Дар любви

Глава 2

Несколько дней после того званого ужина миссис Давдейл пролежала в постели. Она часто звонила в колокольчик, требуя внимания, но Евгения не спешила отзываться. Вместо этого она, открыв дверь в гостиной, смотрела, как Бриджит с трудом взбиралась по ступеням с грелками, бульоном, тостами и горячей водой с лимоном. Бриджит бросала на Евгению взгляды, полные укора. Все это — лишняя работа для нее. И все из-за того, что мисс не могла заставить себя быть любезной с маркизом. С маркизом, только подумайте!

Отец всегда говорил Евгении: «Чем бы ты в жизни ни занималась, следуй велению сердца — и не ошибешься». Мать же хотела, чтобы Евгения вела себя так, будто у нее нет сердца!

В три часа Евгения относила чай тетушке Клорис. Больше ей нечего было делать до самого ужина, когда тетка соизволяла спускаться вниз и ужинать вместе с Евгенией. На ужин подавали либо тушеную баранину, либо ветчину.

Евгению удивила реакция тетушки Клорис на историю о ней и маркизе, рассказанную матерью.

— Девочка права, Флоренс. Ее отец был главным управляющим, семья матери занималась торговлей. Маркизы — не ее поля ягода.

Миссис Давдейл тогда со стенаниями выбежала из комнаты.

Евгения с улыбкой вспомнила об этом, прислонившись лбом к оконному стеклу.

За окном две молодые леди шли на прогулку в напрошенных на плечи плащах. Евгения слышала, как цокают их каблучки по мостовой.

Она с завистью смотрела на них. Они, без сомнения, идут в Кенсингтонские сады. Они с матерью каждый день гуляли там после ленча, но сейчас, когда миссис Давдейл решила провести несколько дней в постели, ее дочь была лишена этого удовольствия. Евгения нахмурилась. Тeтушка Клорис посылала ее по поручениям без матери (правда, Бриджит или посудомойка всегда плелись сзади с корзинкой). Евгения не понимала, почему она не может сходить одна в Кенсингтонские сады?

Сказано — сделано. Без всяких дальнейших размышлений Евгения на цыпочках спустилась вниз, сняла плащ с вешалки в прихожей, закрепила шляпку перед зеркалом, потом тихо открыла дверь и выскользнула на улицу.

Торопливо шагая по улице, она чувствовала себя как птица, выпущенная из клетки. Бэйзвотер-роуд была оживленной. Придерживая шляпку, девушка перешла улицу, уворачиваясь от карет и повозок. Вслед ей свистнул мальчишка, торгующий газетами.

После уличной суеты в парке было тихо и малолюдно, но Евгения была слишком возбуждена своим поступком, чтобы насторожиться. Она одна — и свободна!

Услышав стук копыт, девушка повернула голову. Справа от нее среди деревьев ехали два всадника. А далеко за ними, к югу, на Кеннингтон-Гор загорались первые огоньки.

Начинало темнеть. Евгения никогда не бывала на улице одна так поздно. Вдруг она вздрогнула: из тени раздался чей-то голос.

— Куда направляемся, леди?

На дорожку вышел какой-то человек, и ей пришлось остановиться. Его голос, манеры, наглый взгляд ясно давали понять, что перед нею отнюдь не джентльмен. Девушка содрогнулась, когда он обнажил в кривой ухмылке ряд почерневших зубов.

— Куда направляемся? — повторил он.

Евгения собралась обойти его, но он задержал ее, схватив за руку.

— Зачем так спешить? В той стороне нет ничего, кроме озера Серпентайн. Вы случайно не на свидание спешите?

— Нет, — ответила Евгения. — Я просто... просто гуляю.

Девушка сбросила его руку и двинулась дальше. К ее ужасу, человек пошел рядом с ней.

— Мне не нужны провожатые, — холодно произнесла Евгения.

