Что случилось этим летом

Глава седьмая

После того как продукты были куплены и разложены в мини-холодильнике, сестры Беллинджер решили отправиться на разведку – и заодно сбежать из гранжевой[16] квартиры наверху. Теперь Пайпер сидела, взгромоздившись на деревянные перила с видом на гавань и наклонив голову, чтобы позволить утреннему ветерку приподнять волосы с шеи. На ее щеке играл солнечный блик. В модном боди с открытой спиной и узких джинсах она выглядела вдохновленной и отлично отдохнувшей. Ботильоны от Chloe[17] словно говорили: «Я могу отправиться на одну из этих лодок, но работу будет выполнять кто-нибудь другой».

– Ханнс, – сказала она уголком рта, – подними телефон и наклони его вниз.

– У меня устали руки.

– Еще один снимок. Иди встань на ту скамейку.

– Пайпер, я сделала не меньше сорока снимков, на которых ты выглядишь как богиня. Сколько вариантов тебе нужно?

Она преувеличенно надула губы:

– Пожалуйста, Ханна. Я куплю тебе мороженое.

– Я не семилетняя девочка, – проворчала Ханна, забираясь на каменную скамейку. – На меня брызги летят.

– О, получилась бы такая милая фотография!

– Да, – сухо ответила сестра. – Уверена, всем девятнадцати моим подписчикам она бы понравилась.

– Если бы ты позволила мне хотя бы раз репостнуть…

– Ни за что. Мы это уже обсуждали. Откинь голову. – Пайпер подчинилась, и ее сестра сделала снимок. – Мне нравится уединение. Никаких репостов.

Пайпер спрыгнула с перил и забрала у Ханны свой телефон.

– Просто ты такая милая. Все должны это знать.

– Ни за что. Это слишком большое давление.

– Почему?

– Ты, наверное, уже настолько привыкла, что не задумываешься о том, насколько… насколько твое настроение зависит от всех этих незнакомцев и их комментариев под твоими постами. Вот, к примеру, ты сейчас смотришь на гавань или пытаешься придумать подпись к фотке?

– Уф. Удар ниже пояса, – призналась Пайпер. – А «чувствую себя немного моллюскенькой» – это мило?

– Да, – фыркнула Ханна. – Но это не значит, что ты можешь отметить меня на фото.

– Ладно. – Пайпер хмыкнула и сунула телефон в задний карман. – Я подожду с публикацией, чтобы не проверять наличие лайков. Все равно интернет не ловит. На что я должна смотреть? Что может предложить мне реальность? Направь меня, о мудрая.

Ханна со снисходительной усмешкой взяла Пайпер под руку. Они купили по мороженому в маленьком магазинчике и направились к рядам пришвартованных рыбацких лодок. Чайки зловеще кружили над головами, но через некоторое время их вид и пронзительные крики стали частью пейзажа, и Пайпер перестала беспокоиться о том, что на нее нагадят. Стоял влажный августовский день, туристы в сандалиях и широкополых шляпах проходили мимо вывесок, рекламирующих наблюдение за китами. Некоторые садились в покачивающиеся на воде лодки, другие стояли рядами вдоль причалов, забрасывая в синеву что-то похожее на стальные сетки.

Пайпер заметила впереди белое здание с вывеской «Морской музей» и вспомнила, что Брендан говорил о памятнике Генри Кроссу.

– Эй. Хм, не хочу так вываливать это на тебя, но, по-видимому, здесь есть памятник нашему отцу. Хочешь пойти посмотреть?

Ханна задумалась.

– Это будет странно.

– Очень странно, – согласилась Пайпер.

– Хотя было бы еще более странно, если бы его дочери не навестили его. – Она прикусила губу. – Давай пойдем и посмотрим. Если станем тянуть, то будем продолжать находить причины, чтобы не делать этого.

– А мы станем тянуть? – Не в первый раз за сегодня Пайпер пришло в голову, как мало они говорили об очевидном, также известном как размытое начало их жизни. – Ты хотела бы этого избежать, не узнавать ничего о Генри?

