Что в имени тебе моем...

Глава 29

Сначала Элении показалось, что она бредит. Женщина протерла глаза. Нет, не привиделось. Действительно, спят любовнички, голенькие, как младенцы. До отвращения счастливые. Элению передернуло, улыбаются во сне! Потом ее потихоньку стало душить завистливое возмущение. Нет! Это что за несправедливость такая!

Этой пигалице красавцы-парни один лучше другого, а ей — Зимруд! Да, Зимруд красив, совсем не стар, ему всего лишь тридцать девять лет, и он полон сил и здоров, как бык, черт бы его побрал! Но у него слишком много жен и наложниц, и в этом его роковая ошибка! Потому что она не собиралась мириться с ролью какой-то шестой жены. Все эти мысли проносились в голове Элении, пока она разглядывала спящего, поразительно красивого золотоволосого юношу, прижимающего к себе спящую девчонку.

— А он ничуть не хуже этого темного Дагона. Такой красивый. Мммм… Не понимаю, и что они находят в этой малолетней дуре? Это даже как-то обидно и оскорбительно, — рассуждала про себя Эления, — А мальчик такой миленький. Его я тоже не прочь получить. Однако надо брать ситуацию в свои руки. Янсиль, маленькая глупышка, как ты мне помогла, ты даже себе не представляешь. То-то Зимруд разозлится, когда узнает. Хо-хо! А как огорчится Дагон! Подумать противно. Пожалуй, возьмет и откажется от тебя? А? Как думаешь? Ах, да, ты же не думаешь, ты же просто невинно трахаешься. Водишь любовников прямо в свою постель. Ай да скоромница!

На этом размышления о высоком закончились и Эления пронзительно завизжала. И визжала еще долго после того, как влюбленные проснулись и стали судорожно метаться по постели в поисках простыней. Она все расчитала. На визг сбежится стража, донесут Зимруду. Скандал будет… Наилучший расклад из всех возможных!

Янсиль все поняла, она еще с первого раза заметила ненависть в глазах новой жены своего отца. Что ж, проигрывать тоже надо уметь, метаться в панике и умолять нет смысла:

— Прошу тебя выйди, чтобы мы могли одеться.

Эления пожала плечами и вышла из спальни. Теперь можно и проявить немного деликатности, дело-то уже сделано, Как только она вышла, Янсиль зашептала Лею:

— Лей, уходи сейчас же. Я скажу, что была одна. Когда сюда заявится стража, будет ее слово против моего.

Светлый улыбнулся, провел большим пальцем по ее нижней губке и спросил:

— И бросить тебя одну им на растерзание?

— Я справлюсь.

— Нет, моя девочка. Я никуда не уйду. Какой же я тогда муж, если брошу тебя одну посреди этого смасшествия?

— Но ты не представляешь себе, что сейчас начнется! Уходи, Лей!

— Нет, — сказал он мягко, — Что бы ни случилось, мы встретим это вместе. И потом, мне все равно очень нужно было поговорить с твоим отцом. Вот как раз и повод.

— Лей, — взмолилась она, — Отец разгневается! Он может тебя казнить, Лей! Умоляю!

— Не бойся, все будет хорошо.

Если бы он еще был так же уверен в этом, как уверенно говорил…

В покои начали вламываться амазонки, прислуга, примчались из гарема наложницы. Они столпились и смотрели во все глаза, как стражницы схватили и увели светлого, впрочем, он и не сопротивлялся. Скандал распространился мгновенно, уже и Владыке Зимруду успели донести. Если бы с такой скоростью расследовались остальные преступные дела, творившиеся во дворце, так там давно уже царил бы образцовый порядок! Меньше, чем через десять минут Лейон уже был закован и брошен к ногам начальника тайной стражи Файриза. Тот разумеется начал допрашивать его с особым пристрастием. Однако на все вопросы странный парень отвечал только одно:

— Я буду говорить только с Владыкой. У меня есть для него важные сведения.

И как не бесновался начальник тайной стражи, юноша был непреклонен.

Владыка пришел в покои Янсиль почти сразу. Одного взгляда на дочь хватило, чтобы понять, что за катастрофа его постигла. Жены, подтянувшиеся на шум вместе с наложницами, шушукались с прислугой. Впервые в жизни Зимруду захотелось удавить женщину, когда он посмотрел на Элению, улыбавшуюся победоносной ехидной улыбкой.

— Все вон. Оставьте меня с моей дочерью.

