Чужой ребенок

ГЛАВА 12

Логан в темном костюме стоял у окна спальни и смотрел на дождь. Казалось, ему не будет конца. Оливера Чемберлена должны были сегодня хоронить на кладбище «Мемориал Оукс», и природа как будто оплакивала его, сочувствуя их семье.

Логана страшил этот день. Не то чтобы он боялся похорон, хотя ничего приятного в них нет. Ему было страшно за детей. Для них это могло оказаться слишком тяжело.

Самым тяжелым испытанием в жизни Логана была необходимость сообщить детям о смерти Энн. Но сообщить им после этого о смерти деда оказалось еще мучительнее. Если бы только он мог найти какой-то способ смягчить удар! Однако смерть есть смерть, и смягчить это никакими словами невозможно.

Патрик, наверное, считал, что плакать не по-мужски. Он только болезненно скривился, услышав страшное известие, но сумел сдержаться и вел себя в тот день героически. А вот Эрин... С Эрин все было по-другому.

Вспомнив ее истерику, Логан опять расстроился. После того как он произнес роковые слова, Эрин совсем сломалась и рыдала так, что он боялся – у нее не выдержит сердце.

– Родная моя девочка, мне так жаль... – повторял он, крепко прижимая дочь к себе. Патрик стоял рядом и молча, закусив губу до крови, гладил сестру по спине.

– Почему? Почему все, кого я люблю, умирают? – кричала Эрин, рыдая так, что у него разрывалось сердце. – Папа, пожалуйста, ну пожалуйста, не умирай! Пожалуйста, не надо умирать!

– Эрин, солнышко мое, я не собираюсь умирать, – успокаивал ее Логан. – Во всяком случае, до тех пор, пока не стану дряхлым стариком.

– Поклянись мне, поклянись мне в этом! – кричала она в истерике.

– Я клянусь тебе, клянусь тебе, – повторял он, гладя дочь по голове и целуя в щеки. – Я никогда не покину вас!

В конце концов им удалось кое-как успокоить девочку, но в следующие три дня она ходила за ним, как безмолвная тень, боясь расстаться даже на минуту. Как будто, ускользнув от ее взгляда, он мог исчезнуть навсегда.

– Мистер Логан!

– Да, Серита, что случилось?

– Не хочется вас тревожить, – сказала она со своим неизменным акцентом, – но вы нужны мисс Эрин.

– Она уже готова? – спросил он. Серита должна была помочь Эрин одеться для похорон.

– Да, она... в платье, – кивнула женщина.

– Хорошо, спасибо вам, Серита, – сказал Логан.

Спальни детей располагались в другом крыле. Сначала Логан постучал в дверь Патрика, и мальчик сразу открыл. Он был уже в черном костюме с тщательно приглаженными волосами.

– Уже готов? Молодец. Прекрасно выглядишь. – Логан улыбнулся сыну, чтобы немного ободрить его.

– Спасибо, папа, – убито кивнул Патрик.

– Почему бы тебе не спуститься в гостиную и не подождать нас там? Я зайду за Эрин, и сразу поедем.

– Хорошо. Знаешь, папа, мне кажется, она опять плачет...

Логан успокаивающе похлопал сына по плечу.

– Не волнуйся, я поговорю с ней.

С тяжелым сердцем он направился к комнате Эрин. Гленна предлагала остаться с ней дома, если он решит, что для Эрин похороны будут слишком тяжелыми. Но Эрин наотрез отказалась, сказав, что поедет с ними.

«Хотел бы я знать, что делать», – подумал Логан и, осторожно постучав, вошел в комнату. В темном длинном платье Эрин выглядела совсем маленькой и трогательной, как выброшенный из гнезда воробышек. Она тихо сидела на краю кровати с низко опущенной головой. Логан подсел к ней и обнял за плечи. Она прижалась к нему, но не подняла глаз.

– Эрин...

Она всхлипнула.

– Лапонька моя, ты можешь не ехать, ты же знаешь. Ничего страшного не будет, если ты останешься дома. Твой дедушка не обиделся бы, – мягко сказал Логан, чувствуя, как она дрожит. Он подождал немного, Эрин ничего не ответила. – Ну, так как? Может, останешься дома?

Она судорожно перевела дыхание и посмотрела; чего. Голубые глаза были полны слез.

– А т-ты останешься со мной?

– Девочка моя, я не могу. Ты же знаешь, как я любил твоего дедушку. Кроме того, я обещал произнести надгробное слово... Но тетя Гленна обещала приехать и посидеть с тобой.

Произнося эти слова, он видел, как меняется лицо дочери. Выслушав его, она покачала головой:

– Нет, я поеду с вами.

