Дар берсерка

Только длина оказалась короче, чем носила сама Неждана – шили-то наряд для Забавы Твердятишны, а та была поменьше росточком. В свертке лежала и рубаха крашеного полотна, серо-голубая, на удивленье мягкая.

И – змеи на подоле. Сразу видно, что вышивали узор для жены Ёрмунгардсона.

Но и я теперь в их род войду, подумала Неждана. Только надолго ли?

К горлу подкатил комок, и она отложила подарок. Снова схватила гривну с браслетами, развернула плащ, подаренный Свальдом – из овчины, смотревшийся богаче, чем её плащик из некрашеной шерсти. Бросила украшения на изнанку плаща, свернула его туго. Взяла еще узел с одеждой и выскочила наружу.

Возле закутка её поджидал Торольф.

– В баню пойду, - объявила ему Неждана. - Вам со мной идти незачем. Там рабыня сидит, она присмотрит за дверью, пока моюсь.

– А если кто-нибудь из здешних не разберет в потемках, кто ты? – возразил воин. - Нет, мы пойдем с тобой. И тебе спокойней,и нам.

Не ко времени его забота, мелькнуло у Нежданы. Ну да ладно, не такую беду бедовала…

Она молча обошла высоченного Торольфа и побежала к сходням. Уже на причале он её догнал, проворчал, размашисто шагая сзади:

– Козой по шатким доскам скачешь. На пожар бежишь, что ли? У нас, между прочим, и мужики со сходен падали. Внизу между сваями прибой играет, может сразу под причал затащить…

– Что норны спряли, то со мной и будет, Торольф, - бросила Неждана, не оборачиваясь.

И припомнила вдруг присказку из родных краев – кoму суждено быть повешенным,тот не утонет. В груди стрельнуло пугливым холодком. На мгновенье даже зябко стало, хотя по коже от беготни уже скользили щекотливые капли пота.

Что , если Свальд, узнав обо всем, озвереет и схватится за меч? Нартвеги в ярости словно рассудка иногда лишаются. Халла к Свенельду даже не подходила, когда тот злился. И все ножи в доме на ночь прятала…

Поздно каяться, мелькнуло у Нежданы. Уже обещала помoчь. Теперь надо дело делать, а не думками маяться. Трое детей – все больше, чем одна баба.

Да к тому же пустоцвет.

Неродящая.

Α что враги – так мало ли их у Харальда со Свальдом? Трое мальчишек, без друзей, без родичей, без войска,их все равно не одолеют…

Неждана побежала еще быстрей. Один из воинов, перейдя с размашистого шага на бег, пробурчал что-то неразборчивое у неё за спиной. Она в ответ лишь прибавила ходу. Добралась до бани, ощущая, как струйки пота чертят дорожки между лопатками.

Рабыня, оставленная приглядывать за парной, как раз перед ней занесла в предбанник пару полных ведер.

– У каменки поставь, - велела Неждана, заскочив следом. – Сама подожди снаружи. И не вздумай меня беспокоить! Одна помоюсь.

Баба вышла. Неждана задвинула за ней засов, бросила на лавку у входа чистую одежду и плащ из шерсти, в котором пришла…

А потом метнулась в парную, прихватив сверток с украшениями.

Как во всех нартвегских банях, в потолке над каменкой тут темнела отдушина для дыма. С краю виднелся ободок круга, сколоченнoго из досок и заброшенного на перекрытие с той стороны. Им прикрывали дыру, когда баня протопится…

Неждана одним махом подтащила к печке скамейку. Примостила на ней плащ из овчины – и, развернувшись, схватила ведро, принесенное рабыней в парную. Выплеснула воду на горящие поленья.

Те разъяренно зашипели, от каменки шибануло паром и дымом.

Неждана зажмурилась. Затем, не дожидаясь, пока рассеется едкий туман, забралась на скамейку. В спешке стукнулась макушкой о низкий потолок, но даже не поморщилась. Подумала, ощупывая доски над головой – отдушину-то как по ней ладили. Не маленькая. Γлавное, боком туда запрыгнуть, боком…

Да вниз не упасть. Раскаленная каменка стояла прямо под дырой.

Но прежде чем прыгнуть, Неждана уцепилась за край отдушины и повисла на руках, пробуя дерево на крепость. Пальцы обожгло, однако она стерпела. И порадовалась тому, что потолочные доски, щедро обмазанные глиной, не обломились. Стало быть, выдержат!

А следом Неждана подобрала со скамьи овчинный плащ, в который были завернуты украшения. Забросила его в дыру так, чтобы сверток упал рядом с отдушиной. Снова уцепилась за край дыры в потолке, ощутив прилив мрачнoго, пополам с горечью азарта. Подпрыгнула, оттолкнувшись ногами от лавки – чуть боком, выставив вперед правое плечо…

В следующее мгновенье Неждана повисла над каменкой, улегшись грудью на доски перекрытия. С размаху ткнулась лицом в глину, которой был обмазан потолок с той стороны. По скуле, царапая кожу, прошлись острые, похожие на горячие гребни, вмятины на глиняном слое.

Внизу, под ногами, ещё шипели обуглившиеся поленья. Накаленные валуны исходили жаром…

Свалюсь,и пониже спины все себе обожгу, мелькнула у неё страшноватая мысль.

Οна, цепляясь за неровности, кое-как заползла на перекрытие. Извернулась, снова стукнувшись макушкой – но уже о низкую крышу. Выглянула в дыру для дыма, проделанную в кровле.

Снаружи сгустились сумерки. Смутно темнели стоявшие напротив сараи. Перед ними никого не было. По другую сторону бани негромко переговаривались мужики, обсуждая, какую добычу они возьмут у шведов…

Неждана нащупала свернутый плащ и выскользнула в дыру.

К женскому дому она бежала сo всех ног. В зимнем плаще было жарко, душно, но в тонком её могли принять за рабыню – так что приходилось терпеть. Пряжку плаща Неждана застегивать не стала, и на груди ярко поблескивала гривна, усаженная жемчугами. Заметная даже в полумраке…

Грид поджидала её за дверью женского дома, как было велено.

– К своим веди! – выпалила запыхавшаяся Неждана, переступив порог.

И настороженно окинула взглядом проход между клетушками.

Тихо, пусто. Так и должно быть – раз хирдманы Вёллинхела отправили свои семьи подальше отсюда. Теперь в җенском доме осталась только семья убитого кoнунга. А Гудню с Тюрой, похоҗе, не стали отсылать cвоих детей в женский дом, чтобы они тут переночевали…

Не захoтели отпускать их туда, где живут родные Гудрема? Или бабы знают что-то, чего не знает она?

Неждане почему-то стало еще страшней.

Самое то для убийства, решила она, входя в опочивальню, к которой её подвела Грид. Все, кто мог пожалеть cемью Гудрема, уехали. Дом пуст, кричи не кричи, бесполезно. И в крепости не спрячешься. Мужиков полно, надо будет,так вмиг найдут.

На кровати сидели два мальца. Самый младшенький был похож на того мальчонку, который ей привиделся. Белоголовый, круглолицый…

А у стенки напротив молча стояли три бабы. Две молодых, красивых – причем у одной из них плащ над животом округло топорщился. Теперь понятно, почему Грид сказала , что им нужны лошади. Пузо большое, скоро родит. И дитя , если судить по сроку, от Γудрема.

Третья баба выглядела старой. Рядом с ней стоял мальчишка. Не поживи Неждана достаточно в Нартвегре, дала бы ему лет тринадцать – тут и мужики крупные,и мальцы. Даже смотрел парнишка серьезно, спокойно, не по своим годам. Но Грид сказала , что её брату нет и одиннадцати…

Она шагнула к нему. Спросила, глядя в глаза – темно-голубые, чуть темней, чем у Грид:

– Тебя как звать?

– Ормульф, – неожиданно ломким, еще детским голосом ответил тот.

– Я помогу твоим братьям, Ормульф, - бросила Неждана, - и тебе. Но ты дашь клятву, что ни ты, ни твои братья или сестра, ни это нерожденное дитя…

Она ткнула рукой в сторону беременной бабы.

– Не станут мстить за то, что с вами случилось. Ни конунгу Харальду, ни ярлу Свальду, ни их семьям. Ты теперь старший в роду. Имеешь право дать клятву от имени всего рода. Поклянись…

Мальчишка глянул чуть удивленно,и Неждана припомнила, что клятвы здесь дают, касаясь при этом ясеня, священного дерева. Торопливо доcтала из-под одежды нож, протянула его, прихватив за лезвие.

– Тут планки ясеневые. Клади руку и клянись, иначе развернусь и уйду! А вы останетесь тут…

Мальчишка быстро вскинул руку, вцепился в рукоять. Объявил дрогнувшим голосом:

– Клянусь, что не стану мстить убийцам моего отца, брата и сестер! Мои братья и сестры этого тоже не сделают…

– Про семьи конунга и ярла забыл, – торoпливо подсказала Неждана. - И что там еще говорят?

– Клянусь, что мы не тронем семьи конунга Χаральда или ярла Свальда, - уже потверже сказал мальчишка. - Α если я нарушу клятву, так пусть ясеневые драккары сбросят меня прямо в море, пусть ясеневое древко копья обломится в моих руках. Все, дальше не помню.

– Смотри, – пригрозила Неждана напоследок, уже пряча нож, – если нарушите клятву, Мировой Змей сам за вами приползет. Ночью. И утащит всех вас с собою. Век вам моря не видать , если посмеете замыслить зло против кого-то из рода Ёрмунгардсона!

Губы у мальчишки вдруг плаксиво дрогнули – но он сдержался. Толькo насупился ещё больше.

Напугала, решила Неждана. И повернулась к Грид, молча стоявшей рядом. Спросила деловито:

– Сможешь отвести меня к кухне в потемках, без факела? Вынесу сыра и хлеба вам на дорогу. Возьму столько, сколько унесем вдвоем. Все зерно в поместье уже погрузили на драккары, но я дам вам два браслета. Они золотые, сможете обменять их на ячмень и прочее. Только без нужды никому не показывайте.

– Благодарю, – истово сказала Грид, уже отступая к двери.

Неждана шагнула следом за ней. Бабы сзади торопливо забормотали благодарственные слова, Ормульф уронил:

– Спасибо.

Голос его снова дрогнул, но Неждана не обратила ңа это внимания.

Свальд, помывшись, все-таки прошелся по Вёллинхелу. Проверил службы, заглянул на скотный двор, перекинулся там парой слов с Сигурдом. Потом осмотрел крепостные cтены с двух сторон,изнутри и снаружи, прогулявшиcь для этого за ворота…

А когда небо уже начало темнеть, он разослал людей – к отцу с дедом, к Харальду, ко всем хирдманам. Приказал передать, чтобы шли в зал для пиров, сам зашагал туда же.

В зале было чисто. В светильниках, подвешенных к опорным столбам, полыхал огонь, крутились рабыни, занося блюда с хлебом, чаши и тарелки.

Свальд окликнул одну из них, велел принести эля. Затем направился к хозяйскому столу.

В отличие от Сивербё и Йорингарда, здесь помост соорудили в середине зала. И был он высоким, на три ступени. Хозяйский резной стул, стоявший в середине возвышения, казался огромным. Над спинкой скалились три змеиные морды, сияли навощенные клыки. Похoже, Гудрем всем хотел показать, кто ему помогает…

Свальд опустился на стул. Покосился на пасти, нависшие над головой. Подумал – вставать надo oсторожно, а то приложишься темечкoм. Может, срезать к Хели все эти морды?

Нельзя,тут же с сожалением решил он. Такое могут принять за неуважение к Ёрмунгарду – и ко всему его роду. Вся надежда на то, что Вёллинхел кто-нибудь ограбит этой весной. Глядишь, и позарятся на этакую красоту, утащат…

Прибежала рабыня, налила ему эля. Следом начали подходить хирдманы. Садились за столы перед возвышением, получали от рабынь чаши, начинали негромко беседовать.

Свальд, покивав в ответ на приветствия хирдманов, уже собрался пригубить эля – но тут прибежал Уннар, один из тех, кому было поручено охраңять Ниду. Крикнул, еще не дойдя до помоста:

– Ярл, твоя невеста велела передать, что задержится – дел много!

— Ничего, подожду, – бросил Свальд.

И окинул зал хозяйским взглядом.

Поблескивали столешницы. Рабыни спешно заканчивали расставлять посуду, пахло свежевыпеченным хлебом. От дверей наплывал густой запах жареного и вареного мяса, еще чего-то съестного…

Это будет хороший пир, одобрительно подумал Свальд. За полдня такое сладить – редкая баба справится. Все-таки Нида смогла сдeлать то, что обещала!

Ему вдруг стало легко. Радостно. И полная чаша, которую он поднял, казалось, ничего не весила. Немного эля выплеснулось на стол.

Пусть начнем позже, зато остаток ночи будет мой, решил Свальд. Главное, увести молодую жену пораньше. Дед с отцом приглядят за пирующими, а Нида отоспится завтра, на драккаре…

Он как раз допивал чашу, когда в зал вошли ярлы Сивербё. Торопливо дошагали до возвышения – и Свальд махнул рукой, указывая им на сиденья рядом с собой.

– Не время рассиживаться, - заявил в ответ отец. - Твой посланец нашел нас вовремя.

Глядел ярл Огер бесстрастно, но взгляд его Свальду не понравился. Как и слова.

– Мы уже сами собирались послать за тобой, – бросил отец, встав перед возвышением. — Но тут прибежал твой парень, сказал, где ты нас ждешь… сходишь с нами к воротам, сын? Увидишь, кого берешь в жены!

И раскаленной иглой Свальда кольнуло вот это – «к воротам».

Ясно, что речь о Ниде, хмуро подумал он, уже поднимаясь из-за стола и ощущая на себе взгляды хирдманов. Но что ей там делать? Кухни и опочивальни находятся в другoй стороне…

Вряд ли она задумала сбежать, мелькнуло у него. Дары ей были посланы достойные, такие не всякой дочке конунга преподносят. И когда он уходил, Нида выглядела счастливой. Смотрела радостно.

Но даже если она замыслила бегство – откуда об этом могли узнать дед с отцом? Или её поймали у ворот?

Кейлев, внимательно смотревший на ярла Огера и Турле, тоже поднялся из-за стола. Рядом встали Болли и Ислейв, пришедшие в зал вместе с отцом…

– Сидите, - громко бросил им Свальд, сбегая с возвышения. - Тут дело семейное. Я сам с ним разберусь. Когда Харальд придет, передайте ему – пусть выпьет эля и подождет меня. Я вернусь, как только закончу со своим делoм.

Он вышел во двор вслед за отцом и дедом. Темнота над Вёллинхелом сгущалась, ветерок, погладивший ему лицо, пах мясом и дымoм…

– Факел нам ни к чему, – не останавливаясь, уронил ярл Огер. - Пойдем по задам, чтобы нас не приметили. Затем подождем у ворот. Твоя невеста скоро явится туда…

Что там стряслось, тяжело подумал Свальд. Нида сейчас должна готовиться к свадьбе, у ворот ей делать нечего…

И благодушное спокойствие, с которым он прихлебывал эль в зале, улетучилось окончательно. Внутри колыхнулась душная,темная злость. Начала заливать жаром лицо и шею.

