Дама червей

Глава 16

Рина, однако же, заколебалась и, как это ни дико, главным образом потому, что Кил повысил на нее голос. Впрочем, и эти колебания были недолгими. Здравомыслие ей явно отказывало.

Она любила этого человека. Ради ее спасения он рискнул собственной жизнью. Не могла она бросить его в этот момент. И раздумывать о будущем, в страхе ожидать того, что произойдет в ближайшие дни, а может, и часы, тоже не могла. Она должна быть с ним. Вот и все. Должна быть с ним, и все, чему суждено случиться, случится с ними обоими. Рина поплыла к лодке.

Никогда мне ее больше не обнять, печально говорил себе меж тем Кил. В сердце у него словно заноза вонзилась. Никогда больше не испить сладкого нектара губ, никогда не опалиться любовным жаром, разгорающимся в этом гибком теле. Никогда не услышать ее шепота, не увидеть, как глаза вспыхивают волшебным зеленым огнем…

Хок, напомнил себе Кил. Ли Хок где-то здесь неподалеку. Его надо отыскать и втащить в лодку.

Ампула разбилась уже после того, как Хок свалился в воду, так что сам-то он скорее всего не успел подхватить заразы. Этот человек опасен. Его надо во что бы то ни стало остановить, пока он не наделал новых бед, а то и такой беды, после которой в мире ничего не останется.

Напрягая зрение, Кил вглядывался в воду и в конце концов уловил какое-то движение. Хок отплыл не так уж далеко.

— На помощь!

Крик прозвучал громко и четко, а затем повторился — но уже как сдавленное рыдание:

— Уэллен… помогите. На помощь! В меня кто-то вцепился… Все тело горит…

— Вы где, Хок? Ничего не видно.

— Я здесь… О Боже, как же больно… Медузы… Или кто-то… Щупальца… По всему телу…

Кил на мгновение заколебался, а потом поднял весла. Ну что ж, он подберет Ли Хока, и они вдвоем до самой смерти будут сидеть в этой посудине, а затем кто-нибудь появится и уничтожит очаг распространения страшной болезни.

— Хок?

— На помощь! На по… — Раздалось какое-то бульканье, и крик оборвался.

Над морем повисла тишина.

Кил сидел, застыв, с веслами в руках. Услышав, как кто-то окликает его, он резко выпрямился.

— Кил, ты здесь? — Чья-то рука судорожно схватилась за нос лодки.

— Рина!

Рина с трудом перевалилась через борт и тяжело рухнула на дно.

— О Боже! — с трудом выдохнул Кил, чувствуя, как в уголках глаз закипают слезы.

Рина попыталась подняться.

Поздно, слишком поздно. Ампула разбилась, и все ее мерзкое содержимое растеклось по лодке. Теперь Рина, как и он, обречена.

Кил низко наклонился и нежно заключил ее в объятия.

— Ри… Ри… ну почему ты меня не послушалась? Почему не вернулась на яхту? — Он осыпал ее лицо поцелуями, солеными от моря — и слез.

— Я люблю тебя, Кил, — прошептала Рина.

— О радость моя, и я люблю тебя.

Он долго не выпускал ее из рук, тесно прижимая к себе, слыша стук сердца, упиваясь красотой обреченной любви.

— Не надо бы тебе появляться здесь, — неловко сказал Кил. — Ну почему, почему ты не сделала, как я сказал?

— Ты бросился спасать меня, — прошептала Рина, тронутая, глубиной боли, прозвучавшей в его голосе. Он всегда любил ее, боролся за нее, был готов всего себя отдать.

— А ты решила пожертвовать собой, — прошептал он в отчаянии, прижимаясь щекой к ее затылку.

— Да что ты. Кил? Я просто должна была быть с тобой. Не могла оставить одного.

— Но…

— Все понятно, Кил. Ампула разбилась. И что же теперь с нами будет?

— Ну что тебе сказать, — пробормотал Кил. — Откуда мне знать, как действует эта мерзость. Наверное… наверное, мы заболеем.

— А потом?

Рина слегка отстранилась и посмотрела ему прямо в глаза.

Кил глубоко вздохнул и ничего не ответил. Рина потупилась:

— Рисковать нельзя, правда? Им придется либо взорвать, либо сжечь лодку.

