Чертовка 2

Глава 37

В комнате было пусто и одиноко без Альберта, ни голого ни одетого мы его не застали.

Постель была аккуратно застелена, в воздухе витал запах чистоты и лимона.

— Где мы? — оживилась подруга.

— Это моя комната. Точнее наша с Альбертом.

Олория прошлась, все рассматривая восхищенным взглядом.

— Здесь потрясающе!

— Вот выдам тебя замуж за Тео и у тебя будет не хуже, поверь. — рыжуля немного скисла, при упоминании ее потерявшегося избранника.

Поэтому, чтобы не вдаваться в уныние, я схватила Лори за руку и потащила вперед, на поиски приключений.

Открыв дверь мы попали в длинный широкий коридор, который освещал солнечный свет. С одной стороны были комнаты, с противоположной сплошняком окна, чуть прикрытые воздушным тюлем. Створки были открыты и ткань свободно парила в воздухе, придавая эффект таинственности.

— Куда нам теперь? — Олория взяла меня за руку.

— Если с лева тупик, то нам направо! — и я уверенно потащила ее в указанную сторону.

Ну поплутаем немного, зато я познакомлюсь с Императорской резиденцией, вероятно здесь мне придется в дальнейшем много времени проводить.

По пути нам встретилось несколько горничных. Все они склоняли низко головы и провожали нас шокированными взглядами, когда мы с ними вежливо здоровались.

Наконец — таки мы добрались до галереи. Ее я не помнила, но тут оказался старик в ливрее, очевидно служащий.

— Добрый день, — я старалась выглядеть приветливо.

Он склонился в глубоком поклоне и, кажется, прохрустел от старости суставами.

— Приветствую Вас, лесса…

— Можно просто Аврора, — отмахнулась я. — Не могли бы Вы нас проводить к Его Императорскому Величеству Альберту Первому?

У старика глаза на лоб полезли.

— Как же так? Его Императорское Величество сейчас решают государственные дела…

— Понимаю, но жене можно.

Бедолага побелел.

— Простите мне мою…

— Прощаю, а теперь, ведите меня к супругу, — скомандовала я.

Всё это время не только старик офигевал, но и Лори. Шли мы в молчании, но я видела, как ей не терпится задать мне тонну вопросов.

— Да, вчера поженились. Разумеется тайно, — поспешила поведать.

— И ты мне не сказала?

Я пожала плечами.

— Не успела просто.

Из галереи с картинами, наверное, каких — то именитых художников, о коих я понятия не имела, нас проводили в холл — приёмную. Возле двери стояла странная стража — ни мечей, ни пик… И чем им защищать Альберта?

Нам предложили ожидать пока муж освободится. Мы тихонечко присели на оббитые золотой атласной тканью скамейки у окна.

— Что я делаю не так? Почему они так смотрели на нас?

— Я думаю, что всё дело в том, что ты их Императрица. Но не совсем такая, которую они ожидали.

— Но Милли робкая и смирная…

— Как и ее предшественница. Императрицами становятся послушные тихони. Ведь на правителе лежит политика и благо государства. Поэтому жена его должна жить ради его блага…

Ага, не парить мозги попросту говоря по поводу и без…

Вот и я удивляюсь, чего ради наш — то тебя выбрал, — подал голос Шизик.

Я найду способ переселить тебя из моей головы не убив тебя. Живи и мучайся.

Тогда тебе придется убить того бедолагу.

Почему?

Пока я был с ректором, я кое-что узнал. Чтобы меня переселить в кого — то, то носитель должен до смерти принять меня, а потом умереть.

Получается, что если мне на голову шмякнется кирпич, то ты станешь Императрицей?

Нет, мозг должен быть жив, как и черепушка, но если тебя пырнут в коридоре ножом, то да, я стану тобой.

Теперь мне намного сильнее хочется выпроводить тебя из себя!

Наконец — таки двери открылись и нам явились Теодор и Альберт. Синий расшитый костюм подчеркивал стать мужа и делал его глаза еще более сияющими.

Мы встали в знак приветствия. Олория низко присела в реверансе.

Тьфу, к чему все эти условности? Но все же, я постаралась изобразить нечто подобное.

Мужчины заметили нас. Взгляд любимого сначала выражал шок, но затем потеплел и губы расплылись в улыбке.

Они подошли к нам. Теодор поцеловал воздух над моей рукой и задержал серьезный безразличный взгляд на Олории, но и над ее ручкой раздался чмок.

Что он себе позволяет?

Альберт не скрывал своего счастья при моем виде, и я отвлеклась от друзей. Его взгляд блуждал по моему платью. И остановился на корсете, который так выгодно подчеркивал грудь. Будь я немного побледней, смотрелось бы немного более аристократично, но и так сойдет. Главное, что муж заценил, а он в восторге — это заметно.

— Что привело вас сюда, наши прекрасные лессы? — поинтересовался Теодор.

— О, нам стало просто скучно в Академии. Учеба закончилась, вот лесса Сарн отличницей вышла у нас, несмотря на состояние здоровья, — невинно поведала я.

Подруга зарумянилась от смущения.

— Что же не так с состоянием здоровья лессы? — продолжил будничным тоном Тео.

Меня это начало бесить.

— Лесса пострадала после несчастного случая, возможно это было нападение на расовой почве, а может как угроза правящей семье.

Друга как будто подменили. Его взгляд сразу выразил столько эмоций, что моя считывалка просто не поспевала: ужас, боль, удивление… Все сразу…

— Ты как? — спросил он уже у нее, бережно беря за руку.

— Живая, вроде, здоровая…

— Хвала Богам! Тебя срочно должен осмотреть дворцовый лекарь!

— Не стоит, я доверяю и нашим из Академии.

Альберт взял меня за руку и повел по коридору.

— Я думаю им о многом нужно поговорить.

— Конечно, ты скоро станешь дядей.

— Дядей?

Я прикинулась дурочкой и пожала плечами.

— Ну да, Лори беременна.

Хорошо, что отошли мы на приличное расстояние. Муж резко развернул меня к себе лицом.

— Дорогая, ты понимаешь, что это значит?

— Эмм, да. Тут либо предохраняться надо было, но уже поздно, либо нас ждет еще одна свадьба!

— Нет, то есть да, но не совсем. Конечно, свадьба, торжество по правилам, — а это кирпич в мой огород, — Но этот месяц Олория поведет с нами при дворе, чтобы ничего не угрожало ее безопасности.

Вот не люблю я когда мужчины пламенные речи толкают, особенно когда делают это красивые мужчины. Так и хочется поцеловать. А почему бы собственно…

Привстав на носочки я прижалась к губам Альберта, ответ не заставил себя ждать. В голове начало все путаться. Я немного отстранилась, разрывая поцелуй. Красная пелена упала на глаза и исчезать не собиралась. В ушах немыслимо звенело и не давало ни одной мысли сформироваться. Было так громко, что мне неслышно было даже собственного внутреннего голоса.

Муж что — то говорил или кричал, но я его не слышала, лишь сквозь звон раздалось "Передай Императору…" голосом той самой белокурой девочки.