До Тревора

В этот же момент я схватила сумку со стола и ушла, думая о том, чтобы переночевать у Майка. Ну, по крайне мере, я пыталась так поступить. Около трёх часов утра Тревор подобрал меня и отнес в свой грузовик. Он не сказал ничего, кроме: «Не могу уснуть». Когда мы приехали, он прижал меня к своему большому телу, целовал волосы, а затем уснул. Утром, когда мы проснулись, он извинился за то, что вел себя как придурок, и сказал, что ему ненавистно видеть мою сумку, спрятанную под кровать, словно в любой момент я легко могу уйти. Затем мы занялись сексом, и когда он скользнул в меня, его рот накрыл мой, и он попросил меня переехать к нему.

А теперь, скажите мне, что бы вы сделали, если бы Тревор Мейсон, находясь внутри вашего тела, попросил переехать к нему? Именно. Вы бы без раздумий переехали к нему, особенно, если бы он продолжал двигаться внутри вас, говоря о том, как много вы для него значите, и что он любит вас.

С того момента, как я переехала, мы начали в кухне ремонт. Первое, что мы сделали, это убрали стену между кухней и гостиной. Следующий шаг — сняли все старые шкафы. Затем мы поехали с ночевкой в Алабаму, чтобы утром сходить в «Икеа» и купить новую кухню. Там мы выбрали белые шкафы со встроенной большой раковиной, приборы из нержавеющей стали. Друг Ашера, который долгое время работает с бетоном, разрисовал для нас бетонную столешницу, которая выглядела изумительно в ярких разноцветных тонах, что мы выбрали. Такое чувство, что я во сне, где каждый день просыпаюсь с мужчиной, которого люблю.

Единственное, что меня беспокоит, это то, что он ни разу с тех пор, как мы приехали с Ямайки, не заикнулся о предложении. Знаю, он просил меня забыть об этом, но я не могу. Почему он попросил меня забыть о том, что сказал? Я больше всего на свете хочу стать Элизабет Стар Мейсон. Я поговорила об этом с Новембер. Она посоветовала мне не напрягаться и добавила, что уверена в любви Тревора ко мне, что он просто хочет выбрать нужный момент для того, чтобы попросить меня стать его женой. Я теперь и не знаю, что думать. Как-то раз я поймала его за подсчетом моих противозачаточных таблеток, когда зашла на кухню. Я ему сказала о том, чтобы он не волновался, потому что я их принимаю. Он в ответ странно посмотрел на меня, притянул к себе и поцеловал, выглядя при этом глупо.

— Ты готова? — спрашивает меня Тревор, медленно возвращая меня из моих мыслей. Он был одет в черную футболку с длинными рукавами, темные джинсы и ботинки. Мы сегодня встречаемся со всеми, чтобы сыграть пару партий в пул. Новембер и Ашер встретят нас прямо там. Родители Ашера, Сьюзан и Джеймс, присматривают за Джулай, чтобы мы смогли веселиться целую ночь.

— Да, только дай мне еще пятнадцать минут. Мне нужно ещё одеться.

Он оборачивает руки вокруг меня, прижимаясь губами к моей шее.

— Завтра я отвезу тебя кое-куда, — говорит он напротив моей шеи.

Я наклоняю голову в сторону, предлагая ему больше пространства. Глаза закрываются от ощущений, которые он дарит мне своими губами.

— Куда? — я глубоко вздыхаю, пытаясь остановить подступающий стон.

— Увидишь, когда приедем.

Он улыбается, когда его глаза находят мои в зеркале. Он весь светится от счастья, так что я задумалась о том, что может произойти.

— Теперь давай пойдем, иначе я стяну с тебя эти маленькие шортики и скользну в твою киску, а ты будешь смотреть в зеркало, пока я буду трахать тебя.

Я прикусываю губу, думая о том, что не буду сопротивляться, если он захочет это сделать. На самом деле, я была бы счастлива от такого развития событий. Он начинает смеяться, впиваясь пальцами в мои бедра.

— Позже я трахну тебя прямо здесь. Я буду возбужден всю ночь, думая о том, что сделаю с тобой, пока ты будешь наблюдать.

Он разворачивает меня и прижимает мою руку напротив своей твердой и ужасно большой эрекции, выступающей из-под ткани его джинсов. Моё дыхание обрывается. Я чувствую резкую пульсацию в клиторе.

— Позже, — говорит он напротив моих губ, прежде чем я чувствую его язык.

Поцелуй настолько горячий, что я не хочу никуда идти. Я хочу его здесь и сейчас. Он убирает мои руки со своей шеи, целует в лоб и покидает ванную.

— Давай, крошка. Нам уже нужно идти. Пошевеливайся, — кричит он откуда-то в доме.

— Придержи коней! Уже иду, — кричу я в ответ, подходя к спальне, чтобы надеть джинсы и кардиган. Все это время я думаю, куда бы он мог отвезти меня завтра.

***

— О, посмотрите, какие люди, — говорит Джен, стоя между Бритни и Синди.

Я игнорирую их и подхожу к раковине, чтобы помыть руки.

— Слушай, я собираюсь стать другом...

— О, замечательно, — закатываю я глаза и перебиваю её, прежде чем она продолжит.

Я смотрю на них троих в зеркале, но останавливаюсь на Джен.

— Думаю, этого нам не избежать, — я смотрю через плечо на девушек. — Я знала, что это произойдет сегодня вечером, но не могла понять, когда именно, — произношу я.

Как только мы вошли в бар, Джен всячески старалась привлечь внимание Тревора. Она сняла свой свитер и осталась в белой майке, через которую просвечивался ярко-красный бюстгальтер. Несколько раз она проходила мимо нашего столика, а после попыталась флиртовать с Кэшем. Думаю, это не сработало. Кэш встречался с девушкой, с которой они познакомились в Алабаме, когда он был там с Тревором. Большую часть своего времени он проводил рядом с ней. Затем она старалась поговорить с Нико, но он прямо сказал ей, что не хочет трахать её, так что она была вынуждена уйти. Теперь это. Я знала, что этот момент настанет. Просто не знала, когда именно.

— Ты о чем? — спрашивает Джен с недоумением на лице.

— Ну, та часть, которая есть в каждом фильме и книге. В ней ты мне скажешь, что Тревору плевать на меня, и он использует меня только ради секса и бла-бла-бла, — я сужаю глаза, глядя на неё.

— Это правда. Ему плевать на тебя, — она перекидывает свои рыжие волосы через плечо. — Я пытаюсь спасти тебя от боли, — она выпячивает нижнюю губу.

— Ааа, это так мило. Но думаю, я останусь с ним ещё ненадолго. Господи, только подумай, от того, что делает этот мужчина в постели, просто сносит крышу. У него есть одна фишка, которую он постоянно делает, когда...

— Сука! Держись подальше от него, — кричит она на меня, делая шаг вперед.

— Тогда скажи Тревору, чтобы он держался подальше от меня, — я усмехаюсь.

Я знаю, что однажды она попыталась это сделать, но её заткнули на глазах у всех ее друзей. Я ненавижу, когда женщины начинают действовать отчаянно ради мужчины, который даже их не хочет. Это печально, ведь Джен красивая девушка, которая, возможно, смогла бы получить любого желаемого мужчину, если бы не её чокнутый характер, как красноречиво выразился Тревор.

— Я говорю...

— Ты в порядке, детка? — спрашивает Тревор, заглядывая в туалет.

Нико толкает дверь и заходит внутрь.

— Черт, ад! Вечеринка в туалете! — восклицает Нико, вызывая у меня смех.

Я перевожу взгляд на Джен, которая сейчас глазами убивает меня.

Тревор проходит через всю комнату ко мне и, хватая за руку, тащит в коридор, где прижимает моё тело к стене своим.

— С тобой все хорошо? — спрашивает он, наклоняясь ко мне так близко, что его губы находятся напротив моего уха.

Я не могу мыслить ясно, когда он так тесно прижат ко мне.

— Я в порядке, — отвечаю я ему, глядя через него на Джен, которая вышла из туалета.

