Дефиле с револьвером: Влюбиться по гамбургскому счету

Потом мы поехали дальше, в пустошь. Поднялся легкий ветерок, и высокие, стройные березы вдоль дороги приятно шелестели, белые облачка бежали по небу, послеполуденное солнце светило ярко, и даже вечно мрачные и причудливо изогнутые кусты можжевельника подрастеряли свою нелюдимость и выглядели вполне дружелюбно. Мы въехали в типичную маленькую деревеньку.

Клаузен остановил машину у маленькой гостиницы с претенциозным названием «Константинополь»:

— Выпьем молока или сначала погуляем по окрестностям?

— Давайте сначала пройдемся, — решила я.

Клаузен скептически посмотрел на мои босоножки на высоких каблуках, но промолчал.

Идти было действительно не очень удобно, но сносно. Мы медленно продвигались вперед по тропинке и наслаждались красотами пустоши.

— Поглядите-ка, Мелани, там пастух с овцами. Посмотрим?

Я согласно кивнула, и мы пошли к нему по полю. Лохматая овчарка зарычала на нас, когда мы приблизились, но, видя, что хозяин спокоен, отошла.

— Боже мой! — сказала я тихо, глядя на пастуха.

Он стоял, опираясь на посох, и вязал серый шерстяной носок, его длинная седая борода развевалась по ветру, и, вероятно, была ему по пояс. Из-под низко надвинутых полей шляпы виднелись длинные вьющиеся волосы. Он кинул на нас быстрый взгляд из-под кустистых бровей, приветственно кивнул и невозмутимо защелкал спицами.

Клаузен снял куртку, бросил ее на землю, помог мне сесть и сам опустился рядом со мной на траву…

Но стоило нам остановиться, как тут же я снова очутилась во власти тревожных мыслей. Пустошь больше не казалась мне полной очарования и романтики — корявые сосны и изогнутые кусты можжевельника нагоняли такую жуть, что, не будь рядом Тилля, я бросилась бы бежать отсюда.

От размышлений меня оторвал голос пастуха над моим ухом. Я даже не заметила, как он подошел.

— Очень плохо, когда в такой молодой женщине столько страха, — сказал он скрипучим голосом. — Страх и заботы мешают жить.

Тилль Клаузен приподнялся. Он переводил взгляд с меня на пастуха. Я молчала.

— Большая беда идет, — продолжал пастух, — и скоро грянет. Будь осторожна, дитя мое.

— Но откуда вы знаете… — начала я, но старик не дал мне закончить.

— Иногда я знаю и вижу многое. Сейчас я вижу опасность, которая тебя обступает. Только сильный человек сможет тебя защитить.

Он испытующе посмотрел в глаза Тиллю Клаузену:

— Это твоя женщина, сын мой. Если ты будешь с ней, все будет хорошо.

— Спасибо за совет, мастер, — сказал Тилль и откашлялся. — Но я ничего не понял. Какая опасность грозит моей спутнице?

— У нее нет имени, и она придет из тьмы, — пророчествовал пастух. — Будьте осторожны.

Пастух открыл свою холщовую сумку.

— Все еще может сложиться хорошо, — пробормотал он себе под нос. — Возьми это на счастье, дитя мое.

Я озадаченно взяла из его рук древесный корень. Он был с палец длиной, с четырьмя маленькими отростками. Даже не обладающий воображением человек увидел бы в этом корешке танцующую фигуру. И голова была узнаваема — в большом колпаке, с бородкой клинышком. Было видно, что форма корня природная, рука человека его не касалась.

— Мандрагора, — улыбнулась я, — настоящая мандрагора.

— Да, мандрагора, — подтвердил пастух. — Я недавно ее нашел, теперь вижу, что для тебя. Вы, горожане, думаете — это выдумки, но я знаю лучше — она принесет тебе счастье.

Старик щелкнул спицами, сделал накид и, казалось, в ту же секунду забыл о нас. Повернувшись, он широкими шагами пошел к стаду.

Тилль Клаузен вопросительно повернулся ко мне:

— Мелани, что все это значит? У вас действительно какие-то проблемы?

— Да, — тихо подтвердила я, — но, прошу вас, не будем это обсуждать. Я расскажу все, но лучше завтра.

— Мелани, — он накрыл мою руку своей, — помните, что вы всегда можете на меня рассчитывать.

— Спасибо. — Я растерянно повертела корешок в руке. — Тилль, а вы знаете что-нибудь о мандрагоре?

Клаузен расхохотался:

— Мелани, неужели вы суеверны? Пастух действительно большой оригинал. Здесь вообще много чудаков — местность такая. Есть, например, в пустоши люди с третьим глазом. Думаю, он просто разглядел в вашем лице тревогу, тогда как влюбленный простофиля видел в нем только красоту, — закончил он с горечью.

— Прошу вас, Тилль!..

— Не волнуйтесь, Мелани, я не буду делать любовных признаний. Сейчас, похоже, не самое лучшее для этого время. Я просто пытался объяснить, как пастух догадался, что вы встревожены.

Я была благодарна ему за тактичность — не слишком подходящее время для признаний в любви, но тем не менее мне приятно было узнать, как он ко мне относится. Глубоко в затопленном страхом сердце я чувствовала что-то похожее на счастье. Я повторила вопрос:

— И все же, Тилль, что вы знаете о мандрагоре?

— Как ни странно, кое-что знаю. Моя бабушка родом отсюда, и я часто бывал у нее. Она верила в волшебство и носила крошечную мандрагору на шее, на серебряной цепочке. Вообще это кусок ядовитого дерева, растущего в Средиземноморье, а у нас мандрагорой называют любую деревяшку, имеющую человекообразную форму. Чаще всего это корень можжевельника, иногда березы или вереска… когда-то давно такие корешки ценились выше золота, их поиск был настоящим искусством — он зависел от фазы луны, времени суток и так далее. — Сколько мистики, — улыбнулась я, разглядывая свою мандрагору.

— Теперь, конечно, это звучит смешно, но раньше человек, нашедший мандрагору, считался счастливчиком, корень мнили защитой от всех бед.

— Если это действительно так, то это дорогой подарок, мне показалось, что пастух искренне верит в силу мандрагоры. Что ж, я буду его беречь. Вреда от него никакого, а немного везения не помешало бы.

— Мелани, вы уверены, что не хотите мне ничего рассказать? Возможно, я смог бы вам помочь.

— Тилль, не сейчас, прошу вас, дайте мне насладиться этим днем, не вспоминая о проблемах. Да и не хочется мне здесь говорить об этом — я как-то неуютно себя чувствую, даже не знаю почему.

Я поежилась. Сумерки опустились на вересковые поля, резко очерчивая контуры. Корявые можжевеловые ветки злобно ощерились.

Я прикрыла глаза и глубоко вздохнула, чувствуя себя ребенком, который боится Черного Человека и видит его в каждом темном углу. Но успокоиться не получалось, я чувствовала, как во мне нарастает паника.

Тилль Клаузен посмотрел на меня встревоженно:

— Может быть, пойдем обратно?

— Да, пожалуй, сумерки действуют мне на нервы. Простите меня, Тилль, я веду себя как помешанная…

— Не нужно ничего объяснять, Мелани, — тепло сказал он. — Мне кажется, я понимаю вас. Давайте вернемся в город, и ваше мрачное настроение сразу улучшится.

Он протянул мне руку. Я резко встала. Не обращая внимания на высокие каблуки, я летела по узкой тропинке, стремясь побыстрее добраться до машины, которая казалась мне теперь единственным безопасным местом в пустоши. Когда я наконец добралась до нее, каждая мышца моего тела дрожала как в ознобе.

Обратно мы ехали молча, иногда Тилль поворачивался ко мне, но тут же отводил взгляд. И, только когда мы доехали до Гамбурга, он нарушил молчание, спросив, где бы я хотела поужинать.

Жаль было его разочаровывать, но мне сейчас просто необходимо было остаться в одиночестве — может быть, принять сильное снотворное и хорошо выспаться, чтобы привести в порядок нервы и попытаться трезво оценить положение вещей.

И все же Клаузен казался слегка разочарованным, может быть, его задело мое недоверие?

— Переезд в другой отель тоже как-то связан с вашими проблемами?

— Да, — ответила я односложно, мне не хотелось ничего объяснять. Во всяком случае сейчас.

— Мелани, разрешите вам завтра позвонить?

— Конечно, но я зарегистрировалась как Регина Грассер.

Он сдержанно попрощался со мной возле отеля. Может быть, он решил, что я совершила какое-то преступление? Я не могла на него обижаться за некоторую холодность, он ведь ничего не знал и мог предполагать что угодно.

Но когда я уже распахнула дверь отеля, он крикнул мне вслед:

— Мелани, я весь вечер дома. Звоните мне, если что. Сразу же! Сразу!

— Спасибо, Тилль, — благодарно откликнулась я.

Тилль Клаузен действительно мне нравился. Возможно, я и позвоню ему, когда немного отдохну и приду в себя.

Я вошла в холл самого маленького отеля из тех, где когда-либо останавливалась. Я выбрала его наугад из сонма гамбургских гостиниц.

Вместо помещения, которое обычно называют «швейцарской», здесь была просто маленькая кабинка с окошечком. Портье, который регистрировал меня утром, отсутствовал. На его месте восседала огромная дама средних лет, окинувшая меня пытливым и тяжелым взглядом.

— Свободных мест нет, — сказала она неласково, — сожалею.

— Я была здесь утром, мой номер 32, дайте мне, пожалуйста, ключ.

— Вот оно что. — Толстуха приветливо заулыбалась. — Так, значит, вы у нас поселились. — Она зашуршала листами. — Фрау Грассер, не так ли? Вас там ожидают.

Я сильно вздрогнула:

— Кто?

— Не знаю, он не представился. Идите вверх по лестнице в холл.

То, что дама назвала холлом, скорее напоминало лестничную площадку средней руки отеля. Там стоял пожелтевший скучный фикус, висело большое зеркало, видимо призванное расширить пространство, да маленький круглый столик, окруженный тремя жалкого вида продавленными креслами.

В одном из них, вполоборота ко мне, сидел мужчина, на коленях его лежала раскрытая газета, а сам он, откинув голову назад, дышал глубоко и мерно.

Лотар! Спящий! Я облегченно вздохнула. Интересно, как давно он меня ждет здесь? Я упала в соседнее кресло: от пережитого ужаса и усталости ноги меня уже не держали. Шум, произведенный мной, разбудил Лотара. Он открыл глаза и пару секунд смотрел на меня неузнавающим взглядом.

— Мелани, наконец-то! — радостно воскликнул он, очнувшись. — Я уже начал опасаться, что сижу не в том отеле. Задремал. Прости.

Он пригладил волосы и поправил очки.

— Не стоит извиняться, Лотар. Давно ждешь? Если бы я знала, что ты тут…

— Я волновался. Да и Каюс считал, что лучше, если ты будешь не одна. Завершил свои дела дома, сел на самолет — и вот он я.

— И вот он ты, — бессмысленно повторила я.

— Ты не рада мне, Мелани? Как тут вообще у тебя?

— Конечно, рада, Лотар. — Что я могла еще сказать в такой ситуации? — Но нервы мои на пределе.

— Могу представить… Но где же ты тогда была весь день? Почему ты не сидишь в номере? Я так волновался, что хотел уже пойти в полицию.

— В Люнебургской пустоши.

— В пустоши? — Лотар удивился так, словно я сказала, что была на Луне.

— И что такого? Я в отпуске, не проводить же мне его в городе.

— Нет, конечно, нет. — Лотар пытался скрыть свою обеспокоенность. — Ты сама вела машину?

— Нет, я ездила со знакомым, — сказала я как бы мимоходом, хотя и осознавала, что Лотар неизбежно заострит на этом внимание.

Я решила, что буду честна с ним. Бессмысленно и дальше питать его тщетные надежды. Конечно, холл отеля не лучшее место для такого разговора, но уж как получилось.

