Дикий мед

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

На следующее утро Джошуа чувствовал себя отвратительно. Он судорожно схватил чашку с черным кофе, газету, подшивку с документами о сети отелей Уатта. Медленно поднялся по лестнице на верхний этаж, вышел на террасу.

До приезда Хитер он по субботам обычно с утра ездил в офис. Сейчас же работал дома. Накануне вечером, прямо после ужина, приехала подруга Хитер. Ее отец, высадив девочку у входа в дом, тут же отъехал. Джошуа не успел даже ничего возразить. И поскольку он был не в состоянии вести машину, Хитер выиграла еще одно сражение.

Сев за журнальный столик, Джошуа быстро взглянул на первую полосу газеты. Его внимание привлек заголовок вверху: Гибель Сэма Дугласа.

Это муж Лейси.

Лейси Миднайт.

Это меняло многое.

Сэм — не великая потеря в мировом масштабе, подумал Джошуа. Но вспомнилась Лейси. Может, она не была такой холодной и расчетливой, как полагал Миднайт. Может, она и вправду любила это ничтожество.

Джошуа прочитал статью, которая в основном касалась участия Дугласа в делах сената и проводимого в связи со смертью расследования; вероятно, допрашивают его слабоумного сынка Коула. И только последняя строчка сообщала о том, что поместье Дугласа опечатано.

Лейси — единственная женщина, которую любил Миднайт. Она казалась сущим ангелом, пока не изменила ему с Дугласом. Миднайт не мог с этим смириться.

Джошуа хотелось бы знать, нуждается ли она в помощи. Надо позвонить. Миднайт будет очень злиться, когда узнает обо всем. А, к черту Миднайта, ведь Лейси была приятельницей Джошуа.

Джошуа зевнул, просматривая документы.

Миднайт иногда был слишком дотошным. Наверное, потребуется целый день, чтобы вникнуть в них. Но в доме было спокойно, никто не мешал.

Удобный случай, чтобы сосредоточиться.

Однако девушки проснулись неожиданно рано; еще не было двенадцати, следовательно, скоро заведут свою музыку. Но пряный запах шоколадного печенья отвлек его от дел.

Шоколадное печенье он обожал. Кто же готовил завтрак? Он улыбнулся, удивляясь: неужели Хитер готовит специально для него? С трудом он заставил себя продолжить чтение.

Несколько секунд спустя послышался грубоватый мужской голос со стороны Филберт-Степс, и Джошуа оторвался от бумаг. Когда возглас повторился, он отставил кофе и глянул вниз через балконную решетку. Дружок Хани с гитарой наперевес по-обезьяньи облокотился о перила лестницы.

Джошуа пренебрежительно фыркнул и отпил еще глоток кофе.

Занавеска в спальне Хани все еще была опущена. Джошуа представил, как она лежит на смятых простынях, волосы спутаны после любовных игр, полусонная, ожидающая.., этого мальчишку.

Джошуа стиснул зубы.

Головная боль усилилась, возникло неприятное ощущение в желудке. Он уже собирался взять в охапку бумаги и отправиться в кабинет, когда приблудный кот Хани, поднявшись по пожарной лестнице, теперь подобрался к его столу и уселся прямо на бумаги. Мистер Райт навострил ушки и заявил свои права надменным мурлыканьем.

Джошуа уже решил прогнать беспардонное животное, но услышал задорное хихиканье Хитер где-то внизу. Он опять подошел к балконному ограждению. К своему ужасу, он заметил, что Хитер и ее подруга уже стучатся во входную дверь Хани.

Девушки вырядились в яркие мини-юбки и несли широкий поднос с домашним печеньем.

Заинтересованный длинноволосый панк встретил их на крыльце. Он снял свою гитару, положил рядом с барабанами и отведал печенья. Потом взял еще. Не переставая жевать, он пожирал глазами девчонок. У него, кажется, был отменный аппетит.

Чувствуя, что производит благоприятное впечатление, он наклонился и что-то шепнул. Обе девчонки прыснули со смеху. Затем он распахнул дверь, приглашая их войти, и все трое исчезли.

Джошуа кипел от негодования.

Очень плохо, что Хани тратит себя на никчемного мальчишку. Но чтобы его дочери морочили голову… Ни за что!

Джошуа громко постучал в деревянную дверь.

