Дикий

33

Глаза у нее — охуеть. Огромные. Манящие. Бездонные. Смотришь — и залипаешь. Оторваться нереально. Блядь. Да вся она такая, что раз глянул — и пропал.

— Ужин готов, — говорю.

Катя молчит. Даже не шевельнется. Только ресницы ее подрагивают, на чуть покрасневшие щеки тени отбрасывают.

Прямо чувствую, как девчонка лихорадочно соображает. Прикидывает, как бы меня поскорее на хуй с этим ужином послать.

Я же когда ее впервые увидел, сразу понял — пиздец.

Красивая она. Охренеть просто.

Как вломился в офис, так и застыл. Тупо завис, наблюдая за ней. Как дернулась, как соскользнули вниз очки, которые она едва успела подхватить и сжать в дрожащих ладонях. Как приоткрылся рот, как взмыли вверх чуть изогнутые брови. Как вырвался из горла сдавленный возглас, как натянулась на груди светлая блузка, будто сама напрашивалась, чтобы ее разодрали в клочья.

Нахуй все. Я, сука, забыл, за чем пришел. Документы. Тендер. Месть. Все резко похую стало. Сам не знаю, как мозг силой врубил и двинул мимо.

Не до развлечений, блять. Собраться нужно.

Давно у меня не было нормальной девки. Те, которые на зоне попадаются, не идут в расчет. А когда вышел — сразу взялся за дело. Не до баб. Пора же свое возвращать.

Так я сам себе эту ебанутую реакцию тогда объяснил.

Красивая девчонка. Но красивых вокруг дохуя. Давно пар не выпускал — вот и повело на ней. Вечером расслаблюсь. В “Картеле” проблем с девками нет.

Пока занимался сейфом, почти в это поверил.

А потом вышел и увидел, что Генка грабли распустил. Мою девчонку за плечо сжал, притянул. Тут и перемкнуло.

— Руки от нее убрал! — рявкнул.

Любой, кто мое тронет, огребет.

А она моя. В тот момент отчетливо это понял. Пусть и на пару ночей. Пока тяга не отпустит. Но моя.

Долбоеб. Еще не знал, насколько круто проебался.

— Здесь слишком много всего, — тихо роняет девчонка и бросает короткий взгляд на тележку с едой. — А я заказала только пасту с морепродуктами и сок.

— Так я добавил, — бросаю. — Здесь ужин на двоих.

— Тогда лучше нам его разделить и…

Катя уже тянется за тарелкой, чтобы поскорее выпроводить меня отсюда на хер. Объемный халат распахивается на груди, показывая футболку с разноцветными бабочками, но девчонка тут же стягивает махровые полы снова, будто лишнее показать опасается. Будто прячет под этим халатом голое тело, блять.

А мне вообще поебать во что она одета. Хоть в пижаму, хоть в костюм. Хоть в гребаное платье. Лучше бы, конечно, совсем без нихуя. И на моем члене.

Но такого отрыва мне явно не светит.

— Зачем время тратить? — обрываю ее. — Пока мы тут посудой греметь будем, все остынет.

— Что ты предлагаешь?

— Поем и свалю.

Звучит безразлично. Но девчонка смотрит в мои глаза так, будто все грязные мысли читает без труда.

Нет. Нихера она не читает. Иначе бы давно вытолкала меня из номера.

— Жрать хочу, — прибавляю.

Жрать. Да, блять. Но совсем не еду.

— Это будет быстро, — продолжаю, потому что меня уже несет и сука никак не выходит остановиться. — Или боишься, тебя сожру?

Перебор. Знаю. Только назад не отмотать.

Но мы оба понимаем, что я лгу. Быстро не будет. И бояться бесполезно. Все равно не уйду.

— Не боюсь, — ровно отвечает Катя. — Ты же человек слова.

Четко прикладывает.

Но тут даже не слово решает. Глаза ее пиздецкие. Только глянет — и все, как строгий ошейник на псе срабатывает. Загоняет в клетку. И похуй, как звери внутри грызутся и бесятся. Самая дикая тварь будет ждать. Скалить зубы, давиться слюной, но, сука, ждать.

Она отходит в сторону, пропуская меня вперед.

Толкаю тележку дальше. Захлопываю дверь ногой, не оборачиваясь. Чувствую себя так, будто сорвал гребаный джекпот.

Ужин. Наедине. В одном номере.

