Цветок для счастливого дома

Глава 1

– Трейс Делани, вы сегодня потрясающе выглядите, – заплетающимся языком проговорил Чет Краудер.

Шериф Грейс Делани усмехнулась. Полицейская форма защитного цвета, простая, повседневная прическа – зачесанные назад волосы, практически полное отсутствие макияжа. Только спьяну можно сделать такой комплимент. А в том, что Чет Краудер пьян, не было никакого сомнения.

– Кажется, уже двенадцать, – отметил восьмидесятилетний Чет. – А раз наступила полночь, вы должны меня поцеловать. И…

Внезапно он согнулся, и его стошнило прямо на бетонный пол полицейского участка.

– Полицейским не положено целовать задержанных, – строгим тоном проговорила Грейс.

Она взяла Чета за руку и, старательно обходя зловонную лужу, повела во вторую камеру.

– Неужели даже в новогоднюю ночь вы не можете нарушить правила? – пробормотал подгулявший мужчина.

В праздники у Грейс и ее коллег всегда полно работы. Еще не было и одиннадцати, а к ним в участок доставили трех пьяных мужчин, едва державшихся на ногах. К счастью, ее смена заканчивается через час с небольшим. Тогда она сможет наконец-то избавиться от кобуры и надоевшей полицейской формы.

– Правила созданы не для того, чтобы их нарушать.

Это была любимая фраза отца Грейс и девиз всей ее жизни.

Весь этот вечер она постоянно возвращалась мыслями к отцу.

– Вы настоящая красавица, Грейс Делани. Но слишком серьезно относитесь к жизни, – прокричал Чет Краудер из камеры и с грохотом рухнул на кровать, прикрепленную к стене цепью.

Грейс передернула плечами. Уже не впервые люди говорили ей об этом. Смысл ее жизни – служить закону, защищать его. Шериф не имеет права тратить время на всякие глупости.

– Ложитесь спать, Чет! – прокричала она. – Завтра утром я вас выпущу.

«Нет, это сделает кто-нибудь другой», – подумала она, потому что к тому времени она, скорее всего, уже будет в Сан-Франциско. Здесь ее больше ничто не держит. Срок службы истек, а отца уже нет.

Грейс взяла ведро и швабру и принялась убирать зловонную лужу, оставшуюся после Чета. В канун Нового года и четвертого июля после ярмарки местные жители напивались до бесчувствия. Она бросила нетерпеливый взгляд на часы. До конца дежурства оставался еще целый час.

Когда Грейс закончила мыть пол, к полицейскому участку подъехала патрульная машина. Оттуда вышли двое ее коллег, ведя под руки какого-то человека.

Он был одет в синие джинсы и залитую кровью белую футболку. Голова свесилась на грудь, густые каштановые волосы падали на лицо. Хотя незнакомец сильно сгорбился, Грейс заметила, что он довольно высокого роста.

– Кто это? – спросила она.

– Очередной пьяница. Шел вдоль городской дороги. От него сильно пахнет пивом. Документов при нем никаких. Я спросил, как его зовут, он не ответил. Я взял у него отпечатки пальцев. Но их нет в базе данных. Надеюсь, утром он сам будет в состоянии все объяснить.

– А откуда у него кровь?

– Не знаю. Когда я увидел его у дороги, он уже был весь в крови. Должно быть, с кем-то подрался. Или его ограбили.

– Его осмотрел врач?

– Да. У него на голове небольшая рана. Ничего серьезного.

– Но почему он в наручниках?

– Ему очень не понравились мои вопросы, и он набросился на меня.

Грейс понимающе кивнула. Задержанный раза в два крупнее и выше Марка, и такие меры предосторожности со стороны ее коллеги вполне оправданы. Она открыла дверь одной из пустующих камер.

– Проходите сюда, сэр.

– Почему вы меня задержали? – Мужчина поднял голову и, наконец, заговорил. Его тяжелый взгляд, казалось, пронзал Грейс насквозь. Она невольно опустила глаза. Неподвижное суровое лицо напоминало маску. – Я не совершил ничего противозаконного.