– А ты?

Сестры обменялись взглядами.

– Может быть, мы просто естественным образом следовали в этом маминому примеру.

– Да. – Только это не казалось неестественным. У нее было такое чувство, что в памяти чего-то не хватает. Как будто свободная ниточка на свитере, которую невозможно не замечать. Или, может быть, на нее так подействовали слова Брендана в супермаркете. Ее мать, бабушка и дедушка скрывали от нее важные подробности о Генри, но она может узнать о нем сама, верно? Может быть, это ее шанс. – Пожалуй, я хочу пойти.

– Хорошо. – Сестра внимательно посмотрела на нее. – Давай так и сделаем.

Пайпер и Ханна продолжили путь вдоль гавани, высматривая памятник. Помахали в ответ пожилому мужчине, который сидел на лужайке перед музеем и читал газету. Вскоре после этого они заметили медную статую, очерченную морем. Их шаги немного замедлились, но они продолжали идти, пока не остановились перед памятником. Вокруг них кричали чайки, вдалеке гудели корабли, и жизнь шла как обычно, а они все стояли перед выполненной художником скульптурой своего давно исчезнувшего отца.

Это был он. Генри Кросс. Стоял здесь, увековеченный, все это время. Во всяком случае, его более крупная, чем при жизни, медная версия. Может быть, именно поэтому его застывшая улыбка и металлический блеск рыбацкой куртки казались такими безликими, чужими. Пайпер поискала внутри себя какую-то связь, но не смогла ее найти, и от чувства вины у нее пересохло во рту.

Мемориальная доска, расположенная у его ног, гласила: «Генри Кросс. Глубоко скорбим. Вечно помним».

– Он похож на молодого Кевина Костнера, – пробормотала Пайпер.

Ханна фыркнула:

– Черт, действительно похож.

– Ты права. Это странно. – Они взялись за руки. – Пойдем. У меня через десять минут «Зум» с Сергеем.

Ханна согласилась выполнять в Вестпорте удаленную административную работу, и ей нужно было время, чтобы причесаться и обеспечить себе приличный задний фон.

Сестры быстрым шагом свернули на улицу, которая должна была привести их в квартиру над «Безымянным». Ни одна из них не произнесла ни слова. Ханна казалась глубоко задумавшейся, в то время как Пайпер пыталась бороться с чувством вины – и легким чувством неудачи – из-за того, что ее не впечатлила первая встреча с Генри.

Была ли она слишком поверхностной, чтобы что-то чувствовать? Или начало ее жизни было так далеко от реальности, что она не смогла его вспомнить столько лет спустя?

Пайпер сделала глубокий вдох, ее легкие радовались отсутствию смога. По пути они проходили мимо рыбаков, в большинстве своем мужчин в возрасте, и каждый из них приветствовал сестер, касаясь своей шапочки. Пайпер и Ханна улыбались в ответ. Даже останься они в Вестпорте на год, она, вероятно, так и не привыкла бы к дружелюбной непринужденности местных жителей, приветствовавших других людей безо всякой причины. В этом было что-то приятное, хотя она определенно предпочитала скучное безразличие Лос-Анджелеса. Определенно.

Также многое говорил тот факт, что по дороге она не смотрела в свой телефон. Если бы она отвечала на комментарии к своему посту, то, возможно, не заметила бы женщину, выставляющую свежую рыбу в витрину своего магазина, двух чаек, дерущихся из-за картофеля фри, малыша, выбегающего из кондитерской и набивающего рот соленой ириской. Может быть, ей стоит почаще отрывать взгляд от телефона? Или по крайней мере наслаждаться настоящим, когда это возможно.

Когда они дошли до «Безымянного», Пайпер с удивлением обнаружила прислонившегося к двери мужчину. На вид ему было за шестьдесят, он был слегка полноват в талии, на макушке у него красовалась кепка, как у разносчика газет. Прищурившись и слегка изогнув губы, он наблюдал за их приближением.

