Десять писем

Глава 4

Сегодня мой первый рабочий день. Все воскресенье прошло в какой-то необъяснимой для меня прострации. Я не съездила в студию танца и бесполезно провалялась у телевизора, запихивая в себя все, что смогла найти в холодильнике. Особенно меня впечатлили заварные пирожные с фисташковым кремом. Отныне официально – они мои любимые.

С Джеймсом я не встретилась. Его поведение не поддавалось абсолютно никакой логике, и поскольку вновь слушать его ложь у меня желания не возникло, я поставила телефон на беззвучный режим и тихо злорадствовала, когда он в очередной раз пытался дозвониться.

Касательно Алекса все было гораздо сложнее. Вчера вечером мне пришло сообщение, где он без каких-либо приветствий поставил меня в известность, что будет ждать внизу в восемь пятнадцать. Меня совсем не прельщало провести с ним даже минуту в маленьком пространстве автомобиля, а учитывая, что из-за утренних пробок эта минута грозила вылиться в целый час, я нервничала еще больше.

Грязные, несправедливые слова, сказанные братом в мой адрес после дня рождения Энди, не были забыты. Мне пришлось очень хорошо поработать над собой, чтобы за вчерашним совместным завтраком, где он не удостоил меня даже взглядом, не воткнуть вилку в его отвратительно красивое лицо. Мне кусок в горло не лез, пока я смотрела, как Миллер-младший с ледяным спокойствием пил черный кофе и просматривал в планшете масштабные новости мира финансовых воротил. Самые интересные из них он обсуждал с Ричардом, наотрез отказываясь признавать мое присутствие за столом, заставленным всевозможными изысканными блюдами. Еды было столько, будто на завтрак планировался съезд всех самых важных шишек Нью-Йорка.

В целом он откровенно бесил меня. От одного его заносчивого тона я моментально заводилась, чувствуя себя психованной истеричкой. Но, если принять во внимание его возможности и влияние на мою жизнь, злить и выводить его из себя было бы очень недальновидно с моей стороны. Поэтому натянув на лицо самую очаровательную улыбку из моего личного обезоруживающего арсенала, я спустилась вниз.

Миллер стоял в холле, подперев плечом декоративную колонну возле входной двери, и что-то быстро печатал в телефоне. Окинув его изучающим взглядом, я невольно сглотнула подступившую слюну. Алекс в костюме – воплощение всех сексуальных женских фантазий в одном очень дорогом флаконе. Внутренняя стерва похабно облизала губы и, развалившись в кресле, принялась транслировать свой персональный фильм, подкидывая мне самые ошеломительные кадры.

Все обиды бесследно растворились в воздухе, когда я в самом первом ряду, увидела жаркую, запланированную маленьким режиссером эротическую сцену. До умопомрачения сексуальный мужчина в черном костюме прижал девушку к колонне и, задрав ей до талии юбку, хлестко шлепнул по ягодице, оставляя выжженный отпечаток на белой коже. Ласково погладив место удара, он расстегнул ширинку и, отодвинув трусики в сторону, одним резким движением вошел в податливое, изнывающее от желания тело. Он грубо намотал ее длинный хвост себе на руку, и она, сильнее прогнувшись в пояснице, издавала громкие стоны в такт особенно сильным толчкам.

От увиденной картины я нехило разволновалась. Все тело охватил предательский жар, поползли мурашки, а вспотевшие ладони хотелось незаметно вытереть о мою строгую, до колена, черную юбку. На лбу выступила испарина, и я неловко помахала рукой, вызывая легкий ветерок, приятно охлаждающий мою разгоряченную кожу. Какого черта кретинизм вырвался вперед, и я превратилась в безмозглую идиотку, напичканную афродизиаками?

Алекс совсем не спасал ситуацию. Оторвавшись от телефона, он пристально осмотрел меня и, заметив мое странное состояние и пылающие щеки, недоуменно выгнул бровь.

– Волнуюсь перед первым рабочим днем, – пояснила я. Не говорить же, что благодаря ему я только что мысленно испытала ошеломительный оргазм. Интересно посмотреть, как бы изменилось это надменное лицо, узнай он правду.

Ироничная усмешка скривила его идеально вылепленные губы.

– Иди за мной, – отдал приказ бесспорный фаворит моих порносцен и, оттолкнувшись от колонны, на которую я не решалась даже смотреть, пошел в сторону выхода.

Под знойными лучами июльского солнца я сделала глубокий вдох, чтобы угомонить разыгравшееся воображение. Кажется, мне придется купить успокоительные, потому что рядом с Алексом я с трудом держала себя в руках, и все мои благие намерения летели к черту, когда в моей голове вспыхивали очередные влажные фантазии с его участием. Я понимала, что это всего лишь физиология. Мой сводный брат, бесспорно, красив, и только полная дура не захочет с ним переспать. Но Алекс скорее воткнет свой любимый нож себе в лоб, чем пустит меня в свою постель.

Сделав пару шагове, я резко остановилась и широко распахнутыми глазами уставилась на один из самых крутых гиперкаров планеты. Bugatti Chiron, припаркованный возле крыльца, сверкал начищенной до блеска глянцевой поверхностью. Черный обтекаемый корпус выглядел агрессивно и будто бросал вызов моргающими в знак приветствия светодиодными фонарями.

– Скажи мне, что мы поедем на нем, – простонала я, пребывая в полном восторге от гениального спортивного творения.

Честно говоря, я совсем не разбиралась в машинах. Но раньше у меня был Ford Mustang, который я выпросила у Ричарда на свое семнадцатилетие. Он не смог мне отказать и вскоре сильно пожалел об этом, потому что дерево, в которое я влетела, находясь под воздействием чудодейственных препаратов, было вполне реальным. Не знаю, каким чудом я осталась жива, но отделалась я легким сотрясением, небольшим выговором и новой, правда, менее резвой тачкой. Отчим быстро замял этот инцидент.

