Циничные игры (СИ)

Глава 12

/Элизар/

Мы так увлеклись рисованием, что не заметили, как пролетели полтора часа.

Порядком уставшая Дана уже во всю широко зевала, но продолжала требовать помочь ей ещё и с домашним заданием по изобразительному искусству.

— А кто мне недавно говорил, что это нечестно? — наигранно усмехнувшись, спросил я.

— А кто знал, что ты так хорошо рисуешь? — девочка скрестила руки на груди. — Лишняя похвала учителя несчастному ребенку не помешает.

— Это кто у нас тут несчастный? — я улыбнулся, наклонившись ближе к Дане. — Неужели ты? — аккуратно коснулся пальцем маленького носа.

— А разве нет? Вот смотри, — девочка нахмурилась, — у меня нет папы, а из-за этого многие ребята в классе придумывают совсем несмешные прозвища.

— Но у тебя же прекрасная мама.

— Она постоянно либо работает, либо учится, — Дана надула губы. — Я даже Славу вижу чаще, чем её.

— Глупая маленькая девочка, — я по-доброму усмехнулся, погладив темную голову. — Нина хочет, чтобы её дочка ни в чем не нуждалась. Разве это плохо?

— Если бы с нами жил папа, ей бы не пришлось этого делать, — настроение Даны окончательно испортилось, а я не знал, как утешить расстроенного ребёнка.

— Так, давай лучше посмотрим, что я тебе принёс, — повернулся к забытой коробочке. — Надеюсь, понравится.

— А что там? — внимание девочки мгновенно переключилось, и она протянула свои ручки ко мне.

Я молча отдал подарок, с интересом смотря, как Дана аккуратно избавляется от оберточной бумаги. Любопытный детский взгляд в секунду сменился восхищенном, растягивая ангельское личико в улыбке.

— Это же Жизель, — радостно воскликнула Ждана. — Как ты смог её найти?

— Секрет фирмы, — я усмехнулся, наслаждаясь реакцией девочки. — Дана…

— Что? — отстраненно спросила девочка, рассматривая маленькую фигурку кошечки.

— Пожалуйста, не говори того, что сказала сегодня мне, маме… Твои слова могут её сильно задеть, а я не хочу, чтобы Нина расстраивалась…

— Ну я же не глупая, — Дана свела брови на переносице. — Я тоже не хочу, чтобы мама грустила. Просто мне иногда бывает больно представлять, как сложилась бы наша жизнь, если в ней остался папа.

Мне хотелось убедить девочку, что наличие отца не гарантировало безграничное счастье, и, возможно, именно с мамой у неё была лучшая жизнь, но я не смог вымолвить и слова, понимающе кивнув.

/Нина/

Я сидела на полу у детской уже около часа.

Каждое новое слово дочери сильно ранило, и у меня не получилось сдержать слез.

«Почему она не могла сказать этого мне? Почему избегала разговоров об отце?», — крутилось в мыслях, заставляя себя чувствовать ещё более уязвленной.

Да, я была неидеальной матерью, но мне всегда казалось, что мой ребенок счастлив, что у меня получается заменять для неё Марка. Но оказалось, что я ошибалась…

— Ты почему сидишь здесь? — рядом послышался голос Элизара, вышедшего из комнаты.

— Просто устала и решила присесть, отдохнуть, — я резко встала, вытирая размазанную тушь.

— Прямо здесь на полу? — парень удивленно смотрел на меня. — Подожди, ты плакала? — он дотронулся моей щеки большим пальцем.

— Лук резала, — попыталась выкрутиться я, отведя взгляд. — А ты почему так долго? Я думала, мы сегодня выполним задание, но, видимо, даже не приступим к нему.

— Ты слышала, что сказала Дана? — Элизар немного наклонил голову, пытаясь заглянуть в глаза. — Птичка, даже не думай накручивать себя. Ребенок за день очень устал, вот и ляпнула, не подумав.