– Появляться в общественных местах в пьяном виде запрещено.

Лицо задержанного вдруг показалось знакомым. Где она могла его видеть?

– Я не пьян, – продолжал незнакомец. Выражение неудовольствия на его лице сменилось растерянностью.

– Как вас зовут, сэр?

Тот ничего не ответил, подошел к кровати, сел. Голова опять свесилась на грудь.

– Вы измеряли уровень алкоголя в его крови? – поинтересовалась Грейс.

– Я не стал этого делать, – признался Марк. – От него пахнет пивом, он спотыкался. Этого достаточно, чтобы понять, что он сильно пьян. По правде говоря, в праздники у нас и без того много работы. Я вам еще нужен? Если нет, я поеду. Нужно возвращаться на дежурство.

– Нет, – дернула плечом Грейс. Она терпеть не могла людей, халатно относящихся к своей работе.

– Что ж, возможно, мы с вами больше не увидимся. Желаю удачи. Надеюсь, в Сан-Франциско у вас все сложится лучше, чем здесь.

– Спасибо.

Грейс испытывала смешанные чувства. С одной стороны, она была благодарна Марку за добрые пожелания. Но с другой стороны, обижало равнодушие, с которым он отнесся к ее отъезду.

– Да, чуть не забыла. Где вещи задержанного?

– В вещевом отсеке, – Марк чуть наклонил голову. – Правда, их немного. Куртка, наручные часы, ремень и прочая ерунда. Если хотите найти вещь, которая пролила бы свет на личность задержанного, боюсь, сильно разочаруетесь.

– Возможно, вы правы, – сказала Грейс, но для себя твердо решила осмотреть вещи странного незнакомца.

В конце концов, в городе меньше пяти тысяч жителей и найти среди них определенного человека не так уж сложно. На флоте, где она служила до того, как стать шерифом, работы и ответственности было куда больше. Здесь у нее в подчинении шесть патрульных офицеров. На флоте она управляла командой, где людей было втрое больше.

Грейс очень скучала по той жизни. Там железная дисциплина, и все всегда под контролем. Когда у отца обнаружили рак простаты, ей пришлось переехать сюда. Спустя семь месяцев он умер. Но за это время она успела свыкнуться с мыслью о неизбежной утрате, и потому его смерть не стала столь уж неожиданным ударом. Из уважения к памяти отца Грейс заняла его место. Ее отец долгие годы служил в этом городке шерифом. Она проиграла на выборах и поняла, что ей так и не удалось расположить к себе местных жителей.

Возможно, в Сан-Франциско все пойдет по-другому. В огромном городе столько возможностей. А может быть, она переедет в Лос-Анджелес или в Сан-Диего. Она еще не решила, где начнет новую жизнь. К счастью, отец застраховал свою жизнь. И теперь у Грейс в кармане полмиллиона долларов. С такими деньгами можно отправиться куда угодно.

Проверив заключенных, мирно спавших в камерах, Грейс направилась в вещевой отсек. Возможно, среди вещей странного мужчины найдется что-то, проливающее свет на его личность. Она достала из шкафчика большой пластиковый пакет с надписью «Джон Доу» и положила его на стол. Джонами Доу коллеги Грейс, как и все американские полицейские, называли людей, личность которых установить не удалось.

Когда она открыла пакет, в комнате резко запахло кожей. Она вытащила большую кожаную куртку и тщательно обшарила карманы. Пусто. В кожаной барсетке лежали наручные часы. И бар-сетка, и кожаная куртка ручной работы, по-видимому, очень дорогие.

Грейс вытащила кожаные гетры. Из тех, что ковбои надевают поверх брюк. Она ненадолго задумалась, стараясь представить задержанного в этом экстравагантном наряде. И ей это удалось. Гетры и кожаная куртка отлично сочетались с его мускулистой фигурой.

