Децема

Глава 1

Смотрю на наручные часы, отмечая про себя, что это уже пятый раз за прошедшие десять минут. Но Эльза была типичной четырнадцатилетней девчонкой, одной из тех, кто опоздание считает признаком хорошего тона. Даже если встреча не предполагает свидание.

Слышится звонок, и через минуту из дверей частной школы-пансиона вылетает освобожденная хохочущая молодежь, а мне остается только молиться о том, чтобы этих ребят разом поразила выборочная слепота. Надвигаю бейсболку на самый лоб, поднимаю ворот куртки выше, а голову втягиваю в плечи. Вжимаюсь в жесткую спинку холодной лавки, занесенной жухлой осенней листвой.

Ага, вылитый хамелеон. Легче найти воду в пустыне.

— Эй, парни! Парни, погодите секунду… — крикнул своим дружкам Тэд, останавливаясь на последней ступеньке мраморной лестницы.

Его акулий взгляд быстро нашел игрушку для битья.

Моя рука ныряет в карман, нащупывая ингалятор.

Тэд был главным плохишом в нашем классе и, исходя из какого-то неписанного закона (подлости, вероятно), его тянуло к тихоням вроде меня. Ему было всего шестнадцать, но от него вечно несло каким-нибудь безжалостным, как перцовый газ, мужским парфюмом. Вероятно, он им полощет даже рот. Тэд всегда был одет, как бомж, то есть по последней молодежной моде, но крутым его считали по большей части из-за взрослых журналов, которые он таскал с собой повсюду. Кстати, он был одним из тех, кто попал сюда не благодаря своим талантам или неземному очарованию. Для него вопрос обучения вообще вопросом как таковым не являлся: Тэд считал себя не просто уместным, а чертовски незаменимым. Возможно, иногда он подумывал над тем, почему символом США является именно Статуя Свободы, ведь, будь все проклято, место на постаменте должно принадлежать ему.

В двух словах, за Тэда и ему подобных, чей суммарный интеллект проигрывал лабораторной мыши, платили родители.

— Че это ты тут делаешь, Алекс?

Этот голос сжимает дыхательные пути цепким спазмом, заставляя задыхаться. Похоже, в этот раз одной мантрой «без паники» не обойдется.

Проклятье, парень старше меня только на год, но весь его вид заставляет мечтать о кое-чем помощнее гормональных препаратов. Может, стоило дать шанс ЛСД.

— Мимикрирую, — отвечаю я, сдаваясь.

Тэд плюхается рядом, когда я достаю ингалятор. Нажимаю на поршень и делаю жадный глоток, как рыба, попавшая в родную стихию.

— Обойдемся без твоей соски, окей?

Я не успеваю отреагировать, а ингалятор уже оказывается в его руках.

Что ж, с выводом по поводу отсутствия талантов не стоило спешить. Все-таки в отличие от меня Тэд не начинал задыхаться, пробежав стометровку. Вообще, с собственным телом он был на «ты».

Его дружки, толпящиеся неподалеку, гогочут, привлекая внимание. Однако ученики и учителя проходят мимо, уверенные, что происходящее — не их дело.

Обструкция, зараза, снова напоминает о себе.

— Смотреть тошно, — заключает Тэд и, глядя мне в глаза, бросает ингалятор в урну, в кучу пачек из-под чипсов, жестяных банок, огрызков яблок и сигаретных бычков. Ладно, чему там нас учил Иисус? — Эй, чего это тебя не слышно? Куда делось твое красноречие?

Меня перевели в частную школу-пансион Битерси почти год назад. Тэд до сих пор не может забыть день нашего знакомства, потому постоянно спрашивает о том, в норме ли мое красноречие. Оно, конечно, в норме, никуда не делось, но с того раза я стараюсь быть поскромнее.

В «тот раз» Тэд подставил мне подножку, когда учитель, представив классу новичка, сказал мне занять свое место в классе. Иду я между рядами из парт, внутри все дрожит из-за того, что каждый посчитал своим долгом на меня поглазеть, а в следующий момент земля меняет свою орбиту. Грохот был не характерный для моего веса и роста. Видимо, где-то поблизости глушили рыбу.

— Эй, педик, — наклонился Тэд с хохотом. — Смотри под ноги. За тобой здесь не будут бегать, даже если твой IQ равен номеру моей банковской карточки. — Врал он все. Не было у него никакой банковской карточки. — Или ты рассчитывал, что тебе каждый раз будут подкладывать что-нибудь мягонькое?

