Честная игра

Глава 6

Анна заперла дверь и сняла с Чарльза ошейник, положив его вместе с поводком на столик у стены.

— Если ее отец — старый и могущественный фейри, почему он не может найти ее? — спросила она.

«Возможно, его сила не в этом, — ответил братец волк. — Или что-то блокирует его. Я мало что знаю о магии фейри, кроме того, что ни у одной магии нет ответов на все вопросы. Это инструмент. Молоток тоже хороший инструмент, но бесполезный для откручивания винтов».

— Ясно, — сказала она. — Я поняла. — Анна сняла туфли и устало расчесала волосы пальцами. — Ты можешь сказать мне, что не так с Чарльзом?

Братец волк молча посмотрел на нее.

— Я так и думала, — бросила она. — Чарльз, как я могу помочь, если ты меня не впускаешь?

«Ты не можешь помочь», — ответил Чарльз.

У Анны перехватило дыхание.

— Ты только что солгал мне? — Она не была уверена, но и на правду это не похоже.

Братец волк отвел взгляд.

«Чарльз не позволит тебе помочь».

— Ну и хорошо, — выпалила она. — Вот. Я тоже тебе солгала.

Это было не хорошо, даже близко не хорошо.

«Мы должны быть людьми, когда придет повелитель фейри», — сказал, наконец, братец волк.

Анна не знала, что ответить, поэтому промолчала. Через мгновение Чарльз начал изменяться обратно. Это не заняло у него много времени, пять или десять минут. Кровь шамана плоскоголовых означала, что ему требовалось гораздо меньше времени, чтобы обернуться, чем любому другому волку, которого она встречала.

Изменяться больно, и еще больнее, когда ты меняешься туда-сюда всего за пару часов, а Чарльз с самого начала был не в лучшей форме. Анна ощущала его боль — это как слабое эхо, потому что он никогда бы не позволил ей почувствовать это.

Лучше оставить его в покое на несколько минут. Чтобы у нее не возникло желания устроить спор, особенно когда к ним в любое время могли прийти гости. Она не чувствовала между ними связи, а это означало, что он научился лучше закрываться.

Было четыре часа утра. Анна раздумывала, принять ли душ и одеться или почистить зубы и снова лечь спать. Она не добралась до ванной. Постель все еще была смята и выглядела слишком соблазнительной, чтобы сопротивляться.

Анна забралась под одеяло и положила голову на подушку Чарльза. Она скорее почувствовала, чем услышала, когда он вошел в комнату. Чарльз остановился у кровати и легонько похлопал ее по попе, и что-то внутри нее расслабилось.

— Не устраивайся поудобнее, Спящая красавица, — знакомым поддразнивающим тоном проворковал он. Возможно, он и отказывался от ее помощи, но все равно тянулся к ней, несмотря на принятое ранее решение спрятаться за братца волка. — Возможно, у нас скоро будет компания. Ты намекнула фейри, что у нас есть информация, которую ФБР ему не предоставит, и он не станет ждать подходящего времени суток, чтобы позвонить. Я сомневаюсь, что он будет много спать, пока судьба его дочери неизвестна. Я бы не стал.

Анна подождала, пока в душе не зашумела вода, а потом высунула голову из-под одеяла. Она знала, что Чарльз не успокоился бы, пока его ребенок в опасности. Если бы у него были дети.

Но женщины-оборотни не могли выносить ребенка. Луна призывала, и они превращались в волков, и боль от превращения слишком велика для плода. Анна спросила Сэмюэля, который был врачом, о том, что можно остаться в облике волка на время всей беременности. Он побледнел и покачал головой.

— Чем дольше ты остаешься волком, тем меньше в тебе остается человеческого. Если ты остаешься волком слишком долго, пути назад не будет.

— Я омега, — сказала ему Анна. — Мой волк другой. Мы могли бы попробовать.

— Это всегда плохо заканчивается, — хрипло возразил ее деверь. — Пожалуйста, не говори об этом Чарльзу или папе. Последний раз был тяжелым. Была одна женщина… Ей удалось спрятаться от Брана, пока не стало слишком поздно. Оборотень — это не волк, Анна, который станет заботиться и защищать своих детенышей. Когда мы наконец выследили ее, Чарльзу пришлось убить ее, потому что в ней не осталось ничего человеческого, а только зверь. Он выследил ее до пещеры, где она устроила свое логово. Она удачно родила, а потом убила ребенка.

В его глазах читался дикий ужас, поэтому она сменила тему. Но у Анны имелись свои соображения на этот счет. Братец волк не был бездумным существом, которое съело бы своих детенышей. И она почти уверена, что ее собственная волчица еще добрее. Но пока не было необходимости в отчаянных мерах.

Оборотни вышли на публику, и им больше не нужно скрываться. Пары, которые по той или иной причине не могли иметь биологических детей, могли усыновить ребенка, как обычные люди. Прямо сейчас, когда общественность так неоднозначно относилась к оборотням, не стоило пытаться использовать суррогатную мать для вынашивания их ребенка. Но они могли немного подождать, пока общественное мнение изменится.

— К чему общественность должна изменить мнение? — спросил Чарльз, открывая дверь ванной и выпуская пар. Он обернул одно полотенце вокруг талии, а другим вытирал длинные волосы.

Ей не пришлось отвечать, потому что кто-то постучал в дверь. Они думали, что фейри им позвонит, ведь Анна оставила ему свой номер. Очевидно, вместо этого он решил зайти без приглашения.

Анна не раздевалась, поэтому пригладила пальцами волосы и направилась к двери. Чарльз встал перед ней и уронил полотенце, которое держал в руках, на пол.

— Нет, — сказал он.

Она закатила глаза.

— Хорошо. Я подожду тебя.

Он быстро оделся, пока она наблюдала за ним. Она любила наблюдать, как Чарльз одевается и раздевается, — это увлекательнее, чем заворачивать и разворачивать рождественские подарки. Оборотни молоды, здоровы и мускулисты, все это было привлекательными качествами. Но никто не мог сравниться с Чарльзом. У него широкие плечи, а его смуглая кожа словно шелк, к которому так и подмывало прикоснуться пальцами. Его длинные, черные, как полночь, волосы пахли…

— Если ты не прекратишь это, — мягко произнес он, хотя и сделал паузу, накинув рубашку на плечи, и она могла видеть, как гладкие мышцы его спины прячутся под джинсами, — нашему посетителю, возможно, придется подождать еще немного.

