Цветик 2. Обычные судьбы

А гора Монсеррат... это была отдельная песня... Сначала, поднявшись на гору, долго любовались открывшимися перед глазами великолепными видами с горы, гид сказал, что с вершины видна практически вся область Каталония, а уж шпили горы с как бы надетыми на них шапками... У местных жителей существует легенда, что такие шпили выпиливали сами ангелы золотой пилой, стараясь выпилить корону для Божьей Матери.

Монастырь тоже поразил и снаружи и внутри. До статуи Мадонны - деревянной с потемневшим от времени почти черным ликом, надо было дотронуться рукой и просить все, кроме денег. Девочки его, одна за другой подошли к статуе, и Тонков, помедлив, тоже коснулся Богородицы и истово попросил здоровья и спокойствия его девочкам. А ещё, помявшись, подумал:

-Хотелось бы жену вернуть, чтобы получилась настоящая семья!

Когда же начал петь хор мальчиков, Тонков просто растворился в пении, казалось, его душа парит где-то высоко в небесах и ликует... он стоял, ничего не видя и не слыша, и не замечал, что по его лицу текут слезы...

Алина, тоже замершая при первых звуках чудесного пения, краем глаза уловила мокрое лицо Тонкова и впервые, на удивление, жалко стало ей этого, гадкого когда-то и такого внимательно-предупредительного теперь, мужика

А дочка мысленно истово попросила у Черной Мадонны:

-Пусть папка и мамочка поженятся, и станем мы Тонковы!

Последние дни посвятили морю, много плавали, поднимались на холм Монжуик, с которого открывался прекрасный вид на порт и синеющее, огромное море.

В последний вечер в узких улочках старого города набрели на небольшое кафе... засиделись там до сумерек... рыба на гриле, паэлья, прекрасное вино - Алина расслабилась и просто наслаждалась неожиданно прекрасным отдыхом.

Зазвенели гитарные переборы, и через десять минут все находящиеся в кафе танцевали под зажигательную испанскую мелодию, кто во что горазд, не усидел никто, даже английская пожилая пара не утерпела.

Сонька отрывалась по полной, а Тонков как-то по наитию подхватил Алину и, осторожно обняв, повел её в каком-то самому непонятном танце, боясь, что она вырвется. Но всеобщая атмосфера веселья захватила жену - глаза блестели, улыбка не сходила с её лица, и Тонков четко и пронзительно понял: нет ни до каких других дам-девушек ему дела кроме этой вот - с лукавым взглядом и слегка растрепавшимися волосами - женщины, которую он не разглядел и не удержал по собственной дурости и слепоте.

Что-то сдвинулось в их отношениях с Алиной после Барселоны, на воробьиный скок, но сдвиг был. Алина перестала смотреть на него с явным недоверием, не закрывалась наглухо при его появлении, чаще принимала участие в общих вечерних посиделках. Тонков держал лицо, радуясь про себя такому прогрессу - старался не спугнуть бывшую, и не замечали оба родителя хитрющую физиономию своего ребенка, которая изо дня в день придумывала разные поводы, чтобы родаки оба были возле неё.

Тонков познакомил-таки дочку с семьей Афанасьевых, симпатия получилась обоюдная. Дочка понравилась всем, а Серега о ней выразился кратко: "один в один-ты!"

Аверы по приезду Настасьи отметили два дня рождения: папкино сорокапятилетие и семнадцатилетие дочки. Филюня нарисовал две неплохие картины - у него проявился несомненный талант к рисованию. Алька с Сашей изумлялись, как бы не было в родне хорошо рисующих, но дядюшка, Иван Цветков, позвонивший поздравить именинников, просветил - у Филиппа Панасовича такой дар имелся. У дядюшки сохранился рисунок, сделанный братом перед самым уходом на фронт - на небольшой фанерке углем была несколькими штрихами нарисована их старая хата. Как выразился дядя - точь в точь такая и была в те годы.

-Отдам, племянница тебе этот рисунок. Сохраните, как и дедовы медали - это память о Цветиках. - И помявшись, добавил, - Альк, а батька ваш помёр ,вот уже два месяца как, я не успев поехать, дОчка его, на следуюшчий день его уже схоронила. Он у баптистах был, а они не стали никого ждать, вроде так у них положено, а я не успевал доехать, вот и не простился... Как говорится, жил смешно и умирал грешно. Вы с Сяргеем усеж помяните, прости, плямяшка, от волнения на батькин раговор перешов.

А Алька слушала дядюшку своего и глотала слёзы - у дядьки к старости голос стал похож на дедов, и она как бы с дедом разговаривала. Настя, вышедшая в коридор, увидела расстроенную мамку.

-Что?

Алька, не говоря ни слова, протянула ей трубку, дочка послушала и заплакала:

-Дядя Ваня, как же у Вас голос на дедов похож, если б Вы знали, как нам его не хватает.

-От я дурак, расстроив тебя, Настюш. Прости, не хотел, вы там эта, не плачьте, он большую жизнь прожил, особенно последние годы среди вас. Мне завсягда хвалился усеми и очень любил вас. У меня Ляксей надумал жениться. Вы летом, може, приедете? Я что-то прибаливать стал, мне до батькиных годов, точно, не дожить, а поглядеть на усех хочется. Минька уже мужик, а Хвилипушку не видав, батька говорил - вылитый братка растеть. Да и Настюша нявестою стала, Альк, вы подумайте.

Настюшка к Новому году стала весьма заметной личностью в общаге благодаря... стрижкам. Навыки, приобретенные за два с лишним года, весьма пригодились. Сначала она стригла своих одногруппников, потом потянулись другие девчонки и ребята, а когда она сделала крутую модельную стрижку для старого знакомого из ССУ - Андрея Власова (собирался на какой-то престижный семинар), и тот остался безмерно доволен, тем более там его стрижку заметили, оценили и несколько человек поинтересовались координатами мастера, то дела пошли в гору .

Власов, энергия у которого била через край, подумал, прикинул и вскоре нашли небольшую комнатенку в хозблоке, 'пошуршали по сусекам', где-то приобрели б/у кресло, прикрепили на стенку зеркало, поставили списанный письменный стол 'времен Очаковских и покоренья Крыма', но Настька была довольна- все не в комнате, где живешь, стричь, вот и появилось у Насти первое рабочее место. Два-три часа через день она проводила в своем "кабинете".

Часть денег, вырученных от стрижек она отдавала за аренду, а остальные по-честному делила с Михой. Стоядинович мотался по оптовым рынкам, закупал краску, шампуни, всякие нужные мелочи, сделали с ребятами рекламный щит, дело потихоньку приносило денежку на хлеб, иногда с маслом, иногда и с колбаской. Декабрь и начало января готовились к сессии, сдали оба без хвостов, особенно радовался Миха, надеясь, что второй курс он будет учиться со стипешкой.

-Пусть и немного, но буду как все.

На заметного Стоядиновича обращали внимание многие девушки, но Дашка Чертова была вне конкуренции. Насте же он был как двоюродный брат, а видная, вся такая упакованная, признанная красавица и стервозина по совместительству, пятикурсница Марианна Орехова соизволила обратить свое царственное внимание на Стоядиновича. Уверенная в своей неотразимости и привыкшая, что все мужики, стоит ей просто взглянуть благосклонно, у её ног - тут натолкнулась на полнейшее равнодушие...

Стоядиновичу не хватало времени: учеба, помощь Насте и тренировки - съедали часы, да и "заштото ему другия дэвушки?"

Марианна же из принципа клятвенно объявила, что добьется упрямца и заставит ползать у её ног. И посчитала главным препятствием в достижении своей цели Настюшку.

А тут как раз и вечер предновогодний случился. Видя, что Стоядинович танцует и веселится, а не пускает слюни на сногсшибательную её, она и верные шестерки решили проучить Аверченко, чтобы знала место. И подвернулся момент - Аверченко с девчонкой из баскетбольной команды пошли 'припудрить носик', а мисс красота и "иже с нею" загородили им выход.

-Малолеточка, ты почему путаешься у меня под ногами? - пропела Марианна. - У меня соперниц не бывает, так что отойди в сторонку, не мешай, дай мне немножко сбить спесь и зазнайство с этого серба, а то будет бо-бо.

-Не от тебя ли? Что, и драться будешь? -Не царское это дело, в... ковыряться, - ухмыльнулась та, - прикажу, как говорится, боярам, оттрахают... У меня вон сколько желающих личико тебе подправить.

Настька порадовалась, что одела легкие шелковые брюки - стеснять движения не будут, это не платье.

- За бойфренда или как там ещё, я бы драться не стала, а за други своя - святое дело!

-Не поняла, значит? Ну, смотри! Я предупредила, девочки, проучить надо малолетку!!

И кто ж из этих прихлебал знал, что Настюша много чего умеет - учили на славу папа и Минька постоять за себя. Три девицы дружно, завизжав рванулись к Насте, желая вцепиться в волосы и через три минуты две из желающих расцарапать лицо валялись охая на полу, а третьей, самой рьяной, совсем не повезло, Настька, осерчав, заломила ей руки за спину и держала, наклонив над унитазом, в пяти сантиметрах от водички.

-Ну что, красавицы, будем морды полоскать в унитазе, или больше руки протягивать не станете? -Да ты, да я!

-Слышь, красотка. Я к тебе не лезу. И ты меня не трогай, разряд у меня по самбо, - присочинила Настька, - в следующий раз жалеть не буду - покалечу. Выбери себе другой объект для поклонения. -Да ты знаешь, кто у меня в поклонниках? -И хорошо, и не лезь к нищему студентику из бедной семьи, ну что он тебе может дать? В студенческое кафе сводить и быстрый перепихон в общежитии? Таким как ты надо все по высшему разряду, так что навешай всем лапши, что нищий он - тебя не прельщает и успокойся. Это совсем западло из-за пацана тебе и устраивать драку? Возомнила себя королевишной, так и веди себя не как базарная баба. И лучше бы нам не пересекаться!

Королевишна ещё что-то вякала, но Настька, не слушая, ополоснула руки и ушла.

-Ну ты, Аверченко и сильна! - воскликнула баскетболистка, - Я думала, сейчас они тебя... -Дурь это, неужели по-другому нельзя добиваться кого-то, тем более Миха мне как братик. Противно как!

Надо отдать должное, узнав, что красавец из "бедной" семьи, Марианна успокоилась, правда, по общаге долго гуляли слухи, что она просто отшила наглого нищего серба.

Серб же никак не комментировал эти слухи и выпады в свой адрес, пожимая плечами и невозмутимо отвечая:

-Не занима ме!

А Настьке говорил:

-Заштото така дурна воспитана дэва? Настя, ты Дашке не кажи про тако. -Не кажу, не кажу. Спасибо, папка мой и Минька научили приемчикам, вон баскетболисты тоже попробовали со мной побороться!!

Михайлик засмеялся - было дело. Ребята, узнав, что Настька справилась с тремя девицами, упросили её на 'слабо' побороться с ними поодиночке... приложившись спиной на маты, восхищенно крутили головами:-Сильна!

И не задевали больше Аверченко ни девицы, ни ребята - товарищи по команде постарались рассказать про её приемчики, а в общаге все быстро становится известным.

Саша, выслушав дочку, похвалил, что сумела за себя постоять, но и пожурил:

-Насть, можно было и не доводить до драки!

-Папочка, ты мой самый славный, это вы с Минькой такие невозмутимые, а я как мамулька, мгновенно вспыхиваю. Я вот все думаю, раз у меня такой взрывной характер, значит, где-то ходит мой такой же спокойный Авер? А и пусть ещё лет пять-семь где-то ходит, пока не до него.

Ждали Миньку с северов, он на каникулах рванул посмотреть, что за работа на тюменском севере. Юра, тот самый вертолетчик, что когда-то блуждал вместе с Ванькой по афганским горам, посоветовал приехать, ознакомиться зимой, по зимнику вполне удобно было проехать. Летом к ним добраться можно было, как в песне, "только самолетом можно долететь". Вот и полетел Мишук из Питера самолетом до Ханты-Мансийска, а оттуда с колонной грузовых машин до места. Пробыл там четыре дня, внимательно и сосредоточенно осмотрел все, долго выспрашивал Юрия и остальных работающих там мужиков -интересовался всем, что очень понравилось работягам.

. -Слышь, Юрий Палыч, - сказал ему один из пожилых диспетчеров - списанный на землю вертолетчик Кузьмин, отзывающийся на Кузьмича, - а парнишка-то толковый и серьезный, если рискнет к нам, то и мы и он не прогадаем.

- Да мне друган про него давно говорил, и, на самом деле, серьезный парень!

Уже прощаясь с Мишуком, сказал:

-Надумаешь к нам - будем рады, чем можем - поможем и подскажем. У нас, видишь ли, молодые не приживаются, скучно им - глушь, людей редко увидишь, если только по рации услышишь, но опыт неоценимый приобретешь. Тебя после наших северов с руками, как говорится, оторвут, да и зарплата у нас неплохая. Ты холостой, вот и набежит, пока ты тут работать будешь, на квартиру-машину...

-Спасибо, Юрий Павлович! Я подумаю, с родителями посоветуюсь, диплом вот надо написать и защититься.

-Добро, к средине июля ждем от тебя решения, пока будем держать место, а там, брат, извини: да - да, нет - нет. Север, он незаметно в душу вползает, это юга с морем мгновенно в себя влюбляют, а тут... Жду отпуска, думаю, ну все - ну на хрен эти снега, морозы, это короткое лето, эту тундру, эти болота, комарье - всё, больше не вернусь... Ага, месяц - больше не выдерживаю, тоскую по этим вот березкам, что чуть выше колена, по этому скудному пейзажу, цветочки вот иван-чай, да дохлые ромашки, а душа замирает по всему этому... и опять до следующего отпуска. Север, если ты годик тут пробыл - он не отпускает, не всех конечно, но таких как я - точно. Ведь полетал, повидал сверху Россию-матушку и не только, а душа здесь угомонилась. Хотя нет, в отпуск рвану на Камчатку - вот ещё где мечтаю побывать давненько, друг-сослуживец там осел, зовет, хвастается, что шикарнее места нет на земле, посмотрим. Думай, Михаил, мы тебе показали все как есть, без прикрас.

В Ханты-Мансийске на обратном пути Мишук успел прикупить своим девушкам: мамульке и Настьке по унтам ручной работы, папке и Филюньке по шапке, бабулям - меховые рукавицы, себе жилетку, Стоядиновичам по сувениру из кусочков меха - не забыл никого, домой приехал с двадцатью рублями. Все вещи, расшитые причудливыми узорами из бисера, вызвали бурю восторга, батя и мелкий тут же стали щеголять в новых шапках.

Дома Аверы долго вели разговоры, родители не давили на сына, зная, что их разумный мальчик сам решит, что ему больше подходит, тем более, время было в запасе. Алька и баба Рита только тревожились, как в жуткие морозы там выжить можно, если у них в минус сорок пять дети не ходили в школу и не ездили на работу в лес лесорубы, то на северах-то было ещё холоднее.

-Мам, зато опыт и практика какая, с таким опытом в гражданской авиации всегда устроиться можно будет. Посмотрим, как все получится, диплом впереди, а потом будем думать. Приятель вон в Казань на авиационный завод собрался, меня подбивает, в ВКС тоже как бы приглашают, выбор имеется.

