Чура

Глава 2

В лес мы отправились с самого утра. Вообще к ранним побудкам я всегда относилась нормально, однако в этот раз проснулась с трудом, потому как домой из Александровки вернулась только поздно вечером. До самой темноты мы со Светой и ее матерью тетей Любой вспоминали наши детские шалости и обсуждали житейские дела.

- Напрасно ты, Аня, к бабкам за сказками обратилась, - сказала тетя Люба, когда я сообщила о том, как рухнули мои надежды собрать в Красово материалы для новых музейных экскурсий. – В вашей деревне старики древние, как мир. Все, что в молодости знали, давно уж позабыли. Ты к нам приходи. Я тебя с такими сказителями сведу, что целую диссертацию написать сможешь.

- У вас в Александровке так много историй и легенд? – удивилась я.

- Врунов у нас много, - засмеялась Света. – И сочинителей.

- Историй тоже хватает, - возразила ей мать. - Мы ж у леса живем, а с ним в деревнях всегда много баек связано. Когда я была маленькой, моя бабушка рассказывала, что в самой его чаще живет дикий хозяин – получеловек-полузверь. Все лесные жители его слушаются, ни одна белка по дереву без его ведома не проскочит, ни одна птица не пролетит. Зорко охраняет хозяин свои границы, а если кто-то бесчинство вздумает учинить, обернется страшным чудовищем и жестоко обидчика накажет.

- Вот это да, - восхитилась я. – Леший-оборотень? В первый раз о таком слышу.

- А еще говорят, - продолжила тетя Люба, воодушевленная моим вниманием, - будто есть у дикого хозяина сокровище – волшебный ключ, который дает ему необыкновенную силу. Если же кто-то этот ключ добудет, то лишится человеческого облика и сам станет диким хозяином.

Света закатила глаза.

- Хватит тебе, мама, жутики на ночь травить. Я, кстати, эту сказку тоже помню. Ты мне ее в детстве рассказывала, чтобы я с другими детьми далеко в лес не уходила.

- В любой сказке есть намек на реальное положение дел, - заметила тетя Люба. – Кто с лесом общаться не умеет, тому в чаще делать нечего.

За грибами мы отправились втроем – я, Света и ее муж Виктор. Когда я пришла на опушку леса, они меня уже ждали. У каждого из них было большое пластмассовое ведро и тряпичный походный рюкзак.

По всей видимости, ребята рассчитывали провести на природе целый день. Лично я против этого ничего не имела, а потому тоже взяла с собой не только тару для грибов (правда, не ведро, а корзину, найденную в старом чулане), но и пару бутербродов на случай, если захочется есть.

- Постарайся от нас не отставать, - сказал мне Виктор, когда мы углубились в лес. – Ты тут человек новый, можешь заблудиться.

- Ерунда, - фыркнула Светка. – Блудить здесь негде. Тут повсюду тропинки, и все они ведут либо в Красово, либо в Александровку. Но ты, Анютка, все равно не отставай, а то ни одного гриба не найдешь.

Возвращаться с пустыми руками я не планировала, а потому торжественно пообещала держаться рядом и никуда не сворачивать.

Вообще, наша «тихая охота» получилась не очень-то и тихой. Мы со Светой шутили, смеялись, рассказывали друг другу забавные истории. Так продолжалось до тех пор, пока не вышли на небольшую солнечную полянку, окруженную дубами и елками.

- Вы только на это посмотрите! – восхищенно выдохнул Виктор.

Там действительно было на что посмотреть: полянка оказалась буквально усыпана рыжеватыми грибными головками. Мы тут же бросили все разговоры и кинулись собирать добычу. Что интересно, моя корзина наполнялась грибами гораздо быстрее, чем ведра подруги и ее мужа.

- Смотри-ка, лисички тебе прямо под ноги бегут, - пошутила Светлана.

Собрав все, что смогли, мы отправились дальше. Однако спустя четверть часа снова принялись ползать по земле едва ли не на коленях, ибо теперь лисички выбежали навстречу всем.

Меня обуял такой азарт (или все-таки жадность?..), что когда корзина оказалась полной до верха, я переложила бутерброды и бутылочку с водой в боковой карман своего рюкзака, и начала набивать грибами его основное отделение. Дело спорилось так быстро и весело, что прервать его смогли только позывы моего организма, настойчиво требовавшие немедленного единения с природой.

С разочарованным вздохом я юркнула в ближайшие кусты, быстро сделала нужные дела, и кинулась «охотиться» дальше. Правда, спустя пару минут «охота» подошла к концу – рюкзак оказался набит под завязку.

С трудом стянув его тесемки, я встала в полный рост, намереваясь поинтересоваться у своих спутников, нет ли у них запасного ведра или хотя бы обычного пакета. Но, оглядевшись по сторонам, обнаружила, что нахожусь среди деревьев одна.

- Эй, ребята! Вы где?

Ответом была звенящая тишина.

Хм. Видимо, я так увлеклась сбором грибов, что отошла от приятелей в сторону.

Взвалила заметно потяжелевший рюкзак на плечи, взяла в руки корзину и потопала по тропинке обратно.

- Ребята! Ау!

Но веселых супругов по-прежнему нигде не было.

- Света! Витя! Куда вы подевались?

Несколько минут я кружила среди дубов и осин, пытаясь вернуться туда, где оставила своих спутников, однако вместо этого вышла в совершенно незнакомое место.

С ума сойти. Я что, заблудилась?!

Похоже на то. Но как это могло произойти?! Мы же собирали грибы буквально в метре друг от друга!

У меня похолодела спина. Так. Главное не паниковать. Света говорила, что все местные тропинки – хоженые. Да и не могла я уйти слишком далеко. Нужно внимательно оглядеться вокруг и вспомнить, откуда именно я сюда пришла.

Огляделась по сторонам, глубоко вздохнула. Все-таки не напрасно жадность называют одним из самых страшных пороков. Я понятия не имею, в какую сторону нужно идти. Все окружающие меня деревья кажутся знакомыми и незнакомыми одновременно. Как и кусты, и тропинки.

Последних, к слову, я насчитала целых пять штук. И которая из них моя?

Впрочем, нужно ли гадать? Приятели наверняка меня хватились и уже ищут.

Что там советуют активисты отряда «Лиза Алерт»? Если вы заблудились в лесу, оставайтесь на месте и постарайтесь создать как можно больше шума, чтобы те, кто отправился на ваши поиски, сумели быстрее вас отыскать. А еще настройтесь на позитив и даже не допускайте мысли, что вас могут не найти.

Я решила последовать этим мудрым советам, встала на одну из тропинок, дабы быть видной среди древесных стволов, и начала громко звать друзей.

Через десять минут непрерывных воплей запершило в горле. А еще проснулся желудок, который многозначительно напомнил о том, что давно пора что-нибудь пожевать. Пришлось доставать воду и бутерброды.

Перекусив и набравшись сил, я продолжила топтаться на месте и громко звать на помощь. Надо ли говорить, что никто на крики так и не пришел?

Когда стрелки на наручных часах показали третий час дня, это занятие окончательно мне надоело. В самом деле, если все окрестные тропинки ведут в близлежащие деревни, стоило ли столько времени тратить силы на сотрясание воздуха? Не могу же я до ночи сидеть на этой развилке и ждать, когда за мной придут!

Из убегающих в разные стороны лесных дорожек я выбрала ту, что показалась самой широкой и утоптанной и, поудобнее перехватив рюкзак и корзину с грибами, отправилась по ней вперед.

Шагала бодро и уверенно – ровно два часа, пока деревья над моей головой не превратились в шатер, а в голове не укрепилась мысль, что теперь-то уж я заблудилась окончательно. Этому, к слову, поспособствовала и выбранная мною тропка – в какой-то момент она просто исчезла в траве, а сама я буквально уперлась в стену из высокого кустарника.

Чудесно. Просто замечательно.

Развернулась и пошла обратно. Плечи уже откровенно ныли от неудобной ноши, а пальцы рук почти онемели от корзины, ставшей вдруг жутко тяжелой. Пару раз меня посещали мысли выбросить все свои грибы под ближайший куст, однако я с раздражением прогоняла их прочь. Мало того, что я весь день по лесу проплутала, так еще и вернусь домой с пустыми руками? Нет уж, буду таскать свой «улов» до последнего.

Время, между тем, шло, лес становился гуще, ясно давая понять, что я снова свернула куда-то не туда и с каждым шагом ухожу все дальше от нужных мне населенных пунктов.

Через несколько часов начнет темнеть. Неужели мне придется ночевать прямо здесь?..

В памяти тут же всплыли рассказы Светы о живущих в этих местах волках и диких кабанах.

Черт, Аня, не вздумай паниковать! Через несколько дней ты будешь рассказывать о своих приключениях со смехом. А еще тебе совершенно определенно стоило взять с собой мобильный телефон. Сеть здесь, конечно, не ловит, но ведь можно было послать сигнал SOS…

Когда мои ноги еле двигались от усталости, желудок урчал, как автомобильный двигатель, а желание выбросить грибы вместе с рюкзаком и корзиной стало невыносимым, случилось чудо. Деревья вдруг расступились в стороны, и я вышла на круглую полянку, посреди которой обнаружился небольшой бревенчатый дом.

Увидев его, я застыла на месте. Что здесь делает эта избушка? До ближайшего села наверняка нужно идти много километров. И кто может здесь жить? То, что сие строение жилое, сомнений не вызывало, так как заброшенным оно вовсе не выглядело. Память услужливо напомнила сказку о диком хозяине, однако я сразу же от нее отмахнулась.

Судя по кладке бревен, аккуратному строгому крыльцу и, хм, явно пластиковым рамам, этот дом был возведен сравнительно недавно. Подойдя ближе, я разглядела на его окнах жалюзи, а на траве следы от автомобильных колес.

В моей груди что-то расслабилось.

Наверняка здесь отдыхает охотник или какой-нибудь интроверт-экстремал. И он, конечно же, знает, как отсюда выбраться к людям.

Я поднялась по низким ступенькам крыльца и робко постучала в дверь. Никто не ответил. Постучала сильнее. Дверь тихо скрипнула и отворилась.

Не заперто?..

Я осторожно переступила порог.

- Добрый вечер! Есть кто-нибудь дома?

Ответом снова была тишина.

Прикрыла дверь, миновала сени, вошла в жилые комнаты.

Там тоже все было современным и, судя по внешнему виду, не дешевым. В кухне обнаружился симпатичный гарнитур с газовой плиткой и небольшим холодильником (интересно, где хозяин дома берет для него электричество?), а еще добротный деревянный стол и два крепких стула. В соседнем помещении, очевидно гостиной, имелся диван, кресло-качалка и высокий книжный шкаф. Из гостиной вглубь дома вела еще одна дверь, но проверять, что находится за ней, я не стала.

После осмотра избы у меня создалось четкое впечатление, что ее хозяин ушел гулять в лес и скоро вернется. Об этом говорила забытая на столе чайная ложка, раскрытая книга, оставленная на диване, и еще целая куча мелочей.

Я вернулась в сени и уселась на стоявшую там деревянную скамеечку. Оставаться в комнатах почему-то показалось неуместным, поэтому я решила подождать охотника-интроверта у порога.

Что ж, если окажется, что он решил заночевать в лесу или вовсе уехал, не потрудившись запереть входную дверь, мне хотя бы будет, где провести ночь. Уж здесь-то диких зверей можно не бояться.

***

Хозяин избушки явился на закате солнца. Когда огненные ленты, окрасившие небосвод в алый цвет, начали темнеть, дверь дома вдруг распахнулась, и на пороге появился некто огромный, тут же загородивший собой весь дверной проем.

От неожиданности я охнула - почему-то показалось, что в жилище, встав на задние лапы, пробрался медведь.

На мгновение незнакомец замер на пороге, а потом сделал быстрое движение рукой, и сени озарились ярким электрическим светом.

Я едва не заорала в голос.

Нет, это был не зверь, а вполне себе обычный мужчина - высокий и широкоплечий. Вот только выглядел этот мужчина так, что внутри у меня все похолодело от страха: он был одет в старые спортивные штаны и грязную футболку неопределенного цвета, лицо «украшала» неряшливая недельная щетина, а волосы, спутанные, с застрявшими в них травинками, создавали впечатление, будто их обладатель несколько ночей спал на голой земле.

Маньяк-отшельник, честное слово.

- Кто вы такая? – строго спросил маньяк неожиданно приятным низким голосом. – И что делаете в моем доме?

Его большие карие глаза смотрели с настороженным любопытством, и этот взгляд несколько меня успокоил – создалось впечатление, что хозяин избушки гораздо адекватнее, чем кажется.

- Зд-дравствуйте, - чуть заикаясь, ответила ему. – Простите Бога ради за вторжение! Я заблудилась в лесу и совершенно случайно вышла к вашему жилищу. Дверь оказалась открыта, вот я и… Но вы не беспокойтесь, я ни в коем случае не стану вас тревожить! Расскажите, как можно попасть обратно в деревню, и я немедленно уйду.

- На улице уже стемнело, - заметил мужчина, закрывая за собой дверь. – По темноте до деревни вы не дойдете. К тому же, здесь водится немало диких зверей. Вы ведь знаете, что в этом лесу живут волки?

Я кивнула.

- Мне не сложно указать вам дорогу, но сейчас вы ее все равно не найдете, - продолжил незнакомец, проходя мимо меня в комнату. Я тихо последовала за ним. – Как вас, кстати, зовут?

- Анна.

- Приятно познакомиться, Анна. Я – Всеволод. Предлагаю остаться на ночь здесь, в этой избе достаточно места для двоих. Утром же я укажу вам путь. Что скажете?

Я еще раз посмотрела на его небритое устрашающее лицо. Ночевать в одном доме с этим человеком категорически не хотелось.

- Мне ужасно стыдно вас беспокоить, - скороговоркой проговорила я. – Спасибо за предложение, но лучше я все-таки попробую добраться до дома. Мои родные наверняка очень волнуются.

Взгляд Всеволода стал насмешливым.

- Они будут волноваться гораздо больше, если вы в принципе не вернетесь домой, а спустя пару недель охотники обнаружат ваши кости, обглоданные волками.

Я судорожно сглотнула.

- Оставайтесь, - улыбнулся Всеволод. – Клянусь, что ни в коем случае не побеспокою ваш сон. Вот только мне нечем вас угостить. Сейчас время ужина, а у меня есть только сырые овощи. Впрочем… Вы умеете готовить, Анна?

- Умею…

- Это хорошо, потому что лично моим коронным блюдом является яичница. Думаю, будет лучше, если я дам продукты, а вы сделаете из них что-нибудь съедобное. Что скажете?

Говорить ничего не пришлось, вместо меня хозяину избы ответил мой желудок – он так громко заурчал, что я покраснела.

- Вот и хорошо, - кивнул Всеволод.

Включил в кухне свет, указал на шкафы гарнитура.

- Можете пользоваться всем, что найдете. А я пока принесу мясо.

Когда он вышел в сени, первым моим порывом было броситься вон из этого дома и скрыться в лесу. Я подавила этот порыв усилием воли.

В самом деле, не лучше ли остаться здесь? Этот Всеволод, несмотря на свой устрашающий вид, создает впечатление вполне цивилизованного человека. К тому же на улице уже темно, а я так устала от лесных прогулок! А уж как хочется есть…

Открыла холодильник и увидела в нем целый ящик овощей - баклажанов, моркови, помидоров и огурцов. В мешке под мойкой обнаружился большой пакет с картошкой и мешочек с луком. Пошарив в шкафах, я нашла банку соли, сахар, кофе, упаковку с чаем, три пачки печенья, две бутылки оливкового масла. И все.

Не густо. И этим питается мой новый знакомый? Конечно, чтобы сварить картошку и приготовить овощной салат, не надо ни большого ума, ни особых навыков, однако взрослого мужчину этим не накормишь. Тем более такого большого и мощного. Что там Всеволод говорил про мясо? Наверное, он все-таки охотник и ест то, что добудет в лесу, потому как ничего мясного в холодильнике я не заметила.

Подошла к окну и, приподняв полоски жалюзи, выглянула на улицу. В этот момент охотник-интроверт вышел из-за угла дома. Правой рукой он держал за задние ноги какого-то зверя. У зверя были длинные лапы, и в тусклом свете луны он выглядел очень странно.

Хм. Судя по всему, с несчастной животины только что сняли шкуру.

Стоило подумать, как Всеволод вдруг остановился, критически осмотрел свою добычу, а потом одним движением разорвал ее пополам.

Мои глаза едва не вылезли из орбит, а к горлу мгновенно подступила тошнота. Я отшатнулась от окна, громко сглотнула.

Вот так силища! И с этим человеком я собралась провести ночь под одной крышей?!

Господи, он ведь может сделать со мной все, что угодно! Например, изнасиловать, задушить и прикопать под ближайшим кустом. И никто об этом никогда не узнает!

Честное слово, лучше уж волки. По крайней мере, всегда есть вероятность, что я с ними просто не встречусь.

Бросила тоскливый взгляд на пакет с картошкой и быстро направилась к двери. Стоило, однако, переступить порог кухни, как нос к носу столкнулась с Всеволодом. Увидев меня, он поднял руку и продемонстрировал жуткую окровавленную тушу.

- Вот мясо, - сказал мужчина. – Куда это вы собрались, Анна?

- Я.., - в горле у меня внезапно пересохло. – Я… Хотела спросить, где можно помыть овощи.

Всеволод бухнул свою ношу в мойку, открыл один из шкафов и вынул из него большой баллон с водой.

- Я набрал эту воду в роднике. Ее можно смело пить. И овощи ею мыть тоже можно.

Я медленно кивнула. Похоже, мой побег придется отложить.

- Что вы принесли, Всеволод? – спросила, кивнув на «мясо».

- Это заяц, - ответил тот. – Свежепойманный.

- А… Его точно можно есть?

- А почему нет?

- Он ведь дикий, верно? У него могут быть паразиты или какие-нибудь болезни.

- Этот заяц умер молодым и здоровым, - улыбнулся мужчина.

- Откуда вы это знаете?

- Просто знаю. Я давно охочусь в этих лесах, и умею отличать здорового зверя от больного.

- Хотелось бы вам верить.

- Ну так верьте, - пожал плечами он. – Вы уже решили, что будете готовить?

Я вздохнула.

- Рагу. Но для него нужен котелок. Или хотя бы кастрюля.

- Вся посуда в том шкафу.

Я снова вздохнула и приступила к работе. Всеволод помог мне почистить картошку, помыл и разделал мясо. Потом немного подумал и слегка опалил его на огне газовой плитки. После этого сел на стул и стал молча за мной наблюдать.

Поначалу его пристальный взгляд здорово раздражал, однако увлекшись делом, я перестала обращать на него внимание.

Учитывая, что продуктов в наличие было немного, я выбрала простое и быстрое в приготовлении блюдо. На дно толстостенной кастрюли плеснула немного масла, положила туда куски мяса, затем порезанные кусочками картофель, морковку, баклажаны, лук и помидоры. Накрыла крышкой и поставила томиться в собственном соку.

- Откуда у вас здесь газ, Всеволод? – поинтересовалась у своего нового знакомого.

- Из газового баллона, - ответил он. – При желании, даже в глухом лесу можно жить с относительным комфортом. Кстати, Анна, я ведь не спросил, как вы сумели добраться до моей избы.

Разве я ему об этом не говорила?

- Пошла с друзьями за грибами, случайно отошла в сторону и заблудилась. Весь день бродила по лесу и под вечер вышла к вашему дому.

- Понятно, - кивнул Всеволод. – Очень повезло, что на пути вам не встретились хищники.

Не то слово.

- А вы не боитесь диких зверей? Они ведь могут зайти к вам в гости.

- Не зайдут, - странно улыбнулся мужчина. – Они обходят мой дом стороной. На свете нет зверя страшнее, чем человек, Анна.

Рагу было готово через полтора часа. Видимо, заяц действительно умер молодым и здоровым – его мясо оказалось хоть и жестким, но необыкновенно вкусным и ароматным. Хотя, возможно, дело было не в зайце, а в аппетите, ибо к этому времени я была согласна съесть все, что угодно.

Хозяину дома рагу тоже понравилось – он уплетал его с таким удовольствием, что к концу ужина в кастрюле не осталось ничего.

Когда моя тарелка опустела, ноги вдруг стали ватными, а глаза начали закрываться сами собой.

Да… В таком состоянии я далеко не уйду.

- Отправляйтесь отдыхать, Анна, - улыбнулся Всеволод. – Спасибо за вкусный ужин. Посуду я помою сам.

Устало кивнула головой. Что ж, если ночью этот человек решит меня изнасиловать, я этого даже не почувствую.

- Идемте, покажу, где вы будете спать.

Мы вышли из кухни, прошли через гостиную. Всеволод отворил дальнюю дверь, за ней оказался маленький коридорчик с еще двумя точно такими же дверьми.

- Здесь у меня некое подобие ванной комнаты, - сказал мужчина, указав на одну из них. – Если захотите, можете принять душ. А тут спальня. Располагайтесь. Доброй ночи.

Оставшись одна, я первым делом пошла в ванную. Переступила порог и удивленно присвистнула. Конечно, здесь не было ни кафеля, ни самой ванны, однако имелся неплохой умывальник с зеркалом (зубная паста, туалетное мыло и мягкое махровое полотенце прилагались) и небольшая душевая кабина. Подобную кабину я видела и раньше -такой душ пользуется популярностью у многих современных дачников: вода в него поступает из специального резервуара, установленного на крыше. Наполняешь резервуар водой, в течение дня солнце его нагревает, и вечером можно помыться приятной теплой водичкой.

Однако меня удивило не это, а то, что в ванной Всеволода имелся еще и унитаз. Похоже, у лесной избушки есть некое подобие канализации. Скорее всего, это или выгребная яма, или специальная емкость.

Видимо, охотник-интроверт имеет неплохой доход, раз обустроил свой дом с этаким комфортом.

Оставалось непонятным, почему сам охотник выглядит так, будто вовсе не пользуется благами цивилизации. Впрочем, какая разница? Он живет тут один. Имеет полное право ходить в том виде, в каком хочет. Помнится, я сама во время долгих новогодних выходных два дня подряд ходила по квартире в пижаме и с «кулькой» на голове.

Я повернула вентиль крана умывальника, тщательно вымыла лицо и руки. И уже после этого пошла спать.

Спальня лесного дома выглядела уютно. В ней стояли комод и деревянная кровать, на полу лежал пушистый коврик, а на бревенчатой стене висела маленькая картина с какой-то абстракцией. При этом создавалось впечатление, что в эту комнату хозяин заходит реже всего. Если вообще заходит. Уж слишком она казалась чистой и правильной – ни тебе смятого покрывала на постели, ни отодвинутых в сторону жалюзи, ни забытого на полу носка, - ничего, что говорило бы о том, что здесь спят или хотя бы проводят какое-то время.

Раздеваться полностью я не стала. Сняла обувь, джинсы, носки, а потом нырнула под тонкое мягкое одеяло и провалилась в сон.

***

Несмотря на усталость и переживания вчерашнего дня, спала я плохо и очень беспокойно. То и дело виделись какие-то глупые тревожные сны, от которых я просыпалась и лежала по нескольку минут, разглядывая темный потолок.

А ближе к рассвету приснился настоящий кошмар: будто в комнату проник неизвестный зверь и осторожно обнюхивает меня своим большим холодным носом. Я чувствовала на себе его тихое дыхание, сама же при этом не могла даже пошевелиться – то ли от страха, то ли от невидимых пут, связавших мое тело.

Утром я проснулась от шума дождя. Наручные часы показывали восьмой час, однако в комнате было мрачно и темно.

Я встала с кровати, раздвинула жалюзи и охнула. За окном поливало, как из ведра. Струи воды стояли такой стеной, что из-за них почти не было видно деревьев.

Да… Похоже мне придется задержаться в лесной избушке еще на некоторое время.

Я потянулась, прислушалась к себе. Все было хорошо.

Похоже, хозяин дома все-таки оказался джентльменом.

Надела джинсы и кроссовки, заправила кровать. Потом заглянула в ванную и, немного подумав, решила освежиться. Дабы не тратить много воды, быстро ополоснулась под душем, потом заново оделась и потопала в гостиную.

В ней было ожидаемо пусто, зато из кухни отчетливо доносился скрип мебели и звон посуды. Я толкнула кухонную дверь, шагнула через порог и застыла. Там за столом пил чай незнакомый мне мужчина – широкоплечий и очень красивый. У него были густые каштановые волосы, высокий лоб, правильные, будто бы точеные черты лица и большие карие глаза с пушистыми ресницами…

- Доброе утро, Анна, - с улыбкой сказал мужчина. – Как вам спалось?

Я растерянно моргнула.

Всеволод?!

Точно, Всеволод. Только принявший душ, гладко выбритый, в чистой одежде и с аккуратно расчесанными волосами.

С ума сойти! Так вот как страшные чудовища превращаются в прекрасных принцев!

- Доброе, - улыбнулась в ответ. – Спала нормально. Спасибо.

- Чаю?

- Да, если можно.

Он взял вторую чашку и налил в нее из чайника свежезаваренный напиток. Положил на блюдечко печенье, поставил все это передо мной.

Я следила за его манипуляциями и старалась сдержать еще одну улыбку. Как все-таки забавно влияет на наше поведение присутствие человека противоположного пола. Сомневаюсь, что мой новый знакомый стал бы так тщательно бриться и расчесываться, если б по-прежнему оставался в своей избушке один, или если бы вместо девушки к нему на огонек заглянул мужчина. Да и у меня самой Всеволод теперь вызывает больше доверия, нежели вчера, когда он был похож на маньяка-отшельника.

- Вы обещали рассказать, как отсюда выйти к деревне, - напомнила, сделав глоток чая.

- Я помню, - кивнул мужчина. – Могу не просто объяснить, но и нарисовать карту или даже проводить вас до самого дома. Но есть ли сейчас в этом смысл? За окном ливень. Если вы выйдете на улицу, можете по колено увязнуть в грязи. Лучше дождаться, когда дождь закончится, и немного просохнут тропинки.

- На это может понадобиться много времени.

- Возможно. И что?

- Мне бы не хотелось надолго здесь задерживаться. Очень неловко вас беспокоить.

- Вы меня не беспокоите, наоборот. К тому же, у вас есть прекрасная возможность отплатить мне за гостеприимство. Если помните, вчера мы съели все, что вы приготовили. Предлагаю сегодня поступить так же. С меня продукты, с вас – готовая еда. Что скажете, Анна?

Следующие четыре часа я провела у плиты. Дабы моя благодарность за ночлег была оценена по достоинству, решила сделать сразу несколько блюд – Всеволод ест много, а значит, еды ему нужно в избытке.

Бабушка с детства приучила меня к тому, что в доме обязательно должен быть какой-нибудь суп. Поэтому первым, что я поставила готовиться на газовую плитку, стала грибная похлебка. На нее ушли все грибы, которыми был набит мой рюкзак.

Пока занималась супом, Всеволод вышел под дождь и спустя некоторое время принес вторую половину вчерашнего зайца – разделанную на отдельные куски и опаленную на огне.

- У меня за домом есть погреб, - объяснил мужчина. – И мангал.

Немного подумав, часть зайчатины я решила просто отварить, а вторую потушить с луком и картошкой.

Хозяин дома мою идею одобрил и, как и вчера, помог порезать мясо и почистить овощи. Из последних, к слову, я сделала еще и салат – целую миску, широкую и глубокую, напоминающую миниатюрный таз.

Кушанья были готовы в полдень. Я дала им немного времени, чтобы «дойти» и позвала Всеволода за стол.

- Вы прекрасно готовите, Анна, - заметил новый знакомый, попробовав угощение. – Вашему мужу очень повезло, он явно никогда не бывает голодным.

- У меня нет мужа, - улыбнулась в ответ. – Но когда он появится, я, конечно же, не дам ему голодать.

- Что же, жениха тоже нет?

Я покачала головой.

- А родные-то у вас имеются?

- Родные имеются. Бабушка и дедушка. И сейчас они, наверное, ужасно обо мне беспокоятся.

Всеволод развел руками и кивнул в сторону окна. Я вздохнула.

Потоки воды, которыми небо поливало нас с самого утра, стали меньше, однако заканчиваться дождь все еще не собирался.

Закончив обед, я убрала остатки салата и одну из остывших кастрюль в холодильник.

- Всеволод, можно задать вам вопрос?

- Конечно.

- Откуда у вас здесь электричество?

- Его дают бензогенераторы. Благодаря им у меня есть возможность поддерживать холодильник и питать светильники в комнатах.

- Здорово. Но генераторы, наверное, нужно часто заправлять.

- Мои – нечасто. К тому же, я ими почти не пользуюсь, весь день провожу в лесу.

- Что же вы там делаете так долго?

- Охочусь. Рыбачу. Просто гуляю. Иногда собираю ягоды. Отдыхаю, в общем.

- У вас здесь столько всего: и свет, и душ, и канализация. Быть может, есть и телефон? С его помощью было бы можно сообщить моим родным, что я жива и здорова.

Мужчина снова развел руками.

- Сожалею, Анна, но здесь у меня телефона нет. Я никогда не беру его с собой в лес.

Надо же какой самоуверенный! Неужели он действительно думает, что здесь с ним ничего не случится?

- Так значит, эта избушка – ваш загородный дом?

Его взгляд стал насмешливым.

- Разумеется. Я живу и работаю в городе, а сюда приезжаю для того, чтобы побыть в одиночестве.

- А как к этому относится ваша семья?

- У меня нет семьи, Анна.

- Совсем?

- Совсем. Родители умерли давно, а с второстепенными родственниками вроде дядюшек и тетушек почти не общаюсь.

Что ж, теперь понятно, почему вчера он выглядел таким бирюком. Хотя, сдается мне, по поводу семьи Всеволод лукавит. Слабо верится, что такой красивый представительный мужчина живет один. Жены у него, возможно и нет, однако любовниц наверняка пруд пруди.

А там как знать. Даже самый очаровательный очаровашка может оказаться деспотом, самодуром или извращенцем, от которого в конце концов сбежит любая женщина. Не удивлюсь, если мой новый знакомый тоже имеет какой-нибудь «грешок». Он и улыбается, и говорит приятным мягким голосом, однако от него буквально веет силой и опасностью. Как от дикого зверя.

Дождь стучал по крыше лесной избушки до позднего вечера. За это время мы с Всеволодом успели несколько раз выпить кофе, сыграть по две партии в шахматы и шашки (видимо, гости в этом доме все-таки бывают, раз уж здесь имеются настольные игры), поужинать и даже перейти на «ты».

- Чем же ты занимаешься в городе, Аня?

- Храню материальную и духовную культуру быта нашего региона.

- Работаешь в музее?

- Точно, - улыбнулась я. – А ты?

- А я тоже храню культуру и быт. Но не региона, а отдельных его жителей. Мой труд связан с изготовлением сигнализаций и комплексных охранных систем.

- О! Нашему музею серьезная охранная система была бы очень кстати. Но она, наверное, стоит дорого.

- Весьма.

- Жаль. Просто «дорого» наш директор бы еще потянул, а на «весьма» у него денег точно не хватит.

…Спать мы отправились в первом часу ночи – после ужина долго разговаривали и пили чай. Общаться с Всеволодом («ты можешь называть меня просто Севой, Аня») было одновременно и легко, и тревожно. Он охотно отвечал на мои вопросы, деликатно задавал свои собственные, шутил и улыбался, однако меня не покидало странное чувство, будто в каждом его слове таится особый смысл, понятный только ему одному, а потому рассказывать о себе и свое семье лучше не все и с осторожностью.

В этот раз сон пришел ко мне не сразу. Я некоторое время лежала в постели и с удовлетворением слушала тишину – дождь закончился, а значит, завтра я наконец покину сей гостеприимный дом и вернусь к бабушке и дедушке.

ГЛАВА 3

Спала я снова плохо. Если поначалу сон мой был тих и спокоен, то ближе к рассвету повторился вчерашний кошмар: вдоль моей кровати вновь скользнул огромный мохнатый зверь. Он обнюхал мои руки и ноги, а затем неторопливо провел по запястьям и голеням своим горячим шершавым языком.

От его прикосновений по коже побежали мурашки, а вслед за ними – липкий холодный пот. Зверь же вдруг остановился у моей правой руки, ткнулся холодным носом в ладонь, а потом кончиком языка облизал все пять ее пальцев.

От этой страшной ласки по всему телу прошла нервная дрожь. Когда же хриплое дыхание зверя тронуло мою щеку, меня и вовсе обуял животный ужас. Я дернулась и буквально вырвалась из сонного оцепенения.

Открыв глаза, еще несколько минут пыталась выровнять дыхание и прогнать ощущение жесткой шерсти, прикосновение к которой даже после пробуждения отчетливо помнила моя кожа.

Выбралась из кровати и подошла к окну.

Небо было низким, хмурым и грозило новым дождем. Деревья же при этом качались из стороны в сторону, будто кто-то невидимый водил по ним огромным частым гребнем.

Я умылась и вышла в гостиную. Потом заглянула в кухню и в сени. Всеволода нигде не было.

Ушел на прогулку? Здорово! Значит, тропинки за ночь высохли, и я могу вернуться в Красово.

Открыла входную дверь и ступила на крыльцо. В тот же миг мне в лицо ударил такой ветер, что я едва не улетела обратно в сени.

Нда, а погодка-то по-прежнему не очень. Мало того, что деревья клонятся к земле, так еще в воздухе висит тяжелая влажность.

Я спустилась с крыльца и шагнула на траву. Нога тут же погрузилась в мягкую размытую почву едва ли не на сантиметр. Хм, похоже, тропинки все-таки не просохли.

Ну и ладно. Главное, что на макушку ничего не льется, а грязь – не болото, с головой я в ней не увязну, да и ветер гораздо страшнее в поле, нежели в лесу.

Думаю, если поторопиться, можно успеть вернуться в деревню до дождя. Осталось только дождаться Севу.

Севы, между тем, не было.

Чтобы скоротать время, я решила обойти избушку по периметру и посмотреть, нет ли рядом с ней еще чего-нибудь интересного. Ступая по узенькой отмостке, прошла вдоль окон, свернула за угол. С противоположной стороны дома обнаружились хозяйственные постройки. Одна из них, уходящая в землю, явно была погребом, о котором вчера говорил Всеволод, вторая же, по всей видимости, являлась импровизированным гаражом – у нее имелись широкие металлические ворота, а рядом, несмотря на дождь, все еще были видны следы автомобильных шин.

Хлюпая ногами по мокрой земле, я обошла гараж и увидела две четкие колеи от больших колес. О! Похоже, Сева приезжает в свой лесной дом именно с этой стороны, а значит, если идти по колеям, можно добраться до шоссе.

Любопытства ради я сделала пару шагов по импровизированной дорожке и обнаружила, что уже через несколько метров она теряется в траве. Впрочем, при желании, путь отыскать было возможно, но для этого требовалась как минимум сухая погода, потому как шлепать по грязи конкретно сейчас было очень неудобно.

Я повернула обратно к избушке и вдруг услышала голос Всеволода:

- Аня! Где ты?

Прибавила шаг.

- Аня!

В его тоне слышалось беспокойство. Я обогнула гараж, потом свернула за угол дома и буквально столкнулась с Севой лицом к лицу.

- Слава Богу! – облегченно вздохнул он. – Где ты была?

- Гуляла, - ответила, с удивлением его разглядывая.

Выглядел Всеволод странно. Несмотря на сильный холодный ветер, мужчина стоял на улице с голым торсом, в старых спортивных штанах и резиновых тапочках на босу ногу.

Он что, ходил по лесу в таком виде?..

Хм. А сложен-то мой новый знакомый по-настоящему потрясно. Но выходить из дома в ненастье полуголым, как минимум зябко и неуютно.

- Ты тоже гулял? – скептически уточнила я.

- Почти, - кивнул он. – Проверял, не попался ли в мой капкан кто-нибудь, кого можно приготовить на ужин.

- Стесняюсь спросить, Сева. Тебе не холодно?

- Нет, - улыбнулся он. – Не холодно. А вот ты можешь замерзнуть. Идем в дом, Аня.

Спорить не стала, молча пошла за ним. Все-таки я еще не завтракала, а путь до деревни совсем не близкий.

Кстати.

- Сева, так ты расскажешь, по какой дороге нужно идти в Красово?

- Какое Красово? – искренне удивился Всеволод, пропуская меня в сени. – Ты, что же, собралась домой?

- Ну да. Дождь ведь закончился.

- Аня, сегодня об этом не может быть и речи.

- Почему?

- Потому что ты не дойдешь до деревни - ни одна, ни вместе со мной. В лесу такая грязь, что через нее можно перелететь разве что на крыльях. Но это не самое главное. Вчера был ливень, поэтому звери сидели в своих норах и логовах. Никто не охотился, понимаешь? Сегодня же все они выйдут на промысел до того, как наступит ночь. Находиться в чаще может быть попросту опасно. Нужно подождать еще.

- А если снова пойдет дождь? И будет лить целую неделю? Мне придется жить у тебя до конца лета?

Его взгляд стал серьезным.

- Тебе неприятно здесь находиться? – спросил Сева. – Не нравится дом? Или тяготит мое общество?

- Вовсе нет, - удивилась я. – С чего ты это взял?

- Тогда почему ты так настойчиво пытаешься уйти в деревню, несмотря на погоду и здравый смысл?

Я вздохнула.

- Потому что там мои бабушка и дедушка. Они не знают, что я жива, сыта и нахожусь в крепком теплом доме. Они думают, что я, замерзшая и голодная, лежу где-нибудь под сосной и из последних сил жду, когда меня найдут и спасут. Эти старики – мои самые родные и дорогие люди на свете. И мне становится горько и страшно от одной только мысли, что бабушка и дедушка станут сильно переживать.

- Ты так крепко их любишь?

- Конечно. У меня больше никого нет.

Сева несколько секунд молча смотрел мне в глаза. Потом кивнул головой и скрылся в ванной.

Я пошла на кухню, заварила чай.

За окном снова начал накрапывать дождь.

Похоже, придется провести в этой избушке еще какое-то время, возможно, остаться до следующего утра.

Странно. Неужели о домике Всеволода никто не знает? Если я смогла отыскать эту избушку, значит, ее могут найти и другие. Луковы наверняка подняли на ноги и полицию, и все окрестные села. Почему же никому до сих пор не пришло в голову искать меня здесь?

Бедный дедуля. У него слабое сердце, и от переживаний ему может стать плохо. Вчера весь день поливало, как из ведра. Сумеет ли скорая добраться до Красово, если с дедом случится беда?..

Я подошла к окну. Его стекло было сплошь усеяно маленькими прозрачными каплями. В глазах защипало от слез. И зачем я пошла за этими дурацкими грибами?..

На мои плечи опустились сильные горячие руки.

- Не грусти, - мягко сказал Всеволод. – В конце концов все будет хорошо.

Я глубоко вздохнула. На самом деле, мне надо быть благодарной и судьбе, и конкретно этому человеку. Он пустил меня в свой дом, обогрел, накормил, отдал в мое распоряжение целую комнату. Ведет себя очень дружелюбно, не прогоняет, хотя я нахожусь у него в гостях уже вторые сутки.

- Так как там твой капкан? – спросила у Севы, желая увести и себя, и его от разговора о моем возвращении в деревню.

- Никак, - мужчина отошел к столу, налил себе чаю. – Он оказался пустым. Вечером проверю его снова.

Да, еще немного мяса нам бы не помешало. На сегодня еды хватит, да и завтра на обед кое-что останется, а вот ужинать, кроме как овощами, будет нечем.

Дождь продолжался около часа. За это время мы с Всеволодом успели позавтракать, убрать посуду и сделать в доме небольшую уборку. Вернее, уборку делала я (смахнула с мебели пыль и помыла полы), а он переходил из комнаты в комнату, стараясь мне не мешать.

Когда небо разъяснилось и появилось солнце, Сева предложил немного прогуляться.

- Ты же говорил, что сегодня ходить по лесу невозможно, - напомнила я.

- А мы далеко и не пойдем, - улыбнулся он. – Хочу показать тебе нечто интересное. Не сидеть же нам целый день дома, верно?

На прогулку Всеволод зачем-то взял глубокую алюминиевую миску.

- У меня нет ведра, - объяснил мужчина. – А тара нам с тобой пригодится.

- Будем что-то собирать?

- Ага. Кое-что вкусное.

От дома мы отошли действительно недалеко: метров через десять от крыльца свернули влево, потом еще раз влево у высокой елки и вышли к длинному узкому оврагу. Собственно, там-то нас и ждал обещанный сюрприз – край оврага оказался поросшим густыми зарослями дикой малины.

- Вот это да, - присвистнула я. – А где же ягоды? После вчерашнего ветра здесь, наверное, ни одной не осталось.

- Еще как осталось, - подмигнул мне Сева и осторожно раздвинул колючие кусты.

Я ахнула и кинулась срывать маленькие розовые плоды.

- По краям малина осыпалась, а ту, что внутри, ветер достать не смог, - сказал Всеволод, помогая мне собирать «урожай».

Одну ягодку я закинула в рот. Потом вторую, третью…

Что ж, лесная малина, конечно, кислее, чем садовая, да и размеры у нее скромнее, однако на вкус она все равно очень даже приятная.

Всеволоду лесные вкусняшки тоже понравились, если я ела их по одной штучке, то он – целыми горстями. Алюминиевая миска при этом мистическим образом тоже успевала наполняться.

- Сева, здесь есть еще какие-нибудь ягоды? – поинтересовалась я, когда в нашей посудине больше не осталось места.

- Здесь – нет, - ответил он. – В других местах есть. Но мы до них не дойдем, сейчас слишком грязно. Если хочешь, можем просто погулять.

И мы пошли гулять. Погода становилась все лучше и лучше, а вместе с ней улучшалось и мое настроение. Если солнце будет светить так жарко и дальше, то завтра днем я уже наверняка буду в Красово.

Шагая рядом с Всеволодом между деревьями, то и дело прислушивалась – вдруг раздастся шорох шагов и кто-нибудь позовет меня по имени. Надо ли говорить, что никто меня так и не позвал?

…В лесную избушку мы вернулись после полудня. Пообедав, долго сидели в гостиной и разговаривали.

- Так в каком музее ты работаешь, Аня?

- Пока в этнографическом.

- Почему пока?

- Потому что я не знаю, как долго он будет держаться на плаву. Накануне моего отпуска директор сказал, что в конце лета нас могут закрыть. Вроде бы условия, в которых хранится коллекция, не отвечают установленным нормам, а так как среди экспонатов имеются уникальные предметы старины, их могут у нас попросту забрать.

- Забрать? Разве у музея можно что-то забрать?

- При желании можно. К тому же, наш музей частный, а те, кому приглянулись его экспонаты, относятся к известным государственным хранилищам.

- Так претензии надуманные? Или у вас действительно плохие условия?

Я вздохнула.

- Не так и не этак. Условия у нас нормальные, но поддерживаем мы их из последних сил. Если в музей придут пожарные или эпидемиологи из санэпидемстанции, они без труда найдут кучу нарушений. А если покопаться в современных стандартах, некоторые нарушения можно классифицировать, как представляющие опасность для посетителей. Для нас это – смерть, ибо на то, чтобы устранить все недочеты, у музея просто нет денег.

Всеволод хмыкнул.

- Знаешь, что мне во всем этом не понятно? – спросил он. – Почему ты вообще работаешь в этом захудалом месте? Быть может, стоит поискать другую работу?

- Может и стоит, - вздохнула я. – Но – только после того, как музей окончательно закроют. У нас там действительно здорово, Сева. Отличный коллектив, замечательная рабочая атмосфера, экспонаты – настоящие артефакты древности! К слову сказать, некоторые из них достала лично я – уговорила частных коллекционеров передать их в публичную экспозицию.

- А зарплата?

Я снова вздохнула.

- Зарплата небольшая. Но мне ее вполне хватает на то, чтобы платить за квартиру, покупать еду и одежду.

Он усмехнулся.

- А чтобы отдыхать у моря хотя бы раз в год? Или позволить себе ужин в приличном ресторане? На это твоей зарплаты хватает?

- Очень смешно, - фыркнула я. – Такой возможности нет у большей части населения нашего государства. Но я тебя разочарую. Мой оклад действительно мал, зато премия зависит от количества проведенных мероприятий – экскурсий, праздников, тематических встреч и так далее. И знаешь, сумма порой получается вполне достойная.

- Все с тобой ясно, - улыбнулся Всеволод. – Ох уж эти энтузиасты…

***

Когда солнце начало клониться к горизонту, Сева засобирался в лес. Он сменил джинсы на прежние спортивные штаны, футболку - на старую рубашку и заштопанную куртку, взял серый холщовый мешок.

- Ты говорил, что вечером в лесу небезопасно, - напомнила я ему.

- Я уйду недалеко и ненадолго, - улыбнулся Всеволод. – Проверю капкан и вернусь. Никуда не уходи, ладно? Дождись меня.

- Куда же я пойду одна?

- Мало ли, - пожал он плечами. – Не скучай.

Когда за ним закрылась дверь, я некоторое время просто сидела в гостиной, слушая наступившую тишину. Надеюсь, он знает, что делает, потому как лично я ни за чтобы не рискнула плутать между деревьями в такое время.

Чтобы немного себя развлечь, я решила поближе рассмотреть книги, которые имелись в Севином шкафу. В ходе осмотра оказалось, что их там не много, но при этом они отличаются таким разнообразием жанров, что судить о литературных пристрастиях моего гостеприимного хозяина очень непросто – рядом с историями Пришвина и Астафьева стояли пара томов Говарда Лавкрафта, «Прощай, оружие» Хемингуэя, потрепанный сборник произведений Франсуа Рабле и детектив одного из современных авторов.

Я заварила себе чаю, взяла книгу Пришвина и принялась читать.

Это дело так меня увлекло, что я не заметила, как начало смеркаться. Когда буквы текста на старых пожелтевших страницах стали с трудом складываться в слова, поставила книгу обратно в шкаф. А потом, чуть подумав, вышла на крыльцо.

Вечерний воздух был свеж и душист. Я с наслаждением вдохнула его полной грудью, уселась на деревянные ступени крыльца. Солнце вот-вот должно было скрыться за горизонтом, и небо щеголяло всеми оттенками алого цвета.

А все-таки это здорово – иметь посреди леса загородный дом. С поправками на волков и комаров, разумеется. Если всего этого не бояться, получится настоящий рай для интроверта.

Кстати, где же гуляет мой интроверт? Всеволод ушел из дома не меньше двух часов назад. Надеюсь, с ним все в порядке…

Только подумала, как ветер донес до меня тихий шорох раздвигаемых веток. Я понялась на ноги, прислушалась.

Показалось?

Нет, шорох повторился снова.

- Сева?

Я спустилась с крыльца и неторопливо направилась в ту сторону, откуда слышался звук. Далеко от дома решила не отходить – вдруг это все-таки не Сева?

Впрочем, идти далеко было и не нужно – шорох совершенно точно доносился из-за погреба, который я видела сегодня утром.

Обогнула избушку и – остановилась как вкопанная. Из-за деревьев вдруг показался медведь. Огромный, бурый, самый настоящий. Он неторопливо вышел из чащи и целенаправленно потопал к избушке. Зубами зверь тащил за собой что-то большое и бесформенное.

На моей голове зашевелились волосы. Я развернулась и со всей возможной скоростью бросилась в дом. Влетела в сени и с ужасом обнаружила, что на входе нет ни засова, ни даже примитивного крючка или шпингалета.

Да как же так?!

Я подперла дверь стоявшей в сенях скамеечкой (вдруг мишка не станет брать избу штурмом и, сделав вокруг нее круг почета, просто уйдет?) и метнулась в комнаты.

Куда же спрятаться?!

Недолго думая, побежала в спальню, в которой провела две последние ночи. Во-первых, это самое дальнее помещение в избе, а во-вторых, через ее окно можно разглядеть кусочек погреба (это обстоятельство выяснилось сегодня во время утренней уборки) и, если повезет, моего незваного лесного гостя.

Я плотно закрыла дверь спальни, подошла к подоконнику, осторожно приникла к стеклу. И сразу же увидела медведя.

Уходить обратно в чащу косолапый явно не спешил. Подходить к дому, впрочем, тоже. Он приблизился к погребу и выпустил из зубов свою ношу. Я с ужасом узнала в ней давешний холщовый мешок, с которым ушел на промысел Сева.