Помню, Алекс был очень недоволен отсутствием негативных последствий для меня и сильно разругался с отцом. В тот день они целый час провели за закрытыми дверями кабинета, после чего брат вышел мрачнее тучи, собрал свои вещи и переехал в новую квартиру. На моей памяти это была самая крупная их ссора. Он тогда надолго пропал с моих радаров и несколько месяцев не появлялся дома.

Шикарное спортивное купе внутри напоминало настоящее произведение искусства. Салон из кожи максимально высокого качества в черно-синей цветовой гамме, удобные кресла и отсутствие лишних элементов. В этой престижной машине фантастически соединились минимализм и роскошь. Я пристегнулась и ощутимо вздрогнула от громкого рева мощного двигателя. По территории поместья Алекс не спешил разгоняться. Но стоило нам только выехать на трассу, как у меня буквально потемнело в глазах от того, с какой скоростью этот монстр принялся пожирать дорожное полотно. Кажется, прошла секунда, а на спидометре уже гордо светила сотка.

– Какая максимальная скорость? – поинтересовалась я.

Алекс нехотя бросил взгляд в мою сторону.

– Двести тридцать восемь миль в час, но если вставить второй ключ, то можно добить до двухсот шестидесяти.

– Продемонстрируешь? – спросила я, уже находясь в волнительном предвкушении от предстоящего всплеска адреналина.

– На максималках я развлекаюсь на гоночном треке, – осадил он меня. По его небрежной интонации стало понятно, что приглашения туда мне не получить. – По трассе выше ста девяноста не пробовал.

– Дашь прокатиться? – Вопрос был риторическим, и я заранее знала, какой последует ответ.

– Нет.

Ясно. Разговор окончен.

Прислонив голову к прохладному стеклу, я прикрыла глаза и наслаждалась теплом лучей, пробивающихся сквозь быстро мелькающие деревья. От особенно резких вспышек я по-детски морщила нос и ругала себя, что забыла взять с собой очки. Звук мотора успокаивал, а в воздухе витал стойкий запах владельца. Терпкий мускусный аромат пропитал каждую молекулу свободного пространства и забился в нос, вызывая беспричинное желание придвинуться ближе к его источнику.

Я стала невольно бросать короткие взгляды в его сторону. Я думала, Алекс будет лихачить и демонстрировать всю крутизну своей дорогой игрушки. Но брат лишь расслабленно сидел в кресле, легко удерживая руль одной рукой, и в отличие от меня, не испытывал никакого дискомфорта от затянувшегося молчания. Не барабанил пальцами по рулю, не прикусывал щеку или губу, не суетился и не сомневался. Он излучал стопроцентную уверенность, и я была убеждена, что внутри у него тоже полный штиль.

В салоне не играла даже музыка, и когда тишина меня порядком задолбала, я осмелилась задать вопрос, который уже два дня беспрерывно крутился в моей голове:

– Итан звонил тебе?

Алекс, не отрываясь от дороги, сухо улыбнулся.

– Волнуешься?

– Не хочу бессмысленных драк.

– Я рад, что ты понимаешь глупость своего поступка. Впредь старайся меньше пить. И нет, он не звонил.

– Ты умеешь нормально разговаривать? – сразу ощерилась я. – Твое высокомерие порядком надоедает.

– Нормально – это как?

– Это без твоих нравоучений, упреков и приказов. Снисходительный тон тоже бесит.

– Я обязательно учту все твои пожелания. – Снова этот невозмутимый, раздражающий до оскомины на зубах голос.

– И тебе стоило бы извиниться за свои слова, – не отступала я.

– Извини, – легко бросил брат, будто случайно наступил мне на ногу. Прозвучало издевательски и совсем не искренне.

– Ты не умеешь извиняться, – сквозь плотно сжатые зубы язвительно процедила я.

– Нет опыта. Я редко бываю неправ.

От злости я крепко вцепилась в ремень безопасности и уже открыла рот, чтобы вылить на него поток обвинений, как вдруг он внезапно повернулся ко мне и буквально за секунду нейтрализовал весь мой негативный настрой своей широкой улыбкой. От неожиданности я чуть не поперхнулась воздухом и беспомощно смотрела на него, пока Алекс с нескрываемым триумфом в глазах наслаждался моей растерянностью.

Мое сердце дало сбой. Красная мышца замедлилась, а затем принялась качать кровь в удвоенном, нет, в утроенном ритме. Каждый волосок на теле наэлектризовался от напряжения, а в груди возникло давящее неприятное чувство, словно… словно это что-то значило для меня. Что-то такое, в чем я никогда не смогу признаться.

Тряхнув головой, я скинула розовое марево, еще раз напомнив себе, почему между нами ничего не может быть. Разозлившись сама на себя, демонстративно отвернулась к окну, решив до конца пути больше не заводить никаких разговоров, заканчивающихся каждый раз моим полным провалом.

На горизонте засверкали небоскребы Манхэттена. Царапая верхушками небо, стеклянные вертикали величественных строений уходили в невидимую высоту и поражали своей архитектурной концепцией. Для многих компаний – это вопрос престижа: продемонстрировать собственное превосходство и показать, насколько высоки человеческие амбиции.