Ванька в очередном разговоре обо всем с Авером выдал:

-Саш, ты это, не злись, но вот я давно хочу тебе сказать, что воспитание, оно и из дебила делает человека, и наоборот. Алюня твоя как порох, этот... биологический - перекати-поле, а Минька у нас - славный, серьезный мужик вырос. Чистый ты, вот что значит замечательный пример перед глазами. Я тобой просто горжусь, и рад, что у меня такой капитальный друг. Ты и на меня до сих пор, как холодная вода на горячие камни, остужаешь. Я не мыслю, как это без Аверова совета жить? Не, я мальчик большой, даже слишком, своим умом живу, но ты для меня - баальшой авторитет. -Вань, ты чего? - удивился Авер. - Я всегда такой занудный был, мы с тобой и Витьком большую часть жизни не рядом, но можно сказать, плечом к плечу идем. Сроднились, да и жены у нас подобрались нормальные, никаких трений или зависти там...

-Во, я и говорю - везунчик я, вы у меня есть с Витьком и коза-дереза, а ты не занудный, а разумно-душевный.

Попала в больницу, два дня - и уже не вышла всеми любимая третья бабуля - Антоновна. Сынок её, приехавший на следующий день, ходил как потерянный, а на кладбище долго стоял над свежим холмиком, не видя и не слыша никого. -Виноват, ой как же я перед матерью виноват! - горевал он вечером. Проняло мужика - слушая собравшихся помянуть его мамку, он все больше мрачнел, узнал-то много нового и хорошего про неё. Хватило мужества встать и признаться в этом перед людьми, жившими с его матерью бок о бок и видевшими её сердечность.

-Ты шибко-то не убивайся, ей теперь совсем хорошо, ничё не болит, а то, что осознал, так она там радуется, сердце твое очерствевшее проняло, значит, не совсем пропашшый!-подвела итог баба Рита.

Сынок пробыл в городе до девяти дней, домик мамкин продавать не стал-сказал приедет по теплу и будет всё лето в нем жить. Все свои не такие уж большие накопления она конечно же, завещала своим названным внукам - Аверченкам.

Алька, державшаяся на людях, поздно вечером, когда детки уже спали - Мишук уезжал утром, а Настюшка в ночь - расплакалась:

-Саш, все понимаю, они стареют, но как же тяжело их отпускать! Она же меня глупую, беременную, с первых дней и приняла, и полюбила. Минька у неё на руках вырос, мне папашку родного не жалко, а Антоновна... она же двадцать два года, без пары месяцев, была с нами. Они так быстро постарели, мамки наши уже в годах, тяжело как.

- Алюнь, никто этого не может избежать, что дед, что Антоновна. Думаю, наши детки продлили их невеселую жизнь, вспомни только, что Настька у неё вытворяла, а Антоновна лишь посмеивалась. Наши дети их любили искренне, не за что-то, они это тоже видели и ощущали. Не плачь, жена моя непредсказуемая, они этот слезопад не одобрили бы...

-Чаго этта ты, Альк, рявешь, як бялуга, чаго зазря ноешь, у мяне жеж усе хорошо! - пробурчал Авер с дедовскими интонациями.

Алька улыбнулась сквозь слезы:

-У тябе не выходить, от сынок мой, Ванька, этта да, могёть як я гаворить! Саш, может, летом у Чаховку дойдЕм?

-Дойдем, дойдем, сродственникам усем Хвилиппа покажем, кажуть у Цвятковскую родню пошел!

В дверь спальни стукнул Мишук:

-Можно? Мам, не плачь, самому тошно, а чаго этта вы як дед гаворите?

-Иди сюда, мальчик наш сурьёзный!!

Мишук сел посредине, мамка тут же прижалась к нему, а батя обнял за плечи.

-Ребёнок, а плечики-то у тебя, ширше, чем у мяне у этом возрасту.

И долго сидели Аверы, обнявшись, вспоминая дедовы словечки, Минькины проделки...

Кошки у Антоновны, едва завидев его - разбегались. Нет, он их не мучил, а схватив в охапку, не желал отпускать, несмотря на громкое мяуканье и царапины.

-Ну любил я их так сильно, знал же, что убегут и не появятся, вот и держал изо всех сил, - смеялся сын. - Родители мои, я что хочу сказать-то? Я вас люблю, вы у меня такие... - он помолчал, подбирая подходящее слово...

-Клёвые, Минь? - хитренько посмотрела на него из-под обнимающей её руки Алька.

-Да, мам, самое мое любимое слово, точно - клёвые. Пошел я спать!

Ребенок ушел, а Аверы сидели, обнявшись.

-Какого мы с тобой, Альбина Михайловна, сына вырастили, самому завидно, я в его возрасте намного дурее был.

-Ну так, папин пример перед глазами, он-то тебя за два дня распознал, а потом уже автоматически подражать начал, ты хитрушка. Я же помню, как после твоего появлени, отошла на второй план у сыночка. Хотя, знаешь, как боялась, что ты как-то изменишься...

-Ага, типа показуха с моей стороны?

-Ну где-то была такая мысль, - не стала кривить душой Алька. - Глупыш, у меня всю жизнь картинка перед глазами стоит: наш храбрый мужичок в окружении галдящих, более старших, замызганных каких-то детей: кулачки сжаты, губы дрожат, слезинка на щеке, а не отступает, как такого не полюбить? У сына нашего талант - людей к себе располагать, не внешним обликом, нет, он изнутри очень надежный, что ли?

- Есть в кого!

К восьмому марта приехала на нэделю Манана. -'Какой жюткий халадрыга, как ви виживаете? Бедние люди, фрукт не растет, э? Валинки, шуб... нэ, у нас лючче!!

В Медведке ахала и охала увидев столько снега, Плешковы нарядили отчаянно мерзнущую южную гостью в валенки, оставшуюся от Наташки шубейку, дали теплую шаль. Замотанная по самые глаза Манана с покрасневшим носом веселила народ в магазине.

-Варя, зачем такой холод, скажи? У мэне нос сичас отвалится, э. Бизабразие, как ви тут можете жит?Вах, зачем деточка марожне покупаит? Ест? Сичас? На улиц? Савсем ничго нэ панимаю, вах, какие смелие люди здес живут!Какой такой сэвер? Да ти што, савсэм зима суровий, э? Варя, нада идти дамой, мине холодина ваш нэ нравится.

Пробыв неделю, собралась домой, сказав, что намерзлась сильно, и будет отгреваться до августа после таких "жистоких марозов", а и было-то всего минус двадцать в ночь, а днем пригревало солнышко и мороз падал до пятнадцати-двенадцати градусов, тепло по местным меркам - весной пахло.

Минька ушел на диплом, Настюшка и Михайлик втянулись в студенческую жизнь, Филюньку местный художник учил всему, что знал сам, но с сожалением говорил Аверу:

-Мальчик, несомненно, талантливый, ему бы в художественную школу!

Ближайшие были в Перми, или в Екатеринбурге. И чтобы отдать своего младшего в интернат и далеко от себя... даже речи не могло быть. Саша с Алюней находили в интернете все, что появлялось о рисовании, и Филюшка старательно и самостоятельно учился всему новому. Рисовал ребенок и впрямь для своих девяти лет очень даже неплохо, на конкурсе детского рисунка в области занял первое место.

Саньке Чертову исполнился годик. Мальчик начал ходить, Ванька категорически не пускал Натаху на работу:

- Будешь с Санькой до трех лет дома, мамулька за ним не уследит, а в ясли такого мелкого отдавать, чтоб болел - ни фига!!

Старшие Чертовы заканчивали школу. Димуля определился с выбором - решил попытаться в авиационный, а Дарья Ивановна категорически сказала:

-В институт - Димка, я вон, возле дома в техникум пойду. Хватит мне двух с половиной лет, самый лучший диплом - удачно выйти замуж.

-Но, высшее образование, оно... - заикнулся Ванька.

-Да? А чёт ты мамку нашу углядел совсем малолеткой - после школы сразу. -Ну, мамка. Мамка ваша, она такая одна.

-И я такая одна - для Стоядиновича.

-Где ты и где он, далековато, вот приглянется ему другая, и чё тогда?

-Он не ты! Это ты до мамки охмурял всех, - припечатала дочка.- А Стоядинович никуда не денется от меня, я его давным-давно выбрала. А надо будет высшее ваше - заочно отучусь.

-Не, ну ты борзая, дочь, откуда можешь знать, какой я был, я всегда хороший...

-Ну да, ну да... на два дня вон в Гусь приезжал с дядь Авером и то там даму сердца завел.

-Откуда ты..?

-Да оттуда! Мы там, в Гусе на речке зависали, а тетки про тебя речь вели, громко разговаривали, мы и услышали.

-Я всегда знал, что смесь меня и конопушки будет гремучей, хорошо, хоть Диман посерьезнее некоторых.

А вечером горился Аверу:

-Уела меня Дашка, по-полной, вот детки выросли, а?

-Как теща говорит, Вань, 'кто садился - тот и родился'. У нас все детки тоже разные, Минька - надёжа, Настя - порох, взрывается в минуту, а младшенький - это бальзам на сердце, он на треть я, а две трети - Цветковы, даже не Алюня, а Серый. И что-то дедово в нем явно есть, вроде ласковый котенок, а если сказал "не буду" - бесполезно уговаривать.

-Во, и я себя надеждой тешу, что Сашка будет мне усладой на старости лет. Мы, смотри, все трое себе после сорока по мелкому родили, ты пораньше, но у всех и почти взрослые дети, и по малышу имеется, Витек, правда, дочку не смог.

Тонков ближе к весне начал прибаливать - дали знать о себе застуженные ещё в Афгане почки, прикупил таблетки, но лучше как-то не становилось. Всё тянул, не хотелось идти в больницу - всю эту тягомотину вновь проходить: анализы, обследования... всякую прочую бурду. И умудрился на корпоративе в преддверии женского дня добавить себе проблем, постояв покурив у входной двери - пару раз обдало сквозняком. Через неделю загремел с острой почечной недостаточностью в больницу с высокой температурой и прочими "радостями".

Вечером Соня очень удивилась - папка с ней не засиделся:

-Я пойду, прилягу, дочка, что-то меня знобит!

-Да, пап, я тут немного поиграю и тоже пойду спать.

Часа через два в комнату заглянула Алина:

-Соня, время, иди, говори отцу спокойной ночи и спать!!

Через несколько минут послышался торопливый топот дочки, с глазами полными слез, она ворвалась в комнату матери.

-Мам, там папка, он... что-то бормочет, весь горячий такой. Мамочка, он... я так боюсь, - дочка заплакала.

-Сонь, успокойся, сейчас посмотрим, что и как, вызовем неотложку. Что ты, не плачь!!

Алина впервые зашла в спальню Тонкова: весь красный и в поту он метался на кровати, а услышав бессвязные слова, мгновенно подобралась:

-Сонь, пошли звонить, вызывать 'Скорую'.

Затем, шустро переодевшись, развела в миске уксус с водой и начала потихоньку обтирать его красное, пышущее жаром лицо, с огромным удивлением поняв, что беспокоится за этого мужика. Он бормотал бессвязные слова:

-Сонь, Сонечка, доченька... Я... Миша, я не знал, я не хотел... нет, не брошу, Сонь... Алина, не уходи! - четко произнес он.

Потом опять начал бормотать:

-Вань, ну поверь хоть ты... Миша, какой ты... Соня, Соня, не надо, не лезь! - он порывался куда-то бежать, спасать дочку и как-то горестно звал её,Алину. - Пожалуйста, Алина... нет-нет... я... какая ты красивая!!

Наконец-то приехала скорая, мгновенно сделав, укол его уложили на носилки:

-Состояние тяжелое, что же вы так дотянули? Вы едете, жена, с нами?

-Мамочка, поезжай с папкой. Я закроюсь на все замки, а ты побудь возле папки, я не хочу, чтобы он как Наум Ильич... - дочка опять сморщилась.

-Так, дайте мне пять минут на сборы, - попросила Алина, шустро одевшись, выскочила на площадку и позвонила в соседскую дверь, зная, что там постоянно живет пожилая дама.

-Анна Игнатьевна, извините за столь поздний звонок, мой... - она помялась, - муж, в тяжелом состоянии, его в больницу, я с ним, а дочка... она одна, - торопливо заговорила Алина.

Мгновенно все поняв и увидев санитаров с бредящим Тонковым, дама тут же ответила:

-Не переживайте, поезжайте спокойно, все будет нормально, я переночую у вас.

-Спасибо, Соня Вам все покажет, спасибо! - Алина побежала вниз.

В машине она успокаивающе держала Тонкова за руку, в которую он вцепился как клещ. В больнице, на какое-то мгновение придя в сознание, ясно посмотрел на неё и хрипло попросил:

-Не уходи!!Прошу!

И была неспокойная ночь, только к утру сбили температуру и он уснул. Алина, поговорив с пришедшим врачом, рванула домой, надо было успокоить Соньку, что её драгоценный папочка жив, а то ребенок мог себя накрутить до истерики. Отпроситься на работе, на пару-тройку дней, состояние-то было у бывшего не из легких, а он за эти полтора года сделал много добра для них, не быть же неблагодарной свиньей, надо было побыть возле него.

Сонька тревожно смотрела на неё:

- Сонь, все нормально, температуру сбили, спит он, врач сказал - жить будет, но в больнице полежать придется, запустил свою болезнь твой папочка.

Ну не говорить же ребенку, как ругался врач на неё, обвиняя в невнимательности к болезненному состоянию мужа.

Тонков-бледный,слабый,едва шевелящий языком,на самом деле вызывал какое-то щемящее чувство жалости. Он так обрадовался, когда она пришла:

-Спасибо, Алина, я очень тебе благодарен, что вызвала 'Скорую' и была здесь со мной, не ожидал, честно! - лежащий под капельницей, мгновенно постаревший, сдувшийся, он совсем не напоминал лощеного и нагловатого типа, каким привыкла его видеть Алина.

-Алин, давай поженимся опять? Я не знаю, как пойдет дальше дело, вот подумал, что случись со мной, надо бы все оставить детям. Подумай, прошу тебя, я все-таки не бедный, пусть у деток будет от отца подмога.

-Почему ты говоришь - "деток"? У тебя же одна Сонька и есть? - удивилась Алина. - Да и с чего ты помирать собрался? Ещё поживешь, побегаешь по бабам, - не упустила она возможности съехидничать.

-Да нет, укатали, как говорится, Сивку... С полгода назад начались какие-то непонятные движения со стороны двоюродной сестры и её деток, какое-то усиленное внимание, забота о моем самочувствии и прочая лабуда, хотя сестрица меня всегда терпеть не могла. Думаю, дело в том, что я как бы бездетный и холостой, прямых наследников не имеется, жилье и собственное дело в Москве... отчего бы не подружиться? Вот и раскатали губы. Алин, давай поженимся по-новой? Не, не, - заторопился он, - не подумай чего, это из-за Сонечки. Я больше всего на свете хочу вернуть ей свои отчество и фамилию. И, - он передохнул, попросил водички, помолчал... а потом как в омут с головой бросился:

-У меня есть сын. Подожди, мне тяжеловато говорить из-за болезни и вообще, я обязан тебе это сказать. Ребенку уже двадцать два весной будет ,я не знал, и не предполагал, там когда-то была симпатия ну и... Я, скотина, проводил девчонку - она к подружке в часть приезжала и забыл... Потом её какая-то однокурсница написала мне, что беременна девчонка, а я то письмо в глаза не видел, женушка первая постарались с той самой подружкой из части написать мерзостный ответ от моего имени, вот так. А судьба штука коварная... Два года назад столкнула меня на улице перед офисом с первой. У её тележки с овощами колесо застряло, и меня как раз принесло, вот и наговорили друг другу... много чего. Оба взаимно терпеть друг друга не можем, да и женился я на ней по дури, по залёту... смешно, да? Я и - по залёту? Вот она мне и выдала... - он как-то дернулся, замолчал, прикрыл глаза.