— О нет, нужны, — хитро протянул он. — Совсем одна в парке, в сумерках! Ай-яй-яй! Ваше счастье, что вы столкнулись с праздным джентльменом. Я брожу, гадаю, куда судьба выведет. И вот она вывела меня на вас.

Евгения пошла быстрее, встревоженно оглядываясь по сторонам. В парке быстро темнело — и было совершенно пусто. Впереди, на мосту, под газовым фонарем неподвижно стояли две лошади и спешившиеся всадники. Один, очевидно слуга, держал в руках поводья. Другой, облокотившись о балюстраду, курил и смотрел вниз, на темнеющую гладь Серпентайна. Если не считать этих двоих, она была наедине со своим нежеланным провожатым.

— Не так быстро, — угрожающе произнес мужчина.

— Мне нужно домой! — в отчаянии воскликнула Евгения. — Мне необходимо домой!

Наглец схватил девушку за руку, заставляя остановиться.

— Да ладно, хватит бегать! Ну-ка, сними шляпу, посмотрим, какая ты.

Евгения закричала, когда он сдернул с нее шляпку. Шпильки упали в траву, пряди волос рассыпались по плечам.

— Да я подцепил настоящую красотку! — присвистнул мужчина.

— Отдайте мою шляпу, пожалуйста!

— Знаешь, я отдам тебе шляпу, если ты меня поцелуешь.

— Нет! — в ужасе отшатнулась Евгения. — Нет!

Негодяй с жадностью потянулся к ней, прижав руки девушки к бокам.

— Ну, давай, не ломайся!

— Нет! — вырывалась Евгения, когда его мокрые губы потянулись к ее рту. — Нет!

— Немедленно отпусти девушку!

Голос, который донесся с моста, был настолько властным, что нападающий тотчас отпустил Евгению. Говоривший отбросил в сторону сигару и решительно двинулся в их сторону. Спутник Евгении попятился назад.

— Да я... просто шутил, сэр... — проблеял он, потом развернулся на пятках и кинулся прочь.

Ошеломленная, Евгения опустилась на колени, чтобы подобрать шляпу.

— Мадам, с вами все в порядке?

Твердая рука помогла ей подняться.

— Да... Я... Спасибо, я в порядке. Спасибо вам.

Надев шляпку, Евгения подняла полные благодарности глаза на своего спасителя. Но когда увидела, кто перед ней стоит, невольно вскрикнула.

— Маркиз Бакбери!

Маркиз, в свою очередь, тоже удивился.

— Мисс Давдейл...

Дрожащими руками Евгения пыталась нащупать вуаль.

— Да, это я. Хотя мне этого не хотелось. Видит Бог, не хотелось...

— Мисс Давдейл, я...

— Нет. Пожалуйста! Не говорите ни слова! Она очень рассердится. Но, понимаете, она не хочет вставать с постели... О Боже! Ну где же моя вуаль?.. А мне так хотелось погулять... И тут было так хорошо, пока этот человек... этот ужасный человек... Я его не знаю... Совсем не знаю...

Маркиз, как завороженный, молча смотрел, как Евгения с глазами, полными слез, пытается объяснить все случившееся и одновременно распутать сбившуюся вуаль.

— Позвольте мне, — мягко предложил он.

Евгения, опустив голову, ждала, пока он расправлял запутавшуюся вокруг тульи шляпки вуаль. Она была слишком смущена, чтобы смотреть на него.

— Вот, — маркиз отступил и поклонился, — все готово.

— Спасибо.

Зардевшись, девушка быстро опустила вуаль.

— Вы, конечно, позволите мне проводить вас до дома, — настоятельно предложил маркиз, подавая знак слуге на мосту.

Евгения в ужасе отскочила.

— Я... не могу. Если мама увидит меня... Я не могу! — С этими словами она подхватила юбки и побежала прочь.

— Мисс Давдейл! — услышала она позади голос и побежала еще быстрее.