– Ты уверена, что действительно этого хочешь?

– Да, – кивнула Эрин.

– Хорошо. Если только ты уверена.

Позднее, сидя на передней скамье в церкви Святого Луки между сыном и дочерью, Логан думал о том, как много печального перенесли его дети за последние три года.

Он посмотрел на них по очереди. Они были такими хорошими детьми, и он их так сильно любил... Ему самому не верилось, что такая любовь возможна. Логан знал, что не все родители способны на это. Он достаточно наслушался мужских разговоров в гольф-клубе и на вечеринках о том, какой обузой некоторые считают своих детей. Но он никогда в жизни не чувствовал ничего подобного по отношению к Патрику и Эрин. С самого начала Логан был уверен, что они – самый драгоценный подарок, который подарила ему жизнь. Они с Энн считали, что им очень повезло с детьми, и могли часами обсуждать, какими Патрик и Эрин будут, когда вырастут. Теперь только он один может помочь детям осуществить их мечты...

Сегодня Логан особенно остро чувствовал, какая ответственность лежит на его плечах. Если бы он мог защитить их от всего плохого, что с ними может случиться в жизни! Но это было невозможно. Самое большое, что он может сделать для своих детей, – это ставить их интересы на первое место. Обеспечить им надежный и безопасный дом, где они могли бы спокойно расти. Стать для них надежным другом и советчиком. Дети должны понимать, что он будет всегда их любить, что бы ни случилось в жизни.

Логан почувствовал, как Эрин вдруг напряглась, взяла за руку Элизабет, которая сидела с другой стороны от нее. Элизабет повернула к ним похудевшее лицо со скорбными глазами, и на секунду Логан поймал ее взгляд. Затем она отвернулась к хору, который начал петь любимый гимн Оливера: «Иерусалим, Моя Обитель».

Логан посмотрел на сомкнутые руки Эрин и Элизабет и увидел в этом скрытый символ.

Ставить интересы детей на первое место...

Эрин нужна мать, особенно сейчас. Может быть, ему и в самом деле следует жениться на Элизабет ради детей?..

Эбби ненавидела дождливую погоду. Она вздохнула, медленно двигаясь в потоке машин по шоссе. Почему большинство водителей в Хьюстоне не умеют нормально водить машины в дождь? Половина из них едет черепашьим шагом, другая половина похожа на маньяков, жаждущих попасть в аварию. А грузовые фургоны! Эти хуже всего. Они несутся на такой скорости, которая и в хорошую погоду опасна, а уж на скользкой дороге... Эбби вздрогнула. Тяжелый фургон с диким ревом обогнал ее слева, забрызгав водой окна.

Слава богу, их поворот следующий.

– Мам, может быть, заедем в «Бургер Кинг» за гамбургерами?

– Кендал, мы вчера заезжали по дороге из школы в «Тако Белл», – вздохнула Эбби. – Ты же знаешь, тебе вредно есть такую пищу.

– Мамочка, ну еще один раз! Я так проголодалась! Мне кажется, я сейчас упаду в обморок от голода, – простонала Кендал, изображая страшную слабость.

Эбби не сдержала улыбку. Вот артистка! Впрочем, время ленча давно прошло, так что дочь действительно проголодалась, а она задержалась в библиотеке и не успела ничего приготовить.

– Ладно, но это в последний раз, обещай мне.

– Хорошо.

– А вечером, милая леди, вы съедите и брокколи, и морковь!

– Конечно, – тут же согласилась Кендал, довольная, что добилась своего.

Через пятнадцать минут в машине витали аппетитные запахи гамбургеров и картошки фри. Дождь по-прежнему лил как из ведра, и «дворники» на лобовом стекле с трудом справлялись с работой. Поворачивая на свою улицу, Эбби заметила впереди почтовый фургон, отъезжающий от почтового ящика возле их дома.

– Похоже, есть почта. Солнышко, если я подъеду поближе и приторможу, ты сможешь из окна дотянуться до ящика?

– Запросто!

Эбби притормозила как можно ближе к почтовому ящику и открыла окно. Кендал быстро вытащила почту, но даже за эти пару минут рукав ее куртки промок насквозь. Эбби быстро подняла стекло.

– Мама! Тут письмо от папы! Правда, оно адресовано тебе... Но, может, он приедет к нам в гости? Я его приглашала в прошлом письме!

Эбби скривилась. Она сомневалась, что Томас когда-нибудь соберется к ним в гости. Скорее всего, это ответ на ее письмо, которое она послала ему две недели назад, когда Кендал была так расстроена. Она пожала плечами и повернула к дому.

– Мама, скорее! – Кендал от возбуждения подпрыгивала на сиденье. – Мне не терпится узнать, что он пишет!