— Рина…

— Обними меня покрепче, Кил. Пожалуйста.

Он порывисто прижал ее к себе.

— А ведь я хотела выйти за тебя, Кил, — прошептала Рина. — Конечно, если ты на самом деле…

— Ну как ты можешь сомневаться? — нежно отозвался он.

— И мы бы жили в Вашингтоне?

— Да, — прошептал он и слегка отстранился. Оба посмотрели на небо, по которому плыла полная луна. — В Вашингтоне или в Александрии. Мы бы подыскали себе дом в колониальном стиле. Старинный, в хорошем состоянии. Двух — или, может, трехэтажный. Обстановка скромная, но очень, очень элегантная. Большое крыльцо, вокруг пологие склоны, лужайки…

— И мансарда, в которой можно играть.

— Играть?

— Ну да, в ней бы играли наши дети, — тихо сказала Рина. — Мальчик и девочка. Или двое ребят. Но мне… мне бы хотелось родить еще одну девочку.

— О Рина, — простонал Кил, зарываясь лицом в ее мокрые волосы.

— Не надо, Кил. Ну пожалуйста, не надо. Мне ведь нужен только твой ребенок. А иначе — зачем? Ты появился… и ты дал мне силы… и ты снова научил меня любить.

Ему нечего было сказать. Он молча обнял Рину.

— Кил… — Ее прервал громкий всплеск и внезапно вспыхнувший сноп яркого света. Кил бережно отстранил Рину и вскочил на ноги. Лодка закачалась, и он бешено замахал руками.

— Назад! Назад! Ампула разбилась. Немедленно возвращайтесь…

— Кил! — Это был Доналд.

— Доналд, кретин ты этакий, не слышишь, что ли? Немедленно прочь отсюда! Ампула разбилась…

— Где Хок?

— Он мертв, но послушай…

— Это ты убил его?

— Не я — медузы, но какая разница? Стой, где стоишь! Не подходи, черт его знает, как быстро распространяется эта зараза.

— Да я далеко, — крикнул Доналд. — А теперь ты меня послушай. Трентон во всем разобрался. В той ампуле была вода. Всего лишь вода, обыкновенная вода.

— Вода! — выдохнула Рина из-за спины Кила.

— Точно, Ри, просто вода, — отозвался Доналд.

— Вода, Кил, вода! Выходит, все это был всего лишь блеф.

Кил повернулся, бережно обнял ее и посмотрел прямо в глаза.

— Не торопись радоваться, — сказал он и снова повернулся к Доналду: — Ладно, положим, в той ампуле была всего лишь вода. Но в этой-то… кто знает?..

— Это верно, — помолчав, мрачно отозвался Доналд.

— О Боже! — Рина закрыла лицо руками. Это жестоко. Только мелькнула надежда, как ее тут же отнимают.

Кил ласково погладил ее по спине и уже собрался было что-то сказать, но его опередил Доналд.

— Не плачьте, Ри! Ну пожалуйста, не надо. Все будет хорошо. Трентон знает, как действует эта штука. Если до утра не появится никаких симптомов, значит, бацилл никаких не было. И еще, он по-прежнему уверен, что из Центра ампулы вынести невозможно. Надо… надо просто подождать.

— До утра, — прошептала Рина.

Наступило напряженное молчание. Словно бы вплотную надвигалась буря, только непонятно, с какой стороны ветер подует сильнее. Доналд откашлялся. Странно, что так хорошо слышно, подумала Рина, ведь полное ощущение того, что он где-то далеко, там, за черными волнами.

— Под банками, в ящичках, вы найдете воду, небольшой запас еды и одеяла, — сказал Доналд. — И вот еще что… Трентон считает, что вам лучше бы ненамного отплыть и уж там бросить якорь. Это просто так, на всякий случай, — поспешно добавил он, — поскольку доктор совершенно уверен, что все будет хорошо.

— Спасибо, Дон, — спокойно ответил Кил. — А теперь двигай назад, а то как бы тебя к нам ветром не прибило.

— Иду, — все еще не трогаясь с места, отозвался Доналд. — Прямо не знаю, что и сказать, ребята. Я вас люблю. И буду за вас молиться. Все мы будем молиться.