Анна улыбнулась и провела пальцем по его спине. Потом прижалась лицом к его хлопчатобумажной рубашке и вдохнула.

— Я скучала по тебе, — призналась она.

— Да? — спросил он мягким голосом и продолжил еще мягче: — Я еще не восстановился.

— Сломленный или целый, ты мой, — прорычала она. — Лучше не забывай этого снова.

Чарльз рассмеялся негромко и счастливо.

— Хорошо. Я сдаюсь. Только не гоняйся за мной со скалкой.

Анна одернула рубашку и разгладила ткань.

— Тогда не делай ничего, чтобы заслужить это. — Она легонько шлепнула его по плечу. — Это за неуважение к бабушкиной скалке.

Чарльз повернулся к ней лицом, мокрые волосы растрепались по его плечам.

— Я бы никогда не проявил неуважения к скалке твоей бабушки. Твоя старая стая сделала все, что было в ее силах, чтобы превратить тебя в жертву, и когда этот сумасшедший волк набросился, ты все равно схватила скалку, чтобы защитить меня от него, хотя сама была в ужасе. Думаю, это самый смелый поступок, который я когда-либо видел. И, возможно, с тех пор как я стал взрослым, это единственный раз, когда кто-то пытался защитить меня.

Он коснулся носом ее носа…

Посетитель нажал на звонок на двери и держал, не отпуская, как будто терял терпение.

Прищурившись, Чарльз смотрел на входную дверь так же, как глядел бы на гризли или енота, которые помешали его охоте.

— Я тоже тебя люблю, — пробормотала Анна, хотя была недовольна отвлечением Чарльза. — Пойдем посмотрим, что скажет отец Лиззи.

В дверь снова позвонили.

Чарльз сделал глубокий вдох и расчесал пальцами мокрые волосы, взглянул в зеркало на стене и замер.

— Чарльз?

Связь с его стороны так быстро прервалась, что Анна не смогла сдержать слабого вздоха, но успела понять, что он просто хотел защитить ее. Чарльз не взглянул на нее, и когда в дверь позвонили снова, гордо вышел из спальни.

Анна встала перед зеркалом и попыталась разглядеть, что же его так встревожило. Она слышала мужские голоса и женский. Зеркало было вставлено в простую, но хорошо сделанную раму, и в нем она увидела себя и отражение стен комнаты позади себя. На стене справа от нее, рядом с дверью в ванную, висела оригинальная картина маслом с изображением горы. Прямо за ее спиной на окне — кружевные занавески кремового цвета.

От чего он хотел ее защитить?

К тому времени, как она вышла в гостиную, Алистер Боклер уже был в квартире, как и специальные агенты Фишер и Гольдштейн.

— Я подумал, что собравшись вместе и выложив все карты на стол, мы сможем сэкономить время, — начал Боклер. — Жизнь моей дочери важнее политики и секретов. — Со стороны фейри это шокирующий поступок. Анна не имела дел с фейри, но даже она знала, что добровольно они никогда никому не давали ни малейшей информации.

Боклеру пришлось задрать голову, чтобы посмотреть на Чарльза.

— Я знаю, кто ты, — сказал фейри. — Возможно, ты сможешь найти ее, но только если мы не будем спотыкаться о секреты. — Он оглянулся, чтобы втянуть в разговор агентов ФБР. — Если утаите что-то, из-за чего мы найдем Элизабет хотя бы на минуту позже, вы пожалеете об этом. Сегодня утром мы поговорим о вещах, о которых не знают посторонние, я доверю вам эту информацию, чтобы остановить убийцу.

Лесли прищурилась от угрозы, но Гольдштейн воспринял ее без какой-либо реакции, даже сердцебиение не участилось, он просто выглядел усталым и более хрупким, чем когда Анна видела его в последний раз.

— Уверяю вас, — ответил Гольдштейн Боклеру, — что мы хотим как можно скорее найти вашу дочь. В случае если бы мы не разделяли вашу точку зрения, нас бы здесь не было. Неважно, на какие кнопки вы нажимаете, чтобы заставить нас сотрудничать.

Анна задумалась, как ФБР или Боклер выяснили, где они с Чарльзом остановились. Кондоминиум находился в собственности небольшой компании, которая полностью принадлежала более крупной компании, и так до бесконечности. Все это, в свою очередь, принадлежало компании стаи Аспен-Крик, и следовательно марроку.

Они появились без предупреждения, словно хотели сказать, что никто не сможет спрятаться от них. Это показалось слишком агрессивным ходом для ФБР, ведь Анна и Чарльз не были подозреваемыми. Она подумала, что именно Боклер настоял на раннем утреннем визите, стремясь установить господство своим внезапным вторжением на их территорию. Анна видела, что он пытался претендовать на главную позицию в охоте за своей дочерью, но это не сработало бы с Чарльзом. Вместо этого ее муж мог стать более опасным, если бы обиделся на вторжение. Она не могла прочитать выражение его лица, и это говорило о том, что он чувствовал слишком много и не хотел, чтобы она знала.

Он разорвал их связь, чтобы защитить ее.

Анна пыталась разозлиться из-за этого, но он был доминантным волком и заботился о том, что принадлежит ему. Его жена, его пара, возглавляла этот список. И это значило, что Чарльз защитил бы ее от всего, что, по его мнению, могло бы причинить ей боль, даже их связь.

Но он кое-что забыл. Он тоже принадлежал ей. И он причинял себе боль, чтобы защитить ее, и Анна собиралась положить этому конец, но не сейчас. Только не на людях. Хороший охотник должен быть терпеливым.

Чарльз взглянул на Анну, и она прищурилась, давая понять, что ее гнев направлен на него. Он поднял бровь, а она в ответ вздернула подбородок.

Переключив свое внимание на незваных гостей, Чарльз жестом указал всем на большой раскладной диван перед телевизором. Он отодвинул для себя крепкий стул от обеденного стола и поставил его лицом к ним возле кофейного столика.

