Читая между строк

Глава 19

— Вы сегодня хорошо выглядите, Джулия. Вы устроились на работу?

— Да, я преподавала на этой неделе. — Джулия уселась напротив Мэри Хэнсон, положив ногу на ногу. — Завтра я заканчиваю с одной ученицей, но у меня еще будут другие занятия на следующей неделе. Стараюсь не пускать волка тоски на порог. Во всяком случае пока.

Мэри кивнула. Как только Джулия оказалась под взглядом больших голубых глаз, она почувствовала, что из ее тела утекает энергия. Почему-то тот импульс, который она получила на этой неделе, в этой маленькой комнате оказался абсолютно бездействен. Она больше была готова сидеть и вздыхать. Казалось, что Мэри только этого и ждет от нее. Джулия почувствовала раздражение.

— Наверное, вы хотите знать, чувствую ли я от этого себя лучше? Да, это так. Я больше не сижу в четырех стенах, взаимодействую с миром и зарабатываю кое-какие деньги. Полагаю, что уровень моей самооценки стал на миллиметр повыше.

Мэри снова кивнула. Саркастическая нотка в конце последней фразы Джулии повисла в воздухе.

— Это отличается от вашей общественной работы? В смысле ощущений?

— Да. Здесь я чувствую себя богаче.

Задумчивый взгляд Мэри остановился на Джулии.

— А какие у вас планы на ближайшие длинные выходные?

Джулия в недоумении уставилась на Мэри. Невозможно было предугадать, чего от нее ждать. Она думала, что и в этот раз они начнут копаться в ее прошлом, в поисках значимых моментов ее жизни. При чем здесь выходные?

— В субботу ко мне придут красить стены, а вечером я иду на обед к подруге Мэгги. По-моему, я о ней уже рассказывала.

— Звучит очень мило. — Тонкие губы Мэри растянулись в улыбке.

— Мило? — Джулия задумалась над таким определением. — Мне что-то не кажется, что это подходящее слово для обоих из этих событий.

— Почему?

«Черт возьми, — подумала Джулия, — надо было улыбаться и соглашаться». Все это было слишком сложно, но ей казалось, что она все же должна попытаться объяснить что-то Мэри. Она и впрямь дала ей не слишком много материала. Мэри надо стать мадам Аркати[25], чтобы составить объективную картину из тех обрывков, которые подбрасывает ей Джулия.

— Ну, дело в том, что стены придет красить Мак. Он ученик в вечерней школе, где я преподаю. Это, э-э-э, несколько сложно объяснить, но мне кажется, он мне нравится.

— Мак? Вы уже упоминали о нем раньше.

— Разве? По-моему, нет.

Мэри помолчала, поигрывая своей ручкой.

— По-моему, вы говорили, что у его кошки родились котята. Мне показалось, что это очень вас тронуло.

— Да? Неужели я об этом рассказывала? — Джулия почувствовала, как зарделись ее щеки. Она недооценила Мэри так же, как недооценивает практически всех. Откинувшись на спинку стула, она вздохнула. — Да, припоминаю, возможно, я о нем и упоминала, в связи с тем, что он относится к котятам как к собственным детям. Никогда не видела, чтобы мужчина так реагировал на новорожденных. Я была поражена.

— Вы считаете, что у мужчин отсутствуют родительские инстинкты? — Мэри вновь едва заметно улыбнулась.

— Напрочь! Самый простой способ остаться одинокой — начать заводить разговоры о семье. Невероятно эффективно!

— Вы говорили о семье с Биллом?

Мэри наблюдала, как меняется лицо Джулии. Она побледнела, ее зрачки расширились, пальцы вцепились в деревянные подлокотники. Мэри выждала несколько минут. Джулия немного расслабилась и прислонилась к спинке, но выражение ее лица не менялось. Ветерок приподнимал тюлевую занавеску, которая то взмывала вверх, то опадала. Мэри кашлянула:

— А что с обедом у Мэгги? Почему нельзя назвать его милым?

Джулия постепенно оживлялась. Мэри заметила, как ее глаза возбужденно заблестели.

Джулия смахнула со лба прядь каштановых волос и протяжно выдохнула.

— Вы, э-э-э… — Она положила руки на колени и сплела пальцы. — Вы удивляетесь, почему я не могу ответить на этот вопрос?

