Девственница для бандита

Глава 8

– Что ты делаешь? Совсем ополоумел? – шиплю на него. Стараюсь вырваться, но при этом не особенно это демонстрируя – девушки все еще танцуют, и, я уверена, наблюдают за нами с пристальным интересом. Еще неизвестно кто для кого является в данную минуту представлением. – Отпусти меня немедленно!

– Ты ждала наказания, Лилиана. И ты его получишь, – хрипло произносит Ериханов.

В темно-карих глазах пляшут черти, когда он смотрит на меня таким взглядом, будто сожрать хочет. Вздрагиваю, чувствуя как попадаю под властный гипноз его взгляда. Надо бороться, надо бежать! Вот только все тело охватывает странная слабость. Не могу отвести взгляда от смуглого лица. Он совершенно не в моем вкусе. Крупные черты лица. Слишком породистое, надменное. Глаза красивые, а ресницам любая баба позавидует – черные, густые. Прямой нос, твердый упрямый подбородок, покрытый недельной щетиной, что придает этому лощеному ублюдку диковатый вид.

Я точно свихнулась. Замерла, вместо того чтобы бежать подальше. Как кролик перед удавом…

От близости сильного мускулистого тела потряхивает. Горячие пальцы властно стискивают мою талию.

– Тебе нужна шлюха? Тогда ты ошибся адресом, – собрав остатки гордости, произношу как можно холоднее.

– Уверена?

Его глаза вспыхивают злобой, а в следующую секунду руки с талии перемещаются ниже. Его пальцы вдруг оттягивают резинку шорт, проникают в них…

Вскрикиваю, отталкиваюсь изо всех сил вцепившись в мужские плечи. Но он сделан словно из стали. Свободной рукой вдруг обхватывает меня за шею. Не сильно, но достаточно, чтобы продемонстрировать свою власть, показать, что бессильна перед ним.

– Не я начал стриптиз. Рубашку сняла, так и эти… труселя, нахер. Сиськи я бы тоже посмотрел, – рычит Ериханов.

– Пошел ты… урод, – продолжаю вырываться, задыхаясь.

Глаза хищника. В них плещется предупреждение. Опасно. Смертельно.

С трудом сглатываю ком в горле.

Не справлюсь. Придется просить. Молить о пощаде. Но гордость мешает. Остатки самоуважения противостоят страху.

– Неправильный ответ, девочка, – пальцы зарываются еще глубже, и я с ужасом понимаю, что они уже в моих трусах… касаются горячей, влажной плоти. Выдаю все нецензурные выражения, с которыми когда-либо сталкивалась. Они выливаются из меня потоком, вместе с паникой. У меня начинает кружиться голова, горят уши. Я вся охвачена стыдом и страхом.

– Прекрати… Отпусти… Ненавииижу!

– Маленькая лгунья. У тебя трусы промокли, – смеется в ответ, демонстрируя идеально ровные белые зубы. Сквозь пелену слез смотрю на этот оскал. До чертиков его ненавижу. Тем временем он продолжает двигать рукой у меня в трусах. Высекая искры. Меня прошивают разряды тока. Эти ощущения невозможно выносить. Другая рука отпускает шею и тут же собирает в кулак мои волосы. Тянет мою голову назад, заставляя выгнуться максимально.

Кусаю губы, всхлипываю… вдруг его рука замирает и тогда автоматически, не отдавая себе отчета, сама подаюсь вперед. Желая… Боже, я понятия не имею, что творю. Меня трясет от ужаса… и от похоти, какой никогда не испытывала прежде.

Надо спасаться, орать во все горло, но спазм перехватывает.

– Маленькая шлюха. Умираешь от желания, не можешь этого скрывать, но все равно трепыхаешься, – произносит уничижительно, окатывая волной презрения.

О да, теперь я испытываю то же самое. Глубочайшее отвращение к самой себе, к собственной слабости. Как я могу испытывать столь сильное желание к врагу? До безумия. До пересохшего горла и дрожи во всем теле.

– Попроси, девочка. Скажи: трахни меня прямо здесь, Давид. Проси.

Надавливает на клитор сильно, болезненно, зажимает плоть между пальцами, стискивает, и я захлебываюсь криком. Ловлю ртом воздух. Ни слова не могу произнести. Да у меня и не осталось слов. Что может произнести шлюха? А ведь он сделал меня ею. Хотя я никогда еще не была с мужчиной. Да что там, в глаза мужской член не видела. Но, наверное, это неважно. Я шлюха по натуре, и Ериханов мне сейчас это продемонстрировал.

– Я жду. Хочешь, чтобы я тебя вы*бал?

Ускоряет движение, его палец скользит в меня, и я кричу во всю мощь легких, рыдая и прося о пощаде. Жалкая, растоптанная…

Давид вдруг замирает. Палец проникает чуть глубже. Я дергаюсь, но он жестко фиксирует меня за талию, отпустив волосы. С облегчением делаю круговое движение затекшей шеей.

