адрес Селесты и написал мне, что приедет. Селеста переслала письмо мне. Я знала, что Бобби сейчас не может бросить имение. Я сказала ему, что мне нужно сделать кое-какие покупки для малыша, и поехала в Лондон. Там я встретилась с Генри. Он заявил, что я его законная жена, и он требует, чтобы я вернулась с ним в Австралию. Мне нужно избавиться от него, Люси. Я сказала ему, что все обдумаю. Но я не собираюсь возвращаться, ведь я теперь замужем за Бобби.

— Нет, Белинда. Ты просто-напросто двоемужница, а это противозаконно.

— Я не вернусь. Я — жена Бобби.

— Послушай, Белинда, от правды никуда не скроешься. Только что ты рассказала мне о том, что вышла замуж за этого человека в Австралии задолго до того, как впервые увидела Бобби. Таким образом, Бобби вовсе не твой муж. Это истинная правда. Если мы хотим найти какое-то решение, не стоит отгораживаться от фактов или делать вид, что их не существует.

Расскажи мне подробно, что произошло.

— После смерти Тома я хотела уехать оттуда. Все было неплохо, пока рудник процветал и мы ездили в Мельбурн. Мне это нравилось. Мы оставались там на недельку, Том занимался делами, а мы с мамой ходили в гости и развлекались. Но потом дела пришли в упадок, Том заболел, и мы постоянно торчали в этом ужасном городке золотоискателей. Заняться там было нечем… ну, тут и появился Генри, который тогда очень заинтересовал меня. Мне было всего шестнадцать, и Генри сказал, что мы можем пожениться потихоньку.

Так мы и сделали. Матери я ничего не сказала. Она хотела, чтобы я поехала в Англию и сделала себе удачную партию. Я воспитывалась как дочь Лэнсдона, и мама мечтала о такой жизни для меня, как если бы я на самом деле была дочерью Бенедикта Лэнсдона.

Поэтому я ей ничего не рассказала. Мне не хотелось расстраивать ее, потому что она была больна. Все было так ужасно, мне нужно было что-то сделать, и в то время это показалось мне хорошим выходом.

— Теперь понятно, как все произошло, — сказала я. — Но вопрос в том, что делать сейчас.

Белинда беспомощно взглянула на меня.

— Я думаю, ты должна рассказать Бобби, — продолжала я.

— Но я не могу.

— Это касается его.

— Я понимаю. Но я не могу рассказать ему. Он такой милый. Он так счастлив… и что же теперь будет с ребенком?

— Ax, Белинда, ну и влипла ты! — сказала я.

— Я думала, ты что-нибудь предложишь.

— Почему я?

— Ну, ты спокойная, рассудительная и все такое прочее. Ты бы никогда не попала в такую передрягу, как я. Я надеялась, что ты сможешь найти выход.

— Насколько я понимаю, есть только два выхода.

— Какие?

— Ты возвращаешься в Австралию с Генри Фарреллом в качестве его жены, поскольку по закону он является твоим мужем…

— Об этом не может быть и речи. Какой второй выход?

— Ты все объясняешь Бобби. Брак с Генри Фарреллом расторгается, и ты вновь выходишь за Бобби'.

Белинда глубоко вздохнула.

— Это лучше, — сказала она. — Нам нужно так и поступить. Мы должны это сделать.

— Однако ты забыла, что для этого понадобится согласие Генри Фаррелла.

Ее лицо помрачнело.

— Он… он меня не отпустит. Он уже сказал об этом. Он сказал, что любит меня и хочет, чтобы я вернулась.

— Но он ведь отпустил тебя. Раньше он был готов расстаться с тобой — Я знаю. Видишь ли, мы ужасно ссорились.

Я почти сразу поняла, какую ошибку совершила.

— И дала понять ему это!

— Он впадал в настоящий гнев. Иногда я думала, что он убьет меня, и очень боялась. И все это приходилось держать в тайне, потому что я не хотела, чтобы об этом узнала моя мать. У нас никогда не было общего дома. По сути дела, это трудно назвать настоящим браком.

— Ах, Белинда, как ты могла оказаться такой беспомощной?

— Потому что я Дура. Ты же знаешь, я всегда сначала действую, а потом начинаю думать.

Я кивнула.

— Что же мне теперь делать?

— Ты действительно любишь Бобби?

— С каждым днем все больше. Мне нравится быть рядом с ним, а он считает, что я удивительная.

— К тому же приятно быть леди Денвер, правда?

