Девушка у Орлиного перевала

Глава 5

Когда волнение Дейдры улеглось, Лиан собрался покинуть дом Каванахов, чему Джорджина очень удивилась. Он вежливо отказался разделить трапезу, приготовленную Дейдрой, твердо заявив, что у него много дел. Дейдра выглядела расстроенной, но не обиженной, и Джорджина терялась в догадках, почему та разрешает своему жениху столь неожиданно покинуть дом, даже не обсудив планы на будущее. Она искала следы боли на ее лице, когда та прощалась. Но искреннее лицо Дейдры отражало, как и раньше, лишь бескрайнюю радость.

Джорджина неохотно последовала за Лианом в экипаж и прощально помахала рукой Каванахам. Она испытывала недоумение, сотни вопросов готовы были сорваться у нее с языка.

Когда две фигурки исчезли из виду, она успокоилась и удобно устроилась на своем сиденье. Казалось, Лиан доволен собой. Она украдкой взглянула на его твердо очерченный профиль и увидела улыбку удовлетворения на его губах. Он еще более озадачил ее, спросив:

— Тебе понравилась Дейдра? Как думаешь, вы могли бы подружиться?

Этим вопросом он привел ее в замешательство, и она, запинаясь, ответила:

— Но… что можно сказать после столь короткого знакомства? Его брови приподнялись, и он сухо ответил:

— Некоторых людей узнаешь инстинктивно с первой встречи… — он остановился на полуслове. — Как я, когда впервые увидел тебя.

Возмущение на мгновение связало ей язык, так что она не смогла найти слов обвинения в его адрес, а он как ни в чем не бывало продолжал, словно и не слетали с его губ холодные лживые слова.

— Дейдра прекрасная девушка. Когда ей было всего четырнадцать, мать умерла, и Даниел настоял, чтоб она уехала в Лондон к своей тете, сестре ее матери, и жила там до окончания обучения, как он обещал жене. Но это чуть не разбило сердце девушки. Она всеми силами сопротивлялась решению отца. Но Даниел знал, что без достойного образования такая умница, как его дочь, пропадет. Во всяком случае, когда мисс Догерти, школьная учительница, поднажала, Дейдра вынуждена была сдаться. Она закончила школу в Лондоне и поступила в Королевскую академию драматических искусств, которая всегда была ее Меккой и учеба в которой превосходила самые смелые ее надежды.

Лиан оглянулся убедиться, что не наскучил ей, и, почувствовав искреннее сочувствие девушки, продолжал:

— Сейчас она актриса, пользующаяся успехом, у нее много предложений, но Дейдра ставит условие включать в контракт статью о том, что три месяца в году она свободна от обязательств перед театром. Эти три месяца, — просто закончил Лиан, — она посвящает Даниелу. Теперь ты можешь понять его гордость, когда он говорил: «Моя дочь только что вернулась домой».

Комок подступил к горлу Джорджины, и она вынуждена была смахнуть слезы, вызванные простым рассказом. Лиан почувствовал ее боль. Его голос звучал почти торжественно, когда он говорил:

— Не горюй о Дейдре и Даниеле, плачь обо всех семьях Керри! В каждой деревне, в каждом доме и даже в отдаленных деревушках, прилепившихся к склонам гор, живут одинокие престарелые родители, молящие Бога дать им возможность перед смертью хоть раз взглянуть на своих сыновей и дочерей. Подобно птицам, вылетающим из гнезда, они разлетаются во все уголки земного шара. Священники в Чикаго, мостостроители в Южной Америке, дорожные рабочие в Англии, даже девушки работают в госпиталях, разбросанных по всему свету. А оставшаяся молодежь испытывает нетерпеливое желание уехать вслед за ними. Знаешь, обращение к ней заставило ее вздрогнуть — я думаю, ни одна жертва не будет чрезмерной, чтобы исправить существующее положение вещей!

Завороженная силой его чувств, она заглянула в холодно-голубые, поблескивающие льдом глаза. Он был так разгневан, что она в испуге отпрянула. Пока она переводила дыхание, его настроение изменилось. Только сейчас он сердито смотрел на Джорджину, будто она одна несет ответственность за то, что молодое поколение покидает Ирландию, но уже в следующее мгновение он, откинув голову, громко смеялся. Буквально за секунды его переменчивое настроение перешло от гнева к веселью. Взглянув в ее испуганное лицо, он извинился:

— Джина, пожалуйста, прости меня. Боюсь, что когда говорю на эту тему, я склонен давать волю своему темпераменту. Я забыл, что ты совсем не привыкла к подобному выражению чувств. — Он направил голубые стрелы своих глаз на ее вспыхнувшее лицо, и его губы изогнулись в кривой улыбке. — Было бы прекрасно никогда не позволять эмоциям мешать здравому смыслу! Иметь возможность думать обо всем бесстрастно и не бояться обидеть человека и потерять старых друзей.