-Плохо тебе? Позвать медсестру?

-Плохо, не то слово, паскудственно, - хрипло сказал Тонков. - Узнать через двадцать лет, что есть ребенок, как бы брошенный, хотя я и не предполагал такого...

-И что? Ты его нашел?

-Видел... случайно, на соревнованиях, Миша зовут, но не в честь меня, так нечаянно вышло, - опять тяжкий вздох.

-Если тебе совсем плохо, то может отдохнешь, потом договорим?

-Нет, раз уж начал, то надо... не хочу недомолвок, да и кто знает, вытяну ли я?

-У вас, мужиков, 37,2 - температура смертельная, еще поскачешь горным козликом.

-А если мне это уже не надо, как дочка говорит, "не в жилу"? Ну, я было рыпнулся к нему, сыном назвал... и получил... ох, и получил... В общем, там есть хорошая, дружная семья, сына... то есть Мишу очень любит его отец, я как бы только донор спермы...

-И что он ?

-А ничего - ясно сказал: не был и не будет для меня сыном. Зачем я ему? Вот тогда меня и накрыло, вспомнил, что дочка есть тоже, у которой другой отец... И когда Соня меня нашла... я понял, что Бог мне, непутевому, кукушке мужского рода, шанс дал изменить и свою, и дочкину жизнь в лучшую сторону. Фу, устал, дай ещё водички, пожалуйста?

Полежал, прикрыв глаза:

- Слабаком выглядеть и колодой лежать, почки-то давно застудил, да все хорохорился, ну, это не главное... Я когда проснулся сегодня, весь такой полудохлый... испугался, что помру, а дочка останется на птичьих правах и ни с чем... Вот и решил, пусть ты меня презирать ещё больше станешь, но я больше всего хочу, чтобы у неё от меня что-то конкретное осталось. Вот и прошу - давай поженимся снова. Если я отсюда выйду, ради дочки, я ни словом, ни делом тебя не обижу. И требовать от тебя что-то, - он слабо ухмыльнулся, - да и какой от меня толк теперь?

-А мальчик тот?

-Мальчику и дочке поровну все уже подписано, только вот сомневаюсь, что Миша что-то возьмет от меня...

Он говорил все тише и как-то внезапно уснул.

Алина долго смотрела на него: измученный и болезнью, и душевными переживаниями, он наоборот стал человечнее.

-Вот и вернулся к тебе бумеранг, Тонков, за все 'хорошее'!!

Выздоравливал он долго, как говорил лечащий врач - подзапустил свое здоровье, и все больше мрачнел. Навещавшая его дочка тормошила, озадачивала проблемами, вопросами, а Алина молчала. Нет, она разговаривала, интересовалась его состоянием у врача, приносила приготовленную специально для него пищу, рассказывала о дочкиных проделках, вела себя идеально... но молчала о главном. И Тонков с каждым днем все больше впадал в уныние, не радовала и начавшаяся весна, которую он ждал и оживал вместе с природой.

-Этакими темпами, братец Вы мой, мы с Вами до морковкина заговенья будем здесь лежать, анализы последние неплохие, но вот ваш эмоциональный упаднический какой-то настрой, он конкретно мешает. Встряхнуться пора, весна за окном.

Алина, пришедшая во внеурочный час, замерла у неплотно прикрытой двери в палату.

-Нечему особо радоваться как-то.

-Не скажите, батенька, вон у вас какие две славные девицы имеются, не прибедняйтесь.

Послышался тяжелый вздох Тонкова:

-Если бы все было, как мне хочется, не получается вот ни шута.

-Ну, не отчаивайтесь, встряхнитесь и через недельку будете со своими девами вальсировать, а ведь наверняка не умеете? Это во времена моей юности вальс был модным и всеми любимым танцем, да ещё в городском саду, под духовой оркестр... Встречал я в маленьких провинциальных городках и не совсем давно такое и даже, признаюсь, стариной тряхнул. Эх, молодость, молодость - незаметно пробегает. А Вам, батенька, ещё дочку вашу чудную надо вырастить и внуков дождаться, а не прокисать в палате.

Доктору было хорошо за семьдесят, но специалист был редкостный, и главврач трясся над ним и уговаривал поработать ещё чуток, на радость всем.

-Не угадали, доктор, вальсирую я отменно, люблю, знаете ли, тоже! - в тон доктору добавил Мишка.

-Ну вот, видите, заулыбался-таки, вот так и продолжайте, батенька!

Алина на цыпочках отошла от двери, и, повернув назад, почти столкнулась у двери в палату с выходящим врачом.

-А вот и Ваша прелестная жена! Вы, милочка, встряхните-ка его хорошенечко. Что-то у него душевный настрой не тот, ему бы на природу сейчас, а он хандру подцепил и выздоровление свое тормозит.

- Хорошо, Антон Ираклиевич. Я попробую, - улыбнулась этому славному дедуле Алина.

-Привет, что это доктор говорит, - хандрить вздумал? Сонька тебя каждый день ждет, вчера вон разревелась, без папки скучно и невесело. &nb -Да, вот, сам не пойму, как-то уныло на душе.

Алина выкладывала принесенные фрукты в тумбочку, и Тонков, как-то резко выдохнув, уцепил её за руку.

-Сядь, пожалуйста, надо поговорить, или нет, давай пойдем на улицу, на солнышке посидим.

-Но там ветерок такой прохладненький, а ты в футболке, сам же знаешь - нельзя тебе на сквозняках быть.

Что-то шевельнулось в душе Тонкова: "заботится?" -Да у меня у соседа в палате куртка имеется, пойдем.

Надел простецкую, неопределенного цвета куртку, и пошли на улицу, сели в небольшой рощице на лавочку. Мишка, подставив лицо солнышку, зажмурился, а Алина с непонятно откуда взявшейся жалостью смотрела на него: седой, резко похудевший, с темными кругами под глазами и землисто-серого цвета лицом, он никак не походил на того мачо, каким был всегда.

-Алин, - не открывая глаз произнес Тонков, - ну не смотри ты на меня так, знаю, что видок тот ещё. Болезнь, она никого не красит, ты мне что-нибудь скажи, а?

-Что тебе сказать? Вроде глазами вижу, что ты над Сонькой трясешься, домашним стал, но... страшно боюсь повторения... вот подлечишься, допустим, соглашусь я - может быть, с Сонькой ты и останешься таким, а со мной? Я же мышь серая. Заскучаешь и опять по бабам, которые ноги от ушей и в постели супер...

-Нет, - помотал головой Мишка, - не будет никаких баб,.. Когда ребенка, Мишу то есть, увидел, когда он меня с такой брезгливостью падлой назвал... знаешь... я вот думал - родная кровь, ну, не то, что обрадуется, а хотя бы поговорим, подружимся... а он мне четко и ясно -'ты для меня никто'. И не поспоришь, не докажешь, что то письмо не писал - я и не знал про него.

-А почему та девочка поверила?

-Да вспомнил: я тогда по-молодости матери редко писал, месяца через четыре, а моя, "примерная" к пятидесяти годам, маман на командира части накатала - мне втык был, а чё писать? Абсолютно чужой человек. Я, помнится, просил, чтобы девчонка писала, а я, лодырь, диктовал. Отказалась, конечно, ну а потом, видно, вспомнила такую бодягу и поверила... Иван рассказал вкратце, что она до трех лет с ребенком была одна. Там и обзывания всякие были, мальчишку какие-то из неблагополучной семьи... - он передернулся, - выблядком называли... А Авер, отец его, как ни тяжело признавать это - настоящий, он после Афгана как-то там оказался, то ли к кому-то в гости из наших приехал, ну и увидел её и ребенка... сразу и женился. Мы с ним в Азербайджане одно время вместе служили, он тогда на Альбину и запал, серьезно, я-то все наскоком, все лучше или слаще искал, а он лет пять поди все про неё думал. Там все удачно сложилось, для всех, семья замечательная, сын вот институт в Питере заканчивает. Самое обидное, он меня, как щенка пакостного, ухватил за шкирмон, когда я вякнул, что он - сын. Там без вариантов взрослый, серьезный - совсем как Авер, да и предупредил меня сын, чтобы не лез к ним... Да и куда лезть, если не нужен никакой. А потом навалилась вина за дочку... как говорит наш неугомонный ребенок, сильно гонял... а что мог сделать? Сам же, козлина, отказ написал от неё. Как быть? Нашел бы вас, к примеру... а у дочки шок - какой-то приблудный папаня появился. Зачем, когда у неё уже есть? Знаешь, как пекло? Все стрекозлил, думал, ещё немного и рожу наконец-то желанного сына... родил... - он горько скривился. - Вот, я все тебе как есть, без прикрас говорю. Знаю, после всех моих подлостей - веры мне нет совсем, но, Алин, ради дочки, может, попробуем? Я твоему Науму, будь он жив - в ноги бы стал кланяться за вас, а сейчас так хочу семью... Поверишь, как вы приехали, домой не просто иду - лечу, знаю, что из двух девочек - одна, точно, ждет.

- -Миш, а мама твоя, она..? - Алина и не заметила, как впервые назвала его по имени.

-Мать моя жива, в Мурманской области живет. Там материнские чувства проснулись, когда я уже училище закончил. Как же, сын офицер, гордиться можно, да и проблем никаких. Кормить-обувать-одевать не надо, пеленок опять же нет.

-Ты мне никогда не рассказывал... - изумленно проговорила Алина.

-А что рассказывать? Как с года дед был и мама и папа? Не, если по справедливости, мать меня иногда забирала к себе, но как-то ненадолго, судьбу свою, видишь ли, надо было устраивать, пока молодая. А Мишка? Что Мишка? Он мальчик самостоятельный... А самостоятельный до черноты в глазах завидовал соседским деткам - там пятеро росли. И на всех хватало тепла и любви, и Мишке перепадало от теть Раи, то по голове погладит, то в щеку чмокнет. А Мишка больше всего мечтал, чтобы мамочка по голове погладила или на коленках подержала, к себе прижав... а, чё про это говорить, прошло все.

-Если совсем честно, то я я панически боюсь сейчас одного... Нет, не того, что уйду, - он показал пальцем вверх, - а того, что не успею Соньке стать настоящим отцом, и что вы уйдете. Знаешь, вот вертится в голове мультик про аленький цветочек - там чудовище подыхало без любимой, вот и я подохну без вас. Все я тебе сказал, нет того блудливого и пакостного мужика больше. Как говорится, у каждого своё испытание, у меня вот к старости отдача пошла. За все надо платить, сделанного не вернуть, теперь понимаю, как тебе было тогда. Нет таких слов, чтобы выразить, как я жалею обо всем, но если дашь шанс - костьми, как говорится, лягу.

-С Сонькой поговорить надо.

-А что Сонька? Эта хитрая лисичка давно сказала, что София Михайловна звучит лучше. Не знаю, как тебе, а мне частенько говорит: "женись на маме!"

ГЛАВА 14.

Сонька, когда Алина спросила её: - Сонь, как ты отнесешься к тому, что мы, может, поженимся? - прыгала и восторгалась

-Правда-правда? И ты согласная? И я буду Тонкова? И папка станет совсем настоящим? И вы мне сестричку или братика родите? И ты его козлищщем называть не будешь? Уййяя!! Мамочка, пожалуйста-препожалуйста не передумывай, а? Он теперь совсем хороший стал и нас с тобой сильно любит. Правда-правда, папка так смешно злится, когда тебя этот Иван привозит, шипит и сразу грустным становится... И ещё - когда ты не видишь, только на тебя и смотрит, даже про меня забывает. Я его тормошу, а он так тяжело вздыхает и ворчит сам на себя - "Сонь, я такой дебил, полный!"

-Ладно, я ещё подумаю.

-А чего думать, мы будем совсем родные. Папа Наум, он хороший был, а папка... он такой теплый и удобный, вот. И бабы Цили у него нет, и никто ругаться не будет. Он в своем офисе тааак ругался недавно. Мы приехали, а там какая-то тетка на него обниматься, а как он кричал на дежурного и на Быкова - досталось всем, а потом в кабинете матерился долго, сам на себя, я подслушала.

Сонька видела уже третий сон, а Алина все думала и прикидывала. Как не крути, выходило, с Тонковым лучше, защищеннее и, надо же!! - надежнее. Впереди была дальнейшая дочкина учеба - с её русским языком поступить реально было только на платное обучение. А там нереально было вытянуть Алине одной такие суммы. Возле неплотно прикрытой двери в его спальню она остановилась, а потом, решившись, вошла - чисто из любопытства. Когда его увозили в больницу было не до разглядывания, сейчас же она покрутила головой:

-Надо же, и кровать не сексодром, и в комнате ничего лишнего! - взгляд упал на комод. Какие-то две статуэтки, небольшая пирамидка, и, почему-то боком стоящая рамка с фотографиями. - Поди, красотка какая-то, - подумалось Алине. Подойдя и взяв её в руки, удивленно замерла: в рамке были две Барселонские фотки. На одной они с Сонькой взявшись за руки вопили от восторга на вершине горы Монсеррат, а вторая... вторая повергла её в ступор, она даже не помнила такого момента, когда это было. Тонков ухитрился поймать в кадр её, стоящую на морском мысу с растрепанными ветром волосами и раскинутыми руками, казалось, что вот ещё мгновение, и она взлетит как большая птица. Алина долго вглядывалась в это фото, удивляясь - она себя такой и не видела никогда. - Похоже, и впрямь озаботился всерьез иметь семью? Надо же, я ему нравиться стала?

Уснула только под утро и проспала, благо, что была суббота. Проснулась от Сонькиных бурчаний:

-Вставай же, мама, там папка весь испереживался, где мы запропастились, заждался нас.

Папка встретил на входе - расцеловался с дочкой и пытливо уставился на Алину.

-Пап, - не выдержала Сонька, - пап, мы согласные на тебе жениться, вот!

-Ну, если женитесь на мне, - разулыбался папка, - то счастливее меня никого не будет в мире.

-Когда? - дочка аж приплясывала от нетерпения.

-В понедельник выпишусь и сразу же займусь всеми этими делами, при нашей бюрократии быстро не получится, но раз вы теперь мои - ух, я горы сверну. Немного подождите, я попробую отпроситься на выходные, и поедем отмечать такое радостное событие.

И чтобы Тонков да не уболтал дежурного врача? Поехали домой, попутно заскочив в супермаркет, вот где отрывалась дочка.

-Праздник у нас или как? Значит, можно всё-всё, что хочется? - прищурив один глаз и хитренько глядя на Тонкова, спросила она.

