Демон желания для девственницы

Глава 4. Красный змей

Таких забавных мышек у меня еще не было. Она ерзала всю ночь и даже едва слышно постанывала от насланных мною снов, а проснувшись, даже не подумала оставаться – тут же решила сбежать. Но на член точно посмотрела. Я хоть и притворялся спящим, а не заметить этот взгляд не мог. Ох эти сладкие взгляды туда, куда девственницы смотреть обычно не смеют. От этих взглядов комнаты всегда наполняются кисловатым ароматом их невинности. Это всегда меня дразнило, потому, когда она решила убежать, я даже не стал ей мешать. Беги, малышка. Беги! Я все равно тебя догоню быстрее, чем ты думаешь.

Она, видимо, действительно поверила, что убежала, потому что спряталась на рабочем месте. Бедная мышка, что ж, значит устроим тебе неожиданный сюрприз.

Ее взгляд, когда она нашла меня в кабинете своей начальницы, стоил всех моих стараний.

– Доброе утро, любимая, – сказал я, поспешно вспоминая, что обещал к ней не прикасаться.

Даже отступил, чтобы она могла пройти, но позаботился, чтобы непременно увидела следы от поцелуев на моей груди. Давай, малыш, где твоя ревность? Она должна быть сладенькой.

– Семенова, – тут же заговорила Аллочка, горячая кошечка, которой по сути уже многого и не надо. Мои чары лишили ее всякого ума за пару мгновений, теперь она была почти моей рабыней. – Алисочка, – продолжала женщина, вскакивая и бросаясь к моей мышке, словно к лучшей подруге. – Что ж ты не сказала мне, что ты скоро замуж выходишь? Тебе обязательно надо отдохнуть и подготовиться, а ты у меня работник отличный, просто лучший, даже сегодня здесь, но – нет! Считай… считай, что ты на свободном графике! У тебя же столько дел, столько дел! А уж ради такого мужчины… ах, можно все!

Она страстно посмотрела на меня и, видимо, по ошибке, поймала мою руку, а не моей девочки. Ладно, не буду мучить ее, не стану заставлять ее целовать мне руку, а вот рубашку пусть застегнет.

– Алла П-Петровна… вы меня увольняете? Но у меня же ипотека…

– Не увольняю, глупенькая. Свободное посещение, милая, просто свободное посещение! Приходи, когда хочешь, – отвечала Алла, облизывая губы и застегивая мою рубашку, чтобы потом едва не поцеловать в щеку, но я все же увернулся.

– А зарплата? Я… я не могу пропускать за свой счет! Пожалуйста, Алла Петровна, я лучше поработаю. Я правда… у меня проект горит!

– Ласточка, – мягко начал я, протягивая ей руку. – Ты заслужила это время для себя. Ты же так много сделала для этой компании. Правда, Аллочка?

Алла бестолково закивала, а я посмотрел на свою мышку.

Алиса зло смотрит на меня. Ее взгляд – такой крохотный луч смерти, от которого под ребрами поднимается щекотка. Не верит мне и просто ненавидит, словно я уже разрушил ее крохотную мышиную норку, а ведь я только начал! Хмурится, морщит носик так мило, что его хочется ткнуть пальцем, и говорит мне зло и растерянно:

– Спасибо… наверное.

Она, кажется, сама не знает, что теперь с этим делать, но глазки проясняются, видимо поняла, какое чудо ее ждет. Наверняка снова пытается понять, зачем мне это нужно, а я улыбаюсь. Нельзя же ей сказать, что я просто хочу ее трахать сутками напролет, как только она скажет мне «да», а там, быть может, скоро она мне надоест и вернется сюда вспоминать с Аллочкой, как я был хорош. Такого у них уже не будет никогда.

Она словно чувствует мое настроение, совсем теряется, оборачивается на дверь, будто ищет спасения. Не находит, решительно смотрит на Аллу и замирает. Вот она – моя сладкая, безумная и такая извращенная ревность! Да, детка, твоя начальница смотрит на меня. Она хочет меня. Она содрала бы с меня штаны прямо тут и поглотила бы всю мою змеиную силу, если бы только я ей это позволил.

Да, именно ты придумала мне это воплощение, но даже выгляди я иначе, вокруг меня все равно будут толпиться сотни вожделеющих мышек. И скоро, совсем скоро ты пополнишь их ряды.