— Подождешь меня здесь, — предложила я. — Быстро приму душ и переоденусь.

— Не стоит убегать, Мелани, я не буду задавать тебе вопросов, — твердо сказал Лотар. — Я хочу просто прояснить кое-что. Мы знакомы два года, уже очень давно я прошу тебя выйти за меня замуж. И хотя ты до сих пор не дала мне ясного ответа, я считаю тебя своей невестой. Скажи мне только одно слово — да или нет?

— Но, Лотар, ведь мы же…

Он перебил меня:

— Просто: да или нет?

— Нет, — ответила я. Плечи мои поникли.

Лотар откинулся на спинку кресла:

— Что ж, по крайней мере честно. Другой мужчина?

Лицо его было непроницаемо, он выглядел так, словно ставил мне диагноз, как своему пациенту.

Мне было неловко. С одной стороны, я ощущала облегчение, оттого что с неопределенностью отношений покончено, а с другой стороны, я теряла хорошего, верного и по-своему любимого друга.

— Другой мужчина? — повторила я. — Да, Лотар, наверное, можно так сказать. Мы знакомы совсем недавно, и наши отношения не переросли уровня дружеских, но…

— Я уже все понял, — перебил он. — Ты влюблена. Мне это неприятно, но я знал, что рано или поздно это произойдет.

— Не стоит так, прошу тебя, мне очень жаль. Действительно. Очень.

— Не надо фраз, Мелани! Я говорю то, что вижу. Я знал, что твоя любовь ко мне поверхностна. Но верил… да, возможно, так будет лучше. Что ж, счастья тебе, Мелани. Самого большого на земле.

Он откашлялся и неловко выбрался из кресла:

— Может быть, когда-нибудь, когда моя боль утихнет, мы с тобой еще встретимся. Береги себя, Мелани!

— Куда же ты пойдешь? — забеспокоилась я. — Останься здесь.

— Я так и намеревался сделать, — ответил Лотар, надевая пальто. — Но сейчас будет правильнее поехать домой.

— Ты же устал, — других аргументов я найти не могла.

— Ничего, возьму билет в спальный вагон. — Он нагнулся ко мне и поцеловал в лоб. — Все будет хорошо, Мелани. Возможно, я совершаю ошибку, оставляя тебя здесь одну. Но жить где-то рядом с тобой сейчас выше моих сил. Удачи тебе, Мелани. Будь здорова.

Лотар повернулся и пошел вниз по лестнице. Остановился, обернулся ко мне и печально улыбнулся. И навсегда исчез.

Я знала, что буду тяжело переживать наш разрыв. Лотар занимал важное место в моей жизни, и чувство потери уже было велико. Но я знала, что так лучше для нас обоих…

В номере я неуверенно присела на кровать. Пора было ложиться спать, но нервы были так взвинчены, что вряд ли мне помогло бы даже самое сильное снотворное. Звонить Тиллю Клаузену сразу после разговора с Лотаром мне не хотелось. Необходимость одиночества никуда не делась. Но и сидеть здесь я тоже не могла. В замкнутом помещении мне было еще страшнее, чем на улице. И я подумала, что прогулка по ярко освещенным людным местам не будет слишком опасной, зато поможет привести мысли в порядок, а потом наконец и заснуть.

Я вынула из чемодана легкое пальто и вышла из отеля. Воздух был холодным и свежим, и в голове немного прояснилось. Страх, который завладел мною сегодня в пустоши, почти исчез, и я могла нормально думать. И постепенно пришла к выводу, что мои истерики не имели под собой основания. Неужели преследователю так уж легко до меня добраться? Он не мог не учитывать, что так его чересчур легко обнаружить. Я боялась убийцы, но ведь и он боялся меня — я могла бы случайно заметить его и узнать.

После сеанса самоуспокоения я начала наконец замечать окружающий мир. И остановилась как вкопанная перед витриной, в которой висело великолепное замшевое платье. Цена его была настолько заоблачна, что мне не составило труда победить соблазн. Я отвернулась от витрины и вдруг оцепенела от ужаса. Мимо меня прошел мужчина. Он прошел так близко, что, не отступи я, он толкнул бы меня. Я всмотрелась в его спину, и меня словно молнией пронзило: специфическая походка с покачиванием плеч… лицо было скрыто мягкими полями шляпы, но я успела заметить резкий, характерный подбородок.

Я видела этого мужчину! В номере Виолы Торски…

Это он. Просто невероятно. В центре Гамбурга! Мужчина медленно удалялся. Ни секунды не раздумывая, я кинулась за ним следом, лихорадочно соображая, как лучше поступить. Поблизости не было видно ни одного полицейского. Нельзя позволить ему ускользнуть. И я решила пока сосредоточиться на преследовании — куда-нибудь и когда-нибудь он же меня приведет. Тогда и можно будет позвонить в полицию.

Дойдя до угла улицы, мужчина направился к стоянке такси. Там стояла только одна машина, в которую он сел. Я заметалась в волнении, глядя на удаляющийся автомобиль, и не сразу заметила, что возле меня остановилась другая машина. Я лихорадочно рванула на себя дверцу и плюхнулась на сиденье.

— За тем такси, прошу вас, быстрее, — задыхаясь, выпалила я.

Шофер покосился на меня и, ни слова не сказав, нажал на газ.

— Прошу вас, не теряйте его из виду, — волновалась я, — заплачу вдвое.

— Да все путем, — ответил мужчина. — Видите, на перекрестке красный. Что ж он, не остановится? Там мы его и нагоним. Или вы хотите, чтобы пассажир вас заметил?

— Упаси Боже! Только не это! — воскликнула я.

— Небось супруг сбежал из дома? Да, милая фрау, уж эти мужчины…

— Да что вы, это преступник.

Я говорила тихо, и он, очевидно, не расслышал. Я не стала повторять. Машина перед нами сбавила ход, и я посмотрела в окно:

— А где мы сейчас?

Шофер улыбнулся в усы:

— Санкт-Паули, уважаемая. Э-э-э, да вы нездешняя! Господин супруг, я смотрю, решил повеселиться с девочками, на Реепербан поворачивает.

Боже мой! Реепербан! Как я буду следить за ним в этой суматохе?

— У вас есть радиосвязь?

— А как же, уважаемая фрау, мы от жизни не отстаем.

Решение созрело мгновенно:

— Вы можете связаться с поилицей?

— С полицией? — удивился водитель. — Ну, могу сообщить. А что случилось-то?

В этот момент мы остановились в самой гуще «веселого квартала». В такси перед нами пассажир, видимо, уже расплачивался, время поджимало. Я могу его упустить!

— Звоните в полицию! — Я вытащила кошелек. — Меня зовут Мелани фон Берг, и я иду за преступником. Мне нужна помощь.

Мужчина уже выбирался из такси. Я кинула купюру, лицо водителя засветилось от радости, он кивнул мне и уехал, я бросилась следом за шляпой с мягкими полями, кипя от злости на себя. Действительно, умное решение! И что скажет водитель, когда свяжется с полицией:

— Эй, ребята, тут какая-то истеричка бегает по Реепербану за убийцей.

И куда должна подъехать полиция, даже если они всерьез примут его сообщение?

Ну, ладно, по крайней мере я его постараюсь не упустить. Следующие полчаса прошли словно в кошмаре. Улицы были заполнены людьми — в основном мужчинами, на худой конец парами или женщинами легкого поведения. Я была без сопровождения и автоматически попадала под вторую категорию. Но все стало еще хуже, когда шляпа с мягкими полями повернула на Гроссе-Фрайхайт. Там ее владелец остановился и принялся разглядывать зазывную картинку на стене стриптиз-бара. Что-то вроде «стриптиз нон-стоп» в ярких анилиновых красках. Мне тоже пришлось остановиться, я свернула с дороги, стараясь казаться как можно более незаметной, чтобы не привлекать мужского внимания, и начала копаться в сумочке, изредка бросая на мужчину косые взгляды. Он недолго простоял перед афишей и решительно вошел внутрь.

Ну и что делать теперь? Стоять посреди квартала красных фонарей, изображая из себя проститутку?

Конечно, это было бы самым разумным, но и самым мерзким решением. Разгуливающие вокруг ярко раскрашенные девицы уже начали поглядывать на меня. Если они заподозрят во мне конкурентку, будет совсем скверно.

И потом — мужчины!!! Я привлекала их внимание и ничего не могла с этим поделать… Вдруг мне не удастся отбиться? Здесь вообще-то не принято отказывать.

Я все еще ковырялась в сумочке, раздумывая, как поступить, как вдруг две сильные, обильно поросшие рыжими волосами ручищи обхватили меня сзади. Это был какой-то матрос, он повернул мою голову и одарил меня смачным поцелуем. Я чуть не задохнулась от запаха перегара. Мне стало нехорошо.

— Киска, а ты ничего, — пробормотал изрядно пьяный матрос. — Куда пойдем?

— Отвали, — сказала я грубо.

Парень с укоризной посмотрел на меня, погрозил пальцем и, пошатываясь, удалился. Слава Богу!

Подобное могло повториться в любую минуту. Нужно было уходить.

И тут я увидела, что стою возле небольшой закусочной. Я стремительно ворвалась туда и обрушила на хозяйку за стойкой поток французских слов. Будет лучше, если меня примут за иностранку. И действительно, все посетители повернули ко мне головы, но подойти не решился ни один — кому нужны неприятности с полицией из-за туристки. Дама уставилась на меня непонимающе.

— Те-ле-фон, — сказала я по слогам, коверкая немецкий. — Где он есть?

Она молча ткнула пальцем в угол, где на столике стоял аппарат. Кто бы мог подумать, что в закусочной такого класса окажется телефон. Оставалось уповать на то, что никто не будет вслушиваться в мою беседу в этом довольно шумном местечке. Иначе моя комедия с французским языком пошла бы коту под хвост.

Я не раздумывая шагнула к аппарату.

Сначала я набрала номер Тилля, который жил неподалеку. Прикрывая трубку рукой, я тихо сказала:

— Вы нужны мне, Тилль, приезжайте быстро, как только сможете.

Он озадаченно присвистнул, когда я объяснила ему, где нахожусь, но ни о чем не стал спрашивать, пообещав, что будет через десять минут.

Телефон полиции искать не пришлось, на стене алой губной помадой было выведено: «Дэвид — полиц.».

Я набрала номер.

— Мне срочно нужна полицейская поддержка, — все так же тихо сказала я. — Вы можете прислать ко мне человека?

— Ну, для начала неплохо бы узнать, что случилось, — откликнулся на том конце провода ленивый голос.

— Я преследую убийцу, это дело ведет комиссар Валберт. — Я про себя порадовалась, что Каюс утром назвал мне фамилию своего гамбургского коллеги. — Я звоню вам, потому что вы рядом и быстрее сможете приехать.

— А, так это вы только что послали к нам таксиста?

— Да. — Я была просто в отчаянии от непрошибаемого спокойствия моего собеседника. — Умоляю, приезжайте поскорее, он сейчас в стриптиз-баре напротив закусочной и может выйти оттуда в любую минуту.

— Ладно, — вздохнул неведомый Дэвид. — Пришлю человека, сообщу Валберту. Как ваше имя?

Я быстро представилась. Потом отошла от телефона и заказала рюмку коньяку, с которой присела за столик возле окна, чтобы держать выход из стриптиз-бара в поле зрения.

Через пару минут, показавшихся мне вечностью, в закусочную вошли двое в штатском, впрочем, полицейские угадывались в них безошибочно. Я помахала им рукой, и один из них направился в мою сторону.

— Фрау фон Берг? — спросил он. — Давайте побеседуем снаружи.

И тут до меня дошло, что в закусочной стоит тишина. Очевидно, все поняли, что это полиция, несмотря на их гражданскую одежду. Дюжина любопытных лиц повернулась в мою сторону. Я кивнула полицейским.

Мы стояли напротив дома, куда вошел преступник. Я кратко обрисовала ситуацию, дополнив информацию, которую уже получили полицейские от комиссара Валберта.

