Давай заново

Глава 1.

                                             Чтобынислучилось - я будутебя жалеть, 

                                             Мойжилетвпитываеттвоислёзыужестольколет.

                                             Инеперестанутайнотобойболеть, 

​​​​                                            Продолжаяэтотбесконечныйбалет.

                                                                                        (с) Та сторона - "Френдзона."

Я набираю выученные наизусть цифры его номера и долго слушаю, какое-то нудное звуковое сопровождение вместо гудков, при этом закипая от злости и перспективы остаться неуслышанной.

«Зачем ставить мелодии?» - всегда задаюсь этим вопросом. Они ведь никак не развлекают во время ожидания ответа абонента, а порой сильно раздражают. Будто на том конце провода над тобой посмеиваются, вот послушай что-нибудь пока я занят, сплю или просто не хочу тебе отвечать.

- Да-а-а, - звучит протяжный с хрипотцой голос.

- Фу-у-у, Крутилин, ты как кролик, - невольно морщусь, осознавая чем занимается в данный момент мой друг. - Как тебе не позвонишь, так ты с кем-то кувыркаешься. У тебя вообще бывают выходные в твоём сексуальном графике?

- Занозина, отвали, я немного занят.

- Я Зановская, кретин, - попытка огрызнуться не увенчалась успехом, Андрей сбрасывает звонок. А мне вдруг становится непонятно, с какой это стати я так нервно реагирую, на то что он по привычке обратился ко мне с очередным прозвищем.

Это тянется ещё со второго курса. Когда я восстановилась после академа в университете, потеряв целый год в разгульной жизни, а в конце первого и вовсе уйдя в отпуск, я попала в группу к молодняку, где студенты были моложе меня на пару-тройку лет. За что сразу схлопотала от однокурсников прозвище «старшина». 

Больше всех изгалялся конечно же знаменитый Крутилин, который называл себя предельно просто «Крут». Очень амбициозный, самовлюблённый, а главное «скромный» молодой человек. От него я никогда не слышала своего настоящего имени, он изо дня в день упражнялся в сочинительстве для меня псевдонима: Крендель, Ксенон, список был бесконечен. Но чаще всего он меня идентифицировал, как Занозу или всякими производными от этого нелицеприятного слова. Ну, не мне жаловаться, ведь я оправдывала его на все сто - находя и вляпываясь в очередную проблему, а вляпываться в них у меня был прирождённый талант. Чего скрывать, вся моя жизнь напоминала мексиканский сериал с лихо закрученным сюжетом, без чёткого сценария, но с многочисленными неординарными поворотами.

Мой эгоизм и отсутствие друзей женского пола, толкали меня на вываливание всех возникающих заморочек именно на Крутилина. С таким раскладом он со временем свыкся, но при очередных ночных, и обязательно слезливых визитах, заявлял:

- Как же ты меня достала! Угораздило же завести с тобой дружбу.

А сдружиться нам угораздило внезапно, но сильно и самоотверженно. Дружить с мужчиной сложно, но можно. Даже с тем у кого характер не подарок.
Андрей всегда оправдывал своё нутро скорпиона, жалил всех и каждого, и словом и не редко даже делом. Но мы, козероги тоже не пальцем деланы.

- Нет уж, Крут, я тебя в покое не оставлю теперь. Надо соответствовать имиджу занозы в твоей заднице.

Спустя полчаса, моё не совсем трезвое тело стоит у дверей квартиры Андрея. Я колочу в неё с невероятным энтузиазмом, не боясь разбудить соседей, изредка потряхивая в воздухе кулаком, избавляя мышцы от боли. На часах далеко за полночь, а моё воспитание оставляет желать лучшего, а душа требует продолжения банкета. Шампанское заканчивается и это означает, что отступать некуда.

Дверь неожиданно распахивается и я грузно вваливаюсь в коридор. На меня с плохо скрываемым раздражением смотрит Андрей, одетый в одни боксеры.

- И снова здравствуйте! - я икаю и растягиваю губы в извиняющей улыбке. - Я наверное помешала. Да?

Ладонью скольжу по взмокшему торсу, ощущая липкую влагу пота и похоти, которая проступила явно не от занятий чем-то наивным. Широкие плечи мерцают в тусклом свете всё теми же влажными намёками, зазывая их собрать с кожи, вобрать в себя как предрассветную росу. Невольно морщась, выдыхаю застрявший где-то поток воздуха, но не от отвращения, а от того что кровь отхлынув от щёк, устремляется к животу, разрастаясь тягучим томлением по упругому мужскому телу, чужому, но очень хорошо сложенному.

- Не то слово. Ксюник, любимый мой, катись домой, - Андрей умоляюще смотрит мне в глаза , то накручивая мои длинные волосы на кулак, то откидывая их за спину.

Глава 2.

Маленькая зарисовка для главы, приятного чтения!!!! 

В моем арсенале есть три способа вылечить депрессию и уныние: секс, алкоголь и работа. Секс в данный момент мне недоступен, по крайней мере с постоянным партнером, ввиду его отсутствия с недавних пор в моей жизни. А развлекаться случайным, одноразовым сексом, да ещё и в моем возрасте, очень наивно и неосмотрительно. Такие карусели выглядят манящими лет так в восемнадцать, но не в полные двадцать семь, когда пересаживание с одной раскачивающей качели на другую может обернуться не только тошнотой, а полной потерей нравственности.

Алкоголь - опасная панацея с большим перечнем побочки и противопоказаний, так что прибегать слишком часто не рекомендуется. Тем более, что за последние дни в организме со спиртным перебор.

А вот трудовой опцией наслаждаюсь по полной. Скучать и сетовать на жизнь просто не остаётся времени из-за загруженности. Вся наша редакция пыхтит уже вторую неделю над юбилейным спец. выпуском журнала. Статьи, макеты, графический дизайн, иллюстрации и фото оформление всё делается в режиме нон-стоп. Софа любит держать руку на пульсе, а по причине срочного отлета в отпуск по горящим путевкам, всем приходится батрачить. С одной только целью, чтобы она успела утвердить весь материал для печати, до того как отправится загорать.