Неудивительно, что один из небоскребов полностью принадлежал корпорации. Ричард всегда стремился к безграничной власти, и вид целого города у его ног был лишь каплей в море среди тех вещей, что безостановочно тешили его немалых размеров эго. Поговаривали, что он из какого-то богатого древнего рода, но, прожив с ним столько лет, я ничего не знала о его родителях. Мне было известно лишь то, что они умерли. Ричард не любил откровенничать, и мои настойчивые попытки выведать семейные тайны очень быстро прекратились.

Оставив машину на подземной парковке, мы зашли в лифт, где Алекс нажал девяносто восьмой этаж. В тесной быстроходной кабине меня одолели первые сомнения. Справлюсь ли я с работой? Вольюсь ли в коллектив? А мое прошлое? И другие терзающие душу вопросы, на которые у меня не было ответов. Мне сейчас очень не помешала бы поддержка брата, но на сегодня лимит его доброты был исчерпан, и он, словно каменное изваяние, стоял в шаге от меня, совершенно не замечая моих внутренних метаний.

«Значит, справлюсь сама», – решила я и, когда створки лифта бесшумно разъехались в стороны, вышла вслед за ним в просторный холл, гордо задрав подбородок.

– Доброе утро, мистер Миллер. – Из-за стола поднялась презентабельного вида брюнетка.

– Доброе. У себя? – даже не замедляя шага, спросил Алекс.

– Уже час как, – последовал вдогонку мгновенный ответ.

На матовой стеклянной двери висела табличка с надписью: «Директор отдела маркетинга Майкл Эванс», и брат, толкнув ее, пропустил меня вперед.

Светлый просторный кабинет пестрел абстрактными картинами. По моему мнению, на них была нарисована полнейшая чепуха, но на каждой в большей или меньшей степени присутствовал оранжевый цвет. А на каком-то из уроков нам говорили, что оранжевый – стимулирует творческий потенциал, и я мысленно похвалила себя за отличную память.

Выложенные в идеальный ряд оранжевые карандаши на огромном прямоугольном столе наводили на определенные мысли касательно их владельца, а потрясающий вид на Центральный парк из панорамного окна быстро потерял мой интерес на фоне развалившегося в кресле Майкла Эванса.

Коротко стриженый брюнет сидел к нам вполоборота и, закинув ногу на ногу, внимательно слушал то, что говорил ему по телефону собеседник. На нем была белая рубашка в черную клетку и черные зауженные книзу брюки, а в его левом ухе при малейшем движении покачивались две маленьких сережки. Нахмуренное выражение лица свидетельствовало о том, что разговор был малоприятным, и мужчина нервно постукивал кончиками пальцев по столу, будто спешил поскорее закончить раздражающий его диалог.

– Ты это серьезно? – обманчиво спокойно спросил он. – Думаешь, я поверю в эту чушь? Если я говорю, что макет должен быть готов сегодня, это значит, что я ждал его вчера, – в голосе зазвучала сталь. – Ты отнимаешь мое время, Колман, и пока ты, как кисейная барышня, мямлишь мне в трубку, я теряю деньги, которые, к слову, очень люблю.

В ответ ему принялись что-то очень громко доказывать, но Эванс, очевидно, не отличался терпением и, перебив собеседника на полуслове, в ультимативной форме заявил:

– Если через час его не будет в моей почте, считай, ты потерял мое расположение. Думаю, последствия тебе известны. – И, отключив вызов, недовольно бросил гаджет на стол.

– И что же такого произошло на Олимпе, что ты решил спуститься и одарить простых смертных своим вниманием? Признаюсь, взволнован, – развернувшись к нам полностью, совсем не взволнованно обратился он к Миллеру.

– Привет, Майкл, – улыбнулся Алекс, присаживаясь в кресло, и взглядом приказал мне сесть напротив. – Проблемы?

– Ерунда. – Отмахнулся хозяин кабинета и переключил все внимание на меня.

– Что за принцесса? – Он пристально осмотрел меня с головы до ног.

– Моя сестра Вивиан.

– Вивиан, – задумчиво проговорил мужчина. – Не знал, что у тебя есть сестра.

– Сводная, – пояснил брат.

– Теперь понятно, почему вы совсем не похожи. Она выглядит красивее, чем ты.

Алекс весело ухмыльнулся.

– Да неужели?

– Стопроцентно. Итак. В чем задача? – уже серьезно спросил Эванс.

– Ты сейчас занимаешься рекламой сети аптек, Вивиан займется дизайном интерьера, поэтому договорись, чтобы никого не брали со стороны. Пока она будет числится в твоем отделе. Дальше будет видно. Вопросы есть? Вопросов нет. Я пошел, у меня совещание. – Миллер поднялся с кресла.

– И да, кстати. – Остановился он возле двери. – Ты снова забыл про дресс-код?

– Я не могу творить в скучном костюме, – картинно вздохнул Майкл.

– Ты подаешь плохой пример команде. Я тебя уволю.

– Ты говоришь это каждый месяц.

– Я в активном поиске достойной замены.

– Мы оба знаем, что ее нет.

Алекс на это лишь тихо рассмеялся и под мой очень удивленный взгляд вышел из кабинета. Значит, все-таки существует тот, кто способен выдержать словесный поединок с моим братом. И этот человек – мой новоиспеченный руководитель, который произвел на меня очень неоднозначное впечатление. Особенно нервировали как под копирку выструганные карандаши редкого для офиса цвета.

Я отличалась некоторой сообразительностью, поэтому почти сразу поняла, что Майкл Эванс говорит только по существу и очень не любит, когда ему задают вопросы. Вследствие чего я предпочла заткнуться и молча слушать про свои будущие обязанности.

Если вкратце, это будут первые аптеки корпорации. Примера никакого нет. Все нужно будет придумать с нуля, провести анализ конкурентов и сделать лучше. Майкл сразу обозначил, что моя единственная задача – всегда делать лучше, чем у других.