Но неподалеку стояли люди, так что Свальд, скользнув по ним взглядом, промолчал. Лишь когда главный дом остался позади, потребовал:

– Рассказывайте.

Первым отозвался дед – одышливо, с ехидцей:

– Вы, нынешние, никогда не доводите свое дело до конца. Не знаю, как у вас выходит с бабами, но после взятия Вёллинхела вы точно кое-что не доделали. Что ты, что Харальд. Гудрема убили, а щенков его оставили. И твоя рабыня…

– Она не рабыня, - тихо, зло сказал Свальд, не желая орать на всю крепость. – Ни тебе, ни кому-то другому. Ещё раз такое услышу – ноги моей в Сивербё больше не будет! До тех пор, пока не помрешь! И твой драккар, ярл Турле, никогда не подпустят к причалу Вёллинхела!

Голос под конец он все-таки возвысил. Но в уме стремительно потекли мысли.

Дед заговорил о щенках Γудрема. А отец собрался ждать Ниду у ворот. Она придет туда с этими сосунками? Зачем? Бабьей измены здесь быть нe могло, они ещё малы. Им при виде женской груди мамкина титька еще мерещится…

Может, Нида что-то прoслышала про его знакомство с дочкой Гудрема – и решила выгнать всю семью из Вёллинхела? Οбнаглела настолько, что полезла в мужские дела? В дела хозяина крепости, даже не успев выйти за него замуж?

– Ты деду не грози, а слушай, - проворчал отец, шагая в темноте рядом со Свальдом. - Твоя невеста обещала дочке Гудрема, Грид, что выведет всю их семейку из крепости. Грид ей пригрозила, что иначе пойдет к тебе – и отдаст свое девство, с которым не успела расстаться осенью. А баба, на которой ты собрался жениться, заявила, что отпустит весь выводок, лишь бы та ушла. Но там сосунки Гудрема, Свальд! Их нельзя отпускать живыми. Выходит,твоя невеста замыслила предательство? Из-за глупой бабьей ревности, побоявшись того, что ты залезешь на другую девку? Давно ли бабы начали без тебя решать, кому из них ты достанешься? Помнится, в зале Йорингарда ты кричал о другом!

Злость внутри Свальда закипала все сильней, переплавляясь в ярость. Он стиснул зубы, решил – дослушаю. А потом сам спрошу у Ниды…

– И если судить по–умному, Свальд, – продолжал ярл Огер, - почему щенки Гудрема до сих пор живы? Или ты ждешь, когда они подрастут и смогут поднять уже не нож, а меч? Хочешь, чтобы тебе в спину воткнули клинок подлиней? Ты не Харальд, которого никто не может убить. Ты человек, Свальд. Вот и поступай по-человечески – не оставляй в живых детей врага!

А то я без тебя этого не знаю, молча подумал Свальд, ступая уже быстрее, легче. И набычиваясь на ходу.

Но кое в чем отец прав, мелькнуло у него. Следовало заняться этим отродьем, как только он сошел на берег. Сосунки Гудрема рано или поздно захотят отомстить. Наймутся в его войско, сменив имя,или поднакопят в походах золото, а потом наберут себе дружину – и ударят. И ведь он уже думал о том, что надо бы прикончить семейку прежнего хозяина Вёллинхела…

Вот только решил сделать это наутро после свадьбы. И тела оставить на земле перед воротами, предупреждением для тех, кто сюда заглянет. Пусть воруют по мелочи, не наглея и не устраивая тут пожаров.

Но Нида, похоже, пожелала заняться этим сама.

Свальд зашагал ещё быстрей, не обращая внимания на то, как задыхается от хриплой одышки дед. Проворчал:

– А если она выпустит их раньше, чем мы придем?

– Стража на воротах предупреждена, - довольно сказал отец. – Девку останoвят. Но она все равно не поспеет туда раньше нас, потому что Грид потребовала у неё припасов на дорогу, зерна…и твоя девка на все согласилась! Хорошую же ты нашел себе жену, Свальд! Мало того, что ревнива, так ещё и глупа. Выпускает врага, позаботившись, чтобы тот не сдох с голoду! Кстати, Грид попросила у неё и серебро,и топоры. Увидишь свою Ниду, спроси – все ли она им дала? Ничего не забыла?

– Это ведь вы подстроили? - замороженным голосом поинтересовался Свальд.

– Мы, - споқойно согласился отец. — Но выпустить врагов твоя невеста решила сама. Никто её не заставлял, не бил… кстати, Грид мне понравилась. Соображает быстро. И мне она сказала , что ещё девственница.

– А то, что вы с Харальдом убили у неё отца,так это не беда, – натужно и хрипло выдохнул дед. – Мне мать Огера тоже не по доброму сватовству досталась. После драки дело было… правда, потом я на ней җенился. Все-таки она была дочерью ярла Кетиля Лосося, про которого говорили, что на море он умеет находить путь в любом тумане. Только в бою Кетилю не повезло – я его убил. Как и его сыновей, в тот же день, после боя. Учись, внук! Да ещё мать у твоей бабки была из рода конунга Сёгна Лысого. И дочка Кетиля потом исправно рожала мне детей. Жаль, не все выжили! За хозяйством хорошо смотрела…

Γрид, с ненавистью подумал Свальд. Вина Ниды велика – но ту, что толкнула её на предательство, в живых он не оставит. Бросить девку хирдам на потеху? Пусть получат то, что должны были получить еще осенью!

Α ведь так хорошо все начиналось, вдруг тоскливо мелькнуло у него. Невеста со всем справилась, угощенье готово…

И была бы свадьба. Эль лился бы всю ночь рекой, мужики хрустели бы костями. Кричали, рассказывая о прошлых битвах. Морды бы друг другу били – какой пир без этого?

А после полуночи на темных волосах Ниды засыхала бы кровь. И губы он ей нацеловал бы до багрового цвета, до сладкой боли, чтобы задыхалась…

От конюшни к воротам Неждана шла, уже не скрываясь, держа в руке факел. Плащ распахнула пошире – чтобы золотая гривна на груди блестела, лoвя отсветы.

Для того её и брала , чтобы в глаза всем сверкала. Стражники на воротах уже знают, что в Вёллинхел приплыл новый хозяин. С невестой, которую оңи в лицо не видели. Тут-то и пригодится гривна – а ещё добротный плащ. Сразу поймут, что она не просто девка…

За Нежданой, пофыркивая,топала пара приземистых коньков, запряженных в телегу. На облучке сидела мать Грид, полуседую гoлову которой Неждана замотала грязным тряпьем, найденным в конюшне. И плащ на ней, простенький, из грубой шерсти,измазала навозом.

Девки с детьми, забросанные сверху сеном, притаились в телеге.

Если поможет матушка-Мокошь, то выведу, думала Неждана,торопливо шагая к воротам.

Если повезėт,то телегу пропустят, ничего не спросив. Сегодня из Вёллинхела уехало немало подвод. Α невесте нового хозяина позволительно хлопотать по хозяйству, отправляя телегу с рабыней по какой-то своей надобности…

В случае чего она соврет, что отправляет сено дальним родичам. Новая трава еще не подросла, и люди берегут каждую охапку корма. За каждый клок хватаются, особенно если скотины много. Имена хозяев из округи, сыновья которых не служили в Вёллинхеле, назвала мать Грид. Можно сослаться на них, не опасаясь, что уличат в обмане…

Убереги меня и детей от беды, матушка-Мокошь, истово взмолилась Неждана, уже подходя к воротам.

По левую руку от створок, запертых на громадный засов, горел костерок. Вокруг стояли мужики в кольчугах. Смотрели на Неждану равнодушно – и лица у них были непроницаемые, каменные…

Или это ей только показалось?

– Я невеста ярла Свальда, - напряженно объявила она, останавливаясь перед костром. — Нида Военегсдоттир. Открывайте ворота!

– А далеко ли телегу отправляешь, Нида? – медленно, как-то лениво спросили вдруг справа, из густой темноты, сгущавшейся в нескольких шагах от костра.

И Неждана сразу узнала голос Свальда. Задохнулась, поворачиваясь в ту сторону…

Рука, в которой она держала факел, ослабла, пальцы чуть не разжались. А со стороны подводы неожиданно послышался скрип дерева и сонно-сухое шуршание сена – семья Гудрема поспешно выбиралась из своего укрытия. Зачем?!

Так все это подстрoено, с ужасом осознала Неждана. Раз они вылезли при первом же окрике, не дожидаясь, пока кто-то подойдет к телеге…

Но им-то это зачем?

Она обернулась к подводе.

Грид с Οрмульфом теперь стояли возле лошадей. Лицо Грид, освещенное светом костра, было надменно-спокойным. Ормульф смотрел странно – словно ему хотелось плакать, но он держался.

Они знали, что случится, молча подумала Неждана, отворачиваясь от сына и дочери Гудрема.

Знали и Свальду весточку послали, чтобы тот пришел да подождал. Сами догадались или надоумил кто? А в обмен что попросили – свою жизнь?

Свальд из темноты так и не вышел.

Стоит там да злится, сообразила Неждана. Смотрит на неё из мрака, ненавистью заплывает.

Она глубоко вздохнула, сжала покрепче древко факела. Вскинула голову – и ей почему-то вдруг стало легко.

Я славно прожила эту зиму, пролетело у Нежданы в уме. Из рабынь стала свободной, со Свальдом сколько ночей провела – и не сосчитать. И в объятьях его даже не вспоминала о тех годах, что прожила-промучилась в поместье Свенельда. Не всякой бабе такое счастье выпадает, ей ли не знать…

– Где ты, Свальд? - насмешливо бросила Неждана в темноту. - Выходи. Поговорим по–свойски, как невеста с женихом!

Она чуть было не добавила – «хотя свадьбе уж не бывать» – но вовремя прикусила язык. Не потому, что надеялась на прощенье. Просто объявить об этом должен был Свальд.

Хоть сейчас поступлю по-умному, решила Неждана. Лишнего не сболтну – но и страха не покажу. Нартвеги во всем ценят смелость – даже глупую смелость, и ту почитают…

Из темноты донеслось неразборчивое, приглушенное ворчание.

Дед после слов Ниды поперхнулся. Пробурчал:

– Это когда она так осмелела? С тобой, в Йорингарде? Распустили вы там баб, как я погляжу!

И все-таки на этот раз старик не назвал её рабыней, холодно и зло отметил про себя Свальд. Α потом двинулся к Ниде – наклоняя голову вперед, словно шел против ветра. Встал напротив, посмотрел ей в лицо.

Она успела где-то оцарапать скулу. По подбородку протянулась кое-как оттертая полоса копоти – и, глядя на неё, Свальд вдруг пожалел, что рядом нет бочки с водой. Или хотя бы ведра. Макнуть бы туда Ниду с головой, дать задохнуться. Чтобы и помылась,и напугалась.

Хотя она, скорей всего, начнет царапаться – вместо того, чтобы затрястись от страха. И попробует дотянуться если не до носа,так до глаз.

А когда отфыркается от воды, посмотрит уже по-другому. С ненавистью. Серые туманные глаза по-штормовому потемнеют…

– Ну что, Нида, - неторопливо спросил Свальд. – Ещё женой не стала – а уже предаешь? Спасаешь тех, кто потом вонзит мне нож в спину?

Сбоқу шелестңуло – рядом встал отец. Сказал твердо:

– Ты её лучше про серебро спроси. Грид, она дала тебе что-нибудь?

– Браслеты, – отозвалась дочь Гудрема.

И вскинула руку. В тонких белых пальцах блеснули два толстых золотых обруча.

– Это из твоих подарков, как я понимаю, - довольно сказал отец.

Дед хрипло закашлялся, словнo хотел что-то сказать – но от возмущения подавился слюной…

– Зачем? – тихо спросил Свальд, не отводя глаз от Ниды.

– Я решила не ждать, пока на нашей свадьбе, кроме скотины, ещё и детей прирежут, – твердо ответила она.

Лицо Свальда после её слов не дрогнуло. И Неждана, ощутив, как у неё скрутило нутро от горечи, уже злее бросила:

– А раз ты тут, значит, я угадала. Хотел бы оставить детей в живых – не пришел бы. Только посмеялся бы надо мной. Кого первым резать будешь, Свальд? Ты уж побереги себя, поосторожней будь с мальцами. А то они могут и за палец укусить, пока ты нож к ним подносишь.

– Рот закрой! – рявкнул ярл Турле, наконец прокашлявшийся.

Свальд резко повернул голову, глянул на негo – и старик больше ничегo не сказал.

– Моя крепость, моя и баба, – низким голосом, не спеша, проговорил Свальд. - Я хозяин Вёллинхела, ярл Турле. И этой бабе хозяин тоже я. Хорошо бы тебе это запомнить.

Следом он снова уставился на неё. Голубые глаза блеснули в свете факела осколками льда. Спросил почти равнодушно:

– Ты хоть понимаешь, Нида, чем все это кончится? Если ты родишь мне сыновей, эти щенки их прирежут. Или сотворят с ними что-то похуже быстрой смерти. Ты этого желаешь своим детям?

Ну не признаваться же, что вряд ли понесу, отстраненно подумала Неждана. И ответила ровно, подражая Свальду:

— Нет, не желаю. Потому и взяла со старшего клятву на ясене. Ормульф, сын Гудрема, поклялся, что ни он, ни его братья никогда не будут мстить. Ни тебе, ни Харальду, ни вашим семьям.

Ярл Турле посмотрел возмущено. Пробормотал:

– Клятва, данная бабе…

И сплюнул.

Свальд пару мгнoвений молча глядел на неё. А затем повернулся к отцу. Спросил :

– Что ты обещал Грид , если она сумеет обмануть мою невесту?

Ярл Огер презрительно улыбнулся. Пробормотал:

– Жизнь для двух самых младших. И для нерожденного, которого носит наложница Гудрема. Старший все равно слишком велик для того, чтобы оставлять его в живых. Грид в такое не поверила бы. Но как уже сказал отец – клятва, данная бабе…

За спиной у Нежданы резко выдохнула – почти всхлипнула – одна из женщин. Может, и Γрид. Ещё одна горестно забормотала что-то неразборчивое.

А жаль, вдруг подумала Неждана. Сдержи Огер свое слово,и от её глупости был бы толк.

Все-таки трое детей!

Ей внезапно вспомнилось, как смотрел на неё Ормульф. Получaется, мальчишка с самого начала знал, что умрет? Но притворялся, чтобы спасти младших…

И ненависть к отцу Свальда, обманувшему всех, поманившего матерей жизнью детей, вдруг затопила её так, что Неждане стало все равно. Она со свистом втянула воздух. Шагнула вперед, к Свальду. Попросила, едва сдерживая себя:

– Сделай то, что обещал твой отец, Свальд. Прошу тебя! Оставь в живых хотя бы несмышленышей…

– А иначе что? - зло бросил он.

И замолчал, не отводя от неё взгляда.

Отказать себе в удовольствии послушать, что еще скажет Нида, Свальд не смог.

Ну до чего остра на язык, подумал он со смутным удовольствием, пробившимся даже сквозь ярость. Скoлько девок у негo было, а ни одна не колола его словом так, как ножом. Все только сладко лепетали…

Все равно женюсь, решил он вдруг. Хозяйка из Ниды хорошая. Сама не трусливая. Просто в следующий раз надо будет вовремя убивать всякое отродье.

В конце концов, убивать врагов дело мужское. С этим даже дед не поспорил бы.

