Девушка для секс-эскорта

Глава 11

Тиша откинула голову назад и вся отдалась шумному веселью, другие подобострастно присоединились к ней.

У Елены похолодело в желудке. В ужасе она взглянула на Чейза и успела заметить искры ярости, мелькнувшие в его глазах до того, как на лицо легла маска равнодушия, скрывающая от мира настоящие чувства.

– Чейз... – начала она в отчаянии. Но прежде чем ей удалось выдохнуть его имя, он развернулся на каблуках и пошел прочь. Ему в спину несся ядовитый смех Тиши. Внезапно Елена поняла, что не в силах терпеть дольше. Ее так и подмывало дать бывшей подруге хорошую пощечину.

– Как ты смеешь! – вырвалось у нее.

Лесли, Стефани и Кэнди мгновенно замолчали, изумленно уставившись на дерзкую особу, которая посмела обращаться к их королеве в таком тоне. Тише потребовалось немногим больше, чтобы ликующее выражение совершенно пропало с ее лица, а глаза презрительно сощурились.

– Прошу прощения? – откликнулась она надменно.

– Кто дал тебе право так разговаривать с людьми? Обращаться с ними так, словно они ниже тебя?

Тиша открыла было рот, но Елена пошла напролом, не обращая внимания на то, что их ссора уже начала собирать толпу.

– Знаешь, кто ты есть, Тиша? Обычная дрянь. Самовлюбленная напыщенная дрянь. Мне жаль, что я знакома с тобой, а еще более – что когда-то входила в твою отвратительную шайку гиен. – Ее кровь кипела, слова лились потоком: – Кто тут жалок, так это ты сама – Тиша Фергусон-Макдоналд, – язвительно подчеркнула она добавочную фамилию. – Это тебе следует стыдиться своего воспитания, своей внешности, самого своего существования.

Она многое хотела бы еще сказать, но ничего из этого не стоило упущенного времени, когда ей следовало догнать Чейза.

Оставив Тишу с соратницами оправляться от шока, Елена бросилась сквозь толпу. Чем ближе к дверям, тем сильнее она ускоряла шаг, в конце уже почти перейдя на бег.

В коридоре Елена остановилась, огляделась, но Чейза не увидела. Кинувшись к лифту, она жала и жала на кнопку, пока лифт не тронулся.

– Давай же, давай, – бормотала она, уже жалея, что не побежала по лестнице. Ей казалось, что даже на каблуках она добралась бы быстрее лифта.

Когда двери разъехались, Елена вырвалась наружу и, стуча каблуками по мраморному полу, вихрем пронеслась сквозь входную дверь. И успела лишь увидеть мелькнувшие задние фонари его машины.

Бежать за ним, звать уже бессмысленно. Он уехал, и Елена не знала, вернется ли когда-нибудь к ней.

С момента вечеринки прошло два дня. Два дня с тех пор, как Чейз ушел. Два дня, как он отказывается разговаривать с ней.

Из гостиницы она взяла такси до его дома, но он либо не поехал домой, либо не отозвался на ее отчаянные звонки и стук.

Приехав к себе, она немедленно попыталась ему дозвониться. Сначала домой, потом на сотовый, даже на работу. Никакого ответа. Он даже не потрудился ответить на ее звонки, хотя она звонила еще несколько раз, оставляя сообщения.

Елена подозревала, что он на работе, но, когда бы она ни позвонила, в приемной спрашивали ее имя, а затем быстро отвечали, что в настоящее время он недоступен.

Не недоступен. Он просто избегает ее, и она отлично это знает.

Когда телефон на ее рабочем столе зазвонил, Елена замерла, сердце ушло в пятки. Все это время работа валилась у нее из рук, все силы уходили на бесконечные попытки дозвониться до него. Теперь она боялась отвечать, потому что это мог быть не он.

После четырех звонков она глубоко вдохнула и сняла трубку.

– Елена Санчез.

– Мисс Санчез, это Нэнси, персональный секретарь мистера Рэмсея. Мистер Рэмсей хотел бы видеть вас в семь вечера в Чез-Пиерра. Вы будете сопровождать его на деловую встречу, поэтому оденьтесь соответственно.

Первоначальное огорчение Елены сменилось удивлением.

– У вас есть какие-то вопросы относительно полученных инструкций, мисс Санчез? – поторопила секретарь.

– Нет. То есть да. Есть. – Наклонившись над столом, Елена крепко сжала телефонный шнур. – А Чейз там? Можно мне поговорить с ним?

