Диадема для Золушки

Он даже однажды залез в ее телефонную книгу, и там не было ни одного мужского имени, кроме какого-то Вангога, но его Мартин в расчет брать не стал, и тогда же записал свой номер. И она этого даже не заметила.

Золушка! Странно, а почему именно Золушка, а не какая-нибудь другая принцесса. Сказок ведь много, а принцесс еще больше. Должно же быть это с чем-то связано.

- Настена, а ты чего там сидишь, притихла? – спросил он с интересом.

- Не хотела вам мешать, - ответила Настя с полным равнодушием.

Мартин усмехнулся. Что там говорят о мужской солидарности? Видимо у женщин она тоже имеется.

- Насть, скажи мне, пожалуйста, - обратился он снова, - а почему все-таки Золушка?

Ульяна резко повернулась к нему со стеклянным непроницаемым взглядом. Значит, все-таки связано.

- Мартин, если бы я помнила вчерашний вечер, я бы тебе, возможно, рассказала бы, - ответила Настасья, и Ульяна облегченно сделала выдох и снова отвернулась.

- Знаешь, как говорят, что у пьяного на языке, то у трезвого в голове! И потом, ты же ответила, почему две тысячи третьего!

- А про это я помню только потому, что, когда вы с Ульяной познакомились, ты назвал ее именем той самой мисс вселенной.

Может быть, для обыкновенной женской логики этот ответ был бы вполне ясным и понятным. Но ему, Мартину, все же было не понятно, почему Настя называла весь вечер Ульяну Золушкой, которой он должен был подарить диадему и красную ленту с надписью Мисс Вселенная 2003, одолжив это все у той самой Мисс Вселенной, именем которой он при первом знакомстве назвал Ульяну.

В итоге Мартин окончательно запутался и решил оставить этот разговор до лучших времен, которые возможно никогда не наступят, и тогда он никогда не узнает, почему же все-таки Ульяна была Золушкой.

Потом Мартин вспомнил сказку про эту самую Золушку.

Золушка – бедная девушка, на первый взгляд не красавица, желающая пойти на бал, но злая мачеха ее не пускает, точнее, загружает ее работой. Внешний вид Ульяны может быть и соответствует главной героине сказки, но вот есть ли у нее злая мачеха? Идем дальше. А дальше должна быть крестная Фея – в реальном мире крестная тетка, жена бизнесмена или олигарха. То же самое, не известно есть она у нее, или нет.

Дальше. Дальше марафет, красота, бал и принц. Принц, по словам Настены – это я. Но есть одно маленькое «но» - принц видит Золушку впервые на балу, а мы с Ульяной знакомы уже целый месяц, да что там знакомы… так без отступлений, пожалуйста! Потом в полночь Золушка от принца убегает и становится обыкновенной девушкой – той же, кем и была. Похоже на прошедшую ночь, только бала у нас не было, и она никуда не убегала, а просто стенку между нами возвела. Значит, остается найти туфельку! Нет, в нашем случае не туфельку. Нам нужна диадема и красная лента с надписью Мисс Вселенная 2003.

«Нам», какое хорошее слово «нам»!

Лучше бы она просто лифчик в ванной забыла, он ведь, как и туфельки у Золушки, отличается от всего ее внешнего вида.

И все упирается в бал, которого у нас не было и в ближайшее время не намечается. А Настасья все придумала раньше, чем мы провели вместе ночь. Вот и получается, что ничего не получается.

Он остановился у нужного подъезда, и Настена, попрощавшись с ним, быстренько выскочила из машины. Ульяна уже хотела открыть дверь, как он снова взял ее за руку. Он просто хотел проверить, и проверка удалась. Она больше не дрожала, как осиновый листок на ветру, и не старалась поскорее освободиться от него. Она просто посмотрела ему в глаза, улыбнулась уголками губ и даже немного неуверенно сжала пальцы.

- Обещай, - тихо сказал он.

- Что обещать? – удивилась Ульяна.

- Обещай, что скажешь мне.

- Что тебе сказать?

- Что ты беременна.

- А ты думаешь, что сам этого не увидишь? – она опять смеялась, как и когда он сказал это впервые.

- Если ты сделаешь аборт…

- Мартин, я не буду этого делать, - она была вполне уверена в том, что говорила, но при этом все же улыбалась, - Я не ребенок. Мне не семнадцать лет, мне не нужно каждый вечер идти гулять или танцевать, согласись, детям в этом есть необходимость! И, в конце концов, если уж на то пошло, я смогу поставить этого ребенка на ноги, пусть с помощью папы, но смогу. И устроиться в жизни я тоже смогу. И потом, его ведь еще нет, что ты так переживаешь?

- Просто я хочу воспитывать его вместе с тобой, - его слова прозвучали как-то очень грустно и откровенно, а она снова смеялась.

- Меня Настя ждет, - как бы извиняясь, сказала она, и, видя его грустное лицо, добавила, - Я обещаю…

- Ульяна! – он на радостях потянул ее за руку и обнял, и прижал к себе сильно, хотя делать это в машине было очень неудобно.

- Мартин, ты это серьезно? – она была удивлена.

- Да, - он слегка отстранился и посмотрел ей глаза, - я очень хочу, чтобы ты стала матерью моих детей, потому что… - он задумался говорить или не говорить, и решил все же сказать, - я… люблю тебя.

И она снова испугалась. Он хотел ее поцеловать, но она увернулась и быстро выбежала из машины, чуть не упав при этом. Она пулей взлетела на седьмой этаж, это при том, что лифт не работал, и, затолкав в квартиру Настену, которая ее там уже ждала, захлопнула дверь перед самым носом Мартина. И он еще несколько раз позвонил. Но она и не подумала ему открывать, а, только, усевшись под дверью, разрыдалась.

- Улька, ты чего? – спросила Настена, сев рядом с ней, - Уль, ты что-то часто плакать стала, и все из-за кого? Из-за какого-то Мартина…

- Настька! – она плакала, но не знала от чего, от счастья или от горя.

- Да найдешь ты себе еще другого, - не унималась Настасья, - придумала из-за кого плакать…

- Насть! – позвала ее Ульяна, не в силах слушать ее бред, тем более что к ней он не относился.

- …ну, козлы, они и в Африке козлы…

- Настя-а!!!

- Что? – наконец услышала ее подруга.

- Насть, он сказал, что любит меня! – продолжая плакать, пролепетала Ульяна.

Настасья Любинцева с минуту молчала, облокотившись руками и спиной о комод, глядя куда-то в другое пространство, соображая, что же все-таки сейчас сказала ее Уля, и в итоге спросила.

- И чего тогда ты ревешь?

- Я ему не верю.

- Почему?

- Потому что я не красивая.

- И это говоришь мне ТЫ? – насмешливо спросила Настасья, - Ты ведь самая красивая девушка…

- Так ведь он-то меня такой не видел!

- Да, кстати, ты чего опять так вырядилась? И почему у тебя глаза голубые?

- Чего?

- У тебя голубые глаза!

Уля медленно встала с пола посмотрела на себя в зеркало, висевшее в прихожей. И глаза ее действительно были голубые. Странно, что Мартин этого не заметил, или заметил, но не сказал. Быть может, ночью и не заметил, но ведь утром все очень хорошо видно, и нужно быть слепым, чтобы не увидеть сияние этих глаз, особенно когда они были наедине. И веснушки, их ведь тоже не было.

- По крайней мере, одна мечта Мартина уже сбылась, - вполне спокойно произнесла Ульяна скорее для себя, чем для подруги, - Когда ты мне вчера позвонила, я стала быстрее собираться, и забыла линзы, а до веснушек мне времени не было.

- Значит, это твой настоящий цвет глаз? – уточнила Настя.

- Да.

- Выходит, он видел тебя почти настоящей, остались только очки и одежда!

- Да.

О том, что Мартин видел ее и без одежды, Ульяне упоминать не хотелось, но на лице ее появился легкий румянец, и Настя это заметила.

- Было что-то еще, чего я не знаю? – спросила она.

- А что ты знаешь? – лукаво спросила Уля.

- Ну, то, что вы целовались, я видела, и то, что ты от него уже не шарахаешься, как от огня тоже. Что было после того, как…, как я предполагаю, вы меня уложили спать?

- Мы сидели на кухне, пили чай и разговаривали, - с абсолютно честным видом ответила Ульяна, - Кстати, пойдем, попьем?

- Пойдем, - согласилась Настена, но не остановилась в своих расспросах, - А что было потом?

- А потом мы пошли спать… - она наконец сняла ботинки и направилась на кухню.

- А потом чисто случайно проснулись в одной постели! Да? – закончила Настасья, прошлепав по паркету вслед за ней, и кивнула головой.

- Да! – Ульяна точно так же кивнула, улыбаясь и напевая любимую мелодию себе под нос, включила электрический чайник и стала доставать кружки из шкафа.

- Ну?

- Что «ну»?

- Как тебе?

- Насть, ну я же не первый раз, как говорится, замужем, - Ульяна, еще больше покраснев, возмутилась, - Ну, переспала я с ним. Ну, и что еще? Ну, мамой могу стать теперь…

- Ты серьезно? – шокированная Настасья будто ослабла, плюхнулась на табурет.

- Куда серьезнее! – а Уля опять улыбалась и говорила очень весело, словно все это было всего лишь розыгрышем, - Мне Мартин все утро только об этом и говорит. Желает папой стать!

- А ты?

- А что я? Будет значит будет, а не будет, и слава Богу.

- А если и правда у тебя будет ребенок. Что тогда? – кажется, Настасья видела в этом великую проблему.

- А что тогда? Крестной тебя возьму. Пойдешь?

- Я?

- Ну, мне-то собственному ребенку крестной быть нельзя, значит ты!

- Улька!

- Я так понимаю, что до тех пор, пока не выяснится, будет у меня ребенок или нет, вы оба меня настолько достанете, что у меня уже ничего, никого и никогда не будет! Ох, Господи, прожить бы этот месяц поскорее! Или сколько там?

- Уль, если у тебя действительно будет ребенок, то ты будешь рожать? – снова спросила Настя.

- А почему это тебя так удивляет? – улыбнулась Ульяна.

- А как же университет?

- На момент, когда мне предстоит рожать, будут каникулы, а потом найму няньку.

- Так просто?

- А зачем нужно все усложнять?

- Ну, ты, Улька, даешь! – восхитилась Настена, - Я бы так не смогла.

- А ты такого и не вздумай натворить! – строго сказала Ульяна, - Мне-то что, одно образование у меня уже имеется, второе получу, даже если придется после академического отпуска, на крайний случай восстановлюсь на коммерческой основе. Я могу себе это позволить. А ты не смотри на дурной пример. Живи пока возможно вольной пташкой.

- А как к этому Мартин относится?

- Мартин жениться обещал, если я соглашусь, - Ульяна рассмеялась, - тебя вон целый день про Золушку спрашивал! И вообще весь такой внимательный, нежный, заботливый.

- Он любит тебя.

- Я уже это слышала от него самого, - Уля грустно улыбнулась, посмотрев на дно уже пустой чашки, - Но мне сначала нужно определиться, кто я! Ульяна, или Улита? А для этого нужно еще раз выйти в свет, но так, чтобы меня никто не узнал.

Часть третья

И тут ее телефон разразился какой-то классической музыкой, и она посмотрела в окошко.

- Кто? Вангог? – воскликнула она, - Но как? Ало! – она подняла трубку и, вскочив со стула, принялась расхаживать по миниатюрной кухне, в которой всего-то три шага можно было сделать.

- Улитка, ты что с ума сошла? – и это было приветствие.

- Ты же должен быть в Англии! – удивилась Ульяна.

- Какая к черту Англия? – возмутился Вангог, - Я в Москве, точнее я дома, а папа говорит, что ты не приедешь на его очередное светское мероприятие… прости, папа… то есть на его юбилей. Скажи мне, это правда?

- Вань, если ты сейчас не скажешь ничего папе, - медленно начала Ульяна, - и приедешь ко мне домой вместе со своей студией, тогда возможно, Вань, ты слышишь? Возможно я поеду с тобой на этот прием, согласен?

- Значит, правда! – голос Вангога потух, - Хорошо, я сделаю, как ты говоришь. Я поцелую за тебя папу, - казалось, он сейчас расплачется в трубку, - я передам ему привет. Но нам все равно будет не хватать тебя!

- Спасибо, Вань! – обрадовалась Ульяна.

- Пока еще не за что. Я еще не целовал папу.

- Вань, до встречи!

- Ага, пока!

Так как Ульяна не выходила из комнаты, Настасья имела возможность услышать весь разговор, точнее только то, что говорила Уля. Однако этого оказалось достаточно, чтобы почувствовать себя лишней.

- Мне, наверное, пора, - проговорила она немного неуверенно.

- Насть, ты чего? – Удивилась Ульяна.

- У тебя ведь будет гость…

- Астасья, Вангог мой старший брат, - поняв, в чем дело, объяснила Уля, - Он приедет через полчаса, и, я уверена, будет рад с тобой познакомиться.

Настино живое воображение тут же нарисовало Вангога высоким широкоплечим красавцем с карими глазами и каштановыми волосами. И непременно он должен быть очень загорелым. Он ведь брат Ульяны, и значит, он похож на нее. И хотя Ульяна не была загорелой, и даже наоборот, ее кожа была довольно бледной, ее брат должен был обладать самой что ни есть сексуальной внешностью, и конечно загорелой кожей. Он ведь мужчина.

- А почему он Вангог? – спросила Настасья после долгого молчания.

- Потому что его зовут Иван, и он художник, - коротко и ясно объяснила Уля, - Вообще-то он представляет интересы моего отца в Лондоне, то есть он дипломат. Но ничто не делает его более счастливым, чем несколько дней в собственной студии с очаровательной натурщицей.

- Тогда почему он не остался просто художником?

- Потому что он очень ответственный человек. Он знает, что все, что сейчас принадлежит отцу, когда-нибудь перейдет по наследству мне и ему. И так как он старший, хотя у нас разница всего три года, то он должен знать, как этим всем управлять, чтобы никаких проблем не было. Поэтому он вот уже четыре года живет в Лондоне.

Если бы он был рядом тогда, когда я переворачивала свою жизнь верх дном, все было бы по-другому. Он не дал бы мне стать такой, какая я сейчас. Он бы даже против моей воли забрал бы меня с собой. Он уехал всего на месяц раньше моего дня рождения, а когда узнал, уговаривал отказаться от этой идеи, но я его не послушала.