— Вы увидели его на улице? — В голосе полицейского было сомнение.

— Он прошел настолько близко, что его трудно было не заметить и не узнать, — объяснила я.

— Ну, посмотрим. Программа тут длится примерно полчаса. Думаю, скоро он выйдет.

В этот момент из толпы вынырнул Тилль Клаузен. Только я открыла рот, чтобы объяснить ему, что происходит, как двери заведения распахнулись, и возбужденная толпа высыпала на улицу. В самом центре ее плыла шляпа с мягкими полями.

— Это он, — прошептала я севшим от испуга и волнения голосом. — В светлом пальто.

Полицейские решительно врезались в толпу. Я дрожала так сильно, что Тилль это заметил и приобнял меня. Я смотрела, как полицейские что-то спрашивают у мужчины, тот кивает головой, а затем снимает шляпу и поворачивается в нашу сторону.

Я похолодела… это был не он! Боже мой, как я могла ошибиться!

Я подошла, мужчина вынул паспорт — он оказался коммерсантом из Вены, приехавшим в Гамбург вчера вечером. К счастью, это недоразумение его просто развеселило. Он выслушал наши извинения и ушел, улыбаясь.

Оба полицейских повернулись ко мне и посерьезнели:

— Да, фрау фон Берг, ошибка вышла. Не стоит переживать, но на будущее — будьте внимательны.

Они ушли, оставив меня наедине с Тиллем Клаузеном. Я больше не могла сдерживаться и безудержно разрыдалась. Я всхлипывала и шмыгала носом, как дитя. Я плакала не потому, что так опозорилась, а скорее из-за пережитого нервного напряжения и разочарования.

Тилл Клаузен, ни слова не говоря, медленно повел меня по Гроссе-Фрайхайт, рука его по-прежнему лежала на моем плече.

Через пару минут я достаточно успокоилась, чтобы вынуть из сумочки платок и вытереть слезы.

— Мне уже лучше. — Я жалобно улыбнулась Тиллю.

— Это прекрасно. — Он взял меня под руку и ответил ободряющей улыбкой. — Пойдемте что-нибудь выпьем, вам сейчас это необходимо. И, Мелани, кажется, пришло время все мне рассказать.

А в небольшом городке в Шлезвиг-Гольштейне мужчина средних лет вернулся к своей обычной жизни. Его звали Алекс Фанд. Точнее, так он представлялся, и никто вокруг даже не подозревал, что имя было фальшивым.

Собственно говоря, вся жизнь этого успешного бизнесмена и члена муниципалитета была фальшивой, а его биография изобиловала темными местами, о которых он предпочитал не вспоминать. Ему удалось устранить свидетельницу темного прошлого, и он чувствовал себя как узник, вырвавшийся из тюрьмы, — тень Виолы Торски больше не висела постоянной угрозой. И за свое будущее он был абсолютно спокоен.

Конечно, некоторая опасность оставалась: блондинистая стерва, которая могла все испортить, потому что видела его в номере Виолы. Оставлять ее в живых было опасно, но первая попытка устранения сорвалась. Однако Алекс был уверен, что скоро уладит и эту проблему.

В эту минуту Алекс Фанд шествовал по своему дому под руку с прелестной молодой женщиной. Великолепный дом из желтого голландского кирпича на окраине города был практически закончен. И сегодня вечером был назначен прием в честь этого события.

— Как красиво ты все тут обставила, — воскликнул Фанд. — Ты будешь великолепной хозяйкой, Гиттхен, я горжусь тобой.

Баронесса Гита фон Камен нежно прильнула к своему жениху.

— Да, но мне пришлось всем этим заниматься одной, — надула она губки и слегка отстранилась. — Ты же бросил меня тут и при этом даже не сказал мне, куда едешь, Саша. Неужели я не имею права знать?!

— Ну конечно, имеешь, Гита, — тотчас же откликнулся Фанд внезапно охрипшим голосом и закашлялся. В завершение обхода они дошли до библиотеки, где Фанд потянул свою спутницу к тяжелому кожаному дивану.

— Ты же знаешь, как много значишь для меня, любовь моя, — прошептал он и принялся покрывать поцелуями ее хмурое личико. — Мы не должны ссориться, слышишь? Я люблю тебя, как никогда никого не любил в своей жизни.

— О! Саша, ты делаешь мне больно, — воскликнула Гита и попыталась высвободиться из его горячих объятий.

Но Алекс Фанд не отпустил ее, прижав к своей груди еще плотнее.

— Моя прическа! — жалобно простонала Гита. — Вот-вот придут гости.

— У нас есть два часа, дорогая. Целых два часа!

Гита еще сердилась, хотя глаза ее уже смеялись. Она устроилась поудобнее и обняла жениха.

Баронесса Гита фон Камен полгода как была помолвлена с Алексом Фандом, бизнесменом существенно старше ее, но все еще прекрасно выглядевшим. Свадьба должна была состояться через четыре недели, и на сегодняшнем приеме Гита выступала уже в роли хозяйки.

Помолвка баронессы, принадлежавшей к старинному дворянскому роду, и честолюбивого члена муниципалитета в свое время произвела эффект разорвавшейся бомбы. Хотя Фанда, который прожил в городе уже больше десяти лет, жители уважали, однако высшее общество считало его по-прежнему выскочкой и чужаком. И он, советник по вопросам коммуникаций, имеющий прекрасную репутацию, стремился во что бы то ни стало проникнуть в высший свет. Предстоящая свадьба с дворянкой способствовала бы этому как нельзя больше.

— Ну вот, теперь мне снова придется приводить себя в порядок, — капризно сказала Гита и встала. — Или ты хочешь, чтобы я вышла к гостям в таком виде?

— По-моему, ты выглядишь чудесно. — Фанд смотрел на нее влюбленным взглядом. — Я был бы счастлив отменить прием и остаться с тобой наедине.

— Ах, Саша, что у тебя за странные мысли, — улыбнулась Гита. — Я тебе вправду нравлюсь?

Она быстро чмокнула его в кончик носа и легко выскочила из комнаты. Алекс Фанд зачарованно смотрел ей вслед. Он не играл перед невестой свою обычную роль, он действительно любил ее больше жизни со всей страстью мужчины на пятом десятке, который получил неожиданный подарок судьбы — может быть, последнюю свою любовь в образе молодой, красивой женщины.

С этой мыслью Алекс Фанд достал пачку сигарет, закурил и откинулся на диванные подушки. Он смотрел на клубы дыма, невольно возвращаясь к прошлому, прах которого, как ему казалось, он уже окончательно с себя отряхнул. В какой-то миг он снова стал юным Михаэлем Мицурски из Праги, судьба которого сложилась весьма причудливо. Его отец был удачливым бизнесменом и мог обеспечить спокойную, устроенную жизнь своему сыну. Но Михаэль упустил этот шанс. Он хорошо учился и знал все, что должен знать бизнесмен, к тому времени, когда отец взял его к себе на службу. Но ему хотелось не работать, а получать удовольствие от жизни.

Он понял это, впервые увидев вращающееся колесо рулетки — колесо фортуны, как показалось ему тогда. Жизнь его круто перевернулась: он стал игроком — из тех, что приносят жертвы богу азарта ежедневно и чьи мысли заняты только игрой! Ему не везло — и к моменту, когда ситуация с долгами стала для Михаэля безнадежной, отец его объявил о своем банкротстве. Под прикрытием тумана, ночью, Михаэль пересек границу с Австрией и навсегда исчез из Чехии, сменив имя.

Так началась его карьера афериста. Довольно скоро он приобрел славу ловкого вора, специалиста по подделке чеков, кражам ювелирных изделий, сбыту фальшивок, но специализировался он на брачных аферах. Ему было не занимать утонченного коварства, ума и хладнокровия. Он был объявлен в розыск многими странами, но снова и снова, как призрак, ускользал от правосудия, выправляя себе новые документы, меняя имена и места жительства. Пару раз его задерживали, но к тому времени он уже заматерел, немного изменил внешность, документы его, казалось, были в полном порядке, и его всякий раз отпускали, потому что ничего не могли доказать. Полицейские и не подозревали, какая жирная рыба попадалась им в руки. Однажды его даже осудили за какое-то мелкое мошенничество. Михаэль бил себя в грудь, раскаивался и так разжалобил судей, что отделался небольшим штрафом. После этого случая он стал еще осмотрительнее и осторожнее.

Так Михаэль прожил почти полтора десятка лет — он был бароном, графом, офицером, американским миллионером или английским лордом, и в каждой своей роли был настолько убедителен и достоверен, что ни у одной из его жертв не возникало и тени сомнения. Он больше не возвращался к рулетке — он начал играть с людьми.

Но однажды удача ему изменила: Михаэль с изумлением обнаружил, что он вовсе не такой бесчувственный, каким себя считал. В последний год карьеры афериста он работал вместе с броской красивой женщиной, которая меняла свое имя с той же ловкостью и так же часто, как и он сам. И однажды она познакомила его со своей сестрой.

У Эстер было нежное, почти ангельское личико, она даже и не представляла, чем зарабатывает на жизнь ее старшая сестра, которую звали Рут Шмилла.

Любовь ослепила Михаэля, и он с восторгом чувствовал, что Эстер тоже к нему неравнодушна. Но Рут с присущей ей энергией сумела разорвать эту связь. Она не хотела такого мужа для родной сестры, которой заменила мать, оберегая от неприятностей. Рут не желала, чтобы Эстер повторила ее судьбу.

Все закончилось трагически. Эстер, узнав от Рут правду, приняла яд. Михаэля так потрясла смерть любимой, что он решил изменить свою жизнь. Беспокойная жизнь в постоянном страхе нравилась ему в последнее время все меньше и меньше. Он начал скучать по обычной, размеренной жизни и постоянному крову. Дорога на родину была ему заказана, и он решил тихо зажить в каком-нибудь безопасном и милом местечке.

В последний раз, как он надеялся, он купил фальшивый паспорт на имя Алекса Фанда, по-дружески простился с Рут, которую, несмотря ни на что, простил. С неделю он подбирал местечко, в котором ему захотелось бы осесть и зажить мирно и честно. Его выбор пал на землю Шлезвиг-Гольштейн.

Деньги, умение держаться в обществе, очаровывать и убеждать помогли ему быстро освоиться.

Так прошло десять лет. Он очень быстро обрел желанное спокойствие. Бизнес процветал, в муниципалитете его мнение ценили, в обществе любили, особенно дамы. Только высший круг относился к нему с прохладцей, но после женитьбы все изменилось бы и в этой сфере.

Но в один далеко не прекрасный день почти три года назад обретенное счастье оказалось под серьезной угрозой. Однажды Альфред, его слуга, позвал Алекса к телефону. Звонила женщина. Она назвалась Виолой Торски, но он узнал по голосу, что это не кто иной, как Рут Шмилла. Как она нашла его, казалось, тщательно скрывшего все следы, было сложно представить, — но это была она.

Алекс Фанд сразу понял, что дело принимает скверный оборот. Он тем не менее мило поболтал с Рут и назначил ей встречу в Гамбурге на центральном телеграфе.

Сейчас, сидя в собственной библиотеке в ожидании невесты, прелестной Гиты, он снова переживал ту сцену в мельчайших подробностях. Рут выглядела очень симпатично и обрадовалась его приходу.

— Я была в твоем городе, Михаэль, — начала она. — Как замечательно ты там устроился!

— Но ты не наводила обо мне справки? — с опаской осведомился он.

— Ради Бога, Михаэль, ты же меня знаешь. Я была очень осторожна.

— Рут, меня теперь зовут Алекс.

— Конечно, я и это знаю, дорогой Алекс, — улыбнулась она. — Прими и ты к сведению, что у меня паспорт на имя Виолы Торски.

— Извини, я как-то не подумал об этом.

— Ничего страшного, я надеюсь, это мой последний паспорт.

— Как это понимать?

— Очень просто, — снова улыбнулась Виола-Рут. — Я собираюсь пойти по твоим стопам, Алекс, я устала и хочу начать честную жизнь.