– Мне очень жаль, – извинилась собеседница совершенно бесстрастно, – в настоящий момент мистер Рэмсей недоступен, но он будет ждать вас сегодня в семь в Чез-Пиерра. Не опаздывайте.

Линию разъединили, оставив Елену в недоумении.

Чейз просит сопровождать его сегодня во время деловой встречи. Что это значит? Он оправился после грубого выпада Тиши? Если да, то почему не звонит сам? Почему звонит секретарь и разговаривает так холодно? Обычно она проявляла большее дружелюбие в отношении Елены.

Ответов на вопросы не было, и вряд ли они появятся до встречи с ним. Еще пять часов, подумала Елена, посмотрев на часы.

Пять часов до момента, когда она снова увидит Чейза и сумеет узнать, как он в действительности к ней относится.

Оттуда, где он сидел, Чейз видел, как Елена вошла в ресторан. Как обычно, она выглядела роскошно.

Но сегодня он не позволит ее телу или улыбке влиять на него. Пусть почувствует себя в его шкуре.

Уговаривать ее разделить с ним постель и сопровождать его на деловые встречи изначально было глупой идеей. О чем он только думал?

Ясно, конечно. Он думал, что сумеет отплатить ей за прошлое дурное обращение и получить удовлетворение от мести.

Ага. Поглядите, куда это его завело.

Он отпил еще вина из бокала, который вертел в руках уже полчаса, с самого своего тут появления, довольный, что Елена еще не заметила его и продолжает искать. Возможно, это и жестоко с его стороны, но он и пальцем не шевельнет, чтобы привлечь ее внимание. Ему требуется время, еще немного, чтобы набраться мужества и оказаться рядом с ней. Вдыхать ее запах, видеть ее нежную кожу и вспоминать, какова она на ощупь, на вкус.

Вопреки его воле тело взволновалось, напряглось от желания.

Будь она проклята. Будь проклят он сам за предательское вожделение к ней.

Он не хочет хотеть ее. Он хочет ее наказать – за то, что случилось двадцать лет назад и позавчера.

Ярость снова начала вскипать в нем. Ярость, приправленная хорошей дозой похоти.

Она уже приближалась, на лице – нерешительная улыбка. Он почти видел, как мечутся в ее голове мысли, сомнения относительно приема, который ей окажут.

Надо ли встать, взять ее за руку, поцеловать в щеку перед тем, как предложить сесть рядом? Или проявить твердость и предоставить ей возможность самой устраиваться, как хочет?

С непонятно откуда взявшимся чувством вины он вспомнил о ночи, совсем недавно проведенной у него дома. С нею.

Но этот поезд давно ушел. Он снова выпрямился на стуле.

Елена останется его любовницей до тех пор, пока ее отец не сумеет вытащить из ямы компанию "Санчез" – если вообще сумеет – или пока она сама не решит покончить с их отношениями. В этом случае он, ни секунды не задумываясь, купит эту проклятую компанию, как решил с самого начала.

Но до тех пор следует пользоваться ситуацией на все сто.

Она, все еще улыбаясь, подошла к столу и села рядом с Чейзом, оставляя противоположную сторону свободной для двух других участников встречи. Отложив сумочку, подвинула стул чуть ближе и кивнула, когда подошедший официант предложил наполнить ее бокал тем же темным кларетом, что и у Чейза.

Сердце ее стучало как сумасшедшее, а улыбалась она так широко, что боялась, как бы лицо не треснуло. Чейз все молчал, отчего ее желудок постепенно сжимался.

– Привет, – сказала она жизнерадостно. Слишком жизнерадостно, на ее вкус. Должно быть, так говорят марионетки в утренних спектаклях для детей.

Он кивнул, отпив немного вина.

– Я так рада, что ты позвонил. То есть попросил Нэнси позвонить, – добавила она с усмешкой.

Наклонившись вперед, она хотела дотронуться до его руки. Прежде чем их руки соприкоснулись, он снова поднял бокал к губам. Она сглотнула и отдернула руку.

Это ничего не значит, сказала она себе. То, что он не торопится с ней разговаривать и не особо приветствует ее прикосновения, не означает, что он злится на нее или до сих пор переживает из-за недавнего вечера.

Возможно, ему просто неприятна публичная демонстрация чувств, хоть и столь невинная. Или, может, он боится, что его партнеры появятся с минуты на минуту и получат о нем неверное представление.

– Я пыталась дозвониться до тебя, – проговорила она, словно не замечая в его поведении ничего необычного. Сложив руки на коленях, она поймала его взгляд. – Чейз, я хочу поговорить с тобой о...

– Вот они, – резко перебил он. – Это очень важная для меня встреча. Поэтому прошу тебя приложить все усилия, чтобы никак не повредить мне.

