День всех влюбленных

Глава 2 Ничего хорошего в этих поцелуях нет!

В тот момент, когда русачка и одновременно классная руководительница Нина Владимировна (в просторечье Нинуля) завела бесконечную песнь про предстоящий выпускной экзамен, Руслан Шмаевский почему-то опять вспомнил Катю Прокофьеву – Кэт… Нашлась тоже Кэт! Обыкновенная русская Катька! Нос – торчком, желтенькие веснушки, светленькие волосишки. Да еще и сутулится вечно, будто стесняется своего роста. И с чего бы? Сейчас в моде высокие и тощие. Руслан бросил на одноклассницу быстрый взгляд. Вот и сейчас она сидит за партой сгорбленная и какая-то поникшая. Светлый хвост волос и тот висит жалкой метелкой. А еще целоваться лезет! Интересно, зачем? Шмаевский вспомнил легкое прикосновение девичьих губ и поежился. Все-таки странное было ощущение… Запоминающееся…

Вообще-то ему плевать на девчонок. Жалкие, безмозглые создания. На уме одни шмотки, помада и песенки про любовь. Дуры. Конечно, ему нравится смотреть на Ирку Ракитину. Она красивая. Волосы такие пышные и будто золотые… не то что жалкий хвост у некоторых. Но он смотрит на Ирку просто так, как смотрел бы в музее на красивый портрет.

Шмаевский повернул голову в сторону Ракитиной. Да, она самая настоящая красавица… Такой нежный профиль… Почувствовав его взгляд, Ира обернулась, радостно улыбнулась, и все ее очарование разом исчезло. До чего же у нее все-таки глупое и какое-то чересчур блестящее лицо. Мажется, наверное, чем-нибудь, чтобы блестело. Будто заняться больше нечем. Вот ему, Руслану, абсолютно все равно, чем она там намазана. А мокрые лиловые губы вообще раздражают. Он представил, как этими блестящими губами Ира целует его, и они склеиваются с Ракитиной намертво – так, что никто не может отодрать. Руслан невольно улыбнулся. Ира подумала, что он улыбается ей, и ее лицо приобрело еще более глупое выражение. Шмаевский, скривившись, отвернулся к окну, за которым крупными хлопьями медленно падал снег. Вот бы сейчас на улицу!

А Катька-то какова! То с поцелуями лезла, а то даже не обернется. И мимо проходит с таким лицом, будто ничего между ними и не было. Хотя… Можно считать, что ничего и не было. Подумаешь, прикоснулась губами! Судя по всему, это ничего для нее не значит. Может, на спор сделала? А может быть, у них с подружками какая-нибудь идиотская игра была, и Катька проиграла… Но тогда эти ее дурочки, Ник и Бэт, должны были бы при их поцелуе присутствовать, чтобы удостовериться. Может, они за трубой мусоропровода прятались? Если так, то ему нечего стыдиться. Он вел себя достойно, ответно целоваться не полез. Так что об этом пора забыть и никогда больше не вспоминать.

Из школы Руслан Шмаевский шел вместе со своим другом Мишкой Ушаковым. Они довольно долго болтали о гонках «Формулы-1» и о братьях Шумахерах, а потом Руслан вдруг спросил:

– Миха, а ты когда-нибудь целовался с девчонкой?

Ушаков сначала посмотрел на него с удивлением, но потом мгновенно перестроился и с видом очень уставшего от поцелуев человека ответил:

– Да было дело…

– Когда?

– Этим летом в оздоровительном лагере, куда меня мамаша засунула, чтобы я в городе, как она выразилась, не пустился во все тяжкие.

– Ну и как?

– В лагере-то? Да паршиво было, я тебе скажу. Скукотища…

– Да я не про то, – оборвал его Руслан. – Целовался-то с кем? Она какая была? Красивая?

– Девчонка-то? Если честно, то… не очень…

– А чего тогда целовался?

– Вечер такой был… теплый, какими-то цветами пахло… И вообще, все целовались, а я что, хуже других?

– Вот я и спрашиваю, раз уж ты не хуже… тебе как? Понравилось?

– Целоваться-то?

– Слышь, Мишка, а ты можешь не переспрашивать, а сразу отвечать на поставленный вопрос? – рассердился Руслан.

– А ты чего такой нервный? – продолжал уклоняться от ответа Ушаков. – Влюбился, что ли?

– Ничего я не влюбился! – уже с раздражением ответил Шмаевский.

– Ага! Как же! Так я тебе и поверил! Я же вижу, как ты на Ирку Ракитину пялишься!