Мое сердце екнуло, а руки мелко задрожали. Однако спустя мгновение дрожь прошлась по всему моему телу - медведь вдруг встал на задние лапы и начал меняться. Его плечи расправились, шея стала тоньше, нос втянулся в голову, а шерсть – в кожу. Когти превратились в пальцы, уши переместились с макушки вниз… Несколько секунд, и вместо страшного зверя у погреба стоял Всеволод. С голым торсом и в давешних спортивных штанах.

Я закрыла себе рот руками, чтобы не закричать.

Хозяин лесного дома дернулся, будто сбрасывая с себя остатки медвежьей шерсти, а потом замер и принюхался – быстро и совсем по-звериному. После этого плечи мужчины расслабились, он наклонился и вынул из лежащего на земле мешка тушу очередного зайца.

Критически его осмотрел, а потом выпустил из указательного пальца длинный черный коготь и одним движением вспорол длинноухому брюхо.

К моему горлу подступила тошнота.

Я отвернулась от окна и медленно опустилась на кровать.

Кажется, я сошла с ума. Или грибы, из которых вчера утром приготовила суп, были вовсе не лисичками, а неведомыми галлюциногенными поганками.

Господи, пожалуйста, пусть все будет именно так!

Встала и снова выглянула в окно.

Всеволод продолжал разделывать свою добычу. Голыми руками.

По моему телу прошла волна крупной дрожи. Я сжала руками виски, заметалась по комнате.

Увиденное совершенно не укладывалось в голове.

Как медведь может превратиться в человека?! Такого же не бывает! Это антинаучно, странно, смешно, в конце концов!

Нет, не смешно. Страшно. До ужаса. До жути.

В сенях заскрипела скамейка и почти сразу хлопнула входная дверь. Я вздрогнула.

- Аня, я вернулся! – раздался веселый голос Севы. – С добычей!

Я с ногами забралась на кровать и сжалась всем телом.

В ванной раздался шум воды. После этого скрипнули половицы, и на пороге спальни появился Всеволод – умывшийся и переодетый.

- Аня.., - начал он, однако, увидев мой взгляд, осекся. – Что с тобой?

Больше всего на свете я хотела сейчас вести себя, как ни в чем не бывало, дабы не показать этому человеку, что знаю его страшный секрет. Однако вместо этого поспешно отползла на другой конец кровати и сжалась еще больше.

- Аня, - Сева сделал ко мне шаг.

Я судорожно вздохнула, прижалась к стене.

Во взгляде мужчины мелькнуло понимание. Он остановился и спокойно поинтересовался:

- Ты меня видела?

Медленно кивнула. Всеволод коротко вздохнул.

- Что ж, так даже лучше. Поговорим?

Я не ответила.

Он окинул комнату взглядом, словно выискивая на что здесь можно присесть. Не нашел, а потому уселся прямо на пороге.

Несколько секунд мы молча смотрели друг на друга. Я нарушила тишину первой.

- Я видела медведя, - тихо сказала хозяину дома. – Он вышел из леса, а потом… потом у него пропала шерсть и, - я вздохнула, - он превратился в тебя. Что это было, Сева?

- А на что это было похоже, Аня?

- На галлюцинацию.

Он усмехнулся.

- Если хочешь, можешь считать, что тебе все это просто привиделось.

- Кто ты такой, Сева?

Мужчина внимательно посмотрел мне в глаза, а потом коротко и спокойно ответил:

- Оборотень.

Покачала головой.

- Оборотней не бывает.

Сева пожал плечами и вытянул вперед руку. Прямо на моих глазах эта сильная мускулистая рука покрылась густой шерстью, а вместо пальцев на ней блеснули длинные острые когти.

Я охнула.

Рука тут же снова стала нормальной.

- И что мы теперь будем делать? – спросила чуть слышно.

- Давай поужинаем, – предложил мужчина. – У нас ведь еще остался суп и тушеная зайчатина. После охоты мне всегда ужасно хочется есть.

Я снова промолчала.

Сева встал на ноги.

- Меня не нужно бояться, Аня. Я вполне цивилизованный зверь.

Он улыбнулся и вышел за дверь. Чуть помедлила, а потом тоже встала и направилась за ним. В кухне я оперлась о подоконник и стала наблюдать за тем, как Всеволод разогревает себе еду.

- Расслабился я среди дикой природы, - усмехнулся Сева, водружая на плитку кастрюлю с остатками грибной похлебки. – В городе о моих особенностях ты никогда бы не узнала.

Не факт, что в городе мы бы с тобой вообще познакомились.

- Я думала, оборотни бывают только в сказках.

- Сказка – ложь, - Сева повернул ко мне голову и по-мальчишески подмигнул левым глазом, - да в ней намек.

Я тихо вздохнула. А может, это все-таки шизофрения?

В самом деле, он ведь такой… обычный. Сейчас в нем нет ничего, что намекало бы на его… мм… вторую ипостась. Только пресловутый флер опасности. Но ведь он исходит от всех высоких мощных мужчин. Или нет?..

- А кроме тебя есть другие оборотни?

- Конечно.

- И много?

- Хватает.

Сева перелил похлебку в глубокую миску, уселся за стол и принялся активно орудовать ложкой.

- И все они – медведи?

- Ну почему же? Есть еще волки, лисы, барсы.

- Так значит, у тебя есть свое собственное сообщество? Стая?

Сева оторвался от еды, насмешливо посмотрел на меня.

- Аня, разве медведи стайные животные?

- Вроде нет, не стайные.

- Вот ты и ответила на свой вопрос.

Он доел суп, поставил тарелку в раковину и снова открыл холодильник.

- Ты так и будешь стоять у окна? Или все-таки поужинаешь вместе со мной?

- Я не голодна.

Несмотря на то, что прежний ужас уступил место легкой тревоге, мой аппетит все равно пропал напрочь.

Всеволод взял чистую тарелку, вывалил на нее несколько больших кусков зайчатины и принялся есть - прямо так, не разогревая.

Цивилизованный, значит? Ну да, цивилизованный. А еще доброжелательный и совершенно неагрессивный. Быть может, его действительно не стоит бояться?

Перед глазами тут же встала когтистая рука, покрытая бурой медвежьей шерстью. По коже мгновенно побежали мурашки. И жутко, невыносимо захотелось домой.

Господи, если бы я хоть примерно представляла куда нужно идти, отправилась бы в Красово прямо сейчас.

- Сева, завтра утром я уйду в деревню.

Он снова поднял на меня глаза, усмехнулся.

- Я так сильно тебя напугал?

- Сильно, - не стала спорить я. – Но дело не в этом. Мне просто нужно возвращаться к родным. Я и так провела в твоем доме слишком много времени.

- Не так уж и много, - пожал плечами мужчина. – Не хотелось бы пугать тебя еще больше, Аня, но завтра ты никуда не пойдешь.

- Это еще почему? – изумилась я. – Тропинки уже просохли, да и звери будут сидеть в своих логовах. Тебе даже не нужно меня провожать. Скажи, в какую сторону идти, а там я уж разберусь сама…

- Ты не поняла, - перебил Всеволод. – Дело не в тропинках и не в зверях. Я просто никуда тебя не отпущу.

Мои брови взлетели вверх.

- В каком смысле не отпустишь?!

- В прямом, - он доел последний кусок мяса, отложил в сторону вилку. – Ты останешься здесь, со мной.

- Ты шутишь?

- Нет.

Его взгляд был спокоен и серьезен. А моя спина снова покрылась холодным потом.

- Сева, я тебя не понимаю. Какой смысл меня тут держать?

Всеволод неторопливо встал из-за стола, а потом вдруг в одно мгновение оказался рядом со мной. От неожиданности я охнула, причем, не столько от того, что его движение было нечеловечески быстрым, сколько из-за внезапной близости наших тел – я оказалась попросту зажата между подоконником и этим огромным мужчиной.

Сева осторожно провел пальцами по моим волосам.

- Ты такая красивая, - тихо сказал он. – Такая маленькая, хрупкая. Как яблоневый цвет. И пахнешь также восхитительно.

Он мягко взял мою ладонь, наклонился и провел кончиком носа по линии запястья.

Я вздрогнула.

Всеволод тихо усмехнулся и нежно, почти невесомо коснулся моей руки губами.

- А еще ты очень уравновешенная. Другая девушка, увидев оборотня, верещала бы от ужаса и металась по дому, как испуганная антилопа. Ты же ведешь себя спокойно и почти не дрожишь.

- Сева, меня ждут родные, - прошептала я.

- Подождут.

- И у меня через несколько дней закончится отпуск.

- Твоя работа не настолько значима, чтобы из-за нее волноваться.

От такого заявления мой испуг тут же сменился возмущением.

- Ну, знаешь ли! – я отпихнула мужчину в сторону, скрестила руки на груди. – Для меня моя работа очень значима. И родные ждать больше не могут! Хватит уже этих глупостей. Я возвращаюсь домой прямо сейчас. Спасибо за ночлег, Сева.

Развернулась и решительно направилась к кухонной двери, но она захлопнулась прямо перед моим носом.

- Аня, не заставляй меня применять к тебе силу, - серьезно сказал Всеволод. – Ты остаешься здесь – и точка.

- Что же, позволь узнать, ты будешь со мной делать? – уже тише поинтересовалась я.

На его лице появилась загадочная улыбка.

- Сама-то ты как думаешь?

Ну да. Вопрос снимается, как тупой. Напрасно он, что ли, две ночи ко мне в спальню приходил? То, что огромный зверь с большим холодным носом был реален, сомнений теперь не вызывало.

- И как долго ты собираешься держать меня в этой избе? До конца жизни?

- Зачем так долго? – усмехнулся Всеволод. – До конца следующей недели, не больше. Потом мне самому нужно будет возвращаться в город. Моя работа тоже сама себя не сделает.

- Значит, ты отпустишь меня только через полторы недели?!

- Через полторы недели закончится мой отпуск, и я вернусь в город. А ты поедешь со мной.

Я слушала и не верила своим ушам. Сюрреализим, честное слово. На маньяка Всеволод по-прежнему не похож – рассуждает спокойно, на вопросы отвечает четко, насиловать пока не кидается…

Или это розыгрыш? Мало ли какое у оборотней чувство юмора…

- Сева, ты считаешь, это смешно?

- Что именно?

- Пугать меня подобной бессмыслицей!

- Я вовсе не пугаю. Наоборот, говорю прямо и совершенно серьезно.

- Все равно ничего не понимаю. По-твоему, я – белка, которую можно посадить в клетку ради собственного удовольствия? Или в городе нет женщины, которая бы удовлетворила все твои потребности?! На кой ляд я тебе вообще сдалась?

Всеволод устало выдохнул, а через мгновенье я снова оказалась в кольце его рук.

- Мне с тобой хорошо, - тихо сказал он, глядя мне прямо в глаза. – На душе такие покой и умиротворение, каких не было даже после месяца вольной лесной жизни. И я хочу, чтобы так оставалось всегда.

- А как же я? – ответила, настойчиво пытаясь высвободиться. – Мои желания не имеют никакого значения? Что если я не хочу сидеть здесь рядом с тобой? Что если у меня свои планы на жизнь, и в них ну никак не входит перспектива быть успокоительным для странного малознакомого мужчины?

- Мы знакомы не так уж мало, - заметил Сева, сжав меня крепче. – По крайней мере, тебе обо мне известны такие факты, которых не знают многие мои коллеги и друзья. Что же касается желаний, то, поверь, Анечка, я могу предложить в разы больше, чем ты можешь захотеть. Главное – будь такой же хорошей девочкой, какой была эти два дня.

В его взгляде сквозила такая уверенность, что мое негодование снова уступило место страху.

Похоже, он настроен решительно и переговоры ни к чему путному не приведут. Силой и напором от проблемы тоже не избавиться – куда уж мне тягаться с таким мощным мужиком. Тут работать надо головой, да побыстрее, ибо перспектива стать для Севы этакой ручной зверюшкой – совершеннейшая дичь.

- Ты ведь помнишь, что удерживать человека взаперти вопреки его воле – незаконно? – стараясь говорить спокойно, уточнила я.

- С этим я как-нибудь разберусь, - странно улыбнулся Всеволод.

- А как же мои родные? Я больше никогда их не увижу?

- Увидишь, конечно. Но – позже, в городе.

Глаза защипало, и в них сверкнули слезы.

- У моего дедушки слабое сердце. От волнения ему может стать плохо, и он умрет раньше, чем узнает, что я жива и здорова.

По моей щеке скользнула крупная соленая капля. Сева осторожно вытер ее пальцем.

- Не надо так расстраиваться, маленькая. Если хочешь, напиши родным письмо, а я завтра утром отнесу его в деревню.

Хорошая идея. Просто замечательная. Причем, самое замечательное в ней то, что Всеволод предложил ее сам.

- В Красово живет много стариков. Как ты найдешь нужный дом?

- По запаху, - он пожал плечами. – Поверь, это не проблема.

Я слабо улыбнулась, кивнула головой.

Сева несколько долгих секунд смотрел мне в глаза, а потом вдруг склонил голову, явно собираясь поцеловать. Я дернулась, и его губы мазанули по моей щеке.

Кольцо рук тут же разжалось.

- Бумага и ручка в среднем ящике, - с прохладцей в голосе сказал мужчина, делая шаг в сторону. – Можешь написать послание прямо сейчас. Или ночью. Сегодня я не стану навещать твою спальню – дам немного времени, чтобы ты могла успокоиться и подумать. Размышлять о побеге не рекомендую – это бессмысленно. Лес для меня, как второй дом. Я знаю здесь каждую тропинку, каждое дерево. Если вздумаешь сбежать, я тебя поймаю. И накажу.

Уточнять, что именно Сева имеет в виду под наказанием, я не стала. Просто вынула из обозначенного ящика ручку и блокнот и молча направилась в спальню.

- Не забудь написать родным, что встретиться с ними ты сможешь только через полторы недели, - сказал мне в след мужчина. – Пусть прекращают поиски и едут в город. Делать в Красово им больше нечего.

***

Этой ночью я не сомкнула глаз. Сон сморил меня только к утру, да и то не более, чем на полтора часа.

До того, как погрузиться в тревожную дрему, я написала бабушке и деду короткую записку, в которой сообщила, что жива и нахожусь в хорошем приличном доме, из которого в силу некоторых обстоятельств смогу выбраться лишь к концу месяца. Сева наверняка захочет прочесть мое письмо, поэтому описывать подробности нынешнего быта не было никакого смысла.

Отложив записку в сторону, я погрузилась в размышления. Всеволод может сколько угодно грозить мне наказанием за побег, однако иного способа выбраться из его лесной избушки я не видела. Не ждать же, в самом деле, пока ему надоест охотиться на зайцев, и он решит отправиться к людям! К тому же, судьба буквально на блюде преподносит мне шанс вернуться домой – если завтра оборотень действительно пойдет в Красово, появится несколько свободных часов, которые я смогу потратить по своему разумению.

Сева, конечно, не дурак, и наверняка понимает, что оставлять меня без присмотра чревато. Скорее всего, он делает ставку на то, что я или останусь в доме, так как побоюсь снова заблудиться в лесу, или попытаюсь сбежать и все-таки заблужусь (это, к сожалению, неизбежно, ибо, как недавно выяснилось, ориентироваться в чаще я не умею). И в первом, и во втором случае оборотень находится в выигрышном положении, потому как найти меня ему не составит никакого труда.

Между тем, существует один нюанс, который оборотню неизвестен - следы автомобильных колес, обнаруженные мною вчера утром. Быть может, если я пойду по оставленной ими колее, то смогу добраться хотя бы до шоссе? Надеюсь, Сева действительно не знает, что я догадалась, с какой стороны он приезжает в свою лесную избушку, а потому за то время, пока будет гулять до Красово и обратно, я успею покинуть лес.

…Утром в кухне меня снова встретили чай и печенье.

- Как спалось? – поинтересовался Всеволод, наливая мне свежезаваренный напиток.

- Плохо, - честно призналась я.

- Неужели письмо писалось так тяжело? – усмехнулся он.

Я молча протянула ему сложенный в четыре раза листок бумаги. Мужчина кивнул и положил его рядом с собой.

За завтраком никто из нас не проронил ни слова. Когда же чай был допит, Сева засобирался в дорогу. Пока я мыла посуду, он переоделся во вчерашние спортивные штаны, а мою записку положил в карман.

- Не скучай, - сказал он, выходя в сени. – Дождись меня, пожалуйста, никуда не уходи.

Когда за ним закрылась дверь, я вернулась в кухню и прильнула к окну. Через его стекло было отлично видно, как Всеволод, уже не скрываясь, обернулся медведем и потопал в сторону ближайших зарослей.

Когда зверь скрылся из вида, я еще несколько минут стояла у окна и напряженно вглядывалась в зеленые листья. Вдруг оборотень на самом деле не ушел и просто дожидается момента, когда я выйду на крыльцо?

Не найдя ни малейшего признака, указывавшего на наличие шпиона, я мысленно досчитала до трехсот, и начала собираться в путь: бросила в свой рюкзак бутылку с водой и початую пачку Севиного печенья. Что ж, с него не убудет.

Подождав для верности еще минут десять, я вышла в сени и потянула на себя входную дверь. Но она не открылась.

У меня екнуло сердце. Я дернула дверь сильнее, потом изо всех сил стала тянуть ее на себя, однако толку от этого не было никакого.

Похоже, замок здесь все же имеется, только он почему-то находится не внутри дома, а снаружи.

Пытаясь унять внезапную дрожь, я кинулась к окнам, однако и они невероятным образом оказались заперты – несмотря на все мои усилия, пластиковые створки категорически отказались открываться. Я подергала окно в кухне и в гостиной, а потом побежала в свою спальню. Здесь меня ждала удача – одна из створок согласилась открыться, но только в режиме «форточки».

Видимо, Всеволод, пресекая возможную попытку бегства, позаботился о том, чтобы за время его отсутствия я могла немного проветрить избу.

Заботливый, ага.

Между тем, получившееся отверстие было слишком мало, чтобы выбраться через него на улицу, поэтому я сделала первое, что пришло в голову: схватила приоткрытую створку руками и начала с силой ее раскачивать. Поначалу окно с честью выдерживало мои потуги, однако потом начало скрипеть и трещать. Очевидно, страх остаться в этом доме еще на полторы недели придал мне сил, потому как в какой-то момент окно треснуло особенно громко, и створка, повиснув на одной петле, отворилась.

Обрадованная своим успехом, я вынула из пазов москитную сетку и вылезла на улицу.

Слава тебе, Господи!

Поправила рюкзак и со всей возможной скоростью рванула к Севиному гаражу. Обогнула металлические ворота, отыскала следы автомобильных шин.

Что ж, в путь.

И да помогут мне святые силы!

ГЛАВА 4

Ученые утверждают, что люди когда-то жили в лесу. Благодаря хорошо развитому обонянию, инстинктам, интуиции они чувствовали себя там, как дома, и, подобно диким зверям умели без труда в нем ориентироваться. Еще ученые считают, что каждый из нас, если постарается, сможет разбудить в себе первобытные способности, ощутить единение с природой и заново научится понимать ее язык.

Не знаю как все, а лично я, спустя несколько часов после побега из лесной избушки, чувствовала единение только с прошлогодней листвой и ее членистоногими обитателями, ибо для того, чтобы найти в этой листве следы автомобильных колес, мне понадобились и силы, и инстинкты, и интуиция.

Поначалу дела складывались хорошо. Несколько метров я двигалась вдоль четкой колеи, затем легко отыскала нужные мне «дорожки» в густой траве – они совершенно свободно ощущались подошвами кроссовок. Таким образом, какое-то время я, не сбавляя скорости, бежала вперед, однако потом была вынуждена сбавить скорость, а затем и вовсе перейти на шаг.

Следить за следом автомобиля с каждой минутой становилось все сложнее – судя по всему, Всеволод приезжал в лес хоть и систематически, а все же не так часто, чтобы земля сохранила хорошо различимый рисунок протектора.

След то терялся в пухлом слое лесной подстилки, то возникал снова – там, где прошлогодних листьев было сравнительно мало. Чтобы добраться до очередной проплешины, приходилось включать логику и уже с ее помощью определять, где могла бы поехать машина Севы.

Несколько раз я ошибалась и сворачивала не туда – об этом ясно говорили густые заросли, возникавшие у меня на пути заросли. Приходилось разворачиваться и едва ли не на коленях искать спасительную колею.

Сердце при этом начинало стучать так бешено, словно желало выскочить из груди. Несмотря на то, что шла я достаточно быстро, меня долгое время не покидало ощущение, будто логово оборотня все еще где-то рядом. То и дело чудилось, что за мной кто-то внимательно наблюдает, и из-за кустов вот-вот выйдет или огромный бурый медведь, или высокий полуголый мужчина.

Это заставляло волноваться, прибавлять шаг и, как следствие, приводило к тому, что я попросту сбивалась с дороги.

Пришлось сделать над собой усилие и переключить внимание исключительно на поиск нужного направления.

Колея провела меня через чащу, потом вдоль берега небольшого ручья, затем снова увела в вглубь леса.

В какой-то момент автомобильный след в очередной раз нырнул в траву, а обратно уже не вынырнул. Оглядевшись по сторонам, я обнаружила, что нахожусь в центре большой развилки – мне предлагались целых три дороги и ни одной подсказки, по какой из них нужно идти.

Я внимательно осмотрела каждую из них, но ничего полезного для себя не увидела. Поэтому, немного подумав, пошла по той, которая вела просто вперед. К счастью, в этот раз интуиция не подвела – на моем пути не встретилось ни очередных зарослей, ни оврага, ни чего-нибудь другого, что заставило бы пожалеть о выбранном направлении.

Время, между тем, бежало вперед, а лес все никак не заканчивался.

Сколько же я прошла? Наверняка много километров. Теперь-то уж Севина избушка точно находится далеко позади. Но где же шоссе? Неужели я снова заблудилась, и эти проклятые дебри никогда меня не выпустят?!..

Спустя примерно час мои ноги с настойчиво потребовали передышки. Я уселась на землю под ближайшей сосной, закрыла глаза. Все тело гудело так, будто я ко всему прочему проплыла через реку и взобралась на пару-тройку утесов.

Да… Такая физическая подготовка никуда не годится. Когда вернусь домой, обязательно запишусь в спортзал.

Стоило немного расслабиться, как жалобно заурчал живот. При этом одна только мысль о еде вызвала приступ тошноты и внутренний протест.

Поем потом, когда выберусь из леса. Засиживаться тут нельзя – нет никакой гарантии, что где-нибудь поблизости не рыщет бурый страшный медведь.

Я посидела на земле еще пару минут, а когда попыталась встать, пожалела о том, что вообще устроила себе этот короткий привал – ноги налились тяжестью, и каждый шаг теперь давался с трудом.

Стрелки моих наручных часов показывали шестой час вечера. А ведь скоро начнет темнеть. Неужели мне все-таки придется ночевать где-нибудь под кустом?

Прихрамывая, побрела вперед.

Помнится, когда я была маленькой, бабушка рассказывала мне о лешем, который шутки ради заставлял путников часами кружить среди деревьев. Сева прав, в каждой сказке действительно содержится намек на реальное положение дел. Сам Всеволод – чем не дикий хозяин, которого опасаются даже звери и птицы?

Между тем, в бабушкиной сказке говорилось, что леший – существо хоть и проказливое, но в целом доброе, а потому с ним можно договориться - для этого достаточно вежливо попросить его указать короткую дорогу домой.

Я усмехнулась. После всей этой лесной истории поверить можно во что угодно.

- Дедушка леший, - тихо сказала я, - смилуйся, помоги мне выйти к людям. Пожалуйста, дедушка.

Стоило сказать, как тишину леса вдруг нарушил громкий звук, похожий на чей-то крик.

Я затаила дыхание, прислушалась. Спустя пару секунд звук повторился снова. Мое сердце опять забилось в бешеном ритме – это совершенно определенно был человеческий голос, причем явно женский. И он звал меня по имени.

- Спасибо, дедушка леший, - прошептала я и закричала что было сил, - Я здесь! Здесь!

- Аня! Это ты? Не молчи! Аня!

- Я здесь! Помогите мне!

Где-то неподалеку раздался шум и треск рации, какие-то голоса. Спустя пару минут со всех сторон ко мне бросились люди в оранжевых жилетах.

От такого обилия яркого цвета тут же зарябило в глазах, а где-то внутри стало так легко, что закружилась голова.

Меня закутали в большое теплое одеяло, почти силой заставили выпить несколько глотков воды. Какая-то девушка задала мне вопрос, но я почему-то не поняла, что она хочет. Стоявший рядом с ней мужчина подхватил меня на руки и куда-то понес. Окруженная радостными лицами, я даже не подумала сопротивляться.

Спустя минуту меня погрузили в большой УАЗ, и через некоторое время мы выехали на шоссе.

Время, лица, голоса – все это смешалось в моей голове в один сплошной ком и осталось где-то на краю сознания.

Незнакомые женщины осторожно ощупывали мои руки и ноги, что-то говорили, и я, кажется, даже им отвечала.

Окончательное понимание того, что я все-таки выбралась из леса, пришло лишь в тот момент, когда оранжевые люди извлекли меня из внедорожника и с рук на руки передали бабушке и деду.

Оказавшись в бабулиных объятиях, я громко разревелась. В ответ она крепко прижала меня к себе и тоже заплакала.

Дальше все закрутилось, как в бешеном хороводе.

Убедившись, что я в состоянии передвигаться самостоятельно, дед, бледный и осунувшийся, отвел меня в медпункт, дабы удостовериться, что со мной все в полном порядке, а потом посадил в машину и в сопровождении давешнего УАЗа и непонятно откуда взявшегося полицейского автомобиля повез в близлежащий город. По пути бабушка, размазывая по своим щекам слезы, кормила меня колбасой и огурцами, поила сладким чаем.

Потом все мы около часа провели в отделении полиции. Там меня подробно расспросили, где я находилась последние три дня. Всей правды о своем приключении рассказывать я не стала. Сообщила только, что заблудилась в лесу, а ночевала и пережидала непогоду в случайно обнаруженной избушке-хибарке – пустой, крепкой и теплой. Говорить о странном хозяине этого домика почему-то не захотелось – то ли из опасения прослыть сумасшедшей, то ли из-за проблем, которые мог бы принести моей семье этот человек.

После того, как рассказ был закончен и запротоколирован, нас ненадолго оставили одних. Едва за усатым дяденькой-полицейским, в чьем кабинете я вещала о своих приключениях, закрылась дверь, как дедушка облегченно вздохнул и прижал меня к себе.

- Ну и напугала же ты нас, Анютка, - сказал он, поцеловав меня в макушку. – Мы ведь тебя двумя деревнями искали. И полицию привлекли, и даже волонтеров.

Я всхлипнула и обняла деда в ответ.

- Сегодня утром нам сказали, чтобы мы готовились к самому худшему, мол, первые трое суток ищут человека, а уже потом – его труп, - продолжил Петр Матвеевич. - Но мы-то верили - ты найдешься живой. Бабушка ночи напролет молила за тебя Бога, а я… Я тоже молил. И делал для тебя подарок. Особенный. Вот, смотри.

Дедушка расстегнул карман своей джинсовой куртки, немного в нем покопался и протянул мне какой-то маленький предмет. Я взяла подарок в руки и едва не уронила его на пол. Это была фигурка медведя – точная деревянная копия, выкрашенная коричневой краской.

- Это – чура, - серьезно сказал Петр Луков. – Я вырезал ее из твоей колоды - той, которую мы нашли в чулане деревенского дома, помнишь? Мой отец верил, что она охранит тебя от беды. Он говорил: чтобы чура обрела силу, ее должен изготовить старейшина рода. А кто сейчас самый старший мужчина нашей семьи, если не я?

Точно. Причем, не просто старший, а единственный. Других мужчин в нашей семье нет.

- Знаешь, я ведь давно не работал с деревом. А тут руки все сделали сами.

- Почему это медведь? – спросила у деда.

- Не знаю, - пожал плечами Луков. – Наверное, потому что он сильный, быстрый, выносливый, умный. Такой защитник точно выручил бы тебя из любой передряги.

Я поднесла оберег к глазам. Похоже, дедушка очень старался, вырезая эту фигурку. Мишка выглядел, как живой – у него была обозначена едва ли не каждая шерстинка, а еще глаза, брови и длинные острые когти.

Я потянулась к деду и поцеловала его в щеку.

- Спасибо.

- Я очень хочу, что эта чура принесла тебе удачу, - серьезно сказал он. – Пока я над ней работал, просил все святые силы на свете, чтобы они вернули тебе домой – живую и невредимую. Надеюсь, этот медведь принял от меня нужный посыл.

Дедушка улыбнулся и снова чмокнул меня в макушку.

***

Из отделения полиции мы сразу же поехали домой. Бабушка хотела сначала заскочить в Красово, чтобы забрать кое-какие оставленные вещи, однако я так бурно и решительно этому воспротивилась, что ей пришлось махнуть рукой на забытые футболки и босоножки.

Мне так живо представилось, что у забора красовского дома нас может поджидать один мой косолапый знакомый, что внутри все похолодело от страха. Нет уж, в деревню я больше ни ногой. По крайней мере, десять ближайших лет точно. Бог с ними, с вещами – в городе у меня полно одежды и обуви. К тому же, дедуля согласился через пару дней съездить в свое родовое гнездо еще раз – за оставленным багажом.

В дороге я попытала осторожно выведать у стариков, получили ли они мое письмо, которое сегодня утром им понес Всеволод. Впрочем, судя по тому, что никто о записке ни разу не упомянул, послание Луковы не видели и ничего о нем не знают. Бабушка с дедом догадку подтвердили – со вчерашнего вечера они находились в Александровке, где располагался штаб искавших меня волонтеров, а потому никакой корреспонденции не получали.

Это обстоятельство пришлось мне по душе – письмо наверняка сбило бы их с толку и вызвало много ненужных вопросов.

Пять следующих дней я провела в квартире своих родных. Около года назад у меня появилась собственное жилье, однако сейчас возвращаться туда совершенно не хотелось. Во-первых, нервное напряжение и долгая прогулка по лесу не прошли даром – в первое же утро после возвращения домой у меня заболело горло, потекли сопли, и поднялась температура. Вызванный на дом участковый терапевт диагностировал ОРВИ и безоговорочно отправил меня на больничный. Выздоравливать в окружении близких людей всегда приятнее, нежели в одиночестве, поэтому я временно поселилась в своей старой детской комнате.

А во-вторых, я просто боялась оставаться одна. Вздрагивала от каждого шороха, хотя это было глупо. Не явится же медведь за мной прямо в эту квартиру? Одно дело удерживать девушку посреди леса и совсем другое – преследовать в большом шумном городе. Собственно, не факт, что Всеволод вообще будет меня искать. Зачем? Это в лесной избушке он был один, а здесь наверняка найдется масса людей, которые не дадут ему заскучать.

Между тем, несколько напрягал тот факт, что мы с Севой можем случайно встретиться на улице, в кафе или в кино. Видеть его не хотелось от слова совсем. При этом успокаивало одно – вряд ли человек его достатка захочет когда-нибудь пообедать в моей любимой недорогой пиццерии или выпить кофе (пусть даже самый чудесный в мире), который варят через дорогу от моей же панельной девятиэтажки.

Несмотря на все мысли и рассуждения, беспокойство не отпускало меня несколько дней. По ночам стали сниться кошмары – сначала жуткий мужчина с медвежьей головой пытался запереть меня в тесной темной комнате, потом я бегала по лесу от странных мохнатых зверей с горящими зелеными глазами…

Так продолжалось до тех пор, пока я не догадалась положить на прикроватную тумбочку свою чуру. Действительно ли маленький деревянный мишка был волшебным, или дело было в противовирусных таблетках, от которых спала высокая температура, а только сон мой с тех пор стал спокоен и безмятежен.

Нервное напряжение тоже постепенно исчезло, и процесс выздоровления пошел гораздо быстрее.

За три дня до выхода на работу я уже была здорова, как лошадь, и спокойна, как удав, а потому с относительно легким сердцем покинула квартиру бабушки и деда и вернулась к себе домой.

Чура теперь все время была со мной. Сначала я таскала ее в сумке или в кармане, а потом, боясь однажды потерять, прицепила к ней прочный темно-коричневый шнурок и стала носить на шее в качестве подвески. Получилось, к слову сказать, очень мило. А моя бабуля и вовсе пришла от этого украшения в восторг.

- Знаешь, много лет назад свекор, Матвей Иванович, говорил мне, что через чуру человека защищают духи его рода, - сказала она, рассматривая мой новый кулон. – И что в опасный жизненный момент их можно вызвать в наш мир, дабы они встали стеной на защиту своего наследника.

- И как это можно сделать? – заинтересовалась я.

- Нужно сказать специальное заклинание.

- Ты его знаешь?

Бабушка пожала плечами.

- Свекор сказал, что знаю. Вроде бы это заклинание знают все. А только я понятия не имею, что он имел в виду. Я вообще с подозрением отношусь к этим суевериям. Матвей Иванович в то время много чего говорил. Чудной он был, а под старость лет совсем умом тронулся. Ох и намучилась же с ним Маша…

***

В музее меня встретили с радостью. Собственно, это и понятно – вместо двух положенных недель я отдыхала целых три, и за это время на работе успела накопиться целая куча дел.

Для нашего маленького коллектива лето – особенно горячая пора, ведь экскурсии для туристов нужно как-то сочетать с инвентаризацией, составлением планов на следующий квартал и написанием отчетов о работе за четыре прошедших месяца. В последнее время бумажной работы стало особенно много – музей то и дело проверяют те или иные ведомства, и составление отдельных документов, официальных писем и ответов директор – Валерий Павлович Коробов благополучно повесил на нас.

Честно говоря, в течение всего своего отпуска я ждала, что Валерий Павлович однажды позвонит и торжественно объявит: музей-таки закрывается, и мне следует искать новую работу. К этому, по крайней мере, шло. Весь календарный год мы наблюдали за тем, каким слабым становится поток наших посетителей - на фоне золотой орды проверяющих инстанций это смотрелось совсем уныло.

Вообще, музеев в городе очень много и больше половины из них – историко-этнографические. Это обстоятельство, ранее меня угнетавшее, теперь воспринималось, как благо. Задумай Всеволод отыскать меня по месту работы, ему пришлось бы немало потрудиться, ибо отличительной черты нашего хранилища я ему не называла.

Учитывая, что большинство городских музеев так или иначе связано с историческим прошлым региона, каждому из них пришлось выбрать свое собственное направление, дабы отличаться от конкурентов. Кто-то сделал упор на местные ремесла, кто-то – на развитие национального костюма, кто-то - на предметы быта, а вот мы – на отдельные предметы старины, которые окутаны массой слухов и домыслов. Собственно, мы так и называемся - Музей сокровищ и легенд. Почти все наши экспонаты были подарены Валерию Коробову частными коллекционерами, а потому являются самыми настоящими реликвиями – правда, в рамках одной конкретной семьи. Благодаря этим самым реликвиям мы, научные сотрудники, можем рассказать кучу интересного о людях, живших в нашем городе столетия назад, об их привычках, чувствах и даже мечтах.

К примеру, у нас хранится коллекция старинных утюгов – угольных, паровых, газовых. Все они, как на подбор, металлические и жутко тяжелые. Казалось бы, что может быть любопытного в утюгах? Такого добра и в других музеях пруд пруди. Наши же домашние помощники интересны тем, что произведены и куплены в Японии, Франции, Италии - где угодно, только не в России. Эту коллекцию нам пару лет назад передала одна старушка – бывшая балерина Большого театра, которая в течение многих лет привозила утюги для своей коллекции с гастролей. Чем эти тяжеленые монстры могли заинтересовать столь хрупкое и нежное создание, одному Богу известно. Для нас же главным было то, что, находясь в преклонном возрасте, эта дама переехала из столицы в родной город, чугунных красавцев захватила с собой, а потом передала их в дар музею вместе с забавными историями о балетной жизни и заграничных поездках. Чем не сокровище?

Есть в музее экспонаты, которые раздобыла лично я. Например, ювелирный янтарный гарнитур в потрясающей золотой оправе. Его владелицей была моя соседка Зоя Леонидовна – серьезная пожилая женщина, ранее проживавшая в нашем подъезде.

То, что баба Зоя согласилась расстаться со своими украшениями, да еще по собственной инициативе, было сравнимо со снегопадом в жаркий июльский день – странно и невероятно. Эта степенная дама слыла в нашем дворе высокомерной гордячкой, которая на все имела свое собственное мнение и ни с кем не желала иметь дела. Соседи говорили, что баба Зоя прожила яркую и насыщенную впечатлениями жизнь: якобы в молодости она была так красива и сообразительна, что мужчины сходили от нее с ума, а потому мужей Леонидовна меняла, как перчатки. При этом все ее избранники считались «непростыми людьми», которые имели возможность одаривать ее дорогими мехами, кормить в лучших ресторанах и возить по заграничным странам. Так это или нет, а только на момент моего с ней знакомства, Зоя была одинокой пенсионеркой, тихо доживавшей свой век в большой пустынной квартире.

С соседями Зоя Леонидовна почти не общалась, а нашу семью почему-то уважала. Еще она единственная во всем доме не перемывала кости моей матери. Наоборот, когда заходил разговор об Ирине Луковой, грустно вздыхала и качала головой.

Ко мне баба Зоя относилась едва ли не с нежностью. Периодически угощала вкуснейшими конфетами, на Новый год и день рождения дарила книги с чудесными картинками, когда же я выросла, с любопытством расспрашивала о моих делах.

Однажды, в хмурый осенний день, она подкараулила меня на улице и настойчиво позвала к себе в гости. Дома старушка немного покопалась в шкафу и выудила из него большой бархатный футляр, в котором обнаружился потрясающий янтарный гарнитур: ажурная подвеска на витой цепочке, серьги-капельки и нежный изящный перстень.

- Эти украшения хранятся в моей семье уже много поколений, - сказала Зоя Леонидовна. – У меня нет прямых наследников, зато есть непутевые племянники, и я не хочу, чтобы после моей смерти гарнитур достался кому-нибудь из них. Они продадут его за бесценок, а деньги промотают или пропьют. Отнеси эти янтари в свой музей, пусть они хранятся там.

К бархатному футляру баба Зоя приложила несколько старых фотографий своих родственниц, бывших прежними владелицами этих украшений и пару историй о ценности своего гарнитура.

- Янтарь, Анечка, - это само время, застывшее в камне. Он хрупок и горюч, однако надежнее этого хранилища на всем свете не сыскать. Сотни лет оно может скрывать большие страшные тайны, а откроет их только тому, кого посчитает достойным.

Передавая нам новый экспонат, Зоя Леонидовна выдвинула несколько странных требований: несмотря на то, что владельцем украшений официально становился Музей сокровищ и легенд, работать с ними полагалось только мне, в случае же моего увольнения (или выхода на пенсию), я имела право забрать с собой один из предметов этого гарнитура. Кроме того, Валерий Коробов подписал бумагу, согласно которой должен был оспаривать в суде любое посягательство на пресловутые янтари – будь то заявление наследников бабы Зои или что-либо другое.

По всей видимости, у этих требований имелся особый смысл, потому как именно янтарные украшения моей пожилой соседки оказались предметом спора Коробова с коллегами из крупных государственных музеев и, как следствие, виновниками обрушившихся на нас проверок.

Первое утро на работе началось с чаепития и свежих новостей.

- Я так понимаю, выгонять нас на улицу пока никто не собирается?

- Правильно понимаешь, Анютка, - улыбнулась Кристина Петровна, наш старший научный сотрудник. - Пока ты была в отпуске, тут такое каруселье творилось – только держись!

- И что за каруселье?

- Начнем с того, что Валерий Павлович нам больше не директор.

- Да вы что?!

- Ага. Полторы недели назад Сокровища и легенды у него перекупил один из местных бизнесменов – некто по фамилии Репьевский.

- Никогда о таком не слышала.

- Мы тоже не слышали, - вставила Люся, еще одна наша коллега. - Да и не видели ни разу. Хотя Наташа-секретарша говорит, что он в музее уже побывал – подписал с Коробовым последние документы, бегло оглядел запасники. На этой неделе будет знакомиться с коллективом.

- Что ж, значит познакомимся.

- Конечно, куда уж деваться, - вздохнула Кристина Петровна. - Хотя есть подозрения, что работать с этим Репьевским окажется несладко. Наташа говорит, он создает впечатление холодного жесткого человека. Сомневаюсь, что этот бизнесмен разбирается в этнографии и хоть сколько-нибудь ценит историю. Ну да ладно. Главное – музей пока не закрывают. Все остальные вопросы будем разрешать по мере их поступления.

До самого обеда я занималась бумажной работой – сразу после чаепития Наташа бухнула передо мной целую кипу документов, которые требовалось заполнить, и две новые формы отчетов – чтобы отразить все, чем я занимаюсь на своем рабочем месте.

- После обеда приедет помощник нового хозяина, - сказала девушка. – Станет читать бумажки и оценивать фронт работы. Сдается мне, Анютка, будет у нас оптимизация кадров.

Во второй половине дня я почти два часа провела в своем музейном зале – проверяла целостность экспонатов и их соответствие инвентарным спискам. Конечно, за время моего отсутствия, ничего особенного с ними не произошло, однако убедиться, что все в порядке было не лишним. На всякий случай.

Работала я в полной тишине, нарушаемой только жужжанием одинокой мухи, скрипом шариковой ручки и моим же тихим сопением. Поэтому голос, который вдруг раздался за спиной, заставил подпрыгнуть едва ли не до потолка.

- Здравствуйте, барышня. Уделите мне пару минут вашего времени.

Я обернулась и опешила. Прямо передо мной стоял Федя – веселый рыжий парень, с которым я познакомилась несколько недель назад, когда топала за сахаром в Александровку.

- Вот это да! – присвистнул Федор, глядя на меня изумленным взглядом. – Привет, лисичка-сестричка.

- Здравствуй, братец лис, - улыбнулась я. – Что ты здесь делаешь?

- Приобщаюсь к вечному и прекрасному, - хохотнул рыжий. – Говорил я тебе, что мы еще встретимся? Как видишь, оказался прав.

Он подмигнул мне левым глазом. Это вышло так забавно, что я рассмеялась.

- Рада тебя видеть, - честно сказала ему. – Но как же ты все-таки здесь оказался? По понедельникам у нас не бывает экскурсий.

- Я не на экскурсию, а по делу. Буду приобщаться к прекрасному через отчеты и финансовые документы.

- Так ты помощник нового владельца музея, - догадалась я.

- Точно, - кивнул Федя. – Федор Полевой, собственной персоной.

- Отчего же твоя персона бродит по выставочным залам одна? Разве ей не положен сопровождающий, который познакомит ее с нашим коллективом?

- Сопровождающий у меня был, - ответил Федя. – Вернее, предполагался. Им должна была стать милая барышня, которую я встретил в приемной. Наталья, кажется. Я оставил ее собирать бумаги и варить кофе. Предпочитаю знакомиться с людьми без посредников – так с ними быстрее завязываются приятельские отношения. К слову сказать, я уже пообщался со всеми местными музейщиками. Ты – последняя.

Вот как.

- Что ж, - пожала плечами. – Я в твоем распоряжении.

- Чудесно, - снова улыбнулся Федя. – В таком случае расскажи, пожалуйста, об экспонатах, которые выставлены в твоем зале. Только коротко, ладно? Меня еще ждут цифры, графики и таблицы.

Следующие тридцать минут мы с Федей ходили от витрины к витрине. Я искренне старалась уделять каждому предмету не больше пары-тройки минут, но это получалось не всегда - дай мне волю, и о своих сокровищах я буду рассказывать часами. В моей коллекции хранятся по-настоящему интересные вещи: семейные фотоальбомы, снимки которых датированы второй половиной девятнадцатого века, уникальные куклы, изготовленные на заказ у итальянских мастеров, шикарное свадебное платье, в котором больше столетия назад выходила замуж одна из местных красавиц и множество других вещей, связанных с какой-нибудь захватывающей(но вполне реальной) историей.

Братец лис оказался хорошим посетителем: экспозицию рассматривал с интересом, мои объяснения слушал внимательно, и не перебивая, время от времени задавал вопросы.

- Здорово тут у вас, - сказал Федор, когда мы перешли из одного угла зала в другой. – Будто побывал в прошлом. Пожалуй, попрошу шефа перевести меня в ваш музей насовсем.

Кстати, насчет шефа.

- Говорят, на днях твой начальник тоже будет с нами знакомиться.

- Ерунда, - отмахнулся рыжий. – Раньше конца месяца можете его не ждать. Сейчас у Репьевского хватает других дел.

- Правда? – удивилась я. – Но ведь он с такой поспешностью купил Сокровища и легенды! Неужели ему не интересно посмотреть на свой новый коллектив?

- С поспешностью? – в свою очередь удивился Федя. – Что ты, Аня. Переговоры по поводу перепродажи вашей сокровищницы велись почти год. Причем, помимо моего шефа были и другие желающие завладеть всеми этими экспонатами. Коробов лишь выбрал того, кто предложил большую цену. И сам же настоял на немедленном оформлении и подписании договора.

- Я этого не знала, - сказала ему. – Валерий Павлович ничего такого не говорил.

- Какой скрытный, - хмыкнул Полевой. – Что же до знакомства с коллективом, то оно, конечно, состоится, как только у шефа появится время. Отнеситесь к этому с пониманием. Знаешь, сколько у него этих коллективов? Не разорваться же ему, в самом деле.

- Что же, господин Репьевский прикупил еще парочку музеев? – усмехнулась я.

- Нет, - покачал головой Федя. – Ваш – пока единственный. Зато у него много других предприятий – одно охранное, одно по установке сигнализаций, даже кафе-кондитерская имеется.

Ничего себе, какой разносторонний бизнес!

- Как же он успевает за всем этим следить?

- Для этого у него есть помощники. Вроде меня.

- Понятно. А что насчет человеческих качеств господина Репьевского? Пойми меня правильно, мы все работаем в музее давно, и никому не хочется попасть под сокращение.

- Про сокращение разговора пока не было, - пожал плечами Полевой. – А там – как знать. Наш шеф – мужик нормальный, но лично я понятия не имею, что он собирается делать с вашим учреждением.

- Зачем он его вообще купил?

- Говорят, у вас тут хранятся особенные вещи, которые кое-кто хочет перевезти в столицу.

- Да. И что с того?

- У шефа на этот счет позиция принципиальная: исторические ценности должны храниться в том городе, чьей историей они являются.

Очень похвальная позиция.

Федя хотел сказать что-то еще, но вдруг замер и завороженно уставился на одну из тех витрин, что мы не успели осмотреть. Я проследила за его взглядом и мысленно закатила глаза.

- Янтарный гарнитур, изготовлен в Германии в конце восемнадцатого века, - сказала своему новому знакомому. – Много лет являлся реликвией одной из семей нашего города. Культурологическая экспертиза показала, что эти украшения изготовлены в мастерской известного ювелира Дитриха Фурта, а значит являются образцом ювелирного дела того времени и настоящей художественной и исторической ценностью.

Федор подошел к витрине вплотную и несколько долгих секунд внимательно рассматривал пресловутые янтари. Потом обернулся ко мне, удивленно приподнял бровь. Затем снова посмотрел на гарнитур, и опять – на меня.

- Что-то не так? – поинтересовалась я.

Рыжик широко улыбнулся, покачал головой.

- Все отлично, Аня. Даже лучше, чем я мог предположить.

После того, как наша импровизированная экскурсия подошла к концу, Федя вернулся в кабинет бывшего директора и с головой закопался в бумаги. Все музейные барышни и дамы тут же покинули свои рабочие места и собрались в холле, дабы поделиться впечатлением, произведенным помощником нового хозяина.

К этому дружному карагоду присоединилась и я. Однако мнение свое о господине Полевом высказывать не стала, ибо оно полностью совпадало с общественным.

Если коротко, то Федя всем понравился. Правда, примерно половина музейщиц высказала подозрение, что этот рыжий улыбчивый парень наверняка не так прост, как хочет казаться, ибо серьезные бизнесмены не имеют привычки нанимать в качестве доверенных лиц легкомысленных дурачков.