Она это видит, чувствует и злится. Так вкусно. Я буквально кожей ощущаю, как ей хочется вцепиться в меня и по-детски взвизгнуть: “мое”, но она гордая. Это как пряная приправа на кровавом стейке. Я такое люблю. Она не может сделать что-то подобное, потому пятится к двери.

– Ну, я пойду тогда? – спрашивает моя малышка, а голос дрожит, жаль только не от возбуждения.

– Меня забрать не хочешь? – спрашиваю я, чувствуя, как губы расползаются в победной улыбке. – Я тебя домой отвезу.

Это я уже добавляю, чтобы ответить на ее загнанный взгляд. Нет, мышка, я не издеваюсь, я просто кусаю тебя с каждого боку понемногу.

Отстранил Аллу, даже не пытаясь думать о ее чувствах, зато какая сладкая реакция у Алисоньки. Губки вздрогнули, приоткрылись. Смотрит на меня почти влюбленно, но испуганно, не верит, что я выбираю ее, а не расфуфыренную безвкусную секс-начальницу. А я шагаю к ней, чувствуя, что любая женщина пожирала бы меня взглядом. Ну же, ты же хочешь узнать, что так манит ко мне других женщин? Что заставляет стелиться передо мной, умоляя если не о прикосновении, то хоть о взгляде в их сторону. Так сделай шаг, позволь мне укусить твои пухлые приоткрытые губы и ты узнаешь, как хорошо быть моей.

Я, кажется, увлекаюсь своими фантазиями, потому что возбуждение упирается в ширинку, а ей будто и дела нет.

– А… да… конечно, – шепчет она почти невпопад, а потом берет меня под локоть, как чинная барышня позапрошлого века.

Это так мило с ее стороны, но пальчики тут же гневно впиваются в мою руку и я ощущаю ее негодование, как порыв сладкого ветра, бьющего в лицо. О эти настоящие эмоции. Она, видимо, в бешенстве, с силой выталкивает меня в коридор, закрывает за нами дверь и шипит как маленькая змейка.

Смешная. Глаза горят, стала в позу. Ну давай, покажи мне, на что ты способна!

– Какого хрена ты творишь? – шепчет она, стараясь и возмущаться, и не шуметь, чтобы лишнего внимания не привлекать. – У меня сдача проекта послезавтра! Какая свадьба? Какое свободное посещение?! Она же…

Замолчала. Такая смешная, собственных мыслей испугалась, обернулась, схватила меня за локоть, все так же впиваясь пальцами, словно ей под силу оставить на мне синяки, и потащила подальше от двери. Моя мужественная, пугливая мышь, какая же ты умилительная…

Стоп! С каких пор меня умиляет собственная еда?!

Озадаченный внезапными эмоциями, я пропустил тот момент, когда моя жертва снова стала в позу и насупилась.

– Ты не заметил, что она тупая, как пробка? – спросила она так, словно мне вообще могло быть до этого хоть какое-то дело. – Слушай, иди и убеждай ее обратно.

Говорит так строго, едва ножкой не топает, а в глазах отчетливое “не убеждай, не надо!”. Смешная – не могу. Сомневается, отводит глазки и бормочет себе под нос уже совсем ни в чем неуверенно.

– Можно работать и из дома… если надо… или…

– Ты мне нужна, – перебил я поток ее бормотания, сам не понимая, почему от этих слов становится тепло, а она глазки на меня подняла и нестерпимо захотелось ее обнять и даже не оттрахать после этого. – Зачем тебе работать, если тебе и так заплатят? Все остальное не твои проблемы, – заверил я ее, не понимая почему она вообще держится за тупую начальницу, могла бы и свое дело открыть давным-давно, но об этом я, может быть, поговорю с ней в другой раз, а пока я просто протягиваю ей руку и буквально заставляю себя отпустить пошлую шутку: – Идем. Тебя отвезти домой или до метро? Хотя… быть может, ты уже готова в каком-нибудь мотеле получше рассмотреть меня голышом? Тебе ведь утром понравилось, как он стоял.

Мне важно доказать себе самому, что это лишь игра и голос сразу становится громким, привлекающим внимание. Мне нужны зрители, подвластные моим чарам. Я зову их своим голосом и злюсь на себя за этот призыв. Что за глупости? Я огненный змей, что мне эта Алисочка?

