Далеко от дома

– О, вы к себе строги: вы уже отлично справляетесь. Особенно после того, как остались без штанов!

Мужчина покраснел, а потом усмехнулся:

– Это был странный момент. Но сейчас я в полной мере понимаю выражение "поймали со спущенными штанами".

Девушка расхохоталась.

– Да уж... Вас застукали без штанов в самом прямом смысле этого слова...

– Мне-то в тот момент весело совсем не было... Что дальше?

– Что дальше?

– Что с картошкой делать?

– Разрежьте на... четыре части. Залейте водой. Я посолю сама.

– Вы не доверяете мне в этом вопросе?

– Это привычка: солить все блюда должен кто-то один. Мы... В общем солила либо я, либо бабушка, но всегда кто-то один.

– Понятно... А какая она была? Вы с таким восторгом рассказываете о ней...

– Она была особенная женщина. Очень любящая, великодушная и сильная. Я до вчерашнего дня даже наполовину не представляла какая сильная... - На ее глазах ярко заблестели слезы, и Маршу показалось невероятно важным и нужным утешить ее. Но разве это прилично: навязывать свои объятия?

– Простите...

Хай покачала головой.

– Я всегда ей восхищалась. Она была медсестрой во время войны. Отправилась на фронт в самом начале, и только летом сорок пятого вернулась в Англию.

– Мой дедушка по маминой линии, о котором я вам говорил, тоже принимал участие в войне. Военно-морской флот.

– Я никогда не задумывалась, как это... Вы только представьте: нужно было убивать людей...

– Огонь большой ставить?

Она посмотрела на горящую конфорку.

– Чуть меньше.

– Чем еще помочь?

– Переверните мясо.

– А что потом?

– Потом мясо достанем из сковороды, а на масле обжарим овощи.

Девушка взялась чистить лук.

– Вам помочь?

– Вы хотите поплакать?

– А вы?

Хай долго, не отрываясь, смотрела ему в глаза.

– Оно получается само собой... - Ее голос был сдавленным и немного хриплым. - Это ведь пройдет? - Сочувствие накрыло снова.

– Я не знаю. Должно. Мы все в итоге смиряемся с чем-либо.

– Может быть.

Слезы ярко блестели в желтом искусственном свете, а взгляд стал каким-то потерянным. Девушка пыталась усмирить свое дыхание. Что заставило Марша поступиться со всеми приличиями? Да, чтобы он знал! Он не знал. Он просто подошел и обнял ее. А она, как маленькая племянница, уткнулась носом в его шею и разревелась. Мужчина не отпускал Хайолэйр, пока та плакала. Это было особенно правильно. Это было особенно... Ему страстно хотелось защитить ее от всего, и руки сами собой обняли девушку крепче.

– Ооох, простите. - Она медленно отстранилась, а ему стало... Не так хорошо, как до этого.

– Ничего. Нам всем нужна помощь. Помните? - Левая рука все еще оставалась на ее талии, но этого словно никто из них не замечал.

Хай смущенно улыбнулась и тихо прошептала:

– Благодарю. - Ее губы словно стали розовее и влажно заблестели.

Поцеловать... Марш очень хотел поцеловать ее в этот момент. Так хотел, что внутри все переворачивалось. Так хотелось... Он медленно глубоко вдохнул и осторожно выдохнул.

– Надо мясо снимать.

Хай приподняла руки и легко улыбнулась: в одной руке до сих пор была неочищенная луковица, а в другой - нож.

– Я так и не очистила лук.

С этого момента? Наверняка, да. В Хайолэйр Олсопп Марш видел в не просто хозяйку фермы или привлекательную девушку. Она ему понравилась, понравилась как женщина. Отчего он даже несколько растерялся.

– А что вы обычно делаете по вечерам?

– Ну, много разного. - Девушка бросила толстые кольца лука на горячее масло. - Все зависит от планов и времени года. Вы хотите спросить, что я буду делать сегодня? - Он кивнул. - Вам для развлечения могу предложить малую гостиную - там есть телевизор, если хотите - видео.

Гость поморщился:

– Я не фанат телевизора. Смотрю его только на работе. - Заметив, как девушка на него посмотрела, он улыбнулся. - Я смотрю новости.

– О!

– Уж не думали ли вы, что я смотрю мыльные оперы на рабочем месте?

Как только Хай представила себе эту картину, тут же рассмеялась и бросила на визави хитрый взгляд:

– Может, тогда детективы? Мисс Марпл, например.

Марш тоже не удержался:

– Представляю, как бы мой секретарь совмещала деловые встречи и совещания с программой ТВ. Ну, вы даете!

– Так вам, может быть, книгу дать?

– Какую?

– Выберите сами: в библиотеке их полно. Кстати, там есть очень занятные экземпляры. Некоторым больше сотни лет.

– А как рано вы ложитесь?

Она помешала лук и забросила остальные овощи.

– Когда как. Обычно часов в девять. Очень редко я ложусь спать поздно: распорядок не позволяет.

– Что ж, я за сегодняшний день пережил столько новых впечатлений, что, думаю, к часам девяти я тоже усну, хотя мне это непривычно.

Хозяйка включила духовку.

– А это зачем?

– Для мяса. - Некоторое изумление в ее голосе удивило Марша, не меньше самого действия.

– О, я думал... Похоже я действительно мало чего знаю.

– Вы это признаете? - На ее губах играла явно насмешливая улыбка. "Как только ей удается это? Тут она плакала у меня на плече, а теперь посмеивается надо мной."

– Нет! - И оба рассмеялись.

Хай молола перец над огромной сковородкой, а гость внимательно наблюдал за всеми ее действиями, и с каждой новой порцией перца его глаза раскрывались все шире.

– Что вы делаете!?

Девушка улыбнулась:

– Это только у меня ощущение дежавю?

– Но... Мясо будет очень острым!

– Мясо будет вкусным. Пресные тосты вас до добра не доведут, Марш.

– Вы опять насмехаетесь надо мной.

– Если бы я насмехалась... - Она сочувственно посмотрела на него и - обреченно? - покачала головой. - Вся беда в том, что я права. Как вы можете есть пресную безвкусную пищу?

Он возмутился:

– Я ем нормальную пищу.

– Мне показалось, вам понравилось то, что вы ели днем...

– Но...

– Там было гораздо больше специй. И вообще, не говорите хозяйке под руку. Вы себе представляете, чтобы ваш Жано разрешил вот так вот лезть в процесс приготовления пищи?

Олдридж виновато улыбнулся:

– Вы правы. Виноват. Исправлюсь.

Хай выложила на овощи мясо, подсолила все, добавила воды и немного муки. Загрузила огромную и на взгляд Марша неподъемную сковороду в духовку.

– Я бы помог.

– Я справилась, как видите. - Видел. Прекрасно видел. Отчего стало еще больше не по себе. Никогда такого не было, чтобы женщина в компании Маршалла Олдриджа таскала тяжести или справлялась с чем-то сложным или трудным. Его так воспитали: мужчина должен быть опорой женщине, он - это сила. А рядом с Хай не получалось быть сильным, потому что здесь она была гораздо сильнее его, она вообще была гораздо сильнее его и помощь от "городского щеголя" ей была совершенно не нужна.

Повисло молчание. Потрескивали поленья в печке. Урчала кошка в объятиях пса.

– Дождь все еще идет.

– Он прекратится к утру?

– Я столько воды уже давно не видела. Очень давно... Вы тут присмотрите за всем. Я спущусь в подвал закрою все окна.

– Может быть вам помощь нужна?

– Нужна. Здесь. Приглядите за всем, я скоро вернусь.

Глава 9

Хай глубоко дышала, спускаясь в подвал. Он ее чуть не поцеловал! А она была ЗА! Причем очень даже ЗА! Как такое вообще возможно? Она никогда ТАК не хотела, чтобы Сэм ее целовал! А ведь они вместе... Вместе? "Все-таки это надо прекращать. И не из-за Марша, нет. Не завтра - послезавтра, он уедет. Но для себя. Если я останусь с Сэмом - получится что-то вроде брака Марион и Олсоппа. Точно. Надо прекратить эти "отношения", если их можно так назвать."

"Олсопп заслужил: я ношу только кольцо Бака..."

"Может быть, Олсопп был не так уж и плох? Сэм хороший. Но ни я ему, ни он мне... В общем, мы друг другу не пара."

"Марш красивый. Очень красивый. Забавно он выглядел со спущенными штанами. Серые глаза размером с блюдца, рот приоткрыт и штаны на щиколотках..."

"Когда он обнял меня, так хорошо стало. Так было, только когда бабушка обнимала... И все-таки, когда он смеется, он очень похож на Питера Пена... Интересно, а у него кто-нибудь есть? А какая тебе разница, Хай? Это не твое дело..."

"А еще Марш добрый. И Скай с Шарлин ему понравились. И он им тоже. На Сэма Шарлин всегда шипела... Почему же я все время сравниваю их?.. А еще Маршу понравилось в овчарне. Он говорил точь-в-точь, как я, когда бабушка предложила мне поехать учится в университет. Конечно я могла бы пойти врачом, например, они тоже приносят явную пользу. Но... Будь правдива с собой, Хайолэйр, с тебя такой врач... Никакой, в общем..."

"И ноги у него красивые, мускулистые такие, длинные. Хилым его точно не назовешь. Ну, да... Городской житель. Ну и что? Разве это плохо любить то место, где живешь? Так должно быть."

"Хайолэйр... Красивое имя. И женщина красивая. Она... Она особенная. У нее такая красота... Как же это?.. Даже не знаю. Ей смотришь в глаза и видишь красоту. Они такие... А как блестели от слез? В свете лампы они были, как сапфиры. Синие-синие. Не голубые, нет. Они синие. А как она правильно все поняла про пользу от труда... Вернусь в Эдинбург. Надо будет найти какую-нибудь ферму. Может быть, небольшую. Может быть, поближе к городу, чтобы можно было оттуда на работу ездить. Даже дождь здесь не мешает. Ну, как... Мешает, но не в этом смысле. В городе он действует на нервы. А здесь он как стихия, прекрасная, которой нельзя противостоять, с которой нужно уметь жить. А теперь уж и нельзя сказать, что я хочу, чтобы этот дождь кончился. "В ловушке по собственному желанию." Даже не знаю ловушка ли это... А вообще, ферму можно и большую. Нанять управляющего... Цифры, цифры... Здесь даже усталости совсем не осталось, только физическая утомленность, но ведь так и должно быть в конце дня..."

Марш заглянул в духовку в подливе тушилось мясо с овощами.

"Все-таки эта женщина - чудо! Она так просто выдает ответы на такие вопросы, даже не пытаясь их смягчить... Дедушка Том точно такой же. Хай бы ему понравилась, и он ей тоже. Они оба говорят прямо, не стесняясь, говорят то, что думают. "Если бы на фронте все мялись, как девицы - мы бы проиграли войну." Вот он и не мнется. И Хай не мнется... Как же ее поцеловать-то хотелось! А когда ее голова на плече лежала. Было так хорошо. Я был счастлив... Уже второй раз за день я повторяю эту фразу... Прекрасная, нежная и хрупкая. Утром сомневался... Дурак! Да у нее сильный характер, да она сильная. Но насколько она сильная, ровно настолько она и хрупкая... Тело у нее такое мягкое и податливое..."

На кастрюле с картошкой подскакивала крышка. Марш поставил меньше огонь.

"Я был прав. Здесь вечером очень уютно... Телефон? Наверное должна поднять Хай... А ее все нет..."

Марш переступил с ноги на ногу. Такие моменты он просто ненавидел, когда приходилось нарушать самые элементарные правила приличия. "Если это Джон... Скорее всего да..." Он пошел в библиотеку.

– Дом мисс Олсопп.

– Вы кто? - Не то чтобы вопрос ему показался неуместным, он, пожалуй, был самым правильным, вот только... Опять же "элементарные приличия"... Но больше всего мужчину смущало другое: ответить на вопрос звонившего оказалось неожиданно сложно.

"Кто я? Кто? Гость?"

– Добрый вечер. Я - гость.

– Что еще за гость?

– Извините, но Хай... Мисс Олсопп вышла. Она вернется - я сообщу, что вы звонили. Назовите себя.

– Где она? - Голос в трубке был недовольный и требовательный. Но Маршалл Олдридж тоже умеет добиваться своего.

– Молодой человек, все ваши вопросы вы сможете задать мисс Олсопп, когда она вам перезвонит. Если вы не хотите себя называть - перезвоните позже. До свидания. - Ответ мужчины был жестким, стальные нотки просвечивали очень явно.

– Подождите. - Тон звонящего заметно изменился. - Передайте, что ей звонил Сэм.

– Сэм...

– Она поймет.

– Что ж... Всего доброго. - Гудки раздались едва Марш закончил фразу. Он удивленно посмотрел на телефонную трубку. "Скорее всего это тот самый Сэм, который боится овец... И на которого рычит Скай." Почему-то от этого факта на душе потеплело.

Он вернулся в кухню и на радостях решил погладить пса.

– Скай, ты замечательный пес. - Пес вытянул морду, чтобы Маршу было удобнее его гладить. Марш рассмеялся. А Шарлин, похоже, начала ревновать: она вылезла из объятий пса и стала тереться всем телом о ноги Марша. - Вы оба замечательные. Любите свою хозяйку? Знаю, что любите. Оберегайте ее, когда я уеду. - От этих слов что-то кольнуло... в сердце? Марш тряхнул головой.

– Они уже и к тебе подлизались?

Марш поднял голову:

– Подлизались? Ты же говорила, что они всех в напряжении держат...

– Держат, но при этом все их любят. - Она улыбнулась. - Ты не стал исключением. Их не любил только Олсопп и...

– ...Сэм, а еще Коллинз... Или у него предвзятое отношение только к Скаю?

– ...Сэм.

Они помолчали.

– Я не знаю тот ли это Сэм... Но некто по имени Сэм тебе звонил несколько минут назад.

– Ох! И что он сказал!? - "Она разволновалась?" - Что он сказал?

– Мне он ничего не сказал, даже имени не хотел называть. Но... Итак, он представился как Сэм. Я сказал, что сообщу тебе о его звонке. Ты бы заодно позвонила Джону, пока не очень поздно. Он, ведь, тоже очень рано встает...

Хай кивнула:

– Да, хорошая идея. - Она заглянула в духовку. Выключила огонь. - Пока не доставай.