— В общем-то, да, — ответила Белинда.

— Это звучит лучше, чем миссис Фаррелл, которой, видимо, ты и являешься?

— Дело не только в этом. Если бы ты увидела Генри, то сразу поняла бы, почему я хочу быть с Бобби.

— Неужели ты не сознавала… Ах, что толку возвращаться к этому! Главное, что ты теперь собираешься делать? И чем, по-твоему, я могу помочь?

— Генри сейчас в Лондоне. Если бы кто-нибудь поговорил с ним…

— Например, ты? — предложила я.

Она покачала головой.

— Нет, при мне он просто сходит с ума. Мне кажется, что он в одно и то же время и любит меня, и ненавидит. Он знает, что я собой представляю. Он не поверит мне… И к тому же, мне кажется, он презирает себя за любовь ко мне. Ты, всегда такая хладнокровная и рассудительная, и не можешь этого понять…

— О нет, могу. Я знаю, какой ты бываешь, и, тем не менее, продолжаю любить тебя. За свою жизнь ты натворила много ужасного, Белинда. Вспомни Патрика и Ребекку… и все-таки они простили тебя, не знаю, почему. Так что чувства Генри Фаррелла мне понятны.

Она подошла ко мне и неожиданно обняла меня:

— Ты поможешь мне, правда, Люси? Я думаю, ты сумеешь.

— Каким образом?

— Возможно, он послушается тебя.

— Почему? С какой стати? Он меня не знает. Мы никогда не встречались.

— Он знает о тебе. Я часто рассказывала про тебя.

Он сказал: «Кажется, твоя Люси — очень милый человек. Судя по твоему описанию, она должна понравиться мне».

— Я удивлена тем, что твое описание породило такое уважение ко мне.

— Перестань выражаться, как гувернантка. Дело слишком серьезное. Я думаю, если бы ты встретилась с ним и спокойно поговорила, объяснила ему, что я никогда не вернусь обратно, что теперь я счастлива с Бобби… Ведь я нашла именно то, что искала. Если бы Генри вернулся в Австралию и забыл обо мне…

— В этом случае ты осталась бы его женой.

— Никто об этом не узнает.

— А ребенок? Он будет незаконным.

— Я же сказала, никому не нужно знать об этом.

— Было бы лучше договориться обо всем ясно и четко. Предположим, Генри Фаррелл согласится уехать и отказаться от прав на тебя — и всю оставшуюся жизнь это будет висеть над тобой. Ты всегда будешь бояться, что все раскроется. К тому же надо подумать о ребенке.

— Но что еще я могу сделать?

— Ты могла бы сознаться Бобби в том, что натворила. Я думаю, ты обязана сделать это. Он добрый, славный и нежно любит тебя. Он не захочет расстаться с тобой.

Она медленно кивнула.

— Ну, а потом?

— Нужно убедить Генри Фаррелла согласиться на расторжение брака. Вероятно, это можно сделать без шума. Потом вы с Бобби, опять же без шума, поженитесь и будете жить по-прежнему.

Она захлопала в ладоши, восхищенно глядя на меня.

— Это то, что нужно, Люси. Ты попала в точку.

Ее глаза засияли, и я поразилась тому, как быстро у нее меняется настроение.

— Тебе еще предстоит получить согласие Генри Фаррелла, — напомнила я. — Это может быть непросто. Напрасно ты считаешь, что все должны поступать так, как тебе угодно.

— Я уверена, что его можно убедить.

Это было характерно для Белинды. Я хотела объяснить ей, что у других людей есть собственная жизнь и для них свои интересы не менее важны, чем для Белинды — ее интересы. Она же, видимо, считала, что теперь, когда мы нашли возможное решение вопроса, остается манипулировать людьми так, как драматург манипулирует актерами, то есть заставить их говорить и действовать в соответствии с нашим замыслом.

Она была возбуждена. Ее глаза сверкали, красивое личико светилось. Я поймала себя на том, что улыбаюсь ей. Я понимала, сколь привлекательной и даже неотразимой она может быть.

— Теперь я знаю, что нам нужно делать, — сказала она.

Я взглянула на нее вопросительно, и она продолжила:

— Ты съездишь и встретишься с Генри Фарреллом.

Ты точно объяснишь ему, как поступить.

— Белинда! Да он меня и слушать не захочет!

— Ты можешь рассказать ему, как я счастлива, что у меня будет ребенок от Бобби. Скажи, что ему необходимо согласиться на развод, не поднимая шума, и тогда я смогу выйти замуж за Бобби, потому что у меня будет ребенок, а интересы детей всегда следует соблюдать.

