Девятый для Алисы

Глава 1

Глава 1. Человек я простой

и скажу, не таясь, что такой красоты не видал отродясь.

Никто бы не назвал жизнь Мишки Девятова скучной. Но все то, что случилось с ним этим летним днем, стало даже для него событием из ряда вон выходящим. И, возможно, в каком-то смысле, выдающимся.

А ведь с утра ничего, как говорится, не предвещало. Миша занимался обычным для себя летним делом. Сегодня он мыл фасад в элитном жилом комплексе. Дело уже шло к одиннадцати, августовское столичное солнце начало показывать себя во всей красе – и Михаил решил сделать перекур. Курил он только летом. Брился, кстати, тоже.

Зафиксировав себя в районе девятого этажа, Миха полез в карман за сигаретами. В этот момент глухо задернутые шторы на огромном французском окне начали разъезжаться в стороны. Это было настолько похоже на занавес в театре, что Миша так и замер с пачкой в руке.

Шторы разъехались. За ними стояла девушка. Красивая. И обнаженная. Совсем. То есть, вот абсолютно.

Пачка выскользнула из Мишкиных пальцев и полетела вниз. А следом за ней кувыркнулся и сам Михаил.

***

- Молодой человек! Молодой человек, вы в порядке?! Вы… вы живы?

Мишка подтянулся на стропах до перил балкона.

- Кажется, да.

- Господи, как вы меня напугали!

- Простите, ради бога… - прохрипел Миша, цепляясь пальцами за перила. – Я не специально, я тут работаю.

- Я думала, вы упали! И… и разбились!

- Не, - рискнул улыбнуться Миша. – Упали только сигареты.

- Ну, это дело легко поправимое. Могу угостить. Будете дамские тонкие ароматизированные?

- Буду, - решительно ответил Миша.

Девушка исчезла за балконной дверью, а спустя минуту вернулась. И протянула Михаилу пачку сигарет. Прикурив и затянувшись вишневым дымом, Мишка рискнул попристальнее рассмотреть свою… благодетельницу.

Девушка оделась. Правда, светло-голубой халат укрывал ее только до середины бедра и льнул к телу как вторая кожа. И, в общем-то, всей красоты ее фигуры нисколько не скрывал. Мишка даже головой помотал, прогоняя ненужную сейчас картинку в мыслях. Нет, это он потом будет вспоминать, при более благоприятных обстоятельствах. А сейчас Михаил решил занять даму светской беседой.

- А балкон тоже ваш, да?

Оригинальность вопроса, кажется, девушку удивила. И даже слегка развеселила – судя по тому, что губы ее дрогнули. Красивые, крупные, светло-розовые. Такие целовать бы… Ну и гадость эти вишневые сигареты!

- Да, вот эти два окна и балкон - моя квартира, - девушка махнула рукой. От этого движения халат слегка распахнулся и… И она его тут же запахнула и слегка порозовела.

- А я тут… фасад мою, - пробормотал Михаил. «А мы тут, знаете ли, плюшками балуемся», - почему-то добавил внутренний голос.

- Какие плюшки?! – уставилась на него оторопело девушка.

Так. Вишневых сигарет больше не курить. У него от них голова совсем не соображает.

- Да это я… - Миша не знал, как объяснить, но она его не дослушала.

- А хотите, я вас кофе угощу?

- А? – Мишка решил, что он ослышался.

- Плюшек нет, но есть макаруны.

- Нет, спасибо. В смысле, макарон не надо, а кофе я выпью. С удовольствием. Пожалуйста. Спасибо. Тьфу, черт!

Она рассмеялась – звонко, запрокинув голову и показав красивую белую шею.

- Никуда не уходите! Я быстро.

Мелькнул и исчез голубой халатик. Мишка несколько раз крепко приложился к стене лбом. Ну а что, можно. Уже помыта. Остается надеяться, что это поможет перестать себя вести как идиот. Как будто впервые увидел красивую девушку.