— Все хорошо, — я натянуто улыбнулась. — Это правда лук.

Парень тяжело вздохнул и одним сильным движением притянул меня к себе. В нос ударил цитрусовый запах парфюма, в котором чувствовались ноты горького шоколада.

— Все-таки Дана твоя дочь, — Зимин усмехнулся, уперевшись подбородком в мое плечо. — Такая же своевольная и глупая. Но при этом такая загадочная и интересующая.

— Что ты делаешь? — мне хотелось вырваться из мужских объятий, но я продолжая стоять, нежившись в тепле чужого тела.

— Успокаиваю тебя.

Элизар сказал это так просто, обыкновенно, словно делал это всю жизнь. Такая легкость и непринужденность его поведения подкупала, подсознательно заставляя довериться и расслабиться.

Зимин, как умелый дрессировщик, постепенно приручал моё одичавшее сердце, вызывая давно забытое чувство симпатии.

С одной стороны, это безумно пугало, словно довериться ему могло стать самой главной ошибкой в моей жизни. Но с другой, за прошедшие годы я устала от одиночества.

— Может, чаем меня напоишь? — прошептал парень, опаляя кожу шеи горячим дыханием. — Или вообще накормишь. Пока мы рисовали, мой аппетит не на шутку разыгрался.

— Конечно, — оторвавшись от него, ответила я. — Могу предложить вчерашний борщ или сегодняшнюю тушенную картошку.

— Накладывай картошку, — Элизар нехотя отпустил меня.

Поужинав, Зимин как мог тянул время, но я ещё хотела поговорить со Жданой, поэтому вежливо попросила удалиться. Парень, конечно, сделал вид, что обиделся, но ушел, улыбаясь.

Закрыв за ним дверь, я на негнущихся ногах поплелась в детскую. Каждый шаг давался с трудом, но нам обеим был необходим предстоящий разговор.

— Можно войти? — тихонько постучавшись, спросила я.

— Конечно, почему ты спрашиваешь? — Дана так и сидела за своим письменным столом.

— Что вы делали? — я попыталась издалека начать разговор, сев на постель дочери.

— Рисовали. Оказалось, твой друг прекрасный художник, — маленькие ручки протянули мне лист бумаги, на котором был изображен удивительный осенний лес. — Теперь я точно уверена, что выиграю в конкурсе.

— Вы большие молодцы, — поджав губы, произнесла я. — Мне показалось, что тебе с ним было очень комфортно.

— Да, Элизар классный, — Дана довольно улыбнулась, раскачиваясь на стуле. — А сколько времени? Наверное, уже пора умываться и ложиться спать.

— Давай мы сначала поговорим, — через силу сказала я. — Иди ко мне.

— О чем? — удивленно спросила дочь.

— Не знаю с чего начать… — я запиналась, жутко волнуясь. — Наверное, с того, что мне стоит извиниться. Я невольно подслушала ваш разговор…

— Расстроилась? — Дана села рядом, подняв вверх большие карие глаза.

— Немного, — шмыгнула носом. — Просто ты никогда не делилась со мной своими переживаниями. И я по глупости думала, что мой ребенок всем доволен. Наивная?

— Нет, — дочка вытерла непрошенную слезу, скатившуюся по моей щеке. — Если честно, мне всегда было интересно узнать, почему папа от нас ушел? Почему он не желает общаться со мной? А ещё мне было жалко тебя. Жалко, потому что ты все время трудишься на работе, забывая про себя, ну и про меня тоже… Иногда, мне хочется, чтобы в нашей семье появился тот, кто сможет освободить тебя от необходимости обеспечивать меня.

— Малыш, а когда ты успела так повзрослеть? — сквозь подступающие слезы, спросила я. — Откуда такие зрелые мысли у маленького ребёнка?

— Все дети в современном мире акселераты, — Дана потянулась ко мне, обхватив своими ручками мою талию. — Я не знаю, что это такое, но бабушка всегда так говорит.