Она почувствовала себя виноватой, от нее ждали ответа. Но он опередил ее:

— Достаточно об этом. — Он тронул лошадь вожжами, торопя ее бег. — Слишком много говорю о политике. Я привез тебя сюда развлекаться и выполню свое намерение.

Когда лошадь пошла быстрее, он повернулся к ней спиной и Джорджина обессиленно откинулась на спинку сиденья, только теперь заметив, что ее руки крепко сжаты, а тело напряжено от страха. Она чувствовала усталость от брошенных обвинений и обиду за презрительные косвенные намеки, которые слетали с его языка. Как он смел обвинять ее в бессердечии и пренебрежении к людским проблемам? Ей дороги и Дейдра, и Даниел, и судьба многих других людей тоже не безразлична, но она не предполагала, как трагичны обстоятельства, иначе непременно построила бы завод в Ирландии.

Она остановила себя; воспоминание о заводе подействовало как хороший душ на ее разгоряченную голову. Какую дьявольскую ловкость он проявил! Холод пробежал по жилам, остудив чувства и призвав на помощь здравый смысл. Она почти поверила, что его первой заботой было благополучие людей; еще одно касание сердечных струн — и она бы пообещала ему что угодно. Испугавшись невозможности отступления, Джорджина стала перебирать оставшиеся резервы, мрачно решив, что выставит оборону против дальнейших атак Лиана Ардулиана.

Вскоре стало понятно, почему для поездки он выбрал именно лошадь. Никакой транспорт не мог бы заменить эту небольшую крепкую лошадь, не мог бы проехать дорогой, которой они следовали. Позади остался пышный пейзаж долины, и они начали подниматься по малозаметной извилистой тропе с валуяами вдоль нее, будто разбросанными рукой великана. С каждым неожиданным резким поворотом перед ними открывался новый, не менее прекрасный вид, и Джорджина, словно завороженная, любовалась то голубым озером, то прячущимися под темно-лиловой накидкой склонами гор, появляющимися на мгновенье, чтоб, блеснув красотой, пропасть из вида за серыми скалами. Они проехали мимо водных потоков, небольших горных озер, красивейших горных ландшафтов, когда наконец Лиан остановился на узком каменном мосту, покрытом густой листвой. Он дал девушке возможность полюбоваться обрушивающимся вниз потоком воды, бегущей по склону горы, подпрыгивая и дробясь на скальных уступах, и далее сливающейся в сплошной серебряный поток, который, клокоча, исчезал под мостом у их ног.

— Прекрасно, просто прекрасно! — выдохнула Джорджина восторженно. Лиан улыбнулся:

— Это проем Данло, который, согласно легенде, проделал сам великий Фин Мак-Коул одним ударом своего всесокрушающего меча. Впрочем, — неожиданно он перешел на подтрунивающий тон, — если нет желания, можешь этому и не верить.

Но она уже готова была поверить в любые рассказы о маленьких старых волшебниках и «маленьком народце»; в этом сказочном краю, где жители до сих пор перед сном оставляют для «них» несколько глотков молока и кусочки еды, верилось во все фантастическое. Кейта говорила, самое ужасное, что можно сделать, — это рассердить их. Она осталась недовольной, когда Джорджина высмеяла ее суеверия, но вспоминая тот разговор сейчас, девушка не была так уж в себе уверена, — она почти физически чувствовала, как воздух пропитан волшебством.

— Ты не проголодалась? — прозаический вопрос Лиана нарушил молчание.

Она ответила утвердительно, и он, соскочив с повозки, вытащил из-под сиденья плетеную корзину и протянул ей руку, чтобы помочь спуститься.

— Теперь пойдем поищем удобное местечко, где сможем отведать то, что нам приготовила Кейта.

Вверх по течению они нашли полянку; тенистые кусты спускались к кристально чистой воде, а ее брызги, проходя через преграждающие путь пороги, отражали маленькие, танцующие в солнечном свете радуги. Он расстелил на траве скатерть, и когда она присела, открыл корзину с видом человека, готового воздать должное всему, что найдет внутри.