— Ага. Твою подружку.

Это было выстрелом наугад с закрытыми глазами. Но мне частенько везло.

После уроков выяснилось, что Тэдди встречается с Ирмой — первой девчонкой из группы поддержки. Он же мне сам об этом и рассказал. Видимо, был тогда влюблен в нее без памяти — больно было чертовски.

С тех пор мы с ним — не разлей вода. Увы.

— Ну, как твой проект по астрономии, педик?

— Отлично.

— Правда? Надеюсь, в таком же состоянии находится и мой доклад по физике.

— А… знаешь, как раз собирался распечатать его в библиотеке.

— Серьезно? А ты себе задницу не отморозил, пока собирался?

— Спасибо, — говорю, — за беспокойство, Тэд. Но Джейла вряд ли оценит заботу такого рода.

И с какой стати, спрашивается, моя память посчитала нужным занести в базу данных имена всех его девчонок?

Как уже было сказано, Тэд был несколько туповат, я — отвратительный бегун, а до библиотеки — метров сто. Сообразительность моего «приятеля» дала моей астме фору. Оказавшись за спасительным порогом, я столкнулся с необходимостью объяснять миссис Реймонд, почему я дышу так, словно переплыл Гудзон минуту назад.

Насчет доклада я, конечно, Тэду не соврал. В конце концов, рассуждал я, следя за тем, как миссис Реймонд ловко управляется с принтером, все могло бы быть и хуже. Тэд и его компания могли с легкостью заставить меня бегать им за напитками, стирать носки или… не знаю, становиться на уши по щелчку их пальцев. Во мне метр вместе с кепкой, и я тощий, словно только что откопанная мумия, потому при желании такой, как Тэд, мог переломить меня через колено.

Делать доклады за него — вполне сносная дань. Я занимаюсь любимым делом, а он оставляет меня в покое на пару недель. Было бы труднее становиться на уши и бежать ему за колой. Это бы уязвляло гордость, а так…

Но когда еще теплые и пахнущие чернилами листы оказываются в моих руках, я, глядя в карие глаза миссис Реймонд, признаю, что являюсь последним трусом на этой планете.

— Как твой проект по астрономии? — спрашивает библиотекарша.

Поразительно, что тут каждый знает о моем проекте по астрономии. Понимаю, конечно, что все это формальная вежливость, и кроме меня до него никому и дела нет, но все-таки, откуда они всё узнают.

Приходите, говорю, в среду. Послушаете. О чем проект? Да чушь всякая. Рассуждаю о том, вероятно ли развитие цивилизации вне Земли. Ну там, про иные миры, ага. Начитался научной фантастики, точно. Просто, я так подумал…

— Наша галактика — самая обыкновенная галактика, вы это знаете? Она типична. Так же типично и солнце. Это среднестатистическая звезда, ничего особенного. Так может, и наша планета — заурядна? Что, если наш мир, наша цивилизация — это не лотерейный выигрыш, не исключительный случай, а норма? Ведь, подумайте сами, страшно жить, осознавая, что на миллионы световых лет нет ничего, кроме космической пустоты, вакуума, которому нет конца. По сравнению с космическими масштабами, наша планета — это… слеза в пустыне.

Мой голос, ставший писклявым, как у девчонки, дрогнул. Так всегда, когда я пытаюсь заразить кого-нибудь интересом к астрономии и в определенный момент понимаю, что просто езжу человеку по ушам. Вещать о вселенских просторах кому-то вроде миссис Реймонд, это все равно, что наполнять бочку данаид. Такие посоветуют поискать лекарство от СПИДа, а не пялиться в телескоп. И тут мне нечем было крыть.

— Не видели Эльзу Беймингтон? — спрашиваю невпопад, не закончив мысль.

Вопрос отрезвляет библиотекаршу, которая, кажется, уже досматривала второй сон. Пока она отвечает, я ощупываю карманы в поисках ингалятора. Проклятый безусловный рефлекс: я уже успел забыть, что оставил свои «легкие» в помойке.

Эта Эльза как всегда в своем амплуа. Трагическая героиня, сидящая на рыцарских романах. Иногда, смотря на Эльзу, мне кажется, что ей нравится страдать. Знаете, есть такой тип людей, которые просто тащатся, оплакивая себя. И вот она тоже из этих. Таким, как она, ничего не надо, они свою жизнь якобы ненавидят, но менять ничего не хотят, потому что на самом деле не знают, как это — быть счастливыми. Непривычно и хлопотно.