Все вышли очень быстро и послушно. Голос царя был тих, однако такая тишина сулит страшную бурю.

— Итак, дочь моя, у тебя есть какое-нибудь объяснение?

— Есть, отец. Я тайно обвенчалась в храме. Вчера.

— То есть, ты что? Посмела нарушить мою волю? Девочка, я дал слово. Слово, — царь все еще был спокоен, — Твой жених, принц Дагон, предоставил мне средство, благодаря которому мои женщины наконец-то забеременели. А за это я обещал ему тебя. А теперь ты ставишь меня перед фактом? Мое слово что, ничего не значит?

— Еще раньше ты дал слово мне. Ты сказал мне, что я сама могу выбрать себе мужа. Выходит, то твое слово ничего не значило? Или ничего не значит слово, данное мне, потому что я ничего не значу для тебя?

— Не смей так разговаривать со мной! Этот человек дал мне то, чего я желал больше всего, за это я обещал ему, что ты станешь его женой. И ты станешь! Мое слово непреложно! Если ты посмела тайно обвенчаться, так же тайно и разведешься.

— Непреложно? Разведусь? Но ведь это моя жизнь. Ты мог хотя бы спросить меня, чего я хочу, но просто продал меня. Потому что тебе нужен был сын, а я всегда была лишней. Досадным отродьем, обузой, которую ты запрятал подальше и, если бы мог, вообще не вспоминал. Но тут оказалось, что обуза тоже может принести пользу, если ее выгодно продать.

— Не смей говорить так! Не смей!! Ты дитя моей любимой Нитхиль! Моей единственной любимой! Я всегда любил тебя!

— Не надо здесь говорить о любви. Ни ко мне, ни к моей умершей матери. Если бы ты любил ее, как говоришь, смог бы взять ее служанок почти сразу после ее смерти? Мне говорили, что не успела земля принять твою любимую Нитхиль, как ты сделал это.

— Мне нужен был сын! Наследник!

— Ах да, наследник. Потому ты стал заводить бесчисленных женщин. Ну и как, подарили они тебе наследника?

— Теперь подарят.

— Вот и прекрасно, а за это всего лишь пришлось расплатиться мной. Но разве можно сравнить никчемную дочь с возможностью получить наследника? Скажи, отец, если бы любил меня, смог бы продать вот так, не глядя?

Янсиль говорила спокойно, и теперь ее слова вонзались в сердце Зимруда словно огненные стрелы. Потому что была в них правда, была. Была. Заглядывая в себя, Владыка не смел сказать, что был прав и безупречен. Он низко склонил голову, молчал с минуту, стараясь побороть внезапно нахлынувшую горечь, потом негромко сказал пустым голосом:

— Ты будешь заточена в подвале. До тех пор, пока… Пока я не разберусь с этим. Такова моя воля.

И он ушел. Потому что останься Владыка дольше, он бы просто не сдержал слез. Потому что слова дочери, что он предал память единственной любимой, были страшнее мечей обоюдоострых, они резали его по живому.

Зимруд прошел к себе в кабинет, желая скрыться за его дверью от всего мира. Чтобы никого не видеть, Никого. Однако скрыться ему было не суждено.

Начальник тайной стражи Файриз появился практически сразу вслед за ним. Владыка уже не мог его терпеть, каждое появление сулило новые непонятные смерти и преступления. Файриз прятал глаза, понимал, что царь в бешенстве. Не каждый день обрушивается на голову Властителя такой позор. Подумать только, мужчина в спальне его дочери. Да и за свою шкуру он трепетал страшно, в конце концов, именно он отвечает за то, чтобы никто посторонний не мог проникнуть во дворец. А тут проникли в святая святых, в его гарем!

А потому он был крайне немногословен и тактичен. Доложил, что преступник отказывается отвечать на вопросы и говорит, что имеет какие-то важные сведения, которые откроет только Владыке.

У Владыки не было душевных сил сейчас говорить с этим человеком.

— Я сейчас занят. Приведешь его через час, нет, через два. Нет, когда я прикажу.

Файриз ушел, а Властитель остался сидеть, сжав голову руками.

Во всех дворцах мира всегда быстрее всего распространяются скандальные новости. Еще Лейона не начали допрашивать, а Михель уже знал, что в постели принцессы был обнаружен прекрасный золотоволосый юноша. Михель не сомневался, что это светлый мальчишка устроил перехват дурашке темному. Честно говоря, злой пришел в восторг, когда представил, как взбесится темный. Ему это надо было увидеть, это будет чистое удовольствие! Он немедленно послал за Дагоном. Разумеется, темный примчался незамедлительно.