– Каждый в моей команде работает на результат, и если я его не вижу, то ты не работаешь. Я не буду искать причины твоих неудач. Меня не интересуют пробки, здоровье, дети и все то, что создает проблемы тебе, а значит, и мне. Избавь меня от подробностей своей личной жизни, превзойди саму себя, и мы сработаемся. Думаю, озвучивать, что меня абсолютно не волнует, чья ты сестра, дочь и далее по списку, мне не нужно.

– Я все поняла, – хрипло проговорила я, окончательно убедившись в своих опасениях.

Теперь понятно, почему Алекс так спокойно согласился с принятым отцом решением устроить меня в отдел маркетинга. Кажется, понятие лояльности Майклу Эвансу совсем не знакомо, и Миллер будет только рад, если он на мне оторвется по полной, а еще лучше – уволит. Что ж, детей у меня, к счастью, нет. Осталось только не застрять в пробке и превзойти саму себя. Пустяки.

Он дал мне несколько адресов, чтобы я съездила и лично посмотрела объекты, с которыми мне предстоит работать. Официально представив меня коллегам, мой начальник не упомянул о моей родственной связи с руководством, за что я была ему очень признательна. Я не планировала скрывать, кем я на самом деле являюсь, но и трепать об этом на каждом углу не считала разумным.

Я носила фамилию матери, потому что своего отца я не знала. Это была случайная связь. Двадцать лет, бар, привлекательный незнакомец и одна-единственная ночь в потрепанном отеле. В моем свидетельстве о рождении стоял прочерк, и у меня ни разу не возникло желания найти владельца сперматозоида, благодаря которому появилась я. Почему при заключении брака мама не взяла фамилию Ричарда, я не знала. Может, чувствовала, каким окажется финал?

Слабо верилось. Она любила его до последнего вздоха.

После ее смерти отчим стал моим опекуном. Он планировал меня удочерить, но, пожалуй, самое лучшее, что могло со мной произойти, это то, что он передумал. Он всегда говорил, что мы – одна семья. Но я не уверена, что он в полной мере понимал значение этого слова.

После знакомства с коллегами мы снова вернулись к Майклу в кабинет, чтобы подписать кое-какие бумаги. Я не успевала читать и лишь быстро ставила подпись, пока он со скоростью звука переворачивал страницы. Оба его мобильных разрывались от бесконечных звонков, а когда к ним добавился еще и стационарный телефон, он с психу наорал на секретаршу. Та, видимо, привыкшая к такому поведению, спокойно отвечала ему в трубку, после чего он экстренно собрался и уехал.

Показать мне рабочее место, а также провести небольшую экскурсию по этажу легло на плечи Эвана Мура.

Тот, несомненно, смог бы составить конкуренцию мировым моделям престижных домов моды. Идеальные пропорции лица, подтянутое тело и дразнящая улыбка на чувственных губах, сбивающая с ног любую особь женского пола. Я не смогла с ходу определить его возраст, но он казался приблизительно моим ровесником.

– Здесь все такие молодые, – подметила я, обратив внимание на двух девушек, стоящих у входа в конференц-зал. Они бросали томные взгляды в сторону Эвана и глупо хихикали.

– Как любит повторять наш многоуважаемый Майкл: «Корпорации нужны молодые умы и новые взгляды, а не идеи, сравнимые с поношенными трусами моей прабабки», – очень правдоподобно спародировал его Мур.

– А в этом что-то есть, – развеселившись, хмыкнула я.

– Возраст – это всего лишь цифра, – пожал он плечами. – Не нужно быть взрослым, чтобы быть богатым, и я являюсь живым тому доказательством. Красивый, молодой, успешный и один из лучших пиар-агентов этого города, – с чувством рекламировал он сам себя.

– А скромности тебе не занимать, – покачала я головой, сразу мысленно соглашаясь с первыми двумя пунктами.

– Детка, – весело усмехнулся парень. – Пиар и скромность – понятия несовместимые.

Он провел мне экскурсию по этажу, показал мое рабочее место и конференц-зал, где раз в неделю у них проходят совещания, на которых, как он выразился, Майкл орет дурниной.

– Он хороший человек и прекрасный руководитель, но он перфекционист до мозга костей и требует того же от подчиненных, – рассказывал Эван, пока мы спускались на первый этаж, чтобы выпить кофе.

– Идеальное – не всегда есть лучшее, – проговорила я, задумчиво покусывая внутреннюю сторону щеки.

– Ты права. Только не стоит это говорить ему.

В кафе на первом этаже вовсю кипела жизнь. Здесь было довольно много народа, и от обилия белых блузок и пиджаков рябило в глазах. Беспрерывные звонки телефонов, громкие разговоры и чей-то смех смешались в резонирующую какофонию звуков. Я не видела ни одного свободного места и уже думала, что придется пить кофе наверху, но, когда мы оплатили заказ, Мур каким-то чудом нашел нам небольшой двухместный столик возле окна.

– Знаешь, – сказал Эван, неторопливо размешивая сахар в чашке. Причем он забрал и мою порцию, заявив, что для его головного мозга это полезно, а для моей задницы – нет. – Я удивлен, что Майкл взял тебя на работу.

– Почему?

– Он не любит работать с женщинами, – прямо заявил Эван, вызвав у меня полнейшее недоумение. – Ты не подумай, он не сексист. Просто считает, что с мужчинами работать легче. У них нет месячных.

– Поразительная наблюдательность.

– Давай начистоту, – сказал парень. – Я тебя не знаю, поэтому не ставлю под сомнение твои профессиональные навыки. Но, думаю, за тебя попросили. И сделал это тот, кому Майклу сложно отказать. – Мур очень красноречиво посмотрел мне прямо в глаза.