И тут Улита переполошилась, вскочила с табурета, чуть его не уронила, и побежала в ванную.

- Он расстроится, если увидит меня в подобном наряде! – прокричала она по пути.

В прихожей задребезжал звонок.

- Насть, открой это, наверное, он! – снова крикнула Улита.

- Хорошо, - согласилась Настасья и открыла дверь.

Она застыла в изумлении и, кажется, даже приоткрыла рот. Он не был похож на придуманный ею образ, но все же он был поразительно красив и обаятелен. Он не был не слишком высок, плечи его были не столь широки, как казалось Настене, должны быть, и глаза его были не карие, а голубые. И волосы русые, а не каштановые, как у Ульяны. И лицо очень светлое, и щеки розовые от мороза. А на длинных ресницах остались капельки от растаявших снежинок.

И он, кажется, тоже не ожидал здесь увидеть кого-либо, кроме своей сестры, и поэтому тоже некоторое время молчал. Но потом дар речи пробудился.

«Девушка, вы не хотите стать моей натурщицей на несколько дней?» - придумала Настасья за него, стоило ему раскрыть рот.

- О, прекрасное создание, - обратился Вангог, и его голос был нежен и безумно приятен, - Я ошибся дверью, или Улита Бахровцева, то есть Ульяна Цветкова живет здесь?

И Настасья, как завороженная, только кивнула головой.

- Ошибся дверью? – снова спросил он и улыбнулся.

Настасья, кое-как придя в себя, сглотнула, потому как в горле пересохло совсем, и сделала шаг в сторону, пропуская его.

- Проходите, - еле выдавила она из себя.

- Благодарю, - он прошел, остановился прямо перед ней, посмотрел на нее сверху, все так же улыбаясь уголками пухлых губ, и мимолетным движением провел по кончику ее носа теплым нежным пальцем, словно подразнив ребенка.

А она все смотрела на него своими большими зелеными глазами, и как будто не могла понять, что здесь происходит.

Потом он разулся, закрыл дверь, потому как Настасья не отрываясь смотрела на него, и была не в силах сделать этого сама. Еще раз улыбнулся ей и прошел на кухню. И Настя, как привязанная, проследовала за ним.

- Прекрасное создание, - снова обратился к ней Вангог, наливая себе чай, - где же все-таки моя сестра?

- Она в ванной, - тихо пролепетала Настя.

- Выпьете со мной чаю? – спросил он, держа в руке чайник и не обратив внимания на ее слова.

- Благодарю, мы уже пили, - словно под стать ему ответила Настасья, и сама себе удивилась.

- Да я вижу, - он говорил и все время улыбался, - чашки вон еще стоят. Да вы присядьте, пожалуйста. Не заставляйте меня стоять…

В комнату вошла Улита. На ней был вчерашний наряд, который они выбирали с Настасьей. Теперь все его внимание было приковано к ней.

- О, ангел мой! – воскликнул Вангог, обняв сестру, - Свет очей твоих мне говорит, что в эту ночь твой сон был не глубок!

При этих словах Улита в миг покраснела.

- И кто же научил тебя так смущаться? – не поверил он своим глазам, - Где тот добрый человек, я отблагодарить его должен! Сколько я тебя помню, подобного не было никогда! Что же все-таки случилось?

Улита молча опустила ресницы, закусила нижнюю губу, и снова возвела свой немного детский провинившийся взгляд на брата.

- Прости, я понял, - он усадил ее на табурет, проследил, чтобы села еще не знакомая ему девушка, и сел сам, - и я рад, что ты выглядишь сегодня лучше, чем в прошлый раз, и что ты больше не «монахиня».

- Вань, - Уля укоризненно на него взглянула.

- Скажи мне, ангел мой, - он решил ее больше не слушать и снова улыбнулся Настасье, - что за прекрасное создание открыло мне сегодня твою дверь?

- Прости, я думала, вы уже успели познакомиться. Это Настя, моя одногруппница. Настасья, это мой брат – Вангог.

- Ну, зачем же Вангог? – он, казалось, обиделся, - Иван.

- Ты когда последний раз своим именем пользовался? – усмехнулась Ульяна.

- Ежедневно, в Лондоне. Они все его так интересно произносят! – смеясь ответил брат.

- Гога, у меня к тебе дело есть, - сообщила Улита.

- Какое? – он пил чай и разглядывал Настену, и спросил только для того, чтобы показать, что он внимательно слушает, хотя на самом деле его внимание приковывала к себе хорошенькая подруга снстры.

Так как и Настасья не сводила глаз с Ивана, Ульяна почувствовала себя здесь лишней.

- Простите, я вам не мешаю? – спросила она, пытаясь их немного одернуть для приличия.

- Нет, нет, продолжай! – ответил Иван, бросил беглый взгляд на сестру и продолжил разглядывать Настасью.

- А ты меня слышишь?

- Слышу.

- Слышишь, но не слушаешь!

Вангог все-таки решил, что она может обидеться и повернулся.

- Говори, - сказал он.

- Слушай, в каком ресторане будет проходить папино мероприятие? – оживилась Ульяна.

- В лучшем, - его надолго не хватило.

- Значит, у Александра Егоровича?

- У меня вопрос. Кто из нас живет в Москве? – Вангог отвлекся от Насти, и снова посмотрел на сестру, - Я только что прилетел, и отец мне еще ничего не говорил.

Улита слегка умерила свой пыл.

- Давай ты расскажешь мне весь свой план, а потом мы подумаем, что делать дальше? – предложил Вангог.

И Улита ожила и все рассказала.

- Почему нельзя сделать проще и вернуться, - выслушав ее, спросил Ваня, - это было бы громом среди ясного неба.

- Я уже раз попробовала вернуться, - призналась Улита, нахмурившись, - только что-то это у меня плохо получилось. И я не хочу этого грома.

- Ну, хорошо, я выполню твою просьбу, - согласился Вангог, - Но когда ты станешь прежней, гром все равно будет.

- Спасибо, Гога! – обрадовалась Улита.

- Будешь должна! – он улыбнулся.

Мартин совсем не понимал Ульяну. Казалось, он сделал все, чтобы она смогла ему поверить. А она по-прежнему чего-то боялась. Привезя ее к себе домой ночью, он не мог предположить, что это сможет как-то повлиять на их отношения. Он надеялся, что Уля станет больше ему доверять, из-за оказанной ей помощи, но укладывать ее в свою постель не собирался. Однако он почувствовал, что она ослабила защитную стену. Его это очень обрадовало, и безумно захотелось ее поцеловать, она не спешила спрятаться от него в своей комнате. И он поцеловал. Ее губы сладкие, как мед, легко ему поддавались, хотя и не отвечали, но даже так казались самыми сладкими и пленительными. Но еще важнее то, что она не только не испугалась, а позволила продлиться их общему наслаждению. И он делал все так, как он хотела. Он старался быть как можно более аккуратным. И когда бы она не сказала нет, он остановился бы и ушел к себе. Но она этого не сказала. И он чувствовал себя самым счастливым человеком на свете.

А потом понял, что никогда ранее этого не испытывал, и ощутил необходимость ее присутствия в его жизни. Но она вдруг отдалилась от него на прежнее расстояние, хотя и лежала под боком. Стало холодно внутри. Она пока еще была рядом, а одиночество к нему уже подкрадывалось, а на горизонте нарисовалась пустота, и стоит только Ульяне уйти, она поселится в его душе со всем основанием.

Нет. Она ему необходима! Больше воздуха и больше жизни. Жизнь без нее лишится смысла. Он должен добиться ее или сделать так, чтобы она стала счастливой, а может и то и другое. Но он должен что-то сделать. Он не может вот так все бросить и забыть, как прекрасный сон в зимнюю ночь. Он не может все оставить, как есть сейчас. Тем более, что в порыве собственного счастья, он кое-что забыл, и это самое может стать залогом его дальнейшего счастья. Он решил утром поговорить с Ульяной.

Утро так не задавшееся, вдруг привело к положительному результату. Она смягчилась к нему. И не отталкивала если он ее целовал. Не дрожала, когда он брал ее за руку. Желая вызвать в ней еще большее доверие к нему, он заявил, что женится на ней с ее согласия. Разве не этого хотят все девушки? К тому же он искренне этого желал, ведь люди еще не придумали другого способа поселить свое единственное счастье рядом с собой. И основанием для этого была его любовь к ней, о чем он и сказал, но почему-то произошла обратная реакция. Он к этому был не готов. В его воображении могло быть только два варианта событий: по первому, она должна была еще больше к нему смягчится, а по второму, это должно было произойти после некоторых раздумий немного позже. Но этого не только не произошло, она вообще убежала от него, ничего не объяснив.

Он вернулся домой в пустую квартиру. Пустота следовала за ним по пятам, желая поселиться в его душе, но переживания и надежда пока не давали ей места. А Мартину уже казалось, что ее можно увидеть и попробовать на ощупь. Понимая, что близок к сумасшествию, он прогнал свои такие мысли, стараясь сосредоточиться на покорении крепости под названием Ульяна Цветкова. Что ему делать, он не знал. Однако глупости сказанные Настасьей не выходили из головы. И еще не понимая, как это может быть связанно с Ульяной, он решил найти ту самую Мисс Вселенную, и одолжить у нее все необходимое на время, а если найти не получится, заказать все самому, что значительно проще сделать. Благо в интернете сейчас можно найти все, что угодно, и фотографию диадемы тоже. Потом заказать ее у ювелира, и даже если она окажется безумно дорогая, он за ценой не постоит. Его любимая достойна самого лучшего.

Сообразив все это, Мартин уже хотел включить интернет, но тут позвонил отец.

- Да, пап, - ответил Мартин подняв трубку.

- Сынок, здравствуй, - поприветствовал его отец, - чем занимаешься?

- Ничем, сегодня выходной.

- В таком случае, у меня есть предложение, - кажется отец на том конце провода улыбнулся, - У Бахровцева сегодня юбилей, он меня пригласил, но сам знаешь, меня врачи не пускают из дома. Пригласительные не требуются достаточно сказать фамилию. Кстати, можешь взять с собой девушку…

- Па, а без этого никак нельзя обойтись?

- Без девушки?

- Нет, без юбилея?

- Мартин, ты знаешь, что мы с ним друзья, и мне бы не хотелось, чтобы…

- Ладно я понял, - согласился Мартин, зная, как отец ценит дружбу с этим человеком, - Во сколько и куда?

Да, хорошенькую задачку поставил отец. Нечего сказать. Где ж теперь девушку-то взять? У него на уме была только Ульяна, но для этого вечера… не то чтобы не подходила. Ее бы одеть получше, причесать и накрасить, но сможет ли она в таком виде на людях появиться. Все что касается ее внешности она воспринимает мягко говоря неадекватно. И захочет ли она его видеть, после того, что убежала? Но он все-таки позвонил.

- Уль, я должен перед тобой извиниться, - начал он, - прости, я поспешил, но я просто хотел, чтобы ты знала. И вообще мне не хотелось тебе всего этого говорить по телефону, но…

- Что «но»? – ее тон не выражал почти ничего, даже безразличия в нем не было.

- Я хотел бы тебя пригласить на один прием, - ему было очень неудобно ей что-либо говорить, - Ты можешь составить мне компанию?

- А что за прием? У кого? – Улита насторожилась.

- Юбилей Игоря Борисовича Бахровцева, - он тяжело вздохнул.

- Где он будет проходить? – спросила Ульяна. В ее голове мгновенно созрел план.

- В ресторане «Императрица», вряд ли тебе это знакомо…

- Во сколько?

- В восемь.

- Мартин, меня сейчас нет в городе, - объяснила Улита, - с тобой поедет Настасья, заберешь ее в семь тридцать.

И Улита отключила телефон.

- Что еще ты придумала? – спросил Вангог, глядя в ее заискрившиеся глаза.

- Едем! – скомандовала Ульяна и направилась к выходу.

- Куда? – не понял Вангог.

- По дороге расскажу.

Мартину больше ничего не оставалось, кроме как взять на прием Настасью. Идти одному у него не было никакого желания, тем более, что приглашения было два. И он, повинуясь Ульяне, в семь тридцать остановился возле дома указанного ему.

Через пару минут из подъезда вышла Настасья, и он решил, что все обернулось гораздо лучше, чем он думал. Она прекрасно выглядела. На ней было темно-зеленое шелковое платье немного ниже колен, черные лаковые сапожки на высоком каблуке, и соболий полушубок.

- Добрый вечер! – сказала она немного смущенно, садясь в машину.

- Привет! – это прозвучало слишком холодно, - Ты когда-нибудь бывала на подобных банкетах?

- Нет, - а она волновалась, хотя глаза и горели безудержным счастьем.

- Хорошо выглядишь, - решил он ее поддержать, но у него это не очень хорошо получалось, потому что он хотел видеть рядом с собой только Ульяну, несмотря на то, что она для этого вечера совсем не подходила.

Уже когда они приехали в ресторан, и он помог ей снять полушубок, он заметил на ее шее изумрудное колье, на руке такой же браслет, а в ушах серьги. Когда-то он видел эти камни настоящими, и сейчас их подлинность не вызвала у него сомнения.

- Настоящие? – тем не менее, спросил он, когда она взяла его под руку, как учила ее Ульяна.

- Да, - просто ответила она, ее теперешнее состояние ей нравилось безумно, хотя и присутствовало волнение.

- Откуда?

- Подружка дала поносить, - как ей хотелось сейчас сказать, что эта подружка, та самая Ульяна, которую он так любит.

Ульяна все продумала до мелочей, и все казалось так легко. Но внутреннее волнение не покидало ее, хотя практически не отражалось на лице. Вангог, зная ее такую особенность, старался быть предельно внимательным к сестре. Он мог ее понять, и учитывая все обстоятельства придуманного ею плана, только он мог ее поддержать. Ведь Настю она отправила на прием с Мартином. Вангог было предложил ей самой пойти с ним, но встретил рьяное сопротивление. Ульяне не пришлось ничего объяснять, он и сам понял, что это из-за Мартина устраивается весь маскарад. И даже в какой-то мере был благодарен этом человеку. Еще два года назад, она не стала бы этого делать. Главная цель всего мероприятия – необходимость избежать шумихи вокруг Ульяны. Ей нужно было плавно вернуть свое прежнее имя, не переворачивая собственную жизнь коренным образом. К резким переменам она не была готова психологически.

