Дэниел и его дочь

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Ночью, без сна ворочаясь в постели, Ли с горечью думала: Дэниел привык во всех случаях жизни поступать по-своему и считать все, что ни делает, абсолютно правильным. Ли вздохнула. Она сама далека от совершенства, так вправе ли требовать его от Дэниела? Но этот довод не успокоил боль в сердце. Интересно, он так же переживает размолвку?

Ответ на этот вопрос она получила на следующий день, когда в середине рабочего дня появился посыльный. Он принес длинный ящик с одной-единственной орхидеей. Записки не было.

Следующий день начался длинным и довольно бурным разговором с Роксанной. Внезапно появилась взволнованная Джиллиан.

— Я занята! — нетерпеливо сказала Ли.

— Пойди все-таки взгляни! — Джиллиан с трудом удерживалась от смеха.

— Еще одна орхидея?

— Взгляни, взгляни, — осторожно произнесла Джиллиан.

В дверях своего кабинета Ли была вынуждена остановиться. Кабинет был завален орхидеями. Огромная корзина стояла на столе, другая, такая же, загораживала вход. Ли с трудом протиснулась мимо нее к телефону Дэниел с такой быстротой схватил трубку, что было ясно — он сидел и ждал ее звонка.

— Ну что это за цирк! — нежно произнесла она.

— Вчера я весь день ждал твоего звонка. Ты не позвонила, и я решил, что так никогда и не получу прощения.

— К цветку не была приложена карточка. А вдруг это не ты прислал?

— А кто еще присылает тебе цветы? Назови его имя! Я убью его!

Она рассмеялась.

— Извини меня, ради Бога, — сказал он наконец. — Я погорячился и наболтал черт знает чего. Прости, дорогая, пожалуйста, прости.

— Конечно, прощаю! — радостно воскликнула Ли.

— Ты не можешь сегодня прийти ко мне? Мне так хочется тебя видеть!

— Освобожусь — и тут же приеду! — пылко пообещала она.

Кое-как справившись с делами, она опрометью кинулась к машине и, горя нетерпением, пробилась сквозь уличные пробки к дому Дэниела.

Едва втянув Ли за дверь, он схватил ее в объятия, осыпал поцелуями, и окружающий мир перестал для нее существовать.

— Ради всего святого, — взмолился он, — скажи, что ты меня еще любишь.

— Да, да! — Слова потонули в поцелуях.

— Никогда больше не пугай меня так!

И вместо ответа она подарила ему горячий поцелуй.

Первая ссора оказалась серьезным испытанием для обоих, и сейчас оба не могли понять, как сумели прожить эти два дня друг без друга.

— Все в порядке, — пробормотал он. — Я здесь.

— Я так счастлива, — тихо произнесла Ли. — Раз ты здесь, все хорошо.

— Это была наша первая и последняя ссора.

Дэниел схватил ее на руки и понес вверх по лестнице, приговаривая: «Молчи, женщина».

— А вдруг Фиби?..

— Она уехала с Марком на моем автомобиле.

— Ах ты, бесстыжий хитрец!

— Хитрец, да еще какой! Ли, любимая!

Они разделись и жадно приникли друг к другу. Дэниел любил ее еще нежнее обычного, без устали нашептывал трогательные слова о том, что не может жить без нее, перемежая эти заверения горячими поцелуями. Но постепенно они стали проникаться чувством какого-то беспокойства — что-то было не так. И оба это понимали. Возникшая в их отношениях трещина была замаскирована, но не устранена. Правда, если не заглядывать в глаза друг другу, то можно и в самом деле не замечать таящегося в них страха.

Уняв наконец сердцебиение, Ли молча лежала в его объятиях. Дэниел первым не выдержал и нарушил молчание.

— Ничего не могу поделать с Фиби, — сообщил он со вздохом. — Утром опять поссорились. Она твердо решила уйти из дому. Но ты тут ни при чем, — поспешил добавить он. — Я сам в чем-то ошибся.

— Она хочет уйти не потому, что ты ошибся, — как можно мягче произнесла Ли. — А потому, что ты препятствуешь исполнению ее самого сокровенного желания. Но можно еще сделать так, чтобы она не ушла. Не изгоняй ее своим враждебным отношением. Постарайся вести себя дружелюбно и с пониманием.

— То есть делать хорошую мину при плохой игре?

— Да, именно это я имею в виду.

— По всей видимости, ты права, — проворчал он, — но откуда тебе это известно? Набраться такого опыта благодаря Соне ты не могла.

— А вот как раз и могла. Всякий раз, как она отправляется к Джимми, у меня сжимается сердце. А вдруг она не вернется?

— И ты действительно не пытаешься задержать ее?

— Никогда. И она неизменно возвращается. Но рано или поздно наступает в жизни человека момент, когда ему следует выпустить детей из своих объятий и предоставить им полную свободу.

— Может, это и так, — нехотя согласился Дэниел. — Фиби остается у меня, работает с тобой, и ты будешь за ней присматривать. Да, да, так и надо сделать, чтобы…

— Прекрати, Дэниел! — твердо произнесла Ли. — Ты снова пытаешься устраивать жизнь Фиби. Твое дело — молчать. Но быть с ней таким милым, чтобы ее каждый вечер тянуло домой. Чтобы она знала, что ты всегда ее ждешь. А в остальном пусть делает что хочет.