Агенты ФБР присели на край дивана. Гольдштейн выглядел скорее усталым, чем заинтересованным, но Лесли Фишер пристально наблюдала за Чарльзом, не глядя ему в глаза и не бросая ему вызов. От такого пристального интереса Анна могла занервничать, если бы во взгляде Лесли не было тепла, словно она просто наблюдала за объектом в его естественной среде обитания, а не заинтересовалась им как женщина.

Боклер откинулся на мягкую спинку дивана, словно даже не подумал о том, чтобы насторожиться. Это поза говорила: «Я здесь никого не боюсь». Чарльз сидел в расслабленной позе, руки свободно сложены, подбородок слегка вздернут, и своим видом словно говорил: «Ты мне надоедаешь. Либо сражайся и умри, либо отступи».

Анна взяла другой стул и поставила его рядом с Чарльзом, затем села.

— Хорошо, — сказала она, чтобы прервать праздник тестостерона до того, как он действительно начнется. — Кто начнет первым?

Чарльз посмотрел на Боклера.

— Знают ли фейри, что кто-то охотится на них с восьмидесятых?

— Мы здесь, чтобы поделиться информацией, — сказал Боклер, великодушно протягивая руку. — Я рад начать. Да, конечно, мы знали. Но он охотился только на низших, полукровок или одиноких фейри. Ни у кого нет семьи, чтобы защитить их. Никто из них не обладает реальной силой, — холодным тоном закончил он.

— Никто не стал бы рисковать ради них, — добавил Чарльз.

Боклер посмотрел на него таким взглядом, словно показал средний палец.

— Мы не в стае. Не все мы хорошие друзья. В основном мы вежливые враги. Когда умирает фейри, если это не один из могущественных, которые ценны для нас просто потому, что их осталось так мало, или не тот, у кого есть семья или союзники, обладающие властью, остальные фейри спокойно принимают эту смерть. Во-первых, они рады, что погибли не они. Во-вторых, мертвый фейри больше не сможет заключать союзы с кем-то, кто может быть врагом. — На последнем предложении его голос немного понизился.

— Это вас беспокоит, — вставила Лесли.

Анне нравились компетентные люди. Не многие люди умели читать других так хорошо, как волки. Лесли была очень хороша в этом, раз смогла так хорошо прочитать Боклера.

Боклер посмотрел на агента и неохотно ответил:

— Да, агент Фишер, меня беспокоит, что убийце позволили убивать почти полвека. Если бы знал об этом, я бы что-нибудь сделал. Скорее всего, именно поэтому меня не проинформировали. Но я намерен справить эту ошибку. Убийца, который мучает своих жертв, прежде чем убить их, похитил мою дочь.

— Вы знаете, за кем или за чем мы охотимся, мистер Боклер? — спросил Голдштейн. — Это фейри?

— Да. Я знаю, какой фейри мог проникнуть в здание, не оставив следа запаха, по которому его бы отследил оборотень, и мог спрятаться так, что люди, проходившие мимо, его не заметили.

— Это необычно, — произнесла Анна. — Ваша магия не смогла бы замаскировать запах.

— Вы не можете скрыть то, чего не замечаете, — согласился Боклер. — Большинство фейри, которые могли идти по запаху так же хорошо, как оборотни, были очень жестокими, как великан в «Джек и бобовый стебель». Эти фейри не могли спрятаться от христиан, у которых было холодное железо в руках и которые выгнали нас из наших домов. Поэтому большинство из них погибли. Но немногие из выживших в состоянии скрывать свои запахи. Среди тех, кто обладает этими способностями, и единственный, кто был бы достаточно силен, чтобы вынести мою дочь из дома в сумке — это рогатый лорд.

Гольдштейн прищурился.

— Это старый термин для мужчины, которому наставили рога? Но вы же не это имеете в виду.

— Рогатый, — уточнил Чарльз. — Ты имеешь в виду, буквально с рогами.

Боклер кивнул.

— Да.

— Херн-Охотник, — сказал Чарльз.

— Да, как Херн, — согласился Боклер. — Насколько мне известно, их всегда было мало. Последняя рогатая женщина по эту сторону Атлантики погибла в тысяча девятьсот восемьдесят первом году, попав под машину в Вермонте. Водитель думал, что сбил очень большого оленя, но свидетелем аварии был один из фейри, и он мог видеть фейри внутри оленьей шкуры. Когда никто не смотрел, мы украли тело.

— Вы думаете, есть еще один? — спросил Лесли.

Фейри кивнул.

— Об этом говорят все факты.

— Если убийца — фейри, то почему он не начал охотиться на фейри до того, как вы вышли на публику? — спросила Анна.

Убийца — фейри, и это объясняло, как он мог быть жив после стольких лет и как смог похитить оборотня так, что никто не заметил. Но это не объясняло, почему он начал нападать на фейри только после того, как они объявили о своем существовании окружающим.

— Я не убийца и не знаю, каковы его мотивы, мисс Смит, — ответил Боклер. Он подчеркнул «Смит», чтобы показать, что знает, какая у них на самом деле фамилия. Он все еще боролся за звание лучшего в зале. — Это может быть совпадением.

— Зовите меня Анной, — сказала она ему дружелюбным голосом. — Почти все меня так зовут.

Он мгновение пристально смотрел на нее. Чарльз зарычал, и фейри отвел от нее взгляд, затем раздраженно нахмурился от того, что потерял преимущество. Но Анна почувствовала, как вся атмосфера в гостиной разрядилась по мере того, как борьба за доминирование разрешилась.

Боклер склонил голову перед Чарльзом, затем улыбнулся Анне, и она подумала, что никогда в жизни не видела такого печального выражения лица. По этому взгляду она поняла, что фейри думал, что его дочь потеряна. Он еще питал надежду, когда они были в квартире его дочери, но знание о том, что убийца — фейри, изменило его мнение. Теперь он охотился за ее убийцей, а не пытался спасти свою дочь. Возможно, именно поэтому он так легко уступил Чарльзу.

— Совпадение сильно переоценивают, — признал Боклер. — Возможно, этот фейри не догадывался, кто он такой, пока не узнал о существовании остальных из нас.

Он оглядел комнату, но Анна не могла сказать, что он искал.