Мистер Райт, сбежав вниз, стал мурлыкать с такой же настойчивостью. Противное животное не отставало ни на шаг.

За дверями послышались мягкие шаги. Затем входная дверь приоткрылась. Он уловил слабый запах свежей краски.

Хани встретила его, удивленно вскинув брови, — Привет! — сказала она с улыбкой, не успев стушеваться и отпрянуть.

Она стояла босая, влажные локоны, поблескивая, падали на плечи. На ней был изумрудного цвета халат, доходивший до щиколоток, она обворожительно пахла дорогим мылом и шампунем. В одной руке она держала недоеденный стручок, от которого отщипывал маленькие кусочки большой зеленый попугай. В другой — маленький кусочек шоколадного печенья.

Влажные непослушные пряди прилипли к ее лбу, облепили шею. Хани выглядела очень сексуально, свежо, миловидно. Джошуа вспомнил, что он здесь не ради нее, что пришел из-за дочери.

— Вы привели Мистера Райта, — пролепетала она. — Я видела, как он карабкался вверх по вашей пожарной лестнице.

— Это совсем не дружеский визит. — Он вспомнил о причине прихода.

Ее глаза расширились, в них мелькнул страх.

— Вот как? Тогда мне лучше впустить кошку и прикрыть дверь.

Джошуа придержал дверь рукой, не давая ее закрыть. Мистер Райт шмыгнул внутрь. Хани замерла. Птица что-то бормотала.

Ее напряжение вряд ли можно было сравнить с его раздосадованностью. Хани безвольно опустила руку.

— Что же вам угодно?

Он нагловато оглядел ее с ног до головы, затем взгляд остановился на лице, которое не могло быть бледнее. Она неуверенно взглянула на него, да так перепуганно, будто он подосланный убийца.

— Я пришел за своей дочерью, — хмуро произнес Джошуа.

Хани невольно прислонилась к стене, у нее отлегло от сердца.

— Ну, девочки зашли познакомиться. Соседи ведь. Позвали Марио на прогулку.

— Так его зовут Марио? — Джошуа распалялся, подходя ближе. — А фамилия этого Марио?

Ее голос задрожал.

— Его фамилия Родригес.

Джошуа надвинулся всем телом.

— Как и ваша? — Он взглянул на ее правую руку.

Впервые он увидел у нее обручальное кольцо.

— Его мать была итальянкой. Отец — наполовину испанец. — Ее шепот едва можно было разобрать. Иногда это дает интересное сочетание.

— Родригес.., так вы не замужем за этим патлатым юнцом? — Вопрос прозвучал холодно.

Хани тихонько засмеялась, начиная понимать подоплеку его вопросов и нелепость подозрений.

— Замужем.., за Марио? Он, может, и выглядит взрослым, но еще совсем мальчишка.

— А, так он просто живет с вами?

Она смущенно взглянула на Джошуа.

— Вы подумали, что я и Марио… — Не договорив, она смутилась.

— Противный мальчишка, — прокаркал попугай.

— Извините. — Хани метнулась к клетке. — Когда Эмералд так говорит, значит, ему нужно вернуться на насест…

— Птица послушно прыгнула на указанное ей место.

— Почему он живет с вами? — Джошуа прошел с Хани в другую комнату. Прищурился, выражая неодобрение и презрение.

Она стояла к нему спиной.

— Кто? Эмералд? — Ее теперь не волновал вопрос. — Я же сказала — люблю домашних животных.

— Марио! Черт возьми! Почему он здесь живет?

Она медленно обернулась.

— Потому, что он — мой пасынок и я воспитываю его с малых лет.

— А что это вы делали вдвоем в спальне до поздней ночи?

— Вы шпионили за мной?

Его вопрос прозвучал жестче:

— Чем вы занимались?

— Смотрите сами! — Она раздраженно повернулась и широко распахнула дверь спальни.

Запах сохнущей краски наполнил комнату. Джошуа увидел свежепокрашенные белые стены, подоконники цвета зеленого яблока (такого же цвета рамы) и разостланные по всему полу газеты.

Оказавшись в дурацком положении, Джошуа плюхнулся на диванчик. И хотя был очень смущен, но чувствовал неимоверное облегчение.

Не представляя, что сказать и как поступить, Джошуа какое-то время упорно разглядывал пол.