"Сэм звонил. Только этого не хватало! Опять эти наставительные речи. Ну, сейчас да... Сейчас, может быть, они и к месту. Но когда он отчитывал меня за Джона! Выросли все вместе! Ему ли не знать, что мы с Джоном не разлей вода! Неприлично! Дикость какая! Неприлично! Да Джон мне, как брат! А, может быть, и ближе!" Девушка покачала головой.

– Здравствуйте, мистер Пейн. Это Хай.

– Здравствуй, крошка. Как ты? Все хорошо?

– Да, все нормально. А вы как поживаете?

Мужчина усмехнулся:

– Дождь.

– Сэм хотел со мной поговорить...

– Да, конечно. Сейчас я его позову.

– Благодарю.

"Бывают ли настолько непохожие люди как Роберт Пейн и Сэмюэль Пейн? А ведь они отец и сын..."

– Хай, кто там у тебя?

– Здравствуй, Сэм.

– Хай, я задал тебе вопрос!

– А я с тобой поздоровалась! - В том же тоне отозвалась она.

– Ладно, извини. Привет. Как ты? Кто у тебя там!?

– Сэм, прекрати. Я не маленькая девочка, чтобы меня контролировать и отчитывать. И вообще, нам нужно будет поговорить. Но это потом, при встрече.

– Ты так и не ответила на мой вопрос! - Вот! Именно это ее и не устраивало. Поучительных нотаций ей не читала даже бабушка, а тут... Жесткий контроль, как за малым ребенком, она тоже ненавидела.

– А если я не стану на него отвечать?

– Я приду и познакомлюсь с этим типом, который назвал себя твоим гостем.

– Он на самом деле мой гость, Сэм. Его зовут Маршалл Олдридж. Он приехал осмотреть ферму.

– Так все-таки решила ее продать? И молодец! Нечего здесь делать в этом захолустье. Когда продашь ферму, мы сможем уехать отсюда...

– Я передумала.

– В смысле?

– В том смысле, что я передумала продавать ферму. Я останусь дома.

– Послушай, Хай... Ты не должна себя хоронить здесь.

– Сэм, я и не собираюсь себя здесь хоронить, я собираюсь здесь жить. Конечно, когда я умру меня похоронят, но я надеюсь, что это будет нескоро.

– Ладно... Об этом мы потом поговорим. Если ты передумала продавать ферму - что у тебя делает этот тип!?

– Этот ЧЕЛОВЕК мой гость, Сэм. А вообще, Марш "застрял". Дороги размокли и его автомобиль завяз в грязи. А к тому моменту, когда я хотела на тракторе... Короче, начался ливень и, как ты знаешь, он до сих пор не ослаб, скорее даже усилился.

– Я приду к тебе завтра.

– Сэм, мы можем поговорить позже. Завтра придет Джон.

– Я приду к тебе завтра. А Джон может и дома посидеть.

Хай покачала головой, глубоко вздохнула.

– Сэм, хочешь - приходи. Дело твое. Это тебе пешком тащится по грязи. До завтра. - Гудки.

"Ни привет, ни пока... Как я вообще могла начать с ним отношения? Удобно? Ведь даже Марион эти отношения не нравились. Теперь я понимаю почему. Очень хорошо понимаю."

"Так хорошо, что сердце замирает..."

"Надо Джону позвонить."

– Миссис Керк, добрый вечер.

– Здравствуй, моя девочка. Как ты?.. Когда... Ты продала ферму?

– Нет. Я ее больше не продаю. Я передумала.

– Слава Богу. А этот молодой человек?

"Всем все объяснять. Почему-то Джону объяснять не надо? Но Лилиан, действительно, волнуется..."

– Я ночью передумала...

– Ну, и правильно. Куда ты уедешь из дома?

– Вы были правы, Лилиан.

– Я права не от того, что я такая умная. Я просто уже старуха.

– Лилиан, вот сейчас вы не правы. Вы замечательная женщина. Спросите у Гарри!

Миссис Керк рассмеялась.

– Гарри... Тебе от него привет.

– И вы ему передавайте. Я хотела с Джоном поговорить.

– Да, сейчас, я его позову.

"Замечательная женщина. У меня никогда не было ощущения или желания перед ней оправдываться. От нее, как и от бабушки, я никогда не слышала нотаций. Да и Джон, тоже."

– Привет, бабушка тебя уже заболтала?

Девушка улыбнулась.

– Привет. Все нормально. Джон, тут такое дело. В общем, одежда старого Олсоппа Маршу совсем не подходит. А ему...

– Уже Марш!

– ...А ему нужно во что-нибудь переодеться... Думаю твои вещи ему как раз подойдут.

– А как именно вещи Олсоппа не подходят? - Хай рассмеялась.

– Джон, ты зреешь прямо в корень! Свитера малы в плечах и рукава коротки. А брюки слегка коротковаты, но это так, в сапогах это даже удобнее... Однако в талии брюки...

– Что без заминки падают на пол? - Она рассмеялась.

– Откуда ты знаешь!?

– Я как-то примерял вещи старика Олсоппа.

– Когда это?

– Давно уже. Я вымок, играя со Скаем, Марион мне предложила... Значит, у него примерно те же параметры, что и у меня. Что принести?

– Принеси пару-тройку свитеров, штаны. Захвати еще пару маек. Все-таки так просто спать уже холодно.

– Будет сделано.

– Джон, завтра придет Сэм...

– Хай, как ты терпишь его занудство!?

– Честно? Я не знаю. Я только сейчас обо всем этом задумалась. До смерти Марион я как-то текла по течению...

– Ну, ты уж махнула! ТЫ - по течению!

– Ты понимаешь про что я. В общем, не задирай его сильно. Я хочу с Сэмом поговорить. Но не сейчас. Уедет Марш, потом.

– Как хочешь. Он тебе мозг выест... Твоему конденсатору придет конец еще до того, как пробьет диэлектрик.

– Твои метафоры меня порой приводят в недоумение.

– А может быть его уже пробило, и напряжение зашкаливает?

– Джон, ты точно не умеешь читать мысли? - В библиотеку вошел Марш. - Погоди. - Она повернулась к нему. - Что такое?

– Ничего, картофель уже готов. Воду я слил... Ужин можно подавать на стол.

– Ой! Спасибо, я сейчас... Алло? Джон? Ужин готов, а я голодна. Так что до завтра. Целую.

"Она его целует... Но он спокойно отнесся к новости о том, что у Хай дома посторонний мужчина, а вот Сэм..."

– Я бросила на тебя всю работу.

– Мне было интересно.

– Это хорошо.

– Да? - На его губах заиграла насмешливая улыбка.

– Согласись, было бы гораздо хуже, если бы тебе не было интересно.

Они рассмеялись.

– Я предлагаю поесть в кухне.

– Я за. Здесь очень уютно. Я обратил на это внимание еще утром, как только вошел.

– Когда ты утром только вошел, у тебя были планы на мою кухню... - Многозначительно ответила Хай.

– Честно говоря, нет. Их не было. Я просто был так раздражен дорогой и всеми происшествиями, а тут еще ты говоришь: "Я передумала." Для меня это было, как красная тряпка на быка.

– Ты в тот момент и был похож... Нет, ты не на быка был похож... - Она вспомнила, как чуть не назвала его Питером Пеном, и рассмеялась.

– Что опять? - Нервно спросил Марш.

Она, успокаиваясь, покачала головой:

– Ничего... Просто вспомнилось. Садись. - Хозяйка указала на стул.

– Есть. - Мужчина шутливо отдал честь и послушно сел.

– Так во сколько тебя завтра будить?

Хай наложила порцию и поставила перед Маршем.

– Когда сама проснешься - тогда и буди.

Она с сомнением посмотрела на него:

– Точно?

– Точнее не бывает. Мне очень понравился приобретенный опыт, и я хотел бы его расширить.

Хай улыбнулась:

– Ты во всем такой целеустремленный?

– Если бы был во всем - ты бы мне продала ферму.

Она сузила глаза:

– Но я не продала...

– Но ты не продала... - На его губах заиграла хитрая улыбка, девушка улыбнулась в ответ, но тут же смутилась и, чтобы скрыть это, отвернулась к кухонным шкафам:

– Ты гость - тебе выбирать: маринованный лук, томаты или огурцы. Есть еще чеснок.

– А что бы ты взяла?

– Мне здесь ничего не страшно есть: я все мариновала сама... А вот ты можешь сомневаться во мне. Помнишь? Я утром хотела тебя выгнать.

– А мне кажется, если бы я тебе не нагрубил - ты бы меня сама пригласила...

Хозяйка задумчиво кивнула:

– Не исключено... - Он смотрел ей в глаза, внутри у нее все переворачивалось. Хайолэйр приложила всю свою силу воли, чтобы не расплыться в идиотской улыбке. Она тряхнула головой. - Так что ты будешь?

– Давай огурцы. Сама говоришь мариновала... Может, все-таки не рисковать? - Марш хитро посмотрел на нее.

– Под бабушкиным чутким руководством.

– Тогда я спокоен. Пусть, я с твоей бабушкой и не был знаком, но, почему-то, я ей доверяю, - он улыбнулся, - больше, чем тебе... Знаешь, я думаю, ты бы Жано понравилась.

– Это комплимент?

– Надеюсь.

Они рассмеялись.

– Я уже спать. Ты если хочешь...

– Я знаю: малая гостиная и библиотека...

"Что же это... Я мнусь, как школьница, а внутри все замирает. А он еще смотрит так... Чувственно, что воздуха мало..."

Хай отрывисто кивнула.

– Я почти всю прошлую ночь не спала. Поэтому... Но я бы и тебе посоветовала поспать: четыре часа - это очень рано без привычки.

– Спокойной ночи?

"Он спрашивает? Он спрашивает. И правильно спрашивает. Как вообще может быть спокойная ночь в одном доме с таким мужчиной."

Уже не Питер Пен, не твердолобый, не горожанин, даже не Марш... Мужчина. У нее сердце забилось чаще. Мужчина, который ее привлекает.

– Дрова в твоей комнате есть. Экран я поставила, если будешь отодвигать - не забудь поставить на место. - Он кивнул. "Какие-то пустые слова. Зачем я вообще их говорю?" - Приятных снов.

"Приятных снов? Я действительно это сказала?"

Воздух сгущался, становился тяжелее, давил на легкие. Дышать становилось все труднее. Глаза смотрели в глаза и больше ничего вокруг не видели. Серой радужки было почти не видно, только огромный черный зрачок.

Никто из них даже не шевельнулся. Они смотрели и смотрели. Мира вокруг не стало. Таких необычных ощущений девушка не испытывала никогда.

"Хайолэйр! Иди спать! Иди отсюда!" С трудом проглотив комок в горле, она сдавленно спросила:

– Я пошла?

– Спокойной ночи...

"Спокойной. Как же! Как бы сердце унять..." Внутренности трясло так, будто она ехала на велосипеде по кочкам, причем очень быстро, неслась с горы на огромной скорости.

Но Хай ошиблась: она уснула сразу же, как только голова коснулась подушки.

А вот Марш... Марш долго не мог заснуть, и это было не от того, что он не устал. Он устал. Столько всего за день произошло... "Кажется, утро было в прошлом году..."

Он ворочался в кровати, видел синие, сияющие, как сапфиры, глаза Хай. Волосы, как жемчуг. "А в желтом свете ламп они очень похожи на золото." Слышал ее звонкий, но с легкой, едва заметной, хрипотцой смех. Чувствовал ее голову на своем плече... Он всем телом чувствовал ее. Ее теплое легкое дыхание на ключице...

– Это безумие. Спи, Марш.

"Хоть бы дождь не прекращался..."

И он заснул.

Глава 10

Мисс Олсопп проснулась буквально за секунду до звонка будильника. Над ухом громко, как трактор Билли, сопела Шарлин. Еще минуты три девушка размышляла: "Идиотка ты, Хай. Четыре часа. Марш просил тебя разбудить его в четыре. Вот и иди, разбуди его, а потом умываться. А удобно ли это: заходить к чужому мужчине в комнату? Ну, он же знал на что шел, когда просил разбудить... От чего так сердце бьется? Надо успокоится."

Девушка поднялась в кровати. Огляделась. "Хоть бы дождь не прекратился..." Хай выскочила из теплой постели и босиком, несмотря на холодный пол, понеслась к окну. Раздвинула шторы. На улице темно. "Шум... Шум дождя..." Девушка облегченно улыбнулась... Настроение настолько улучшилось, что она уже даже и не задумывалась, как войдет в комнату незнакомого мужчины. И прямо во фланелевой клетчатой пижаме побежала в комнату напротив, задержавшись всего на пару мгновений, чтобы обуть тапочки. Улыбаясь, она открыла двери, так и не постучав.

– М... - слова замерли у нее на губах. В темную комнату попадала только полоска света из коридора. Она падала прямо на голую спину Марша. "Какой он красивый! Кожа гладкая, смуглая... Так и хочется провести рукой. Она, наверное, теплая." Казалось, он весь был горячий... Хай стояла и, как завороженная, смотрела на спящего мужчину. Стояла и не могла пошевелиться. По телу разливалось тепло. "Соберись, Хай! Ты же... Видела достаточно голых мужчин? Ну, да... Сэм... И на речке... Но никто не был таким красивым... Стояла бы так и смотрела..." Ее губы растянулись в глупой улыбке. "И все-таки он прекрасен. Хайолэйр! Вернись на землю!" Она судорожно вдохнула.

– Марш! - Вместо громкого оклика, вышел непонятный едва слышный хрип. Девушка прочистила горло. - Марш, просыпайся! - На этот раз она сказала достаточно громко. Но мужчина даже не пошевелился. - Марш! Доброе утро! - Никакой реакции. Хай подошла ближе к кровати. - Марш, просыпайся. - Даже дыхание не нарушилось. У самой кровати она снова замерла: "Все-таки в близи он еще красивее... Какая спина. Широкая... И талия узкая... Кожа гладкая... Хай, ты пришла сюда его разбудить, а не разглядывать. Это неприлично!" - Марш, просыпайтесь. - Она коснулась рукой его плеча. "А ведь и, правда, кожа гладкая и теплая..." - Марш. - Она прокашлялась. - Марш! - "Внутри как будто бабочки порхают, а дышать совсем трудно..." - Марш! Доброе утро! - "Хай, все хватит. Вспомни, что бы бабушка на это сказала." Воспоминания о бабушке быстро вернули Хай с небес на землю. - Маарш! Доброе утро! - Она сильнее потрясла его за плечо. Он пошевелился, перевернулся. Теперь луч света падал на его заспанное лицо. "Какой красивый. Хай, ты опять!?" - Марш! Наступило утро. Пора вставать. - Мужчина медленно открыл глаза. Посмотрел на нее долгим взглядом. Улыбнулся. Снова закрыл глаза. - Марш, доброе утро! - Вот теперь он проснулся.