– Я? Пялюсь? С чего ты взял?

– Да все знают, что ты на Ирку запал. Она сама девчонкам говорила, что ты на нее все время смотришь.

– А ты слышал?

– Представь, слышал! Я рядом с девчонками винегрет в столовке ел. Так Ирка и не думала меня стесняться.

– Дура она! – на всю улицу крикнул Шмаевский.

– Полностью с тобой солидарен! – согласился Мишка. – Только незачем так кричать. Я тебя отлично слышу.

– Он, видите ли, слышит! – продолжал злиться Руслан. – А ты не мог этой Ирке вывалить на голову свой винегрет, чтобы она чушь-то не несла?

– Много чести ей было бы! Я винегрет на свои кровные денежки покупал! И потом, она говорила чистую правду! Она же не врала, что ты ей в любви объяснялся или там… целовался с ней. Она говорила только, что ты на нее смотришь! А это так и есть!

– Так я почему смотрю-то, ты знаешь?

– Догадываюсь.

– Ну?!!

– Я уже говорил, что ты, скорее всего, в нее влюбился. И от друга, между прочим, глупо это скрывать!

Шмаевский прижал Ушакова к стене дома, мимо которого они проходили, и зашипел ему в ухо:

– Ну, Миха! Ты меня достал! Последний раз говорю тебе, что я не влюбился! Ракитина просто красивая девчонка, а на красивых всегда приятно смотреть! Разве не так?

– Допустим. А зачем тогда ты про поцелуи интересовался?

– А почему ты мне так и не ответил?

Ушаков вырвался из рук Руслана, поправил сбившуюся на бок куртку и укоризненно сказал:

– Да я-то как раз тебе все, как на духу! Если уж целовался, так сразу прямо и признался.

– И это называется признался? Я тебя именно как друга спросил, понравилось ли тебе, а ты что? Какими-то нелепыми встречными вопросами стал отвлекать!

– Знаешь, Руслан, если честно, то слишком много разговоров про эти поцелуи. А на самом деле… В общем, ничего хорошего. У этой Тамарки… ну… из лагеря, губы были такие… знаешь, как мыло… И, представляешь, жарища, а она, как лягушка, холодная! Бррр!

– Ну… не все же, наверное, как лягушки…

– Может, и не все. Но не термометр же им ставить. Это, видно, кому как повезет. Мне вот не повезло. И все-таки… – Ушаков исподлобья оглядел приятеля. – Если не Ирка Ракитина, то кто?

– В каком смысле?

– Ну… с кем ты собрался целоваться?

– Ни с кем… Это я так… Пока только теоретически…

– А-а-а… Ну-ну! – явно обиделся Мишка. – Не хочешь говорить – не надо! Перебьемся! – И он решительно зашагал в противоположную сторону.

Руслан Шмаевский в замешательстве остановился. Нет, Катькины губы не были похожими на мыло. Они были теплыми и легкими, как… Впрочем, о чем это он?! Да плевать на то, какие губы у этой ненормальной Кэт! И на Ирку Ракитину тоже! Чтобы он на нее еще раз когда-нибудь посмотрел! Не дождется! Вот уж у нее губы напомажены точно до мыльного привкуса! И из-за этих мыльных дур он сейчас практически поссорился со своим самым верным другом! Это неправильно! Разве какие-то девчонки стоят его дружбы с Ушаковым! Да они с ним с самого детского сада…

– Э-э-э! Мишка! – крикнул он другу. – Погоди! Я же совсем не то…

Поскольку Ушаков даже не обернулся, Руслан бросился его догонять.

– Ну, не злись, Миха! – Шмаевский остановил Мишку, схватив за рукав куртки. – Еще не хватало, чтобы мы из-за девчонок ссорились!

– Так я почему злюсь, – сразу пошел на мировую Ушаков. – Потому что я и сам хотел с тобой об этом поговорить, а ты скрытничаешь!

– Ничего я не скрытничаю. Я же сказал, что рассуждал пока чисто теоретически, потому что возраст… как бы уже подходящий… а опыта в этом деле нет…

– Так вот и я про то! – горячо заговорил Мишка. – Понимаешь, меня, собственно говоря, лягушачьи Тамаркины поцелуи только и останавливают!

– В каком смысле? – Руслан от неожиданности даже встал столбом посреди улицы.

– Да понимаешь, мне девочка одна… ну… из нашего класса нравится… – Ушаков потащил Руслана за собой. – А как вспомню Тамарку, так прямо тошнит. Представляешь?!