Её глаза встречаются с моими, и я понимаю, что она ещё не закончила с выполнением своего злобного плана.

— Ты прав, она сука, — говорю я Тревору, вызывая у него смешок.

— Если она снова будет тебя напрягать, скажи мне. Я понял, что она что-то замышляет, когда увидел её и подружек, идущих в туалет после того, как ты встала из-за стола.

— Она хотела дать мне дружеский совет о том, чтобы я держалась подальше от тебя, — говорю я ему как ни в чем не бывало.

— Очень мило с её стороны, — улыбается Тревор.

— Знаю. Но я сказала ей, что пока не могу порвать с тобой, потому что ты очень хорош в постели. Потом я хотела ей рассказать о том, что ты вытворяешь своим языком у меня внизу, но ты сам появился.

— Прости, что разрушил твой блистательный момент, — смеётся он.

— Именно, — я толкаю его. — Я собиралась надрать ей задницу в буквальном смысле слова.

— Бедняжка, — он смеётся ещё сильнее, целуя часть моей шеи.

— Когда мы приедем домой, я задену твоё эго, чтобы компенсировать то, что ты прервал.

— Уверен, так и будет.

Я улыбаюсь.

Он берет моё лицо в руки.

— Я люблю тебя. Никогда не сомневайся в том, что ты лучшее, что со мной когда-либо происходило.

— Не заставляй меня плакать на виду у всех, Тревор Эрл Мейсон.

Он смотрит на меня с недоумением.

— Твоя мама рассказала мне, — пожимаю плечами.

— Если ты когда-нибудь проболтаешься о моём среднем имени, я отшлепаю тебя.

— Ох! Так пугающе, Эрл! — я заливаюсь смехом и, проскальзывая под его рукой, убегаю.

Но я не успеваю далеко уйти, когда он ловит меня и закидывает на плечо. Его руки приземляются на мою попу с громким шлепком. От этого я смеюсь ещё сильней.

— Сейчас же поставь меня на место, Э...

Я не успеваю договорить, потому что соскальзываю с его плеча, и он впивается своими губами в мои.

Он отстраняется, заставляя меня хватать воздух.

— А сейчас веди себя прилично.

Я улыбаюсь ему в ответ, когда, взглянув в сторону бара, замечаю Джен и её подружек, которые всё это время наблюдали за нашим небольшим спектаклем. Я усмехаюсь и перекидываю волосы через плечо. Мне очень хочется сейчас прокричать «ха-ха-ха!» и показать язык.

— Ладно, — произношу я, возвращаясь обратно к нашему столику.

Я замечаю, что Новембер пьет клюквенный сок.

— Эй, ты в порядке? — я спрашиваю её, опуская взгляд на стакан, стоящий перед ней.

— О, да! В порядке. Просто не хочу напиваться.

— Не хочешь напиваться? — спрашиваю я удивленно.

Она всегда пьет пиво, когда мы вместе, только если она не...

— Мы беременны, — говорит Ашер, гордо выпячивая грудь.

— О, Боже! Мои поздравления! — я обнимаю Новембер, а затем и Ашера. — Когда вы узнали?

— Этим утром, — Ашер обнимает её и целует в нос.

— А когда вы узнаете, кто это?

— Не в ближайшее время, — отвечает Новембер, поглаживая свой живот.

— Это мальчик, — прозносит Ашер, обвивая рукой её талию.

Тревор начинает смеяться вместе с Кэшем и Нико.

— Я позаботился о том, чтобы всё было правильно, — невозмутимо говорит Ашер, взглянув на своих братьев.

Я так сильно начинаю смеяться, что слезы выступают у меня на глазах.

— Мы знаем, милый, — отвечает Новембер, поглаживая грудь Ашера.

— Ну, неважно, кто. Мои поздравления. Это замечательно, — заявляет Тревор, обнимая Новембер и хлопая брата по спине.

Когда Тревор обращает внимание на меня, то внутри у меня что-то переворачивается. Его взгляд говорит больше, чем я хочу услышать. Я стараюсь стряхнуть это чувство.

— Это так волнующе, — восклицаю я, хлопая в ладоши. — Давайте выпьем. В смысле, ты не можешь пить, потому что ты... Ну, понимаешь, но я.. Эм... Я сейчас вернусь, — я быстро отхожу от Тревора и от его взгляда.

— Ты в порядке? — спрашивает Нико, опираясь на барную стойку рядом со мной.

— Ага, — произношу я, подавая знак бармену.

Когда она подходит ко мне, я прошу стопку текилы.

— Текила? — спрашивает Нико, хмурясь.

— Ага, — я глотаю содержимое в стопке без соли или лимона, а затем подаю знак, чтобы подлили ещё.

Как только я поднимаю следующую рюмку ко рту, чья-то рука из-за моего плеча забирает её и передаёт Нико.

— Это моё, — я строю недовольную гримасу, когда Нико выпивает стопку.

— Мы едем домой, — говорит Тревор, оборачивая руку вокруг моей талии.

— Нет, я веселюсь со всеми.

— Веселилась, пока не удрала ото всех. А теперь мы едем домой.

— Ты можешь не быть таким придурком?

— У нас есть планы на завтрашнее утро, так что нам в любом случае нужно уезжать.

— Я могу попросить Нико подбросить меня до дома, если ты уже уходишь, — предлагаю я.

— Нет, ты не можешь попросить Нико подбросить тебя до дома, — реагирует Нико, смеясь.

— Ладно, — я возвращаюсь к нашему столику, хватая сумку. — Думаю, мы уходим, — говорю я Новембер, которая сначала смотрит на меня, потом на Тревора, а после заливается смехом.

— Все нормально. Нам тоже уже пора, — отвечает Новембер, соскальзывая со своего стула. — Но мы же ещё увидимся на этих выходных на вечеринке, правда? — спрашивает она, глядя на меня, но я и понятия не имею, о чем она говорит.

— Какая вечеринка? — задаю вопрос я, затем оборачиваюсь и замечаю, как все резко притихли.

— Ох, это не вечеринка. Это... эм... барбекю, — отвечает Ашер, вклиниваясь в разговор.

— Мы будем там, — отвечает Тревор, одаривая взглядом каждого, прежде чем схватить меня за руку и увести.

— Я не знала, что мы идем на барбекю в эти выходные, — говорю ему, когда он сажает меня грузовик и пристёгивает.

— Вылетело из головы, — отвечает он, целуя меня в лоб.

— Ох, — произношу я, кладя голову на его плечо и расслабляясь, когда он заводит грузовик.

Выпитая текила дарит чувство теплоты и неясности. У меня совсем нет сил.

— Почему каждый раз, когда кто-то заводит разговор о детях, ты паникуешь?

Я резко сажусь. Я знала, что этот день настанет.

— Я уже говорила тебе, что не хочу детей.

— Я хочу детей, Лиз, и знаю, что этого хочешь и ты. Я вижу это желание на твоем лице каждый раз, когда ты держишь Джулай или даже тогда, когда ты встретилась с Карой и узнала, что она беременна.

Я хотела их. Где-то глубоко внутри нет ничего более желанного для меня, чем стать матерью. Но я не могу. Я не могу иметь детей, чтобы потом их оставить.

— Я уже говорила тебе, Тревор, что если это необходимое условие для наших отношения, то тебе лучше выйти из них раньше, чем будут вовлечены чувства.

— Скажи, что ты никогда не захочешь иметь детей.

— Я...

Я не могу этого сказать. Слова попросту застряли.

— У нас будут прекрасные малыши, а ты станешь замечательной мамой, — говорит но, целуя меня в макушку.

В животе что-то переворачивается, а руки вспотели. Я так сильно хочу сказать ему, что не хочу детей, но не могу. Когда я представляю себе образ маленького мальчика с карими глазами и длинными ресницами, прямо как у Тревора, желание сказать ему это сразу же пропадает. Я снова кладу голову ему на плечо, очищая разум от всего, кроме алкоголя, бегущего по моим венам. Когда мы наконец-то подъезжаем, я направляюсь первым делом в ванную, чтобы сменить одежду на пижаму, и иду в кровать. Когда я практически засыпаю, Тревор присоединяется ко мне, укладывая меня рядом с собой, как и всегда. Я чувствую его поцелуй в макушку и слышу, как он говорит, что любит меня, как раз перед тем, когда окончательно засыпаю.