Романы эти дурацкие она тоже использовала не так, как обычные женщины. Для них такое чтиво — способ ухода от реальности, а для нее — обострение этой реальности до предела. Чтобы от контраста аж в глазах рябило. И чем нереальнее описанный в книге сказочный мир, тем лучше. Так ее настоящая жизнь будет казаться просто адом родом из фантазий Босха, и тогда даже, возможно, Эльза поплачет.

Короче, она совершенно чокнутая, не хуже меня.

Но водимся мы не поэтому. Познакомились мы давно, еще до того, как я перевелся в этот пансион. Я тогда еще жил в интернате для отказных. Унылее места в мире не сыскать. Правда, я мотался по подобным инстанциям с самого рождения, а Эльза попала в эту дыру впервые в девять лет. Ее мать — больная онкологией — умерла и оставила в наследство только невыплаченные кредиты. Чертову тучу кредитов. Никто из родственников не захотел ввязываться в это дело, потому Эльза и оказалась в том интернате.

К слову, брошенные дети, особенно, если те с врожденными изъянами, — явление из разряда «страшнее не придумаешь». И дело тут не столько в жалости, сколько в примитивном страхе. Потому что жить среди них — это естественный отбор в живом воплощении. Стоит надзирателю отвернуться, и начинается иллюстрация теории эволюции. Самое паршивое, что таким нечего терять. В том интернате все были как на подбор, озлобленные и дикие, словно их годами в клетке держали. Кстати, по отношению к некоторым это не было просто фигурой речи.

А на меня все няньки всегда удивлялись, даже когда я еще слюни не умел подбирать самостоятельно. Говорили, что я был ненормально спокойным. Таким тихим, что это их пугало. И не плакал я никогда, что на самом деле не чудеса воспитания, а патология. Первые месяцы моей жизни, по словам врачей, мой зрачок не реагировал на свет, а взгляд нигде не мог сосредоточиться. Врачи сделали вывод, что я слепой от рождения, и родители от меня отказались.

Понятное дело, что вывод этот был преждевременный, но выяснилось это уже когда было поздно за голову хвататься. Хотя с глазами у меня действительно какая-то ерунда. Кроме того что они у меня постоянно такие сухие, что из них едва песок не сыплется, отчего каждый час приходится закапывать раствор, вроде слезной жидкости, так я еще и цвета различаю неправильно. До десяти лет я носил темные очки не снимая, потому что все краски этого мира немилосердно били по глазам. Сейчас, если такое и случается, то крайне редко. Но, уверяю, последний цвет радуги не фиолетовый, а насыщенно бордовый.

В общем-то, в моем рюкзаке больше лекарств, чем учебников. Таскаюсь с ними повсюду, словно мне не пятнадцать, а девяносто. Кажется, мои предки были из рода прорицателей, знали, что разорятся на моем содержании. А так меня обеспечивает государство. Даже местечко для учебы приличное подобрали, как только узнали результат IQ теста.

Приличное в плане учебной программы, конечно. Что же касается морального климата, то уровень оного был ниже среднего. Но мне не привыкать, да и Эльзе тоже. Из того интерната, где мы познакомились, нас вместе перевели в Битерси. И так уж вышло, что у нее так и не появилось здесь подруг, а у меня — друзей. Не считая Тэда, конечно.

Потому приходится из раза в раз подниматься за ней на второй этаж библиотеки.

Ставлю ногу на последнюю двадцать третью ступеньку, а дышу так, словно покорил Джомолунгму.

Эльза забралась на свое седьмое небо и теперь исходит слюной, не думая о простых смертных. А мне бы просто отдышаться…

Чертов ингалятор, и почему я никогда не беру с собой запасной?!

Думаю, из парней я самый частый посетитель этого отдела библиотеки. Каждый день прихожу сюда и торчу по полчаса, ожидая, когда Эльза дочитает «последнее предложение». Совсем у нее совести нет. Думаю, нормальные девчонки постеснялись бы афишировать такое свое увлечение. Но с нормальными девчонками я даже никогда не разговаривал. Рожей не вышел, да и вообще…

— Хочешь, скажу, чем все закончилось? — сходу спрашиваю я, скрипя при этом, как немазаное колесо. Я вырываю книжку в мягкой обложке из ее рук, мельком читая название. Что-то там с поцелуем связано. Картина отображает всю суть произведения на «ура». Заставляя задуматься над тем, кто для этого позировал.

Эльза выше меня сантиметров на двадцать и прямая, как палка, потому мне приходится самого себя превзойти, чтобы защитить свой трофей.