Он так несправедливо судил о ней… Оставалось забрать Хитер и удалиться.

Мягкий голос Хани прервал молчание:

— У Марио много подружек его возраста. Я думаю, вам должно быть неловко за подозрение.

— Я беспокоился за свою дочь.

— Так, значит, вы пришли сюда.., только из-за дочери? А как же ваша ночная слежка за окном моей спальни? Что-то не стыкуется.

— Черт подери! Что вы на меня давите? Я намеревался держаться от вас подальше. Я знаю, что у вас сложилось обо мне превратное мнение, а у меня — о вас.

— Да. — Она произнесла «да» таким упавшим голосом, что внутри его все перевернулось. — Да, конечно, знаю.

Но если быть честным, она была не так уж не права. А тут еще стояла так близко от него в халатике, под которым, наверное, ничего не было. Она влекла, и он не мог удержаться, чтобы не обнять ее за талию. Ревность испарилась, а вместо нее возникло чувство симпатии к ней.

Ее мышцы напряглись. Она задержала дыхание, но пальцы на ее талии были так нежны и деликатны, что она не сопротивлялась.

— Расслабься, — пробормотал он, пытаясь не показать волнения, — просто расслабься.

— Тебя трудно ослушаться.

Медленно, молча он привлек ее ближе и уткнулся головой в живот.

От нее исходило ласковое тепло. Ее сладострастие окутывало, заполняло его новым желанием. Он сгорал от нетерпения усадить ее к себе на колени, покрыть поцелуями, сделать нечто большее.

Как-то сами собой ее теплые пальцы нырнули в его густые черные волосы, потом неуверенно коснулись бровей.

— Джошуа, мне хотелось увидеть тебя, — призналась она сдавленным от волнения голосом. — Порой я тоже всматриваюсь в окна твоего дома.

Ее страшило это признание.

— Прости меня, — сказал он. — За то, что говорил, за то, как поступал.

— За то, что подумал, — шепотом добавила Хани.

— За то, что подумал, — согласился он. — Когда Хитер вернется, скажи ей, чтобы шла домой.

Хани согласно кивнула.

— Тебе не стоит беспокоиться о Хитер и Марио.

Он увлекается девушками постарше.

Джошуа уже стоял у двери, когда Хани неуклюже сменила тему разговора:

— Мне.., мне просто хотелось знать, есть ли в твоей жизни кто-то новый. Ну.., новая женщина?

Он быстро взглянул на нее; Хани покраснела от стыда, понимая, что это чересчур резкий поворот.

Трудно не заметить, что она проявляет к нему явный интерес. Чуть улыбнувшись, он ответил:

— Боюсь, что есть.

— А как она выглядит?

— Она довольно миловидная.., по-своему.

— Кто эта счастливица? — голос был кроткий и печальный.

Это же слова Симоны!

— А ты не догадываешься? — Стремительно шагнув к ней, Джошуа заключил ее в объятия.

Их пальцы переплелись, подчиняясь взаимному тяготению. Когда он привлекшее, то почувствовал, как вся она трепещет. Ему захотелось целовать ее, расстегнуть халат, покрыть поцелуями тело, ощутить теплоту, податливость женской плоти. Но она вела себя сдержанно, и это обескураживало, заставляло его двигаться против желания медленнее.

Будто не замечая ее выразительных губ, он заглянул ей в глаза.

— Вы любите ходить под парусом, мисс Родригес? У меня есть яхта…

— Миссис… Я же говорила тебе, что я — вдова.

— Да.., я вспомнил. — Нежно Джошуа коснулся ее подбородка и повернул к себе так, что ощущал на своем лице ее дыхание. — Все еще тоскуешь? И поэтому…

— У меня никого не было. С того времени, как умер муж. — Она задрожала. В голосе опять звучали нотки страха. — Майк — лишь одна из причин, почему, как мне кажется, мы не можем сблизиться.

Джошуа поднял ее левую руку и безмолвно рассматривал обручальное кольцо.

— Хорошо, — горько прошептал он, выпуская ее руку. — Будем считать, что я ничего не предлагал.

Произнеся последнюю фразу, он ощутил какую-то опустошенность.

И раньше бывало, что женщины отказывали ему, но при этом он никогда не чувствовал себя так скверно.