Помимо основной редакторской работы, ко всему прочему на мои плечи удачно возложена обязанность написания статьи. Я прекрасно понимаю чьих рук это дело, но уважительно молчу в тряпочку. Наш выпускающий редактор - Крутилин Андрей Сергеевич, беспокоясь о моем эмоциональном состоянии и опасаясь срывов, заваливает сверхурочной работой.

- Андрей Сергеевич, я реально зашиваюсь, - врываюсь в кабинет разъяренной фурией, готовая убивать всех кто станет на пути. - Как рабыня на плантации тружусь не поднимая головы. Моя статья готова, может стоит снизойти и снять с меня хотя бы редактирование?

- Не может, - он даже не обращает внимания, продолжая с деловым видом пялиться на монитор.

- Крут, ты наглеешь, - я с остервенением бью по крышке, захлопывая ноутбук.

Меня не остановить, все мыслимые и немыслимые резервы терпения исчерпаны, злость от несправедливости булькает в голове подобно закипающей воде в чайнике, снося крышу и закладывая уши. Привычным жестом касаюсь серьги и машинально начинаю теребить золотое украшение в собственной мочке уха. Но ритуал не успокаивает, или спокойствие Андрея накаляет мой внутренний ТЭН?

- До завтра успеешь, - бросает безмятежную реплику.

- Две статьи? – держусь из последних сил, чтобы не покрутить у виска и не выдать сомнений в умственных способностях моего почти «начальника». - Ты издеваешься, или просто тебя это забавляет и веселит? Учти, если я не успею и запорю номер, молчать не стану. Расскажу Софе, что в провале так же виноват и ты. Это ты загрузил меня выше крыши.

Андрей невозмутимо слушает мой монолог. Откинувшись в кресле, этот нахал разглядывает меня как какую-то невидаль, а я под его взглядом словно под магическим воздействием, не смею и пошевелиться. Так и стою, уперевшись ладонями на его рабочий стол, по обе стороны от закрытого мной же ноутбука. А когда он, в буквальном смысле, опускает глаза в моё декольте, я не выдерживаю. Наклоняясь к нему впритык, так чтобы его любопытный нос погрузился в глубокий вырез моего платья, хватаю Андрея как провинившегося мальчишку за ухо.

- Когда ты работаешь, то времени нет страдать из-за разбитого сердца. Это трудотерапия такая, - признается Андрей, повышая тон из-за дискомфорта причиняемого моими пальцами.

- Какая забота, - мне не совсем верится в эту отговорку и по этой причине его ушная раковина претерпевает очередной выкрутас. - А если серьёзно?

- Ладно, ладно, - молит о пощаде Крутилин. - Просто я на время оградил себя от твоего депрессивного общества и наконец-то развлекся!

- Ах, вот почему наша Наденька халяву ловит на рабочем месте. Наверное ночью устает.

Теперь мне становится всё понятно. Липкие лапки «жабы-завистницы» приступают к методичному удушающему приёму, а я не могу определиться из-за чего так сильно болит укол ревности. Впервые за долгие годы дружбы не оправдываю и не одобряю выбора Крутилина, или тут что-то другое? Сколько таких дурочек он имеет не счесть, но лишь сейчас меня коробит факт хронического «Крутилинского кобелизма».

- Завидуй молча, - Андрей отвоевав свою часть тела, морщась поглаживает раскрасневшееся ухо.

- Было бы чему завидовать. Тому, что она бездарность? – вытаскиваю карандаш из подставки и скрутив волосы в тугой жгут, нервно закалываю им импровизированную укладку. - Или тому, что она спит со всеми подряд, лишь бы задержаться в редакции? – к чему-то ляпаю услышанную накануне сплетню и не жалею, что превращаюсь в брюзжащую неудовлетворённую женщину.

- А ты желчью-то не исходи. Иди лучше статьи редактируй, - машет рукой в направлении выхода, желая избавиться от моего общества. - Контролер нравственности, блин.

- И пойду, только домой. Уж, очень не хочется смотреть на карьерный рост через постель.

Глупо выгляжу со стороны, психую на ровном месте, лезу в чужую постель и считаю себя правой. Влажными ладошками одергиваю подол платья, наверняка выдавая бушующий ураган. Глубокий вдох возвращает на место вибрирующую струну души, но продолжает держать в натянутом состоянии, хватит и неверного слова, чтобы её окончательно порвать.

- Сейчас только одиннадцать утра, никаких уходов домой, - Андрей ловит меня у самой двери, пресекая попытку выйти в коридор. - Вернись на рабочее место.

- И не подумаю!

Обутые лодочки добавляют мне роста и противостоять высокому человеку становится легче, но Крутилин вскидывает голову, делаясь ещё выше. Словно нарочно показывая своё превосходство и в росте, и в положении на профессиональном поприще, желая указать моё место.

Глава 3.

Сколько мне не приходится злиться на Андрея и его такой предательский поступок, работу закончить всё же необходимо в срок. Из-за собственной опрометчивости в решении изобразить из себя ещё большую гордячку, чем есть на самом деле и отказавшись от предложенной помощи, я буквально подписала себе смертный приговор. Проведя весь день и добрую часть ночи в усердном труде, мне неслыханно везёт в редактировании обеих статей.

И теперь с распирающим чувством гордости за саму себя, я жду Андрея под его кабинетом. Мне не терпится утереть ему нос, показать, что победа в неравном бою остаётся на моей стороне.

К тому времени, как стрелки часов со скрипом доползают до половины десятого, мной уже выпито столько эспрессо, что полученным зарядом кофеина и бодрости можно убить слона. Ну или на худой конец загреметь в больницу с симптомами передозировки алкалоидов. Находясь в перевозбуждении с маниакальным блеском в зелёных глазах, каждые пять минут порываюсь набрать его номер и уточнить, когда же его величество соизволит явиться на рабочее место. Часики тикают вторя моему учащённому сердцебиению, терпение неумолимо приближается к нулевой отметке, уступая место злости.