***

— Скажи ещё раз, зачем мне нужно было надеть повязку? — спрашиваю я Тревора, который ведёт меня неизвестно куда.

Сегодня утром я проснулась одна. Дома никого не было. Сначала я подумала, что он разозлился прошлой ночью, поэтому решил порвать со мной, но, зайдя в кухню, я обнаружила там кофе, ожидающий меня, и записку, в которой говорилось, что он ушел на пробежку. Я пила вторую кружку кофе, когда он вошел в дом в белой майке, которая от пота прилипла к его телу. По дороге на кухню он снимал её, даже не подозревая, что я там, тем самым устраивая мне отличное шоу.

Я наблюдала за тем, как он вытирает волосы, лицо, а затем и грудь, не поднимая на меня глаза. Его мешковатые спортивные штаны висели так низко, что если их немного потянуть вниз, то можно увидеть всего Тревора Мейсона во всей его красе. Когда он поднял голову, и его глаза встретились с моими, он ухмыльнулся. Подойдя ко мне, он поцеловал меня в лоб, а затем пошел в прачечную. Я слышала, как он там гремел, вероятно, снимая последние части одежды. На днях он позвал меня и спросил, может ли он постирать полотенце вместе с остальными. Я позволила ему, думая, что он знает о разделении светлой одежды и темной. Ох, как же я ошибалась. Он постирал красное полотенце вместе со светлой одеждой, отчего всего его белые майки окрасились в светло-розовый цвет.

— Доброе утро, — произнес он, снова возвращаясь на кухню.

— Доброе, — ответила я, разглядывая его кубики, пока он двигался, доставая нужные ему вещи из шкафчиков.

Я понятия не имею, как нужно заниматься, чтобы достигнуть результата, как у него, но я просто обожаю смотреть на него.

— Прекрати так на меня смотреть, маленькая извращенка, — произнес он, улыбаясь.

Мое лицо покраснело.

— Прекрати ходить полуголый, — бормочу я в кружку со своим кофе, все ещё продолжая наблюдать за его телом.

— Не-а, — отвечает он, качая головой. — Мне нравится этот взгляд. — Он поцеловал меня в макушку. — Нам нужно выйти где-то через час. Будь готова, — проинформировал он меня, прислоняясь бедром к столешнице, и начал есть хлопья.

Я уставилась на него, но ответила «хорошо». После я схватила банан со стола. Очистив, я медленно всунула его в свой рот, наблюдая за тем, как его взгляд потемнел, а затем откусила большой кусок, чавкая.

— Ауч! — засмеялся он, прикрывая глаза рукой.

Я ухмыльнулась ему через плечо, выходя из кухни.

— Да, тебе нужна эта повязка, — произносит он, вырывая меня из моих мыслей.

Он прижимает меня ближе к себе. Я понимаю, что мы уже вышли на улицу. Запах цветов и тепло солнца окутывают меня.

— Я сейчас отпущу тебя, — предупреждает он, ставя меня на землю.

Я держусь за его плечи, и, когда мои ноги касаются земли, в животе возникают бабочки, а сердцебиение ускоряется.

— Эта наша первая остановка, — говорит он мне, снимая мою повязку.

Я осматриваюсь, осознавая, что мы находимся на кладбище, где был похоронен мой отец. Внутри все падает, когда я смотрю на его могилу.

— Зачем мы здесь? — я спрашиваю его, глядя на Тревор, который занервничал.

— Я хотел встретиться с ним. Ты не часто говоришь мне о нем, но я знаю, как он важен для тебя.

Я киваю в знак согласия.

— Он был моим лучшим другом, — говорю я, глядя на отцовскую могилу. — Не важно, что случалось, я могла поговорить с ним обо всем, а он меня всегда слушал. Если у меня были проблемы, он помогал мне найти их решения.

— Видно, он был хорошим человеком, — произносит Тревор, обнимая меня.

— Он был лучшим. Ты бы ему понравился, — отвечаю я ему, и слезы начинают падать по моим щекам.

— Мне бы он тоже понравился, — он берет моё в лицо в свои руки и целует каждый мой глаз. — Он одна из причин твоей внутренней и внешней красоты. Он причина того, почему я не мог не влюбиться в тебя.

Я плачу, прижимая голову к его груди. Он обнимает меня долгое время, пока дует легкий ветерок, и солнце греет нас обоих. Когда я, наконец, успокаиваюсь, он просит меня подождать его в машине, сказав, что подойдет через несколько минут. Я опускаюсь на колени перед могилой и молча посылаю папе сообщение, в котором говорю, что люблю его и скучаю. Затем, поднявшись на ноги, я целую Тревора и иду обратно к грузовику, чтобы подождать его.

С пассажирского сиденья я наблюдаю, как он тоже опустился на колени. Его губы двигаются, но я не могу различить слова. Но затем, вытянув руку, он поглаживает верхушку папиного надгробия, встает на ноги и идет к водительской двери.

Оказавшись в грузовике, он достает повязку и снова закрывает мне глаза.

— Ещё одна остановка, — говорит он.

Я чувствую, как мы разворачиваемся и едем некоторое время. Наконец, припарковав машину, он поднимает меня прямо с сиденья и снова несет на руках, но на этот раз не так долго. Прекратив идти, он ставит меня на землю и ведет за руку, а затем помогает мне сесть. Я чувствую, что сижу на качелях. Он снимает повязку, стоя на коленях передо мной. Я снова оглядываюсь вокруг.

— Почему мы здесь? — я поднимаю голову вверх, рассматривая дерево, под которым сижу.

На этих качелях я каталась в детстве. Старая веревка крепилась высоко к веткам гигантской плакучей ивы. Крона дерева создает идеальное место для тех, кто качается здесь в одиночестве.

— Я поговорил с твоей мамой, и она рассказал мне, как они здесь проводили время, когда ходили на свидания. Ещё она мне сказала, что именно здесь твой отец сделал ей предложение.

Он с большой теплотой говорит о моих родителях.

— Это правда. Мой отец очень любил это место, — произношу я, вспоминая дни, когда я приходила сюда, будучи маленькой. — Я заставляла папу катать меня на этих качелях часами. Иногда у нас здесь был пикник. Однажды он устроил чайную вечеринку для меня, специально приодевшись, — я смеюсь, как и Тревор.

Когда он смотрит мне в глаза, я вижу там столько любви, что мои руки тут же потеют, а дыхание становится прерывистым.

— Твоя мама сказала, что это особенное место для тебя, наполненное любовью и счастьем. Поэтому я привез тебя сюда.

— Ох, — говорю я, наблюдая за тем, как он наклоняется вперед, чтобы что-то достать из кармана, а затем снова поднимается.

— Ты мой лучший друг. Я могу смеяться вместе с тобой и ссориться, но я всегда знал, что буду рядом с тобой. Ты девушка, с которой я хочу создать семью, состариться, создать воспоминания, мечтать, плакать и прожить всю жизнь. Ты выйдешь за меня? — он держит кольцо в двух своих пальцах.

Я прикрываю рот рукой, глядя на это прекрасное кольцо с ограненным изумрудом, после чего поднимаю взгляд к нему.

— Здесь ты должна сказать «Я не представляю свою жизнь без тебя» и ответить «да», — он нервничает.

— Да, — я едва могу произнести слова с прикрытым ртом.

Он убирает мою руку со рта, подносит к своим губам и целует все мои пальцы, прежде чем надеть на одно из них кольцо.

— Идеально, — шепчет он, целуя мой палец, прежде чем прижать к себе.

— Это лучшее предложение в мире, — произношу я, улыбаясь.

— Я подумал, что накосячил с первым, поэтому мне нужно было реабилитироваться.