– Только не говори, что ты девственница.

– Пошел ты… – выдаю самые отвратительные эпитеты, от которых самой противно. Но Давид не реагирует на оскорбления, внимательно вглядываясь в мое лицо.

– Охуеть, – произносит после паузы. Затем притягивает меня чуть ближе…

Снова сводящие с ума движения пальцами по клитору, мои стоны и всхлипы. Не замечаю в какой момент прижимаюсь к его плечу и часто, как во время бега, дышу ему в шею.

Меня знобит, трясет, низ живота каменеет.

Я больше не понимаю где нахожусь и кто рядом. Полностью перенеслась в другое измерение. Мне уже наплевать кто меня трогает там… Я просто хочу кончить, все существование сокращается до желания разрядки. Получить взрыв, равного которому по силе еще никогда не испытывала – в этом нет сомнений. Я знаю, что такое оргазм, иногда трогаю себя в душе, или утром в постели. Но конечно никогда не было эмоций подобных сегодняшним. Я уже на пике, впиваюсь зубами в шею Давида, сама льну к нему, мокрая до корней волос, дрожащая.

В следующую секунду Ериханов убирает руку из моих трусов. Стиснув мою талию, отстраняет, грубо ставя ровно перед собой.

– Нет, девочка, я не тот, с кем ты будешь сладко кончать, хотя дорого бы отдал, чтобы продолжить этот эксперимент, – его голос звучит холодно и равнодушно. Ни грамма эмоций, тогда как я – оголенный нерв. Он превратил меня в животное. Даже не слышу толком, что он мне говорит. Все мысли заняты потребностью. Просунуть руку в шорты. Самой закончить начатое им. Тело охвачено ломкой. Нет сил противостоять. Мне нужна разрядка… Я почти готова упасть на колени и молить его закончить то что начал… Почему он так чудовищно жесток?

– Ты меня слышишь, Лилиана? Я пришел чтобы поговорить, а не чтобы тебя трахнуть, – добавляет еще грубее.

На меня словно вылили ушат ледяной воды. Марево похоти постепенно проходит, и все пространство заполняет стыд. Хочется провалиться сквозь землю. Как может физическая потребность сделать человека настолько жалким?

– Иди, прими душ, – командует Ериханов. – Жду тебя через десять минут в кабинете менеджера. Забыл, черт, как ее там… Вера, кажется. Чувствую, что Ериханов более раздражен, чем хочет показать. Ты меня поняла? Нам надо многое обсудить.

***

Не помню, как добралась до своей гримерки. Запираюсь, приваливаюсь спиной к стене. Мое тело горит и пылает, словно внутри работает печка. У меня совершенно точно поднялась температура. Всю потряхивает, кости ломит. Нет, я не могу сейчас разговаривать с Ерихановым. После того что произошло скорее умру, чем покажусь ему на глаза. Никогда в жизни не хочу его больше видеть! Больной урод с больными экспериментами. Чтоб он сдох!

Ничего важного он мне не скажет. Снова станет запугивать, унижать, издеваться…

Надо бежать – эта мысль овладевает всем моим существом. Дура несчастная. Денег заработать захотела? Вот и поплатилась. Жадность всегда наказуема. Мне нисколько не жаль себя. Я переполнена ненавистью. Прежде всего – к нему. Но и к себе тоже.

Быстро переодеваюсь, влезаю в толстовку и джинсы в которых сюда приехала, на голову капюшон и осторожно крадусь по узкому коридору, заставленному всяким хламом, пыльными старыми декорациями, к запасному выходу.

Мне повезло – удается выскользнуть никем незамеченной. Ясно отдаю себе отчет, что теперь путь в этот клуб для меня закрыт, придется искать другой заработок, и я даю себе клятву, что больше никогда не пойду танцевать за деньги. Просто не смогу. Всегда теперь перед глазами будет стоять сегодняшняя сцена…

***

Родная квартира встречает меня тишиной и безмолвием. Сначала радуюсь этому – не хочу сейчас никого видеть, но потом меня начинает накрывать тревога. В такой поздний час мама, а тем более София, должны быть дома. Звоню маме по мобильному – абонент недоступен. То же самое говорит номер сестры. Да что такое?!

На кухонном столе лежит записка, которую беру дрожащими руками:

Я предупреждал, чтобы ты не приближалась к Ериханову, сука.

Теперь твои родные у меня.

Жду Егора до завтра, или у тебя больше не будет матери.

Листок падает из дрожащих рук, все плывет перед глазами. Приходится ухватиться за край стола чтобы не рухнуть на пол. Колени ватные. Нет, это не может быть. Это какой-то страшный сон, я же должна была привезти им документы завтра!

Проклятый Ериханов все испортил! Может он сделал это специально, чтобы меня подставить? Неужели он настолько жесток? Чертов зверь, как же я его ненавижу!