– Я и так спешу, – ответила Эбби, въезжая в гараж. Захватив рюкзачок Кендал, пакет с книгами, взятыми в библиотеке, и пакеты с гамбургерами, картошкой и кока-колой, мать с дочерью вошли в дом через кухню. Раздумывая, как избежать при чтении письма пытливого взгляда девочки, Эбби медленно положила вещи на кухонный стол. Она не ждала ничего хорошего от этого письма, и ей не хотелось разочаровывать Кендал.

Но дочь, пританцовывая от возбуждения, уже совала ей под нос конверт с письмом из Китая.

– Мам, ну скорее же, открывай! Я хочу узнать, что он пишет!

Эбби была вынуждена взять письмо и распечатать конверт, но, когда Кендал встала за ее плечом, пытаясь читать вместе с ней, она решительно засунула листок обратно.

– Кендал, я знаю, как тебе не терпится, но это мое письмо, милая. Сядь напротив, пока я буду читать, хорошо? Ты говорила, что голодна и можешь упасть в обморок, почему бы тебе не начать есть, пока этого не случилось?

Она ожидала бурного протеста, но Кендал промолчала, тяжело вздохнула и, взяв пакет с едой, с обиженным лицом села за стол.

Эбби прошла к раковине и налила себе воды. Она не хотела пить, просто прятала от дочери лицо. Стоя к ней спиной, она вынула листок и начала читать, замирая от дурного предчувствия.

«Дорогая Эбби!

Я получил вчера твое письмо. Много лет назад я говорил тебе, что не люблю детей и не хочу их иметь. С тех пор я нисколько не изменился. Кендал – твоя дочь. Ты ее хотела, Я – нет.

Я вынужден просить тебя не утруждать себя и не присылать мне больше писем с дурацкими требованиями.

Все эти годы я неукоснительно выполнял все свои обязанности по отношению к вам. Кое-кто считает, что я был даже слишком щедр. Поэтому я не понимаю и не принимаю твои попытки заставить меня чувствовать себя виноватым.

Сообщаю также, что я недавно женился. Пожалуйста, отправляй теперь всю корреспонденцию на имя моей жены, так как она ведет все мои дела и личную переписку. Ее зовут Синтия.

Томас Бернард».

– Мам, ну что?

Эбби вздрогнула. Она не помнила, сколько простояла так с этим ужасным письмом в руках.

Я вынужден просить тебя не утруждать себя и не присылать мне писем с дурацкими требованиями. Сообщаю также, что я недавно женился. Отправляй всю корреспонденцию на имя моей жены...

Эти слова, такие же холодные и рассудочные, как сам Томас, стучали у нее в голове. Господи, как она могла когда-то любить такого человека?!

Эбби аккуратно вложила письмо обратно в конверт, с трудом проглотила стоявший в горле ком и медленно повернулась к Кендал. В глазах девочки светилась надежда.

– Ну что, он едет? – спросила она.

Нет, родная, боюсь, что нет.

Лицо Кендал сразу потухло.

– Ладно, а о чем он тогда пишет?

Эбби приготовилась по привычке придумать очередную ложь, как делала все эти годы, но остановила себя. Зачем она поддерживает в Кендал бессмысленную надежду? Это жестоко по отношению к дочери.

– Он пишет, что недавно женился.

Скомкав конверт, она сунула его в карман, с тревогой наблюдая за лицом Кендал. На нем, как в открытой книге, можно было прочесть все чувства, которые девочка сейчас испытывала: удивление быстро сменилось смущением, затем лицо ее помрачнело, и на нем появились обида и боль.

Эбби решительно направилась к столу, потирая руки.

– Ну что, поедим? Я тоже страшно проголодалась. Поедим? – преувеличенно бодро сказала она.

Кендал долго молчала, опустив голову. В кухне повисла напряженная тишина, и Эбби почувствовала, как по коже ее забегали мурашки. Внезапно Кендал вскочила и с силой швырнула недоеденный гамбургер в стену.

– Я ненавижу его! – закричала она каким-то чужим, хриплым голосом. – Ненавижу!!! Пусть он сдохнет в своем Китае! – Схватив пакетик с картошкой фри, она бросила его на пол и стала яростно топтать ногами. – Вот тебе, вот тебе! Я не хочу, чтобы ты жил на свете! А-а-а!..

С диким криком, который перешел в истерические рыдания, она выбежала из кухни. Ее душераздирающий плач был, слышен сначала в холле, потом на лестнице. Затем хлопнула дверь, и звук стал приглушенным, но не менее страшным для Эбби.