— Первое предложение было в твоем стиле, — отвечаю я, убирая лицо с его шеи, чтобы посмотреть на Тревора. — Ты любишь командовать и требовать. Это одна из причин, почему я люблю тебя.

— Ты застряла со мной на всю жизнь.

— Знаю. Может, я сошла с ума, но это делает меня счастливой, — я смеюсь, когда он начинает щекотать меня.

— Поехали домой, моя сумасшедшая девочка.

— Поехали домой праздновать, — уточняю я.

— О, мы определённо это отпразднуем, — он поднимает меня, перебрасывает через плечо и идет к грузовику.

По пути домой я спрашиваю его, что он сказал моему отцу, когда остался один у его могилы. Он отвечает, что просил у моего отца разрешения попросить моей руки. Я и не думала, что смогу ещё больше влюбиться в Тревора, но, видимо, я очень сильно ошибалась. Моё сердце разрывается от любви к моему жениху... Ой, мой жених. И когда приехали домой, мы праздновали всю ночь напролет.

Глава 9

Тревор

Уже ночью после «барбекю», которое в действительности было вечеринкой-сюрпризом в честь помолвки, я включаю прикроватную лампу, когда слышу звонок телефона.

— Да? — отвечаю я, когда вижу номер Кэша на экране.

— Встретимся в амбаре через двадцать минут, — говорит он, прежде чем повесить трубку. Я разглядываю телефон в руке, недоумевая, что к черту происходит. С тех пор как мы были детьми, и у кого-то из нас была проблема, мы встречались в старом амбаре на земле наших родителей. Я смотрю на Лиз, которая спит рядом, уткнувшись лицом в изгиб моей руки, равномерно дыша, ее рука с кольцом на пальце покоится у меня на животе.

— Детка, — шепчу я, проводя пальцами по ее нежной щеке.

— Отстань, — бормочет она, отбрасывая мою руку. Я усмехаюсь и опять глажу рукой по щеке, она бьет меня и откатывается прочь. — Детка, — снова шепчу я, теперь уже прямо в ухо, заставляя ее зарычать и спрятать голову под подушку. — Мне нужно уйти, я скоро вернусь. — Лиз высовывает голову, смотрит на часы, потом на меня.

— Три утра. — Ее голос нежен, глаза сонные и обеспокоенные.

— Звонил Кэш, я ему нужен.

— У него все хорошо? — Она садится на кровати, ее белый топик ничего не скрывает. — Мне пойти с тобой? — спрашивает Лиз, убирая волосы с лица и оглядывая комнату, очаровательно задумавшись.

— Нет. Ложись обратно.

— Ты уверен? — интересуется она, когда я толкаю ее на кровать.

— Уверен, — отвечаю я, целуя ее, прежде чем надеваю джинсы и футболку. Подойдя к своей стороне кровати, где Лиз свернулась клубочком в простынях, я целую ее в лоб и говорю, что люблю.

— Лолли, — зову я из гостиной. Собака выходит в коридор, виляя хвостом, думая, что настало время завтракать. — Ложись, — я указываю на пол у двери, зная, что когда меня нет, она останется, и будет приглядывать за моей девочкой. Я прохожу в гостиную, хватаю ботинки и надеваю их. Беру ключи из вазы, которую Лиз поставила у входной двери, запираю дом и направляюсь к грузовику.

— Что происходит? — спрашиваю я, как только захожу в старый амбар. Внутри он был было разделен на два уровня. Наверху — сеновал, а внизу — пустое пространство, за исключением старого карточного стола и нескольких стульев вокруг.

— Подождем, пока Ашер доберется сюда, потом я все объясню, — отвечает Кэш, наматывая круги туда-сюда, проводя руками сзади по шее.

— Ты знаешь, что происходит? — я задаю вопрос Нико, который сидит на одном из стульев и наблюдает за метаниями Кэша.

— Без понятия. — Он пожимает плечами, и я сажусь на стул рядом с ним, замечая, что с каждой секундой Кэш становится все более обеспокоенным. Мы вскакиваем, когда входит Ашер.

— Что происходит? — спрашивает Ашер, глядя на Кэша. И первый раз в жизни я вижу, как мой обычно счастливый младший брат ломается. Кэш опускает голову, когда мы все собираемся вокруг него. Я кладу руку ему на плечо, когда он смотрит вверх на нас и прикрывает руками лицо.

— Я облажался, — говорит Кэш, и его голос дрожит.

— Что бы там ни было, мы разберемся, расскажи нам, что происходит.

— Джулс беременна. Как, нахрен, я собираюсь исправить это? — спрашивает он, в его взгляде застывает мольба.

— Боже, — бормочу я, проведя руками вниз по лицу, прежде чем посмотреть на всех своих троих братьев.

— Я думал, ты был с Лилли? — подает голос Нико. Я уверен, нам всем интересно. Кэш был помешан на Лилли с тех пор, как мы вернулись из Алабамы. Если у него были выходные, он проводил их с ней там, где она училась. Он даже подумывал попросить ее перевестись, чтобы она была ближе.

— Я порвал с ней, — отвечает брат, отводя взгляд.

— Мужик, а ты уверен, что она вообще беременна? А даже если да, ты уверен, что это твой ребенок? — Нико опять задает вопрос за всех нас.

— Сегодня я ходил с ней к врачу, он подтвердил, что приблизительно в то время, когда я с ней спал, она забеременела.

— Что за хрень? — Нико смотрит на меня. И я точно знаю, о чем он думает.

— Ты предохранялся? — спрашиваю я.

— Да. Я не дурак, — стонет он. — Мы трахались какое-то время, но оба согласились, что это все, что когда-либо произойдет.

— Ты использовал свои презервативы или ее?

— Какая на хрен разница, чьи резинки мы использовали?

— Я, черт возьми, говорил тебе, что Джулс трепалась на костре, что хочет залететь. Ты помнишь этот разговор, тупица?

— Я переспал с ней до того, как ты рассказал мне об этом дерьме! — рычит Кэш и швыряет карточный стол через комнату. — Я не спал больше ни с кем, с тех пор как встретил Лилли.

— Дерьмо, — шепчу я.

— Успокойся, — говорит Ашер, делая один шаг к нему. — Ты знаешь, что бы ни случилось, мы здесь ради тебя, что бы тебе ни понадобилось.

— Я только что расстался со своей девушкой, — Кэш смотрит на меня с мольбой. — Я не хотел, чтобы она проходила через все это со мной, я позвонил ей и порвал с ней по телефону. У меня даже не хватило смелости порвать с ней лично.

— Ты не должен был делать это, — подает голос Ашер.

— Джулс беременна моим ребенком. После того, как я увидел своего сына и услышал его сердцебиение сегодня, я знал, что должен сделать. Я не могу быть настолько эгоистичным и думать, что Лилли захочет быть со мной, зная, что у меня будет ребенок от другой женщины. — Мне не нравилось, что ему приходится проходить через это, но я понимал, почему он будет чувствовать смятение из-за того, что Лилли окажется в такой ситуации.

— Послушай, я понимаю, через что ты сейчас проходишь, — начинает говорить Ашер, почесывая голову. — Ты хороший мужчина, Кэш. И в отличие от всех нас, у тебя душа нараспашку, всегда была. Нам нужно удостовериться, что это твой ребенок.

— Я знаю, что он мой, я кишками чувствую.

— Хорошо, тогда что тебе нужно от нас? — спрашивает Нико.

— Я собираюсь сказать маме и папе утром. Мне нужно, парни, чтобы вы были там. Джулс живет со своей тетей, и я собираюсь заставить ее переехать ко мне, чтобы я был поблизости, если ей что-нибудь понадобится.

— Я не думаю, что это хорошая идея. — Ашер смотрит на меня для поддержки.

— Вы спросили меня, что мне нужно, и мне нужна ваша поддержка. Мне нужно знать, что вы прикрываете мою спину.

— Мы прикрываем, — отвечаем все в унисон. — Неважно, что происходит, у тебя есть мы, — заверяю я, Ашер и Нико кивают в знак согласия.