У Алекса камень упал с души. Однако радоваться было рано.

— Поздравляю, Рут, ах, прости — Виола, это правильное решение. Я о своем выборе не пожалел. С чего ты собираешься начать?

Виола Торски отодвинулась в угол дивана — они сидели в баре — и затянулась сигаретой.

— Сначала я хочу выйти замуж, — сказала она. — Но сейчас я думаю о другом. Было бы чудесно, если бы мы напоследок тряхнули стариной.

— Что? — спросил он потрясенно. — Чего ты хочешь от меня?

— Я хочу за тебя замуж, — спокойно ответила она. — Ты — подходящая партия.

— Прости, дорогая, но при чем здесь старина? Что-то я не припомню, чтобы мы обсуждали эту идею.

— Если угодно, мне кажется, что это было бы лучшим выходом для нас обоих. Мы давно знакомы и прекрасно знаем друг друга…

Он стиснул зубы:

— Это шантаж?

— Ах, дорогой друг, вместе мы производим хорошее впечатление и, согласись, тебе невыгодно, чтобы я вспоминала о прошлом.

— Ты забываешь, милая, что ты тоже не без греха, и я в свою очередь могу много чего поведать о небезызвестной Рут Шмилла.

— Конечно, можешь, дорогой Алекс. Почему бы и нет? Однако ты гораздо больше заинтересован в том, чтобы имя Михаэля Мицурски было навсегда забыто.

Он залпом выпил свое виски.

— Итак, чего ты хочешь?

— Ты меня прекрасно слышал, Алекс, — сказала Виола Торски, глядя на него в упор стальным взглядом. — И мысль о браке кажется мне весьма удачной.

— И что дальше?

— Ты имеешь в виду — после свадьбы?

Алекс кивнул, и Виола пожала плечами:

— Ничего. Мы немного поживем вместе, после чего я тебя покину, мне нравится путешествовать — твоих денег хватит на то, чтобы жить в первоклассных отелях и ни в чем себе не отказывать. И не стоит торговаться. Впрочем, ты можешь дать их мне и без женитьбы. Пока.

Шах и мат. Ему ничего не оставалось, как согласиться и оплачивать месяц за месяцем, год за годом светскую претенциозную жизнь Виолы Торски. Конечно, состояние его было велико и расходы не слишком обременяли, но жизнь его с этой минуты превратилась в постоянный кошмар.

И тем не менее он уже почти смирился. Под чужим именем открыл счет в Гамбургском банке и ежемесячно переводил на него суммы, которых обычной семье хватило бы на год безбедной жизни. Система была отлажена, и никто не смог бы заподозрить, что это именно он переводит деньги для Виолы.

И все бы шло и шло своим чередом, но Виола Торски становилась все беспардоннее и наглее. Возобновились и разговоры о женитьбе.

Он потерял всякое терпение и вылетел в Баден-Баден, где она тогда жила. Он был уверен, что все еще можно уладить. Он предложил ей очень большую сумму в обмен на то, что она навсегда исчезнет из его жизни.

Но Виола Торски не захотела, она взвинчивала ставки все выше и выше, угрожала, страсти накалялись — и вдруг… в его руке оказывается лампа на тяжелой бронзовой подставке, Виола падает, пол залит кровью…

Он убил ее, не владея собой от гнева.

Сначала он был страшно подавлен, потом ему стало легче — проблема была решена. Оставалось замести следы. Совершить еще одно убийство — эта мысль ему не слишком нравилась, но ничего другого не оставалось.

Сейчас ему не хотелось об этом думать. Сегодня особенный день — отделка дома наконец-то закончена! Роскошный дом получился. Алекс Фанд старался не показывать этого, но он был чрезвычайно горд собой. Этот дом станет фундаментом его новой жизни.

Прием по поводу завершения строительства обещал стать событием. Уже прибыли официанты и бармен, внизу шли последние приготовления. Доставили лучшие продукты, заказанные в Гамбурге, повар с помощником колдовали на кухне — гостей ждал лукуллов пир.

Алекс начал слегка волноваться — куда-то запропастилась Гита. Он уже собирался пойти поторопить ее, как она собственной персоной появилась в дверях.

— Как я выгляжу, Саша? — спросила она и повернулась из стороны в сторону.

Алекс Фанд на секунду потерял дар речи, так прекрасна была его невеста. На ней было узкое серебристое платье с искусной вышивкой, плечи покрывала муслиновая пелерина от Диора, которую он привез для Гиты из Парижа. Изумрудное колье обвивало точеную шею. Гита фон Камен выглядела ослепительной голливудской блондинкой.

— Великолепно выглядишь, Гитхен. Все мужчины будут умирать от зависти ко мне.

Он встал и хотел ее поцеловать, но Гита быстро отступила и отвернула лицо:

— Мой макияж! Саша! Ты все испортишь, пожалуйста, не трогай меня.

— Моя девочка! — восхищенно улыбнулся Алекс. — Твоей молодости и красоте не нужен никакой макияж.

— Дорогой, ты ничего не понимаешь, — улыбнулась Гита. — Давай-ка посмотрим, соответствуешь ли ты такой идеальной даме.

Она вышла на середину комнаты, заложила руки за спину и обошла его кругом, критически разглядывая. Он стоял и старался не расхохотаться, так забавно и мило она выглядела. Он знал, что темно-синий смокинг сидит на нем безукоризненно, он умел носить такие вещи. Ничего удивительного, долгие годы смокинг был его рабочей одеждой.

— Господин судья, я прошел проверку? — спросил он.

— Да, любимый, я довольна. — Гита обняла его и улыбнулась. — Я просто шутила. Вся эта мишура не имеет значения — ты же знаешь, как я тобой горжусь. Хотя, надо признать, выглядишь ты действительно отлично. — Она опустилась в глубокое кресло и вынула сигарету из пачки. — С тех пор как ты носишь очки, ты стал выглядеть по-другому. Я даже не знаю, как определить точнее. Мне не очень нравится эта черная оправа, но тебе и она идет. И эти усы — тоже прекрасная идея. Теперь твое лицо стало запоминающимся.

Улыбка, с которой Фанд принял этот комплимент, была немного кривоватой, но Гита этого не заметила.

Усы и очки появились для маскировки, как форма естественной предосторожности. Он ничего не знал о ходе следствия и хотел избежать излишнего риска на случай, если блондинка действительно хорошо его запомнила и фоторобот уже висит в каждом полицейском участке. Как он жалел, что не замаскировался полностью перед поездкой к Виоле Торски — не понадобился бы теперешний маскарад, не надо было бы устранять свидетеля.

Единственное, что он тогда сделал, это вставил специальные шарики в нос — они чудесным образом меняли выражение лица.

— Знаешь, любимая, — сказал он Гите, — конечно, нельзя преодолеть разницу в возрасте, но я не привык стоять на месте и хотел бы достойно смотреться рядом с тобой. Увы, я не помолодею, но приятно выглядеть бодрым и современным, поэтому я и отпустил усы.

Гита улыбнулась и приняла объяснение. Не поверить Алексу было невозможно, таким искренним он выглядел. Тут они услышали сигнал — во двор въезжала первая машина.

— Пойдем, хозяюшка, первые гости прибыли.

Я сидела в машине Тилля Клаузена и чувствовала себя совсем неплохо, потому что Тиллу я доверяла, не думая о том, что мы познакомились совсем недавно. Этот мужчина с озорными карими глазами, ироничный, умный, веселый — он был надежен и добросовестен. Казалось, мы были созданы друг для друга. И мне не нужны были слова, чтобы понять это. Он был разный: иногда как озорной мальчишка, чьи темные, жесткие волосы так и хотелось растрепать, потом снова превращался в надежного и верного друга, с которым я чувствовала себя в безопасности.

Мы ехали по темной дороге, но в салоне было тепло и уютно, Тилл был рядом, он вел машину спокойно и уверенно, я украдкой поглядывала на него и улыбалась.

Под светлым пальто у него был темный смокинг, я была одета в короткое приталенное платье для коктейля из алого джерси.

Когда я одевалась в номере отеля, я вдруг поняла, что впервые за долгое время делаю это для мужчины. Конечно, я могла бы убедить себя, что это совсем не так, но мысль, понравится ли это ему, не оставляла меня. Что он на это скажет — вот о чем я точно не задумывалась уже давным-давно. Мои отношения с мужчинами в последние годы были не настолько глубоки, чтобы забивать себе голову подобной ерундой. Решающими в создании образа для меня были только мои личные ощущения и предпочтения.

Тилль Клаузен неожиданно стал мне дороже всех других мужчин. Я отдавала себе в этом отчет. И я была благодарна судьбе за наше знакомство, случившееся за день до моей встречи с убийцей.

Я с большой радостью сопровождала в этот вечер Тилля, хотя и намеревалась проводить среди людей как можно меньше времени. Но сейчас мой ужас перед неизвестным убийцей отступил. Тилль знал правду. Вчера вечером, после безумной погони по Реепербану, я все ему рассказала.

Он был очень серьезен.

— Да, тут нужны нервы толщиной с корабельный канат, — озабоченно заметил он. — Только сейчас я понял, как вам стало худо от болтовни этого пастуха. Однако он прав, равно как и комиссар. Вы не должны оставаться в одиночестве. Разрешите мне о вас позаботиться. И, — тут он задумчиво посмотрел на меня, — было бы еще лучше, если бы вы на некоторое время затаились. Давайте поедем куда-нибудь на побережье Дании. Там прекрасные места. И я с удовольствием составил бы вам компанию, в этом году у меня еще не было отпуска. — Его глаза сияли, несмотря на всю нешуточность проблемы.

Я не стала скрывать, что меня обрадовало его предложение. Не только потому, что я буду в безопасности, но и…

— Решено! — заключил Тилль. — Послезавтра утром мы можем выехать. Завтра вечером я приглашен на прием. Мой клиент устраивает торжество в честь окончания строительства дома. Это влиятельный человек, и я не хотел бы отказываться от приглашения. Мелани, вы готовы составить мне компанию?

Конечно же, я была готова.

И вот мы на пути в городок на земле Шлезвиг-Гольштейн, где должен состояться прием. Его устраивает человек по имени Алекс Фанд.

Всю дорогу меня мучили какие-то смутные предчувствия. Я ехала прямо в пасть ко льву, хотя и не догадывалась об этом. Перед поездкой я была чуть более возбуждена, чем обычно, но рядом с Тиллем Клаузеном скоро успокоилась.

— Выходит, я смогу оценить дом, который вы построили, Тилль, — сказала я.

Я чувствовала, что мы приближаемся к цели нашего путешествия. Мы ехали уже час, и дорога начала действовать мне на нервы. Сегодня меня почему-то не радовали живописные, но угрюмые пейзажи. Я рассеянно скользила взглядом по сонным деревушкам, которые мы проезжали. Окружающий ландшафт вызывал во мне почему-то безотчетную антипатию. Я не понимала причины своего раздражения, но мне действительно было крайне любопытно взглянуть на дом, построенный Тиллем.

Он засмеялся:

— Мелани, ради Бога, не судите о моем вкусе по этому дому. Вы же знаете, что заказчики всегда меняют архитектурный замысел.

— Конечно, — согласилась я, — но замысел, если он имеется, в любом случае просматривается.

— Вообще да, но это особенный случай. Этот клиент, Алекс Фанд, абсолютно точно знал, чего он хочет. Должно быть, он немало поездил по миру. Все, что ему понравилось, он хотел соединить в одном доме и пришел ко мне с уже готовой идеей.

— Наверное, получилось очень эклектично.

— Умножьте то, что вы представили, на два. Я считаю, что смешение стилей могло дать прелестные результаты, если бы будущий хозяин не был так тщеславен. Всем должно быть очевидно, что дом дорогой. Он настаивал на этом. Что из всего этого получилось, вы сможете увидеть своими глазами.

Тем временем, миновав город, мы подъехали к богатому району на окраине.