-Да!

И Сонька постаралась на славу, родителям доверила только вино, остальное выбирала сама. Долго думала какой торт выбрать, но тут папка шепнул, что съездят в 'Кофейню'. Весь вечер Тонков просто по-дурацки млел и радовался, что наконец-то эти две девочки станут его и только его, и не будут никакие Иваны губы раскатывать на ставшую необходимой Алишку.

Алишка же сразу предупредила:

-Тонков, ручки свои шаловливые держи в карманах, дай мне свыкнуться с мыслью, что ты стал порядочным.

-Больше ждал, - буркнул Мишка, - подожду. Сейчас надежда твердая есть.

Вытирая взмокший лоб, Михаил Александрович Аверченко вышел из аудитории. -Миш, ну как?

-Отлично!

-Ну тебя и гоняли, ты дольше всех там был.

-Да, Хоревич напоследок оторвался, но сказал, что "отлично" заслуженное! Ща отдышусь и домой позвоню, там у мамки небось всё из рук валится. А батя больше её волнуется, но не показывает свою тревогу.

-Да, родаки у тебя замечательные! - сказал Колька Сидоров, проживший с Минькой в одной комнате все пять лет, - мне здорово понравились. Ща такие нормальные редкость.

Родаки-Аверы приезжали в Питер на недельку и, конечно же, побывали у них в общаге, посмотрели своими глазами, как и что. Любимый Минькин батя сразу нашел общий язык с ребятами, они даже немного поспорили 'за рабочие моменты', но технический мужик Авер быстро посадил их, что называется, в лужу, вызвав восхищение у продвинутых ребят.

-Ну и батя у тебя, Авер, мозговитый, понятно, в кого ты такой.

Вот теперь Мишук в первую очередь набрал батю. -Бать, все нормально, да, да - отлично! Да, спасибо, я вас тоже очень люблю, через недельку, думаю, буду дома.

-Мам, привет! Конечно, спасибо! Ну я же не Филюшка. Хорошо-хорошо, пока!

- Ну вот, теперь можно и отоспаться и пошляться! Мишуку предлагали пойти сразу в аспирантуру, но он очень вежливо отклонил такое предложение, мотивировав тем, что любит живое дело, и не видит себя ученым. Все эти полгода он прикидывал, просматривал варианты и склонялся к предложению Филина, хотелось попробовать свои силы на севере, да и родителям немного помочь: Настю побаловать, покупать Филюньке самые лучшие всякие краски-кисточки, бабе Рите помочь отремонтировать старый уже дом, родителям поменять машину. И была у него тайная мечта - найти в Польше могилку никогда не виданного двоюродного деда Филиппа, погибшего в 44 году.

Откуда-то он знал, что его обожаемый дед Панас этого ждет. Вот уже года полтора как написал письмо в Центральный архив Министерства обороны в Подольск с запросом, надеясь что ему ответят.

А на выпускном вечере его напрягла Вика Спиридонова, все эти годы пытавшаяся охмурить, завлечь, замороженного Аверченко. Он пару раз пытался объяснить ей, что не судьба им быть вместе, ну не цепляет она его нисколько. Вика на какое-то время успокаивалась, крутила романы с другими ребятами, говоря всем, что Аверу назло, Минька только пожимал плечами - авансов никаких не давая.

Ну не будешь же всем объяснять, что не трогает его ни капельки ни красота, ни все остальные достоинства девушки Вики. Девушка Вика изрядно приняв на грудь пошла, как говорится, ва-банк, попыталась затащить Миньку в какой-то закуток, но увы - не вышло. И тут из неё полилось много ненужных слов, размахивая руками, она громко орала, какой козлина Аверченко, что она угробила на него лучшие годы, что не будет ему счастья и прочее дерьмо. Мишук аккуратненько взял её за локоть и повел спотыкающуюся девицу к подружкам:

-Девочке надо пойти в кроватку, иначе конфуз точно случится. Отведите её, вон, в комнату к второкурсницам.

-Что, Аверченко, попал под горячую руку? - ехидненько спросила вечная тень Спиридоновой, какая-то очень уж завистливая Егорова.

Мишук ухмыльнулся:

- Под пьяную, ты хотела сказать? Ну так, простительно, девушка в полном неадеквате, что уж на неё обижаться?

Выпускники до утра бродили по полюбившимся за пять лет местам, утром сидели на парапете Невы, восторженно встречая как-то лениво выползающее после сна солнышко, долго прощались с местными однокурсниками - в общем, погуляли. Через день Мишук уезжал из Питера, было какое-то двойственное чувство: с одной стороны прирос сердцем к этому прекрасному городу, но вот зимы промозглые - бррр. А дома ждали дипломированного специалиста с огромным нетерпением.

Филюнька, издалека увидевший братика, летел к нему как на крыльях:

-Минечка! Минечка! Я так по тебе скучал, я тебя так ждал! - повиснув на шее братика, захлебывался от восторга ребенок. - Минечка, а мама с Настькой твои любимые пирожки пекут, а папа вино охлаждает, - сдал всех сразу мальчишка. - Минечка, а я тебе чего нарисоваал, секрет.

Вот так и ввалились в дом - Минька с большой сумкой в одной руке и повисший на другой руке Филюня.

Саша подождал, пока его девочки нацелуются и наобнимаются с сыном, а потом крепко обнял его, Мишук тоже обнял своего батю и на несколько минут замер - так уютно и надежно было в отцовских обьятиях. -Сын, горжусь тобой!

-Бать, восемьдесят процентов чего я добился - твоя заслуга!

-Так, мужики, хорош обниматься. Айда за стол, - шумнула баба Рита.

Только подняли рюмки за диплом, ввалились Петька и Гешка со всеми домочадцами, пришла и Зоя Петровна, застолье случилось шумное и веселое. Вспоминали Минькины проделки, но сошлись во мнении, что сестричка его обошла по части хулиганства во много раз. Последними пришли Стоядиновичи, опять было много смеха, Стоядинович и Валя тоже помнили Миньку совсем небольшого.

Прозвонился крестный - Бабуров, сказал, что утром будет у них, очень соскучился по крестнику, и ждет не дождется когда его увидит. Дрюня за эти годы дорос до начальника автотранспортного предприятия, немного пополнел, но был все такой же шустрый и резкий, и все так же нежно и глубоко любил свою центровую подругу и её семью.

Минька малость взгрустнул:

-Бать, как же деда не хватает, вот бы он сейчас "як гвоздь программы быв."

-Да, Минь, мы тоже его очень часто вспоминаем... Сын, забыл, тебе с месяц назад какое-то странное письмо пришло, надпись на конверте твоим почерком, а штамп ЦАМО г.Подольск.

-Где, бать, давай скорее.

Вскрыл, прочитал и поднялся:

-Слушайте все! - народ за столом притих. - На Ваш запрос номер такой-то сообщаем... - и дальше как-то рубленными фразами прочитал:

Цветков Филипп Афанасьевич, уроженец д.Чаховки, Стародубского р-на Орловской обл., дата рождения 27.12.1926 г. - Отец Цветков Афанасий Григорьевич. Погиб 16.10.1944, похоронен - северо-западная окраина города Рожан, Польша... Алька зажала рот руками, Авер бережно обнял её, все не сговариваясь встали и склонили головы.

-Вот и нашелся наш дядюшка-мальчик, - плача проговорила Алька, - съездить бы туда!

- Мам, точное место определим и съездим, дед всю жизнь "горявал, что не зная, где Хвилипп лежить", вот и навестим.

-Эээ, а дед всегда говорил, что они Бряньские, а тут Орловская область? - удивился Петька.

-Да, до войны область была Орловская. Потом территориально отошли к Брянщине, - пояснила Алюня.

-Меня ведь так назвали из-за него, да? - спросил Филюша.

- -Да, сынок! Ладно, - вздохнул Авер, - давайте за всех ушедших, пусть будет им вечная память. А мы, пока живы, будем помнить и любить их.

-Ну вашего шустрого деда невозможно было не любить, одни кирзачи чего стоили, - ухмыльнулся Петька.-Он же как в Медведку приезжал, в них залазил, а теть Рита с ним ругалась. Хитрюга - зная, что вы на выходной приедете, сандали или штиблеты натягивал, а так у портянки и кирзачи.

-Ма, и ты молчала?

-Альк, он чуть не плача просил 'тябе не казать, это ж яго наилучшее всяго обувка была, рОдная.' Там же целый ритуал был, пока портянки намотает... Раза три-четыре перематывал, все не так, а потом ногу всунет в сапог, притопнет, встанет, пройдется и цвятёть - От хорошо як! Приехавший утром Дрюня, поздравив Миньку с дипломом, подарил ему и Настьке путевки в Чехию.

Мишук ошарашенно смотрел на своего Дея: -Это заговор, что ли, был? То-то меня мамуля торопила с загранпаспортом?

- Да нет, Минь, мы хотели вас в Турцию отправить, а Дрюня до скандала - мой крестник, я хочу ему подарок сделать и всё.

-Дей, спасибо, но ведь дорого, - растерянно сказал Минька. - Минь, за двадцать два года впервые тебе подарок дельный дарю, сам рад до соплей! Мы в какой-то степени все меж собой сроднились, и поверь, на душе радостно. Съездите, Прагу посмотрите, нафоткаете всё, нам обо всем расскажете, кому ещё как не молодым на мир посмотреть.

Настя радовалась больше, чем Минька, лихорадочно читая и выискивая в интернете про все достопримечательности Праги.

Ванька же сказал:

-А пиво там Старопрамен и Пльзенское не вышепчешь... мне поддувало в былые годы пару раз от Евсееича. Минька пусть побольше везет... А? Скажу, скажу... вон, коза говорит, бижутерия там, на Вацлавской площади какой-то фирменный магазин есть, у неё знакомая там была, моим девкам чё-то привезла - Дашка козой скакала. Мы теперь с тобой пенсия - можем куда-нить махнуть, в Европы, рванем, Саш?

-В этом году, точно, нет. Ребята из Праги приедут, у вас на денек остановятся, а через день мы подъедем. Алюнин дядюшка, Иван, сильно сдал, просил приехать на Брянщину, детей-то совсем мелкими видел, а малого ни разу. А вот на следующий год выберемся, может, и в Польшу на денек заскочим, - он рассказал о письме из архива.

-Минька у нас... - Ванька присвистнул, - Авер, ты красава!! Такого сына воспитал!!

-Да он как-то сам воспитывался, сначала, может, старался меня копировать - признался лет в восемь, боялся долго, что я куда-то опять уеду, а потом уже само собой все вышло. Но, Вань, вернись все назад - ничего бы не изменил в своей жизни. Алюня и ребята - это такое счастье, оглушительное. Не поверишь, до сих пор трясусь над всеми, умом понимаю, что мои, никуда не денутся... А иной раз приснится какая-то бурда, и спешно тянусь к жене, обниму и всё - дома я, засыпаю уже спокойно.

-Я тоже козу-дерезу ночью ищу, она к Саньке иной раз ночью встанет и с ним уснет, ты что, верчусь как на сковородке. Иду, сгребаю их в охапку, переношу к себе и, как ты скажешь - дома. Саня, правда, иной раз надует в своей кроватке, тут же вылезет, пришлепает к нам, и посреди ночи мокрая попа в серединку лезет, ещё и пихается. И ведь подлезет под руку, поерзает и засопит, а папка лужицей растекается, да попу прикрывает холоднющую.

-Ну, ты у нас богатырь, помнится и синхронисты на тебе спать любили.

-Да, Дашка и до сей поры обожает возле меня на диванчике подремать, ругаюсь,"скоро с мужем спать уже, а все на папино плечо", смеется, что она как сядет рядышком - мое плечо ей сон навевает. Не, Авер, ты здорово сделал, что на Алюне женился. И я туда приперся, где б я ещё козу-дерезу свою встретил? А так, восемнадцать лет уже как вместе. Блин, скоро тестем стану, моя-то Дарь Иванна, точняк вперед твоей Насти усвистит за своего Стоядиновича. Не, Диман вон серьезным совсем стал - в Саньку Плешкова, похоже, а эта... Я и Наташка в одном флаконе. Я думал, мужик будет оторва... ни фига. А у тебя тоже так - Настюха та ещё шпана. А может, и лучше, в обиду себя не дадут?

Ещё в самолете Настя разговорилась с сидевшей рядышком девушкой из Москвы. Вера очень расстроилась, что пришлось лететь одной, - её любимый братик Лешка не смог, что-то по работе, а у сестры-близняшки приболел ребенок. Девчонки сдружились моментально и всю неделю красотами Праги любовались втроем, много фотографировали, бродили с рассвета до заката по большим и маленьким улочкам Праги: Карлов мост с его башнями, Пражский град и Вышеград с открывающимися с них потрясающими видами города, Еврейский квартал, Танцующий дом, Староместская площадь, кафешки, - все полюбилось, Прага очаровала всех троих. Вечерами на Карловом мосту с замиранием от восторга глядели на панораму загорающегося разноцветными огнями, великолепного города, неспешно текущую Влтаву. А потом долго сидели в кафешке, неспешно переговариваясь и смеясь. Фотографий получилось аж шесть пленок - крестный, Дрюня Бабуров сделал им поистине царский подарок.

Минька, правда, устал за последние два дня от их трескотни и шопинга. Особенно долго они зависали в магазине бижутерии 'Яблонекс' на Вацлавской площади, он успел посидеть, выпить пива, побродить по близлежащим улочкам,..не выдержав, зашел в магазин:

-Насть, сколько можно, нам ещё бате с мелким надо что-то выбрать?

-Минечка, я не знаю что выбрать для мамульки, мне вот оба комплекта нравятся.

-А чего думать - бери оба! А вон тот для Вали подойдет!

-Минь, я тебя люблю, - чмокнула его в щеку сестрица.

Пива в банках для всех мужиков, хоть по одной, набрали много, вещей получилось прилично, ребята постарались по маленькому сувенирчику, но прикупить всем. Домой летели, как всегда - с несколькими рублями в кармане.

На выходе из зоны прилета Веру подхватил и закружил смеющийся молодой человек, высокий, подтянутый, с обаятельной улыбкой - он обращал на себя внимание.

Настя, мельком взглянув на него, как-то резко споткнулась и застыла на месте, а "братик Лёшка", как радостно обнимая его, восклицала Вера, тоже как-то внезапно замер, смеющиеся серые глаза вмиг стали внимательными и серьезными.

Мишук и Вера недоуменно смотрели на застывшую пару. Минуты через три Минька потряс сестру за руку:

-Насть, отомри!

- Что? Ах, извините, я... - его боевая, не боящаяся никого и ничего, не лезущая за словом в карман сестричка была явно растеряна.

Молодой человек, "самый лучший в мире братик Лёшка", кашлянул:

- Да, извините, здравствуйте, я что-то замешкался. - Он протянул Мишуку руку: - Я Лёха, Козырев!

- Миша Аверченко! - пожал Минька крепкую мозолистую руку, отметив, что руки у Лехи, как у работяги.

Настя, все такая же растерянная, улыбнулась:

- А я сестра Мишука - Настя.

- Рад знакомству, вам сейчас куда? Я довезу.

-Ой, Лешка, - начала Вера в машине вываливать на брата ворох новостей и впечатлений, не замечая напряженности между братиком и Настей.