— Мне кажется, именно ты должна встретиться с ним и все это объяснить.

Она печально покачала головой:

— Меня он слушать не станет, Люси. В моем присутствии он безумеет от ярости. Люси, пожалуйста, сделай это для меня. Пожалуйста, встреться с ним.

Объясни ему все, как ты умеешь, спокойно и обстоятельно, чтобы он понял. Ты это можешь. Ты так хорошо умеешь объяснять и рассуждаешь очень логично. Я уверена, что ты сумеешь убедить его.

— Мне это кажется смехотворным. Я не знаю этого человека.

— Ты знаешь то, что я тебе рассказала. Ты сделаешь это ради меня, Люси? Пожалуйста, пожалуйста… от этого все зависит.

— Я… мне нужно подумать.

На лице Белинды появилась улыбка.

— Тогда все в порядке. Подумай. Но, будь добра, думай побыстрей.

Она почти успокоилась, твердо уверовав в свою силу убеждения.

* * *

Весь остаток дня я размышляла о Белинде и ее неприятностях. Я ясно представляла, как все произошло: городок золотоискателей, ничем не заполненные дни, приходящий в упадок рудник, желание получить какие-то новые впечатления…

И вот появился Генри Фаррелл. Я представила себе его, высокого, властного, совершенно околдованного своенравной Белиндой. Потом предложение о вступлении в брак, тайный брак. Ей было всего шестнадцать лет, но она рано созрела. Физически она уже была полноценной женщиной, хотя ум ее, к сожалению, еще совершенно не созрел. Я представляла, как она решается на этот брак, не думая ни о чем, наслаждаясь волнующим моментом. Страстный Генри Фаррелл, встречи с которым нужно было держать в тайне, — все это затрагивало ее авантюрную жилку; потом смерть Тома Марнера и болезнь Ли; разговоры о том, чего хотела Ли для своей любимой дочери, детские воспоминания о жизни в богатой семье на богатой родине; приемы в лондонском доме, очарование Мэйнор Грейнджа, великолепие Кадора… и, наконец, неожиданное осознание того, что она натворила, — уничтожила все шансы на уютную жизнь в богатом окружении, выйдя замуж за человека, ставшего владельцем рудника, не имеющего шансов на процветание.

Я могла представить ее настроение, ее желание устраниться от всего неприятного, от всего, что мешало воплощению ее блестящих планов.

Конечно, у них вспыхивали жестокие ссоры. Провоцировала их, скорее всего, Белинда, несомненно, они высказывали друг другу взаимные претензии и клялись, что больше никогда в жизни не пожелают видеть друг друга.

Итак, она приехала в Англию и, действуя в привычной ей манере, отбросила воспоминания о прошлом, сделав вид, что его вообще не существует. Подвернулся Бобби, который восхищался ею и был завидным женихом, с состоянием и титулом. Без колебаний — или, быть может, с минимальными колебаниями — Белинда решила, что нет причин, по которым нельзя списать неприятное прошлое и начать жизнь с чистой страницы.

Все это было типично для Белинды.

А теперь я почти пообещала вытянуть ее из беды, в которую она попала исключительно по собственной вине.

В течение всего дня Белинда пыталась уединиться со мной, нервничая в присутствии других.

Филлида шепнула мне:

— Я вижу, ей нужно поговорить с тобой. Я оставлю вас вдвоем.

Обед, казалось, тянулся бесконечно, и я едва дождалась его окончания. Я была очень расстроена. Почти пообещав встретиться с Генри Фарреллом, я сомневалась в разумности такого обещания. Я не верила в свою способность творить чудеса, но Белинда надеялась на меня.

Мне стало немного легче, когда мы пожелали друг другу спокойной ночи и я ушла в спальню.

Только я разделась и собиралась нырнуть в постель, как раздался стук в дверь. Я подумала, что пришла Филлида со своим целебным настоем, но оказалось, что его принесла Китти.

— О, спасибо, Китти. Поставьте на столик, — сказала я.

Она молча повиновалась.

— Спокойной ночи, Китти.

— Спокойной ночи, мэм, — и дверь за ней закрылась.

Я легла в постель, продолжая думать о Белинде.

Смогу ли я сделать это? Возможно ли убедить этого человека? Я решила, что, во всяком случае, стоит попробовать. Ведь я всегда поступала так, как хотела Белинда.