Они вошли в ресторан, и встречал их Александр Егорович.

- Иван Игоревич, - воскликнул он, - Как я рад вас видеть! А ваша сестра, она будет сегодня? Она вчера приходила, и говорит, она вернулась…

- Александр Егорович, - спокойно обратился к нему Вангог, помогая раздеться своей спутнице, - моей сестры сегодня здесь не будет. И я надеюсь, вы никому не расскажете, что она вчера была здесь?

Глаза метрдотеля были полны недоумения, и Вангог счел нужным немного пояснить.

- Она к нам вернется, но не сегодня! – и он, улыбнувшись, направился в зал.

Несомненно, его спутница сегодня была прекрасна. Черные волосы, черные искрящиеся счастьем глаза, и эффект легкого загара. На ней было черное платье чуть выше колен с буфами, расклешенное от груди, тем самым выгодно подчеркивая ее. Черные атласные перчатки, и туфли на шпильке с закругленными носами и небольшими серебристыми пряжками украшенными кристаллами от Сваровсски. А на шее, ушах и руке красовались бриллианты в черном золоте.

Они подошли к седовласому мужчине в белом фраке.

- Ну, что она приедет? – взволновано спросил он.

- Нет, мне не удалось ее уговорить, - грустно ответил Вангог, - ты же знаешь, она редко меняет свои решения.

- Знаю, - согласился мужчина, - А кто эта прелестная особа?

- Папа, я же должен был прийти не один, - Вангог улыбнулся, - это моя девушка – Анна.

Новоявленная Анна грациозно протянула руку отцу своего парня.

- Значит, невеста, - решил отец, поцеловав ее ручку, - Я рад. И когда свадьба?

- Папа, какая свадьба?

- Значит скоро! Так, все, встречаем гостей!

У входа в банкетный зал стояли две сияющие пары, которые дарили улыбки всем входящим в зал.

- Это и есть тот самый Бахровцев? – шепотом спросила Настасья, постепенно приближаясь к ним.

- Да, - все так же холодно ответил Мартин.

- А кто те двое? – снова спросила она. Настасья предполагала, что вопрос вполне логичный, потому и спросила, хотя конечно знала все лучше самого Мартина. Но она волновалась, и молчание казалось более мучительным, чем эта небольшая ложь, которая к тому же из-за него и затеяна.

- Молодой человек – его сын, дочь его я никогда не видел, поэтому не могу утверждать о личности девушки. Хотя, не скрою восхищения, она прелестна! – Мартин впервые, хотя и слабо, улыбнулся, - Кстати, не дочь ли Бахровцева была Мисс Вселенной две тысячи третьего года?

- Она самая!

- Не удивлюсь, если это она и есть.

Настасья уже ничего не могла ему сказать, потому что они подошли к юбиляру.

- Здравствуйте, Игорь Борисович, - поприветствовал его Мартин.

Настя едва склонила голову, и еще сильнее вцепилась в руку Мартина. Он неуловимым движением прикрыл ее ладонь, чтобы не выдать ее страха, и согреть ее ледяные ладошки своим теплом. Но это не ускользнуло от глаз Анны. И это была первая ревность, которую уловил Вангог.

- Ревнуешь? – спросил он шепотом.

- Нет, - натянуто и зло ответила она.

- Терпи. Они не должны вести себя иначе. Они пришли сюда парой.

- Мой отец не смог приехать, - продолжал Мартин, - он болен…

- Что же случилось? - не смог удержаться Бахровцев.

- Он сломал ногу, к сожалению, я не знаю никаких подробностей. Но он передавал вам наилучшие пожелания и поздравления, и я к ним присоединяюсь.

- Благодарю, - и олигарх улыбнулся, оказавшись довольно обаятельным человеком, - Признаться, я рад, что пришли вы. Здесь сегодня будет так мало молодежи. Да вот только вы и мой сын с невестой…

- Папа! – запротестовал Вангог.

- Что «папа»? – закряхтел, как столетний старик, Бахровцев, - Зачем скрывать, ведь свадьба скоро, приглашать гостей надо.

Вангог за его спиной только неслышно рассмеялся в кулак. Анна смущенно потупила взор, засияла сильнее глазами, и теснее прижалась к «жениху». А Настена слегка погрустнела, не совсем понимая, что происходит. Один только Мартин выразил, вполне соответствующее с ситуацией, холодно натянутое выражение на лице с легкой улыбкой.

- Анечка, я что не прав? – удивился олигарх.

- Конечно правы, Игорь Борисович! – она сказала с сильным английским акцентом, и снова опустила взгляд. Не могла она спокойно смотреть на Мартина.

- Какой я тебе, деточка, Игорь Борисович? – он возмутился. Кажется, большего подарка на юбилей придумать было не возможно, - Зови меня «папа»!

- Папа? – переспросила она.

- Ну, что ж ребятки проходите в зал. Скоро я их к вам отпущу.

- Это и есть тот Мартин? – весело спросил Вангог, пока отец приветствовал гостей, от него ведь требовалось им только кивать и улыбаться.

- Да, а ты чего смеешься? – с прежним акцентом спросила Анечка, - Ты с ним знаком?

- Наши отцы довольно дружны, - ответил Вангог, - и у нас с Мартином было тесное сотрудничество до тех пор, пока он не уехал. Но он вполне может считать меня своим другом.

И олигарх сдержал свое слово. Вскоре после знакомства Вангог с «невестой» подошли к Настасье и Мартину.

- Привет поближе, Мартин! – сказал Вангог, и протянул ему руку.

- Здравствуй, здравствуй! – Мартин пожал его руку, - Я вижу, тебя можно поздравить!

- Да не с чем меня поздравлять.

- Как это «не с чем»? Ты же жениться собрался! Или я ошибаюсь?

- Я жениться не собирался, это все папа внуков хочет, - возмутился Вангог.

Мартин украдкой посмотрел на Анечку, а Вангог задержал грустный взгляд на Настене. И в этот момент он понял, что зря согласился на эту авантюру. Хотя если хорошо подумать, в этом действительно нет ничего плохого, но ведь сейчас каждый из них либо боится сказать что-нибудь не то, либо сгорает от ревности, как например он сам. В самом спокойном положении сейчас находится Мартин, и Вангог ему позавидовал.

- А невеста-то у тебя красавица, - заметил Мартин.

Еще бы не красавица! Сам ведь слепил. Видел бы ты Улиту, в каком она сейчас состоянии. Хотя конечно ты видел. А какая она была раньше. Не девушка, а сказка – мечта! А то существо, которое ты каждый день видишь в университете, лишь жалкая тень моей сестры.

Анна только опустила ресницы.

- И у тебя, я вижу, тоже! – Вангог улыбнулся Настасье, а она только и млела от него.

- Простите, забыл представить, - Мартин всполошился, - Настя – моя одногруппница. Но не невеста.

- Очень приятно, - тихо произнесла она взволнованным голосом.

- Смею заверить, мне тоже очень и очень приятно с вами познакомиться, - ответил Вангог очень нежно, по-прежнему улыбаясь, - И в ответ должен представить… - он запнулся, потому что, как уже решили, Анечка ему невестой не была, и сестрой тоже быть не могла, тогда кто? Сотрудница? Да уж, сотрудница, которую собственный отец в невесты записал. Секретарша? Слишком грубо и явный намек на неформальные отношения, - …мой референт, Анна, - сообразил он что-то менее обязывающее.

Анна только кивнула головой, без каких либо эмоций. Может быть, она действительно собиралась замуж за Вангога? Но разве не понятно, что он придумал ей должность при себе, только для того, чтобы можно было открыто ухаживать за Настей? Если так, то она довольно глупа, потому что никакой реакции на его слова с ее стороны не последовало. А если Вангог сказал правду, то он, Мартин, ровным счетом не понимал при чем здесь тогда свадьба и внуки для дедушки.

И вообще, почему в последнее время у него всегда ничего не получается, всегда не достает одной какой-то маленькой детали, чтобы собрать мозаику и понять суть дела? Что-то он все время упускал из вида, но вот что?

Зазвенел звонок, и всех пригласили к столу.

- Вангог, можно тебя на секунду? – Мартин остановил его.

- Да, конечно, - ответил Иван, - Девочки, вы идите, мы вас сейчас же догоним.

- Говорят, твоя сестра несколько лет назад выиграла титул Мисс Вселенной? – спросил Мартин, подождав пока «девочки» немного отойдут.

- Правду говорят, - согласился Вангог.

- В общем, - Мартин сомневался, - можно у нее на время одолжить корону и ленту с надписью?

- Ты имеешь в виду диадему?

- Да.

- А зачем она тебе? – удивился Вангог.

- Понимаешь, тут вот какое дело, - и Мартин попробовал все объяснить, - Есть тут у меня одна Золушка. Умница, только в то, что красавицей может быть, не верит.

- Как это не верит? – Вангог внутренне рассмеялся, представив Улиту, три года назад получившую кучу всевозможных титулов с конкурсов красоты, а теперь не считающую себя красавицей.

- Носит очки, как у кота Базилио, только белые, и широкую одежду, при том, что фигура у нее идеальная.

- О, ты уже и проверил?

- Проверил, - Мартин тяжело вздохнул, - а когда сказал, что люблю ее, она от меня убежала. И вот теперь на ее месте Настасья.

- И ты ее действительно любишь? – Вангогу было необходимо это знать, как ни как, речь шла о его родной сестре, и ему было не безразлична ее судьба.

- Люблю.

В том, что Мартин говорил правду, у Вангога не было никаких сомнений. Ведь по логике вещей, он, Вангог, Ульяну Цветкову знать никак не может, и, следовательно, сказать ей об этом тоже. К тому же у Мартина не было никаких причин, говорить неправду старому приятелю.

- Извини, Мартин, тут такое дело, - подумав, ответил Вангог, почему-то чувствуя себя виноватым, - Пару лет назад Улита ее разбила вдребезги. Не знаю, подлежит ли она восстановлению, сам-то я ее не видел. Но о ленте, я с ней поговорю

- Спасибо тебе, - поблагодарил его Мартин, и они оба направились в зал, - признаться, я подумал, что Анна и есть твоя сестра.

Вангог только рассмеялся.

Они оба догнали своих спутниц и направились к своим местам.

- О чем вы разговаривали? – спросила Анна, когда они отошли на приличное расстояние от Мартина и Настены.

- О моей сестре, - ответил Вангог таким тоном, будто другого ответа и быть не может.

- А точнее?

Вангог внимательно посмотрел на свою спутницу.

- А точнее об Ульяне Цветковой, - сказал он несколько насмешливо, - кажется, с ней он учится в одной группе.

- И что?

- Ты знаешь, он ее любит.

- Неужели?

- Да, это так. Только любовь его увы безответна.

- Бедняжка.

- Она ему не верит, видите ли, а зря.

- Вы наверняка ошибаетесь, Иван Борисович…

- Отнюдь, Анечка, если бы она ему верила, то не убежала бы от него.

- Он что вам просто пожаловался на Ульяну Цветкову?

- Нет, что вы, он благородный человек, он не стал бы вот так жаловаться на свою прекрасную Золушку. Кстати, я не понял, почему еще и Золушка? Вам об этом что-нибудь известно?

- Вы бы лучше спросили об этом у самой Ульяны, - предложила Аня, скривив губки

- Да, обязательно при встрече, - Вангог рассмеялся.

- Но вы так и не поведали мне суть разговора, - заметила Анна.

- Ну, так вот, - продолжал Иван, - Мартин у меня попросил диадему и красную ленту моей сестры на время для своей Золушки. Как думаешь, она согласится?

- Ну, если только на время, - ответила Анечка, и они оба рассмеялись.

- Знал бы Мартин, что его Золушка, и моя сестра одна и та же девушка.

Все гости уже заняли свои места, бокалы уже были полны шампанским, и оставалось только сказать тост. И тут встал сам юбиляр.

- Дорогие гости, - обратился он, - я пригласил вас всех сюда по случаю своего юбилея. Но я хочу сейчас объявить еще об одном событии. Мой сын женится!

- Папа! – возмутился Вангог, - Не нужно…

- Вставайте, вставайте! – попросил отец.

Вангог поднялся и помог встать Анечке.

- Кажется, сейчас будут кричать: «Горько!», - шепнула ему она.

- Я не сделаю этого, - пробурчал в ответ Вангог.

- Поэтому первый тост будет за молодых! – радостно сказал Бахровцев.

Зазвенели бокалы, и гости, как и предполагала Аня закричали: «Горько!».

- Я не буду этого делать, - снова сказал Вангог, повернувшись к Анне, и с силой надавил на ее плечо, чтобы она села.

И она села, и зал затих.

Вангог, как ни в чем небывало, обвел взглядом окружающих и улыбнулся.

- Дорогие гости, - он вышел из-за стола и задвинул за собой стул, - девушка, которая сейчас сидит за моим столом, не моя невеста. Она мой секретарь-референт.

Зал ахнул. А Вангог достал из ближайшей вазы с цветами белую розу, вдохнул ее аромат, улыбнулся и продолжил, пробираясь между столов.

- Но мой отец сказал вам правду! – он подошел к столику, где сидели Мартин и Настасья, - Поэтому сейчас, при всех, я хочу сделать предложение девушке, которая навсегда покорила мое сердце!

Он стал на одно колено перед Настей и протянул ей цветок, в котором уже покоилось колечко с руки Улиты, с бриллиантами в оправе из черного золота.

- Анастасия, будьте моей женой! – произнес он.

- Я? – удивилась она.

- Да.

Настасья смотрела на него широко распахнутыми глазами, и не могла понять, что он говорит вполне серьезно. Она робко взяла розу и уколола палец об острые шипы, но даже не почувствовала этого, столь сильно было ее потрясение.

В какой-то момент она поняла, что отказаться она сможет всегда, только согласиться можно всего один раз, потому что больше этого предложения не будет.

- Да, - тихо произнесла она, и слегка наклонила розу в его сторону.

- Скажи это еще раз, - попросил он, взяв в руки колечко, и улыбнулся, как счастливейший человек.

- Я согласна, - сказала она громче и уверенней, чтобы слышали все окружающие.

Он надел на ее палец кольцо, и поднялся с колен. Зал снова зашумел. Он слегка потянул ее за руку. Она встала, сделала шаг к нему, и его руки тут же оказались на ее талии.