Маркиз некоторое время смотрел ей вслед. Затем, развернувшись, быстро пошел в сторону моста, где слуга держал под уздцы его лошадь.

Евгения пару раз споткнулась, пока бежала, но не остановилась ни на мгновение. Она тяжело дышала, ее волосы выбились из-под шляпки. Наконец она увидела впереди огни Бэйзвотер-роуд.

Девушка ни разу не оглянулась назад, в сторону парка, и не заметила двух всадников, которые следовали за ней на некотором расстоянии. Маркиз непременно хотел убедиться, что мисс Давдейл благополучно добралась до дома. Только когда Евгения остановилась перед домом тетки на Крейвен-Хилл, чтобы перевести дух, ее тайный эскорт повернул назад.

И в комнате тетки, и у матери горел свет. Значит, обе не спали. Тетушка Клорис, наверное, переодевается к ужину. Когда старуха спустится вниз, Евгения должна быть на месте, иначе начнутся расспросы.

Девушка услышала, как открывается дверь под лестницей веранды. Евгения глянула из-за перил вниз. Она увидела, как из посудомойни появилась Бриджит. Служанка держала в руках ведро помоев. Она с удивлением посмотрела наверх, когда Евгения открыла калитку и поспешила вниз по ступеням.

— Откуда вы, мисс? — спросила Бриджит.

— Я... выходила на прогулку, — запинаясь, пробормотала Евгения.

Бриджит вытаращила глаза.

- Одна, мисс?

— Да, — ответила девушка, — но ты не должна говорить об этом маме и тете. Обещаешь?

Бриджит лукаво посмотрела на нее.

— А что я получу, если пообещаю?

Евгения, которая уже собралась войти в дверь, замерла.

— Бриджит! Ты хочешь получить взятку?

— Я бы назвала это иначе. Я бы сказала, «вознаграждение».

Евгения беспомощно уставилась на служанку.

— Но у меня нет ничего, что я могла бы тебе дать, Бриджит. И денег у меня тоже нет!

Бриджит поджала губы. Она знала, что это правда.

— Тогда будете должны мне, мисс.

— Должна тебе?

— Да. Ведь когда-нибудь у вас появятся деньги.

— Ну-у... Я не представляю, чтобы у меня когда-нибудь появились деньги, Бриджит, — усомнилась Евгения. — Ну хорошо, я согласна.

— Тогда договорились.

Евгения задумчиво посмотрела на служанку, затем поспешила в дом. Она прошла через посудомойню, потом через кухню, а оттуда к двери в коридор. Бриджит следовала за ней по пятам.

— У вашей тетушки сегодня вечером была посетительница, — рассказывала она.

-Кто?

— Какая-то леди Бискит или что-то вроде этого, — ответила Бриджит, пожав плечами. — Но она была недолго.

Поскольку Бриджит больше ничего не рассказала, Евгения открыла дверь и поднялась по ступеням в холл. Там она сняла плащ и шляпу. И как раз вовремя. Прозвучал гонг к ужину, и тетушка Клорис открыла дверь своей гостиной.

— А! Эугиния. Ты спала? В доме весь день было так тихо!

Евгения не смела взглянуть в прищуренные глаза тетки.

— Да, тетя. Я спала.

Старуха кивнула.

— Ты пропустила визит одной моей старинной приятельницы. Ну да не беда. Идем ужинать. Нет нужды говорить, что твоя мать не составит нам компанию.

Тетушка Клорис была необычно словоохотлива за ужином. Евгения слушала ее краем уха, равнодушно ковыряясь в тарелке. Все ее мысли были о столь неудачной встрече с маркизом.

С его стороны было очень по-рыцарски прийти ей на помощь, размышляла Евгения, но что он теперь подумает о ней, гуляющей вот так, в одиночестве, по парку? Она покраснела, представив, какое мнение у него может сложиться.

Она не думала о том, что маркиз хорошо относился к ее отцу — скорее как к другу, чем как к наемному работнику. Она не вспоминала о том, что маркиз был добр к ней, когда она еще ребенком пришла на его рождественский бал.