— Это здесь, — сказал Тилль.

М-да, такое строение невозможно было не заметить. Широкое плоское здание словно бы придавливало собой небольшой холм. Гармоничнее всего подобный дом смотрелся бы где-нибудь на Ривьере. Но здесь, в окружении добропорядочных северонемецких ландшафтов, он выглядел инородным телом. Даже желтый голландский кирпич не мог изменить впечатление. У меня было достаточно времени, чтобы оценить внешнюю роскошь дома, пока Тилл объезжал его, чтобы подъехать к воротам.

Мы добрались до того угла дома, где начиналась парковка. Когда я увидела двор, залитый светом, я восхищенно вздохнула, рассматривая сияющую огнями оранжерею и гигантских размеров подсвеченный изнутри бассейн, окруженный огромными пальмами в кадках. У меня создалось впечатление, что меня окружают декорации к фильму о жизни аристократов — так наигранно и фальшиво выглядела вся эта показная пышность.

Швейцар, полный королевского достоинства, с непроницаемым лицом поклонился нам, открывая двери. В гардеробной, напротив огромного, во всю стену, зеркала я поправила прическу, пока Тилль застегивал смокинг, украдкой поглядывая в мою сторону.

— Вы изумительно выглядите, Мелани, — сказал он, взял мою руку и поднес к губам. Это был короткий, но полный искренней симпатии поцелуй.

Тилль лукаво усмехнулся:

— Вы словно произведение искусства, мне даже жаль показывать вас этим невеждам. Но что поделать…

Бумажная дверь в японском стиле скользнула в сторону. Мы немного опоздали, и вечеринка была уже в разгаре. В огромном холле стояли и сидели группками и поодиночке приглашенные гости, между ними сновали официанты с серебряными подносами, уставленными напитками, звучала тихая, ненавязчивая музыка.

От группы людей, стоявших неподалеку от входной двери, отделился человек и быстрым шагом направился в нашу сторону.

— Хозяин, — прошептал Тилль.

Я с интересом взглянула на него. Примерно так я и представляла себе владельца этого дома-мечты — элегантным, убежденным в своей неизменной удачливости.

И вдруг меня словно парализовало. Эта походка, эти плечи… я узнала их раньше, чем увидела лицо Алекса Фанда. И хотя вчера я ошиблась, но сегодня, сейчас я была совершенно уверена, что это тот самый человек.

Боже мой! Фантастическая случайность. Испуг первых секунд прошел, и я задумалась — узнал ли он меня? Возможно, что он тоже был до глубины души поражен, но лучше владел собой — он расплылся в улыбке.

— Добро пожаловать, господин Клаузен! — с непередаваемым пафосом воскликнул он. — Все мои друзья и гости восхищены вашим талантом. Все хотят познакомиться с вами.

Они с Тиллем вели себя как два очень хороших знакомых. Тилль представил меня, и Алекс Фанд галантно поклонился:

— Я рад, что вы не побоялись такой дальней дороги. Надеюсь, вам понравится наш маленький праздник.

Его голос развеял последние мои сомнения. Именно он раздавался той ночью из апартаментов Виолы Торски — и это означало, что мужчина, стоящий передо мной, был тем самым убийцей из Баден-Бадена, моим преследователем.

Еще сегодня утром меня начинал душить страх, когда я думала о возможной встрече с преступником. И вот он передо мной, и куда девался мой страх? Я держала себя в руках, ничем не обнаруживая, что узнала его. Но стоило это мне невероятных усилий.

Что же делать? Кинуться к телефону, чтобы предупредить полицию? Совершенно инстинктивная реакция жертвы — бежать, вопя от ужаса и взывая о помощи. Но, с другой стороны, что мог сделать со мной Алекс Фанд в присутствии сотни гостей? Возможно, сейчас он занимался тем же — лихорадочно искал выход из создавшейся ситуации. Для него наша встреча, должно быть, явилась не меньшим потрясением. И я не использовала возможность сбежать, которая мне представилась.

Почему? Да, почему?

Потому, что еще осталась малая толика сомнений. Наша встреча казалась мне слишком невероятной, несбыточной. Судьба привела меня прямо в дом убийцы! Я боялась промахнуться так же глупо, как вчера. Если бы этого эпизода с погоней по Реепербану не было… И я заставила свои инстинкты замолчать. Я, как говорится, обжегшись на молоке, дула на воду.

В то же время мне было ясно, сколь опасной может оказаться моя нерешительность. Если это действительно убийца, то он получит серьезное преимущество во времени, чтобы обдумать план моего устранения.

Поэтому он не должен заподозрить, что я его узнала. Придется быть вежливой, учтивой, дружелюбной и как можно быстрее найти возможность поделиться с Тиллем своими сомнениями. Подошел с подносом официант, одетый в ливрею. Он возник передо мной словно благословение Божье, мне необходимо было выпить. Я взяла с подноса бокал шампанского. Сжимая его в руке, я следила из-под прикрытых век за Алексом Фандом, борясь со все усиливающимся ощущением, что я совершаю серьезную ошибку. Проклятье, я должна быть осторожнее!

В этот момент ко мне подошла молодая женщина и представилась Гитой фон Камен, невестой хозяина.

— Почему вы стоите в дверях? Проходите к гостям, — приветливо улыбнулась она. — Давайте я вас представлю.

Впрочем, я уже восстановила равновесие в достаточной степени, чтобы немного побродить среди гостей по залу. И тут я заметила, что гости, натыкаясь взглядом на мою персону, на некоторое время замолкают и начинают пристально меня разглядывать. Тилль Клаузен, архитектор дома, был знаком здесь кое с кем, но я была совершенно чужой для этого круга.

Я не была дикаркой, которая подпирает стенку во время танцев, и отдавала себе отчет, что внимание присутствующих привлекло изысканное и необычное платье, в которое я была одета. Мужчины плохо скрывали свой интерес, в то время как в глазах женщин застыло то типичное выражение напускного равнодушия, которое свидетельствует о вашей привлекательности гораздо явственнее, чем неприкрытые восторги.

Я воспринимала все происходящее вокруг меня довольно рассеянно. Я улыбалась, пожимала руки, говорила о чем-то незначительном.

— Прелестный дом, правда? — обратилась я к полному брюнету рядом со мной. — Наверное, господин Фанд построил все это для своей невесты. Можно ей только позавидовать.

— Ну, не знаю, — жизнерадостно ответил какой-то престарелый господин. — По крайней мере, сам он так говорит. Правда, господин Фанд?

— Конечно, — подтвердил подошедший хозяин дома, — я давно собирался построить дом и, естественно, принимал во внимание все пожелания моей невесты.

Я заметила улыбку на лице Тилля: наверное, он вспоминал свой опыт общения с претенциозным заказчиком.

Я чувствовала себя словно во сне. Полное безумие. Я стою тут — в одной руке бокал шампанского, в другой тост с икрой. И в двух шагах от меня мой предполагаемый убийца…

Я сделала усилие сродни тому, что предпринимает ныряльщик, всплывая на поверхность, и словно бы очнулась. Ничего не произошло, прием шел своим чередом.

Пока баронесса развлекала другую группу гостей, Алекс Фанд стоял возле нас. Намеренно? Или случайно.

— Почему вы так долго скрывали от нас вашу очаровательную спутницу, господин Клаузен? — внезапно осведомился он.

— Фрау фон Берг не живет в Гамбурге, — ответил Тилль.

— Ну, это всегда можно исправить, — отозвался жизнерадостный господин.

Мне на ум пришло его имя: профессор Рохе. Пожалуй, единственное имя, которое я запомнила, потому что профессор выглядел несколько необычно — у него были длинные снежно-белые волосы и молодое добродушное лицо. Он показался мне очень симпатичным.

— Когда вы построите такой дом для себя, господин Клаузен, думаю, эта милая леди охотно к вам переедет.

Тилль, казалось, был несколько ошеломлен.

— Сомневаюсь, что это случится, — пробормотал он.

Профессор Рохе улыбнулся:

— Кстати, друг мой, вы же еще не знаете — вчера я приобрел себе земельный участок неподалеку отсюда…

Я поняла, что такая беседа может продолжаться бесконечно, они будут обсуждать наделы, проекты, спрашивать совета, давать советы. Пора было брать инициативу в свои руки.

— Можно мне посмотреть дом, господин Фанд? — непринужденно осведомилась я. — После того что я о нем услышала, меня мучает любопытство.

Пропало ли бдительное выражение из его темных глаз? Удалось ли мне убедить его в том, что я ни о чем не подозреваю?

— Я попрошу свою невесту проводить вас, — ответил он без колебаний. — Думаю, вам будет интересно. А мы пока побудем в баре. Как вы на это смотрите, господа?

Баронесса, подошедшая к нам, казалось, обрадовалась проявленному мной интересу. Мужчины удалились, оживленно обсуждая проблемы строительства, и мы с Гитой остались один на один. Ну и чего я этим добилась? Потеряла возможность поговорить с Тиллем наедине.

Но отступать было некуда. Ничего не оставалось, как отправиться бродить по дому в сопровождении милой дамы, выслушивая комментарии и осматривая обстановку.

Мы обошли уже добрую половину апартаментов, когда мне в голову пришла идея. Мы как раз находились в комнате, которая называлась Золотым салоном. Я споткнулась и медленно опустилась в кресло.

— Вы не могли бы мне помочь, баронесса? — спросила я.

— Конечно, фрау фон Берг. Что-то случилось?

— У меня вдруг ужасно разболелась голова. — Я изобразила на лице страдание.

— Посидите здесь, — забеспокоилась Гита. — Я поищу аптечку и что-нибудь вам принесу.

— Не стоит, — мгновенно отреагировала я — это не входило в мой план. — Я испытываю головные боли постоянно. У меня есть гомеопатическое средство, которое мне рекомендовал мой врач, оно помогает почти сразу же. Но я забыла таблетки в машине господина Клаузена. Не стоит привлекать всеобщее внимание. Вы не будете так любезны попросить господина Клаузена открыть машину, я подожду его снаружи, подышу свежим воздухом.

Гита фон Камен была уже у двери, и я крикнула ей вслед:

— Но, прошу вас, как можно незаметнее.

Золотой салон находился в боковом крыле подковообразного здания. Стеклянная дверь вела в зимний сад и к бассейну. Я открыла ее и вышла наружу. Повернула направо и узнала машину Тилля. Слева была стеклянная стена, через которую можно было видеть большой холл в средней части дома и гостей, заполнивших его. Вот Гита вошла в холл и остановилась, выискивая взглядом Тилля. К ней подошел Алекс Фанд, она начала ему что-то говорить, по всей видимости, рассказывала о моей головной боли. Фанд сочувственно покивал головой, отошел от нее и направился к Тиллю, затем они вместе пошли по направлению к выходу во внутренний дворик.

И тут я испугалась. Стало совершенно ясно, что он что-то заподозрил. Вероятно, он, маскируясь под заботливого хозяина, решил разделить нас с Тиллем, что разрушало мой план.

Я дошла до машины. Импульсивно схватилась за ручку дверцы. Может, стоит сесть за руль и исчезнуть?

Но автомобиль был заперт. Все равно затея была бессмысленной: Фанд мог бы распорядиться закрыть ворота и вернуть меня обратно. Я словно попалась в мышеловку.

Сквернее всего была моя неуверенность, что это именно он — мой преследователь. И сейчас я снова терзалась сомнениями — не ошиблась ли я? Нервы мои были так расшатаны постоянным напряжением, что я вполне могла принять желаемое за действительное.

Алекс и Тилль были уже рядом.

— Среди гостей есть врач, фрау фон Берг, может быть, позвать его сюда? — заботливо спросил Алекс Фанд.

— Пожалуйста, не волнуйтесь за меня. Я благодарна за вашу заботу, но в этом нет никакой необходимости. Глупо было забыть таблетки в запертой машине, сейчас все будет в порядке.

Фанд поклонился:

— В любом случае, я всегда к вашим услугам.