- Это спектакль? – спросила она, когда его глаза были совсем близко.

- Тебе решать, - ответил он, и со всей нежностью и аккуратностью коснулся губами ее губ, но, почувствовав их теплоту и трепет, этого оказалось мало, и теперь, казалось, ничто не могло остановить его.

Она не поняла, его слов. Она их слышала, но не поняла их значение, но все же полностью отдалась тому чувству, которое зародилось при их первой встрече, и теперь уже не могла отдавать себе отчет в том, что происходило.

Гости кричали и считали секунды их поцелуя, и Вангог был уверен, он мог быть бесконечен, если бы их здесь не было. Он знал, что нужно остановиться, но не мог и не хотел этого делать.

- Как на счет того, чтобы завтра прокатиться в загс? – спросил он, едва дыша.

- Что? – она его еще не слышала.

- Что будет, если мы завтра поженимся? – снова спросил он.

- Меня убьют родители, - это было первое, что пришло в голову, - И потом, мы только сегодня познакомились? – а это был уже здравый смысл.

- Но это не помешало тебе сказать мне «да»! – заметил он, - И потом, об этом знают только двое. А они, я думаю, не станут нас выдавать.

- Ванька, мы ведь друг друга совсем не знаем!

- Ты назвала меня Ванькой?

- Да, а что?

- Меня никто не осмеливается так называть, только сестра.

- Если мы поженимся, я буду тебя называть, как мне захочется! – Настасья осмелела.

- Эй, вы, молодожены, - Мартин прервал их идиллию, - вы так и будете стоять?

Вангог понял, что они выглядят глупо. И огляделся по сторонам.

- Как думаешь, что будет, если мы вчетвером сбежим отсюда? – спросил Вангог Настю.

- Это ведь юбилей твоего отца!

- Я думаю, он не обидится, - он снова улыбнулся, - Мартин, ты как, с нами?

- А вы куда? – спросил тот.

- Еще не знаю.

- Мне кажется, я вам буду мешать.

- Ты, наверное, меня не понял, с нами еще Анна. Я ведь вроде как с ней пришел, и оставить ее не могу, к тому же и у тебя девушку увожу. Так сказать, услуга за услугу?

Мартин не мог ничего ему ответить, перед обаянием этого человека не мог устоять никто, и он улыбнулся в знак согласия.

- Тогда сопроводи, пожалуйста, мою невесту еще раз, - попросил Вангог, - а я извинюсь перед отцом.

- Хорошо.

Вангог еще раз улыбнулся Настасье, и поспешил к отцу. А Мартин повел ее к выходу.

- Ты сейчас осознаешь всю серьезность происходящего? – спросил он ее, не понимая, как вообще на это можно было согласиться.

- Ты о чем? – не поняла Настя.

- Я просто хотел сказать, что Вангог, тот человек, который слов на ветер не бросает, - объяснил Мартин, - и всегда выполняет свои обещания.

- То есть…

- Если он решил на тебе жениться, будь уверена, он осуществит задуманное!

- Мне следует этого бояться? – дерзко спросила Настена, его слова были только бальзамом на душу.

- Нет, если тебя саму это устраивает.

- Устраивает.

- И это спустя час знакомства, - он заметил это с презрением.

- Ты можешь думать об этом все, что угодно, - Настасья капризно отвернулась от него, ей было все равно, что о ней будут думать, и даже несколько жестокие слова Мартина ее никак не задевали.

- Это означает, что мое мнение правильное, - а ему было противно, и даже обидно, ведь его Ульяна ему отказала, хотя знакома с ним больше времени.

- Отец, - позвал Бахровцева сын, - ты сильно расстроишься, если мы покинем вас?

- Ты объяснишь, что за цирк ты устроил? – словно не слыша его, спросил олигарх.

- А я могу сделать это позже? – Вангог понимал только то, что сейчас он ничего не понимал, а, следовательно, объяснить ничего не мог.

- Если ты действительно собираешься жениться на этой девушке, то завтра в шесть вас обоих я буду ждать у себя дома.

- Значит, сейчас мы можем идти?

- Надо полагать «мы» - это вся молодежь?

- Да.

- Ну, я же понимаю, что вам здесь делать нечего, - отец в один миг смягчился.

- С праздником тебя! – Вангог поцеловал морщинистую щеку отца словно мальчишка, и убежал к Анечке, - Пойдем!

- Куда? – удивилась она, с прежним акцентом.

- Да не знаю я куда, - он был слишком весел, чтобы еще и соображать, - мы просто сбегаем!

- «Мы» - это кто? – снова спросила Анна, и не думая подниматься из-за стола.

- Это Мартин, моя невеста и мы с тобой…

Анна повернулась к нему с непроницаемым взглядом и поняла, что говорит он вполне серьезно. И хотя это не входило в ее планы, она не могла оставить Мартина в компании Вангога, состояние которого пока не обещало ничего ни хорошего, ни плохого.

- Что сказал папа? – она встала и взяла его под руку.

- Завтра предстоит разговор, и не только со мной, - признался он.

- Ну, и зачем надо было Настасью в это втягивать?

- А у меня был выбор?

- Выбор есть всегда, - уверенно настаивала Анна.

- Вот я его и сделал.

- Ты же ей только сердце разобьешь! – она всерьез беспокоилась о подруге.

- Кто позволил тебе так думать? – возмутился Вангог.

- А разве не так?

- Я женюсь на ней!

- Ты сам-то в это веришь?

Они были уже в холле. Вангог остановился, повернул к себе Анну и, взяв ее за плечи, посмотрел в глаза.

- Ты даже представить себе не можешь как! – произнес он, и холл будто залился солнечным светом от его улыбки. Таким она его еще не видела.

- Ты что в нее влюблен? – она не верила своим глазам.

- Еще до того, когда я ее поцеловал, я думал, что это будет очередное увлечение, - он все еще смотрел в ее глаза, - но я ошибся! Понимаешь, я ошибся! Я чуть с ума не сошел, когда гости стали считать секунды! Я просто оторвал ее от себя! – он вздохнул, - Пойдем, твой Мартин и моя невеста нас уже, наверное, заждались.

- Вы знакомы всего семь часов! – все еще недоумевала Анна.

- Уля с Мартином тоже не много времени, - привел пример Вангог, - вспомни, в какой день они поцеловались. И потом они общались только, как друзья хотя каждый испытывал нечто большее. И стоило только оказаться в нужное время в нужном месте, чтобы переступить через тонкую грань отношений, и все изменилось.

Ане стало стыдно, потому что Иван был прав.

- И почему ты думаешь, - продолжал он, - что чтобы понять, что любишь, нужно обязательно тянуть кота за хвост несколько месяцев? Вспомни те времена, когда молодой человек не мог танцевать на одном балу с одной девушкой больше двух танцев. Когда возлюбленные не могли ни побыть наедине, ни, тем более, поцеловаться…

- Вань, прости меня, - она тоже улыбнулась, - просто я теперь всего боюсь. И за тебя, и за Настасью тоже.

- Хотелось бы мне тебя обнять, - сказал Вангог очень тихо, потому что они были уже близко к своим друзьям, - но боюсь, теперь меня некоторые личности не поймут.

- Так куда мы поедем? – спросил Мартин, когда они стали одеваться.

- Давайте вы сами что-нибудь придумаете, - предложил Вангог, - Мы с Анной только сегодня из Лондона прилетели.

- Может, в кино сходим? – это была идея Настасьи.

Она смотрела на Вангога во все глаза. Он, услышав ее голос, повернулся к ней и снова растянулся в улыбке.

- Я полностью «за»! – радостно сказал он, и с трудом сдержался, чтобы не подбежать, не обнять и не поцеловать ее. Ему вообще было все равно куда ехать, лишь бы быть рядом с ней.

Они вышли из ресторана, и теперь возник вопрос на чем ехать.

- Я предполагал, что сегодня я выпью немного, поэтому вызвал водителя, - сказал Вангог.

- Нет, я на своей, - возразил Мартин.

- Ну, хорошо, - согласился Вангог, - тогда, может быть, Анна составит тебе компанию?

- Было бы не плохо! – едва улыбнулся Мартин, хотя не горел желанием оставаться рядом с этой девушкой. Он вообще хотел к Ульяне, чтобы она была рядом, даже если не собирается менять своего отношения к нему. А если не с ней, то лучше вернуться домой, найти эту чертову диадему в интернете, и мастерскую, где ее смогут сделать по фотографии. Как-то эта идея засела в его воображении. Он всерьез стал думать, что такой подарок, сможет изменить Ульяну.

Анна оказалась в его машине. Они ехали молча. Мартин был совсем не расположен к общению, а Аня не хотела начинать разговор, но все же не выдержала.

- Почему вы молчите? – спросила она слегка обиженно с прежним акцентом, - Вы ведь хотели, чтобы я составила вам компанию.

«Как это я такую глупость выдала?» - сама себе удивилась Уля.

Интересно, она действительно так глупа, как сейчас кажется? Господи, ну почему со мной рядом сейчас не моя любимая Ульяна, она-то уж точно столь идиотского вопроса не задала бы.

- Простите, вы, наверное, не поняли, - он не хотел быть слишком прямолинейным с иностранкой, - это не я хотел, чтобы вы составили мне компанию, а мой друг хотел остаться со своей невестой наедине.

Не хотел, но все же сказал вполне прямо, и даже удивился, что она не обиделась.

Сама нарвалась, чего обижаться.

- Почему вы позволяете с собой так обращаться? – спросил Мартин проникновенно, устыдившись своих слов.

- Как? – не поняла Анна, не предполагая, какие мысли не ее счет возникли в голове у Мартина.

- Он привел вас на прием к отцу, но назвал невестой девушку, с которой едва знаком! Вы действительно его секретарь?

- Да.

- Давно?

- Две недели, - Аня понимала, что если Иван тесно сотрудничал с Мартином, то возможно он мог знать настоящую секретаршу Вангога, а значит, надо было придумать, что-то что могло происходить в его отсутствие в Лондоне.

- И он уже взял вас с собой, при том, что ехал он не по делам? Он крайне редко берет с собой секретарей, а если и берет, то для того, чтобы они решали не слишком важные дела, в то время как он сам развлекается, и они не столь прелестны!

- Спасибо хоть на этом! – произнесла Анна с сарказмом.

- Вы ведь русская, зачем вы говорите с акцентом? Для кого предназначена ваша маска? Вам ведь не нужен сам Вангог, иначе вы не относились бы ко всему этому зрелищу столь спокойно. Но вам нужен этот прием, словно…

Мартин остановился. В голове словно что-то щелкнуло, что-то сошлось в одной точке. В памяти возник фрагмент из собственной сказки про Золушку. И прием этот похож на бал из настоящей сказки, и прекрасная незнакомка в лице Анны, столь загадочная и непонятная принцу Мартину, но самое главное, голос которой так сильно напоминает голос его Ульяны.

Но нет. Анна не может быть его Ульяной, она совсем не похожа на нее. И по меньшей мере у Ульяны чувство собственного достоинства гораздо сильнее, чем у этой девушки. И не мог Вангог привести на прием его Ульяну, он даже знать ее не может. Они из разных слоев общества. И…

Нет. Все это полный бред. Это только плод его фантазий, потому что он только и думает об одной Ульяне, и она теперь мерещится ему в каждой девушке.

Сев в машину, Настя и Вангог уже не могли держаться на расстоянии. Их снова захлестнула волна любви и нежности друг к другу. И только слабые остатки рассудка заставили Вангога ненадолго оторваться от Настены.

- Насть, - позвал он ее, тяжело дыша, - скажи мне, ты не передумаешь?

- Что? – она открыла глаза полные непонимания и счастья.

- Ты правда выйдешь за меня?

- Только если это произойдет не сегодня! – и она уже хотела его снова поцеловать.

- Не сегодня, - согласился Вангог и посмотрел на нее насмешливо, - Завтра!

- Что? – она испугалась.

- Завтра нам предстоит разговор с моим отцом, - объяснил он, - а потом вскоре и с твоими родителями. Думаю, им надо говорить, что мы уже давно знакомы. Но боюсь, будет очень сложно выяснить все нюансы.

- У тебя есть другое предложение?

- Еще можно сказать, что ты от меня беременна.

- Но я ведь не беременна.

- Это поправимо, - заметил он и усмехнулся.

- Вань, я же еще учусь?

- Когда есть деньги, это тоже не проблема! Просто тогда для отца это будет дело чести, и у твоих родителей особого вопроса не вызовет.

- Когда мои родители узнают кто твой отец, то никаких вопросов тоже не будет!

- Мне кажется, мы сейчас делаем то, что когда-то сделала Улита, - подумав, решил Иван, - Пытаемся обмануть самих себя, и в итоге ничего хорошего не получится.

- Тогда почему бы просто не сказать, что мы хотим быть вместе? – предложила Настасья, - Ведь это правда!

- Правда? Ты хочешь быть со мной?

- Если ты еще раз задашь этот вопрос, я за тебя замуж не выйду!

- Я задам еще только один раз, - Вангог был на седьмом небе от счастья, - в загсе. Ты меня простишь?

- До этого дня надо еще дожить.

- Согласен.

Он прижал ее к своей груди и поцеловал в светловолосую макушку. Они оба вздохнули, словно успокоились, и тут же засмеялись.

- Ты мой! – шептала она страстно и нежно, - Ты даже представить не можешь, какой ты мой! Я сразу это поняла, как только увидела тебя…

К удивлению Мартина и Анны, Вангог и Анастасия в кинотеатре не сели в последний ряд, вели себя вполне прилично, всего лишь держались за руки и иногда поглядывали друг на друга и улыбались. У них даже закралось подозрение, что они решили не делать глупостей, или просто повременить со свадьбой.

- Насть, - позвал ее Вангог, когда они уже выходили из зала, - а на свадьбе должны быть еще дружка и дружок.

Настасья повернулась к нему, и они заговорчески засмеялись, поняв, что к чему. И Вангог уже хотел попросить Мартина стать его дружком.

- Подожди, - остановила его Настасья, и прошептала на ухо, - у нас дружка не совсем та сейчас.

- Да, ты права, - Вангог взглянул на Анну и засмеялся.

Они остановились в холле.

- Уже поздно, - констатировал факт Мартин, - Наши спутницы наверняка устали. Да, кстати, ты окончательно украдешь у меня Настю?