Что касалось ее, то чем решительнее она будет противостоять планам матери, тем лучше. Неблагоприятное впечатление, которое она произвела на маркиза названом ужине, теперь, после происшествия в парке, должно быть, только ухудшилось. Отныне что бы ни говорила и ни делала мать, ничего не сможет исправить ситуацию.

Маркиза наверняка можно вычеркнуть из списка ее вероятных поклонников.

Позже оказалось, что Евгения сильно ошиблась в этом вопросе.

Визит приятельницы, леди Бескомб, навел тетю Клорис на размышления. Недавно леди Бескомб заказала свой портрет — «для потомков». Художник, некто Грэгор Бродоски, вероятно, довольно известный у себя в России, еще не утвердился в Англии. Этот факт не очень волновал тетю Клорис. Напротив, это обстоятельство свидетельствовало о том, что он пока не мог запрашивать слишком много за свои услуги.

Потомки никогда особенно не интересовали тетю Клорис. Она всегда подозревала, что с ними связаны определенные материальные затраты. Однако возможность оставить наследникам нечто не очень ценное весьма заинтересовала тетю Клорис. К тому же она решила, что с портрета, обрамленного красивым багетом и висящего в хорошо подобранном месте, она сможет присматривать за ведением дома и после своей кончины. Этот последний довод решил все дело. Она взяла перо и написала мистеру Грэгору Бродоски по адресу: Клуб «Москва», Кенсингтон. Евгения и ее мать были потрясены, когда тетушка Клорис объявила им о своем решении. Миссис Давдейл в душе полагала, что деньги можно было бы с большим толком потратить на новый гардероб Евгении. Она упомянула, что слышала об этом художнике, Бродоски, от леди Грэнтон. Та описывала его как загадочного и дьявольски красивого мужчину, который разбил множество женских сердец. Тетя Клорис отвечала, что ее такие вещи не интересуют.

— Я не буду на него смотреть, — заметила она высокомерно. — Это он будет смотреть на меня.

Мысль о том, что на нее будут смотреть, настолько впечатлила тетушку, что уже на следующее утро она послала Евгению в торговые ряды на Бонд-стрит купить румяна и помаду.

Евгения с готовностью выполнила задание. Ей нравилось бродить по торговым рядам и разглядывать товары в витринах. Бриджит, сопровождавшая ее, поправила корзинку на руке и проговорила:

— Когда-нибудь, мисс, все это будет и у вас.

— Только не у меня, — рассмеялась Евгения. — Я выйду замуж за нищего поэта.

Возвращаясь домой, они остановились напротив дома тетушки Клорис, чтобы полюбоваться проехавшей мимо каретой. Экипаж доехал до конца Крейвен-Хилл и остановился, будто возница не знал, куда ехать дальше. Евгения и Бриджит пересекли улицу и зашли в дом. Евгения едва успела снять перчатки, когда звякнул дверной колокольчик.

— Бриджит, открой дверь, пожалуйста.

На пороге стоял очень важный лакей в алых бриджах. За его спиной виднелась та самая карета, которую они только что видели на дороге.

— Посылка для миссис и мисс Давдейл, — с поклоном сообщил лакей.

Из кареты вышли два пажа. Один из них сгибался под тяжестью большой корзины с этикеткой магазина Фортнама и Мейсона на боку. Другой нес коробку, завернутую в серебристую бумагу и перевязанную розовой лентой.

Лакей снова поклонился.

— С наилучшими пожеланиями от маркиза Бакбери, — сказал он.

— Что тут за шум? — спросила тетушка Клорис с верхней площадки лестницы.

— Это посылка, тетя Клорис. От... от маркиза Бакбери.

— Маркиза? Кто-то упомянул маркиза? — воскликнула миссис Давдейл из-за спины тетушки.

