Глава 4

1781 год

По широкой улице, ведущей к Кингстонской гавани, рука об руку шагали две женщины. Несмотря на поразительное внешнее сходство, они выглядели совсем по-разному. Ни та ни другая не могли похвастаться высоким ростом, однако их фигуры отличались идеальными пропорциями и врожденным изяществом. Правда, у одной из них это изящество грозило превратиться в болезненную худобу и излишнюю хрупкость, подчеркнутую скупыми, точно рассчитанными движениями, — видимо, эта женщина давно привыкла экономить силы. Ее кожа все еще оставалась на удивление гладкой, но полное отсутствие загара, столь необычное в этих тропических широтах, наводило на мысль о бесконечных днях, которые этой женщине приходилось проводить в полумраке тесной спальни прикованной к постели по вине тяжкого недуга. Прямые темно-каштановые волосы, собранные в аккуратный узел на затылке, уже тронули редкие серебряные нити, а глубокие темные тени, особенно заметные под огромными ярко-синими глазами, являлись неоспоримым свидетельством плачевного состояния здоровья этой очаровательной дамы. При взгляде на нее невольно вспоминался некий экзотический цветок, уже миновавший стадию полного расцвета и обреченный на скорый конец.

Тем разительнее был контраст описанной внешности с живостью и энергией, исходившими от ее юной спутницы. Внимательный наблюдатель моментально уловил бы, что имеет дело не с женщиной, а с совсем юной девушкой — такой невинной красотой дышал ее облик и свободная, летящая походка. Ею можно было любоваться без конца: и сверкающим водопадом черных как ночь вьющихся локонов, свободно рассыпавшихся по плечам, и гладкой атласной кожей, покрытой густым золотистым загаром, и веселым блеском удивительных фиалковых глаз, и доверчивой улыбкой, и милыми ямочками на нежных щечках. Продолжая сравнение с цветами, мы могли бы сказать, что этому бутону только предстояло достичь своей полной славы.

Аметист посмотрела на шагавшую рядом с ней Мэриан и украдкой вздохнула, стараясь как можно естественнее ответить на ее возбужденную улыбку. Не так уж часто ее мать чувствовала себя достаточно сильной, чтобы отправиться на прогулку в город, однако сейчас она просто сияла от счастья. На протяжении последних шести месяцев Аметист пришлось взять на себя исполнение практически всех ролей, ранее доверенных Мэриан, — и мать по праву могла гордиться тем мастерством, с которым дочь заменила ее. При этом Аметист упорно запрещала себе думать о неизбежной трагической развязке, становившейся ближе с каждым днем.

Вот и сейчас она заставила себя вернуться к размышлениям об их размолвке с Уильямом Шериданом. Девушка до сих пор недоумевала, что стало причиной вспышки ярости, охватившей молодого плантатора на прошлой неделе.

В тот день Аметист добралась до плантации на повозке, груженной очередной партией припасов, доставленных на крыльцо их дома в обычной анонимной манере. Как ни странно, но, судя по всему, именно вид этих продуктов лишил Уильяма самообладания, и он едва кивнул гостье в знак приветствия, а затем все время вел себя нарочито холодно — как будто и не было никогда дружбы, зародившейся между молодыми людьми во время их частых совместных поездок до города. Когда Аметист вышла из поварни со своим обычным грузом, Уильям позволил ей в одиночестве добраться почти до самой дороги и лишь потом появился на тропинке с какой-то странной, смущенной улыбкой.

— Так-так… Похоже, тебя опять навестил твой контрабандист? Этот малый не жалеет на тебя ни времени, ни денег, не так ли?

Аметист была захвачена врасплох его издевательским тоном и двусмысленными намеками, поэтому не сразу собралась с мыслями.

— Капитан Стрейт заботится не обо мне, а о маме, — сдержанно напомнила она. — Я не раз говорила тебе об этом, Уильям. Мы приплыли на остров на его корабле, и за это время он успел подружиться с мамой. До меня ему нет никакого дела, а я так и вовсе терпеть его не могу!

— Ну конечно… — Уильям смерил ее подозрительным взглядом.

Аметист ничего не могла понять. Да что с ним такое стряслось? Перед ней стоял ее добрый приятель, Уильям Шеридан, — и в то же время это был словно другой человек. Куда пропала та искренняя юношеская улыбка, от которой у Аметист всегда становилось легче на душе? На этот раз его выразительные пухлые губы были упрямо сжаты, а лицо покраснело от тайного гнева.

— Уильям! Ты сегодня сам не свой!