Глядя на мрачного, дышащего гневом Дагона, Михель тащился от наслаждения:

— Малыш, похоже, твоя девочка тебя не дождалась?

— Можешь не радоваться так явно. Я все равно на ней женюсь.

— Да? И правда, так намного лучше, всю тяжелую работу за тебя уже сделали. Ты получишь объезженную лошадку.

Зря это он. Дагон и так был на грани, не стоило злить его еще больше. Но он загнал все чувства глубоко в себя и был спокоен, словно вулкан, присыпанный пеплом. А под толстым слоем пепла — раскаленная лава.

— Я хочу видеть его.

— О, разумеется, не смею тебя задерживать. Арестованный у начальника тайной стражи Файриза, — Михель изящно взмахнул рукой, указывая дорогу.

Дагон хотел идти к Владыке, но Владыка никого не принимал. Что ж, хорошо. Значит, он сначала увидится с этим обманщиком светлым. Дагу стоило большого труда сдерживаться, чтобы не залить тут все непроглядным мраком. После некоторых успешно проведенных переговоров с прислугой, он выяснил, что начальник тайной стражи уже допросил арестованного, и тот временно заключен в подземном каземате. Попасть туда тоже не составило труда.

Дагон знал, кого он там увидит. Он не сомневался, кем может быть этот золотоволосый юноша, которого нашли в постели принцессы. И все равно, увидев Лейона, стоящего лицом к стене в зарешеченной камере, не смог совладать с собой. Дикая обида, бешенство. Дагон сорвался на крик:

— И это тот, что говорил о чистоте, о правде, об уважении к желаниям девушки?! А сам! Ты просто воспользовался ситуацией!! Ты же опозорил ее, только для того, чтобы бы мне навредить! Лишь бы она мне не досталась! Но у тебя ничего не выйдет, я все равно на ней женюсь. По закону! В храме!

Лейон на все обвинения молчал, а на последние слова темного показал брачный браслет на своей руке, и тихо сказал:

— Я женился на ней по закону людей. В храме. Таково было ее желание.

Дагу захотелось обрушить к чертовой матери весь этот дворец с его дурацкими садами. Избить светлого до полусмерти. Гад! Гад! Гад!

Но Лейон не закончил, у него было еще несколько слов для Дагона. А потому он остановил бесновавшегося темного жестом и проговорил:

— Даг, она сама меня выбрала. Это было ее право, и теперь, пока я жив, я принадлежу Янсиль. Я никогда не собирался ее позорить, нас просто выследили. Что ж поделать, если дворец полон злых и завистливых людей. Что бы там ни было, я приму любую судьбу, которую для меня выберет ее отец. Решит казнить меня, так тому и быть. Но перед тем, как он примет решение, я открою ему правду.

Даг, дышавший злобой, вдруг осекся.

— Как это казнить?

Лей грустно усмехнулся:

— Очень просто. Как казнят преступников.

— Но ты же дух, ты не можешь… Мы не можем просто так, взять и умереть…

— Если меня убить в этом облике, я умру.

Темному конечно хотелось вздуть Лея так, чтобы он потом месяц отлеживался, но чтобы его светлый Лей умер… Нет… Нет… Нет…

— Ты что, совсем дурак?! Исчезай отсюда быстро, и дело с концом! Умрет он…

— Нет, — покачал головой светлый, — Я никуда не уйду. Я отвечу за тот позор, что навлек на нее. И потом, кто тогда откроет ее отцу правду?

— Какую… правду?

— Ты знаешь, какую.

— Лей…

— И со злым тоже надо как-то разобраться. Ты хоть представляешь, что всех ждет, когда взойдут семена, что вы с ним посеяли?

— Лей! Не вздумай сдохнуть! Лей!

— А что ты так занервничал? Женишься потом… на моей вдове, — невесело пошутил Лей.

— Дурак! Не шути так!

— Успокойся, меня еще не казнили. Владыка пожелал выслушать меня прежде, чем примет решение.

Дагон вдруг почувствовал, что ему страшно, он зашептал, вцепившись в прутья решетки:

— Лей, не вздумай рассказывать Владыке, кто мы! Поклянись, что не скажешь!

Лейон смерил его взглядом, покачал головой и произнес на древнем языке духов:

— Клянусь, что не скажу Владыке, кто мы есть на самом деле.