– Привет, – окликнула Ханна, доставая ключи. – Мы можем вам чем-то помочь?

Мужчина оттолкнулся от двери, хлопнул себя ладонью по бедру.

– Просто пришел посмотреть своими глазами на девочек Генри и Морин, и вот вы здесь. Это же вы?

После того как Пайпер прожила два десятилетия, вообще не слыша имени отца, было потрясением услышать его, ощутить связь Генри с ними. И с их матерью.

– Я Пайпер, – улыбнулась она. – Это Ханна. А вы?..

– Мик Форрестер, – приветливо сказал он, сердечно пожимая руку каждой сестре. – Я помню, как ты была росточком мне по колено.

– Ох! Приятно познакомиться с вами во взрослом виде.

Пайпер посмотрела на Ханну:

– Моей сестре сейчас нужно работать. Но если вы хотите зайти, я думаю, в одном из холодильников еще осталось немного пива.

– Нет, я не могу. Иду на ланч со старожилами. – Он провел руками с толстыми костяшками по животу, словно размышляя, что бы заказать, чтобы его наполнить. – Я просто не мог ждать ни дня, должен был зайти поздороваться и посмотреть, на кого вы, девочки, похожи больше – на Морин или на Генри. – Его глаза блеснули, когда он окинул их взглядом. – Я бы наверняка сказал, что вы больше похожи на мать. Ну что ж, вам повезло. Никто не хочет выглядеть как обветренный рыбак. – Он рассмеялся. – Хотя, может, у Генри и был такой измученный океаном вид, но этот парень, ваш отец, здорово смеялся. Клянусь, я порой все еще слышу, как от его смеха вздрагивают стропила этого дома.

– Да. – Пайпер внутренне вздрогнула от того, что у этого незнакомца оказались более существенные воспоминания и чувства к ее родному отцу. – Это вроде как единственное, что я помню.

– Вот гадство. – Улыбка Ханны стала натянутой. – Я могу опоздать на встречу. Пайпс, ты потом мне все расскажешь?

– Обязательно. Удачи. – Пайпер подождала, пока Ханна скрылась, звук ее шагов, поднимающихся по задней лестнице «Безымянного», через мгновение затих. – Итак, как вы познакомились с Генри?

Мик устроился поудобнее, скрестив руки на груди. Классическая поза рассказчика.

– Мы вместе рыбачили. Бок о бок продвигались по служебной лестнице, от новичков до матросов и членов экипажа, пока в конце концов я не купил «Деллу Рэй» и не стал капитаном на собственной рыболовецкой шхуне. – Блеск в его глазах немного потускнел. – Не хочу поднимать грустную тему, Пайпер, но я был прямо там, в рубке, когда мы потеряли его. Это был мрачный день. У меня никогда не было лучшего друга, чем Генри.

Пайпер положила руку ему на локоть.

– Мне жаль.

– Черт возьми, ты его дочь. – Он попятился. – Это я должен тебя утешать.

– Я сожалею, ведь мы вообще мало что помним о нем. И наша мать…

– Наверное, ей было слишком больно, чтобы заполнить пробелы. Знаешь, в этом нет ничего необычного. Жены рыбаков происходят из крепких семей. У них стальные нервы. У моей жены как раз такие, и она передала их моей дочери Дезире. – Он кивнул. – Возможно, вы встречались с ее мужем Бренданом прошлым вечером, когда приехали.

Дезире. Так звали покойную жену Брендана? Потребовалась всего секунда, чтобы она стала настоящей. С характером. С лицом, голосом, внешностью.

При упоминании о дочери уголки его рта печально опустились.

– Жен рыбаков учат держать в узде свои страхи, смиряться с ними. Никаких слез или жалоб. Полагаю, твоя мать немного выпала из этой нормы. Не смогла найти способ справиться с потерей, поэтому собрала вещи и уехала. Начала все сначала в месте, которое не напоминало о Вестпорте. Не могу сказать, что у меня пару раз не было соблазна сделать то же самое после смерти дочери, но я решил не сворачивать с курса.