А Минька, все понимающий и просекающий Минька тихонько шепнул сестре:

-Пропала ты, Насть, но, похоже, взаимно!

Та наконец-то отмерла:

-Правда, думаешь..?

- Уверен!

И Настька поверила сразу - её мудрый как и папка братик никогда зря не говорил.

А Лешка Козырев ехал и лихорадочно думал, как бы поближе познакомиться с этой, так внезапно зацепившей его, девушкой.

Не подозревая о его проблемах, опять пришла на выручку Верунька:dd> <; -Леш, мы вечерком хотели где-нибудь посидеть в кафешке. Ты с нами не соберешься?

-Да, конечно!

-Ура! Ты у нас с Варей самый лучший!!

Высадив Аверченко неподалеку от дома Чертовых, Лешка дома выслушал много восторженных слов о Насте и Миньке, долго смотрел фотки, задерживаясь на тех, где смеялась Настя, и как-то враз конкретно понял, что вот эта уральская девушка Настя и есть его судьба.

Как говорила его обожаемая баба Таня Шишкина:

-Лёшк, судьба, она завсегда крутить и вертить, а к своему берегу выносить, не проплыви только.

-Понять бы ещё, судьба ли это? Вон, Макс, до сорока почти лет под носом не видел? - сказал тогда он ей.

-Ну сравнил, у него завсегда будеть ветер в голове! А и поймешь, сердце, оно подскажет, ты его-то и послушай.

И вот сейчас подсказывало сердце двадцатишестилетнему Алексею Игоревичу Козыреву - капитану ВКС России, что вот эта кареглазая и есть его судьба. Какая-то искра, нет, даже не искра, а какое-то пламя между ними враз загорелось, и не похоже, что он потухнет.

-Верунь, а тебе что, Миша совсем-совсем не понравился?

-Он очень хороший, ну совсем как ты, опекает- сестренку,внимательный... но, Лёш, скучно мне с ним, это ты номер два, а хочется драйва что ли,ну что-то среднее чтоб было как , допустим сложить тебя и Макса и разделить пополам.

Лешка долго смеялся:

-Вы с Варей может и не помните, но Макс в 'девичестве'- это было что-то... дядя Витя от его драйва таблетки горстями глотал, закидоны были не хилые.

-Лешенька, ты только не обижайся на меня, вот такая я, сама толком не знаю чего хочу. Варька вон с детства своего медведища обожает, а я все копаюсь, да и ты что-то никак не встретишь свою половинку.

-Хмм, наверное, не всем везет, вон наш папка, не смог разглядеть пустоту в Марианне, на внешность повелся.

-Леш, ты хоть немного его помнишь, а мы вот с Варькой только и помним, что подкидывал высоко вверх нас, и руки у него были большие. Ты да деда - потом в Каменке, там уже да... родни развелось, вы со своей лошадкой, как два талисмана для всех стали. Знаешь, а здорово, что мы так весело и шумно росли, сейчас невозможно представить, как это без Шишкиных, Вали твоей, Ульяновых, Фели и всех остальных...

. -Ладно, я к деду пошел, прихорашивайся .

-Насть, не мельтеши и не дергайся, ты уменя обалденно красивая, никуда твой Леха не денется! Иди, смой свой боевой раскрас лучше, а то какая-то чужая девица вместо тебя получается.

Настя послушалась, смыла весь макияж, слегка подкрасила ресницы и нанесла блеск на губы:

-Минь, как?

Минька оценивающе осмотрел её и улыбнулся:

-Клёво!

Лешка повез их в небольшое уютное кафе в небольшом переулочке, где-то на Чистых прудах. Ненавязчивое обслуживание,негромкая музыка все располагало к отдыху. И был чудный вечер, зажавшаяся вначале Настька потихоньку начала приходить в себя.

Когда на небольшом возвышении появились три музыканта - гитара, скрипка и аккордеон, и полилась нежная мелодия, Лешка утащил Настюшку танцевать, и эти двое пропали для всего мира. Они не разговаривали, просто танцевали, не отводя друг от друга глаз, и не существовало больше ни кого... Настя как будто парила над землей в бережных объятиях Леши, и не надо было никаких слов - все за них говорили глаза...

И до Веруньки наконец-то дошло, что пропал их Лёшка, зная его как облупленного, она поняла, что их братик полностью покорен Настей.

- Ох, Минь, я так рада за Лешку, он для нас с сестричкой всегда был не только старший брат, много больше, и мама и папа, мы с опаской ждали, кого он выберет. Боялись, честно, что не дай Бог, обожжется, а сейчас мне прям прыгать хочется от радости. Он у нас такой... такой, деда вот его называет "мой невозможный внук", а мы любим до безумия.

Даже музыканты, видя что эта красивая пара явно влюбленные, старались играть негромкие плавные мелодии, а когда скрипач хрипло негромким голосом запел:'Я тебя никому не отдам', на площадке остались только Леха с Настей, танцующие друг для друга, не замечающие никого вокруг...

Мишук искренне порадовался за них, у него стало так тепло в душе - его Настька нашла своего Авера, это его Алюня ещё где-то в огромном мире ходит... И он с легкостью отпустил её с Лешкой погулять по вечерней Москве, зная, что сестричке ничего не грозит с таким надежным человеком. 'Надежный человек', не отпуская руки Насти-Настеньки-Асеньки, устроил ей чудный вечер. Сначала -прогулка на катерочке по Москва-реке, затем Воробьевы горы, потом, под утро, поехали в Коломенское...

Вот там Настя зависла - в едва намечавшемся рассвете постепенно, как на фотобумаге, проявляющиеся купола храмов вызывали даже не восторг, а что-то запредельное. Она смотрела на эту красоту, замерев, казалось - не дыша и прижав руки к груди. А Лёха любовался этой чистой девочкой, Асенькой, мысленно он по-другому её уже и не называл.

-Настюш, я тебя уморил наверное, солнышко уже проснулось, а ты ещё и не спала!

- Что ты, Лёша? - очнулась Настька. - Я не подберу слов, это чудо-чудное, увидеть такой рассвет и в таком месте!! Спасибище тебе огромное!!

Присели на лавочку, Настюша со смехом и большой любовью рассказывала про своих Аверов, упомянула всех мамкиных и папкиных друзей, а Лёшка незаметно для себя тоже разговорился. Он шутливо рассказывал про сестриц, про деда, про Каменку.

Обычно все, слушавшие его, смеялись, и никто не замечал едва заметной горечи, скользившей в его словах. Вот и сейчас он, посмеиваясь, рассказывал уже про Макса и Аришку и вдруг заметил, что его девочка дрожит.

-Настя, ты замерзла, вот я дурак, - он торопливо поднялся, - заморозил тебя своими баснями. Что? -он вгляделся в её опущенные плечи и закрытое руками лицо, - я тебя чем-то обидел?

Она помотала головой, не поднимая её:

-Нннет!

Он присел на корточки возле неё, осторожно развел её руки и онемел: его девочка плакала. -Что? Настенька, что случилось? - Он резко поднялся и привлек её к себе. - Что я плохого сделал?

-Нет, нет, все хорошо, - сквозь слезы проговорила она, - я, просто, дура набитая. Рассказываю тебе про родителей. Про всё... а ты... А ты... - она судорожно всхлипнула и, подняв глаза на него, проговорила: - Лешенька, как же ты это все выдержал? Ведь совсем малышом был? Меньше нашего Филюньки!

-Но я же ничего плохого тебе не говорил? - растерялся битый-перебитый жизнью Козырев.

-А то я не поняла? Лешенька, я... - она опять заплакала, - какой же ты...

Лешка бережно-бережно, как драгоценную статуэтку, обнял её и, уткнувшись носом ей в макушку, сказал: -Асенька!! Девочка моя долгожданная!! Я ведь тебя никуда не отпущу и не отдам никому, я ...

-И никуда я от тебя не денусь, - пробурчала ему в ключицу Настька.

Леха поднял её зареванное личико и аккуратно, едва касаясь стал вытирать мокрое лицо:

-Асенька, я понимаю, что один день - это слишком мало, но четко знаю, ты моя единственная половинка во всей вселенной!

Он нежно и тихонько поцеловал её зареванные глаза, щёки, краешек губ и, вздохнув, сказал:

-Милая, я так боюсь тебя чем-то огорчить... может, поедем уже?

-Леш, - Настька робко обняла его за шею, - давай ещё постоим вот так, с тобой так тепло, как с нашим папкой!!

Заметив, что он улыбается, заторопилась:

-Просто я... мы с Минькой давно уже для себя решили, что нашими избранниками должны стать такие же, как наши родители, ну, не совсем конечно, но близко. И... - она выдохнула, - я выбрала уже...тебя... вот!!

-Асенька, девочка, это такое счастье, что мы встретились!!

Лешка подхватил её на руки и закружился с ней.

Зазвонил Настюшкин телефон:

-Это Минька! Волнуется!

-Минечка? Все хорошо, мы в Коломенском, рассвет встречали. Минь, это чудо, тут так... так... нет слов. Что? Нет, нет! А? Да!!! Минь, я... Мииинька!! Скоро буду!

-У меня братец чем-то на тебя похож, такой же внимательный и заботливый!!

-Заметил!! - улыбнулся Лешка и вдруг встал на руки, постоял так, потом прошелся колесом, приземлился на ноги, отряхнул руки и засмеялся:

-Это я от восторга! Пошли?

Взявшись за руки, побежали к машине, а в машине Настька позорно уснула. Лешка ехал потихоньку, любуясь спящей девушкой, с лица её не сходила счастливая улыбка.

- Леха - ты счастливчик! Надо же, совсем молоденькая, а как четко уцепила мою стародавнюю горечь, я, вроде, с юмором говорил про свое невеселое до Каменки житье-бытье. Надо её баб Тане обязательно показать, они с Валюхой для меня и ещё дед - самые главные, но не сомневаюсь, что поймут и одобрят мою Асеньку.

У подъезда уже поджидал Минька. Внимательно посмотрел на сонную, но довольную сестричку, побурчал на гулён, шлепнул её по попе:

-Иди, спи, родители через четыре часа приедут!

Постояли с Лешкой, помолчали...

- Ну что, зятек? Я правильно тебя назвал?

-Правильно, шурин! - и засмеялись оба в голос.

- Серьезно, ты? - спросил Минька.

-Серьезнее некуда... и Миш, я бы очень хотел с вашими родителями познакомиться, это реально?

- Ещё как! Думаешь, наш Авер, не видя и не зная тебя - свою единственную доченьку так и отпустит, даже погулять? Ха, да узнай он, что я её отпустил с незнакомым мужиком... Езжай уже, поспи, а я тогда прозвонюсь к вечеру, может, и свидитесь. Но батя у нас - рентген точно!!

Аверы приехали в два пополудни,внимательный Саша сразу же приметил какие-то ехидные ухмылки Ваньки, но спросить, чего он лыбится, не было возможности - им прочно завладела тетя Оля, нежно любившая Сашеньку еще с тех давних пор.

-Сашенька, ты все такой же - молодой, красивый, и умничка. Как моему оболтусу повезло с тобой!! -чуть понизив голос, она ласково погладила нагнувшегося Сашеньку по совсем седой голове.

-Красивый и молодой, как же! - пробурчал Ванька. - Вся башка седая и дети взрослые! Мам, двадцать пять лет терплю ведь твое обожание Авера, можно подумать, он твой сын, а не я!

-Не ревнуй, Ванька, тебе Сашеньку Господь послал, от скольких бед и проблем он тебя уберег? Одно твое дикое желание в восемнадцать лет жениться и училище бросить чего стоит? - Не, ну когда это было, при царе Горохе! Сейчас мы совсем взрослые и сурьёзные стали, да, Санька?

Санька, наученный папаней кивать и говорить"Дя!" - тут же подтвердил.

-Иди ко мне, маленький, - протянул к нему руки Авер. Крестник внимательно посмотрел на чужого дядьку... потом как-то хитро прищурился и полез к нему.

-Хитрый жук растет, в кого такой? Я вон рубаха-парень рос!

Авер любовался славным крестником, ловя себя на мысли, что не отказался бы ещё от одного малыша в семье.

Вылезла сонная растрепанная Настька:

-Мам, пап, привет!

-Что это ты до сих пор спишь? - поинтересовалась Алька, подозрительно рассматривая свою какую-то не такую как всегда дочку.

-Да прогуляла до утра, вот и спит! - вылез Ванька.

-Дочь? - очень серьезно взглянул на неё Авер.

-Ой, папка, так много надо рассказать!! - засиял ребенок, - ща умоюсь, причешусь и все-все расскажу.

-Вань, с чего ты тащишься? - улучив минутку, спросил Авер.

-А вот не скажу!

Алюню, как всегда у Чертовых, тут же упросили замесить тесто - фирменные пироги и пирожки обожали все Чертовы и, наособицу, - Толюшка. К вечеру ждали всех сестер Чертовых, семейство Дорониных, и на эту ораву баба Оля с утра вызвонила шеф-повара семьи - Егорушку. С его приездом работа закипела. Даша и Настюха были у него за подмастерьев, Наташа и Алюня раскладывали тарелки, вилки, ложки, Минька и Диман были на подхвате, а Ванька с Авером пошли погулять с Саньком и Филюшкой.

В большой просторной комнате-зале сталинки Чертовых вечером было шумно, весело и суетно, наконец-то все расселись по местам, только Минька чего-то замешкался.

-Наливай уже, а то водка прокиснет, - шумнул Витек.

Разливали с шутками-прибаутками, появился Минька с каким-то молодым парнягой...

"Мало ли друг какой", - подумал Авер, и краем глаза уловил мгновенно засиявшую и покрасневшую дочку.

- Так, Алюнь?

-Вижу, Саш, вижу, наша дочка, похоже, мальчиком увлечена?

-Не знаю! - протянул Авер, незаметно поглядывая то на дочку, то на немного скованно держащегося, явно Настькиного ухажера. - Посмотри, как эти двое тянутся друг к другу, похоже, там все серьезно!Когда только успела?

-Ты думаешь, Саш, может, просто симпатия? А что раскраснелась, так душновато же.

-Посмотрим...

Вечер вышел как всегда у Чертовых: шутки, смех, розыгрыши,Миньку и Настюшу замучили вопросами про Чехию. Аверы же незаметно наблюдали. Начались танцы, Настя танцевала только с этим Лешей, и видно было, что этим двоим нет дела ни до кого... Переглянувшись и поняв без слов, что их доченька явно влюблена, родители тихонько зашептались.

Пошли покурить, и Ванька дождавшись, когда останутся лишь Авер и Витек, выдал:

-Ну что, Авер, готовься тестем стать?

-Не так быстро, ребенку ещё только восемнадцать будет!

- Ага, ага!! Это ты Алюню пять лет ждал, а мы с Витьком себе тоже едва совершеннолетних ухватили.

-Времена были другие, сейчас жениться не торопятся!

- Ой ли?

На балкон вышел этот самый Леха:

- Извините, можно я с Александром Борисовичем немного поговорю?

-О, чё я тебе говорил? Молчу, молчу, пошли Витек!

-Слушаю?

-Александр Борисович, я люблю вашу дочь и намерен как можно скорее на ней жениться, - бухнул Лёшка без подготовки.