Маршалл давно так хорошо не спал, ему даже снов не снилось. "Только перед пробуждением, но это, скорее всего, был не сон..." Он открыл глаза. "Да нет, же сон...." Улыбнулся. "Вот бы этот сон не кончался..."

– Марш, доброе утро! - "Все-таки не сон!" Он резко открыл глаза. - Просыпайся, соня!

Хай отодвинула шторы на окнах. Только смысла в этом не было: на улице было темно, хоть глаз выколи. "Шум... Шум дождя... Как хорошо..." Мужчина счастливо улыбнулся.

– Просыпайся и иди умываться. Потом спускайся вниз, на кухню.

Девушка вышла. А он продолжал счастливо улыбаться. "Как все-таки хорошо! Как хорошо, что дождь не кончился. А какая она красивая с утра? Взъерошенная вся, глаза большие, в темноте горят как у кошки!" Марш потянулся. Когда у него было такое приятное пробуждение? Последний раз в двенадцать лет на Рождество. Тогда он еще думал, что Санта-Клаус существует... А сейчас эта вера снова возвращается... Ну и что, что сейчас конец сентября?.. "Длинные волосы рассыпались по плечам, а вчера были собраны в хвост... Надо вставать... А хотелось ее затащить в постель..." Нет, ничего дурного Марш не хотел, то есть он хотел, конечно... Но не сейчас. Сейчас ему почему-то хотелось именно лежать в обнимку с ней в теплой постели. Лежать и разговаривать обо всем и ни о чем... Или просто лежать и молчать, впитывая ее тепло и запах, слушая дождь... "Прекрасная богиня..." Он покачал головой, удивляясь сам себе: "Вставай, Марш! А то прозеваешь все утро!"

Когда мужчина спустился вниз богиня уже взяла себя в руки. Ну, или думала, что взяла... Во всяком случае, пока он не вошел в кухню, она была спокойна.

– Доброе утро.

Девушка улыбнулась, а внутри все дрожало:

– Доброе, как спалось?

– Неожиданно хорошо.

– Неожиданно?

– Ну, знаешь... После шумного города в тишину... Я у родителей не всегда хорошо сплю, поэтому стараюсь возвращаться в Эдинбург.

– Ах, ты в этом смысле? Я уж думала...

– Что мне опять что-то не нравится? - Он улыбался. Внутри все задрожало с большим резонансом. - Тебе чем-нибудь помочь? - Хай замешивала тесто, что хот как-то отвлекало ее от непотребных мыслей.

– Нет, я уже почти все. Ты обувайся, одевайся.

"Я счастлив!" Марш помогал рассыпать корм овцам, но тем не менее умудрялся не сводить взгляда с нее, самой прекрасную женщины в мире. "Она снова собрала волосы в хвост. Почему я раньше не обращал внимания, что они у нее такие густые?" Мужчину переполняло ощущение счастья. Ему хотелось... Он сам не знал чего ему хотелось. Но в нем было столько энергии, столько радости.

– Мне кажется, или ты действительно счастлив? - "Неужели на моем лице так явно отображаются мои мысли!?" - Ну, они отображаются не так уж явно...

Ошарашенный взгляд? Пожалуй, да, если только "ошарашенный" умножить на десять.

– Я в слух это сказал? - Девушка расхохоталась:

– Ты бы видел свое лицо! Нет, ты не говорил этого в слух.

– Тогда как?

Хай пожала плечами:

– Может быть, это из-за того, что я часто разговариваю с животными... Или мы просто очень хорошо друг друга понимаем.

Марш удивленно смотрел на нее:

– Очень хорошо, - медленно проговорил он.

– Мы сейчас пойдем в соседнюю овчарню. Дик просил его подменить с утра. У него там что-то случилось.

– Может быть, ему требуется помощь?

– А ты быстро учишься! - Они рассмеялись. - Мы ее, кстати, и идем оказывать.

– А еще у тебя есть какие-нибудь дела?

– Да, потом мы пойдем доить коров. Сегодня моя очередь. Так что, если ты хочешь молока - говори сразу. Так как я вчера взяла только на тесто и кашу.

– Овсянка, сэр? - Олдриджу не хватало только черного парадной формы дворецкого: чопорное выражение лица и интонации - все в лучших британских традициях. Хай рассмеялась.

– У тебя очень похоже получилось! Но нет, овсянку я не люблю. Ем только овсяное печенье. Но если ты ешь...

– Нет, я бы хотел попробовать то, что мне предложат. Знаешь, ты меня еще ни разу не разочаровала. Так что я доверюсь твоему вкусу. - Девушка покраснела, но в темноте раннего осеннего утра этого было не разглядеть. - Так что за каша?

– Я смешиваю рисовые, пшенные и гречневые хлопья. Получается очень вкусно.

Они вошли в другую овчарню. Марш заметил, что Хай здесь принимают не так радушно, как в предыдущей... Он улыбнулся.

– Чему ты улыбаешься?

– Мне получилось тебя заинтриговать? - Они рассмеялись.

– Так все же?

– Ladie's first.

Она с сомнением посмотрела на него. А потом таинственно улыбнулась:

– Ну, не знаю... Стоит ли. Вполне возможно, что твоя тайна выеденного яйца не стоит.

Он подошел к ней очень близко. Их тела почти соприкасались. Они смотрели друг другу в глаза. Мир замер. Все как-то отдалилось. Дышать становилось трудно. Он уже почти коснулся ее губ... Одна из овец очень громко заблеяла - оба смутились и синхронно сделали шаг назад..

– Экхм... Что еще будет на завтрак?

– Почти то же, что и вчера на обед: яйца и бекон. Чай. Булочки с джемом.

– Это ты для них тесто замешивала?

– Да. Еще на хлеб, вчера мы доели хлеб Лилиан.

– Лилиан - это твоя соседка?

Пустая болтовня и сосредоточенные взгляды на корме и кормушках. А еще румянец на щеках у обоих. Не от холода.

– Да, это бабушка Джона. Она и бабушка Марион были лучшими подругами.

– Так вы с Джоном знакомы с самого раннего детства...

– О, да! - Девушка улыбнулась, что не ускользнуло от Марша, что очень... задело? Разозлило? Вызвало зависть? Он тряхнул головой. - Я и не помню времени, когда мы с Джоном разлучались. Такого времени и не было.

– Только когда вам запретили видеться в течение недели?

Хай рассмеялась.

– Точно! Однако, мы все равно виделись, - он вопросительно посмотрел на нее. - Мы сидели за одной партой в школе.

Марш тоже рассмеялся.

– Это, наверное, прекрасно иметь такого близкого друга.

Девушка посмотрела Маршу в глаза:

– Это очень хорошо. А у тебя разве нет таких друзей?

Он пожал плечами:

– Как-то не сложилось. Даже не знаю. В детстве я все время проводил с многочисленными братьями и сестрами... Нужды в других друзьях как-то не было.

– А университет?

– В университете я нажил двух хороших друзей. Но они живут очень далеко. Курт в Канаде, а Эрик в Гонконге. Последний раз я их видел два года назад. Мы встречались на нейтральной территории.

– Где?

– В Греции.

– В Греции? - С волнением переспросила Хай.

Марш удивленно посмотрел на нее:

– Что-то не так с Грецией?

– Н-нет, просто...

– Просто что?

– Н-нет, ничего. Так вы, может быть, созваниваетесь? - Он пристально рассматривал ее какое-то время, затем медленно кивнул:

– Мы созваниваемся. Но делаем это тоже редко. Главное препятствие - разница во времени.

– Да, конечно. Сколько разница между нами и Гонконгом?

– Семь часов.

– Да уж, не мало. Ты много работаешь?

– Не перерабатываю ли я? Не знаю. Вначале работал много, было сложно. А потом подобрал хорошую команду... Я не трудоголик. Но иногда все же приходится работать и по двенадцать часов в день.

Она удивилась:

– И все это время ты сидишь в офисе!?

– Ну... в основном. Еще бывают деловые обеды и тому подобное. Но мы, аналитики, большую часть времени проводим со своими цифрами.

– А... ты улыбаешься так же как и сейчас, когда работаешь с цифрами?..

Марш улыбнулся шире.

– Не знаю. Зеркала у меня в кабинете нет...

В хлеву было совсем темно. Хай повернулась, чтобы включить свет, но врезалась в Марша. Оба замерли.

Это был волшебный момент, один из тех, которые вспоминаются и через час, и через много лет. В такие моменты все уходит на второй план, все кроме человека, который смотрит в твои глаза, не отрываясь.

И они целовались. Целовались самозабвенно, забывая дышать. Целовались, крепко прижимаясь друг другу, хватаясь друг за друга, как за спасательный круг. Он гладил ее по волосам, обнимал ее. Она держалась за его плечи, с нежностью касалась колючих щек. Они целовались с такой жаждой, словно не могли напиться друг другом. Они были одни в целом мире. Одно дыхание, одни мысли, одни чувства, одно счастье... Им было хорошо... Это было правильно...

Никто не прерывал поцелуй. Он длился и длился. Он не переходил в эротические ласки. Это был поцелуй, такой важный и такой нужный. В нем были утешение и радость, наслаждение и тоска. Мужчина и женщина. Страстные и одновременно нежные касания. Сколько это длилось? Бесконечно. Губы были мягкими и теплыми. Его руки заботливо обнимали ее. Она ласково провела ладонью по плечу, взъерошила волосы. Поцелуй не прерывался. Это было бесконечное счастье. От него захватывало дух.

Их ощущения были сродни тем, что человек испытывает, стоя на самом краю высокого обрыва, окидывая взглядом не округу, а землю у подножия скалы, или ступает на бесконечно длинный веревочный мост над глубокой пропастью. Он осмеливается и опускает взор вниз, особенно остро, словно босой, осязая каждую неровность земли под ногами. Делает первый шаг, не оглядываясь назад, не зная в какой момент все сможет измениться, чувствуя, как натягиваются канаты и мост начинает покачиваться.

Когда воздух в легких все-таки закончился, и поцелуй прекратился, они не отпрянули друг от друга, они не прятали глаза. Они просто стояли, обнявшись, чувствуя вкус поцелуя на своих губах. Им было тепло. Им было хорошо. Наверное, должно было быть смущение, неловкость, но их не было. Были радость, облегчение и покой.

Хай, ничего не говоря, медленно отошла и включила свет, протянула Маршу вилы и вывела корову из стойла.

– Надо перестелить солому. - Мужчина кивнул. Шумел только дождь.

Девушка взяла вилы для себя. И они вместе вычистили стойло. Вместе выстелили его чистой соломой. Все это происходило в тишине, но это была уютная тишина. Это было взаимопонимание.

Она завела корову назад в стойло.

– Ну, что Элси? Как ты тут? - Хозяйка провела рукой по морде своей любимицы: - Скучала без меня?

– А ты давно здесь не была? - Хай отрывисто кивнула.

– С самых похорон. Не знаю почему. Просто не приходила и все. Мы всегда вместе с бабушкой доили коров. Я - Элси, а она - Бэлли. - Ее голос не был страдающим, но в нем остро чувствовалась тоска, тоска по близкому и очень дорогому человеку.

Марш тоже чувствовал ее. Он не мог понять, потому что еще никого не терял. Но он чувствовал ее боль. Ему хотелось разделить ее.

– Ты как?

Девушка глубоко вдохнула.

– Ну, я должна это сделать. Не брошу же я все дела, только потому, что когда-то мы их делали вместе. Хотя сейчас даже не тяжело... Это... Просто я ощущаю ее присутствие... Хочу ее увидеть, а не могу. Хочу обнять, задать вопросы. У меня столько вопросов к ней...

– Ты невероятная женщина, Хайолэйр Олсопп.

– Уинтер.

– Что?

– Я скоро буду Уинтер. - Это было резче, чем удар в солнечное сплетение. Неожиданность сковала его, заставила замереть. В легких застрял воздух. Марш из с трудом из себя выдавил:

– Ты выходишь замуж? - Хай покачала головой. Облегчение? Какое там! Сердце снова биться начало. Дышать стало возможно, а в глазах просветлело. - Тогда как?

– Это длинная история... - Узнав, что матримониальных планов у нее нет, мужчина так расслабился, что его любопытство даже "не пошевелилось". У него дернулись уголки губ:

– Не рассказывай.

Девушка широко улыбнулась.

– Вчера ты готов был вытрясти из меня эту историю.

Он поморщился:

– Не напоминай. Мне очень стыдно за свое поведение.

– Как я уже вчера сказала, я большая девочка и могу постоять за себя. - В следующий миг его глаза широко раскрылись, широкие брови удивленно приподнялись. Марш удивленно покачал головой.

– Что?

– Я не могу поверить, что вчера в это время я еще был в Эдинбурге и понятия не имел о твоем существовании. - Она рассмеялась.

– Знаешь, мне тоже не верится.

Хайолэйр поставила скамеечку, взяла ведро и начала доить корову. Мерный звук молочных струек, шум дождя, тусклый свет в хлеву - все это было таким уютным и... родным, именно родным. Ощущение правильности происходящего накрыло его с головой.

Как он жил раньше? А ведь, если бы отцу не взбрело в голову отправить его на эту ферму - Марш так бы и не познакомился с самой прекрасной женщиной на свете... Он бы не узнал, что можно быть таким счастливым. "Благодарю, тебя отец. Ты даже представить не можешь, что ты для меня сделал."

– Не хочешь попробовать?

– А?

– Я говорю, не хочешь попробовать?

– Если быть откровенным...

– Я на это надеюсь, - не переставая доить отозвалась Хай.

– Если быть откровенным, мне очень любопытно, но, мне кажется, я еще морально не готов к этому... - Скованность вернулась к нему в миг: одно дело рассыпать корм овцам, другое дело доить корову, касаться ее вымени.