Наконец-то двери лифта разъезжаются и из него выходит парочка. Счастливая до безобразия, наглядное пособие для тех кто одинок, некая мотивация чтобы не тратить жизнь на занудную работу, а обзаводиться вторыми половинками. Они идут под руку, Наденька в буквальном смысле висит на предплечье своего партнера, как гиря для силовых тренировок, а тот в свою очередь под натиском любопытных взглядов не прибывает в восторге от офисной славы, стараясь отстраниться от неё. Безрезультатно! Девушка манерно вышагивает, цепко держа Андрея возле себя. Это выглядит так, словно она рекламирует их отношения, выгуливает кобелька, заслужившего прогулку ночными развлечениями. Кстати, такое сравнение Андрея с половой принадлежностью братьев наших меньших, в самую точку.

Но как же наивно со стороны Нади полагать, что совместный приезд на работу, даёт ей какие-то права на Крутилина. Этот цирк даёт лишь пищу для новых слухов. Журналисты, редакторы, да и вообще люди пишущих, творческих профессий, по природе своей обладающие бурной фантазией, непременно начнут обсуждать утреннюю мизансцену, а в итоге ко всему прочему откроют тотализатор на предмет длительности новой лав-стори. Такой пиар может обернуться для Нади, как положительно, так и отрицательно. Хотя не мне надо об этом беспокоиться.

Поравнявшись со мной, Андрей всё же умудряется вырвать свою правую конечность из мертвой хватки. Немного на взводе он роется в кармане куртки, старательно пряча взгляд, склоняя голову максимально низко. Попутно выуживая из него, как фокусник всяческий реквизит: зажигалку, "подушечки" Стиморол, фантики от конфет, крупицы табака. Но только не то что упорно ищет.

Связка ключей чудесным образом появляется из сумочки Нади. Это становится окончательным её триумфом над Крутилиным, таким оглушительным звуком фанфар. Не могу удержаться и не присвистнуть от увиденного, чем обращаю на себя гневный взор Андрея.

Он явно зол, его выдают глаза, приобретающие от подобных эмоций такой глубокий темно-серый оттенок, словно превращаясь в две большие шляпки гвоздя, которые он готов вбить в мою стервозную голову, лишая желания издеваться над положением вещей.

Пухлые губы судорожно кривятся, растягиваясь в тонкую полоску. Вдруг обуревает дикое желание пожалеть бабника попавшего в искусно расставленные сети, но через секунду чувства доброго самаритянина во мне утихают. Сам заварил кашу, пусть сам и хлебает теперь.

Под всеобщий вздох облегчения кабинет открывается и мы втроем укрываемся в нём от начавшегося бурного обсуждения ситуации вне его стен.

- А ты что забыла здесь? Заняться не чем? - окидываю девушку холодным взглядом.

Как же она меня бесит! Вообще-то меня по жизни всегда раздражают люди подобные нашей Смирновой, которые пользуются всеми средствами, доступными и не очень, для достижения целей. А «эта» так отдельная история. Такая везде пролезет, чего только стоило её трудоустройство в нашу редакцию. Её бывший парень, а по совместительству исполняющий обязанности отдела кадров присочинил Наде неплохое резюме и оформил в редакцию наборщиком текста. Но завеса тайны быстро бы слетела, а девушке не терпелось задержаться на рабочем месте. Тогда-то "кадровик" был брошен, а вакансию кавалера занял тот, кто любезно помогал выполнять ее обязанности. Послужная лестница Смирновой была длинная и ветвистая. Конечной ступенькой стал наш выпускающий редактор.

- А ты тут кто? Забыла твоего разрешения спросить по поводу моего нахождения здесь.

- Я то по работе здесь. А ты? - поборов волну презрения, интересуюсь у неё, пока ещё спокойным тоном.

- По личному вопросу.

Как всё-таки держит удар. Ты гонишь её в дверь, а она лезет в окно. Просто браво, аплодирую стоя.

- Личные вопросы вне работы, так что вышла отсюда, - как-то не простительно грубо срываюсь на девушку.

Не только им, но даже мне становится понятно, что мой оскорбительный тон излишний. Но как ни странно совесть во мне не просыпается, не шевелится, а лишь лениво зевает. По всей видимости Надя робостью не страдает и не спешит выполнять мою просьбу. Она с мольбой в глазах прожигает в Андрее дыру, ища то ли защиты от меня, то ли простого разрешения эксцесса. Не желая ввязываться в «бабские» разборки, единственный джентльмен среди нас в свою очередь избирает нейтралитет в столь щепетильной ситуации, делая вид, что очень увлечен просмотром каких-то бумаг, но изредка все же подглядывая поверх документов. Естественно, Смирнову коробит выбранная Крутом позиция стороннего наблюдателя, не такой реакции она ожидала от него на мой выпад.

- Андрюш? - взывает Надя к поддержке в его лице, видимо зря, ведь Андрей не встаёт на её сторону, чем собственно сильно огорчает таким отношением, но проливает бальзам на мою душу.

Глава 4.

Пробуждение этим утром дается мне чрезвычайно тяжело. А чего собственно можно ожидать после такой бурной вечеринки. Конечно, все начиналось, как всегда, легко, но в самый разгар, как говорится "Остапа", то есть меня, понесло. Не вижу смысла расписывать последовательность и наименования всего алкоголя, который я вливала в депрессивную себя, но сейчас реально хотелось тупо умереть.

Сказать, что моя головушка раскалывается, ничего не сказать. А во рту адская Сахара, в которой необходимо в срочном порядке устроить сезон муссонов.

Я не охотно вылезаю из-под одеяла, спустив ноги с кровати, рывком встаю и тут же ударяюсь о внезапно выросшее препятствие. И до моего не до конца протрезвевшего ума начинает доходить, что нахожусь я не в своей квартире, не в своей спальне. А самое страшное, не дай Бог если ещё и с каким-нибудь подцепленным накануне мужчиной. Такие похождения конечно же случались в моей жизни, но в данную минуту хочется верить, что подобное оставлено в прошлом.