- Лихо! Надо бы жену позвать, такие разговоры она должна слышать!!

Лешка сходил за Алюней и опять повторил про свое намерение жениться. И вот тут родители Аверы его засыпали вопросами, как и что. Лешка мужественно держался, боясь только одного - какие же родители, будучи в здравом уме, разрешат женитьбу на второй день знакомства?

К его большому удивлению, Аверы вели себя тактично, и как-то незаметно выспросили у него все. Он, морщась, но понимая, что от его правдивости зависит очень многое, весьма неохотно рассказал про свою невеселую жизнь до появления в ней Вали и всех Каменских жителей: про Марианну, про гибель отца и бабули, про своих 'детей'-сестричек, про деда, а потом, посветлев лицом, вкратце поведал обо всех остальных.

-Я понимаю, один день - это мизер, но я всю жизнь ждал свою такую Настюшу, это какое-то глубинное осознание, что именно вот эта девочка - мое всё! - и он замолчал, не видя, что во время его краткого пересказа про родителей и наполовину брошенных трех маленьких деток, Алюня вцепилась в руку Авера, едва сдерживаясь, а он потихоньку только крепче прижимал её к себе.

-Ну что, мать, дочку теперь надо выслушать?

-Да!

Дочку звать не пришлось, она стояла у самой двери на балкон и заскочила, заметно волнуясь.

-Помните, я вам в седьмом классе сказала, что замуж пойду за такого как ты, пап? Я своего Авера нашла и не намерена его терять. Мам, ну не будет мне жизни без него!! Ты вот без папки, сама говорила, много не выдержишь, вот и я так. Этот один день, он для меня как год, мне кажется, я его всю жизнь знаю, какая-то жуткая молния в нас ударила.

-Ну положим, молния и в меня когда-то ударила, когда я твою мамульку увидел!! - пробурчал Авер и вздохнул, - истинная моя дочь, а ты говорила, характер другой... Дайте нам время подумать.

Настюшка повисла на Саше:

- Я знала, знала, что вы у меня самые-самые!!.

Лешка стоял и напряженно смотрел на Алюню, а у той сердце сжималось:

-"Боже мой, я считала - мне было тяжело когда-то, а что пришлось пережить этому маленькому мальчику?Не сломаться, пережить предательство матери, гибель отца и бабули, замороженность деда... ох, мальчик, как же тебе досталось?"

-Алюня? Что скажешь?

- Что я могу сказать? Не передумают - если действительно нужны друг другу, то как я могу быть против? - и потянулась к Лёшке: - Можно я тебя обниму?

Лешка растерялся, он приготовился получить от матери Насти полный отлуп, а тут...

-Дда!

Она подошла к нему, приподнялась на цыпочки и со словами:

-Что ж вы все такие высокие?.. - тихонечко обняла застывшего Козырева.

-Вот и славно! Мы завтра на десять дней уезжаем в Брянскую область, а потом по приезде будем с твоим дедом и сестричками знакомиться. А уж в Каменку всенепременно съездим, заинтриговал.

Лешка наконец-то смог выдохнуть - оказывается все это время он едва дышал.

Теперь, когда напряжение спало, он смог внимательно приглядеться к родителям Асеньки. То что он увидел, ему очень понравилось: невооруженным взглядом было видно, что они находятся на одной волне, с полуслова понимая друг друга, не было в их поведении ни показухи, ни манерности. Внимательный, выдержанный отец и такая теплая, и в то же время резковатая мамуля. Лешка заметил, что мать и дочка очень похожи по поведению, а Мишук и Александр Борисович - почти одинаковые, все жесты, манера поведения, всё было одинаковым, а вот младшенький братик, похоже, взял и от мамы и от папы понемногу.

Компания же, собравшаяся здесь, чем-то напоминала их каменскую, но вот Шишкиных здесь было в одном экземпляре - Иван Чертов. Этот в Каменке сразу станет своим. Лёха расслабился и с удовольствием поучаствовал в шумном споре, затеянном неугомонным Иваном и его смешливой женой, которую муж почему-то величал коза-дереза, затем подпел застолью в лице Мишука и четырех сестер Чертовых.

Сестры тут же утащили его в свой кружок, и он долго и с душой распевал с ними песни далекой дедовой молодости, не замечая, как внимательно приглядываются к нему Аверы, он видел только сияющие карие глаза своей Асеньки и пел от всей души.

Расходились за полночь, Ванька долго жал руку Лёхе и хлопал своей ладонью, размером с лопату, по плечу. -Рад, рад, ты наш человек, нам такие и надобны. Вот приедут Аверы со своей Чаховки, непременно чудную деревню навещу у Лексея погощу! - подмигнул переминающейся с ноги на ногу, нетерпеливой Настюхе и пошел, прогудев: - Вы, это, поаккуратнее, а то Авер - мужик грозный!!

"Мужик грозный" успокаивал Алюню:

-Подсолнушек, не переживай. Он вернет нашу дочку в целости и сохранности!

- Да знаю, но ведь Москва - не Горнозаводск!

-Иди, вон, с Натахой и Галинкой пошепчись о своем, о девичьем, а мы с мужиками кайфовать станем, пиво-то чешское в холодильнике заждалось, посмакуем!!

Лешка долго не задержал свою девочку, понимая, что родители волнуются - сам за своих детей, когда заневестились - лет с четырнадцати - волновался.

- Девочка моя, эти десять дней годом будут для меня, - нежно целуя её, проговорил он, - но по приезде - украду сразу с вокзала.

Утром поехали с присоединившимся к ним Серым 'у Бряньск'. Встретивший их в Почепе Ляксей немного уступал в росте Серому, а так было очень заметно, что Серега, Ляксей и Филюня, так сказать, одного замеса - Цветковского.

У Чаховке был праздник -'як же Панасовы унуки-праунуки приехали'.

Сильно постаревший и какой-то весь измученный дядя Ваня не удержался от слез, увидев Филиппа. -От, племянница, уважили, это ж чистый Цветков, жива наша порода!

Дядя переехал в небольшой домик, оставшийся от бездетной дедовой младшей сестры Матрёны - мужа её взяли на фронт в первые дни войны, буквально через несколько дней после свадьбы. Пришла бумага в сорок третьем, что пропал без вести, вот и осталась она одна, до самой смерти не зная, что и как с её мужем.

Иван Ахванасович, вспомнил дедову науку - развел пчел и так уже держался третий год, хотя врачи предрекали ему скорый уход еще два года назад.

Мишук привез ответ из Подольска с собой, и в разговоре про" хронтовиков, а як их не успомнить, у каждом у дворе имеються?" - принес и протянул дядь Ване. Дядя молча прочитал, отдал сидящему рядом Ляксею, тот дальше, и вскоре все сидевшие за столом знали про их Хвилиппа. Оказалось, что в дедовой многочисленной родне пятеро погибших, два пропали без вести, четверо вернулись живыми, но ранетыми. Три женщины тут же списали адрес архива, спросив Мишука, 'як он писал тое письмо, охвициально или як?' Минька, наслаждавшийся любимым дедовским говорком, пояснил, что писал просто, без всяких закавык.

И тут всех удивила тетка Стеша, дочка дедовой сестры Евдокии:

-Вань, Мишк, а ведь я у мамкиных бумагах чяго-то видела, пагодьте, я до хаты дойду!!

Обернулась быстро, принесла похоронку на отца и три фотографии: на одной среди пяти сестер важно восседал совсем молодой дед - "чистый Сяргей, только ростом ня вышел", на второй дед с маленьким Ванькой на руках -' у сорок шастом годе, посля войны' А третья... третья маленькая, 6 на 9 фотография молоденького солдатика в гимнастерке и солдатской шапке и надписью на обороте:' На вечную память сродственникам от Хвилипа' вызвала охи и слезы почти всех.

-Братка! От это да, это чудо якое! Я ж про няго только слышал, у хате не было его хвотограхвии, - у дяди Вани перехватило горло, он махнул рукой, пряча глаза.

Алька сквозь слезы только и сказала:

- Вот ведь как подписал, будто догадывался, что не вернется... на вечную память

Минька долго долго вглядывался в это такое детское лицо, и тоже на глаза наворачивались слезы, женская часть застолья все, как одна, прикладывали платочки к глазам, а Хвилипп Аверченко удивленно спросил:

-Но ведь он совсем не взрослый, зачем его на войну взяли, он же Любице ровесник?

-Нет, сына, ему семнадцать лет было - он просто в трудное и голодное время рос и без мамы, вот и остался маленьким и худеньким, - пояснил Авер.

Мелкий кивнул,потом пошел в другую комнату, опять пришел с карандашом и альбомным листом, присел в уголок, долго вглядывался в маленькую фотографию.... что-то набрасывал, а через часок протянул лист Саше:

-Папа, посмотри!

С листа на Авера смотрел улыбающийся мальчик-солдатик Филипп.

Лешка Цветков восхищенно присвистнул:

-От это да!! От это талант, ай да хлопец!!-

А дядь Ваня шустро метнулся у горницу, и, чем-то там пошуршав, принес завернутую в льняное полотенце небольшую фанерку. Развернул и показал всем чудом сохранившийся рисунок другого Хвилиппа - погибшего.

-От, природа як вывернула, у дедова праунучка и снаруже и унутри Хвилипова натура завялася, - восхитилась тетка Стеша.

Минька же все не мог наглядеться на своего, такого любимого и такого молодого на этих фотках, деда.

Брянские многочисленные родственники озаботились поисками 'нявесты' для Мишука, вызвав у него сначала улыбки, а потом это сватовство стало немного напрягать, и не выдержала Алька:

-Дорогие мои брянские родичи, мы вам очень благодарны за заботу, но сын у нас большой мальчик, пусть он сам с невестами решает! Двадцать два - это не пятьдесят, женится!

И трою-пятиюродные тётушки угомонились. Аверы с огромным удовольствием много гуляли, купались в Судости, мужчинам полюбилась рыбалка. Рано утром даже Филюшка вставал без звука - наоборот, мужики на цыпочках выходили из хаты, стараясь не разбудить девочек. Десять дней проскочили очень быстро, только для Насти они тянулись долго.

Собирались суетно, Авер и Минька бурчали, каждая родственная 'сямья' считала своим долгом "принясти гостинца". Гостинца набралось - полный багажник Ляксеевых Жигулей:

-Ничаго, племянница, у вашем суровом крае усё пригодится, мы жеж от всяго сердца, - посмеивался повеселевший дядь Ваня.

-Вот то-то и оно, что обижать не хочется вас, а так... да на фига нам столько сушеных груш? Теть Ульяна, ну зачем?

- Альк, мяне Панас, ешчё кагда до вас вновь собирался, казал, што ты груши дюжеть любишь, от и бяри, сами не съядитя - подругам отдашь!

И вот так гавОрил каждый. Аверы решили взять все - в Москве Ванька встретит, а там поделить на всех.

-Вы прямо как цыгане, узлы, корзины, какие-то бидоны, сидора дедова только не хватает! - загоготал Ванька, когда Аверы начали выгружаться из вагона. - Почаще надо вас туда отправлять, на целый год затарились, точно.

Лешка, с волнением ждавший свою Асеньку, бережно поцеловал её, отдал букет ей и будущей тёще и тоже стал относить 'дары Брянщины' в машину Ивана. У Чертовых договорились поехать в Каменку на следующий день - в пятницу (Лёшка с утра должен был кое что доделать на работе), часа в четыре пополудни.

ГЛАВА 15.

В конце июня Тонков уже с неделю как вышедший на работу, приехал какой-то пришибленный, вяло поковырялся в испеченной Сонькой шарлотке, и извинившись, пошел к себе. Дочка надула губы - старалась ведь для папки - потом побежала к нему на разборки: он с болезненно-непонятной гримасой на лице рассматривал какие-то фотографии.

-Пап, кто это там у тебя?

-Да так, дочка, знакомый один! - он как-то поспешно спрятал фото.

Знаю я твоих таких знакомых!! - фыркнула Сонька и выскочила за дверь.

Вздохнув, Тонков пошел за ней, зная, что сейчас она расскажет Алине, а та опять невесть чего подумает.

-Сонь, вот зачем ты так?

А она, уперев руки в боки, сердито выдала:

-А в нашей семье не должно быть секретов, вот.

-На, смотри! - он протянул ей пакет с несколькими фотографиями.

Дочка взяла, посмотрела:

-Фи, дядька какой-то... я думала, у тебя какая красотка, а тут - дядька.

Она шустро проглядела их все и отдала отцу.

-Ну прости, я была неправа! - чмокнула папаню в щеку и, вильнув хвостом, удрала чатиться.

-Алин, это... Миша, выпускной у него был, вот попросил там одного знакомого, - как-то удрученно сказал Тонков.

Алина взяла фотографии: похожий внешне на Тонкова Миша в то же время был абсолютно другим. Выше, шире в плечах, с очень серьезным взглядом, даже на фото было видно, что молодой человек весьма выдержанный - не искрит фейерверком. Алина долго и внимательно рассматривала пять фото...

- Похож чем-то, но точно не ты, чувствуется в нем что-то основательное, надежное! - помолчав, сказала она.

-Весь в отца, тот тоже... - он вздохнул, - надежный мужик. Мише предлагали в аспирантуру - сразу сказал, не видит себя ученым. - И, горестно вздохнув, добавил: - Не мог даже представить, что так тяжело знать, что есть ребенок, и как бы нет меня для него. Пойду бруснику свою заварю.

-Уже!

-Что уже?

- Заварила! -Спасибо, не ожидал! А, забыл, на следующей неделе Соньке паспорт будет готов с новыми данными.

Он не говорил Алине, сколько ему после состоявшегося суда,пришлось выслушать в ЗАГСе "добрых слов" в свой адрес в связи с переудочерением Соньки, переплатил лишние деньги - что ему, что дочке хотелось побыстрее стать одной семьей - Тонковыми. Алина потихоньку привыкала к такому новому Тонкову. Он, на самом деле, не давал ни единого повода для недоверия. Получился к пятидесяти годам из него, ну, не идеальный, а очень даже неплохой семьянин, и про себя добавляла: 'Пока что!'

Мишка, выпив свою обязательную бурду - листья брусники, присел в кресло и незаметно задремал, вскинулся от легкого прикосновения к щеке. -Алина, не убегай! - Он щекой прижал её руку. - Посиди со мной рядом, а? Вон, на диване.

Как-то по-стариковски, сгорбившись и морщась, поднялся и, не отпуская руку жены, перешел на диван, сели рядышком, оба молчали.

В зал топая, влетела Соня:

-Родители, я вас люблю!! - подлезла с другого бока к папке, и они долго сидели втроем, пока дочка не начала зевать.

-Пойду я спать, а вы посидите ещё! - и на выходе брякнула: - Хорошо смотритесь, братика или сестричку хочу, задумайтесь уже! - и показав им язык, убежала.

-Никак не пойму, в кого она так топает и косолапит, перед школой к ортопеду ходили, я была в полной уверенности, что у неё плоскостопие, ничего подобного!!

Тонков заулыбался:

-В меня, Алин, я пока девчонки надо мной смеяться не стали - так же топал и косолапил.

-Да ладно, у тебя походка какая-то танцующая.