Хай рассмеялась. "Какая же она красивая, когда смеется!"

– Иди сюда.

– Может быть, не нужно? - Сдавленно спросил мужчина.

Девушка уставилась на него, подозрительно сощурившись:

– Иди сюда, говорю. - Он подошел. - Ближе. - Он подошел ближе. - Еще ближе и присядь. - Хозяйка обратилась к корове. - Ну, что, моя дорогая, Элси, покажем городскому жителю откуда берется молоко? - Девушка погладила животное и повернулась к Маршу. - Смотри внимательно.

Марш сосредоточил все свое внимание на ее руках. Хай очень хорошо, понятно и доходчиво объясняла. Собрав всю свою волю в кулак, мужчина попробовал сам.

– У меня получилось!

Хай рассмеялась:

– Тише, ты напугаешь Элси. Почему у тебя должно было не получится? Ты очень способный ученик. Знаешь, я думаю, если ты все-таки найдешь еще одну большую ферму в пяти часах езды от Эдинбурга - ты вполне сможешь там работать. - Она хитро посмотрела на него. - Если тебя выгонят за ненадобностью с твоего предприятия...

Марш рассмеялся.

– Да, ты умеешь сделать комплимент мужчине, чтобы он почувствовал себя суперменом.

Она улыбалась.

– Я очень старалась. - Когда Марш закончил доить, Хай снова обратилась к корове. - Элси, ты сегодня молодчина. - Она погладила ее по морде и носу. Подкинула еще сена в кормушку. - Сейчас мы идем к Бэлли. Бэлли очень переживает из-за смерти Марион. Поэтому я подою ее сама. Но ты мне можешь помочь со стойлом.

Девушка вывела корову из стойла. Подала вилы Маршу.

– Знаешь, я ведь не такой уж и городской житель... Дом моих родителей, где я вырос, он за городом. У нас своя конюшня. Я много раз видел, как вычищают стойла для лошадей конюхи.

– Ну, там немного по-другому...

Он махнул рукой.

– Я не об этом. Я, ведь, в детстве помогал нашему конюху, и мне это нравилось... А вспомнил об этом только сейчас, когда ты вручила мне вилы.

– Так бывает... А где твой дом?

– В смысле? Я живу в Эдинбурге, я же говорил.

– Ты говорил, где ты живешь, но ты никогда не говорил, где твой дом.

– А это не одно и то же?

Мисс Олсопп отрицательно покачала головой:

– Совсем нет. Дом там, где твое сердце... - "Пока Бак рядом - дом есть. Пусть и в далеком Йоркшире. Но это ведь так близко?.." - Я могу жить где угодно, но мой дом будет здесь.

– Тогда, наверное, в усадьбе родителей.

– Опять неверно. Ты часто говорил "дом моих родителей", про городское свое жилье ты ни разу не сказал дом, всегда "квартира, в которой...", или что-то в этом роде, а иногда просто Эдинбург. Так где твой дом?

"И где твой дом, Марш?" Он впервые задал себе этот вопрос, вернее ему задали. В его картине мира не было дифференциации между местом, в котором ты живешь и домом. Ему казалось, что это одно и то же.

– Я, наверное, не знаю. - В его взгляде не было и тени улыбки, не было печали, были удивление и растерянность. Хай с пониманием смотрела на своего визави.

– Когда бабушка умерла, мне тоже думалось, что я не знаю, где мой дом... Но, как выяснилось, знаю... Ты тоже узнаешь.

– А как ты узнала? - Она промолчала. - Длинная история? - Девушка кивнула. Марш разостлал солому. - Возвращай Бэлли домой. - Благодарный взгляд. Он знал, за что Хай его благодарит, но очень хотел, чтобы она все-таки доверилась ему...

"Я, наверное, дура. А, может быть, и стоило все рассказать... Но если бабушка об этом никому не рассказывала, даже Лилиан... Странно, но о том, чтобы обсудить это с Джоном и в голову не пришло. А вот Маршу все хотелось рассказать... Хотелось сейчас все рассказать. Хотелось вчера на кухне, вчера в овчарне... От чего это? От того, что он скоро уедет или от того, что я не хочу, чтобы он уезжал? Может быть, я и расскажу ему... Может быть..."

– Ну, вот и все.

– Все? - Мужчина был удивлен.

– Тут пока все, - уточнила Хай.

– А теперь куда?

– В птичник. Ты так и не ответил: ты будешь молоко?

– Н-нет. Как я уже сказал, я полностью полагаюсь на твой вкус. Ты здесь полноправная хозяйка.

Девушка довольно улыбнулась:

– Мне нравится, как ты это говоришь. Повтори еще.

– Что? Про хозяйку? - Она кивнула. - Ты здесь полноправная хозяйка. - Она улыбнулась снова. Марш хитро посмотрел на нее: - Еще?

Но Хай отрицательно покачала головой:

– В казино главное - вовремя остановиться...

– Вот в этом ты права. А ты была когда-нибудь в казино?

– Нет, в Лидсе в одном пабе, где я обычно бываю, есть автоматы. Но в казино я не была. Да и в автоматы я не играла. Я темный эль пила.

– Оказывается, примерная девушка из Илкли в Лидсе превращается в завсегдатая пабов и любителя эля? - Хай расхохоталась.

– Определенно! Снимай дождевик, держи корзинку.

– А кормить мы их сегодня будем?

– Да, сегодня будем.

Глава 11

– Я даже подумать не мог, что пройдет два часа.

Хай улыбнулась. Он был похож на удивленного мальчика... Он был очень похож на Питера Пэна. Вот только он был мужчина. Очень привлекательный мужчина, который будоражил все внутри одним своим взглядом. Мужчина, который ее целовал...

– Да уж, - Хай разожгла духовку. - Сегодня мы долго провозились. - Она достала противень. Смазала его маслом. Выложила будущие булочки. И подняла глаза на гостя.

Марш не отрываясь смотрел на нее, следил за каждым ее движением, как завороженный. Ей стало жарко, тепло которое шло от духовки словно опаливало огнем. Все тело трепетало. Конечности разомлели, и девушка почувствовала себя опьяневшей, не немного, как после пары бокалов эля, а изрядно опьяневшей будто разом выпила бочонок стаута. Ноги стали будто не свои, а в коленях появилась нездоровая слабость. На лице едва не появилась идиотская улыбочка, вроде той, в которой растягиваются губы мистера Бина.

"Интересно, когда Марион встретилась с Баком, так же было? У нее тоже все внутри дрожало?.. Хай! Возьми себя в руки."

– Ну, что ж ты стоишь? Коль хочешь получить опыт... В том шкафу, - Она указала рукой на висячий шкаф, - Там на верхней полке банка с хлопьями для каши.

Мужчина открыл дверцу:

– Эта?

– Марш, банка прозрачная, там сахар. - Он усмехнулся:

– Знаешь, а я ведь даже не догадался приглядеться. Эта? - Она кивнула. - Что теперь?

– Теперь бери вон в том шкафу кастрюльку. Залей в нее молока... Ну, пусть будет, до половины.

Он старательно налил ровно половину кастрюли. Это стремление быть точным во всем немного забавляло девушку.

– На огонь?

– Маршалл Олдридж, ты очень сообразительный парень! - Хай улыбнулась. - Только слабый огонь. Приглядывай за молоком. Я пока нарежу бекон.

– Ты хорошо справляешься с обязанностями менеджера. Думаю, я взял бы тебя на работу...

– А я бы тебя нет... - Она насмешливо посмотрела. - Я бы взяла тебя в ученики.

Марш рассмеялся:

– Вот теперь, если ты решишь временно сменить обстановку - можешь точно рассчитывать на рабочее место у меня на фирме.

– Я буду иметь ввиду. Что там с молоком?

– Кажется оно скоро закипит.

– Ставь противень в духовку, а я займусь кашей. - Хай помешивала кашу. Она глянула на часы. - Ты можешь дорезать бекон.

– Какие у нас планы?

– На день? - Он кивнул. - Дел-то много, но вот погода не позволяет... Так что займемся делами в доме.

– И что же мы будем делать?

– Мы найдем применение твоей физической силе.

– Какое?

– Мы протопим нежилые комнаты. Этим уже давно надо было заняться. А тут такой дождь...

– А в подвал вода не попала?

– Я очень вовремя вчера закрыла окна. Но сегодня надо будет проверить, как там и что. Столько воды было... Не помню, короче, несколько лет назад... Это Британия, сухо тут не бывает, но все же...

– Похоже дождь и не собирается прекращаться...

– Да, это не очень хорошо. - "Или все-таки хорошо?.. Хай, не может же здесь Марш оставаться вечно." - Тебя, наверное, ждут на работе?

– Важных встреч у меня ни сегодня, ни завтра нет. На остальные я могу отправить своих заместителей. Но часов в десять мне нужно будет позвонить.

Она пожала плечами.

– Ты знаешь где телефон. Умеешь им пользоваться... - Хай повернулась к полке со специями, взяла сахар и соль. Добавила по не многу того и другого в кашу. Еще раз все перемешала и выключила конфорку.

– А она не слишком... Жидкая?

Девушка, словно до этого каши не видела, заглянула в кастрюлю:

– Жидкая? - И подняла удивленные глаза на Олдриджа.

– Ну... - Марш, казалось, немного смутился. - Просто та каша, которую мне давали в детстве...

– Аааа... Ты об этом. Я ее пока оставлю. Она еще загустеет, не так, чтобы уж сильно... Но я очень густую кашу не люблю. На нее жутко смотреть. - Она вся содрогнулась. Марш рассмеялся.

– Поверь, я ту кашу тоже не любил. Поэтому теперь я ее и не ем, но вполне возможно: ты изменишь мое мнение о каше, как изменила уже о многом другом.

– Доставай тарелки. Ты знаешь где. Я займусь яичницей. - Она снова глянула на часы. - Скоро и булочки подоспеют...

– Знаешь, когда ты вчера перечисляла меню на завтрак, мне казалось, что человек не может в себя столько вместить. Что с утра просто-напросто нет такого аппетита. А теперь я стою, и...

– Стоишь и думаешь о большой порции? - Он улыбнулся. - Не волнуйся. Тут хватит еще на Джона. Надеюсь, он придет раньше, чем Сэм. - Она поморщилась.

– У тебя будут еще гости?

– Да, придет Сэм, но я точно не знаю во сколько.

– Было бы хорошо, если бы Джон пришел раньше. - Она недоуменно посмотрела на него. - Я так понимаю, он принесет мне одежду. В одежде по размеру я буду чувствовать себя комфортнее. - Она понимающе кивнула.

Раздался звонок в дверь.

– А вот и они! Или один из них... Ты пригляди тут за всем - я открою дверь.

Когда Хай вышла, Марш почувствовал какую-то неуверенность, волнение... Он как-то свыкся с мыслью, что придет Джон, но то, что придет Сэм, его совсем не порадовало. Его собственный внешний вид оставлял желать лучшего, что еще больше напрягало. Небритый в одежде с чужого плеча... А еще ему не очень нравился этот Сэм... Все-таки что-то такое в его голосе было вчера...

"Хоть бы это был Джон!" Хай включила на пороге свет. "Джон!" У нее полегчало на душе.

– Джон! Проходи! - Она его крепко обняла и поцеловала в щеку.

– Привет, Хай! Мне нужно сразу во что-нибудь переобуться. - Он указал на грязные сапоги. - Сама видишь. - Джон протянул пакет. - Это одежда для твоего городского гостя. Он еще спит?

Хай достала еще одну пару "новых туфель" и протянула их Джону.

– Нет, Марш сегодня проснулся вместе со мной. Он даже помогал мне на ферме.

Джон переобулся, и они направились на кухню.

– Так он нормальный парень, Хай. А ты все говорила городской! - Они вошли в кухню. - Доброе утро. Я, Джонатан Керк, можно Джон. Сосед и друг этой креветки.

Марш рассмеялся.

– Маршалл Олдридж, или Марш. Очень приятно. - Мужчины пожали друг другу руки. Напряжение? Нет, напряжения между ними не было. Они присматривались, наблюдали, знакомились. За этим было очень забавно наблюдать со стороны.

– Джон, ты уже завтракал?

Он кивнул:

– Да, бабушка нас с дедом уже накормила. Но вот чая я бы выпил: на улице холодно - жуть!

– Да уж!

– Дед говорит, что дождь еще дня два минимум будет...

Хай выглядела обеспокоенной.

– Куда уж больше-то? Еще два дня и можно в плавание отправляться...

Джон рассмеялся.

– У тебя есть рыбацкая моторка Олсоппа. Будете с Маршем до овчарни и обратно на лодке гонять.

"Марш что поверил!?"

– Марш, не слушай его. Ты когда говоришь что-нибудь, Джон, думай.

– О чем мне еще думать? Про ферму думать, про все думать! Если я буду столько думать - на работу времени не останется! - Парень схватился за голову, а Хай рассмеялась. - Шутки шутками, но у Пейнов в овчарнях вода.

– У Пейнов? Сэм вчера ничего не говорил.

– Как же, скажет он. Он туда и не заходит. Смотрит только за конюшней.

– И что Роберт собирается делать?

– А что тут сделаешь. Корма и инвентарь перенес на чердак. Воды пока немного, но если дождь не прекратится... Дед ему еще раньше говорил, когда Пейн новые овчарни строил, что надо строить выше, а он их в низине. Послушал сынка-строителя! - Джон поморщился. - С такими строителями - лучше сразу в палатку жить: ее хоть перенести можно.

– Джон, ты обещал.

– Хай, я к нему не придираюсь. Но разве я не прав!? Что теперь Пейну делать? И ведь старых овчарен уже год как нет.

– Мои булочки! - Девушка вся взъерошенная полетела к духовке. - Ух! - Друг откинулся на стуле:

– Хай, тебе не в первой.

– Замолчи, Джон! Я булочки сожгла всего два раза, и оба раза из-за тебя! - Она облегченно выдохнула. - Но третьего пока не будет.

Сосед поднял руки в примиряющем жесте:

– Ладно-ладно. Я-то что? Я ничего! Ты меня угости одной, а? - Джон повернулся к Маршу и доверительно сообщил: - Хай готовит первоклассные булочки, только часто забывает про них... И тогда получаются первоклассные сухари... Правда Хай? - Он озорно улыбался.