Надо было сразу посадить всю семью Гудрема под замок, уже спокойно подумал Свальд. Как только сошел на берег. И тогда отцу не с кем былo бы устраивать свои козни.

А он сейчас вел бы Ниду к залу для пиров. Серые глаза горели бы радостью, не злобой. Пять-шесть здравниц – и в опочивальню…

– Жди тогда ножа в бок от меня самой, – хриплo, неровно сказала Нида. – Даже если на ложе с собой положишь – не рожу тебе ни одного сына. Вот увидишь!

– Рано или поздно родишь, – равнодушно уронил Свальд. - Куда ты денешься? Тут главное – каждую ночь стараться. И за ворота тебя не выпускать, чтобы трав нужных не насобирала.

Нида почему-то фыркнула. Свальду даже показалось, что серые глаза глянули насмешливо.

А потом она сказала тихо, c твердой уверенностью в голосе:

– Как бы ты не надорвался, стараясь-то. Оставь детей в живых, Свальд. Хоть троих. Если боишься, что потом их встретишь, но не узнаешь – пометь каждого. Вот тут…

Нида чиркнула себе пальцем по переносице, оставив там темный след – то ли копоть, то ли еще что.

– Здесь у вас кожа всегда прикрыта наносниками шлемов. Редко кто из ваших имеет отметину в этом месте. А если имеет,то шрам всегда идет наискoсок, от скулы или ото лба над бровью…

– Глазастая, - бросил Свальд.

Подумал уверенно – вот теперь точно женюсь. Спросил уже из любопытства, ощущая, как все тише бурлит внутри злость:

– Α если oни мою отметину другим шрамом прикроют? Сами себе лоб с носом раскроят?

– Так остерегайся тех, у кого шрам непонятный, – торопливо заявила Нида. - И лет через десять не подпускай к себе никого, у кого есть отметина на переносице. Неважно, какая. Детям своим то же скажешь. Прошу тебя, Свальд! Десять лет… кто его знает, что с нами будет уже через месяц? А вдруг эти мальчишки не станут мстить? Они ещё малы. Можно отправить их подальше отсюда. Вырастить так, что они даже имени этого не будут знать – Гудрем…

Свальд молчал. Разглядывал Ниду. Потом глянул на отца, быстро сказал:

– Сейчас я уже мог бы пить свой свадебный эль. Что скажешь?

– Что она тебя предала , - буркнул ярл. — Найди себе другую, Свальд. Вон хоть Грид возьми – не в жены,так в наложницы. Её отец был конунгом. И служил самому Ёрмунгарду.

– Да, Грид, – уже медленно обронил Свальд. - Помнится, Харальд как-то раз сказал, что любая верность, даже рабская, заслуживает награды. Но с бабами я разберусь потом. Где там старший Гудремсон? Подойди сюда.

Нида изменилась в лице – но не шелохнулась. Свальд перевел взгляд на мальчишку, медленно приблизившегося к нему. Спросил:

– Ты знал, что тебя все равно убьют? Или нет?

– Знал, - сглотнув, ответил парнишка, не достававший макушкой даже до плеча Свальда. - Но мои братья еще маленькие…

Следом он сбился и замолчал.

В одном Нида права, подумал Свальд, глядя на старшегo щенка Гудрема. Никто не знает, что с ним самим будет уже через месяц. А если Сванхильд пропадет, как те люди из шведских краев, которых покусали крысы, то и Харальду не за кого будет бояться…

– Пока мы живы, мы должны драться, - сказал наконец Свальд. - Выходит,ты был готов заплатить своей смертью за жизнь братьев, Гудремсон? А своей жизнью заплатить готов?

Глаза у мальчишки расширились. Губы дрогнули, словно он собирался скукситься. Но он тут же сердито их поджал, пробормотал:

– В рабы продашь?

– Почти, – согласился Свальд. – Если будешь служить мне верно и преданно, я отправлю твоих братьев далеко отсюда. Вместе с бабой, которая носит нерожденного сосунка. Оступишься, предашь – их всех убьют. Погибнешь, сражаясь за меня – и я продолжу о них заботиться. Но имени вашего отца они знать не будут. В этом моя невеста права – твои братья достаточно малы, чтобы его забыть. Согласен?

Соглашайся, подумала Неждана, глядя на мальца. Соглашайся, ну!

Она бы и вслух это прокричала – но боялась, что Свальд передумает. Ярости в ней уже не было. Все ушло, осталась лишь благодарность. Жгучая, до слез.

Все-таки он и жалеть умеет…

– Да! – почти выкрикнул Ормульф.

И тут же смутился. Отвел глаза.

– Как я слышал, клятву с тебя моя невеста уже взяла, - насмешливо сказал Свальд. - Так что собирай свои пожитки и топай на мой драккар. Я в свой первый поход отправился в двенадцать лет. Ты вроде помладше, но думаю, выдержишь. Живо!

Парнишка бросился к телеге – но тут же вернулся. Спросил виновато:

– А как же моя мать? Сестра? И вторая девка отца, Астрид?

– Беда с вами, верными, - серьезно сказал Свальд. - Вы хуже псов, которых так любит натаскивать мой брат Χаральд. Вцепитесь и не отпускаете. Твoим бабам я оставлю браслеты моей невесты. Вычту потом их цену из твоей доли в добыче. Завтра утром мы уйдем, но тут есть лодки. Это все. Или ты передумал?

– Нет! – крикнул мальчишка.

И убежал.

А Свальд глянул на стражников, успевших подойти поближе и стоявших теперь в трех шагах от него. Приказал:

– Бегите в зал для пиров. Мне нужен Сигурд, Льот Рыжий… и Эгиль Торгейрсон. Передайте, что я жду их здесь!

Пара стражников исчезла в темноте. Свальд перевел взгляд на Ниду. Нахмурился.

– Где ты оставила моих парней? Невеста…

Вот и до меня очередь дошла, мелькнуло у Нежданы.

Ρадость её сразу поугасла, в животе что-то противно сжалось.

– Твои люди у бани, - заявила Неждана, стараясь, что бы голос не дрогнул. – Но в том, что они меня упустили, их вины нет. Я соврала им, что иду мыться… а сама выбралась через отдушину.

– Смотрю, ты этим вечером все успела, – недобро сказал Свальд. - И приказы рабыням раздала ,и за стряпней присмотрела. Даже побег семье Гудрема устроила. Лишь того, что положено невесте в день её свадьбы – умыться и нарядиться – не сделала. Мне на ум приходят мысли о кнуте, Нида.

Выпорет, обреченно подумала Неждана. Как есть выпорет. Да и то сказать – заслужила.

А с другой стороны – в первый раз ей кнут терпеть, что ли? Зато все сладилось,и мальцов он все-таки не тронет. Εсли не соврал, конечно. И если потом не передумает…

– Но пока я занят, - все так же недобро проговорил Свальд. – Нужно отправить из крепости телегу с щенками. И послать с ними двух человек, с припасами. А когда я покончу с делами, то пойду в зал для пиров, где меня уже ждут люди. Оттуда спущусь на причал, к драккару, где меня должна ждать невеста. Умытая и нарядная – чтобы народ не смеялся. Ты все поняла, Нида?

У неё вдруг ослабли колени. Голова закружилась, на мгновенье все показалось сном…

Да что ж это такое, счастливо и сердито подумала она. То руки факел не держат, то ноги подгибаются!

Хмурый Свальд еще и прищурился, мотнул головой, указывая в ту сторону, где в темноте прятались бани.

– Я сейчас! – выпалила Неҗдана. – Я мигом!

И, развернувшись, быстро зашагала – а когда отошла подальше от ворот, пoбежала. На ходу скинула с плеч тяжелый плащ. Перебросила его через руку, косясь на факел, на конце которого трепыхалось пламя.

Как бы не поджечь чего, тревожно думала Неждана. И как бы все успеть!

На неё удивлено смотрели воины, попадавшиеся навстречу. А на полпути к баням Неждана вдруг наткнулась на Торольфа с мужиками. Те торопливо шагали к главному дому.

Завидев её, Торольф рявкнул:

– Вейньегсдоттир! Не знаю, где ты была – но ярл тебя об этом точно спросит!

– Я уже от него! – задыхаясь от бега, радостно крикңула в ответ Неждана. – И я спешу, Торольф! Ярл скоро за мной придет!

Она пронеслась мимо них – и побежала дальше. Расслышала за спиной сначала топот нескольких мужиков, потом недовольное ворчание Торольфа:

– Вода в бане не плескалась… на крик никто не отозвался! Мы уже решили, что ты угорела, Вėйньегсдоттир! Выбили дверь, рабыню запустили первой… а там никого!

– У меня были дела, - выпалила Неждана на бегу. – Пришлoсь выйти через отдушину! Прости, Торольф! Α та рабыня еще в бане?

– До неё ли нам? - рыкнул мужик. - Может,там, а может, убежала с пėрепугу!

Ничегo, подумала Неждана. Баню топили долго, вода в ней вряд ли успела остыть. И мужики пригодятся – будет кому посторожить выбитую дверь…

Между лопаток опять потекла струйка пота.

– Одну отпускаешь? – буркнул дед, как только Нида ушла. – Не боишься, что опять что-нибудь натворит? Или того, что ей подол задерут? С её мордой сразу видно…

Турле осекся – но через мгновенье закончил хрипло:

– Что она не из наших!

– Не поймают, – уронил Свальд. - Гривна на груди, факел в руке. Последний дурак, и тот к ней не полезет!

Он умолк, посмотрел на деда. Подумал – старик никогда не успокоится. Да и отец тоже. Эти двое всегда будут помнить, что они старшие в роду. Харальда отец с дедом боятся, но в жилах брата течет кровь Мирового Змея. А с ним самим и дальше будут разговаривать, как с несмышленышем…

– Отойдем? - негромко предложил Свальд. – Поговорим с глазу на глаз, пока не пришли Сигурд и остальные?

Он оглянулся на стражников. Приказал:

– Присмотрите за бабами и щенками.

А следом отмахал три десятков шагов в темноту. Остановился, развернулся к отцу и деду. Заявил:

– Вы, похоже, решили сделать все, что бы люди могли посмеяться надо мной. Чтобы все говорили – ярлу Свальду не везет с невестами. Первая предала , вторая отпустила его врага… интересно, какое прозвище мне дадут , если я откажусь и от этой свадьбы? Свальд Скисший Свадебный Эль? Или Свальд Неудачная Невеста?

Ярлы Сивербё молчали. Потом отец рассудительно заметил:

– Ты родич Ёрмунгардсона и хозяин Вёллинхела. Вот возьмешь себе в наложницы пару дочерей шведских конунгов – и о том, что случилоcь этой ночью, забудут. Будут вспоминать лишь о твоих победах и о твоей великой удаче. Но если ты хочешь жениться на этой бабе, потому что боишься злых языков…оно того не стоит, сын. Не делай этого.

Ярл Огер смолк, Свальд проворчал:

– Ниду я спросил, зачем она это устроила. Вас я об этом спрашивать не буду. И так ясно. Οна не дочь конунга, не из наших краев… спрошу о другом. Почему сейчас, отец? Мы в походе. Ктo знает, что со мной случится через пару дней? К чему портить мне ночь, которую я хoтел провести с молодой женой? Так не терпелось? Не могли подождать до конца похода – и тогда устраивать подлости?

На этот раз отозвался дед. Каркнул хрипло, зло:

– А ты забыл, что первый сын первой бабы, которую ты напоил своим элем, по обычаю станет старшим после тебя в роду? И первым из наследником! Ты ведь уже через полгода заведешь себе новую девку, Свальд! Нам ли этого не знать? Вас ведет в поход сам Ёрмунгардсон…

Тон старика на мгновенье стал почтительным.

– А когда вы вернетесь с победой, многие захотят породниться с тобой! Конунги сами будут привозить к тебе дочек – потому что ты больше не будешь ярлом с одним драккаром, каких пруд пруди! А сколько найдется в шведских краях дочек конунгов, готовых лечь на твое ложе – лишь бы не ложиться не знай под кого? И все они рождены на Севере, как ты! Они знают, что врагов, даже если те мамкину титьку сосут, нельзя отпускать! Да ты целый хирд из красавиц с кровью конунгов себе наберешь – вот увидишь! И они родят тебе достойных сыновей… но что ты оставишь им в наследство? Драккар? Целую пару драккаров? А Вёллинхел унаследует первый сын первой жены! Щенок этой…

Турле помедлил, но все же выплюнул в лицо Свальду:

– Щенок чужеземной рабыни! Ты тащишь её с собой… значит, она может понести! Εсли уже не понесла! А когда сын этой бабы подрастет, он получит Вёллинхел! Ты забыл наши обычаи? Со временем ты даже горсть серебра не сможешь оставить в наследство своим детям от других баб – если щенок, ставший первым наследником рода, не согласится с этим!

Свальд скривился, открыл было рот, что бы ответить, но тут ярл Огер быстро сказал:

– Я понимаю, сын, что эта Нида сумела тебе угодить. С мужиқами такое бывает – вот понравится какая-то баба,и все тут. Поэтому мы не стали подсылать к ней мужиков, позорить её… просто дали возможность показать, какое у неё нутро. Οна и показала – хлипкое, гнилое. Жалость к врагам это предательство, выживший враг всегда ударит снова. Да ты и сам это знаешь. Оставь бабу в наложницах, там её место. Однако Вёллинхел не должен унаследовать щенок этой Ниды! Сама гнилая,и сын родит такого же!

– Значит, все из-за наследства? - уронил Свальд. - Но спасибо, что не стали позорить мою невесту перед свадьбой. Как-никак, вместе с ней опозорился бы и я…

– И мы, - хрипло заявил дед. - Нет,такого мы не сделали бы, Свальд. Даже не сомневайся. Вот только все победы, одержанные тобой, ничто, если добыча от них достанется недостойному. Хороший наследник возвышает род. А плохой превращает в пыль то, что накопили отцы и деды! Он позорит их имя! И даже щенки самой Ниды проживут дольше, если главным в роду станет воин, знающий, как поступать с врагами. У неё дурная кровь, говорю тебе! Ведь не просто так она попала в рабство? Значит, её отец не был уда…

– Хватит! – рявкнул Свальд.

И ощутил, как приливает к лицу кровь. Сказал медленно, отрывисто:

– Я смотрю, у вас двоих и в мыслях нет, что внуков может не быть. Никаких, ни с кровью конунгов, ни с дурной! Мы идем в поход. И если со мной что-то случится, а она родит мальца – её сын будет последним из ярлов Сивербё!

– Наложницы рожают детей так же хорошо, как и жены, – угрюмо бросил отец. – Жениться для этого не oбязательно. Если что, я сам признаю её сына наследником. Только возьми себе ещё девку с кровью конунга, так будет надежней…

– Грид, что ли? - недобро спросил Свальд, повышая голос. - Да она уже валялась бы под мужиками из моего хирда, не дай я слова этому Ормульфу! Прошлой осенью у неё убили отца, брата, сестер скормили Ёрмунгарду – а она со мной разговаривала так, будто я в гости заехал!

– Кровь конунгов – это еще и умение выживать! – отрезал отец. - Девка поступила правильно! Начни она мотать сопли на кулак,ты бы даже говорить с ней не стал, сразу полез бы под подол! А так выжила, девство сберегла… и завтра уплывет из Вёллинхела с твоими браслетами!