То, что сии подозрения имеют под собой твердую почву, подтвердила и Наташа – в конце рабочего дня она со скорбным выражением лица сообщила, что в ближайшее время нас ждет очередная инвентаризация, ибо в кипе музейных документов Полевой уже сегодня умудрился обнаружить ряд ошибок и недочетов.

Мне почему-то казалось, что над финансовыми отчетами Федор будет чахнуть до глубокой ночи, однако стоило поставить зал на сигнализацию и выйти из здания на крыльцо, как выяснилось, что братец лис уже ждет меня на его ступеньках.

- Какие у тебя планы на вечер, лисичка сестричка? – невинно поинтересовался рыжик.

- Домашние, - честно ответила я. – Пойду домой, заварю чаю и буду до самой ночи читать книгу.

- Скукотища, - забавно скривился парень. – Может, лучше прогуляешься со мной по городу? Я знаю одно потрясное кафе, где пекут нереально вкусные пироги и варят божественный кофе. Ты любишь кофе, Аня?

- Люблю, - вздохнула я. – Не обижайся, пожалуйста, но гулять мне сегодня не хочется. Я только вышла из отпуска, и первый рабочий день меня здорово утомил. Может быть, в другой раз?

- Лады, - легко согласился Федя. – Тогда давай я хотя бы провожу тебя до дома.

Я улыбнулась.

- Я живу совсем рядом, на соседней улице.

- Чудно. Пошли?

Мы спустились с крыльца на тротуар и неторопливо зашагали вперед.

- Милая у тебя подвеска, - вдруг сказал Федор, кивнув на чуру, висящую у меня на груди поверх футболки. – Кого-то она мне напоминает.

- Наверное, медведя, - подсказала я.

- Точно, - хохотнул рыжий. – Отличный мишка, совсем как живой. Где ты раздобыла такую вещицу?

- Ее сделал мой дедушка.

- О! – лицо Феди вдруг стало серьезным. – Знаешь, Аня, этот кулон тебе очень идет. Носи его чаще, а лучше вообще не снимай. Никогда.

- Почему? – удивилась я.

- Ты ведь не замужем, верно? – продолжил Полевой, игнорируя мой вопрос. – И каждый день возвращаешься с работы одна?

- Да, - снова удивилась я. – А причем тут мой медведь? Думаешь, н будет отпугивать от меня грабителей и маньяков?

- Ага, - в глазах парня вновь появились веселые огоньки. – А что? Пока у тебя нет другого защитника, мишке придется трудиться самому.

…Федор проводил меня до подъездной двери. Приглашать его в гости я не стала (все-таки мы знакомы не настолько близко), сам он напрашиваться тоже не стал. Когда же, попрощавшись, я поднялась в квартиру, оказалось, что Полевой по-прежнему стоит возле моего подъезда и с интересом рассматривает окна верхних этажей. Заметив в одном из них меня, он помахал рукой, а потом развернулся и быстрым шагом покинул двор.

***

В кафе мы с Федей все-таки сходили. На следующий день после полудня он явился в мой музейный закуток, оторвал от составления очередной бумаги (писала я ее, к слову, по его же заданию) и безапелляционно поволок обедать в то самое заведение с божественным кофе и несравненными пирогами.

После окончания рабочего дня мы прогулялись по парку, выпили по стакану молочного коктейля и обсудили кучу разнообразной ерунды.

Общаться с рыжиком оказалось легко и приятно. Он то и дело отпускал забавные шуточки, был весел и мил. При этом не покидало ощущение, что парень заливается соловьем не только из-за того, что я ему симпатична, но и с другой, неизвестной мне целью. Время от времени он смотрел мне в глаза цепким внимательным взглядом, а еще с мягкой деликатностью расспрашивал о моих увлечения и привычках, интересовался друзьями и родными.

О себе Федор рассказывал скупо. В течение вечера я узнала, что он родился и вырос в многодетной семье, в которой кроме него было еще шестеро братьев и сестер. Что образование и путевку в жизнь ему дали родственники отца, что вся его семья благополучно разъехалась по миру, и теперь собирается раз в пять лет, дабы отпраздновать очередной юбилей матери.

После прогулки Федя снова проводил меня домой, а на следующий день опять позвал обедать в кафе, а вечером пригласил в кино.

Такое повышенное внимание к моей персоне, конечно же, не укрылось от зоркого взгляда музейщиц. И если Кристина Петровна и прочие замужние дамы к данному обстоятельству отнеслись с пониманием, то Люся и Наташа теперь смотрели на меня с откровенным укором – у каждой из них на рыжего весельчака явно были собственные планы.

Что интересно, этим планам не смогла помешать даже обещанная детальная инвентаризация (ее, к слову, пришлось совмещать с каждодневными экскурсиями) и серьезный разговор, который Федор провел с теми сотрудниками, чья работа ему показалась недостаточно усердной.

Мой труд Полевому явно пришелся по вкусу, ибо в раздаче слонов я участия не принимала. Более того, с каждым днем братец лис вел себя по отношению ко мне все дружелюбнее и дружелюбнее. При этом границ вежливости не переступал и заигрывать не пытался.

В начале следующей недели Федор собрал весь наш коллектив в кабинете директора и торжественно объявил, что у господина Репьевского появилась-таки пара свободных дней, и он собирается потратить их на Сокровища и легенды.

- Завтра шеф прибудет сюда, чтобы с вами познакомиться и обсудить отдельные организационные вопросы, - сказал Полевой. – Постарайтесь заранее продумать все жалобы и предложения, ибо в следующий раз он появится тут нескоро. Также завтра-послезавтра станет известно, кто будет новым директором музея. И еще. Вы девочки умные и креативные, а потому я искренне вам советую предложить Репьевскому пару-тройку интересных проектов: выставок, праздников или еще что-нибудь в этом роде. У нашего шефа имеются неплохие деньги, и было бы здорово убедить его ими поделиться.

Это заявление вызвало в наших рядах немалое волнение. Проект у нас имелся, причем, не просто проект, а самая настоящая мечта – около года назад мы просили бывшего руководителя дать добро на проведение большого фестиваля исторической реконструкций.

Тогда же был составлен сценарный план, продумано множество интересных локаций, и даже определены партнеры: местный фехтовальный клуб согласился организовать для участников действа несколько мастер-классов по бою с мечом и рапирой, а педагоги одной из городских хореографических студий - обучить посетителей танцам позапрошлого века и устроить настоящий бал.

Коробов идею оценил, но добро на нее не дал – у музея не было на это денег. Искать же спонсоров Валерий Павлович не захотел, а потому проект так проектом и остался.

Что ж, если господин Репьевский поможет воплотить нашу мечту в жизнь, отряд его почитателей увеличится еще на шесть человек.

Встреча с новым руководителем была назначена на десять часов утра. К обозначенному времени весь наш коллектив, включая секретаря, кадровика-экономиста, сторожа, уборщиц и электрика, собрался в самом большом зале музея.

Несмотря на заверения Федора, что в ближайшее время господин бизнесмен не планирует проводить в нашем учреждении кадровую чистку, все мы немного волновались и надеялись произвести на гостя хорошее впечатление.

Репьевский вошел в зал ровно в 10.00. Когда минутная стрелка часов заняла верхнее положение циферблата, в коридоре раздались шаги. Первым в распахнутую дверь неслышно скользнул Федор, а вслед за ним на пороге появился высокий мужчина в дорогом темно-синем костюме.

У меня внутри что-то оборвалось.

Это был Всеволод.

ГЛАВА 5

Он заметил меня сразу. Едва Сева шагнул в зал, как плечи его напряглись, а взгляд в одно мгновение отыскал среди толпы музейщиков мое лицо. Гамма эмоций, отразившаяся в тот момент в его глазах, вызвала табун мурашек, галопом пробежавших по моей спине.

Удивление, радость, восхищение, триумф…

У меня перехватило дыхание, в лицо ударила кровь, а сердце забилось так, что стало больно в груди. Появилось сильное желание сорваться с места и бежать, не разбирая дороги.

Дабы не сделать этого взаправду, пришлось изо всех сил вцепиться руками в свой стул.

На лице Всеволода заиграла улыбка. Музейные дамы заерзали на своих стульях, по рядам поползли короткие шепотки.

- Здравствуйте, коллеги, - сказал Сева, по-прежнему глядя на меня. – Меня зовут Всеволод Иванович Репьевский. Некоторое время назад я перекупил у Валерия Коробова этот музей и теперь являюсь его законным владельцем. Признаюсь честно: в музейных делах я смыслю мало, однако искренне хочу сохранить Сокровища и легенды на плаву и защитить от притязаний иногородних коллекционеров. Надеюсь, вы мне в этом поможете.

Он вещал не менее двадцати минут. Когда же его речь подошла к концу, в Репьевского были влюблены все, включая сторожа и электрика. И не мудрено – Сева спокойно и без пафоса пообещал им то, о чем еще месяц назад нельзя было даже говорить вслух. Например, ремонт основных музейных залов, замену электрической проводки, новую сигнализацию, а еще деньги на обновление экспозиции и (о чудо!) на реализацию творческих проектов при условии их полного обоснования.

В течение следующих полутора часов музейные дамы, захлебываясь от восторга, рассказали Севе обо всех своих проблемах и чаяниях. Репьевский слушал их очень внимательно, периодически делая пометки в блокноте. При этом его взор, скользивший по лицам собравшихся работников, то и дело останавливался на мне.

В конце встречи Всеволод объявил, что ему нужно немного времени, чтобы войти в курс дел и выбрать для Сокровищ и легенд адекватного руководителя, который сможет полноценно заниматься развитием музея. А пока новый хозяин будет размышлять над требуемой кандидатурой, исполнять обязанности будущего директора станет Федор Полевой.

- В ближайшие дни вам необходимо составить список нужной оргтехники и перечень предложений для новой стратегии развития, - сказал Репьевский. – Сокровища и легенды должны стать интереснее, чем раньше. Деньги у вас теперь есть, нужны полезные идеи. Надо сделать так, чтобы жители и гости нашего города приходили сюда как можно чаще. К слову сказать, я и сам планирую стать вашим постоянным посетителем.

После этих слов Сева бросил на меня многозначительный взгляд. Я же в ответ злобно сощурила глаза. Желание немедленно закончить свою карьеру в этом музее, а заодно сменить город или даже страну, сменилось раздражением. В самом деле, чего ради я должна отсюда убегать? Особенно теперь, когда дела Сокровищ и легенд начали налаживаться. Нет уж, так круто менять свою жизнь из-за одного единственного психа как минимум неправильно. К тому же, мы сейчас не в лесу, а в большом цивилизованном городе, в котором есть полиция, прокуратура, суд, и каждый мой день проходит на глазах у десятков людей.

Я коротко выдохнула.

Ишь ты, постоянным посетителем он станет. А ведь наши дамы этому заявлению обрадовались! Улыбаются едва ли не до ушей. Интересно, улыбались бы они, если б узнали, что этот очаровательный мужчина умеет обрастать шерстью и голыми руками рвать на части диких зайцев? Жаль, что им нельзя об этом рассказать – репутация сумасшедшей мне совсем ни к чему. Кстати. А Федя в курсе, что его разлюбезный шеф – оборотень? Помнится, Сева говорил, что о его секрете известно далеко не всем коллегам и друзьям.

Честно говоря, я не удивлюсь, если окажется, что Федор и сам время от времени отращивает когти и охотится на лесную живность. После знакомства с Всеволодом удивительного в этом мире значительно убавилось.

После окончания беседы Репьевский направился в кабинет директора, чтобы ознакомиться с кое-какими музейными бумагами. От предложенной обзорной экскурсии он отказался, заявив, что с экспозицией уже знаком.

Стоило ему выйти за порог, как стало понятно, что, кроме пресловутых сторожа и электрика, работать сегодня никто больше не планирует. Наши дамы сбились в тесный кружок и принялись восхищенными шепотом делиться впечатлениями от нового начальства.

Если к появлению в музее Федора коллеги отнеслись с некоторым подозрением, от Всеволода все оказались без ума. В самом деле, какой же он душка! И осанка-то у него царская, и плечи богатырские, а уж глаза, будто омуты, даром, что карие, а не голубые. А уж умен и рассудителен и вовсе сверх меры – никого не уволил (пока еще!), все проблемы понял, все, что нужно пообещал.

От их восторженных ахов и охов меня затошнило уже минут через пять, поэтому, улучив удобный момент, я выскользнула из зала и отправилась на рабочее место.

Однако стоило переступить порог своего кабинетика, как в нос ударил запах дорогого парфюма, а талию со спины обхватили горячие мужские руки.

- Попалась, маленькая.

Дыхание Всеволода обожгло мое ухо. По спине снова побежали мурашки.

- Сева, отпусти.

- Ну уж нет. Теперь не отпущу. Как же я рад тебя видеть! А ты меня?

Я попыталась высвободиться. Объятие тут же стало крепче.

- Немедленно прекрати! Я закричу.

Он неторопливо провел носом по моей шее.

- Кричи. Сомневаюсь, что прямо сейчас тебя кто-нибудь услышит.

Где-то внутри снова появился клубок холодного липкого страха. Я извернулась и изо всех сил наступила каблуком туфли на ногу оборотня. Сева охнул от неожиданной боли и значительно ослабил хватку. Я тут же вырвалась из его рук, отскочила в сторону. Удачным мой маневр назвать было тяжело, ибо теперь я стояла у стены, а Всеволод загораживал собой дверной проход, отрезая единственный путь к отступлению.

В глазах Репьевского зажглись нехорошие огоньки.

То, что случилось дальше лично я объяснить не в силах. Быть может, это проснулась родовая память или сработали древние инстинкты, а только я вдруг сжала рукой висевшего у себя на груди деревянного мишку и крикнула во весь голос:

- Чур меня, чур!

Из кулона в тот же миг вырвался столб серебристых искр, и между мной и Всеволодом очутился медведь – огромный, прозрачный, будто сотканный из воздуха.

Пространство кабинета тут же кончилось – зверь встал на задние лапы и, обнажив когти, решительно двинулся на моего обидчика.

Мои глаза едва не вылезли из орбит. Севины – тоже. Впрочем, реакция оборотня не заставила себе ждать, и она оказалась такой же неожиданной, как и появление чудесного защитника.

Всеволод замер и поднял вверх руки.

- Тише, приятель, тише, - ласково сказал он медведю. – Ты ведь знаешь, твоей хозяйке меня бояться не нужно. Я никогда не причиню ей вреда. Ни при каких обстоятельствах.

Мишка, похоже, с ним согласился. Чуть помедлив, он снова опустился на четыре лапы и, повернув голову, уставился на меня вопросительным взглядом.

- Аня, нам всем надо успокоиться, - подал голос Сева. – И мне, и тебе. Отзови стража, я не сделаю ничего плохого. Клянусь.

Отзови, ага. Если бы я еще знала, как это сделать!

Вот так оберег! Кто бы мог подумать, что косолапый будет оберегать меня в самом прямом смысле!

Из коридора внезапно послышались быстрые шаги.

- Кто кричал? Кого убивают? – раздался веселый голос Феди.

Прежде, чем кто-то из нас успел ответить, братец лис протиснулся мимо Севы в кабинет и – остановился, как вкопанный. При виде нашей компании, брови Федора взлетели вверх, а рот забавно приоткрылся.

- Что у вас тут происходит? – поинтересовался Полевой, обалдевшим взглядом рассматривая моего медведя. – Драка? А почему не позвали меня?

Я усмехнулась и на чистом автомате ласково погладила свою чуру. Мишка тут же подернулся сероватой дымкой и растаял в воздухе.

Несколько секунд в комнате было тихо.

- Так что случилось? – повторил Федя.

- Эмоции, - со вздохом ответил Всеволод, закрывая дверь кабинета и усаживаясь на ближайший стул. – Много сильных неправильных эмоций. И виноват в этом я.

Полевой повернул ко мне голову. Потом перевел взгляд на своего шефа.

- Это – она? – с искренним удивлением спросил он у Репьевского. – Аня?

Сева не ответил.

- Вот это да, - восхитился Полевой. – Кто бы мог подумать! Ребята, это судьба.

- Федя, нам с Аней нужно поговорить, - негромко произнес Всеволод. – Погуляй где-нибудь. Пожалуйста.

- Федя, не уходи, - быстро сказала я. – Не оставляй меня с этим… человеком.

Рыжий усмехнулся и сел на край стоявшей рядом с ним тумбочки.

- Лады, я остаюсь. Сева, без обид. Ты же знаешь – отказывать даме не в моих правилах.

Несколько следующих секунд мы молча смотрели друг на друга.

- Значит, вы знакомы, - произнес, наконец, Полевой. – Сева, так это и есть та девушка, из-за которой ты весь месяц мечешься по городу, как бешеный медведь?

Всеволод чуть нахмурился и снова ничего не ответил.

- С ума сойти, - покачал головой Федор. – Что ж, соглашусь с классиком нашей великой литературы – колода порой и правда тасуется необычно. В курсе ли ты, Сева, что Анна – анатари?

Репьевский вздрогнул, вскинул на него взгляд. Потом перевел глаза на меня, и в них отразилось такое глубокое изумление, что я забеспокоилась. Лично мне последняя фраза рыжего была непонятна, однако спросить, почему он обозвал меня этим странным словом, я не успела - Федор ухмыльнулся и сказал:

- Заранее извиняюсь, что лезу не в свое дело, но, быть может, вы объясните, почему ваша встреча оказалась такой недружелюбной?

- Потому что этот человек – маньяк, - хмуро ответила я.

- Согласен, - кивнул Полевой. – Я в последнее время тоже так думаю.

- Федя, может, ты все-таки дашь нам с Аней поговорить? – недовольно проскрежетал Всеволод. – Я уже пообещал, что буду держать себя в руках.

Федор посмотрел на меня и остался на месте.

Сева вздохнул.

- Аня, прости. Мне стоило вести себя более сдержанно. Я правда искал тебя по всему городу, и совсем не ожидал, что найду практически у себя под боком.

И поэтому, едва мы оказались одни, набросился как дикий зверь.

- Ты оставишь меня в покое?

Всеволод покачал головой.

- Наше знакомство началось неправильно. Отрицать не буду, в этом виноват я. Обещаю исправиться. Но оставить в покое – нет. Категорически нет. Особенно теперь.

Я невольно погладила свою чуру.

- Медведь, что с него взять, - поспешно сказал Федя. – Анюта, Севу надо простить. Не знаю, что именно между вами произошло, но он раскаивается. Даже я это вижу.

Защитник, ага. Похоже, эти двое не только коллеги, но и хорошие друзья.

- Главное, не оставляй меня с ним наедине, - попросила я. – Хотя бы сегодня.

- Сегодня не оставлю, - кивнул Полевой. – Но согласись, охранять тебя вечно я не смогу. Хотя… Если ты поселишь меня в своей квартире, будешь вкусно кормить и нежно обнимать, тогда пожалуйста. Сева, не рычи, я просто пошутил.

- И что же ты станешь делать теперь? – поинтересовалась я у Репьевского. – Снова попытаешься превратить меня ручную зверушку? Заметь, я на это по-прежнему не согласна.

- Я не собирался превращать тебя зверушку, - спокойно сказал Всеволод. – И сейчас не собираюсь. Более того, с этой самой минуты я буду следить, чтобы твоей свободе никто не угрожал.

- А ей может угрожать кто-то, кроме тебя?

- Да, - кивнул Сева. – Более того, я очень удивлен, что до сих пор ты скрывалась только от меня. Странно, что люди, обратившие внимание на музей, но почему-то не заметили в нем анатари.

- Ротозеи, - фыркнул Федя.

Опять это слово.

- Что такое анатари? – спросила я.

Сева глубоко вздохнул.

- Если расскажу, ты мне не поверишь. Лучше все увидеть своими глазами, - он встал со своего места. – Не могла бы ты показать мне старинный янтарный гарнитур, который хранится в верхнем зале этого музея?

- Могла бы, - ответила, поднимаясь на ноги вслед за ним. – Я так понимаю, эти украшения – особенные?

- Правильно понимаешь, - сказал Федя. – И знаешь, что в этом самое интересное? Их историческая ценность тут совершенно не при чем.

Всеволод открыл дверь. Я неторопливо обошла стол и выскользнула в коридор. Мужчины последовали за мной. Вместе мы свернули за угол, затем прошли несколько метров и ступили в мой экспозиционный зал. Я подвела их к нужной витрине.

- Вот этот гарнитур.

- Хорошо, - улыбнулся Сева. – Теперь возьми его в руки.

- Не могу. Витрина закрыта на специальный замок и находится под сигнализацией.

- Ее можно открыть?

- Можно. Для этого надо попросить охранника отключить сирену.

- Я сейчас ему позвоню, - вызвался Федя. – А ты, Аня, сходи за ключом. Я знаю, он у тебя есть.

- Вы объясните, что не так с этими цацками?

- Ты все увидишь сама, - повторил Репьевский. – Поторопись, пожалуйста.

На то, чтобы поднять стекло, нам понадобилось в общей сложности двадцать минут. Все это время Всеволод молча стоял у витрины и, как завороженный, рассматривал фамильные украшения Зои Леонидовны.

- Мне обязательно вытаскивать весь гарнитур? - уточнила я, когда дело было сделано.

- Нет. Можешь взять любой из его предметов.

Пожала плечами и вынула из прозрачного нутра янтарный перстень.

- Что теперь?

- Теперь передай это кольцо Федору.

Братец лис тут же отшатнулся в сторону.

- Не буду я его брать, - возмутился он, пряча за спину руки.

- Федя, Аня должна это увидеть, - мягко сказал Всеволод.

- А я тут причем? Бери перстень сам, и пусть она смотрит на здоровье.

Всеволод многозначительно поднял бровь. Полевой коротко выдохнул, чуть помедлил, а потом сделал шаг вперед и осторожно, кончиком пальца коснулся музейного экспоната. В тот же миг между ним и перстнем проскочила голубоватая искра, и неведомая сила отбросила Федора к противоположной стене. Парень с силой ударился о кирпичную кладку, охнул и шлепнулся на пол.

- Как тебе такое? – невозмутимо поинтересовался у меня Всеволод.

С ума сойти!

Но как же так?! Это кольцо, как и другие элементы гарнитура, брали в руки десятки людей: Зоя Леонидовна, моя бабуля, Валерий Коробов, специалисты культурологической экспертизы… И никого из них янтари током не били и об стены не швыряли!

Хотя…

- Федя, - задумчиво произнесла я, - скажи, ты тоже оборотень?

- Догадалась, да? – недовольно отозвался рыжий, поднимаясь на ноги. – Умница, дочка.

- Но ты не медведь, - продолжила я. – Верно?

- Верно. Я – лис. Только очень крупный.

- Как интересно, - я поднесла перстень к глазам. – Получается, в руки оборотней янтари не даются?

- Конкретно эти – да, не даются, - подал голос Всеволод. – Дело в том, что это не простые украшения, Аня. Это старинные артефакты. Несколько столетий назад их изготовил Дитрих Фурт - величайший мастер, из когда-либо живших на этом свете. Каждый предмет его гарнитура обладает огромной силой, способной влиять на магию оборотней. Но Фурт был большим шутником – он поставил на свои творения особый невозвратный блок, который не дает оборотню свободно прикасаться к артефактам. Без вреда для здоровья прикоснуться к янтарям может только простой человек, но в его руках они превращаются в обычные ювелирные безделушки.

- Однако среди простых людей есть уникумы, - вставил Федя, потирая ушибленную спину. – Они способны пробудить артефакты ото сна и использовать их чудесную силу. Мы называем таких людей анатари.

Вот это да!

Я еще раз посмотрела на перстень. Сева прав: если бы я своими глазами не увидела голубую искру и летящего Федора, ни за что бы не поверила этой истории.

- На вид это самое обычное кольцо, - сказала мужчинам. – В чем же состоят его необыкновенные способности?

- Оно может в несколько раз увеличить силу оборотня, - ответил Всеволод. – Причем, как одного, так и целой группы. Здесь нужно понимать: мы – наполовину животные, и мощь звериной сущности играет в нашей жизни важную роль. Она позволяет увеличивать границы территории влияния, держать на расстоянии противников и максимально быстро и эффективно решать с ними любые споры. Кроме того, раз в месяц, в ночь полнолуния, артефакт Фурта может превратить человека в оборотня. И наоборот.

После его слов мне захотелось положить перстень на место и больше никогда его не трогать.

- С чего вы взяли, что я – анатари? – поинтересовалась у своих собеседников. – Я понятия не имею, как управлять этими штуками. Да и о существовании оборотней узнала лишь несколько недель назад. Быть может, вы ошиблись, мальчики?

Мальчики улыбнулись.

- Нет, - покачал головой Федя. – То, что ты – хозяйка янтарей видно невооруженным взглядом. А уж когда они находятся рядом с тобой, это заметно особенно хорошо.

- Раньше артефактов силы было гораздо больше, чем сейчас - сказал Всеволод. – Из мастерских Фурта и его учеников вышло немало чудесных вещиц. В свое время за эти побрякушки велись нешуточные войны. В результате почти все волшебные камни оказались уничтожены. Да и анатари вырезали практически подчистую.

- Почему?

- Владеть артефактом может только один человек. Другой способен получить над ним власть лишь после смерти своего предшественника. Если хранителя не удавалось переманить на свою сторону, оборотни его попросту убивали, надеясь, что потом отыщут другого, более сговорчивого. Что же касается наших янтарей, то они долгое время считались пропавшими. Несколько десятилетий назад их владелец скрылся в неизвестном направлении вместе с волшебным гарнитуром. То, что артефакты нашлись, да еще и в полном составе – большая удача.

Что ж, теперь понятно, почему столичные «коллеги» так настойчиво пытались их у нас отобрать. И почему господин Репьевский перекупил у Коробова Сокровища и легенды.

Хм. Неужели эти побрякушки настолько сильны, что Сева не поскупился приобрести ради них целый музей?

- Я так понимаю, украшения будут исключены из постоянной экспозиции? – спросила я у Репьевского.

- Да, - кивнул он. – Не стоит держать их на виду.

- И где же они теперь будут храниться? У тебя дома?

- Нет, - снова улыбнулся Сева. – Зачем? Сам я все равно не смогу ими воспользоваться. Разве что, вместе с камнями ко мне переедешь ты.

- Не надейся, - серьезно ответила ему. – К тому же, это бессмысленно. Повторю: я понятия не имею, как заставить работать эту ювелирку.

- Ничего, разберешься, - махнул рукой Всеволод. – Янтари по-прежнему будут храниться в музее, но мы оборудуем для них специальное место, доступ к которому будем иметь только ты, я и Федор.

- Стоит ли так стараться, Сева? Можно подумать, мы трое – заговорщики, которые хранят общую тайну.

- А разве это не так? – удивился Федя.

- Нет, - покачала я головой. – Не знаю, ребята, как обстоят дела в вашем сообществе оборотней, а только меня это совершенно не касается. Я вообще далека от всякого рода разборок – политических, экономических, бандитских. Вы можете сколько угодно делить территории и рвать друг другу глотки. Я же просто хочу работать, общаться с посетителями, искать новые сокровища и легенды. Скажу честно: мне очень жаль, что жемчужина моей коллекции теперь будет храниться отдельно от других экспонатов, но раз этого хочет новый владелец музея – на здоровье. И да, я не собираюсь учиться каким-либо сомнительным вещам, уж извините.

Мужчины переглянулись.

- Иногда с ней бывает очень сложно разговаривать, - сказал Федору Репьевский. Потом повернулся ко мне, вздохнул. – Аня, маленькая моя, жить прежней жизнью у тебя больше не получится. И в этом нет ничего плохого. Более того, раз уж гарнитур Фурта теперь принадлежит моей организации, я лично прослежу за тем, чтобы ты спокойно трудилась и общалась с посетителями. А работать с артефактами все же придется научиться – хотя бы в качестве благодарности за собственную безопасность. То, что другие оборотни умудрились пропустить анатари – это досадная оплошность, которая, возможно, уже исправлена. И лично я ни капли не удивлюсь, если сегодня-завтра и гарнитур, и его хранителя кто-нибудь попытается украсть. То, что у тебя для таких случаев есть специальный оберег, конечно, очень здорово. Но от чуры вряд ли будет толк, если против нее выступит стая волков или дружное семейство тигров. Помнится, тебе в свое время не очень понравилось быть пленницей. Я прав?

Я смотрела на него во все глаза. Боже, неужели это тот самый мужчина, с которым я играла в шахматы и ела лесную малину? Если раньше исходящий от него флер силы и опасности создавал легкий дискомфорт, то сейчас он едва ли не накрывал с головой. Теперь передо мной стоял не хозяин леса - хитрый, но в целом добродушный, а жесткий делец, чья целеустремленность была четко видна сквозь ласковую улыбку и расслабленные черты лица.

- Мне нужно подумать, - тихо ответила я. – Слишком много информации. Ее нужно переварить.

- Подумай, - согласился Сева. – Никто тебя пока не торопит и ни к чему не принуждает.

Янтарный перстень я положила на место, и мы с Федей аккуратно закрыли витрину.

- Сегодня же распоряжусь перенести эти цацки в запасник, - шепнул Полевой Репьевскому.

Тот согласно кивнул.

Я же развернулась и пошла на выход.

- Аня, - окликнул меня Всеволод. – Пожалуйста, не делай опрометчивых поступков. И больше не убегай. Я тебя все равно найду. Во что бы то ни стало.

***

Покинув мужчин, я заскочила в свой кабинет, чтобы взять сумку, и сразу же отправилась обедать. Обычно в такое время я хожу домой, благо путь до родного холодильника совсем не долог. Однако в этот раз решила перекусить в кафе – после разговора в экспозиционном зале очень хотелось прогуляться по свежему воздуху и хотя бы немного проветрить голову.

Несмотря на серое небо, на улице оказалось очень жарко и душно. Похоже, вечером будет гроза.

Я перешла проезжую часть и зашагала вперед по тротуару.

В голове было пусто и гулко, как в железной бочке. Оборотни, призрачные хранители, старинные артефакты, анатари… Переварить ушат обрушившихся на меня открытий будет сложнее, чем я думала.

Впрочем, во всем этом есть и своя особенная прелесть – зная, что тебя на каждом шагу окружают таинственные предметы и существа, жить становится очень интересно. Но страшно.

Узнай я о значении янтарного гарнитура от Феди или от кого-нибудь еще, возможно, восприняла бы сию информацию иначе. С изумлением, недоверием, возможно даже с некоторой радостью – когда оживает сказка, реакция не может быть однозначной. Присутствие же Всеволода придало всей этой истории пряную нотку кошмара.

Добравшись до кафе, я заняла один из столиков на его летней площадке. Есть особо не хотелось, поэтому я попросила улыбчивую официантку принести мне чашку капучино и легкий овощной салат.

Но как только приступила к еде, на мою тарелку вдруг упала тень, а сверху прозвучал знакомый голос:

- Приятного аппетита. Могу я к тебе присоединиться?

Подняла голову и встретилась взглядом с большими карими глазами.

- Если я скажу нет, ты уйдешь?

Сева усмехнулся и покачал головой. Ну и зачем было спрашивать?..

- Присаживайся.

Он сел на соседний стул, и к нему тут же легкой феей подлетела официантка. Получив заказ, она упорхнула обратно, а Репьевский перевел взгляд на меня.

- Я все еще не оставляю надежду поговорить с тобой в спокойной обстановке.

- Разве мы не поговорили? Десять минут назад у нас была очень обстоятельная беседа.

Всеволод покачал головой.

- Ты сердишься, я понимаю. И еще раз прошу прощения. Мне правда очень неприятно, что у нас все получилось так глупо и неправильно. Меньше всего на свете, я хочу, чтобы ты меня боялась или ненавидела.

- Я тебя не ненавижу, - ответила ему. – Но поддерживать с тобой отношения у меня желания нет.

Практика показывает, что это очень чревато.

Репьевский глубоко вздохнул.

- Я не мог тебя тогда отпустить. Не мог, понимаешь? Этому противилось все мое существо. За два дня, что ты провела в моем доме я настолько привык к теплу и уюту, что отказаться от них был уже не в силах.

На его губах появилась улыбка.

- Ты все-таки маньяк, - тихо сказала я. – Скажи честно, ты сажаешь под замок всех женщин, которые тебе понравились?

- Я не сажаю женщин под замок, - усмехнулся Всеволод. – До последнего времени у меня не было такой привычки. Видишь ли, маленькая, лес – это то место, где я отпускаю на свободу свои инстинкты. Где могу снять цепь со своего медведя и позволить ему несколько недель провести на воле. Для нас двоих это важно и необходимо. В городе я веду жизнь обычного человека, с ее делами, связями, стрессами. Мне приходится держать в узде половину своих желаний и потребностей, поэтому время от времени требуется разрядка. Знаешь, я терпеть не могу, когда в мою лесную берлогу забредают гости. Терплю их максимально короткое время, а потом выпроваживаю восвояси. С тобой же мне захотелось снова стать человеком. Я впервые наслаждался лесным отдыхом, не меняя ипостась, понимаешь? Мне не потребовалось прикладывать силы, чтобы убедить медведя войти в клетку, он сделал это сам. Если бы ты отправилась домой, это чувство внутренней гармонии наверняка меня покинуло. А я на это был категорически не согласен.

- Домой я все-таки ушла, - заметила ему. – И ты, судя по всему, нормально это пережил.

- Шутишь? – возмутился Сева. – Я чуть с ума не сошел, когда вернулся домой и обнаружил, что ты сбежала. А ну как ты заблудилась бы в лесу или, еще хуже, провалилась в болото?! Я до самой ночи рыскал среди деревьев, пока не выяснил, что из чащи тебя увез в автомобиль поискового отряда.

Он налил из принесенного официанткой френч-пресса чашку чая, сделал глоток.

- Я несколько недель искал тебя в городе. У меня было достаточно времени, чтобы вспомнить и проанализировать и наши разговоры, и свое поведение. Поверь, в другой ситуации я вел бы себя иначе.

Я вздохнула.

- И что ты предлагаешь теперь? – спросила у него.

- Предлагаю начать все сначала. Заново построить отношения. Чтобы при моем появлении ты не напрягалась, будто в ожидании нападения, а была спокойной и естественной, как и с другими своими знакомыми. Клянусь, что пальцем к тебе не прикоснусь. По крайней мере, если ты сама этого не захочешь.

Есть мне окончательно расхотелось. Я взяла в руки чашку с остывшим кофе, а потом со вздохом поставила ее обратно.

- Раз у нас получается такой откровенный разговор, давай будем честны до конца. Я ведь нужна тебе как анатари, верно, Сева?

- Ты мне нужна как девушка, от которой идет кругом моя голова, - серьезно сказал Репьевский. – То, что ты еще и анатари – это приятное совпадение, Аня. Как сказал сегодня Федя – судьба. Я, кстати, не шутил по поводу того, что в нашем городе найдутся желающие посадить тебя под замок. И хранители, и артефакты сейчас такая редкость, что оборотни непременно решат за них побороться. Почти год они пытались завладеть янтарным гарнитуром законным образом, теперь же наверняка рассмотрят и другие варианты.

- Ты говорил, что станешь за мной приглядывать, - напомнила ему.

- На самом деле, за тобой приглядывают уже несколько дней, - улыбнулся Сева. – Как только Федор обнаружил, что артефакты - твои, сразу же подрядился в личные телохранители.

О! А я-то еще надеялась, что Полевой провожал меня до дома и приглашал на свидания из-за внезапно возникшей симпатии.

- И кто же теперь станет моим личным телохранителем?

- Разве это важно? – снова улыбнулся Всеволод. – Ты заметишь охрану лишь тогда, когда она тебе понадобится.

Ясно.

Я ковырнула салат и тремя глотками допила капучино.

- Все-таки жаль, что гарнитур Зои Леонидовны перенесут в запасник, - задумчиво сказала Репьевскому. - Посетителям было бы можно рассказать о нем чудную и немного таинственную сказку.

- Я поищу ему замену, - пообещал Всеволод. – У меня дома есть парочка старых интересных вещиц, и я могу передать их в твою коллекцию. Для массовости.

Что ж, это было бы неплохо.

Сева протянул мне через стол свою руку.

- Ну что, мир?

Я несколько секунд смотрела ему в глаза, а потом пожала протянутую ладонь.

- Мир.

Он на мгновение сжал мои пальцы, а потом наклонился и осторожно коснулся их губами.

***

Домой в этот вечер я возвращалась одна. После обеда Сева проводил меня до музея, после чего сел в свой автомобиль и куда-то уехал. Спустя некоторое время Сокровища и легенды покинул и Федор. Если верить расстроенной Наташе, братец лис в этот день на работу больше не приходил.

До своей квартиры я добралась без происшествий. То ли господа оборотни уже приставили ко мне неведомого охранника, то ли степень угрожающей опасности была сильно преувеличена, а только никто на меня сегодня не напал и даже не кинул в мою сторону подозрительного взгляда.

Переодевшись в домашнюю одежду, я достала мобильный телефон и набрала номер дедушки. Весь остаток рабочего дня терзало горячее желание обсудить с ним последние события, однако наличие снующих туда-сюда коллег вынудило отложить разговор на вечер.

На звонок Луков ответил почти сразу – мобильник Петр Матвеевич всегда держит при себе.

- Анюта? Здравствуй, моя хорошая.

- Привет, дедуля. Ты занят?

- Для тебя я свободен всегда. Хотя, честно говоря, дел в последнее время хватает. Представляешь, получил на днях заказ на большое полотно. Анимализм теперь – моя главная тема. Ты, кстати, просто так звонишь или по делу?

- По делу, дедуль. Скажи, тебе известно, что такое анатари?

На несколько секунд в трубке повисла тишина.

- Почему ты об этом спрашиваешь? – осторожно поинтересовался дед.

- Я подумала, вдруг ты что-то об этом знаешь?

Он шумно вздохнул.

- Знаю, милая. Хотя лучше бы мне этого не знать. Я так понимаю, ты теперь тоже в курсе?

- Да. Деда, нам нужно серьезно поговорить. Вы ведь с бабушкой дома? Я сейчас к вам приеду.

- Не надо приезжать, - быстро сказал Петр Матвеевич. – Проведи этот вечер у себя. На всякий случай. Завтра я сам приду в твой музей, и мы обо всем поговорим.

- Знаешь, мне не хотелось бы разговаривать на работе. Там слишком много ушей, а тема нашей беседы достаточно щекотливая.

- Ушей вокруг тебя теперь всегда будет много, - усмехнулся дед. – Эти люди уже приставили к тебе охрану?

- Пока только обещали, - пожала я плечами. – Погоди-ка! Откуда ты знаешь об охране?

- Завтра расскажу, - снова вздохнул Луков. – У тебя экскурсии в этот день есть?

- Да, целых две.

- В таком случае, жди меня к обеду. Приглашу тебя в какое-нибудь кафе, угощу куриным супом, а заодно расскажу об анатари. Главное, дождись меня, ладно? Нам будет что обсудить.

ГЛАВА 6

Дедушка, как обещал, явился в музей незадолго до обеда. Я к этому времени уже была голодна, как скаковая лошадь, только что пробежавшая дистанцию. Впрочем, чувства уставшего четвероногого были в этот день понятны всем сотрудникам Сокровищ и легенд.

Ровно в девять часов утра на пороге нашего музея появились крепкие ребята в рабочих комбинезонах, которые приволокли с собой три огромных внушительных сейфа.

- Это новое оборудование для запасников, - объяснил Федор, встретивший ребят вместе с остальными музейщиками.

- Зачем нам оно? – удивилась Кристина Петровна. – Местные экспонаты не настолько ценные, чтобы хранить их в таких гробинах.

- Начальство считает по-другому, - ответил Полевой. – А с ним, как известно, не спорят.

Вслед за сейфами в музей приехала новая сигнализация. Ее монтировали четверо хмурых молчаливых мужчин, один вид которых вызывал уверенность в том, что теперь-то уж за свои стулья и утюги мы можем не волноваться.

Пока мужчины возились с проводами, научные сотрудники, включая Федора и меня, перетаскивали в пресловутые сейфы особо ценные «запасные» экспонаты. Все это приходилось совмещать с запланированными экскурсиями, а потому рабочих рук периодически становилось меньше, чем требовалось.

Конкретно у меня обе экскурсии были запланированы на первую половину дня с перерывом в двадцать минут. Сразу после того, как первая группа туристов отправилась на выход, в зал быстрой мышкой проскочил Федор, который ожидаемо попросил достать ему из витрины гарнитур Зои Леонидовны.

- Это вы для него притащили в музей сейфы?

- Ага, - кивнул Полевой. – Хорошей вещи – хорошая охрана. Весь гарнитур, кстати, не отдавай, один из артефактов оставь себе. Он будет храниться у тебя в кабинете - я уже поставил там для него специальный кейс.

Для хранения в чудо-кейсе я снова выбрала перстень. Остальные украшения положила в широкую деревянную шкатулку, и Федя торжественно понес их в хранилище, пообещав, что по пути заскочит в мою каморку и упакует кольцо в новую суперкоробку.

…Дедушка дожидался окончания моей последней экскурсии в холле. Когда я спустилась вниз, он о чем-то беседовал с Кристиной Петровной. Вернее, беседовала она, а Луков ей просто внимал – молча и с улыбкой. Наш старший научный сотрудник активно жестикулировала, восхищенно вздыхала и поднимала брови, словом, рассказывала явно что-то важное и приятное. У меня сразу создалось впечатление, что предметом и разговора, и восхищения является господин Репьевский.

Дедуля мое предположение подтвердил – сразу после того, как я, дождавшись паузы в дифирамбах, исторгаемых Кристиной Петровной, вывела его на улицу.

- Ты не говорила, что у вашего музея появился новый владелец, - заметил дед, когда мы направились в сторону кафе. – Кристина сказала, что такого щедрого и понимающего руководителя она еще не встречала.

- Он не только щедрый, но и грамотный, - усмехнулась в ответ. – К слову сказать, термин «анатари» я впервые услышала именно от него.

Дедушка замедлил шаг и заметно побледнел.

- С тобой все хорошо? – забеспокоилась я.

- Да, - кивнул он. – Давай прибавим шаг. Мне сейчас очень захотелось присесть и выпить чего-нибудь прохладного.

Спустя несколько минут мы расположились за столиком летнего кафе – того, самого, в котором я обедала вчера. Сделали заказ и молча сидели друг напротив друга, пока нам не принесли стаканы с соком и тарелки с куриным супом.

Дедушка нарушил тишину первым.

- Я не буду ходить вокруг да около, - тихо сказал он. – Анатари, Аня, – это наше семейное проклятие. Дело в том, что женщины нашего рода обладают некой способностью. Благодаря ей они становятся привлекательными для… одельной категории людей.

- Для оборотней? – так же тихо уточнила я.

Дед кивнул.

- Луковы умеют управлять некими энергетическими потоками, которые делают их сильнее. Мои родители рассказывали, что когда-то людей, имеющих такой дар, было много. Среди них имелись не только женщины, но и мужчины. Однако потом большую часть из них вырезали. То, что наш род остался цел – чудо.

- Так значит, качество анатари передается по наследству? – изумилась я.

- У нас – да, - снова кивнул Петр Матвеевич. – Как у других – не знаю.

- Выходит, моя мама тоже…

- Да, тоже. Как и моя покойная сестра, и давно почившая прабабка. Штука в том, Анюта, что женщины нашей семьи ничем не отличаются от прочих и могут вести обычную спокойную жизнь до тех пор, пока им в руки не попадется особенная вещь, которую оборотни называют артефактом силы. Тогда способности Луковых проявляют себя, и, если в этот момент поблизости окажется оборотень, он с легкостью это заметит.

- Деда, - дрогнувшим голосом сказала я, - у мамы тоже был артефакт силы? Такой, как янтари Зои Леонидовны?

Петр Матвеевич удивленно поднял бровь.

- О! - грустно усмехнулся он. – Так это Зойкины цацки разбудили в тебе анатари. Я вчера все думал: как ты вообще об этом узнала?.. А по поводу Иры ничего сказать не могу. Не знаю, Аня. Помню только, что незадолго до своего отъезда она систематически Зойкины пороги обивала. Хотя, быть может, дело здесь было не в янтарях. Зоя к твоей матери, как к дочери относилась. Но судя по тому, что украшения отдала все-таки тебе, передавать непутевой Луковой такое сокровище явно не рискнула.

Эх, жаль, что обо всем этом нельзя расспросить саму Зою Леонидовну! Этой весной старушка умерла…

- Так мама знала, что является анатари?

- Да.

- Но откуда?

- От моего отца, твоего прадеда. Он ей подробно об этом рассказал. Когда чур для тебя готовил.

Дедушка бросил взгляд на висевшего у меня на груди медведя.

- Отец говорил, что для женщин нашей семьи чура становится особенным защитником. Для всех остальных это не более, чем оберег, а для вас – реальный страж. Честно говоря, я не совсем понимаю, как деревянная фигурка может помочь в случае опасности, но раз отец так говорил, значит, рациональное зерно во всем этом есть.

Я улыбнулась. Знал бы ты, дедуля, какой колос рациональности спрятан во всех этих семейных преданиях и суевериях! Однако рассказывать о нем я тебе сейчас не буду, поберегу твое слабое сердце.

Что ж, теперь понятно, почему мама, отправляясь в заграничную поездку, забрала с собой мою старую чуру - своего-то защитника у нее не было. Только был ли от фигурки толк? Ведь ту куколку прадед вырезал для специально для меня. Хотя мне самой, конечно, хотелось бы верить, что Ирина взяла чуру не с каким-то особым смыслом, а просто на память о дочери и родителях…

- Быть анатари – дело очень рискованное. За возможность увеличить свою мощь оборотни пойдут на что угодно: могут осыпать хранителя артефакта золотом и бриллиантами, а могут запереть в подвале и выпускать только во время ритуала силы. Кому как повезет. Вообще, для анатари самое лучшее – держаться от волшебных камней подальше, ведь если их поблизости нет, то от обычного человека его никто никогда не отличит.

Я усмехнулась.

- В моем случае, спрятаться не выйдет. Эти люди уже знают и кто я такая, и какую могу принести пользу. Гипотетически.

- Значит, при общении с ними тебе нужно проявить мудрость и смекалку, - грустно улыбнулся дед. – Больше всего на свете мне хочется, чтобы ты жила спокойной мирной жизнью без всей этой чертовщины. Но, боюсь, теперь ты не сможешь себе этого позволить. Даже побег из страны – не выход. Спрятаться от оборотней очень тяжело, а скитаться по свету, подобно твоей матери, я не пожелал бы даже врагу.

Несколько минут мы молча ели суп. Я глотала ложку за ложкой, совершенно не чувствуя вкуса. Дед, судя по всему тоже.

- Ладно, - Петр Матвеевич доел остатки бульона и передвинул тарелку на край стола. – Теперь рассказывай ты. Про свое знакомство с оборотнями, про гарнитур и нового чудесного начальника.

- А что рассказывать-то? – усмехнулась я. – С оборотнями я познакомилась в музее, гарнитур ты видел сам. Что до нового начальника, то…

- … вы можете познакомиться с ним лично.

Мы с дедушкой вздрогнули и обернулись.

Рядом с нашим столиком стоял Сева.

- Добрый день, - вежливо сказал он нам. – Прошу простить меня за вторжение. Я – Всеволод Репьевский, тот самый человек, о котором вы только что говорили. Не возражаете, если я к вам присоединюсь?

Дедушка настороженно улыбнулся.

- Пожалуйста, присаживайтесь, - сказал он неожиданному гостю. – Мы будем рады. Верно, Анюта?

В ответ я только махнула рукой. Похоже, у Севы это любимая забава – обедать за чужими столами.

Репьевский сел на соседний стул, однако присоединяться к трапезе не стал – на вопросительный взгляд официантки лишь отрицательно покачал головой.

- Петр Матвеевич, - дедушка протянул ему руку, и Всеволод с чувством ее пожал.

- Приятно познакомиться с мастером живописи, - улыбка Репьевского была по истине очаровательной.

Во взгляде старшего Лукова появился интерес.

- Прошу извинить меня еще раз, - продолжил Сева. – Я случайно услышал окончание вашего разговора. Я так понимаю, вы в курсе того, насколько Анна интересная и значимая девушка?

- В курсе, - кивнул дед.

- О том, кем я являюсь, тоже осведомлены?

- Ну… в общем-то, да.