— В разгар викторианской эпохи, — наконец продолжил он тихим, спокойным голосом, — когда железные кони пересекли Европу, несколько вещей стали очевидными. В старом мире больше не было места для фейри, а нас оставалось слишком мало. С тысяча девятьсот восьмого года и всего несколько лет назад Серые Лорды искали редких фейри, которые могли быть полезны. Они вынуждали их вступать в брак и скрещиваться с людьми, поскольку люди размножаются намного быстрее, чем мы.

Анна знала об этом, но не догадывалась, как долго это продолжалось. По выражению лица Лесли она поняла, что агент ФБР не знал о политике скрещивания. Но выражение ее лица нисколько не изменилось, когда Боклер упомянул Серых Лордов, существование которых хранилось в строжайшей тайне.

Гольдштейн выглядел так, словно слушал прогноз погоды. Невозможно было сказать, что он знал или догадывался о фейри.

— Считалось, — продолжал Боклер, — что люди более слабые и кровь фейри будет преобладать. Люди так легко размножаются, даже когда их партнер — фейри. — Он закрыл глаза и глубоко вздохнул. — Закон этих принудительных скрещиваний сейчас пересматривается. Фейри-полукровки сталкиваются со многими проблемами. Многие фейри их не принимают. И в слишком многих из полукровок проявляются врожденные дефекты. После рождения родители фейри оставляют своих детей, и полукровкам приходиться самостоятельно узнавать, кто они и что они. И иногда это приводило к катастрофическим результатам. И большое количество детей оказались полностью людьми.

Чарльз откинулся на спинку стула.

— Как твоя дочь? — спросил он мягким голосом.

— Да, как моя дочь. От меня она унаследовала только любовь моей матери к танцам, и ей приходится часами тренироваться каждый день, чтобы без усилий делать то, что делала моя мать. — Боклер опустил взгляд, затем снова посмотрел на Чарльза. — Ты стар, но не так стар, как твой отец. Может быть, ты сможешь понять, почему я боролся с этим законом так упорно. Бесчестно обманывать человеческую женщину с целью зачать от нее ребенка. И все же я очень сильно забочусь о дочери.

Он глубоко вздохнул, а затем посмотрел Чарльзу в глаза. Это был не вызов, скорее способ показать, насколько он серьезен.

— Это неразумно, — сказал Боклер хрипло, и Анна услышала акцент, не слишком отличающийся от акцента Брана, когда тот злился. — Неразумно отдавать таким старым и могущественным как мы то, что им дорого. А я очень стар. — Он посмотрел на агентов ФБР. — Возможно, даже старше твоего отца. Мы не сравнивали возраст.

Выражение лица Лесли изменилось от мысли о том, что оборотень может быть старше бессмертного старого фейри. Голдштейн никак не отреагировал, просто выглядел более уставшим.

— Не поймите все неправильно, — обратилась к ним Анна. — С момента обращения до полного превращения в оборотня может пройти около десяти лет.

— Восемь, — поправил Чарльз таким же усталым голосом, каким выглядел Голдштейн.

Анна знала, что ее данные в прошлом году были верны. Она протянула руку и коснулась его бедра, но он не посмотрел на нее. Чарльз не был полностью сосредоточен на встрече. Он продолжал поглядывать поверх дивана в окно. Анна нахмурилась, заметив, что за окном все еще темно, и в стекле отражалась комната. И он что-то увидел в отражении.

— Четверо из десяти наших детей-полукровок доживают до взрослой жизни, — ответил Боклер. — Если их не защищать, то на них нападут другие фейри. Моей дочери исполнится двадцать три через две недели.

Анна взглянула на Чарльза. Казалось, он не слушал, и что бы он ни видел в отражении, из-за этого становился все более отстраненным.

— Ваша дочь хорошо танцует? — внезапно спросила Анна. — Я видела пуанты, но также и бальные костюмы. — На самом деле она этого не заметила, но братец волк видел и держал ее в курсе.

— Балет, — ответил отец Лиззи. — Балет и модерн. Один из ее друзей увлекается бальными танцами, и пару лет назад они были партнерами. Она сказала, что бальный зал — для веселья, а балет — для серьезного. — Боклер улыбнулся Анне. — Когда ей было шесть, она нарядилась на Хэллоуин сказочной принцессой с крыльями. Она танцевала по комнате, и я спросил ее, почему она не летает. Она остановилась и совершенно серьезно сказала мне, что ее крылья были ненастоящими. Только танцуя, она могла представить, как летает. И она любила летать.

Этого вопроса было недостаточно, чтобы вывести Чарльза из задумчивости.

Анна коснулась его лица и подождала, пока он отвернется от окна.

— Лиззи Боклер еще нет двадцати трех. Она любит танцевать. И она совсем одна с монстром, который будет пытать и убьет ее, если мы не найдем ее в ближайшее время. Ты — ее лучшая надежда. — Она не сказала вслух: «Так что смирись и сосредоточься», но знала, что он услышал это в ее голосе.

Чарльз наклонил голову, хотя выражение его лица было спокойным. По крайней мере, он больше не смотрел в окно.

— Помни это, — яростно прошептала ему Анна, опуская его руку. — Ты не можешь изменить прошлое, но сейчас мы можем помочь.

Боклер ответил первым, теперь наша очередь. Что мы знаем такого, что поможет в охоте?

Анна удерживала взгляд Чарльза, пока он не подался вперед и коротко не кивнул.

— Тела, которые находила полиция, были изрезаны. — Чарльз повернулся к агентам ФБР. — Я почувствовал запах черной магии крови от человека, который похитил Лиззи Боклер. Это наводит меня на мысль о ведьмах и о том, что порезы на жертвах могут иметь значение. Но фейри не используют магию крови.

— На нас это не работает, — рассеянно подтвердил Боклер. Он наблюдал за Чарльзом, но не смотрел ему в глаза.

Гольдштейн вступил в разговор:

— У меня есть более подробная информация по этому поводу. — Он открыл свой портфель и протянул Чарльзу толстую папку с фотографиями. — У большинства жертв на коже вырезаны символы, последние десять лет мы рассматриваем версию колдовства или вуду. Но ведьмы, с которыми мы разговаривали, сказали, что они не узнают символы. Это не вуду и не колдовство. Это не руны. Это не иероглифы и не какой-либо другой язык, используемый ведьмами.