Она сидела, оцепенев. Ее бил озноб, и бешено стучало сердце. Первым порывом было вскочить и побежать за дочерью, обнять, прижать к себе и утешать, пока она не улыбнется и не станет прежней жизнерадостной Кендал. Но интуитивно Эбби чувствовала, что на сей раз это не сработает. Сейчас надо оставить Кендал в покое, дать выплакаться до конца. Это ее первое личное горе, и никакими утешениями тут не поможешь. С этим она должна справиться сама.

Но Эбби знала, что, даже если проживет тысячу лет, она никогда не сможет забыть эту страшную сцену. Ее любимая, жизнерадостная, добрая Кендал не заслуживала таких страданий. И, конечно, она не должна больше считать, что этот холодный, эгоистичный негодяй, который с рождения не хочет знать дочь, является ее родным отцом. Судьба сыграла с ними слишком злую и жестокую шутку. Если бы девочек не перепутали в роддоме, у Кендал все было бы по-другому. В семье О’Коннелл явно царила любовь, и она выросла бы счастливым ребенком, которого обожали мать, отец и старший брат!

Только сейчас, после всех этих долгих, мучительных дней сомнений и нерешительности, Эбби вдруг ясно поняла, что она должна сделать.

– Простите, миссис Бернард, мистера О’Коннелла нет сегодня в офисе.

– Он работает дома? – спросила Эбби тихо, как будто боялась, что кто-нибудь услышит.

– Нет, миссис Бернард. У них большое горе в семье, поэтому его не будет несколько дней.

– Кто-то умер? – спросила Эбби, у которой от страха остановилось сердце. Эрин! Она с трудом выдавила из себя следующие слова: – П-простите, пожалуйста, вы мне не расскажете, что с-случилось? Эт-то очень важно для меня.

– Свекор мистера О’Коннелла Оливер Чемберлен умер от инфаркта в пятницу. Сегодня состоялись похороны.

От облегчения у Эбби подогнулись колени. Она поблагодарила секретаршу и опустилась на стул, а затем, подумав, потянулась за газетой. Нашла соболезнования вдове Селии, дочери Элизабет, зятю Логану О’Коннеллу и внукам Патрику и Эрин О’Коннелл. Из некролога явствовало, что «Оливер Чемберлен, бывший инженер нефтяной компании «Шелл», был членом методистской церкви Святого Луки, волонтером нескольких общественных благотворительных организаций, а также отличным семьянином и достойным гражданином».

Пока Эбби читала, до нее вдруг дошло, что это был родной дедушка Кендал, и ей стало еще тяжелее. У Кендал никогда не было дедушки. Ее собственный отец умер, когда она заканчивала школу, и родители Томаса тоже умерли еще до свадьбы сына. Он рассказывал ей, что был поздним ребенком – мать неожиданно родила его в сорок пять лет, после долгих лет бесплодия. Его родители просто не знали, что делать с появившимся мальчиком. Они мало обращали на него внимания, всю жизнь работали и были очень прижимисты. Только после их смерти Томас обнаружил в доме крупную сумму денег, которую они накопили ему на образование. «В сущности, – говорил он, – родители только для этого и нужны».

Эбби знала, что Томас не прав. Но когда пыталась спорить с ним, он смеялся и говорил, что она слишком сентиментальна.

Бедная Кендал...

Все эти годы она обманывала дочь из лучших побуждений, приукрашивая образ отца.

Эбби долго сидела задумавшись. Смерть родного деда Кендал, как ни странно, только укрепила ее в решении рассказать обо всем Логану.

А что, если он ей не поверит? Что, если не захочет познакомиться с Кендал и не позволит Эбби видеться с Эрин? В глубине души Эбби отлично понимала, что делает это не только ради Логана и Кендал, но также ради себя и Эрин. Но Логан может отнестись ко всей этой истории совсем по-другому. Что она тогда сможет сделать? Бороться с ним через суд? Готова ли она к этому?

Эбби представила, во что все это может превратиться. В сенсацию, которую с радостью подхватит пресса и раздует до невероятных размеров. Больше всего от этого пострадают дети. Она вспомнила, как любят газеты, радио, телевидение смаковать подобные истории, и ее затошнило. Жизнь двух семей превратится в ад. Никто не выиграет, если она подаст на Логана в суд. Будут только сломаны судьбы детей.

Нет, не может быть! Неужели Логан не поймет ее? Он показался ей прекрасным человеком. Он сможет понять, что побуждает ее так поступить.

А вдруг нет? Откуда она знает? Она ведь вообще не знает, что за человек Логан О’Коннелл. Может быть, он совсем не такой, каким она его себе представляет. И не исключено, что если она расскажет ему обо всем, то совершит самую большую ошибку в жизни, которую уже ничем не исправишь...