Они обнаружили толсто нарезанную ветчину со свежеиспеченными булочками, вкусные маленькие пирожки, начиненные мясным фаршем со специями и нарезанными кубиками овощами, а на десерт зеленые хрустящие яблоки. Джорджина не могла вспомнить, когда еще еда доставляла ей такое удовольствие. Старательно доев яблоко и отбросив огрызок, она легла на спину, чтобы погреться под припекающим солнцем. Закрыв глаза, она вслушивалась в пение невидимой птицы, перелетающей с ветки на ветку и призывающей свою пару. Она почувствовала движение и поняла, что Лиан последовал ее примеру и лег рядом с ней на расстоянии руки, но она не стала открывать глаз. Она слушала шум потока, кажущийся громче из-за тишины вокруг, затем незаметно шум стал тише, пока совсем не исчез. — девушка уснула.

Джорджина не знала, сколько проспала. Она беспокойно пробудилась от легкого покалывания на лице и подняла руку, чтобы смахнуть, как она думала, надоедливую муху, И широко раскрыла глаза, почувствовав, что ее крепко схватили за запястье; от неожиданности у нее перехватило дыхание, когда она увидела темную голову Лиана, заслонившую небо. Он с пугающей улыбкой наклонился, и Джорджина увидела в его руке длинную травинку, с помощью которой он, очевидно, пытался разбудить ее. Румянец прилил к ее щекам, и она попыталась сесть. Не касаясь ее, он наклонился еще ниже. Пугающая близость заставила ее отпрянуть.

Небо над ней было такого же цвета, как и глаза Лиана, но его взгляд не вызвал в ее опустошенном сердце ответной теплоты. Осада началась. Даже то обстоятельство, что он недавно обручился с другой, не заставило его отказаться от разработанного дядей плана. Ее охватила внутренняя дрожь; мысль о том, что ее чувствами сознательно и цинично играют, используя в своих корыстных целях, заставляла ее страдать. Ну что ж, она готова вытерпеть знаки его фальшивого внимания, она не выдаст себя; а когда дело дойдет до расплаты, ее месть окажется завернутой в обманную бумажку.

Ей было интересно, может ли сила духа справиться с физической слабостью: может ли жестко контролируемый дух соседствовать с предательскими импульсами телесной слабости. Возможность испытать себя представилась немедленно.

Он был мастером общаться без слов. Первая атака была совершена молча, легким прикосновением пальцев и медленным ласковым движением сверху вниз по руке. Голубые глаза встретились с серыми и сообщили ей: «Ты мне интересна, ты привлекаешь меня, и я хочу узнать почему!» Смесь ненависти, желания и страха переполнили ее. Улыбка тронула его губы, и вопрошающие пальцы скользнули ниже запястья, чтобы взять ее холодную руку в свою. Это была точка, из которой нет пути назад. Она знала о любовных играх достаточно, чтобы понять, что сейчас наступил момент или оттолкнуть, или ободрить. Если она выразит недовольство или испугается, он мгновенно отпустит ее, возможно, повторив попытку завтра.

Она легонько сжала его руку в ответ и бросила короткий взгляд — не сделала ли она ошибки? — в затененные длинными ресницами глазами, мгновенно забыла обо всем, когда он наклонился и его губы соединились с ее трепещущим ртом в поцелуе, утверждая: «Я мужчина, и несмотря ни на что я желаю тебя!» Инстинкт подсказывал ей закричать, протестуя, однако она не сделала этого, но едва начала терять контроль над собой, холодный мозг взял верх и приказал ей возобновить сопротивление.

Как только она позволила себе ответить движением губ, его объятия усилились, и он заставил ее отклониться назад, пока она не почувствовала за плечами землю. Когда он поднял голову и прошептал: «Джина!» — ее охватил дикий победный восторг. Невероятно, орел был пойман!

В интимном жесте она подняла руку и провела, легко касаясь, ладонью по его щеке, что воспламенило его еще больше. Его глаза были как лава, расплавленная синим пламенем, уже не изучающие ее, а наполненные смесью мужской агрессивности и удивления. Она добилась своей цели, перехитрив орла Ардулиана. Она старалась не выдать ликующую радость победителя; и одновременно ее сердце переполнялось такой болью, что она отпрянула и отвернула лицо, когда он попытался поцеловать ее снова.

Он коротко засмеялся и отпустил ее. Затем стал искать в кармане сигареты. Она наблюдала, как он закурил, сузив глаза от пламени спички, и заметила с удовлетворением, как дрожала его рука, когда он глубоко затянулся, будто призывая на помощь все свое самообладание. Она ненавидела его не только за коварно спланированное ухаживание, но и за неверность Дейдре. Она чувствовала глубокую жалость к девушке, обрученной с человеком, который не остановится и принесет в жертву любовь ради достижения собственных целей.