Чарльз открыл папку, а затем разложил фотографии на кофейном столике. В основном это были увеличенные снимки крупным планом, некоторые черно-белые, некоторые цветные. Имена, даты и цифры написаны белой маркировочной ручкой в верхнем левом углу. На фотографиях запечатлены символы, неровные и темные по краям. Некоторые отметины были разрезаны посередине, другие искажены потому, что тело наполовину сгнило.

— Они солгали вам, — произнес Чарльз, наклоняясь, чтобы поближе рассмотреть один из символов.

— Кто?

— Ведьмы, — пояснил Боклер. Он вытащил одну из фотографий, затем быстро положил обратно. Он на мгновение закрыл глаза, а когда открыл их снова, в них читались ярость и ужас. — Ведьмы используют символы своих семей, — сказал он Гольдштейну вежливым, официальным тоном. — В отличии от нас, ведьмы должны были сказать вам, из какой семейной линии эти символы. Что-то не так с тем, как они расположены или имеют форму… За свою очень долгую жизнь я многое повидал. Я не использую магию крови, но видел подобное очень часто.

Чарльз повернул одну из фотографий, чтобы посмотреть на нее под другим углом, и нахмурился. Он достал телефон из кармана и сделал крупный план одной из фотографий. Затем нажал еще несколько кнопок и поднес телефон к уху.

— Чарльз, — сказал Бран.

— Нас слышат, — предупредил Чарльз, дав понять отцу, что в комнате есть кто-то еще, кто может подслушать их телефонный разговор. — Я отправил тебе фотографию. По-моему, это похоже на колдовство. Что думаешь?

— Я тебе перезвоню, — ответил Бран и повесил трубку.

Гольдштейн устало потер лицо.

— Вообще-то, мы скрываем это от общественности, — заметил он. — Я надеюсь, что эти фотографии не попадут в интернет или службу новостей?

— Они в безопасности, — заверила его Анна. — Мы попросили мнение эксперта.

Телефон зазвонил прежде, чем кто-либо успел что-либо произнести. Чарльз включил громкую связь, отвечая на звонок.

— Теперь тебя все слышат, — сказал он.

В трубке возникла небольшая пауза, но Бран все же ответил:

— Вам нужно попросить ведьму взглянуть на символы. Мне кажется, это что-то из ирландских кланов, но выглядит не совсем правильно. Некоторые из этих символов бессмысленны, а несколько других нарисованы неправильно. Будет лучше, если ведьма сможет их увидеть вживую, а не на фотографиях. Для понимания заклинания необходимо нечто большее, чем снимок.

— Спасибо, — поблагодарил Чарльз и без лишних слова повесил трубку. — Итак, кто-нибудь знает местную ведьму, с которой мы могли бы поговорить?

— Я знаю ведьму, — отозвалась Лесли. — Но она во Флориде.

Чарльз покачал головой.

— Если мы собираемся привлечь ведьму, я знаю парочку надежных людей. У тебя есть знакомые ведьмы в Бостоне? — Он посмотрел на Боклера, который покачал головой.

— Я не знаю никого, кто бы помог.

— Если мы кого-нибудь найдем, — спросила Анна, — не могли бы мы пригласить ее взглянуть на одно из тел?

— Мы можем это устроить, — согласилась Лесли.

— Хорошо, тогда давайте позвоним местному альфе и посмотрим, есть ли у него ведьма, которая согласится сотрудничать с нами.

Чарльз набрал номер, а затем дал Анне свой телефон.

— Ты ему нравишься больше. Поэтому ты спроси.

— Он боится меня, — самодовольно произнесла Анна.

— Оуэнс.

— Айзек, это Анна, — сказала она. — Нам нужна ведьма.

Агенты ФБР уехали, чтобы договориться о визите ведьмы в морг, которая будет свободна только в десять утра. Боклер сказал им, что собирается поискать кого-нибудь, кто мог бы знать, оставил ли рогатый лорд, умерший в 1981 году, после себя детей-полукровок.

Анна подождала, пока Чарльз закроет дверь.

— Что ты видишь в отражении? — спросила она.

Он закрыл глаза и не повернулся, чтобы посмотреть на нее.

— Чарльз?

— Иногда все налаживается, если говорить о проблеме, — медленно произнес он. — А иногда, если говоришь о проблеме, она становится только больше. Сейчас второй вариант.

Анна на мгновение задумалась об этом, а затем подошла к нему. Когда она коснулась его спины кончиками пальцев, он напрягся.

— Не похоже, что молчание о чем бы то ни было тоже помогло. — О чем именно он умалчивал? Зло, вспомнила она. — Это как в «Гарри Поттере»?

Он повернулся к ней.

— Что?

— Это как в «Гарри Поттере», — повторила она. — Не произноси имя Волан-де-Морта, потому что можно привлечь его внимание?

Он задумался на минуту.

— Ты имеешь в виду детскую книгу.

— Я должна заставить тебя смотреть больше фильмов, — сказала она. — Они бы тебе понравились. Да, я имею в виду детскую книгу.

Чарльз покачал головой.

— Все не совсем так. Если заметить некоторые вещи, то сделаешь их более реальными. Но они уже реальны для меня. Если ты их заметишь, они могут стать реальными и для тебя, а это было бы нехорошо.

Внезапно она все поняла. Чарльз однажды сказал ей, что не произносит имя своей матери из страха, что это привяжет ее к этому миру и не позволит перейти в следующий. Он говорил, что призраков нужно оплакать, а затем отпустить. Если вы держите их при себе, они становятся несчастными и злыми.

— Призраки, — выпалила она, и он резко вздохнул и отошел от нее ближе к окну.

— Не надо, — отрезал Чарльз. Она бы огрызнулась на него, если бы не вспомнила, что, когда он разорвал их связь, то беспокоился о ней.

— Хорошо, — медленно произнесла Анна. — Но ты чувствуешь себя лучше, чем до того, как мы приехали сюда. Верно?

Если ему становилось лучше, он справлялся с этим.

Чарльз снова задумался, прежде чем ответить.

— Да. Не очень хорошо, но лучше.

Анна обняла его сзади за талию и вдохнула его запах.

— Я больше не буду говорить об этом, если ты пообещаешь мне кое-что.

— Что?

— Если снова станет хуже, ты скажешь мне или Брану.

— Я могу это сделать.