Мэри поняла, что вопрос об обеде даже не был услышан. Джулия сосредоточилась на предыдущем. Мэри прищурилась, глядя на нее и ожидая продолжения.

— Я… Я могу рассказать вам кое-что. — Она замолчала и подняла глаза, выражение которых застало Мэри врасплох. Но она великолепно умела скрывать удивление, и ей это удалось и на этот раз. Ей уже приходилось видеть на лице Джулии Коул самые различные выражения, однако виноватого — ни разу. Это поразило ее. — Я могу рассказать вам ту же историю, которую в свое время я рассказала Мэгги, ладно? Я могу рассказать вам то, что готова рассказать, но это не будет правдой. Когда-нибудь, вероятно, я смогу рассказать вам все так, как было на самом деле. — Ее голос понизился до шепота.

Мэри растерянно сглотнула. Трудно придумать, что здесь можно сказать.

— Тогда, может быть, вы расскажете мне ту историю, которую рассказали Мэгги?

Джулия невесело рассмеялась:

— Историю? Отлично. Усаживайтесь поудобнее, я начинаю. Однажды я познакомилась с фантастическим мужчиной по имени Билл. Я любила его, а он любил меня. Ну, или мне так казалось. Мы счастливо жили вместе. Потом, однажды вечером, он пригласил меня в ресторан. Он сказал, что хочет поговорить со мной. Я подумала, что он хочет обсудить планы нашего совместного будущего, поэтому постаралась выглядеть для него как можно лучше. Но он сказал, что собирается оставить меня и жить с другой. Он так и сделал. — Она говорила так тихо, что Мэри приходилось напрягать слух. — Единственная вещь, которой он не знал, когда бросил меня, это то, что я была беременна.

Она замолчала. Спокойный взгляд карих глаз, до этого смотревших прямо на Мэри, дрогнул, и Джулия уставилась в свои колени.

Мэри ждала, пока ее пульс постепенно успокоится: «Правда или выдумка? Что это было?»

— Простите. — Джулия медленно поднялась. — Кажется, меня тошнит.

— Привет, — сказал Мак, отбрасывая назад волосы и прижимая шлем под мышкой, когда Джулия открыла ему дверь. — Я было подумал, что ты забыла о нашем уговоре и уехала куда-нибудь на выходные.

— Нет-нет. Я ждала тебя. Просто замешкалась. У меня тут… кое-что рассыпалось.

Она отступила, пропуская его, и наблюдала, как он не спеша проходит в холл, расстегивает свою кожаную куртку, откидывая назад голову и, как обычно, спокойно глядит на нее. Он не должен узнать, что она все утро не могла найти себе места, ожидая его прихода, и, когда услышала звонок, впала в панику. Она начала метаться, пытаясь придать своему жилью обычный вид, как будто до этого не провела несколько часов, тщательно расставляя и раскладывая все так, чтобы вызвать у него интерес.

— А где же краски? — спросила она, когда они прошли в кухню.

— Я схожу за ними. Здесь рядом магазин, у них все есть. Я подумал, что нам сначала лучше окончательно обсудить, что ты хочешь, прежде чем я займусь делом.

— Отлично. Но я хотя бы могу заплатить за краску, ладно? Чаю хочешь?

Он кивнул. Она подскочила к чайнику, надеясь, что он заметит «National Geograhic», который она утащила у Аннелиз и оставила на столе. Она не могла изобразить, что живет так же интересно, как Аннелиз, но она могла изобразить, что все это ей не чуждо. Она наблюдала, как он опустился на корточки, чтобы потрепать Блошкин-Дома, и его голос превратился в совсем немужское воркование. У нее внутри все перевернулось. Его сильные пальцы зарывались в пушистую кошачью шерсть, а на плечах под футболкой перекатывались мускулы.

— Как твоя ученица? — Голубые глаза вынырнули из-под копны светло-золотых волос. — Ты заставила ее прочитать «Грозовой перевал»?

Джулия покраснела, сосредоточившись на чайных пакетиках.

— Да, она его прочитала. И к концу ей это очень понравилось. Тебе с сахаром?

— Ты уже забыла, как я пью чай? — Он поглядел на нее, так и не вставая с пола.

— Конечно, нет. Идиотка! У меня провалы в памяти.

— Так значит, концовка понравилась? Как история делает полный круг?