А вот теперь без шуток. Поразительная наблюдательность и излишняя прямолинейность, прикрытая легким намеком чисто ради приличия.

– Эван, – не стушевалась я, делая медленный глоток прекрасно приготовленного капучино. – Ты слишком любопытен.

– Быть любопытным – моя работа. Но ты можешь расслабиться, я не собираюсь ни с кем делиться своими стопроцентно верными выводами. Ни к чему нам портить отношения, вдруг я решу пригласить тебя на пару-тройку свиданий. Люблю рыжих. – Он мечтательно облизнулся, а затем его полные губы расползлись в многообещающей улыбке, демонстрируя идеально ровный ряд белоснежных зубов.

У Эвана Мура, вне сомнений, стоило брать уроки соблазнения. Неудивительно, что за наше совместное времяпровождение каждая вторая успела свернуть шею ему вслед. Даже сейчас привлекательная блондинка через пару столиков от нас кокетливо стреляла глазами в нашу сторону, и вряд ли эти заигрывания предназначались мне.

– Самоуверенно, – протянула я, лениво наматывая на палец выбившуюся из хвоста прядь волос. – Я бы даже сказала: возбуждающе. – Понизив голос, я демонстративно медленно облизала нижнюю губу, слизывая капли кофейной пены. Он невольно проследил за движением моего языка, и в его глазах загорелся вызов. – Но, Эван. – Я вернула голосу свою обычную интонацию. – Подобные трюки на меня не действуют. Тебе придется повысить свои способности на пару уровней, чтобы достичь нужного эффекта.

– Ты меня уделала, – нисколько не смутившись, рассмеялся он. – Я обязательно попрактикуюсь. Ради тебя.

Ему не стоит знать, что настоящая причина моей выдержки лишь в том, что в моей больной голове совсем незаслуженно уже засел один недосягаемый мужчина, на фоне которого все и всегда заранее оказывались в проигрышной позиции. Но Эван действительно был очень привлекателен, и, если бы не совместная работа, я бы не отказала себе в удовольствии провести время с красивым пиар-агентом.

Всего в отделе, кроме меня, оказалось десять человек. Из них восемь парней, что подтверждало теорию Мура касательно Майкла, и две девушки: Меган и Нэнси. По наблюдениям вездесущего Эвана, Нэнси была безответно влюблена в Алекса, но, поскольку он был недостижим для нее, как прогулка по Луне, то она чуть ли не вынужденно встречалась с Чейзом из ИТ-отдела. Вот это драма. Для меня совсем не стало неожиданностью, что кто-то тайно вздыхал по моему брату. Александр Миллер шагал по этой планете с таким лицом, словно ему принадлежал весь этот гребаный мир.

– Слухи здесь распространяются моментально. Поэтому ее тайные воздыхания быстро перестали быть тайными, и она заняла свое почетное место в личном черном списке Энджел, – резюмировал Мур.

– Кто такая Энджел?

– Секретарь Алекса. Можно сказать, правая рука. Красивая, зараза, но редкостная сука. Любит его уже несколько лет.

Мои брови удивленно поползли вверх. Это кто еще такая?

– С чего ты взял?

– Ей поступали предложения гораздо престижней нынешней ее должности, но она отказывается. Любой, кто носит лифчик, без предварительной записи вряд ли сможет попасть к ее шефу. Энджел, как цербер, всех отгоняет, – саркастически закончил он.

– Настоящий квест, – насмешливо протянула я, думая о том, что эта девица мне заранее не нравится.

– Ладно. – Эван поднялся из-за стола. – На сегодня все. Майкл разрешил тебя отпустить. Начнешь завтра. Насколько я его знаю, к вечеру попросит показать предварительный проект, поэтому включайся скорее.

Попрощавшись с Муром, я поехала в танцевальную студию. Меня привлекли хорошие отзывы, прекрасный рейтинг и близость к офису, что существенно упрощало передвижение по вечно бурлящему жизнью Манхэттену. Это было небольшое здание на Первой авеню, где на первом этаже висела яркая вывеска с заурядным названием: «Time Dance». Меня встретила приятный администратор и очень вежливо рассказала обо всех направлениях танца. В принципе, меня интересовало только одно. Взяв расписание и оплатив первый месяц занятий, я решила, что буду ходить по вторникам и четвергам после работы.

Сев в такси, я достала телефон из сумки и набрала Трис.

– Ну, как первый рабочий день, великий дизайнер Манхэттена? – пропела она в трубку.

– Почему же только Манхэттена? Я претендую на всю страну.

– Мисс Браун, ваш уровень самооценки выше среднего.

– Так и есть.

– Шутки в сторону. Как все прошло? – на полном серьезе спросила подруга.

– Если честно, даже лучше, чем я ожидала! Мой руководитель Майкл – очень интересный экземпляр, скучно с ним точно не будет. У него было мало времени, поэтому мне все показывал Эван Мур.

– О-о-о, – хихикнула она в трубку. – В этого красавчика я была тайно влюблена целый год, но потом встретила Нейта – и отпустило. Он жуткий бабник. Смотри, чтобы не залез к тебе в трусы.

– Не беспокойся, мои трусы надежно охраняются, – шутливо заверила я.

– Когда будет назначение Алекса на пост президента? Нам уже пора выбирать себе платья?

– Пока не знаю, Ричард улетает сегодня на неопределенный срок в Японию, теперь только по его возвращении.

– Понятно. – В трубке раздалось какое-то шуршание, а потом она тихо сказала: – Нейт сообщил, что у Джеймса огромный фингал под глазом. Алекс приложил его неслабо.