— Хватит! Не нужно лишних слов. Надеюсь, завтра-вечером мы все отужинаем вместе.

— Я тоже, — хрипло сказал Доналд, — я тоже надеюсь на это.

Он наконец развернул лодку и погреб назад. Кил с Риной глядели ему вслед. Немного погодя Кил пересел на среднее сиденье и взялся за весла. Рина устроилась напротив. Расстояние между ними и яхтой постепенно увеличивалось.

Через какое-то время Кил остановился, не говоря ни слова, перебрался на нос и бросил якорь, бормоча нечто в том роде, что хотелось бы верить: за ночь их никуда не отнесет. Покончив с этим. Кил наклонился и извлек из-под сиденья одеяла, бутылки и что-то похожее на мясо в пластиковой обертке.

Собрав все это хозяйство, Кил разложил одеяло на дне лодки и принялся деловито накрывать «стол».

— Как насчет того, чтобы поужинать, миссис Коллинз? — Он с легкой улыбкой сделал приглашающий жест. — Не при свечах, правда, и букетов роз не предвидится, однако…

Изо всех сил стараясь не расплакаться, Рина с трудом улыбнулась в ответ:

— Зато у нас есть серебро луны и мерцание моря, конгрессмен. Чего же еще можно желать?

Кил накинул ей на плечи одеяло, притянул к себе и передал бутылку. Рина жадно глотнула и возвратила бутылку назад.

При лунном свете мужественные, прекрасные его черты выделялись со скульптурной четкостью. Что бы там ни ждало их впереди, за эту ночь она ему будет вечно благодарна.

— У нас будет все, — мрачно заявил он, разворачивая обертку.

Рина надкусила жесткую, безвкусную мясную плитку, поморщилась, но безропотно доела до конца.

— Все — это что — поинтересовалась она.

— Двое детей. Если оба окажутся мальчиками, попробуем еще, может, родится девочка. Дом в колониальном стиле. Большая немецкая овчарка. В крайнем случае — бельгийская. Пара котов. И птица. Мне всегда хотелось попугая.

— Да, хорошо бы, — мечтательно прошептала Рина и вдруг резко повернулась к нему.

— Кил, — жарко проговорила она, — давай займемся сегодня ночью любовью. Ну пожалуйста. Мне хочется верить… мне хочется забыться в волшебстве, мне хочется, чтобы небо снова кружилось над головой.

Кил пристально посмотрел на нее. Зеленые глаза ее расширились и засверкали. В них была любовь. Кил наклонился и мягко прижался к ее губам, ощущая кончиком языка соленый привкус — то ли от слез, то ли от морской воды.

Он яростно, неудержимо прижал ее к себе, и два сердца учащенно застучали в унисон. Поцелуи его становились все требовательнее, язык вступил в смертельную дуэль с ее языком. Все вокруг утопало в лунном свете. В их объятии не было никакого отчаяния — только любовь, только желание, только красота. Уж до утра-то они вдвоем продержатся.

Кил оторвался от нее и сказал с жалобной улыбкой:

— Из этого чертова скафандра красиво не выберешься. Ну да ладно, потерпи немного, сейчас что-нибудь придумаем.

Он неторопливо поднялся и начал, как кожуру с банана, стягивать с себя черное одеяние. И вот он сбросил его, и Рине предстал дочерна загорелый бог моря. На обнаженной груди перекатывались бугры мускул, кожа блестела в ярком лунном свете. Рина с улыбкой наблюдала, как он сбрасывает трусы и подбирается к ней. Ее фривольное предложение явно не застало его врасплох. Не спуская с Кила глаз, Рина бесстыдно протянула руку и прикоснулась к самому чувствительному месту.

— Наверное, со стороны все это выглядит развратом и низкой похотью, — заметила она, слегка задыхаясь.

— Даже если так, — негромко откликнулся он, обнимая ее и прижимаясь лицом к плечу, — не будем останавливаться…

Кил застонал, поднял Рину на ноги и с трудом — слишком тесно — опустился перед ней на колени. Почувствовав, как с нее стаскивают джинсы, как пальцы его лихорадочно расстегивают пуговицы на ветровке и рубахе, она задрожала.