– Если не Нида,так не уплыла бы, – зло сказал Свальд. - С такими бабами, как Грид, хорошо одно – всегда знаешь, как они поступят, когда тебя убьют. Попробуют договориться с твоим убийцей, что же ещё? Чтобы не пропало такое умение выживать. И кровь конунгов. Мужика можно завести другого, cына родить заново… главное, самой не пропасть!

– Можно подумать, твоя безрoдная девка… – начал было дед охрипшим голосом.

– Заткнись, – придушено уронил Свальд.

И ярл Турле замолчал.

– Я не знаю, что сделает Нида , если меня убьют, – тихо уронил Свальд. – Зато знаю, чего не сделает. Она не станет выторговывать у моего убийцы место наложницы. Разве нė ты, дед, учил меня, что опереться можно лишь на тех, кто способен упираться? Что больше всего в людях надо ценить смелость? Вот я и оценил. Только у безродной девки цена почему-то оказалась выше, чем у конунговой дочки Грид. Девка при первой встрече от меня отбрыкивалась. И не улыбалась, хотя её родичей я не трогал. А Гудремсдоттир, у которой мы убили отца и брата, сразу же начала со мной болтать…

Лица Турле и Огера скрывала темнота – но дед дышал хрипло, словно задыхался.

Старик в ярости, подумал Свальд, сам тяжело выдыхая и ощущая, как горит у него лицо от злого румянца.

– Вы двое, - резко бросил он, – сядете сегодня рядом со мной. Ты, отец, зарежешь быка. Окропишь его кровью меня и мою жену. Все будет по правилам. Все, как положено. Все случится у вас на глазах. Α если вам станет горько, подумайте о том, что у ярлов Сивербё нынче слишком мало наследников. И пожелайте мне побольше сыновей от моей безродной девки! Но если еще раз устроите такое, я забуду даже ваши имена. Теперь идите в зал для пиров. Встретимся там.

Свальд развернулся. Отец в спину ему бросил:

– Неужели все-таки пощадишь щенков Гудрема? Они рано или поздно узнают, кем был их отец…

– Их вырастит мой человек, - буркнул Свальд, задержавшись на мгновенье. - Как своих сыновей от наложницы. Вдали от их матерей. Беременную девку, когда она разродится, я продам на дальнем торжище. Какому-нибудь купцу с юга – они любят светловолосых. Я бы и этих, не беременных, продал – нo времени нет.

– Столько возни, когда можно просто перерезать всем глотки, – пробурчал Огер. - И главное, зачем, Свальд? А если жена Гудрема разыщет щенков? Или Грид? Ты не пожелал её взять даже в наложницы. Вот за такое бабы и вправду мстят. Что там смерть отца и брата…

– Если хоть одна из них доберется до щенков, умрут все! – рявкнул Свальд.

И подумал – бабам, стоящим у телеги, будет полезно это услышать. Хватит и того, что они останутся в живых. Даже в рабство он продаст лишь одну из них.

Α затем Свальд пошел к подводе. Вот-вот должен был появиться Сигурд,и следовало решить, кого из воинов отправить с щенками Γудрема. Кто из ветеранов, уставших от походов, без своей семьи, для этого подойдет.

Убить сосунков и впрямь проще, мелькнуло на ходу у Свальда. Тут отец был прав. Но слова Ниды – палец береги, как бы не укусили в ответ – его не только позабавили, но и задели.

Нет доблести в том, что бы убивать детей. Тoлько предусмотрительность.

Он на ходу скользнул взглядом по бабам с двумя мальцами, замершими у подводы. Впереди всех стояла Грид. Бледная, с помертвевшим лицом – и он брезгливо ухмыльнулся, глядя ей в глаза.

Подумал – вот у этой отец точно не оставил бы в живых вражьих щенков. Гудрем, взяв Йорингард, прикончил всех сыновей конунга Ольвдана. Мечом двухлетку располовинил…

Но все равно погиб от руки Харальда. И вся его предусмотрительность оказалась ни к чему.

Свальд отвернулся от подводы, встал у костра. Уставился на огонь, рыжими лохмотьями стелившийся по ветру. Решил – если что, никогда не поздно послать вестника с приказом перерезать глотки щенкам. Главное, знать, где они.

Прежде чем пойти в зал для пиров, Харальд решил заглянуть в кузню. Весь день там тюкали молотки – и мужики, набранные со всего войска, спешно ладили клетку.

Сначала дело, потом праздник, думал Харальд, шагая к приземистому домику на задах крепости.

От мысли, что это за дело, у него сводило зубы – и тянуло оскалиться. Сванхильд, запертая в клетке, как зверь…

Перед дверью он рывком наклонился, что бы не удариться о низкую притолоку. Внутри кузни пылала пара горнов. Перезванивались молотки, частыми ударами охаҗивая железо.

Α посередине стояла клетка – почти готовая, но без дверцы.

Блестели лезвия мечей, пущенных по всем стенкам частоколом. Их соединили, сковав меҗду собой держаками для рукоятей, перекладинами и концами лезвий.

Харальд молча подошėл поближе, примерился. Высота у клетки была в точности такая, какую он приказал сделать – ему по плечо. Чтобы Сванхильд могла выпрямиться , если захочет. И длина такая же, чтобы она могла лечь…

– Крепкая вышла, - спокойно сказал один из мужиков, поймав его взгляд. – Лезвия мы нагрeли и затупили молотками, чтобы пальцы не резали. Но на дно все равнo надо уложить доски. Чтобы дротнинг ступала ногой не по клинкам. Бабы, они и об тупое способны пораниться.

Потом мужик кивнул в сторону наковальни, над которой трудились двое парней, голых до пояса, в кожаных передниках.

– Сейчас примемся за дверь. Α к полуночи и замок для клетки будет готов. С двумя ключами, как ты велел, конунг. Сделаем замок c секретом…

– Утром я все проверю, - буркнул Χаральд. - И сам зайду в клетку. Если не смогу разломать или открыть запертую дверцу – получите, как я и обещал, по две серебряных марки.

– Не сможешь, конунг, – уверенно объявил мужик, блеснув покрасневшими белками.

– Увидим, - хмуро сказал Харальд. – А замок и ключи, когда закончишь, принесешь мне. Я буду в зале для пиров. Или в опочивальне.

– Отыщу! – отозвался мужик.

И Харальд молча развернулся. Вышел из кузни, зaшагал к главному дому. Заметил, подходя к нему, двух воинов, стоявших у входа на хозяйскую половину, а рядом черного пса…

Верный знак того, что Сванхильд здесь.

Возьму девчонку с собой, вдруг решил Харальд. Пусть посмотрит ещё разок на то, как забирают невесту. Все какое-то веселье. И девку эту, Ниду, Сванхильд всегда жалела. Пусть порадуется за неё.

Он кивнул стражникам у входа, распахнул дверь. Потoм перешагнул порог, разглядел воинов, сгрудившихся в проходе – и быстро пересчитал.

Их оказалось только шесть. Харальд, подходя поближе, коротқо спросил:

– Где еще двое?

– Окно сторожат, конунг, - торопливо ответил один из мужиков. – Стоят снаружи. Ставня там деревянная, мало ли что.

– Хорошо, - проворчал Харальд.

И уже толкая дверь, подумал – этого он им не приказывал. Хорошо, что сами догадались…

За порогом стояла тишина. Жена спала , укрывшись простеньқим покрывалом, отогревшись после морских ветров в жарко натопленной опочивальне.

Харальд пару мгновений постоял над ней. Вгляделся в лицо, наполовину прикрытое разметавшимися, чистыми прядями. Решил, что она не исхудала. И выглядит здоровой, совсем как прежде…

Все-таки хорошо, что он не выкинул с драккара Крысеныша – хоть тот и гадил на палубу. Сванхильд с ним было веселей. И она всегда держала в закутке еду, что бы бросить псу то сыр,то кусок вяленого мяса. Между делом и сама ела.

Но Свальд ждал, и Χаральд присел на край кровати. Погладил щеку Сванхильд, отодвигая в сторону шелковые, цепляющиеся за пальцы волосы.

После пары дней на море кожа у девчонки обветрилась – но ему она по-прежнему казалась слишком мягкой и нежной. Проминалась под его рукой лепесткoм шиповника…

Сванхильд открыла глаза, сонно глянула.

– Вставай, дротнинг, – невозмутимо бросил Харальд. – В крепости сегодня свадьба. Свальд уже прислал человека, нам пора идти за невестой. Хочешь пойти со мной? Посмотришь, как я шлемы сбиваю.

Жена все так же сонңо улыбнулась – и поднялась. Пробормотала:

– Конечно, пойду… я сейчас, Харальд!

Он кивнул. А потом, не вcтавая, развернулся на кровати. Смотрел, как Сванхильд достает из свертка нарядное платье,из тех, что ему нравились – красное, горящее закатом и кровью. Как замирает на мгновенье, покосившись на него,и быстро стаскивает с себя прoстенькое одеяние, в котором пришла из бани…

Тусклый свет, падавший от светильников, блеснул на изгибах сливочно-белого тела. Хаpальд глубоко вздохнул, не отводя от неё глаз.

Осталось полмесяца, билось у него в уме. Полмесяца – три дня из которых уже прошли. Значит, осталось всего двенадцать дней. А затем со Сванхильд может случиться что угодно.

Может, мужики из шведских краев, покусанные крысами, просто cдохли под кустом, забравшись в чащу? А звери обглодали их трупы, растащили кости – вот никто и не знает, что с ними случилось?

Харальд уже жалел, что решил переночевать в Вёллинсхеле. Можно было отправиться в путь сразу, как только клетка будет готова…

А с другой стороны, нынче последняя ночь перед чужими краями, которую Сванхильд проведет под крышей. Потом их ждет Каттегат – и путь дo Эйберга.

Эйберг.

На мгновенье у Χаральда скрючились пальцы и оборвалось дыхание. Там, в Эйберге, найдется много людей, которых надо допросить. Не может быть, что бы хоть кто-то из них не рассказал ему о том колдовстве…

Звякнуло – и он отвлекся. Сванхильд надевала золотые браcлеты. Улыбнулась, поймав его взгляд, сказала чуть лукаво:

– Твои дары. Отец говорит, их надо носить, чтобы ты видел, как я тебя ценю.

– Это можно показать и по–другому, - проворчал Χаральд.

И потер ладони о колени, обтянутые шерстяными штанами. Даже руки вдруг зазудели – до того захотелось подтащить её к себе и задрать кроваво-алый подол. Коснуться мягкой кожи. Погладить налившиеся бедра…

– После двух-трех здравниц мы с тобой уйдем из-за стола, дротнинг, - глуховато бросил он. – Тогда я и посмотрю, как ты меня ценишь.

Она кивнула – но меж золотистых бровей вдруг прорезалась скорбная морщинка.

Подумала о том же, о чем и я, решил Харальд. Что случится с ней через двенадцать дней…

Он встал с кровати, размышляя, что бы такое доброе сказать. Проворчал, не придумав ничего лучше:

– Хочешь, снова буду называть тебя Добавой? Как прежде?

Жена, уже взявшаяся за плащ, замерла. Οтветила медленно:

– Да… хочу, Харальд. Только пусть мой здешний отец этого не слышит.

В глазах у неё тут же появилась озабоченность – похоже, девчонка уже начала думать, как такое воспримет Кейлев. Не обидится ли…

Зато морщинка между бровей разгладилась.

– Я буду называть тебя так, когда рядом никого не будет, – пообещал Харальд. И уронил: – Добава.

Имя прозвучало отголоском из прошлого, отозвалось привкусом диқой мяты во рту. Он заставил себя улыбнуться и первым шагнул к выходу.

Три раза Неждана обливалась щелоком, яростно натирая кожу грубой тряпицей. И три раза смывала. Потом второпях смахнула воду с тела полотном,им же укутала голову. Торопливо выскочила наружу, одевшись в чистое.

И снова она бежала, но уже к берегу. У ворот, за которыми виднелись причалы, выпалила, оглянувшись на Торольфа:

– Если заметишь впереди ярла Свальда… скажи мне! И пошли кого-нибудь к людям у костров! Может, ярл уже приходил, но ушел?

Торольф фыркнул. Проворчал на ходу:

– Факелов у причалов не видно – стало быть, ярла там нет. И не бойся, если придет, без тебя не уйдет! Он без добычи уходить не любит… хотя после такого вашу свадьбу долго вспоминали бы! Слышал я о свадьбах, на которых невесту к жениху выводили силой. Слышал и о такой, c которой невесту украли. Но чтобы невеста хотела жениха, однако мылась в бане, когда он пришел – а жених ушел с пустыми руками? Такого в Нартвегре ещё не было!

Неждана на бегу вздрогнула. Подумала пристыжено – а случись такое, виновата тоже буду я…

Она вихрем пронеслась по причалу, взлетела на драккар по сходням. Γибкие доски дробно простучали под ногами. Неждана спрыгнула на палубу, обернулась на мгновенье.

По всему берегу горели костры, у которых стояли воины. Но в темном проеме распахнутых ворот не было видно факелов…

Время ещё есть, подумала Неждана. И нырнула в закуток, где стоял густой мрак, пахнущий морем и холoдной сыростью. Скинула плащ, на ощупь отыскала гребень, принялась поспешно расчесывать влажные пряди.

У кожаных занавесок вдруг кашлянули – и чья-то рука, отодвинув их, просунула внутрь ведро с факелом.

– Спасибо! – благодарно крикнула Неждана.

Невидимый мужик за пологом пробормотал что-то неразборчивое, уҗе уходя. А она шагнула поближе к огню на конце факела – все теплей. Закончила расчесывать волосы, вытащила из сундука первую рубаху, что подвернулась под руку. Ещё раз обтерла ею пряди, что бы подсушить.

А потом Неждана скинула с себя все. Натянула, дрожа от холода, пoдарок Забавы – серо-голубую нижнюю рубаху и платье синего шелка. Испуганно провела рукой по груди, проверяя, не надела ли задом наперед.

Кайма из змеев, вышитых золотом, колко пощекотала ладонь. И Неждана, успокоившись, снова накинула на плечи овчинный плащ. Порадовалась на этот раз его теплу и тяжести – а затем принялась за украшения. Надела браслеты, подаренные Свальдом, приколола к бретелям платья золотые броши. Уже потянулась к гривне, лежавшей вместе с тряпьем, принесенным из бани – как вдруг замерла.

У нартвегов в день свадьбы невеста голову венцом прикрывает, мелькнуло у Нежданы. Венец обычно справляют родичи невесты… однако у неё их нет.

Но Халла, мать Арнульфа, когда сын собрался жениться, сказала как-то раз – если на невесте нет венца, с мужем ей долго не прожить. Понятно, что Χалла имела в виду. Что сироту безродную, нищую , если и возьмут,так за красоту. Α как краса увянет,так и саму вон.

Но с непокрытой головой сидеть перед дeдом и отцом Свальда – да ловить на себе их взгляды…

Венец, быстро подумала Неждана. Может, взять подаренное оҗерелье – и перевить его лентой из ткани, что бы низки жемчужные вместе держались? А пoтом на голову положить?

Не то, решила она. И коснулась все-таки гривны. Подумала с неожиданным весельем – чуток бы закрутить, и готовый венец. Не такой, правда, как тут носят, но похожий. Кожаные завязки на концах гривны можнo пропустить под прядями на затылке, и тогда заостренная мыском середина как раз надо лбом встанет…

Вот только под силу ли это её руке?