– Правда Хай? - Весело подхватил Марш.

– Если не прекратите - все булочки достанутся мне.

– Хай, детка, смотри не лопни!

Они расхохотались.

Хозяйка расставляла тарелки с кашей:

– Джон, может быть, все-таки позавтракаешь с нами?

Сосед придирчиво посмотрел на кашу, потом обратился к Маршу:

– Она и тебя отучила от овсянки?

Марш удивленно посмотрел на него:

– А кого еще?

– Меня, например. Мне до сих пор не по себе, когда я вспоминаю "вкус детства".

– Ну, Хай меня пока только убедила съесть этой каши, но овсянки я тоже не ел с детства.

Они пожали руки. Джон повернулся к Хай:

– Как бы я не завидовал Маршу, в меня больше не влезет. А то мне будут подходить вещи старика Олсоппа. А вот от чая я бы не отказался, кто-то мне его даже обещал.

Хай поставила чайник и разложила на столе ложки.

– Ну, что, Марш, можешь приступать к дегустации...

Марш не волновался, просто это было, как возвращение в детство.

– Я немного нервничаю...

– Расслабься, друг, у Хай отличная каша.

Каша была на самом деле отличная, воспоминания о клейкой массе, которую его заставляли есть в детстве, не имели ничего общего с кашей Хай. Она казалась воздушной и легкой, она была очень вкусной. "И не липнет к зубам." Странная мысль, но каша из детства больше всего страшила Марша именно этим. Он рассмеялся.

– Что такое!? - Хай насупилась.

Он покачал головой:

– Просто у меня с детства были воспоминания... В общем, меня больше тяготила не сама овсянка на вкус, меня раздражало то, что она липла к зубам.

Джон расхохотался.

– О, да! Братец! Каша Хай к зубам не липнет.

Девушка с явным облегчением выдохнула и улыбнулась.

– Ну, раз всем все понравилось...

– Я, кстати, видел Дика. Он там завяз в грязи...

– Да, он звонил, просил присмотреть за его овчарней. К обеду выберется?

– Ох, не знаю... У него в птичнике воды больше, чем у Пейна в овчарне. Ты бы тоже перенесла куда-нибудь корма...

– Вот тебе, Марш, и еще планы на день.

– А мой автомобиль? - Он посмотрел на Джона.

– Я его отогнал к нам во двор. С ним все нормально.

– У Керков ферма, как и у нас, на холме, так что пока волноваться не за что...

– Знаешь, Хай, ты меня очень обнадежила.

– ... но если, как говорит Гарри, дождь будет еще дня два и такой же интенсивности...

– Машина твоя никуда не уплывет. В крайнем случае надо будет ее в мастерскую. Хотя, Хай с этим справится не хуже нашего Джорджа.

– А Джордж это?..

– Джордж - это владелец автомастерской, механик. Мы с Джоном у него учились сразу после школы... - Брови Марша удивленно поползли вверх.

– Хайолэйр Олсопп, ты не перестаешь меня удивлять!

Джон расхохотался.

– Наш учитель истории говорил также, когда Хай отвечала домашнее задание. Назовем это альтернативной историей. - Марш рассмеялся:

– Альтернативной историей?

Девушка насупилась:

– Нормальная была история, просто я обрисовывала все в деталях.

Парни расхохотались. Их веселье разделили даже до этого спавшие Шарлин и Скай.

– О! Ты эту парочку приютила? А остальные где?

– Остальные? - Не то, чтобы Марш был удивлен, но...

– У Хай здесь целый зверинец. Все детишки красавицы Шарлин, - кошка запрыгнула Джону на руки, он ее погладил. - Так вот, все ее детишки на попечении Марион и Хай... Хай. Прости.

Девушка покачала головой и слабо улыбнулась.

– Все нормально. Ведь это на самом деле так. Только вся эта свора разбрелась и в овчарне были только Скай и Шарлин. Так что... Кто не успел, тот опоздал.

– А что с лошадьми?

– Я у них ни вчера, ни сегодня не была. Но если у всех начинает подниматься вода... Надо зайти проконтролировать, как там ребята все подготовили. Еще обед... В общем, дел достаточно.

– Проверь подвал в доме.

– Марш мне уже говорил об этом.

– Вот! - Джон хлопнул Марша по плечу. - Я же говорю, свой парень, а ты все "городской житель"!

Гость, улыбаясь, вопросительно посмотрел на Хай:

– Я вчера только один раз по телефону его так назвала! - Смущенно и одновременно возмущенно ответила та.

Девушка раскладывала яичницу с беконом по тарелкам.

– А ты у себя уже все подготовил? - Джон кивнул.

– Еще вчера, когда Пейн позвонил. Я ведь был у него днем... Там все мокро было. Но где сейчас не мокро... Сэм хотел какой-то насос туда... Да какой там насос!? Если воды сантиметра два... Пейн с Билли там что-то делают. Либби тоже им помогает... Гарри рвался, да Лилиан его не пустила.

– Еще бы! Куда он там со своим протезом!

Закипел чайник.

– Ешь, я сам. - Джон начал возиться с заваркой. - Хай пьет такой чай, что зубы сводит.

– Нормальный чай! - Девушка была искренне возмущена, что очень позабавило Марша.

– Уж, конечно, когда нормального не пробовал, то твой - отличный чай!

– Тут я готов вступиться за Хай. Отличный чай.

– Вот видишь!

Джон прищурился.

– Ты ему разбавила!

Марш непонимающе посмотрел на Хай, та покраснела.

– Точно! - Джон расхохотался.

– А что такое?

– Она тебе разбавила чай.

– То есть?

Девушка поднялась, чтобы забрать у Джона заварник, но тот оказался проворнее:

– Хай, я тебе сейчас не дам извращаться! Без меня - сколько хочешь. - Он повернулся к Маршу. - Она, как я уже говорил, пьет такой крепкий чай, что от него зубы сводит. После такого чая и кофе не надо.

Марш насмешливо глянул на Хай:

– Так поэтому у тебя нет кофе?

– Если есть такой чай... - Джон покачал головой. - Приятель, ты попробуй в следующий раз ее "чаек"! Бабушка раз хватанула чая у Марион. Она думала у нее сердце остановится.

– Так вот что ты имела ввиду вчера, когда говорила, что мне обычный чай?

– Ну, вот! Я же знаю Хай. - Раздался звонок в дверь. Ненадолго секунды на две в кухне все замолкли. Даже возня Ская и Шарлин у теплой печки прекратилась. - А вот теперь у меня есть желание заварить чай по твоему рецепту. - Девушка поморщилась.

– Джон, прекрати, я же тебя просила.

– Это Сэм? - Олдриджа очень заинтересовала реакция Джона.

– Марш, ты только сразу его к отсталым не записывай, просто он... Зануда он, в общем.

– Джон! Если ты опять будешь над ним издеваться...

– Я буду вести себя, как выпускник Итона.

– Ну, вот! - Хай махнула рукой и вышла.

– А что такое с этим Сэмом? - Джон поморщился.

– Как я говорил, он зануда. А так... Ну, а так... обычный парень. Сейчас познакомишься. Если только он нотациями Хай не замучит, и она не выгонит его раньше.

– Это молодой человек Хай?

Джон пожал плечами:

– Что-то в роде того.

– Я пойду пока переоденусь, а то чувствую себя как-то неловко...

Джон кивнул:

– Давно было пора. Я тебе там еще бритвенный станок положил.

– Вот за это благодарю отдельно.

– Иди уже.

Глава 12

"Как к школьному директору на ковер." Девушка тряхнула головой, натянула улыбку и открыла дверь.

– Доброе утро, Сэм.

– Привет. - Он хотел поцеловать Хай, но та отпрянула. "Он пытается поцеловать, а губы помнят поцелуи Бака." В этот момент чувства Марион были по-настоящему понятны: Хайолэйр чувствовала на губах поцелуй Марша, это было очень приятное ощущение, которое хотелось продлить. После того поцелуя она решила не откладывать разговор с Сэмом.

– Ты весь мокрый. Проходи и раздевайся.

– Это все, что ты мне можешь сказать после того, как я прошел по грязи такое расстояние? - "Да, особенно, если учесть, что я говорила тебе не приходить."

– Сэм, я тебе говорила, что приходить не обязательно. Тем более, что твоему отцу сейчас нужна помощь. - Она многозначительно на него посмотрела.

– Я не могу остановить дождь.

– Либби тоже не может, но она помогает. Старается по мере возможностей уменьшить количество воды в стойлах... Короче, раздевайся и проходи.

Он стал раздеваться.

– Ты мне вчера так и не ответила: что в твоем доме делает незнакомый мужчина? Мало того что ты с Джоном вечно, как с родным братом. Я не удивлюсь, если он тебя голой видел!

Хай замерла и удивленно раскрыла глаза.

– Сэм! Я не верю своим ушам! Что ты такое говоришь!? - Такие выпады Сэма были особенно неприятны. Девушка всегда смущалась, потому что за всю жизнь вполне возможно, что они с Джоном видели друг друга не только в неглиже. Но Хай этого не помнила, потому что никогда не обращала на это внимания. Джонатан Керк был для нее ближе родного брата. - Ты хотел, чтобы я Марша оставила на улице?

– Почему же его Джон не приютил?

– Сэм, я не хочу этого слышать! Если ты сейчас же не прекратишь - можешь одеваться и идти к назад себе на ферму.

Он посмотрел в сторону, там стояли сапоги Джона, на вешалке висел его дождевик.

– Здесь еще и твой дружок!

– Мне это надоело. Одевайся и уходи.

До Сэма, похоже, дошло, что он переборщил со своими претензиями и нравоучениями. Именно нравоучениями, это была не ревность, не чувство собственности... Эти чувства сейчас испытывал Марш. И не знал, что с ними делать: они были непривычны и нелогичны.

– Прости, меня Хай. Просто я очень за тебя волновался.

Она кивнула:

– Будем считать, что так. Проходи на кухню.

Поднимаясь по лестнице, мужчина слышал разговор. Его вообще никак не задели слова Сэма. Надо сказать, он еще вчера показался Маршу не самым приятным человеком, а сегодня, после того, как он вел себя с Хай... Олдридж, конечно, и сам вчера нагрубил ей, но... У него было чувство, что Сэм всегда ведет себя так.

А вот Джон ему понравился, очень понравился. Понравилась его непринужденная манера общения, что он не ходит вокруг да около... Очень многое сыграло и то, что Хай и Джон действительно были друзьями, были, как родные брат и сестра. У Марша от души отлегло?.. Было видно, что Джон очень любит Хай, и она его. И Марш очень хотел, чтобы Джон был о нем хорошего мнения. Он не понимал откуда взялось это желание... Возможно, потому что его очень уважала и любила Хай, а возможно... Возможно мужчина просто волновался, как волнуется большинство молодых людей, пришедших знакомиться с родителями... "Глупость какая."

Марш переоделся и побрился. Теперь в одежде по размеру, пусть и с чужого плеча, но он себя чувствовал более комфортно.

– Джон. - "Почему складывается впечатление, что если он произнесет хотя бы "привет, Джон" у бедняги язык отвалится?"

– Здравствуй, Пейн. - Молодой человек улыбнулся: "Я же обещал Хай вести себя прилично, тем более, что в доме гости."

– А где Марш? - "Подружка разволновалась? Похоже, ей этот парень нравится. Жаль, что он не из местных."

– Он пошел переодеться. - Джон, не отрываясь, смотрел в глаза Сэму. Тот ему еще в детстве не нравился. А теперь... Особенно, когда Хай начала с ним "встречаться"... Джон поморщился про себя. "И ладно бы он был мягкотелым занудой, это куда ни шло, но этот мягкотелый зануда еще пытается контролировать и воспитывать Хай..."

– Что ты здесь делаешь, Джон?

Девушка уже хотела...

– То же, что и ты, Пейн, навещаю Хай. Пришел к ней попить чаю, узнать, как она, не надо ли помочь... Но раз ты здесь... Может быть, ты поможешь ей корма перенести на чердак? - "Слизняк, ты боишься зайти в овчарню еще с детства..."

– Джон, я же сказала: Марш и ребята мне помогут, да и у Роберта на ферме дел хватает. Сэм, будешь чай?

– Да, спасибо. Только...

– Чай заваривал я, так что разбавлять его не надо.

– Джон, ты распоряжаешься здесь в кухне!?

– Сэм, прекрати, ты как будто этого не знал.

– Прекратите, оба! Мне это надоело. Ты, Сэм, знаешь, и всегда знал, что мы с Джоном друзья, что мы выросли вместе. Так что твои претензии неуместны. А ты, Джон, обещал вести себя прилично!

– Ладно, прости Пейн. Иду на перемирие. - Джон протянул руку Сэму, он видел, что если бы не Хай, тот бы руку в ответ ни за что бы не пожал. - А вот и Марш.

– Доброе утро.

– Марш, познакомься, это Сэмюэль Пейн.

– Маршалл Олдридж. - Мужчины пожали друг другу руки. Джон про себя улыбался. Было забавно наблюдать за процессом знакомства, а еще за тем, как Сэм поморщился во время рукопожатия. У Марша оно было сильное, что о многом говорило и что добавило Маршу очков. "Маршалл Олдридж... Не Марш..."

– Как вам в наших краях? Не скучаете ли по дому?

Хай покраснела. А Марш внимательно разглядывал Сэма, дискомфорт второго явно бросался в глаза всем присутствующим. Гость не прищуривался, не хмурился, он просто смотрел, но в его взгляде было что-то. "Так, наверное, следят ученые за подопытными мышами."

– Думаю... - Начала было девушка, но Марш ее перебил.

– Мне очень здесь нравится. До вчерашнего дня я даже не догадывался, что в Йоркшире есть такое замечательное место. А что касается Эдинбурга... Как вы понимаете, мистер Пейн, даже если бы я и захотел отправиться назад - я пока этого сделать не могу.

– Что ж, с банальными вопросами закончили, - быстро затараторила хозяйка, - Теперь можно и чай пить. А то булочки совсем остыли.

Хай выложила булочки на широкую тарелку в центре стола. Расставила чашки с чаем.

– Кому сахар... - Она выставила сахарницу на стол. - Обслуживайте себя сами.

– Благодарю, Хай. - Марш превратился в Маршалла Олдриджа. Заметила ли это девушка? Возможно. Но по мнению друга, контраст был налицо.