«Такую красивую и голую – впервые», – пискнул внутренний голос. Мишка лишь вздохнул. Это все от того, что работает второй месяц без продыху и личной жизни. У него летом всегда в личной жизни простой. У обычных людей лето – время отдыха, расслабона и секса. Но у Мишки все не как у людей. Летом не до личной жизни. И вообще, летом жарко, душно, пыльно и ничего не хочется. Кроме, разве что, пива. Но ничего, уже август, не за горами осень, а там… там и зима. И снег.

- А вот и кофе!

Мишка с подозрением покосился на крошечную тонкую чашку. На блюдце лежала пара кругляшей - зеленого и розового цвета.

- А это пирожные, - с мягкой улыбкой добавила девушка. – Они так называются – макаруны. Почти как макароны.

Точно. Девчонки в альпийских кафе по ним всегда с ума сходили. А он, идиот, забыл это дурацкое название.

- Спасибо, - Мишка вытер пальцы о футболку и аккуратно взял блюдце. Чашка звякнула. – Я знаю про них. Просто… просто забыл.

- Я вам не положила ни сахара, ни сливок, - спохватилась вдруг девушка. – Может, надо?

Такие пирожные сладкие до жути, это Мишка помнил. А вот кофе он любил с молоком.

- Да, молока можно. В смысле, сливок.

- Я сейчас!

Она снова умчалась, а Миха остался один. С кукольной чашкой в руке.

Зашибись. Опять себя идиотом выставил. Как какая-то деревенщина. Да и вообще… Мишка оглядел себя. Старые спортивные штаны, футболка, которой лет десять, застиранная до неопределённого цвета, зато мягкая и не чувствуется совсем, растоптанные по ноге кроссовки, которым тоже уже не один год. Многодневная щетина, которой не дает стать бородой только жара, и волосы, наверняка, от пота торчком. Свободной рукой Мишка попытался причесаться пятерней – и резко опустил руку, потому что за балконной дверью опять мелькнул голубой халатик. Чашка снова тонко зазвякала.

Сливки ему принесли в… господи, как это называется? Сливочник? Молочник? В общем, в таком крошечном кувшинчике. И доливала она ему сливки, сосредоточенно прикусив губу. А Мишка пялился в вырез ее халатика.

Кроме этого кувшинчика она принесла вторую чашку – для себя. Так они и пили кофе. Молча. Она, облокотившись о перила, и он, болтающийся в воздухе в обвязке.

- Еще чашечку? – девушка наблюдала, как Мишка сделал последний глоток и звякнул пустой чашкой о блюдце. Макаруны он мужественно сгрыз. Как и предполагалось, они были тошнотворно сладкие.

Глава 2

Глава 2. А жизнь – это серьезно?

- О да, жизнь – это серьезно! Но не очень…

- Что ты за моду взяла – капризничать?!

- Да я не капризничаю, Вова, просто…

- Я, блядь, сказал, что ты едешь со мной – значит, ты едешь со мной! И мне по хрен, что ты там себе придумала!

- Я не придумала, - Алиса попыталась примиряюще погладить Владимира по руке – но он дёрнулся, отошел. – Просто… я ж не умею кататься на лыжах… что мне там делать?

- Сосать и раком вставать умеешь – а больше ничего уметь не надо! – рявкнул Владимир. А потом вдруг взглянул в ее лицо – и смягчился. – Ну а захочешь – инструктора тебе возьмем, научит. Ну, крольчонок… – Алиса вздохнула. – Я тебя на курорт везу, а ты нос воротишь! Ты что-то стала такая сучка неблагодарная, девочка моя. Забывать стала?

Алиса подавила вздох. Она в самом деле в последнее время радовалась, когда Владимир уезжал без нее. Один. Или семьей. А Алиса оставалась тут, предоставленная сама себе. Свободная и почти счастливая. Но нельзя быть неблагодарной. Нет. Ни в коем случае.

- Прости, - она прижалась к крепкому животу. – Я просто боюсь… высоты… а там же горы…

- Ну не хочешь - сиди в номере, - фыркнул Владимир.

- Нет-нет, я обязательно будет заниматься с инструктором, - повинуясь какому-то внезапному порыву, отозвалась Алиса.