— Как насчет того, что у меня есть упаковка пива в грузовике, и мы все выпьем? Папа встанет через час, чтобы пойти в участок, мы можем просто прийти туда с утра, — предложил Нико.

— Мне подходит, — соглашаюсь я и смотрю на Ашера.

— Мне тоже. Я покормил Джулай, прежде чем уйти из дома, так что мои девочки должны спать еще какое-то время.

— Мне нужна парочка бутылок, — говорит Кэш, усаживаясь на один из стульев, упирая локти в колени и опуская голову. Я смотрю, как Ашер и Нико направляются наружу, прежде чем подойти к Кэшу.

— Все будет хорошо, — говорю я, садясь рядом с ним.

— Лилли — моя единственная, — шепчет он так тихо, что я едва слышу. Брат прикрывает лицо руками, а когда наши глаза встречаются, глубоко вздыхает.

— Черт, — отвечаю я, откидываясь на стуле. Я не мог представить, как это — отказаться от Лиз.

— Да, — соглашается Кэш, прежде чем посмотреть на дверь, в которую заходит Ашер, а Нико следует за ним.

Было уже больше десяти утра, когда я пришел домой. В доме тихо, так что я идув спальню и слышу звук душа, доносящийся из хозяйской ванной. Лиз кричит, когда я открываю дверь и захожу в наполненную паром ванную, снимая футболку через голову.

— Тревор? — спрашивает она, протирая запотевшую дверь душевой кабины и держась за грудь.

— Это я, детка, — подтверждаю я, скидывая ботинки и джинсы.

— Я собиралась выходить. Ты хочешь, чтобы я оставила воду включенной для тебя? — интересуется Лиз, пока я рассматриваю ее через запотевшую стеклянную дверь.

— Как только ты выйдешь из душа, детка, я собираюсь испачкать тебя. Поэтому я предлагаю тебе просто остаться там. — После такой ночи и утра, чувствуя боль Кэша от потери девушки, в которую он влюблен, я нуждаюсь в Лиз больше, чем в следующем вздохе. Мне нужно знать, что она здесь со мной, что она моя.

Она ничего не говорит, просто смотрит, как я раздеваюсь. Когда я открываю дверцу, она отходит назад, освобождая мне место. Я притягиваю ее в объятья и кладу свою голову ей на макушку. Лиз крепко обнимает меня за талию, и ее тело расслабляется рядом со мной.

— Ты в порядке? — спрашивает она, запрокидывая голову и устремляя на меня взгляд.

— Да. — Ее глаза изучают мое лицо.

— Кэш в порядке?

Я тяжело вздохаю, прежде чем ответить:

— Будет.

— Ты хочешь поговорить об этом? — интересуется она, но я не хочу говорить об этом прямо сейчас.

— Нет. Я хочу тебя на коленях. — Она выглядит испуганной, но затем облизывает губы и опускается на колени передо мной. Я удивлен ее действием, должно быть она догадывается, что мне это нужно, отчаянно нужно знать, что она моя во всех смыслах. Я запускаю руки в ее волосы, убирая их с лица. Проводя руками вверх по моим бедрам, она обхватывает своей маленькой ручкой мой член. Ее язычок высовывается, облизывая головку, пока ее рука скользит вверх-вниз по всей длине. — Не дразни, открой, — говорю я, и она берет всю длину, смотря на меня. Ее глаза темнеют от похоти, ее пухлые губы растягиваются вокруг моей толщины. Ее ритм идеален, мой член касается задней стенки ее горла, каждый раз, когда она берет меня полностью в рот. — У тебя горячий маленький ротик, детка, — говорю я, откидывая голову и наслаждаясь ощущением того, как ее рот обхватывает меня.

Ее ритм ускоряется, рот и рука двигаются быстрее. Когда я снова смотрю на Лиз, ее вторая рука исчезает у нее между ног.

— Тебя заводит, когда мой член у тебя во рту? — Она стонет, когда я провожу рукой по ее щеке. — Перестань трогать себя. — Она колеблется и всхлипывает, прежде чем положить свою руку мне на бедро. Я обхватываю ее лицо руками, наблюдая, как мой член исчезает между ее губ еще несколько раз, прежде чем начинаю чувствовать покалывание в позвоночнике. — Остановись. — Я поднимаю ее за руки и разворачиваю. Затем кладу ее руки на стену. Мои пальцы скользят вокруг ее клитора. — Ты течешь, тебе нравится сосать меня, не так ли, детка?

— Да, — Лиз стонет, прижимаясь ко мне спиной в попытке стать ближе. Я наклоняюсь вперед, впиваясь зубами в ее плечо, одновременно врываясь в нее. Одной рукой я обнимаю ее за талию, другая опущена между ног, играет с клитором.

— Дерьмо, Тревор! — кричит Лиз. Протягивает руку за спину, чтобы схватить меня за задницу и притянуть еще глубже в себя. Она поворачивает голову в поисках моего рта и наши языки переплетаются. Я потерялся в ней.

— Ты никогда не оставишь меня. — Я вдалбливаюсь в нее, проговаривая слова. — Ты никогда не избавишься от меня. Скажи мне, что хочешь от меня ребенка.

— Да! — она кричит, пульсируя вокруг меня. Ее киска сжимает меня, подводя к собственному оргазму. Я прижимаюсь лбом к ее спине, пытаясь восстановить дыхание. Я понимаю, что это хреново просить ее завести ребенка, в то время как она практически достигла оргазма, но черт, мне нужно привязать ее к себе. — О, мой бог. Что это было? — смеется она.

— Мгновение, которое будет выжжено у меня в мозгу до конца моей жизни. — Я отрываю голову от ее спины. Она упирается лбом в руку на стене. Я медленно выскальзываю из нее, мне ненавистно терять ее тепло. Я разверочиваю Лиз лицом к себе, крепко целую и зарываюсь лицом в ее шею, впитывая запах.

— Ты в порядке? — нежно спрашивает она, обнимая немного крепче.

— Да, давай помоемся. Я расскажу тебе, что происходит, пока ты будешь пить кофе.

— Хорошо, но дай мне секунду, мои ноги до сих пор дрожат, — она прищуривает глаза, когда я улыбаюсь.

— Иди сюда. Я тебя помою.

Я трачу довольно много времени, моя свою девочку, а потом поедая ее, прежде чем выключить воду и выйти из душа. Я протягиваю ей полотенце, чтобы она могла завернуться в него, затем снимаю еще одно, чтобы вытереть себя. Когда мы одеваемся и идем на кухню, я рассказываю ей про Кэша и Джулс. Чем больше я говорю, тем более разгневанной становится Лиз.

— Так, значит, эта девушка на костре не шутила. Она действительно хотела залететь от одного из вас?

Я пожимаю плечами:

— Я не знаю, что, нахрен, случилось. Все, что я знаю, Кэш переспал с ней.

— Он знает, что это его ребенок?

— Он не может быть уверен без теста на отцовство, но время по срокам совпадает.

— Это безумие. Так что, он бросил Лилли и съезжается с Джулс?

— Это то, что он говорит. Предполагается, что завтра мы поможем ему перевезти ее вещи к нему домой.

— О, боже мой. — Она прикрывает рот рукой. — Она получает в точности все, как и хотела, а бедный Кэш застрял.

— Это его выбор, детка. Он не хочет, чтобы его ребенок рос без него.

— Он все равно может видеть своего ребенка, Тревор! — Лиз практически кричит.

— Ты должна понять. Мы выросли в доме с двумя родителями. Он хочет того же для своего сына. — Я не говорю ей, что брат отвел меня в сторону и рассказал, что Джулс пообещала сделать аборт, если он не сделает все, как она хочет.

— Его сын?

— Да, у них будет мальчик.

— Я чувствую себя ужасно.

— Я тоже, но кто знал? Они с Джулс могут быть счастливы, — говорю я, надеясь, что окажусь прав.

— Ашер поговорит с Новембер, а я хотел поговорить с тобой о…

— Тебе даже не нужно говорить. Я знаю, Кэш — хороший парень, и несмотря на то, как я отношусь к этой девушке, я буду милой с ней.