С этим Джоном Доу явно что-то не так. Мускулистый и широкоплечий незнакомец, без сомнения, обладал недюжинной физической силой. Но при этом выражением лица напоминал испуганного ребенка. И почему он так настаивал на том, что не совершал никаких правонарушений?

Грейс внимательно ощупала гетры, тоже прекрасного качества, в поисках потайных карманов.

Интересно, сколько они могут стоить? Наконец, она нашла потайной карман. Однако в нем оказался лишь коробок спичек с эмблемой какого-то бара.

Грейс вновь стала рассматривать часы. Довольно тяжелые и, судя по их виду, очень дорогие. Неужели от Картье? Чтобы подтвердить свою догадку, она зашла на сайт Картье и чуть не упала со стула, когда узнала, сколько они могут стоить. Самые дешевые часы из этой серии стоят семнадцать тысяч долларов. Должно быть, этот человек их украл. Вряд ли у него есть такие деньги. Грейс посмотрела сводки о кражах и грабежах за последнее время. Но там не было ничего о краже часов.

Значит, задержанный – обеспеченный человек. Весь вопрос в том, каким образом он зарабатывает себе на жизнь. Возможно, занимается незаконной деятельностью. Это могло бы объяснить подобные доходы. То, что его отпечатков нет в базе данных, ничего не значит. Быть может, просто еще не попался. Впрочем, она слишком критично относится к людям. А вдруг он честный труженик. Тогда почему он отказался назвать свое имя? Все в этом человеке было странным и противоречивым. Кажется, Марк никогда его раньше не видел. А вот ей его лицо показалось знакомым.

Судя по кожаным гетрам и куртке, он ездит на мотоцикле. Где его мотоцикл, шлем, перчатки? Почему он вообще шел пешком вдоль дороги?

Может быть, его на дороге остановили грабители, отняли мотоцикл? Это могло объяснить рану на голове. Тогда почему он не рассказал Грейс или Марку о том, что с ним произошло? Возможно, слишком напуган. Хотя такого сильного мужчину не так-то просто напугать. Да и рана на голове могла оказаться не такой уж пустяковой, как уверял Марк. Люди с сотрясением мозга порой ведут себя странно, совершенно дезориентированы в пространстве и времени. Иногда жертвы ограблений и других преступлений начисто забывают, что с ними произошло.

И Грейс решила поговорить с Джоном Доу.

Он проснулся от резкой головной боли. Когда открыл глаза, в висках застучало еще сильнее. Поначалу он не мог поверить своим глазам. Серые стены, решетки. Как он оказался в тюремной камере? Что такое натворил? Головная боль усиливалась с каждой минутой, становилась совершенно невыносимой. Самое плохое, он почти ничего не помнил. Разве только того приземистого копа, который сказал, что он сильно пьян. Но и тогда показалось, что полицейский ошибается. Опьянения он не чувствовал. А почему так болит голова? И не только голова, но еще нога и правое плечо?

Больше всего тревожила полная потеря памяти. Может быть, через какое-то время ему станет лучше, и все прояснится? Скоро его должны выпустить. Он надеялся, что спустя какое-то время начнет лучше соображать. Ведь ему еще предстояло объясниться с приземистым копом.

В этот момент он услышал, как открывается дверь камеры, спустя мгновенье вошла женщина-полицейский. Он сразу же ее вспомнил. Эта женщина в полицейской форме с прекрасными голубыми глазами разговаривала с ним, когда его доставили сюда.

– Как вы себя чувствуете? – спросила она.

Голос ее звучал гораздо дружелюбнее, чем до этого.

– Я чувствую себя так, словно меня только что переехал грузовик.

– Может быть, именно это с вами и случилось?

Новый приступ головной боли заставил его поморщиться.

– Офицер полиции, мой коллега, сказал, что вы шли вдоль дороги.

Он ничего не ответил, поскольку сам не помнил, как и почему оказался там.

Ее хрипловатый низкий голос, совсем не подходящий женщине-полицейскому, успокаивал. В сущности, их разговор не был похож на допрос.