Мне было очень жаль и ее, и Бобби. Пожалуй, его даже больше. Он был очень милым молодым человеком, и мне вовсе не хотелось, чтобы ему был нанесен вред. Я представляла его радость при вести о том, что у них будет ребенок.

Как ни странно, но я склонялась к тому, что у Белинды есть хорошая возможность жить с ним счастливо. Он был таким мужчиной, который умеет быть верным и видит перед собой лишь одну женщину — красивую, восхитительную Белинду. В то же время я думала, какой будет его реакция, когда он узнает о том, что Белинда обманула его, скрыв свой брак с Генри Фарреллом.

В дверь постучали. На этот раз я угадала. Это была Белинда.

— Я должна была зайти и поговорить, — сказала она, присаживаясь на кровать. — Я не могу уснуть. Ты встретишься с Генри, правда?

Я заколебалась.

— О, пожалуйста, скажи мне «да». Будет ужасно, если ты откажешься.

— Не думаю, что из этого выйдет что-то хорошее.

— Нет, выйдет. К тебе все прислушиваются. Ты умная, обаятельная. Вспомни хотя бы своего отца.

— При чем здесь мой отец?

— А вспомни, как он относился к тебе. Разве он не обрадовался, когда выяснилось, что его дочерью являешься ты, а не я?

— Это к делу не относится.

— Относится. Это значит, что ты умная и рассудительная. Люди тебя уважают. Ох, я вся как на иголках. Прошлую ночь вообще не спала да и сегодня не засну.

— Ничего, заснешь. Если ты пообещаешь, что встретишься с Генри…

— Хорошо, встречусь, но мне кажется, что это бесполезно.

— Ты согласна! О, ты просто ангел! Давай поедем завтра. Он остановился в небольшом отеле в Бейсуотере. Ах, спасибо тебе, Люси. Мне уже стало лучше.

Я очень верю в тебя.

— И напрасно.

Она отрицательно покачала головой и в этот момент заметила стоящий возле кровати стакан.

— Что за напиток? — спросила она.

— Это изобретение Филлиды. Она заставляет нас с Роландом пить это на ночь. Говорит, что это полезно и обеспечивает спокойный сон.

— И это действительно так?

— Я не замечала. Обычно я и так хорошо сплю.

Мы с Роландом пьем для того, чтобы доставить ей удовольствие.

Белинда взяла стакан и выпила его содержимое.

— Извини. Мне спокойный сон нужен больше, чем тебе. Ничего, вкус довольно приятный. Сейчас я скажу тебе, что мы сделаем. Завтра мы поедем в Лондон. можно остановиться у Селесты. Вчера я там останавливалась. Она всегда рада видеть меня. Ты, возможно, остановишься у Роланда. Признаешься, что больше жить без него не могла. Потом ты встретишься с Генри и скажешь ему, что он должен делать.

— Это невероятно; Белинда. Ты думаешь, что можешь передвигать нас, как пешки на шахматной доске.

— Ничего подобного. Просто я считаю, что если постараться, чтобы вышло по-твоему, то часто так и получается. А против чего ты возражаешь? Я хочу, чтобы всем стало хорошо: и Бобби, и ребенку.

— И самой Белинде, — пробормотала я.

Она поцеловала меня.

— Я люблю тебя, Люси. Просто сказать не могу, как ты меня осчастливила. Я знаю, что ты сумеешь поговорить с Генри, заставишь его понять, что это единственный выход.

— Не возлагай на меня слишком больших надежд.

— С тех пор как я поговорила с тобой, мне гораздо лучше. Я чувствую, что смогу хорошенько выспаться, потому что знаю: все будет в порядке.

— Я сделаю все, что смогу.

— Боже благослови тебя, Люси. Увидимся утром.

Давай выедем пораньше, а?

— Хорошо, — согласилась я.

В дверях Белинда обернулась и, послала мне воздушный поцелуй.

— Спокойной ночи, — сказал она и вышла.

Что же я ей наобещала и какую пользу смогу принести?

Ладно, сейчас было не время думать об этом. Завтра или послезавтра я встречусь с Генри Фарреллом. Будет любопытно познакомиться с ним и посмотреть, что он за человек.

Белинда утомила меня, и я ощущала усталость.

Я задула свечу и улеглась поудобней.

Вероятно, я заснула почти мгновенно, но так же мгновенно и проснулась. Вокруг творилось что-то странное, слышался необычный шум. Я открыла глаза и осмотрелась. Комната была озарена каким-то необычным сиянием. Должно быть, я все еще продолжала спать. В этом странном свете вся обстановка выглядела совсем иначе.