— Просто мне кажется странным, что известный на все побережье бесстрашный капитан Стрейт не боится лишний раз рискнуть своей драгоценной шкурой ради простой «дружбы» с твоей мамашей…

— На что ты намекаешь, Уильям Шеридан? — Аметист вспыхнула, не в силах больше терпеть обиду. — Что между мамой и капитаном Стрейтом… что между ними могли быть… какие-то недостойные отношения? — Девушка страстно продолжала, не дожидаясь ответа: — Ну так знай, что ты ошибаешься! Ни мама, ни я не видели его уже больше года, так что ему не приходится ради нас «рисковать шкурой»! У него достаточно матросов, чтобы прислать продукты с кем-то из них!

— Все равно мне это не нравится, хоть ты тресни!

— Ах не нравится? — Аметист не замечала, что уже почти кричит. — Да какое тебе до этого дело! Я заключила сделку с твоим отцом, и до сих пор он был вполне доволен се условиями!

— Мне не нравятся твои шашни с этим типом!

— Ну конечно, нам с мамой гораздо приличнее было бы подохнуть с голоду, подобно множеству людей на этом острове! Да будет тебе известно, ни я, ни мама не находим в его поддержке ничего оскорбительного! Мы слишком нуждаемся в помощи, пусть даже она исходит от завзятого контрабандиста, за которого назначена награда. И твое мнение нас не волнует, так что можешь оставить его при себе. А чтобы кровь больше не ударяла тебе в голову, Уильям Шеридан, советую почаще мочить ее в холодном ручье!

— Ты слишком многое себе позволяешь, что не подобает делать приличной молодой леди! — закричал в ответ Уильям. Похоже, горячий отпор, оказанный Аметист, только подлил масла в огонь его ярости. — Тебе нужен…

— Ах вот как, теперь мы заговорили о приличиях?

— …тебе нужен покровитель, человек, способный позаботиться о том, чтобы ты ни в чем не нуждалась…

— Уильям, опомнись! Я и так ни в чем не нуждаюсь сейчас и не собираюсь нуждаться в будущем! С тех пор как не стало папы, мы с мамой научились ни от кого не зависеть. Мы сами обеспечиваем свою жизнь и, уж во всяком случае, не собираемся выслушивать чьи-то дурацкие советы! — С этими словами Аметист резко развернулась и пошла прочь, ни разу не оглянувшись на Уильяма, оставшегося стоять на тропинке с самым жалким видом.

Аметист так погрузилась в воспоминания об этой дикой и нелепой сцене, что не заметила, как нахмурилась, и тут же почувствовала на себе тревожный взгляд матери. Стараясь ободрить Мэриан ласковой улыбкой, девушка подумала о том, что мать неоднократно встречалась с Уильямом и успела проникнуться к нему искренним расположением. Не стоило огорчать ее рассказом о недавней размолвке. Она увлекла мать к торговым рядам… и тут же заметила в толпе Уильяма. Он был не один: на его руке висела костлявая белобрысая девица, не спускавшая с молодого человека влюбленных глаз и постоянно тараторившая что-то жеманным тонким голоском.

— Ага… — сердито пробормотала Аметист, — так вот в чем была причина его странного недовольства моим поведением… Мама, давай поглядим, что продают на другой стороне улицы! — громко воскликнула она и чуть не силком потащила удивленную Мэриан за собой. Но эта попытка избежать неприятной встречи ни к чему не привела: они буквально налетели на сладкую парочку.

Мэриан Грир оправилась от неожиданности раньше всех и вежливо воскликнула:

— Уильям, какая приятная встреча!

— Да, Уильям, — подхватила Аметист, не позволяя юному плантатору опомниться и пуская в ход всю силу своего колдовского взгляда и глубокого грудного голоса, — я та-ак рада! Увы, у нас совсем нет времени, мы должны бежать! — Окончательно сковав его своей несравненной улыбкой, девушка двинулась прочь, на прощание шепнув Уильяму на ушко: — Ты совершенно прав! Она выглядит как… как ужасно респектабельная леди!