У Пайпер сдавило горло.

– Я сожалею. О вашей дочери.

Мик коротко кивнул, на его лице отразилась усталость.

– Послушай, мне нужно тебе еще многое рассказать. Поскольку ты останешься ненадолго, я думаю, у нас будут шансы. Многие из местных жителей помнят твоего отца, и мы никогда не упускаем случая предаться воспоминаниям. – Он достал из заднего кармана листок бумаги и передал его Пайпер. На нем размашисто, но разборчиво был написан адрес. – Говоря о местных жителях, я подумал, что есть кое-кто, кто будет стремиться наверстать упущенное больше остальных. Это адрес Опал. Я не уверен, что у тебя уже была возможность зайти и повидаться с ней.

Была ли Опал женщиной, которую Пайпер должна была знать? Она понятия не имела.

Но после посещения памятника Генри и того, что этот памятник не затронул ее так, как следовало бы, она не была готова признать свою невежественность вдобавок к затянувшемуся чувству вины. Кроме того, было еще кое-что, насчет чего она задалась вопросом и не хотела упускать шанс спросить.

– Опал. Конечно. – Пайпер сложила листок бумаги, размышляя, стоит ли задавать следующий вопрос. – Мик… Как именно Генри?.. – Она вздохнула и начала сначала. – Мы знаем, что это произошло в море, но на самом деле мы не знаем подробностей.

– Ах. – Он снял кепку и прижал ее к груди. – Это была волна-убийца. Одну минуту он стоял там, а в следующую – исчез. Она просто смела его с палубы. Мы всегда думали, что он, должно быть, ударился головой, прежде чем погрузиться в воду, потому что не было пловца сильнее Генри. Он должен был быть в отключке, когда упал за борт. А вода в Беринговом море такая чертовски холодная, что за минуту высасывает воздух из легких человека.

Дрожь застала ее врасплох, мурашки побежали по каждому дюйму кожи.

– Боже мой, – прошептала она, представив, как крепкого мужчину, сделанного из меди, сбрасывает за борт и он погружается на дно океана в полном одиночестве. Замерзая. Он успел очнуться или так и утонул, не придя в себя? Она надеялась на последнее. Как ни странно, ее мысли вернулись к Брендану. Находится ли он в безопасности, когда отваживается выйти в море? Неужели вся рыбалка так опасна? Или только ловля крабов? – Это ужасно.

– Да. – Мик вздохнул и надел шляпу, протянул руку, чтобы неловко похлопать ее по плечу. Пока он не коснулся ее, Пайпер не осознавала, что глаза у нее стали влажными. – Обещаю, что не буду доводить тебя до слез при каждой встрече, – сказал он, явно пытаясь поднять ей настроение.

– Только время от времени? – рассмеялась она.

Веселье снова зажглось в его глазах.

– А теперь послушай. В пятницу вечером у нас небольшая вечеринка. Просто мы, местные жители, сидим, выпиваем. Делимся воспоминаниями. Считай, что ты и Ханна приглашены. – Он указал в сторону гавани. – В той стороне есть бар под названием «За бортом». Мы соберемся в комнате для вечеринок внизу около восьми вечера. Надеюсь, увидимся.

– Обожаю вечеринки. – Она подмигнула ему, и он покраснел.

– Тогда ладно. – Он отсалютовал ей на уже привычный вестпортский манер, коснувшись козырька кепки. – Приятно было познакомиться, Пайпер. Хорошего тебе дня.

– Вам тоже, Мик.

– Дочь Генри Кросса, – пробормотал он, уходя. – Адская штучка.

Прежде чем войти внутрь, Пайпер немного постояла и посмотрела, как он шагает прочь. Она не хотела прерывать зум-звонок Ханны, поэтому села на одну из бочек, позволяя тишине охватить себя. И впервые ощутила, что «Безымянный» – это немного больше, чем просто четыре стены.