- Теперь твоя спутница стала моей невестой, и я не намерен ее никому отдавать! – согласился Вангог и обнял Настасью.

- А… - Мартин перевел взгляд на Анну.

- Мы отвезем Аню в гостиницу, - понял его Вангог.

- Тогда я покидаю вас, - Мартин протянул руку сначала Настасье, и с усмешкой поцеловал ее, - Надеюсь, Ульяна не станет ругать меня за то, что я тебя оставляю с едва знакомым тебе человеком.

- Я попрошу ее, что бы она этого не делала, - Настя мило улыбнулась.

- Да уж попроси, - и он протянул руку Анне, - Вы позволите?

Она слегка занервничала и опасливо посмотрела на его красивую ладонь, которая к тому же может быть даже очень нежной. И как было хорошо, что на ее лицо Вангог наложил такой слой макияжа, что румянец на ее щеках видно быть не могло.

Она все же положила кисть на его ладонь. Он едва коснулся губами ее руки. Она едва не отдернула ее, и он это почувствовал. Почувствовал и удивился, и снова подумал, как похож ее голос на голос его любимой Ульяны, которая сегодня должна была быть на месте Настасьи. И он ужаснулся. Он бы не смог пережить подобный день, если бы на месте Насти была Ульяна. Он бы сошел с ума, если бы Ульяна согласилась выйти замуж за Вангога.

Но спустя мгновение он успокоился. Его Ульяна не согласилась бы выйти замуж за Вангога, или за кого-либо еще спустя час знакомства, только потому, что она Ульяна – слишком трезвомыслящая в любой нестандартной ситуации, и не позволяющая себе подобные вольности.

- До встречи, - сказал он всем и удалился.

- Он понял, что я русская, - глядя ему вслед, сказала Анна.

- Как? – удивилась Настена.

- Не знаю, он не объяснил. Он вообще вел себя как-то странно.

- А как ты думаешь, он должен себя вести, - насмешливо спросил Вангог, - когда вокруг такое творится? Было бы не нормально, если бы он реагировал на это абсолютно спокойно! Хотя, я думаю, ему сегодня пришлось легче, чем нам всем, поэтому мы сейчас тоже едем домой.

- К кому домой? – поинтересовалась Аня.

- Сейчас отвезем тебя, - подумав, ответил Вангог, - а потом мое прекрасное создание.

Ни для кого из присутствующих не составило труда догадаться, что «прекрасное создание» домой сегодня не доберется, и Анна не была рада этому обстоятельству. Она могла бы поговорить об этом с Настеной, но знала точно, что этим ничего не добьется. И еще более бесполезно было разговаривать с Вангогом. Он мог пообещать ей все, что угодно, но как раз такие обещания он выполнял крайне редко.

- Может, сначала завезем Настю? – немного неуверенно спросила Аня.

- Если я в таком виде заявлюсь домой, мои родители с ума сойдут! – усмехнулась Настасья.

Она говорила это таким тоном, будто и правда собиралась домой, не понимая, что везти домой ее никто и не собирается. Однако Вангог сделал вполне правдивый вид, и, значит, он совсем ослепил Настену, и она больше ни о чем думать не могла, кроме как о нем.

Как мало нам нужно! – вздохнула Анна за всех женщин, - Настасье несколько часов, а мне всего один поцелуй, чтобы влюбиться и потерять голову!

- Настя, - обратилась к ней Улита у себя в квартире, - Обещай, что попросишь Ваню отвезти тебя домой!

Настасья вопросительно посмотрела на подругу.

- Насть, он не собирается везти тебя домой, как ты это не понимаешь? – Уля совсем забыла о своих проблемах, боясь за подругу и брата. Ей казалось, что они сейчас способны только глупостей натворить, а потом оба будут страдать. Она не сомневалась в порядочности Ивана, но по ее мнению, он все же форсировал события. Он выглядел счастливым, и, вероятно, действительно был таковым, и разубеждать его в чем-либо было бесполезно.

Настино счастье в миг испарилось с лица, будто бы она прозрела и задумалась над всем произошедшим с ней за сегодняшний день.

- Хорошо, я попрошу, - согласилась она после недолгого раздумья.

- Такое впечатление, что ты делаешь мне одолжение, - Улита обиделась, - Я вижу, ты уже совсем голову потеряла. Спустись с небес на землю, Настасья. Я, конечно, все понимаю, мой брат обаятельный мальчик, но в той ситуации, в которой ты сейчас находишься, лучше подумать головой хоть немного.

- А если он не согласится меня отвозить? – Настя почти ныла.

- Что значит «не согласится»? – возмутилась Улита, - Ты что не можешь на этом настоять?

- Как?

- Как хочешь, от влюбленного мужчины можно требовать все, что тебе захочется!

- Влюбленного? – глаза Настасьи снова засияли.

- Не влюбился бы, замуж бы не предложил, - Улита рассмеялась, - А ты как думала? Вангог человек серьезный!

- Правда? – Настя не могла поверить.

- Он сам сказал, - призналась Улита, - Насть, только без глупостей, хорошо?

-Хорошо! – и Настена убежала.

Она выбежала на лестничную площадку и вызвала лифт, и хотя он уже работал, она не могла его дождаться и побежала по лестнице безумно счастливая после слов подруги. Будучи уже в парадном, она решила, что должна немного отдышаться. В голову вдруг пришло осознание того, что не нужно показывать ему все свои чувства сразу. Что можно немного покапризничать и помучить его, чтобы еще больше в себя влюбить и окончательно потерять голову самой, чтобы больше ничего и никого было не нужно, чтобы забыть, что на земле помимо них двоих есть еще кто-то, и знать только то, что они любят друг друга.

Она вышла из подъезда совершенно спокойная и даже немного усталая. Она даже решила, послушаться Ульяну и попросить отвезти ее домой. И была уверена, что сможет настоять на этом.

Он стоял возле машины и курил, и снег уже успел запорошить его мягкие (она уже имела возможность в этом убедиться, когда они целовались в его машине) кудряшки, идеально уложенные по поводу сегодняшнего приема, на котором они были совсем недолго. И в данный момент Настасья о том только и мечтала, чтобы запустить в эти волосы свои пальцы и прижаться к его губам со всей страстью кипящей в ней. Она ведь знала, что он ее любит, и это было самое главное.

Настасья еле сдержала себя, чтобы не подбежать к нему и не обнять, а просто подойти и остаться на расстоянии вытянутой руки. И она уже хотела сказать, чтобы он отвез ее домой, но он выбросил окурок в сугроб, выдохнул дым в сторону, сделал шаг к ней навстречу, и этого как раз хватило, чтобы ее обнять.

- Моя невеста вздумала осторожничать? – он понял, чего она хотела, но не мог ей этого позволить. И он с жадностью прильнул к ее горячим губам, и еще сильнее прижал ее к себе. Только снежинки, падающие за ворот пальто, слегка ослабляли его пыл.

И как всегда очень не вовремя зазвонил телефон Вангога. Он не хотел отвечать, но кто-то очень настаивал. Ему пришлось посмотреть в окошко телефона, и он отстранился от Насти.

- Да, сестренка, - ответил он, переведя дыхание.

- Вань, ты решил девушку совсем заморозить? – весело спросила Улита, наблюдавшая за ними в окно.

- Я думаю, - он посмотрел наверх, где по его предположению должны были находиться окна ее квартиры, и открыл дверь перед Настасьей, - это она решила растопить мое сердце!

Он улыбнулся, и Улита, кажется, даже в трубке телефона смогла это услышать, и улыбнулась сама.

- А разве его нужно растапливать? – спросила она.

- Но ты ведь звонишь не для того, чтобы это узнать! – заметил Вангог, оставшись стоять на улице, все еще в поисках нужного окна.

- Да, не за этим, - согласилась Уля.

- Я тебя слушаю, - Настя села в машину, и он захлопнул дверцу.

- Вань, - она ведь хотела уберечь подругу, - обещай мне отвезти ее домой!

- Не могу, и ты сама знаешь почему!

- Тогда хотя бы, что не ляжешь в ее постель?

- Это не возможно, я ведь сказал, что не повезу ее домой.

- Я имела в виду, что ты не воспользуешься сегодня ее глупостью!

- Да успокойся ты, - Вангог смеялся, - я прекрасно понял, о чем ты говоришь, и я тебе это обещаю.

- Спасибо, - Улита успокоилась.

- Думаю, это не ты мне должна говорить мне «спасибо», а я тебе, - искренне признался Иван, - Если бы не ты, не был бы я сейчас так счастлив.

- А за это спасибо не мне, а Кире, - рассмеялась Уля.

- Кому?

- Парню Настасьи.

- У нее есть парень? – Вангог в момент рассвирепел от ревности.

- Есть, - ответила Улита насмешливо.

- Давно?

- Два месяца.

- И почему я ему должен говорить спасибо? – казалось, он сейчас начнет извергать пламя.

- Если бы он вчера не напоил Настену, ее бы у меня в гостях сегодня не было, и всех сегодняшних приключений, кстати, тоже.

- Да?

- Да что ты так распереживался? – Улита рассмеялась, - Они вчера поссорились.

- И, надеюсь, расстались? – Вангог начал утихать.

- А вот это мне не известно, - она вздохнула, - Я просто хотела тебя предупредить, чтобы ты от подобной неожиданности вдруг не сгорел. Я же знаю, какой ты ревнивый!

- Спасибо, сестренка! – и она знала, что он снова улыбнулся, - Спокойной ночи!

- И тебе того же!

Он рассмеялся, зная, к чему она клонит, закрыл телефон-раскладушку, сел в машину и обнял любимую невесту. Настя склонила голову ему на плечо, закрыла глаза и носом потерлась о гладковыбритый подбородок, пахнущий дорогой туалетной водой. И она совсем забыла, что должна была ему сказать.

- Насть, - позвал ее Вангог.

- Да, - отозвалась она.

- Ты уже согласна? – он был счастлив и от того постоянно шутил.

- На что? – кажется, она устала. Неужели этот день был таким тяжелым? Странно, что он этого не заметил.

- Насть, позвони родителям.

- Зачем?

- Ты сегодня ночуешь у меня, - он и не думал спрашивать ее согласия, она была его и только, и никакого другого решения быть не могло.

- Я ночую у себя дома, - она по-прежнему лежала у него на плече с закрытыми глазами, и так же, как и он, спрашивать что-либо не собиралась. Она ведь женщина, хоть еще и очень молодая. А, как известно, женщина всегда права.

- Нет, Насть, ну, я-то все понимаю, - он говорил насмешливо, - но родители твои ведь не знают, что ты место жительства сменила.

- Я буду ночевать дома с родителями, - снова сказала Настя вполне уверенно.

- Хочешь, чтобы я послал за ними машину?

Она подняла на него глаза, слегка отодвинувшись. Он улыбался, глядя на нее.

- Вань, я хочу отдохнуть, - произнесла она тихо, - И ни на что другое у меня нет сил.

- Я хочу тебя нарисовать, - поняв, что она имела в виду, сказал Вангог, глядя на нее с любовью и нежностью.

- Я устала.

- Я нарисую тебя спящей, - сообразил он.

Ей больше ничего не оставалось, как согласиться с ним, хотя ей слабо верилось в то, что глупостей в эту ночь не будет, и он будет ее рисовать спящей.

Она сильнее прижалась к нему и закрыла глаза. Ее податливость сводила его с ума, и он уже боялся, что не сможет сдержать обещание, данное Улите. Если сейчас его невеста доведет его до белого каления, то он нарисовать ее не только спящей не сможет.

- Насть, прошу тебя, не надо, - хриплым голосом попросил он, отстранив ее от себя, - иначе я не смогу написать твой портрет.

Она поняла, что ему уже плохо, но не понимала на сколько. И все ей было интересно, почему так происходит. Она сама ведь ничего не делала, у нее для этого сил совсем не было, а он, уже какой раз, доходит до безумия. Она это видела, и когда он впервые ее поцеловал, и когда они ехали в кинотеатр, и вот сейчас. Не было у нее подобного никогда и ни с кем. А с Кирей, о котором она и не вспомнила с появлением Вангога в квартире Ульяны, вообще все было как-то очень долго.

И тут она поняла, что так или иначе, она должна рассказать своему жениху о своей прошлой жизни, а точнее о Кире. В противном случае у нее рано или поздно могут быть большие неприятности, и потом она уже не сможет ничего объяснить Ване, и неизвестно чем это может закончиться. И хорошо будет, если он сможет все понять и простить, хотя сейчас она еще сама не знала, что именно он должен будет ей простить. Но вот если он не простит, и оставит ее именно из-за Киры, то она этого не переживет. И это она знала абсолютно точно. И если уж на то пошло, пусть лучше уж оставит ее сейчас, чем потом, когда она к нему привыкнет.

- Ванька, мне нужно тебе кое-что рассказать, - она нашла в себе силы сделать это сейчас.

- Думаю, не только «кое-что», Настенька, - он придвинул ее к себе и любя поцеловал в лоб, - мы ведь друг о друге ничего не знаем.

- Но это важно…

Водитель остановил машину перед подъездом нового дома.

- Малыш, давай потом, - и Вангог вышел.

- Нет, Вань, не потом! – она упрямо сидела в машине.

- Насть, вылезай, - поторопил ее Вангог, - время позднее, водитель тоже человек, тоже отдохнуть хочет…

- Вань, сядь в машину, - властно потребовала она, - это не займет много времени.

Это была ее первая победа. Вангог послушно сел в машину и даже захлопнул дверь. А водитель вышел покурить.

- Я весь внимания, - сообщил он.

- Я надеюсь, ты не думаешь, что у меня до тебя никого не было? – начала Настасья.

- Не думаю, - согласился Вангог, - но к чему ты клонишь?

- Так вот, мой последний парень еще не знает, что я от него ушла совсем, - и Настасья улыбнулась, - мой телефон сел еще вчера ночью, и я не имела возможности сообщить ему об этом.

- И для этого мы держим водителя, - он только делал вид, что то, что она говорила, для него не важно. На самом деле, он был рад, что она подумала об их будущем.

- А как бы ты поступил, если бы услышал мой разговор с ним, или в собственном разговоре с ним о том, что мы встречаемся. Он-то не знает, что мы не встречаемся и…

Он не мог ее больше слушать. Он прекрасно знал, как бы он поступил. Он бы и разбираться ни в чем не стал. Он бы просто убил бы обоих. Не в прямом смысле, конечно, но точно бы придумал, как расправиться с теми, кто разбил его сердце.