Что-то рядом упало на пол, а я ощутил порыв чужого удивления, граничащего с шоком. Медленно обернулся и с наслаждением осмотрел ошарашенного парня с чашкой в одной руке. Другая рука застыла в воздухе, будто все еще держала ложку, валявшуюся теперь на полу. А ведь он даже не понял, что уронил ее вместе с челюстью. Кажется, в мыслях Алисы его имя читалось как Семен и они не очень-то ладили, оно и понятно – с такими-то его чувствами к ней…

Нравится мне буря в его глазах. Именно такой зритель мне и был нужен. Я зловеще улыбаюсь и понимаю, что мне мгновенно стало легче.

– О, парень, ты опоздал. Ласточка уже моя, слишком долго ты чай пил, брат, – говорю я насмешливо и не удерживаю надменный смешок, а затем картинно маню Алису пальчиком, так чтобы он мог оценить, как я крут и как жалок он со своей чайной ложкой и ревностью. – Идем, а то тут кто-то слюной захлебнется, представляя тебя голенькой.

– Что?! – Заорал парень. – Алиса, это и есть твой… Он же хамло недоделанное! –

Семен сразу переменился. Из офисного планктона решил превратиться в буйвола: покраснел, ноздри раздувает, кулачищи сжал, так что вены вздулись. Ой-ой, сейчас бросится меня убивать.

В глазах так и пляшет желание рожу мою прекрасную кулаками обтесать до уровня дубовой коры, а мне так весело от этого. И Алиса не подвела: разозлилась, словно кто-то ее ребеночка обидеть пытается. Все правильно, так его!

– Семен, ты совсем охренел? – спросила она, забыв, что злится на меня. – Мало тебе меня подкалывать, еще и жизни учить будешь? Я повторю – завидуй молча.

Моя наивная птичка думает, что этот парнишка на меня слюнки пускает. Ну точно наивная! Как же можно не замечать того, кто фантазирует о тебе по ночам, а иногда и рано утром в офисном туалете, пока некому застукать за рукоблудием.

Мышка об этом даже не думала. Это не могло меня не веселить, а она еще и под локоть меня схватила и повела к выходу. Так и хотелось обернуться показать этому Семену змеиный язык. Жаль, он бы такой шутки не оценил.

Да и вообще, ничего он оценить сейчас не был способен. Сразу понял, что со мной ему не тягаться. Никогда! Он проиграл и вкус его огорчения был пикантной приправой к основному блюду, а блюдо самостоятельно вывело меня из офиса. Так уверенно шагало рядом и скрежетало зубами, что мне хотелось хвостом вильнуть от удовольствия.

Мышка вызвала лифт, насупилась, ворчит себе под нос. Вот сейчас лифт приедет, мы зайдем, а там никого… А если он сломается? Она решится посмотреть внимательней, каков я?

Лифт действительно приехал пустой – что-то от моего пророческого дара все же осталось! Ну или я так увлекся, что уже трачу силы на такие пустяки.

А она такая строгая, что мое орудие в штанах не то что кровью наливается – каменеет. Да, девочка моя, накажи меня. Я такой плохой! Пришел, испортил тебе жизнь…

– Скажешь хоть слово!.. – пригрозила она мне.

– И что тогда?

Дверь за мной закрылась, мы поехали вниз, но остановить какой-то лифт для меня не проблема, как и выключить здесь свет. Вот интересно, боишься ли ты темноты? Шагаю к ней, положив руку на ремень штанов. Покажи мне свои страхи и я превращу их в новую пикантную игру!

Только она явно не в духе, кажется, переживает из-за какой-то ерунды. Кажется, из-за работы, вот же странная мышка.

– Просто помолчи хотя бы до выхода! – огрызнулась она и, скрестив руки у груди, отвернулась. Насупилась, как смешная плюшевая зверушка.

Только я решил дать ей передышку, а то лопнет же. Очень уж привыкла переживать по пустякам, подулась, поворчала сама себе и сразу вспомнила про меня. Посмотрела заинтересованно. Не поверила, что я затих. О да, детка, я могу быть очень тихим, если после этого на меня посмотрят вот так.