В корзине, адресованной миссис Давдейл, был большой окорок, консервированные фрукты, овсяное печенье, сыр стилтон, сливовый торт и шампанское.

Коробка предназначалась Евгении. Из вороха упаковочной бумаги девушка извлекла украшенный драгоценностями веер и лайковые перчатки.

— Тут еще и конверт, — взволнованно воскликнула миссис Давдейл. — Он адресован нам обеим.

В конверте оказалось приглашение на бал, который давали в следующем месяце леди и лорд Бескомб. У миссис Давдейл загорелись глаза.

— Бал у лорда и леди Бескомб! Ты только представь себе!

— Ничего хорошего из этого не выйдет, — фыркнула тетя Клорис.

Евгения мысленно согласилась с ней.

Позже, уже в своей комнате, девушка потрясенно разглядывала веер и перчатки.

Маркизу, должно быть, доподлинно известно, что ничего подобного у нее никогда не было. Что он хотел ей этим продемонстрировать? Как много она потеряла, проявив к нему полнейшее равнодушие? Понятно, в отместку маркиз захотел ее унизить. Несомненно, он не поверил ей, когда она уверяла, что не знает того наглеца, который пристал к ней в парке. Возможно, он даже подумал, что она пренебрегла его вниманием ради такого типа, который даже не был джентльменом.

Богачи обычно столь высокомерны и жестоки. Она не желает иметь с ними ничего общего.

Евгения решила, что напишет маркизу письмо и откажется от приглашения на бал. Она сообщит матери о своем решении на следующий день.

Подарки и приглашения благотворно сказались на самочувствии миссис Давдейл. В первый раз за несколько дней она встала с кровати и оделась к завтраку. Сидя за столом и намазывая тостик маслом, она напевала что-то веселое. У Евгении даже сердце сжалось от недобрых предчувствий.

— Мама, — начала она с тревогой.

Мать махнула в ее сторону ножом.

— Беспокоишься, что у тебя нет платья? Не переживай. Я решила продать драгоценности, которые мне оставила моя мать и твой дорогой отец. Завтра же отвезу их на Хаттон-гарденс. Мне должны неплохо заплатить за них. А потом я поеду на Бонд-стрит и куплю ткань.

Евгения с трудом сглотнула.

— Мама, ты не можешь этого сделать...

— Могу! Твой отец одобрил бы мое решение. Ты поедешь на этот бал!

Евгения вздохнула. Придется вернуться к этому разговору позднее. А пока она напишет маркизу и пошлет письмо с Бриджит. Или отправит на почте, когда они с матерью пойдут гулять.

Однако миссис Давдейл велела передать, что из-за волнения у нее разболелась голова и она хочет отдохнуть. Так что Евгения отправится на прогулку в сопровождении Бриджит.

Было довольно свежо. Евгения надела старую меховую шляпу тетушки Клорис. Письмо для маркиза она сунула в муфту. Она дойдет до Кенсингтон-Гор и отправит его там.

Евгения шла быстро — слишком быстро для Бриджит, которая угрюмо плелась позади нее. Вскоре от быстрой ходьбы щеки Евгении раскраснелись.

На Брод-Уок было много народу. Дамы прогуливались под руку, мальчишки катили колеса или гонялись друг за другом. По дороге медленно ехали открытые экипажи.

— Мисс Давдейл!

Евгения взглянула на проезжающий мимо экипаж. Она побледнела, когда узнала маркиза Бакбери.

— Милорд!

Маркиз окликнул кучера, экипаж остановился. Маркиз вышел из него, и Евгения поклонилась.

— Как приятно встретить вас, мисс Давдейл. Вы позволите мне немного прогуляться с вами?

Маркиз говорил таким любезным тоном, что Евгения не знала, как отказать.

— Если... хотите, — запинаясь, пробормотала она.

Маркиз подал знак кучеру следовать за собой, и они с Евгенией медленно пошли вперед.

— Прекрасный день для прогулки, мисс Давдейл.