Это шанс выучиться чему-то новому. Вряд ли это поможет ей в практической жизни. Но это лучше, чем только сосать и вставать раком.

- Вот и молодец, вот послушная девочка, - Владимир вдруг опустил руку вниз, завозился с ремнём. – Давай-ка, крольчонок, поработай ротиком. Инструктора надо еще заслужить.

***

Горы. Горы. Горы-горы-горы. Горы!

Алиса и представить себе не могла, что горы произведут на нее такое впечатление. Поначалу, пока они ехали на такси из аэропорта в горнолыжный комплекс, Алиса, как ребенок, восклицала: «Вова, смотри! Ой, она вся в снегу! Смотри, смотри, какая огромная!». А потом прилипла к окну и молча смотрела на проплывающие мимо гигантской зубчатой передачей белоснежные пики.

Алиса увидела горы впервые. Она родилась и выросла в Волгограде, там какие горы – степь да говно, по выражению Владимира. Он был почему-то хмур – похоже, снова какие-то проблемы с делами, он звонил, наговаривал голосовые, писал. На Алису не обращал никакого внимания – и она этому очень быстро обрадовалась. И снова прилипала носом к стеклу и смотрела, смотрела, широко распахнув глаза. Словно вбирая в себя все это великолепие. Слово знакомилась с величественными вершинами, все так же безучастно проплывающими мимо.

Алиса, познакомься, это горы.

Горы, знакомьтесь, это Алиса.

Ее потрясение продолжилось и когда они приехали в горнолыжный комплекс. Алисе казалось, что она попала на какую-то другую планету. Здесь другой пейзаж, другой воздух и люди – люди другие. Алиса в своей одежде – джинсы, короткая дутая курточка, кроссовки – чувствовала себя здесь инопланетянкой. Когда навстречу то и дело попадались люди в ярких куртках и штанах, в забавных шапках и блестящих на солнце круглых и тоже ярких шлемах. Они шли, забавно переваливаясь с пятки на носок, обутые в жёсткие пластиковые ботинки. Или же мягко шаркали по снегу в широкой, похожей на кожаные валенки, обуви. Многие из них несли на плечах или в руках лыжи или сноуборды. Алиса смотрела на все это, буквально распахнув рот.

- Ну что ты встала, пойдем, - буркнул Владимир.

Он снова был недоволен. Всем. И номером, и меню ресторана, и качеством обслуживания. А Алиса буквально вибрировала от внутренней дрожи, точнее, нетерпения. Как будто там, на улице, среди всех этих людей, Алиса что-то вдохнула – и оно попало ей в кровь и теперь неудержимо звало на улицу, туда, к этим людям. К этим горам.

- Володь, слушай, а у меня же одежды подходящей нет! – вдруг спохватилась Алиса. – Ты видел, как все эти люди одеты? Мы тут вообще не в тему.

- За себя говори, - снова буркнул Владимир. Он с недовольным видом резал стейк.

- У тебя есть все это, да? Здорово, - совсем не весело закончила Алиса. Выпрашивать у Владимира что-либо она так и не научилась. И тонкое искусство намеков тоже так и не освоила.

- Да не кисни ты так, - хмыкнул Владимир. – Вам, девкам, только одно и надо – тряпки да цацки новые. Тут магазинов тьма – купим все, что надо.

- Правда? – Алиса обрадовалась как ребенок. – А когда?

- Ты что, на пожар торопишься? – фыркнул Владимир. – Успеем. Я с дороги отдохнуть хочу. Да и тебе не мешало бы… расслабить меня.

- Да, конечно, - улыбка сама собой сползла с ее лица. А потом вернулась, но уже другая, приторная. – Я о тебе позабочусь, Вовочка.

- Вот, другой разговор.

***

В магазин они выбрались уже в порядком послеобеденное время. На улице Алиса снова жадно вглядывалась в лица. Людей в гостиничном городке стало гораздо больше. Они возвращались после катания – поняла вдруг Алиса. С румяными, уставшими, но довольными лицами. Алиса так пристально разглядывала всех, кто попадался ей навстречу, что Владимир сделал ей замечание.

- Что ты пялишься, как будто людей не видела?