Тут и лифт приехал. Я и слова не сказал, шагнул из кабины первым, к выходу направился, а она так вкусно недоумевает. На что же похоже ее удивление? Ммм… горячий шоколад, а интерес, как корица. И страх, как ноты кардамона. Прекрасное блюдо, но прокиснет без подогрева, потому я, улыбаясь, и говорю с ней самым невинным тоном, пробую почву ее настроения:

– Дорогая ласточка, ты так и не ответила. Тебя домой или до метро?

Окидываю ее заинтересованным взглядом, все же интересно, что там у нее внутри творится, а она, дуреха такая очаровательная, взяла и давай кофточку поправлять, словно у нее грудь в вырезе была, а не одни лишь тонкие ключицы. И те взяла закрыла. Все до самой шеи от меня спрятала, насупилась, строго так на меня посмотрела. Настоящая бестия!

– Ты же не отвяжешься, да? – спрашивает она. – Тогда до метро.

Нет, настолько уверенных, вредных и стеснительных одновременно мышей у меня еще не было. Интересно, на что она будет способна в постели? Будет кусаться? Или сама на член запрыгнет, как только войдет во вкус нашей игры. Ух, чую затрахает она меня, когда время придет. Аж не терпится!

Только держу я чинный вид. Ее это явно заводит, она вся волнением и интересом покрывается. Еще немного и снова за локоток меня поймает.

– Хорошо, дорогая! – говорю я ей. Хотел очень строго, а все равно получилось радостно, видимо слишком уж мне все это нравится, попробуй тут удержись.

Она только смотрит заинтересованно. Да, смотри на меня, детка!

Я чуть вырываюсь вперед, чтобы она, наконец, смогла оценить по достоинству мои мужественные широкие плечи и хороший зад. Такие мышки любят круглые мужские задницы, за которые можно уцепится во время жаркого страстного секса. Судя по её взгляду, сладкой негой вожделения щекочущему мою спину,она оценила. Жду не дождусь, когда она будет готова разодрать на мне штаны.

Только в ожидании нельзя время терять. Нужно, как минимум, ее удивлять, держать в тонусе. Вот, она озадачена, подвоха от меня ждет. Не будет тебе ничего такого, деточка! Не заслужила.

Я манерно открываю дверь, как перед великой императрицей Екатериной. Ох, любила она меня до своего правления, а потом всех любила и много и всяко. Софья Сладенькая Августина. Кажется, вот ее я давеча мышке показать-то и забыл, а ведь та еще была затейница до постельных шалостей… но ничего, будет еще время, а пока…

Я изобразил поклон и жестом предложил ей пройти первой, будто речь была действительно о дворце, а не сереньком и невзрачном бизнес-центре.

– Прошу. Карета подана! – без тени насмешки говорю я.

Прямо перед входом сияет роскошью и новизной моя машина, такую, думаю, не забудешь. Мышки точно не забывают, а, попав в салон, растекаются восторженной лужицей. Но эта вот держится – фыркнула и подыграла мне: юбку подобрала, словно дама в длинном платье, и чинно пошла вперед. Да еще вид мне на свою коленку открыла. Какова чертовка, а!

– О, как мило с вашей стороны, – говорит она мне строго и глазки прикрывает, проходя мимо. – Где ж были раньше ваши манеры, господин… как вас там… инкуб?

Запомнила все же. Зря я наверно о сущности своей сказал, не стоило. Впрочем, а что она сделает? Вот сейчас развлекает меня, пыжится. Строгую из себя строит, по лесенке спускаясь, а в самой такая смесь из удивления, раздражения, восторга… Конечно, когда ей внимание оказывает сам Я!

Вдруг она оборачивается и спрашивает, странно сверкнув глазами:

– Слушай, а есть у тебя настоящее имя?

Вот это уже интересно. Так, так. Зачем же тебе имя мое понадобилось? Неужели задумала чего. Она моего удивления не заметила, давай пояснять:

– К Илье Краснову я успела прикипеть душой, а от тебя меня буквально воротит. Не хочу, знаешь ли, портить себе такую удачную иллюзию.

Врет и не краснеет. Воротит ее, посмотрите на нее! А вот если я трусики прямо сейчас с нее стяну? Вот сто процентов мокрая же ходит! Нельзя меня не хотеть, но растягивать удовольствие я умею. Чем больше она будет ломаться, тем слаще будет моя награда. Вот и я держу невозмутимый вид. Даже не улыбаюсь, пропускаю мимо ушей ее причитания, словно не слышал.

