Дикарь

Глава 6. Кто в доме главный

Тимур

Я, как дурак, прождал журналистку в своей прихожей добрых полчаса. Всё надеялся, что вот сейчас она поскачет по лестнице с сумкой и нервными воплями: "Ноги моей больше не будет в этом доме!!!" А я широко, удовлетворённо улыбнусь и закричу ей вслед: "Скатертью дорожка!", но сей орешек оказался крепче, чем я ожидал. Что ж, придётся усилить давление. Она сама напросилась. Мы с батей не на то договаривались, но я не обязан терпеть в своём доме глупых самодовольных девиц, которые воротят от меня нос.

Направился вверх по лестнице, намереваясь опять вломиться к блондинке без стука, но дверь оказалась заперта. Я забарабанил в неё кулаком так, чтобы и мёртвого поднять в случае, если он лежит в этой комнате. В ответ услышал лишь флегматичное:

– Да?

Она нарочно меня бесит своей невозмутимостью!

– Эй, красотка, как насчёт интервью? Кажется, ты хотела кончить поскорее!

Я намеренно переиначил её слова: пошлость и хамство – то, что подобные дамочки переносят хуже всего. Но блондинка, похоже, затянула себя в стальную броню:

– Да, конечно. Подождите меня в гостиной, я буду через десять минут.

Чёртова профессорская дочка! Но я не позволю ей одержать верх, она ещё у меня попляшет…

Вероника действительно явилась ровно через десять минут – я даже засёк по часам. Ждал её в большой, отделанной в охотничьем стиле комнате стоя, чтобы подсесть поближе. На похабные намёки у этой девицы иммунитет – стало быть, нужно подключать физический контакт.

Вероника была одета очень скромно и по-деловому: в классические белые брюки и розовую блузку с коротким рукавом. Это немного подкупало: я чувствовал себя спокойнее, когда не ощущал в женщине явного намерения соблазнить меня, но в целом картины не меняло. Ясно, что эта барышня не очаровывать приехала, а то вела бы себя иначе.

Девушка аккуратно присела в кресло, примерно на половину сиденья. Не как бедная родственница, но и не развалилась. В руках у неё был телефон и блокнот с ручкой. Я усмехнулся и, приблизившись, уселся на подлокотник того же самого кресла. Моё бедро почти касалось её локтя… Вероника на удивление не потеснилась, а спокойно попросила:

– Будьте добры, Тимур Ильич, пересядьте на диван.

– А мне и здесь удобно!

Голос блондинки ещё чуть похолодел:

– Вы ведь слышали меня, верно?

– А ты по какому праву указываешь мне, что делать, в моём доме?

Глубокий вдох-выдох и только чуть дрогнувшие ноздри выдавали кипящий внутри неё гнев.

– Хорошо, – процедила она сквозь зубы. – Я сама пересяду.

Девушка поднялась, сделала два шага и опустилась на диван. Разумеется, я последовал за ней и сел так, что наши бёдра соприкасались почти по всей длине.

– Чего вы добиваетесь? – спросила Вероника почти невозмутимым тоном.

Я ухмыльнулся, приблизил губы к её щеке и чуть хрипло ответил:

– Я ведь уже говорил. Хочу подарить тебе ребёнка. У нас с тобой получатся очень красивые и здоровые дети…

– Так всё-таки ребёнок или дети?

Да что ж такое?! Пуленепробиваемая она, что ли?

– Как пойдёт…

– В таком случае… к чему откладывать?

Девушка небрежно отбросила блокнот и телефон в сторону и вдруг уселась ко мне на колени верхом – я чуть не подавился собственным вдохом! Мягкие нежные ладони обхватили мою голову, а розовые губы затормозили всего в сантиметре от моих:

– Начнём прямо здесь?

Я нахмурился и невольно отпрянул назад, отстраняясь. Вероника не отставала.

– Вы… кажется, говорили, что с кем-то обручены… – растерянно пробормотал я, снова непроизвольно переходя на вы и просто не зная, что дальше делать с этой чокнутой. А она, коварное существо, – наоборот, принялась мне тыкать:

– Если тебя это не смущает, почему я должна переживать? – прошептала мне прямо в ухо.

Чёрт побери, поверить не могу, что меня – почти стокилограммового мужика – сейчас изнасилует в собственном доме какая-то шмокодявка! Вот тебе и профессорская дочка! Но отступить сейчас было бы равнозначно поражению. Я собрал всю волю в кулак, дёрнул её на себя и впечатался губами в нежный рот. Врать не буду, целовать её было приятно. К тому же, испытание продлилось совсем недолго – какую-то десятую долю секунды. Блондиночка сразу принялась трепыхаться и утробно визжать. Разумеется, я тут же её отпустил.