Я удивленно захлопала глазами.

– С чего ты взяла?

– Уильямс приходил к нему в офис, когда Нейт был там. Они долго разговаривали на повышенных тонах, а затем он вышел с новым лицом. Уже столько лет прошло, а отношения лучше не стали.

– Даже не знаю, сочувствовать ему или нет. Он ведет себя странно.

– Он сам не свой с тех пор, как ты вернулась. Не одна я заметила, – тихо проговорила Трис. – Мне его даже немного жаль.

Я фыркнула.

– Охренеть. Нашла кого жалеть, как сыр в масле с пеленок катается.

– Мне кажется, Джеймс просто разрывается между своими чувствами к Хлое и воспоминаниями о тебе. А еще, я думаю, он скучает по дружбе с Алексом. Он иногда так смотрит на него… с тоской.

Господи, дай мне сил.

– Что за сентиментальный бред, Беатрис? Ты переработала. Выйди и подыши свежим воздухом, я беспокоюсь.

– Ты льдина, Вивиан. Большая холодная льдина. – Не всерьез разозлилась она.

– Как Нейт? – Я решила сменить тему, пока Трис не выдала очередное слезливое предположение.

– Вчера вечером вернулся его отец, и теперь он ходит мрачнее самой мрачной тучи.

– Сложные отношения?

– Не то слово. Он не любит делиться, но я все вижу. Расскажу при встрече.

– Договорились.

Закончив разговор с подругой, я снова вернулась мыслями к бывшему.

На самом деле, как бы я ни хорохорилась, в глубине души ее слова меня тронули. Я чувствовала вину за прекращение их многолетней дружбы. Странным было то, что все вокруг надеялись на их примирение. Кажется, даже сам Уильямс. Выходит, они совсем не знали моего брата. Алекс не дает вторых шансов и не умеет прощать. Если ты его разочаровал, его расположения не вернуть. И я – самое неопровержимое тому доказательство.

Поразмыслив, я все же разблокировала телефон и нашла контакт Джеймса:

Привет. Давай завтра пообедаем в том итальянском ресторанчике, куда ты водил меня после выпускного?

***

Звон столовых приборов и приглушенные голоса гостей звучали фоном, пока я сосредоточенно старалась перенести свои идеи в специальную программу для графического дизайна. Запах свежей выпечки, кофе и пряных специй витал в воздухе и вызывал непроизвольные голодные спазмы в желудке.

Сегодня утром я быстро расправилась с осмотром нескольких помещений и в голове уже составила приблизительный план действий на пару недель вперед. Так как мы должны выделиться, я не хотела использовать белую цветовую гамму. Это было достаточно прозаично и наводило на мысли о больничных палатах. Хотелось добавить теплого, живого.

Возможно, кто-то думает, что аптеке не нужна позитивная атмосфера. Главное, чтобы человек купил лекарства. Но в условиях огромной конкуренции привлечь посетителя одним достойным ассортиментом недостаточно. Нужно, чтобы людям захотелось вернуться, и именно поэтому имидж сети стоит формировать, начиная с эстетичного интерьера.

Перебрав в голове всю цветовую палитру, я остановилась на двух цветах, мысленно представляя их сочетание. Зеленый и коричневый. Скорее, даже цвет топленого молочного шоколада. По моему мнению – смело. А смелость – это именно то, что ценит Майкл. По крайней мере, я очень на это надеялась.

– Привет, – поток моих маркетинговых идей прервал хриплый, будто простуженный голос Джеймса. Он сел напротив меня, и я автоматически уставилась на огромный, насыщенного лилового оттенка фингал под его правым глазом.

– Привет, – негромко произнесла я, подмечая его бледный цвет лица и тусклый взгляд. – У тебя все нормально? – Я искренне беспокоилась за него. Все идиотские поступки бывшего любовника ушли на второй план, стоило мне заметить его нездоровый, даже, можно сказать, болезненный вид.

– Все хорошо, – спокойно ответил он, беря в руки меню. – Как насчет пасты с морепродуктами? Ты ее очень любила.

Я согласно кивнула, и Уильямс подал знак официанту. Сделав заказ, он быстро переговорил с отцом по телефону и, выпив стакан воды, полностью обратил все свое внимание на меня.

– Выглядишь дерьмово, Джей, – сказала я, пристально рассматривая темные круги под глазами.

– Твой брат совсем двинулся. Параноидальные мысли сведут его с ума.

Мне совсем не понравилось то, каким пренебрежительным тоном он говорил об Алексе.

– Мой брат – не самый приятный человек, но не думаю, что он страдает подобными расстройствами.

– Ну конечно же, – безрадостно усмехнулся Уильямс, откидываясь на спинку стула и скрещивая руки на груди. – Когда ты уже глаза разуешь? Тебе было мало года в клинике? Его месть изрядно затянулась.

Я удивилась, что он знал про клинику. Но наши семьи были очень близки тогда. А Алекс превратил тот день в серию фильма ужасов, по разным причинам отправив нас обоих на больничные койки.

– Никто не заставляет тебя иметь с ним хоть какие-то дела, – раздражалась я. – И вообще, с каких пор ты ходишь в костюме? Что с теннисом?

В свое время Джеймс отказался от семейного бизнеса в пользу ракетки. После одного громкого скандала с найденными в крови запрещенными веществами, который его отец не без труда замял, он сильно изменился. У него уже тогда было много побед и целая полка блестящих кубков, но, чтобы прийти к своей цели и получить наивысшую награду в мире большого тенниса – «Большой шлем», ему нужно было очень сильно постараться. В последний, проведенный рядом с ним год, он упорно тренировался и отказался от приема любых вредящих здоровью веществ.