Ага, как же. В постели явно кто-то мирно посапывает, не подозревая с какими титаническими усилиями я стараюсь разогнать сквозь хмарь похмелья мыслительную деятельность, а та попросту спит, как и новоявленный любовник. А мне как назло не удается вспомнить никаких подробностей, последнее что всплывает в памяти – это зажигательные танцы на столе.

Инстинктивно ощупываю своё тело и прихожу к удивительному выводу: на мне нет лишнего, на мне вообще ничего нет. Удушливо охватывает безумное чувство отвращения к собственной персоне. Хочется срочно провалиться куда-нибудь, желательно подальше отсюда.

- Чёрт бы тебя побрал Ксения. Не умеешь пить, не берись,- ворчу на саму себя. - А если не умеешь держать себя в трусах, так дома сиди.

Справившись с поиском вещей, которые хаотично разбросаны по всей спальне, прихожу к выводу, что вчера тут происходило что-то очень интересненькое.

Воровато озираясь, приоткрываю дверь в надежде нырнуть в образовавшееся отверстие, но в последнюю секунду приходится ретироваться. В соседней комнате меня ждёт самая настоящая засада. Нет, конечно не преднамеренная, но очень опасная ситуация складывается вокруг меня этим утром. И как так-то всё это могло свалиться разом на мою бедную голову?

Быть застигнутой своими коллегами в чём мать родила, мне совсем не улыбается. Ну и здесь оставаться как-то стремненько. Моё положение, скажу я вам патовое.

Но и это не столь важно! А важно то, что я разогнав со скрипом шестерёнки в своей голове, узнаю где нахожусь и прихожу к печальному выводу, что умудрилась переспать с лучшим другом, поставив жирный крест на своей репутации и возведя себя в ранг «слабой на передок» под воздействием волшебных напитков.

Глаза начинают привыкать к полумраку в который погружена спальня и сейчас отчётливо прорисовываются детали знакомой обстановки: светло-серые обои с тёмными прожилками, точно рябь на воде и фотокартина в изголовье кровати, мой подарок на день рождения. А в следующую секунду я замечаю заспанное лицо Андрея. Удобно устроившись среди многочисленных подушек, закинув руки за голову, он надменно взирает на испуганное изваяние в моём лице. А посмотреть есть на что. На жалкую меня, прислонившуюся к двери, с охапкой собственноручно собранных вещей.

Я нервно закусываю нижнюю губу и так сильно заливаюсь румянцем, что Андрею наверное может показаться будто я вот-вот вспыхну и сгорю в огненном пламени грехопадения. Мы оба молчим и пристально смотрим друг другу в глаза. Хотя Андрей иной раз нагло спускается ниже, исследуя мои телеса прикрытые кое-как скомканными пожитками.

- Доброе утро! - он первым не выдерживает убийственной тишины, но голос его звучит вполне бодро, без единого намека на сожаление или раскаяние коими мне приходится наслаждаться.

- Не думаю, что оно доброе. Извини, что разбудила, - быстро оправдываюсь, теряя силы. - Я старалась как можно тише, из меня никакой партизан, - с трудом выдавила из себя подобие улыбки, жалкой и неискренней, что надо быть полным идиотом, чтобы поверить в её открытость.

- Не страшно, я уже давно не сплю. Тебе проще было бы одеться здесь, а потом сбегать. Почти вся компания из клуба переместилась ко мне.

Вот он, недостающий пазл вылетевший из общей картины ударной дозой горячительных напитков.

- Блин, как же мне стыдно! - всё ещё продолжая прижимать к себе вещи, свободной рукой тщетно пытаюсь напялить на себя стринги, вызывая акробатическим этюдом у Андрея кривую усмешку.

Продолжая насмехаться, он лениво встаёт с кровати и подходит ко мне. Так просто и ничего не стесняясь, будто рекламируя тут свои интимные места. Кстати, сказать по секрету, ничего выдающегося я там у него не обнаруживаю, так среднестатистический детородный орган.

- Оденься, спрячь свой позор. У тебя там всегда так мелкокалиберно или ты замёрз?! - пытаюсь отшутиться, возможно даже грубовато, лишь бы он так не пялился на меня своими потрясающими глазками.

«Так стопэ», - скомандовав самой себе, прикусываю до ощутимого результата собственный язык. С каких это пор его не выразительная серая гамма радужки возымела на меня такой эффект? В надежде успокоиться я зачем-то снова перевожу свой взгляд не абы куда, а на его мужскую принадлежность. Моё нездоровое любопытство тут же замечено им.

- Ты же посчитала его маленьким?!

- Решила ещё раз глянуть, вдруг ошиблась.

- И как? – он упирает руки в бока, подаваясь своей нижней частью вперёд, видимо предоставляя возможность разглядеть получше, то чем он сам без всякого сомнения гордится.

- Не ошиблась, всё очень заурядненько. Не мой размерчик.

- Ну-у-у, я и не претендую на премию мистер большой перец. Но приз зрительских симпатий точно мой. Никто не жаловался ещё. Да и ты вчера довольна осталась!

Глава 5.

Судя по тому, что возле моего уха кто-то мирно посапывает, мои упования разбиваются вдребезги, рассыпаясь вместе с дрёмой среди смятых простыней, до сих пор хранящих жар страсти, владеющий нашими телами совсем недавно. Как было наивно полагать, что мне всё это приснилось. Поцелуи там всякие, обнимашки и не маленький перечень поз «Камасутры». Щеки бесстыже вспыхивают, а тут ещё и тело отзывается такой предательски сладкой негой от весьма продуктивно проведённого с Андреем времени.

Я стараюсь свести к минимуму свои копания, чтобы ненароком не разбудить своего новоиспечённого любовничка. А тот словно кот развалившись на солнышке, проветривает своё хозяйство.

«Вот бы взять и завязать всю твою прелесть узлом, кобелина», - не смогла я без мысленного ругательства покинуть комнату.

Тихонечко выползаю из спальни, крайне удачно, лишних зрителей моего позора, нет даже ни так, моего нравственного падения в поле зрения не наблюдается. И этот факт меня безмерно радует. Хотя победный танец танцевала я рано.