– Мои манеры, дорогая? – начинаю я и умолкаю, смотрю как она с интересом и недоверием следит за каждым моим движением. Не верит мне, что ж, тогда буду играть на публику. Благо ее тут много. Народ на мою тачку сбегается, как мухи на… на мед, конечно, да!

Я изящным жестом поднимаю на уровень ее глаз брелок и одним нажатием кнопки открываю перед ней дверь автомобиля. Кажется, она в шоке от того, что мой ламборджини тут с отключенной сигнализацией стоял. Детка, я даже не знаю есть ли она тут вообще! Не родился еще тот, кто сможет угнать машину у настоящего высшего демона! Даже если он немного инкуб для собственного удовольствия.

Слышу за нами пораженные вздохи, понимаю, что кто-то уже на крючке и томно заявляю:

– Какие уж манеры? Разве могу я о них думать, когда ты рядом? Только о тебе, а ты… Ты меня не ценишь.

Кто-то за нами болезненно вздыхает – проняло человека, а вот мышь моя только фыркает и садится в машину с невозмутимым видом.

Ах так! Что ж, ты сама вынудила меня стать серьезным!

Перестаю ломать комедию и разбрасываться чарами впустую, все равно мне не интересно, кто там на ступеньки потек вожделением. Я быстро сажусь за руль и все же не могу оставить тему имени, теперь она зудит в моих мыслях точно старая рана:

– Я думал, ты сама разузнаешь мое имя. Что, не смогла?

Неспешно завожу мотор – тихий, как ее страсть, но такой же мощный – и неспешно выезжаю со стоянки. Не могу не покрасоваться перед людьми – их восторги добавляют мне сил.

Мышь этого не понимает, глаза закатывает, глупенькая. Я вот тут сейчас повожусь, а потом зато гнать смогу легко, на одной силе их восторга. Ничего она в мощи зависти не понимает.

– Поехали уже! – Требует она недовольно.

Не могу удержаться, почетный круг по стоянке выруливаю, вдруг кто еще не сфоткал, не рассмотрел, не полностью потек и не лопнул от зависти. Да и моя маленькая девочка, когда недовольна, прям вибрирует вся. Но кататься вечно невозможно, и вот я выезжаю на оживленную городскую улицу.

Небрежно опускаю стекло, опираюсь на дверцу локтем, как положено мажору-говнюку по мнению моей девочки, и начинаю говорить с ней, словно не пытался до этого вывести – ласково и заинтересованно:

– Так что? Ты не пыталась ничего узнать? И что, даже имя просто так спрашиваешь? Или…

Тут мне становится почти страшно. Что если это она не просто так? Ни одна женщина еще настоящее имя у меня не спрашивала – все ели то, что я давал, хоть и понимали, что я вру. Женщины так устроены, они часто хотят сладкую ложь. Они готовы смаковать ее, если она не сулит им горечи, а мое дело не любовь. Я сердец не разбиваю, только помогаю познать страсть, а она еще никого не убивала. Только я ведь демон, и кое-кто иногда вспоминает об этом. Не может же эта мышь быть посланным на мой путь ангелом? Ее придуманный друг еще та приманка!

Понимаю, что должен проверить это прямо сейчас, потому бросаю руль. Мне ведь он и вовсе не нужен, чтобы контролировать собственный транспорт. Резко заглядываю ей в глаза.

– Решила получить надо мной власть?

Кто ты у нас? Полукровка, которой развратный светлый папочка подсказал, как выслужиться? Нет… и чего я всполошился, просто же человек. Ничего ангельского и в помине.

Она перепугалась, дернулась, вцепилась в руль, как будто не поняла, что ничего не может случиться.

– Ты с катушек слетел?! – спросила она действительно зло и перепуганно.

Не заметила, как машина сама на светофоре притормозила. Что грудью ко мне прижалась, да попу отставила – тоже не заметила.

Эх, какой момент! У нас-то, конечно, уговор, но она же первая бросилась на меня, а значит… Что бы этакого с ней сделать? Эмоций бы побольше…

Я искренне облизнулся и прижал ее к себе покрепче. Сердце у нее от страху колотится, дрожит вся. Надо же ее бедную успокоить.