Катя плотнее затягивает пояс халата, а у меня челюсти сжимаются. Так люто тянет все эти лишние тряпки с нее содрать. Пусть голая будет. Рядом. Пусть…

Обрываю мысль. Хуй дергается и привстает, а стояк мне сейчас точно не в тему. Боюсь спугнуть. Достаточно наворотил в нашу первую встречу. До сих пор разгребаю.

Хуево тогда соображал. Сжал ее. Ощутил под пальцами. Вдохнул запах. Тогда планку и сорвало на хрен.

Ухаживать не привык. Не случалось со мной такого, чтобы добиваться кого-то. Брал любую девку. Отказа не знал. Заваливал и трахал, как захочу.

Но в тот раз все сразу пошло не так.

Она слишком много дергалась. Дрожала. От нее прямо несло страхом, и это раздражало.

— Чего боишься? — спросил у нее.

Ствол убрал.

— Как тебя зовут?

Сам тогда не понял, для чего такой вопрос задал. Много я девок раскладывал, но никогда не запоминал их имена. Сам так точно не спрашивал.

Катя. Катерина.

Странно, что это тянуло повторять. Будто пробовать на языке. Смаковать.

Раньше было похуй на имена. Утром одну на хер натягивал, вечером уже другую ебал. Нет смысла мозг хуетой загружать.

А тут… мне будто и правда интересно стало.

Кто она? Чем занята?

Стрекотала что-то про универ.

— Где учишься? — опять выдал я.

Сам от себя охуел.

Чего время тяну? Спрашиваю, выясняю что-то. Забиваю на то, как яйца свинцом наливаются. Хуй от похоти ноет.

Хватит трепаться.

Разорвал ее блузку. За волосы сжал, по груди прошелся. Настолько мощно накрыло, что даже сопротивление больше не замечал.

А когда девчонка задергалась и постаралась уползти, решил, что просто ломается. Надо надавить. Сама кайфанет. По ней же видно. Горячая. Пацаны, глядя на нее, наверняка шеи сворачивают.

А у меня сворачивалась кровь от осознания того, что до меня кто-то другой ее трахал. Аж ярость внутри просыпалась.

Да что там трах. Стоило представить чужой взгляд на ней — корежило в момент. Под ребрами пульсировала абсолютно дикая потребность.

Взять. Пометить. Сделать своей. Хуем выбить из нее память обо всех, кто до нее раньше дотрагивался. Выебать так, чтобы только меня одного помнила.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Завалил на стол. Подмял под себя. Рванул пояс на ее джинсах.

А она разрыдалась. Заревела. Забилась подо мной как ненормальная.

— Нет, нет, — бормотала. — Не нужно, не трогай…

Впервые такое видел. Чтобы девка подо мной истерила. Умоляла отпустить. Обычно они умоляли о другом. Выгибались, плавились, сами об меня терлись как кошки.

А эта слезами захлебывалась.

Еще толком не тронул — а выглядело все так, будто живьем ее резал.

Пальцы сами собой разжались. Отпустил. В ахуе смотрел, как она закрыла лицо ладонями, как продолжала рыдать.

И так хуево от этой картины стало. Вся похоть резко пропала.

— Тихо, — бросил ей. — Да тихо ты.

Какого хера она дальше ревет? Как же это, блять, прекратить?

Если бы не менты, я бы надолго завис. Но тут пришлось убираться.

— Вечером придешь в “Картель”, — приказал ей. — Поняла?

По ее взгляду прочел — нихуя. Никуда она не придет.

Но так даже лучше.

— Или я сам тебя найду.

Пробить девчонку не проблема. Знаю, где работает. Раздобыть ее адрес плевое дело. Выпущу пар, мозги прочищу. Вот тогда и нанесу ей личный визит.

Думал, держу все под контролем. Но хуй мне. Это она держала меня за глотку уже тогда.

И сейчас держит.

— Ты ужинать собирался, — говорит Катя.

Смотрит внимательно. Слегка хмурится.

— Да, — подвигаю первую подвернувшуюся тарелку.

Глаз с нее не свожу. Залипаю на то, как она пользуется ножом и вилкой. Ловко, видно, по всем правилам этикета, о которых я ни черта не знаю, но девчонка-то сечет.

У нее четко выходит. Плавно двигаются тонкие длинные пальцы. Узкие ладони прямо порхают. Тянет сжать ее запястья, прижаться губами, ощутить, как взрывается пульс под моим ртом.

Охуенная она. Вся охуенная.

Темные волосы распущены. Влажные после душа. Пряди слегка завиваются, по плечам рассыпаются.

Такая ее прическа мне намного больше по вкусу чем ее любимая бесячая гулька на затылке. “Бесячая” — потому что так и тянет ее растрепать, намотать шелковистые локоны на кулак.