Неожиданно я почувствовала жар и тогда по-настоящему проснулась. Я села в кровати и тут же увидела, что ее полог горит. Кислый запах наполнил мои легкие. Вот отчего в комнате такое сияние! Пламя подбиралось уже к самому верху балдахина.

Я вскочила с кровати и еще раз оглянулась. Полог с одной стороны был охвачен пламенем.

Я выбежала в коридор, захлопнула за собой дверь и закричала: «Пожар!»

* * *

Все происходящее казалось страшным сном.

Эмери был просто великолепен. Блестящие качества этого спокойного мужчины ярко проявлялись в кризисных ситуациях. Именно его хладнокровие было причиной того, что небольшое несчастье не превратилось в грандиозный пожар.

К счастью, я проснулась вовремя, еще до того, как кровать по-настоящему заполыхала.

Эмери первым услышал мой крик и чуть ли не мгновенно появился на месте происшествия. Он схватил с пола коврик и начал сбивать основное пламя.

Чуть позже подоспели миссис Эмери с Филлидой и большинство слуг.

Мистер Эмери взял на себя руководство, и вскоре мы все носили воду к дымящейся кровати. Через полчаса после того, как я проснулась, пожар был окончательно потушен. Мистер Эмери стал героем дня, а вернее, ночи. Филлида непрерывно повторяла, что он замечательно со всем справился, и горячо обнимала меня.

— Слава Богу, — бормотала она. — Слава Богу!

Примерно в половине второго ночи командование взяла на себя миссис Эмери.

— Вы, мисс Люси, отправитесь спать к себе, — и она тут же приказала двум служанкам немедленно приготовить мою бывшую спальню, — Что касается остальных, то всем пора по кроватям. До утра здесь делать нечего. Если бы не мистер Эмери, сейчас бы у нас был настоящий пожар, так что все мы должны быть благодарны ему за то, что живы и здоровы.

Мистер Эмери сказал:

— Ничего особенного. Благодарить нужно мисс Люси, что она проснулась прежде, чем заполыхало.

— Это благословение судьбы, — сказала миссис Эмери и взглянула на меня:

— Я думаю, мистеру Эмери следовало бы кое-что принять. Да и вам, мисс Фицджеральд, и мисс Люси не помешает выпить чего-нибудь для бодрости.

— Давайте пройдем в библиотеку, — предложила я, — и выпьем по глотку бренди.

Мы сели все вместе — супруги Эмери, Филлида и я.

— Не перестаю себя спрашивать, как это могло случиться, — сказала Филлида. — Как ты думаешь, Люси, что произошло?

— Не имею понятия.

— Эмери считает, что во всем виновата свеча. Она могла свалиться, и от тлеющего фитиля занялся бархат.

— Но я спала, — сказала я. — Прошло некоторое время после того, как я ее погасила.

— Она могла упасть, когда ты ее задула. Иногда вещи некоторое время тлеют, прежде чем заняться пламенем.

— Как бы то ни было, — сказала я, — начался пожар, и мы должны благодарить вас, мистер Эмери, за то, что вы сумели задавить его в зародыше.

— Полог, конечно, пропал, — уныло сказала Филлида. — И представляю, в каком виде будет кровать после того, как на нее вылили всю эту воду! — Она несколько истерично засмеялась. — Но какое это имеет значение, если ты в безопасности! Я все думаю о том, что могло бы произойти. Как бы я об этом сказала Роланду?

— Ах, Филлида! — воскликнула я. — Этого же не случилось. Это была простая случайность. Слава Богу, ничего более. — Внезапно меня поразила неожиданная мысль. — Я не видела Белинду…

— О да, я совсем забыла о ней. Вся эта суматоха… — сказала Филлида.

— Неужели она проспала все это? — воскликнула я. — Нужно узнать, все ли с ней в порядке.

Я выбежала из комнаты. Филлида следовала за мной, вверх по лестнице, мимо обгоревшей комнаты, к спальне Белинды. Я открыла дверь и тихо позвала:

— Белинда!

Ответа не было.

Белинда лежала на спине и крепко спала. На ее губах играла легкая улыбка, как будто ей снилось что-то приятное. Рядом со мной остановилась Филлида.

Я взглянула на нее и приложила палец к губам. Мы вышли на цыпочках.

— Значит, она все-таки проспала все это, — сказала Филлида.