— Кому? — Джулия подняла глаза на него, не в силах совладать с волнением.

— Твоей ученице. Ей понравился конец, где Кэтрин и Гэртон…

— Ей особенно понравился Джозеф. Она была в восторге от его диалекта, поэтому большую часть времени мы обсуждали это. Ну, знаешь, распутывали все и пытались понять смысл того, что он говорит. Значит, с молоком? Да, точно, ты пьешь с молоком. Так в какой цвет ты собираешься покрасить стены?

Она с рекордной скоростью опустила и вынула пакетик чая из чашки, оставив в ней бледно-бежевую жидкость, и подала ее Маку, сразу же отдернув руку, чтобы он не успел заметить, как дрожат ее пальцы. Она быстро схватила свою чашку, стараясь смотреть на него как можно более безразлично. Он сделал маленький глоток чая, кажется, слишком вежливый, чтобы заметить, что чая там в общем-то нет.

— А как твои таблетки? — спросил он, с проблеском заинтересованности в глазах. — Они не оказались обманом?

— Мои таблетки? — Она рассмеялась, слегка притворно. — Нет, с ними все в порядке. Почему ты спрашиваешь?

— Да нет, ничего особенного. Однако сегодня ты кажешься какой-то возбужденной. Возможно, это реакция на то, что ты всю неделю работала.

— Да, наверняка так и есть. — Не имело смысла отрицать то, что она возбуждена. Маку слишком хорошо удавалось распознать ее состояние. Она уже успела в этом убедиться. — А как у тебя прошла неделя? — Она широко ему улыбнулась. Он смотрел на нее со спокойным вниманием, которое приводило ее в состояние полной растерянности.

— О, у меня все как всегда. Ну, знаешь, работа, краски. Повседневные дела. Но, м-м-м… Кое-что интересное все-таки произошло.

— Произошло?

— Да. Кажется, вино, которое я покупал, все-таки произвело впечатление на нужного человека.

Она замерла с чашкой в руке, глядя на него.

— Вино, которое ты покупал в Теско?

— Ага. Помнишь, когда мы встретились там и ты помогла мне найти его? Уже кажется, что это было так давно, правда?

— Да, — выдохнула она. — Это точно.

— Но видишь, все-таки хитрость удалась.

Она ждала от него продолжения. Стоило подумать о том, что и в его жизни происходят какие-то события. Тот факт, что она в последние дни пыталась разобраться в своих чувствах к нему, вовсе не означал, что он испытывает что-то подобное. Он ни разу не дал ей повода заподозрить, что относится к ней иначе, чем просто по-дружески. Да, он делал ей комплименты. Но он же мужчина. Он вполне может флиртовать с ней только ради того, чтобы поупражняться в этом искусстве. Она тоже не показывала ему, что для нее это может значить что-то большее. Но, видя, как его темно-синие глаза становятся отчужденными, она почувствовала внезапное желание разрыдаться.

— Та женщина, что приходила тогда… Ну, я думал, что больше не получу от нее и весточки. Но на этой неделе она появилась, и…

— Господи, неужели это Аннелиз? — перебила его Джулия, резко опуская на стол чашку и бросаясь к двери. — Мне показалось, я слышу, как она спускается, а ты? Ее уже пару дней не видно, и я беспокоюсь, что с ней.

В холле была тишина. Джулия высунула голову наружу и пару раз глубоко вздохнула.

— Нет, не она. А я была уверена, что слышала дверь.

Мак поднялся, опершись на стол, и прищурившись поглядел на нее.

— Мне показалось, это была входная дверь, — сказал он. — Кто-то, наверное, вышел.

— А, тогда все в порядке. — Джулия закрыла дверь и подняла брови. — Если она выходит куда-то, а не чахнет у себя наверху. Ну, это правильно.

— Джулия?

— А разве ты так не думаешь? Ты же встречался с ней? Это подняло ей настроение. А потом ей уделил внимание Лео, поэтому у нее нет причин страдать.

Мак какое-то время молчал, прихлебывая чай и изучая пол у себя под ногами. Джулия завела пряди волос за уши и попыталась заставить себя не быть такой неуравновешенной. Он наверняка это заметил. Но ей необходимо было остановить его, прежде чем он углубится в подробности своей личной жизни. Она сейчас не в силах это слушать. К тому же надо было поставить его в известность об Аннелиз и Лео. На тот случай, если Мак питает какие-то надежды по ее поводу. Она не могла держать это все в себе.