Шмаевский почему-то решил, что Мишке непременно должна понравиться Катя Прокофьева, и он настроился на то, чтобы уверить его, что Катя еще похуже Тамарки будет.

– И что же это за девочка? – осторожно спросил он.

– Вот… только тебе… как другу… – начал Мишка и с недоверием оглядел Руслана.

– Да ты что, думаешь, я кому-нибудь растреплю? – удивился Шмаевский.

– Дай слово, что никому! – зачем-то попросил Ушаков.

– Кончай, Миха! – возмутился Руслан. – Я могу подумать, что ты во мне сомневаешься!

– Ну ладно… Гляди у меня! В общем, так: мне нравится… Вероника Уткина…

Шмаевский облегченно вздохнул, потому что понял: кривить душой на предмет Прокофьевой ему не придется. Он и сам не знал, почему так обрадовался, что Мишка не претендует на эту ненормальную Кэт. И какое ему до нее дело?

– Ну! И почему так странно реагируешь? – подошла очередь удивляться Ушакову.

– Как странно?

– Чего это ты развздыхался? – угрюмо спросил его Мишка. – Тоже на нее заришься?

– Нет, что ты! Это я просто так вздохнул… неконтролируемо!

– Ну гляди! – опять неизвестно зачем пригрозил Ушаков.

– И что ты собираешься делать? – спросил Руслан.

– Так вот в этом-то весь вопрос! Хотел куда-нибудь пригласить Веронику, а как вспомню Тамарку – прямо с души воротит!

– Так, может, не вспоминать?

– Это тоже, знаешь ли, неконтролируемо получается!

– Ну тогда, может, не целоваться? Хотя бы временно… пока Тамарка совсем не исчезнет из памяти?

– А что? Это вариант! – обрадовался Мишка. – Слушай, а может, мне прямо сейчас взять и пригласить ее куда-нибудь?

– Возьми и пригласи!

– Легко сказать, пригласи! А если она вдруг не согласится?

– Чего бы ей не согласиться? Ты у нас парень видный!

– Да? Ты так думаешь?

– Ну хватит, Миха, без конца задавать ненужные вопросы и увиливать! Решил пригласить, так иди и приглашай!

– Ты не злись, но я еще один вопрос все же тебе задам, как другу! А куда бы мне ее пригласить?

– Откуда я знаю! Я ни разу никого не приглашал.

– Ну а вот если бы пришлось, то куда? Можешь ты порассуждать… опять же… чисто теоретически?

– Могу. Сейчас погода хорошая. Тихая. И снег так красиво падает. Пригласи ее прогуляться по Питеру.

– А что? Дело говоришь! – обрадовался Ушаков. – Не зря я все-таки тебя спросил! Ну… так я пошел?

– Валяй! – согласился Руслан.

Мишка рванул к дому Вероники Уткиной, а Шмаевский в совершенно растревоженном состоянии поплелся к своему дому. И чего это он так испугался за Катьку Прокофьеву? Да разве она может кому-нибудь понравиться? Совершенно бесцветная и неинтересная женская особь!

Вечером Руслан не выдержал, позвонил Мишке и спросил:

– Ну как?

– Что именно? – снисходительно спросил его Ушаков.

– Кончай прикидываться! Прекрасно знаешь, о чем я спрашиваю! – рассердился Руслан.

– Если ты про Веронику, то крепость сдалась, практически без боя!

– Да ну?

– Вот тебе и «да ну»! Представляешь, почти сразу согласилась со мной встречаться. Так… для виду только поломалась немного.

– И что? Вы гуляли?

– Разумеется, мы гуляли, Руслик! – Мишка опять сказал это так устало, будто они не по Петербургу бродили, а совершили восхождение по меньшей мере на Эверест. – В общем, если ты задумаешь что-нибудь в этом же роде, обещаю тебе любую консультацию!

– Да я пока как-то…

– Ну и зря! – перебил его Мишка. – Вот если бы ты запал на ее подругу, то мы могли бы гулять вчетвером! Здорово, между прочим, было бы!

– Кого ты имеешь в виду? – спросил Руслан, и в памяти опять всплыл довольно-таки неказистый образ Прокофьевой.

– Ясно, что не Катьку, – ответил Ушаков. – Кому она может понравиться? А вот Танька Бетаева ничего! Очень тебе рекомендую! У нее так височки выстрижены! Класс!

– Ну ты даешь! – восхитился Руслан. – Какие слова знаешь!

– С девчонками поведешься – еще не то узнаешь! – сказал Мишка.