Я горько усмехнулась, прижав небольшое тельце крепче к себе.

— К сожалению, у меня не получится объяснить тебе, почему папа не живет с нами… И я не знаю, хочет ли он с тобой общаться… Во взрослом мире всё настолько сложно. Но я уверена, что ты не должна считать его плохим человеком, просто так сложились обстоятельства…

Каждое слово давалось мне непосильным трудом. Возможно, когда Дана повзрослеет, я смогу рассказать ей правду, но не сейчас. Маленькой девочке не нужно знать, что отец не желал её появления.

— А как он выглядел? — неожиданно спросила дочь. — Я похожа на него?

— Ещё как, — я медленно стала раскачиваться, словно пытаясь убаюкать Дану. — Высокий кареглазый брюнет с озорной улыбкой и заразительным смехом. Все девчонки в университете мечтали стать его девушкой. А он обратил внимание на меня.

— Как вы познакомились? — не унималась дочка.

Зима 8 лет назад. Первый курс

Зима в тот год не радовала заснеженными днями, заставляя терпеть постоянный ледяной дождь. Из-за излишних осадков дорога к университету превратилась в открытый каток. Не смотря на частые жалобы, деканат не спешил избавить студентов от ежедневных падений.

И, к великому сожалению, меня тоже коснулась эта участь.

Идя по краю дорожки, я не отводила взгляда от земли, усиленно концентрируясь на равновесии. Время поджимало, и мне пришлось прибавить шаг. Я знала, что до входа в корпус осталось около ста метров, но не рассчитывала, что на моем пути появиться препятствие.

Уткнувшись головой в крепкую мужскую спину, я настолько испугалась, что невольно попятилась назад и не смогла удержаться на ногах, с грохотом упав на ягодицы.

— С Вами все в порядке? — около меня присел незнакомый приятный брюнет. — Сильно ушиблись?

— Нет, все хорошо, — нагло соврала я, потянувшись к подвернутой лодыжке. — Сейчас приду в себя и пойду на занятия. Извините, что так неуклюже врезалась в Вас.

— Это моя вина, — ответил обеспокоенный парень. — Не нужно было стоять посреди дороги.

К моему счастью, от его взгляда не скрылась моя попытка растереть горящую ногу. Брюнет тяжело вздохнул, и покачал головой.

— Не люблю, когда девушки мне врут, — сказал он, потянувшись к моей лодыжке. — Сильно болит?

— Да, — прошептала я, прикусив губу.

— Сможете сами идти?

— Не уверена, — попытавшись встать, у меня снова не получилось удержать равновесие, и я готова была полететь на землю, но твердая мужская рука обхватила талию, удерживая в воздухе.

— У меня недалеко припаркована машина, — крепко прижав меня к себе, парень улыбнулся. — На соседней улице приличный травмпункт, у меня там другу плечо вправляли. Думаю, Вам нужно сделать рентген.

С того момента началось наше общение. Сначала мне не хотелось связываться с тем, кто имел репутацию сердцееда и ловеласа, но в поверхностном, на первый взгляд, Марке я нашла глубокое море нераскрытого потенциала и безграничной любви. Моей первой настоящей любви.

В момент, когда я закончила рассказ, Дана тихо посапывала рядом, пригревшись около меня. Аккуратно уложив её в кровать, нежно поцеловала в лоб и окутала одеялом.

Неожиданная волна воспоминаний побудила пойти в свою комнату и достать далеко спрятанный маленький альбом, в котором хранились ещё дорогие сердцу фотографии.

В моменты отчаяния, когда только Дана родилась, я порывалась выбросить его, или сжечь приносящие боль снимки. Но каждый раз рука дрожала, и альбом перемещался в самое скрытное место. Даже мама не знала, что у меня до сих пор хранились фотографии Марка.

Сейчас от наших отношений остался лишь легкий шлейф приятных воспоминаний и благодарность за дочь. По-крайней мере, именно так я и думала, пока снова не встретилась с Орловым.