Она широко раскрыла глаза, удивленная его резкостью. За все время, когда она сопровождала его на различных мероприятиях, ею не было сказано или сделано ничего такого, что могло бы ему повредить, и он никогда не видел раньше нужды заранее диктовать ей линию поведения.

Елена находила ситуацию более чем странной. Но, возможно, он никак не отойдет после Тишиных замечаний. Не ей его винить, она сама ощущала себя в какой-то мере виновной, а потому решила спустить ему дурное настроение.

Он представил ее другой паре, и Елена проявила максимум усилий, чтобы завязать дружескую, располагающую беседу, пока они изучали меню, делали заказ и пробовали вино. Чейз, вполне вежливый в отношении мистера и миссис Хазлбек, с ней держался холодно. Вот почему она едва не подпрыгнула, когда его рука легла на ее колено и поползла выше.

Вино, которое она пила, плеснулось в бокале и пролилось ей на блузку. Все глаза за столом обратились на нее.

Она нервно рассмеялась, расправила и без того ровно лежащую скатерть и дернула ногой, пытаясь стряхнуть пальцы Чейза. Они остались на месте.

– Вот незадача, – смущенно проговорила она. – Надо же было пролить на себя вино. Знаете, пятна с шелка так трудно отстирываются.

Другая женщина немедленно согласилась и разразилась речью, посвященной самым сложным пятнам, встречавшимся ей в жизни.

Вместо того чтобы вернуть беседу к основной теме переговоров, Чейз, казалось, решил сосредоточиться на достижении других целей. Край ее юбки, уступая его напору, начал задираться.

Пальцы Чейза оказались у нее между ног, и ей пришлось прикусить язык, чтобы не издать ни звука. Сжав ноги плотнее, она остановила дальнейшее его продвижение вперед.

К счастью, тут принесли их заказ. Рука Чейза замерла, и она ослабила хватку, зная, что ему потребуются руки, чтобы есть.

Хоть теперь, занятый обедом, он оставит ее в покое, подумала она с отвращением.

Нельзя сказать, что она возражала против ласк Чейза – при соответствующих обстоятельствах. Но заниматься чем-то подобным под столом, во время ужина, предположительно устроенного для решения проблем бизнеса? Поучая ее, как вести себя во время этой встречи, разве не должен он и сам быть аккуратнее?

К счастью, обед прошел без происшествий, Чейз и мистер Хазлбек большую часть времени толковали о делах. Елена позволила себе немного успокоиться, когда на столе появились кофе и десерт. И тут вновь почувствовала его прикосновение под столом.

Чейз спокойно пил кофе, держа чашку левой рукой. А правая оказалась под столом... и упорно пробиралась вверх.

– Прошу прощения, – сказала она, сняла с коленей салфетку и сложила ее рядом с десертной тарелкой. – Я на минутку отлучусь в комнату отдыха.

Она взяла сумочку и направилась в глубь зала. Оказавшись в дамской комнате, Елена оперлась о край раковины и сделала несколько глубоких вдохов, уставившись на свое отражение в зеркале. Сзади открылась дверь кабинки, и единственная, кроме Елены, посетительница вышла, мимолетно улыбнулась ей, вымыла руки и удалилась.

Как только дверь за женщиной закрылась, Елена оторвала кусок бумажного полотенца, намочила его холодной водой и похлопала себя по шее, по лбу.

Сколько бы она ни возмущалась поведением Чейза, невозможно отрицать его воздействие на нее. Одно прикосновение – и она тает, как снег весной. Даже сейчас чувствуется слабость в коленях.

Дверь дамской комнаты снова открылась. Елена быстро выпрямилась, притворяясь, что спокойно моет руки, а вовсе не прячется здесь... пусть даже так и есть.

И оторопела – вместо очередной дамы в зеркале отразился Чейз, подпирающий дверь. Его губы сложились в довольную улыбку, глаза торжествующе блеснули.

– Что ты тут делаешь? – спросила она хрипло, сжав в ладони обрывок полотенца.

Нащупав за собой защелку, он задвинул ее и шагнул вперед.

– А ты как думаешь?

Отшатнувшись, она ушиблась о раковину.

– Тебе нельзя тут находиться. – Хотелось надеяться, что голос ее достаточно суров. – Это женская комната.

Чейз продолжал идти к ней, на ходу наклоняясь проверить, не видно ли под дверями кабинок чьих-нибудь ног. Убедившись, что все кабинки пусты, он обратил все свое внимание на нее.

– Я знаю. И еще знаю, чего хочу.