Еще он знал, что в данный момент заставить ее замолчать почти не возможно. И решил, что вероятно сейчас встретит хоть какое-то сопротивление с ее стороны. Он сжал ее подбородок и заглушил ее слова поцелуем. Она замолчала и тут же подалась к нему без всякого сопротивления. Выходит, он ошибся.

- Пойдем домой, мое прекрасное создание! – остановившись, сказал Вангог, вышел из машины и глубоко вдохнул морозный воздух, который очень неплохо отрезвлял мысли.

Настасья выскочила из машины, поежилась от перепада температур, захлопывая за собой дверцу, и поспешила за ним.

- Ванька, подожди, - она за ним не успевала, - ты идешь слишком быстро. Что случилось?

- А ты не понимаешь? – он усмехнулся вполне весело.

- Нет, - кажется, она говорила правду.

- Настенька, золотце ты мое, - он остановился, взял ее за плечи, и чуть было не встряхнул, только вовремя опомнился, - Давай ты не будешь надо мной издеваться! И, пожалуйста, не задавай глупых вопросов, пока я не напишу твой портрет!

- Почему? – она смотрела на него большими зелеными глазами, полными непонимания, с такой детской наивностью, что, казалось, ей нельзя не поверить.

Он до боли сжал челюсти. Он не мог ей ничего ответить, и эта ее простота и наивность ставили его в тупик.

- Позвони родителям! – строго сказал он низким голосом и поспешил подняться по лестнице на второй этаж.

- У меня телефон сел, - кричала она, догоняя его.

- Позвони с городского! – почти приказал он, войдя в квартиру, - Скажи, что останешься у Ульяны Цветковой!

- Я вчера должна была ночевать у Ульяны, - возразила Настасья.

- Ну, и где ты ночевала? – он спросил с некоторой злостью скорее на себя, нежели на нее.

- Мы обе были у Мартина, - ответила она почти по слогам, словно бы он уличил ее в чем-то ужасном, - и мне кажется, тебе это уже должно было быть известно.

Вангог решил, что это похоже на первую семейную мелкую, но все же, ссору. И он улыбнулся.

- Ну, тогда скажи, что останешься у своего жениха! – смягчившись, предложил он, - И еще, что завтра я приеду к ним знакомиться, возможно, вместе со своим папой. Это будет правда.

Настасья решила, что ничего лучше придумать не возможно. К тому же, о том, что к ним завтра приедут свататься, нужно было предупредить. А в том, что они приедут, Настя не сомневалась.

Пока она разговаривала, Вангог успел приготовить все ему необходимое, для написания портрета и теперь привел ее в студию.

Первое, что возмутило Настасью, была кушетка в углу комнаты.

- Если ты думаешь, что я сплю со всеми своими натурщицами, - заметив ее неодобрительный взгляд, объяснил Вангог, - то глубоко ошибаешься. Я крайне редко совмещаю эти два занятия. А моя студия это святая святых, ничем не опороченная.

- Значит, здесь никогда и ни за что? – уточнила Настена, и глаза ее загорелись озорством.

- Я и тебя прошу не соблазнять меня здесь, иначе мне придется менять квартиру и студию, чего делать мне очень не хотелось бы, - он улыбнулся, и усадил ее на высокий стул, подобный тем, что ставят у барной стойки, - Что ты сказала маме?

- Как и договаривались.

- И как она отреагировала? – он начал работать.

- В шоке спросила, не беременна ли я.

- А ты?

- На всякий случай сказала, что еще не знаю.

Что значило уточнение «на всякий случай», он спрашивать не стал просто потому, что за работой он не мог задавать объемные вопросы, и выслушивать полномасштабные ответы. Сейчас его мозг мог воспринимать только минимум информации в самой простой форме.

- Что еще?

- Она сначала решила, что это Кирилл, поэтому я объяснила, что ты брат Ульяны, моей лучшей подруги. Что мы знакомы уже два года. Что ты дипломат, и живешь в Лондоне. В общем, почти правду ей рассказала.

- А как она отнеслась к тому, что ты живешь в Москве, а я в Лондоне?

- Обрадовалась, что ты меня отсюда заберешь. Я не стала ее расстраивать, и говорить, что собираюсь сначала доучиться.

- Ты не поедешь со мной в Англию? – он оторвался от работы, глядя на нее.

- Только если на каникулы, - она быстро успела сообразить, что если ответит категорическое «нет», то обидит его.

- Ну, вот и все на сегодня, пора бы и отдохнуть, - спустя какое-то время сказал Вангог.

- Я могу посмотреть? – нерешительно спросила Настена.

- Пока нет.

- Но почему?

- Он еще не готов.

Пойдем, я покажу тебе твою комнату, - предложил он, - нам надо хорошо выспаться. Завтрашний день ожидается не самым легким.

- Да, конечно, - легко согласилась она и последовала за ним.

Несмотря на усталость, Настена долго ворочалась и не могла заснуть. Казалось, в голове слишком много мыслей, которые не давали ей покоя, а весь сегодняшний день был слишком сильно похож на сказку, которая растает, как только она уснет. И завтра уже не будет никакого продолжения. И она проснется в своей собственной квартире, в своей постели. И увидит не Вангога, а маму с папой. И поймет, что это все ей приснилось. И значит, она ни за кого не выходит замуж, и с отцом жениха знакомиться не нужно, и не нужно объяснять родителям, что она хочет быть с Ваней, потому что она его любит…

Точно, ведь она его любит! Она призналась себе в этом только сейчас, хотя знала с самого начала. Она ведь и замуж за него согласилась выйти, потому что любила его. Она тогда не знала, что он настроен вполне серьезно. Она только хотела ему подыграть, хотя внутри себя мечтала, чтобы это не было игрой. И теперь она знала, что это не игра, но боялась, что это сон. Но еще она знала, что избавить от всех этих мыслей сможет только одно средство.

Она села на постели, еще раз подумала и все же решилась.

Вангог тоже не мог заснуть. Слишком хорошо все было сейчас, и значит, завтра придется ему очень сложно. Несмотря на то, что отец позволял ему и его сестре практически все, он все же был тираном. И он мог не позволить ему этот брак, или мог поставить одно очень важное условие, которое, он знал точно, не придется по душе Настасье.

- К тебе можно? – тихо спросила она, войдя к нему в комнату, - Я не могу заснуть.

Он ничего не ответил. Он не знал, что можно ей ответить. Он не для того столько себя сдерживал, чтобы она вот так просто пришла и разрушила все ограждения. Теперь он точно не сможет сдержать свое обещание.

Он молчал, а она прошла на другую сторону спальни и легла рядом под одеяло, не снимая махровый халат. Он повернулся к ней лицом.

- Насть, - тихо позвал ее Вангог, - ты что сейчас сделала?

- Я? Ничего, - она еще ближе придвинулась к нему, уткнулась носом в его грудь и закрыла глаза, будто собираясь спать.

- Это по твоему «ничего»? – он возмутился. Ее горячее дыхание, его сильно волновало.

- Обними меня, - словно неслыша его, попросила Настасья.

- Настя! – он взмолился.

- Я люблю тебя, - промурлыкала она.

Вангог не верил своим ушам, как и после предложения ей своей руки и сердца, он не мог поверить, что она согласна, но все же надевал кольцо на палец. Он поверил только когда она податливо прильнула к его губам, пробуждая в нем желание обладать ею всегда, всю свою жизнь.

- Скажи это еще раз, - попросил он после короткой паузы, приподняв ее подбородок и посмотрев в ее глаза.

- Я тебя люблю, - медленно произнесла она и улыбнулась самой счастливой своей улыбкой.

- Настенька, радость моя! – казалось, нет на свете никого счастливее их.

Он стал целовать ее нежно и все еще аккуратно, и она утонула в лавине его любви и страсти. Она подарила ему всю себя, и отдалась ему вся без остатка. Она не могла иначе, ведь она любила его, и по-другому быть просто не могло.Он лежал у нее на груди и смотрел в ее глаза, несмотря на то, что тьма была кромешной и густой, а за окном гудела метель, и о луне можно было только мечтать. Он подумал, что будь сейчас лето, уже начались бы предрассветные сумерки. То время, когда сон самый сладкий и чуткий, когда уже видны четкие очертания тела любимой девушки, только что подарившей ему безумное наслаждение, которое он не забудет никогда, потому что она станет его женой, и это была их первая ночь, возможно после которой она подарит ему сына. Он очень хотел сына. Такого же белокурого и зеленоглазого, как и Настасья. С пухленькими розовыми щечками и игривой беззаботной улыбкой. А потом, когда он подрастет, у него начнут меняться зубки, и он, как и его отец, будет этого стесняться и на какое-то время перестанет улыбаться…

Она смотрела на него и любовалась сиянием его глаз, запустив пальцы в его волосы, как уже давно хотелось. И только смотреть на него было полным блаженством, а ощущение его силы и тепла навевало чувство спокойствия и защищенности. Оставалось только молиться, чтобы это был не сон, и чтобы утром он не растаял. А утро настало для них быстро. Его рядом не было, и она даже успела обидеться, но услышала шум воды в ванной и вскочила с постели. Настя натянула махровый халат, в котором вчера пришла к нему в спальню, подошла к двери в ванную и тихо приоткрыла ее.

Он стоял под душем к ней спиной, и вода струилась по его мускулистому телу. Она закусила губу, радуясь тому, что ничего ей не приснилось, а было самой, что ни есть реальностью. И что он теперь навсегда принадлежит только ей одной, потому что он ее любит, а она любит его.

Он слышал ее шаги, он чувствовал ее взгляд, но он не мог повернуться к ней, зная, что не выдержит всей сцены, и тогда они еще полдня проваляются в постели, чего делать было нельзя.

Когда Вангог вышел из ванной, его уже ждал горячий завтрак. Несмотря на состоятельность, в Лондоне он готовил себе завтрак сам, а обедал и ужинал, как правило, в ресторане. И теперь ему было очень приятно, что это делают нежные женские руки его любимой девушки, которая в недалеком будущем станет его женой, и которая возможно уже носит его ребенка. Во всяком случае он уже постарался, чтобы это произошло.

- Ты что так долго, - возмутилась Настасья, - я уже начала переживать, что ты утонул. Собралась идти спасать.

- Это меня что ли? – насмешливо спросил Вангог. Было приятно осознавать, что теперь есть кому за него волноваться, когда он будет задерживаться на работе, потому что, в силу своего характера, он не мог оставлять дела незаконченными. И есть кому звонить ему во время каких-либо важных переговоров или совещаний, когда и в туалет-то не особо отлучишься, а тут будет звонить Настасья и спрашивать какую-то мелочь, не потому что сама решить эту проблему не может, а потому что хочет посоветоваться с ним, ведь он ее муж, или вообще, чтобы просто услышать его голос, потому что она успела соскучиться за пару часов, что они не были вместе.

- Ну, а кого еще?

- Да я ведь мастер спорта по плаванию! – это он конечно пошутил, но плавал все же хорошо.

- Но я же этого не знала!

- С добрым утром, - нежно сказал он, обняв ее, и запечатлел на губах легкий поцелуй, - Как спалось?

Настя рассмеялась и прильнула к его груди. Он прекрасно знал, как спалось им обоим, и сегодня это было заметно. Слегка красные глаза, припухшие веки от недосыпа и, тем не менее, счастливые лица. В его объятиях было так хорошо и спокойно, тепло и уютно, что Настасья, прикрыв глаза, даже забылась на мгновение.

- Я уже разговаривал с отцом, - начал Вангог, садясь за стол, - Он не может долго оставлять меня в Москве. Я вылетаю в Лондон завтра вечерним рейсом. Я мог бы взять тебя с собой!

- Вань, это исключено, - уверенно ответила Настасья.

- Почему?

- Во-первых, я учусь, - она улыбнулась, - во-вторых, меня не отпустят родители…

- В связи с этим, - прервал ее Вангог, - отец пригласил нас к себе на два часа раньше, после чего мы едем свататься к твоим родителям. Думаю, с женихом они тебя отпустят.

- И в-третьих, - продолжила Настя, - у меня нет загранпаспорта.

Вангог расстроено замолчал, усиленно поглощая яичницу. Он не хотел оставлять ее одну, он хотел быть рядом с ней как можно дольше, но у него не было другого выбора. У него было много дел в Англии, и ему нужно было лететь.

- Кстати. Это и будет проверка нашим чувствам, - оптимистично заявила Настасья, но все же с грустной улыбкой на лице, не говоря уже о глазах, которые чуть ли не наливались слезами, - Ты надолго уезжаешь? – и оптимизма, как небывало.

- На месяц, может меньше, - Ему было больно видеть ее слезы, но он не мог ничего сделать, - Я вернусь до праздников. Если получится, то даже до католического Рождества.

Она отложила вилку и, опершись локтями о стол, закрыла ладонями лицо, чтобы он не видел, как она плачет. За короткий промежуток времени он стал частью ее жизни, ее самой, самым близким человеком на свете. А теперь пришло осознание, что все, что между ними происходило, было действительно красивой сказкой, но к несчастью очень короткой. И вот пришло время ее окончания. И значит все надежды были напрасны. И если еще немного потянуть время, будет больно. А потом конец. И все. Все. Больше ничего не будет. И не вернется он к ней через месяц. И отец его не позволит ему жениться на ней, даже если он действительно этого хочет. И лучше закончить все сейчас.

Настя медленно поднялась, еще раз подумала, все еще всхлипывая, посмотрела на него. Он ничего не понимал, и ни о чем таком не думал. Но она знала, что все будет именно так, потому что в жизни сказок не бывает. И ведь она никогда никого не любила так, как его…

Она вбежала в свою спальню, громко хлопнув дверью и закрыв ее на замок, и стала быстро одеваться, все больше всхлипывая и рыдая. Натянув джинсы, она ненадолго прислушалась. Иван не стучал в дверь, и не кричал, чтобы она ему открыла. И от осознания того, что он не пытается ее остановить, она еще больше разрыдалась. Она схватила свою сумочку и рванулась к двери, но застыла на месте.

Вангог стоял в дверном проеме, с интересом наблюдая за происходящим, сложив руки на груди. Несмотря на то, что он не мог понять, что же все-таки случилось, в уголках его полных губ играла насмешка.