Странное чувство охватывает, когда раздеваешься на виду. Освободившись от нейлоновой куртки и безрукавки, Рина почувствовала, как ее обнаженную кожу ласково овевает прохладный ветерок. Стоя под бархатным ночным небом, по которому плыла луна, слыша вокруг плеск волн, приобретших сейчас оттенок индиго, Рина и сама почувствовала себя чем-то вроде богини или, скажем, русалки.

Кил коснулся ее бедер и окинул Рину жадным взглядом. Уверенная в себе, горделивая, прекрасная, она словно растворялась в загадочной игре теней и в то же время купалась в серебряном тумане неба. Подсохшие волосы развевались на ветру. Грудь у нее была полная и округлая, ноги длинные и стройные, все тело дышало зрелой женственностью.

— Никогда, — страстно произнес Кил, прижимаясь губами к ее податливому животу, — никогда в жизни не видел я такой красоты.

Он поднял глаза, встретившись с ней взглядом. Она небрежно растрепала его волосы, и на губах у нее заиграла легкая улыбка.

— А вы опытный соблазнитель, конгрессмен, — заметила она. — Но позвольте вернуть комплимент. Как мужчина — вы само совершенство. — Голос у Рины осекся, и она прикусила губу. — Кил?

— Да, любовь моя?

— А как… как у тебя все получилось с Джоан? Я ведь знаю, что сначала ты пошел к ней. Ты… вы занимались любовью? Не бойся, я пойму…

— Никакой любовью мы не занимались, — улыбнулся Кил. — До этого дело не дошло.

— Но ведь тебе нужно было как-то добраться до ее одежды, разве нет?

— Да, — честно ответил он.

— Фигура у нее, конечно, замечательная, — жалобно улыбнулась Рина.

— Далеко не такая замечательная, как у тебя.

— Ты лжец, но именно за это я и люблю тебя.

— Ничего подобного, вовсе я не… — засмеялся Кил.

— Лжец, лжец, не пытайся отвертеться. Но это не имеет никакого значения. Я люблю тебя, Кил, и хочу тебя.

В голосе ее прозвучали слезы. Килу не хотелось, чтобы она плакала. Он крепко сжал ей бедро, провел по нему пальцами и скользнул в потаенное местечко, заставив Рину застонать и вздрогнуть от наслаждения.

— Нет, именно ты — замечательная, ты самая лучшая, — негромко проговорил он, притягивая ее к себе и покрывая все ее тело поцелуями. — И не смей со мной спорить.

А Рина и не думала спорить. Она задыхалась, с трудом удерживаясь на ногах. Волны экстаза набегали на нее одна за другой. У нее подогнулись колени и она тяжело упала ему на грудь.

— Кил… прошу тебя… довольно… довольно…

Он осторожно поднялся, обнял ее и потянул за собой. Отыскал ее губы и, как обезумевший, впился в них. Потом опустился на жесткое днище лодки и, раздвинув ей ноги, вошел в нее.

Отдавшись безумной, но и нежной страсти, они любили друг друга, озаряемые серебряным светом луны. Время остановилось. Стояла безмолвная ночь. Красота, одна лишь красота обволакивала их. Ночной ветерок нашептывал что-то бесконечно ласковое и нежное; лодка задумчиво покачивалась на легкой волне, никак не попадая в ритм их собственной бешеной пляске — пляске неутолимого желания.

В такие секунды до луны, кажется, можно рукой достать, до серебряного шара, плывущего над чудом, не знающим границ времени. Из горла у них вырывались крики, крики наслаждения, крики радости. Крики удовлетворенного желания. Крики любви.

А когда все кончилось, они, не чувствуя усталости, начали заново, бессвязно что-то шепча друг другу, говоря о красоте луны, о чуде ночи.

А в промежутках между любовными объятиями он лежал рядом, прижимал ее к себе, согревал жаром своего тела.

В конце концов Рина, утомленная, задремала. А Кил по-прежнему не выпускал ее из объятий. Сам он заснуть не мог. Не отрываясь, смотрел на луну. До утра, повторял он, переводя взгляд на восток. Что-то принесет рассвет — облегчение или ужас смерти?