– А где ваш мотоцикл?

– Мой мотоцикл? – Он удивленно поднял брови. – Вы же сами сказали, что я шел вдоль дороги пешком.

– На вас были кожаная куртка и гетры, – видя его замешательство, смущенно проговорила она. – Вот я и подумала, что вы ездите на мотоцикле.

Он сжал голову руками и скрипнул зубами. Казалось, еще минута, и голова просто взорвется.

– Что с вами? – участливо поинтересовалась она. Его обдало свежим ароматом ее духов.

– Может быть, отложим этот разговор? У меня просто раскалывается голова.

– Я хочу осмотреть вашу рану. – Ее дыхание обожгло ему лоб. – Возможно, она куда серьезнее, чем выглядит на первый взгляд. Думаю, причина вашей головной боли именно в этом.

Женщина-полицейский наклонилась к нему так близко, что он ощутил тепло ее тела. И поежился. Только теперь понял, что очень сильно замерз. Из-за страшной мучительной боли во всем теле он не ощущал даже холода.

– Ой! – воскликнул он, когда женщина коснулась его головы кончиками пальцев.

– Простите. – Она осторожно провела рукой по его волосам.

Это прикосновение странным образом успокоило его и уменьшило боль.

– Сейчас я проверю ваши зрачки.

С этими словами она направила свет фонарика прямо ему в глаза. Глазные яблоки пронзила страшная боль.

– Похоже, сотрясение мозга. Я считаю, вам нужно срочно поехать в больницу, – тоном, не терпящим возражений, заявила она.

– Если оставите меня в покое, со мной точно все будет в порядке, – нетерпеливо махнув рукой, возразил он. – Мне просто нужно немного поспать.

Возможно, сон его действительно освежит, нестерпимая боль уйдет, а предметы вокруг перестанут вращаться.

– Я не могу этого допустить. У вас явно сотрясение мозга. Вы ничего не помните. Вам необходима консультация врача.

– Я никуда не поеду.

– Вы помните, что с вами произошло? Где ваш мотоцикл и бумажник? Как вас зовут?

Но все эти вопросы остались без ответа. Кровь стучала у него в висках. Каждый вдох причинял резкую боль.

– Помолчите. Сейчас я не в состоянии поддерживать разговор. Каждое ваше слово причиняет мне боль.

Он с ужасом осознал, что не помнит о себе практически ничего. Возможно, память вернется, когда перестанет болеть голова.

– Если скажете, как вас зовут, я оставляю вас в покое. Обещаю. И еще, попробуйте встать и посмотреть мне в глаза.

– Да не хочу я вставать.

«Почему бы ей просто не уйти?» – с досадой подумал он.

– Не хотите или не можете встать? Это разные вещи, – язвительным тоном заметила она.

Боль запульсировала в висках с новой силой. Он невольно поморщился и приложил руку ко лбу. Как ни странно, несмотря на настойчивость, эта женщина производила на него приятное впечатление. Ее присутствие действовало на него даже как-то успокаивающе.

– Послушайте, вы красивая женщина. И даже нравитесь мне. Но сейчас прошу оставить меня в покое. Я неважно себя чувствую.

– Я и не собиралась с вами заигрывать. – Ее голос задрожал от негодования. – Уверяю вас, вы совершенно не в моем вкусе. Я просто беспокоюсь за вас.

– Вы уверены, что дело только в этом? Еще никогда полицейские не гладили меня по голове.

– Так, значит, вас уже задерживала полиция?

Он хотел покачать головой, но понял, что в таком состоянии этого делать не стоит.

– Нет, просто к слову пришлось.

– Ну, хорошо. Тогда я вызову «скорую помощь».

Ему ужасно не хотелось в больницу.

– Подождите, – попросил он.