– Что ты паникуешь? – спрашиваю я с насмешкой. – Я же демон, с этой повозкой разберусь, и в вот этом тоже могу…

Она так на меня плохо реагирует от ужаса, что аж обидно, потому я смачно впечатываю ладонью по ее отставленной заднице и крепко ее сжимаю, чтобы ощутила мою ласковую силу.

– Руки убрал! – рычит она на меня, еще и зыркает зло.

Зато ведь сразу заметила. Не могу не улыбаться.

– У нас уговор, ты забыл? – напоминает она строго. – Вот за это лучше подержись.

Она силой мои руки на руль перекладывает и гордится, что, такая молодец, переборола меня. Наивная такая милашка. Захотелось щелкнуть ее легонько по носу и искренне улыбнуться, но она взяла и выдала:

– Или тебе и мой бездыханный труп сойдет?

Вот все настроение одной фразой испортила.

– Фу, какая ты невоспитанная, мышь, – сказал я искренне и сосредоточился на руле, не хватало мне еще на эмоции какой-то малявки реагировать всерьез. – Сама на меня упала, возбудила, а потом уговор вспомнила…

Тут я все и понял, сразу рассмеялся.

– Признайся, ты просто испугалась? Почувствовала же, да?

Что же еще могло так ее взволновать, кроме этого. Я выразительно опускаю глаза вниз. У меня в штанах все очень очевидно, а она не могла это не ощутить, так терлась об меня – аж вся взмокла наверняка, а руль – только повод. Я расколол тебя, мышь! Смотрю на нее с усмешкой, а она растерянная. Глаза округлились, ушки покраснели, смотрит то мне в глаза, то ниже, будто не знала ничего. Хороша актриса!

– Тебе понравилось, как я его додумал? – спрашиваю я томно, пытаясь получить еще больше эмоций. – Ты ведь оценила утром? Твой размерчик или великоват?

Она еще больше глаза выпучила. Вся краской залилась. Щеки раздувает. Явно хочет высказаться. Ну! Давай!

Она, видимо, тоже решила меня подразнить – показательно отвернулась, села ровно, ремень безопасности пристегнула и к окну отвернулась. Потом выдохнула. И, кажется, краснеть перестала.

Я за дорогой не слежу, моя машина сама знает, что делать. Да и Алисонька же интересней. Такой экземпляр. Мужественно взяла себя в руки, вздохнула и что-то мученическим тоном прошептала… Что? Это она меня идиотом назвала?

– Поехали уже, – попросила она устало, опережая мои возмущения.

При этом от нее прилетела такая мощная волна чего-то. Даже не знаю, что это за эмоция, но мне вдруг стало сытно, хотя моя суть вроде подразумевает вечное чувство голода, жажды и дальше по списку. А тут хоп – и наелся. Точно с ней что-то не так, с этой ласточкой…

Я задумался. Все варианты в голове прокрутил и понял, что ничего не понимаю, да и прежний легкий голод на месте. Почудилось мне, что ли? Надо срочно разрядить обстановку. На чем мы там остановились? Ах, да – мой прекрасный член! Можно ли найти лучшую тему для разговоров?

– Да, наверно для тебя и правда много, – заявляю я, как настоящий эксперт в этом деле, – но поверь, тебе бы очень понравилось после должной подготовки. Вообще, для истинного мастера размер не имеет значение, но с большим достоинством намного больше простора для творчества. Может, все же поедем к тебе домой и я покажу, что такое хорошая подготовка?

Подмигиваю ей и выразительно облизываюсь – медленно и чувственно. Опытные дамы обычно все понимают мгновенно, а те, кто были со мной, и вовсе готовы раньше времени содрогаться в бурном оргазме. Ничего, скоро и тебе будет достаточно одного моего взгляда, чтобы взойти на вершину наслаждения.

Алиса вдруг смотрит на меня особенно внимательно, медленно закусывает губу… У меня кажется подпрыгнуло то, что уже давно стояло, а она неспешно подалась ко мне, положила руку на мое бедро и, проведя ею выше, томно прошептала на ушко:

– Отчего же много… просто я предпочитаю сначала узнать человека получше. А что еще может сказать о человеке больше, чем его собственный язык…

От ее голоса меня пробирает до костей. Вот те на! Этой маньячке что – надо было сразу предложить хороший куни?! Или лучше было вылизать ее прямо на праздничном столе у ее родителей?