Снова и снова дозваниваюсь Егору, набираю его номер дрожащими пальцами, на экран капают слезы. Когда брат наконец отвечает, начинаю орать в трубку. От ненависти. От бессилия.

Моя бедная хрупкая мамочка. Моя маленькая сестренка в руках отморозков, которые угрожали чудовищными вещами!

– Успокойся, Лили, я ничего не понимаю из того что ты несешь, – орет в ответ Егор.

– Что ты не можешь понять? Маму и Софию похитили! Я не знаю что мне делать!

– Прочти еще раз их записку, – командует Егор.

Когда выполняю это, виснет пауза.

– Зачем ты пошла к Ериханову? – грубо спрашивает брат.

– Я пошла на работу! Понятия не имела, что он появится в клубе! Мне нужны были деньги! Или, может быть, ты нам помогаешь материально? Нет, ты последнее из матери сосешь! Теперь еще упрекать меня будешь?

– Успокойся, Лили, я выехал. Утром буду дома.

– Ты не врешь? Я места себе не нахожу… они не дали ничего… не написали ни места встречи. Нет никакого упоминания о документах, им нужен ты… Ты знаешь, где их искать?

– Я все знаю. Все решу, поняла? Слушай, уйди лучше из квартиры. Хотя бы к подружке своей. А лучше, куда подальше. Заляг на дно!

– Это твой вечный способ решать проблемы, да?

– Лили, я сейчас не в настроении выслушивать проповеди, поняла? – рявкает Егор. – Мне тоже паршиво, я тоже переживаю.

– За себя? За свою шкуру?

Выматерившись, брат отключается.

Какое-то время сижу и пялюсь в одну точку. Мне дико паршиво. Не могу пошевелиться. Меня душат ненависть и одновременно чувство бессилия. Я как песчинка на ветру. Ничего не могу. Ни на что не влияю. Только забиться в нору и рыдать.

Именно этого мне и хочется.

А еще – принять обжигающе горячий душ, смыть с себя прикосновения человека, которого ненавижу больше всех на свете. Который унизил меня и подставил. Знал ли Давид, что натворил? О чем он хотел поговорить со мной?

***

Долго стою под горячими струями воды, тру тело мочалкой до красноты. Низ живота все еще ноет. Как же я себя презираю! У меня похитили самое дорогое и любимое, а я все равно страдаю от похоти! Как Ериханов смог настолько завести меня, превратить в жадную до секса самку? При том что у меня никогда не было отношений с мужчиной? Я как мартовская кошка. Всего пара касаний, и я знаю, что кончу. Но я не позволяю себе. Наказываю себя.

Бессонные часы, голова мечется по подушке, простыня подо мной свернулась в жгут. Проваливаюсь в беспамятство только под утро.

– Лилиана? Ты здесь? – из забвения вытаскивает голос Егора.

Разлепляю тяжелые веки. Чувствую облегчение, что брат приехал.

Сажусь на постели. Убираю с лица волосы.

– Как видишь, я здесь, – отвечаю хриплым после сна голосом.

– Ну конечно, в твоем духе делать все назло! – недовольно ворчит брат. – Я сказал тебе не оставаться в квартире.

– Ты должен вытащить маму и Софи. Как можно быстрее! Или ты рассказываешь мне как собираешься это сделать, прямо сейчас… или я звоню в полицию!

– Ты мне угрожать вздумала? Решила, что стала взрослой?

– Да, мне пришлось повзрослеть, ведь ты не торопился! – восклицаю отчаянно. – Я не хочу ругаться. Скажи, что планируешь делать! Я поеду с тобой.

– Никуда ты не поедешь. Я все сделаю сам, – мрачно говорит Егор. – Только не вздумай связываться с Ерихановым.

– Да что он всем дался! Я не связывалась с ним никогда! Он сам пришел в клуб! – восклицаю нервно.

– Можешь быть поспокойнее? Выпей чего-нибудь. Займись… уроками что ли.

– У них Матвей, мама, София, а ты мне уроками предлагаешь заняться? – смотрю неверящим взглядом.

В этот момент раздается звонок в дверь. Я бросаюсь открывать, брат перехватывает меня. Не пускает.

– Что ты делаешь, идиотка?

– Вдруг это наши? Ты больной? Надо открыть!

– Заткнись, – шипит яростно.

– Да ты…

Отталкиваю брата, мне удается вырваться, бегу к двери. Я, наверное, и правда сошла с ума, потому что не посмотрев в глазок распахиваю ее. Мне наплевать, пусть даже там бандиты. Я из них готова душу вытрясти, или наоборот, на коленях ползать, лишь бы отдали моих родных.

Но передо мной стоит Матвей. Смотрю моргая, не веря своим глазам.

Лицо в синяках, правый глаз заплыл, одежда грязная. Но живой…

Чувствую захлестывающее облегчение. Бросаюсь к нему, обнимаю.