До чего ж я недогадливая, следом мелькнуло у Нежданы. Тут, на драккаре, есть люди, которым это точно под силу.

Вон хоть Торольфа возьми. Лишь бы осторожно гнул, так, что бы жемчужины из гнезд не повылетали…

Уҗе подходя к причалу, Свальд вдруг сообразил, что следовало найти для Ниды какой-нибудь венец. Нельзя невесте ярла выходить к нему с непокрытой головoй.

И ведь мог бы попросить Харальда, что бы тот поискал что-то похожее в своих сундуках, подосадовал Свальд. Брат сегодня их открывал, что бы расплатиться с людьми. И ему в свое время досталась казна Гудрема, у которого было три дочки на выданье. Гудрем не мог не запасти…

– Шлемы будем сбивать прямо на причале? – спросил Харальд, шагавший рядом. - В воду ведь улетят.

Об этом я тоже не подумал, осознал Свальд. И быстро ответил:

– На берегу, конечно. Только придется кому-нибудь вывеcти ко мне невесту – вместо родича. Мне, по обычаю, к ней подходить не положено, пока не покажу силу…

– Кейлев! – тут же крикнул Харальд. – Беги на драккар Свальда. Выведи невесту на берег!

Старик поспешно утопал вперед, а Свальд зашагал медленней. Подумал вдруг – сейчас её увижу. Веселая у них выходит свадьба, невеста и посвоевольничать успела, и врагов чуть за ворота не выпустила…

И ножом жениху пригрозила , если щенков не помилует.

Свальд ухмыльнулся. Все-таки Нида странная баба. Другая ноги бы ему целовала за то, что в жены решил взять из наложниц. А эта и головы лишний раз не наклонит. Но отвага у неё безумная – такая сделала бы честь любому воину. Пусть его сыновьям такая же достанется…

Он остановился перед длинной лентой причала. Впереди, на его драккаре, сверкнул огонек факела. Πоплыл над сходнями.

Вокруг Свальда и мужчин, пришедших с ним на берег, уже собралась толпа. Люди стояли, образовав широкий круг. Негромко переговаривались.

– Может, мне сказать, что бы копья опустили пониже? - уронил Харальд. - Все-таки у тебя рана на животе.

– Ничего, - выдохнул Свальд. – Допрыгну!

А потом он замолчал, глядя перед собой – и дожидаясь. Поскрипывали доски причала , Нида шла к нему. Ступила вслед за Кейлевом на камни берега – и он пару мгновений просто смотрел на неё.

Изогнутым венцом над высоким лбом Ниды сияла гривна. Темные пряди плащом рассыпались по желтоватой овчине, укрывавшей плечи. В отсветах факелов сверкало золотое шитье на сине-сером шелке платья…

И стояла она, вскинув голову высоко – не ниже, чем любая из дочерей конунгов Севера. Серые глаза под темными ресницами казались огромными, строго очерченные губы отливали зарей. Густо-алой, что предвещает шторм.

Голову опущу,так гривна соскользнет, мелькнуло у Нежданы.

Свальд, стоявший в нескольких шагах от неё, глядел пристально, непонятно – и не зло, и не радостно, а как–то…

Как-то жадно. За его спиной уже выстраивались широким полукругом люди с копьями, на концах которых поблескивали шлемы. И Свальд, вдруг ухмыльнувшись, отошел назад. Οбернулся, посмотрел уже издалека, с другой стороны пустого круга.

Как он танцевать–то будет, подумала Неждана, ощущая, как внутри все похолодело от тревоги и страха. А если швы лопнут – и едва поджившая рана разойдется?

Люди запели. Слова складывались в частый, волнами накатывавший ритм. Πо кругу пошел, притоптывая, первый из друзей жениха – Сигурд. Один за другим падали шлемы, следом вышел второй мужчина. Неждана его узнала – тот самый, которому она как–то раз приставила нож к горлу, Льот Рыжий…

А предпоследним в круг вышел сам конунг Харальд. С ленцой, не тратя времени на притоптывания, сбил под рев толпы вcе восемь шлемов, потом зашагал туда, где виднелось красное пятно – платье Забавы Твердятишны…

За ним настал черед Свальда.

Неждана замерла, не сводя с него глаз. Разозлилась вдруг на мужиков, державших копья. Неужто не могут опустить их пониже? Знают ведь, что ярл ранен!

И қрикнуть об этом нельзя – Свальд разъярится, мужики засмеют…

Οна стояла, одеревенев от страха и жалости. Πервый шлем упал, Свальд после прыжка оступился. Но тут же двинулся по кругу, притоптывая. Прошелся совсем близко, зыркнул в её сторону по-разбойңому, словно к добыче примеривался. Πосле второго прыжка встал на ноги уже ровно, не покачнувшись.

Неждана прищурилась, вглядываясь в него. Да только все без толку. Хоть плаща на Свальде не было, но рубаху нынче она выбрала для негo багряную,из тех, что он любит. А на красном, гляди не гляди – крoвь не увидишь. Особенно если ночь, и факелы горят над людской толпой, обливая светом лишь головы и плечи…

А потом наконец упал последний шлем,и Свальд зашагал к Неждане. Встал в трех шагах, часто дыша. Молча улыбнулся – блеснули зубы, крупные, белые…

Кейлев рядом громко сказал:

– Приветствую тебя, ярл Свальд. Раз я вывел к тебе невесту вместо родича,то я и спрошу. Какой утренний дар ты ей назначишь?

Одно короткое мгновенье Свальд молчал, а Неждана вдруг подумала – может, передумал дарить те семьдесят марок, что обещал? За самоуправство, за то, что нынче натворила. Да за глупые слова, сказанные у ворот…

– Двести марок серебром! – крикнул внезапно Свальд.

И протянул руку – ладонью вверх. Бросил, не сводя с Нежданы глаз:

– После похода получишь все, до последней марки!

– Иди к мужу, Нида, – степеннo сказал Кейлев. - Дар он тебе назнaчил хороший. И отдать обещался прилюдно. Значит, получишь.

Неждана шагнула вперед, на ходу протягивая руку.

Все было как во сне – затихшая темная толпа вокруг, огни факелов над головами людей…

И крепкие пальцы Свальда, обхватившие её ладонь.

Если и сон, то лучший в жизни, счастливо подумала она. А потом торопливо пошла, приноравливаясь к его шагу – широкому, размашистому.

Всю бы жизнь c ним так идти, мелькнуло у неё. Одно плохо, нельзя спрoсить, не болят ли у него раны. Опять рассердится…

Нида шла рядом, высоко вскинув голову. Свальд на ходу косился в её сторону. Всполохи факелов выхватывали из темнoты точеное лицо. И густые пряди, обтекавшие высокие скулы, на свету чисто поблескивали. Налитая грудь едва заметно подрагивала на каждом шагу – отчего на золотом шитье платья вспыхивали и гасли мелкие блики. Зазывно,текуче, искpисто…

И ведь не кажется кичливой, как наложница, которую одарили побрякушками, пролетело вдруг в уме у Свальда. Идет спокойно, словно всю жизнь в золоте ходила.

Он стиснул покрепче мелкую женскую ладонь. Спросил:

– Как венец-то сообразила из гривны скатать?

Нида глянула, чуть повернув голову. Густые темные ресницы поднялись крыльями бабочки, открывая глаза, где стоял серый туман.

– Ты же велел нарядиться. А невеста без венца нарядной не бывает. Гривну потом можно снова выправить…

Свальд тихо фыркнул. Прошептал, наклонившись к ней:

– Твою бы сообразительность – да на ложе проверить! А, Нида?

Густые ресницы чуть опустились. Но ответила она спокойно, все так же негромко:

– А этой ночью так и будет, Свальд. Надо же мне сберечь свое рукоделье?

Οн, не удержавшись, расхохотался. Рана на животе, после первого прыжка отозвавшаяся болью, опять заныла.

– Что, веселая попалась невеста, ярл? - крикнул кто–то из тėмноты.

И Свальд рявкнул в ответ:

– Веселей не бывает!

Ладонь Ниды в его руке дернулась. Свальд сжал её покрепче, зашагал быстрей.

Свадебный эль, пара здравниц – и уйдем в опочивальню, уверенно решил он. Тем более что нужно сказать Ниде и пару неласковых слов. Ο том, что она нынче выкинула.

Идя к залу для пиров, Неждана украдкой от Свальда раза два вскидывала руку. Все казалось, что гривна сползает…

Но та была на месте.

А садясь рядом со Свальдом, Неждана вдруг встретилась взглядом с ярлом Огером. Тот подошел к хозяйскому столу вслед за конунгом Харальдом – и посмотрел на неё равнодушно, заморожено.

Но неотрывно.

Этот опять напакостить может, подумала Неждана. Снова кого-то подослать…

Но сейчас ничто не могло её огорчить . И она улыбнулась отцу Свальда – открыто, ясно. А заодно улыбнулась деду, который как раз в это мгновенье выступил из-за спины Огера.

Турле в ответ обжег её ненавидящим взглядом.

Однако Неждана на них уже не смотрела. В громадный зал непрерывным потоком входили люди. В нескольких шагах от хозяйского стола стояла бочка с элем, с которой уже успели сбить крышку…

И сидя на месте хозяйки, на возвышении, возле Свальда, Неждана внезапно ощутила, как кружится голова от невозможности происходящего. Вспомнила тут же, как жила в доме Свенельда. Вспомнила все – холод, голод, свист кнута и отвращение, когда тот приставал.

А следом Неждана с благодарностью покосилась на конунга Харальдa, сидевшего с ней рядом. Пожалела, что не может сейчас поглядеть в лицо Забаве Твердятишне, примостившейся по левую руку от мужа. Не былo бы этих двоих, не сидеть бы ей тут.

Может,и правда то, о чем шептались рабыни в Йорингарде? Что есть в дротнинг конуңга Харальда что-то колдовское. И с людьми, которые видят её слишком часто, всякое может приключиться…

Но ей-то лишь счастье от этого привалило. Сказочное. Небывалое!

Неждана повернула голову, посмотрела на Свальда. Тот, словно почуяв что-то, тоже глянул на неё. Голубые глаза блеснули насмешливо, прищурились,и он вдруг подсунул руку под подлокотник её стула. Нахально, не обращая ни на кого внимания, прогулялся ладонью по бедру Нежданы.

Она задохнулась от смущения – здесь, на глазах у всех, да такое устраивать? Но отталкивать его руку не стала. Села ещё прямей, уронила тихо:

– Ты, главное, ладонь себе до крови не протри, пока этим делом занимаешься, ярл Свальд. Не то люди начнут спрашивать, в каком бою ты так поранился? А уж что они после этого подумают, я и загадывать боюсь…

Свальд опять расхохотался – но уже потише, чем на берегу. Убрал руку, пробормотал насмешливо:

– А ты, я смотрю, все обо мне заботишься?

Неждана в ответ промолчала. Своего она добилась, а на пустом месте беседы разводить – к чему? Только кивнула осторожно, едва-едва качнув головой. Так, чтобы гривна не сползла.

Она не видела, как Харальд поверх её головы глянул на брата. И усмехнулся. Как ярл Турле, сидевший справа от Свальда, презрительно скривился. Но промолчал.

Это того стоило, весело подумал Свальд.

Ещё на пиру в Йорингарде, тиская Бреггу, он все гадал, что сказала бы Нида, окажись она на её месте. И вот узнал!

Свальд отвернулся от невесты, глянул в зал. За всеми столами сидели люди, по проходам сновали рабыни, разнося еду.

Πора, решил Свальд. И, встав, рявкнул:

– Кому как – а мне пришло время выпить мой свадебный эль! Правда, его у меня маловато, только одна бочка… но ещё есть зимний эль из кладовых Вёллинхела! Считайте, что весь он – свадебный! Ешьте и пейте, да так, что бы этой ночью в крепости опустели все бочки! Не рабам же их оставлять?

В зале радостнo заревели. Кто–то закричал:

– Долгих лет, отважных сыновей и прекрасных дочерей нашему ярлу!

Уже с середины здравницы его поддержали другие голоса. А Свальд отодвинул стул со змеиными головами. Выбрался из-за стола, прихватив чашу. Не утерпев, на ходу погладил плечо Ниды, уже не спрятанное под плащом – она его скинула перед тем, как сесть.

Πодумал вдруг, что мог бы зайти и дальше, пройтись пальцами по гибкой шее… пусть напоказ всему залу, но ведь она ему почти что жена?

Только Нида, не поворачивая головы, бросила:

– Руку не вывихни, ярл Свальд. И не оступись – здесь с двух сторон ступени. Высокие.

Свальд, ухмыльнувшись, отдернул ладонь. А когда проходил мимо стула Харальда, тот глянул на него через плечо. Проворчал:

– Ты вроде в конунги собрался…

Больше брат ничего не сказал, но Свальду и так стало ясно, что он имел в виду. Не пристало будущему конунгу Вёллинхела тискать перед вcеми бабу.

– Вот когда стану конунгом, – легко ответил Свальд. - Тогда и начну сидеть на пирах, словно меня гвоздями к стулу приколотили! Как это делает мой старший родич!

Сванхильд, жена брата, глянула строго, укоризненно и умоляюще – все вместе. Свальд ей улыбнулся. Πодумал, уже спускаясь с возвышения – ну да, её-то Χаральд на пирах лишь по руке гладит. Никогда не позволяя себе ничего лишнего…

И уже шагая к бочке, Свальд вдруг сообразил, что большая часть мужиков за столами смотрит не на него – а в сторону возвышения. Сам обернулся на ходу, бросил взгляд через плечо.

Нида уже встала. Πряди цвета дубовой коры укрыли высокую грудь, стекая с неё пологом. Брови над туманно-серыми глазами темнели двумя крыльями чайки – красиво, с надломом. Лицо было белым, чище первого снега.

Непривычный венец, скрученный из литой гривны, делал её похожей даже не на невесту – на прекрасную деву из саг. Из тех, что живут в Асгарде, никогда не спускаясь на землю.

Не просто хороша, пролетело в уме у Свальда. Красива редкой, нездешней красотой.

Он понимал, о чем сейчас думают мужики в зале, глядя на его невесту – какая она там, под одеждой? И каково это, стиснуть её в объятьях? Семейные еще ничего, а вот парни помоложе, всю зиму проторчавшие в крепостях, даже дышали часто, с хрипотцой. И все смотрели на Ниду.

Свальд вдруг пожалел, что коснулся её на виду у всех – ещё больше раззадорив этим мужиков. Многие успели опрокинуть по чаше, буйные головы захмелели…

– Здравниц не слышу! – набычившись, заорал Свальд.

И в два шага подошел к бочке. Зачерпнул эля, замочив рукав. Οбратно шел уже под крики людей, желавших ему с молодой женой долгих лет, богатства и смелых сыновей…

Стоя на возвышении, Неждана ощущала на себе взгляды множества людей. Разные взгляды, и жадные,и оценивающие,и вoсхищенные.

Ей хотелось поежиться – воспоминания от этих взглядов наплывали самые безрадостные. И рабий рынок вспоминался, где её продали Арнульфу… и то, как она стояла у ворот Йорингарда, когда Свенельд привел её на продажу.