- Прости, - она рефлекторно опустила газа. – Просто смотрю, какую одежду тут носят. Ну… чтобы н не ошибиться с выбором.

- Чего тут ошибаться – выберем, как обычно, где ценник выше.

Ценники Алису повергли в шок. Она и предположить не могла, что одежда без кожи, меха, лейблов известных модных марок может столько стоить. Но она уже понимала, что это другой мир, здесь свои правила, своя мода и свои бренды.

В магазине Алисе понравилось. Потому что вещи, которые они планировали купить, были абсолютно асексуальными. Правда, когда Алиса примеряла термобелье, взгляд заглянувшего в примерочную Владимира стал масляным. Это белье, светло-серого цвета, обтягивало Алису как вторая кожа. Но зато вся остальное одежда была именно такая, как у остальных, у тех, кто так заворожил сегодня Алису.

Глава 3

Глава 3. Растяни меха, гармошка!

Эх, играй, наяривай!

- Юлька! Юльча, стой! Иди сюда, за жопку потрогаю!

- Не ори так, - ткнул Михаил в бок Пашку. – У Юльки на выгуле модный столичный перец, она его обхаживает и делает вид, что нас не знает.

- Думает, он ее в Москву заберёт? – ухмыльнулся Паша.

- Не знаю я, что она думает, но лучше Юльке не мешай. За жопку ты ее в другой раз потрогать успеешь.

- Тоже верно, - хохотнул Паша. – Я тебя с утра с такой лялей видел – я б ее за все места потрогал, какие можно. А особенно – за какие нельзя.

- Не советую, - престал улыбаться Михаил. – У нее есть дядя, который ее трогает – с большим кошельком и паскудным характером.

- Ох уж эти дяди… - Пашка снял шапку и отряхнул ее о колено. – Ладно, пошел я работать. Вон моя каракатица катится.

К ним с довольным блеском в глазах, переваливаясь с боку на бок, торопилась пухленькая девушка. Пашка напоследок еще раз вздохнул, а потом натянул на лицо жизнерадостную улыбку и отправился работать.

А Миша, взглянув на часы, понял, что у него есть еще двадцать минут свободного времени.

В рюкзаке по обыкновению имелся термос с чаем. Но Мишка понял, что хочет кофе. «С макарунами», - ехидно встрял внутренний голос. «Без!» - решил Миша. Но с молоком обязательно. И даже, наверное, со сливками. И, вдруг захотелось – с сахаром.

Мишка устроился за столиком в самом углу, по дороге успев кивнуть и поздороваться как минимум с пятью людьми. Несколько лет назад ему вдруг пришла в голову странная мысль - что его тут знают все. Буквально все. Эта истина открылась Мишке внезапно и поразила. И чем больше он думал, тем больше понимал, что это правда. Поначалу эта простая истина озадачила Мишку. И только потом Михаил понял, что иначе и быть не могло.

Миша родился и вырос здесь. Впрочем, когда Михаил появился на свет - после долгих уговоров и танцев с бубнами, как любил рассказывать Мишкин отец о том, как супруга ходила беременной сорок одну неделю – так вот, в то время тут не было ничего, что сейчас составляло истинный облик его малой родины. Не было ни гостиниц, ни подъемников, ни прокатов, ни ресторанов и кафе. Зато горы – горы были. Стояли тут сотни тысяч лет. А в начале двадцатого века здесь появился поселок – горнорудный, шахтовой, рабочий. Добывали вольфрам и молибден, работал горнорудный комбинат. На этом комбинате, на экскаваторе, трудился Мишкин отец. А в комбинатовской столовой поварихой работала мать. За несколько десятков лет разработки запасы руды неумолимо иссякали, и комбинат начал постепенно сворачивать работу. Зато благодаря группе энтузиастов стала активно развиваться представленная поначалу парой чахлых турбаз сначала туристическая, а потом и горнолыжная инфраструктура.

Мишка рос – и вместе с ним рос и горнолыжный комплекс. Поднимались из зарослей вековых елей гостиницы – сначала попроще, а потом все выше, все роскошнее. Как гребень на спине дракона, хребты ощетинились опорами подъемников.