Тилль Клаузен ничего не сказал. Он удивленно смотрел на меня. Потом открыл машину и достал из бардачка флакончик с таблетками. Слава Богу! Моя выдумка прозвучала, по крайней мере, убедительно. То, что маленькая белая туба с таблетками мне не принадлежит, знали только я и Тилль.

Он понял: что-то случилось — и подыграл мне. Мне сразу стало спокойнее.

— Может быть, вам стоит полежать, фрау фон Берг? — спросила баронесса, когда мы вошли в дом. — В Золотом салоне очень удобный диван, там вас никто не побеспокоит.

Остаться одной в комнате? На секунду я задумалась. Но потом согласно кивнула. Даже если Алекс Фанд убийца, вряд ли он будет покушаться на меня в собственном доме.

— Спасибо, я с удовольствием воспользуюсь вашим предложением. Простите меня за неудобства, которые я вам причинила, — ответила я.

Ну что же, и от придуманной головной боли может быть польза: как минимум, я полежу в тишине и обдумаю свое положение. В суете вечеринки сделать это практически невозможно. Может быть, мне удастся быстро переговорить с Тиллем.

— Гита, позаботься о гостье, — попросил невесту Фанд и повернулся ко мне. — Чувствуйте себя как дома, фрау фон Берг, а сейчас прошу меня извинить… Вы понимаете, я не могу бросить других гостей. Пойдемте, господин Клаузен, мужчины здесь лишние.

Он подхватил Тилля под руку и повел его в круг гостей. Тот обернулся ко мне с ободряющей улыбкой. Через секунду их снова вовлекли в оживленный разговор.

Для Тилля Клаузена была важна эта вечеринка. Он имел имя в среде архитекторов — его проекты отличали своеобразный стиль, смелые решения и оригинальные образы, ему нравились сложные задачи. Так он рассказывал мне по дороге сюда. Он испытывал прилив вдохновения, когда заказчики давали ему зеленый свет в плане идей и финансирования, как Алекс Фанд. Но, к сожалению, такие заказчики были скорее исключением.

Я чувствовала, что Тилль близок мне по духу, и понимала его. Он хотел использовать шанс на получение других подобных заказов от гостей, очарованных домом. И я считала, что это вполне профессиональный подход к делу.

Собственно говоря, сейчас я чувствовала себя в полной безопасности. Кажется, придется признать, что я снова ошиблась в своих подозрениях. В доме Фанда царила приятная, непринужденная атмосфера. Да и мог ли быть хозяин столь гостеприимен и уверен в себе, если бы узнал во мне ту женщину, которая готова сдать его полиции? Я уже была почти уверена, что нет.

Меня подвел мой стиль жизни. Я всегда старалась видеть в людях только хорошее — это раз. А во-вторых, мне была совершенно не известна психология мошенников. Ведь размах аферы зависит прежде всего от актерских способностей проходимца. И, чем больше в нем таланта и негативной энергии, тем масштабнее и удачливее его начинания. А Фанд был поистине гениальным актером, который сейчас носил маску благородного, полного собственного достоинства человека.

Когда я узнала его истинное лицо, было слишком поздно.

Но я все еще пребывала в заблуждении, и мои подозрения почти рассеялись, потому что я вспомнила, что у незнакомца в номере Виолы Торски был совершенно ужасный мясистый нос. Я видела его недолго, но эта деталь очень сильно бросалась в глаза — я просто не могла ее забыть. А у Алекса Фанда нос был прямой, классический.

Правда, Виола Торски крикнула ему: «Алекс». Но это очень распространенное имя.

И все же… смутное беспокойство не отпускало меня. Но я старательно его подавила.

Я до некоторой степени взяла себя в руки и повернулась к Гите фон Камен, которая провожала меня в Золотой салон:

— Простите меня, баронесса, я доставляю вам столько хлопот. Думаю, гостям вас очень не хватает.

— Прошу вас, не волнуйтесь. Все прекрасно идет и без меня. Кроме того, там мой жених.

Я прилегла на диван, глядя, как уверенно и красиво ходит баронесса по комнате. Она задернула тяжелые, темные шторы, выключила верхний свет и зажгла маленькую лампу на столике, отчего комната погрузилась в приятный полумрак.

Она обернулась ко мне:

— Как интересно смотрится рубиновый цвет вашего платья на светлой обивке. Так и просится на картину.

— Спасибо за комплимент, баронесса, я могу ответить вам тем же: ваше платье выбрано с большим вкусом. Это Диор, я не ошиблась?

— Вы совершенно правы, — изумилась баронесса. — Как вы догадались?

— Это моя профессия, — улыбнулась я.

— Как это увлекательно! — воскликнула баронесса.

Я подумала, что сейчас мне придется рассказывать о моей работе, но баронесса только спросила:

— Вам приходится много путешествовать, не так ли, фрау фон Берг? Это замечательно. Я тоже готовлюсь к поездкам.

— Свадебное путешествие?

— Да, мы полетим на Тенерифе. Но Алекс и без того часто отсутствует. Он занимается импортом и экспортом, много ездит по стране и часто за границу. Он обещал мне, что будет иногда брать меня с собой. Он хочет показать мне весь мир, я ведь, кроме швейцарского пансиона, мало что видела.

Маленькая баронесса нравилась мне все больше. Она была так мила и естественна. Я всей душой желала, чтобы Алекс Фанд оказался не тем человеком, который меня преследует.

— Вам еще что-нибудь нужно, фрау фон Берг? Тогда я оставлю вас. Если что-нибудь понадобится, позвоните в этот колокольчик. Придет горничная. Всего хорошего, отдыхайте.

И она ушла, оставив меня наедине с моими мыслями. Но поразмышлять мне не дали. Прошло примерно пять минут, когда дверь тихо приоткрылась и кто-то легко постучал. Я подпрыгнула на диване от ужаса.

— Да, войдите, — сказала я дрожащим голосом и тут же облегченно вздохнула, узнав во входящем Тилля Клаузена.

— Я не помешаю вам, Мелани?

— Конечно, нет, Тилль! Входите.

Слава Богу, Тилль пришел ко мне, и я могу спокойно поговорить с ним наедине. Этой возможности я ждала весь вечер.

Дверь распахнулась. Я с большим трудом сдержала разочарованный возглас. Тилль был не один. В коридоре я увидела хозяина дома. Он ждал. Снова случайность?

— Все нормально, Мелани? Я хотел вам сказать, что ненадолго отлучусь. Профессор Рохе жаждет показать мне свой участок сегодня. Правда, уже довольно темно, но я хочу составить хотя бы общее впечатление о параметрах строительной площадки. Вы отпустите меня на полчаса?

Тилль сидел в кресле, дверь оставалась открытой, безусловно, Алекс Фанд слышал каждое слово. Так как я лежала далеко от Тилля, то не могла передать ему даже записку. Если бы мы были более близки, я бы предложила сейчас закрыть дверь. А может, предложить это сделать, не заботясь о том, что он подумает? Но я ничем не намекнула ему на свою тревогу и проговорила самым светским тоном:

— Мило, что вы пришли спросить меня об этом, Тилль. Не стоило беспокоиться. Вы поедете на машине?

— Господин Фанд любезно согласился отвезти нас. До скорого, Мелани. Я надеюсь, что по возвращении увижу вас полной сил.

— Не волнуйтесь за меня, — сказала я и печально посмотрела, как он скрывается за дверью. Почему-то я вдруг почувствовала себя подавленной, словно только что лишилась последней опоры.

Мне показалось, что Тилль понял это. Он вернулся в комнату:

— Может быть, поедете с нами?

Я чуть было не сказала: да. Но поняла, что мне самой будет смешно и неприятно, оттого что я хватаюсь за Тилля как за мамину юбку. В конце концов, по его словам, речь шла лишь о небольшой отлучке.

Я благодарно покачала головой, но Тилль заметил мои колебания. Он вопросительно посмотрел на меня, видимо, вспомнив мои фантазии на тему головной боли, в которые он, естественно, не поверил, хотел что-то сказать, но не стал этого делать: в коридоре стоял нежелательный свидетель.

Он остановился в замешательстве и еще внимательнее посмотрел на меня. Через секунду, полную напряжения, он запустил руку в карман смокинга, вынул ключи от машины и положил на столик возле двери.

— Я оставлю ключи здесь, Мелани, — сказал он как бы между прочим. — Если мы застрянем надолго, а вам станет получше, можете присоединиться к нам. Участок в двух километрах вверх по дороге, которая ведет на юг.

Это прозвучало абсолютно естественно, но я чувствовала, что Тилль хотел сказать мне этим многое. Ключи были гарантией моей безопасности.

Славный Тилль, если бы он только знал, что его предусмотрительность сыграла на руку убийце, создав тому условия для покушения на мою жизнь, которое Фанд планировал, стоя за дверью. Условия для почти идеального убийства…

Но Тилль ничего не подозревал. Да и никто не мог знать, что этот блестящий прием устраивал сам дьявол. Но я тем не менее снова успокоилась.

Мужчины ушли. Через некоторое время на улице заработал мотор, послышался шум удаляющейся машины. И снова воцарилась тишина.

Я решила, что пора заканчивать комедию с головной болью. Я встала и пошла к двери за ключами от машины, взяла их в руки. На толстой серебряной цепочке, помимо ключей, болтался шарик янтаря — талисман Тилля. Меня затопила горячая благодарность. Эти ключи были залогом моего бегства в случае опасности.

Вздор! Разве Алекс Фанд, который знал об этой возможности, оставит меня без присмотра, если он, конечно, тот, о ком я думаю?

Я опустила ключи в сумочку, потом села в кресло рядом с лампой и, достав из сумки зеркальце, принялась приводить себя в порядок. Только я закончила подкрашивать губы и убрала тюбик обратно в сумочку, как в дверь снова постучали. Я крикнула:

— Войдите!

Это был Фанд. Я вздрогнула от неожиданности, но быстро овладела собой, вспомнив, почему сочла свои подозрения безосновательными.

— Простите за беспокойство, дорогая фрау, — начал Алекс, изобразив извиняющуюся улыбку, — но я уполномочен передать вам слова господина Клаузена. Он просил вас вместе с баронессой подъехать к участку. Они с Рохе разошлись во мнениях, в какой точке дом будет лучше смотреться. Профессор предложил попросить женщин рассудить спор, поскольку они лучше чувствуют такие вещи. Его супруга сейчас за границей, и он оставил роли третейских судей вам с баронессой.

— Решение обязательно нужно принять сегодня вечером? — удивилась я.

— Безусловно, нет, — усмехнулся Фанд. — Но профессор не любит откладывать дело в долгий ящик. Он хочет подписать контракт на строительство сразу после того, как определится с площадкой для дома. Господин Клаузен подумал, что для вас не составит труда проехать два километра на его машине.

Я по-прежнему была настроена скептически:

— Вы поедете со мной?

— Нет, нет. Я чувствую себя немного виноватым из-за того, что забросил гостей. Я останусь здесь. С вами поедет баронесса. Кстати, она покажет вам самую короткую дорогу.

— В таком случае отказаться сложно, — заключила я.

Мне совершенно не понравилась эта идея. Но если все действительно так, как говорит Фанд, вероятность опасности ничтожно мала. Кроме того, Алекс не собирался ехать со мной. И это решило дело — у меня отпали последние сомнения.

— Я захватил с собой ваше пальто, оно висит на перилах за дверью. Будет удобнее пройти к машине сразу отсюда, не пробираясь через холл. А я пока схожу за невестой. Она спустится к вам. До скорого. И всего хорошего.

Он слегка поклонился. Дверь за ним закрылась. Я сидела и смотрела в закрытую дверь — что мне оставалось думать об этом человеке?

Высоко в небе висел узкий серпик нарождающейся луны. И без того тусклый, свет ее рассеивался в наползающем на окрестности тумане. Дом Фанда был на холме и казался еще громаднее в неверном лунном свете, к тому же туман успел окутать подножие холма. Под ним, на многие километры вокруг, простиралось широкое торфяное болото, где и рождалось это густое, плотное марево. Все выглядело таким зловещим и чужеродным, что страх с новой силой охватил меня.