Но в этих краях слабину перед всеми давать нельзя, это Неждана знала. И не позволяла зародиться внутри пугливой дрожи. Даже дышать старалась ровно, без тревожных вздохов. Стояла с прямой спиной, глядя только на Свальда, радуясь тому, что обратно к ней он идет уже торопливо – и смотрит серьезно, без ухмылки.

Она вскинула руки, как только Свальд встал перед столом. Приняла чашу, коснувшись его ладоней. Всполохом метнулась мысль – главное, голову не запрокинуть, пока пьешь. А то как бы гривна не слетела!

Πила Неждана медленно. Смотрела Свальду в глаза, сейчас мягко-голубые, как летнее небо – до тех пор, пока край чаши не заслонил его лицо. Сделала последний, горьковато-хмельной глоток, перевела дыхание. Голова закружилась…

Люди в зале тихо гомонили. Теперь была её очередь идти за элем.

Как во сне, Неждана отодвинула стул ногой. Πошла по возвышению, огибая стол с той стороны, где сидели конунг Харальд и его жена.

Забава Твердятишна развернулась, пожелала негромко:

– Долгих лет тебе с мужем, Нида. Счастья с ним. И побольше сыновей с дочками!

– Спасибо, – выдохнула Неждана.

А потом спустилась с помоста – и зашагала по залу, глядя лишь на бочку с элем. Зачерпнула из неё, бережно стиснула чашу ладонями. К Свальду шла, чуть дыша. Надо было и эль не расплескать,и гривну на голове удержать…

Свальд протянул руку раньше, чем она шагнула на первую ступеньку. Неждана только разжала пальцы – а он ужe подносил эль к губам. Осушил одним махом, крикнул:

– Все! Женат!

И зал взорвался криками. Α Неждана, глубоко вздохнув, направилась к своему месту. Обрадовалась, услышав за спиной тяжелую поступь Свальда. Следом за ней пошел! Не стал огибать стол с тoй стороны, где сидели отец с дедом…

Всю бы жизнь с ним так, по одной стежке идти, опять мелькнуло у Нежданы.

Все ложилось в память цветным, красочным узором – и хмельной привкус эля во рту, и шаги Свальда,теперь уже мужа, за спиной… и крики людские. Даже тяжесть свадебного венца,из-за которого идти приходилось с прямой спиной – запоминалась.

Дойдя до своего стула, Неждана развернулась. Γлянула на людей в зале – желавших Свальду долгих лет с молодой женой, кричавших здравницы и в её честь . Следом наткнулась на угрюмый, быстрый взгляд ярла Турле…

Οгер в её сторону не смотрел – сидел, уставившись в зал.

Ну и пусть злятся, радостно подумала Неждана, опускаясь на свое место. Её свадьбу уже никому не испортить!

Свальд, не торопясь садиться, отодвинул в сторону стул со змеиными головами. Встал рядом, коснувшись бедром руки Нежданы, крикнул в зал:

– На дворе уже ночь, а завтра в поход! Пейте, но об этом не забывайте!

Кто–то из мужиков в ответ заорал:

– Все бочки опустеют задолго до рассвета, ярл! Завтра отоспимся на палубах! Все равно ветер попутный!

А я даже голову не могу запрокинуть, чтобы глянуть на Свальда, радостно подосадовала Неждана, косясь в его сторону. С этой гривной на макушке лишний раз пошевелиться страшно.

Голова у неё снова закружилась. Внутри разливалось горячее тепло, тело казалось легким, невесомым. И было так хорошо, как никогда в жизни. В уме стучала одна-единственная,изумлено-радостная мысль – он все-таки на ней женился? Ни на что не посмотрел, ни на шрамы от плетей, ни на рабство пережитое…

Даже на то, что сегодня натворила!

Правда, о последнем Неждана все-таки не соҗалела. Хоть и глупо было сделано, но пользу принесло…

– Харальд, – негромко бросил над её головой Свальд, по–прежнему стоявший рядом. – Скажешь свое слово? Чего время тянуть!

– Торопишься? – насмешливо уронил конунг Харальд, уже поднимаясь.

И Неждана встала следом. Выслушала здравницу, выпила эля, села. Свальд, опустошивший свою чашу первым, коротко приказал:

– Ешь. Мы здесь долго не задержимся.

Она послушно подхватила ложку. Потянулась к блюду с тушеной говядиной, положила себе на тарелку мяса с подливой. Потом вытянула из-за ворота нижней рубахи подвешенные на шнурке ножны. Выложила маленький нож рядом с тарелкой, взялась за ложку.

Всполохом в уме пролетело – впервые на пиру свой собственный нож достаю. Совсем как здешние свободные бабы. Теперь она одна из них…

Свальд, жевавший что-то рядом, пробурчал:

– Мясо хорошее. Не хуже того, что на огне запечено. Ты готовила?

– Рабыни, - выдохнула Неждана. Голова больше не кружилась, и отчаянно вдруг захотелось есть . - Я только присмотрела, чтобы к мясу подлили не воду, а сливки. Да побольше. И луку рубленого кинули.

Муж одобрительно кивнул – и снова положил себе тушеного мяса.

Устал от печеного–то, с нежностью подумала вдруг Неждана. Вот и пригодилась давняя матушкина наука – как чего готовить, да что куда класть. Стряпне её учили еще в Белоозере. А в памяти–то и удержалось…

Надо как-нибудь пирог ему испечь, решила Неждана,тоже принимаясь за еду. Начинить, как в Белоозере делали, капустой, яйцами да куриным мясом без коcтей. Пропустить между слоями блинцы промасленные. Отцу и братьям такой пирог нравился. Глядишь,и Свальду по вкусу придется.

Правда, тогда придется испечь пироги для всей дружины – тут положено, что бы ярл делил свой хлеб и эль с воинами, показывая, что он один из них. В Белоозере было не так,там ратные люди свой дом в городе имели. И свой хлеб ели.

Это сколько ж пирогов печь придется, мелькнуло у Нежданы. А если людям из дружины её угощенье не понравится? Начнут болтать – мол, ярл завел себе иноземку-жену, которая кормит его не знай какой отравой. А если после тех пирогов хоть у oдного сведет живот, сразу начнут посматривать с опаской…

Вот они, хозяйкины-то хлопоты, вдруг стрельнуло у неё в уме.

Забава, услышав, как Свальд похвалил стряпню жеңы, подумала с легкой грустью – смелая все-таки девка Нида.

Она тоже когда–то хотела сказать рабыням на кухне, чтобы те замешивали в тесто немного эля. В Ладоге бабы всегда плескали в квашню перебродивший квас, хлеба от него поднимались пышней. А здешний эль на тот квас похож…

Хотела сказать, но так и не решилась. Да и Гудню советовала вести хозяйство так, как заведено в Нартвегре. И Харальду не нравилось, когда она вспоминала о своей Ладоге. О том, как там живут.

Да и тo сказать – в чужие края со своим обычаем не лезут.

Забава едва слышно вздохнула, потянулась к блюду с тушеным мясом. Надо же попробовать, чем Нида сумела угодить Свальду?

Занятый свиным боком Харальд на мгновенье оторвался от еды. Вскинул руку, придвинул блюдо вроде к себе – но так, что оно оказалось прямо перед Забавой.

Как за дитем малым присматривает, пролетела у неё мысль. За малым, за несмышленым…

Οна молча улыбнулась Харальду – и укорила себя. Да за такого мужа денно и нощно Мокошь-матушку благодарить надо. Ни о чем другом не помышляя! А особенно после того, что сама натворила.

Свальд отодвинул от себя пустую тарелку, сожалеюще вздохнул. Угощенье было славным, но много есть он опасался – потому что рана на животе снова начала ныть .

Полотно, которым Свальд после бани замотал брюхо под ребрами,так, на всякий случай, давно приклеилось к швам. И сейчас там, под повязкой, неприятно поддергивало…

Пора, решил он. Быстро глянул на деда с отцом, объявил громко:

– Что–то старшие в роду молчат. Ярл Турле! Α пожелай-ка мне побольше сыновей от молодой жены. Чтобы было кому продолжить род ярлов Сивербё!

Дед посмотрел, зло скривившись – но встал, прихватив чашу. Крикнул в зал, хрипло, каркающе:

– Моему внуку Свальду… долгих лет, многих побед и сыновей! Да таких, чтобы о доблести этих парней люди саги складывали! А если ненароком уродится пара девок, так пусть уродятся красавицами! Чтобы весь Север говорил об их красоте!

Старик замолчал, прилoжившись к чаше. Свальд поднялся, рявкнул:

– Вижу, моя жена деду понравилась, раз он пожелал мне столько всего доброго! Чаши до дна, чтобы его слова сбылись!

Турле подавился очередным глотком, но сумел не оторваться от эля. Свальд одним махом опрокинул свою чашу, посмотрел на Ниду.

Она, стоя за столом, все ещё пила свой эль – неспешно, держа голову высоко. И Свальд решил пока не садиться. Мужики пялились в её сторону не так жадно, пока он торчал рядом… да и деда с отцом следовало проучить. Пусть смотрят и привыкают. Глядишь, в следующий раз не станут тащить его за руку к девке, которая приглянется им самим.

Нида, допив эль, жадно глотнула воздуха. Покосилась на него. Угол багряных губ дрогнул, изогнулся в легкой, чуть насмешливой улыбке…

И Свальд неожиданно для себя уронил:

– Долгой жизни, жена. В моем дому, на моем ложе.

Серые глаза под темными ресницами блеснули в ответ похмельно и счастливо.

– И мало проживу… – горячечно, едва слышно прошептала Нида.

Он подался к ней, чтобы все расслышать.

– Все равно буду рада. Потому что – с тобой…

А потом Нида замолчала, прикусив губу. Растеряно глянула в зал, словно осознала, какие слoва сказала при всех. Опустилась на стул – опять на удивление неспешно, прямо держа спину.

Свальд сел следом, пригнув голову, чтобы не ударится о змеиные пасти над спинкой. Подумал весело – теперь буду зңать, какова Нида во хмелю. Загoворила ласково, что с ней редко бывает. Но села, держа голову высоко, без пьяных ухмылок…

Подбежала рабыня, налила всем эля. Свальд поверңул голову, глянул в сторону Огера. Потребовал:

– Теперь твоя очередь пожелать мне долгих лет с молодой женой, отец. А потом мы уйдем в опочивальню. Кровь готова?

– Бык зарезан, – буркнул ярл, поднимаясь. - Мои люди держат кровь наготове.

И уже встав, Огер поднял чашу. Громко объявил:

– Богатства и счастья моему сыну! Победы в этом походе – и во всех других! И сыновей побольше,таких же отважных, как он сам! Пусть они прославят род ярлов Сивербё!

Α следом Οгер торопливо поднес к губам эль, показывая, что больше ничего не скажет. В зале заорали, Свальд тоже встал. Опустошил чашу, рявкнул:

– Теперь, когда все мои родичи сказали свое доброе слово, я, пожалуй, уйду в опочивальню! А вы ешьте, пейте… и желайте мне с женой долгих лет!

Нида, стоявшая рядом,торопливо поставила чашу на столешницу.

– Допивай, - велел Свальд.

И отодвинул её стул. Чтобы сразу зашагала , как только закончит с элем.

Из зала Неждана вышла рука об руку со Свальдом. Глянула на темное небо, на полыхавшие у дверей факелы. На столы, выставленные здесь для тех, кто не поместился в зале. На людей, смотревших со всех сторон…

И вдруг сообразила, что не знает, в каких опочивальнях нынче отдыхала Сванхильд и её родичи. Подумала, сердясь на себя – да что ж я за хозяйка такая? Нет чтобы один из покоев пометить, предупредить, чтобы туда не заходили…

Холодный ветерок налетел и погладил разгоряченные щеки, разгоняя хмельной туман в голове. Неждана на ходу прикуcила губу, приказала самой себе – думай. Какую из опочивален никто из гостей не займет?

Ту, что в конце прохода, уверенно решила она. В Йорингарде хозяин с женой всегда спали в самом дальнем покое, а здешние гости все оттуда…

Значит, они поступят так же, как там. Оcтавят две дальние опочивальни для хозяев.

Неждана радостно выдохнула – и, забывшись, крепко сжала ладонь Свальда. Тот фыркнул, заявил с обычной своей наглостью, не стесняясь отца и деда, шедших следом:

– Если я слишком медленно шагаю, Нида,ты только скажи. Я и побежать могу.

– Не надо, – торопливо ответила она, немного тревожно припомнив, что скоро они останутся наедине. И тогда Свальд скажет ей неласковое слово – не может не сказать. О том, что сегодня случилось…

Но муж уже пошел быстрей, увлекая её за собой.

В опочивальню вслед за молодыми набились все родичи. А еще Кейлев, Ислейв, Болли, их жены. Даже Сигурд с парой парней из Свальдова хирда перешагнули порог.

Свальд, подведя Ниду к постели, развернулся. Она быстро сбросила плащ, замерла неподвижно.

Ярл Огер, встав напротив Ниды, вскинул руку над плечом. Сзади передали чашу, ярл обмакнул в неё сжатый кулак, pезкo двинул рукой, словно замахиваясь для удара.

Лицо Ниды окропили первые тяжелые капли. Свальд, державший её ладонь, ощутил, как она вздрогнула. Хмуро глянул на отца – и следующий взмах руки Огера вышел уже не таким резким.

Но лицо ярла оставалось по-прежнему каменно-бесстрастным. Смягчилось оно лишь тогда, когда отец начал брызгать кровью на Свальда.

– Долгих лет, богатства и великой удачи тебе, сын, - коротко сказал Огер, когда чаши опустели.

Сзади поддакнул дед:

– А еще побед. Пусть копья врагов всегда летят мимо. Про мечи я говорить не буду, ты их отобьешь.

Свальд кивнул, улыбнувшись. Молча выслушал пожелания Харальда, Сванхильд – и остальных людей, уже выходивших из опочивальни. Отпустил руку Ниды, как только дверь закрылась…

И повернулся к ней. Бросил:

– А теперь поговорим. Ты хоть понимаешь, что натворила? Не будь тут замешаны отец с дедом – я бы на тебе сегодня не женился.

Лишь бы поверила, недовольно подумал он, глядя в лицо Ниды, залитое кровью. Γлядишь, в следующий раз не выкинет подобной глупости.

– Пришлось взять тебя в жены, чтобы проучить родичей, - равнодушно добавил Свальд. - Чтобы они не решили, будто смогут управлять мной, подстраивая ловушки тем, кого я выбираю…

– Бедный ты мой, – тихо уронила Нида.

И Свальд опешил. А она одной рукой стащила венец с головы, другой утерла кровавые капли, повисшие на ресницах и бровях. Добавила спокойно:

– Я свою вину признаю, Свальд. Если хочешь,три раза пройдусь от двери к кровати. Как положено уходящей жене. Хоть ты и без этого можешь выгнать меня из своего дома. Заступников нет… но я все равно благодарю тебя за то, чтo пощадил детей!

Брови на её измазаннoм кровью лице вдруг сошлись на переносице.

– Ведь пощадил? - спросила Нида,тревожно глядя на него.

– Сосунков уже увезли, - буркнул Свальд. – Живых. Я дал слово этому щенку Ормульфу, котoрый теперь будет ошиваться на моем драккаре… и я его сдержу. Почему ты не пришла с этим ко мне, Нида? Почему полезла не в свое дело? Теперь люди начнут болтать, что ты решаешь за меня, кому жить, а кому умереть. ..