Джулия отставила свою чашку и открыла кухонную дверь, чтобы впустить свежий воздух. На улице моросил мелкий дождик, превращая обугленные остатки Стигова барахла в черную мокрую бесформенную кучу. Она до боли закусила губу, озирая клочки травы, окружающие пожарище. Она-то думала, что это чему-то поможет, но ничего не вышло. Не могло выйти. Во всяком случае сейчас, пока она все еще сражается сама с собой. А теперь вот и Мак нашел другую. Внезапно идея поручить ему сделать со своими стенами хоть что-то, не говоря уже о росписи, показалась бессмысленной. Ей не хотелось, чтобы он покрывал всю ее квартиру отражениями ее самой. Да и как бы ему это удалось, если он понятия не имеет, какова она на самом деле.

— Послушай, Мак, — сказала она, оборачиваясь и глядя ему в глаза. — Об этой росписи. Я знаю, что ты великолепный мастер, и я уверена, что все бы получилось замечательно, но я начинаю думать, что это была не слишком удачная мысль.

Он выпрямился с ничего не выражающим лицом:

— У меня было ощущение, что ты можешь передумать.

— Правда?

— Ага. Не переживай. Так часто случается. Все-таки это серьезное решение. Это уже не слишком модно, и люди начинают сомневаться. Чтобы позволить кому-то разрисовать все стены в своем доме, надо доверять этому человеку.

— Доверять? Но, Мак, дело не в этом, просто…

— Да, именно в этом. — Он поставил чашку и заложил большие пальцы в карманы джинсов, не отрывая от нее взгляда. — Дело только в доверии.

— Я… нет. Нет, дело не в этом.

— В этом, — спокойно продолжал он. — Я сказал тебе, что нарисую что-нибудь связанное с тобой. И это тебя и напугало. Если бы я сказал, что изображу сцену из «Унесенных ветром», ты бы, вероятно, осталась довольна.

— На самом деле я терпеть не могу этот фильм.

— Я тоже. — На его лице появился намек на улыбку, но оно тут же вновь стало серьезным. — Нет, я знаю, что дело в чем-то, что я сказал. И пытаюсь понять, что же именно это было.

— Послушай, не надо мучиться поисками глубоких причин. Просто я испугалась, что доктор Гимбл вышвырнет меня отсюда, если я сделаю это без ее разрешения, к тому же мне действительно нравится «магнолия». Прости меня, пожалуйста, но все дело только в этом.

Он на секунду задумался, покусывая нижнюю губу и изучающе глядя на нее.

— О’кей, — наконец вымолвил он.

— И учитывая, что мне нужна просто «магнолия», я думаю, нечестно просить тебя сделать это. Я имею в виду, что это значит растрачивать попусту твой талант. Покрасить мои стены «магнолией» может любой старый маляр. На самом деле даже я сама могу это сделать. — Она для убедительности кивнула. — Да, я сделаю это сама. Для меня это будет полезно.

— Полезно, — повторил он.

— Да, — подтвердила она, полностью уверенная в правоте своих слов. — Мне именно это и нужно. Но я бы не смогла сделать это, если бы ты не пришел и не ободрал мне обои. Поэтому я действительно тебе благодарна.

— Благодарна, — без всякого выражения повторил он.

— Да, — снова сказала она, начиная нервничать из-за его безразличия. — И учитывая, что ты не поспешил купить краску, я, наверное, не слишком спутала тебе карты тем, что изменила свои планы. И…

— Продолжай, — спокойно сказал он.

— Наверное, у тебя нет причин… чтобы… чтобы…

— Оставаться здесь, — закончил он за нее. Допивая чай, он наблюдал за ее лицом, потом поднес чашку к раковине, сполоснул и поставил на сушилку.

— Нет, все не совсем так. Я имела в виду, что ничего не должна тебе, правда? Я имею в виду в финансовом смысле. Я не допустила бы, чтобы ты тратился из-за меня. Это было бы нечестно.

— Упаси господи тебя думать, что ты мне что-то должна, — негромко проговорил он, забирая свою куртку и направляясь к входной двери.