— Да, милорд.

— Надеюсь, ваша матушка здорова?

— Она... у нее легкое недомогание сегодня.

— Мне очень жаль.

— Но сегодня я не одна. Видите, Бриджит идет позади.

Маркиз действительно обернулся, чтобы убедиться в присутствии Бриджит. Дальше они шли молча.

«Он ждет, чтобы я поблагодарила его за подарки», — подумала Евгения.

Она понимала, что должна прямо сейчас выразить ему свою признательность, но чувствовала, что слова как будто застряли у нее в горле. Дело в том, что в душе она вовсе не испытывала какой-либо благодарности. Но чем дольше она продолжала молчать, тем труднее было ей начать этот разговор.

Внезапно Евгения остановилась. Она стояла, опустив глаза на гравийную дорожку аллеи. Бриджит прошла еще шагов десять и с облегчением опустилась на скамейку. Маркиз тоже остановился, явно озадаченный.

— У меня... в муфте лежит письмо для вас, — произнесла наконец Евгения.

— В муфте? — переспросил маркиз, подняв бровь.

— Да, — Евгения подняла на него глаза. — В письме я выразила благодарность за ваши подарки, но...

Маркиз поклонился.

— Но? — повторил он.

— Может... вы просто прочтете его? — запинаясь, проговорила Евгения, вынимая письмо из муфты и протягивая ему.

Маркиз взял письмо, открыл его и молча прочел.

— Оно предельно кратко, — произнес он. — Вы не просите и не приветствуете моих подношений...

Евгения кивнула.

— И вы не хотите принимать мое приглашение на бал к леди Бескомб.

Евгения прикусила губу и снова кивнула.

— Мисс Давдейл, — сказал маркиз, — я понимаю, что, вероятно, как-то задел вашу гордость. В свое оправдание могу объяснить, что просто хотел помочь семье человека, которого я любил и уважал.

Евгении и вовсе стало как-то неловко. Она не ожидала такого ответа маркиза.

— Вы... очень любезны... учитывая, что я была довольно неучтива с вами, — тихо проговорила она.

— Неучтива?

— У леди Грэнтон... я заметила...

Она не закончила.

Уголки губ маркиза задрожали.

— Тот факт, что я... стал гораздо старше с тех пор, когда мы с вами встречались в последний раз?

— Да, — Евгения опустила голову.

— Дорогая мисс Давдейл, должен признать, я был сконфужен вашим замечанием, но не надолго. Надо было всего лишь понять, что его следует отнести на счет вашей... неопытности и молодости — молодости, которая, увы, у меня так давно закончилась, что я о ней почти забыл, — закончил он с легкой усмешкой.

Его чувство юмора застало Евгению врасплох.

— Все равно, — прошептала девушка, — я прошу прощения.

— Не будем больше об этом, — прервал ее маркиз. — Ну а теперь я смею надеяться, что вы передумаете и примете приглашение на бал?

Евгения вскинула вверх голову.

— Это невозможно! Тогда маме придется продать ее драгоценности... Ой! — Она закрыла рот рукой, сообразив, что проговорилась.

— Продать драгоценности? — нахмурился маркиз.

— Нет-нет, мне не следовало вам говорить! Мама расстроится...

— Я ничего ей не скажу, мисс Давдейл. Но вы понимаете... у нас с вами уже два общих секрета?

Маркиз поддразнивал ее, но это не успокоило Евгению. Напротив, она еще больше разволновалась, когда он напомнил ей о недавнем неприятном инциденте в парке. Маркиз слишком много о ней знает! Ее пальцы нервно сжались в муфте.

— А теперь прошу простить меня, милорд. Мне нужно вернуться, проверить, как чувствует себя мама.

— Мисс Давдейл, мой экипаж к вашим услугам.

— Спасибо. Я предпочту пройтись пешком.

— Могу ли я навестить вас и вашу матушку?