— Спасибо. — Я подхожу к ней и целую в лоб. — Твой брат привезет Кару завтра?

После того, как мы вернулись с Ямайки, Тим позвонил и сказал, что копы, с которыми он работает, согласились, что будет лучше, если Кара будет где-нибудь подальше, пока они не закончат дело против людей, за которыми Тим шпионит для них. Тим поговорил с Майком и объяснил ему ситуацию. Когда все будет закончено, он будет работать на меня и братьев, чтобы заработать денег и вернуть Майку то, что он дал Лиз. Тим сказал, что Майк разрешил им остаться в квартире внизу, где жили Новембер и Лиз до того, как начали жить самостоятельно. Это была выигрышная ситуация для всех. Тим сможет вернуть деньги Майку, я получаю нового работника, у Лиз будет кто-то, чтобы помочь в магазине, а у Кары будут люди, помогающие во время и после беременности.

— Да, но Тим предупредил, что может остаться только на ночь, а потом ему нужно вернуться обратно.

— Хорошо, тогда завтра, когда я буду помогать перевозить Джулс, ты пойдешь и поможешь Каре устроиться, а вечером мы все можем пойти поужинать. Как тебе?

— Потрясающе. — Лиз улыбается и смотрит на меня. — Ты выглядишь изможденным. Почему бы тебе не поспать немного?

— Почему бы тебе не вздремнуть со мной?

— Мы оба знаем, что если я окажусь в кровати с тобой, ты будешь пытаться заняться грязными делишками со мной и не поспишь.

— Хммм… или ты могла бы попробовать меня усыпить.

— Как? Придушить тебя подушкой? — спрашивает она с издевкой.

— Я думал, что смягчил тебя, подарив три оргазма.

Ее щечки краснеют, что придает ей очарования.

— Как моя девушка может быть такой грязной, но когда я произношу слова оргазм, становиться такой стеснительной?

— Я не грязная, — отвечает Лиз с обидой.

— О, детка, ты такая грязная, что я думаю, нам нужен еще один душ, — шепчу я ей на ухо. Я чувствую, как она дрожит, ее руки опускаются мне на плечи, а ноготки впиваются в кожу.

— Ты ненасытный.

— Только для тебя.

— Твой рот совсем неплох, Мистер Мейсон.

— Я знаю, — самодовольно отвечаю я и сажаю ее на стойку.

— Ух… я не то имела в виду, я имела в виду в разговорах.

— Конечно. — Я раздвигаю ее ноги и придвигаю попку к краю. Топ и трусики, надетые на ней, предоставляют мне легкий доступ.

— У меня есть сегодня дела, — говорит Лиз, но в то же время поворачивает голову в сторону, предоставляя моему рту доступ к своей шее.

— Я буду быстрым, — гоорю я, зная, что никуда ее не отпущу. И не отпустил.Мы проводим остаток дня в постели, на кухне, в душе, и во всех этих местах я нахожусь внутри Лиз.

***

— Итак, это все, — говорю я, поставив последнюю коробку в гостиной.

— Да, — отвечает Кэш, глядя на Джулс, стоящую на кухне.

— Ты уверен насчет этого? — спрашиваю я брата, смотря, как он скрипит зубами, наблюдая, как она убирает его вещи и заменяет своими.

— Нет, — бросает он, направляясь на кухню, чтобы взять пиво из холодильника. Джулс что-то говорит, отчего его челюсть сжимается, затем он кивает и возвращается обратно в комнату. — Послушайте, спасибо за вашу помощь сегодня, но, думаю, вам, ребята, лучше уйти. — Произносит Кэш, глядя на Нико, Ашера и меня. — Джулс устала, а я, нахрен, вымотан.

— Да, конечно, пришли мне сообщение, — отвечает Нико и хлопает его по спине, прежде чем уйти. Ашер обнимает Кэша, говоря что-то, что я не могу расслышать, прежде чем развернуться и уйти.

— Позвони, если что-нибудь понадобится, — говорю я, похлопывая брата по плечу. Кэш вздергивает подбородок, провожая меня до двери.

— Увидимся завтра на объекте, — говорит он, и за мной захлопывается дверь. Меня не покидает чувство, что я только что оставил своего брата в его персональном аду.

Когда я дохожу до грузовика, Нико и Ашер стоят у задней двери и разговаривают.

— Что стряслось? — я смотрю на них.

— Она довольно быстро все прибирает к рукам, — отвечает Нико.

— Ты тоже заметил? — спрашивает Ашер, почесывая шею. — Не знаю, как вы, парни, но я надеюсь, что это не какая-то чертова игра и это действительно его ребенок.

— Мы все знаем, у Кэша душа нараспашку, он всегда был таким, — качает головой Нико.

— Это и беспокоит меня, — ворчит Ашер.

— Ты вел себя также, — напоминаю я ему. Я хочу сменить тему, никто кроме меня не знает, что Джулс пообещала Кэшу, и не мое дело распространяться об этом дерьме. Кэш и так уже весь на нервах от этой ситуации, а если бы еще все узнали, о том, что она говорит ему. Я качаю головой, избавляясь от этих мыслей.

— Да, и вся эта хрень оказалась ложью. Я не хочу видеть, как Кэш проходит через это, — ответил Ашер. Я знаю, что он понимает, как чувствует себя Кэш. Его бывшая заявила, что беременна, чтобы он женился на ней, но потом выяснилось, что она никогда не была беременной, она выдумала всю историю, чтобы привязать его к себе.

— Неважно, что мы чувствуем по этому поводу, ему нужна наша поддержка, — говорю я им и проверяю время на телефоне. — Мне нужно выдвигаться. Брат Лиз в городе только на одну ночь, чтобы привезти свою невесту.

— Когда он собирается перебраться сюда насовсем? — спрашивает Нико.

— Не уверен, — я пожимаю плечами, вытаскивая ключи из кармана.

— Завтра меня не будет на объекте. У меня дела с Кентоном. — говорит Нико, глядя на меня с Ашером. — Я знаю, парни, что вы не хотите это слышать, но нам нужно разобраться с цифрами, чтобы вы могли выкупить мою долю.

— Ты уверен, что это то, чего ты хочешь? — спрашивает Ашер.

— Я уже говорил вам раньше, строительство — это единственное, что я знаю, но розыск людей — это то, в чем я действительно хорош, мне это нравится.

— Это не безопасно, — я качаю головой.

— Не больше, чем работать на стройке, все что угодно может случиться, когда мы строим дом.

— Правда, — кивает Ашер, засовывая руки в карманы джинсов. — Если это то, чем ты хочешь заниматься, выясним, сколько стоит твоя доля. Мы все соберемся вместе, пройдемся по цифрам и решим, как это сделать.

— Я дам вам знать, — отвечает Нико, направляясь к своей машине. Я смотрю ему вслед, волнуясь за обоих своих младших братьев по разным причинам. Мой телефон подает сигнал, что пришло сообщение. Я смотрю на него, читая.

Лиз: Умираю с голода. Приходи и покорми меня.

Я: Скоро буду.

Я быстро печата. ответ, даже не подозревая, что улыбаюсь.

— Что это за улыбка? — я поднимаю вверх глаза и свирепо смотрю на Ашера.

— Это «я киско-зависимый» улыбка, — кричит Нико в окно автомобиля, прежде чем выехать с подъездной дорожки.

Ашер смеется, а я машу Нико.

— Мне пора, — говорю я, открывая дверь грузовика.

— Увидимся завтра, — отвечает Ашер, забираясь в свой «джип». Я щелкаю в его сторону пальцами, завожу грузовик и еду домой.

***

— Как прошел день? — спрашиваю я Лиз, растянувшуюся на мне. Когда мы вернулись домой после ужина с Тимом и Карой, я ничего не мог поделать с желанием как можно быстрее оказаться вместе голыми в постели. Как только мы закончили, она слезла с меня и пошла в ванную освежиться, вернулась обратно с тряпкой и протерла меня, прежде чем устроиться сверху. В такой позе мы провели последние два часа. Когда я уехал от Кэша, то направился прямо в дом Майка, чтобы забрать Лиз. Кара и Тим ехали следом за нами в единственный мексиканский ресторан в городе. Мы провели там несколько часов, разговаривая обо всем, начиная от работы Тима с детективами и беременности Кары до нашей помолвки.