-Приобретенная, думаешь, откуда я вальс так хорошо умею танцевать? Ходил на бальные танцы, только из-за походки! А дочка... она дома так топает и косолапит, а на улице идет неспеша и ноги ставит прямо, мы с ней так договорились, привыкнет и будет нормально ходить! Я все больше открываю в ней своих черт, вы обе такие славные... у меня... надеюсь!

В пятницу в Каменке все было как всегда, Калинины замариновали шашлыки, Ванька Шишкин, будучи в отпуске, вместе с Лениным суетились возле Шишкинской бани, никому не доверяя её топить, а во дворе у Шишкиных как всегда... шел концерт...

В центре на большом пеньке сидел Лёшик Калинин и играл на гитаре, рядом на пеньке пониже - Егорушка Михайлович Шишкин лихо наяривал на гармошке, возле забора в теньке, на полукруглой лавочке, сколоченной специально для баушек, сидели в ряд баба Таня и несколько чинно сложивших натруженные руки на коленях "старушек-веселушек, баушек", как назвал их неугомонный Макс.

Местная ребятня, как галки, облепили забор, подпевая на разные голоса главной запевале - Машутке Калининой. А в центре двора лихо отплясывали мелкие. Здесь гвоздем программы был белобрысый, весь в свою мамку Аришку, шустрый Васька Ситников, тут же суетился и мелкий внук Ульяновых - Андрюшка, счастье деда Козырева - правнук Игнашик, названная в честь бабы Тани, шустрая как и братик- Танюшка Ситникова. Всё это зажигательное веселье прыгало, скакало, визжало.

-Ох, Танька, вот ужо десятый десяток разменяла, а покоя тебе доселе и нет - чистый пионерлагерь, детишков-то все больше становится. Вон, Матюха Ульяновский за вторым собрался, а Лёшка твой, поди как Макс, до седых... будет жену присматривать, - бубунила бабе Тане на ухо бабка Анна.

-А и пусть, он не Макс, если углядит какую - не упустит.

-Так-то оно так, да вон Иван-то сильно сдал, поди, и не дождется, когда старший Козырев оженится.

-Нюрка, отчепися, придет время и Лёшкино. Лучше вон давай споем, Лёшик, а давай-ка нашу, Шишкинскую.

Лёшик кивнул - у пацана неожиданно прорезался музыкальный дар в тринадцать лет, он как-то просто так взял отцову гитару, побренчал, потом пристал к Палычу, чтобы "научил его чему-нить, типа три аккорда", и удивляясь самому себе начал неплохо играть. Зимой в Москве походил на платные уроки и вот уже второе лето устраивал для баб Тани, концерты, а уж когда приезжал Рязанский Шишкин...

Машунька запевала, баушки поддерживали, Ванька и Колька Шишкины по выходным все так же приезжавшие к мамане, подпевали своими басами, в тихие летние вечера пение было слышно далеко, местные остряки тут же окрестили поющих - 'Шишкинский народный хор'.

Вот и сейчас народный хор заиграл и запел обожаемую всеми Шишкиными песню 'Виновата ли я'.

-Эх, ноги не ходють, а то я как зажгла чичас! - вздохнула бабка Маня, приходившая с дальнего конца деревни. - А все одно душа молодеет, Васька-от у тебя, Тань, чисто энтот, как в балете-то, Искаридзо, что ли?

-Мань, Цискаридзе, все ты вечно путаешь, вона Гвердцители - Ркацители обзываешь, это же вино такое у их, деревня! - проворчала продвинутая баба Таня.

-Ну да, я и говорю - Ркацителя!!

За шумом и гамом не заметили, как на Цветочную подъехали две машины.

-Тань, глянь, Леха навроде с какими-то незнакомыми приехал.

-Ну, значицца, друзей привез! - баб Таня, приставив козырьком ладонь ко лбу, вглядывалась в приехавших: - Погоди-ка!

Она взяла стоявшую рядом палочку и, опираясь на неё, шустро пошла к калитке, в которую входил её любимый внучок - Лешка, державший за руку молодую симпатичную девушку.

-Здрасьте всем! - поздоровался Лешка и что-то негоромко сказал баб Тане.

-Ай правда? - всплеснула руками та и потянулась к девушке: - Милая, дай-ка я тебя как следоват разгляжу!!

Настюшка нагнулась к невысокой худенькой с серебристо-белыми волосами старушке, та внимательно посмотрела на неё, погладила по щеке:

- Вот и славно! Лешка, ты все правильно углядел - жена у тебя будет славная и справная! Добро пожаловать к нам, милушка!! А это твои родители никак? Давайте-ка знакомиться, я Татьяна Макаровна, проще - баба Таня, а вон та кругленькая , что бежит, это Лешкина любимая Валя.

Любимая Валя, как всегда, добежав до него, привстала на цыпочки ухватила Лешку за уши и расцеловала:

-Редкий гость ты теперь у нас, ежик!!

-Валя, это моя Асенька, - подтолкнул Лешка Настю к ней, - знакомься.

-Ой, девочка, как я рада за вас!! Наконец-то и Лешке моему повезло!! - Валюшка обняла засмущавшуюся Настьку и шепнула ей на ухо: - Лешка мой, он такой один на весь свет, его невозможно не любить!!

Баба Таня уже присматривалась к Аверам:

-Саша? У нас один Саша есть-Горшков, два будет, Аля? Альбина? Хорошее какое имя... Филипушка? А ты, значить, Иван? Э-э, такой же как мой Ванюшка, только не рыжий. Охохонюшки, ещё Максимушко приедет, боюся, Каменка вас троих не выдержит.

-Мамань, крапива-то не перевелась еще, - хохотнул Ванька.

-Да вы, анчутки, увернетеся от меня, нету уже прежней ловкости-то.

Валюшка сияла, радуясь за своего друга, и Настя успокоилась - её приняли самые главные люди для Лешки, осталось только с дедом Игнатьичем познакомиться.

Она немного растерянно осматривалась по сторонам: папку с Минькой окружили мужики, Филюшка уже общался с местными ребятишками, мамуля и Наташа оживленно разговаривали с женщинами.

Лешка, не выпуская её руки из своей, притянул поближе к себе:

-Я тебе говорил, у нас здесь славные люди, а вон и деда!!

В калитку входил старший Козырев, за которым сбегал шустрый Васька.

-Леш, это правда? - Дед Игнатьич цепко, внимательно-внимательно смотрел на Настюшку, потом кивнул и сиплым каким-то голосом сказал: -Господи!!! Дожил! - прокашлялся и добавил: - Вот теперь я спокоен!

-Игнатьич, а чет ты быстро сноху принял?

-А я стопудово знаю... - отрезал дед, - мой внук плохую не выберет, не та натура! Ты, девочка, на нас внимания поменьше обращай. Мы здесь малость одичали, в глуши-то!! - он как-то недобро покосился на Ваньку Шишкина.

-Да я ж шуткую. Мам, не дерись, больно же! - баб Таня, не раздумывая, треснула ему по спине своей палкой.

-А ты меня не позорь перед людьми, пятьдесят годов, а ум весь порастерял!!

Тонкова занесло по работе на окраину Москвы, аж в Косино, полдня ушло на переговоры, а выйдя из здания, он понял, что зверски хочет есть. Огляделся вокруг, увидел неподалеку киоск с кучей тряпья в углу.

-Вот, блин, убрать не могут!

Поглядел на витрину с какими-то булочками-пирожками и купил себе простую булку - все эти пирожки-беляши-шаурмы покупать было опасно. Сделав пару укусов, скривился и размахнулся выбросить это непотребство в урну...

Куча тряпья вдруг зашевелилась и тонкий детский голосок сказал:

-Дядь, не кидай булку-то, мне отдай - нам с Муркой на весь вечер хватит поесть!!

Куча тряпья оказалась грязным-прегрязным, тощим, каким-то серым ребенком, протянувшим к Тонкову худую, нет, пожалуй, даже не худую, а птичью лапку.

-Ты кто? - удивился Тонков.

-Я - Лигар, булочку-то отдай, если не жалко! Голубые глаза ребенка смотрели на него с недетской мудростью.

-Слушай, Лигар, это, наверное, Игорь? Тебя мамка как зовет-то? И почему ты такой грязный, где живешь?

-Не знаю, может и Игорь, не помню, дядь. А мамка, которая Ирка, звала меня - сучёныш.

-Ппочему звала?

-А я от неё давно убежал, она меня цыганам хотела продать, а я подслушал и убежал.

-И давно ты убежал и откуда? - отдавая ребенку эту злосчастную булку, спросил Тонков.

-Спасибо, дядь, ты хороший. А другие и булку не дают, только пинка! - ребенок медленно, понемножку откусывал у булки, а у Тонкова зашлось сердце.

Лигар прожевав, продолжил:

-Убежал я, дядь, давно, ещё вот зима тама была теплая без снега, Карамвир что ли какой-то, а потом здесь другая зима была ох и холоднющая. Если б не Мурка, замерз бы!

-Мурка - это?

-Мурка - кошка моя, мы с ней вон в том дальнем подвале спим.

Тонков, не раздумывая ни минуты, сказал:

-Давай-ка брат, тащи свою Мурку и поедем ко мне в гости, отмоем тебя и накормим как следует.

- А ты меня с собой спать не будешь тащить?

-В каком смысле? - не понял Тонков.

-Ну... - ребенок выдал конкретное слово, и Тонков очумело вытаращился на него.

-Ты чего? Тебе лет-то сколько, откуда ты такие слова знаешь?

-Лет мне не знаю семь или восемь. Пашка вон так сказал, а я не знаю. А дяденьки меня сколько раз хотели поймать, только я маленький - умею прятаться и не шевелиться.

Тонков потрясенно сказал:

-У меня жена есть и дочка - Соня, я с женой сплю, - слукавил он, - зачем мне тощий пацан?

-А не врешь? Тонков вытащил телефон, набрал Алину и включил громкую связь, чтобы ребенок слышал:

-Алина, я тут найденыша нашел, мальчишку маленького, к нам приглашаю, а он мне не верит, думает, что я его для кровати зову.

Алина ахнула:

-Да ты что? Сколько ему лет, как зовут?

-Лет примерно семь-восемь, он не знает, зовут Лигар, я думаю, что Игорь.

-Миш, дай ему трубку!

-Я, теть, слышу тебя. - Подал голос ребенок.

-Давай, быстро садись в машину к дяде Мише и к нам, мы тебя ждем.

-Ладно, только я с Муркой приеду.

-Мурка - кошка?

-Ну да, она хорошая!

-Ладно ждем вас!

-Алин, ты там ванну сразу наливай, уж очень он грязный. Мальчишка побежал в сторону недалекого, покосившегося, заросшего бурьяном и крапивой, домика, а Тонков в ближайшей палатке купил большие пакеты для мусора, накрыл ими сиденье и стал ждать, дергаясь и переживая, что найденыш смоется, а найти его будет нереально. Вытащил третью подряд сигарету и услышал за спиной голосок:

-Дядь, мы вот они.

Замызганный ребенок держал на руках худющую, тоже непонятного цвета, кошку - у Тонкова опять заныло сердце...

-А Мурка твоя в машине не будет орать и драть сиденье?

-Ты что, дядь, она у меня как человек, все понимает, правда, Мур?

Мурка, как-то внимательно, совсем по-человечески, оглядела Мишку и лизнула мальчишку в щеку, оставив на серой от грязи щеке светлую дорожку.

-Ты прости, что я тебя на пакеты сажаю, уж очень ты грязный. Мы сейчас тебя тёте Алине отмываться сдадим, а сами с Соней поедем тебе одежду прикупим, как, пойдет такой вариант?

-Дядь, чё, правда?

Тонков только кивнул. Кошка, на удивление, смирно сидела на коленях у ребенка. А у Тонкова перехватывало дыхание, когда он посматривал на свою находку.

Алина встретила их у порога:

-Привет, Игорёк, давай-ка прямо здесь тебя разденем, и выкинем твое рванье?

Мальчик тяжко вздохнул и согласился, когда он скинул свои лохмотья, Алина зажала рот руками: ребенок напоминал узника концлагеря... Руки и ноги сплошь косточки, обтянутые серой кожей, весь в болячках...

Тонков тоже нервно сглатывал, потом хрипло проговорил:

-Идите, мойтесь, а где Сонька?

-Здесь я, вот нашла самую маленькую футболку, меньше ничего нету. Ой какой ты тощий? Привет! Меня Соня зовут! Мы с папкой ща тебе поедем вещи купим, ой, а кошка какая тоже худючая.

На кухне Алина быстренько, как могла, остригла серые патлы ребенка, оставив на голове совсем короткий ежик, потом проводила его в ванную, посадила ребенка в теплую водичку с пеной.

-Давай, ты немного отмокнешь, а потом я тебя помою. Пойду, тебе мазь принесу - болячки твои смажем, волосы подравняем, и будешь ты красивый мальчик.

Кошка, зашедшая вместе с ними в ванную, казалось, слушает и понимает, что говорит Алина. Пока Алина ходила, ребенок совсем освоился, и из ванной послышалось его хихиканье. Оказалось, что Мурка запрыгнула к нему на руки, и он намылил её шампунем из ближайшего пузырька, и теперь, повизгивая от восторга, смывал с кошки обильную пену.

-Тетя, я Мурку тоже помыть захотел, не будешь ругаться?

-Нет, только давай грязную воду сольем, смотри, какая серая вода. И, малыш, называй меня тетя Алина, или просто Алина.

-Теть А...лина, а ты чего плачешь?

-Да вы с Муркой вон как брызгаетесь - пена в глаз попала.

Отмывались долго, воду меняли аж три раза. Только на четвертый раз вода осталась чистой.

Мурка, отмытая и завернутая в старенькую простыню, сидела в раковине и следила за мытьем, как заботливая нянька.

-Да, Игорек, вы с Муркой, как два трубочиста были, давай-ка мы вылазить будем уже!!

Алина аккуратно завернула его в полотенце и, взяв на руки, понесла в комнату:

-Ты как птичье перышко, легкий, но ничего, откормим вот тебя.

-Чё, тетя Алина, ты меня здесь оставишь и Мурку?

-А почему нет?

-Но я же бомжара позорный, грязный сучёныш? - удивился ребенок.

Алина помолчала, справляясь со слезами и горечью:

-Давай договоримся, - ты такие мерзкие слова забываешь, - нет этого ничего, есть мальчик - Игорек.

Вытерев ребенка, она трясущимися руками, аккуратно смазала его болячки мазью, одела огромную для него Сонькину футболку и сказала не отходящей ни на шаг кошке:

-А тебя, красавица, мы сейчас феном посушим, потерпи.

И кошка, удивлявшая все больше, терпела. Игорек, борющийся с закрывающимися глазами, едва ворочая языком сказал:

-Тетя Алина, ты такая хорошая, я... - и уснул.

Ребенок свернулся клубком в уголке дивана, кошка, оказавшаяся серой с более темными полосками, а также белыми пятнышками на груди и передних лапах, тут же подлезла к нему и тоже уснула. И не слышал Лигар-Игорек, как приехавшие Мишка с дочкой, шепотом поговорив с Алиной, пошли готовить им спальное место. Мишка потихоньку перенес ребенка на небольшой диванчик, кошка, настороженно шедшая за ним, тут же запрыгнула к ребенку, а Тонковы пошли на кухню.