– Спасибо, Хай, что разрешила мне самому приготовить чай. - Хай и Марш рассмеялись.

Потом повисла тишина, она не была уютной, но и напряженной ее нельзя было назвать...

– Так ты из Эдинбурга? - Джон обещал вести себя прилично. Слово он свое всегда держал, чего не скажешь об эмоциях: их он сдерживать не любил и не умел. Из-за чего прохладные отношения с Сэмом и вовсе разладились, когда тот начал встречаться с Хайолэйр Олсопп. Поэтому сейчас Керк нашел, можно сказать, идеальный выход: общение с Маршем.

– Да, у моих родителей недалеко от города поместье, там я вырос. Сейчас живу и работаю в Эдинбурге. - Марш, казалось, чувствует себя, как рыба в воде. Он никак не реагировал на жалкие выпады Сэма, общаясь с ним очень вежливо и... высокомерно? И все-таки при этом у него складывалась непринужденная беседа с Джоном.

А еще Хай показалось, что Сэму неуютно: он был одного с Хай роста, и остальные мужчины в этой комнате смотрели на него сверху вниз. Это не играло бы никакой роли пока они сидели, но, опять же, и Марш, и Джон были значительно шире Сэма в плечах. Последний не был тщедушным хлюпиком, но в сравнении с ними... Особенно сейчас, рядом... Он чувствовал себя неуютно и это явно бросалось в глаза. Это видела не только Хай, это видели и Джон, и Марш. И если Джон сейчас этим, как и всегда, наслаждался... То Марш высокомерно не обращал на это никакого внимания.

– Тебе не мешала сегодня тишина?

– Да, горожанам мешает тишина. - Вмешался Сэм, а Хай снова напряглась.

– Странно, но нет. Я очень хорошо спал. Хай предоставила мне отличную комнату. Благодарю тебя, Хай. Не только за комнату... - Горожанин сделал паузу. Джон явно заинтересовался, у Сэма брови поползли вверх, он уже было хотел что-то сказать, когда Марш продолжил. - ...Булочки замечательные.

Керк расхохотался, а Пейн густо покраснел. А Хай... У нее в голове все смешалось. И связных мыслей не осталось.

– Видишь, Хай, я же тебе говорил, что они замечательные! Ну и что, что ты чаще делаешь сухари? - Джон все хохотал. Рассмеялся и Марш. Сэм еще никак не мог сориентироваться, а девушка была возмущена.

– Я тебе уже говорила, что я их всего два раза передержала.

– Ну-ну, сестренка, не переживай, в этот раз для гостей ты постаралась на славу.

– Джон Керк! Я тебе это припомню.

– Хай, так что же дальше по плану?

– Посуда. Я помою посуду, а вы с Джоном можете спуститься и посмотреть нет ли в подвале воды. Сэм, я хотела с тобой поговорить.

– Да, дорогая. - От этих слов передернуло всех троих: Хай они были просто неприятны, особенно теперь, когда она собиралась разорвать "отношения", Джону вообще не нравилось как этот слизняк обращается с Хай, а вот Марш... он ревновал.

– Идем, Сэм, в библиотеку. Ребята, тарелки и чашки в посудомойку, остальное - в раковину.

Глава 13

В библиотеке было довольно прохладно, особенно после уютного тепла кухни. Хай подбросила пару поленьев в еле тлеющий камин.

– Ты хотела о чем-то поговорить... - "Как же это делается-то, а? Сразу сказать? Наверное. Чего кота за хвост тянуть?" Но язык не шевелился, и ей пришлось сделать усилие.

– Сэм, я хочу прекратить наши отношения. - Он явно разозлился. Вполне вероятно, будь Хай на его месте - тоже бы разозлилась. Но она на своем месте.

– Это из-за этого?.. - Пейн скривился, словно увидел что-то противное. Девушка закрыла дверь.

– Марш, тут не при чем, просто так совпало по времени.

– Он тебя соблазнил!? - У нее от удивления даже рот приоткрылся. Глаза стали огромными, как блюдца.

Оставляя Маршалла Олдриджа в доме, она и подумать не могла, что он может причинить ей вред. Разозлить - сколько хочешь, но чтобы вред... А теперь, когда Сэм заговорил о том, что Марш мог ее домогаться или приставать к ней... Она тряхнула головой. "Какая глупость! Марш он же... Он... Он благородный, добрый и ласковый."

– Сэм, я думаю, ты сам понимаешь, что сейчас сказал глупость. Наши отношения сразу нельзя было нормальными назвать. А если это продолжать... Я не хочу жить без любви, как жили бабушка и Олсопп. А ни ты меня, ни я тебя... Романтических чувств у нас друг к другу нет. Так что и говорить дальше незачем. Мы остаемся соседями. Я хорошо отношусь к тебе и твоей семье...

– Да, я из-за тебя сидел в этой глуши!

– Тебя никто не просил этого делать, Сэм. - Хай была тверда в своем решении, а жалкая попытка Пейна заставить испытывать ее чувство вины - только убедила в правильности.

– А может быть, горожанин здесь ни при чем? Может быть, здесь постарался Джон? - "Как же я устала от этого."

– Сэм, ты несешь чушь! Говорить больше не о чем, мы друг другу и так уж лишнего наговорили. Так что, до свидания!

– Ты, Хай, совершаешь большую ошибку, оставаясь в этой глуши! - Тяжелая дверь в библиотеку с силой захлопнулась, а за ней с громким стуком отозвалась и входная.

Он ушел. "Ни привет, ни пока." Девушка стояла и недоумевала. Нет, ее не удивило поведение бывшего молодого человека: оно было не просто ожидаемым, оно было обычным. Сэмюэль Пейн порой вел себя по-хамски, на что Хайолэйр часто закрывала глаза. Однако, на фоне обходительного Олдриджа это хамство стало таким явным, что она теперь и представить не могла, как так долго продержалась.

"Странное утро... Очень странное..."

– Там еще остались мешки?

– Нет, это последний. - Марш начал подыматься по стремянке на чердак овчарни:

– Знаешь, физический труд очень бодрит! - Хай улыбнулась:

– Еще бы! Дальше сам справишься?

– Да, а ты куда?

– Я обед готовить. Как здесь все сделаешь - можешь наносить дров в дом. - Она хитро улыбнулась: - Если бодрость еще будет. Дрова в...

– Я видел. Я справлюсь. - Девушка посмотрела на него, как бы что-то решая, а потом кивнула.

– Где я ты знаешь. - Хай вышла. А Марш остался наедине со своими мыслями и сомнениями. Очень своеобразное утро. Столько разных впечатлений в течение нескольких часов он уже давно не переживал. "Безграничное счастье и радость, смущение, любовь... Любовь? Смущение?" Мужчина тряхнул головой.

"Просто поцелуй меня очень взволновал. Вот и вся история. Конечно, тебе не понравилось, что Хай может целовать кто-то другой... А она позволила себя целовать этому Сэму?.. До чего же неприятный тип! Веселая болтовня и обсуждение насущных проблем за завтраком в миг сменились напряженным молчанием и тонкими, как орудийный ствол, намеками и шпильками."

Тяжелый физический труд был как раз к месту. Марш себя чувствовал... Он сам не понимал, что чувствовал, но ему очень не нравилось то, что Хай закрылась с этим типом в библиотеке. Он не доверял ему, но больше его снедала ревность, в чем мужчина никак не мог себе признаться и не признавался, и не собирался это делать. "Как можно ревновать женщину, которая не с тобой? Это нелогично."

"Да, какое не со мной!? Если бы она была не со мной - она не смогла бы так целовать меня!" У Марша было много разных противоречивых впечатлений, сомнений - их он тоже не любил.

Его все-таки задело, что Хай не доверила ему свою историю. Тут было не самолюбие, и уж тем более не праздное любопытство... Тут было отчаянное желание, желание защитить и разделить с ней ее страхи. Он хотел доверия от такой женщины как Хай: великодушной, искренней, красивой, великолепной. "Может быть, она просто не готова довериться? Ведь Джону она тоже ничего не сказала... А с чего ты взял, Марш, что она ему ничего не рассказала? Джон бы точно трепаться об этом не стал. Он хоть и создает впечатление соседского шалопая... Но на самом деле он очень серьезный парень... И обязательно защитит Хай, когда ты уедешь..." В душе снова что-то неприятно кольнуло.

"Стало ли тебе легче, Хай, когда ты рассталась с Сэмом? Определенно. Правда, все стало очень запутанно, или наоборот, но легче. Нравоучений нет. Не будет больше препираний между Джоном и Сэмом. А Марш? А что Марш? Дождь закончится. Дороги просохнут... Марш уедет. Возможно пришлет открытку на Рождество. А ты, Хай, даже этого сделать не сможешь, так как кроме того, что он из Эдинбурга, ты ничего о нем не знаешь. Финансовый аналитик... Мало ли таких по стране? Можно, конечно, телефонной книгой воспользоваться... Но это полнейшая глупость. Да и зачем тебе все эти знания? Зачем тебе его адрес или телефон?" Она тряхнула головой.

– Черт! Этого еще не хватало! - Полностью погрузившись в свои мысли, Хай порезала палец. Девушка со злостью бросила нож на стол, отвернулась и уставилась на огонь в печи - И что теперь делать? - Она спрашивала не о пальце, она спрашивала о жизни... о Марше. - Скай, ты что думаешь? - Пес даже не пошевелился. - Все лежишь тут, как коврик.

Кошки не было видно, но было слышно ее урчание из-под "одеяла" по имени Скай.

Вся работа на ферме закончилась только вечером, несмотря на то, что Марш наносил дров в дом, до растопки каминов так дело и не дошло: еще у нескольких работников фермы поднялась вода, поэтому Хай и Марш взялись за выполнение их работы. Мужчина давно так не уставал, но и давно не был так удовлетворен. Его настроение было на подъеме. "Да уж, на своих городских обедах, я бы и половины работы не сделал!" Он улыбнулся.

Уставшая после насыщенного дня Хай сейчас доила Бэлли:

– Марш, чему ты сейчас улыбаешься? - Нетерпеливо спросила девушка.

– Я просто вспомнил, как вчера среагировал на твое меню. - Хай облегченно выдохнула. "А она о чем подумала?" - А сейчас понял, что без него я бы и половины работы не сделал.

На ее губах появилась насмешливая улыбка:

– Ты на меня тогда очень недоверчиво посмотрел...

– Это истинная правда. Но ведь и ты мне тогда не больно-то доверяла. С каким сомнением ты на меня смотрела, когда я тебя попросил взять меня с собой на ферму?

– Но ты хотел заставить меня продать ее тебе. И ты был настроен решительно, даже после того, как я тебе отказала...

– Что сегодня на ужин?

Девушка озорно улыбнулась:

– Проголодался?

– Не то слово!

– После ужина у нас будет еще одно дело: протопить третий этаж. Вторым займемся завтра. Если на ферме дел не прибавится. У тебя, может быть, дела есть на фирме? Тебе, например, позвонить надо?

– Я утром разговаривал. Как я уже говорил, я собрал очень хорошую команду... Они справляются.

– Ну, как бы не хотелось отдохнуть после вкусного обеда - надо работать.

Старинный дом был из тех, что протапливались огромными каминами, и если в родительском доме было сделано паровое отопление, то здесь весь дом так и продолжал отапливаться каминами. Марш сегодня видел большую столовую в ней было два камина еще больших, чем в большой гостиной. Да и сама комната была огромной. Огромной и красивой, что же до уютной... Малая столовая была гораздо более уютной, но с кухней ни одна из них ни в какое сравнение не шла.

Третий этаж казался огромным, хоть он и был того же размера, что и два предыдущих, ощущение это все равно не оставляло Марша. Примерно два часа ушло только на то, чтобы растопить все камины и перенести дрова из холла у задней двери наверх. В добавок, оказалось, что дров если и хватит на то, чтобы отопить третий этаж, то на комнаты Хай и Марша точно ничего не останется. Так что Олдридж снова надел дождевик и еще около часа носил в дом дрова, а Хай тем временем разносила их по комнатам. Затем они переходили из комнаты в комнату и проверяли огонь, подбрасывали поленья.

В доме стало очень... тепло? В доме стало очень... интимно. В одной из комнат третьего этажа разместились и Хай с Маршем. Они не включили свет. Они сидели перед большим старым камином, который был отделан кафелем с красивой росписью.

Оба смотрели на огонь, думали о своем, возвращаясь к реальности лишь для того, чтобы подбросить дров и проверить, как там другие комнаты.

– Знаешь, ты была права, когда назвала меня типично городским жителем. Я тогда был возмущен, даже злился, но ты была права. Мне казалось, что я знаю, что такое деревня... - Он помолчал. - Но то место, где живут мои родители и деревней назвать нельзя... Пригород. Такого общества, как ты описывала там нет. Все знакомы, все общаются, периодически ездят друг к другу на обед, даже приглашают друг друга на семейные торжества... Но всем глубоко безразлично, что с тобой происходит. Вот Гарри, дед Джона, он без ноги на деревянном протезе хотел помочь отцу Сэма. В то время как у нас... В лучшем случае "очень добрые соседи" выделили бы слуг. Это действительно ОЧЕНЬ добрые соседи. Сплетен там не меньше, чем тут, а может быть и больше... Большинство из нас, живя в деревне, даже не представляют, что это такое: быть отрезанными от мира, не иметь возможности выехать... Такого там не бывает. Там все дороги асфальтовые. Даже тротуары почти везде есть.

Хай улыбнулась:

– А не как у нас, только на главной улице?

– Да, на главной улице... - Он не сводил взгляда с огня. - Там тишина на меня давила. Сэм был прав. Но здесь... - Марш глубоко вдохнул, как бы впитывая здешний воздух, здешнюю атмосферу... - Здесь я ей наслаждаюсь. Здесь я вижу результат своего труда, я чувствую, что приношу пользу...

– Ну...

– Нет, подожди. Я знаю, что говорю. - Он нагнулся вперед и уперся локтями в колени. - Там в деревнях лошадей держат... Там держат чистокровных скакунов для утренних прогулок или скачек в Аскоте. Собаки непонятной породы, как Скай, там редкость. Рыбу ловят и подстреливают уток для развлечения. Нет, люди там хорошие, но в большинстве своем они даже не представляют, что значит жить и работать в деревне.

– А ты представляешь? - Тихо спросила Хай.