— Живо верни, Лекс! — она, когда говорит, жутко картавит, но я нахожу это милым. Остальные над ней смеются. Наверное, это одна из причин ее страсти к идеальным героям. — Иначе я тебя изобью. Изобью, слышишь?!

Смешно сказать, но она действительно может. Потому что, несмотря на возраст и пол, весовые категории у нас разные. Да и спортсмен из меня… как из Тэда Статуя Свободы.

— Если так нравится, чего не берешь по абонементу? — спрашиваю я, выходя из тесного коридора стеллажей с книжонкой вместе. А углы у нее засаленные и затертые, что дает представление о том, через сколько рук она прошла.

— С ума сошел, что ли?!

Ага, значит, стыдно все-таки.

— Пошли, потом дочитаешь, — выдавливаю я, спускаясь с лестницы.

Легкие болезненно сжимаются, требуя дозы. Подгоняемый спазмами, я не реагирую на протестующие вопли Эльзы, проходя к столу заказов. Миссис Реймонд на месте и смотрит на меня во все глаза, когда я кладу перед ней любовный роман.

— А… так это на мисс Беймингтон, — догадывается она, замечая за моей спиной пышущую жаром Эльзу.

— Нет!

— Это я себе, миссис Рейдмон, — отвечаю я. — Осеннее обострение.

Выписывая книгу, библиотекарша, вероятно, думает над тем, как можно совмещать проекты по астрономии с чтением беллетристики.

— Очень прочитать хочется, — бросаю я, выхватывая из ее рук книгу, и выпрыгиваю из дверей библиотеки, как черт из коробочки.

Никогда я еще так быстро не бегал, даже Тэд не задавал мне такого ускорения.

Забавно было, наверное, смотреть на то, как я несусь к помойке, проверяя, все ли в ней на месте. Порядок. Мусор забирали по вечерам, в восемь, а сейчас было чуть больше четырех. Вытерев «соску» об футболку не первой свежести, делаю второй вдох. И мир вновь обретает смысл.

— Придурок чертов. Ненавижу тебя, — бормочет Эльза, проходя мимо.

— Вот, возьми, — спешу за ней, протягивая книжку. — Только верни через две недели, не люблю долги в любых проявлениях.

— Пошел к черту. Сам читай, — отрезает она, а у самой в голосе — смех.

— Ладно. Потом заберешь, — соглашаюсь я, зная, что заберет уже часа через два.

Дабы не выставлять себя идиотом и дальше, прячу книжку в рюкзак. Как раз вовремя, надо сказать, потому что Тэд & Co решили подзадержаться. Караулили меня у самого общежития, а я заметил их, лишь когда парни выросли прямо перед носом. Зрение у меня все-таки ни к черту.

Эльза замедлила шаг, не собираясь удирать. Она вообще смелая девчонка. Поначалу, первые недели нашего знакомства я помнил ее постоянно ревущей. Она, кажется, пила меньше, чем выревывала. Просто не глаза, а два Ниагарских водопада.

К слову, глаза у нее в самом деле бесцветные, как вода. По носу и щекам у Эльзы рассыпаны веснушки, за что ее часто дразнили. Порой даже чаще и обиднее, чем за логопедические изъяны. Но внимание к ней скорее приковывал ее рост. Когда мы только повстречались, Эльза едва мне до плеча доставала, а теперь на меня свысока смотрит. Будь у меня такой рост, я бы Тэда и не замечал вовсе. Даже если бы он передо мной стоял, недвусмысленно играя мускулами.

— У меня, кажется, дежа вю, — пробормотал я, останавливаясь и показывая на скамейку. — Ей-богу, я помню, как несколько минут назад…

— Запихни себе это дежа вю знаешь куда, урод? — Тэд переключился в режим «Рембо». Мимо проплывали щебечущие девчонки из театрального кружка. — Пояснить?

— Нет, кажется, я понял… Туда же, где только что побывала твоя куртяшка, да?

— Четысказал?!

— Отвали от него!

Ладно, я был не из тех парней, которые выходят из себя от мысли, что их защищает девчонка. Но были времена, когда и у меня начинали чесаться кулаки.

Гогот прихлебателей Тэда терзал слух. Терпеть не могу, когда издеваются над женщинами, ударяя по больному. По их физическим недостаткам. Смеяться над женщиной, это как смеяться в храме. Правда, в последнем случае ты получил бы хороший пинок от приличных прихожан и выкатился бы из дома Божьего ко всем чертям. До сих пор не могу взять в толк, почему люди думают, что Бог живет лишь в отведенном ему под это людьми же месте?