Я смотрю на нее пораженно и вдруг вижу в ее глазах насмешку…

Она что смеется надо мной!

Я так обалдел, что даже разозлиться не смог.

– В себя приди уже! – вдруг прикрикнула она на меня, заставив подпрыгнуть на месте.

Сама разыграла меня, посмеялась, а теперь еще и злится…

– Вот же идиот…

Я все еще смотрю на нее растерянно, а она глаза закатывает, вздыхает устало.

И снова по мне проходит та волна, такая… ох, снова я ничего не понял, и голод пропал всего на миг. Но она же человек! Просто человек, что ж тогда не так?

– Ты вообще о чем-то еще кроме секса думать можешь? – ворчит она, пока я тщетно собираюсь с мыслями. – Скажи еще, что мы не просто так сейчас метро проехали.

Странно слышать такие вопросы, когда ты о сексе и не думаешь вовсе. А вот метро мы действительно проехали. Я посмотрел на знак, мелькнувший в зеркале заднего вида и только нахмурился.

Где это видано, чтобы моя жертва не только слюни не пускала, но и издевалась надо мной? Впрочем, ладно черт бы с ней! Я-то чего? Я!

Я невольно фыркнул, вышло зло и обиженно. Да, пусть думает, что я из-за нее в печали! Может, совесть проснется, а то мучает такое сокровище и не морщится…

– Зачем мне о чем-то кроме секса думать? – спрашиваю я прямо. – Секс правит миром, а значит миром правлю я, потому что я и есть чистый секс, разве нет?

Я смотрю на нее и медленно расстегиваю пуговицу рубашки. Она следит за моей рукой, губки свои чувственные приоткрывает. Залюбовалась, крошка.

– И да, я специально проехал мимо, – говорю я и резко отворачиваюсь, – думал побыть с тобой подольше, но ты, бесчувственная эгоистка, только о себе и думаешь!

Вот, пусть теперь знает, что потеряла! Таких, как она, надо воспитывать. Начнем с режима осознания моего величия!

Главное теперь сделать строгий равнодушный вид и смотреть перед собой.

– Да, вези мой бесчувственный эгоизм по адресу, – в тон мне ответила она. – Вот тут поверни.

Буду я еще ее слушаться. Держу руль, как она и хотела… и проезжаю мимо.

Как тебе такое?!

Только в ответ никаких эмоций не улавливаю. Плевать ей, что ли? Не верю!

– Ты не знаешь, что такое повернуть? – только и спросила она.

– А ты не знаешь, что такое секс? 1:1? – спрашиваю я и почему-то смеюсь.

Сам злюсь на себя, ведь хочу быть строгим. Со мной вообще черти что творится, а я смеюсь.

Раз уж так, то надо и о важном поговорить.

– Привезу я тебя домой, не нервничай, но сначала ты должна, как минимум, удовлетворить мое любопытство… ну или можешь немного приласкать пока едем, что время даром терять? Ммм… не могу забыть твои пальчики на моем бедре, может повторим? Обещаю не распускать руки, можешь приласкать меня как тебе нравится…

Если выберет ласку – точно с ангелами связана, на ходу тогда из машины выкину. Она ведь даже не заметила, что я двери сразу заблокировал, а вот открыть их и выкинуть ее под колеса… и чего это я так бешусь? Ни одного ангела не обидел, а то девушка…

– Мне не нравится как звучит слово «удовлетворить», – отвечает она строго, но я чую ее интерес. – Хотя из твоих уст наверно даже формула гудрона будет звучать как приглашение к сексу, но спрашивай. По-другому же ты все равно не отстанешь? И быстрее, мне домой надо.

Кажется, ее спокойствие сломалось. Говорит она стала бегло, насупилась, смотрит куда-то вперед напряженно. Приятные волны вокруг распускает. Ох, конфетка!

– А ты начинаешь меня понимать, ласточка, – шепчу я с искренним удовольствием и смеюсь. – Я ведь говорил, что я и есть секс и ничего кроме секса неважно, разве что мое имя, но оно, как ты понимаешь…

Я поднимаю бровь и смотрю на нее. Должна же она оценить шутку, а она на меня даже не взглянула. Что ж, тогда поговорим серьезно.

– Так зачем тебе мое имя на самом деле? – спросил я прямо.