— Послушай, тебе не обязательно уходить прямо сейчас, — поспешно сказала она, вытягивая к нему руку в останавливающем жесте. Его скрытое упорство теперь причиняло ей боль. Уже открыв дверь, он обернулся и посмотрел на нее.

— Не забывай, у меня больше нет причин оставаться здесь.

Она продолжала молча смотреть ему вслед, когда он бросил на нее последний изучающий взгляд и вышел прочь.

Услышав, как затихает вдали звук мотора его мотоцикла, Джулия бросилась на кровать, невидящим взглядом уставясь на голые стены и позволив чувству опустошенности завладеть собой. К чему было все это? Вот теперь она самым недвусмысленным образом выгнала его, не оставив ему никакого повода вернуться, или хотя бы позвонить ей, или ей позвонить ему. А до начала семестра в вечерней школе еще целых две недели. И то это если ему захочется возвращаться туда. Если у него осталась хоть капля уважения к ней. Зачем она это сделала? Зачем прогнала его, если все, чего она хотела на самом деле, это быть рядом с ним, принять его как можно лучше, сделать так, чтобы ему самому захотелось подольше оставаться у нее дома, чтобы не страдать все от той же боли, когда его нет. А теперь боль уже пришла, хотя его нет всего десять минут. В горле стояли слезы, но плакать она не могла. Громкий стук в дверь заставил ее подавить свое отчаяние и идти открывать.

Ее глаза удивленно распахнулись, когда она увидела на пороге пожилую леди с собранными в пучок младенчески мягкими волосами, которая смотрела на нее, пряча улыбку среди морщин.

— Доктор Гимбл! — воскликнула Джулия, бессознательно чуть прикрывая дверь, чтобы не было видно внутренностей квартиры. — Я не знала, что вы придете!

— Я не хотела тревожить вас, мисс Коул, я просто показывала комнату напротив новой жиличке и подумала, что было бы уместно вас друг другу представить.

Из-за плеча доктора Гимбл выступила смутная фигура. Джулия совершенно упала духом. Нет, этого не может быть! В довершение всех ее несчастий ванна больше не будет в ее полном распоряжении! Опять придется ее с кем-то делить. Единственным слабым утешением было то, что сражаться за горячую воду ей придется с женщиной.

— Это Мартина, — сказала доктор Гимбл, а молодая женщина шагнула вперед и протянула руку. Джулия пыталась удержаться за дверь, но ничего не вышло. Она просто не могла просунуть руку через крохотную щель. Ей придется осмелиться и открыть ее в надежде на то, что Блошкин-Дом заберется в гардероб и запрется изнутри. Глядя на двух женщин, улыбающихся ей из сумрачного холла, она поняла, что на самом деле наиболее естественно было бы пригласить их обеих зайти. По крайней мере, доктор Гимбл доверила ей жилплощадь без того, чтобы проверять ее каждые пять секунд. Самое меньшее, что она может сделать, это показать хозяйке, что она не содержит здесь притона.

— Может быть, зайдете? — предложила она, распахивая дверь с решительностью, которой у нее не было. Улыбки на лицах стали еще шире.

— Спасибо. Мартина учится на социального работника в Бруксе, — объяснила доктор Гимбл. Слегка запыхавшись, она прошла в кухню и неожиданно плюхнулась в одно из кресел Джулии. Сквозь приоткрытую кухонную дверь она поглядела в сад. — Вы занялись садом?

— Э-э, немного. Ну, знаете, прополола сорняки и все такое. — Джулия бросилась к чайнику, вспоминая о том, что у доктора Гимбл прекрасное зрение, а в саду еще виднеются остатки пепелища. У нее не было полной уверенности, однако она подозревала, что разведение костров — не самое лучшее занятие на арендованной площади. — Хотите чаю?

— Боюсь, что я не могу остаться, — сказала Мартина. Джулия посмотрела на нее. У женщины было простое лицо, без намека на косметику, и, судя по всему, идея тратить деньги на уход за волосами тоже была ей чужда. Это был положительный момент. Скорее всего, она не будет проводить много времени в ванной. — У вас очень милая квартира. Так уютно. Вы давно здесь живете?

— В июле будет год, — сказала Джулия, лихорадочно соображая, как бы отвлечь доктора Гимбл, которая подалась вперед и, нахмурившись, разглядывала сад.