Посмотрев на отмытого, оказавшегося светленьким, малыша, Сонька категорически заявила:

-Оставляем его себе, и будет у меня младший братик, вот. Пап, давай его оставим?

-Сонь, будет сложно и долго усыновить его, наверняка сначала в детский дом могут забрать, а потом оттуда только разрешат усыновить. Есть у меня кое кто, посоветуемся с ними, может, найдем какую-то лазейку.

Сонька пошла посмотреть на спящих, а Алина, отвернувшись к окну, не выдержала и разревелась. -Что ты? - Тонков робко обнял её со спины. - Что ты, девочка?

-Миш, - она повернулась к нему и подняла залитое слезами лицо, - это же невыносимо, такой малыш и столько перенес. Миш, я... давай, пусть он будет нашим ребенком!! Миш, я буду тебе хорошей женой, я постараюсь весь негатив, всю пакость твою забыть, давай мальчишку оставим? - Она просто рыдала в голос уже: - Я же когда его мыла, едва сдерживалась, чтобы в голос не завыть, там же ужас, а какие он слова говорит...

Мишка усмехнулся:

-Да, он много чего с изнанки жизни видел и знает. Поверь, я буду очень стараться, чтобы он был с нами, и не только из-за тебя, просто... просто нельзя ребенка предать и оставить ещё раз, у самого сердце разрывается!!

Они долго стояли так, обнявшись, ничего не говоря. Этот неожиданный ребенок своим появлением положил конец недоверию, и Тонков осознал, что сделает все возможное и невозможное, чтобы у них наконец-то сложилась самая настоящая семья - с теплом и доверием. Пока Игорек спал, будущий родитель развил бешеную деятельность: он прошелся по всем старым связям, вызвонил и выловил старого приятеля - ушлого адвоката, озадачил другого знакомого работающего в МВД, пытался найти выход на органы опеки, колесо завертелось.

А Лигар, проспавший всю ночь, утром проснулся, недоумевая, где он, - все было незнакомым, только верная Мурка была рядом.

-Мур, какая ты у меня красивая, лапки как в носках белых. А я? Какой я-то? - он выпутался из одеяла и пошел за уверенно идущей впереди Муркой.

У большого зеркала остановился:

-Это чё? Я? - удивился вслух ребенок. Из зеркала на него смотрел заспанный, светловолосый с голубыми глазами, худющий мальчишка.

-Ты, Игорек, ты, с добрым утром! - к нему быстро подошла Алина.

- И я теперь в подвале жить не буду и Мурка? И чё? Я вам что ли нужен? Не врешь?

-Пойдем на кухню, там и поговорим.

- Дядь, привет, а ты, правда, меня не обманул, спасибо тебе.

-Игорек, мы хотели бы тебя спросить: вот если бы тебя нам отдали, ты будешь нашим... сыном? - волнуясь, спросил Мишка.

-Как это сыном? Я же не ваш?

-Пока, мы сделаем все, чтобы ты был наш.

-А если не захочу? -Тогда нам придется тебя отдать... так по закону положено.

-Ага, в этот приемник... не, не пойду, сбегу, только Мурку не выгоняйте.

-Зачем куда-то в приемник, когда мы тебя хотим здесь с нами оставить?

-И не боитесь, что я у вас украду чего?

-Не боимся, ты мальчишка разумный. Да и Мурке твоей у нас хорошо, вон, посмотри на неё.

Мурка, развалившись, лежала на угловом диванчике, выставив округлившееся пузо.

А через три дня Игорек заболел - резко поднялась температура. Врач со 'Скорой', увидев худенького, в болячках ребенка, напустилась на Алину, а узнав, что мальчика три дня как, буквально, подобрали с улицы, утирая слезы, долго извинялась, повторяя при этом:

-Невероятно!! Какие же Вы душой красивые!!

Игорька положили вместе с Алиной в отдельный бокс, мальчику становилось все хуже, врачи объясняли его состояние тем, что пока ребенок жил впроголодь и в ужасных условиях, организм был как в тисках, а как только отпустило - ребенок попал в домашнюю среду - получился сбой. А поскольку иммунитет ослаблен, ребенок худой, истощенный, вот и не справляется организм. Алина за четыре дня нахождения в больнице резко похудела, Тонков сбился с ног, нашел старенького, отошедшего от врачебной практики профессора, упросил его приехать, посмотреть на ставшего за несколько дней таким родным ребенка.

Тот долго смотрел на бессознательного мальчика, сказал, что скорее всего возможен кризис: или -или. Порекомендовал лекарство, которое можно было купить только в Израиле, и посоветовал Алине и Мишке постоянно говорить с ребенком, рассказывать ему что-то приятное, интересное, чтобы его это заинтересовало, и он будет стремиться увидеть или услышать это. Алина рассказывала Игорьку обо всем, особенно упирала на то, что Мурка без него тоже пропадет, что они с Мишей так хотят увидеть его сильным, красивым, чемпионом.

А дома не находила себе места кошка... она то металась из угла в угол, то неподвижно лежала, не обращая внимания на еду. Приходящего из больницы Тонкова тщательно обнюхивала и опять ложилась.

Тонков поехал к Алине на работу, зная, что там есть выход на израильских коллег, начал объяснять управляющему, что и как. Тот попросил подождать немного, куда-то сходил, потом позвал Тонкова в переговорную и напрямую связался с коллегами из Тель-Авива, рассказав на иврите всю ситуацию. Попросил помочь маленькому найденышу, купить лекарство для него и передать с бывшим там в командировке Иваном Денисовым, Алининым ухажером, улетающим поздно вечером в Москву.

Коллеги-израильтяне пообещали помочь, тут же прозвонились в справочное аптек, узнали, что такое лекарство есть в наличии. Тонков попросил узнать стоимость и куда перевести деньги, на что самый старший из находящихся в переговорной там, в Тель-Авиве, ответил на ломаном русском языке:

-Ребенок спасать, денга потом!!

Тонков поехал в аэропорт заранее, и рано утром встретил Денисова, который торопливо выходил одним из первых. Отдав лекарство, тот попросил держать его в курсе состояния ребенка, а он уже будет сообщать израильским коллегам.

Мишка полетел в больницу. Умученная Алина молча уткнулась ему в плечо, он так же молча обнял её, да и что можно было сказать в этой ситуации?

В девять утра ребенку ввели израильское лекарство, оставалось только ждать...

Мишка опять, как когда-то, поехал на Таганку, к Матроне, его серое от недосыпания лицо привлекло внимание служительницы. Он кратко сказал, в чем дело, и она провела его без очереди к мощам.

-Вам это нужно срочно, помолитесь, и Матушка поможет Вашему найденышу, пригреть сироту - дорогого стоит.

К двум часам дня стало ясно - ребенок выживет. Алина первая заметила, что мальчик стал ровнее дышать... сначала не поверила, позвала медсестру, та внимательно понаблюдала за ребенком и, радостно взвизгнув, побежала за врачом. Тут же прибежавший врач подтвердил, что ребенок дышит ровно, и есть надежда на положительный результат.

Алина бессильно опустилась на стул, ноги отказывались держать её:

-Мариночка! Пожалуйста, наберите мне мужа, у меня очень трясутся руки!! - попросила она медсестру.

Та тут же набрала номер, и поднесла телефон к уху Алины.

- Да? - тревожно откликнулся Тонков.

- Миш, Миша... - У Алины ручьем побежали слезы, она задыхалась и ничего не могла больше сказать.

-Что? Алиш, что? - заорал испуганный Тонков.

-Извините. Ваша жена плачет сильно, она хотела сказать, что Игорек выживет, он начал ровно дышать и чуть порозовел! - сказала тоже плачущая медсестра.

-Сейчас буду!

Через десять минут Алина всхлипывала на плече у Тонкова.

-Все, все, успокойся, Алишка, нам ещё много сил понадобится на его усыновление!! Он обнимал её и удивлялся, каким слепым дураком был когда-то.

Алине сделали успокоительный укол, и она, измученная четырьмя бессонными ночами, уснула, рядом посапывал теперь уже спящий Лигар-Игорек, а Тонков сидел и любовался своими спящими дорогими, понимая, что ему несказанно повезло.

Дома его встретили две пары глаз: дочкины и Муркины.

-Все хорошо, девки, будет наш мальчик здоров!

Соня повисла на папке, бурно выражая восторг, а Мурка впервые за все эти дни подошла к миске с кормом.

Выздоравливал мальчик медленно, слишком истощен был организм, но каждый день приносил что-то новое. Если первые дни Тонков носил его на руках, то через три дня ребенок потихоньку ходил по боксу, держась за стены. Он рвался домой, к Мурке, первый вопрос, каким он встречал Тонкова, был неизменным:

-Как моя Мурка там?

Мишка на полном серьёзе отчитывался, что кошка ведет себя беспокойно, очень ждет Игорька. Мальчик стал любимцем всего отделения - его интересовало всё, он хотел знать все и сразу, спрашивал любого о том, что его заинтересовало.

А интересовало его многое, лечащий врач, Сергей Васильевич, посмеивался и пояснял Алине:

- А что Вы хотите, в самый любопытный возраст у ребенка был мизер информации и общения, вот он и наверстывает, заполняя свой вакуум.

Все отделение знало про его Мурку, даже самая суровая и вреднючая санитарка Ирина Ивановна и та поддалась его любопытству и обаянию, и подолгу разговаривала с ребенком. Когда она мыла пол в коридоре, Игорек сидел на подоконнике и, весело болтая ногами, спрашивал о чем-нибудь, она для виду ворчала, а сама зорко следила, чтобы он, перебегая на следующий подоконник, не забывал переносить специально сшитую для него 'сидушку' .

Когда же Сонька принесла сделанные и напечатанные фотографии его любимой Мурки... ребенок засиял и всем-всем показал и похвастался своей Муркой. Одну фотку великодушно задарил санитаркам. Они повесили её в своей подсобке, дружно прослезившись:

-Вот ведь, кошка ребенку вместо матери, хорошо бы у Алины с Мишей получилось ребенка усыновить без этого детдома.

- Сергей Васильевич! А давайте мы всем отделением напишем ходатайство или какое заявление, что мы тоже просим помочь им, тут как бы исключительный случай. - Это уже медсестры подумали о таком.

Мишке прозвонился знакомый из МВД, сказал, что надо увидеться.

-Приезжай ко мне домой, у меня дочка замечательные шарлотки делает, да и спокойно посидим.

Сонька испекла аж две:

-Одну дяденьке с собой дадим!

Пришедший подполковник милиции, битый-перебитый жизнью мужик, по его выражению -'выпал в осадок от кошки'.

-Слышь, Александрович, на неё глядя, точно поверишь в переселение душ, она совсем как человек. Смотри, как слушает сидит? Если будут у неё котята - мне одного сразу отдадите!

Мурка же, едва он пришел, села в угол полюбившегося дивана и застыла изваянием, только уши дергались, когда Вадим Егорыч рассказывал о найденной мамашке ребенка.

-Мы покрутили название города, получалось, скорее всего, Армавир, а у меня там однокурсник по школе милиции живет, и начали искать. Вот что накопали: Воронцова Ирина Петровна, нигде не работающая, пьющая особа, 25 лет, имела ребенка - Воронцова Игоря... - он сделал паузу, - Михайловича, сейчас ему было бы 8 лет, ребенок пропал в пятилетнем возрасте. Соседи предполагают, что его увезли то ли цыгане, то ли армяне, что постоянно крутились в её квартире. Мамашка поиском ребенка не озадачивалась. Жила в свое удовольствие: вино, мужики, и прочее. Сейчас находится в больнице - цирроз печени, скорее всего, не выйдет уже. Свою однушку сколько раз пыталась продать, но прописан в ней Игорь Михайлович, подала заявку на поиск ребенка, который нужен только из-за квартиры. Цинично пояснила своей единственной родственнице, тетке - Ольге Ивановне Каравай, что будет официальная бумага - ребенка нет, продаст квартиру, которую сложно назвать квартирой, там голые стены и грязь. Так вот, Миш, дуй туда. Ребенок - Михайлович, проще. Скажешься отцом, она по пьяни и не помнит, кто отец-то. Панов - друган мой, подсуетится, скажет, что нашли настоящего отца, и он согласен ребенка усыновить, а ей какие-то деньги отдашь, и не придется дитя в детдом отправлять. Езжай в Армавир побыстрее, она, мамашка-то, может в любой момент... око.. хмм, - он посмотрел на Соню, - ну, с такой болячкой долго не живут.

Мурка, опять удивила - встала, подошла к Вадиму, сидевшему на этом же диване, ткнулась мордой в его руку, тот машинально начал гладить её по голове и вдруг замер:

-Миш, она чё? Поняла всё, что я говорил? Фантастика...

-Мне думается, она по интонациям понимает, что и как, мы из больницы приходим - сидит у порога, сразу говорим, что Игорьку лучше - выздоравливает... ушами подергает и идет успокоенная, на свое любимое место. Кошка вроде бродячая, а такая чистюля - в туалет ходит, нигде не гадит, ест аккуратно, чисто аристократка! - улыбнулся Тонков. - Такое впечатление, боится, что могут выгнать на улицу, вот и старается. И я не представляю, как она своего Игорька встретит...

- Моя бабуля когда-то говорила... подожди, как это?.. - Вадим подумал, - а вспомнил, если кошка сама в дом приходит - это к добру, вот у вас вроде так и выходит.

Вечером же приехал незаменимый Быков, вместе подумав, решили ехать в Армавир вдвоем, оставив 'на хозяйстве' того самого мента в отставке - стародавнего знакомого Быкова. Мишке не терпелось побыстрее утрясти все эти дела. Он долго и подробно говорил по телефону с Алишкой, которая тоже очень надеялась, что им удастся найденыша усыновить.

А утром, поговорив с лечащим врачом, Алина обрадовала Мишку, что их отпустили домой, обязав являться на осмотр каждые два дня. Сергей Васильевич мудро рассудил, что кошка Мурка придаст ребенку дополнительный стимул для быстрого выздоровления, а в больнице наоборот, ребенок скучает, и лечение затянется.

Мишка разбудил Соню - та шустро собралась, заехали за кофе и конфетами для медсестер и санитарок, лечащему врачу Мишка взял из своих припасов чисто мужской подарок - набор виски со стаканами.

Ребенок обошел всех, всем подарил конфеты, пожелал всего хорошего и сказал, что уезжает домой к Мурке и Соне.

Расцелованный и довольный, хотел бежать к машине, но Тонков взял его на руки, ворча, что пока ещё рано бегать, и Мурка тяжелее его теперь.

Мальчишка всю дорогу ерзал на сиденье:

-А Мурка меня совсем-совсем помнит?

-Ну, за две недели тебя забыть невозможно, она, наоборот, сильно скучает .

А у двери в квартиру Игорек как-то оробел:

-Иди, малыш, первым!

-Нет, я лучше последний зайду, схитрю, пусть она потом меня увидит!

Едва Тонковы зашли, Мурка, дико мявкнув, стрелой пролетела между ног у Тонкова и запрыгнула в протянутые руки ребенка.

-Мура, Мурочка моя! - Игорёк изо всех сил прижал к себе кошку, а Тонков, взяв их на руки, перенес и осторожно усадил на банкетку - ребенок пока был слабеньким.