В семь лет Мишку взяли в горнолыжную секцию. В четырнадцать он сменил две лыжи на одну доску. А еще через три года комбинат, всю жизнь кормивший его родителей, был объявлен банкротом. Встал закономерный вопрос о том, что делать дальше. Родители настроены были продавать квартиру и уезжать – не очень далеко, но в совершенно другую климатическую зону. К морю. Купить там домик, небольшой участок земли – ну, или как там получится. И доживать свой век там – как сказала мать.

Мишка был с таким подходом категорически не согласен. Он не мог представить, что уедет отсюда. Здесь были горы. Здесь был снег. Здесь было все, что он любил, чем дышал, без чего не мог жить. Какое, на хрен, море?! Кому оно нужно?

В Мишкиной войне у него оказался неожиданный союзник – тетя Лариса, незамужняя и бездетная подруга матери еще по столовой. К Мишке она всегда относилась с большой нежностью, а он сам ее считал второй матерью. Тетя Лариса сказала, что тоже сыта по горло жизнью в тени гор, как она это называла, попросилась в компанию и…

Родители продали свою двухкомнатную квартиру, свою однокомнатную тетя Лариса переписала на Мишку - и они на троих купили, как и хотели – домик и кусочек земли. Прямо у синего моря. Ну, почти. Правда, все равно пришлось влезть в долги – цены на недвижимость у этого самого синего моря были совсем не те, что в поселке рудокопов. Но Мишка клятвенно уверил, что будет помогать деньгами. И это было не пустое обещание. Он уже вовсю подрабатывал – на канатке, в прокатах, брался за любую работу. И не прекращал заниматься в секции. А потом сдал на КМС, прослушал курсы, получил корочки инструктора – и все. Вопрос финансовой самостоятельности был тут же и сразу закрыт.

Конечно, он не стал зарабатывать сразу и много. Но Мишка не боялся работать, умел ладить с людьми, быстро учился и делал выводы из своих ошибок. А главное – он получил то, что хотел. Он остался здесь, где чувствовал себя счастливым, родители тоже там в своем домике у теплого моря довольны – отец сменил экскаватор на экскурсионный автобус, мать и тетя Лариса снова вернулись в общепит, работы в этой отрасли у самого синего моря было в избытке. А еще все втроем они увлеченно ковырялись в земле. Все зашибись.

С тех пор прошло десять лет. За эти десять лет Михаил Девятов обрел репутацию одного из лучших инструкторов по сноубордингу. К нему записывались с лета – чтобы попасть на обучение именно к нему, Михаилу Девятову. Он в прошлом сезоне провел за сезон две снежных школы. Его аккаунты в социальных сетях уверенно набирают популярность, к Михаилу стали обращаться тематические издания и спортивные магазины с предложениями о сотрудничестве. Долг за дом и землю уже на две трети выплачен. В квартире сделан ремонт и переустроено все так, как Мишке удобно. И на горнолыжном комплексе его каждая собака знает. Да, и собакены тоже. Особенно любили Мишку хаски, что живут у гостиницы «Голденберг».

Глава 4

Глава 4. Видала я такую чепуху

по сравнению с которой эта – толковый словарь

Московская жизнь потянулась привычной колеей. Только теперь Алису не отпускала мысль, какой пустой и никчёмной эта жизнь была. Чем заняты дни Алисы? В квартире должен быть идеальный порядок – и это обязанность самой Алисы, ни о какой приходящей уборщице Владимир и слышать не хотел. Причина такого отношения – Алиса была в этом совершенно уверена - в том, что в свою жизнь с любовницей Владимир хотел посвящать как можно меньше людей. Хотя не стеснялся брать ее на некоторые дружеские встречи с друзьями – или кем они ему там приходятся, эти мужчины. Которые точно так же приходили с постельными подругами. Для встреч с женами были другие места и другое время. Если они, конечно, были, эти встречи. В семейную жизнь Владимира Алиса старалась не лезть и не вникать. Хотя первое время он этого явно опасался – и это Алису даже забавляло. Что он опасается огласки – со стороны Алисы. Да зачем ей это нужно?