— Пойдемте посмотрим другую комнату. — Джулия потащила Мартину из кухни. Доктор Гимбл направилась за ними. Только когда Джулия вышла на середину своей большой комнаты, до нее дошло, что она наделала. Доктор Гимбл замерла на пороге и в изумлении взирала на стены.

— Я решила немножко освежить обстановку, — объяснила Джулия, бросаясь через комнату и выразительно указывая на стены. — Вы знаете, что здесь было четыре слоя обоев? Четыре! Мне кажется, это многовато, правда?

Мартина неуверенно кивнула и оглянулась на хозяйку. Та подошла к одной из стен и провела по ней ладонью.

— Вы это сами сделали? — спросила она у Джулии, как показалось ей, не слишком дружелюбно.

— О, конечно, нет. Я пригласила для этого профессионала. Мне бы в голову не пришло просто ободрать их без вашего согласия. То есть, конечно, я понимаю, что ничего вам не сказала, но я бы не стала делать это сама.

Джулия с замиранием сердца наблюдала, как доктор Гимбл, снова нахмурившись, переводит взгляд на телефон.

— Резинка?

— А, да. Трубка все время сваливается. Я постоянно задеваю ее и не замечаю этого. Поэтому я подумала, что резинка сможет… — Джулия словно со стороны слышала, как падает ее голос, — …этому помешать.

Доктор Гимбл неторопливо кивнула, ее губы сжались. Она отступила назад, чтобы рассмотреть получше стены, и у нее из-под ног раздался тонкий пронзительный писк. Она подпрыгнула, потом, с трудом нагнувшись, подняла с ковра маленькую пластмассовую мышку. Игрушка была покрыта крохотными следами острых кошачьих зубов и липкой от слюны. Она двумя пальцами подняла ее перед собой.

— Что это?

— Это… Это моей сестры.

— Вашей сестры?

— У нее есть ребенок. Они вместе приезжали навестить меня, и я разрешила малышке немного поиграть на полу. Вы же не против? Я знаю, что вы не пускаете жильцов с детьми, но она приезжала совсем ненадолго.

— Мне казалось, вы говорили, что были единственной дочерью в семье.

«Ну и память у нее, — подумала Джулия со смешанным чувством уважения и раздражения. Конечно, она же ученый! У нее наверняка здоровые клетки мозга. То, что она удалилась на покой, еще не означает, что она тут же забыла свои научные труды и начала вязать салфетки и пускать слюни в суп».

— На самом деле она мне кузина, но мы всегда были как родные сестры. Вы же знаете, как бывает, когда человек одинок. Стараешься поддерживать любые родственные связи.

— А! Да, это хорошо. И где же живет ваша кузина?

— О, в Уит-Черч-Бридж. Вы его знаете? Это очень маленький городок, на самой границе Уэссекса. То есть Сассекса.

— Понятно. — Доктор Гимбл добрела до дивана и уселась. Вид у нее был глубокомысленный. Джулия боялась вздохнуть. — А вместе с мышью-пищалкой она заодно забыла забрать и своего кота?

— Кота? — Глаза Джулии округлились. — У нее нет никакого кота.

— Тогда чей это кот? — невозмутимо продолжала доктор Гимбл, показывая на кровать, где на покрывале валялся Блошкин-Дом, растопырив лапы так, словно хотел изобразить супермена.

— А-а-а! — подскочила Джулия. — Откуда это взялось?!

— Наверное, из зоомагазина? — предположила доктор Гимбл. — Или из приюта для животных?

— Брысь! — Джулия выдернула из-под Блошкин-Дома покрывало, и он шмякнулся на ковер, возмущенно глядя на нее. — Пошел отсюда! Он иногда пробирается сюда. Наверное, через кухонную дверь. Теперь буду ее запирать, чтобы он больше не смог сюда пробраться!

Мартина переминалась с ноги на ногу, явно чувствуя неловкость, а доктор Гимбл продолжала спокойно сидеть на диване, склонив голову набок. Они обе наблюдали, как Джулия пытается выгнать собственного кота из дома. Наконец, она бесцеремонно схватила его за шкирку, помчалась на кухню и вышвырнула прочь. Захлопнув дверь, она беззвучно прошептала извинения через стекло в двери, вернулась к посетительницам и, уверенно глядя на них, хлопнула в ладоши.

— Все! Больше это не повторится!