Войдя в кухню, моя скромная персона побуждает присутствующих обернуться. Славян по-хозяйски обжимает какую-то блондинку, а за столом сидят две девицы, попивая пиво из запотевших высоких бокалов. Одна из них мне кажется смутно знакома. То ли Катька, то ли Танька из бухгалтерии. Однако сейчас не стоит полагаться на мою память. В свете последних событий доверять собственному организму я бы не советовала. Он, гаденыш провернул против меня какие-то революционные мероприятия, за одну единственную ночь подведя под монастырь, вернее подложив под лучшего друга.

- Добрый день, нарушителям ночного спокойствия!

- Заткнись, пожалуйста, - как можно более устрашающе говорю Славику, перехватывая взгляд полный бунтарской иронии, которая неминуемо грозит выплеснуться на меня.

- Не ну-у-у, а что. Мы хотели попеть караоке, а вы там слишком громко стонали. Дом терпимости какой-то, - он артистично закатывает глаза.

Во мне закипает желание его придушить, но всё же список смертников от моей руки, возглавляет Андрей, любезно заманивший в свои похотливые сети.

- Верни свой поганый язык обратно ей в рот, пока я его не вырвала.

- Зайки, - галантно обращается он к девушкам. - Предлагаю оставить эту хамку со своей сексуальной неудовлетворенностью наедине. Андрюха наверное теряет навыки, раз ты даже после ночи с ним злыдней осталась.

Я не успеваю опомниться, как оказываюсь в гордом одиночестве. Славян понимая, что со мной шутки плохи, очень мобильно реагирует и сгребая в охапку всех троих представительниц прекрасного пола, покидает поле боя.

На повестке дня покурить и выпить кофе. Благо я частый гость в этих квадратных метрах и мне не составляет особого труда отыскать в шкафчиках: кофе, сахар, турку и даже сигареты.

Доза никотина действует расслабляюще, наполняя лёгкие сизым облачком дыма смешанным со спокойствием. А глоток свежесваренного напитка окончательно меня бодрит. Если не одно появившееся в дверном проеме "но", жизнь бы удалась.

- Кофе будешь? - облизнув распухшие от поцелуев губы, интересуюсь чисто из вежливости, а не из-за того что мне столь важны его желания. А судя по взгляду с поволокой Андрей жаждет другого.

- Давай, - он берёт из моих рук кружку, не упустив возможности прикоснуться ко мне.

Вот опять он включает свой режим соблазнителя: бархатный голосок, глазки, прикосновения. Как у него это так просто получается? А главный вопрос. Почему раньше я не замечала? Разбираться в магнетизме Крутилина нет времени, а главное желания. Приоритетнее вырулить разговор в более важный контекст.

Сделав несколько глотков, он возвращает мне кружку. Но жест оказывается каким-то нервным и дернувшись, я неловко опрокидываю турку. Кофейная гуща обволакивающе растекается по руке, причиняя боль и ощутимо разъедая нежную кожу до красноты под чёрным пятном. Добрые намерения Андрея оказать помощь воспринимаются мной в штыки.

Не маленькая, справлюсь и без него. Хватит уже с меня этих неловкостей, прикосновений вроде бы невзначай, затрагиваний.

Смыв остатки кофе, принимаюсь дуть на обожженную руку, ведь как только контакт с прохладной водой прекратился, боль запульсировала с удвоенной силой. Эта сомнительная манипуляция приносит мало толку, зато очень хорошо отрезвляет, напоминая о недавней ошибке. Вот так легко можно обжечься и заработать шрамы, как физические, так и душевные, от опрометчивых поступков.

Поспешно отхожу от Андрея на безопасное расстояние. С пугающей скоростью во мне разгоняется кровь и жар, когда он находится так близко. Достаточно лишь протянуть руку, дать ему повод и он уже не остановится. Но чего же на самом деле я хочу сама? Поддаться, пуская все на самотек? Или снова прочертить разметку между нами? Мысли грозятся завести меня не в то русло.

- Дай руку, я хочу помочь. Это Пантенол, - демонстрирует флакон, для подтверждения намерений оказать помощь, а не просто затронуть с целью тактильного контакта.

Я поддаюсь уговорам, глупо терпеть боль, лишь потому что горячая гордыня превалирует над холодным рассудком. Пораженный участок быстро скрывается под белой шапкой пены, распылённого спрея, даруя облегчение своим холодящим эффектом.

- Спасибо. За вовремя оказанную медицинскую помощь, - не желая, чтобы он неверно истолковал мою благодарность, бойко произношу пояснение.

Тут же замолкаю, не имея больше возможности всматриваться в сочувствующее выражение лица. Спешно отвернувшись, подкуриваю сигарету, какую точно по счету, не знаю. Но механические движения помогают отвлечься, а тлеющий огонёк удерживает динамику, напоминая что расслабляться в компании Крутилина не стоит. Снова ощущаю волну отчаяния, спешу вытереть свободную ладонь, предательски вспотевшую, о лёгкую ткань блузки. 

- Я не хочу чтобы ты считал меня шлюхой, которая спит с кем попало, без разбора, - бормочу еле слышно, язык ворочается с трудом, производя на свет сомнительного качества тезисы.

Глава 6.

В этот день у меня всё не ладится с самого утра. Сперва я позволяю себе проспать, потому что уже которую ночь размышляю над случившимся, а задремав под утро, естественно не слышу будильник. Вернее, конечно же, я слышу его отчётливо, но упорно сопротивляюсь пробуждению, отключаю и снова зарывшись в тёплое одеяло, благополучно засыпаю.

Спасибо милому секретарю-референту Оленьке, что она не теряя надежды и упорства, в конце концов поднимает меня с постели. Хотя гонца приносящего плохие вести принято убивать, её стоит даже поощрить. Именно она не даёт мне опоздать на встречу к Софье Михайловне, ведь та жутко организована и пунктуальна, и требует от сотрудников того же.