Что еще было в ее жизни? Ну, квартиру содержать в чистоте нетрудно, ей это и дома вменялось в обязанность. Тут, в этой квартире, с новым ремонтом и прекрасной обстановкой, поддерживать порядок не утомительно и даже приятно. Готовить – вот это да, тут пришлось попыхтеть. Впрочем, жарить стейки из хорошего мяса, делать овощной салат, нарезать сыр и колбасу, открывать вино - не самая сложная наука. А другие виды пищи Владимир оставлял для других мест, наверное. А самой Алисе вполне хватало каши по утрам и отварной куриной грудки с овощами и гречкой. Она давно привыкла быть непритязательной в еде.

Что еще? Ну уборка, ну, готовка, ну закупка продуктов – как правило, с доставкой. Да, и еще за собой следить. Владимир требовал от нее безупречного внешнего вида. И на это не скупился. Поэтому тренажерный зал – но тот, на который он указал. Скорее всего, там за Алисой приглядывали – чтобы не заглядывалась ни на кого. Она не заглядывалась, ходила как на работу. Салоны красоты – волосы, ноготочки, педикюр, эпиляция, обёртывания и прочее, и прочее. Чтобы быть идеальной гладкой красивой куклой.

Алиса сглотнула невесть откуда взявшийся комок - и пошла на балкон курить. Вот было бы здорово, если бы там сейчас оказался человек в обвязке, который моет фасад. Но это невозможно. Человек этот – далеко отсюда, на горнолыжном курорте. Да и не моют фасады зимой.

Вот у него дни забиты под завязку, в них нет пустоты. Человек работает. Человек делом занят. А ты…

Пиликнул телефон. Алиса поморщилась. Опять Владимир со своими ценными указаниями.

На разблокированном экране красовалась тарелка борща.

Михаил: Если угостить не получилось, то хотя бы покажу.

Неделя прошла после возвращения с курорта. Алиса не раз и не два порывалась написать Мише. Но так и не решилась. Не знала, что написать. Она изучила, где можно покататься на сноуборде в окрестностях Москвы. Хотела попросить у него совета – хотя была почти уверена, что ей катание все равно не светит. Вряд ли Владимир одобрит. Вряд ли это останется незамеченным. Она никогда ничего от Владимира не скрывала и вот теперь даже не представляла…. В общем, она думала, думала много – о Михаиле, о том, под каким предлогом ему написать, о чем. Алиса никогда не инициировала общение с мужчинами сама. Вот в том, как отбривать – в этом она была почти профи. И вот теперь… теперь Миша написал ей сам. Первый.

Алиса торопливо погасила сигарету и вернулась в квартиру.

Алиса: Мне кажется, я даже чувствую аромат.

Михаил: Тебе только кажется)) Ты как, каталась после возвращения?

Алиса: Нет. Я не знаю, где. У тебя спросить хотела, где лучше.

Михаил: Спрашивай. Я, конечно, в ваших московских пригорках не эксперт, но кое-что про них слышал.

Опомнилась Алиса только когда зазвякал ключ в замке. Но успела быстро напечатать: «Мне надо бежать, потом напишу», выключить звук и сунуть телефон в карман.

Черт. У нее ужин не готов! Как же незаметно пролетело время…

- Привет, крольчонок, - Владимир привычно облапил ее за ягодицы.

- Привет, Володя, - она старательно выговаривал слова. – Ты прости меня, я с ужином припозднилась.

- Я ж тебя предупреждал, что приеду сегодня… - медленно протянул он.

- У меня жутко разболелась голова и…

- Детка, - он смотрел на нее, прищурив глаза. – У тебя не должна болеть голова. Ты берега-то не путай.

- Да, я понимаю, я сейчас, я быстро…

- В спальню иди. И раком вставай. У тебя штрафной, крольчонок.

***

Пока Михаил переписывался с Алисой, борщ остыл. Ну надо же, как заболтался. Миша оставил тарелку и потянулся за чистой. Смысл разогревать, если на плите стоит полная кастрюля горячего супа?