Он взглянул на нее с недовольством, но потом улыбнулся.

— Зря я, может, расстраиваюсь; может, она получит несколько заказов и на том все закончится?

— Иными словами, ты желаешь ей неудачи?! — с возмущением воскликнула Ли. — Хорош папочка, ничего не скажешь!

Дэниел вдруг повеселел.

— Пусть все идет своим чередом, даст Бог, само собой уладится.

В десять часов начинались последние известия, и они спустились в гостиную, к телевизору. Каждые пять минут Дэниел поглядывал на часы.

— Еще рано! — успокаивала его Ли.

— Ты имеешь в виду Фиби? — беззаботно поинтересовался Дэниел. — Да я о ней и не думаю.

О, дорогой, ты такой скверный актер, с нежностью подумала Ли.

Десять тридцать! Одиннадцать! Фиби все нет и нет. Дэниел поймал взгляд, брошенный Ли на часы.

— Посиди еще немножко, — в отчаянии взмолился он. — Сейчас сварю кофе.

— Не волнуйся. Я буду с тобой, пока она не придет.

— Но где она, черт побери?

— С Марком, — напомнила Ли. — А значит, ничего плохого случиться не могло.

В передней раздался шум. Оба дружно поспешили туда. Фиби, стоявшая рядом с Марком, настороженно посмотрела на отца с выражением вызова и любви одновременно. Но уже секунду спустя Дэниел двумя решительными шагами пересек прихожую и заключил дочку в объятия. Та с облегчением вздохнула.

— Прости меня за ужасные слова, что я тебе утром наговорила, — прошептала Фиби.

— Да и я нес Бог знает что. — Голос Дэниела прерывался. — Поговорим обо всем этом потом.

— Да, нам необходимо не спеша все обсудить. И ты поймешь, почему мой выбор имеет для меня такое значение.

Губы Дэниела сжались в тонкую линию. Ли затаила дыхание.

— Я надеюсь, что ты одумаешься… — начал он.

Фиби решительно отступила назад и оказалась рядом с Марком. Пальцы их сплелись.

— Папочка, если все время я буду выслушивать твои наставления…

— Нет, нет, дитя мое, не будешь, — прервал он ее на полуслове. — У тебя свое мнение, у меня — свое. И каждый остается при своем. Я только хочу, чтобы ты оставалась дома.

Фиби продолжала колебаться, и в голосе отца послышались нотки отчаяния:

— Так или иначе я тебя вскоре лишусь, но только не сейчас. Можешь же ты выполнить последнюю просьбу старого несчастного отца?

Слабая улыбка тронула красивые девичьи губы. Как и предполагала Ли, призыв к сердцу подействовал там, где разум был бессилен. Фиби вынула руку из ладони Марка и приблизилась опять к Дэниелу, внимательно вглядываясь в его лицо.

— Ты обещаешь не ругать меня?

— Обещаю, обещаю!

— И не дожидаться меня по вечерам?

— Этого я обещать не могу, но постараюсь не делать лишнего шума. Ты, я знаю, девочка разумная и не согласишься выполнять заказы, которые немного… ну, ты понимаешь… — замялся он.

— Ты имеешь в виду рекламу нижнего белья? — Фиби была искренне возмущена. — Я не собираюсь фотографироваться в нижнем белье. Лучше смерть, чем это. Бренда говорит, что хуже такой работы нет ничего. Это — предел падения. А я, папа, хочу подняться на самую вершину.

Дэниел иронически поднял брови.

— И если разбогатеешь, то сможешь помогать своему старому папочке.

Фиби звонко расхохоталась и прильнула к отцу.

Бренда Мулрой сделала все, что могла, лишь бы облегчить положение Ли. Она пригласила Дэниела в свой офис и деловито обрисовала перспективы, открывающиеся перед его чадом. По ее словам, они многообещающие, недаром несколько прославленных фотографов уже заинтересовались снимками Фиби. Но ей не удалось полностью победить скептицизм Дэниела — на это требовалось время. От Бренды он возвратился в самом сумрачном настроении.

— А что за курс обучения проходит Фиби? — спросил он Ли, стоявшую рядом с ним над кипящей кастрюлей.

— Она должна изучить тонкости ремесла: какой и когда накладывать грим перед камерой, как причесывать волосы, какую соблюдать диету, как ухаживать за своей кожей — одним словом, все то, что необходимо знать профессионалу.

— Это влетит в копеечку, должно быть.

— Тысячи две.

— Я так и знал! — разозлился Дэниел.

— Фиби свое обучение оплатит из будущих гонораров. Ах, Дэниел, умоляю тебя, не сходи с ума.

— Не сходить с ума?! — прорычал он в ответ. — Натурально, я схожу с ума. И есть от чего. Как отец шестнадцатилетней девочки, я охраняю свою территорию.