— Хорошо. Это здорово, что Кара будет поблизости. Я взволнована возможностью узнать ее получше, и мой племянник, когда появится, будет близко, плюс хорошо иметь кого-то, кто будет помогать в магазине, так как мама планирует проводить больше времени в Алабаме с Джорджем.

— Да, и ее помощь позволит тебе найти больше времени, чтобы начать планировать нашу свадьбу.

— Ты хочешь большую свадьбу? — спрашивает она, подкладывая руки под подбородок.

— Мне все равно, большая или маленькая, главное, что после этого у тебя будет моя фамилия. — Лиз улыбается и обводит пальчиком мои губы.

— Я все еще не могу поверить, что мы собираемся пожениться, — говорит она нежно, не переставая смотреть на палец на моих губах.

— Почему?

— Все просто случилось так быстро, — она пожимает плечами и смотрит мне в глаза.

— Если спросишь меня, то недостаточно быстро, — ворчу я.

Она смеется, скатываясь с меня, ложится на спину и прикрывает лицо руками.

— Кто знал, что Тревор Эрл Мейсон будет жаловаться, что не может быть связан достаточно быстро?

— Связан? Мне нравится, как это звучит, — я перекатываюсь на нее, фиксируя ее руки по обе стороны от головы.

— Ты не свяжешь меня, — заявляет Лиз. Ее грудь быстро поднимается и опадает.

— Почему нет? Неужели ты мне не доверяешь?

— Да.

— Давай посмотрим, насколько ты мне доверяешь. — Я поднимаю ее руки над головой, подтягивая вверх, вытягивая ее под собой. — Держи свои руки здесь, наверху. — Я сажусь сверху на нее, провожу по нежной коже плеч. Пальцем провожу дорожку вниз, вдоль ребер, задевая грудь. Затем обратно. Затем использую свои руки, двигая ими по ее талии, и накрываю грудь ладонью, пощипывая соски между указательным и средним пальцем. Когда я тяну за них, она выгнула спину. — Не шевели руками, — говорю я, когда Лиз пытается оторвать их от кровати.

— Я думала, ты собираешься меня связать? — стонет она. Я улыбаюсь и прикусываю щеку изнутри, чтобы не рассмеяться.

— Мы работаем над доверием. Я доверяю тебе держать твои руки над головой.

— Ох, — вздыхает она с разочарованием, заставляя меня улыбаться. В ответ она прищуривает глаза. Моя невеста не хочет признавать, но она, несомненно, грязная девчонка.

— Держи свои руки там, где они сейчас. — Я перегибаюсь через край кровати, чтобы достать любую вещь, до которой смогу дотянуться. Это оказаваются ее кружевные трусики.

— Что ты делаешь с ними?

— Увидишь, — отвечаю я, подтягивая ее еще немного вверх по кровати, чтобы руки доставали до изголовья. Я скрещиваю ее запястья и использую трусики. Обматываю их вокруг запястьев и планки в изголовье. — Так, где я остановился? — Я смотрю на нее, поднимаю обе ее ноги и помещаю ее задницу на свои бедра, обернув ноги вокруг своей талии. — Теперь продолжим. — Я провожу руками от ее животика к груди, накрывая их своими ладонями, и тяну за соски. Я наблюдаю, как выгибается ее спина, а киска трется о мой член. Ее грудь стремительно поднимается и опускается. Я отпускаю ее соски, кладу одну руку на ребра, придерживая. Другую опускаю вниз живота и большим пальцем скольжу по ее клитору. Ее бедра вращаются, снова потираясь о мой член. — Держись за изголовье, детка, — говорю я, отцепляя ее ноги с талии, и, согнув в коленях, ставлю по обеим сторонам рядом со своими бедрами. Я слегка приподнимаю ее, выгибаю бедра и глубоко проскальзываю в нее. Ее тело полностью находится в воздухе, как будто она прогибается в мостик, что позволяет мне войти в неев нее одним легким движением бедер.

— О боже, я сейчас потеряю сознание, — стонет она.

— Нет, — отвечаю я, врываясь в нее сильнее. Одной рукой потягивая соски, другой играя с ее клитором.

— Я… я теряю сознание, — кричит Лиз, когда ее тело начинает пульсировать, а киска — сжимать мой член.

— Черт, — кричу я, цепляясь за ее бедра. Один, два, три толчка, я присел на икры, опять обернув ее ноги вокруг себя. Наклоняюсь вперед, отвязываю ее руки и притягиваю ближе к себе. Ее тело обмякшее, сердце бьется со скоростью сто ударов в минуту, и наши тела покрыты потом.

— Это было… это было… вау, — шепчет она, а затем смеется. — Ты был в цирке? — Лиз смеется громче, заставляя и меня смеяться.

— Что? — спрашиваю я, недоумевая.

— Ну, стоять на голове, это ощущалось, как какое-то цирковое представление.

— На какие цирковые представления ты ходила, извращенка? — ухмыляюсь я, заставляя ее смеяться еще сильнее. Осознание того, что это именно то, что я буду ждать все время с нетерпением, заставляет меня чувствовать себя чертовым королем. Обладание женщиной, которая не только красива, но с которой еще можно и поговорить обо всем, и посмеяться, — это бесценно.

Глава 10

Лиз

Поднимая глаза, я вмжу, что открывается дверь в магазин и входит Новембер, держа на руках Джулай.

— Эй, как дела? — спрашиваю я, расставляя новую партию сумочек.

— Хорошо! Я только что вернулась от отца. Ему нужно было провести время с Джулай, — отвечает подруга, обходит стойку с кассой и садится на табурет.

— Он все еще говорит тебе, что ты можешь переехать обратно к нему? — смеюсь я. Майку не нравится расставаться с внучкой, поэтому в последнее время он говорит Новембер, что она должна вернуться обратно домой, чтобы у него был постоянный доступ к ней.

— Нет, он перестал, после того как Ашер услышал его слова и решил, что тот не шутит, — ты бы видела выражение его лица.

— Ни в коем случае, — я качаю головой. — Счастливый Ашер — это немного пугающе. Бешеный Ашер? Нет, спасибо.

— О, он не так уж и плох, — отвечает она, целуя Джулай в милое пухленькое личико.

— Сказала девушка, которая вышла за него замуж, — смеюсь я. Колокольчик над дверью опять звенит. На этот раз подруга Джен, Бритни, зашла внутрь, вместе с Джулс — мамой ребенка Кэша. Мы с Новембер переглянулись, нас обоих предупредили, чтобы мы были милыми с ней. Я совсем не знаю Джулс, но если она зависает с Джен или ее друзьями, я не уверена, что хочу узнать ее. — Привет, могу я вам помочь? — спрашиваю я, проходя в переднюю часть магазина.

— У вас есть вещи для детей? — спрашивает Джулс, поглаживая живот.

— У нас есть несколько вещей, но не очень много. Они вон в том отделе, — указываю я в глубину магазина.

— Спасибо, — бросает Бритни. Джулс, встряхнув волосами, уходит, оставив свою подругу стоять передо мной.

— Тебе что-то еще нужно?

— Ты же знаешь, она беременна ребенком Кэша, так она получит скидку или что-то такое? — спрашивает Бритни, и мне хочется врезать ей.

— Нет, извини, у нас здесь нет скидок, — говорю я и направляюсь к Новембер, которая пытается убить Бритни взглядом.

— Ну, хорошо, — девушка пожимает плечами и отходит. Я делаю все возможное, чтобы не закатить глаза на этот ходячий стереотип с ее огромными сиськами, вываливающимися из топа, и обесцвеченными волосами, отчаянно нуждающимися в уходе.

Новембер качает головой и смотрит на Джулс, которая держала в руках пару крошечных голубых носочков.