Обжигаясь, допиваю чашку кофе, попутно влезая в платье. Нарисовать себе лицо решено по пути на работу. А зачем же ещё нужны пробки? Реснички подкрасим, губки намажем, а румянец если надо и сам от стыда проступит. А стыдиться скорее всего мне сегодня придется часто и густо. Выходя из дома, как назло задеваю ногой ржавый гвоздь и рву новые колготки, на видном месте. И как можно найти свободно торчащий гвоздь в 21 веке, в веке технического прогресса, переполненного дюбелями и саморезами, жидкими гвоздями, клеевыми полосками, всевозможными альтернативами? Резюме только одно: я не просто женщина, а баба катастрофа. Приходится возвращаться, чтобы переодеться, а это, как известно, дурной знак.

И примета срабатывает на все сто процентов! Свободных мест на парковке нет и бросить машину приходится за целый квартал. Добираюсь практически бегом, дико замерзнув и пожалев, что не надела куртку, вместо пальто, безусловно красивого, но совсем негреющего. На входе молодой охранник откровенно издевается надо мной и моей рассеянностью, не желая впускать без предъявления пропуска, хотя знает меня как облупленную. И после шуточного, тщательного досмотра разрешает пройти в здание.

- Привет. У себя? - кивком указываю в сторону кабинета начальницы, как только выскакиваю из лифта.

- Ещё нет, но уже звонила и дала указания сварить вам кофе. Много кофе с коньяком.

- Боюсь, я попала. Сбегаю покурить пока.

Сбросив сумку и верхнюю одежду на своем рабочем месте, бегу в курилку и распахнув дверь, тут же оказываюсь в чьих-то объятьях. Мне и смотреть-то не нужно, чтобы определить кому принадлежит цепкий захват, от которого нечаянно происходит прилив внутреннего жара. Словно каким-то чудесным образом чувствую его всем отозвавшимся на призыв телом. А в памяти моментально возникают воспоминания о той ночи, перевернувшей наш привычный мир с ног на голову. Недельные результаты выстраивания между нами стены отчуждения, рассыпаются быстрей моего участившегося пульса, пустившегося в галоп от жаркой обстановки.

- Что с тобой происходит? - его голос звучит чуть выше правого уха, заползая куда-то вглубь моей головы некой вирусной инфекцией, заражающей мозг трепетом и желанием, оскверняя похотью каждую клеточку, каждый нейрон, заставляя испускать химические сигналы.

В ужасе от того, какие чувства вызывают его прикосновения, я заставляю себя сконцентрироваться на сути вопроса. Но это не так-то легко сделать, под прицелом серых Андрейкиных глаз, проникающих гораздо глубже дозволенного. Затянувшаяся пауза может выдать моё волнение, а этого мне хочется меньше всего.

- Мне не нравится когда распускают руки, - попытка противостоять, выходит какой-то жалкой. Муха попавшаяся в липкую ленту и та яростнее сопротивляется, и борется за свободу. А я лишь нервно подергиваю плечами создавая провальную видимость, что мне якобы неприятно.

- А мне не нравится, когда меня игнорируют!

Теперь его руки ложатся на плечи, весьма ощутимо сжимая под пальцами кожу, причиняя двоякие ощущения от прикосновений. Андрей слегка притягивает меня к себя, побуждая посмотреть, а я словно цирковая дрессированная мартышка подчиняюсь. Будь неладны его глаза, стоит отвести взгляд в срочном порядке, либо близость грозит потерей контроля. А что можно ещё разглядывать на лице собеседника? Не нос же или уши к примеру. Вот и я засматриваюсь на расслабленные губы, выражающие ледяное спокойствие, но вот-вот готовые раскрыться в улыбке, обнажив белый ряд зубов. Сильно прикусив поверхность щеки, возвращаю себя с небес на землю, соперничать с внутренней силой Андрея чистой воды самоубийство, но раскисать не время, шанс побороться всегда есть.

- Я же кажется, просила тебя больше ко мне не прикасаться, - упрямо задираю подбородок, чтобы не давать повода думать, как я боюсь или раздражена.

- Да, просила, - торопливо соглашается, криво подергивая уголком губ. - А мне кажется, я задал тебе вопрос, на который так и не получил ответ. Освежить память? - Андрей пристальнее впивается своим гипнотическим взглядом, монотонно продолжая допрос. - Что с тобой происходит? Ты меня избегаешь. Здороваешься через не хочу, не заходишь в лифт, если там есть я. Демонстративно уходишь из любого помещения, в которое вхожу. Я настолько тебе противен, что моё присутствие тебя так раздражает?

Нет, он мне вовсе не противен и даже наоборот. Но как друг, Андрей куда дороже. Кроме него в моей жизни не осталось близких людей, а если подумать, я никому толком не была нужна. Сколько себя помню моя скромная персона, не имеющая благосклонности от вселенной, сочеталась с отрицательной частицей «не».

Именно из-за этого наверное все и случалось. Смерть мамы, когда мне было всего пять лет, когда она решила за нас обеих развитие сюжета и драматично покончила собой. Тогда я впервые осталась одна и получила в придачу черную метку ненужности. Потом мамина сестра оформила опекунство, подарив видимость полноценной семьи, некую иллюзию из папы, мамы и младшей сестренки. А чего еще желать скажут многие? Как оказалось на практике, именно этого мне и не хотелось. Мой "козерожий" характер в сочетании с переходным возрастом творил невероятные вещи. И мои горе опекуны вздохнули с большим облегчением в день моего совершеннолетия, сажая меня в самолет и отправляя к бабушке на дальнейшее попечение. Сработал эффект «не». Неродная.

Глава 7.

Этот галантный придурок пропускает меня в кабинет первой и даже отодвигает стул, предлагая присесть. Естественно можно представить его воспитанным, но недооценивать Крутилинский нрав глупо и я приняв предложение настораживаюсь, ожидая подвоха в любой момент. Но как ни странно, Андрей меня удивляет ледяным спокойствием. Ни скабрезных шуточек, ни кнопки или жвачки на стуле, сплошной игнор в мою сторону. Ну и ладно, так даже лучше. Может до него наконец-то доходит, что меня злить не стоит. Меня не стоит, а вот его очень даже можно и когда Андрей вдруг поворачивает голову, чтобы кинуть безрадостный взгляд, я демонстративно выпячиваю прямо перед его лицом средний палец. Результата на ребяческую выходку не следует и мне ничего не остаётся, как скучающе отвернуться к окну.