Он отбросил в сторону сигарету и снова взглянул на нее. Она чувствовала себя пригвожденной его тяжелым голубым взглядом, изучающим ее с головы до ног. Она заставила себя улыбнуться, но его лицо оставалось озабоченным, он не отвечал на ее улыбку. Ей были неприятны его молчание и внезапно возникшая тревожная атмосфера, и она решила заставить его заговорить.

Она лениво потянулась и, поморщившись, спросила:

— Что случилось, Лиан? Я только начала радоваться возникшей… дружбе… Уверена, ты не позволишь мыслям о Дейдре помешать нашему общему желанию получше узнать друг друга.

Она засмеялась, как бы шутя, но в голосе прозвучала горечь, — и слегка придвинулась, коснувшись его своим бедром.

— Дейдре? — его голос сорвался. — Какое отношение Дейдра имеет к нам?

Она села и стала смахивать сухие травинки с плеч, делая вид, что полностью ушла в это занятие.

— Мне показалось, вы очень привязаны друг к другу, или я ошибаюсь?

— Нет, — обдуманно сказал он, наблюдая за ней через узкие щелки глаз. — Ты права. В определенном смысле.

Ее брови поднялись в молчаливом вопросе, но игривые слова, которые она приготовилась произнести, застряли в горле, когда она почувствовала опасность, исходящую от его напряженного тела. Орлиный профиль был мрачен; казалось, он вот-вот сорвется: с таким трудом сдерживаемые чувства готовы были прорвать плотину. Только теперь она поняла, насколько опасную игру затеяла. Спокойствие в ее глазах сменилось страхом. До сих пор ее глаза отражали как в зеркале холодное самообладание, и мгновенная перемена не ускользнула от его внимания. Мрачная улыбка удовлетворения еще более усилила ее страх, заставив вскочить и бежать от вспышки жестоких эмоций, но она опоздала. Он вскочил на ноги и схватил железной хваткой ее запястье.

— Ты осмеливаешься играть со мною, — сквозь зубы проговорил он, — но ты за это заплатишь!

Она отчаянно боролась, поняв, что он далек от легкого флирта, и злясь на себя, что позволила себе по недоумию и отсутствию опыта попасться в ловушку. Как только он наклонился, она обрела голос; его ищущие губы были на расстоянии дыхания, когда она воскликнула:

— Лиан, я не играю, я люблю тебя!

Он мгновенно остановился, а его теплое дыхание согрело ее щеку. С недоверием он изучал ее открытое лицо. Она без дрожи выдержала его взгляд, но ее сердце забилось спокойно только когда она увидела, что дикая страсть сменилась нежностью. Ласковая улыбка и выражение удивления на его лице сделали бы честь актеру.

— Это правда? — орел Ардулиан, казалось, терзался сомнениями. Она поборола стыд и охотно прошептала:

— Истинная правда, любимый. С первого вечера, когда я приехала в дом у Орлиного перевала, я влюбилась в чарующий голос и сильную пару рук, которые, обнимая меня, казалось, говорили, что я, наконец, дома. Пожалуйста, скажи, что ты тоже любишь меня!

Когда он прижал ее к сердцу, согревая дыханием, в его голосе не было слышно победного ликования, которое он должен был испытать.

— Джина, любовь моя, с трудом могу поверить тому, что ты говоришь! Тем вечером, когда я поднимал тебя на руки и увидел бледное личико, усталое, но такое прекрасное, я знал, что нашел женщину, которую ждал всю жизнь. Я хотел закричать об этом на весь мир, но вынужден был скрывать свои чувства и ждать, пока не наладятся наши отношения. Видишь ли, — он отвел ее лицо от своего плеча и глядел сверху, наморщив лоб, с выражением глубокого раздумья, — из рассказов твоего дяди я получил неверное представление о тебе. Я ожидал, что ты окажешься холодной и расчетливой, погруженной в работу сухой женщиной. Вместо этого я обнаружил обаятельную и отзывчивую, веселую и нежную девушку. Поверь, мне есть что сказать этому старому негоднику Руни!

— О, Лиан! — она зашлась смехом и надеялась, что он примет слезы, которые текли по ее щекам, за слезы радости. Она не могла объяснить даже себе, почему она плачет и почему у нее так тяжело на сердце, если все идет по разработанному плану. Он осушил ее слезы, его орлиный профиль смягчился теплотой, которую, казалось, он надел как маску. Затем он поднял ее на руки, перенес к экипажу и усадил на сиденье рядом со своим.

— Никаких слез, Джина, девочка моя, — со смехом скомандовал он, вытирая последние, сверкающие на лице, слезы. — Иначе Кейта ни за что не поверит, что ты по доброй воле хочешь стать хозяйкой дома у Орлиного перевала.

Она забыла обо всем на свете, когда он наклонился и поцеловал ее.