А Фиби, безмерно счастливая, целыми днями просиживала над цветными графиками и диаграммами, пробуя на себе то одно косметическое средство, то другое, изучая всевозможные диеты и прочие хитрости. Сегодня она пришла домой на час раньше обычного, весело поздоровалась и побежала к себе наверх. К обеду она вышла с лицом, покрытым зеленым кремом.

— Маска для лица, — сообщила она удивленному Дэниелу. — Держать два часа.

Дэниел сглотнул.

— Садись за стол, — предложил он слабым голосом.

Тут раздался звонок в дверь. Дэниел пошел открывать, и через секунду в комнату вбежал Марк в вечернем костюме.

— Фиби, ты еще не готова? — завопил он. Но, увидев, что его любимая превратилась то ли в зеленое привидение, то ли в чудовище Франкенштейна, замер.

— Ой, Марк, прости, пожалуйста. Я совсем забыла.

— Забыла?! Я из кожи вон лез, чтобы достать билеты, а ты забыла! Но не страшно. Если поторопишься, мы еще успеем.

— Но я не могу! — воскликнула с отчаянием Фиби. — Я только что наложила маску.

— Наложишь еще раз, когда вернешься.

— Не могу. У меня была всего лишь одна порция крема!

— Занавес поднимется через час. Ты идешь или не идешь?

— Ну как я могу пойти в таком виде?

— А к чему ты так вымазалась, женщина?

Дэниел чуть не взорвался от этой формы обращения, но Ли положила ладонь ему на рукав.

— Фиби, не сомневаюсь, сама справится с Марком, — прошептала она. — Вспомни, чья она дочь.

— Какая жалость! — чуть не плакала Фиби. — У меня начисто вылетело из головы, что мы идем сегодня в театр.

— Как вам это нравится? — с едким сарказмом воскликнул Марк. — Мило, не правда ли? В таком случае я пойду.

— Оставайся, вместе пообедаем, — сказал Дэниел.

— Спасибо, — отрезал Марк. Красивое лицо его исказила гримаса негодования. — За меня не тревожься. Пообедаю дома сэндвичем с сыром.

И он гордо вышел. Ли с трудом сохраняла серьезное выражение лица, и даже Дэниел едва не расхохотался. Только Фиби не увидела в поведении Марка ничего смешного.

— Но как же он вот так уйдет… — запричитала Фиби. — Такой обиженный, такой несчастный. И как это шоу выскочило у меня из головы?!

— Теперь тебе приходится думать о более важных вещах, — с напускной серьезностью заметил Дэниел. — Беда в том, что мужчины не терпят женщин, которые преуспевают больше них. О-о-о! Это же мой любимый конек… Пусть идет себе, Фиби. Будь сильной. Вспомни, кто твой отец.

— Мой отец — бессердечный, отвратительный человек! — вскричала Фиби, выскакивая на улицу. — Марк, дорогой, любимый, вернись, пожалуйста!

— Теперь соседям на неделю хватит пищи для пересудов, — прорычал Дэниел.

Но Ли не слышала его. Ей слишком живо вспомнились собственные юные годы. Вот она бежит вслед за Джимми, умоляя его: «Ах, Джимми, пожалуйста, не сердись… Я не хотела сказать ничего дурного… Во всем виновата я… только я одна…»

— Что с тобой? — спросил Дэниел.

— Да нет, ничего. — Она заставила себя улыбнуться.

Влюбленные появились через несколько минут. Они помирились, но тем не менее вечер был испорчен. Зато Дэниел заметно повеселел. Братец Ли никогда ему не нравился.

— Чему ты улыбаешься? — спросила Ли, когда они мыли посуду.

— Я вдруг понял, что события последнего времени могут иметь и свою положительную сторону. Подумай сама, каких молодых людей может теперь встретить на своем пути Фиби. Умеющих ухаживать за девушкой и не впадающих в обиду по пустякам. При случае напомню Фиби, как глупо вел себя Марк.

— Ну и типчик же ты! — хмыкнула Ли. — Так и норовишь взяться за свое.

— Напротив, я беззащитная жертва событий. Но если карьера Фиби положит конец этому маленькому роману, не стану расстраиваться. Ты, надеюсь, сегодня не торопишься домой?

— Нет. И все же ночевать не останусь. Фиби, я знаю, современная девушка, но…

— Ты права, — вздохнул он. — А выход один. Выйти за меня замуж.

— Прежде нам надо еще очень многое уладить.

Дома Ли застала Марка, сидящим над чашкой какао. Она потрепала его по плечу.

— Пятьдесят фунтов выложил я за эти чертовы билеты! — пожаловался он. — Да еще стоял под дождем в очереди. Но кому до этого дело!

— Фиби еще совсем девочка, Марк, — с сочувствием произнесла Ли. — В ее возрасте трудно быть серьезной.

— Но я день и ночь думаю о ней. Тебе этого, Ли, не понять.

— Да? Не понять? — Это утверждение заставило ее улыбнуться.

— Да ты, верно, и не помнишь, что испытывала в моем возрасте.

В восемнадцать лет, подумала она. Когда ей было восемнадцать лет, она считала, что жизнь ее кончена.