- В таком случае, буду с вами честен: Аня привлекает меня не только в качестве анатари. Поэтому я бы хотел стать не просто… ммм… деловым партнером для нее, но и другом всей вашей семьи. Понимаю, люди, подобные мне, обычно вызывают недоверие. Однако ни вам, ни Анне меня опасаться не нужно.

Дедушка перевел взгляд на меня. Я лишь пожала плечами.

- Это очень любезно с вашей стороны – предложить свою дружбу, - произнес Петр Матвеевич. – Но мы, старики, люди нетребовательные. Главное, чтобы хорошо было нашей внучке. Все остальное особого значения не имеет.

- В таком случае, за наши взаимоотношения я спокоен, - улыбнулся Всеволод.

Дедушка посмотрел на часы.

- Уже почти 14.00. Тебе пора возвращаться на работу, Анюта.

- Проводить тебя до остановки? – спросила я.

- Нет, я немного прогуляюсь, зайду в магазин. Бабушка просила купить хлеба и молока.

Он встал. Всеволод поднялся вслед за ним.

- Был рад знакомству, - сказал Репьевский.

- Взаимно, - кивнул дедушка.

Они пожали друг другу руки. Петр Матвеевич вручил подошедшей официантке какую-то купюру и неторопливо зашагал к пешеходному переходу.

- Зачем ты вообще сюда пришел? – поинтересовалась я у Всеволода, когда дед отошел от нас на приличное расстояние.

- Искал тебя, - ответил Сева. – Я привез в музей пару интересных вещиц, а мне сказали, что ты ушла обедать с импозантным пожилым мужчиной.

- Что за вещицы?

- Помнишь, я обещал передать Сокровищам и легендам что-нибудь взамен янтарного гарнитура? Вчера немного покопался в кладовке и нашел много всякого старья. Но так как я понятия не имею подойдет оно для экспозиции или нет, решил спросить твоего экспертного мнения.

Он немного покопался во внутреннем кармане пиджака и протянул маленький бархатный мешочек. Я развязала его тесемки и ахнула – из мягкого нутра мне в ладонь скользнул изящный золотой браслет, инкрустированный крошечными прозрачными камешками очень похожими на бриллианты. Я поднесла его ближе глазам и ахнула снова – вещица явно была изготовлена очень давно, не менее двухсот лет назад.

- У этого браслета очень длинная и интересная история, - сказал Репьевский, довольный произведенным на меня эффектом.

- И какая же?

- Во-первых, его, как и наши янтари, изготовили за границей. Правда, не в Германии, а во Франции. А во-вторых, он – не просто красивая безделушка, а обрядовое украшение с глубоким смыслом. Сейчас покажу.

Сева забрал браслет и, расстегнув крошечный замочек, ловко надел его мне на руку. Прозрачные камни вспыхнули серебристым светом и тут же погасли.

- Несколько поколений оборотней использовали эту игрушку, чтобы скрепить брачный союз, - пояснил он. – После привычной гражданской или церковной церемонии жениху и невесте непременно требовалось обменяться такими свадебными амулетами – на удачу, любовь и богатство. За давностью лет мужской браслет куда-то пропал, остался только женский… Аня, почему ты так странно на меня смотришь?

- Сева, ты только что надел на меня брачное украшение? – уточнила я, ощущая, как внутри зародается нехорошее предчувствие.

- Ну да, - невозмутимо кивнул Репьевский. – Оно тебе не понравилось? Мне казалось, что этот браслет может стать хорошим экспонатом.

- Сева, то, что на мне сейчас надета эта штуковина, имеет какое-нибудь особенное значение?

- Смотря что ты имеешь в виду.

- Не означает ли сей браслет, что мое социальное положение резко изменилось?

Всеволод странно улыбнулся.

- Брачные браслеты – это всего лишь традиция, - ответил он. – Как обручальные кольца у обычных людей. Или вышивка на одежде у древних славян.

- Сними его пожалуйста.

Репьевский пожал плечами и расстегнул золотую застежку. При этом выражение его лица было загадочно-довольным, и мне это совсем не понравилось. Я положила браслет обратно в мешочек, а затем спрятала в свою сумку.

- Какие еще украшения ты приготовил для нашего музея?

- Больше никаких. Зато привез набор чудных глиняных чашек и пару старинных книг. Я оставил их в кабинете у Федора. Уж они-то тебе точно понравятся.

***

В этот раз я отправилась домой позже обычного. Вернувшись с обеда, до самого вечера вносила в электронный каталог и инвентарный список новые экспонаты. К слову сказать, экспонатов оказалось гораздо больше, чем я думала: помимо книг и посуды Всеволод привез в музей три китайские шкатулки и две большие фарфоровые вазы. Все это великолепие мы с коллегами поделили между собой. Мне достались книги и браслет, шкатулки забрала Люся, а Кристина Петровна, едва не пища от восторга, уволокла к себе вазы и посуду.

…Когда я спустилась из своего кабинета в холл, выяснилось, что кроме меня и сторожа в здании никого не осталось. Улица тоже была на удивление безлюдна и даже продуктовый магазин, в который намеривалась заскочить за сахаром, оказался закрыт на учет.

Я неторопливо прошла по тротуару, пересекла проезжую часть, свернула за угол.

Идти было недалеко – еще пара минут и впереди показалась широкая арка, отделявшая улицу от дома, соседнего с моим.

Стоило приблизиться к арке, как из ее темноты мне навстречу вышли двое крепких парней в растянутых спортивных штанах.

Моя рука самопроизвольно сжала деревянного мишку.

- Привет, красавица, - ухмыльнулся один из парней. – Куда торопишься?

- Домой, - буркнула я.

Попыталась их обойти, но ребята тут же загородили мне дорогу.

- Че дома делать-то? – фыркнул второй парень. – Погода сегодня – супер. Айда с нами. Погуляем, выпьем пива, культурно отдохнем.

Интересно, они – оборотни? Или обычные гопники, решившие весело провести время? Раньше я их тут не видела.

- Точно, - согласился с приятелем первый гопник. – Пошли с нами. Мы тебе такие места покажем, закачаешься!

- Нет, ребята, - усмехнулась я, пытаясь снова обойти их кругом. – Мне домой надо. Пиво я не люблю, а злачные места и сама знаю.

- Наших точно не знаешь, - снова ухмыльнулся парень. – Не отказывайся, красавица, а то пожалеешь.

С этими словами он быстро и крепко схватил меня за запястье правой руки. Мое сердце пропустило удар. Парень же вдруг разжал свои пальцы и отшатнулся в сторону. Его глаза при этом стали круглыми, как монеты.

- Ты чего? – удивился его приятель.

Но гопник лишь бросил на него ошарашенный взгляд и кивнул в мою сторону головой, будто предлагая другу посмотреть на жертву внимательнее.

Тот действительно вперился в меня пристальным взглядом и – тоже отшатнулся.

- Не хочешь гулять, и не надо, - быстро сказал парень. – Бывай, красавица.

Спустя секунду я уже стояла у арки одна. Ну и что это сейчас было?

Хм… Ребятки-то явно непростые, иначе с чего бы им так странно себя вести? Впрочем, пусть, главное – путь снова свободен.

Я миновала арку, поспешно прошла через двор, нырнула в свой подъезд.

Если встреча с крепкими гопниками и есть то самое нападение, о котором меня предупреждали Сева и Федя, то черт снова оказался не так ужасен, как его нарисовали. Да что там, глупым он оказался и почти смешным. В самом деле, разве это атака страшных оборотней? По крайней мере, я себе ее представляла не так. Я считала, что меня как минимум должны силой затащить в большой черный автомобиль. Или ударить исподтишка чем-нибудь тяжелым. Или вызвать на переговоры и попытаться переманить на свою сторону. Или… Что там еще показывали в дедушкиных любимых боевиках? А тут – гопники в трениках.

В общем, сегодняшняя встреча была несерьезной. И подозрительной. Причем, самым подозрительным, стало то, как странно один из ребят отреагировал на прикосновение к моей руке. Потому что именно на это запястье Всеволод примерил сегодня свой ритуальный браслет.

Сдается мне, хитрый оборотень в чем-то все-таки меня обманул…

***

- Память – удивительная штука. Ею обладают не только люди или животные, но и всем нам привычные вещи. Задумывались ли вы когда-нибудь о том, сколько интересных историй может рассказать зеркало или старинный шкаф? А уж сколько забавного и любопытного знают детские игрушки! Их жизнь порой оказывается не менее насыщенной и увлекательной, чем жизнь человека. Посмотрите, к примеру, на этого малыша.

Я указала на открытый стеллаж, стоявший у стены. Экскурсанты повернули головы и с любопытством уставились на небольшого пушистого ежика в забавных синих штанишках, сидевшего на одной из его полок. Я осторожно протиснулась через плотную толпу (посетителей сегодня было особенно много), бережно взяла его в руки и подняла повыше, давая публике возможность лучше его рассмотреть.

- Если бы этот ежик мог говорить, он бы долго рассказывать нам о своих приключениях, - улыбнулась я.

- Этот зверь не похож на советскую игрушку, - заметил один из туристов. – Хотя он явно был изготовлен давно.

- Верно, - согласилась я, мягко погладив потертости на плюшевом боку. – Наш зверек появился на свет несколько десятилетий назад в Польше. Причем, не на фабрике игрушек, а в мастерской талантливого пожилого кукольника. У этого человека был небольшой магазин, в котором он продавал свои работы – за очень хорошие деньги. Однако, несмотря на приличную стоимость, его куклы не успевали засидеться на полках – они были такие качественные и красивые, что их тут же раскупали. Конкретно этого ежика приобрела одна хорошая русская женщина - в подарок для своего сынишки. Так ежик совершил свое первое путешествие – из Варшавы в Советский Союз. Вообще, путешествий в жизни этой игрушки было много, ведь семья ее маленького хозяина неоднократно переезжала с места на место. Дело в том, что через несколько месяцев после заграничной поездки мама мальчика серьезно заболела и умерла. Его отец не захотел оставаться в городе, где все напоминало ему о почившей жене, и долго колесил вместе с сыном по стране в поисках нового дома. За это время польский ежик стал для русского ребенка не просто напоминанием о матери, но и настоящим другом и талисманом. Представьте себе, сколько чувств видел этот пушистик – личных, глубоких, сокровенных. Таких, о которых другие люди наверняка даже не догадывались.

Я обвела взглядом притихшую группу.

- Когда мальчику исполнилось девятнадать лет, он переехал из отцовского дома в свой собственный. И мягкий игрушечный ежик стал единственной вещью, которая, помимо книг и одежды, переехала вместе с ним. Впрочем, в новой квартире наш плюшевый герой надолго не задержался – хозяин подарил его другому ребенку - мальчику из бедной многодетной семьи.

- Как? – удивилась невысокая румяная девушка, стоявшая ко мне ближе всех. – Подарил свой талисман? Последний подарок умершей матери?

- Представьте себе, - кивнула я. – Этот юноша считал, что с нуждающимися нужно делиться самым ценным, самым дорогим. Насколько мне известно, помимо ежа, он вручил тем людям неплохую сумму денег – его собственная семья была обеспеченной и могла себе позволить время от времени заниматься благотворительностью. Между тем, спустя двенадцать лет игрушка вернулась к прежнему владельцу. Так вышло, что ребенок, которому она была подарена, вырос, получил неплохое образование и устроился на работу в компанию, принадлежавшую первому хозяину польского пушистика. Возвращая этого красавца, тот юноша сказал: «Ты хотел, чтобы еж принес мне удачу. Теперь у меня ее в избытке. Возьми его обратно, быть может, ты найдешь еще кого-нибудь, кому будет нужен волшебный друг».

Я улыбнулась.

- А что было потом? – тихо спросила румяная девушка.

- Потом эти мужчины стали лучшими друзьями, а ежика подарили нашему музею. И теперь он приносит удачу нам.

Туристы заулыбались в ответ.

Удивительно, как здорово действует на людей эта милая невзыскательная история старой детской игрушки. Едва сей потертый шедевр варшавского кукольника появился в Сокровищах и легендах, как с легкостью затмил прочие экспонаты. По крайней мере, моего зала точно.

Я бросила взгляд в сторону и улыбнулась снова. У окна, отдельно от всех стоял Всеволод Репьевский – тот самый человек, благодаря которому в нашей коллекции появился и этот волшебный еж, и куча других интересных вещей.

Поймав мой взгляд, Сева по-мальчишески подмигнул мне глазом.

А он, похоже, умеет держать свое слово – пообещал, что станет в музее частым гостем, и теперь приезжает сюда не менее двух раз в неделю, да еще с подарками: то привезет изящную статуэтку, то старинный подсвечник, то крошечный медальон… Неделю назад ежа этого приволок. Мы с Люсей из-за него чуть не подрались – уж очень этот плюшевый господин был красив и представителен. Я, к слову, оказалась сильнее и настойчивее, а потому он теперь живет именно в моем зале.

Интересно, откуда Всеволод все это берет? Из личных запасов? Или кинул клич среди сородичей, и теперь местные оборотни передают нам через него свои ненужные вещи?

…Когда я закончила рассказывать истории экспонатов, и экскурсанты, перешептываясь, удалились в зал Кристины Петровны, Сева оторвался от подоконника и неторопливо подошел ко мне.

- У тебя здесь, оказывается, так много занимательного! - заметил он.

- Твоими стараниями, занимательного тут стало гораздо больше, чем раньше, - ответила я. – Сева, это был ведь твой ежик, да? Это тебе привезли его из Польши, и именно ты подарил его мальчику из многодетной семьи.

Репьевский усмехнулся.

- Почему ты так решила?

- Мне Федя рассказал.

Всеволод фыркнул.

- Вот трепло.

- А тот мальчик – это сам Федя, верно? Он когда-то говорил, что у него имеется куча братьев и сестер.

- Верно. Может, он сообщил еще что-нибудь интересное?

Я пожала плечами.

Сообщил, конечно. Вот только тебе, господин оборотень, я об этом рассказывать не стану. Ибо – не зачем. В частности, мне очень подробно и популярно объяснили, значение брачного браслета, который ты любезно примерил на мою руку.

За разъяснениями в директорский кабинет я явилась уже на следующий день после беседы с пресловутыми гопниками. Однако, стоило мне перешагнуть его порог, как Полевой, оторвавшись от изучения каких-то бумаг, вдруг сделал большие глаза и удивленно хлопнул ресницами.

- Вот это да! – присвистнул он. – Анюта, тебя можно поздравить?

- С чем поздравить? – с некоторой подозрительностью уточнила я.

- Не с чем? – тут же сориентировался рыжий. – Ну не с чем, так не с чем. Ты что-то хотела?

- Хотела, - кивнула ему. – Я, Федь, вчера пообщалась с очень странными ребятами. И теперь думаю: быть может, это не они были странными, а просто я чего-то не понимаю? Вот послушай…

Полевой внимательно выслушал рассказ о наглых незнакомцах, затем почти минуту молча рассматривал стену за моей спиной.

- Так значит, ты позволила Репьевскому надеть на тебя браслет, - задумчиво протянул он наконец.

- Да. Это плохо?

- Нет, - покачал головой Федор. – Наоборот. Теперь наши возможные конкуренты трижды подумают, прежде чем заводить с тобой знакомство.

- Так значит, те парни все-таки были оборотнями?

- Скорее всего.

- А почему им не стоит со мной знакомиться?

- Потому что на тебе стоит родовая метка самого сильного медведя в нашем каменном лесу.

- Эээ…

- Не пугайся, в этом нет ничего страшного. Если говорить коротко, Сева просто нашел надежный способ оповестить противников о том, что от тебя нужно держаться подальше.

- Ты можешь объяснить толком?

- Могу, - усмехнулся рыжий. – Видишь ли, Аня, брачные браслеты – это очень серьезно. Настолько серьезно, что многие оборотни отказываются использовать их во время брачных ритуалов, предпочитая обычную гражданскую свадьбу. Это как венчание для двоих глубоко верующих людей. Символ вечного и нерушимого союза. После того, как браслет займет место на запястье супруга, все остальные оборотни будут видеть и на физическом, и на энергетическом уровне – этот человек не свободен. До конца своей жизни. Или до конца жизни своего партнера.

У меня перехватило дыхание.

- В твоем случае все не настолько пафосно, Анюта. Никаких церемоний у вас не было, клятвы вы друг другу не приносили, да и сам браслетец у тебя на руке пробыл не более минуты. А значит, с точки зрения нашей общественности ты Репьевскому не жена, а что-то вроде невесты. Или избранницы. Или суженой. Формулировку можешь выбрать сама. Заметь, конкретно тебя это ни к чему не обязывает, зато волки, лисы, барсы и медведи будут знать, что ты не просто анатари, находящаяся под покровительством Всеволода Репьевского, а практически член его семьи. Семья же, Анечка, – это не менее серьезно, чем вечный и незыблемый брак.

Я покачала головой.

- Как у вас все сложно, ребята.

- Ты привыкнешь.

- Не собираюсь я ни к чему привыкать.

- И напрасно. Тебе стоит пересмотреть свое отношение к Севе. Я серьезно, Аня. То, что он достал ради тебя брачный браслет своего рода как минимум означает, что его намерения очень серьезны. Медведи ведь по сути своей ветреные животные. В отличие от тех же волков или лис, у них нет обычая создавать постоянную пару и хранить своему супругу верность. Если медведь женится, то союз с ним наверняка окажется недолговечен и продлится хорошо если пять-семь лет. Потом будет развод, и косолапый отправится на поиски новой любви. Единственное исключение из этого правила, которое мне известно, - брак Ивана и Елизаветы Репьевских – родителей нашего Всеволода. Ты, кстати, знаешь, почему Сева принес тебе только женский браслет?

- Он сказал, что мужской потерян.

Федор усмехнулся.

- Ну да, для общества эта побрякушка действительно потеряна, ибо находится глубоко под землей на одном из подмосковных кладбищ. Иван Николаевич положил ее в гроб своей жены, перед тем, как его опустили в могилу.

- Зачем?!

- В знак того, что эта женщина останется его супругой даже вопреки смерти. Знаешь, после кончины партнера брачные браслеты теряют свою силу. Это логично – о какой семье может идти речь, если ты остался один? Репьевский мог жениться повторно, но делать этого не захотел. Ты можешь себе представить, как сильно он любил покойную жену? Я вот не могу. Это при том, что я знал его лично. Нормальный был мужик. Сына вырастил в одиночку, дело крепкое сколотил. Но до конца своих дней так вдовцом и прожил. А по сему, раз Сева достал из потайной шкатулки брачное украшение матери, значит, что ты действительно интересна ему не только как анатари. В противном случае он бы придумал другой способ держать оборотней на расстоянии.

- Он передал браслет музею.

- Нет, моя дорогая. Он передал его тебе. И, сдается мне, однажды эта золотая цацка из бархатного мешка переедет на твое запястье…

- Признавайся, ты привез нам очередной экспонат?

- Вам сколько не привози, все равно будет мало. Поэтому – нет, сегодня я без подарков. Хотя… Помнишь, во время моей первой встречи с вашим коллективом, музейные дамы говорили про некий исторический фестиваль?

- Конечно.

- Я недавно полистал документы, которые мне передала ваш старший научный сотрудник, и решил, что это дело действительно очень занятное.

- Правда?!

- А еще я побеседовал со своими хорошими знакомыми, и они согласились вложиться в его организацию вместе со мной. Если уж делать праздник, то широкий. Как думаешь?

- Сева, я тебя обожаю!

- Боже, наконец-то!

- Не обольщайся, я восхищена твоей щедростью и сознательностью в отношении сохранения и развития народных традиций.

- Что ж, и то хлеб. Кстати, раз уж тебе порадовала моя новость, быть может, ты согласишься порадовать меня?

- Смотря что ты имеешь в виду.

- Я купил два билета на джазовый концерт. Он пройдет сегодня в Центральном городском парке, причем зрители будут сидеть прямо на траве. Представляешь? Свежий воздух, музыка, ароматный кофе…

- Ммм…

- Пойдешь со мной?

- Пойду.

- Правда?

- Правда. Обожаю джаз.

- Тогда после работы я за тобой заеду.

- У меня будет время переодеться?

- Вряд ли. Чтобы не опоздать, придется ехать в парк прямо из музея.

- Нет, так не пойдет. Ты хочешь, чтобы музейные дамы прикопали меня под соседней елкой? Заметь, от них меня ни одна чура не защитит.

- В каком смысле – прикопали?

- В прямом. Ты что же, не замечаешь, как они на тебя смотрят?

- Я видел, как они смотрят на Федю. И даже успел ему посочувствовать.

- Лучше посочувствуй мне. Наши дамы и барышни давно обратили внимание на то, что каждый раз, когда ты приезжаешь в музей, обязательно поднимаешься в мой кабинет и ведешь там долгие беседы. Меня уже неоднократно брали в кольцо и расспрашивали по поводу того, какие у нас с тобой отношения.

- И что же ты им говорила?

- Правду. Что кроме музея между нами ничего нет.

- Ну, это только пока. И не по моей вине.

- Сева, я к чему это говорю: в парк я приеду сама. Не хочу давать коллегам повод для новой сплетни.

- Тебя правда заботит, что скажут эти женщины?

- Представь себе. Очень неприятно думать, что кто-то станет обсуждать мою личную жизнь. К тому же, мы несколько лет работаем бок о бок, и я привыкла считать этих людей своими если не друзьями, то хорошими приятелями. Не хотелось бы портить с ними отношения. Женская зависть – страшная штука. Особенно если учесть, что замужних дам среди нас раз, два и закончились.

- Ладно, приезжай сама. Буду ждать тебя у главных ворот ровно в 18.00.

- Спасибо, что ты меня услышал.

- Не за что. Лишь бы ты улыбалась.

***

В парк я отправилась сразу после того, как стрелки настенных часов показали, что рабочий день подошел к концу.

До встречи с Репьевским оставалось всего полчаса, поэтому на свидание я решила поехать на автобусе - пешком до главных ворот идти не менее двадцати минут, но, учитывая, что сегодня на мне надета узкая юбка и босоножки на каблуках, прогулка может затянуться.

Я бросила в сумку мобильный телефон и поспешила на остановку.

Долго ждать транспорт не пришлось – уже через пару минут возле меня остановилась старенькая желтая «Газель». Через ее пыльные окна было видно, что в салоне имеется много свободных мест. Я заняла кресло у окна, протянула водителю горсть мелочи.

- Оплата при выходе, - буркнул он, мягко трогаясь с места.

Я пожала плечами и сжала монеты в кулаке.

Микроавтобус поехал вперед.

Все-таки жаль, что я не успела переодеться. Если слушать концерт действительно придется сидя на земле, в моем наряде это будет неудобно. Впрочем, тут я виновата сама – никто не мешал мне отпроситься с работы на пятнадцать минут раньше, добежать до дома и сменить костюм на брюки или хотя бы просторное платье. Между тем, конкретно сейчас я выгляжу очень элегантно, а если учесть, что слушать джаз я собираюсь в компании красивого интересного мужчины, это является несомненным плюсом.

Из моей груди вырвался вздох. Давно ли в компании этого интересного мужчины меня трясло от страха? Давно ли я плутала среди деревьев, пытаясь оказаться как можно дальше от его лесной избушки? Теперь же я спешу к нему навстречу и думаю о том, как ему понравиться. Что ж, Сева сейчас такой внимательный, заботливый и добрый, что ему волей-неволей начала бы симпатизировать даже ледяная глыба. Мне теперь это делать тоже легко – благодаря чудесному деревянному оберегу.

Я подняла руку и нежно погладила висевшую на груди чуру. Взгляд при этом случайно скользнул по циферблату наручных часов.

Ого! До встречи с Репьевским осталось всего пять минут! Но как же так? Мы ведь давно должны были добраться до нужной улицы!

Я посмотрела в окно и ахнула – по всей видимости, маршрутка в какой-то момент свернула не в ту сторону, а потому сейчас она резво удалялась от пункта моего назначения.

- Куда вы едете? – удивленно сказала я водителю. – Разве это ваш маршрут?

- Мой, - невозмутимо ответил мужчина. – Вы проехали свою остановку?

Неужели я перепутала автобусы?

- Моя остановка находится на другом конце города! Остановите «Газель», я выйду.

- Прямо здесь, посреди дороги? – хмыкнул водитель. – Придется подождать, дамочка.

Чудесно. Теперь я приеду в парк как раз к окончанию концерта.

- Остановите у обочины. Тут все равно нет ни души.

Водитель дернул плечами и продолжил движение.

Вот ведь!..

Я обвела взглядом салон микроавтобуса, ища поддержки у других пассажиров. Вернее, пассажира – помимо меня здесь находилась благообразная пожилая женщина в милом сиреневом платье.

- В самом деле, молодой человек, остановитесь,- сказала женщина. – Разве вы не видите, девушке действительно пора выходить.

Она ласково улыбнулась, однако ее улыбка мне совсем не понравилась. Было в ней что-то неправильное, тревожное. Как внезапный оскал мирной дворовой собаки.

Водитель, между тем, даму почему-то послушался. Маршрутка сбросила скорость и через пару мгновений затормозила у остановочного кармана с дырявой урной и поломанной скамейкой. Я поспешно выбралась на улицу. Пожилая пассажирка вышла вслед за мной.

Да… Вот что значит задуматься и перестать следить за дорогой. Я ведь даже не знаю, где нахожусь! В этом районе города я не была ни разу в жизни. Впрочем, судя по ржавым металлическим гаражам, низким облупленным домикам и высокому бурьяну, странный микроавтобус привез меня на одну из городских окраин.

Эх! Надо бы сообщить Севе, что я задержусь. Только как? Номера его телефона у меня нет…

- Вы заблудились, верно?

Я обернулась и встретилась взглядом с давешней попутчицей. Она стояла рядом и, похоже, не собиралась никуда уходить.

- Вроде того, - ответил ей.

- Наверное, вы сели не в тот автобус, - сказала старушка.

- Наверное, - кивнула я. – Ничего страшного, сейчас я уеду обратно.

- Отсюда уехать не так просто, как кажется, - ее очередная улыбка понравилась мне меньше предыдущей. – Маршрутки тут ходят очень редко.

- Я вызову такси.

Достала телефон, чтобы набрать нужный номер, однако гаджет вдруг вынырнул из моей руки и куда-то пропал. Я вздрогнула. Что за?..

- Отсюда очень трудно уехать, - повторила пожилая дама.

Подняла на нее глаза и с удивлением обнаружила свой смартфон в ее цепких длинных пальцах.

- Что вы делаете?! – возмутилась я.

- Ничего особенного, милочка. Просто хочу с вами познакомиться.

Как она умудрилась так быстро и незаметно выхватить у меня телефон?!

- Верните, пожалуйста, мою вещь.

- О, непременно. Но не раньше, чем мы выпьем чаю и немного поболтаем. Идемте, я живу недалеко.

Она сумасшедшая?

- Никуда я не пойду, - снова возмутилась я. – Немедленно верните мой гаджет!

- Что же вы такая неприветливая, милочка? Я не желаю вам ничего плохого. Просто приглашаю в гости.

Точно, сумасшедшая.

- Знаете, меня ждут, - уже спокойнее сказала ей. – Один хороший добрый человек очень расстроится, если я не приду к нему на встречу. Давайте вы сейчас вернете мне телефон, а я загляну к вам в гости завтра. Или в ближайшую субботу.

- Что вы, Анечка, до субботы мне ждать не с руки.

Сердце пропустило удар.

- Вы знаете мое имя?

- Конечно. Ваше имя теперь знает половина города. Поэтому многие люди наверняка захотят засвидетельствовать вам свое почтение. Просто я оказалась проворнее других. На правах родства.

- Какого еще родства?!

- Будущего, милочка, - старушка снова оскалилась. – Позвольте представиться – Антонина Сергеевна Сухова. Урожденная Репьевская.

Вот так-так! Выходит, эта мадам – Севина родственница? Значит, она тоже оборотень? Медведица? А с виду и не скажешь.

Стоп.

Что же получается –маршрутка приехала на эту окраину не случайно? Меня что, похитили?! Словно в подтверждение этих мыслей слева и справа от меня появились двое крепких плечистых мужчин.

- Идемте, Аня, - серьезным тоном сказала Антонина Сергеевна. – Беседовать за столом гораздо удобнее, чем на автобусной остановке.

Я перевела взгляд на одного из мужчин. Тот в ответ посмотрел на меня так, что рука сама собой

сжала висевшую на груди чуру.

Хм. Раз эта странная женщина – Севина родственница, быть может, мне все-таки стоит ее выслушать? Ведет она себя, конечно, странно, но ведь и Всеволод в лесной избушке вел себя не лучше. Похоже, это их семейная черта – брать в плен беззащитных людей. С другой стороны, не такая уж я беззащитная. Оберег со мной, а значит, я в любой момент могу вызвать мохнатого стража. К тому же, ни госпожа Сухова, ни эти мордовороты не знают, что у меня есть волшебный защитник. По крайней мере, я на это надеюсь. Свернуть мне шею эти люди тоже не должны – если Антонина Сергеевна правда Севина родственница, она прекрасно понимает, что Репьевского это расстроит.

Неторопливым шагом наша компания направилась вперед.

- Как долго вы намереваетесь держать меня у себя? – спросила я у Суховой.

- Держать? – удивилась она. – Аня, милая, я не собираюсь этого делать. Повторю: мы просто выпьем по чашке чая и поболтаем о жизни.

- Знаете, мне правда некогда. Меня ждет Всеволод. Я ехала именно к нему.

- Всеволоду стоит внимательнее относиться к членам своей семьи, - фыркнула старушка. – Виданое ли это дело – нашел себе невесту и никому не сказал! Представляете, Анечка, о том, что он теперь не одинок, я узнала лишь позавчера вечером, да и то от чужих людей! Разве это правильно – так себя вести с родной тетушкой?

Наверное, не правильно. Хотя, как знать. Я бы такой тетке тоже ничего не рассказывать не стала. Мало ли что она отчебучит в ответ?.. Собственно, Сева так и поступает. Помнится, во время наших лесных бдений, он говорил, что не поддерживает со своим семейством никаких отношений. И я его теперь понимаю.

Мы прошли вдоль зарослей бурьяна, потом между покосившимися развалюхами, которые во времена оны были частными жилыми домами.

Интересно, почему эта медведица живет именно здесь? Судя по ее туфлям и маникюру, она могла бы обитать в более респектабельном месте.

- О чем именно вы хотите со мной поговорить? – спросила я у Суховой.

- Мне очень интересно, какие у вас Севой планы на жизнь, - живо откликнулась она. – Мой племянник – скрытный человек, и ни за что не желает рассказывать, как и чем он живет. Надеюсь, Анечка, благодаря вам мне удастся-таки вернуть его в лоно семьи.

- Но почему вы решили познакомиться со мной таким странным способом?

Я обернулась и посмотрела на шагавших чуть поодаль мужчин. Те смерили меня равнодушным взглядом.

- Иначе нельзя, - пожала плечами Антонина Сергеевна. – Сева наверняка был бы против нашей встречи.

То, что Сухова была права на все сто процентов, выяснилось буквально через пару минут, когда наша мрачная компания обогнула маленький продуктовый магазин и остановилась перед высоким зеленым забором, из-за которого виднелась крыша большого коттеджа. У широкой кованой калитки стоял Всеволод. Судя по его скучающему виду, он находился тут давно и почему-то совсем не удивился, обнаружив в компании своих сородичей меня.

- Надо было все-таки заехать за тобой в музей, - со вздохом сказал он мне. Потом коротко кивнул своей родственнице. – Здравствуй, тетя.

- Здравствуй, Севушка, - в отличие от Репьевского, Антонину Сергеевну наша встреча равнодушной явно не оставила. – Что ты здесь делаешь? Решил меня навестить?

- Решил забрать Анну. По вечерам из этого района очень тяжело уехать.

- Как ты меня нашел? – удивилась я.

Сева махнул рукой.

- Попросил Федю поставить в твой телефон одну из наших следилок. На всякий случай. Как видишь, она пригодилась. Тетя Тоня, будь добра, отдай Ане ее смартфон. Он находится в твоем правом кармане.

Пожилая дама без возражений протянула мне мой гаджет. Я спрятала его в сумку и шагнула к Севе. Репьевский тут же взял меня за руку, притянул к себе. На душе сразу стало тепло и спокойно.

- И как ты все это объяснишь? – насмешливо поинтересовался Всеволод у Суховой. – Что за игры, тетя?

- Я хотела посмотреть поближе на твою невесту, - невинно пожала плечами она. – Ты сам никогда не найдешь времени нас познакомить.

- Понятно, - кивнул Сева. – Посмотрела?

- Да.

- Познакомилась?

- Познакомилась.

- В таком случае все. Идем, Аня. А ты, тетя Тоня, больше не делай глупостей. Если не хочешь, чтобы мы с тобой окончательно разругались.

- В гости зайдете? – с некоторой безысходностью в голосе спросила Антонина Сергеевна.

- Нет, - покачал головой Всеволод. – Как-нибудь в другой раз. Не обижайся.

Он сжал мои пальцы сильнее и уверенно повел к большому серебристому автомобилю, припаркованному у тротуара.

Когда машина тронулась с места, я невольно выдохнула – громко и облегченно. Репьевский протянул руку и нежно погладил мою ладонь.

- Испугалась?

- Испугалась, - честно призналась ему. – Меня еще ни разу не похищали. Конечно, с чурой я чувствую себя гораздо увереннее, чем раньше, но мне все равно было очень некомфортно.

- Как ей удалось заманить тебя к себе? – поинтересовался Сева.

Я коротко рассказала ему о поездке на странной маршрутке.

- Если подобная ситуация повторится, вызывай стража без промедления, - серьезно сказал Всеволод. - Если б тетя успела завлечь тебя в свой дом, мне было бы непросто вызволить тебя от туда.

- Эта женщина – действительно твоя родственница?

- Да, младшая сестра отца.

- Вы не очень-то дружны.

- Совсем не дружны. И, поверь, маленькая, это не моя вина.

- Знаешь, Антонина Сергеевна ни разу не обратила внимание на то, что я анатари. Зато говорила, что хочет вернуть тебя в лоно семьи.

- Она обратила внимание на все, - хмыкнул Репьевский. – Можешь в этом не сомневаться. Что до семьи… В последний раз мы с тетушкой виделись восемь лет назад - случайно встретились в фойе городского театра. Я уверен: сегодня о существовании племянника, Антонина Сергеевна вспомнила лишь потому, что под его покровительством появилась анатари. Моя жизнь тете глубоко параллельная, Аня. Ты – другое дело. Думаю, ей просто было любопытно взглянуть на живого хранителя. Ну и попробовать в связи с этим вытянуть из меня какие-нибудь плюшки для себя любимой. В перспективе. Тетя Тоня хитра и очень осторожна.

- Она называла меня твоей невестой.

- Да, я знаю. Можно я не буду объяснять, с чем это связано? Федор ведь рассказал тебе о некоторых особенностях моего брачного браслета, верно?

- Верно. Не переживай, к твоим нестандартным мерам безопасности я отношусь с пониманием.

- Очень хорошо. Однако, знаешь, кое-что во всей этой глупой ситуации меня напрягает. Не покидает ощущение, будто твоя поездка на тетушкиной маршрутке стала этаким способом проверки меня самого – что я сделаю, если ты исчезнешь? Как быстро отреагирую? Как себя поведу?

- Сева…

- Ладно, не обращай внимание, - он ободряюще обернулся. – Все это ерунда. Но с незнакомыми старушками больше не разговаривай, ладно? На всякий случай.

- Ладно, - кивнула я. – Как думаешь, концерт в парке уже закончился?

- Еще нет, но к тому моменту, как мы туда приедем, музыканты как раз начнут собирать свою аппаратуру.

- Жаль, - вздохнула я. – Билеты пропали. И свидание испорчено.

- Бог с ними, с билетами, - снова улыбнулся Сева. – Потом сходим куда-нибудь еще. А свидание вовсе не испорчено. Если встреча с госпожой Суховой не слишком тебя напугала, и ты не хочешь прямо сейчас отправиться домой, мы могли бы просто погулять. Без концерта, зато с ужином, напитками и воздушными шарами.

- А причем тут воздушные шары?

- Ну как же? Никто не станет грустить, когда у него есть воздушный шарик. Мудрая истина от Винни Пуха, между прочим. У тебя сейчас очень грустное лицо, а значит - нужен шарик.

- Согласна, - серьезно ответила я. – У меня нет причин возражать Винни Пуху. Поехали гулять. И за шариками тоже.

ГЛАВА 7

В свете солнечных лучей янтарь казался крупной каплей меда, застывшей в крошечной золотой чаше.

- Ну и как работает эта штуковина?

Федя пожал плечами.

- Понятия не имею.

- Как же я тогда смогу ее активировать? Если никто не знает, что для этого нужно делать?

Я отошла от окна и села за стол.

- Почему сразу никто? Может, Сева знает. Хотя вряд ли, конечно. Оборотням так давно не встречались анатари, что многие из нас успели позабыть, как именно нужно использовать их способности. Попробуй надеть кольцо. Может, почувствуешь что-нибудь особенное.

Я сунула средний палец в золотой ободок.

- Ух ты!

- Что-то чувствуешь? – оживился Полевой.

- Оно мне как раз по размеру, представляешь? Я-то думала, что перстень будет велик.

- Тьфу на тебя, - фыркнул Федор. – Я имел в виду другое.

- А ничего другого нет, - пожала я плечами. – Кольцо как кольцо. Только теплое. И село, как влитое.

- Странно. На тонком уровне ты сияешь, как новогодняя елка. Ладно, подождем Репьевского.

Я невольно улыбнулась. С тех пор как Всеволод подписал распоряжение о проведении исторического фестиваля, в музее его стали ждать с еще большим нетерпением, чем раньше.

И не мудрено, ведь помимо того, что Репьевский со товарищи дал на сие действо денег, он еще и включился в его организацию вместе со остальными научными сотрудниками. Не реже трех раз в неделю владелец Сокровищ и легенд привозил или присылал нам что-нибудь этакое, способное сделать фестиваль ярче и красочнее: полезную идею, бригадира каменщиков-плотников-столяров для ознакомления с проектом уменьшенной копии древнерусского детинца (несколько столетий назад подобная крепость наличествовала и в нашем городе – до тех пор, пока ее во время очередного набега не сожгли враги) и так далее.

Федя, каждый день общаясь с Севой по телефону, ворчал, что шеф не только намозолил ему оба уха, но и забросил все остальные направления своего бизнеса. Остальные музейщики, хоть и радовались столь активному и неравнодушному руководителю, периодически выражали уверенность – сия энергия и прыть связаны исключительно с моей персоной.

Я в ответ только пожимала плечами – смысл оправдываться в том, в чем не виноват? Тем более, наши музейные дамы нисколько не ошибались. Если с Федором Репьевский разговаривал только по утрам, то со мной созванивался несколько раз в течение всего дня, в том числе перед сном. Это было особенно мило, учитывая, что каждый вечер Сева бросал все дела и встречал меня с работы.

Он парковал машину за углом, ждал, когда я выйду на улицу и перейду дорогу, после чего возникал на моем пути, как призрак.

Такую заботу мужчина поначалу объяснял беспокойством – мое знакомство с Антониной Суховой произвело на него большее впечатление, чем на меня саму (на вопрос о неведомых охранниках, обещанных некоторое время назад, Репьевский ответил, что себе доверяет гораздо больше, чем другим). Между тем, очень скоро стало понятно, что в стражи Сева записался больше для удовольствия, нежели для охраны, ибо после наших встреч до дома я добиралась поздно вечером – после похода в кафе, кино или неторопливой прогулки по городским улицам.

Ничего против таких каждодневных свиданий я не имела, наоборот, с нетерпением ждала окончания рабочего дня, чтобы рассказать Всеволоду о курьезном происшествии, случившемся на очередной экскурсии, или послушать его собственный рассказ о новых клиентах и потрясающих разработках знакомых инженеров.

Все это было настолько просто и естественно, что даже вольности, которые Сева начал позволять себе по время наших встреч, смотрелись чем-то нормальным и само собой разумеющимся. В самом деле, что особенного в целомудренном поцелуе или прогулке под руку? При встрече я уже сама вставала на цыпочки, чтобы чмокнуть Репьевского в щеку и уверенно совала руку ему под локоть, когда мы отправлялись смотреть очередной мост или новый музыкальный фонтан.

Временами Всеволоду удавалось меня здорово удивить, если не сказать ошарашить. Так, в прошлую субботу, явившись в гости к бабушке и дедушке, я обнаружила владельца Сокровищ и легенд на их кухне. Он сидел за столом и с аппетитом что-то уплетал из большой миски.

- Что ты здесь делаешь? – удивилась я тогда.

- Ем борщ, - невозмутимо ответил Сева.

Я перевела взгляд на свою бабулю, любовно наблюдающую за тем, как визитер орудует ложкой.

- Всеволод Иванович приехал за своей картиной, - сказала она. – Оказывается, то большое полотно с зайцами и белками нашему деду заказал именно он.

- Через посредника, - добавил Сева. – Представляешь, какое вышло совпадение?

Совпадение, ага.

- Зайцы и белки? – переспросила я.

- Да, - все так же невозмутимо кивнул Репьевский. – Люблю я эту пушнину. Вкусная она. Особенно зайцы.

Я громко фыркнула. Бабушка хлопнула ресницами.

Как там говорил Федор? Медведь, что с него взять…

- Я смотрю, ты все-таки достала эту цацку из сейфа.

- Не прошло и полгода, - усмехнулся Полевой, отъезжая на стуле к окну, чтобы дать шефу возможность зайти в мой кабинетик. – Мы тебя уже полчаса ждем.

- Вы ждете от силы двадцать минут, - возразил Всеволод. – Я предупреждал, что задержусь. Изучал, между прочим, сценарий вашего фестиваля, ребята.

Я еще раз посмотрела на волшебное кольцо.

- Сева, ты-то хоть знаешь, как заставить эту штуку работать?

Он неопределенно махнул рукой.

- Мне известно, что есть некий ритуал передачи силы, но он очень условный. Это некое действие, которое должен придумать сам хранитель артефакта. Чтобы активация происходила в тех условиях, которые будут удобны ему самому.

Мы с Федором переглянулись.

- Ты что-нибудь поняла? – поинтересовался Полевой.

- Нет, - честно призналась я.

- Я тоже слабо все это представляю, - сказал Репьевский. – Смысл в том, чтобы анатари захотел активировать силу артефакта, причем так сильно, чтоб камень не смог ему в этом отказать.

- Кому стало понятнее, поднимите руки, - фыркнул Федор.

Сева пожал плечами.

- Как говорится, за что купил, за то и продаю.

Похоже, янтарному перстню придется еще некоторое время провести взаперти.

- Ладно, - вздохнула я. – Будем думать.

- Думайте, - согласился Полевой. – А я пошел работать.

- Что с нашим сценарием? – спросила я у Всеволода, когда за лисом закрылась дверь. – Тебе что-то не понравилось?

- Нет, там все нормально. Средневековая крепость, старинные танцы, конкурс скоморохов, битва воинов, мастер-класс по изготовлению глиняной посуды…

- А еще дефиле в исторических костюмах, забавы для детей и турнир по современному мечевому бою. Знаешь, я все-таки договорилась с фехтовальщиками и реконструкторами. И у тех, и у других сменились руководители, пришлось заново знакомиться и объяснять концепцию нашего фестиваля.

- Мне нравится, что вы готовите сразу несколько локаций.

- Ну разумеется. На фестивале должно быть интересно всем.

- Я хочу предложить еще одну локацию. Мы ведь планируем провести мероприятие на площади у Старого парка, верно? Что если нам воссоздать там средневековую охоту? В парке такие заросли! Как в самом настоящем лесу.

- Охоту?!

- Да! – в глазах Репьевского загорелись огоньки. – Представляешь, как это будет интересно и зрелищно?

- Сева, а где мы возьмем животных? Зоозащитники съедят нас с потрохами, если из-за фестиваля пострадает хотя бы кошка! Да я и сама ни за что не допущу, чтобы толпа озверевших людей травила какую-нибудь несчастную животину.

- Главное, чтобы не получилось наоборот, - усмехнулся Всеволод. – Зверей, Анютка, я тебе обеспечу, да таких, которых люди в принципе не смогут обидеть. И объяснение для зоозащитников сочиню, и упрощенный вариант охоты придумаю. Можно, например, назвать происходящее не охотой, а интерактивной лекцией о быте и нравах наших предков.

- Ты рассказывал Федору о своей идее?

- Федор, моя дорогая, будет принимать в гоне активное участие. Вместе со мной.

У меня перехватило дыхание.

- Сева, ты… ты хочешь привлечь к участию оборотней?!

- Ага. Здорово, да?

- Ну не знаю… Ты не думал, как отреагируют участники фестиваля, когда увидят живого медведя?

- Что тут думать? Скажем, что медведь дрессированый. И лиса, и все остальные. Оборотни в первую очередь люди, а уже потом животные. К тому же, от нашей… мм… лекции польза будет всем. Горожане узнают об особенностях охоты, а мы разомнем мышцы. Когда еще удастся легально побегать по лесу! Что скажешь, Анюта?

Я улыбнулась. Все-таки он молодец. С прежним директором музею даже не снились такие масштабные проекты. Да на этот фестиваль соберется весь город!

- Скажу, что ты – чудо, - серьезно ответила я.

Наклонилась к нему ближе, намереваясь поцеловать в щеку, однако Репьевский неожиданно повернул голову, и мои губы встретились с его губами. Я невольно приоткрыла рот, и его язык осторожно скользнул по моей нижней губе.

В тот же миг нас двоих будто ударило током – перед моими глазами сверкнула яркая белая вспышка, а тело пронзили тысячи тонких острых игл. Я вскрикнула от внезапной боли и, разорвав поцелуй, отпрянула в сторону, с силой врезавшись в угол стоявшего рядом стеллажа.

Иглы тут же исчезли, зато и комната и все ее содержимое вдруг заискрились всеми цветами радуги.

Господи, что происходит?!

Я перевела взгляд на Севу и вздрогнула – мужчина светился вместе с остальными вещами, но – по-другому. Вокруг его тела был четко виден силуэт огромного мохнатого медведя. И этот силуэт с каждой секундой становился все больше и больше.

- Аня, перстень сейчас на тебе? - хрипло проговорил Всеволод.

Я медленно кивнула.

Из коридора послышался топот ног, и на пороге моего кабинета появился Федор.

Я рвано выдохнула – Полевой тоже сверкал, и вокруг него тоже четко просматривался звериный образ, только другого вида и гораздо меньшего размера.

- Я смотрю, вы, ребята, разобрались, как следует пользоваться артефактом, - взволнованно проговорил Федя.

- Более того, - также хрипло сказал Сева. – Похоже, мы инициировали анатари.

- Даже не знаю, поздравлять вас или сочувствовать, - серьезно произнес лис. – Сейчас произошел такой выброс силы, что его почувствовали все окрестные оборотни. Теперь весь город знает, что наша анатари – инициированная.

Несколько секунд в кабинете висела тишина. Мужчины смотрели на меня, я – на них.

Так вот значит он какой, тонкий уровень, о котором говорили Репьевский и Полевой! Видимо, эти цветные огоньки должны давать об окружающем мире больше информации, чем привычный человеческий взгляд.

Что ж, по крайней мере, теперь я воочию вижу, чем оборотень отличается от человека.

На мгновение зажмурила глаза, а когда открыла, сияние пропало.

- Рассмотрела что-то интересное? – полюбопытствовал Федор.

- Ага, - с восторгом кивнула я. – Федя, ты, оказывается, такой пушистый и изящный!

Парень довольно хмыкнул.

- А ты, Сева, огромный. Почти до самого потолка.

Всеволод улыбнулся. Полевой хмыкнул снова.

- Не удивительно. С твоей помощью, Анюта, его зверь вырастит до небес.

- И я не вижу смысла драматизировать по этому поводу, - спокойно сказал Репьевский. – Инициация была неизбежна. Странно иметь при себе артефакты силы и ни разу ими не воспользоваться.

- Внимание к нашей компании теперь будет очень пристальное, - заметил Федя.

- А разве сейчас это не так?

- Твоя возросшая мощь вызовет бурю недовольства. Волки и барсы наверняка захотят сравнять силы. Угадай, как они смогут это сделать?

Сева стрельнул глазами в мою сторону.

- Давай обсудим это позже, ладно? Сейчас главное, что Аня знает, как нужно активировать янтари.