- Глупо было закрывать дверь на замок, - он говорил вполне спокойно и так же насмешливо, - у меня есть ключ.

Настасья хотела было протиснуться мимо него, но он не позволил ей этого, и загородил проход своими широкими плечами, так что она чуть не клюнула носом в его грудь.

- Может быть, ты сначала объяснишь, почему ты решила от меня убежать? – он по-прежнему был невозмутим, только в глазах появилась злость, - Я думаю, мы взрослые люди, и мне казалось, что мне не придется объяснять, почему мне нужно уехать! – он, как и его отец был тираном, - И мне не понятно твое поведение!

Он говорил так, будто они уже были женаты, и ей это не нравилось, но она молчала, устремив пустой ничего не значащий взгляд в стену, и уперто не собиралась отвечать на его вопросы.

И тут она ему надоела. Он сжал ее подбородок и впился губами в ее рот, притянул к себе. Но она не пропускала его, стиснув зубы, и сопротивлялась насколько это было возможно. Он даже с нежностью провел рукой по ее спине, но с силой сжал ее шею, и от боли она раскрыла рот, чтобы что-то крикнуть, но только впустила его язык, и на мгновение забылась. Он решил, что оборона сломлена, и стал мягче и ласковее, но она укусила его, а когда он отдернул ее, еще и запечатлела на его лице пощечину.

Было больно не от самого удара, а от того, что он ее любил. А она, мало того, что хотела от него убежать, но еще и ударила его, словно пытаясь привести его в чувства, в реальность, в которой он не мог находиться рядом с ней и любить ее, в суровый мир, где нет места для них двоих. Это было в ее глазах, когда он посмотрел в них. И это было жестоко.

Он не мог позволить ей все разрушить. Он знал, что по отдельности они не смогут существовать, и тем более жить. Он знал, что она сейчас может натворить глупостей, и он должен был ее остановить. «Когда женщина зла, здравого смысла в ее речах не ищи!» - сказал когда-то кто-то очень умный, и Вангог не мог не согласиться с этим утверждением.

Он бросил ее на кровать, придавил своим телом и, держа ее подбородок, снова стал целовать, несмотря на то, что она продолжала упираться и колотить его по спине и плечам своими слабенькими кулачками. Она ему опять надоела.

- Я люблю тебя, - прохрипел он, прижав ее руки к кровати за головой, - И если ты думаешь, что можешь мне противостоять, продолжай в том же духе. Я всегда добиваюсь того, чего хочу. А в данный момент мое желание не есть загадка.

Прошло несколько минут усиленных боев, прежде чем она поняла, что потерпела поражение. Ее тело предательствовало и уже было готово принять его. Ведь он, несмотря на то, что применял силу, все же был с ней нежен и даже довольно аккуратен. Он не собирался ее насиловать, он знал, что она не выдержит и сдастся. Дальше было бессмысленно сопротивляться. Только кофточку было жалко. Он уже успел ее порвать. Правда, он сразу же пообещал купить новую.

Она освободила одну руку, и прижала его голову сильнее к груди, зарывшись пальцами в его волосы. Он отпустил ее руку и слегка приподнялся, чтобы заглянуть ей в глаза. А она, не желая больше ждать, стала расстегивать ремень на его брюках.

- Ну, и что это было? – спросил он, улыбаясь, понимая, что был прав.

- Не отвлекайся! – попросила она и снова притянула его к своим губам.

Улита долго не могла заснуть после разговора с братом. Ей все казалось, что вокруг творится что-то совсем невероятное. Сначала ночь с Мартином и его признание в любви к ней, потом Вангог влюбился в ее лучшую подругу, и более того, решил на ней жениться. А еще этот выход в свет, который в общем и целом ничего не дал. На первых порах она жутко волновалась, а увидев отца, едва не кинулась ему на шею. Хорошо Вангог держал ее крепко. Потом ее зацепил знак внимания Мартина к Насте, в душе как будто кошки скребли. Боясь разоблачения, она хотела быть подальше от него весь вечер, а тут папа, решил детей поженить, и нелепая выходка Ивана, и как результат, она оказалась в паре с Мартином, к тому же наедине. А он едва не сложил все пазлы ее мозаики. И все это долго не оставляло ее в покое. А на следующий день для Улиты вдруг наступило утро.

Она проснулась около одиннадцати часов в выходной день, и впервые за много времени ей не захотелось вставать из постели так сразу. Хотелось просто полежать под легким теплым одеялом. Она оглядела свою комнату, и почему-то ей стало смешно.

Оказалось это убогое, желтое помещение было ее домом все два года. Она напомнила ей коморку Родиона Раскольникова в увеличенном виде. Именно эта обстановка все время приводила ее в унынье.

Она вспомнила весь тот лоск и блеск, в котором она жила раньше, и он тоже не произвел на нее большого впечатления. В нем не было ничего настоящего. Все наигранное и преувеличенное. Когда-то ей все это опротивело, и она обрадовалась, что смогла из него вырваться, но сейчас она огорчилась, что тогда пришла к такой крайности.

Ей нужно было немного промежуточное положение, но не подчиненное и не подчиняющее, а свое искренне уважаемое. Это поняла она только сейчас.

Она вылезла из-под одеяла и позволила утренним мурашкам пробежать по всему телу. От ощущения «русалочкиных ножек» немного поморщила нос и подошла к окну. Она отдернула шторы, и в комнату ворвалось яркое зимнее солнце. Оно ослепило ее на мгновение, и заполнило все пространство вокруг, словно обволакивая ее со всех сторон, обнимая и лаская ее нежную кожу.

Стало как-то хорошо и спокойно. Но чего-то в этом всем не хватало. Ее взгляд упал на постель. Она вспомнила Мартина, вкус его нежных губ и ту ночь, которую она не в силах забыть, и тут же покраснела. Она не видела этого, но чувствовала, как загорелись ее щеки. Она поняла, что ей не хватало обыкновенного женского счастья, и оно возможно, нужно только кое-что изменить.

Уля открыла свой шкаф и нахмурилась. Там не было ничего такого, что бы ей сейчас хотелось надеть. Она вернулась к зеркалу и оглядела себя с ног до головы. Кажется, еще вчера она себе даже нравилась.

Она выпила чашку чая, выкинув каждодневную утреннюю овсянку в мусорное ведро, нанесла сама грим, и он оказался совсем не таким, как раньше. Надела кое-что из того, что они выбирали вместе с Настей, и ушла из надоевшей ей квартиры.

Она уже собралась спуститься в метро, как вспомнила, что можно и на машине прокатиться. Сегодня она, как никогда обрадовалась своей любимице. И как хорошо, что вчера Вангог настоял на том, чтобы его водитель отвез ее в автосервис, и теперь она могла спокойно ехать, ведь на колесах была хорошая шипованая резина.

Убедившись, что на ее счету достаточно средств, она решила навестить любимые бутики и прикупить себе что-то более интересное и модное. Шопинг еще более поднял ее настроение.

Еще немного она поколесила по городу, так как это было приятно. Слышать, как работает двигатель под капотом, играет любимое радио, и кипит жизнь за окном. Вечерние огни отбросили ее в воспоминания. И оказалось достойным окончания дня поездка к отцу, ведь у нее сегодня был день рождения. Так вот случилось, что она стала последним подарком на день рождения отцу от ее матери. Она умерла сразу после родов, а отец так и не женился больше. Он слишком сильно ее любил.

- Что я родителям скажу? – не унималась Настасья. Они ехали к отцу Вангога, но предварительно посетили несколько бутиков в поисках кофточки, взамен той, что порвал Иван. И в результате полностью обновили Настасье гардероб. К ее удивлению он не стоял и не канючил «когда это все закончится», а наоборот, имея чувство прекрасного, он вместе с ней выбирал вещи, и мог объективно оценить «хорошо сидит, или плохо».

- Скажешь, что… - он задумался, - …нет, я думаю ничего не надо им самой говорить. Сначала поговорим с отцом, а дальше действовать будет только он.

В голосе Вангога даже тени сомнения не было. Он был уверен на все сто процентов, что отец его не будет против этого брака, что внушало уверенность и в Настасью, и становилось как-то немного легче и вселяло надежду на то, что счастье вполне возможно.

Он привел ее в дом, где им открыла женщина далеко не молодая, судя по всему, домоправительница.

- Прошу, проходите, Иван Игоревич, - пригласила она их, - к вам сейчас подойдут.

Кто к ним сейчас подойдет, Настасья не могла представить. Сколько бы она не общалась с Ульяной, та никогда не говорила о своей семье, и сейчас от Вангога, она слышала только об отце. Да и на банкете она не успела спросить о личности дамы сопровождавшей Бахровцева. И она уже начала думать, что матери у них нет, но когда их оповестили, что к ним «сейчас подойдут», ей показалось, что она ошибается. Спросить у самого Вангога ей не довелось, потому что не успела из комнаты удалиться женщина, как вошел вчерашний юбиляр в сером шерстяном костюме.

- Здравствуйте, мои дорогие, - произнес он приветливо, но с некоторой грустью в голосе, - проходите в гостиную, думаю, там нам будет удобно. Чай или может быть кофе?

Говорил он холодно, и только заученные официальные фразы, которыми видимо всегда пользовался в общении с партнерами или другими важными лицами. Настасья снова ощутила страх, и, как и прошлым вечером находясь в компании Мартина, сжала сильнее руку Вангога. Он улыбнулся ей и проследовал вместе с ней за отцом.

- Чай, - согласился Иван и, повернувшись к своей невесте и увидев ее понимание и кивок, добавил, - Два чая.

И Бахровцев с какой-то небрежностью, будто в кафе, заказал давешней женщине два чая и кофе для себя, после чего обратил свой взгляд на сияющего счастьем сына и девушку сидящую рядом с ним с большими напуганными и утомленными глазами. Он усмехнулся простодушно и все так же грустно. Значит, веская причина уже имеется! Быстро же сейчас все делается… хотя почему только сейчас? Раньше тоже такое было возможно. Может оно и правильно?

- Итак, я прошу прощения, - начал он, став на много теплее, - Вань напомни мне имя твоей избранницы.

- Настя, - ответил Иван с едва уловимым упреком и с любовью посмотрел на нее.

- Значит, Настенька, - он задумался, с сыном было все ясно, он уловил его взгляд, а вот о девушке он ничего не знал, - Скажете мне, о прекрасное создание, вы что действительно любите этого оболтуса?

Настя покраснела, кажется до самых ушей, и глаза ее раскрылись еще шире.

- Да, - едва слышно ответила она, после чего еще больше смутилась, и теперь уже глаза опустила.

Принесли чай, и Вангог поставил чашку перед Настей, но она к ней даже не притронулась. Ей казалось, что она трусится так сильно, что может ее разбить. А она по ее представлениям, должна быть не дешевая.

- А теперь, только честно, сколько вы знакомы? – сделав глоток, спросил отец.

- Сутки, - честно ответил Вангог, и тоже опустил взгляд.

- И все сутки любите друг друга? – снова его тон стал насмешливым.

В гостиной снова появилась домоправительница.

- Игорь Борисович, к вам какая-то девушка, - неуверенно проговорила она.

- Какая девушка? - да уж именно девушки какой-нибудь сейчас явно не хватало. Он-то свою жену и сейчас любил, но девушки у него все же были.

- Говорит, ваша дочь…

- Улита? – он встал и моментально побледнел, словно привидение увидел.

«Ничего себе, довела отца, - подумала Настасья, - у него в один миг наверное и седины прибавилось!»

Девушка, не дождавшись приглашения, вошла и Улитой не оказалась. Однако Бахровцев знал абсолютно точно, что вчера именно ее его сын назвал своим секретарем. Она осталась на расстоянии и смотрела прямо в глаза отцу, слегка улыбаясь уголками губ.

- Кажется, я как всегда вовремя, - заметила она, обведя глазами комнату, и улыбнулась брату и лучшей подруге. Поколесив по городу, она поняла, что эти двое сегодня без ее помощи точно не обойдутся. Особенно Вангог, натворивший вчера таких делов, что в теперешнем состоянии вряд ли сможет все разгрести без потерь.

И Игорь Борисович не мог не узнать голос собственной дочери не искаженный английским акцентом.

- Боже мой, - воскликнул он и подошел к ней, чтобы обнять, - Радость моя, наконец-то ты вернулась!

- Пап, я еще не вернулась, - возразила она, обняв отца.

- Почему вы вчера мне не сказали, что это ты?

- Именно потому, что возвращаться я еще пока не намерена. Ты же видишь, что я и сейчас не похожа на твою дочь.

- И именно поэтому Иван не стал тебя целовать, и нашел другую девушку.

- Настя моя подруга, - решила все объяснить Улита, - с Вангогом они познакомились у меня дома, и на твой прием она попала не без нашей помощи. Но и об этом никто ничего не знает.

- Под «никто» ты имеешь в виду Мартина? – уточнил отец, - А ты-то его откуда знаешь?

- Мир тесен. Мы учимся с ним и с Настасьей в одной группе.

- А почему он не должен ничего знать?

- Потому что он не знает кто я!

- А тебе он не безразличен!

Улита без смущения улыбнулась догадке отца.

- Так вот для кого был весь этот цирк! – подвел итог отец, - Теперь остается неясным для меня только одно: то что вы женитесь тоже цирк?

- Это было цирком до того, как Настя сказала «да», - ответил Вангог с той же улыбкой, которая, казалось, теперь навечно поселилась на его губах, - До того момента я не предполагал, что это возможно.

- А почему же вы, Настенька, согласились? – снова спросил Бахровцев старший.

- Потому что влюбилась в вашего сына с первого взгляда, - она повернулась к Ивану, - как только увидела его на пороге Улиной квартиры.

- Ну, хорошо, - согласился отец и встал с кресла, - если вам так хочется, я ничего против иметь не буду. А сейчас мы должны засвидетельствовать свое почтение одному человеку.

Никто даже слова не произнес. Все молча вышли, оделись, сели по своим машинам и поехали эскортом в сопровождении охраны не хуже чем в некогда популярном фильме «Бригада».

- Что происходит? – спросила Настена в машине. На что Вангог только покачал головой и ничего не ответил. Она поняла, что скоро все сама поймет.

Они приехали на кладбище и с тем же молчанием подошли к могиле с мраморным памятником. Настя прочитала надпись и поняла, что была права в своих догадках на счет матери Улиты и Вангога.