Евгения опасалась, что мать попытается использовать его визит, чтобы и дальше лелеять надежду на нежные отношения между маркизом и дочерью. Но в то же время она не считала возможным отказать ему от лица матери.

— Полагаю, да, — ответила она и повернула обратно.

Бриджит вскочила и последовала за ней.

Маркиз озадачил Евгению. Казалось, он проявляет искренний интерес к их с матерью судьбе. Может, он действительно хочет помочь им? Вместе с тем он человек, обладающий немалыми деньгами, а значит, и властью. Люди любят власть и часто пользуются ею для развлечения. Возможно, ему просто приятно иметь власть над семьей своего покойного главного управляющего.

— Но я не позволю ему получить власть надо мной!. — решила Евгения.

Вернувшись домой, она сбросила плащ и шляпу и холле и быстро побежала по ступеням, торопясь проведать мать. Бриджит подняла плащ и сердито посмотрела ей вслед.

Пронзительный свист заставил ее остановиться на полпути. Она схватилась за перила и подняла голову. Сверху на нее смотрел какой-то молодой человек. Евгения почувствовала, как ее сердце замерло в груди.

Никогда прежде она не видела таких глаз. Зеленые, как изумруды, они так сверкали, что совершенно заворожили ее. Да и лицо у молодого человека было очень необычное: крупный нос, широкие скулы в обрамлении светлых всклокоченных волос до самых плеч.

Незнакомец отбросил волосы со лба и стал спускаться вниз. Все это время его взгляд, казалось, обжигал Евгению. Мужчина медленно подходил к девушке, не переставая что-то бормотать.

— Я все думал, как же я смогу рисовать в этом старом доме. Тут же нет света! Все какое-то коричневое. И тут появились вы. Вы как солнце! Эти золотые волосы... Они что, правда из золота? Можно потрогать? Я должен к ним прикоснуться!

Евгения, приоткрыв губы и широко распахнув глаза, завороженно кивнула. Очевидно, это был Грэгор Бродоски, художник.

Он остановился ступенькой выше и запустил пальцы в волосы девушки.

— Что за шпильки? Они острые, как шипы. Прочь их, прочь!

Когда Грэгор принялся вынимать шпильки и бросать их на пол, Евгения задрожала.

— Ну вот, видите, они золотым водопадом струятся вокруг вас. Ах, что за лицо! Я мог бы написать ваш портрет! Но мне выпала судьба писать старую горгону, которая сидит там, наверху!

Евгению шокировали эти слова, и она отшатнулась.

— Вы не должны так говорить! Тетя Клорис только кажется строгой. Но в душе она добрая и хорошая.

— Она добрая. Она хорошая. Она уродливая. Не имеет значения! Может, я нарисую вас позже. Если она оплатит. Наверное, я все равно напишу ваш портрет. Она не любит платить. Тем не менее, я думаю, она богата, ведь так?

— Я... не знаю, — проговорила она, запинаясь и не очень понимая, о чем он говорит. — Не знаю. Я не спрашивала.

— Нет, вы ни о чем не спрашиваете. Вы ангел! — И, прежде чем Евгения успела возразить или отвернуться, он взял ее за подбородок, наклонился и поцеловал в онемевшие губы. Отпустив девушку, художник, насвистывая, сбежал вниз по ступеням. Он не обернулся и не помахал ей на прощание.

Прижав руку к губам, словно стараясь закрепить его поцелуй, Евгения повернулась и побрела в свою комнату. Она не могла показаться на глаза ни тете, ни матери. С ней что-то произошло — и ей не хотелось, чтобы родные узнали об этом. Они бы наверняка сразу же все поняли. Ее губы, должно быть, были кроваво-красными, а щеки пылали огнем. Девушка рухнула на кровать, прижав руки к груди.

Наконец-то, наконец она встретила человека, который был воплощением ее романтических грез. И наверняка именно он — тот возлюбленный, которого мама никогда не одобрит!