Полевой пожал плечами.

- Расскажите хоть, что вы для этого сделали, - попросил он.

Мы с Всеволодом переглянулись.

- Не скажем, - решительно ответила я.

Федор удивленно приподнял бровь. При этом в его глазах почти сразу зажглись хитрые огоньки.

- Целовались что ли? – невинно поинтересовался лис.

Сева покачал головой.

- Иногда, дорогой друг, ты бываешь так догадлив, что мне становится страшно.

***

Возможности своего нового взгляда я освоила за два дня. Именно столько времени мне понадобилось, чтобы научиться по собственному желанию переходить с обычного зрения на «волшебное». Это оказалось не сложно – достаточно было просто посмотреть на предметы под другим углом, чтобы они заиграли всеми цветами радуги.

Правда, что конкретно означают эти самые цвета, было пока не ясно. Зато кое-что стало понятно сразу – кроме Федора Полевого оборотней в нашем музее нет. Как и в моем подъезде, и в доме, и на всей улице.

В какой-то момент я поймала себя на мысли, что время от времени нарочно перехожу на «тонкое» зрение в надежде увидеть над головой какого-нибудь незнакомца звериный силуэт. Причем, делаю это не из опасения за себя любимую, а исключительно из любопытства.

К слову сказать, мое любопытство было удовлетворено на третий день после инициации – когда мы с Люсей отправились измерять площадку, выделенную муниципалитетом для проведения исторического фестиваля.

Подготовка к празднику шла полным ходом, а потому все мы находились в неслабом нервном напряжении, - не проходило суток, чтобы в нашем стройном плане не отыскались какие-нибудь недочеты.

Так, сегодня утром Кристина Петровна хриплым от волнения голосом сообщила: накануне вечером у нее состоялся телефонный разговор с бригадиром плотников, подрядившихся соорудить для нас макет древнерусской крепости. Во время этой беседы Кристине Петровне было высказано сомнение в том, что фанерная копия поместится на отведенную ей площадь – уж слишком детинец получался громоздким и внушительным. А по сему пришлось брать рулетки и ехать «в поля», дабы проверить так это или нет. Причем, проводить измерительные работы нам с Люсей надлежало вдвоем, ибо все музейные мужчины волшебным образом куда-то испарились.

…До площади у Старого парка мы добрались на такси.

Расплатившись с водителем, минут десять шагали по ее периметру, сверяясь с планом и припоминая, где должна располагаться каждая локация.

Вообще эта площадь привычная для подобного рода мероприятий – тут постоянно проходят праздничные ярмарки, разворачивается купол цирка-шапито или проводятся публичные выступления фехтовального клуба. А в обрамлении раскидистых деревьев заросшего парка и его старинной кованой ограды, это место смотрится еще и очень мило.

Теоретически места здесь должно было с лихвой хватить для всего задуманного. Детинцу надлежало занять половину пресловутой площади – за его бревенчатыми воротами планировалось устроить стилизованные торговые ряды, гончарную мастерскую и несколько столов для мастер-классов, а у стен - ристалище и помост для дефиле в исторических костюмах. Все это требовало немало пространства, а потому мы с Люсей достали рулетки и принялись выяснять, действительно ли нам его хватит.

Дабы не делать одну и ту же работу дважды, было решено проверить не только размеры крепости, но и других объектов.

В тот момент, когда мы сверяли с план-схемой помост для дефиле, я вдруг почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд. Обернулась и увидела незнакомого худощавого парня, наблюдающего за нами со стороны парковой ограды.

Он стоял тихо, как мышь, смотрел с интересом и явно не хотел привлекать к себе внимание.

А еще незнакомец был оборотнем. Над его головой я отчетливо различила силуэт круглой мохнатой морды с забавными треугольными ушами. Тигр?..

У меня внутри что-то неприятно екнуло. У парня, судя по всему, тоже. Осознав, что я его обнаружила, он заметно напрягся и сделал шаг назад, будто собираясь сбежать.

Мне стало смешно.

- Молодой человек! – громко позвала я его. – Можно попросить вас об услуге?

Парень чуть помедлил, но все-таки оторвался от своего места и подошел к нам. Вблизи тигр (или барс?..) оказался очень симпатичным – примерно моего возраста, с густыми светлыми волосами, курносым носом, зелеными кошачьими глазами и россыпью мелких веснушек. Люся при виде неожиданного гостя приосанилась и улыбнулась.

- Добрый день, - поздоровался незнакомец.

- Здравствуйте, - кивнула я. – Мы измеряем площадку для исторического фестиваля. Вы нам не поможете? Как землемеры мы не очень. Боимся, что наделаем ошибок.

- Конечно помогу, - кивнул парень. А потом улыбнулся. – Меня зовут Игорь.

- Я - Аня, - улыбнулась в ответ.

- А я – Людмила, - тут же вставила Люся, протягивая ему рулетку.

В течение следующих пятнадцати минут мы с ней просто шагали по асфальту и записывали цифры, которые называл наш неожиданный знакомый. Игорь без возражений и даже с некоторым воодушевлением измерил все, что нам было нужно, а потом, немного подумав, вызвался перепроверить то, что измерили мы. Парень работал так быстро и четко, что невольно вызывал уважение. Моя же музейная подруга и вовсе смотрела на него с нескрываемым восторгом.

- Вы, наверное, кого-то ждали, - предположила я, когда были уточнены последние цифры. – А мы вас отвлекли…

- Я был рад помочь, - заверил Игорь. – И я никого не ждал. Просто засмотрелся на красивых девушек.

От его слов Люсины щеки покрылись легким румянцем.

- Вам ведь нужно возвращаться на работу, верно? – продолжил парень. – За теми кустами стоит мой автомобиль. Я мог бы вас подвезти.

Нет уж, котик. В машину к малознакомому оборотню я больше не сяду.

- Мы доедем на такси, - поспешно сказала я, прежде чем моя коллега успела согласиться на его предложение, после чего сунула ей в руки свой телефон и отправила вызывать машину.

- Вы напрасно отказываетесь, Аня, - тихо сказал Игорь. – Я не сделаю ни вам, ни вашей подруге ничего плохого. Я не дурак. И не самоубийца.

- Что вы хотите, Игорь? – серьезно спросила я. – Вы ведь не просто так стояли в тех кустах. У вас есть ко мне какое-то дело?

- Нет, - он улыбнулся. – Никаких дел. Правда. Наверное, это не очень прилично – наблюдать за девушками исподтишка. Извините. Мне всего лишь хотелось увидеть настоящую анатари.

Здорово. Сначала любопытствовала полусумасшедшая старуха, теперь этот парень. Зоопарк, ага. Почувствуй себя обезьяной.

- Ну и как впечатления?

- Круто! – в его глазах вспыхнули огни. – Никогда не видел таких переливов золота и малахита. Вы не только красавица, но и очень сильный проводник, Аня. Всеволоду Ивановичу повезло.

- Вы знаете Репьевского?

- Конечно, - кивнул Игорь. – Мой отец – один из его партнеров по бизнесу. Они давние приятели. Более того, мы с отцом являемся спонсорами вашего фестиваля. Так что я тоже внес некоторый вклад в его организацию.

О! Вот значит как.

- Я вижу в ваших глазах тревогу, - лицо Игоря стало серьезным. - Вам неприятно разговаривать со мной?

- Вам показалось.

- Нет, не показалось. Я слышал, пару недель назад вы не очень удачно познакомились с кем-то из родственников Всеволода Ивановича. Знаете, Аня, не все оборотни – дикие звери. Подавляющее большинство – приличные люди, которые умеют с уважением относиться к окружающим. Вас наверняка испугала несдержанность отдельных наших сородичей. Между тем, нас не надо бояться. Серьезно. Всем, как и мне хочется взглянуть на анатари. Не обижайтесь. Вы – редкость, почти сказка, в которую многие не верили.

Я вздохнула.

- Я не обижаюсь. Но мне не очень нравится быть сказкой. Повсюду мерещатся враги.

Игорь удивленно поднял бровь.

- Враги? Какие у вас могут быть враги? Причинить вред хранителю силы способен только сумасшедший. Вас, хранителей, не так много, чтобы мы могли разбрасываться вашим физическим или психическим здоровьем, - он усмехнулся. – А уж ссориться с Всеволодом Репьевским тем более никто не желает. Другое дело, если вы сама решите от него уйти. Любая наша семья примет вас с распростертыми объятиями.

Он весело подмигнул мне своим кошачьим глазом.

- Всего хорошего, Аня. Увидите Всеволода Ивановича, передавайте привет от Игоря Баринова.

Я кивнула. Парень махнул рукой и неторопливо направился в сторону парка.

Как интересно. А ведь я никогда не думала о своих взаимоотношениях с оборотнями с другой стороны. С самого начала нашего знакомства я привыкла думать о них, как о животных. Сильных, быстрых, беспощадных. И ни разу не допустила мысли, что это может быть не так.

И Репьевский, и Полевой, и даже мой собственный дед твердят, что оборотни опасны, что они могут меня похитить, посадить под замок, при помощи шантажа заставить наделять их силой…

Но так ли ужасно реальное положение дел, как его описывают? За весь прошедший месяц у меня были всего три встречи с незнакомыми оборотнями (включая сегодняшнюю), и все они закончились благополучно. Я свободно хожу по улицам и магазинам, без проблем посещаю родственников и друзей. Возможно, меня охраняют (если я не вижу охранников, это еще не значит, что их нет), но, быть может, никакой опасности на самом деле не существует. Или (опять же!) она не так уж серьезна. В конце концов, любой человек может попасть на улице в неприятную ситуацию: оказаться под колесами автобуса, отравиться купленным в киоске несвежим пирожком, быть похищенным странными полулюдьми…

В последнее время я почему-то привыкла думать, что Всеволод – моя единственная надежда и опора. Если волшебные артефакты принадлежат ему, то и анатари должна работать только на него.

Но ведь это не так. Что мешает мне надеть янтарный перстень, поцеловать в порыве нежности того же Федора или даже этого белобрысого Игоря, и наделить их тем самым новой силой? Что мешает вовсе уйти от Репьевского и найти себе другого защитника?

Ничего.

Другое дело, что ни Федора, ни тем более Игоря целовать я не хочу. А вот Всеволода бы не отказалась. Хоть с перстнем, хоть без перстня. А уходить от него и вовсе нет никакого желания. По крайней мере, рядом с ним я чувствую себя девушкой, а не цирковой мартышкой. Есть надежда, что во время наших встреч он обращает внимание не только на «переливы золота и малахита», но и на меня саму.

- Представляешь, в этом городе закончились свободные машины, - Люся вынырнула из-за моей спины, сунула мне в руки смартфон. – Я обзвонила пять служб такси, и только шестая согласилась принять наш вызов. А где Игорь? Уже ушел?

- Ушел, - ответила я.

- Жаль, - вздохнула Люся. – Он такой симпатичный! Я бы с удовольствием провела для него экскурсию-другую.

- Не расстраивайся. Сдается мне, мы с ним увидимся еще ни раз.

***

Остаток рабочего дня прошел без приключений. Если не считать того, что до музея нам с Люсей пришлось добираться на автобусе – такси к Старому парку так почему-то и не приехало.

Рассказывать Всеволоду о своем знакомстве с Игорем Бариновым я поначалу не планировала. Но когда Репьевский встретил меня после работы и привел ужинать в одно из городских кафе, заговорила о молодом тигре неожиданно для самой себя.

Сева слушал молча, рассеянно ковыряя вилкой куриный салат.

- Знаешь, он вел себя вполне прилично, - сказала я. - Был вежлив, предупредителен и вообще создавал впечатление адекватного человека.

- Почему тебя это удивляет? По-твоему, все оборотни – психи?

- Честно? Не знаю. Другие мне еще не попадались. Федя – не в счет, исключение только подтверждает правило. Без обид, Сева.

- Очень смешно.

- На самом деле не очень. В моей жизни сейчас такая сумятица, что я уже не знаю, как реагировать на вещи, на которые раньше не обратила бы внимание.

- Ты себя накручиваешь.

- Я-то как раз спокойна. Меня накручивают окружающие.

- Хорошо, - Всеволод отпил глоток кофе и поставил чашку на резную столешницу. – Представь, что ты идешь по тихой безлюдной улице и вдруг видишь на асфальте кошелек, в котором лежит большая сумма денег. Как ты поступишь?

Я пожала плечами.

- Скорее всего, пройду мимо. Это ведь не мой кошелек.

В моем больших денег отродясь не водилось.

- Вот! – Репьевский поднял вверх указательный палец. – Это потому что ты – честная и порядочная. А другой человек, скорее всего, поднимет. И использует содержимое кошелька в собственных целях. Так и с анатари. Все оборотни понимают, что ты находишься под защитой конкретного медведя. Но если в какой-то момент останешься без надзора, мало кто упустит возможность заполучить тебя себе.

- Мне не нравится быть кошельком, Сева.

- Аня, я утрирую. Сама видишь, мы больше говорим об осторожности и возможных проблемах, нежели попадаем в какие-либо передряги. Впрочем, до сих пор тебе здорово везло. Бариновы – люди приличные и на чужой каравай рот никогда не разевали. Тетушка моя – вообще отдельная песня. С твоего позволения, о ней я сейчас говорить не буду. Однако Игорь прав. Взглянуть на настоящую анатари хотят многие. Дабы это не нервировало ни тебя, ни меня, предлагаю разрешить сию ситуацию кардинально.

- Как это?

- В воскресенье в «Плазе» состоится большая встреча членов местного общества зоозащитников. Я приглашен. Пойдешь со мной?

- В «Плазе»?..

- Это новый ресторан на окраине города. С большими банкетными залами, чудным интерьером и приличной кухней.

- Я угадаю. Все зоозащитники – оборотни.

Всеволод улыбнулся.

- Это будет отличная возможность представить тебя нашему сообществу. Мы таким образом убьем сразу нескольких зайцев. Во-первых, дадим ребятам возможность полюбоваться на анатари, а во-вторых, прямо объясним, что в отношении тебя руки распускать не стоит.

- А в качестве кого ты представишь меня своим друзьям?

- В качестве будущей жены.

- Сева?

- А что? Семья – это святое. На нее посягать нельзя. К тому же в ресторане соберутся все спонсоры, которые финансируют наш исторический фестиваль. Поговоришь с ними по поводу материалов для мастер-классов. Думаю, они выслушают тебя с большим интересом.

Остаток ужина мы провели в тишине.

Расплатившись по счету, Всеволод взял меня под руку, и мы неторопливо вышли из кафе.

- Давно хотела у тебя спросить, - сказала Репьевскому, когда мы пересекли шумную улицу и свернули на одну из аллей ближайшего сквера. – А вампиры существуют?

- Конечно. Они живут в Австралии и Южной Америке. Жуткие создания. Насколько мне известно, эти твари способны выпивать крови больше собственного веса.

- Ты сейчас о летучих мышах?

- Ну да. А ты о чем?

- О кровососущих мертвецах.

- О!.. Нет, их не бывает. По крайней мере, мне они встречались только в кино. Почему ты спрашиваешь?

Я пожала плечами.

- Если в реальной жизни есть оборотни, почему не быть вампирам?

- Может, они и существуют. Но живут очень далеко и уединенно, иначе мы бы о них узнали.

- А колдуны есть? Настоящие, не шарлатаны?

- Разумеется.

- Их можно как-то отличить от обманщиков?

- Да, но это непросто. Обычно природные ведьмы и колдуны не афишируют магические способности. А если афишируют, то не требуют за свои услуги денег. Если сама предложишь, возьмут. Но фиксированную сумму не назовут никогда.

- Почему?

- Прайсы почему-то лишают их сил, - усмехнулся Всеволод. – Коль природный колдун станет принимать людей за деньги, волшебный дар его покинет. Так что, маленькая, если чародей попросит тебя ему заплатить, знай, что это шарлатан.

Как интересно…

Мы прошли до конца аллеи, а потом уселись на широкую коричневую скамейку, стоявшую между двумя высокими туями.

- Сева, а откуда в нашем мире взялись оборотни?

- Оборотни, Анюта, были всегда, - он осторожно обнял меня за талию и притянул к себе. – Мы испокон веков находились рядом с обычными людьми. Правда, из-за своей животной сущности долгое время жили в лесных чащах - быть зверем гораздо проще, чем человеком. Потом стали селиться в селах и городах, а в лес возвращаться только для того, чтобы размять лапы.

Я придвинулась ближе и тоже его обняла.

- В сказках говорится, что на оборотней влияет полнолуние.

- Ерунда, - отмахнулся Сева. – Ты видела сама – я могу менять ипостась тогда, когда захочу. Хотя ночи полной луны, конечно, особенные. Я ведь уже говорил тебе, что в это время можно провести один особенный ритуал?

- Да, говорил. Знаешь, все, что сейчас происходит, очень странно. Будто я сплю и вижу сон. То, что раньше было сказкой, ожило, и теперь неизвестно, какой сюрприз ждет меня завтра.

- Завтра суббота, значит, тебя ждет поход по магазинам, - улыбнулся Всеволод. – Мероприятие в «Плазе» уже через день. Нужно выбрать тебе соответствующий наряд – платье, туфли, какие-нибудь бусы…

Я повернула голову и удивленно посмотрела на него.

- У вас там будет дресс-код?

- Вроде того, - кивнул Репьевский. – Строгие галстуки, дорогие туфли, бриллиантовые ожерелья, жемчужные серьги и прочая ерунда, которую люди цепляют на себя, чтобы казаться лучше и богаче других.

- Тогда мне действительно нужно в магазин, - вздохнула я.

Похоже, деньги, отложенные на поездку к морю, завтра будут потрачены до копейки.

- Лучше отправиться туда с самого утра, - кивнул Сева. – Вдруг ты станешь подбирать одежду весь день?

- Ты что же, пойдешь за покупками вместе со мной?

- Более того, я их тебе оплачу.

- Сева, что за глупости? Думаешь, я не в состоянии купить себе вечернее платье?

- Думаю, ты в состоянии сделать все, что угодно. Мне же просто хочется что-нибудь тебе подарить. Что-нибудь нужное и красивое. Обожаю смотреть, как ты улыбаешься.

После его слов улыбка на моем лице появилась сама собой. Несколько мгновений мы смотрели друг другу в глаза, а потом Всеволод наклонился и накрыл мои губы своими губами.

В этот раз не было ни молний, ни боли – только тепло и бесконечная нежность, захлестнувшая меня уютной горячей волной от этого сладкого прикосновения. Я обхватила Севину шею руками и с бесконечным удовольствием ответила на поцелуй. Репьевский мягко развернул меня в своих объятиях, и целоваться я продолжила, уже находясь у него на коленях…

После того, как наши губы разомкнулись, мы долго сидели обнявшись и молча слушая дыхание друг друга. Потом Всеволод огляделся по сторонам и бережно пересадил меня обратно на скамейку.

- Подожди минутку, - тихо сказал он, поднимаясь на ноги. – Я сейчас приду.

Легко чмокнул в щеку и поспешно скрылся за поворотом.

Я глубоко вздохнула. В голове была приятная пустота, на губах – упоительный вкус поцелуя, а сердце стучало так часто, будто Репьевский по-прежнему прижимал меня к своей груди.

- Привет, красавица. А меня поцелуешь?

Я вздрогнула и невольно отодвинулась в сторону – на противоположный край скамейки уселся незнакомый мужчина – жилистый, с медными густыми волосами и мерзкой щербатой улыбкой. Вокруг его головы отчетливо был виден силуэт мохнатого хищного зверя.

Волк.

- Мы знакомы? – спросила я у него.

- Пока нет, - продолжая противно улыбаться, ответил мужчина. – Но обязательно познакомимся. И непременно станем лучшими друзьями. Что скажешь, красавица?

Краем глаза я уловила быстрое движение в соседних кустах. А когда обернулась, увидела, что к нам решительно приближаются еще двое таких же жилистых медноволосых оборотней.

О! Эти ребята тоже хотят посмотреть на настоящую анатари? Сомневаюсь, что их намерения такие же невинные, как у Игоря Баринова.

Я перевела взгляд на щербатого незнакомца и ответила:

- Чур меня, чур!

Воздух в тот же миг подернулся уже знакомой серебристой дымкой, и возле моих ног очутился большой полупрозрачный медведь. В этот раз мишка не стал демонстрировать свою мощь, а просто поднял на загривке призрачную шерсть и прыгнул на щербатого незнакомца. Похоже, в том, что оборотень желает причинить мне вред, страж не сомневался.

Мужчина среагировал мгновенно – с громким ругательством он отскочил в сторону, успев в последний момент уйти от огромных когтей моего защитника, перевернулся в воздухе и приземлился на тротуарную плитку уже в волчьем обличии.

Зато его сородичи замешкались – очевидно, призрачный медведь оказался им в диковинку.

Мишка, между тем, кинулся в новую атаку. Волк громко зарычал и тоже бросился на неожиданного противника.

Звери столкнулись друг с другом, и я четко услышала, как щелкнули зубы оборотня, попытавшегося вцепиться стражу в горло – его клыки прошли через полупрозрачную оболочку медведя, не причинив ему ни капли вреда. В ответ косолапый ухватил рыжего за загривок и без труда поднял в воздух, будто это был не огромный мохнатый волчара, а большая мягкая игрушка.

По аллее тот час разнесся громкий звериный вопль – судя по всему, для волка медвежьи зубы оказались очень даже осязаемы.

Услышав крик своего приятеля, остальные оборотни мгновенно сменили ипостась и бросились ему на помощь. Однако почти сразу остановились, как вкопанные. Мишка тряхнул головой и отшвырнул противника в сторону – прямо в объятия Всеволода Репьевского.

Сева поймал волка одной рукой. Ухватил за шею, поднял зубастую морду на уровень своих глаз.

У меня дернулось правое веко. Вот это силища!..

- Человеческого языка вы не понимаете, - спокойно произнес Всеволод, глядя в волчьи глаза. – Хорошо. Значит, будем общаться по-другому.

Зверь сдавленно захрипел.

Репьевский швырнул его на землю, и тотпоспешно отполз к ближайшим кустам.

- Вадиму передадите от меня привет, - все так же спокойно сказал Всеволод остальным волкам. – Скажете, что я очень в нем разочарован. А теперь прочь от сюда.

Оборотни мгновенно скрылись из вида. Вслед за ним на свое место отправился и мой медведь – я погладила чуру, и он, как и в прошлый раз, растворился в воздухе.

Я встала со скамейки и на негнущихся ногах подошла к Репьевскому.

- Тебя нельзя оставить даже на минутку, - улыбнулся он. – Стоит отойти, как со всех сторон сбегаются волки.

Я громко выдохнула и уткнулась лбом в его на грудь. Он крепко прижал меня к себе.

- Куда ты ходил? – спросила у Всеволода.

- А вот, - Сева изогнулся и поднял с соседней скамейки большую красную розу. – Мне вдруг подумалось, что я ни разу не дарил тебе цветов.

Я взяла розу в руки, осторожно погладила ее нежные лепестки.

- Какая красивая, - тихо сказала я. – Спасибо.

Репьевский наклонился и поцеловал уголок моих губ.

- Все хорошо? – спросил он.

- Да.

- Что они от тебя хотели?

- Познакомиться. Наверное. Я разволновалась и сразу же вызвала стража. Возможно, мне стоило сначала с ними поговорить.

- Не стоило, - покачал головой Сева. – С этой шайкой лучше не иметь никаких дел. Ты все сделала правильно.

Я улыбнулась.

- Знаешь, мне кажется, на сегодня довольно прогулок, - сказал Всеволод. – Поехали домой.

***

Эту ночь я провела дома у Репьевского.

О том, что в мою собственную квартиру меня провожать никто не собирается, Сева сообщил уже в машине.

- А поехали ко мне в гости, - нарочито весело предложил он, заводя мотор.

- Боишься, что у подъезда меня будет поджидать еще какой-нибудь хищник? – усмехнулась я в ответ.

- Вряд ли. Сомневаюсь, что найдутся сумасшедшие, которые захотят второй раз за вечер испытать мое самообладание. Но мне будет спокойнее, если ты станешь находиться рядом.

- Помнится, ты говорил, что за мной присматривают.

- За тобой присматривают, когда поблизости нет меня. Согласись, во время наших прогулок лишние глаза совершенно ни к чему.

Он по-мальчишески подмигнул, а мне вдруг подумалось, что Сева сегодня здорово испугался. Выглядит спокойным, улыбается, а глаза горят точно так же, как и в тот момент, когда он сжал горло рыжего оборотня. Между тем, самое забавное во всей этой ситуации то, что сама я на нападение волков отреагировала не так эмоционально, как могла бы.

Хотя чему тут удивляться? Несколько недель я жила в ожидании обещанного нападения, и вот оно случилось. Не скажу, что произошедшее пришлось мне по вкусу. Однако то, как здорово зубы призрачного стража потрепали рыжего извращенца, еще раз дало понять – я не беззащитна, и в случае чего могу дать отпор. Главное, всегда держать при себе чуру.

…Жилище Репьевского оказалось большим одноэтажным домом, расположенным в новом районе города. В нем наличествовали широкие окна, просторные комнаты и большой задний двор, густо засаженный деревьями и кустарниками. Когда из прихожей я перешла в одну из комнат, мне пришло в голову, что среди этих высоких уютно-коричневых стен периодически гуляет звонкое эхо – мебели у Всеволода было мало, а ковров не имелось вовсе.

- Сева, ты дома оборачиваешься в медведя? – поинтересовалась, разглядывая симпатичные лесные пейзажи в причудливых деревянных рамах – единственное украшение берлоги моего оборотня.

- Да, - кивнул Репьевский. – Как ты догадалась?

- У тебя здесь очень просторно. И нет ничего, что было бы можно случайно разбить или уронить.

- Все, что билось и ломалось, разбито и сломано уже давно, - усмехнулся мужчина. – Мне понадобилось совсем немного времени, чтобы понять – в доме, в котором периодически появляется крупный мохнатый зверь, не должно быть ничего лишнего.

- А как же твоя человеческая ипостась? Ей не хочется порадовать себя парой милых безделушек?

- Моя человеческая ипостась постоянно находится на работе, поэтому в качестве милых безделушек здесь только книги. И их достаточно много. Хочешь, покажу?

В целом жилище Репьевского мне понравилось – в нем было так много места и воздуха, что невольно начинало казаться, будто мы находимся на природе. При этом его городской дом так здорово контрастировал с маленькой лесной избушкой, в которой началось наше знакомство, что в чем-то это было странно. На мое замечание о скромной площади его диких апартаментов Всеволод ответил - в лесу он предпочитает спать на голой земле, а потому строить большие хоромы не видит смысла.

После экскурсии по полупустым комнатам и забитой до отказа библиотеке (сюда, по-видимому, медведям входить запрещалось) мы с Севой долго сидели на диване в гостиной, пили чай и болтали о разной ерунде – от новых причуд музейных плотников до забавных историй из детства каждого из нас.

Для ночевки Всеволод выделил мне отдельную комнату – просторную и полупустую, как и все остальные. Затем поцеловал в щеку и удалился, оставив меня наедине с весьма противоречивыми мыслями.

То что Репьевский умеет вести себя вежливо и деликатно, конечно, делает ему честь, но неужели он привез меня в свой дом только для того, чтобы я просто переночевала на его территории?..

Некоторое время я лежала, прислушиваясь к каждому шороху, и ждала: не скрипнет ли тяжелая деревянная дверь? Потом мои глаза сами собой закрылись, и я уснула – мирно и безмятежно.

Утром в субботу я застала Всеволода внимательно осматривающим полки кухонных шкафчиков.

- Ищу что-нибудь съедобное, - смущенно объяснил он.

- Нашел? – улыбнулась ему.

Он со вздохом продемонстрировал полбутылки молока и большую коробку овсяных хлопьев.

- Я привык завтракать в кафе, - сказал Репьевский. – И обедать, и ужинать. Поэтому особых разносолов у меня не водится. Чай, кофе, овсянка, молоко, немного сыра, цукаты – и все. Так что собирайся, поедем, поедим по-человечески.

Я усмехнулась, забрала у него овсянку.

- Кастрюля-то у тебя имеется?

- Имеется.

- Доставай. И садись за стол. Сейчас будем завтракать. По-человечески.

Спустя полчаса мы уже уплетали свежесваренную кашу с цукатами. В конце концов, надо же как-то компенсировать платье и бусы, которые мне обещали сегодня подарить!

- Сева, а кто такой Вадим? Ты вчера сказал волкам, что очень в нем разочарован.

Репьевский скривился.

- Вадим – вожак их стаи. Завтра ты познакомишься с ним сама.

- Волки – тоже зоозащитники?

- Ага, - фыркнул Всеволод. – Санитары леса.

- Ты не очень-то их любишь.

- У нас давняя история противостояния. Мы – заклятые конкуренты. Правда, за последние полгода наши отношения несколько нормализовались, и мы с Вадимом сосуществовали очень даже мирно. Пока он все не испортил.

- Может, те люди решили познакомиться со мной без его ведома?

- Не может. Без ведома альфы волки не сделают ни шага. У их руководителя очень сильный и жесткий характер.

…В магазин мы отправились сразу после завтрака. Дабы одним махом убить всех зайцев, Всеволод привез меня в большой торговый центр. К слову сказать, сама бы я в такой магазин не пришла никогда в жизни, ибо с моей музейной зарплатой там делать нечего.

От предложения выбрать для шопинга место поскромнее Репьевский отмахнулся.

- Если тебя пугают цены, просто на них не смотри, - посоветовал он. – Твой наряд – мой подарок, а у дареного коня зубы, как известно, не проверяют.

Платье, туфли и украшения я выбирала почти три часа. Девушки-консультанты порхали вокруг меня, как бабочки, предлагая примерить такие красивые вещи, что захватывало дух. При этом создавалось впечатление, что услужливые барышни желали не столько угодить мне, сколько продефелировать мимо Севы, который с удобством расположился на диване у примерочной. Впрочем, их стремление понравиться Репьевскому оказалось напрасным. Первые двадцать минут он с нескрываемым интересом рассматривал предлагаемые мне наряды, однако потом устал, достал из кармана смартфон и, заявив, что на мне любая одежда смотрится по-королевски, погрузился в изучение чего-то более интересного, нежели женские шмотки.

Когда платье (нежно-голубое из легкой струящейся ткани) было выбрано, Сева покорно заплатил озвученную ему сумму и повел меня покупать обувь. В следующем магазине повторилось примерно то же самое – я выбирала босоножки, Репьевский что-то читал в телефоне. Когда же настала очередь украшений, Всеволод неожиданно оживился. Пока мы с продавщицей ювелирного салона решали, какое ожерелье больше подходит к моему новому платью, он что-то внимательно рассматривал в витрине у противоположной стены.

- Дай-ка мне руку, - попросил Сева, после того, как к прочим покупкам добавился футляр с чудесным бриллиантовым кулоном на длинной ажурной цепочке.

Я протянула ему ладонь, и он ловко надел на мой безымянный палец платиновый ободок с небольшим аккуратным камешком.

- Ты – моя невеста, помнишь? – невозмутимо сказал Репьевский в ответ удивленный взгляд. – Согласись, будет странно, если завтра во время приема на тебе не будет кольца.

- Сева, я чувствую себя очень неловко, - смущенно призналась я. – Твои подарки очень дорогостоящие. Я к таким не привыкла.

Чтобы отплатить Всеволоду за щедрость, одной каши будет мало. Теперь мне придется вырастить его медведя до самых облаков. Или действительно выйти за Репьевского замуж.

- Аня, не заморачивайся по пустякам, - улыбнулся Сева. – Тебе нравятся наши покупки?

- Очень нравятся, - я встала на цыпочки и легко чмокнула его в губы. – Спасибо.

Он склонил голову и нежно ответил на мой поцелуй.

- Тогда я тоже доволен. Знаешь, после всех твоих примерок нам определенно стоит перекусить. Тут неподалеку есть хороший уютный ресторан. Предлагаю отправиться туда и пообедать. Что скажешь?

- Я – за.

Всеволод улыбнулся снова и хотел сказать что-то еще, однако его перебил внезапно запиликавший телефон. Сева подмигнул мне глазом и нажал на кнопку ответа.

- Внимательно тебя слушаю.

Спустя пару секунд лицо его стало серьезным, если не сказать мрачным. Репьевский выслушал собеседника и, буркнув, что скоро приедет, сунул мобильник в карман джинсов.

- Что-то случилось? – спросила я.

- Обед придется отложить, - ответил мужчина. – Звонил Федор. Музей ограбили. Украли янтарное кольцо, которое хранилось в твоем кабинете.

Я ахнула.

- А остальные артефакты?

- На месте. Чтобы до них добраться, к хранилищу нужно подогнать танк.

- Но как воры смогли взломать мой сейф? Он же неприступен, как скала! Его и Федя-то с трудом открывал!

- Это мы выясним в музее. Есть у меня пара догадок. И ни одна из них мне не нравится.

ГЛАВА 8

До Сокровищ и легенд мы доехали в полном молчании. Сева всю дорогу о чем-то думал, а я не хотела его перебивать.

Федя встретил нас на крыльце – бледный, как бумага.

- Когда это случилось? – спросил у него Репьевский, пропуская меня в холл.

- Судя по всему, этой ночью. Или рано утром, - ответил Полевой. – Точнее сказать не могу, сторож обнаружил пропажу всего полтора часа назад.

- Почему так поздно?

- Потому что до этого времени ни что в музее не вызывало у него подозрений. А потом он совершил очередной обход коридоров и обратил внимание, что дверь Аниного кабинета не заперта. Заглянул внутрь и увидел - новый сейф тоже приоткрыт. И сразу же вызвал меня.

- Понятно, - кивнул Всеволод. – Запись с камер видеонаблюдения уже смотрели?

- Сева, у нас нет никаких записей.

Репьевский резко остановился.

- Как – нет?

- Камеры установлены только в музейных залах, - подала голос я. – В служебных помещениях наблюдение не ведется.

Всеволод вздохнул.

- Где сторож? Федя, позови его в Анин кабинет. Мы сейчас все туда поднимемся.

Полевой кивнул и быстро удалился.

- Сегодня же отдам распоряжение заменить в здании систему видеонаблюдения, - буркнул Репьевский, поднимаясь рядом со мной по лестнице.

- Твои ребята не так давно смонтировали нам новую сигнализацию, - напомнила я. – Отчего же она не сработала?

- Мне это тоже интересно.

- Думаешь, кольцо украли оборотни?

- Разумеется. Обычный человек не смог бы пробраться в музей незамеченным.

- Полицию вызывать будем?

- Да, но сначала осмотрим кабинет сами. И поговорим со сторожем.

Когда мы вошли в мою комнатушку, стало понятно, что обычному человеку отыскать вора будет непросто. Лично я не увидела там ничего такого, что указывало бы на ограбление. Все вещи лежали на своих местах, мебель стояла так же, как и вчера вечером, когда я запирала кабинет (а я его точно запирала!), и даже корзина для мусора была по-прежнему наполовину заполнена скомканной бумагой – уборщица придет только в понедельник, а значит сюда кроме меня и вора никто не заходил.

Следом за нами порог переступил Федя и наш старый сторож Аркадий Ильич. Последний был пунцовый, как помидор, а в его глазах читалось такое беспокойство, что мне стало его жаль.

Бедняга, он работает в музее с момента основания и еще ни разу не попадал в такую неприятную ситуацию. Оно и понятно – грабить Сокровища и легенды до сих пор никому не приходило в голову. Наверняка нынешней ночью Аркадий Ильич мирно спал на диванчике в холле, понадеявшись, что в случае ЧП новая сигнализация мигом его разбудит. Представляю, как здорово он испугался, когда обнаружил, что в здесь побывал вор!

В течение следующих десяти минут сторож, чуть заикаясь, рассказывал Репьевскому то же самое, что ранее говорил Полевой: про тихую спокойную ночь, оказавшуюся приоткрытой дверь кабинета и пустой сейф, который сам Аркадий Ильич считал последним словом технологий безопасности. Всеволод задал сторожу несколько уточняющих вопросов и отправил их с Федей обратно в холл – вызывать полицию.

Я подошла к сейфу – его широкая тяжелая створка действительно была открыта. Причем аккуратно, без каких-либо следов взлома.

- Такое впечатление, будто у грабителя был и электронный ключ, и пароль для второго замка, - сказала я Севе. – Он просто вошел в кабинет, достал кольцо и ушел. Только сейф за собой почему-то не закрыл.

- Обрадовался, что завладел артефактом, и позабыл обо всем на свете, - уныло пошутил Репьевский. – А вообще, Анюта, то, что сейф остался открытым, напрягает меня больше всего.

- Почему?

- Потому что это глупость. Бесшумно пробраться в музей и без проблем открыть этот металлический ящик мог либо сотрудник моей организации, либо один из волков Вадима Самойлова. Фирма Вадима тоже работает с электроникой, которая управляет замками твоего сейфа, поэтому подобрать к ним нужный ключ вполне реально. Дело это, конечно, долгое и сложное, но ведь у нашего вора в распоряжении была целая ночь – музейный сторож, судя по всему, сладко спал до самого рассвета. Возможно, человек Вадима провозился слишком долго, уходил в спешке, и потому бросил сейф открытым. Но меня это все равно цепляет. Если у тебя есть ключ, запереть ящик не составит труда. Оставлять же после себя такой явный след, по меньшей мере, непрофессионально.

- Может быть, сейф оставили открытым нарочно, - ответила я. – Чтобы ты не расслаблялся.

Всеволод криво улыбнулся.

- Щелкнули по носу, ты хочешь сказать? Мол, не важничай, Репьевский, ты пока еще не самый сильный зверь в нашем городе?

- Вроде того, - кивнула я. – Вариант, что кольцо украл кто-то из твоих работников, ты даже не рассматриваешь?

- Ну почему же, - Сева отошел от двери и уселся на край моего стола. – Своих людей я, безусловно, проверю. От появления крыс не застрахован даже самый дружный и сплоченный коллектив. Но знаешь, что во всем этом самое мерзкое, маленькая? Подозрения в первую очередь ложатся на человека, которому я верю больше, чем себе.

- На Федю?

- Да. Он не раз доказывал свою преданность, и мне противно думать, что Федор может плести в отношении меня какие-то интриги.

Я кивнула. Мне и самой в это верилось с трудом.

- Сева, зачем вообще кому-то воровать наше кольцо? Без анатари оно – обычная безделушка.

Репьевский улыбнулся снова.

- Тут дело в другом, маленькая. Тот, кто украл артефакт, явно пытается сравнять счет. Раньше абсолютное преимущество было на одной единственной стороне – и янтари, и анатари находились при мне, чему другие оборотни могли только завидовать. Знала бы ты, сколько интересных мнений я выслушал за несколько недель нашего сотрудничества! Меня и поздравляли, и уговаривали поделиться будущим могуществом – мол, пользоваться благосклонностью анатари в одиночку ужасно несправедливо, и угрожали доложить о тебе более влиятельным людям… При этом от тебя самой оборотни держались в стороне. Максимум пытались свести личное знакомство или же проверить, насколько эмоционально я отреагирую, если кто-то из них подойдет к хранительнице слишком близко. Теперь же артефакт есть не только у меня, а значит, совсем скоро желающих получить твой поцелуй станет на порядок больше.

Я скривилась – в голове тут же возник образ щербатого рыжего волка.

- А что, если я не хочу целоваться с малознакомыми людьми? Мне вполне достаточно моего медведя.

Сева взял мою за руку и, склонив голову, коснулся губами пальцев.

- Я тоже не хочу, чтобы ты целовалась с кем-либо, кроме меня, - сказал он. – Без разницы – с янтарями или без них. А потому, маленькая, придется нам на время поисков перстня пожить вместе. На работу и обратно я буду возить тебя сам. Если же музейные злыдни станут задавать неудобные вопросы, просто покажи им свое новое колечко. И кстати. Оставшиеся артефакты мы заберем с собой. Не хватало, чтобы на них покусился кто-нибудь еще. Что скажешь?

Он смотрел на меня таким теплым шоколадным взглядом, что я невольно улыбнулась.

- Нужно заехать ко мне домой за вещами.

- Заедем, - кивнул Всеволод. – Только сначала дождемся полицию.

- А что с завтрашней встречей зоозащитников? Мне придется ее пропустить?

- Ни в коем случае, - покачал головой Репьевский. – Теперь нам просто необходимо представить тебя публике.

В самом деле, если Сева запрет анатари за семью замками, оборотни подумают, что грозный медведь боится потерять свою мощь. Явившись в «Плазу» вместе, мы дадим им понять: наш союз все еще крепок, и кража артефакта никак его не пошатнула.

Честно говоря, мне и самой интересно посмотреть на собрание тигров, лисиц, волков и медведей. И «выгулять» мое новое платье. Зря, что ли, Репьевский отвалил за него столько денег?..

***

Встреча зоозащитников была назначена на 17.00 – удивительно рано для мероприятий такого уровня. В какой-то момент я даже испугалась, что не успею собраться к назначенному часу – последние сутки прошли в такой суматохе, что мы с Севой совершенно забыли о времени.

Субботний обед нам пришлось пропустить – прибывшие в музей стражи порядка долго разговаривали с Федором и Аркадием Ильичом, осматривали сейф и кабинет, потом около получаса общались со мной – расспрашивали о возможных недоброжелателях и обстоятельствах, сопутствовавших краже.

Честно говоря, я опасалась, что полицейские поинтересуются, почему похищенный экспонат хранился не в запаснике или музейном зале, а в моей комнатушке, но они почему-то ни словом об этом не обмолвились. Очевидно, успели обсудить эту тему с Федей.

Пока правоохранители занимались своей работой, Всеволод разговаривал с кем-то по телефону, после чего отправился в «кладовые» - проверять, нужны ли для транспортировки сейфа с оставшимися артефактами какие-нибудь дополнительные комплектующие.

Время нашего пребывания затягивалось, и Федя, дабы чем-то перекусить, заказал в музей пиццу.

Ели мы ее вдвоем – Сева, занятый переселением янтарей, от трапезы отказался.

- Аня, напомни, ты хранила перстень в шкатулке, или он лежал в сейфе просто так? – спросил Полевой, после того, как съев по паре кусков пиццы, мы сели пить чай.

- В шкатулке, - ответила я. – А что?

- Ничего, - махнул рукой лис. – Думаю о том, каким образом вор забрал кольцо.

- И каким?

- Элементарным. Взять артефакт в руки оборотень не может, зато коробочку с артефактом – очень даже способен.

- Как считаешь, у него был помощник?

- Нет, он явился один.

- Почему ты в этом уверен?

- Из-за запаха. Если бы в музее побывали двое злоумышленников, мы бы с Севой это почуяли.

Я пожала плечами.

- Вся эта ситуация обидна до зеленых соплей, - продолжил Федор. – Мы с Репьевским опутали музей сигнализацией, как паутиной. Поставили ее буквально на все: на витрины с экспонатами, запасник, кабинеты сотрудников, окна, входную дверь… Это куча дорогого качественного оборудования, Аня. И все оно оказалось бесполезным. Знаешь, я ведь всерьез полагал, что Сокровища и легенды защищены не хуже центрального городского банка.

Похоже, сегодня по носу щелкнули не только Всеволода.

- Сева сказал, что грабителю пришлось потрудиться, прежде чем он добрался до кольца.

- Отнюдь, - уныло усмехнулся Федя. – Сева не знает того, что знаю я. Сторож и не подумал включать на ночь новую сигнализацию. Даже входную дверь просто закрыл на замок. Про окна и кабинеты я вообще молчу. Этот старик свято верил, что решетки на рамах способны удержать любого злоумышленника, а в ваши комнатушки в принципе никто никогда не полезет. Когда он признался, что с момента монтажа сигнализации ни разу ею не воспользовался, меня просто затрясло.

Я покачала головой.

- Не рассказывай Репьевскому.

- И не собирался. Он его тогда убьет.

- На самом деле, Федя, рассуждения Аркадия Ильича до последнего времени были верны. С точки зрения обычного человека, мы храним у себя никому не нужную рухлядь. Единственное, на что у нас можно позариться – это музейная касса. Но ее-то как раз никто не тронул.

Полевой снова махнул рукой и сделал глоток чая.

- Федь, что же теперь будет с Аркадием Ильичом? – спросила я. – Жалко его. Он ведь зла никому не желал и испугался больше всех. Не увольняй его, пожалуйста. Без зарплаты ему придется очень худо – у него жена-инвалид и внук на полном обеспечении.

- Не уволю, - буркнул Полевой. – Но премии в этом месяце лишу. Чтобы впредь самодеятельностью не занимался и делал то, что ему говорят.

…Когда музейные дела были закончены, ни у Всеволода, ни у меня не было ни малейшего желания ехать в кафе или ресторан. Поэтому мы сначала навестили мою квартиру (вещи, которые я пожелала взять с собой, поместились в две спортивные сумки), а потом отправились к Репьевскому домой, заскочив предварительно в магазин за продуктами.

Вечер прошел без происшествий – я готовила еду, Сева командовал грузчиками, доставившими сейф с волшебными янтарями.

Ужинали мы на заднем дворе. Всеволод вынес из кладовки раскладной стол, а я поставила на него тарелки и чайник со свежезаваренным чаем. Ели, как и всегда, молча – он быстро и с явным удовольствием, я – смакуя каждый кусочек. Потом пили ароматный пуэр и до полуночи болтали о всякой ерунде. О музее нарочно не говорили – обсуждать кражу в сотый раз за этот длинный насыщенный впечатлениями день не было никакого желания.

Утром, соответственно, встали позже обычного. Причем, первым из кровати выбрался Сева. Нежась под одеялом, я слышала, как он протопал на кухню, включил электрический чайник, хлопнул дверцей холодильника.

Пришлось тоже выползать из комнаты, принимать душ и приводить себя в порядок.

- Сегодня во время встречи в «Плазе» я стану читать отчет о некоторых аспектах моей работы, - сказал Репьевский во время завтрака. – Это займет не менее двадцати минут, поэтому очень тебя прошу – пока я буду говорить с трибуны, находись у меня на виду. Если кто-то попытается увести тебя из зала, не соглашайся ни в коем случае.

- Ладно, - кивнула я. – Буду стоять рядом и внимательно слушать. О чем, кстати, ты намерен рассказывать?

Он улыбнулся.

- Оборотни, Аня, зоозащитники не только на словах, но и на деле. Мы спонсируем заповедники и питомники, содержим приюты для бездомных животных, снабжаем необходимой техникой лесные хозяйства. При этом деньги для своих подшефных организаций нередко берем из общего котла. Раз в год нам надлежит отчитываться о проделанной работе, дабы не допустить нецелевого расходования средств. Обычно отчет готовится в письменном виде, однако те, у кого в течение двенадцати месяцев было много крупных мероприятий и серьезных достижений, должны рассказать о них во всеуслышание. В этот раз о своих успехах говорить будут три человека – я и еще двое ребят.

- Понятно, - кивнула ему. – Федя тоже пойдет на ваше мероприятие?

- Нет. У него сегодня другие дела.

После завтрака мы с Севой снова наведались в музей – убедиться, что сегодня там все в прядке, затем навестили какие-то странные сооружения, расположенные в промышленной зоне города. Репьевский пояснил: в другой ситуации он не стал бы возить меня по своим рабочим объектам, однако в свете последних событий попросту боится отлучаться от меня дольше, чем на несколько минут.

С одной стороны такая трепетная забота была приятна, с другой – здорово напрягла, ибо после всех этих поездок на подготовку к собранию оборотней у меня осталось не более получаса.

Этого времени хватило на то, чтобы нарядиться в новое платье, сделать легкий макияж и заколоть свои кудри наверх, тщательно скрепив нарочитую небрежность прически лаком для волос.

Реакция Репьевского на мой внешний вид оказалась неоднозначной. Когда, уложив на место последний локон, я вышла в прихожую, Сева смерил меня хмурым взглядом, а потом решительно заявил:

- Черт с ним, с этим отчетом. Переодевайся, мы остаемся дома.

- В смысле? – изумилась я. – Что-то не так? Я тебе не нравлюсь?

Он взял меня за руку и развернул к большому зеркалу, висевшему на стене.

На мгновение у меня перехватило дыхание.

Нежное голубое платье по-прежнему сидело превосходно – точно так же, как и пару минут назад, когда я любовалась на себя в другое зеркало. Зато от мужчины, стоявшего позади, в прямом смысле слова закружилась голова.