Таким она его еще не видела. Страстным – да. Охваченным нетерпеливым желанием – пожалуй. Но никогда он не утрачивал чувства меры, которое в нынешней ситуации, похоже, ему изменило. Как бы часто они ни занимались любовью, как бы ни горели желанием, он никогда не доходил до чего-то подобного тому, чтобы запереться в общественном туалете и овладеть ею, пока гости – его гости – ожидают их за столиком.

– Чейз...

Она вытянула руку вперед, бумажный комок упал ему на грудь. Он лишь хмыкнул и продолжал надвигаться на нее, уже ослабляя ремень брюк.

Она дернулась, собираясь добраться до запертой двери, но он поймал ее, развернул к себе, прижал к ряду раковин.

– Чейз, нет. Мы не можем.

– Конечно, можем. – Его рот накрыл ее губы, а пальцы, уже разделавшись с брюками, переходили к ее юбке. – Просто сделаем все быстро и тихо.

Приподняв, он усадил ее на стойку, проворно задрав юбку до талии. Его пальцы одним махом стянули пояс и трусики, оставив изящное белье болтаться где-то в районе лодыжек. Ей послышалось, будто что-то затрещало, но он не выказал никакого беспокойства по этому поводу.

Она едва успевала дышать, тем более думать, а он уже раздвинул ей ноги и вошел в нее до упора.

Она задохнулась, вцепилась в его плечи, обхватила его ногами. Он двигался жестко и быстро, его губы искали ее лицо и шею, руки метались по груди, спине и ягодицам – везде, куда только можно было добраться.

Ее бедра сжимали его, желание сравнялось по силе с его желанием, оба неистово приближали разрядку. Никогда раньше ее не брали так грубо, неожиданно. Ей и не хотелось ничего такого. Но сейчас... ах, сейчас она узнала, как много прежде теряла.

Все в мире померкло перед тем, что он с ней делал. Его руки, его губы, его тело... все уверенно толкало ее к краю пропасти.

Содрогнувшись, царапая ногтями отвороты его пиджака, она прикусила его дорогую итальянскую сорочку, заглушая рвущийся из груди крик. Секундой позже Чейз напрягся, следуя за ней.

Несколько долгих минут его грудь вздымалась и опадала у ее груди, потом он выпрямился, сделал шаг назад и начал приводить себя в порядок.

Смущенная своей нескромной позой, она спрыгнула со стойки и тоже занялась одеждой.

– Нам не следовало этого делать, – сказала она, пытаясь вернуть пояс и чулки на место, не раздеваясь полностью. – Что подумают твои друзья?

– Подумают, что мы задержались в туалете чуть дольше обычного, – ответил он. – Или что мы улизнули, чтобы наскоро пообжиматься. Что недалеко от истины.

Он усмехнулся, но глаза оставались недобрыми. Внезапно ей стало холодно.

– Чейз, – робко сказала она, приглаживая блузку и юбку и проверяя, все ли пуговицы на месте. – Зачем ты это сделал?

– Что? – спросил он с подчеркнутым недоумением, глядя мимо нее в зеркало и проводя пальцами по взъерошенным волосам.

– Это. – Ее голос окреп от растущего подозрения. – Ворвался за мной в дамскую комнату, закрыл дверь. Взял меня на стойке, пока приглашенные гости гадали, куда ты делся.

– А что? – Закончив с волосами, он встретил ее взгляд. – Я захотел тебя и, раз ты согласилась в обозримом будущем быть моей любовницей, имею право заниматься этим когда и где хочу.

Не ожидая ответа, он развернулся и прошел к двери, бросив через плечо:

– Встретимся за столом.

Дверь за ним закрылась, а Елена, застыв, глядела ему вслед, недоумевая, в какой момент потеряла контроль над ситуацией.

Да, она согласилась быть его любовницей. И даже получала удовольствие после того, как ушла первоначальная неловкость. После того как поняла, что за человек Чейз Рэмсей.

Но тот, кого она увидела сейчас, – совсем другой. Нечто подобное она уловила в первую свою с ним встречу, но впоследствии ничего такого не замечала. Ей казалось, что под влиянием растущей привязанности к ней он изменился.

Видимо, она ошиблась. Ужасно, ужасно ошиблась. И не сможет больше себя обманывать.

Ломая пальцы, она обратила внимание, что они холодные как лед. Будто ей пришлось посидеть в холодильнике.

Нет, она не сможет больше изображать его любовницу, когда ее чувства так серьезно задеты. И не позволит обращаться с собой, как с обычной шлюхой, человеку, в которого влюблена.