Молодой человек покраснел от обиды и как заколдованный двинулся дальше по улице, а Аметист, скрывая злорадное удовлетворение, с преувеличенной живостью обратилась к матери:

— Сегодня выдался такой чудесный денек, правда, мама? Как хорошо, что мы собрались на прогулку…


Аметист заметила Уильяма сразу — он стоял возле дерева, к которому был привязан его конь по кличке Нерон. Нынче утром Аметист нарочно вышла из дома раньше обычного в надежде разминуться с ним — отчего-то она не сомневалась, что юноша обязательно будет искать встречи, и ей совсем не хотелось снова подвергаться оскорбительным нападкам. Вдобавок Аметист понимала, что вела себя отвратительно по отношению к Сесили Харгроув, спутнице Уильяма, встреченной ими накануне в торговых рядах. Мэриан растолковала ей вполне доходчиво, что «приличные леди» так не поступают. Не хватало еще услышать от Уильяма, что он был прав, обвиняя ее в недостойном поведении. С другой стороны, она нисколько не жалела о том, что высмеяла в лицо эту жеманную пустышку. И если Уильям намерен превратить Аметист в некое подобие идиотки Сесили — что ж, значит, он еще больший болван, чем можно было предположить.

Независимой походкой девушка двинулась вперед, размахивая котелком и корзинкой. Вскоре она смогла разглядеть лицо Уильяма Шеридана и убедиться, что на нем нет ни малейших признаков недавнего гнева. Яростная гримаса сменилась сосредоточенным, торжественным выражением, насторожившим Аметист еще больше. Она невольно замедлила шаги и сдержанно поздоровалась:

— Доброе утро, Уильям. Ты тоже решил сегодня встать пораньше?

— У меня возникла мысль, что будет надежнее дожидаться тебя с самого рассвета, Аметист, — признался юноша, даже не подумав ответить на ее вежливую улыбку. — Иначе я рисковал вообще тебя не увидеть, не так ли?

— А разве для тебя это важно? — Аметист нарочно старалась вывести его из терпения, хотя нервно вздрагивала при воспоминании об их недавней ссоре.

Однако Уильям пропустил ее колкость мимо ушей и лишь коротко кивнул:

— Да, важно.

Оба замолчали и не проронили ни слова до тех пор, пока не вернулись на дорогу. Здесь Уильям вскочил на Нерона и произнес, привычным жестом подавая руку Аметист:

— Садись, я отвезу тебя домой. Нам давно следует обсудить некоторые важные вещи.

Это странное заявление испугало Аметист не на шутку, и она решительно качнула головой.

— Послушай, сегодня такой хороший день… Мне было бы приятнее пройтись пешком.

— Прошу тебя, не упрямься! — с неожиданной горячностью проговорил Уильям. — Я непременно должен выяснить все до конца!

Его дрогнувший голос подействовал на Аметист гораздо сильнее, чем грубый приказ, и она молча приняла протянутую ей руку.

И снова между ними повисло неловкое молчание, пока Аметист не увидела, что Уильям свернул с дороги.

— Куда ты? Мне нужно домой!

— Аметист, я хочу с тобой поговорить, но у меня ничего не получится, пока мы трясемся в седле, и ты смотришь мне в спину.

Вскоре Нерона отпустили пастись в небольшую рощицу, а Уильям с Аметист расположились на уютной лужайке возле ручья. Молодой человек никак не решался начать разговор, и тревога Аметист возрастала с каждой минутой.

Она огляделась и со слабой улыбкой заметила, стараясь снять напряжение:

— Как здесь красиво, Уильям! Наверное, эта местность вся была такой же красивой, пока ее не превратили в поля для сахарного тростника. Я впервые вижу, как цветет эта пальма!

— Да, действительно красивое место, но вся его красота меркнет рядом с тобой!

Столь неожиданный ответ озадачил Аметист. Она оглянулась и увидела, что ее собеседник едва владеет собой. Не в силах отвести взгляд, девушка позволила ему робко погладить себя по щеке.

— Ты знаешь, как называют эту пальму? — ласково прошептал Уильям. — «Дерево жизни»! Это очень подходящее место, чтобы обсудить с тобой… — Он вдруг подался вперед, больно прижал девушку к себе и сбивчиво зашептал, пряча лицо в ее теплых пушистых волосах: — Ах, Аметист, дорогая, разве ты так и не поняла до сих пор, почему я разозлился, когда увидел все эти продукты? Я просто ревновал… ревновал как безумный к твоему проклятому контрабандисту! Я ревную к нему до сих пор!

— Но, Уильям, — пролепетала девушка, нервно вздрагивая от странной истомы, толчками разливавшейся по всему ее телу, — я же сказала тебе, что это совершенно…

— Я верю тебе, милая, верю, но все же… — он немного отстранился, чтобы посмотреть ей в лицо, — все же я не могу смириться с тем, что о тебе заботится кто-то другой. Ты должна была обратиться за помощью ко мне, а не к какому-то контрабандисту! Боже мой, Аметист, — его голос сделался хриплым, — неужели ты не видишь, как я тебя люблю?