Миша принялся за борщ, но ложка то и дело замирала – то в тарелке, то у рта. И про отрезанный кусок хлеба забыл.

О чем они говорили с Алисой? Да так, ничего важного. О местах в Москве и Подмосковье, где можно покататься на сноуборде. О погоде. О борще даже. В общем, ни о чем, на самом деле. Об этом можно одним пальцем писать. Но Миша ухнул в переписку с головой, забыв обо всем. А потом это внезапное: «Мне надо бежать, потом напишу».

Михаил сразу понял, что причина резкого завершения диалога – в нем, в этом Владимире. А сам Мишка пускает слюни на девушку, которая явно живет с этим Владимиром в качестве любовницы.

Жизнь на горнолыжном курорте научила Мишку не удивляться ничему. И таких пар он видел не одну. Молоденькая хорошенька она и лысеющий он – с пузцом и деньгами. Юльча таких называла «кошелек с ножками». В общем, картина не особо удивительная и где-то даже обыденная. Ели бы не одно «но». Если бы речь не шла об Алисе.

Об Алисе, на которую у Мишки стояло. Нет, с этим у Михаила проблем отродясь не было. Сейчас стояло как-то не так. И где-то не там. А то ли стеснением в груди, то ли комком в горле. Он же ее чуть не поцеловал тогда, после первого спуска с самого верха, когда она кинулась ему на шею. А Мишка кружил ее, хмельную от адреналина. Кружил, чтобы не зацеловать. А потом позвонил… этот. А, нет, тогда Мишкин телефон зазвонил. А вот сегодня в их общение с Алисой Владимир встрял.

Глава 5

Глава 5. Эх, жизнь моя, жестянка!

Да ну её в болото!

- Где ты шлялась?!

Алиса даже запнулась за порог. Она совершенно не ждала этого окрика, этого тона. Если честно, Алиса и про Владимира-то за эти часы просто забыла. Была гора, был снег, были движения, которые она старалась совершать правильно. Были все равно мысли про Мишу. А Владимира – не было.

А вот теперь он был. Стоял в дверях спальни.

- Ты бы написал, что ждешь – я бы пришла раньше, - спокойно ответила Алиса.

И ответила она, как тут же выяснилось, совершенно не то.

- Я тебе, блядь, не обязан ничего писать! Я тебя зачем сюда взял?! Чтобы сидеть и ждать, когда ты, в конце концов, явишься?!

Алиса ошарашенно смотрела на Владимира. Он, конечно, никогда не отличался особой деликатностью поведения. Но для его недовольства всегда прослеживался повод. Сейчас же…

- Извини. Я не знала, что ты уже закончил. Ты обычно поздно приходишь.

- Все, блядь, отприходился поздно! – Владимир оторвал плечо от косяка и покачнулся. «Он пьян», вдруг отчетливо поняла Алиса. – Три дня, блядь, окучивал этого Антона-гондона – а он меня сегодня на хуй послал!

Алиса молчала, напряженно слушая Владимира и пытаясь понять. Значит, у него не сложились переговоры, ради которых он прилетел. Это плохо? Или очень плохо?

- Зато Антоша с твоим Девятым корифанит, - пьяно и недобро хохотнул Владимир. – Говорит с ним лучше, чем со мной. Ах, Михаил такой специалист, ой, Володя, давай завтра, у меня сегодня встреча с Михаилом. Пуп Земли, блядь! А меня на хуй послал!

Речь Владимира почти вся превратилась в поток нескончаемого мата. И от этого чувство напряжения… или предчувствия чего-то нехорошего только усиливалось. Миша… Зачем он сказал про Мишу? При чем тут Миша?!

- Все будет хорошо, - как могла миролюбиво пробормотала Алиса. Что она могла еще сказать?

- Зашибись все сейчас будет, - хохотнул Владимир – еще более недобро и пьяно. - Живо давай раздевайся и в спальню. Раком вставай.

- Володя… - голос почему-то сел, и сейчас Алиса стала шептать. Ей вдруг стало страшно. Пьяным она Владимира видела. Таким – никогда. – Володя, давай ты ляжешь спать…

- Не надо мне говорить, что мне делать, а что нет! – рявкнул он. – И ты туда же! Место свое знай! Твое место – на кровати раком, и дело твое – делать, что говорят. И не вякать - «Это не хочу, это не буду». Поняла меня?!