И очки, которые она надевает, когда работает, тоже бесят. Хочу видеть ее глаза напрямую, вот как теперь. Без стекол.

Зависаю, изучая ее лицо. Брови вразлет. Прямой нос. Каждая черта точно выточена. Скулы. Подбородок. Каждую линию хочется повторить пальцами. Губами. Языком.

Ебануться. Как же бешено меня от нее прет.

Сначала казалось, это игра. Вызов. Но чем больше времени проходило, тем отчетливее доходила суть.

Замкнуло меня на ней. Крепко. Закоротило так, что очнуться уже нельзя.

Чего только стоила реакция на перестук ее каблуков в коридоре. На любой жест. Выдох. Вдох. Вроде такая нежная с виду. Хрупкая. Но, сука, просто несгибаемая. Уперлась. Закрылась. Хер эту защиту пробьешь.

Как подписала рабочий контракт?

Видно, сама не сообразила. Все-таки заболтал, задурил ей голову. И этого хватило. Решил, будем постоянно вместе. Свое возьму.

Нихуя. Обломала меня только так.

— Остынет же все, — замечает Катя.

Губы поджимает. Пухлые. Блядские. Губы, которые до сих пор чувствую. Вкус. Мягкость. Податливость.

Катя выразительно кивает на блюдо, а я не двигаюсь.

Трахаю ее глазами. Трогать нельзя. Но смотреть она не запретит.

— Если ты не голоден…

— Голоден, — обрываю. — Очень.

Пробую то, что стоит передо мной.

Вкусно. Наверное. Она — вкуснее. Взгляд ее. Голос.

Катя заговаривает, пробуя разрядить обстановку. Не выдерживает молчания. Заводит какую-то левую тему. И я даже что-то отвечаю. Сам не соображаю что.

Вообще, странно.

Дохуя раз выебал ее в своей голове. Разложил в самых грязных позах. Но хер тяжелеет гораздо сильнее, когда мы просто сидим рядом напротив друг друга.

Дико ведет. От блеска ее глаз. От какого-то запредельного света в них. От ее аромата. От свежести, которой она насквозь пропитана.

Ее тонкие пальцы сжимают высокий стакан, а я вижу, как она обхватывает мой хуй, проходится ладонью по стволу и берет в рот.

Блядь. Пора мне отсюда уебывать. Иначе резьбу на хрен сорвет.

Подальше от нее. Под холодный душ.

Но я даже не сдвигаюсь с места.

— Ты почему не ешь? — спрашиваю, заметив перед ней практически нетронутую тарелку.

— Ем, — глухо роняет Катя.

Надо остыть. Переключиться.

Накручиваю спагетти на вилку. Двигаю челюстями так, что зубы поскрипывают. А прикончив блюдо, залпом опрокидываю чашку крепкого кофе.

Трезвею. Знаю, что ненадолго. Перехватываю ее взгляд. На меня. После на тарелку.

— Блядь, — выдаю и веду ладонью по затылку, башкой мотаю. — Черт, я твою пасту сожрал.

— Ничего, — нервно улыбается. — Приятного аппетита.

— Новую закажу, — за телефоном тянусь. — Сейчас…

— Не надо, — тут же отказывается. — Рыба на гриле вкуснее.

В кармане пусто. Видно, мобильный в номере оставил. Должны позвонить. По теме с Айдаровым. Хотя похер. Перезвоню, после разберусь.

Она опять на меня смотрит.

А потом вдруг протягивает руку. Дотрагивается до моей щеки. От этого простого жеста как током пробивает.

— Тут соус, — роняет тихо. — Ой, лучше салфеткой…

Отдергивает ладонь от моего лица.

— Нет.

Ловлю узкое запястье. Возвращаю ладонь обратно. Накрываю своими пальцами, прижимаю к щеке.

— Не лучше.

Взгляд. Глаза в глаза. Разряд за разрядом. Прямо по венам. И ребра сдавливает от едва сдерживаемой тяги дотронуться. Взять. Забрать. Всю. Без остатка.

— Ты… — начинает Катя.

Но закончить ей не разрешаю.

Подаюсь вперед. Накрываю ее губы. Мягко. Нежно. Сдерживаю жадность. Чуть касаюсь. Пробую на вкус. Осторожно. Медленно. Не хочу спугнуть.

Она вздрагивает, но не вырывается. Упирается пальцами в плечи. Не отталкивает. Застывает. Размыкает рот под моим уверенным напором. Безотчетно. Рефлекторно. Судорожно глотает воздух. Точно задыхается.