Чувствовал себя Кил хорошо. Просто прекрасно. На болезнь и намека не было.

Наконец луна начала бледнеть. Далеко на востоке возникли первые розовые блики света. Кил принялся разминать руки. Они совершенно онемели. И в горле, со страхом заметил он, тоже вроде запершило.

О Боже, только не это, про себя взмолился Кил. Будь милосерден, о Господи, сделай так, чтобы все было хорошо. Позволь нам встретить утро.

Восток алел все сильнее и сильнее. Луна пока еще покачивалась на небе, но уже только далекой и бледной тенью. Поднималось солнце.

Устроившись кое-как между сиденьями и приникнув к его груди, Рина крепко спала.

Что это — умопомешательство или действительно болезнь? А может, все дело просто-напросто в том, что он целую ночь провел в таком неудобном положении — отсюда и немота во всех членах?

Стараясь не разбудить Рину, Кил потянулся к бутылке и сделал длинный-предлинный глоток. Боль в горле прошла. Жара не ощущалось, даже ничего похожего на температуру.

Кил бережно положил руку Рине на лоб. Прохладный — такой же прохладный, как и ветерок, что ласкал их ночью.

Кил прикрыл глаза.

Мы выкарабкались, все позади. Да, вроде полный порядок. О Боже Всемогущий, благословен будь в небесах, спасибо тебе, ты сделал это.

— Ну вот, нечто в подобном роде я и ожидал. Ни стыда ни совести!

Кил изумленно захлопал глазами. Неподалеку раздался смех. Прищурившись — солнце уже вовсю било в глаза — он попытался разглядеть, кто же это смеется.

Налегая на весла, к ним стремительно приближался Доналд.

— Идиот! — Кил поспешно попытался прикрыться и прикрыть Рину одеялом. — С ума сошел? Ведь даже не спросил, как я себя чувствую. А что, если сгораю от лихорадки?

— Ни от чего ты не сгораешь, все в полном ажуре. — Доналд подгреб к ним вплотную, и лодки слегка стукнулись бортами.

— А тебе-то откуда знать?

Доналд немного помолчал и посерьезнел.

— Откуда, откуда — от Трентона. Он сказал, что, если бы ты подхватил эту чертову инфекцию, тебя бы уже не было в живых. Мне не хотелось говорить это вчера вечером, потому что… потому что… а, что объяснять, и так все понятно!

Кил посмотрел на небо и засмеялся. Рядом зашевелилась и открыла зеленые глаза Рина. Он быстро и весело поцеловал ее в губы.

— Все позади! Все прошло, любовь моя!

Он потрепал ее по щеке и вскочил так стремительно, что лодка заходила ходуном.

При виде того, как Кил бросился в воду, Доналд довольно заулыбался.

— Ну не болван ли? — обратился он к Рине, ухмыляясь еще шире. — Купаться голышом в такую холодрыгу!

Рина, не отводя глаз, смотрела на Доналда. Растерянность постепенно сменилась чистой и радужной улыбкой.

— Доналд? — Голос ее едва заметно дрогнул.

— Все позади, Ри. Да ничего и не было. Нас просто водили за нос, а теперь игра окончена.

Рина зажмурилась. Итак, ей оставлена жизнь. И Килу оставлена жизнь. Нет, жизнь оставлена им обоим.

Вместе с утром пришло голубое небо, яркое солнце, спокойное море — и жизнь.

Она снова посмотрела на Доналда — радостно и все же недоверчиво. Потом оба они повернулись в сторону, где Кил без устали нырял и снова выныривал на поверхность, вздымая вокруг себя каскады воды, искрящейся на солнце.^

— Болван, говорите? — рассмеялась Рина. — В таком случае, мистер Флэгерти, вы нас обоих можете считать полоумными.

Не переставая смеяться и не обращая внимания на Доналда и покачивающуюся вдали яхту, Рина поднялась, сбросила с плеч одеяло и бросилась в воду. Она оказалась обжигающе холодной, Рину так и передернуло. Но сделалось отчего-то очень хорошо, и даже соленый привкус, и резь в глазах ощущать было приятно. Неожиданно Рина почувствовала нежное прикосновение: Кил обнял ее за плечи.

То ли смеясь, то ли плача, они перевернулись на спину.