— Хорошо. — Она отряхнула его рубашку сзади, словно хотела расправить ткань, а не коснуться его. — Спать или завтракать? — спросила она. — У нас есть два часа, прежде чем ФБР отвезет нас в морг.

От маленького, накрытого простыней тела несло гниющей плотью, солью и рыбой. Но ничто не могло полностью заглушить стойкий запах ужаса. Судя по размеру трупа, Анна решила, что жертве около семи или восьми лет.

Анна изменилась из-за причиненного над ней насилия, как физического, так и психического. Она три года жила в стае, которую возглавляли сумасшедшие, и за то время желала смерти, как избавления от боли. Благодаря Чарльзу все изменилось, и Анна оценила иронию в том, что палач маррока и самый страшный оборотень в мире обеспечил ей безопасность и подарил желание жить.

Но Анна знала, что такое смерть. В морге пахло ею, а также антисептиком, латексными перчатками и биологическими жидкостями. Когда они вошли в маленькую смотровую, к смеси добавился запах маленького мальчика, который должен был играть со своими друзьями, но вместо этого лежал на столе для вскрытия.

Рядом с Анной братец волк тихо зарычал, но никто из людей его не услышал. Чарльз снова был в обличье волка. Анна запустила пальцы в шерсть на его загривке и с трудом сглотнула, пытаясь сосредоточиться на чем-то, кроме маленького тела на столе. Даже беспокойство о ее паре было лучше, чем мертвый ребенок.

Чарльз пообещал, что скажет, если ему станет хуже, но не восстановил связь между ними и не мог разговаривать с ней, находясь в обличье волка.

— Его семья должна была забрать его сегодня, — сказал впустивший их мужчина. На нем чистая и свежая медицинская форма — либо он только пришел на работу, либо переоделся ради них. — Когда я объяснил им, что оборотень предложил поискать улики, которые мы не смогли найти, родители согласились оставить его здесь до завтра.

— Вы не сказали его родителям, что я тоже буду здесь? — спросила ведьма, которая выглядела так, словно вышла прямо из ситкома семидесятых: средних лет, слегка полноватая и помятая, с волосами ярко-рыжего цвета и в мешковатой одежде. — Оборотень умолял ведьму прийти, и вы даже не подумали упомянуть меня? — В ее голосе слышалась смертельная угроза, и Анна могла думать о ней только как о злой фее из сказки о спящей красавице, которая обиделась, потому что ее не пригласили на торжество.

Анне не нравились ведьмы. От них пахло чужой болью, и им нравилось создавать проблемы. Но даже если бы эта женщина не была ведьмой, она вряд ли ей понравилась бы.

Она не обращала внимания, когда Лесли знакомила их с контактом в морге, впитывая запахи этого места. Но у доктора Фуллера на халате был бейджик с именем.

— Мальчик из баптистской семьи. Они и на оборотней были не очень согласны. Сомневаюсь, что они хорошо воспримут идею о ведьме.

Ведьма улыбнулась.

— Скорее всего, нет, — весело согласилась она, как будто и не обиделась мгновением раньше.

Айзек предупредил Анну, что выбранная им ведьма немного неуравновешенна. Он также сказал ей, что ведьма не так уж сильна, поэтому не могла причинить серьезного вреда. У него была другая ведьма, которая иногда работала на стаю, но та скрытная и намного опаснее. Кейтлин, присутствующая здесь ведьма, расскажет им все, что выяснит, просто чтобы доказать свою ценность. Другая ведьма оставила бы всю информацию при себе, чтобы использовать потом или просто для собственного развлечения, что не принесло бы Лиззи никакой пользы.

— Передайте им, что мы ценим их сотрудничество, — сказал Хойтер, младший агент КНСО, который пришел, когда они ждали ведьму перед моргом. Он утверждал, что кто-то упомянул ему, что они собираются осмотреть тело, но, судя по недовольству Лесли, проболталась не она.

Гольдштейна вызвали в полицейский участок Бостона, чтобы обсудить дело, так что Хойтер стал пятым человеком в их компании. Если бы их было больше, они с трудом смогли бы поместиться в маленькой комнате.

Доктор Фуллер откинул простыню.

— Джейкоб Мотт, восьми лет. Вода в его легких означает, что он утонул. Бегуны нашли его на берегу Кэсл-Айленда рано утром. Его родители сказали, что у него не были проколоты уши, так что, скорее всего, убийца проколол оба уха, хотя бирка висела только на левом ухе.

Анна не сильно прислушивалась к словам. Они были неважны рядом с маленьким телом, лежащим перед ними. Кроме того, Чарльз запомнит каждое слово, а она не хотела этого помнить.

Джейкоб лежал в воде, и его ели рыбы, хотя ему уже все равно. По сравнению с тем, что сделали ранее с этим мальчиком, рыбы казались пустяком. Анна знала, что все умрут, но смерть может быть болезненной. Смерть Джейкоба была очень тяжелой.

Ведьма протянула руку и с таким возбуждением коснулась тела, что Анна даже в человеческом обличье это учуяла.

— Ох, — промурлыкала Кейлтин, и доктор резко замолчал. — Ты был кому-то прекрасным ужином, не так ли, дитя мое?

Она уткнулась лицом в грудь мальчика, и Анне захотелось оттолкнуть ее. Вместо этого она скрестила руки на груди. Нет смысла отрывать голову ведьме, пока они не получат от нее то, что им нужно. Джейкобу было все равно, что сделает ведьма.

— Кто-то был непослушным мальчиком, — сказала ведьма, проводя пальцами по серии символов, вырезанных на бедре ребенка. Она отвернулась и начала напевать «Это маленький мир», двигая пальцами по отметинам на теле. — На спине определенно есть что-то еще, — произнесла она, глядя на доктора.

Он молча кивнул, и она перевернула тело Джейкоба на живот. Ведьма была сильной, несмотря на то что выглядела миниатюрной. Но двигать трупы было тяжелее, чем живых.

Ведьма заявила, что на спине было больше символов и следов насилия. Анна с трудом сглотнула.