– Теперь да. - Он поднял на нее глаза. - И все благодаря тебе. - Мужчина помолчал. - А еще, благодаря тебе я узнал, что такое счастье и удовлетворенность. Я думал, что почувствовал его, когда расширил семейное дело и внедрил на фирму новейшие технологии, когда подобрал команду отличных профессионалов, когда сам стал считаться профессионалом высокого класса. Нет, это было удовлетворение, но это было другое удовлетворение. Совсем другое. И, пробыв здесь два дня, это мало, но... Сейчас я понял, что такое иметь дом, в который ты хочешь вернуться. И могу сказать, что у меня его не было. Даже родительский дом мне таковым не стал, он был им в детстве...

– Знаешь, я... - Она покачала головой, распущенные волосы переливались под золотым светом огня... - Когда бабушка умерла, я решила, что меня здесь больше ничего не держит. Это было временное помутнение рассудка. Бабушка была несчастлива с Олсоппом, как и он с ней. Оба совершили ошибку и расплачивались за нее... Отсюда меня гнали не только воспоминания счастья. Отсюда я хотела уехать, считая, что бабушка была здесь несчастна... - Девушка помолчала. - Я бы все равно поняла, что мой дом здесь. Но могло быть уже поздно. Я ведь могла это осознать и не накануне твоего приезда... Я могла это осознать позже, продав ферму... - Хай покачала головой. - Лилиан мне говорила, она пыталась меня переубедить... Предлагала съездить отдохнуть, даже предлагала переехать в Лидс или Лондон, но не продавать ферму... А я считала, что если она принадлежала Олсоппу, если бабушка была здесь несчастлива... - У нее покатились слезы. Она не всхлипывала, просто бесшумно сглатывала. А слезы блестели в свете огня. - Как я заблуждалась! Марион была здесь счастлива. Здесь была ее душа, во всем этом! - Девушка провела рукой по комнате. - Я считала, что, работая на ферме, бабушка спасается от Олсоппа... - Она вытерла слезы руками. - Она спасалась... Она действительно спасалась, но не от Олсоппа. Она спасалась от разлуки, разлуки с любимыми и дорогими ей людьми... - Слезы снова покатились, вырвался слабый судорожный всхлип. - Прости меня, бабушка. - Она произнесла это почти беззвучно. Хай не отводила взгляда от огня. - Я думала, что знаю, что значит потерять любимого и дорого человека... Думала, что Марион... Я думала, что Марион теряла только мою маму... - В комнате воцарилась тишина, никто из них не говорил ни слова, даже не шевелился... Марш слышал только тихие, очень тихие всхлипывания... - Но правда в том, что я даже понятия не имела, и сейчас не имею, что такое быть одной. У меня есть все это! - Хай развела руки, как бы обнимая все вокруг. - У меня есть Джон... У меня умерла бабушка. Я ее очень люблю. Она стала мне матерью, учителем... Лилиан сказала, что бабушка научилась принимать смерть, что я должна тоже научиться этому, потому что она неизбежна. Но для меня... Я считала, что бабушка потеряла родителей, которых я никогда не видела, считала, что она потеряла единственную дочь, которую я не помню... А она потеряла... Она потеряла гораздо больше. Она даже потеряла дом, но нашла его здесь. А я хотела его продать. - Марш сжал ее за руку. - Знаешь... Я говорила про фамилию Уинтер... Это фамилия моего настоящего деда. Деда, которого Эйрин, моя мама, никогда не знала, который ее не видел... Деда, которого бабушка любила всем сердцем, с которым была счастлива в разгар войны, который подарил ей семью, мать, этот дом... Дом, который стал ей родным... Я не любила Олсоппа, и никогда его не воспринимала как деда. Я его всегда считала мучителем, а он был просто несчастливым человеком...

Когда Хай рассказала всю историю, у Марша все перевернулось. Он никогда не терял близких и любимых людей. Вся его семья: его родители, братья и сестры, бабушки и дедушки... Все они были с разными характерами, с ними происходило много событий, Марш сам с ними ругался и мирился, переживал за них, радовался с ними, делил свои успехи и радости... В его картину мира разлука с любимым человеком не вписывалась. В его картине была семья, наличие которой он воспринимал как должное и по-настоящему оценил только сейчас. Только сейчас он понял, как их всех любит. Любит строгого и молчаливого деда по отцу и мудрого и энергичного деда по матери, любит великодушных и ласковых бабушек, любит упрямого и властного отца, любит заботливую и милосердную маму, любит очень похожую на нее сестру, любит озорного шалопая брата, любит всех своих шумных и неугомонных кузенов, каждого своего дядю, каждую тетю и всех своих племянников. В его картине мира всегда была семья, многочисленная, любящая, дружная. Семьей Хай стала бабушка, бабушка которая подарила ей дом, подарила свою любовь... А сейчас у нее остался только дом.

Они просто смотрели на огонь и молчали, они не шевелились. Монотонный шум дождя, потрескивание раскаленных поленьев. Девушка тихо встала и вышла. Марш подбросил еще дров, поставил экран на камин и вышел следом.

"Вот я и рассказала... Стало ли тебе легче, Хай?.. Да, словно... Словно я разделила груз знания... Я разделила его с Маршем. Наверное, ни с кем бы больше и не смогла, даже с Джоном..." Мыслей, как и два дня назад, совсем не было. Были чувства. Их было много, их было столько, что разобраться во всех сейчас них она не имела возможности. Хай и Марш молча прошлись по комнатам, подбросили дров, поставили экраны на все камины. Молча разошлись по своим комнатам. Сказалась усталость напряженного дня, и оба заснули глубоким сном.

Глава 14

Марш лениво открыл глаза. В комнате было темно, но чего-то не хватало. Он как раз пытался сообразить чего именно, когда открылась дверь и вошла Хай:

– Доброе утро, Марш. - Свет из коридора падал прямо ему в глаза, лица девушки он не видел, видел только ее силуэт, видел ее взъерошенные рассыпавшиеся по плечам волосы.

Он сощурился.

– Доброе утро.

– О, ты уже проснулся? - Хай вздрогнула от неожиданности: она была явно удивлена.

– Да... Разве что сил встать нет, а так... Да, я проснулся.

– Расшевеливайся. - Хозяйка прошла в комнату и включила свет.

– Ооох... Вчера мне казалось: он не такой яркий.

– Давай, давай. Вчера ты был гораздо легче на подъем. - Девушка раздвинула шторы, Марш понял чего ему не хватало: ему не хватало шума дождя...

– Дождь кончился... - С удивлением и разочарованием констатировал он.

Хай повернулась к нему и долго смотрела в глаза.

– Да... - Голос ее внезапно охрип. - Кончился.

Повисло молчание.

– Я встаю?

Она кивнула:

– Жду на кухне.

"Дождь кончился... Но... Земля же не скоро еще просохнет?.."

Что почувствовала Хай, когда вместо мерного шума дождя услышала тишину? Ничего не почувствовала. Внутри просто все застыло. Ведь он должен был закончится? Марш все равно вернулся бы в Эдинбург. Вернулся бы к своим цифрам...

Она стала еще старательнее вымешивать тесто. "Как тяжело-то, а!? Позавчера я считала его несносным типом, а вчера доверилась ему..." Девушка выдохнула.

– Возьми себя в руки. Он же еще не уезжает...

Непринужденность и веселая болтовня во время работы, сменились сосредоточенными на работе мыслями. Вернее, они оба пытались на ней сосредоточится.

Насколько небо было черным и мрачным два дня назад, настолько оно стало светлым и ясным, как только рассеялся утренний туман. Солнце сияло так ярко, что слепило глаза. Холодным был только ветер... Ставший таким сильным, что порой было трудно удержаться на месте.

Разговора не складывалось. Завтрак почти весь прошел в молчании. Буря эмоций обоих улеглась только к обеду. Казалось, они переварили новость о том, что дождь закончился.

Хай поставила в разогретую духовку хлеб и взялась за нарезку овощей в суп.

– Чем-нибудь помочь?

– Да.

– Я думаю, что уже смогу готовить для себя чуть более разнообразное меню. - Он улыбнулся. А она вспомнила как... Вспомнила Питера Пена и улыбнулась в ответ. - Так что?

– Ты берись за овощи, я возьмусь за второе.

– А что на второе?

– Мясной рулет, тушенные овощи и рис.

– Что за овощи?

– Ничего особенного.

Он хитро посмотрел:

– Что есть под рукой? - Ответом ему стала несколько вымученная улыбка.

– Что-то в роде того. Баклажаны, помидоры, паприка, брокколи и цветная капуста.

– Только не она! - Девушка вздрогнула от неожиданности:

– Что?

– Только не цветная капуста. - Гораздо спокойнее повторил Олдридж. - Это не каша, Хай, и ты меня не переубедишь. Цветную капусту как ни готовь, она все равно останется гадкой. - Забыв про приличия мужчина даже поморщился. - Брюссельскую капусту еще возможно вкусно приготовить, но только не цветную! - Хай рассмеялась:

– Ну, ты даешь, Марш. Я думала только маленькие дети не любят цветную капусту.

Он поморщился:

– Только маленькие дети не любят шпинат, а вот нелюбви к цветной капусте все возрасты покорны. - Как раз в этот момент свой голос подал Скай, будто бы подтверждая верность слов гостя. - Даже Скай со мной согласен!

Девушка снова рассмеялась:

– Скаю все равно что подтверждать, главное, чтобы это было произнесено убежденным тоном.

– Неправда! Скай ты же со мной согласен? - Пес виновато посмотрел на свою хозяйку, потом повернулся к Маршу и гавкнул в ответ. - Вот видишь! Мы, мужчины, отлично друг друга понимаем.

– Ладно вам, мужчины. Без капусты, так без капусты. Добавим зеленый горошек.

– Вот это другое дело! А то цветная капуста! - Глаза у него в этот момент были размером с блюдца, серые блестящие блюдца.

– Разве ты в детстве не ел ее?

– Ел! Вот именно, что ел! Больше не собираюсь! Кто вообще придумал, что ее можно есть!? Ею только детей пугать! Вел себя плохо? На тебе, на ужин цветную капусту на пару! - Он говорил так убежденно и эмоционально, сопровождая свою речь соответствующим выражением лица и размахивая руками, отчего Хай, не выдержав, расхохоталась.

– Это определенно, очень действенный метод! Если бы меня в детстве бабушка наказывала ужином из цветной капусты, я бы выросла куда более послушным ребенком.

– Вот! А я о чем! А то придумали, для здоровья полезно! - И опять поморщился.

– Ты был послушным ребенком, Маршалл Олдридж, или тебя наказывали цветной капустой? - Девушка весело улыбалась.

– Я не был самым образцовым парнем в классе, но в целом мое поведение можно было назвать удовлетворительным, однако капустой меня наказывали все равно! Так что можно было свободно проказничать! Жаль, я до этого раньше не додумался! Тогда бы воплотил все свои тайные желания! - Хай подняла удивленно подняла брови:

– Тайные желания?

– Да, мне очень хотелось подбросить жабу учительнице в младших классах! Ты даже не представляешь себе как! Особенно, когда она наказывала нас с Томом! Ну и что, что он приходил в школу вместо меня!?

Девушка расхохоталась:

– Так вы с братом близнецы? - Она была удивлена и даже представить себе не могла еще одного такого человека как Марш.

Тот поморщился.

– Нет, он меня на год младше. Мы очень похожи, особенно были похожи в детстве. Это говорили все, но нам-то было невдомек, что нас все же различают, хоть и говорят, что мы похожи, как горошины из одного стручка. - Он усмехнулся. - Горошины с разницей в росте в несколько дюймов. Причем одна из этих горошин читает только по слогам... Вот тогда нам миссис Бингли надирала уши, а дома еще отец поддавал. Стоя в углу в учебном классе после уроков, я себе представлял, как бы миссис Бингли завизжала, если бы увидела жабу у себя в сумке... Но все мои мечты пошли прахом...

– Ты так и не осмелился подсунуть ей жабу?

– Я нет, но на это осмелился Том. - Марш разочарованно покачал головой. - А она вообще никак не среагировала. Взяла какой-то мешок, надела на руку, и выкинула жабу в окно. А Тома снова поставила в угол.

– Не уж-то вы ничего в отместку не сделали?

– Сделали, конечно! Мы стащили у нее ключи и замкнули ее в классе после уроков!

Они расхохотались.

– А ведь мы с Джоном сделали кое-что подобное, правда мы сами закрылись в классе! И только спустя два часа до нас дошло, что мы сами себя наказали. Думаю, если бы было несколько классов одного уровня, нас бы развели по разным. Директор школы однажды сказала, что если бы не была знакома с нашими матерями и не знала, что у нас с Джоном разница в несколько месяцев - точно решила бы, что мы близнецы разлученные при рождении! Мы однажды, правда совсем по отдельности, решили шантажировать учительницу по математике.

– Чтооо!?

– То! - Девушка поморщилась: - Правда мы так и не нашли компромата. Зато попались, пытаясь его разыскать.

Вечером сильный ветер так и не утих. Марш и Хай сидели в библиотеке, вспоминая разные глупости и проказы из детства, болтая обо всем и ни о чем. Рассказав еще одну историю Марш помолчал, а потом удивленно покачал головой:

– А я, ведь, считал, себя послушным ребенком!

Хай улыбнулась. В комнате стало тихо. Воздух стал густым. В камине снова раздался гул сильного ветра. Оба двинулись к подставке с дровами и столкнулись лбами...

В тот момент все затихло, не было завывающего шума сильного ветра, не было треска поленьев, сопровождающегося яркими искрами, ничего не было. Они молча смотрели друг другу в глаза и не могли оторваться. Смотрели и смотрели. Марш медленно наклонился и коснулся губами ее губ...

Мир закружился красочными узорами калейдоскопа. Поцелуй долгий, дразнящий, и очень медленный вызывал дрожь по всему телу. Внутри становилось так горячо, что воздуха было мало. Дрожь прошла, все мышцы разомлели, и теперь руки совершенно не подчинялись. А Марш все касался и касался ее, заставляя забыть о действительности. Хай хваталась за него, держалась. Это было очень трудно, потому что ее тело ей не подчинялось. Он спускался все ниже...