— Да, Кил, все позади, — прошептала Рина. — Мы будем жить.

— Большую, долгую жизнь.

— И у нас будут два сына!

— И дочь!

— И дом в колониальном стиле!

— Про попугая не забудь!

— И про бельгийскую овчарку!

— Слушайте, а вам не кажется; что всем этим планированием можно заняться на борту яхты? — несколько остудил их пыл Доналд.

Не обращая на него ни малейшего внимания. Кил замолотил руками по воде и влепил Рине соленый поцелуй.

— Ладно, сдаюсь, — пробурчал Доналд. — Возвращаюсь назад. Отпразднуем победу над чумой, когда вы вернетесь. А пока вот вам сухая одежда. И особо не задерживайтесь, поживее. Впрочем, ты-то, Кил, можешь тут резвиться сколько угодно, но вот отсутствие Рины, боюсь, вызовет бунт на корабле.

С этими словами Доналд поднял было весла, но тут же вновь опустил их. Впрочем, и этого Кил с Риной, продолжавшие целоваться как безумные, почти не заметили.

— Капитан нынче обвенчает нас с Мэри, — сообщил Доналд. — Не хотите ли устроить двойное венчание? Думаю, проблем не будет.

Кил наконец оторвался от Рины. Неожиданно утратив поддержку, она окунулась в воду с головой. Не замечая сопротивления, Кил рассеянно вытащил ее за волосы.

— Венчание? Сегодня? А что, неплохая идея. Ты как, Рина? — Встретив ее возмущенный взгляд. Кил рассмеялся. — Так что, спрашиваю, скажешь?

— По-моему, тоже идея прекрасная. Но где это видано, чтобы женщине делали предложение, таская ее при этом за волосы!

Кил рассмеялся, обхватил Рину за талию и неторопливо поплыл к лодке. Блэкджек, неожиданно подумалось ей. Кил всегда набирает двадцать одно. Его туз побил даму червей, и дама червей охотно покорилась, фишки остались лежать на столе, и они сыграли против черных сил, не поддавшись на блеф.

Махнув на прощание Доналду, уже повернувшему в сторону яхты. Кил с Риной перекатились через борт. Кил — первым, потом с его помощью и она.

— Итак, мы победили, — негромко проговорила Рина.

— Угу. — Кил нежно посмотрел на нее загоревшимися глазами. — Без Ли Хока Красные Ястребы — ничто.

Это теперь дело прошлое. Да и мы можем оставить прошлое позади и взглянуть в будущее.

— У него не оказалось-таки в рукаве нужных карт, — пробормотала Рина. Она могла лишь радоваться тому, что этого человека больше нет на свете, но было отчего-то приятно, что об этом позаботилась сама природа.

— Он просто так и не понял, что флеш-рояль — непробиваемая комбинация, — улыбнулась Рина. Кил вопросительно посмотрел на нее.

— Ну да, — пояснила она. — Ты, я… Трентон, Пикар, Доналд. Получается флеш-рояль.

Кил расхохотался было, но тут же оборвал смех. — Ты действительно готова выйти за меня?

— Ну разумеется.

— И готова начать новую жизнь?

— На все сто процентов.

— О Господи, ну до чего же я люблю тебя! — Кил порывисто прижал ее к груди.

Испытывая невыразимую благодарность, Рина утонула в его объятиях. Слезы обжигали глаза, но она знала, что это в последний раз. Никогда ей не забыть Пола и детей — плод их любви. Ей всегда будет их не хватать, и она неизменно будет думать о том, что было бы с ними, какими бы они стали, как менялись от года к году, если бы судьба была к ним милостивее.

Но Кил перенес ее из тьмы на свет. Точно так же утреннее солнце, поднимаясь над горизонтом, возвещает приход нового дня.

— Пора возвращаться, — прошептала Рина. — Не хотелось бы опаздывать на собственную помолвку.

— Ну уж на нее-то мы не опоздаем! — Едва удержав равновесие. Кил еще раз поцеловал Рину.

Они принялись поспешно одеваться.

Солнце поднималось все выше и выше, поливая землю яркими лучами. Кил с Риной плыли навстречу яхте «Сифайр» — и поджидавшему их будущему.