Машина Тилля стояла возле зарослей кустарников, которые словно бы плыли сейчас в легкой дымке. Баронессы все еще не было. Поеживаясь, я обошла машину и принялась искать ключи в сумочке. Мне пришлось немного постараться, чтобы открыть незнакомый замок.

Я не обратила никакого внимания на подозрительный шелест в кустах. А когда заметила его, было уже слишком поздно.

Что-то огромное, белое, похожее на шерсть, с быстротой молнии опустилось на мою голову. Две сильные руки обхватили меня так крепко, что я не могла даже пошевелиться. Мой резкий крик тут же оборвался, мне с силой зажали рот. Потом меня затолкали в машину. Хлопнула дверца, мотор заработал, и машина тронулась с места. Гравий брызнул из-под колес в разные стороны.

Несколько секунд я лежала, распластавшись на сиденье в той же позе, в какой меня на него швырнули. До того момента, пока не почувствовала, что меня больше никто не удерживает, и я могу двинуться. Я осторожно выпрямилась, высунув голову из одеяла. И увидела того, кого и ожидала: за рулем сидел Алекс Фанд. Он вел машину на огромной скорости, с трудом вписываясь в многочисленные повороты, вонзаясь прямо в море густого тумана.

Он заметил мое движение.

— Сидите тихо, моя дорогая, — холодно сказал он.

Меня сковало ужасом. Итак, мои первоначальные подозрения подтвердились. Фанд и был убийцей Виолы. И сейчас он собирался убить меня.

Смерть! Все во мне протестовало. Я, как никогда, хотела жить, а не погибать от руки убийцы. Не надо поддаваться панике. Шанс есть всегда. Но никакого выхода я не видела.

— Что вы собираетесь сделать? — хладнокровно спросила я. Но мои колени при этом дрожали. Я крепко сжала их, чтобы не выдать своего трепета.

— Покататься, — цинично бросил Фанд.

— Зачем вам это?

— Вы знаете, кто я. И знаете, чего я хочу.

— Верно!

Слава Богу, нервы не подвели меня. Опасная ситуация обострила инстинкт самосохранения, придав мне уверенности.

Но Алекс Фанд, казалось, ожидал другой реакции. Все-таки с полуобморочной от ужаса женщиной гораздо легче справиться.

— Вы так наивны или настолько толстокожи? — наконец спросил он.

— Вы сами этого добились. Вы так долго донимали меня, что я успела привыкнуть к этой мысли.

— Идите к черту! У вас хороший ангел-хранитель, но сейчас я подпалю ему крылышки.

— Сомневаюсь, — лаконично ответила я.

На самом деле я боялась. До слез. Но не хотела так просто сдаваться. Я искала выход. Может, открыть дверь и выпрыгнуть из машины?

Я осторожно поискала взглядом ручку. Но тут же отказалась от этого плана. Это безумие. На такой скорости все кости раздробятся на мелкие кусочки — я просто облегчу Фанду задачу.

А если броситься на него и перехватить руль? Уже лучше, но я могу и не успеть. И что потом? Если бы у меня был револьвер! Почему я не вооружилась?!

Стоп! В моей сумочке есть пилка для ногтей! Ее можно воткнуть ему в глаз. При необходимости все возможно. Так, где моя сумочка? Фанд не срывал ее с плеча, когда накидывал на меня одеяло.

Но сумочка исчезла. Наверное, она упала на землю во время нападения. И до сих пор лежит на парковке возле кустов. Итак, мои шансы на спасение падают. Но! Сумку ведь может найти Тилль! Впрочем, вряд ли он ее заметит. Она из блестящей черной кожи, и в темноте ее, наверное, трудно разглядеть, тем более на земле.

Итак, если бы Тилль ее нашел… связал бы с моим исчезновением… и потом…

Но, Боже мой! Надеюсь, он не опоздает…

Алекс Фанд свирепо крутил руль. Туман стоял белой стеной.

Тем временем Тилль Клаузен вел переговоры с профессором Рохе. Осмотр земельного участка занял гораздо меньше времени, чем полагал Фанд. Главная ошибка и состояла в его расчетах.

Они договорились, что Фанд проводит Тилля и профессора, а потом вернется к гостям. Это было его алиби, на которое он рассчитывал. В то время как баронесса и гости считали, что он на будущей стройплощадке, Тилль и профессор были уверены, что Фанд развлекает гостей.

Но Тилль и Рохе закончили все почти сразу после отъезда Фанда.

— Пойдемте по дорожке, — предложил профессор. — Она довольно короткая, и мы доберемся раньше, чем Фанд выедет нам навстречу.

Тилль был согласен. Они шли, неспешно беседуя, по тропинке, с одной стороны которой был луг, а с другой — фруктовый сад.

До дома оставалось не больше пятисот метров, когда профессор Рохе остановился:

— Посмотрите-ка, господин Клаузен: я готов поклясться, что это автомобиль нашего гостеприимного хозяина.

Тилль подошел поближе к черному лимузину, стоящему под фруктовым деревом.

— Что, интересно, понадобилось здесь господин Фанду? — громко поинтересовался он. — И как он вообще сюда попал? Дорога вроде бы абсолютно непроходимая.

— Главная дорога идет параллельно этой, так что он просто сюда свернул, — объяснил профессор Рохе. — Но зачем он это сделал?

Они подошли к машине. Та была пуста.

— Может, бензин кончился, — предположил профессор.

Тилль ничего не ответил, он вдруг почему-то ощутил сильное беспокойство.

— Пойдемте дальше, — поторопил он профессора. — Господин Фанд наверняка уже дома.

Гита фон Камен стояла возле стойки буфета и помогала паре гостей выбирать холодные закуски.

— Еще немного мясного салата, господин доктор? — спросила она полного, коротконогого господина слева от себя. — Кстати, рекомендую паштет.

Тут она увидела, как профессор Рохе и Тилль входят в холл, озираясь в поисках Алекса Фанда. Она повернулась ко второму своему собеседнику, высокому белокожему блондину.

— Мистер Батлер, господа вернулись, — сказала она. — Сейчас мой жених все объяснит вам. Я, к сожалению, не слишком сильна в бизнесе. Простите, я отойду.

Она попрощалась и пошла навстречу Тиллю, стоящему прямо против нее в другом конце зала.

— Как съездили, господин Клаузен? — спросила она, блуждая взглядом в толпе. — Где же господин Фанд? Разве он не приехал с вами?

— Его еще нет? — встревожился Тилль. — Вы уверены?

— Разумеется, — ответила баронесса и снова огляделась. — Он отвез вас и больше не возвращался. Что могло случиться?

Тилль не ответил.

— Где фрау фон Берг? — спросил он так резко, что на него оглянулись все стоящие рядом.

— В Золотом салоне, я полагаю, — холодно ответила Гита. Ей представилось, что неприлично так волноваться о даме, которая осталась в доме, в то время как ее жених исчез, и тем более демонстрировать это перед гостями.

Однако Тилль не заметил завуалированного упрека. Ему даже не пришло в голову, что его вопрос мог быть расценен как неприличный.

Стремительными шагами он пересек холл и направился к коридору, ведущему в жилую часть дома. Гита фон Камен медленно последовала за ним. Он рванул на себя дверь, ведущую в Золотой салон, — там было пусто. Ключи от машины исчезли со столика.

Клаузен почти пробежал несколько метров, открыл дверь, ведущую на улицу и, не обращая уже никакого внимания на условности, помчался по ухоженным газонам и цветочным клумбам к стоянке.

Уже издалека он увидел, что машины на месте нет. Несмотря на это, он по инерции продолжал бежать. И тут же наткнулся на сумочку из лакированной кожи. Тилль похолодел. В одно мгновение, как он потом рассказал, в его голове сложилась цельная картина: мое нескрываемое беспокойство, неудачная попытка поговорить с ним наедине — так, а не иначе он расценил эпизод с таблетками от головной боли, затем неожиданное исчезновение Фанда.

Тилль кинулся к дверям, в которых стояла Гита.

— Баронесса, прошу вас, ни о чем не спрашивайте. — Тилль тяжело дышал. — Мне нужна ваша машина и, ради всего святого, скорее.

Гита фон Камен не могла взять в толк, что происходит. Она посмотрела на суровое, обеспокоенное лицо Тилля и поняла, что не стоит сейчас задавать вопросы. Она отреагировала просто:

— Пойдемте со мной, машина в гараже.

Тилль бросился вперед и открыл большие ворота гаража, где было место, по меньшей мере, для четырех машин.

Гараж был пуст.

— Но как же это… Где же моя машина? — пролепетала баронесса в полной оторопи. Она открыла сумочку и пожала плечами. — Ключа тоже нет. — Она обессиленно прислонилась к стене.

Но Тилля уже не было рядом. Он подбежал к парковке, где стояли машины гостей, и дергал дверцы автомобилей, пытаясь найти незапертую. Третья с краю, маленький, быстрый спортивный автомобиль, была открыта, ключ торчал в замке зажигания.

Между тем Гита оправилась от потрясения. Забыв о стоимости своего вечернего платья, она метнулась к стоянке и добежала до машины за тот короткий промежуток, пока запускался мотор. Не задумываясь, она распахнула дверцу и упала на сиденье рядом с Тиллем. Машина тотчас сорвалась с места. Тилль доехал до угла дома, но не стал сворачивать на трассу, а потянул на себя руль так, что автомобиль встал на два колеса и Гита скатилась буквально к нему на грудь. Они оказались на узкой тропинке, по которой пару часов назад шел Тилль с профессором и вдруг заметил машину.

— Куда ведет эта дорога? — спросил он сквозь стиснутые зубы.

— В конце участка она переходит в обычную грунтовую.

Тилль доехал до участка, где дорога раздваивалась:

— Где она кончается?

— Левая полоса уходит в поля, а правая — в торфяники, — коротко обрисовала Гита.

Тилль повернул вправо — на мягкой земле четко отпечатались следы колес.

— Проклятье!

Итак, Фанд уехал в болота. С Мелани…

Тилль чувствовал, как на его спине выступает холодный пот. Неужели уже слишком поздно?

— Есть еще какой-нибудь поворот?

— Нет, машина больше нигде не пройдет.

— Значит, едем по прямой, — выдохнул Тилль.

Появился маленький проблеск надежды. Тилль выжимал из мотора все, что мог. Если Фанд действительно сел в его машину, то был шанс, что маленький двухместный спортивный автомобиль сможет нагнать не столь маневренный лимузин.

— Может, вы объясните мне, наконец, что происходит? — почти выкрикнула Гита.

— Не нужно было вам со мной ехать, — невпопад ответил ей Тилль.

— Это касается меня в той же степени, что и вас, — парировала она.

— Фрау фон Берг в большой беде. Мне очень жаль, Гита, но я полагаю, что ваш жених — убийца.

— Вы с ума сошли! — крикнула та. — Сейчас же остановитесь!

— Не могу. — Тилль крепче вцепился в руль. — Счет идет на секунды. Позже я вам все объясню.

Остановиться все же пришлось. Нужно было сориентироваться. Тилль так резко нажал на тормоза, что Гита от неожиданности упала всем корпусом на приборную панель. Тилль, не обратив на это внимания, выскочил из машины и начал осматриваться по сторонам.

Чертов туман! Словно в прачечной. Ничего нельзя разглядеть. Фары освещали дорогу, поросшую вейником и осокой, — она уходила в болота.

Надо двигаться дальше!

Но он не учел характера баронессы. Дверные замки защелкнулись, прежде чем он успел взяться за ручку дверцы.

Конечно, сильный мужчина легко смог бы вышвырнуть молодую женщину из машины — окно оставалось открытым. Тилль чуть было на это не решился. Мысль о том, что он может опоздать, пульсировала в мозгу. Необходимо было сломить упрямство баронессы хотя бы для того, чтобы она не лезла ему под руку и не мешала, когда он наконец догонит Фанда.