Она стояла перед ним, нахмурившись. Голубые глаза потемнели и стали похожи на море во время шторма. Он сел на кровати, потом осторожно встал. Эти простые движения стоили ему невероятных усилий. Он всеми силами сдерживался, чтобы не застонать. Сжав зубы, приподнял голову и посмотрел прямо в ее прекрасные глаза. Одним словом, сделал все, как она хотела.

– Ну, что, удовлетворены?

Женщина осмотрела его с головы до ног тем цепким взглядом, каким обычно полицейские окидывают подозреваемых, и удовлетворенно кивнула. Он прилагал нечеловеческие усилия, чтобы не упасть на кровать.

– А теперь скажите, как вас зовут.

Он едва держался на ногах. Впервые за все это время, подумал, что, возможно, женщина права, и ему действительно необходимо показаться врачу.

– Я не помню, – признался он, по-прежнему глядя ей в глаза.

«Я не помню». Эти слова эхом разнеслись по камере.

Грейс растерянно заморгала. Некоторое время молча смотрела на него, стараясь понять, говорит ли он правду.

Или у него амнезия?

В принципе, вполне возможно. У него довольно серьезная рана на голове и все признаки сотрясения мозга. Возможно, именно поэтому он не смог ничего рассказать о себе и совершенно дезориентирован. Как ни странно, эта мысль ее успокоила. И почему она так о нем беспокоится, вполне могла бы оставить его в камере на ночь, а утром выпустить вместе с остальными.

– Значит, вы не помните, как вас зовут? – констатировала Грейс, не в силах в это поверить.

– Да, не помню.

– А вы знаете, какой сейчас год?

Как ни странно, он ответил правильно.

– А кто сейчас президент Соединенных Штатов?

Он не ошибся и в этом. Судя по виду, он едва держался на ногах, чувствовалось, что у него очень болит голова. Грейс твердо решила отвезти его к врачу.

– Пойдемте, – она помогла ему выйти из камеры и подвела к своему столу, где лежала кожаная куртка и остальные вещи. – Я позвонила Паркеру и попросила отвезти вас к врачу. Он будет здесь с минуты на минуту.

– Боже, как вы меня осчастливили, – саркастическим тоном проговорил незнакомец.

– Я думала, вы действительно обрадуетесь, – она слегка обиделась. – Ведь вы уже знаете этого человека. В вашем теперешнем состоянии это большое преимущество.

– Да, у меня проблемы с памятью. Но не стоит обращаться со мной, как с умственно неполноценным, – возмутился он.

Губы Грейс тронула едва заметная улыбка. Надо отдать ему должное. Даже в таком положении Джон Доу находит в себе силы шутить.

– Все равно лучше, чтобы в больницу вас отвез человек, которого вы хоть немного да знаете. – Она упрямо гнула свою линию.

– Ну, вас-то я знаю еще лучше. И с вами приятнее иметь дело, чем с тем копом.

Грейс покраснела от смущения.

– Я бы с радостью отвезла вас в больницу, но мой рабочий день заканчивается только через полчаса.

– Внимание, – раздался из рации глубокий голос одного из патрульных офицеров. – Я на месте. Но со мной задержанный. Паркер пока не может покинуть свой пост. Поэтому Брукбэйкер, новый шериф, распорядился, чтобы вы сами сопроводили Джона Доу в больницу.

– Пойдемте, – обратилась она к Джону Доу, накинула на плечи кожаную куртку, закинула за плечи рюкзак со своими вещами и направилась к выходу.

Мужчина с огромным трудом встал со стула. Некоторое время пошатывался. Как и в камере, он едва держался на ногах. Поморщившись от боли, надел кожаную куртку.

Они молча дошли до машины.

– Так, значит, я теперь Джон Доу? – проговорил он, когда они сели. – Вообще так именуют неопознанные трупы. Или подозреваемых, личность которых не установлена.

– Вы правы, – согласилась она и притормозила на светофоре.

– А что, если память никогда не вернется ко мне? Как вы тогда узнаете, кто я на есть самом деле?

Грэйс искоса взглянула на него в зеркальце заднего вида. Глаза его были наполнены болью и ужасом.