— Забирай свой доклад, — отрезаю я, вынимая из рюкзака отпечатанные листы.

— С этого и надо был начинать, педик, — я уже хотел было пройти мимо, но его рука схватила меня за куртку, рывком придвигая к себе. Эльза что-то крикнула, но я не расслышал. Меня нестерпимо мутило от запаха его дезодоранта, который душил похлеще астмы. — Мы с тобой еще не договорили, хлыщ. Кто тя отпускал?!

— Бартл! Нашел! — прозвучало требовательно и как-то воодушевленно за нашими спинами. Словно мужик, выкрикнувший это, споткнулся об чемодан с деньгами. — Да оставь ты его в покое! Сюда иди. Вот… вот она!

Я, сощурившись, следил за тем, как шевелятся губы Тэда. Он говорил о том, что отец его буквально накануне научил разделывать индейку, и что Тэд теперь до смерти хочет рассказать мне о том, какой это полезный навык.

Но вот всю нашу веселую компанию накрыла громадная тень, и Тэдди заткнулся, задирая голову выше… выше… выше…

— Клянусь Предвечным! Координаты сходятся. Это точно она, — тараторил все тот же голос, которому нельзя было не завидовать. Черт с ней, со звучностью, но этот парень был так счастлив, что мне показалось, будто он вообще прилетел к нам с другой планеты. — Ребята, будьте добры подвинуться. Красавица, мы пришли за тобой.

Рука Тэда разомкнулась, и я высвободил ворот куртки, хрипя, как старый шарпей.

Был бы у меня фотоаппарат, и я не упустил бы момента: Тэдди как будто уменьшился, съежился, поменялся с собой пятилетним. И выражение лица у него было теперь такое, словно его мочевой пузырь едва держится.

Обернувшись, мне пришлось признать, что… проклятье, у Тэда были все причины смотреть на этих двоих, как на чудовищ, выпрыгнувших из-под его детской кровати.

— Какого дьявола ты обращаешься к ней так непочтительно? — проревел его спутник.

Бог свидетель, мои глаза никогда не слезились, но смотря теперь на этого огромного, как тысячелетняя секвойя, мужчину, я буквально почувствовал, как что-то влажное скользит по моим щекам.

Поднеся руку ко лбу, я судорожно отер выступивший пот.

На фоне этого обернутого вдоль и поперек мускулами динозавра его приятель выглядел Лепреконом. И это при условии, что он был выше Тэда на голову. И шире раза в два. Этим ребятам пора завязывать с анаболиками.

Кто бы мог подумать, что у Эльзы есть такие знакомые.

— Мы типа… отчаливаем… вот, — прочистив горло, пролепетал Тэдди, уматывая так стремительно, что едва не потерял штаны.

Говорю же, у него всегда был полный порядок, когда дело доходило до контроля над собственным телом. В то время как я сохранил лишь способность вертеть головой. Немудрено, что появление этих мафиози привлекло внимания молодежи, но где охрана, черт их дери?!

Задавшись этим вопросом, я метнул взгляд в сторону ворот, находя там двоих. Лежащих. И стоящего над ними третьего, передающего по рации (могу поспорить) требование выслать сюда всех людей, машины, вертолеты, которые только отыщутся в округе. Немедленно. Прямо, мать его, сейчас.

Представляя себе схватку, которая будет происходить между этими двумя и полицией, мне в голову приходили лишь кадры из фильма «Годзилла». Ага, тот самый случай, когда преимущество не на стороне простых смертных.

— Босс, простите нас за задержку, — пророкотал «Голиаф», прислоняя свою огромную, как ковш экскаватора, ручищу к груди и сминая черную ткань одежды (которую такому здоровяку точно шьют на заказ), словно внутри у него все щемило от раскаяния. — Любое наказание примем с благодарностью, как дар.

— Да. Да, все так, — бормотал несколько озадачено тот, что поменьше, переводя взгляд с окаменевшей Эльзы на устройство, вроде GPS. Какая-то новая штучка, совершенно точно разработка японцев. — Босс, летели так быстро, как могли. Тебя все заждались. И… чтоб меня, выглядишь ты неважно.

— Отлично выглядите, босс! — перекрыл его голос рёв огромного дубины. — Иберия уже ответил за то, что сделал с вами.

— Да, Дис ему голову открутил. Буквально.