- Двадцать семь лет назад я приехал к старшему брату в деревню, - начал Игорь Борисович, - У его дочери был выпускной бал, и я пошел со всей семьей в деревенский клуб, где и познакомился с Машей. Она была ровесницей моей племянницы, а я влюбился в нее, как мальчишка, хотя мне было уже тридцать три года. Я обещал ей жениться, а она, чтобы я вдруг не передумал, привела меня на сеновал. Теперь я был обязан это сделать, ей было только семнадцать. И через месяц мы поженились, и я забрал ее с собой в Москву. И целых три года мы были счастливы…

- Ты никогда этого не рассказывал, - заметила Улита.

- Необходимости не было, - резко оборвал отец, - Думаю, она была бы рада за вас, хотя, как и всякая мать осудила бы столь скоропалительное решение. Но что осуждать, мы сами были такими, Машенька… - по щеке его скатилась слеза и упала на ворот пальто. Он резко смахнул ее не глядя, словно это было привычное движение, и, повернувшись на пятках, как военный, пошел проч. Он остановился возле своего авто, чувствуя на себе взгляд дочери. – Ты с нами? – спросил он, повернувшись к ней.

- Нет, - Улита покачала головой, оставаясь на расстоянии.

- С днем рождения, - в голосе его, как и в глазах, не было ни капли веселой нотки, и она знала, что так было и так будет всегда.

- Спасибо, - так же холодно, как и он, ответила Улита, словно они были ни отцом и дочерью, а совершенно чужими друг другу людьми.

- Что тебе подарить?

Улита молча пожала плечами и изобразила какое-то подобие улыбки. Она действительно не знала, что ей хотелось бы получить в подарок от отца. Казалось, что ей нужно, то у нее было, а если ей чего-то хотелось, она просто шла в магазин и покупала это, пользуясь кредитной картой, счет которой постоянно пополнялся отцом. Она знала, что он даже не проверяет сколько она тратит, и значит за два года там накопилась довольно кругленькая сумма, что можно было уже наверное и машину новую купить. Но она ей была не нужна. У нее была машина, и она ее любила.

- Тогда звони, когда придумаешь, - сказал отец и сел в свое авто.

Мартин без труда нашел дом, в котором жила Ульяна, но словно на первом свидании не решался подняться к ней в квартиру. Он сидел в машине и думал, нужно ли это. Он мог бы для большей значимости дела, как в кино, закурить, а потом демонстративно выбросить окурок в окно, но он курил только для того, чтобы не спать после секса. На заднем сиденье лежал букет прекрасных роз, рискующий, как и другие предыдущие, или полететь в мусорное ведро, или быть подаренным первой встречной девушке.

В подъезд вошла высокая красотка, и Мартину показалась она чем-то знакомой. Еще немного подождав, он все же решился и, взяв букет, вышел из Машины.

Дверь открыла та самая красотка, которую видел Мартин, сидя в машине. Эффектная брюнетка с черными глазами и чертами правильными, которая не далее как вчера была представлена ему Вангогом, как Анна, его секретарь.

- Аня? – удивленно спросил Мартин, глядя на нее, - Что ты здесь делаешь?

- Я бы хотела задать тебе тот же вопрос! - она была удивлена его приходу.

- У Ульяны сегодня день рождения, - ответил он немного растерянно, - Я пришел ее поздравить!

- Мы с Ульяной сестры двойняшки, - объяснила Анна, видя замешательство своего гостя, - Входи.

- Прости, я не знал, и этот букет вам будет один на двоих, - виновато сказал он, - Да, а где Ульяна?

- А Ульяна укатила на деревню к дедушке! Не любит она дни рождения в городе отмечать! И цветы от приятных молодых людей не принимает. Но от меня тебе огромное спасибо!

Аня прижала к себе букет. Вдыхая приятный аромат цветов, она на мгновение прикрыла глаза от наслаждения. Когда-то давно ей дарили много цветов, и никогда она им так не радовалась, как сейчас. В лучшем случае ее горничная сама расставляла их в вазы, в худшем они так и оставались в машине на заднем сиденье, и там же увядали, а утром следующего дня отправлялись ее водителем в мусорный бак.

Несмотря на то, что перед Мартином находилась девушка-мечта, ему все же хотелось видеть вместо нее скромную и немного дикую Ульяну с ее неестественными глазами. Анна почему-то сильно напоминала ее ему, хотя еще вчера ему казалось, что в них нет ничего общего, кроме голоса.

- Почему ты вчера не сказала, что прилетела в Россию, чтобы просто отметить день рождения вместе сестрой? – спросил он кое в чем разобравшись, - И как ты познакомилась с Иваном?

- Думаю, мне следует рассказать все по порядку, - она мило улыбнулась и жестом предложила сесть на старенький диван, - Год назад я вышла замуж за англичанина, и мы переехали в Лондон. Майкл не хотел, чтобы я работала, и так и было. А недели три назад в российском посольстве я познакомилась с Вангогом, он предложил мне работу, и я конечно согласилась, потому что он русский. А когда появилась возможность поехать в Россию, я попросила взять меня с собой под видом командировки. По-другому Майкл меня не отпустил бы. Он и так был не доволен, что я нашла работу.

- А как ты попала на прием? И почему Вангог вчера сказал, что отвезет тебя в гостиницу?

- Вангог сам предложил мне его сопровождать. Я на таких мероприятиях никогда не была, поэтому согласилась. А когда мы прилетели, Улька уже укатила в Малахову к дедушке. Ну, не повезет же он меня в Малахову после приема, вот и остановилась я в гостинице. А сегодня я взяла ключи у родителей и приехала сюда. А завтра еще Уля приедет!

Она вела себя с ним совершенно свободно, без всякого намека на скованность или смущение. В то время как его Уля была осторожна с каждым словом, и с каждым действием.

Да, она была его и ничьей больше! Он уже не мог существовать и дня, чтобы не пытаться покорить ее. Он жить без нее уже не мог!

- Выходит, я зря пришел? – разочаровано произнес он.

- Ну почему же, у меня ведь тоже день рождения, - Аня поставила цветы в вазу и, повернувшись к нему, улыбнулась, - Давай сходим куда-нибудь?

На какой-то момент Мартин растерялся. После Ули и библиотеки, он уже и не помнил, куда можно пойти с девушкой немного другого уровня.

Анна поняла это и даже немного усмехнулась. Надо же было так довести парня! Ей вдруг стало немного стыдно за Улю, и жаль его. Ей стало интересно, как он относится к ней, как к Ульяне, и как к Анне.

Воспользовавшись замешательством Мартина, Аня сама определила, куда они пойдут, при этом ей не нужно было его согласие.

- Пойдем! – улыбнулась она, подойдя к нему так близко, что ощутила его дыхание у самой щеки, при том, что ростом она ему уступала не много, будучи на высоких каблуках, - Я припоминаю одно замечательное место. И если за год оно осталось на месте, то мы сможем приятно провести время и прекрасно поужинать!

Последние слова и действия Анны окончательно лишили Мартина дара речи. Внутри него царил полный хаос. Он не мог понять, почему сестры двойняшки стали настолько разными людьми. Если одна была умницей и даже почти ботаничкой, то другая – красавицей и великолепной соблазнительницей вряд ли помешанной на учебе!

Ее глаза были совсем близко, и в них светился правильный, спокойный, но в то же время озорной огонек. Будь на ее месте другая девушка, он бы придумал хороший повод, чтобы отказаться. И не влюбись он в Ульяну, может быть даже попробовал бы ее на вкус, ведь выглядела она более, чем аппетитно, и ситуация к этому очень хорошо располагала. Но сейчас перед ним была Анна – сестра Ульяны, и она появилась как раз кстати. Она могла наконец-то раскрыть некоторые тайны Ули.

Аня привезла его в хороший дорогой ресторан, и он явно не ожидал этого. Усадив ее за стол, он все же отметил некоторую схожесть сестер. Они обе всегда сидели прямо и не сутулились. Теперь он даже понял, чего не хватало Ульяне, когда они завтракали у него дома или в столовой. Он отчетливо сознавал, что ей тогда было неуютно. Судя по всему, они были из интеллигентной и довольно состоятельной семьи, и за столом пользовались полным набором столовых приборов.

Он сел напротив нее и посмотрел ей в глаза. Ее взгляд был совершенно открытым и спокойным, но все же не без соблазнения.

- Скажи, почему вы с Ульяной такие разные? – спросил Мартин, после того как принесли их заказ, - Наверняка есть причины!

Анна усмехнулась. Она понимала, что вопрос такого рода неизбежен, и уйти от него нельзя. Но что ему ответить она не знала.

- Это длинная история, - нехотя сказала девушка.

- У нас есть целый вечер!

Она снова задумалась.

- Хорошо, я поставлю вопрос по-другому, - Мартин улыбнулся, - Почему Ульяна так сильно отличается от тебя?

- Но это не моя тайна! - Аня умоляюще посмотрела на него, - И к тому же каждый из нас выбирает свой путь…

- Я ведь не спрашиваю у тебя все подробности! – он не дал ей договорить, - Я просто хочу понять, что с ней происходит!

- Зачем?

- Скажем так, она мне не безразлична!

Знал бы сейчас Мартин, кому он все сейчас говорит!

Он был абсолютно честен с ней, и она это видела.

- Два года назад Ульяна была другой. Не такой, как сейчас, - начала Аня, и про себя заметила, что говорить прошлой жизни другого человека, значительно легче, чем о себе, - Она была безумно влюблена в одного парня, они собирались пожениться, а ему от нее нужно было только две вещи. Деньги нашего отца, и в придачу ее саму, в постели для развлечения, а в основном похвастаться перед друзьями. То есть любви никакой не было. Когда она узнала об этом, то решила с ним расстаться. И он жестоко посмеялся над ней. Уле опротивела та жизнь, которой она жила, и она изменила ее коренным образом. Теперь она такая, какой ты видишь ее каждый день. Она может стать прежней. Все зависит только от тебя.

- От меня? – Мартин удивился.

- Мы с ней часто общаемся по телефону, и за все время ее отшельничества, она еще никого не подпускала к себе так близко, как тебя. Если у тебя к ней действительно есть какие-то чувства, действуй!

- Но что я должен делать? Цветы и подарки она не принимает, прогуляться со мной отказывается?

- Сейчас она в деревне. По возвращении оттуда у нее всегда очень хорошее настроение! Может тебе повезет! – да, она сейчас с ним играла, но раз уж он увидел ее такой, нужно играть до конца. Ей необходимо было время измениться для него. А то, что она сегодня смогла поменять свой облик, еще не значит, что завтра она сможет прийти такой в университет. Сама она была к этому не готова. К тому же ее просто никто не поймет.

Пришло время задуматься Мартину. Если Анна права, то он не так безнадежен, как ему казалось. И ведь надо же было так случиться, что из двух сестер, он встретился сначала с более непреступной и менее красивой, и нашел в ней свой смысл жизни. В то время как красотка Анна не вызывала в нем ничего возвышенного, только уважение, как к сестре Ульяны.

Аня поняла, что Мартин относится к Ульяне вполне серьезно, и пытаться соблазнить его нет никакого смысла. Но звучала красивая музыка, ее любимый саксофон…

- Пойдем, потанцуем? – предложила она.

- А здесь танцуют? – оглядевшись по сторонам, спросил Мартин.

- А тебе не все равно?

А действительно, какая разница танцуют здесь или нет?! Она его восхищала больше, чем когда-либо и кто-либо.

Мартин встал из-за стола и подал руку Анне. Они вышли в центр зала к небольшой сцене, где размещались музыканты. Аня уже и забыла, когда в последний раз танцевала с парнем. И этот саксофон, туманящий сознание, и нежные руки Мартина у нее на спине, не думающие опускаться ниже определенной отметки, потому что она не была Ульяной. Как ей сейчас хотелось, чтобы он знал обо всем. Но если раньше она не хотела ничего рассказывать, и вообще хотела забыть все, что было между ними, то теперь она боялась, что он не поймет ее.

Анна положила голову ему на плечо и забылась на некоторое время. В его объятьях было так хорошо и спокойно, что хотелось, чтобы эта музыка никогда не заканчивалась, чтобы он всегда был рядом с ней. И больше ничего не нужно.

Мартину в какой-то момент показалось, что он танцует не с Анной, а с Ульяной. Он даже немного сильнее прижал ее к себе. Ему захотелось ее оградить от всего окружающего, защитить от всех напастей и проблем. Но он отчетливо понимал, что рядом с ним сейчас не Ульяна, а ее сестра. Однако и к Анне он почему-то тоже испытал нечто подобное, хотя и менее трепетное и нежное.

Она сильно отличалась от всех тех современных красавиц, к числу которых относилась, судя по внешности. В ней не было высокомерия, что в последнее время среди молодежи стало редкостью. Она была далеко не глупа, очень откровенна и, казалось, правдива, во всяком случае, с ним точно. Она не теряла дар речи при одном только его виде, что случилось с Настенной в первый день их знакомства. Напротив она оказалась интересной собеседницей, здравомыслящей и, казалось бы, взрослой, наверное потому, что такой и была. Ведь она уже замужняя женщина.

- Скажи, а что было бы, если бы я была Ульяной? – шепотом спросила Аня.

- Но ты ведь не она! – также тихо усмехнулся Мартин. Он вдруг понял, что очень даже симпатичен ей, и держит ее только то обстоятельство, что Ульяна ее сестра. Она не может ранить ее сердце, и без того измученное печальным опытом. Ему стало жаль ее, - Вы хоть и похожи друг на друга, но все же сильно отличаетесь, - добавил он, немного подумав.

- Но ты мог бы представить ее на моем месте?

- Зачем? Рядом со мной ты! И это тоже кое-что значит!

- Что, например?

- Мы могли бы стать хорошими друзьями!

- Только друзьями? – странно, ведь Ульяна уже один раз ставила ему такие условия сосуществования, а теперь он повторяет ее слова.

- Иногда случается так, что любовь проходит и не приносит ничего хорошего, а дружба всегда остается дружбой!

Интересно, а Ульяна придавала такое же значение своим словам, или для нее это значило, что между ними не может быть больше ничего? То есть все? То есть совсем ничего?

- Значит, ты любишь ее?

- Люблю!

- Ты говорил, что нужно влюбиться, чтобы измениться. А что, если Ульяна станет такой же, как и я, когда влюбится в тебя.