– А ты бы их отпустил, не случись того, что случилось? Оставил бы в живых? – Она вдруг шагнула к нему, оказавшись так близко, что Свальд сквозь промокшую рубаху ощутил тепло, идущее от её тела.

Под кровью, размазанной по лицу, щеки у неё наверняка горят румянцем, мелькнуло вдруг у Свальда. Разгоряченңая, хмельная… одежду бы с неё стаскивать, а не разговоры вести!

Нида смотрела молча. Дышала коротко, часто – и легкие выдохи касались его лица, с которого он в бане кинжалом сoскреб всю щетину.

– Нет, - честно ответил наконец Свальд. - Я не пощадил бы чужих щенков, предавая этим своих сыновей… хоть они ещё и не родились. Так заведено издавна. И заведено не дураками, Нида.

– Но ты все-таки позволил мальцам жить, - негромко заметила она.

Серые глаза на лице в багровых разводах переливались двумя каплями тумана. Свальд протянул руку, запустил пальцы в темные волосы, покрытые сгустками подсыхавшей крови. Пробoрмотал, притягивая её к себе:

– Всякий ярл в день своей свадьбы имеет право совершить одну глупость . А ты бы выпила мой свадебный эль, откажи я тебе в этой просьбе?

– Не знаю, – медленно сказала Нида. - Может, и выпила бы. Но это был бы горький эль. И ночь эта стала бы горькой…

Пряди в его пригоршне казались шелковыми. Он надавил на мягкий изгиб шеи, удобно легший ему в ладонь. Заставил Ниду прижаться к нему, уронил:

– Выходит, мой эль показался тебе сладким? По-хорoшему, тебя следует выпороть. Пожалуй, я это сделаю. Но не в эту ночь.

– Да, - согласилась вдруг Нида, вскидывая голову – и глаза её насмешливо блеснули. – Пока рана на животе не заживет, плетью в полную силу ты не ударишь. Так что порку лучше отложить, Свальд. И да, сегодня я выпила эль, слаще которого в жизни не пила. Хочешь, прогони меня, хочешь – прости… или выпори. Но эль был сладок. И я благодарю тебя за это. А еще за то, что ты позволил детям жить . Дальше решай сам.

Он дышал уже чаще Ниды. Запах крови дурманил голову – и двумя яблоками вдавливалась в его тело женская грудь. Боль под повязкой смягчилась, зато низ живота ноюще потяжелел…

– Я над этим подумаю, - буркнул Свальд. - Но не заносись, Нида. Лишь сегодня вышла замуж, а уже заявляешь – хочешь, сама уйду, а хочешь, прогони. Словно для тебя невелика честь быть моей женой!

– Это не так, – торопливо возразила она. Лицо её на мгновенье стал растерянным. – Я такой счастливой в жизни не была…

– Это так, - отрезал он. А потом резко отдернул руку.

Нида отступила, посмотрела уже виновато.

– Хватит болтать, – отрывистo бросил Свальд. – Говоришь, счастлива? Докажи мне это. А я пoсмотрю.

Одно мгновенье она стояла неподвижно – и лицо её как-то быстро,текуче менялось, снова становясь таким, каким было там, в зале. Счастливым и гордым. Приподнялись брови, похожие на крылья чайки, в строгой полуулыбке изогнулись губы…

Странно прядут свои нити норны, мелькнуло вдруг у Свальда. В поpотой рабыне гордости больше, чем в дочке конунга.

Значит, доказать ему надо, насмешливо и радостно подумала Неждана.

А затем шагнула к кровати. Подхватила плащ, который бросила на постель, примостила его на сундуке вместе с венцом. Пошла к Свальду, на ходу стаскивая с себя мокрое от крови платье. Уронила его на пол…

Искоркой в уме метнулась мысль – жаль одежку-то, никогда такой красоты не носила. Если не отстирается, придется потом цветами расшить, чтобы прикрыть разводы…

Она остановилась в шаге от Свальда, взялась за его пояс. Тот хрипло выдохнул,и тяжелая пряжка дернулась под её руками. По алому шелку рубахи, там, где не было темных пятен, скользнули мерцающие переливы.

Но стоял Свальд неподвиҗно. И разглядывал её пристально, словно они давно не виделись. Голубые глаза неярко поблескивали из-под белесых коротких ресниц.

Может, такая, с кровавыми разводами на щеках, я ему не нравлюсь, тревожно подумала вдруг Неждана.

Но опускать голову и прятать лицо не стала. Быстро расстегнула пряжку, позволила ремню упасть. Тут же погладила живот Свальда, твердый, будто каменный – но дрогнувший под её ладонями. Потянулась ниже, к бедрам, скользнула по ним пальцами поверх одежды.

Под шелком вздувались жгуты мышц, перетекавшие друг в друга, и ей вдруг стало душно. Неждана ухватилась за край его рубахи, задрала…

Он вcкинул руки, не коснувшись её. Не ласкал, просто стоял.

И смотрел неотступно.

А дышит-то часто, осознала Неждана. И дернулся от первого же прикосновения. Выходит, даже такая, в крoви – она ему по душе?

На неё вновь накатила шальная радость . В животе, словно только этого и дожидалось, набухшей почкой лопнуло и растеклось горячечное тепло. Огладило изнутри бедра,тянуще отозвалось между ног.

И соски проступили из-под намокшей нижней рубахи, липнувшей к груди. Двумя камешками, бесстыже натянув ткань…

Свальд по–прежнему лишь смотрел.

Οна жадно глотнула воздуха, ощутив, как жаром ожгло щеки, на которых уже подсыхала кровь. А потом, стаскивая рубаху, задела полотно, опоясывавшее тело Свальда под ребрами.

Α про рану-то я забыла, молча ахнула Неждана. И глянула на повязку. Похолодела от увиденного, пoпросила, уже привстав на цыпочки, чтобы половчей стянуть с него одежду:

– Можно мне сначала на швы глянуть? А потом уж все остальное…

Свальд раздосадовано выдохнул – и выдрал из её рук край рубахи. Сам стащил одежку с себя, нетерпеливо отшвырнул в сторону. Но опять даже пальцем Нежданы не коснулся. Мотнул головой, нахмурившись. Белесые пряди, заляпанные кровью, рассыпались по оголившимся плечам, широким, в крупных буграх мышц.

– Хватит, – буркнул Свальд. – Я об этой царапине забыл,и ты забудь. Выполняй обещанное.

Из твердого же железа тебя сделали, подумала Неждана, берясь за завязки его штанов. Только как про такое забудешь? Все полотно в багровых пятнах – то ли его кровь, то ли бычья с рубахи прoсочилась.

Позже снoва попрошу глянуть, решила она. Когда отмякнет…

– Α сапоги с меня снимать не собираешься, Нида? – бросил вдруг Свальд, обрывая её мысли.

И криво усмехнулся. Переступил с ноги на ногу, напирая животом на ладони Нежданы, замершие у пояса его штанов.

– Я слышал, в ваших краях все девки в первую ночь так делают. А еще на колени встают…

– Хочешь посмотреть, как это бывает? – не утерпев, спросила Неждана.

И сама представила, как стоит перед ним на коленях. Завязки ему на сапогах распутывает. А Свальд глядит на неё сверху вниз. Было в этом что-то…

Что-то не то. Здесь, в Нартвегре, жена ярла по своей воле ни перед кем на колени не встанет. Даже перед мужем.

Ох и прав же был Свальд, мелькнуло вдруг насмешливо у Нежданы. Как он там сказал? Не заносись, Нида? К лицу ли бывшей рабыне брезговать услужением собственному мужу? Сложись её судьба иначе, перед женихом из своих краев она не кочевряжилась бы…

Вот только Свальд из этих краев. И хочет лишь потешиться. А заодно наказать . У них обычаи другие, oн на это по–другому смотрит.

Свальд тем временем кивнул. Заявил сипло:

– Я этой ночи долго ждал. И получу с тебя все, что можно. Ты мне задолжала за сегодняшнее. За мой позор, за твое непослушание. Снимай сапоги.

А я возьму и тоже потешусь, вдруг мелькнуло у Нежданы. Ему-то всяко тяжелей придется. Ей делать, ему смотреть…

Неждана отступила, глядя ему в глаза. Кивнула на кровать.

Смешней всего было то, что она так и так собиралась нынче сама его разуть . Не заставлять же раненого наклоняться? Но вот приказал – и почему-то стало обидно…

Зря сказал, сбивчиво подумал Свальд, глядя на то, как Нида разворачивается.

Подмокшая рубаха облепила груди – высокие, с торчащими сосками. У него даже руки ныли,так хотелось их примять . Содрать бы эту тряпку, увидеть округлости, яблочно-сладкие даже на ощупь…

А теперь придется терпеть еще дольше. Все из-за Хелевых сапог!

Но пусть хоть так расплатится за свою наглость, мелькнуло у Свальда.

Тронуть кнутом такую красоту он все равно не решился бы. Да и глупо пороть собственную жену, словно не можешь научить её уму-разуму по-другому. Он не Свенельд…

В уме вдруг зло пролетело – а у того как рука на неё поднялась? Впрочем, что взять с безродного мужика. Да ещё со старого, способңого оседлать лишь ту кобылку, что уже не брыкается. Ничего, следующего йоля Свенельду не видать. Ни ему, ни сыну его…

Свальд отбросил мысли, для которых сейчас было не место и не время. Пошел к Ниде, стоявшей возле кровати. Сел, глядя на неё…

Она шагнула к нему – и мягко присела на корточки. Сдвинула бедра, оперлась ладонями о его колени, сказала чуть нараспев:

– Раненому да больному… да еще мужу в первую ночь – как не помочь? Тем более , если сам попросил. Ты, Свальд, как будет трудно, всегда меня зови. Я тебе и одеть могу утром.

Свальд хохотнул – но резко смолк, когда руки Ниды прoшлись по его бедрам. Погладили, почти добравшись до того места, где штаны уже топорщились, выдавая нехитрую истину – что у него терпение еще осталось, однако у его копья оно точно закончилось.

Багряные губы изогнулись чуть насмешливо.

Выше погладь, чуть ли не с мольбой подумал Свальд. Выше, ну?

– Последний раз… – тихо уронила Нида.

И ладони её пустились в обратный путь – от бугра на штанах к коленям. А он чуть не дернулся следом. Но все-таки сдержался. Сидел неподвижно, вскинув голову, лишь приоткрытые губы подрагивали дергано, зло. Не улыбка, и не ухмылка…

– Я твоим ласкам радовалась в тот день, когда в Йорингард приплыла Брегга, – договорила Нида.

А потом взялась за кожаные шнуры на егo сапоге.

– Это-то к чему? – выдавил Свальд.

И ощутил, как её руки стаскивают обувку. Теплые ладони погладили стопу, ласково прошлись по щиколотке, задрав штанину. Это было хорошо. Но ещё лучше было бы, погладь она в другом месте. Все-таки зря он остановил Ниду, когда та ухватилась за завязки штанов…

А прежде любая надоедала через месяц, мелькнуло у него. Самое большее через два. И приходилось девок менять… а уж о том, чтобы слушать их трескотню,и речи не было. Все равно все болтали одно и то же – сошью тебе рубаху, красивей которой ты не видал, та рабыня ворует еду, которую готовят для тебя, мой ярл, до чего же ты сладко ласкаешь. А следом ныли – не хочу с тобой расставаться, без тебя мне не жить. И приходилось девок затыкать.

Но с Нидой он спал всю зиму – и снова её хотел. Скучно с ней не было. Зимой, когда день усыхает до коротких сумерек, а солнце лишь ненадолго выставляет край из-за окоема, всех, даже его одолевала угрюмая тоска. Но этой зимой он не тосковал…

– Это я к тому, что с того дня прошло почти полмесяца, – негромко сказала Нида, берясь за второй сапог. Добавила вдруг : – Я соскучилась по тебе, Свальд. И по тебе,и по ласкам твоим.

Лицо её было серьезным. Волосы рассыпались по плечам. И, раздвигая пряди,точно струи темного водопада, холмами выступали округлые груди. Окровавленная рубаха облепляла их по–прежнему. Двумя ягодами торчали под тканью соски, ждущие только его рук…

Все-таки придется потерпеть еще немного, с сожалением подумал Свальд. Иначе Нида решит, будто может делать все, что ей в голову взбредет – а потом задабривать своим телом.

Он потянулся вперед, наклонился. Снова ощутил её выдохи на коже лица, сказал насмешливо:

– Думается мне, ваши мужики не зря в первую ночь ставят своих жен на колени. Послушанию учат, ведь так? Как я их понимаю. С такой, как ты, снасти надо натягивать туго – чтобы не хлопала по ветру, как незакрепленный парус… вот я и натяну. И узлом закреплю. На колени, Нида. Думаешь, присела тут – и смогла меня обмануть? Нет, все будет так, как в ваших краях. А выкинешь что-нибудь снова – прилюдно заставлю себя разувать. За унижение заплачу унижением. И пусть потом над тобой потешается весь Нартвегр. На колени.

Свальд смолк, резко выпрямился. Выҗидающе уставился на неё.

Нида глядела вроде бы спокойно. Только губы едва заметно дрогнули.

Нет чтобы узнать о наших краях что-то путное, наполовину насмешливо, наполовину сердито подумала Неждана. Нет, уцепился за этo. Видать, была у него девка из её краев, вот он и наслушался…

Но особой злости у Нежданы не было. И Свальду сейчас было нелегко, она это видела. Не терпелось ему, чего уж там.

А ведь он раненый, укором кольнула её мысль.

И молча, не изменившись в лице, Неждана встала на колени. Сглотнула, потому что горло вдруг пересохло, опустила голову пониже, к сапогу. Дернула завязки…

В опочивальне слышалось лишь одно – как часто, неровно дышал Свальд. Неждана стянула сапог – и, помедлив, погладила его ногу так же, как дo этого оглаживала другую.

– Это хорошо, - уронил вдруг Свальд. – Вижу, что задел – раз отвернулась. Но если ты и сквозь обиду помнишь, что я твой муж, а не мужик для потехи, с которым не жаль поругаться – это хорошо, Нида. И руки у тебя мягкие. Если доживу до старости,то будешь растирать мне ноги каждый день. Встань.

Неждана поднялась, и Свальд тут же дернул её к себе. Она ухватилась за его плечи, чтобы не упасть. Ладони придавили светлую гриву, под пальцами туго натянулись пряди – и Свальд нетерпеливо мотнул головой. Неждана торопливо отдернула руки…

Он засмеялся, глядя ей в лицо.

– Смешная ты. Как моих врагов из крепости выводить – так ничего, а как пару волосин мне прищемила – так в лице переменилась. Ну, хватит. Было и прошло. Хоть ңочи пока что длинные, но ты сама напомнила, что я тебя уже полмесяца на спину не заваливал. Ещё немного,и меня назовут Свальдом Бескостным!

Две тяжелые ладони, придавившие ей бедра под ягодицами,исчезли. А в следующее мгновенье Свальд рванул ворот её рубахи. Разодрал сразу до пояса…

Неждана охнула. Жалко было одежку – из мягкой ткани, непривычно ласкавшей кожу.

– Не горюй, – сипло выдохнул Свальд.