Кровь стала горячей и очень густой, как свежий мед, отчего сердце билось тяжело, а каждый его удар отдавался эхом у шах, заглушая звуки окружающего мира. Разгоряченная кожа стала такой чувствительной, что дыхание перехватывало от каждого прикосновения мужчины.

Одновременно с приятной негой тело охватывало не менее приятное напряжение. Хотелось быть ближе, но ближе было некуда. Девушка выгибалась навстречу мужчине. Ощущала будоражащее все чувства его дыхание на своей шее и теплые влажные поцелуи на ключице, руки, скользящие вдоль всего тела.

– Марш...

Ее свитер упал на подставку с дровами. Кожа разгоряченная и гладкая от пота. Густая кровь быстрее побежала по венам, отчего сердце ухало, как кузнечный молот. Она чувствовала его губы на своей груди, язык... Дыхание стало глубоким. Соски напряглись. По телу пробежала дрожь. Она взъерошила его волосы. Он стал покусывать соски - девушка громко застонала.

Ее ласки постепенно становились смелее... Марш громко и прерывисто выдохнул. Хай выгнулась ему навстречу, прижимаясь всем телом. Он стянул с нее штаны. Горячий жар камина, горячее дыхание. Мурашки поползли вверх по ногам. Громкий протяжный стон эхом отразился от высокого потолка комнаты.

Его губы спускались все ниже, ее длинные пальцы впились в широкие плечи. Девушка обхватила мужчину ногами. Мыслей не было, ни трезвых, никаких. Внутренности закручивались в тугой канат. Хай дрожала всем телом в ожидании следующего касания и громко вскрикивала, самозабвенно отдаваясь дурманящим разум ощущениям, когда чувствовала на своей коже влажные прикосновения его языка. Она непослушными руками стягивала с Марша одежду и недовольно стонала, если та не поддавалась.

– Я хочу...

Мужчина окинул ее жадным, затуманенным страстью взглядом и резко притянул к себе. Девушка больно впилась в него ногтями. Он вошел в нее. Громкий стон сорвался с губ - его? ее? Они покатились по полу. Он сжимал ее бедра. Казалось, ближе прижаться было невозможно, но он прижимался. От его размеренных движений Хай испытывала воистину колоссальное наслаждение, по всему дому разносились ее громкие стоны. Она двигалась ему навстречу.

Они снова перевернулись, и девушка села на него сверху. Марш громко застонал. Голова кружилась, комната раскачивалась в такт пьяняще приятным движениям. Она чувствовала его, хотелось кричать. Размеренный темп теперь ускорялся. И чем быстрее он становился, тем больше удалялся окружающий мир. Невероятно громкий крик наслаждения был заглушен еще одним глубоким, дурманящим поцелуем.

Было все: тепло и холод, расслабление и дрожь, взлеты и падения, глубокое дыхание, обостренные чувства, забытье, возвращение... Кожа мокрая от пота... Все повторялось снова и снова... Спина прижималась к его груди, руки скользили по бедрам. По венам текла раскаленная лава, в легких застревал воздух, по спине бежали мурашки, колени дрожали и саднили... Она прижималась к нему, он чувствовал ее дыхание. Он целовал ее, она обнимала его. Она сжимала его, он не отпускал ее. Мурашки по коже, тепло и холод, огонь в крови, взлеты и падения... Счастье, страсть, любовь, ласка... Крепкие объятия, долгие поцелуи, нежные ласки, страстные стоны... Звезды в глазах... Глубокое дыхание... Восторг... Счастье... Дрожь по коже... Мерное дыхание...

Через пять дней Марш уехал.

Глава 15

Уже неделю, бесконечно долгую и неподъемно трудную неделю Хай не знала куда себя деть. Работа не отвлекала, ни тяжелая, ни легкая. Отвлекала чрезвычайная усталость, еще сон, сон в забытьи от этой самой усталости. "Можно ли так привязаться к человеку за неделю? Можно. Можно ли этого человека полюбить? Можно. Проверено на себе."

– Что ж ты сразу этого не поняла?

"...Бак уже выздоравливает. Он снова отправится на фронт. Мне страшно. А что если я его больше не увижу, как маму?.."

– А что, если и я Марша больше не увижу? А что, если увижу? Вспоминает ли он меня? - Шарлин топталась на коленях у Хай. - Что скажешь, Шарлин? Пришлет ли мне Марш открытку на Рождество? Вспомнит ли он когда-нибудь обо мне?

Марш вспоминал. Вспоминал постоянно. Вспоминал часто. С жадностью воспроизводил в памяти каждую минуту, проведенную в Йоркшире. Когда просыпался задолго до будильника, когда ранним вечером его клонило в сон. Когда готовил себе завтрак, когда ел ужин. Когда встречался с клиентами, когда зарывался за документами и расчетами.

И тогда сердце пело. Он испытывал настоящий прилив энергии и сил, погружаясь в воспоминания. А когда возвращался в действительность... Душа словно саднила. Внутри все болело. Очень болело. Жгло.

Его охватывала безумная всепоглощающая тоска. Он скучал. И тогда такой обычно приятный шум города мешал заснуть. Мешали заснуть и воспоминания, воспоминания о Хай, о ее прикосновениях, ее поцелуях.

"Какая она была по утрам!" Он улыбнулся, вспомнив ее клетчатую фланелевую пижаму: "Ей бы еще плюшевого медведя в руки." Внутри все снова перевернулось... По телу пробежала дрожь... Он снова и снова ощущал ее поцелуи на своих губах...

И тут Марш понял, понял для себя очень важную вещь: Хай ему нужна, нужна, как воздух, как вода, как огонь и земля. Теперь никогда и ничего не будет так, как раньше. Потому что его мир перевернулся. Там, в глуши, его жизнь стала по-настоящему насыщенной и полной.

"А ведь я очень даже хорошо справлялся с делами фирмы на расстоянии."

Мысль оказалась неожиданной, но с этого момента все стало предельно ясно. Здания по другую сторону улицы озарились ярким солнечным светом, и в офисе стало светлее, все существо охватила неописуемая легкость и радость.

Маршалл Олдридж принял решение...

Глава 16

– Хай, привет!

– Привет, Джон. - Друг нетерпеливо вздохнул:

– Все еще хандришь? Выше нос! Скоро работы прибавится!

– Что такое? - Мужчина на нее подозрительно посмотрел:

– Ты телевизор или радио включаешь хоть иногда?

Хай недовольно фыркнула:

– Джон, не говори глупостей! Конечно включаю! Не почтовыми же голубями я новости получаю.

Он прищурился:

– Пожалуй, ими было бы вернее... Хай! Обещали снегопад! Снежная буря!

– Джон, я бы слышала, если бы об этом говорили!

– О, да! Ты бы слышала! Если бы ты хоть что-нибудь слышала, кроме своих мыслей!

Джон быстро пересек большой задний двор и пошел к овчарням. Заглянул в одну, вторую...

– Я не поняла: ты проверяешь качество моей работы?

– Я проверяю подготовились ли ребята к снегопаду. Но вижу, что да. - Он вернулся и внимательно оглядел двор. - Хай, тебе очень повезло с рабочими! Очень-очень повезло!

– Ты меня воспитал? Теперь можешь отправляться домой.

– Э, нет, подруга! Ты мне должна чай и булочки за заботу.

– Я их не пекла.

– Что ж, тогда и пустой чай сойдет. Я не привередливый.

– У тебя же от него зубы сводит.

– Сводит, но ведь его можно и разбавить.

Через два часа, в самом деле, пошел снег. Крупные снежинки медленно, кружась и пританцовывая, опускались на холодную землю. Их становилось все больше, белое покрывало все плотнее укутывало пожелтевшую и давно высохшую траву. Ветер гулко завывал во всех каминах, отчего в доме становилось шумно.

Но Хай не отрываясь смотрела на яркий огонь. Она была погружена в свои мысли. Долго ли? Наверное, долго. Сумерки постепенно опускались, и в какой-то момент стало совсем темно. Появились первые сугробы, снежинок стало очень много, плотной стеной они заслонили чернеющее небо. Переливчато-белые сугробы стали высотой в колено. Девушка все еще была погружена в собственные мысли. Кажется, она уснула...

"Да, что же это такое... Действует на нервы... Как будто комар над ухом жужжит... - Девушка поморщилась и застонала. - Как... Как звонок в дверь!"

Хай подскочила с кресла и скорчилась от боли. Правая нога, как не своя, а левой и вовсе не чувствовала бы, если бы не миллион "иголок", что врезались в каждый миллиметр кожи. "Я так и заснула в библиотеке. Все мышцы затекли."

– Ооох. - Пронзительный звонок снова раздался на весь дом. - Да кто там!?

Девушка медленно, кряхтя и ковыляя, пошла к двери. Звонок уже звонил, не переставая.

– Да кто же так поздно!? - "Восемь вечера. Кого в такое время-то занесло!? Может быть это Джон? Если он опять воспитывать меня пришел..." Хай открыла дверь: - Джон, мне ничего не...

Она так и застыла с приоткрытым ртом. На пороге стоял молодой мужчина. Шатен, очень высокий. Из-за влажного воздуха кончики длинной челки, завились вверх, на них ярко блестели белые снежинки, ветер отбросил волосы немного в сторону. В таком виде он напомнил Хай Питера Пена... Только еще яснее, чем раньше.

Питер Пен был одет и по сезону, и по погоде: в теплую дубленку и шапку, длинный крупной вязки шерстяной шарф был обмотан вокруг шеи. Обут он был в высокие зимние сапоги. Не знай его Хай приняла бы этого мужчину за местного.

Позади Питера Пена стоял внедорожник с высоким клиренсом. Питер Пен улыбался.

– Вы, должно быть, мисс Олсопп? - "Я все еще не сменила фамилию." - Меня зовут Маршалл Олдридж. Я приехал, чтобы устроиться на работу.

Девушка покраснела. Потом побледнела. И снова покраснела. Она совершенно не ожидала его приезда. Ее охватило смущение.

– Мистер Олдридж, извините. Но... - Голос ее охрип. - Свободных рабочих мест на ферме нет.

Он сощурился, в его серых, как грозовое небо, глазах плясали искорки смеха.

– Вы так просто не увильнете!

– От кого увиливать? От вас? Рабочих мест нет. - Уже более крепким голосом важно изрекла хозяйка фермы.

– Как же! Я ехал сюда пять часов! Видимость никакая! Дороги скользкие! - Хай была... была... - Это ваше последнее слово?

– Да.

– А если я женюсь на хозяйке фермы - мне предоставят рабочее место?

– Если только хозяйка фермы согласится выйти за вас замуж, - чопорно отозвалась девушка, но ее губы уже подрагивали от сдерживаемой улыбки.

– А она согласится? - Марш подошел близко, очень близко, так близко, что она чувствовала его горячее дыхание на своем лице. - Согласится?

– Да, - прошептала она.

Эпилог

2003 год, Медицинский центр "Спрингс", Илкли, Западный Йоркшир, Великобритания

Январь. Метель. Таких снегопадов местные не видели лет десять, если не больше. Марш нервно расхаживал перед входом в родильное отделение. Что он чувствовал? Да ничего он не чувствовал, кроме очень, очень сильного волнения.

– Марш, меня скоро укачает. - Мужчина остановился посмотрел на улыбающегося друга, отвернулся и продолжил расхаживать вперед-назад. - Марш, ты тут постоянный клиент. Уже пора бы привыкнуть. - Джон повернулся к девочке лет одиннадцати с жемчужного цвета волосами и ярко-зелеными, как изумруд, глазами: - Джорджи, ты как? Тебя еще не тошнит?

Девочка покачала головой и посмотрела на двух абсолютно одинаковых темноволосых мальчиков с большими, как блюдца, серыми глазами. Взгляды их были сосредоточенными и серьезными, гораздо более серьезными, чем у сестры, хотя та была старше их на "целый год".

– Джим, Бак а вас?

Близнецы посмотрели на отца. И Джим важно ответил:

– С нами пока все нормально. Но если он и дальше так будет ходить, то вон ту малышню точно стошнит, - он махнул в сторону шеренги детей, которые по росту расположились на длинной скамье. Их было семеро. Они следили за передвижениями отца, поворачивая головы из стороны в сторону, как котята. Смуглая девочка с синими глазами лет пяти повернулась к своей старшей сестре:

– Джорджи, а когда закончится игра? А то у меня уже шея болит поворачиваться.

Джон рассмеялся. Марш замер, но уже через секунду продолжил движение. Девочка же не отрывала вопросительного взгляда от старшей сестры.

– Лиз, ты можешь не поворачивать голову, ты только считай.

Девочка широко раскрыла глаза:

– Правда!? А как будут играть Кэт и Джон? Они же не умеют считать!

Кэт и Джон оторвали свои взгляды от папы и посмотрели на Лиз. Джон воскликнул:

– Глупая! Мы же можем поворачивать головы!

– Да, - важно кивнула Кэт. - А вот Питер не может играть. Он еще маленький. Ему пора спать.

Две рыжих и одна темноволосая головы повернулись к Кэт и долго молча смотрели на нее. Потом темноволосый мальчик лет семи повернулся к Джорджи:

– Ты что!? Это же не игра! Папа опять домой принесет какую-нибудь малявку!

Девочка лет шести уставилась на своего брата:

– Берт, ты что!? Это же не папа, а мама малявок приносит!

Вторая "рыжая голова" высокомерно посмотрела на этих двоих и довольно изрекла:

– Мэри, это вы с Бертом малявки, а папа принесет младенца.

– А вот и нет, Кэролайн! Мы не малявки! Спроси у Джорджи!

Бак, который до этого молчал, устало вздохнул и сказал:

– Вы все тут малявки.

Тут же поднялся шум и гам. Начался спор. Дети доказывали друг другу кто из них малявка, только Питер и Джорджи сидели тихо. Джорджи потому что считала себя слишком взрослой, чтобы спорить с малявками, а Питеру было просто все равно, он хотел писать. Не выдержав, он обратился к дяде Джону:

– Дядя... - Тот понимающе кивнул, согнулся в три погибели и за руку повел младшего в туалет.

– Мистер Олдридж! - Маршалл вздрогнул и взволнованно посмотрел на акушерку. Та понимающе улыбнулась: "Забавный народ мужчины. Вот этот, например, почти каждый год тут ожидает в компании своей малышни, уже со всем персоналом отделения знаком, а все равно, как в первый раз." - Марш, у вас снова двойня!

Конец