– Не хочу звать тебя Ильей… у меня с ним хорошие воспоминания связаны. Так моего первого парня звали.

Я был готов к любому ответу… хотя нет, я был готов к любой лжи, а она не соврала. Правда, что ли? Парня так звали?

Я не смог не рассмеяться. Мне-то в голову чего только не лезло, а тут «парень»… это у моей-то великовозрастной девы?

– Это тот, который в садике был? – не удержался я. – Почему же вы расстались? Ты не дала ему подержать тебя за ручку, когда вы шли на обед или подрались за горшок?

Она зыркнула на меня зло, раскраснелась, надулась, подбоченилась, как куропаточка и отвернулась, а я никак не мог остановиться. От сердце отлегло и я от души хохотал:

– Не хочешь звать меня Ильей, зови господином! Чем тебе такое обращение не нравится? Ну или мистер Секс.

Я отсмеялся, а она так и не отозвалась. Сидит, смотрит в окно, а губы дрожат. Обидой меня колет и вот-вот заплачет… Это она что, серьезно? Только не это!

Ненавижу женские слезы. От них потом долго все горчит, а вот такие обиды и печали всерьез… Неразделенная у нее там любовь, что ли, была в детском саду?

Ой ну, блин, я могу его убить, если хочешь… Хотя кому я вру! Не могу. Надо ее отвлечь.

– Ладно, ну чего ты? – спрашиваю я и начинаю вдохновенно нести всякую чушь, только бы она перестала так дуться. – У меня тоже, знаешь, каких только пассий не было. Монашки там всякие… даже ангел был! Правда парень, возможно сам Люцифер… там сложно было разобрать. Ну, понимаешь, все это ангельское сияние, глаза слепящее… – Это конечно полная чушь. Но смешная же! Только ей вот совсем не смешно. Это все времена – ничего люди не понимают в ангелах! Только не время ей нотации читать, когда всего слово отделяет меня от водопада ее слез и прогорклых эмоций. – У нас с ним что-то как-то не склеилось, – продолжил я уже без особого энтузиазма, только чтоб не молчать. – Не сошлись во взглядах на доминирование.

Понимаю, что все. Мой треп ее, кажется, совсем добил. Чуть руль опять не бросил от досады. Вот же оно – могущество слез. Она еще не рыдает, а я готов ее заранее утешать, по головке гладить, только бы она мне горечью своих моральных страданий весь день не испортила.

– Эй, ну ласточка, ну золотая моя. Не порти мне…. эм салон… своими соплями… Хорошо! – решаюсь я. – Скажу я тебе имя! Айтварис я – Красный Змей. В сети ты легко еще с полсотни имен найдешь, но это истинное!

Вот тут она отреагировала. Посмотрела строго, прищурилась недоверчиво. Носом хлюпнула и полезла в телефон гуглить. Ну давай, ищи, читай всякую чушь, которую про меня пишут.

– Имя-то какое у тебя говорящее… Ай-тварис… Будто новая разработка Apple… похабник с функцией Дон Жуана.

Прошептала себе под нос и давай противно хихикать. Вот же. С древним существом говорит, а все равно никакого уважения!

– Много ты в именах понимаешь, – ворчу я. – Я может легендарный странник древности, мое имя рождено во времена латыни, а я и того раньше, а ты… дитя железяк и ненастоящих денег. О, времена. О, нравы!

Устал я от нее. Сделал маневр, развернулся и остановился у станции метро, которую мы проехали ранее – пусть теперь гадает, как так вышло!

Молча разблокировал дверь. Пусть идет. Она же хотела метро, вот… пожалуйста.

– Иди, невежа! – поторопил ее я, а то сидит, глазками хлопает.

Закусила губу, смотрит с удивлением. Что, не ожидала? Думала, я бегать буду? А вот не буду!

– Ты чего, реально обиделся? – спрашивает она – Ну, не все же тебе меня Мышью называть…

– Проваливай, – перебиваю ее я.

Нашлась мне пигалица.

Она испуганно отстегивает ремень и выходит, а я сразу по газам.

Нет, я не злюсь. Если только на себя немного, но, чтобы она поверила, нужно и самому в чувства верить. Забавный она экземпляр, действительно интересный. Надо бы ее изучить. Что ж, наше пари было очень уместно.