- Утро доброе, - здоровается Софья Михайловна, прикуривая сигарету и изящно выпуская дым, оценивающе взирая на нас.

Как обычно, владелица редакции выглядит шикарно: в кашемировом пальто и брючном костюме, выгодно подчеркивающем точеную фигуру женщины, которой давно немного за сорок.

- Доброе.

В один голос поздоровавшись, замолкаем потупив взгляд, прекрасно понимая зачем мы здесь в такую рань. Кто-то явно умудрился донести до начальницы пикантные новости, за которые придется слушать многочасовую нотацию.

- Слухами земля полна, время узнать историю из первоисточника.

Снова не сговариваясь, в тандеме молчим. Первым выходит из ступора Андрей, а по другому никак, он у нас специалист в этом деле. На ковёр с повесткой дня о сексуально неразборчивых связях внутри фирмы, его вызывают с периодичностью раз в две недели. У Казановы местного разлива свой особый кастинг среди новеньких стажерок или авторов. А эти дурочки без тени сомнений ведутся на все его уловки.

- Как-то само собой вышло, мы немного перебрали, - нервно сглотнув, бросается в объяснения Крутилин.

- Ага, и ты залез мне в трусы, - выступаю в свою защиту, зыркая злобой, слишком явственно, чтобы он понимал, что закапывать себя живьём я не позволю.

- Никуда я не лез, ты их сама сняла.

Вот и «ответочка» на средний палец прилетает в мою сторону, в виде колкой констатации факта, что от трусилей избавлялась я сама. Так жалить умеет лишь Андрей.

- Ладно, хватит, - звучит громогласный начальственный рык, который еще больше усиливается благодаря акустике пустого кабинета. - Кто, что и в какой последовательности с кого снимал не столь важно. Андрей, ну когда ты уже повзрослеешь? Что ты творишь? Стыд какой-то, - закатывая глаза, всем видом демонстрирует как устала от выходок Крутилина.

Внутренне ликую, слова начальницы проливаются бальзамом мне на душу. Жалко, что сегодня пришла без ремня, а то с превеликим удовольствием поделилась, пусть бы надрала его тупую задницу.

- Ну, а ты, Зановская куда? Вроде умная, - переводит тему на меня и склонив голову набок, сосредоточенно ждёт ответа.

«Понеслось!» – завываю от досады.

Праведный огонь всецело перекинут на меня. Зря конечно! Я и без её нравоучений готова гореть синим пламенем стыда и позора. И тут защита приходит откуда не ждали.

- А что, умным блуд запрещается? Секс неотъемлемая часть взрослой жизни, за него не оправдываются. И заседаний за закрытыми дверями не устраивают, только лишь из-за того, что мужчина и женщина пошли на поводу физиологии.

- Помолчи уже, адвокат. Если бы твой дед знал каким ты вырастишь, навряд ли бы назвал в честь себя, - как-то обидно парирует на его слова Софа, выхаживая по кабинету из стороны в сторону, напоминая загнанного зверя в клетке.

- Ой, могу имя сменить дабы мой дедуля в гробу не ворочался зря!

Поёрзав на стуле, Андрей удобно усаживается в расслабленную позу, выпрямив длинные ноги вперёд и начинает мельтешить носками кроссовок, в каком-то только ему понятном ритме. Не обращая особого внимания на укор с посылом к предку, который якобы должен стыдиться быть с ним тезкой.

- На какое же?

- Иванушка-дурачок, - сразу же нахожу вариант, добивать так до конца. - Не-е-е, лучше Антошка.

Идеи просто фонтанируют во мне, подстегнутые перепалкой в курилке и явной расслабленностью Крутилина. Внешне он, как скала, но это буду не я, если не проложу на ней трещину. Вот тогда и посмотрим, насколько крут наш «Крут».

- А почему Антон? - вполне не понимая намёка, осведомляется Софья Михайловна, на что я не могу сдержать смех, зная истинную рифмовку с этим именем.

- Антон-гандон.

Последней фразочкой скорее всего я шокирую свою начальницу, а по совместительству маму нашего нерадивого кобеля.

Но бояться мне предстоит Андрея, который взорвавшись, разъярённым зверем подскакивает ко мне. Упираясь кулаками о мои колени, с нескрываемой злостью смотрит прямо в глаза, выискивая в миг суженными зрачками, на моём лице хоть каплю сожаления. Могу поклясться, что сейчас минотавра злить не стоит.

- А ты тогда кто? – зло цедит сквозь зубы, а хищно раздувающиеся ноздри говорят о его злости, куда более красноречивее слов. - Ксюха-шлюха?

- Всё, заткнись и сядь. Не веди себя как "Антон", - командует ему мать.

Андрей и не шевелится, а только сильней надавливает костяшками, от чего я ощущаю всю его ярость. Пошевелиться не смею, просто смотрю в его глаза, как дура завороженная. Теперь-то мне ясно, чем этот гаденыш охмуряет девиц. Глазами, такими большими, серыми, невероятными. Меня спасает Софья, буквально отодрав Андрейкины руки от меня и усаживая сына в своё кресло.

- Не имей привычки оскорблять женщину, никогда. Слышишь?!

- Даже когда она хамит?

- Да. Ты сильный и доказывать превосходство необходимо настоящими мужскими поступками, а трепать языком положено бабам, - выдержав паузу, женщина возвращается к поучительству. - Вы взрослые и можете спать с кем хотите, это ваше право. Но только если это не мешает рабочему процессу. А то, что я наблюдаю сейчас мне не нравится. Как вы теперь будете работать?

Глава 8.

Кругом царит такое оживление, что шкала настроения помимо моей воли ползет вверх. По традиции, любой даже мало-мальский праздник, отмечается в нашей редакции с размахом, с тематической вечеринкой и хорошим загулом после неё вне стен офиса. Оленька за своим несменным рабочим столом выглядит потрясающе: на белокурую завитую в кудри головку одет нимб, из-за спины заметно проглядываются крылышки. В роли ангелочка другого человека и не представить.