Даг какое-то время смотрел на него, потом отпустил руки и отошел на шаг. Он качнул головой своим мыслям, чуть помолчал и выдал.

— Черт… Когда шел сюда, думал размажу тебя по стенке, все кости переломаю, за то, что ты раньше меня подсуетился и захапал себе мою девчонку.

— Ай, уймись, Даг. Я всегда был быстрее тебя. С самого первого дня. Пора бы уже с этим смириться.

Оба вспомнили тот первый день их знакомства. Игру в небе, шумную возню, смех, мальчишеские догонялки в воде. Даг вспомнил, как ему тогда показалось, будто он влюбился в Лея. Невольная улыбка скользнула по его губам.

— Знаешь, я ведь тогда думал, что влюбился в тебя, — ему самому все это теперь казалось детской глупостью.

— Дурак, ты, Даг. Влюбился он. Ха-а-а! — светлый подкатил глаза.

— Ты прав. Я и сам это понял, когда влюбился в Янсиль.

— Даг, — мягко сказал светлый, — Тебе и это тоже показалось. На самом деле ты ведь не любишь ее.

Дагон тут же переменился в лице, мгновенно озлобившись.

— Иди к черту! Зимруд обещал Янсиль мне, и тут я тебя обошел! Но ты же не успокоился, пока все не изгадил!

— Даг, она была моей девчонкой всегда. Она сама выбрала меня. Прими уже это, наконец.

А вот этого Дагу принимать не хотелось.

— Лей, разведись. Зимруд обещал ее мне.

Лей покачал головой:

— Нет. Лучше я умру.

— Идиот, — проворчал темный, — Подумай, как следует. И не делай глупостей! И сделай одолжение, не вздумай красиво сдохнуть мне назло.

— Вали уже давай отсюда, — вяло ответил Лей, — Мне нужно подготовиться, что говорить Владыке.

— Будь осторожен, Лей.

— Все, иди, — светлый ушел вглубь камеры и уселся на пол.

А Дагон вышел из подземных казематов, думая, что, конечно, хотел бы получить Янсиль, но уж никак не ценой жизни светлого. Последнее время многое встало между ними, однако сейчас темному показались все эти причины такими мелкими и не стоящими. Лей его свет. Как он сможет жить без света. Что за жизнь у него будет без света?

Никогда. Лей не умрет!

Дагон не знал, что будет делать, как сложатся обстоятельства, но что он не даст этому дураку светлому погибнуть, он знал однозначно.

Не успел темный покинуть подземный каземат, как пол, на котором сидел Лейон немного вспучился. Удивленный светлый скатился с кочки и вдруг услышал шепот Горгора:

— Уффф, еле дождался, пока этот дурень темный уйдет. Проверь, никого рядом нет?

— Никого, — прошептал Лей.

— Слушай внимательно. Девочка на месте, но времени мало. Она там просидит только до вечера, дольше Иссилион отказывается мучить ее, он заберет Надин. Что ж, я его могу понять. Отцовское сердце… Лей, ты должен сказать Владыке, пусть поторопится. И вот, передай ему это. Потому что другой возможности передать я не вижу.

Земляной пол чуть-чуть раздался и в неглубокой ямке появился маленький пергаментный свиток. Лей быстро схватил его и скрыл в складках одежды.

— Мальчик, умоляю тебя, будь осторожен. Ты должен быть убедительным, чтобы Зимруд тебе поверил. Умоляю, не мямли и не потеряй этот свиток, без него ничего не выйдет!

— Уважаемый Горгор! Вам не кажется…

— Охххх… Я так волнуюсь… Прости малыш. Я верю, что ты сможешь. Господь да поможет тебе.

— На него одна надежда, — прошептал Лей.

— Малыш, на всякий случай, я тебе открою свое Имя и Имя Кариса. Вдруг понадобится.

Светлый прижал руку к сердцу:

— Это великая честь для меня.

— Имя мое — Валун, — сказал на древнем языке духов Горгор, — А Имя Кариса — Листик.

— Что? — Лей прокашлялся с трудом сдерживая смех.

— Не смей ржать, придурок. Карис голову тебе оторвет.

— О, не буду, не буду, — но оба уже и так улыбались до ушей.

Горгор опомнился:

— Я чувствую, как пол дрожит. За тобой идут. Умоляю, будь осторожен. Ради себя, ради Зимруда, ради Янсиль. Ради нас всех. Пусть у тебя все получится.