Вопреки мнению Алекса, Уильямс никогда не был законченным наркоманом. Его амбиции и огромное желание построить карьеру в мировом спорте превысили потребность ощутить эфемерное счастье от действия идеально выложенной белой дорожки. Но тем не менее, это совсем не мешало ему продолжать доставать мне кокаин и без зазрения совести трахать.

– Я был слишком молод. – На лице бывшего мелькнула эмоция, которую я не смогла распознать. – И считал, что теннис – единственное, чем я хочу заниматься. С годами все изменилось.

Молодой официант в режущем глаза ярко-желтом фартуке подошел к нашему столу с подносом, и пока он расставлял тарелки, я дотошно сканировала Джеймса взглядом, будто хотела просветить его насквозь и увидеть выделенные красным фальшивые слова. Было какое-то сосущее неприятное чувство, словно он не был с мной до конца откровенен.

– Ты больше не принимаешь? – неожиданно спросил он, когда мы остались одни.

Вилка с намотанными на зубчики спагетти так и зависла возле моего рта.

– Ты это серьезно? – опешила я. – Конечно, нет.

Уильямс с легкой улыбкой смотрел на меня.

– Подожди, а ты что, до сих пор? – повысила я голос, и сидящая за соседним столиком парочка повернулась в нашу сторону.

– Ничего серьезного. – Махнул он рукой. – Немного побаловался на выходных.

Значит, мне не показалось, и он действительно был в тот день под кайфом.

– Джеймс, ты, должно быть, шутишь? – Я отложила вилку, напрочь забыв про мучающий меня с самого утра голод. – Разве моя личная деградация – недостаточный для тебя пример?

– Не нужно нотаций. – Улыбка моментально слетела с его осунувшегося лица, а в глазах появилась твердость. – Я не наркоман.

Какие знакомые слова. Помнится, я утверждала то же самое, а потом захлебывалась пеной от передоза.

– Это не нотации, Джей. – Я накрыла его руку своей, мягко поглаживая шероховатую кожу пальцев. – Я просто волнуюсь за тебя. Сама все это проходила. Завязывать тяжело.

– Я знаю, – немного смягчился он. – Но тебе действительно не о чем переживать. Я больше не буду. Отходняк не стоит этого кайфа.

– Хорошо, – вздохнула я. Вернулась к поеданию пасты с креветками и, распробовав, вынуждена была признать, что вкус у нее совсем не тот, что был пять лет назад. – О чем ты хотел поговорить?

– Я хотел извиниться, – тихо проговорил Уильямс. – Прости, я не должен был налетать на тебя и лезть сразу в трусы. Больше такое не повторится. Я буду рад, если ты сможешь забыть, каким я был придурком, и мы останемся друзьями.

– Конечно, не должен был.

Он виновато отвел взгляд.

– Но!.. – Я выдержала драматическую паузу. – Мы столько лет знакомы, конечно, я не хочу терять тебя как друга. Ты прощен.

Все напряжение сошло на нет, стоило мне произнести эту фразу. Джеймс окончательно расслабился и принялся рассказывать самые веселые истории, которые с ним приключились за все эти годы, что мы не виделись. Я давно так не смеялась. Он предложил мне встретиться снова, и я сразу согласилась, не видя никаких причин для отказа. Кроме одной. А то, что Алекс не узнает, ему не повредит.

В офис я приехала в отличном расположении духа и еще часа два потратила на доработку чертежа. Подобрала примеры цветовых решений и, не дожидаясь, пока меня вызовут, пошла к Майклу.

– Ты занят? – Заглянула я в приоткрытую дверь.

– Я всегда занят, принцесса, – пробубнил мой руководитель, не отрываясь от монитора. —Заходи. Что у тебя? – спросил он, когда я приземлилась в кресло напротив.

Я изложила ему свое видение и показала чертежи, подкрепив все примерными картинками. Также, для сравнения, предоставила фото аптек наших основных конкурентов и привела сразу несколько аргументов в пользу моего выбора. Пока Эванс слушал мои комментарии, его лицо оставалось абсолютно бесстрастным, и невозможно было понять, нравится ему или нет предложенный мною план.

Майкл заставил меня конкретно понервничать, я невольно теребила края своей белой рубашки, пока он молчаливо взирал на мои многочасовые труды. Не хотелось верить, что это провал, и что все придется начинать заново. Тишину разбавил звонок его мобильного, на который он нехотя перевел взгляд.

– Через два дня жду законченные проекты по двум адресам, – сказал он мне, параллельно принимая вызов.

Это все? Больше он ничего не скажет?

Видимо, нет. Потому что Эванс вопросительно поднял брови, явно недоумевая, почему я все еще здесь. С плохо скрываемой радостью я быстро собрала все свои бумаги и предпочла поскорее покинуть кабинет.

Спокойно выслушав от Рика, что он не сможет отвезти меня домой, так как Ричард наградил его впечатляющим списком неотложных дел, и он просто физически не успеет до меня добраться, я написала Алексу. До конца рабочего дня оставалось всего двадцать минут, и он вполне мог закончить сегодня вовремя. Ответ не приходил, и, прождав еще несколько минут, я все же решилась подняться к нему в офис.

Сотый этаж сочетал в себе все оттенки белого и, сверкая стерильной чистотой, ассоциировался с залом ожидания в Раю. Панорамные окна пропускали большое количество солнечного света и, вместе со светлыми стенами и мраморным полом, визуально увеличивали пространство. Справа от меня располагались два белых кожаных дивана, а между ними стеклянный стол, на котором стояла красивая резная ваза с пышным букетом из свежих цветов. До меня донесся восхитительный аромат белых роз.