Для приема в «Плазе» Всеволод выбрал строгий темно-синим костюм с однотонным галстуком и белоснежную рубашку, подчеркнувшую его смуглую кожу. При этом в осанке Репьевского, его движениях, приподнятом вверх подбородке сквозила такая мощь - яркая, звериная, невероятно сексуальная, что у меня замерло сердце.

- Ты прекрасна, - тихо сказал Всеволод, осторожно обнимая меня за талию. – Восхитительна. Необыкновенно хороша. И я хочу, чтобы эта красота была только моей.

- А разве она принадлежит кому-то еще? – охрипшим голосом ответила я.

Он склонил голову и коснулся горячими губами моего плеча. Я мягко сжала его руку.

- Поехали, Сева. Если задержимся еще, наверняка опоздаем.

***

Наше появление в ресторане произвело фурор.

Едва мы переступили порог банкетного зала, как стихли все разговоры и присутствующие люди повернулись в нашу сторону. Пока Репьевский вел меня по широкой ковровой дорожке к центру комнаты, лисы, тигры, волки и медведи не спускали с нас глаз.

От такого пристального внимания мне стало не по себе. Конечно, я понимала, - появление анатари вызовет у оборотней интерес, однако не думала, что он будет таким большим.

Все зоозащитники, включая пожилых дам и молодых женщин, буквально облизали меня взглядом с ног до головы. И если некоторые из них сравнительно быстро вспомнили о приличиях и вернулись к прерванной беседе, то другие пялились так пристально, что я с трудом сдерживала желание показать им язык.

- Чувствую себя экзотическим зверем, - призналась я Всеволоду, когда мы заняли свои места за одним из стоявших в зале столиков.

- Скорее сказочной феей, - улыбнулся он. – Будь снисходительнее, маленькая. Ребята понятия не имели, что в «Плазу» явится анатари.

В подтверждение его слов через пару минут к нашему столу потянулась вереница желающих выразить свое почтение. Оборотни мне улыбались, пожимали или целовали руку, интересовались настроением и восхищались нарядом – словом, вели себя как обычные вежливые люди.

- Всеволод Иванович, так значит, это и есть та девушка, которая хочет приобрести тонну глины для короткого однодневного праздника? – весело поинтересовался у Репьевского один из них - забавный пухленький старичок в сером отутюженном костюме.

Вокруг его головы отчетливо просматривался силуэт мохнатого зверя со смешными треугольными ушами. Тигр?

- Она, Сергей Павлович, - кивнул в ответ Сева.

- И вовсе не тонну, - поспешила вставить я. – Килограммов тридцать, не больше.

- Аня, милая, зачем вам столько? – воскликнул мужчина, усаживаясь на свободный стул. – Что вы станете с ней делать? Лепить глиняную армию?

- Для армии этого будет маловато, - усмехнулась я, узнав и его уши, и зеленые глаза и россыпь мелких веснушек. – Для изготовления чайного блюдца диаметром 13 сантиметров требуется порядка 800 граммов глины. А на нашем фестивале планируется провести сразу несколько «глиняных» мастер-классов. Материала нужно много.

Старичок посмотрел на Всеволода. Тот развел руками.

- Как дела у вашего сына, Сергей Павлович? – поинтересовалась я. – Игорь недавно здорово помог нам с проведением измерительных работ.

- С глиной он вам тоже поможет, - заулыбался старший Баринов. – И лепить, и таскать. Ему это будет полезно.

- Пусть приходит в музей, - сказала я. – Наши девочки ему очень обрадуются.

После Сергея Баринова к нашему столу подошли еще несколько человек – двое мужчин и женщина, оказавшаяся владелицей сети ателье, в которых мы с Кристиной Петровной намеривались заказать для фестиваля стилизованные костюмы.

Между тем, пообщаться с ней я не успела - в зале вдруг заиграла громкая музыка, и на импровизированную сцену вышла высокая пожилая дама, которая объявила о начале официальной части собрания зоозащитников. Она несколько минут говорила о том, как много делают участники их общества для сохранения в нашем регионе благоприятной экологической обстановки, после чего пригласила подняться на трибуну Всеволода Репьевского, дабы он поделился своим опытом в этом важном вопросе.

Сева ободряюще мне улыбнулся, встал из-за стола и быстрым шагом направился к сцене. Стоило ему взять в руки микрофон, как над моей головой прозвучал тихий голос:

- Позвольте ненадолго разбавить ваше одиночество.

Я обернулась и увидела высокого незнакомого мужчину с короткими седыми волосами. На вид ему можно было дать лет шестьдесят, при этом выглядел он отлично – спортивный, подтянутый, явно уверенный в себе.

Волк.

Я бросила взгляд в сторону сцены - Всеволод живо рассказывал публике о восстановлении популяции бобров и не проявлял никакого беспокойства. Впрочем, подошедшего ко мне незнакомца он мог попросту не заметить – наш стол находился от трибуны достаточно далеко.

- Пожалуйста, присаживайтесь - кивнула я мужчине.

Тот мягко опустился на стоявший рядом стул.

- Знаете, Аня, а я ведь сразу вас узнал, - улыбнулся оборотень.

- Мы знакомы?

- Нет, - он покачал головой. – Вернее, знакомы, но заочно. Я хорошо знаю вашего отца. И вы очень на него похожи.

Бокал с вином, которое я собиралась пригубить, застыл у меня в руке.

- Вы знакомы с моим отцом? – изумленно переспросила я.

- Да, - кивнул мужчина. – С самого его детства.

Вот это да! Неужели отыскался человек, который знает, от кого же я была рождена?

- Родные всегда говорили, что я похожа на мать, - заметила ему, стараясь скрыть охватившее меня волнение.

- Ерунда, - усмехнулся оборотень. – От Ирины у вас только волосы и глаза. Зато овал лица, губы, нос – в точности, как у Виктора. Даже взгляд – его. Такой же прямой и внимательный. Между тем, я забыл представиться. Простите мою оплошность, Аня. Я – Вадим Самойлов, вожак стаи местных волков.

О!

- Рада знакомству, - криво улыбнулась я. – Пару дней назад мне довелось пообщаться с вашими подчиненными. Знаете, у нас вышла очень эмоциональная встреча.

Самойлов кивнул.

- На самом деле, Аня, я подошел к вам, чтобы извиниться. Мои подчиненные вели себя несдержанно, и мне очень за них стыдно. Я не хочу портить отношения ни с вами, ни с Всеволодом, поэтому прошу простить членов моей стаи. Клянусь, они не желали вам ничего плохого.

И почему я ему не верю?

- То, что Всеволод привел вас сегодня сюда и одним махом познакомил с первыми лицами нашего сообщества – правильное и очень умное решение, - продолжил волк. – С его стороны было бы неправильно прятать от нас свою очаровательную невесту. Вообще, Репьевский – очень выгодная партия. Думаю, Виктор будет доволен, когда узнает, что его дочь так удачно устроилась.

- Будет доволен? – переспросила я. – Так значит, он жив?

- Конечно, - удивился Самойлов. – И жив, и здоров, и, возможно, даже в меру упитан.

- Он член вашей стаи?

- Конкретно сейчас – нет. Раньше он действительно находился у меня в подчинении, но уже больше двадцати лет живет в другом месте.

Надо же! А я-то всегда считала, что отец мирно покоится на одном из местных кладбищ. Помнится, мама во время одной из наших редких встреч сказала, что мне не стоит забивать себе голову мыслями о загадочном родителе, ибо я никогда его не увижу.

- Скажите, Вадим…

- Александрович.

- Вадим Александрович, выходит, Виктор знает, что у него есть дочь?

- Еще бы, - усмехнулся альфа. – Ваше появление на свет, милая девушка, в свое время здорово изменило его жизнь.

- Значит, мой отец тоже оборотень? Волк?

Самойлов неожиданно замялся.

- Вроде того. Хотя и не совсем.

Поинтересоваться, что он имеет в виду, я не успела – за стол сел Репьевский.

- Здравствуй, Вадим, - холодно сказал он моему новому знакомому. – Рад тебя видеть.

- Взаимно, Сева, - кивнул тот. – Знаешь, я воспользовался случаем и извинился перед Анной за недоразумение, случившееся в эту пятницу.

- Анна тебя простила? – все так же холодно уточнил мой спутник.

- Простила, - сказала я.

- Прекрасно. Ты хотел что-то еще, Вадим?

- Нет, - покачал головой Самойлов. – Я, пожалуй, пойду. Не буду отнимать ваше время.

- Спасибо, - кивнул Сева. – Будь добр, выкрои завтра утром в своем плотном графике пару минут. Мне нужно с тобой поговорить.

- Хорошо, - ответил волк, бросив на меня взгляд. – Пообщаемся завтра.

Вадим встал со стула и неторопливо пошел куда-то между столиками. Всеволод повернулся ко мне.

- О чем вы разговаривали?

- Обсуждали общих знакомых, - ответила я.

- У вас есть общие знакомые?

- Как оказалось, есть. Сева, не надо так волноваться. Вадим Александрович был вежлив и мил. Действительно извинился за несдержанность своих подчиненных, поклялся, что они не сделали бы мне ничего плохого.

- Чура при тебе?

- Да, лежит в сумочке. А что?

- Ничего, - Репьевский улыбнулся, при этом его плечи заметно расслабились. – Как тебе моя речь?

- Честно? Кроме фразы «Добрый вечер, дорогие друзья», я почти ничего не услышала. Меня, знаешь ли, отвлекли.

- Ох уж эти волки, - фыркнул Всеволод. – Умеют они перетянуть на себя внимание…

В течение трех следующих часов мы успели выслушать еще два доклада, сытно поужинать и пообщаться с десятком-другим зоозащитников.

Вадим Самойлов к нам больше не подходил – оживленно беседовал на другой стороне зала с какими-то людьми и не обращал на нас никакого внимания. Меня, в отличие от Севы, это совершенно не устраивало. Старый волк наверняка неспроста завел разговор о загадочном папе, и теперь мне очень хотелось его продолжить.

Не покривлю душой, если скажу, что биография неведомого Виктора была мне интересна с исторической точки зрения - человеку, который рос без отца, всегда любопытно узнать, кем является его родитель. А уж слова Самойлова о том, что он был членом его стаи, и вовсе вызвали в моей голове целую бурю противоречивых мыслей.

Учитывая, что Всеволод с Вадимом являются давними конкурентами, мы с альфой наверняка встретимся еще ни раз, однако откладывать столь интересную тему на потом совершенно не хотелось. В самом деле, если сказал «а», говори и «б».

Ближе к концу вечера, когда Репьевский увлекся обсуждением новомодных систем сигнализации с двумя высокими серьезными тиграми, я, шепнув, что хочу ненадолго отлучиться, отправилась искать Самойлова.

Он обнаружился буквально через пару минут. К моей удаче, старый волк в одиночестве стоял у панорамного окна, пил из высокого бокала вино и о чем-то думал.

- Вадим Александрович!

Мужчина повернул ко мне голову, улыбнулся.

- Извините, что отвлекаю, - я подошла ближе и встала у окна рядом с ним. – Мы с вами не закончили разговор. Вы не будете против его продолжить?

- Не буду, - пожал плечами Самойлов. – Вы ведь хотите поговорить о Викторе, верно?

- Да. Я никогда его не видела, и хочу узнать о нем хоть что-нибудь.

- Понимаю, - кивнул Вадим. – Однако я вряд ли смогу сообщить много полезной информации. Я не знаю ни где он теперь живет, ни чем занимается. Конечно, при желании, все это можно выяснить. При вашем желании, Аня.

- Спасибо, - сказала ему, - мне это пока не нужно. Лучше объясните, что вы имели в виду, когда говорили, что мой отец – не совсем оборотень.

Вадим посмотрел на меня с сомнением. Пару секунд он молчал, будто подбирая нужные слова, а потом вкрадчиво поинтересовался:

- Вы действительно желаете это знать? Девочки, которые росли без папы, часто представляют его едва ли не супергероем. Самым умным, самым добрым, самым талантливым, самым занятым. Будет очень некрасиво, если я ненароком пошатну ваше светлое мнение об отце.

- Пусть вас это не беспокоит, - с прохладцей ответила я. – Просто расскажите мне о нем.

Самойлов вздохнул.

- Видите ли, Аня, для того, чтобы понять статус Виктора в нашем сообществе, нужно четко представлять кое-какие особенности нашей жизни. Дело в том, что оборотни серьезно отличаются друг от друга. Причем, не только в отношении повадок и обычаев, но и генетически. Так, в отличие от тигров и медведей, мы, волки, вынуждены тщательно следить за чистотой своей крови. У ребенка, рожденного от волка и оборотня другого вида, ослабевает способность к обороту – его зверь всю жизнь будет слабым и больным. Если же малыш родился от волка и простого человека, животной ипостаси у него не окажется в принципе. Все члены моей стаи об этом знают, поэтому заключают браки либо между собой, либо с сородичами из других городов. Однако это не мешает им время от времени заводить интрижки с обычными людьми. Если от этой связи появляется ребенок, в стаю, по понятным причинам, его не берут – ни он, ни его потомки никогда не будут волками. Но из этого правила бывают исключения. Если в роду матери когда-нибудь были тигры, медведи или лисы, малыш может сменить ипостась, однако полноценным зверем все равно не станет. Собственно, именно таким оборотнем является и ваш папа, Аня. Вообще, с ним вышла очень интересная история. Его собственный отец, ваш дед, будучи в весьма солидных годах завел себе молодую любовницу – милую девушку из обычных людей. Никто его за это не осуждал – он был вдовцом, причем бездетным, поэтому мог позволить себе все, что угодно. Их отношения длились несколько лет, в результате чего на свет появился Виктор. После родов его мать умерла, и отец решил воспитать мальчика сам. Воспитывал, к слову сказать, не долго – когда Вите исполнилось восемь лет, счастливый папаша благополучно отправился на тот свет вслед за своей любовницей. К тому моменту было известно, что ребенок способен превращаться в волка, поэтому его не отправили в детский дом, а оставили на попечении стаи.

Самойлов поставил пустой бокал на поднос проходившего мимо официанта.

- Знаете, Аня, воспитание Виктора далось нам очень не просто. А период его юношества я до сих пор вспоминаю с ужасом. Он постоянно влипал в какие-то неприятные истории, придумывал немыслимые авантюры. Мне лично приходилось не раз вытаскивать его из полиции, проводить беседы, даже наказывать, - Вадим махнул рукой. – Но все это было бесполезным. Витя пытался всем доказать, что он - полноценный член стаи и ничем не отличается от других молодых волков.

- А он отличался?

- Разумеется! Если в человеческом облике он здорово чудил, и успешно дрался, то в зверином был едва ли не беспомощен. Всеволод наверняка рассказывал вам, как важно оборотням иметь сильную животную ипостась. Волк Виктора был самым слабым, самым тщедушным и жалким из всех. Его самого, конечно, это не устраивало, поэтому он пытался прибавить себе в наших глазах и веса, и уважения – по-своему. На самом деле, Аня, многие юные волки ведут себя сумасбродно. Да и не только волки. Но Витя, вы уж простите, был сущим кошмаром. А уж когда в его жизни появилась Ирина Лукова…

Вадим покачал головой. Я невольно улыбнулась. Похоже, у папы с мамой оказалось много общего. Представляю, как весело было окружающим от проделок этой парочки!

- Когда выяснилось, что Ирина беременна, разразился жуткий скандал, - продолжил мужчина. – И дело было даже не в том, что Лукова на тот момент являлась несовершеннолетней, а в том, что Виктор всерьез намеривался на ней жениться.

- А что в этом такого? – удивилась я. – Разве это плохо – жениться на матери своего будущего ребенка?

- Если бы эта самая мать была членом стаи, никто не сказал бы не слова, - серьезно ответил оборотень. – Волкам нельзя брать в жены обычных женщин, Аня. Даже таким слабым, как ваш отец. Закон один для всех и послаблений не предусматривает. Между тем, Виктор прекрасно мог обеспечивать свою неофициальную семью и заниматься вашим воспитанием без всяких бумажек. Собственно, первые два года он так и делал. Правда, тайно - Ирина боялась, что за их связь Виктора посадят за решетку. А потом случилось одно очень нехорошее событие. Какое именно, я рассказывать не буду, уж не обижайтесь. Однако вашему отцу пришлось покинуть стаю и переехать. Мелочиться он не стал – как только представилась возможность, махнул за границу. Ваша мама вскоре отправилась вслед за ним. Если я ничего не путаю, сейчас они живут в Израиле. Но это не точно.

- Они живут вместе? – спросила я, чувствуя, как в груди все покрывается колючим инеем.

- Да, - кивнул Самойлов. – Уже больше двадцати лет. Наверное, это и есть настоящая любовь.

У меня вырвался короткий вздох.

- Спасибо, Вадим Александрович, - медленно сказала ему. – Вы рассказали мне много интересного.

- Рад, что вы остались довольной - улыбнулся волк. – Если возникнут какие-то вопросы, обращайтесь. Я с удовольствием помогу.

Я кивнула и на негнущихся ногах пошла обратно к Репьевскому. Зоозащитники уже потянулись на выход, поэтому найти его оказалась не сложнее, чем Самойлова.

- Где ты была? – спросил Всеволод, когда я подошла к нему. – Я уж собирался тебя искать.

- Сева, давай поедем домой, - попросила его. – Я ужасно устала.

***

На протяжении всего пути до дома Репьевского я не проронила ни слова. После рассказа альфы внутри было пусто, как в бочке, и единственное, чего сейчас хотелось – лечь на кровать и до самого утра рассматривать потолок.

Я давно привыкла к тому, что моей матери на меня плевать. Между тем, получить очередное этому подтверждение оказалось на удивление больно.

Выходит, мама уехала в дальние дали не от скуки и повседневной рутины, а для того, чтобы оставаться рядом с любимым мужчиной.

Такая глубина чувств, конечно, похвальна, но почему она не взяла с собой меня? Да, на момент ее отъезда я была очень мала, но ведь никто не мешал ей забрать меня позже, через пять, семь или даже десять лет. А Виктор? Неужели ему никогда не было интересно взглянуть на свою подросшую дочь?

Видимо, нет. Иначе он бы нашел способ, если не встретиться со мной, то хотя бы прислать о себе какую-нибудь весточку.

Вывод напрашивается сам собой: родителям прекрасно живется вдвоем и никакие дети им не нужны. Впрочем, как знать, быть может, за эти двадцать лет они успели родить себе еще одну дочку или сына, и теперь у них дружная полноценная семья.

Мне, конечно, жаловаться грех – все детство рядом со мной были чудесные бабушка и дедушка, которые отлично заменили непутевых родителей . И если по матери я временами скучала, то о Викторе думала очень редко. Да что там, практически не думала вовсе. В самом деле, зачем мне какой-то неведомый непонятный отец, если рядом находится лучший в мире дедуля?

Можно, конечно, попытаться себя успокоить – предположить, что мама и папа не общаются со мной не потому что не хотят, а потому что не могут. Скажем, из-за того страшного происшествия, после которого Виктору пришлось уехать из страны.

Вот только это бред.

Зная отдельные моменты биографии Ирины Луковой можно сложить два и два и замечательно догадаться, о чем именно умолчал волчий вожак.

На момент ссылки Виктора, мама уже произвела меня на свет (читай: прожила несколько месяцев в Красово и узнала от деда секрет нашего семейства) и неплохо сдружилась с соседкой – владелицей волшебных янтарей.

Уж не планировали ли наши влюбленные максималисты разбудить в Ирине способности анатари и с их помощью увеличить силу ее возлюбленного оборотня? Насколько я понимаю, хранительница может вырастить его внутреннего зверя до небес, и в этом случае никакой альфа страшен ему не будет.

Однако план родителей провалился. Зоя Леонидовна не отдала маме янтари, а Самойлов каким-то образом узнал о задумке Виктора и прогнал его из стаи.

Мама, как потенциальная анатари, оборотням была неинтересна – про артефакты они не знали, про семейную особенность Луковых – тоже. Вполне возможно, что Вадим прогнал отца не за какие-то конкретные действия, а за его вольнолюбивые мысли. Или же папа так ему осточертел, что старый волк был рад любой возможности от него избавиться.

Конечно, все это домыслы, и в данной истории наверняка есть обстоятельства, о которых мне вряд ли когда-нибудь станет известно. Между тем, я очень надеюсь, что Виктор продолжит делать вид, будто никакой дочери у него нет. Потому как лично у меня нет ни малейшего желания с ним знакомиться.

- Аня, с тобой все хорошо?

Я вздрогнула и вынырнула из своих мыслей.

Оказывается, мы уже подъехали к дому Репьевского и теперь просто стояли у его ворот.

- Все нормально.

- Как тебе вечер?

- Прекрасно.

- Понятно, - кивнул Всеволод. – Пошли в дом.

Мы выбрались из машины, и уже через пару минут зажгли в прихожей свет.

- Чем ты расстроена? – спросил Сева, когда мы ступили в гостиную.

Я в ответ махнула рукой.

- Мне сегодня очень деликатно напомнили, что, несмотря на статус анатари, центром Вселенной я по-прежнему не являюсь. По крайней мере, не для всех.

Репьевский удивленно поднял бровь.

- Объясни.

Я покачала головой.

- В другой раз, ладно?

- Мне не нравится твое подавленное состояние, - Всеволод взял меня за руку, и мы вместе сели на диван. – Сегодня все прошло прекрасно – без потрясений, с кучей полезных знакомств и разговоров. При этом у тебя такой вид, будто жизнь внезапно потеряла смысл.

Я невольно улыбнулась.

- Неужели я выгляжу настолько ужасно?

- Ты выглядишь волшебно, как и всегда. А вот глаза пустые. Почему?

Я улыбнулась снова.

- Сегодняшний вечер дал мне понять одну очень важную вещь, Сева. Несмотря на то, что в последнее время вокруг меня много шумихи, моя ценность, по сути, осталась прежней. Отдельно от янтарей Зои Леонидовны я не стою почти ничего. Любопытные взгляды, настойчивое желание познакомиться, восторженные улыбки – стали бы эти люди так живо одаривать меня своим вниманием, если б я не обладала способностью анатари?

- А они тебе нужны – эти люди? – серьезно спросил Сева. – Не все ли равно, нравишься ты им или нет? Волнует их твой особенный дар или не волнует? Знаешь, во всей этой толпе есть личности, которым плевать на дар, и для которых главной драгоценностью являешься ты сама.

- Ты сейчас говоришь о себе?

- Как минимум.

- Сева, я тебя прошу! Ты вообще-то тоже оборотень.

- И что?

- И то! Я две ночи провела в твоем доме, а ты ни в одну из них о моей драгоценной персоне даже не вспомнил!

Брови Репьевского плавно переместились на лоб.

- Вот это да! – изумленно выдохнул он. – А ну-ка иди сюда!

Мгновение - и я уже не сидела, а лежала на спине, а Репьевский, с горящими глазами, нависал прямо надо мной.

- Как же с тобой бывает сложно! – с чувством сказал он. – Но при этом так интересно!

В следующую секунду его губы накрыли мои. У меня в груди стало горячо, как в печке. Я обхватила Всеволода руками и с жаром ответила на поцелуй.

Легкая ткань платья затрещала. Репьевский оторвался от моих губ, одним движением сдернул ее с моего тела и бросил на пол. Затем подхватил меня на руки и понес в свою спальню. Где-то по пути мы потеряли его пиджак, галстук и рубашку, а еще мой лифчик и легкие кружевные трусики.

Едва спина коснулась мягкого покрывала постели, как губы Всеволода горячо заскользили по моей груди, а рука решительно двинулась к низу живота.

Я потянулась к поясу его брюк, и спустя пару секунд они также оказались на полу. Из горла Севы вырвался рык. После этого он вдруг приподнялся и перевернул меня на живот.

Следующие полчаса рычала я. А еще стонала, кричала, царапала ногтями деревянное изголовье кровати.

Затем меня перевернули обратно на спину, дали пару минут, чтобы прийти в себя, после чего круговерть бешеных поцелуев и ласк началась сначала…

…Наша страсть утихла только после полуночи.

- Моя красавица довольна? – спросил Сева, когда я, полусонная и жутко уставшая, с удобством устроилась у него на плече.

Улыбнулась и потерлась носом о его кожу.

- Более чем.

Он прижал меня к себе чуть крепче.

- Выходит, отношения у нас все-таки есть, - пробормотала, сладко зевнув. – Только странные. Надо бы придумать им какое-нибудь определение.

- Зачем придумывать? – удивился Всеволод. – Ты – моя невеста. Это известно всему городу.

- Репьевский, ты меня сейчас замуж позвал? – усмехнулась я. – По-настоящему?

- Конечно по-настоящему.

- А как же романтика? Цветы, свечи, преклоненное колено?

Его лицо стало удивленным – в полумраке комнаты я скорее это почувствовала, нежели увидела.

- Встать на колено я, конечно, могу, - чуть насмешливо сказал Всеволод. – Только утром, ладно? Я очень удобно лежу.

Я покачала головой. Медведь, он и в городе медведь.

Кстати.

- Сева, а покажи мне свою вторую ипостась.

- Зачем?

- Хочу увидеть живого бурого медведя.

- Прямо сейчас?

- Ага.

- Аня, ты его уже видела. И испугалась до полусмерти. Увидишь снова – опять испугаешься. Давай лучше спать.

- Знаешь, Репьевский, я на твое, хм, предложение руки и сердца согласием еще не ответила. Мне надо понять, смогу я жить рядом с большим мохнатым зверем или нет. Впрочем, если ты согласен ждать ответа еще пару-тройку лет, - пожалуйста, давай спать.

Мне показалось, что Всеволод закатил глаза. Потом обреченно вздохнул, вылез из постели, щелкнул кнопкой выключателя.

Я тут же зажмурилась – под потолком вспыхнула люстра, и ее яркий свет на мгновение меня ослепил. Как только разомкнула веки, как оказалось, что у противоположной стены стоит огромный медведь.

От неожиданности я вздрогнула.

Во взгляде мишки появилась насмешливая укоризна: мол, что я говорил?

О!..

А ведь Сева нарочно отошел от кровати подальше – понимал, что я заорала бы в голос, если б, проморгавшись, увидела зверя возле своих ног.

Заботливый мой.

Губы сами собой растянулись в улыбке.

Помнится, моя бабушка часто говорила, что выходить замуж нужно по любви и, желательно, по взаимной. При этом отмечала, что любовь на самом деле – это глагол.

Помогать, поддерживать, защищать, уважать, слушать, слышать, заботиться.

- Любовь, Анечка, не в словах, а в делах, - сказала как-то бабуля. – В чашке чая, заваренной после прогулки по морозу, в отремонтированных ботинках, о которых ты сама благополучно забыла, в горячем ужине, приготовленном к твоему приходу, в прибитой к стене полочке – специально для твоей коллекции фарфоровых ангелов… Знаешь, мы с мужем прожили вместе много лет, и за все это время он лишь несколько раз говорил мне о своих чувствах. Я же ни дня не сомневалась в том, что твой дед меня любит, потому что видела это в его поступках.

Я медленно слезла с кровати и, как была, обнаженной, подошла к наблюдавшему за мной медведю. Опустилась рядом с ним на колени, провела рукой по его густой жесткой шерсти.

Косолапый наклонил голову и бережно потерся ею о мое плечо. Я обняла его за шею.

- Ты такой красивый, - тихо сказала ему. – Такой сильный, ласковый, надежный. С тобой тепло и спокойно. Даже когда у тебя появляются шерсть и когти.

Мишка кончиком языка осторожно лизнул мою щеку. А через мгновение я сидела в кольце рук Репьевского, такого же обнаженного, как и я сама.

- Я тебя люблю, - серьезно сказал Всеволод, глядя мне в глаза.

- Я тоже тебя люблю, - так же серьезно ответила ему.

- Ты выйдешь за меня замуж?

- А куда деваться? – улыбнулась я. – О том, что я твоя невеста, весь город знает.

Всеволод тоже улыбнулся и крепче прижал меня к себе.

ГЛАВА 9

Датой проведения фестиваля исторической реконструкции Федор своим высочайшим повелением назначил 6 сентября. Наши чудо-плотники пообещали за сутки до этого дня закончить монтаж крепости, а декораторы из близлежащего мастерской – украсить подготовленные локации в нужном нам стиле.

Дальше тянуть резину смысла не было: к празднику, по большому счету все оказалось готово – материалы для мастер-классов доставлены (Сергей Баринов от щедрот душевных прислал в музей не тридцать, а все пятьдесят килограммов глины), приглашения разосланы, необходимые бумаги сотрудниками городской администрации подписаны.

Последние приготовления проходили в особенно напряженной атмосфере. Кристина Петровна, перепроверяя проделанную работу, с дотошностью Шерлока Холмса выискивала возможные огрехи и недочеты, дабы не допустить, чтобы они обнаружились в самом разгаре фестиваля.

Впрочем, нервными и дергаными теперь были все, хотя с грядущим мероприятием это никак связано не было.

Известие о том, что Сокровища и легенды обокрали, произвело на коллег такое же впечатление, как и помолвочное кольцо на моем безымянном пальце.

- Вот и оставляй музей на выходные закрытым, - проворчала во время одного из утренних чаепитий Люся. – Не понимаю я этого нового графика. Выходные – самое хлебное время, мы в эти дни всегда по очереди работали. И никакие воры к нам не лезли.

- С середины сентября снова начнем работать по выходным, - ответила ей Наташа. – Как только закончится ремонт в запаснике, в подвале и на чердаке. Федор Петрович не хочет, чтобы рев перфораторов и сленг рабочих мешал нашим посетителям. А воры, Людочка, проникнуть в помещение могут абсолютно в любой день. Сомневаюсь, что им принципиально, когда идти на дело - во вторник или в субботу.

- Ни сленга, ни перфораторов нашим посетителям не слышно, - возразила Кристина Петровна. – Про грабителей говорить ничего не буду – я с ними не знакома. А график – да, дурацкий. Из-за этого непонятного ремонта мы столько экскурсий потеряли – жуть! Иногда господин Полевой здорово меня удивляет.

Я с Кристиной Петровной была полностью согласна. Тем более меня Федор тоже здорово удивил. Известие о том, что мы с Репьевским теперь официально вместе, вызвало у братца лиса более эмоциональный отклик, нежели у всех остальных. Если музейные дамы, увидев на моем пальце кольцо, сдержанно пожелали нам с Севой любви и удачи, то Федя вызвал в свой кабинет и устроил настоящий допрос.

- Ты, что же, действительно согласилась выйти за него замуж? – с некоторым раздражением в голосе поинтересовался Полевой, когда я уселась в кресло напротив него.

- Да, - ответила ему. – А что?

- Не слишком ли поспешное решение, Аня? Сколько вы с ним знакомы? Три месяца?

- Федь, ты чего? – изумилась я. - Ты же сам уговаривал меня обратить на Репьевского внимание. Вот я и обратила.

- Аня, включи, пожалуйста, голову. Одно дело сменить гнев на милость, и совсем другое – связать себя узами, которые, в случае чего, будет очень непросто разорвать. Я уж не говорю о том, что обещать – не значит жениться. Всеволод, конечно, мужчина видный, умный и влиятельный. Я его уважаю и в чем-то даже им восхищаюсь. Но он медведь, Аня. Ветреный, непостоянный, сменивший за свою жизнь, стольких любовниц, что я не рискну подсчитать их точное количество.

- И каждой из них он предлагал руку и сердце? – усмехнулась я.

- Честно? Не предлагал ни одной. Ты – первая. Однако, зная, Севу, это не внушает мне особого оптимизма. Будет очень жаль, если через пару-тройку месяцев ты станешь ходить с мокрыми глазами из-за того, что Репьевский начал обращать внимание на других женщин. Ты должна понимать: Всеволод будет стараться всеми силами привязать тебя к себе. Позовет замуж, предложит все богатства мира, выполнит любой каприз – лишь бы ты оставалась рядом и соглашалась в нужное время активировать для него янтарные артефакты. Но будет ли он хранить верность? Лично я в этом сомневаюсь.

Я глубоко вздохнула.

- Федя, зачем ты мне все это говоришь?

- Обещать – не значит жениться, - серьезно повторил Полевой. – Если уж ты столь поспешно приняла предложение Всеволода, не торопись хотя бы со свадьбой. Вы ведь еще не назначили ее дату?

- Нет.

- Отлично. Значит, у тебя есть время узнать Репьевского лучше. И сделать выводы.

Федор перегнулся через стол и взял меня за руку.

– Не обижайся, пожалуйста. Не хочу, чтобы тебе сделали больно.

Он осторожно сжал мои пальцы.

- Спасибо за предупреждение, Федя, - сказала, мягко высвобождая ладонь из его захвата. - Знаешь, у меня вот-вот начнется экскурсия. Я, пожалуй, пойду.

Полевой криво улыбнулся и спрятал руку под стол.

Выходя за дверь, я затылком ощущала на себе его внимательный взгляд.

***

Больше с вопросами об отношениях с Репьевским Федя ко мне не подходил. Между тем, одного этого странного разговора хватило, чтобы задуматься: так ли дружны лис и медведь, как это кажется со стороны?

Конечно, в словах Полевого имеется доля правды. Если мне ничего не известно о предыдущих Севиных пассиях, это не означает, что их у него не было. Ну так что ж? Всеволод – красивый умный мужчина. Было бы странно, если б до встречи со мной он вел монашескую жизнь. Да и я сама легла в его постель отнюдь не девственницей.

Мне, конечно же, хочется верить, что наши отношения будут нежными на протяжении долгих лет. Однако я понимаю: даже самый крепкий союз не застрахован от неприятных неожиданностей.

У нас с Репьевским есть немало времени, чтобы убедиться в правильности своего решения или, наоборот, вовсе от него отказаться. Мы действительно знакомы не так долго, чтобы бросаться в омут с головой.

В связи с этим слова Полевого звучат как минимум некрасиво. Вместо того, чтобы порадоваться за друга, он пытается доказать его возлюбленной, что строить с ним отношения не имеет смысла.

В конце концов, мы с Севой взрослые люди и во всем разберемся сами. А уж предположение о том, что Репьевский позвал меня замуж исключительно из-за того, чтобы я «соглашалась в нужное время активировать для него янтарные артефакты» и вовсе выглядит низким и грязным. За все эти месяцы Всеволод ни разу не попросил меня примерить пресловутые янтари. Даже моя инициация оказалась случайностью, но уж никак не результатом его стараний.

Между тем, неоднозначная реакция лиса удивила не только меня. Вечером того же дня Всеволод мрачно поинтересовался, какие нас с Федей связывают отношения.

- Дружеские, - пожала я плечами. – И рабочие. А что?

- Этот рыжий прохвост отчитал меня сегодня, как мальчишку, - признался Репьевский. – Позвонил ближе к обеду и долго обещал, что, если я буду плохо себя с тобой вести, он найдет способ оторвать мне голову. Я потом весь день думал: с чего это Федя так взъелся?

- Знаешь, мне это тоже интересно, - кивнула я. – У нас с ним сегодня тоже состоялся разговор, во время которого он наговорил много разной чепухи.

- Ты Феде нравишься, это видно невооруженным глазом, - хмыкнул Сева. - Однако его симпатия зашла слишком далеко. Переведу-ка я его, пожалуй, из музея на прежнее место работы. На всякий случай.

- Переводи после 6 сентября, - попросила я. – На носу фестиваль. Кадровые перестановки нам сейчас ни к чему.

Следующие несколько дней прошли сравнительно тихо и почти без происшествий. Кристина Петровна орала по телефону на ребят из клуба исторической реконструкции, пожелавших едва ли не в последний момент изменить половину праздничного сценария, Наташа курсировала между музеем и городской администрацией, подписывая последние бумаги, остальные в условиях творящегося дурдома пытались просто работать.

Экскурсий, как нарочно, становилось все больше, а потому по вечерам мы расползались по своим домам, как полудохлые медузы.

В один из таких мирно-сумасшедших дней Сокровища и легенды посетил необычные и очень неожиданные гости. Я как раз шла к приемной директора, чтобы перед приходом очередной группы посетителей выпить с Наташей по чашке чая, когда меня вдруг перехватила Кристина Петровна.

- Анютка, немедленно беги на рабочее место, - возбужденно сверкая глазами, сказала она. – Экскурсанты явились раньше, чем обещали. Сейчас они в Люсином зале и совсем скоро поднимутся к тебе.

- Много их? – поинтересовалась я.

- Человек восемь – подростки лет 12-14. Их сопровождает такой красивый интересный мужчина! – Кристина Петровна мечтательно вздохнула. – Если бы у меня не было мужа и троих внуков, я бы непременно в него влюбилась.

Я хихикнула и потопала обратно к своим экспонатам. Не дай Бог, посетители и правда явятся к ним раньше меня. Нехорошо заставлять людей ждать, особенно если среди них находится мужчина, способный взволновать нашего старшего научного сотрудника.

Как только экскурсанты переступили порог моего зала, сердце дрогнуло и у меня. Потому что все они были оборотнями – волками. Вернее, волчатами.

Сопровождающий их человек – высокий строгий мужчина средних лет - действительно был хорош собой и очень импозантен. Подростки в его присутствии явно чувствовали себя неуютно – неестественно прямо держали спины, почти не переговаривались, ходили тихо и едва ли не на цыпочках.

Впрочем, стоило мне выйти к ним навстречу, как они тут же забыли о своем надзирателе и уставились на меня таким взглядом, будто главным экспонатом в этом помещении была именно я.

- Добро пожаловать в сокровищницу старинных историй, - улыбнулась ребятам.

В ответ они заулыбались тоже – широко и восторженно.

На протяжении всей экскурсии волчата не сводили с меня любопытных глаз. Это было забавно: похоже их привели сюда вовсе не для знакомства с городскими легендами, а чтобы показать настоящую анатари. Или же к анатари пришли вовсе не они, а их строгий сопровождающий – вон как терпеливо он слушает биографии моих книг и ожерелий!

И действительно, когда была рассказана история последнего предмета, и подростки отправились на выход, мужчина отстал от их повеселевшей группы и подошел ко мне.

- Спасибо за экскурсию, Анна Викторовна, - сказал он. – Было очень интересно и познавательно.

- Рада, что вам понравилось, - кивнула я.

- Моему руководителю стало известно, что ваш музей принимает в качестве экспонатов старые вещи, с которыми связано что-то необычное, - продолжил мужчина. – Поэтому он попросил меня кое-что вам передать. Сказал, что история этой карточки будет вам интересна.

Оборотень вынул из внутреннего кармана пиджака белый конверт, протянул его мне. Как только конверт оказался в моих руках, мужчина вежливо кивнул головой и ушел вслед за своими подопечными.

Я осторожно надорвала бумажный уголок, после чего вытащила на свет небольшую старую фотографию. На ней была изображена молодая пара – худенькая рыжеволосая девушка лет 16-17 и высокий широкоплечий парень с густыми темными волосами.

Мои отец и мать.

По коже побежали мурашки. Я подошла к окну и принялась внимательно разглядывать неожиданный подарок.

Эти двое на фото явно очень друг друга любили. Виктор нежно прижимал маму к себе, а она ласково льнула к его плечу и смотрела ему в глаза с настоящим обожанием. На моих губах невольно появилась улыбка.

Что ж, Вадим был прав. Я действительно больше похожа на Виктора, чем на Ирину. По крайней мере, овал лица, форма носа и губ у нас явно одинаковые.

Оказывается, у меня очень красивый отец. Наверное сейчас он выглядит еще мужественнее и внушительнее…

Фотографию родителей я рассматривала до самого обеда. Прятала снимок в стол, занималась текущими делами, пила с коллегами чай, а потом снова доставала и снова любовалась на влюбленную молодую пару.

Ни горечи, ни обиды при этом не чувствовала. Примерно то же самое я испытывала к фото, висевшим на стенах моего экспозиционного зала – они ведь тоже были старыми, тоже хранили яркие моменты чьей-то биографии и на них тоже были изображены чужие мне люди.

Интересно, зачем Самойлов прислал мне «эту вещь»? Надеялся снова разжечь интерес к отцу? Или хотел просто напомнить о себе?

Надо бы показать его подарок Севе и послушать, что он об этом скажет.

На обед я отправилась одна – Репьевский еще утром сообщил мне, что до самого вечера будет заседать на каком-то серьезном бизнес-форуме, а Люся, с которой я договорилась разделить трапезу, вдруг вспомнила о каких-то неотложных делах и, извинившись, побежала на автобусную остановку.

Я быстро перекусила в своем любимом кафе, после чего решила немного прогуляться по расположенному неподалеку скверу – до конца перерыва осталось около получаса, и возвращаться раньше срока в душный кабинет совершенно не хотелось.

Стоило мне миновать ажурную чугунную ограду, как рядом раздался знакомый вежливый голос:

- Здравствуйте, Аня.

Я улыбнулась.

- Здравствуйте, Вадим Александрович.

- Гуляете?

- У меня обеденный перерыв.

- Позволите ненадолго к вам присоединиться?

- Вы уже присоединились, - усмехнулась в ответ. – Мне сегодня передали от вас подарок.

- Он вам понравился?

- Да, очень. Правда, я не совсем поняла, зачем вы его прислали.

Самойлов удивленно приподнял бровь.

- Я нашел это фото среди своих старых бумаг и решил - оно должно принадлежать вам. Вы ведь говорили, что никогда не видели своего отца.

- Спасибо, Вадим Александрович, - снова улыбнулась ему. – Мне действительно было очень интересно посмотреть на папу. А вообще, это даже забавно - с экскурсантами мне подарки еще не передавали.

- На самом деле, это был единственный способ передать вам снимок, - заметил Вадим. – Видите ли, Аня, у нас с Всеволодом на днях состоялся непростой разговор, во время которого он настоятельно просил меня сократить до минимума ваши встречи с волками. Правда, не со всеми, а с самыми неблагонадежными из них. По его мнению, я также отношусь к этим неблагонадежным, а потому от меня потребовали оставить вас в покое и ни при каких обстоятельствах не переступать порог Сокровищ и легенд. Как видите, передать фото лично я не мог. Всеволод - ваш будущий муж и имеет полное право держать всех прочих мужчин на расстоянии. Почте важные пересылки я не доверяю. Пришлось отправить курьера.

Мы прошлись по дорожке, а потом уселись на одну из стоявших неподалеку скамеек.

- Опасения Репьевского, понятны, но, не совсем обоснованы, - продолжил Самойлов. – Впрочем, если вам со мной общаться неприятно, я вас больше не побеспокою.

Я пожала плечами.

- Против вас, Вадим Александрович, я ничего не имею.

- Это хорошо, - кивнул волк. – Потому что конкретно сейчас я подошел по делу. Мне нужно переговорить с Федором Полевым, однако последние два дня никак не получается с ним связаться. Думаю, один из ваших охранников, уже сообщил ему, что я нарушил запрет Репьевского, и Федор вот-вот будет здесь.

- И вы-таки правы, Вадим Александрович.

У меня создалось впечатление, что Полевой появился перед нами прямо из воздуха. Федя подмигнул мне глазом, после чего невозмутимо уселся на скамейку между мной и Самойловым.

Вот это да! Так значит, у меня все-таки есть обещанные охранники!

- Вы пришли по поводу участия в охоте? - понятливо поинтересовался Федор у моего собеседника.

- Да, - кивнул Вадим. – Как видите, я вынужден лично интересоваться готов ли ответ на мой официальный запрос.

- Прошу прощения, - смутился Полевой. – Сами понимаете – слишком много тонкостей: городская черта, большая толпа обычных людей, ограниченный перечень допущенных лиц…

- Я понимаю, - кивнул Самойлов. – Так каков ответ?

- Трое членов стаи. Больше, к сожалению, нельзя.

- Ну, хоть трое.

- Погодите, - вмешалась я. – Вы сейчас говорите о нашем фестивале? Это что же, охота на «диких» зверей все-таки состоится?!

- Конечно, состоится, - кивнул Федя. – Уже и списки приглашенных готовы. Наша общественность, Анюта, ждет этого события больше, чем все остальные горожане.

С ума сойти.

- Но как вам это разрешат?! Как мэр и правоохранители допустят, чтобы по Старому парку разгуливали волки и медведи?

- Кроме волков и медведей там еще будут лисы и тигры, - усмехнулся Федор. – Не волнуйся, Аня, никто нам охоту не запретит. Более того, ее с радостью все поддержали. Потому что мы им сказали, что в гоне будут участвовать не настоящие животные, а голограммы – качественные и необыкновенно реалистичные.

Перевела взгляд на Самойлова. Тот в ответ улыбнулся – широко и совсем по-мальчишески.

Я вздохнула. Не нравится мне эта идея. Совсем не нравится.

В музей мы с Федором возвращались вдвоем.

- Знаешь, я до последнего надеялась, что Сева передумает, и гон не состоится, - сказала я лису.

- Почему?

- Считай, что это интуиция.

Полевой мягко улыбнулся.

- Думаешь, может случиться что-нибудь непредвиденное?

- Разумеется! Федя, ты правда думаешь, что горожане не отличат настоящих животных от голограммы?

- Я в этом уверен. Во-первых, мы горожан к животным не подпустим – они будут наблюдать за ними со специальной смотровой площадки. Дабы ни у кого не возникло желание потрогать тигра или волка.

- В нашей местности тигры никогда не водились.

- Я неправильно выразился, извини. Тигры будут гулять отдельно от остальных и на глаза зрителям не попадутся. Посуди сама, для каждого из нас возможность на пару часов сменить ипостась, не выезжая за пределы города, почти праздник. Не могли же мы отказать нашим полосатым друзьям в этом удовольствии только потому, что их биологический вид раньше жил на другой территории. Тем более, они у нас смирные и дальше своего «вольера» не уйдут.

- Хорошо, - кивнула я. – А что во-вторых?

- Во-вторых, наша охота официально называется интерактивной экскурсией. И голограммы в ней действительно будут. Но не животных, а людей. Точнее, всадников, которые станут травить лис и медведей. Это будет похоже на спектакль. Пятеро оборотней, в том числе наш любимый господин Репьевский, согласились стать актерами и изобразить для публики смерть от рогатины, стрелы или копья – в зависимости от того, кто на кого будет охотиться. Пока они будут играть свои роли, остальные оборотни немного побегают по парку.

- А если в это время по аллеям вздумает прогуляться какой-нибудь человек?

- Его будет ждать большой зубастый сюрприз, - широко улыбнулся Федя, потом хихикнул и подмигнул мне глазом. – Не переживай, Анютка, мы перекроем все входы и выходы. Без соответствующего разрешения на территорию парка никто не войдет.

Лис мягко дотронулся до моей руки.

- Если ты все еще сомневаешься, что все пройдет тихо и гладко, можешь лично проконтролировать всю нашу интерактивную экскурсию, - предложил он.

- Как это?

- Возле ограды парка мы установим будку с пультом управления. С этого пульта «актерам» будут поступать сигналы о начале действия, включаться голограммы и микрофон экскурсовода, который станет рассказывать участникам фестиваля об особенностях средневековой охоты, оружии, традициях и так далее. Еще на пульте будут расположены особые рычаги. С их помощью можно поднять или опустить специальные заслонки, отделяющие сцену нашего спектакля от парковых зарослей. Я предлагаю тебе сесть за этот пульт и проследить за тем, чтобы все прошло без сучка и без задоринки.

Я замедлила шаг. Надо же, как у них все серьезно!

- Знаешь, я никогда такими вещами не занималась, - призналась ему.

- Там нет ничего сложного, - махнул рукой Федя. – Впрочем, если ты боишься, мы посадим рядом Игоря Баринова. Ты ведь с ним знакома, верно? Он очень толковый парень, неплохо разбирается в технике и будет лично заниматься монтажом всех наших систем.

- Это было бы здорово, - улыбнулась я.

Полевой удовлетворенно кивнул.

***

- Значит, это твои родители?

Сева поднес фото к торшеру, коротко улыбнулся.

- Да, - я села рядом с ним на диван и положила голову ему на плечо. – Сегодня утром этот снимок мне прислал Вадим Самойлов. А потом я встретила его в сквере возле музея.

- Да, Федя мне об этом рассказал.

- Его внимание показалось мне странным. Ты бы стал дарить малознакомым девушкам старые фотографии?