- Ксюша, получи распишись, - девушка протягивает три одинокие герберы с «Валентинкой», выступая в роли курьера романтических посланий.

- Опять от Пашки?! - поймав утвердительный кивок, закатываю глаза. – Второй год одно и тоже и знает же, что я не одиночка. Нашёл бы уже себе кого-нибудь более адекватного, чем я.

- Так все уже в курсе, что ты одна. Так что, не удивляйся. А это от меня.

Коробочка с «Макарон» приятно удивляет и в то же время заставляя устыдиться, ведь ответного подарка у меня не приготовлено.

- Олька, спасибо! Но мне так не удобно.

Девушка лишь махнув рукой, принимается смачно расцеловывать меня в обе щеки, оставляя на коже следы розоватого блеска.

- Спасибо не мне. Сестра в декрете заскучала, затеяла домашнюю кондитерку. Пару коробочек вчера у нее нагрела, в качестве процентной ставки за работу нянькой. Ах, да! Зайди к Крутилину. Вы ещё не помирились? - заметив чуть испортившееся моё настроение спрашивает Ольга.

- Андрей ушёл в глухую оборону, не достучаться. Даже статью писали в удаленном режиме. Он у нас умеет держать марку, ничего прорвемся.

Подхватывая презенты, спешу скрыться в кабинете редактора.

- Доброе утро!

- Ты у нас на особом положении? - Крутилин сидит откинувшись на спинку кресла и слегка покачивается, при этом акробатически вращая карандаш между пальцами, приковывая моё внимание к столь виртуозному зрелищу.

- А что приходить на работу за десять минут до начала рабочего дня, а не за час как ты, это и есть особое положение?

Он молчит, но уж лучше бы выговорился. Вместо этого нервно швыряет карандаш в сторону, тот проворно катится, беспрепятственно пересекая всю поверхность стола, сваливается в аккурат к моим ногам.

- Я говорил про другое, стучаться не учили?

Не верю своим ушам, Бастион падает и теперь предполагается перечитать устав, чтобы правильно, вовремя, а главное после стука входить к Андрею Сергеевичу. Ладно! Начальство хочет лицедейства?! Начальство его получит, всенепременно.

Я выхожу в коридор, тихонько притворяю за собой дверь, чтобы потом в нее постучать и после тихого "войдите" проскальзываю в кабинет.

- Доброе утро, Андрей Сергеевич! - я даже приседаю в неглубоком реверансе. - Вызывали?

- Что за клоунада? - он выпрямляется и водрузив локти на стол, переплетает пальцы в замок, тут же уперевшись в них подбородком.

- Вы наверное не выспались? - продолжаю паясничать, вся ситуация очень забавна и грех её не обыграть. - Хотите сладенького? Уровень серотонина повысится и будет вам счастье.

Подойдя к его рабочему месту, бедром сдвигаю локти Андрея в сторонку, присаживаясь на край стола. Он лишь растерянно опускает руки ладонями вниз, обескураженный наглостью подчинённой. Вскрыв полупрозрачную обертку с упаковки печенья и выудив одно из них на волю, я подношу его к губам Андрея, которые он не спешит открывать. Поводя печенюшкой возле рта, но не добившись должного эффекта, собираюсь съесть сама, как Андрей перехватывает за запястье и направляет угощение в свой рот.

С хрустом «макарон» исчез за полуулыбкой Андрейкиных уст. Пусть смягчит горечь слов вкусным десертом. Даренное не дарят. А я и не передариваю Олин подарок, а просто путем подхалимажа налаживаю мосты. Крутилин бабник и сладкоежка. Один его порок могу удовлетворить прямо сейчас! Накормить любителя сладкого печеньем-безе.

- Хочешь меня отравить? – с прищуром вглядывается в поисках на лице ответа на заданный вопрос.

- Скорее приворожить!

- Не старайся, я же кобель. А ещё гандон. Вроде ничего не забыл, - задумчиво смотрит на меня, вызывая взглядом немой укор.

- Не думала, что ты настолько злопамятный. Кстати, ты тоже моё имя рифмовал с непристойностями. Косяк обоюдный. Я развязала войну, мне и заканчивать её, - невинно выставляю мизинчик в порыве детской мирилки, ожидая ответного действия, Андрей сцепляет свои палец с моим, принимая ритуал. - Теперь мне можно входить без стука?

- Нет. Но можешь приносить печенье каждое утро, - без спроса вытягивает яркое лимонного цвета округлое лакомство.

- Тогда тебе стоит приударить за Олькой.

- Она слишком наивное создание, такую грех портить.

- Что я слышу, - наклоняюсь вперёд и хватая за галстук, притягиваю его хозяина поближе к себе. - Крутилин прикупил на распродаже совесть?

Некоторое время он завороженно наблюдает за мной с самым что ни на есть серьезным видом, но у самого в глазах пляшут чёртики. А я из последних сил закусываю губы, чтобы не улыбается по-идиотски и не выдавать сарказма, с которым стыжу Андрея за бессовестность. Только сейчас очень остро начинаю понимать, что скучала по нему все эти дни нашего обоюдного бойкота. Мне до безумия не хватает шуток, взаимных препирательств и даже обычного молчания, которым мы можем часами наслаждаться в компании друг друга, просто находясь рядом, чувствуя нужность и заполняя пробелы в собственных душах незатейливым присутствием.

С ним мне всегда легко дышится, свободно думается и отлично живётся.

- Нет, он вместе с ней продал цинизм.

- Даже так?! – обалдело хлопаю глазами, при этом продолжая наслаждаться контактом с приятной на ощупь шёлковой тканью. – А ты, теперь говоришь о себе в третьем лице?

- Отпусти галстук и слезь со стола, ты вульгарно себя ведёшь.

- Андрюх, а ты часом не заболел? – касаюсь свободной ладонью прохладного Андрейкиного лба, шутливо проверяя наличие или отсутствие жара. – Это же самая распространенная эротическая фантазия: босс и подчинённая.