— Все сделано перед смертью, — счастливо сообщила ведьма. — Кто-то собрал твою боль и твой конец, не так ли, малыш? Но они были очень небрежны. Не профессионалы. — Она нежно провела рукой по телу мертвого мальчика. — Я узнаю эти символы. Плохая Салли Рейли. Она была не очень талантливой ведьмой, ведь так? Но она написала книгу и попала на телевидение, после чего написала еще больше книг и стала знаменитой. Милая, милая Салли продала свои услуги, а затем — раз! и исчезла. Это и должно было произойти с плохой ведьмой, которая нарушила все правила.

— Салли Рейли создала эти символы? — немного резким тоном спросила агент Фишер.

— Салли Рейли мертва около двадцати лет или больше, потому что показала обычным людям, как делать это. — Кейтлин лизнула кожу мертвого мальчика, и Хойтер с хрипом сделал вдох. — Но они сделали это неправильно и получили не все, верно? Они оставили всю эту чудесную магию, вместо того чтобы съесть ее.

— Прелесть, — пробормотала Анна.

Ведьма наклонила голову.

— Что ты сказала?

— Ты забыла сказать «моя прелесть», — сухо ответила Анна. — Если хочешь вести себя как чокнутая, то должна делать это правильно.

Ведьма прикрыла глаза, махнула руками в сторону Анны и резко пробормотала что-то. Братец волк оттолкнул Анну в сторону и немного ссутулился, как будто впитывал ударную волну, а затем перепрыгнул через стол, оттолкнув ведьму от тела Джейкоба Мотта, свалив на пол. Он сделал все аккуратно, как кошка, вообще не коснувшись тела мальчика, хотя и оттолкнул Хойтера и доктора Фуллера на несколько шагов назад.

Анна обежала вокруг стола, чтобы посмотреть, что происходит, и увидела, как братец волк обнажил белые клыки в сторону ведьмы, которая немедленно прекратила сопротивляться.

— Бабушка Чарльза была ведьмой, а дедушка — шаманом, — спокойно произнесла Анна в полной тишине комнаты. — Ты слабее его. А теперь, почему бы тебе не рассказать нам все, что знаешь о символах? — Братец волк тихо зарычал, и она добавила:

— Пока он не слишком задумался о том, что ты пыталась со мной сделать.

Анна не была уверена, действительно ли брат волк подыгрывал ей или на самом деле хотел убить ведьму, но воспользовалась возможностью. Хотя комната была маленькой, остальным присутствующим удалось столпиться за столом между ними и братцем волком. Или, возможно, они хотели встать подальше от ведьмы.

— Вырезанные символы предназначены для увеличения силы того, кто будет назван в церемонии, — объяснила Кейтлин громким и жестким тоном. На лбу у нее выступил пот, и она сморгнула его с глаз.

— Ты же знаешь, — напомнила ей Анна, — что если перестанешь смотреть ему в глаза, у него не будет такого большого желания съесть тебя.

Ведьма повернулась и уставилась на нее, а братец волк зарычал громче.

— Возможно, — добавила Анна.

— Значит, символы увеличат силу ведьмы? — неожиданно спросила Лесли.

— Да.

Братец волк щелкнул зубами прямо перед носом Кейтлин, и ведьма взвизгнула, подпрыгнула и непроизвольно дернулась.

— Оборотни, — вежливо произнесла Анна, — чуют ложь и полуправду, ведьма. Я была бы очень осторожна с тем, что ты скажешь дальше. Теперь, пожалуйста, ответь на вопрос агента Фишер. Увеличат ли символы силу ведьмы?

Кейтлин с трудом сглотнула.

— Да, они увеличат магические способности любого фейри, ведьмы, колдуна или волшебника. Они могут сохранить силы, чтобы использовать ее позже и привести в действие заклинание или какую-то магию.

— Как бы ты хранила эти силы? — спросила Анна.

— В чем-нибудь плотном. В металле или хрустале. Большинство из нас используют то, что легко носить с собой. — Она поколебалась, смотря на большие зубы братца волка и добавила: — Но с этим заклинанием произошло совсем другое. Оно предназначено для подпитки магии фейри.

— Итак, этот мальчик был отмечен ведьмой, — сказал Хойтер.

Кейтлин фыркнула, несмотря на ужас перед братцем волком, и ответила Хойтеру так, словно он задал вопрос, а не сделал утверждение:

— Она только притворялась ведьмой.

— Что ты имеешь в виду? — холодным тоном спросила Лесли, как будто каждый день допрашивала ведьм и оборотней.

— Некоторые символы сделаны неправильно, а пара из них — полная чушь. — В голосе ведьмы слышалось презрение. — Салли пропала с конца восьмидесятых. Возможно, кто-то скопировал символы неправильно. Настоящая ведьма почувствовала бы, что они не верны, и могла бы исправить их сразу же. Значит, кто-то притворяется ведьмой. — Кейтлин говорила так, как будто жизнь мальчика ничего не стоила, а худшее преступление человека, убившего Джейкоба Мотта, — это неправильно вырезанные символы.

— Расскажи нам о Салли Рейли, — попросила Анна. — Если она мертва, то какое отношение имеет к этому?

Ведьма стиснула зубы.

— Мы не говорим о ней с посторонними.

Братец волк снова зарычал.

Ведьма сглотнула.

— Если тебе от этого станет легче, — пробормотала Анна, — мы знаем нескольких ведьм, которые расскажут нам то, что хотим знать.

— Отлично, — бросила Кейтлин. — Салли Рейли придумала способ, который позволял обычным людям использовать наши заклинания. Если ей хорошо платили, она учила их писать символы. Она давала им амулет, который можно было использовать только на одном заклинании, и благодаря ему они могли творить магию, словно сами были настоящей ведьмой. Салли любила говорить, что это все равно что слушать магнитофон вместо скрипки. Прошло много времени с тех пор, как ее убили, и большинство людей забыли символы, либо потеряли амулеты, которые позволяли им использовать заклинание. Эти символы были сделаны неправильно. Возможно, их специально так нарисовали, хотя у Салли была репутация человека, держащего свои обещания. — Кейтлин ехидно улыбнулась. — Заклинания могут давать отпор, если им не нравятся люди, которые пытаются их использовать. Возможно, через пару десятилетий символы будут изображены настолько неправильно, что убьют того, кто их вырежет. — Затем ведьма посмотрела на Чарльза и напряглась. — Я говорю правду, — сказала она немного истерично.