Она моментально соскочила с моих колен, вытерла рот тыльной стороной ладони и гневно топнула ножкой:

– Как… как вы… как вам не стыдно!

Я довольно ухмыльнулся:

– А вам?

– Тимур Ильич, очень глупо в вашем возрасте шутить такие шутки…

– А в вашем положении глупо подыгрывать, если вы не готовы идти до конца.

Я обманчиво дёрнулся в её сторону – девушка вздрогнула и отступила ещё на шаг. Смерила меня презрительным взглядом и бросила:

– Прикройте, пожалуйста, свои антропогенетические причиндалы. А то ещё сфотографирую и присовокуплю к статье…

Поймала! Ноги будто сами собой сомкнулись, а руки поправили кожаный фартук. Обнародования моих анатомических подробностей мне уж точно не хотелось.

Вероника подхватила свои инструменты и села обратно в кресло.

– Если хотите, можете переодеться, – милостиво предложила королева журналистики. – Я подожду.

– Если хотите остаться в моём доме и завершить порученное вам дело, прекратите распоряжаться, – посоветовал я ей с холодной усмешкой.

Она пожала плечами:

– И в мыслях не было. Начнём?

Я сделал приглашающий жест рукой. Вероника включила диктофон и поинтересовалась:

– Так что это было? Испытание? Проверка? Способ отделаться от надоедливых папарацци? Вы всем журналистам демонстрируете подобные… дикарства?

– До вас здесь никого не было, – отрезал я. – Обычно связями с общественностью занимается мой партнёр.

– Юрий Негматов! – подхватила девушка.

– Да.

– Почему вы сами не даёте интервью?

– Слишком щепетильно отношусь к своему прайваси, – я выделил это слово интонацией, а Вероника довольно улыбнулась. Как у неё это получается – я пытаюсь подколоть её, а вместо этого бешусь сам?!

– Возможно, вас терзает некая разновидность мании преследования: вам кажется, что все вокруг только того и желают, что влезть в вашу голову и сердце, но, поверьте, абсолютному, подавляющему большинству людей нет никакого дела ни до вас, ни до вашей компании.

– У нас интервью или сеанс психоанализа?

– Я просто хочу, чтобы вы перестали меня бояться – тогда оно пройдёт намного легче, быстрее и приятнее для нас обоих.

Я с трудом подавил приступ гомерического хохота и выпустил наружу лишь один саркастический смешок:

– Я… бояться – вас? Я вас, Вероника… как там… Львовна, на левый кулак положу, а правым прихлопну – и мокрого места не останется.

– Мы не про физический страх говорим…

– Я вас не боюсь ни в каком смысле.

– Тогда почему вы прячетесь здесь, в глуши? Зачем устраиваете эти дурацкие шоу с переодеваниями? Это же чистой воды ребячество и уход от реальности.

– Просто вы мне не нравитесь. Как и абсолютное, подавляющее большинство людей там, на "большой земле".

– Чем это я вам не угодила? Мы и познакомиться не успели – вы принялись за свои штучки.

– Просто я знаю людей вашего типа.

– Ах, вы уже меня классифицировали! За пять минут? И что я за человек, по-вашему?

– Вы красивая женщина, а среди таких я не встретил ни одного мало-мальски порядочного человека.

– То есть, вы делаете обобщения обо всех на свете людях, исходя из своего личного опыта? Позвольте поинтересоваться, сколько красивых женщин вам удалось исследовать?

– Вас это никоим образом не касается.

– Очень даже касается! Ваши негативные убеждения на пару с полным отсутствием понятий о нормальном поведении в обществе мешают мне выполнить задачу, ради которой я приехала.

– Не считаю нужным оправдываться перед вами, а что касается вашей задачи, лично я не просил вас её выполнять.

– Но вы на неё согласились. Не изволите ли ответить по обязательствам?

Я вскочил с кресла и чуть не заорал:

– Ты ещё будешь обвинять меня в нарушении слова, женщина?! – вышло довольно похоже на рык дикого животного.

Вероника напряглась, слегка сжалась и втянула голову в плечи. Голос её задрожал:

– Я просто прошу вас отбросить на время своё предубеждение против людей с "большой земли" и ответить мне на несколько вопросов. Спокойно. Потом я уеду и больше никогда вас не побеспокою. Обещаю.

Девчонка права, я малость переусердствовал… Пришлось кивнуть, признавая, что в чём-то был не прав, сесть и продолжить диалог в более конструктивном русле.