— И раздавил, как ягоду, — удовлетворенно прорычал кровожадный здоровяк, сжимая ручищу в кулак. Я сглотнул, потому что понимал — в его лапе уместится не одна голова. — Все знают, что ваши страдания отмщены, босс.

— Да, кровищи было…

Мне стало дурно. Настолько, что я готов был грохнуться в обморок и ославиться перед всем пансионом, как последняя размазня. Вернуло мне присутствие духа легкое прикосновение. Я даже не понял, что к чему сразу, потому что страшно было до одури.

Эльза, схватив меня за рукав куртки, переместилась за мое плечо. Давно я такого за ней не замечал. К тому же, в подобной ситуации мне тоже было впору прятаться за спину кого-нибудь… погабаритнее. Тем не менее, этот ее жест заставил меня очнуться.

— Слушайте, парни… — я сглотнул, кажется, вновь начиная задыхаться. — Думаю, сейчас приедут копы, и вы огребете по полной. Отстаньте от девушки. Не к лицу вам школьниц домогаться… думаю, многие женщины будут в восторге от ваших… э-э-э… форм. Но лучше вам не искать приключений здесь. По статье пойдете. За растление малолетних. И нарушение частной территории. И нападение на лицо при исполнении. Целых два. Лица.

— Ты еще кто такой? — проворчал басовито дубина, давя меня взглядом. Смотрел на меня, как на вошь. Так, словно только сейчас заметил и совсем моему присутствию не рад.

— Я этого и боялся, — вздохнул его спутник, опуская руку с виртуальной картой. — Это ее приятель.

— Приятель?

— Да. Типа дружок. Понимаешь, балда? Естественно, она же ничего не помнит.

— Убьем его, — предложил спокойно громадина, ударяя кулаком правой руки в ладонь левой.

Все внутри меня похолодело и сжалось. Вынуждая вспоминать, как однажды, когда я еще по-человечески разговаривать не научился, нянька отвлеклась, и я налопался снега. Увидел его впервые в жизни и начал хватать комьями. Понятное дело, что надолго меня не хватило, да и снег таял. Теперь же мне казалось, что я изнутри им набит, как мягкая игрушка синтепоном.

— Не… Я не ее дружок! В смысле, мы не встречаемся! Совсем. Мы просто собрались вместе пойти в планетарий… Дружим уже давно и… — что сказать, тогда я так перетрусил, что готов был этим двоим даже исповедоваться, если они потребуют. — И вообще, чего вам надо от нас?

— От тебя конкретно — ничего.

Что не может не радовать.

— Хватит трепаться, Раск, — загудел его нетерпеливый товарищ, делая в нашу сторону гигантский шаг. — Босс, нам надо торопиться.

— Точно, Дис нас заживо закопает, если узнает, что мы его бортанули и притащились сюда в одиночку, — подняв GPS, Раск пробежал пальцами по высветившейся клавиатуре, задавая координаты. — Эла, ты ничего не помнишь, но уверяю, вспомнишь уже через… пять часов. Ну… плюс еще пятнадцать минут в качестве резерва для непредвиденных ситуаций.

— Не подходите! Какого черта? Что вам от нее нужно?! — вскричал я пискляво.

— Свои дела мы будем обсуждать только с нашим боссом, — пророкотал исполин, медленно надвигаясь.

Эльза закричала. Так пронзительно, что мне даже уши заложило. Чистый ультразвук. Вряд ли, думал я, подобное остановит этот бульдозер, но, слава всевышнему, я ошибся. Великан остановился, будто растерявшись, не зная, как реагировать, что предпринять.

— Проваливайте! Не трогайте его! Я никуда не пойду!

Думаю, она закрыла глаза и вся сжалась. Но силищи у нее было, как у самого черта, — вцепилась в мою руку так, что у меня перед глазами потемнело.

И тишина. Где-то вдалеке звучали пронзительные сирены. Взволнованно и громко переговаривались между собой свидетели, обступившие нас кругом. Но держались они все на безопасном расстоянии. Еще бы, какой дурак захочет к ним добровольно приблизиться. Все только охали и хаяли их и ничего кроме.

— Ясно, — заключил тихо Раск, неотрывно глядя на девчачью руку, насмерть в меня впившуюся. — Бартл, слушай мою команду. Берем двоих.

— Понял, — ответил ему туповато здоровяк, возобновляя движение в нашу сторону. — Раз босс так хочет, возьмем и парня.

На этот раз Эльза не закричала. Я почувствовал, как все ее тело, прижавшееся ко мне, расслабилось и обмякло. Потеряла сознание. Мне бы такую роскошь.