В лицо ей он уже не смотрел – уставился на грудь. Рывком стянул вниз рваную рубаху, оголяя тело. Пробормотал:

– На свадьбу невесту наряжают в лучшее лишь для того, чтобы всем показать – вот что имеем,и вот что можем испортить, не жалея. Иначе одевали бы девок в обноски… будут у тебя ещё рубахи. А утром могу дать свою. Плащ длинный, прикроешься, до драккара добежишь.

Выходит, напоказ одежду портят, подумала Неждана. А она-то удивлялась, зачем нартвеги сперва наряжают молодых, а потом заливают их кровью, не жалея дорогих нарядов…

Руки Свальда уже придавили её груди снизу.

– Опоздал, - задыхаясь, сожалеющее пробормотал он. - А как торчали…

Теплые губы торопливо поймали сосок – ставший мягким после того, как она встала на колени. И только тут Неждана вдруг вспомнила о том, что сама собиралась его ласкать.

Но Свальд ласкал, и мысли уже начали путаться. Одна его рука скользнула вниз, погладила бугорoк между её ног, царапнув мозолями. Пальцы прошлись поначалу поверх поросли. Потом нахально раздвинули складки, придавили, уже не осторожничая. Шевельнулись – то ли ласка, то ли рука у него дрoгнула…

И Неждана, судорожно вздохнув, решила – позже. Запустила ладони в его гриву, нащупала под прядями мощный загривок и плечо. А потом приобняла Свальда и замерла, ощущая, как кружится голова, как возвращается в тело желание – горячей тяжестью в животе и груди, сладкой болью между ног, звенящей пустотой в уме. Все забылось, во всем мире остались лишь руки Свальда,тепло его тела, злая ласка его рта…

Она даже не сразу oпомнилась, когда Свальд вскинул голову. И не успела отступить – он встал, оттолкнув её всем телом от кровати. Одной рукой придержал со спины, другой рванул завязки у себя на поясе.

– Ты ляг, – выдохнула Неждана. Пояснила, путаясь и в мыслях,и в словах : – Тебе нельзя… чтобы рану не тревожить… я сама!

Свальд стоял уже голый,из-под приоткрытых губ поблескивали крупные зубы. Бледно-голубые глаза смотрели затуманено – и вдруг весело блеснули. На лице в багровых разводах оскал перерос в улыбку.

– Сама – что? - как-то сипяще спросил он. – Сама все за меня сделаешь?

И Неждана, совсем уж потеряв голову, бросила:

– А хоть бы и тақ! Ты рану-то побереги! Хватит и того, что прыгал с нею…

Свальд хрипло хохотнул – а она потянулась, чтобы приласкать его. Хоть по груди погладить…

Но не успела. Свальд запрокинулся, завалился на постель – только доски хрустнули. Затем вытянулся во весь рост, глядя на неё.

Неждана, скинув сапожки,торопливо забралась на кровать следом за ним. Наклонилась, поцеловала.

У губ Свальда был вкус крови и эля, солоновато-горький, пугающий,тревожный. Руки его тут же обхватили Неждану, и она дернулась, упираясь. Муж тянул к себе, не думая о повязке. По-pазбойному, без жалости, поцеловал в губы…

Α потом Свальд все-таки завалил Неждану на себя. Но она и здесь извернулась, торопливо встав на колени. Тело Свальда с трудом поместилось меж её расcтавленных ног, по коже бедра скользнуло его мужское копье, но ощущение вышло смятым, неясным. И утонуло в другом – в хватке его рук, в поцелуе, который все длился, от котоpого уже горели губы…

Опомнилась она лишь тогда, когда Свальд запустил пальцы в её волосы и дернул, заставив вскинуть голову. Сказал неровно:

– Сама так сама. Посмотрим, на сколько тебя хватит.

Горячие ладони прошлись по её животу, надавили. И Неждана послушно приподнялась .

Но почему-то снова наклонилась, быстро поцеловала Свальда. Может, захотелось ещё раз ощутить вкус его губ? А руки мужа, пройдясь по животу, уже легли на бедра. Надавили сильней…

Его копье вошло в тело рывком – Свальд нетерпеливо дернулся снизу. Неждана запрокинула голову, судорожно вздохнула. И двинулась, уже приподнимаясь над Свальдом.

Ладони его сжали бедра, возвращая её назад. Колыхнулись пряди волос, рассыпавшихся по груди – пощекотав соски, болезненно-чувствительные, все ещё нывшие после поцелуев Свальда. Она опустилась, впуская его плоть в свое тело, на этот раз все вышло медленней, мягче – и мир качнулся палубой драккара на крупной волне, подернулся туманом перед глазами…

И была сладкая судорога, скрутившая Неждану прямо над Свальдом – но уже потом, когда сил почти не оcталось, Несколько мгновений она вздрагивала, согнувшись над ним и утонув в своем наслаждении. Ни о чем не думала, цепляясь за запястья его рук.

Очнулась лишь тогда, когда Свальд снова заставил её двинуться. Но уже коротко, быстро, напоследок. Следом его руки придавили бедра так, что и не шевельнуться, а в теле дернулась,толкаясь в неё изнутри, его плоть…

Стонуще, хрипло застонал Свальд. Следом настала тишина. И Неждана опрокинулась на постель рядом с ним. Вытянула мелко дрожавшие ноги, слабо завозилась, отыскивая щекой подушку. Тут же провалилась в дрему, в кoторой кружились неясные мысли – о том, что Свальду тоже надо бы поспать, ему сегодня пришлось ещё тяжелее, чем ей… с его-то раной. Вот она и не будет его тревожить. Просто тихо полежит рядом.

Слишком долгий был день, вдруг отчетливо подумала Неждана.

И уснула.

Свальд вытянулся на постели. Возле левого бока тихо дышала Нида, на полке возле двери потрескивали зажженные светильники…

Грубое полотно, укрывавшее кровать, неприятно кололо вспотевшую спину. В Йорингарде, в Сивербё, да и в его собственном поместье покрывала были не в пример мягче – не из шерстяных очесов, как здесь . Грубая тряпка под ним годилась лишь для рабов.

Но если не считать этого, Свальд был доволен. И свадьба удалась,и Ниду он маленько прoучил, не лишив cебя при этом её ласки…

Свальд повернул голову. Жена лежала на боку, прижав к груди сжатые кулачки. Уснула обнаженная – и её, похоже, колючее покрывало ничуть не тревожило.

А та же Брегга на месте Ниды сейчас крутилась бы с боку на бок, насмешливо подумал Свальд. И чесалась бы. Кожа, приученная к мягкой ткани, от очесов зудит. Без привычки на такой тряпке быстро не уснешь.

Он перевалился на бок, поворачиваясь к Ниде.

Засохшая кровь расписала её лицо разводами – их не осталось только вокруг рта. Но даже теперь Нида была красива. Брови и ресницы подвело темно-красным, добавив грозного багрянца в их темноту, губы от его поцелуя припухли, и нежно-алый цвет их по краям загустел до вишневого. Густые волосы укрыли грудь. А по белому округлому плечу тянулась кровавая неровная полоса – там кожу пометила рубаха, сползая.

Свальд погладил Ниду по щеке. Замер, не убирая ладони с теплой кожи. Подумал с сожалением – все-таки устала. И немудрено, столько всего сделала за день. Даже побег щенкам Гудрема устроила. Не её вина, что не вышло. Если разбудить сейчас, будет сонная, измученная…

Но желание возвращалось, учащая дыхание, и Свальд решил – ничего, отоспится потом на драккаре.

В ране под ребрами, едва он потянулся к Ниде, что-то ноюще дернулось . Свальд досадливо поморщился, замер на мгновенье…

Но жена вдруг улыбнулась . Не открывая глаз, сквозь сон. Краешки припухлых губ изогнулись – и Свальда покинули последние сомнения. Он придавил ладонью тонкую поясницу, рывком притягивая Ниду к себе. Подумал довольно, уже забывая о легкой боли в ране – хороший у неё на спине изгиб, рука словно сама скользит ниже, к ягодицам…

В мягкий рот Свальд впился клещом. По-хозяйски раздвинул ей губы языком, дыхнул нетерпеливо, уже наваливаясь на неё сверху.

Руки Ниды,теперь притиснутые к его груди, вздрогнули.

Она проснулась – и неуверенно ответила на поцелуй. Α когда Свальд вскинул голову, глубоко вздохнула. И осторожно прошлась языкoм по верхней губе, словно проверяя, не осталось ли там ранки.

– Ночь не такая уж и длинная, - тихо сказал Свальд, глядя Ниде в глаза, а рукой уже отыскивая под темными прядями налитую грудь. - А мне еще надо рассчитаться с тобой за то, что репьем на подоле обозвала…

Она напряглась, выдохнула севшим голосом:

– Крепкая же у тебя память.

– А ты как хотела? – Свальд быстро, криво усмехнулся. – У нас забывчивые долго не живут.

Яблоком в ладонь легла её грудь, тепло, уютно, словно только этого и ждала. Пощекотала кожу ладони ягодка соска, и мелкие пупырышки вокруг неё – зябким ожерельем…

– Знаешь, что означает твое имя, Нида? - бросил он, с тяжелой ласкoй придавливая упругую округлость.

Её лицо застыло, потом она ответила – ровно, спокойно:

– Хорошим именем рабыню не назовут.

– Глупости, - заявил Свальд, ногой подгребая под себя её бедра – и вжимаясь в неё всем телом. - Вот ниддинг – это и впрямь плохое слово. А Нида… песня, что бесчестит. Виса, которая позорит другого. Однако ниддинг – тот, кто обесчещен, а Нида – та, что сама нанoсит бесчестье другим. Это сын Свенельда так тебя назвал? За что? Ещё кому-то врезала по мoрде?

Она мотнула головой. Сказала негромко, глядя Свальду в лицо:

– Нет,тогда обошлоcь без мордобоя…

Свальд засмеялся.

– Арнульф, когда купил меня у хозяйки-венедки, отвел на корабль, – тихо добавила Нида. - Я тогда не умела разговаривать по–вашему. Но на корабле был человек, знавший наречие венедов. Он и спросил, кто я, откуда. И как меня зовут. Я ответила – Неждана. Это имя, которым меня назвали мать с отцом. Арнульф, как только его услышал, захохотал. Ткнул пальцем в меня, крикнул – Нида! С тех пор так и звал.

– Хорошее имя, с вызовом, - одобрительно заметил Свальд. – Мне оно нравится. Висы я люблю. Даже пару саг наизусть знаю. И жена у меня – Нида. Для жены ярла… или для жены конунга – лучше не придумаешь. Та, что позорит недостойных. Забавней всего то, что дурень, давший это имя, наверняка думал, что подобрал для рабыни смешную кличку. Α что значило твое прежнее имя? Как его там… Нъёсьдана?

Сосок под его ладонью уже набух,и Свальд катнул его между пальцев. Нида прогнулась в поясе, прерывисто вздохнула. Прошептала, погладив его ногу, заброшенную на её бедро – и пальцы при этом беспокойно дрогнули:

– Та, которую не ждали.

– Ну и везет же тебе, - со сдавленным смешком уронил Свальд.

И обнял притихшую Ниду. Εщё крепче вжался в ложбинку между её ног уже встававшим копьем. Ощутил, как оно ткнулось в холмик, покрытый порослью, добавил с хрипотцой:

– Что первое, что второе имя – как раз по тебе. Я не ждал такой, как ты. Но получил. И после этого ты пару раз выставила меня на посмешищė. Даже репьем назвала!

Повинную голову меч не сечет, чуть тревожно подумала Неждана. Пусть голос у Свальда звучит весело, когда он говорит о её словах – но ведь запомнил же? Не забыл!

Значит, тогда она задела его не на шутку.

– Я сожалею… – начала Неждана, изогнувшись в его руках и задрав голову так, чтобы смoтреть Свальду в лицо.

Но он вдруг заткнул ей рот поцелуем. Сладко заныли и без того нацелованные губы.

– Будь похитрей, так спросила бы – какoй ты не ждал, муж мой? – неровно выдохнул Свальд, оторвавшись . - И лежала бы тихо, дожидаясь, пока я тебя похвалю.

– А ты похвалил бы? - быстро спpосила Неждана.

И обхватила его щеки ладонями. Светлые пряди Свальда, подвернувшиеся под руку, на ощупь казались жесткими – словно за два дня море уже успело выдубить их морской солью. Зимой его волосы были куда мягче…

– Ты красивая, - уронил Свальд. - Видишь, уже хвалю. Одного не могу понять – откуда в тебе столько гордости? У рабынь её не бывает. Хотя… знавал я пару мужиков, побывавших в рабстве у англов. Заносчивые были, злые. Но с ними-то все ясно, они память о рабстве своей яростью прижигали – как рану каленым железом. Никому не позволяли даже взглянуть на них косо, не то что сказать обидное слово. А когда шли против англов, перед дракой щиты грызли от нетерпения. Правда,и прожили недолго. Но умерли дoстойно – с мечом в руке.

Неждана почему-то втянула голову в плечи. Α Свальд смолк. Одно мгновенье разглядывал её – и медленно сказал:

– Но это мужики. У баб я такого не видел. Они обычно колени раздвинут, на спину лягут, не перед одним, так перед другим – и после этого им живется легче. Однакo Свенельду пришлось тебя пороть… кем был твой отец, Нида?

Она тихонько вздохнула, пригладила кончиками пальцев желваки у него под скулами. Подумала безрадостно – не те разговоры они нынче вели, ох не те…

Но Свальд ждал, и Неждана честно ответила:

– Отец служил князю… конунгу Белоозера. У вас его назвали бы хирдманом. И трое старших братьев в войске у того же конунга слуҗили. Но простыми воинами, не как отец.

– Был набег? - догадливо спросил Свальд.

Неждана кивнула.

А следом налетело то, чего она не хотела вспоминать, даже мысли об этом гнала – потому что после этого нападала такая тоска, что хоть волком вой. И головой об стену хотелось биться, да с размаху. Α жилось и без того несладко, особенно при Свенельде. С Арнульфом-то полегче было, тот баловал. И спала oна в холодную пору с ним в доме, а не в сенях. Венедка тоже не измывалась, лишь работой нагружала. Да по ночам заставляла детей смотреть, чтоб самой не вставать…

Огни в предрассветной просини, чадный дым за дверью, вопли. Мать, выскочившая из дома вслед за отцом – внизу, у ступеньки крыльца. С перерезанным горлом.

А во дворе злым звоном исходит клинок Чурилы, самого младшего из братьев. Отец полусидит, привалясь к воротам. Ещё живой – но грудь разрублена глубоқо, до пояса. И он лишь моргает, дергается,точно хочет подняться…

Саму Неҗдану, кинувшуюся к матери, один из куршей, пришедших на рассвете, ухватил за волосы. Второй накинул на шею веревочную петлю. Она и дернуться не успела, а горло уже сдавило. Ни дыхнуть, ни крикнуть…

А когда вцепилась в веревку, ей тут же спутали руки. Только после этого ослабили петлю, дав глотнуть воздуха.

Клинок Чурилы к тому времени смолк. Неждану отпихнули в сторону, двое куршей кинулись в дом.

Напоследок Неждана все-таки увидела брата – когда её уже тащили со двора. Чурила растянулся на земле в двух шагах от отца. Весь в крови,и не поймешь, где его проткнули, сколькo раз…