- Почему бы и нет? – он пожал плечами. – Если бы мне показалось, что эти фотографии имеют для малознакомой девушки большое значение, я бы их непременно ей передал. Не надо искать везде подвох, маленькая. Думаю, Самойлов просто хотел проявить уважение - и к тебе, и ко мне.

- Он сказал, что у вас был серьезный разговор.

- О да. И мы говорили не только об анатари. Ты ведь помнишь, что Вадим – наш главный подозреваемый?

Конечно, помню. С момента ограбления Сокровищ и легенд прошло почти две недели, однако о том, где сейчас находится янтарный перстень, по-прежнему никто не знал. Севу это здорово нервировало. И хотя он искренне старался вести себя, как ни в чем не бывало, я видела, что эта ситуация его угнетает.

- Мы с Федей делаем вид, что из музея украли что угодно, но только не один из артефактов Дитриха Фурта, - сказал Всеволод. – Следовательно, обвинять в краже конкретного оборотня я не могу, а потому веду разговоры, вместо того, чтобы просто взять его за шиворот и вытрясти признание вместе с пропавшим кольцом.

- Ты так уверен, что перстень украли волки?

- Мне очень хочется в это верить. Но утверждать наверняка я не могу. Тем более, Вадим яростно отрицает, что вор – один из его людей. Однако и то, как было совершено преступление, и то, как предупредительно Самойлов ведет себя сейчас, говорит не в его пользу.

- Ты же сказал, что альфа просто хотел мне помочь. И фото родителей подарил из добрых побуждений.

- Да. И это неплохо расположило тебя к нему, правда? Если кольцо у Вадима, ему наверняка захочется получить в комплект к нему и анатари, а сделать это лучше всего именно расположив ее к себе. Он ведь такой хороший, верно? Умный импозантный дедуля, добрый, улыбчивый, деликатный. Почти Дед Мороз. Только с клыками и когтями.

Я потянулась и нежно коснулась губами Севиной шеи. Его плечи расслабились. Репьевский положил фотографию на диван и усадил меня к себе на колени.

- Я жутко боюсь, что ты снова оставишь меня одного, - тихо сказал он. – Снова уйдешь. Сама или по чьей-либо воле. Эта мысль меня убивает, Аня. Я знаю, что все происходящее на самом деле гораздо проще, чем кажется, однако ищу сложности и придумываю себе проблемы. Я не могу без тебя. Понимаешь? Не могу.

Я обхватила Всеволода руками, потерлась носом о его щеку.

- Чтобы наделить оборотня силой, мне нужно его поцеловать, - тихо сказала, дыша ему в шею. – Знаешь, Репьевский, я категорически не хочу целовать кого-то кроме тебя.

Он крепко прижал меня к себе.

- А ведь я еще ни разу не примеряла янтарное ожерелье, - задумчиво сказала ему. – И серьги тоже. Я могла бы примерить их сейчас. Хочешь?

- Зачем? – удивился Сева.

- Просто так. Целоваться с перстнем на пальце было не очень приятно. Вдруг в серьгах будет лучше?

Всеволод улыбнулся мне в затылок, и я почувствовала, как он покачал головой.

- Не надо беспокоить общественность, - ответил он, явно намекая на то, что остальные оборотни почувствуют всплеск звериной силы. – Она у нас очень нервная. Лучше поцелуй меня просто так, без всяких украшений.

Я подняла голову и потянулась к его лицу. Репьевский перехватил инициативу – первым коснулся моих губ, ласково и трепетно. По телу тут же пронеслась теплая сладкая волна.

- Знаешь, по сути, мне плевать на похищенный артефакт, - тихо сказал Всеволод. – У меня есть еще два, а я никогда не был жадным. Пусть бы вор забрал перстень себе и радовался тому, что он у него есть. Главное, чтобы не трогал тебя.

- Меня пока никто не трогает.

- Вот именно – пока.

Я вздохнула и чмокнула его в уголок губ.

В жизни бывает куча ситуаций, которые нужно просто пережить. Надеюсь, с течением времени, оборотни привыкнут ко мне и перестанут смотреть, как на диковинную зверушку. А Сева успокоится и прекратит дергаться из-за того, что сам себе придумал.

ГЛАВА 10

Как я и предполагала, разобраться в кнопках и рычажках пульта управления «интерактивной» экскурсией оказалось непросто. Да что там, у меня глаза разбежались, когда я увидела этот длинный узкий стол, напоминающий приборную доску самолета. Несмотря на заверение Игоря, что ничего сложного во всем этом нет, я решила, что, когда начнется охота, буду просто сидеть рядом и следить, чтобы все звуки, изображения и «актеры» появлялись перед зрителями строго по сценарию.

Честно говоря, я немного волновалась. Собственно, сейчас волновались все – фестиваль должен был состояться уже завтра, а потому каждый из нас находилась в предвкушении грядущего действа. Нервов в этот день тоже было потрачено немало. Особенно когда выяснилось, что подиум для дефиле в старинных костюмах «съедает» значительную часть детинца, и его нужно вынести на площадь, где он здорово потеснит ристалище для соревнований по современному мечевому бою.

В принципе, ничего страшного во всем этом не было, однако Люся, Кристина Петровна и Олег Маркович из клуба исторической реконструкции в течение шести часов сумели сообразить на троих пузырек валериановых капель.

Федя мандражировал едва ли не больше остальных. Он ходил по площади кругами, злобно шипел на кого-то по телефону, периодически фотографировал ограду парка и пересылал кому-то эти фото через один из своих месседжеров.

В целом, самой спокойной и уравновешенной из всех организаторов была я, ибо локации, находившиеся в моем ведении – охота, мастер-классы по изготовлению посуды и средневековые танцы – ни у кого вопросов не вызывали.

Ближе к вечеру к нам присоединились Репьевский и Баринов-старший. Они с интересом осмотрели место проведения фестиваля, похвалили крепость, подиум и ристалище, затем ушли в парковые заросли, бродили там не меньше получаса, после чего вернулись в еще более приподнятом расположении духа.

Глядя на их веселые лица, и Полевой, и музейные дамы, и реконструкторы заметно успокоились. Я же, наоборот, напряглась. Легкое ощущение грядущей подлянки почему-то переросло в уверенность, что завтра во время фестиваля что-то произойдет.

Мой следующий день начался с первыми лучами солнца.

Я осторожно выбралась из объятий Репьевского и потопала умываться. К тому моменту, как проснулся мой медведь, я успела не только привести себя в порядок, но и во второй раз погладить фестивальный наряд, заплести волосы в «средневековую» косу и напечь к завтраку блинчиков.

- Нервничаешь? – спросил Сева, уплетая блины вприкуску с овсяной кашей.

- Есть немного, - кивнула в ответ.

- Почему?

- Я впервые буду участвовать в таком большом мероприятии, как организатор. Поэтому немного волнуюсь.

Сева приподнялся и чмокнул меня в щеку.

- Не накручивай себя, - улыбнулся он. – Все будет хорошо.

… К Старому парку мы приехали ровно в 9.00. Фестиваль должен был начаться в полдень, однако многолюдно там было уже сейчас.

Реконструкторы устанавливали у ворот крепости широкие тумбы с кольчугами и мечами, Федор громогласно командовал грузчиками, таскавшими в детинец материалы для мастер-классов, рукодельницы из творческих студий раскладывали на столах образцы будущих изделий, команда незнакомых мне парней натягивала у будущего ристалища яркие флаги.

Игорь Баринов, бледный как бумага, бегал среди снующих людей и что-то жалобно выл про бензогенератор, который почему-то перестал его устраивать.

Кристина Петровна, уже успевшая облачиться в стилизованный костюм богатой горожанки, степенно проверяла вверенные ей локации и выглядела почти безмятежной.

- Живо переодевайтесь, - шикнула она на меня и проходящего мимо Федора. – В образе сегодня должны быть все.

Возражать ей, конечно, никто не стал.

Первые гости фестиваля начали стягиваться на парковую площадь примерно за час до официального открытия. То же количество народа, которое собралось здесь в полдень, превзошло все наши ожидания. Участники праздника приезжали семьями – с детьми, бабушками и дедушками. Судя по припаркованным неподалеку машинам, посетить наше мероприятие решили даже гости из соседнего региона.

После того, как Федор, наряженный в костюм князя, объявил о начале первого городского фестиваля исторической реконструкции, площадь в одночасье превратилась в шумный средневековый город.

Мальчишки – и маленькие, и убеленные сединами, отправились смотреть латы и боевые топоры, пробовать свои силы в метании коротких деревянных копий и тренировке на «балде» - средневековой «груше», которую полагалось рубить мечом.

Их жены, матери и сестры взяли в кольцо столы моих мастериц и с неподдельным интересом принялись лепить глиняные мисочки и игрушки, расписывать затейливыми узорами готовые изделия и плести из разноцветных ниток крепкие шнуры-пояса.

Я, забыв о волнении и переживаниях, бегала от одного стола к другому, помогала правильно месить глину, приносила дополнительные емкости с водой, вместе с рукодельницами рассказывала о значении тех или иных художественных линий.

В 14.00 участники фестиваля разделились на две большие части – одни двинулись к ристалищу, другие – к танцевальной площадке. На протяжении нескольких следующих часов за стенами детинца слышались свист и крики – за соревнующихся мечников болели громко и очень горячо. Внутри же крепости все тонуло в звуках музыки и ритме задорной пляски - вместе с педагогами одной из хореографических студий гости праздника кружились в орнаментном и игровом хороводах, кадрили и переплясе.

В какой-то мере танцевальный мастер-класс стал в этот день моим звездным часом. Вспомнив, чему меня много лет назад учили на занятиях народного танца, я так весело и эмоционально выступила перед гостями в одиночной пляске, что мне аплодировали несколько минут к ряду. В какой-то момент в мой танец вторгся раскрасневшийся Федор, и одиночная пляска превратилась в парную.

- Знаешь, если бы Всеволод Иванович увидел, какие наш директор наворачивает вокруг тебя кренделя, он бы здорово рассердился, - сказала мне Люся, после того, как я почти без сил плюхнулась на одну из стоявших неподалеку лавок.

- Глупости, - отмахнулась я. – Это всего лишь танец.

- Видимо, господин Полевой очень талантливый танцор, - хмыкнула подруга. – Насколько я знаю, парную пляску чаще всего исполняли во время своей свадьбы молодожены, так как она – диалог влюбленной пары. Ваша пляска, Анютка, выглядела так, будто Федор едва сдерживается, чтобы при всем честном народе не накинуться на тебя с поцелуями.

Что ж, похоже, звездой танцпола сегодня все-таки буду не я.

- Ну и фантазерка ты, Люся, - улыбнулась в ответ.

Моя коллега пожала плечами.

- Там, кстати, новый хоровод затевают. Пойдешь?

- А то как же! У нас сегодня праздник, будем танцевать до упаду.

…Когда день начал клониться к вечеру, высокий парень из реконструкторской дружины, исполнявший на фестивале обязанности глашатая-бирюча во всеуслышание объявил о начале цикла интерактивных экскурсий, посвященных средневековой охоте. Многие гости тут же потянулись к смотровой площадке, а я, еле переставляя ноги после давешних па, потопала к будке управления, спрятанной в кустах за парковой оградой.

Никакого волнения по поводу грядущего гона я больше не испытывала. Было подозрение, что к концу фестиваля я в принципе перестану испытывать какие-либо чувства – после своих мастер-классов и «модного» показа (на барышень в исторических костюмах все сорок минут, что длилось дефиле, я любовалась, стоя на ногах), мне хотелось упасть под ближайший куст и лежать там до самого утра.

Между тем, я не могла не признать, что к «интерактивной» охоте оборотни подготовились очень хорошо. Смотровая площадка, с которой зрителям надлежало наблюдать за лесным спектаклем, находилась на стене детинца, огороженная высокими поручнями. На такую высоту ни один зверь не заберется, даже человекообразный. Сами звери тоже могут быть спокойны – отличить живого лиса или медведя от голограммы с эдакого расстояния попросту невозможно.

По сценарию фестиваля, зрителям надлежит подниматься на смотровую площадку трижды, чтобы увидеть охоту на медведя, лису и кабана. Последний, судя по всему, будет не настоящим, ибо диких свиней среди четвероногой диаспоры нашего города нет и в помине.

В будке меня ждал Игорь Баринов. Он тоже выглядел уставшим, однако уже не волновался и с воодушевлением стучал по кнопкам своего пульта управления. Прямо перед ним расположились три широких монитора. На одном из них были видны люди, толпившиеся на стене крепости, на двух других – заросли Старого парка.

- В парке установлены камеры? – уточнила я, усаживась рядом.

- Ага, - ответил Игорь. – Вопросы безопасности. Мы должны быть уверены, что все пройдет хорошо.

- Экскурсия вот-вот начнется.

- У меня все готово, - улыбнулся парень – Напомни, пожалуйста, кто у нас выходит на арену первым – кабан или медведь?

- Медведь.

- Что ж, тогда – поехали.

Игорь нажал два одинаковых рычажка. На одном из экранов тут же возникли трое мужчин с рогатинами в руках и две большие лохматые собаки. Одновременно с этим зазвучал приятный мужской голос:

- В древности охота на медведя представляла собой священный ритуал. Зверь считался воплощением бога Велеса, а потому перед походом на него, мужчины обязательно принимали баню и воздерживались от половых отношений – на удачу. После принятия христианства уважительное отношение к медведю никуда не делось, ведь этот зверь не только сильный, но и очень умный…

Кусты, видневшиеся на мониторе, зашевелились, и из них вышел знакомый мне мохнатый исполин. При виде Севы мое сердце дрогнуло.

А ведь за время фестиваля мы ни разу не увиделись. Интересно, чем он занимался?

Стоило подумать, как сердце снова сделало кульбит – на Репьевского кинулись собаки.

Я охнула.

- Сейчас будет очень зрелищно, - с воодушевлением заметил Баринов-младший.

Но зрелища нам не показали. Изображение внезапно дрогнуло и пропало. Вместе с ним погасли и остальные экраны.

- Твою мать! – Игорь яростно стукнул себя по колену. – Опять!.. Аня, посиди здесь немного, я сейчас приду.

- Что-то сломалось? – уточнила я.

- Да. Одна ерунда постоянно выходит из стоя, - Игорь скривил губы. – Видимо, я буду ее вытягивать вручную каждые десять минут до самого конца экскурсий.

Он вышел за дверь.

Что ж, было бы странно, если б фестиваль прошел без единой огрехи.

Я устроилась на стуле поудобнее. Судя по всему, охоту на своего жениха я сегодня так и не увижу.

Внезапно мой взгляд упал в сторону и наткнулся на небольшой румяный калач, лежавший на белой пластиковой тарелке возле соседнего стула. Желудок тут же издал жалобный булькающий звук, напоминая, что его не кормили с самого утра. На самом деле, голодными на фестивале остались только организаторы – за кучей дел мы попросту не успевали что-либо перехватить, в то время как остальные горожане во всю лакомились выпечкой – ею возле стен детинца торговали наши партнеры-пекари.

Живот снова заурчал, и мне подумалось, что было бы неплохо попросить Баринова угостить меня этим чудесным аппетитным калачом. К тому же, Игорь наверняка сыт – я своими глазами видела, как Люся передавала ему перед началом праздника большой бумажный пакет с какими-то вкусняшками.

Чем дольше я смотрела на еду, тем сильнее было ощущение, что мои кишки от голода сворачиваются в клубок. Баринов же все не возвращался, поэтому я, плюнув на приличия, взяла калач и в одну минуту умяла его целиком.

Жить сразу стало легче и веселее. Правда, ненадолго. Буквально через пару минут моя голова вдруг закружилась, к горлу подступила тошнота, а по рукам и ногам растеклась странная слабость. Не успела охнуть, как глаза сами собой закрылись, и я, будто неловкая гусеница, сползла со стула на пол.

Прежде чем окончательно провалиться в забытье, я явственно ощутила на своем лице частое дыхание, а потом резкую боль - когда с моей шеи чьи-то руки сорвали шнурок с маленьким деревянным медведем.

***

Сознание вернулось ко мне быстро и почти безболезненно, будто кто-то сорвал с лица плотную ткань, мешающую видеть и дышать. Потолок, темный с деревянными балками, несколько секунд лениво кружился у меня над головой, а потом перед глазами неожиданно возникло лицо Вадима Самойлова – серьезное и чуть удивленное.

- Здравствуйте, Аня, - сказал он. – Как вы себя чувствуете?

- Не очень, - хрипло призналась я. – Что происходит, Вадим Александрович?

- Ничего особенного, - ответил старый волк. – Просто мне захотелось с вами повидаться.

Он отошел в сторону, а я приподнялась на локтях и огляделась по сторонам. Помещение, в котором мы с Самойловым сейчас находились, ничуть не напоминало деревянную будку Игоря Баринова. Судя по всему, это был чердак чьего-то частного дома – просторный и полупустой. Сама же я сейчас лежала на узком старом диванчике, неподалеку от которого находилось такое же узкое старое кресло.

Моя рука невольно потянулась к шее, однако нащупала только круглый ворот фестивального платья. Чуры не было.

- Это ищите? – поинтересовался Вадим, вытаскивая из кармана шнурок с моим волшебным зверем. Отдавать его мне он явно не планировал.

Я медленно села.

- Что вам от меня нужно, Вадим Александрович?

- Вы слишком быстро пришли в себя, Аня, - Самойлов сел в кресло, а чуру положил на подлокотник. – Это плохо.

- Зачем меня похитили?

Он мягко улыбнулся.

- Не переживайте, совсем скоро я верну вас обратно. Примерно через двадцать минут ваше тело снова будет находиться в Старом парке.

- Простите. Тело?!

Вадим скрестил руки на груди.

- Знаете, Аня, вы мне очень нравитесь, - серьезно сказал альфа. – Вы милая, добрая, умная. В другой ситуации мы бы непременно стали хорошими знакомыми. Однако обстоятельства сложились таким образом, что мне необходимо вас убить.

Я удивленно моргнула. Он шутит?!

- За что? – мой голос снова охрип.

- За то, что вы – анатари. Я давно живу на этом свете, Анечка, и не понаслышке знаю, что худой мир лучше доброй ссоры. Ваше появление внесло смуту в наше сообщество. Хранитель артефактов – слишком лакомый кусок, чтобы уступить его одному единственному оборотню.

Пока что претензии по поводу вас предъявлялись Всеволоду Репьевскому устно. Однако не сегодня-завтра против него поднимутся целые семьи. Я лично знаю людей, которые подговаривают тигров и других медведей в открытом поединке доказать Репьевскому, что он не прав.

- В чем же заключается его неправота?

- В том, что Всеволод категорически отказывается делиться анатари с другими оборотнями. У нас никогда не было единого лидера, Аня. Каждая стая жила сама по себе, и никому не нравится, что один конкретный медведь вдруг получил доступ к неограниченной силе. Дело пахнет если не войной, то серьезным конфликтом, в который непременно вмешаются члены иногородних стай. В этой сваре пострадают все, в том числе мои волки. Я не смогу остаться безучастным, Аня. А жертвы мне не нужны.

- Сева ни разу не просил меня увеличить его силу.

- Это ничего не значит, - отмахнулся Самойлов. – Однажды попросит, и тогда уж начнется резня. Лично меня эта перспектива совершенно не прельщает. Вывод напрашивается сам собой: не лучше ли ликвидировать яблоко раздора, не доводя дело до кровопролития?

Нет, он не шутил. Осознание этого становилось тверже с каждым сказанным им словом. Мою грудь сковал настоящий ужас, а взгляд заметался из стороны в сторону.

Судя по запертому на замок окошку и тяжелой железной двери, мысли о побеге лучше оставить, как не имеющие смысла.

Сколько времени я здесь нахожусь? Меня ведь наверняка должны были хватиться…

- Как много красивых слов! - стараясь говорить спокойно, произнесла я. – Вот только все они – вранье. Вы лжете, Вадим Александрович, причем, неправдоподобно. И убить меня хотите не из-за высоких побуждений, а лишь для того, чтобы найти другую анатари, которая согласится служить вашей стае. Вы знаете – я не покину Всеволода, а потому меня легче прикончить, чем переманить к себе.

- Это что, реакция на снотворное? – удивился Самойлов. – Что за бред, Аня?

Я усмехнулась.

- Если это бред, зачем тогда вы украли из музея янтарный перстень? Как это героично: говорить о мире во всем мире, имея за пазухой артефакт Дитриха Фурта!

Вадим закатил глаза.

- У меня нет никакого артефакта, - холодно сказал он, чеканя каждое слово. – Я не воровал ваш дурацкий перстень! Я уже говорил об этом Всеволоду, скажу и тебе: ни один волк не виноват в том, что Репьевский с Полевым профукали свою янтарную безделушку!

Вот это да!

Мое удивление было так велико, что на мгновение затмило страх смерти. В самом деле, не станет же альфа врать человеку, который должен вот-вот умереть?

- Кто же тогда это сделал? – изумилась я.

- Откуда мне знать? – разозлился Вадим. – Можно подумать, что на вашем перстне свет клином сошелся!

- Хорошо, - кивнула я. – Значит, вы обманываете меня в чем-то другом. Такой умный и опытный человек, как вы, вряд ли бы стал, будто в плохом кино, рассказывать жертве о своих мыслях и великих планах.

Самойлов пожал плечами и взглянул на часы.

- На мысли и разговоры у нас с тобой есть еще шесть минут. Я ведь могу говорить тебе «ты», верно? Видишь ли, Аня, мне нужно, чтобы патологоанатом, который будет заниматься твоим телом, подтвердил – Анна Лукова умерла уже после того, как мои волки покинули Старый парк. Воевать с Репьевским я по-прежнему не хочу, а мою причастность к убийству еще надо будет доказать. Честно говоря, я рассчитывал, что это время ты проведешь в забытьи, однако так даже лучше.

Он улыбнулся. А я вдруг рассердилась.

Тоже мне нашелся Господь Бог – решает кому жить, а кому умирать! Силы у нас, конечно, не равны, однако сидеть и ждать, когда он перегрызет мне глотку, глупо. Надеяться, что меня спасут – тоже. Еще не стемнело, на площади наверняка продолжается праздник, а значит, Всеволод может попросту не знать, что его невесту похитили.

Черт бы их всех побрал! Где, спрашивается, мои хваленые охранники? Почему не пришли на помощь, когда мохнатые ублюдки волокли меня к своему начальнику?

А старый паршивец все скалится! Еще и чуру мою забрал.

Хм… Интересно, чтобы вызвать стража, нужно непременно держать артефакт при себе? Или он работает и на расстоянии?..

- Между тем, нам пора закругляться, - Самойлов еще раз взглянул на часы. – Желаешь сказать что-нибудь еще?

- Желаю, - кивнула я. – Чур меня, чур!

То, что случилось дальше, потом несколько месяцев подряд снилось мне по ночам.

Из маленького деревянного мишки, лежавшего у самой руки Вадима, вырвался сноп ярких серебристых искр – такой гигантский, что мгновенно заполнил собой всю чердачную комнату. Спустя долю секунды меня закрыл своей полупрозрачной спиной огромный разъяренный зверь.

Кресло, на котором сидел альфа, с грохотом отлетело в сторону, а сам Вадим в мгновение ока превратился в большого волка, белого, как снег.

Они бросились друг на друга молча. Вернее, это мой серебряный медведь кинулся на противника, не давая ему возможности оценить обстановку и нанести первый удар. Волчьи зубы сомкнулись на горле стража, ожидаемо не принеся косолапому никакого вреда. Мне же пришлось вскочить с места и кубарем откатиться в сторону – взмах серебристой лапы поднял Самойлова в воздух и почти прицельно швырнул об стену, находившуюся как раз за спинкой моего дивана.

Маневр медведя был прост, и я сразу же его поняла – перебежала на другую половину комнаты и подхватила с пола свою чуру, отлетевшую в сторону после падения кресла.

Стоило поднять голову, как оказалось, что сквозь тело стража на меня внимательно смотрят волчьи глаза. Судя по всему, соприкосновение со стеной на боевом духе белого никак не отразилось, ибо он твердо стоял на ногах и явно готовился к атаке.

- Мне нужно уйти отсюда, - быстро сказала я медведю.

Тот сразу же раскинул лапы в стороны и, не сводя взгляда с волка, начал пятиться к двери. Самойлов издал короткий рык, молнией перескочил через диван и бросился на моего защитника. У меня создалось впечатление, что Вадим решил пройти через мишку насквозь и таким образом добраться уже до моей глотки.

Новый взмах призрачной лапы, и волк снова отлетел в сторону – на этот раз сам, уходя от тяжелого удара. Медведь кинулся вслед за ним, а я – к двери.

Стоило подбежать к железной створке, как в голове мелькнула мысль: как же я ее открою?! То, что она заперта, сомнений не вызывало.

Однако звезды в этот день явно были на моей стороне – рядом с дверной ручкой обнаружилась круглая «крутилка» врезного замка. Похоже, господин Самойлов был уверен, что с его жертвой не будет никаких хлопот, а потому о мерах дополнительной безопасности не позаботился.

Я трижды повернула гладкий кругляш, пулей вылетела на узкую деревянную лестницу и плотно закрыла за собой дверь. Звуки борьбы сразу стали тише.

Господи, только бы повезло!

Со всех ног припустила вниз по лестнице, однако пробежав всего один пролет, остановилась, как вкопанная – прямо передо мной возникли двое высоких плечистых мужчин. В одном из них я с ужасом узнала рыжего волка, напавшего на меня несколько недель назад в сквере.

- Опаньки, - удивился он. – Ты как здесь очутилась, девчуля?

- Мы с Вадимом Александровичем поговорили, и решили, что меня нужно отпустить, - нагло заявила я. – Дайте пройти, мужики.

- Врет, - не поверил второй волк. – Хватаем ее, Саня.

Саня мерзко ухмыльнулся и уже собирался сделать ко мне шаг, но вдруг раздался глухой шлепок, и оба оборотня, как подкошенные повалились на пол.

Я охнула – за их спинами стоял Федор. Бледный, всклокоченный, запыхавшийся и с двумя толстыми палками в руках.

- Феденька!

Я кинулась ему на шею. Он поймал меня на лету и, схватив за запястье, поволок вниз по лестнице.

- Ходу, Аня, ходу! Обнимемся потом!

Мы спустились в узкий полутемный коридор, потом миновали еще одну лестницу, затем нырнули во внезапно возникшую на пути дверь, выскочили на улицу. А затем, не сбавляя скорости, понеслись вдоль стены какого-то кирпичного здания.

- Где мы находимся? – задыхаясь, спросила я.

- У гостиницы за Старым парком, - выдохнул в ответ Полевой. – Скорее, Аня, эти двое наверняка уже пришли в себя!

Словно в подтверждение его слов за нашими спинами раздался громкий вой.

У меня мгновенно открылось второе дыхание. Я помчалась вперед с такой скоростью, что обогнала и Федора, и сопровождавший нас ветер - то и дело чудилось, что следом за нами несутся мягкие сильные лапы. Левой рукой я что есть силы сжимала чуру, готовясь в любой момент выкрикнуть спасительное заклинание и снова вызвать призрачного стража.

В какой-то момент кирпичная стена кончилась, потом остался позади старый деревянный забор, и мы с Федей выбежали на широкую стоянку, где были припаркованы автомобили участников исторического фестиваля.

- Аня, стой! – он потянул меня за рукав. – Здесь есть люди, а значит, волки сюда не сунутся. Притормози, нужно передохнуть.

Смысл его слов дошел до меня только спустя несколько секунд. Я сделала еще пару торопливых шагов, после чего остановилась, огляделась по сторонам. Волков в поле видимости действительно не было, зато из-за каждой третьей машины на нас поглядывали чьи-то любопытные глаза.

Я облегченно выдохнула и уселась прямо на тротуар. Полевой опустился рядом со мной на корточки.

- Как ты меня нашел, Федя?

- Я тебя не искал, - признался он. – Просто увидел, как волки Самойлова поспешно покидают парк. Это выглядело очень подозрительно, поэтому я пошел за ними. А потом почувствовал у старой гостиницы твой запах. Что случилось, Аня?

Я посмотрела ему в глаза.

- Вадим приказал волкам выкрасть меня из парка и доставить к нему. Он сказал, что хочет меня убить.

Губы Федора сжались в тонкую полоску.

- Идем, - он встал и протянул мне ладонь. – Надо найти Всеволода.

***

Репьевского мы отыскали с большим трудом. Интерактивные экскурсии уже закончились, и многие участники фестиваля покинули парковую площадь, однако моего медведя среди оставшейся публики не наблюдалось.

Мы не нашли его ни в детинце, ни у торгового ряда, ни у кованой ограды.

- Неужели уехал домой? – пробормотал Федор, когда выяснилось, что Всеволода никто не видел и у ристалища, и у подиума.

- Без меня? – удивилась я.

- Ну да, одну бы он тебя тут не бросил, - согласился лис. – Значит, до сих пор бегает по лесу.

Полевой оказался прав. Стоило подойти к воротам парка, как нам навстречу вышла компания веселых мужчин в спортивных штанах и растянутых футболках. Сева шагал самым первым.

При виде нас с лица Репьевского сползла улыбка, а в глазах мелькнула тревога. У меня же внутри начала подниматься волна раздражения. Похоже, моей пропажи тут никто не заметил.

- Что случилось? – спросил Всеволод, отделившись от других оборотней. – Ребята, вы выглядите так, будто за вами гналась стая волков.

- А он догадливый, да? – усмехнувшись, сказал мне Федя. – На лету схватывает.

- Как погулял, Сева? – поинтересовалась я, чувствуя, что раздражение начинает превращаться в ярость. – Весело было?

- Весело, - осторожно согласился Репьевский. – Аня, что случилось?

- Ее похитили люди Вадима, - оглянувшись по сторонам, сообщил Федор. – В самом начале экскурсии. Усыпили и перенесли в Старую гостиницу. Мы, к слову, только что оттуда. Так что – да, мы действительно бежали от волков.

С каждым его словом Всеволод становился все бледнее и серьезнее. А затем схватил нас под локотки и повел к детинцу. Я сразу же вырвала руку из его захвата.

- Аня?

- Я тебе не собачонка, - прошипела, глядя ему в глаза. – Не надо волочь меня за шиворот!

- Что ты?..

Федя тут же встал между нами.

- Дыши глубже, Анютик, - сказал он. – Стресс – страшная штука. Но нам правда лучше отойти в сторону и побеседовать наедине.

Можно подумать, я против. К тому же, конкретно сейчас у меня появился интересный вопрос и очень хотелось, чтобы Репьевский на него ответил.

Возле крепости по-прежнему гуляли люди, поэтому, чтобы отыскать тихое место, нам пришлось обойти ее по периметру.

- Рассказывайте, - потребовал Всеволод, когда мы остановились у деревянной стены.

Роль повествователя на себя взял Полевой. События последнего часа он пересказал кратко и по существу: о том, как странно повели себя волки, о том, как сам он последовал за ними, как обнаружил в Старой гостинице меня и как быстро мы дали от туда деру.

Я слушала его молча, периодически кивала головой и сверлила Севу злобным взглядом.

Когда рассказ подошел к концу, лицо Репьевского было красным, как помидор, а глаза метали молнии.

- Сева, держи себя в руках, - серьезно сказал лис. – Публичные разборки нам ни к чему. Набить Вадиму морду ты можешь и наедине.

Всеволод тихо хмыкнул.

- Теперь твоя очередь, Аня.

Я пожала плечами.

- Сидела в будке с Игорем, когда он вышел, съела отравленный пирожок, отключилась. Проснулась в гостинице, выслушала мнение Самойлова по поводу того, что анатари – зло. Активировала чуру, сбежала. Все.

Мужчины переглянулись.

- Подробностей хотите? – криво усмехнулась я. – Так я их вам расскажу. Если надо, могу представить в лицах и с танцами. Но после того, как ты, Всеволод, объяснишь мне, как вообще вышло, что меня легко и непринужденно умыкнули прямо из-под носа охраны?

Лицо оборотня вернулось к нормальному оттенку.

- Молчишь? – снова усмехнулась я. – А ведь ответ очень прост, Сева. Нет у меня никакой охраны, и никогда не было. Единственные мои сторожа – ты сам и господин Полевой. Верно?

- Ну почему же, - медленно произнес Репьевский. – Есть еще третий – твой призрачный медведь.

Я несколько секунд смотрела ему в глаза, а потом рассмеялась – громко, заливисто, нервно. Однако стоило ему сделать ко мне шаг, как хохот оборвался сам собой.

- Ну и врун же ты, Репьевский, - прошипела я. – Напустил страху, каждый день мозги промывал, что вокруг враги ходят и зубы на меня точат. Враги-то хоть были, Севушка? Или все это совпадения – тетка твоя полоумная, гопники в переулке, общительные волки? Что пыхтишь, Репьевский? Раз ты меня без защиты отпускал по городу гулять, значит, она и не нужна, эта защита?

Он глубоко вздохнул.

- Аня, ты непременно хочешь все выяснить прямо сейчас? Может, поговорим дома?

- Очень не вежливо отвечать вопросом на вопрос, Всеволод Иванович, - заметила я. – И – да, я хочу, чтобы ты ответил мне здесь и сейчас.

- Охрана у тебя была, - стараясь говорить спокойно, произнес он. – Но не человеческая, а электронная. В мобильном телефоне, в серьгах и кольце, которое я подарил, стоят микрочипы. Они позволяют отслеживать твое передвижение по улицам. Сигнал идет на мой смартфон, и я могу в любой момент узнать, где именно ты находишься.

- При условии, что смартфон будет у тебя под рукой.

Всеволод вздохнул.

- Аня, до сегодняшнего дня я не видел необходимости в иных наблюдателях. Ты все время находишься на виду – или у меня, или у Феди. В случае опасности мы бы успели прийти на выручку. Другое дело, что опасность тебе не очень-то и грозила. До сегодняшнего дня. Это долго объяснять… На тебе стоит моя метка, понимаешь? Этого всегда было достаточно, чтобы другие оборотни вели себя смирно. Они могут подойти и завязать беседу, могут напугать, но реального вреда не причинят. Мы наполовину звери, помнишь? У нас свои законы.

Отлично. Просто замечательно. Не то, чтобы я так уж сильно волновалась о сохранности своей персоны, однако слова Репьевского все равно задели за живое.

- Зачем же ты врал, что меня на каждом шагу подстерегает опасность? Каждый день, Сева! Каждый чертов день ты находил возможность упомянуть о неведомых четвероногих, которые спят и видят, как бы похить меня из-под твоего крыла и сделать что-нибудь страшное и непредсказуемое.

- Ты драматизируешь. Конкретно такого я не говорил. Аня, милая, мне хотелось, чтобы ты была собрана и осторожна, чтобы не лезла на рожон и не доверяла незнакомцам. Лучше предупредить неприятность, чем выбираться из нее, верно? Но в случае ЧП я сразу же пришел бы на помощь.

- ЧП случилось сегодня. Однако на помощь пришла только моя чура. Ну и Федя. Немного.

Полевой криво усмехнулся. А я вдруг почувствовала, что устала. Жутко, почти до изнеможения. Стресс, чтоб его. Нервное потрясение.

- Знаете, ребята, я поеду домой, - тихо сказала мужчинам. – Федя, попроси девочек подменить меня на локации, ладно?

Тот кивнул.

- Да, поехали, - отозвался Всеволод. – Нам с тобой следует отдохнуть и еще раз все обсудить.

- Сева, ты не понял, - произнесла я. – Я поеду к себе домой. Без тебя.

- Аня?..

- Что? Мне нужно успокоиться. А ты меня бесишь.

- Ты собралась в одиночку ночевать в пустой квартире?

- Почему же в одиночку? – усмехнулась я. – Со мной будет призрачный медведь. Как показывает практика, с этим стражем мне действительно нечего бояться.

- А до квартиры как доберешься? На автобусе?

- Да. А потом на лифте.

- Аня, прекрати! Тебя сегодня похитили и чуть не убили. Ты правда хочешь отправиться одна на другой конец города и провести ночь в компании деревянной чуры в ничем не защищенном здании? Думаешь, если у Вадима не получилось порвать тебе горло в гостинице, он не попытается это сделать в другом месте?

- Я буду собрана, осторожна, не стану лезть на рожон и доверять незнакомцам. Ты удивишься, Репьевский, но в компании чуры мне не страшно. Вот совсем. А ты правда бесишь. Поэтому в твоем обществе я не хочу задерживаться ни минуты.

Лицо Всеволода застыло.

Я проскользнула мимо него и твердым шагом направилась к черному ходу – переодеться и забрать сумку с ключами и обильным телефоном.

- Аня, подожди! – Федя догнал меня у самой двери. – Я отвезу тебя домой. Ехать на автобусе сегодня действительно не разумно.

ГЛАВА 11

- Зря ты с ним так. Он по тебе с ума сходит, а ты ему – бесишь.

Я молча отвернулась к окну. Машина мягко выехала на главный городской проспект.

- Серьезно, Аня, - продолжил Полевой, поворачивая руль. – Сева никак не мог предотвратить твое похищение и выручить никак не мог. Самойлов ловко подгадал время своей диверсии. Надо же, метки не испугался. Волчара…

Я тихо вздохнула.

- Федя, дело вовсе не в помощи и не в Вадиме. Дело в обмане. Честное слово, я не понимаю, зачем Сева врал про охрану.

- Чтобы ты не дергалась от каждого звука.

- Да я бы и так не дергалась! У меня есть чура, и я отлично могу за себя постоять. Я говорю о том, что Сева изначально представил себя этаким героем-хранителем. Помнишь нашу с ним первую встречу в музее? Он тогда долго распинался про защиту, которую мне обеспечат его люди. Про страшных оборотней и незавидную долю одинокой анатари. А как дело коснулось реальной опасности, его просто не оказалось рядом.

- Считаешь, он в этом действительно виноват?

Я пожала плечами.

- Все это – не более чем стечение обстоятельств, - уверенно сказал лис. – Мерзких и страшных обстоятельств, но не более того. Что до разговора в музее, то лжи там было не так уж много. Во-первых, наблюдение за тобой Репьевский все же организовал, во-вторых, по мере сил оберегал и от своих сумасшедших родственников, и от любопытных оборотней. И да, вспомни, дорогая Анюта, с каким настроением ты встретила Всеволода Ивановича в Сокровищах и легендах. Если мне не изменяет память, ты послала и его, и артефакты Фурта куда подальше.

- И только обещание спасти от своих мохнатых друзей повлияло на мое отношение к Репьевскому и его проблемам, - кивнула ему.

Короче, хитрил и недоговаривал Севушка всегда, с самого начала нашего знакомства. Сперва задержал в своем лесном доме, потом привлек к себе обещаниями, затем чувствами…

Интересно, а чувства-то были настоящие? Или тоже корректированные схемами и расчетами? А ведь Федя меня предупреждал. Говорил, чтобы была внимательнее и во всем Репьевскому не доверяла.

Впрочем, сам Полевой явно считает, что разозлилась я безосновательно и что маленькие медвежьи хитрости ничего особенного в себе не несут.

А мне обидно. До соплей. Это как считать, что живешь в неприступной крепости, а потом выяснить, что ее стены сделаны из соломы, и в случае опасности рассчитывать нужно только на себя. А раз так, то крепость мне теперь ни к чему. Сгодится любой штакетник, ага. Главное, чтобы чура всегда была на месте.

- Возвращаться к Репьевскому не планируешь? – поинтересовался Федор.

- Не знаю, - пожала плечами. – Сегодня точно нет. Мне нужно успокоиться и подумать. Расставаться с ним пока не планирую, если ты об этом. Нас связывает слишком много, чтобы просто разойтись.

Да он и не отпустит.

- А как же свадьба?

- Какая свадьба, Федя? Это событие гипотетическое. Никому неизвестно случится ли оно вообще.

Мне показалось, что на лице Полевого мелькнула слабая усмешка.

Он проводил меня до самой квартиры.

- Если хочешь, я могу побыть с тобой.

- Федя, давай на чистоту, - я попыталась улыбнуться. – Если бы мне до сих пор грозила опасность, я бы уже сидела у Репьевского дома под десятью замками. Они ни за что не стал бы потворствовать моим обидам и уж точно не отпустил ночевать одну. Вывод: ничего страшного в ближайшее время не случится. Или квартира нашпигована следящими устройствами не хуже личных вещей, и каждый мой шаг будет у Севы перед глазами.

Полевой фыркнул.

- Милые бранятся, только тешатся, - пробормотал он. – Отдыхай, Анюта. Если станет страшно, звони. Приеду и буду сторожить твой сон.

Я хихикнула. Федя немного замешкался, а потом наклонился и легко чмокнул меня в нос.

- Все будет хорошо, - тихо сказал он. – Ты мне веришь?

Вместо ответа я подалась вперед и порывисто его обняла. Федор тут же сжал меня в крепких объятиях.

- Спасибо, - прошептала я.

- За что? – голос мужчины был тих и удивительно мелодичен.

- За то, что спас от погони. За то, что ты всегда рядом.

Приподнялась на цыпочки и нежно коснулась губами его щеки. Полевой осторожно провел рукой по моим волосам.

- Все для вас, моя королева.

***

Дома было тихо и пыльно. Я бросила сумку и пакет с фестивальным нарядом в прихожей, пошла в кухню. Отыскала в одном из шкафчиков початую бутылку коньяка, который обычно добавляла в сироп для домашних тортов. Плеснула немного в чайную чашку, залпом выпила. Истерика после стрессовой ситуации всегда накрывает меня с большой задержкой, а потому лучше расслабиться сразу и не ждать, когда поднимется волна ужаса и дрожи.

Горло опалило огнем, однако слабый мандраж, зародившийся внутри после того, как закрылась входная дверь, почти сразу отступил.

Я налила еще немного коньяка и пошла в комнату. За окном начало темнеть, но включать свет почему-то не было никакого желания.

Уселась в кресло, сделал из чашки небольшой глоток. Пыль уже не бросалась в глаза, все вещи лежали на своих местах, однако квартира ощущалась ужасно неуютной. Слишком маленькая, слишком пустая.

Что ж.

Какое дело мы, женщины, любим больше всего? Правильно – загоняться по любому делу. Этим я сейчас, пожалуй, и займусь.

Всеволод, конечно, тот еще враль, но чем именно он передо мной провинился? Тем, что развлекался в свое удовольствие, пока Вадим пытался совладать с чурой и перегрызть мне горло? Что все его чипы и датчики в момент прямой угрозы оказались бесполезными? Что, если бы не серебристый мишка, мое тело уже лежало бы на рабочем столе патологоанатома?

Да. Именно этим. А еще тем, что заставил поверить: рядом с ним мне нечего бояться, а потом оказался далеко, когда я осталась один на один со страшным белым волком.

Остатки алкоголя мягко скользнули в горло, а на сердце вдруг опустился гадкий тяжелый камень. Вот такая я малодушная эгоистка. Вместо того, чтобы объясниться, наорала на любимого мужчину, уехала от него на другой конец города, а теперь сижу в темноте, жалею себя и пью из кружки дешевый вонючий коньяк.

А Самойлов молодец. Отлично подгадал момент для своей авантюры. Если бы его волки схватили меня в обычный день на обычной улице, пускать в ход призрачного медведя, возможно, и не пришлось. А во время фестиваля со мной не было ничего, что могло бы привлечь внимание моего чудо-оборотня. Кольцо лежало дома, телефон – в сумке, серьги – тоже, ведь для полноты образа я заменила их на другие, стилизованные украшения.

Напрягает, что об этом откуда-то знал и Вадим. Он, конечно, понимал - украсть человека среди веселящейся толпы легче, чем в любом другом месте, однако, не мог не подумать о том, что вместе с бессознательным телом подчиненные наверняка принесут в гостиницу «жучка». Учитывая тесную связь Самойлова с электронными системами безопасности, это было бы первым, на что он обратил внимание. Получается, «приглашая» меня в гости, альфа оказался уверен, что следилок нет. Возможно, его волки просто меня обыскали (при мысли об этом я скривилась от отвращения) или же Вадим нарочно приказал им дождаться начала экскурсии, потому как знал – в будке я буду не только одна, но и без каких-либо отслеживающих устройств.

В комнате неожиданно стало душно. Я подошла к окну, намереваясь открыть форточку. Взгляд рассеянно скользнул через стекло во двор, и сердце пропустило удар.

На скамейке возле моего подъезда сидел Всеволод. Его плечи были ссутулены, а в руках он сжимал мобильный телефон.

Вернулась в прихожую, вынула из сумки собственный смартфон.

Шесть пропущенных вызовов. И ни одного из них я не слышала. Собственно, это не удивительно – звук гаджета я отключила еще сегодня утром.

Вернулась к окну, осторожно выглянула на улицу. Репьевский смотрел застывшим взглядом прямо перед собой, не делая ни одной попытки сдвинуться с места.

И правильно. Наверняка понимает, что конкретно сейчас он сможет попасть в мою квартиру, лишь сломав дверь, ибо сама я ему не открою.

Настроение медленно поползло вверх. Что ж, пока Сева караулит подъезд, непрошенных гостей точно можно не бояться.

Я снова уселась в кресло. Итак, продолжаем загоняться.

На самом деле, мое похищение было сыграно, как по нотам. Воры заранее знали, где и в какое время я окажусь одна. Об этом говорит уже то, что отравленный калач, отправивший меня в забытье, находился в будке Игоря Баринова до того, как в ней появилась я. Думать о том, что булку отравил сам Игорь, не хотелось. На протяжении всего фестиваля парень находился у всех на виду – то и дело курсировал от локации к локации, а его дощатый закуток все это время оставался открытым. Замка на будке не имелось, да он там был и не нужен. Во-первых, предполагалось, что Игорь от своей панели управления далеко не уйдет, а во-вторых, о том, где именно эта панель находится, знали только организаторы фестиваля. Коим господин волк никак не является.

Меня снова бросило в жар. Мучительно захотелось выпить снова.

Наливая коньяк в третий раз, искренне удивилась двум вещам: а) несмотря на дозу выпитого спиртного, я совершенно не чувствовала опьянения, б) Репьевский продолжал сидеть у подъезда и пугать своим суровым видом местных алкоголиков. Последнее я обнаружила, бросив очередной взгляд в окно.

Пить коньяк почему-то расхотелось, зато на смену жажде пришел голод.

Быстрая ревизия кухонных шкафов показала, что это дело также поправимое. А потому через несколько минут в кастрюльке на плите булькали макароны, на столе стояла открытая банка тушенки, а в заварочном чайнике настаивались остатки травяного сбора.

Выходит, Репьевский действительно не мог мне помочь. Слишком уж удачно был подобран момент похищения. Похоже, среди организаторов фестиваля затесалась крыса, которая благоволит Вадиму Самойлову и отчего-то совсем не уважает меня. Или Репьевского. Или всех вместе.

Подошла к подоконнику. Сева сидел в той же позе на том же месте. Вздохнула и потянулась за мобильным телефоном.

Всеволод ответил на вызов после первого же гудка.

- Ты собираешься ночевать у моего подъезда? – поинтересовалась я, по-прежнему глядя на него из окна.

- Если потребуется, - ответил он.

- Зачем?

- Мне нужно с тобой поговорить. Лично, не по телефону. Есть подозрение, что в квартиру меня не пустят, поэтому придется ждать здесь.

- На улице, наверное, холодно.

- Пока не очень. Но ночью, скорее всего, будет свежо. Не лето, чай.

Я вздохнула.

- Ехал бы ты домой, Репьевский. Там тепло.

- Тепло у тебя под боком. Раз уж ты сейчас находишься не у меня дома, не все ли равно где мерзнуть?

Покачала головой. Мне без его медвежьих объятий тоже было зябко.

- У меня сварились макароны, - сказала ему. – И есть горячий чай. Приходи, угощу.

Он поднял голову, посмотрел на мое освещенное окно. Потом улыбнулся и скрылся в подъезде.

Я положила телефон на стол и пошла в прихожую – ждать, когда услышу за дверью его шаги.

Они раздались всего через пару минут. Телепортировался он что ли?

Репьевский осторожно вошел, замер на пороге. Выглядел он забавно - настолько, насколько может быть забавным большой сильный мужчина, теряющийся в догадках, выгонит его взашей маленькая хрупкая девушка или нет.

- Проходи в кухню, - сказала я. – А то макароны остынут.