Он прикрыл глаза, чтобы немного успокоиться.

— Ладно, слушайте, — сказал он жестко. — Фрау фон Берг все это время преследовал убийца. Он несколько раз посягал на ее жизнь, но покушения по разным причинам не удались. Полиция пока не может установить его личность. Похоже, что фрау фон Берг узнала преступника, столкнувшись с ним на званом вечере. Мелани была очень встревожена и все время пыталась вызвать меня на разговор. Но нам не удавалось остаться наедине. Кому бы пришло в голову, что Алекс Фанд и есть предполагаемый убийца?.. Я ничего подозрительного не заметил. Ваш жених оставил меня с профессором и сказал, что поедет в дом к гостям. Он обещал нас забрать через полчаса. Но мы закончили разговор раньше и пошли обратно. Неподалеку от дома заметили под деревом его машину. Фрау фон Берг исчезла, я нашел ее сумочку. Поймите мое беспокойство. И ответьте — как давно ваш жених обзавелся усами и очками? Вы знаете, где он был в ночь на двадцать третье июня? Думаю, информации пока достаточно. Нельзя терять ни минуты. Какова площадь этих болот? Насколько они опасны?

— Болота не особенно велики, — тихо и подавленно ответила Гита, — но есть несколько коварных мест.

— Трясины? Где ближайшая?

Гита отперла машину.

— Возможно, в километре отсюда, я не знаю то…

Тилль крепко зажал ей рот рукой. Из густого тумана выплыл автомобильный гудок. Он тут же оборвался, но зазвучал снова. Он доносился, казалось, откуда-то издалека, но туман мог искажать звуки.

— Моя машина, — констатировал Тилль.

И он рванул с места, не обращая внимания на туман и на баронессу, кричавшую благим матом.

Тилль правильно понял — это был звук его автомобильного гудка, на который жала я каждый раз, когда удавалось до него дотянуться во время борьбы с убийцей.

Фанд свернул на дорогу, ведущую в болота, и я влипла в угол машины, чувствуя, как мало-помалу теряю над собой контроль и снова начинаю трястись от ужаса. Голова должна быть ясной, иначе можно попрощаться с последним шансом на спасение. Я попробовала поразмышлять, что собирается сделать со мной Алекс, чтобы потом, в последний момент…

В тусклом свете приборной доски я могла видеть лицо убийцы. Сейчас на нем не было очков, и выглядел он точно так же, как тогда, в номере Виолы Торски.

Точно так же — а нос?! Должно быть, он тогда каким-то образом изменил его форму. Я смотрела на Алекса Фанда не отрываясь, как кролик, загипнотизированный удавом.

Он вел машину нервно, с трудом вписываясь в повороты и непрерывно поворачивая голову то вправо, то влево. Обо мне он, казалось, забыл.

Нет, не забыл. Фанд искал место, наиболее подходящее для убийства.

У него сложился четкий план. Туман был его союзником, хотя и затруднял поиск такого места.

И тут мне в голову пришла идея. Надежды на успех было немного, но стоило попытаться.

Испуганный кролик на самом деле — затаившаяся пантера. Мне было страшно, но пора было решаться. Я чувствовала это инстинктивно.

Сейчас или никогда!

Зло вскрикнув, Фанд крутанул руль вправо, одновременно нажимая на тормоза. Машина, вздрогнув пару раз, остановилась. И тут он бросился на меня, с быстротой молнии сделав выпад правой рукой.

Но я оказалась проворнее. В ту же секунду я резко отпрянула от убийцы, успев накинуть ему на голову одеяло, с помощью которого он поймал меня. Это одеяло и оказалось моим спасением.

Я специально училась обращаться с тканями. Очень часто приходилось накидывать их и на манекены, и на живые модели, и здесь необходима была точность. Я могла бросить ткань так, чтобы одним движением задрапировать фигуру.

Прежде чем он успел оправиться от неожиданности, я толкнула его, чтобы он сильнее запутался в плотной материи. Непостижимым образом я одновременно умудрялась обеими руками давить на клаксон, как будто верхних конечностей у меня было по крайней мере четыре.

Мы упорно боролись. Мужчина был намного сильнее, чем я. Но страх удесятерил мои силы.

Все закончилось быстро. Страшно быстро.

Фанд забыл, что нужно сохранять хладнокровие, забыл, что машина стоит перед одной из самых опасных трясин. Что мотор еще работает.

Он хотел избавиться от неотвязчивого одеяла, встал, насколько позволяли габариты салона, отбросив меня назад резким толчком, но случайно наступил при этом на педаль газа. Мотор взревел, машина ринулась вперед.

У меня не было времени смотреть по сторонам, я ничего не знала о жутких топях в этой части болот. Но когда машина тронулась, я распахнула дверцу. Какое-то время я висела, зацепившись за сиденье, потом руки мои разжались, и я с жутким криком откатилась в сторону.

Падая, я успела заметить, что Фанд тоже пытается открыть свою дверь, но никак не может избавиться от одеяла.

Я никогда не забуду тот вопль, который он издал, когда машина погрузилась в трясину. Топкая жижа сомкнулась над крышей машины через минуту, и наступила полная тишина. Алекс Фанд сам попал в ловушку, которую приготовил для меня.

То, что я осталась жива, было чудом.

И тут появился Тилль.

Я стояла посреди огромного болота, не зная, куда идти, и боясь сделать шаг. Я чувствовала, что мои ноги постепенно погружаются в жидкую грязь, увязая в ней крепче и крепче, все вокруг таяло в густом тумане. Я начала впадать в панику, но вдруг услышала визг тормозов и голос, звавший меня по имени:

— Мелани!!!

— Я тут! — отчаянно крикнула я. — Помогите!

Вытащить меня из трясины оказалось делом непростым. Тилль подполз ко мне на животе и кинул конец троса, который, к счастью, оказался в багажнике. Второй конец он привязал к бамперу, заурчал мотор, машина тронулась, и болото с глухим чавканьем выпустило меня. Обессиленная, я лежала на твердой земле. Тилль бросился ко мне.

— Моя дорогая, — воскликнул он, приподнимая меня и дрожащими пальцами распутывая пряди моих грязных волос, — я никогда больше не оставлю тебя одну. Ты слышишь? Никогда!

Внезапно я оказалась в его объятиях и ощутила его губы на своих губах — это был сладкий, длинный поцелуй, мы забыли обо всем на свете. Никого не существовало вокруг, кроме нас. Я забыла о только что пережитом ужасе, об Алексе Фанде, который сейчас медленно погружался на дно болота. Мы целовались, не обращая никакого внимания на покрывавшую меня с ног до головы черную жирную грязь и болотную тину. Были только мы, наши сплетенные руки и наши губы. Судьба подарила мне новую жизнь. А вместе с ней Тилля.

Между тем Гита фон Камен брела по краю трясины и монотонно выкрикивала имя:

— Саша! Саша!

Она никак не могла осознать, что произошло.

— Пойдем, Мелани, надо помочь ей, наконец смог оторваться от меня Тилл. Он взял меня за руку, как маленькую девочку, и мы подошли к потерянной и бледной баронессе, которая наконец остановилась и беспомощно вглядывалась в туман.

— Где он? — спросила она прерывающимся голосом, когда мы приблизились.

— Он в машине, — тихо ответила я и отвернулась.

— В машине? — повторила она непонимающе. — А где машина?

Тилль ничего не ответил, а только посмотрел на черную воду, которая бесповоротно сомкнулась в том месте, куда погрузился автомобиль. Гита проследила за взглядом Тилля. Она начала понимать, что произошло, глаза ее широко распахнулись, и она закричала:

— Нет! Нет! Саша, мой Саша! — и стала медленно оседать на землю. Тилль бросился к ней.

Мы оба молчали. Что можно сказать в утешение женщине, которая еще час назад была счастлива, а теперь жизнь ее превратилась в руины?

И тут мы увидели красные огни, которые приближались к нам. Это была машина полиции, она затормозила возле нас через минуту. Оттуда появились комиссар Каюс, пара незнакомых мне полицейских и профессор Рохе.

— С вами все нормально, фрау фон Берг? — спросил Каюс.

Я смогла только кивнуть.

— Где Алекс Фанд?

— Он, скорее всего, уже мертв, — сказал Тилль задумчиво.

Гита судорожно всхлипнула и зарыдала. Каюс посмотрел на нас вопросительно.

— Баронесса фон Камен была его невестой, — пояснил Тилль.

— Это могло бы быть идеальным преступлением, — сказал комиссар Каюс, когда мы уже сидели в доме Фанда, на втором этаже которого был развернут временный полицейский штаб. Он ходил из угла в угол и, как обычно, изнутри сверлил щеку языком. Через минуту он продолжил: — Вы бы просто исчезли вместе с машиной, фрау фон Берг. И совершенно бесследно: болото не открывает своих тайн. Мы бы даже не знали, где вас искать. Но машину Фанда мы достанем, это довольно просто, — завтра утром из полицейского управления приедет специальная техника.

Я подумала об Алексе Фанде:

— Есть ли какая-то вероятность, что он еще жив?

Каюс покачал головой:

— К сожалению, нет. Он бы никак не мог выбраться из машины. Впрочем, завтра мы в этом убедимся.

Тилль сидел в глубоком кресле без пиджака, его испорченный смокинг забрала горничная. Я выглядела вполне прилично. Гита без слов отвела меня в ванную и предоставила в мое полное распоряжение свой гардероб. После ее первого эмоционального взрыва последовала апатия, порожденная сильным стрессом. Она передвигалась словно кукла, и отвечала, если ее о чем-то спрашивали, с деревянным лицом. Я вымылась, перевязала волосы лентой и надела простое платье Гиты с вязаным жакетом.

Сейчас мы все сидели в библиотеке. Гости разошлись, так ничего и не узнав.

— Я одного не понимаю, — заметил Тилль. — Как Фанд собирался все это провернуть, чтобы успеть вернуться за нами? Ведь ему пришлось бы идти обратно пешком.

— Машина баронессы стояла неподалеку от того места. Мы нашли ее. Вечером он ненадолго отлучался. Как раз хватило времени, чтобы отогнать туда машину и добраться обратно. На все про все — четверть часа.

— В багажнике у меня был складной велосипед, — сказала надломленным голосом Гита фон Камен. — Сейчас он стоит в гараже.

— С этим разобрались, — отметил Каюс. — Что-то подобное я предполагал. Такой мужчина, как Алекс Фанд, или Михаэль Мицурски, как его на самом деле звали, умел импровизировать.

Я наконец задала вопрос, который уже долгое время мучил меня:

— Как же вы здесь оказались, комиссар?

— Очень просто. — Каюс расплылся в улыбке. — Когда мы проверяли Виолу Торски, наткнулись на один гамбургский банк, в котором она имела счет. На него каждый месяц поступали весьма значительные суммы. Хотя Фанд предпринял всевозможные меры предосторожности, мы наконец смогли нащупать ниточку. Мне чертовски хотелось пересчитать ему зубы, и мы с моими гамбургскими коллегами решили наведаться на вечеринку. Пара вопросов, и все прояснилось. Профессор показал нам дорогу. И то мы едва не опоздали.

На следующий день вновь засветило солнце, туман развеялся как страшный сон. Мы с Тиллем встретились за завтраком в отеле, в котором провели прошлую ночь.

— Смотри-ка, Тилль, что у меня есть. Твой талисман. — Я положила шарик янтаря на стол. — Он оторвался от связки и остался лежать в моей сумочке.

— Янтарь защищает своего хозяина, но на этот раз он уберег тебя, — улыбнулся Тилль. — Впрочем, в твоей сумочке я заметил и мандрагору.

— Точно, — рассмеялась я. — Я ее повешу в своей спальне, под лампой.

— В нашей спальне, — посерьезнел Тилль. — Или у тебя возникло другое предложение?

— Нет, — ответила я коротко. — Конечно, в нашей.

Наши взгляды встретились, и мы смотрели друг на друга и не могли насмотреться…