Мышцы на спине братца волка напряглись, и Анна подумала, что стоит оттащить его от ведьмы, пока Кейтлин не разозлила его по — настоящему, хотя часть ее была рада видеть, что он снова участвует в охоте.

— Она сотрудничает, Чарльз, — увещевала его Анна. — Давай отпустим ее, пока ты не напугал ее до смерти.

Волк зарычал на нее.

— Я серьезно, — сказала Анна, похлопав его по носу. — Достаточно. Ты не кот, так что не играй с тем, что не собираешься есть. — Но не шутка его успокоила, а прикосновение.

Братец волк медленно отошел от ведьмы и желтыми глазами наблюдал, как женщина неуклюже поднимается на ноги.

— Так лучше? — спросила Анна, а затем, не дожидаясь ответа, спросила: — Откуда ты знаешь, что это женщина притворяется ведьмой?

Кейтлин поправила волосы дрожащими руками.

— Только женщины достаточно сильные для этого.

— Ты только что сказала, что тот, кто нанес эти символы на мальчика, не был ведьмой.

— Неужели?

Братец волк снова зарычал.

— Я бы не стала сердить его еще больше, — посоветовала Анна. — Он сейчас не очень доволен тобой.

Братец волк удивленно посмотрел на Анну, а затем угрожающе уставился на ведьму.

Кейтлин лукаво фыркнула. Потом протянула руку, чтобы снова коснуться тела Джейкоба, но замерла, когда братец волк сделал шаг ближе, не сводя глаз с ее руки. Она отдернула ее и ответила на вопрос Анны.

— Любой мог нарисовать символы и заставить их сработать. Я просто по привычке посчитала, что это была женщина. Я полагаю, что изнасилование означает, что это, вероятно, был мужчина, верно?

— И все сработало, даже несмотря на то, что некоторые символы неправильные? — спросил Хойтер.

Анна была так сосредоточена на ведьме и братце волке, что почти забыла об остальных в комнате.

— Я чувствую, что это сработало, — сказала Кейтлин. — Не так хорошо, как если бы символы были начертаны правильно, но сработало.

— Какие символы неправильные? Какие бы вы исправили? — немного нетерпеливо спросил Хойтер.

Кейтлин одарила его холодным взглядом. Она очень хорошо изобразила психованную домохозяйку из пригорода.

— Я здесь не для того, чтобы инструктировать ФБР по колдовству.

Лесли кашлянула.

— Я специальный агент Фишер из ФБР. Он агент Хойтер из КНСО.

— Дилетанты, — презрительно фыркнула Кейтлин. Она достала из сумочки визитку и протянула ему. — Если у вас возникнут вопросы, вы можете позвонить мне по этому номеру. Но я не Салли Рейли, агент Хойтер. И не хочу умирать, так что, вероятно, я вообще не стану вам помогать. И я дорого возьму с вас, хотя вы вряд ли что-то получите.

Братец волк фыркнул, но Анна не собиралась смеяться, потому что ведьма снова шагнула к телу мальчика.

— Есть ли что-нибудь еще, что нам следует знать об этом деле? — спросила Анна.

Кейтлин посмотрела на стол.

— Секс не является частью ритуала. — Она поджала губы. — Не знаю, полезно ли это.

— Убийца какое-то время сохраняет жертвам жизнь, — сказала Лесли. — Обычно семь дней. Иногда на несколько больше или меньше. Это важно?

Кейтлин нахмурилась.

— Наверное, поэтому магия сработала, хотя он и облажался. Он вырезал символы и оставил их работать. Как еду в мультиварке. При низкой температуре вы не сможете приготовить очень быстро, но дай прибору достаточно времени, и он сделает свое дело. — Она фыркнула. — Может быть, ему наскучило ждать и он решил развлечься сексуально. Если мы здесь закончили, я бы хотела уйти. Через полчаса у меня назначена встреча.

Лесли протянула ей визитку.

— Если вспомните что-нибудь еще, пожалуйста, позвоните мне.

— Конечно, — бросила Кейтлин, затем повернулась к Анне. — Я расскажу Айзеку, что твой волк сделал со мной. — Она лукаво улыбнулась. — Он будет недоволен тобой.

— Передай ему, что я угощу его ужином в «Ирландском волкодаве», чтобы загладить вину, — парировала Анна, придерживая для нее дверь.

Кейтлин выглядела разочарованной, ожидая от Анны другой реакции.

— Он альфа стаи Олд Таун и мой должник. Ты еще пожалеешь.

— Ты опоздаешь на встречу, если не поторопишься, — сказала ей Анна.

Ведьма нахмурилась, развернулась на каблуках и вышла за дверь. Прежде чем она скрылась из виду, доктор Фуллер уложил тело мальчика обратно на стол и прикрыл его.

— Это было… — пробормотал он, стараясь говорить потише.

— Есть причины, по которым мы не очень любим ведьм, — объяснила ему Анна, когда убедилась, что Кейтлин ее не услышит. — Знаю, что они могут вести себя ужасно. Но убийца Джейкоба похитил еще одну жертву. Она, вероятно, еще жива. И кое-что, что рассказала нам ведьма, может помочь нам найти Лиззи Боклер.

«Она думает, что Салли Рейли убили другие ведьмы».

Анна посмотрела на братца волка. Их связь все еще была замороженной, как эскимо в Антарктиде, но в ее голове звучал его голос.

— Ты думаешь иначе, — сказала она.

На нее смотрели глаза Чарльза, затем он закрыл их и встряхнулся, как будто пытался стряхнуть воду после купания в озере.

«Я думаю, что она дала заклинание убийце, который не хотел, чтобы она заговорила. Не только ведьмы желали ее смерти».

— Анна? — спросила Лесли. — Что он тебе говорит?

— Пока мы ничего не можем доказать, — ответила ей Анна. — Хотя было бы интересно посмотреть, исчезла ли Салли Рейли в те года, когда не нашли все тела нашего убийцы.

— Мы ничего не знаем о Салли Рейли, — напомнила ей Лесли. — Не говоря уже о том, что она исчезла.

— Колдовство и фейри в одном деле, — сказал Хойтер, звуча очарованным и немного взволнованным.

В маленькой смотровой комнате с мертвым мальчиком на столе Анна сочла его возбуждение неприятным.