Не в силах терпеть долее, Уильям приник к ее губам в жадном поцелуе. Он глухо стонал, прижимая ее к себе все крепче, и Аметист тоже оказалась во власти неведомого ей доселе возбуждения. Она не заметила, как ее руки как бы сами по себе поднялись и обхватили Уильяма за шею, отчего по его телу прошла сильная дрожь.

С трудом заставив себя отстраниться, молодой человек с отчаянием продолжал:

— Будь я проклят, Аметист, ведь ты еще совсем ребенок и так чертовски невинна! Вот и сейчас ты понятия не имела о том, что я был на волосок от… Дьявол! Тебе едва исполнилось пятнадцать! — Он вскочил на ноги, и что было сил дернул себя за волосы. — Вот почему я избегал тебя целую неделю и пытался отвлечься в обществе Сесили Харгроув! Я надеялся хотя бы на время позабыть о тебе… но стоило встретить тебя снова — и Сесили перестала для меня существовать!

Аметист не могла остаться равнодушной при виде этой душевной муки; она подошла к юноше и, погладив его по плечу, ласково проговорила:

— Уильям, ты напрасно отчаиваешься! Да, сейчас мне пятнадцать, но всего через год исполнится шестнадцать — этого вполне достаточно, чтобы считаться взрослой! Неужели ради меня ты не мог бы подождать всего год?

— Господь свидетель, Аметист, — признался Уильям, не сводя восхищенного взгляда с ее прекрасного одухотворенного лица, — в том-то и проблема… я боюсь, что мне не хватит выдержки…

Повторный поцелуй разбудил в Аметист целую бурю незнакомых чувств. Никогда в жизни она не целовалась с мужчиной и теперь была не в силах совладать с проснувшимся в ней женским началом. В результате Уильяму удалось беспрепятственно опустить ее на землю и улечься сверху. Он уже не владел собой от возбуждения и мечтал только об одном: избавиться от мешавшей им одежды, чтобы сполна насладиться таким близким, таким доступным девичьим телом… Однако его порывистые, грубые ласки и попытки приподнять подол юбки моментально развеяли любовный морок Аметист.

— Что ты делаешь, Уильям? — хрипло спросила она.

— Аметист, милая… — взмолился молодой человек, — ради Бога, не останавливай меня сейчас! Я люблю тебя… Ты должна стать моей… Милая…

Его рука продолжала двигаться вверх по ее бедру, и тут Аметист ощутила первый укол страха.

— Уильям, хватит! Прошу тебя, перестань! — Осознав, что ее испуганная просьба не подействовала, Аметист попыталась оттолкнуть его руку, но это только распалило Уильяма еще сильнее. Он с силой просунул руку между ее ног и принялся ласкать так, что Аметист обмерла от ужаса. — Хватит! Как ты смеешь так обращаться со мной? Ты ведешь себя как скотина! Хватит, я сказала!

Но ни грозные окрики, ни попытки вырваться нисколько не охладили пыл юного влюбленного, и Аметист тихо заплакала в бессильной ярости.

Как это ни удивительно, но именно ее тихим, душераздирающим рыданиям было суждено проникнуть сквозь дымку, окутавшую сознание Уильяма. Очнувшись, он сконфуженно уставился в залитое слезами лицо.

— Не плачь, не надо! Прости меня, милая, я вовсе не хотел тебя обидеть… Аметист… — Дрожащей рукой он попытался вытереть ей слезы, снова и снова повторяя: — Тебе нечего бояться…

Поправив на Аметист платье, юноша встал и бережно поднял с земли дрожащую от испуга красавицу. Робко прикоснувшись к ее руке, он произнес:

— Милая, ты права, я вел себя как скотина! Прости, Аметист, и постарайся понять! Пожалуйста, не забывай, как я тебя люблю. Больше никогда в жизни я не посмею обидеть тебя или напугать. Поверь мне, прошу!

Тронутая его искренней мольбой, Аметист медленно кивнула. Она все еще не пришла в себя, но мало-помалу слезы иссякли, и тогда Уильям спросил с робкой улыбкой:

— Ты все еще мне доверяешь, не правда ли?

— Да…

— Тогда вот тебе мое слово: мы будем ждать столько, сколько потребуется, и я не стану тебя торопить. Ты права, милая, — в шестнадцать лет девушка может считаться взрослой… достаточно взрослой, чтобы выйти замуж!

Она так долго молчала, не спуская загадочного взгляда с его лица, что наконец он не выдержал:

— Что ты скажешь, Аметист?

— Возможно, так оно и есть… — с едва заметной тревогой пробормотала она. — Поживем — увидим, Уильям…

Загрузка...