— Мисс Коул, — аккуратно начала доктор Гимбл. — Я не против того, чтобы вы держали кота. Вы живете на первом этаже, у вас есть выход в сад, а мебель здесь — ваша собственная. Я не могу позволить такого другим жильцам, потому что у них менее подходящие условия. Поэтому я и сказала Аннелиз, что она может держать рыбок, но больше никого. По крайней мере, наличие кота объясняет тот факт, что, когда я звонила вам на неделе, мне все время слышалось, что вы снимаете трубку, но у вас проблемы с дыханием. Я надеюсь, что резинка решает эту проблему.

— Но…

Доктор Гимбл жестом остановила ее. Джулия почувствовала, как ее голова уходит в плечи. Она просто обмерла.

— Также я не возражаю против изменений интерьера. Меня немного больше волнует костер, но, кажется, никакого серьезного урона он не нанес. Во всяком случае, вы пытались сделать что-то с садом, и это меня радует.

— Простите, — чуть слышно выдавила Джулия, чувствуя себя провинившейся маленькой девочкой.

— Все, чего мне хотелось бы, это чтобы вы всегда предупреждали меня в таких случаях, — продолжала доктор Гимбл. — Я доверяю вам, а вы должны доверять мне. Я — не тиран, и мне хочется думать, что я могу положиться на своих жильцов. В будущем, если вы захотите изменить условия договора, просто поднимите трубку и обсудите со мной ваши пожелания, хорошо? Это относится и к вам, Мартина. Просто спросите, и я удовлетворю ваши просьбы, если они будут разумны.

— Спасибо, — ответила Джулия, пытаясь сообразить, как же теперь вернуть утраченное достоинство.

— Более того, если бы я знала, что вы собираетесь сделать ремонт, я бы предложила вам оплатить краски. Эту квартиру действительно пора обновить.

Джулия кивнула, протянув руку, чтобы помочь доктору Гимбл подняться с дивана, но обнаружила, что ее помощь не требуется. Она проводила обеих женщин до двери и попрощалась с ними.

— До скорой встречи, — сказала Мартина, обернувшись через плечо и с сочувствием поглядев на Джулию.

После того как они ушли, Джулия улеглась на ковре и уставилась на телефон. День, начавшийся так многообещающе, к половине десятого превратился в сюрреалистическое кино и обернулся унизительнейшим кошмаром еще до наступления полудня. Больше всего ей сейчас хотелось содрать с телефона резинку, набрать номер Мака и услышать его голос. Но после того как она отвратительно повела себя с утра, она подозревала, что он меньше всего желает слышать ее голос.

Она поднялась и как лунатик поплелась на кухню вызволять Блошкин-Дома. Он так и сидел точно на том месте, где приземлился, и, увидев ее, возмущенно замяукал.

— Прости меня, малыш.

Она открыла коту дверь, и он пулей влетел в кухню, остановился, глянул на нее и снова мявкнул, отправился в комнату занимать утраченную на кровати позицию. Джулия тяжело вздохнула, примостившись рядом с ним. И как ей теперь исправить положение? Что она может сделать? Она погладила Блошкин-Дома в ожидании, что ее осенит. Спустя секунду она резко села.

Возможно, возникшая идея окажется неудачной, но надо попробовать позвать Мака с собой к Мэгги. Она встала и начала ходить по комнате, тщательно взвешивая эту возможность. С одной стороны, Мэгги, вероятно, будет рада любому дополнительному лицу за столом. Любой фактор, отвлекающий присутствующих от ее отношений с Фабианом, будет только приветствоваться. С другой стороны, Мак может обидеться, решив, что его позвали для ровного счета. А с третьей стороны, у Мака, возможно, назначено свидание с той женщиной, на которую он произвел впечатление с помощью вина из Теско.

Джулия раздраженно застонала, запустив пальцы в волосы. Все это было так стандартно! Единственный мужчина, в которого ей в кои-то веки захотелось влюбиться, только что завел себе другую! Она замерла, вся раздираемая противоречивыми эмоциями. И как же, на самом деле, так случилось, что она умудрилась влюбиться в Мака? В конце концов, если бы она подсуетилась, она могла бы занять пассажирское кресло в более чем шикарном «ровере» Лео — место, на которое теперь, как она предполагала, с большим успехом претендует Аннелиз.