В противоположном конце помещения открылась дверь, которую я не сразу заметила, и в проеме появилась незнакомая мне девушка. Быстро перебирая высоченными шпильками, она прошла мимо меня, неся в руках большую коробку, и, поставив ее на стол, повернулась в мою сторону. Видимо, это и была Энджел.

Иезучающий взгляд ее хищно-карих глаз, будто со встроенным рентгеном, проник под кожу и вызвал у меня чувство полного отторжения. Она напоминала мне ядовитую змею, бесшумно ползущую в траве и готовую в любой момент напасть и отравить своим смертельным ядом. Все мои инстинкты буквально вопили об опасности, пока мы мерили друг друга оценивающими взглядами.

Эван не соврал. Секретарша Алекса действительно оказалась очень красивой. Высокая, длинные густые волосы, выкрашенные в дорогой блонд, идеальный неброский макияж и точеная фигура, обтянутая закрытым белым платьем до колен. Я с грустью подумала о том, что рядом с моим братом она смотрелась бы идеально.

– Вам назначено? – без должного приветствия начала девица, похоже, не увидев во мне важного посетителя.

Что за тупой вопрос? Конечно, она знает, что нет. На мой взгляд, даже разбуди ее посреди ночи – и она наизусть расскажет его расписание на месяц вперед.

– Нет. Алекс у себя?

Идеально уложенные брови Энджел удивленно поползли вверх. Я мысленно ударила себя по лбу. Вряд ли к руководству компании здесь обращались просто по имени. Но исправляться было уже поздно. Я сказала, она услышала.

– Мистер Миллер принимает только по предварительной записи, – надменно произнесла она. – Ближайшее свободное окно, – она взяла планшет и наманикюренным пальцем неторопливо пролистала расписание, – пятнадцатого августа.

Почти три недели. Она в своем уме?

– Сообщите ему, пожалуйста, что пришла Вивиан Браун, – попросила я спокойным тоном, уговаривая себя не вестись на провокацию. Не зря Эван предупреждал меня, что характер у нее дрянной.

Секретарша еще раз скептически осмотрела меня, но трубку подняла.

– Мистер Миллер, к вам мисс Браун. – Ее голос изменился. Язвительность и высокомерие будто наглухо зашторили теплыми бархатными портьерами. Кажется, проницательный Мур и здесь не ошибся в своих выводах.

Выслушав ответ, она положила трубку и, еле сдерживая ухмылку, сказала:

– Как освободится, он вас примет. Можете подождать там. – И небрежно махнула рукой в сторону диванов.

Мне очень захотелось сказать ей какую-нибудь гадость, но сейчас было совсем не время завязывать конфликт. Алекс ни за что не примет мою сторону, и я буду выглядеть полнейшей дурой на фоне этой пустоголовой Барби. Я послушно села на диван, решив, что, в любом случае, ему деваться некуда, и он вынужден будет меня принять. Но ничего не изменилось ни спустя пятнадцать минут, ни полчаса.

Пролистав несколько раз новости в социальной сети, я сыграла в игру на телефоне и по пятому кругу пересчитала количество роз в вазе. Осознав, что мое терпение на исходе, я подняла взгляд на Энджел. Она не смотрела на меня, но на ее губах играла злорадная усмешка. Это стало последней каплей.

Возмущение, подобно петарде, взорвалось в моей голове, разрушая все мои тщательно выстроенные ментальные барьеры. Я сорвалась и решительно направилась к двери, на ходу отмечая, что блонди, как ужаленная, подпрыгнула и бросилась вслед за мной. Но было поздно.

Дверь была не заперта и отлетела от стены с ужасным грохотом. Казалось, звук раздавшегося удара эхом пролетел всю сотню этажей. Брат стоял лицом ко входу, прислонившись бедром к столу, и просматривал какие-то бумаги. На мое эффектное появление под аккомпанемент мощного аккорда он резко вскинул голову и уставился нас.

– Какого хрена, Алекс, я должна сидеть и часами ждать тебя, чтобы задать один-единственный вопрос?! – заорала я.

У Энджел рядом со мной, казалось, сейчас случится инсульт от моей наглости.

– Мистер Миллер, – затараторила она. – Я не успела ее остановить, прошу прощения, мы уже уходим. – Она больно схватила меня за локоть, чем взбесила еще больше.

Я уже честно намеревалась преподать этой стерве урок, но брат резко захлопнул папку с документами, привлекая мое внимание.

– Энджел, оставь нас. – Ледяной тон немного поумерил мой пыл.

Секретарша, будто не веря в происходящее, глупо хлопала своими длинными ресницами, как корова на лугу.

– Сейчас же, – резко сказал Миллер и со звучным шлепком кинул папку на стол.

Поджав недовольно губы и отпустив мой локоть, она вышла, оставив нас наедине.

В кабинете воцарилась тишина. Алекс хмуро смотрел на меня из-под сдвинутых на переносице густых бровей.

– Что за спектакль? – Ровная интонация и никаких всплесков агрессии. Лишь голубые глаза, полыхающие откровенной злостью, выдавали его с головой.

– Спектакль? Здесь только одна белобрысая актриса, – огрызнулась я.

– Какого черта происходит? Ты не можешь врываться ко мне в кабинет, когда тебе вздумается, и орать. Тем более, при моих подчиненных.

– Я и не стала бы этого делать, если бы ты ответил хоть на одно мое сообщение, – продолжала беситься я.

– Сбавь тон, я сказал! – Насквозь пронизывающий взгляд болезненно скрутил мои органы тугим узлом. Подчеркнутое равнодушие на скульптурном лице вкупе с убийственным тоном заставили меня сбавить обороты.