Обхватываю ее затылок. Вплетаю пальцы в спутанные пряди волос.

Ближе. Еще. Углубляю поцелуй. Прохожусь языком по ее языку. Захватываю и затягиваю в свой рот.

Накрывает. Пиздец.

Будто удар в солнечное сплетение.

Отталкиваю стол между нами. К чертям. Где-то вдалеке раздается перезвон стекла, бряцает металл.

Подхватываю Катю на руки. Прижимаю вплотную.

Она дергается. Напрягается, будто очнувшись. Натягивается струной. Маленькие ладони давят на мои плечи так, что я уже взвыть готов. Но ее губы горят под моим ртом.

Не отпускаю. Зацеловываю. Вырываю приглушенный стон из горла. Заставляю откликнуться снова. Касаюсь языком так, чтобы даже не мечтала сбежать.

Хватит. Блядь. Наигрались.

Пара шагов. Будто в пьяном бреду.

Дальше — на кровать.

Ощущение, точно падаем.

Не отрываюсь от Кати. Опираюсь на крепко стиснутые кулаки. Нависаю сверху, накрываю собой.

Тяну крепко завязанный пояс.

Нахуй этот гребаный халат.

Освобождаю Катю от всего, что мешает. Хлопковая футболка. Шорты. Пальцы сводит от нетерпения. Сдергиваю собственную рубашку, вырываю ремень из шлеек.

Она подо мной. В одном белье. Но это ненадолго.

Хочу ощущать ее всю. Кожа к коже. Хочу чувствовать абсолютно голой.

Разрываю поцелуй, просто чтобы посмотреть на Катю. Увидеть глаза. Те самые глаза, что могут выдрать мой хребет.

Страха в ее взгляде нет. Но остается напряжение.

— Демьян, — еле слышно выдыхает она.

И мой хуй тверже камня от того, как это звучит. На ее губах. На ее языке.

Растрепанная. Дрожащая.

Катя станет моей. По-настоящему.

Впиваюсь в губы. Жарче. Острее. Обрушиваюсь на нее. Затягиваю. Накрываю ладонью живот. Касаюсь между ног.

Она дергается так, будто ее там никто и никогда не трогал. Зажимается вся. Пробует оттолкнуть.

Но я слишком далеко зашел, чтобы теперь тормозить.

Покрываю поцелуями ее лицо. Опускаюсь вниз. По шее. Прихватываю зубами тонкую кожу на ключицах. Веду языком по нервно пульсирующей жилке.

— Демьян, — шепчет Катя.

Тонкая ладонь скользит по моему затылку. Пальцы цепляются за волосы. Она не отталкивает, просто сжимает.

А я хочу утащить ее глубже. Дальше.

Только стук в дверь точно молотом врезает.

Похуй. Плевать. Не важно — кто бы там не был, подождет.

Накрываю ее грудь губами. Обвожу сосок языком. Втягиваю в рот.

А блядский стук нарастает. Громче. Резче.

Ебануться. Что за херня?

— Демьян, — роняет Катя.

Уже совсем иначе. Тон меняется. И пальцы ощутимо напрягаются на моем затылке. Ускользает. Отталкивает. Ей даже лишние жесты не требуются. Все и так читается.

Ебучий стук не затихает.

Отрываюсь от нее. Точно с мясом самого себя выдираю.

Поправляю закостеневший хуй. Застегиваю брюки.

Толкаю дверь.

— Обслуживание номеров, — заявляет уебок на пороге.

Его широкая улыбка гаснет под моим взглядом.

— Простите, нам необходимо… — бормочет.

— Уебывай.

— Это…

— На хер.

Захлопываю дверь.

Сука. Пиздец.

Возвращаюсь обратно и наблюдаю за тем, как девчонка поспешно натягивает шорты, запахивает халат.

Момент упущен.

Она вскидывается, заметив меня в дверном проеме. По глазам ясно, что сама не понимает, как позволила мне настолько далеко зайти. Теперь проще сделать вид, будто ни черта и не было.

— Уже поздно, — сглатывает. — Завтра рано вставать.

— Да, — соглашаюсь.

Прохожу вперед. Обхватываю ее за талию. Заваливаю на кровать, раскладывая рядом с собой.

— Пусти, — бормочет Катя. — Ты что…

— Устал, — бросаю.

Крепче прижимаю брыкающуюся девчонку. Жду, пока затихнет. Поймет, все равно не отпущу.

— Рубит меня в сон, — добавляю. — Давай просто подремаем.