- Володя… - только и смогла повторить Алиса. С каждым его словом ей становилось все страшнее и страшнее.

- Хватить болтать! И цени мою доброту! – он, пошатнувшись, сделал шаг и взял с полочки тюбик. – Вон, гель купил!

- К-к-кой гель?! – от быстроты и непредсказуемости происходящего Алиса вдруг стала заикаться.

- Анальный, блядь! – снова рявкнул Владимир. – Хватит мне этих сказочек - «Нет, я в попу не хочу», наслушался! Давай, живо, раздевайся – и раком!

- Нет! – Алиса даже обдумать услышанное не успела, а уже мотала головой – быстро, отчаянно.

- Я тебе покажу – «нет»! – взревел Владимир. И в следующую секунду схватил Алису за волосы и потащил в спальню.

В первые несколько секунд Алису просто парализовало от ужаса. Она забыла, что можно что-то сделать. Кричать. Сопротивляться. Царапаться. Ударить в пах, в конце концов. Она лишь хрипела «Нет» и упиралась пятками в пол. Было очень больно голове, казалось, что с нее сейчас скальп живьем стянут. А потом перед глазами замаячила постель, и это словно придало сил. Паника отступила. Превозмогая боль в коже головы, Алиса извернулась и пнула ногой, обутой в кроссовку, Владимиру в надкостницу. Кроссовка была не слишком жесткой, да и удар вышел не сильный – но его хватило, чтобы Владимир охнул и выпустил ее волосы. Больше Алиса уже не медлила и бросилась вон из спальни.

- А ну стой!!!

Он все же успел ухватить ее за самый край куртки. Затрещала ткань, Алиса рванулась изо всех сил. И через секунду оказалась за дверью. В ушах еще стоял рев Владимира, а она все бежала, не разбирая дороги.

Пришла в себя Алиса не просто на улице – даже крыши их отеля уже не было видно, сколько бы она не озиралась вокруг. Куда она бежала, в какую сторону, вверх по склону или вниз – Алиса теперь не могла вспомнить. Да и вообще пока думать не могла. Все перекрывал набат колотящегося сердца, который даже звуки извне заглушал. Впрочем, тут было тихо – она оказалась посредине небольшой группы сосен, что встречались на горе то тут, то там.

Алиса сунула руки в карманы куртки и ощутила неожиданный укол радости - пальцы нащупали пачку и зажигалку.

После первой сигареты Алиса смогла начать хоть немного думать. Почувствовала, что ногам мокро и холодно – она по дороге где-то умудрилась начерпать снега. Положив ладонь на шершавый ствол дерева, девушка методично вытрясла остатки нерастаявшего снега из кроссовок.

Прикурила вторую сигарету. И подвела нехитрые итоги. В гостиницу ей нельзя. По крайне мере сейчас. Надо ждать, пока Владимир проспится и… Алиса все же всхлипнула. И что?! И прощения попросит за свое скотское поведение? Смешно. Не исключено, что на трезвую голову ее ждет повторение того же самого. Но это тоже крайний вариант. А средний, и самый реальный – что он сделает вид, будто ничего не было. И она сделает вид, что ничего не было. По крайней мере, пока.

Но до этого надо дожить. Куда ей сейчас пойти? В кафе, наверное. Отогреть ноги, выпить горячего. Деньги у нее есть. Алиса стала потихоньку выбираться из деревьев, вышла на дорожку. И пошла вниз. Мерное переступание ногами оказало на Алису умиротворяющее воздействие. И стало неважно, что ноги мокрые. И горячего кофе уже не хотелось. Она шла по обочине дороги, которая, петляя, спускалась с горы вниз. Шла, ни о чем не думая. Наблюдая за тем, как зажигаются огни окон в отелях то тут, то там. Как мимо проезжают машины. Как медленно наползают сумерки, делая снег сиреневым, деревья – иссиня-черными, а окна - оранжевыми.