Джулия стояла не двигаясь, глядя на голые стены, — последнее, чего здесь касались его руки, — и чувствовала, как к горлу подступают глупо-сентиментальные слезы.

Мак — это Мак. Он был таким, каким был. Она не могла объяснить себе самой больше, чем смогла рассказать о нем Мэгги. Он пробудил в ней желание. Только с ним она ощутила это полностью. Все это было правдой. Но что теперь ей делать со всем этим? Неужели уже слишком поздно? Глубоко вздохнув, она подвинулась поближе к телефону. Ее нервы были напряжены до предела. Что, если позвать его просто как друга? Это не должно показаться нарочитым жестом. Это не должно повлечь за собой никаких выводов с его стороны. Ему нет необходимости знать, что она чувствует. Они могут провести приятный вечер в обществе, и по крайней мере у нее будет возможность выразить ему благодарность за все то, что он пытался сделать с ее стенами.

Она опустилась на колени и решительно потянулась к телефону. Стянув резинку, она подняла трубку и набрала номер Мэгги.

— Мэгги? Это я. Слушай, наверное, уже поздновато об этом спрашивать, но ты не будешь против, если я приду не одна?

На другом конце линии раздался смех Мэгги.

— Чем больше, тем лучше. Приводи с собой хоть всех соседей, если у них будет свободное время. Я тут уже места себе не нахожу. Я начинаю понимать, как чувствует себя приговоренный.

— Хорошо, тогда я, наверное, приглашу Мака. Я абсолютно не уверена, свободен ли он, но мне хотелось бы позвать его. Ну, понимаешь, просто как друга.

— Как друга? — хмыкнула Мэгги. — Ну как скажешь, девочка.

— Нет, правда. У него есть другая. Он рассказал мне сегодня утром. Поэтому мне надо отблагодарить его за все то время, которое он потратил, планируя ремонт у меня дома.

— Он что, так ничего и не выполнил? Вот лентяй! — возмутилась Мэгги. — Неужели он до сих пор не сделал эту чертову роспись?

— Я сама передумала. Это длинная история. Возможно, у него есть другие планы, но если можно, я перезвоню тебе и скажу, что он ответит.

— Конечно.

Джулия собралась с духом и набрала номер Мака. Она ждала с закрытыми глазами, умоляя его оказаться дома. Спустя долгое время трубку сняли. Его голос звучал устало.

— Алло?

— Это Джулия. Я хочу извиниться за сегодняшнее утро. Я вела себя по-свински. — Она спешила высказаться, не давая ему возможности вставить слово. — Я хочу поблагодарить тебя за все, что ты сделал. И мне бы очень хотелось пригласить тебя сегодня вечером пообедать с моей подругой, ее любовником и его родителями. Поэтому я хотела узнать, свободен ли ты и не откажешься ли.

После ее слов наступило продолжительное молчание. Она не продумала, что будет говорить, и не готовилась заранее, но зато ее слова были абсолютно искренними.

— Я приду, — сказал он наконец.

Вырвавшийся у нее вздох облегчения был вполне слышим.

— Хорошо. И не волнуйся, я понимаю, что ты встречаешься с кем-то еще. Мне хотелось пригласить тебя просто как друга. Это не будет неудобно? Я имею в виду она не будет возражать?

Еще одна длинная пауза. Джулия тихо ждала, что он ответит.

— Нет, — наконец сказал он. — Я не думаю, что она будет возражать. Во сколько мне нужно быть?

— Если сможешь, давай в шесть тридцать. Я понимаю, что это рановато, но Мэгги очень нервничает, поэтому надо бы прийти раньше, чем прибудут родители Фабиана, и напоить ее.

— Хорошо. — По голосу Мака казалось, что он улыбается. — Звучит занятно. Я буду в шесть тридцать. И ты неправильно все поняла, Джулия.

— Что?

— Ничего. Увидимся.

Он повесил трубку. Джулия молча продолжала глядеть на телефон, удивляясь, почему она снова чувствует себя окрыленной из-за одного короткого разговора с ним. Он всегда производил на нее такой эффект. Она раскрыла ему положение Мэгги, но это не имело значения. Это тоже было обычным следствием общения с ним. И она влюблена в него. И теперь, когда она знала, что они проведут вечер вместе, ей оставалось только от всего сердца молиться о том, чтобы на нее опять ничего не накатило.