— Это кажется невероятным.

На полпути назад мы встретились с супругами Эмери.

— С мисс Белиндой все хорошо? — спросила миссис Эмери.

— Она крепко спит. Давайте вернемся в библиотеку и завершим начатое.

— Крепко же она спит! — заметила миссис Эмери. — Некоторым везет.

— Она была совершенно вымотана, — объяснила я. — Накануне она провела бессонную ночь.

— Если бы я знала, то дала бы ей на ночь чашечку отвара, — сказала Филлида.

— Очевидно, Белинда не нуждалась в этом, — ответила я — Хотя я сейчас припоминаю, что она выпила ту порцию, которую Китти принесла для меня. Возможно, именно поэтому она все проспала, а я нет.

Филлида засмеялась.

— Слава Богу, — пробормотала она. — Напиток, конечно, не предназначен для того, чтобы сшибать человека с ног. Он всего лишь вызывает спокойный естественный сон.

— Просто она крепко спит, вот в чем дело, — заметила миссис Эмери, Бывают такие люди.

Я зевнула и сказала:

— Мне кажется, что мы тоже должны попытаться заснуть.

— Ваша комната сейчас будет готова, — сказала миссис Эмери.

— Спасибо, миссис Эмери. Тогда я пойду наверх.

Так я очутилась в своей старой комнате и не могла не подойти к окну, чтобы взглянуть на дуб с «заколдованной» скамьей Это была безумная ночь, и я почти не спала.

* * *

Поутру мы с Белиндой никуда не поехали. После того что произошло ночью, это было невозможно. Все слуги интересовались случившимся пожаром. Каждый желал лично обследовать повреждения. Филлида была очень расстроена. Она все время посматривала на меня со смешанным чувством страха и нежности.

— Ах, Филлида, ведь ничего не случилось, — сказала я.

— Да, но могло случиться. Если бы ты не проснулась… Я все думаю об этом. Я бы не вынесла этого, Люси. Я постоянно думаю о Роланде. Что бы я ему сказала?

— Но ведь ничего не произошло.

— Слава Богу.

Услышав о случившемся, Белинда выразила изумление.

— Пожар! В твоей комнате! Боже милосердный!

А я спала как убитая.

Она тоже осмотрела следы пожара.

— Эти занавеси! И ты тут лежала! Ты могла обгореть до смерти или оказаться изуродованной. Ах, Люси, а я была рядом и все проспала!

Мне стало любопытно, вспоминает ли она тот случай, когда она взяла свечу с рождественской елки и ткнула ею в мое платье — в платье, которое Ребекка подарила бедной девочке для того, чтобы она смогла прийти в нем на этот праздник. Помнила ли об этом Белинда? Должна была помнить, поскольку ее действия стоили Дженни Стаббс жизни, из-за чего меня забрали в Кадор и воспитывали вместе с Белиндой.

Впрочем, сейчас мысли Белинды наверняка были заняты только тем, что наша поездка в Лондон задерживается.

— Как странно, что вы не слышали всего этого шума, — сказала Филлида.

— Я очень устала, — ответила Белинда, — и заснула, едва добравшись до постели.

Филлида внимательно посмотрела на нее. У меня складывалось впечатление, что Филлиде не очень-то нравится Белинда. Затем Филлида сказала, что, если я не возражаю, она попросит, чтобы ту кровать убрали и поставили новую — Прямо смотреть на нее не хочется, — сказала она. — Не могу не думать о том, что могло бы произойти.

— Хватит вспоминать об этом, Филлида.

— Надеюсь, это удастся… Итак, я скажу, чтобы ее вынесли? Мне не хотелось бы, чтобы Роланд видел ее в таком состоянии. Представляю, как он расстроился бы.

— Тогда сделай это, если можно, пока я буду в Лондоне.

— Да, Люси, обязательно. Ты, конечно, отправляешься с Белиндой?

— Да.

— Надеюсь, все будет в порядке.

— В порядке? Разумеется. Ты о чем?

— Я точно не знаю. Просто после случившегося я стала мнительной.

— Мнительной… по поводу Белинды?

— Ну, знаешь, что-то такое в ней есть. Странный она человек. Я бы сказала, необузданный. Мне кажется, никогда нельзя угадать, чего она на самом деле хочет.

— Да, Белинда несколько непредсказуема. Но я хорошо ее знаю. Мы с ней лучшие подруги.

Филлида кивнула, однако выглядела по-прежнему озабоченной.

Загрузка...