Шаг в сторону, и на моем локте сомкнулись сильные горячие пальцы. Еще секунда – и я оказалась крепко прижата к широкой груди. В нос тут же ударил тонкий аромат мужского парфюма, смешанный с запахом кофе и полыни. От этой смеси закружилась голова, и вся усталость длинного насыщенного впечатлениями дня снова обрушилась на голову тяжелым пыльным мешком.

Я обхватила Севу руками, спрятала голову у него на груди.

- Я тебя люблю, - сказал Репьевский, стискивая меня в объятиях. – Ты можешь сомневаться в чем угодно. В оборотнях, в моей компетенции стража, в словах и поступках, но в чувствах не сомневайся никогда. Слышишь? Никогда.

А я вдруг поняла, что не сомневаюсь. Конкретно сейчас, когда меня обнимают его руки, – точно. Как-то неожиданно пришло осознание, что если Федор прав и я на самом деле могу оказаться Севе безразличной, то просто умру. Сразу и на том самом месте, где меня настигнет это известие.

Меня осторожно подхватили на руки и куда-то понесли.

- Кухня в другой стороне, - пробормотала ему в шею.

- Бог с ней, - тихо ответил Всеволод. – Давай сначала поговорим.

Он мягко опустил меня на диван, уселся рядом.

- Вот, - на его губах появилась грустная улыбка. – Теперь можешь меня побить.

- Зачем?

- Чтобы выплеснуть раздражение и обиду. Еще можешь отругать или что-нибудь разбить о мою голову. Я виноват и готов понести наказание.

Я покачала головой. Ругаться не хотелось совершенно.

- Дурак ты, Репьевский. Не буду я тебя бить. Рукоприкладство, знаешь ли, не мой метод выяснять отношения. Да и жалко тебя - больно ведь будет. Думаю, тебе просто нужно попросить прощения за свои хитрости и недомолвки. Я – за честность в отношениях. Если ты, конечно, хоть немного ими дорожишь.

Он наклонился и коснулся губами моей ладони.

- Я очень ими дорожу, - его улыбка стала лукавой. – Поэтому извинюсь с большим удовольствием. Причем так, чтобы ты точно меня простила.

Мгновение – и я уже не сидела, а лежала на спине, а Всеволод нависал надо мной сверху.

- Я умею быть убедительным, - мурлыкнул Репьевский.

Когда его настойчивые руки принялись освобождали нас от одежды, стало понятно, что нормально поесть мне сегодня все-таки не суждено.

***

До кухни мы добрались спустя час - уставшие и помирившиеся. Пока я разогревала остывшие макароны и заново заваривала чай, Сева, унюхавший в одной из чашек коньяк, тщательно перемывал посуду.

Подробностями своего похищения и возникшими по этому поводу умозаключениями я поделилась еще в постели, поэтому, когда мы сели за стол, Всеволод начал делиться своими.

- Похоже, Вадим окончательно впал в старческий маразм, - заявил оборотень, глядя, как я уплетаю тушенку. – Пойти против метки… У меня просто нет слов.

- Что такое эта твоя метка?

- Родовой символ, который видят только оборотни. Федя тебе о нем рассказывал, когда я примерил на твою руку брачный браслет моей матери. Помнишь?

- Что-то припоминаю…

- Это очень сильная штука, действующая на уровне, недоступном человеческому восприятию. Она предупреждает, что женщина не свободна и принадлежит к конкретной семье, которая в случае чего встанет на ее защиту. Семья – это очень серьезно, Аня. Если бы мы с тобой были женаты, любому, кто покусился бы на твою жизнь, пришлось туго.

- Медведи порвали бы его в клочья?

Репьевский улыбнулся.

- За них это бы сделала магия рода. Предполагается, что мужчина может постоять за себя сам, поэтому она в первую очередь направлена на защиту женщины и детей. Любой, кто дотронулся бы до тебя с дурным умыслом, получил серьезнейшие ожоги. Но так как мы пока не женаты, метка является своеобразным оповещателем, вроде «не влезай, убьет».

Я усмехнулась. Похоже, Самойлову на такие условности плевать.

- Я бы понял, если б Вадим решил просто тебя припугнуть. И меня за компанию. Но, судя по всему, он действительно намеривался убить. И меня это здорово удивляет.

- Почему?

- Потому что мы воюем только в сфере бизнеса. Кровавые распри ушли в прошлое столетия назад. Оборотни становятся кровожадными только в лесу, когда дают волю своей второй ипостаси. Самойлов же всегда мудрым стратегом и прекрасным дипломатом. Он всегда предпочитал заговорить оппонента до смерти, нежели рвать ему гордо зубами.

Я фыркнула.

- Знаешь, Сева, если говорить честно, мое похищение хоть и прошло гладко, но, по сути, было дурацким. Если хорошо подумать, от альфы я убежала до смешного быстро и легко. Мне кажется, если бы Федя не явился в гостиницу, я без особых проблем вернулась бы на Старую площадь сама. Более того, сейчас я уверена, что когда мы удирали от Вадима и его команды, за нами никто не гнался. Некому было гнаться, понимаешь? Самойлов сидел на чердаке, двое его приятелей лежали в отключке между этажами, а больше там никого не было.

Репьевский почти минуту молча рассматривал мое лицо.

- Весь мир – театр, и все мы в нем актеры, - наконец сказал он.

Я вопросительно подняла бровь.

- Осталось найти режиссера, под чью дудку мы пляшем, - усмехнулся Сева. – У меня сейчас создается впечатление, что кто-то придумал отличный сценарий, и у каждого из нас – у меня, у тебя, у Самойлова, в нем есть определенная роль.

- То есть, ты считаешь, что главный злодей – все-таки не Вадим? Его непоследовательность меня удивляет. Сначала он дарит фото родителей, а потом пытается загрызть…

- Вадим с придурью, я не спорю. Однако не настолько. Винить его во всех грехах очень удобно, но в этот раз балом правит не он. Возможно, его просто убедили напасть на тебя, а значит, тоже обвели вокруг пальца.

- Почему ты так думаешь?

- Потому что наш режиссер и человек, укравший янтарный перстень, наверняка одно и то же лицо. Вадим же кольцо не брал, а значит, он такой же персонаж, как и мы.

- Ты в этом уверен?

- Аня, подумай сама – зачем волку врать своей жертве? Да еще в такой недвусмысленной ситуации. Альфа сказал тебе, что не грабил Сокровища и легенды?

- Да.

- Значит, так и есть. Смысл обманывать человека, который вот-вот умрет?

- А вдруг он сказал это нарочно? Вдруг на самом деле Самойлов задумал какую-нибудь серьезную интригу, о который мы даже не догадываемся?

Сева тихо усмехнулся.

- Милая, не делай ситуацию сложнее, чем она есть на самом деле. Есть такая поговорка: у любой проблемы существует простое решение, если же его найти не удается, нужно искать еще более простое. Я могу поверить в то, что Вадим посчитал тебя проблемой, а потому согласился избавиться максимально простым и эффективным способом. Но я сильно сомневаюсь, что план похищения он воплотил его без посторонней помощи. А потому соглашусь: среди организаторов фестиваля завелась крыса, и у нее свои собственные планы на все и на всех.

- Я так понимаю, ты уже догадался кто это?

- Если исключить вероятность предательства от самого близкого и доверенного человека? – Репьевский усмехнулся снова. – Есть у меня кое-какие мысли. Только я ими делиться пока не буду, ладно? Хочу сначала проверить.

Я кивнула.

- Что станем делать теперь, Сева?

- Думаю, нужно пойти спать. Ты ведь не будешь против того, чтобы я остался сегодня с тобой?

- Не буду.

Он собрал грязные тарелки и снова занялся мытьем посуды.

- Знаешь, Аня, будет лучше, если ты некоторое время поживешь здесь.

- Хорошо.

- Я привезу твои вещи. И свои тоже.

- А свои зачем?

- За тем, что я буду жить с тобой. Ты ведь не думаешь, что я оставлю тебя одну?

- На меня снова нападут волки?

- Не нападут. Им сейчас не до этого.

Глаза Репьевского нехорошо блеснули. А я поняла, что совершенно не хочу знать, что он имеет в виду.

- На работе сделай вид, что мы серьезно поссорились, ладно? – продолжил Всеволод. – Непременно упомяни, что теперь ночуешь в своей квартире. И хочешь разорвать помолвку.

- Ого!

- Кстати о помолвке, - взгляд Репьевского стал серьезным. – Нам пора определиться с днем свадьбы, Анюта. Предлагаю не тянуть. Что скажешь?

ГЛАВА 12

Новость о том, что я поссорилась с Репьевским и съехала из его дома, впечатления на коллег почти не произвела. Не увидев на утро после фестиваля на моей руке помолвочного кольца, они, явно не отошедшие от свершившегося праздника, лишь вяло поинтересовались все ли у нас хорошо. Выслушав заранее отрепетованный ответ о том, что Всеволод Иванович повел себя, как глупое дикое животное, чем оскорбил мои лучшие чувства, музейщицы покрутили пальцем у виска и предложили перестать выпендриваться и помириться с женихом как можно скорее.

- Дура ты, Аня, - сказала Кристина Петровна. – Он тебя на руках носит, наглядеться не может, а ты… Сначала замуж выйди, а потом обижайся.

Федя на известие о том, что конфликт затянулся, тоже отреагировал спокойно. Радостно сияя глазами, он фыркнул, что каждый развлекается, как умеет, и попросил к концу дня предоставить отчет о работе моей фестивальной локации.

После обеда сонное настроение Сокровищ и легенд несколько развеялось – в музей явился Репьевский и, собрав нас с Полевым в одном кабинете, сообщил, что намерен изъять из домашнего хранилища волшебные янтари и перевезти их в другое место.

- Решил перепрятать? - усмехнулся лис.

- В некотором роде, - кивнул Всеволод, бросая на меня тоскливый взгляд. – Я сегодня долго и откровенно разговаривал с Самойловым. Навестил его в травматологии, угостил апельсинами…

Федя хихикнул, я вытаращила глаза.

- …и понял, что он, в общем-то, прав. Артефакты принесут нам немало проблем. Вернее, они их уже приносят. И это при том, что ими никто не пользуется.

- И что делать? – с некоторым напряжением в голосе спросила я.

- Убивать анатари точно не вариант, - усмехнулся Полевой.

- Разумеется, - кивнул Всеволод. – Поэтому я уничтожу сами украшения.

Мои глаза снова полезли на лоб, Федор едва не подавился воздухом.

- Сева, - мягко сказал он, - ты в своем уме?

Репьевский фыркнул.

- Я всегда подозревал, что Самойлов владеет гипнозом, - задумчиво продолжил Полевой. – Признайся, он смотрел тебе в глаза? Или, может быть, угостил в ответ какой-нибудь неведомой поганкой?

- Как же ты их уничтожишь? – поинтересовалась я.

- Расплавлю, - живо откликнулся Всеволод. – Я уже договорился с местными кузнецами, им как раз нужно золото для каких-то своих нужд. А янтарем они обещали украсить кинжал и подарить его мне.

Федор глубоко вздохнул.

- Но тогда камни потеряют свои чудесные свойства, - стараясь говорить спокойно, произнес он. – Отдельно от оправы они не имеют никакой силы.

- Именно, - снова кивнул Сева.

Федя покачал головой.

- Знаешь, Репьевский, в этот раз я с тобой не соглашусь. Потому что ты спятил, Сева! Это же артефакты Фурта! Легенда, которой мечтают обладать все оборотни без исключения! А у тебя к тому же есть женщина, способная их активировать! И ты собираешься от них избавиться?!

- Федя, хочешь, я подарю эти янтари тебе? – серьезно спросил Репьевский.

Тот закатил глаза.

- И что я буду с ними делать? У меня вообще-то анатари нет. Я не Кощей чтобы просто так чахнуть над златом.

- Я бы подарил эти украшения любому другому человеку, - все также серьезно продолжил Всеволод. – Быть может, перепродал их в какой-нибудь столичный или даже заграничный музей. Вот только Самойлов прав – мощь, которую могут принести сии каменья, опасна. Идти против воли природы, искусственно наращивать животную силу чревато конфликтами и кровопролитием. Из-за них чуть не убили женщину, которую я люблю! Если же не будет искушения, не будет ссор и вражды. Только мне, в отличие от Вадима, жизнь анатари в разы дороже янтарных побрякушек. Артефакты Фурта – легенда? Пусть ею и остаются.

Губы Полевого изогнулись в презрительной усмешке, а взгляд стал таким злобным, что у меня внутри все похолодело. Однако прошло мгновение, и лицо лиса вернулось к своему обычному выражению.

- Уничтожать гарнитур глупо, - холодно сказал он. – Лучше спрятать или продать, а общественности сказать… Да все что угодно ей можно сказать. Ты меня извини, Сева, но инкрустировать кинжал волшебными янтарями - реальный идиотизм. Наше сообщество веками искало эти украшения! Возможно, они единственные в своем роде, а ты хочешь их переплавить!

- На самом деле, переплавить все украшения не получится, - улыбнулся Всеволод. – Если помнишь, у меня в наличие только серьги и ожерелье. Кольцо-то в любом случае останется целым. Знаешь, я даже думаю о том, чтобы забрать из полиции заявление о краже. Черт с ним, с вором. Пусть подавится.

Челюсть Феди медленно устремилась в сторону коленей. Я тихонько хмыкнула. Полевой перевел на меня взгляд, полюбовался ошарашенным выражением лица, выдохнул, пожал плечами.

- Хозяин – барин, - нарочито равнодушно сказал он. – Поступай, как решил, Сева. Но потом не говори, что я тебя не отговаривал.

Дабы перевозить шкатулку с артефактами было удобнее, Сева забрал из хранилища музея запасной металлический контейнер с замысловатым кодовым замком.

Полевой до самого вечера ходил хмурый и молчаливый. Когда рабочий день закончился, он поймал меня на выходе из музея и предложил проводить до дома. Я согласилась.

По пути зашли в кафе – Федя сказал, что там появились три вида новых пирожных, и мне непременно нужно их попробовать.

За столом Полевой повеселел. Мы обсудили пару забавных моментов фестиваля, посмеялись над попытками Наташи определить по фото точное количество его участников, поделились мыслями о том, куда теперь девать деревянную крепость. Я все ждала, когда Федор заговорит о Репьевском, и он, конечно же, меня не разочаровал.

- Когда ты планируешь помириться с Севой? – как бы между прочим спросил он.

- А почему я должна с ним мириться? – возмутилась я. – Пусть он со мной мирится. Я перед ним ни в чем не виновата. У меня вообще есть желание послать его куда подальше.

- Почему?

- Если Сева сегодня переплавит янтари, значит, как анатари, я ему буду не нужна. Он, конечно, говорил, что как женщина я его тоже интересую, но так ли это? Я теперь ни в чем не уверена.

- А тебе-то Всеволод нужен? – в голосе Полевого послышалось напряжение. – Как мужчина?

Пожала плечами.

- Не знаю, Федь. У меня сейчас в голове каша. Нужно подумать.

- А что скажешь про артефакты? Тоже считаешь, что их нужно уничтожить?

Я усмехнулась.

- Честно? Переплавка янтарей – моя возможность вернуться к нормальной жизни. Без страха и ожидания подлянки.

- И, возможно, без Репьевского.

Я попыталась подавить глубокий вздох, но он все равно вырвался из моей груди.

- Возможно.

Полевой снова проводил меня до самой квартиры. Судя по многозначительным взглядам, которые он бросал на дверь, лис явно надеялся, что его пригласят в гости. Однако делать этого я не стала - Федор наверняка заметил бы в комнате Севины вещи. Честно говоря, я слабо понимала, для чего Репьевский попросил меня притвориться смертельно обиженной, однако раскрывать наш маленький обман не рискнула. Если Всеволод хочет поиграть, значит, это для чего-то нужно.

Господин директор еще пару минут потоптался на пороге, а потом чмокнул меня в щеку и откланялся.

Дома я сразу же встала к плите. Раз уж ужины в кафе временно под запретом, нужно приготовить побольше еды, чтобы будущий муж не умер в моей квартирке от голода.

Как забавно. Неужели мы с Севой действительно поженимся? Я ведь сказала Федору чистую правду – брак с Репьевским был для меня событием гипотетическим, а предложение руки и сердца – свидетельством того, что у нас не интрижка, а серьезные отношения. К тому же, с Всеволодом мы знакомы всего несколько месяцев. Разумно ли играть свадьбу так скоро?

Тихо усмехнулась. Конечно, неразумно. Вот только мне на это плевать.

Сева, без сомнения, тот еще подарочек. Я могу обижаться на него, злиться или не понимать, однако, даже в обществе другого мужчины думаю о том, что приготовить на ему ужин (благо холодильник снова полон всякой снеди), ведь Репьевский наверняка придет с работы голодный, как медведь после спячки. Точно знаю: он безропотно съест все, что я положу в его тарелку, однако все равно хочу состряпать что-нибудь особенное. Такое, чтобы Всеволод чувствовал – я его люблю и хочу, чтобы ему рядом со мной было хорошо и вкусно. Как мне рядом с ним.

…Сева пришел домой сразу после того, как я вынула из духовки запеченную курицу и поставила на ее место форму с бисквитным пирогом.

- Смотри, что я тебе принес, - улыбаясь, сказал мужчина, когда я впустила его в прихожую.

Он вынул из кармана брюк длинную бархатную коробочку. Я открыла ее и возмущенно ахнула. Внутри на красной подушечке лежал брачный браслет его матери.

- Репьевский! – воскликнула я. – Ты обокрал собственный музей? Этот браслет хранился в моем зале. Под стеклом!

- Ничего я не крал. Он ведь по-прежнему является моим имуществом, верно? Так что я просто взял свою вещь.

- Ага. Прямо из витрины.

- У меня была уважительная причина.

Репьевский загадочно улыбнулся и вдруг встал передо мной на одно колено.

- Анна Викторовна, согласны ли вы стать моей женой? – его голос был серьезен, а глаза блестели, как у мальчишки.

- Согласна, Всеволод Иванович, - удивилась я. – Уже давно согласна.

- В таком случае собирайся, - Сева наклонился и поцеловал мое запястье. – Через час наша свадьба.

- Что?! – обалдела я. – Ты сейчас пошутил?

- Разве такими вещами шутят? – Всеволод поднялся с колен и потянул меня в сторону спальни. – Переодевайся скорее! До церемонии мало времени, а нам еще нужно добраться до храма.

- Сева! Мы же договорились расписаться в декабре! Я даже бабушке с дедом ничего не успела рассказать!

- В декабре и распишемся, - невозмутимо пожал плечами Репьевский. – Если хочешь, можем даже обвенчаться. А сегодня нас поженят по законам оборотней. К гражданской свадьбе это не имеет никакого отношения.

- Но зачем такая спешка?

- Сама-то как думаешь?

Да, да, да. Брачная метка, родовая магия, защита от других оборотней… Но ведь мог он хотя бы предупредить!

- Сева, у меня даже нет свадебного платья!

- Оно тебе и не нужно, любимая. Ты хороша в любом наряде. Надень какие-нибудь джинсы и поехали.

Я вздохнула.

- У меня пирог в духовке. Если я сейчас выключу газ, тебе придется есть его непропеченым.

- Ерунда. После сырых зайцев мне уже ничего не страшно.

Покачала головой и пошла переодеваться. Вместо джинсов натянула светло-голубой летний сарафан, на плечи накинула шаль-паутинку. Волосы заколола наверх, прошлась по губам помадой. Придирчиво осмотрела себя в зеркале. Хороша невеста! Ну да ладно, в декабре я свое наверстаю.

- Куда едем? – спросила у Севы, когда мы сели в машину.

- На окраину города, к церкви Сорока святых мучеников.

- О! Так у оборотней есть своя церковь?

- Вообще-то нет. Это обычный городской храм. Но его священник отец Николай – из наших, старый мудрый медведь. Неподалеку от своего храма он обустроил «священную рощу» с камнями и березами и женит в ней оборотней, которые желают вступить в брак по обычаям предков. Как мы с тобой.

Забавно. Я ведь в некотором роде тоже оборотень. Благодаря отцу во мне есть пара капель волчьей крови.

- Ты уничтожил янтари?

- Да. Кузнец при мне вынул из оправы камни и расплавил золото. Кинжал обещал передать на следующей неделе.

Интересно, он это серьезно? Или все-таки внял совету Федора и просто перепрятал артефакты, а окружающим рассказывает сказки про переплавку? Впрочем, Бог с ним. Сейчас это последнее, о чем мне хотелось бы думать.

Храм Сорока святых мучеников оказался крошечной церковкой, расположенной на выезде из города. Ее окружал высокий металлический забор, а двор упирался в березовый перелесок.

Отец Николай – невысокий сухонький старичок - встретил нас у калитки. В ответ на мое приветствие вежливо кивнул.

- Наконец-то, - буркнул он Репьевскому. А потом строго добавил – Ступайте в «рощу», готовьтесь. Клятвы-то выучили?

Я вздрогнула.

- Сева, - зашептала жениху, когда священник свернул к домику, расположенному возле ограды, - ты мне о клятвах не говорил.

- Я сам о них ничего не знаю, - пожал плечами тот. – В первый раз женюсь, знаешь ли. Не пугайся, Анюта. Отец Николай любит напустить страху перед незнакомыми людьми. Думаю, он даст нам какую-нибудь шпаргалку. Или будет подсказывать.

«Священная роща» действительно оказалась рощей. Той самой, к которой примыкал церковный двор. Сразу за его задней калиткой начиналась узкая бетонная дорожка, пройдя по которой, мы очутились на небольшой полянке, где среди аккуратно подстриженной травы лежал большой округлый валун.

- Это алтарь? – спросила я у Севы.

- Вроде того, - кивнул он.

Священник присоединился к нам через минуту. Вместо черной рясы на нем оказалась надета плотная рубаха с длинными рукавами, а седые волосы, прежде стянутые в хвост, были распущены по плечам и аккуратно расчесаны.

- Становитесь рядом и кладите руки на камень, - скомандовал он все тем же строгим голосом.

Мы подчинились.

Отец Николай встал с другой стороны алтаря и тоже положил на него ладони.

- Сегодня мы просим силы земли и неба, воздуха и огня, сущего и невидимого поднять щиты древнего медведя и пустить под них новую семью. Просим соединить этих людей незримой нитью, дабы стали они одним целым, и всю жизнь шли одной дорогой, не страшась преград и печалей.

Камень под моими руками начал нагреваться. Его тепло было таким мягким и приятным, что я расслабилась и невольно заулыбалась.

- …что готов ты, Всеволод, отдать древнему зверю, чтобы он защитил твою женщину и ваших детей?

- Я готов отдать все, - ровно и совершенно серьезно произнес Сева. – Мою силу, мой разум, мою жизнь.

- Что готова ты, Анна, отдать древнему зверю, чтобы он хранил от бед и несчастий твоего мужчину и ваших детей?

- Все, что у меня есть – также ровно ответила я, откуда-то совершенно точно зная, что именно должна сказать. – Мое сердце, мою кровь, мою жизнь.

В руках отца Николая появился короткий кинжал. Сева молча протянул ему руку.

- Клянешься ли ты, Всеволод, что твои слова искренни, а помыслы чисты и обдуманны?

- Клянусь.

Священник полоснул лезвием по его ладони. Крупные капли крови упали на алтарь и сразу же в него впитались.

- Клянешься ли ты, Анна, что твои слова искренни, а помыслы чисты и обдуманны?

- Клянусь.

Отец Николай аккуратно проколол мне палец, а проступившую красную капельку осторожно смахнул на камень. Как только кровь исчезла, крошечная ранка затянулась, будто ее и не было.

Репьевский запустил руку в карман, вынул брачный браслет и положил его на алтарь. В тот же миг валун стал горячим, как печка, а браслет вспыхнул разноцветными огнями.

- Ваши клятвы приняты, - торжественно провозгласил отец Николай. – Можешь надеть на жену символ своего рода, Всеволод.

Моя рука мелко дрожала, когда Сева застегивал на ее запястье материнское украшения. Как только замочек защелкнулся, бриллианты полыхнули знакомым голубоватым светом, и по моей коже разлилось мягкое уютное тепло, такое же, которое исходило от алтаря.

На лице старого медведя появилась мягкая улыбка.

- Ваши дороги слились в одну, - сказал он. – Идите по ней, взявшись за руки, - через года, радости и невзгоды. Семья – ваша главная драгоценность. Храните ее до тех пор, пока древний зверь не призовет вас к себе. Да будет так.

Репьевский наклонился ко мне и поцеловал. Прикосновение его губ неожиданно оказалось таким сладким, а запах, исходивший от его кожи, таким невыразимо прекрасным, что у меня перед глазами поплыл туман, и с головой накрыло ощущение бешеного безграничного счастья.

Господи, а ведь мы и правда поженились. То, что ждет нас зимой – ЗАГС, белое платье, свадебный поезд, гости и цветы – будет не больше, чем маскарад. Просто праздник вроде прошедшего исторического фестиваля, где у каждого была своя роль. Настоящее же бракосочетание произошло именно сейчас, теплым сентябрьским вечером у большого горячего камня.

- Когда вы планируете проводить гражданскую церемонию? – раздался вдруг голос отца Николая.

- В декабре, - ответил Репьевский, неохотно отрываясь от моих губ.

- Венчаться ко мне приезжайте, - строго сказал старый медведь. – В моем храме особая атмосфера. Жить потом будете долго и счастливо.

К машине мы шли, крепко взявшись за руки. В душе пел счастливый разноголосый хор, окружающие краски казались ярче, а ароматы, неожиданно ставшие умопомрачительными, дурманили не хуже вина. Всеволод, судя по всему, испытывал то же самое. С его лица не сходила улыбка, а когда мы подошли к его автомобилю, новоиспеченный муж вдруг подхватил меня на руки и закружил в воздухе.

- Сева, почему мы никого не пригласили на ритуал? – спросила я, усаживаясь в салон. Щемящей радостью очень хотелось с кем-нибудь поделиться. – Я понимаю, все вышло очень спонтанно. Но ведь можно было позвать хотя бы Федю.

Репьевский тихо хмыкнул.

- Федю, Анюта, я приглашать точно не планировал.

- Почему?

- Чтобы он снова не шепнул тебе какую-нибудь гадость и не сорвал нам свадьбу.

- В каком смысле?!

- В прямом, любимая.

- Сева?..

- Завтра узнаешь. Пришло время раскрыть карты.

ГЛАВА 13

Во вторник на работу я пришла счастливая и полусонная – празднуя свое бракосочетание, мы с Репьевским уснули за несколько часов до рассвета. В музее меня сразу обрадовали, что в течение дня всех нас ожидают аж четыре экскурсии, причем, две из них прямо с утра. Стоило же войти в свой кабинетик, чтобы бросить на стул сумку, как прискакала Наташа, передавшая просьбу Федора переделать вчерашний отчет.

В принципе, это было даже хорошо - куча свалившихся дел всегда мобилизует не хуже кипятка, пролитого на голые колени. Учитывая, что в обед я собиралась полистать каталог со свадебными платьями, а вечером у нас с Севой намечался ужин в кругу моей семьи, проснуться было все-таки необходимо. Влила в себя чашку жуткой бурды, которую Кристина Петровна почему-то называет кофе, и побежала в свой зал, мысленно удивляясь тому, что коллеги не обратили никакого внимания на браслет, украшавший теперь мою правую руку.

Интересно, может ли рассеянность наших дам, от внимательного взгляда которых никогда ничего не укрывалось, быть связана с магией медвежьего рода? Если может, то это очень хорошо. Я ведь так и не придумала, что отвечу, если у меня спросят, почему я ношу на своем запястье музейный экспонат.

…Корректировкой отчета я занялась ровно за час до обеденного перерыва. Учитывая, что в 14.00 меня ждала очередная экскурсия, я очень старалась покончить с бумажными делами как можно скорее. В итоге принтер выплюнул переписанные листы уже через четверть часа, и я с чувством выполненного долга понесла их в приемную директора.

Надо будет при случае намекнуть Севе, что в музее было бы неплохо наладить локальную сеть и бесперебойный интернет. Возможно, тогда нам не придется бегать с бумажками по коридорам.

Приемная встретила меня гробовой тишиной и перекошенным от ужаса лицом секретарши.

- Что-то случилось? – спросила я, чувствуя, как где-то внутри начинает зарождаться беспокойство.

- Аня, он его уволил! – в глазах Наташи стояли слезы. – Уволил, представляешь?!

- Кто уволил? Кого?

- Всеволод Иванович нашего Федора Петровича! Явился десять минут назад и прямо с порога заявил, мол, собирай, друг Федор, вещи, я нашел Сокровищам и легендам постоянного директора. Ты свои обязанности исполнил, а потому возвращайся в главную контору на прежнее место работы.

О!..

- А что Федор?

- Шутить начал, как и всегда, - Наташа всхлипнула. – Говорит: чем немилость заслужил, Всеволод Иванович? А Репьевский: нечего интриги плести и к чужим невестам клинья подбивать. Аня, - она быстро смахнула со щеки соленую каплю, - ты понимаешь, что он имел в виду?

Понимаю, конечно. Но объяснять не буду.

- Репьевский уже ушел? – поинтересовалась, бросив быстрый взгляд на дверь директорского кабинета.

- Нет, они все еще вдвоем. Продолжают разговор.

В глазах секретарши вдруг вспыхнула бешеная надежда.

- Аня, вы ведь с Всеволодом Ивановичем друг другу не чужие. Может, ты попросишь, чтобы он Полевого не убирал? Ну пожалуйста, Анечка! Федор хороший, веселый, понимающий! У нас такого чудесного директора никогда не было! И не будет. Я прямо чувствую, что Репьевский бестолочь какую-нибудь подсунет. Попроси, а?

- Прямо сейчас? – усмехнулась я.

- Ага, - все с той же бешеной надеждой во взгляде кивнула Наташа. – Сейчас самое время – пока они в одном кабинете заседают.

Что ж, послушать о чем говорят господа оборотни, как минимум интересно. Сева, конечно, вечером суть разговора расскажет, но ведь лучше один раз поприсутствовать, чем сто раз послушать пересказ…

Перехватила поудобнее свои листы, коротко постучала в дверь.

- Можно?

Мужчины обернулись ко мне одновременно.

- Заходи, Анюта, заходи, - радушно отозвался Федор и с едким сарказмом в голосе добавил – Вы ведь не против, Всеволод Иванович?

Репьевский, губы которого при виде меня растянулись в улыбке, невозмутимо покачал головой. Я улыбнулась в ответ и неслышно скользнула в кабинет.

- Я принесла отчет, - сказала, опуская бумаги на стол.

- Отдай руководству, - Полевой кивнул в сторону моего медведя. – Я тут больше не директор.

- Поссорились? – усмехнулась я.

Федя поднял на меня глаза, открыл рот, чтобы что-то ответить, но так и застыл, не издав не звука. Он переводил взгляд с моего лица на брачный браслет, при этом в его глазах отражалась такая гамма эмоций - от изумления до откровенного разочарования - что мое беспокойство возросло в геометрической прогрессии. Всеволод же спокойно встал со своего места, подошел ко мне, мягко обнял за плечи.

- Что же ты замолчал, мой добрый друг? - насмешливо поинтересовался он. – Может, хотя бы поздравишь нас?

Федор глубоко вздохнул.

- Поздравляю, - бесцветно сказал он. – Совет да любовь. Давно поженились?

- Вчера вечером, - ответила я, теснее прижимаясь к Репьевскому.

- Я смотрю, не такая уж ты и обидчивая, Анюта, - усмехнулся Полевой. – Пару дней подулась, а потом замуж вышла.

Я снова улыбнулась, пожала плечами.

- На свадьбу-то чего не позвали? – буркнул лис, отводя взгляд.

- Чтобы ты ее не сорвал, - невозмутимо сказал Всеволод, подталкивая меня к одному из стульев, стоявших у директорского стола. – Ты у нас такой умный и талантливый, что обязательно придумал бы, как это сделать.

Полевой удивленно приподнял бровь.

- Ты о чем сейчас говоришь, Репьевский? – вкрадчиво поинтересовался он.

- Обо всем, что происходит здесь последние недели. Это ведь ты забрал янтарное кольцо, Федь. И Анино похищение организовал, и убедил Вадима украсть анатари. Знаешь, последнее меня особенно удивило. Похоже, волкам нужен новый вожак, раз уж Самойлов стал таким внушаемым.

Лицо Полевого превратилось в каменную маску.

- Ты сам-то себя слышишь? – холодно спросил он. – Если это шутка, то она не удалась. Я ведь и обидеться могу.

- Я тоже могу обидеться, Федя, - серьезно ответил Всеволод. – Но не буду, ибо уже давно ни на кого не обижаюсь, а только делаю выводы. Твои мотивы мне вполне понятны. Ты ведь просто хотел сделать своего лиса сильнее, верно? Так сильно хотел, что пошел наперекор многолетней дружбе. Хотя… Была ли она вообще – эта дружба? С моей стороны – да, а по поводу тебя я уже не уверен.

На щеках Федора появился слабый румянец. Я ждала, что он снова скажет Севе что-нибудь холодно-язвительное, но Полевой почему-то промолчал. Я перевела взгляд на мужа. В глазах Репьевского застыла грусть.

- Хочешь, я расскажу, как именно было украдено кольцо, Анюта? – печально спросил у меня Всеволод. – Федя просто пришел в музей и забрал его из твоего сейфа. Он знал, что сторож в это время крепко спит, а сигнализация отключена. Никаких сложностей у него не возникло, да еще осталась куча времени, чтобы спокойно вернуться домой и спрятать перстень в каком-нибудь укромном месте. Сейф же он оставил открытым нарочно – чтобы отвести от себя подозрения, ведь гипотетический вор нервничал, торопился, стремился как можно скорее покинуть музей. Ну и меня по носу щелкнуть. Чтоб не расслаблялся.

Я снова посмотрела на Полевого. Тот по-прежнему молчал, крепко сжимая пальцами край своего стола. Слова Севы вдруг показались ужасно несправедливыми. Господи, это же Федя! Добрый, смешливый, участливый. Всегда умеющий оказаться в нужном месте в нужный час.

- Зачем оборотню артефакт, если у него нет анатари? – тихо спросила я.

- Анатари у него появилась бы в самое ближайшее время, - усмехнулся Сева.

– Сразу, как только ты перестала бы видеть в нем забавного рыжего весельчака, и разглядела серьезного надежного мужчину. Он ведь такой замечательный, наш Федя. И развеселить может, и утешить, и из беды выручить. Не то что я - врун, эгоист и неотесанный мужлан. Ты вольна сама выбирать, кого наделять силой, а потому можешь послать меня ко всем чертям и перейти под теплое ласковое крыло господина Полевого. Увести девушку у лучшего друга – что может быть проще и банальнее? Особенно теперь, когда у него есть собственный волшебный артефакт.

На лице Федора мелькнула кривая усмешка. А мне вдруг вспомнились его взгляды и случайные прикосновения, нежные поцелуи в щеку, скандал, который он закатил, узнав, что мы с Репьевским собираемся пожениться, и зажигательный перепляс, исполненный нами во время фестиваля исторической реконструкции.

Федя повернул голову и поймал мой взгляд.

«…все для вас, моя королева…»

А ведь я действительно могла в него влюбиться. Он ведь почти все время был рядом. Добрый, понимающий. Пирожными угощал, то и дело просил прощения за своего грубого импульсивного друга, отвечал на все мои вопросы. Искусством, опять же, интересовался, музеем занялся всерьез…

«…Вот и оставляй музей на выходные закрытым. Выходные – самое хлебное время, мы в эти дни всегда по очереди работали. И никакие воры к нам не лезли…»

«…Сколько экскурсий потеряли - жуть…»

«…Иногда господин Полевой здорово меня удивляет…»

- Твое похищение, дорогая жена, должно было стать переломным моментом в наших общих взаимоотношениях, - продолжил, между тем, Сева. - Ты, кстати, не ошиблась, его целью было не навредить тебе, а напугать. План похищения, как я уже говорил, разрабатывал Федя. Кто еще так хорошо знал все тонкости сценария фестиваля и мог воспользоваться ими в своих интересах? Никому из нас не пришло бы в голову в чем-то его подозревать. Ему все верили – и мы, и Вадим. Самойлов ведь действовал строго по плану нашего хитрого лиса Я, кстати, понятия не имею, как Феде удалось убедить волка ему довериться. Могу только предположить, что он общается с альфой гораздо дольше и сердечнее, чем я думал раньше. Давно ты переметнулся на сторону стаи, Феденька? Впрочем, нет, извини. Судя по всему, ты всегда оставался на своей собственной стороне, а мы с Вадимом Александровичем просто по очереди платили тебе деньги и танцевали под твою музыку. Поэтому похищение и прошло, как по маслу. Волки, к слову, были свято уверены, что ты, Аня, в тот вечер умрешь. Вот только наш герой не позволил бы этому случиться. Правда, Федя? Даже если бы Самойлов стер чуру в порошок, и тебе пришлось вступить с ним в рукопашную. Зато своим появлением ты убил сразу нескольких зайцев: заслужил в девичьих глазах статус спасителя, подорвал мой авторитет защитника, и здорово настроил против меня мою невесту. И все это – легко, изящно и почти не внушая подозрений.

Всеволод усмехнулся, погладил меня по плечу.

- Знаешь, Аня, если бы ты действительно на меня обиделась, возможно, у нашего друга, получилось бы заручиться твоей благосклонностью настолько, что янтарный перстень можно было доставать из тайника.

Я глубоко вздохнула.

Федор по-прежнему рассматривал стену. Не возражал, не ругался, просто молчал и слушал.

- Знаешь, в чем ты просчитался, Федя? – неожиданно тихо спросил Репьевский. – Ты не поверил в то, что я люблю эту девушку. А ведь я влюбился в нее до того, как узнал, что она – анатари. Поэтому все старания, которые ты прилагал, чтобы ей понравиться, не имели смысла. Я бы все равно ее тебе не отдал. Да и с похищением ты явно перестарался. Кстати. Заявление о пропаже перстня из полиции я забрал. Так что теперь он твой. Пользуйся на здоровье.

Полевой хмыкнул.

- Как много громких слов, Сева, - едко сказал он. – Знаешь, я не собираюсь перед тобой оправдываться. И в ноги кидаться тоже не намерен. Раз ты решил, что все понял и все знаешь – пусть будет так. За великодушие спасибо. Вот только оно мне не нужно. То, что перстень взял я, еще надо доказать. У тебя же доказательств нет, есть только домыслы, а они в современном мире не котируются. Что же до моральных принципов – не тебе, Репьевский, о них судить. Ты сегодня сказал, что планируешь перевести меня из музея в главный офис. Так вот я никуда переводиться не буду. Потому что в принципе не вижу смысла продолжать наше общение.

Федор встал, сдернул со спинки кресла ветровку.

- Если не возражаешь, я хотел бы покинуть рабочее место прямо сейчас. Дела оставляю в порядке, новый директор в них легко разберется. Заявление об увольнении по собственному желанию пришлю по электронной почте.

Сева равнодушно пожал плечами.

Федор вышел из-за стола, повернулся ко мне.

- Рад был знакомству, Аня, - мягко сказал он. – Передай, пожалуйста, коллегам мои добрые пожелания. Вряд ли я успею с ними попрощаться.

Когда за ним закрылась дверь, я рухнула на стул и обхватила руками голову.

- Экий подлец, - почти с восхищением заметил Всеволод. – Прямо таки оскорбленная невинность. Еще минута, и мне, возможно, стало бы стыдно.

Я покачала головой.

- Зачем он все это сделал, Сева?

- Затем, что хотел быть сильным, - муж опустился передо мной на корточки. – Тебе сложно это понять, поэтому просто прими, как данность. Федя – прямая иллюстрация того, на что способен оборотень, чтобы добавить мощи своему зверю. Только лис пошел на хитрость, а другие действовали бы грубо.

- Сева, я не верю. У меня это не укладывается в голове.

Он грустно улыбнулся.

- У меня тоже не укладывается, Аня. Мы дружили много лет, ни разу серьезно не поссорились, часто друг другу помогали. Он был мне как младший брат, понимаешь? Тот самый парень, которому хочется доверить спину и невесту. Знаешь, я вчера поразился его предприимчивости. Это ведь он сообщил о тебе моей тетке. Судя по всему, хотел проверить, как быстро я отреагирую на твое исчезновение.

- Откуда ты знаешь?

- Про тетку? Она сама мне сказала. Честно говоря, раньше я не придавал вашей встрече значения, но вчера все-таки решил уточнить, кто именно доложил ей, что рядом со мной появилась анатари. А о сотрудничестве Феди с Самойловым мне сообщил сам Вадим. Все рассказал, без утайки. Удивительно, каким разговорчивым становится человек после точного удара в челюсть.

Я хихикнула. Репьевский погладил меня по щеке.

- Собственно, после этого пазл сложился окончательно. Знаешь поговорку о том, если хочешь что-то спрятать, нужно положить это на самое видно место и вести себя, как ни в чем не бывало? Федя действовал по этому же принципу. Ежику понятно, что именно ему было бы проще всего украсть перстень, да и тебя он передал волкам практически с рук на руки. Однако никто его ни в чем не заподозрил. А если и заподозрил, то посчитал это слишком невероятным.

Сева устало потер виски, а потом качнулся и уселся на пол.

- Мне вчера с переменным успехом хотелось напиться и свернуть Федору шею.

- А потом ты немного подумал и решил жениться.

- Точно, - хохотнул Всеволод. – Но напиться я все еще хочу. Оказывается, это очень больно – разочаровываться в столь близких людях.

Я соскользнула со стула, нежно обняла его за шею.

- Ты поэтому его отпустил, да? В память о дружбе?

Он кивнул.

- Думаешь, стоило отправить его отдохнуть в травматологию, как Вадима?

- Нет, - покачала я головой. – Пусть идет себе с Богом.

Муж приподнял мой подбородок, ласково коснулся губ своими губами.

- Музейщицы тебя не простят, - заметила я, потершись носом об его нос. – Они Федю полюбили, а ты его уволил.

- Вообще-то он уволился сам, - возразил Сева. – И за дело. Не переживай, любимая, с музейщицами я как-нибудь разберусь.

Я потянулась и чмокнула его в шею.

- Как думаешь, что Полевой будет делать теперь?

- Наверное, уедет из города, - пожал плечами Всеволод. – По крайней мере, я на его месте поступил бы именно так. Есть вариант, что он попытается найти себе анатари. Хотя это и бессмысленно. Хозяйка у янтарей может быть только одна.

- А если ему повезет, и он все-таки встретит анатари? Вдруг ему придет в голову вернуться и отомстить?

- За что? – удивился Репьевский. – За то, что я не сдал его правоохранителям?

- За то, что был с ним великодушен. За то, что оставил ему артефакт. За то, что ты получил, что хотел, а он нет.

- Считаешь, Полевой мне завидовал?

- А разве нет? У тебя было все, о чем он мечтал. Сильный зверь, успешный бизнес, хороший банковский счет…

- Зато у него теперь есть волшебный артефакт, - Сева пожал плечами. – И мне все равно, как он им распорядится. А по поводу мести я сомневаюсь. Федя, конечно, парень хитрый и расчетливый, но, по сути, не злой. Не бойся, маленькая. Если что-то случится, на нашу защиту встанут сразу три медведя – я сам, твоя чура и хранитель моего рода.

- Я не боюсь, - прошептала в ответ. – С таким стражами мне ничего не страшно.

ЭПИЛОГ

Звонок в дверь раздался в тот самый момент, когда напольные часы пробили шесть вечера.

- Ты кого-то ждешь?

- Нет, - худенькая рыжеволосая женщина положила на стол поварешку и, вытерев руки о кухонное полотенце, направилась в прихожую. - Наверное, это Кири. Опять пришла за солью или за маслом.

К ее удивлению на пороге вместо докучливой соседки оказался незнакомый долговязый парень в курьерской фуражке.

- Служба доставки DLH Express, - важно представился он. – Посылка для Ирины Лавриной.

- Это я, - удивилась женщина.

- Распишитесь здесь и здесь.

Дождавшись, когда Ирина поставит подпись в квитанциях, парень вручил ей небольшой пластиковый пакет и сразу же откланялся.

- Кто приходил? – раздался из кухни голос мужа.

- Курьер посылку доставил, - отозвалась женщина, закрывая входную дверь.

- Посылку? От кого?

- Сейчас узнаем.

Она принесла пакет в гостиную и, вынув из ящика комода ножницы, осторожно его вскрыла. Под пленкой обнаружилась коробочка, тщательно обмотанная плотной тканью. Ни записки, ни карточки с адресом отправителя не было. Распутав тряпичный узел, она извлекла на свет маленькую бархатную шкатулку. Стоило приоткрыть ее полукруглую крышку, как лицо женщины побелело, а сердце пропустило удар.

- Витя! – неожиданно охрипшим голосом позвала Ирина. – Скорее иди сюда!

- Что случилось? – обеспокоенно спросил муж, появляясь у нее за спиной.

- Смотри, - выдохнула она и протянула ему шкатулку.

Виктор вздрогнул – внутри на синем бархате лежал золотой перстень с крупным желтым янтарем.

- Витя, - ошарашенно выдохнула Ирина, - это же… тот самый…

- Вижу, - серьезно сказал ее муж. – Кто прислал?

- Не знаю. В пакете было только это…

Он взял упаковку в руки, понюхал, а потом осторожно извлек из нее небольшую глянцевую фотографию. На ней на фоне заснеженных деревьев и маленькой аккуратной церковки весело смеялась хрупкая рыжеволосая девушка в пышном свадебном платье и белой пушистой шубке. Ее талию с трогательной нежностью обнимал высокий темноволосый мужчина. На обороте незнакомым почерком было написано «Всеволод и Анна Репьевские».

- Анютка, - тихонько пробормотала Ирина, заглянув мужу через плечо.

- Такая красивая, - грустно улыбнулся Виктор. – Ты знаешь, когда она вышла замуж?

- Папа писал, что свадьба была назначена на 15 декабря.

Виктор задумчиво покивал головой.

- Фото нужно увеличить, - сказал он, рассматривая дочь и новоиспеченного зятя. – И повесить на стену.

- Витя, - жена осторожно тронула его за рукав. – А с перстнем что делать?

- Выброси, - ответил Виктор, не отрывая взгляда от снимка. – Эта цацка не принесет нам ничего, кроме неприятностей. Плевать, кто прислал ее из России в Израиль. Мы с тобой горя уже хлебнули. Хватит.

- Ладно, - кивнула Ирина. – Куда выбросить-то?

- В море. Как стемнеет, пойдем на пляж и избавимся от этой гадости.

Ирина согласно кивнула.

На улице белым матовым светом горели фонари. Ветви деревьев слабо трепетали от дуновения ветерка. По широкой тротуарной дорожке, держась за руки, не спеша шагали мужчина и женщина.

- Ира, напомни, когда ты в последний раз переводила родителям деньги?

- В конце ноября, за три недели до Анюткиной свадьбы. Отец писал, что хочет сам купить ей платье, а оно стоит дорого. Поэтому я оправила больше, чем обычно. Чтобы и старикам хватило, и дочери.

- Хорошо.

- Витя, давай съездим в Россию? Хотя бы на неделю. Мы так давно там не были…

- Думаешь, нам будут рады?

- Сомневаюсь. Но ведь мы ни к кому не станем напрашиваться в гости. Остановимся в какой-нибудь гостинице, никто и не узнает, что мы приехали. Очень хочется посмотреть на Аню. Хотя бы издалека. Она нас с тобой на порог все равно не пустит.

Виктор грустно улыбнулся.

- Я бы на ее месте таких родителей не пустил дальше границы с Казахстаном. Ну так что ж, Ира? Зато она живет спокойной и наверняка счастливой жизнью. Милая, не расстраивайся. Я ведь тебя не держу. Если хочешь, лети в Россию. Но я останусь здесь. Пока жив Вадим, мне туда путь заказан.

Жена нежно погладила пальцем его ладонь.

- Как же я тебя оставлю? – сказала она, привычно качнув на запястье тонкий брачный браслет. – Ты же знаешь, мне без тебя никак нельзя.

Виктор улыбнулся и ласково поцеловал ее в щеку.

- Ветер усиливается, - пробормотал он. – Идем домой.

Они ускорили шаг.

Где-то позади них начало беспокойно ворчать теплое южное море, среди подводных камней которого нашел свое пристанище последний артефакт Дитриха Фурта.

КОНЕЦ