— Как продвигается подготовка к свадьбе? — спрашивает Джулс, и настает моя очередь покачать головой.

— Учитывая маму Тревора и мою маму, я ничего не делаю. На днях они сказали мне, что цвета свадьбы будут лавандовый, мятно-зеленый и серебряный, еще они сообщили, что мы поженимся под плакучей ивой, где Тревор сделал мне предложение.

Новембер смеется, заставляя малышку Джулай улыбнуться.

— Ты думаешь, это смешно? — спрашвиаю я, пощекотав ее бочок. Она извивается, протягивая ко мне ручки, чтобы я взяла ее. — Как так получается, что с каждым днем ты становишься все симпатичнее? — интересуюсь я, целуя ее в щечку. Сегодня на ней ярко-розовый топ, разноцветная юбка с оборками, лосины и белые носки, похожие на балетки. Она забулькала, уткнувшись лицом мне в шею, ерзая туда-сюда, как делают детишки, когда хотят спать.

— Уже почти пора спать, — говорит Новембер, с улыбкой глядя на нас. Именно в такие моменты, когда я держу Джулай, я на секунду могу забыть, что мысль о ребенке заставляет меня паниковать. — Ну и как у тебя дела с Карой?

— Это потрясающе, когда она рядом. Она мне очень нравится.

— Вы, ребята, должны приехать к нам в гости.

— Конечно, дай мне знать, когда, — соглашаюсь я. Я смотрю вниз, замечая, что Джулай замерла, ее глаза закрыты, а пухлая щечка прижата к моему плечу, отчего ее крошечный ротик слегка надулся. — Это не заняло много времени, — улыбаюсь я, осторожно передавая ее обратно Новембер.

— Она любит свою тетю Лиз, — отвечает подруга, укладывая дочку на плече и укрывая тонким одеялом. — Итак, какие у тебя планы на вечер?

— Я не уверена. Я знаю, что Тревор работает. Я думала пойти поужинать с Карой. Мне неловко, что она совсем одна.

— Ну, Ашер должен быть дома пораньше. Что скажешь, если мы все встретимся в итальянском ресторане на Мэйн около шести?

— Мне подходит.

— Отлично. Ну, тогда увидимся, — говорит она, вставая и хватая свою сумку. Я провожаю Новембер до двери, придерживая ту открытой.

— Увидимся в шесть, — прощаюсь я, закрывая за ней дверь.

— Не могу дождаться, когда увижу, как будет выглядеть ребенок Кэша, — говорит Джулс, направляясь к выходу из магазина. Я и забыла, что они с Бритни все еще здесь.

— Ну, если он Мейсон, то уверена, он будет симпатичным, — отвечаю я, даже не думая, что мои слова могут быть неправильно истолкованы.

— Я ношу ребенка Кэша, — рычит Джулс, наклоняясь вперед.

— Я не это имела в виду, — говорю я тихо, чувствуя себя ужасно.

— Неважно. Пойдем, Брит, — кричит Джулс, бросая на пол несколько вещей, которые держала в руке, прежде чем выйти за дверь.

— Дерьмо, — вздыхаю я, поднимая вещи, которые она уронила, и иду ко входу в магазин. Через несколько минут у меня звонит телефон. Когда я смотрю на него, там сообщение от Тревора.

Тревор: «Джулс позвонила Кэшу и жаловалась, что ты сказала, что ребенок не его».

Я: «Это было совсем не так».

Я напечатала ответ и покачала головой от глупости всей ситуации.

Тревор: «Зачем ты сказала ей что-то подобное»?

Я: «Я даже не собираюсь удостаивать этот глупый вопрос ответом».

Я печатаю так быстро, что у меня болят пальцы. Бросив телефон на прилавок, я иду в заднюю часть магазина, чтобы забрать остатки товара.

— Кто-нибудь есть здесь? — слышу я низкий мужской голос, доносящийся из передней части магазина.

— Выйду через секунду, — кричу я, разрывая последнюю упаковку, прежде чем положить ее в кучу с остальными. — Привет, чем могу Вам помочь? — Я поднимаю глаза, когда захожу в главную часть магазина, мужчина передо мной застает меня врасплох. Он великолепен. Я даже не знаю, стоит ли называть парня великолепным, но он именно такой. Его кожа цвета темной карамели, можно сказать, что он, скорее всего, с Гавайев. Его длинные черные волосы собраны в хвост на затылке, демонстрируя черты его скульптурного лица. От его высоких скул, квадратной челюсти, темных ресниц и янтарных глаз у любой женщины перехватило бы дыхание.

— Лиз Хейс? — говорит мужчина низким голосом. Он одет в темно-серый костюм, шелковую рубашку винного цвета, верхние пуговицы которой расстегнуты.

— Да, — отвечаю я, с трудом сглатывая. Его энергия настолько пугает, что я впиваюсь ногтями в ладони, чтобы не убежать.

— Я Кай. — Он протягивает руку. Я смотрю на него, замечая, какой он огромный, и быстро протягиваю свою. Его рука тут же поглатывает мою. Я прочищаю горло и убираю руку назад.

— Приятно познакомиться, Кай, — говорю я. Его губы дергаются, и он хмурится.

— Я ищу вашего брата. Вы не знаете, как мне с ним связаться? — я отрицательно трясу головой.

— Вы либо очень преданная, либо очень глупая. — Он качает головой. — Вы понимаете, что когда правда о вашем брате выйдет наружу, ему уже ничем не поможешь? Он все равно, что мертв.

— Полиция…

— Ничего не сможет сделать для него. — Мужчина решительно перебивает меня. Он ходит по магазину, заложив руки за спину, его поза расслаблена, но его энергетика поражает меня, заставляя оставаться неподвижной. Когда незнакомец возвращается ко мне, его рука тянется во внутренний карман пиджака, заставляя меня вздрогнуть. — Вы слишком много смотрите телевизор, мисс Хейс. — Я свирепо смотрю на него, когда он смеется. — Я хочу, чтобы вы передали своему брату мой номер. У меня есть к нему предложение.

Я беру у него визитку, крепко сжав ее в руке.

— Хорошо, — говорю я, когда Кай идет к двери и открывает ее. Прежде чем дверь за ним закрылась, он повернулся и посмотрел на меня.

— Вам нужен еще один сотрудник в магазин, если вы собираетесь работать в подсобке, мисс Хейс. — Мужчина звучит так же, как Тревор, заставляя меня закатить глаза. Когда я уже уверена, что он ушел, я бегу к двери и запираю ее.

Я беру телефон, чтобы позвонить Тиму, он берет трубку после третьего гудка.

— С Карой все в порядке?

— Кара в порядке, но один тип приходил ко мне в магазин и хотел связаться с тобой.

— Ты в порядке? — спрашивает брат нервно.

— Я в порядке, Тим, я просто... я думаю, что ты должен позвонить ему.

— Лиз…

Он начинает что-то говорить, но я обрываю его, не знаю почему, но я думаю, что у Кая может быть способ защитить Тима.

— Его имя Кай, и он сказал, что когда правда выйдет наружу о том, что ты делаешь, даже полиция не сможет защитить тебя. Он сказал, что у него есть к тебе предложение. — Я слышу его резкий вдох.

— Какой у него номер? — Я бормочу ему цифры, слушая, как брат их записывает. — Я позвоню ему, сестренка, только пообещай мне, что будешь присматривать за Карой.

— Обещаю, только будь осторожен, Тим. Я не знаю, что на самом деле происходит, но здесь есть люди, которые любят тебя и им нужно, чтобы ты был в безопасности.

— Не беспокойся обо мне, просто береги себя и Кару, — отвечает брат и вешает трубку, оставляя меня смотреть на телефон в моей руке, с надеждой, что кем бы ни был Кай, он сможет помочь Тиму выбраться. Как только я отключаю вызов, приходит сообщение.

Тревор: «Никогда больше так не делай».

Сообщение лишает меня дара речи, и мои внутренности сжимаются от гнева. Часть меня хочет послать его в ответ, но вместо этого я выключаю свой телефон, последний раз прохожусь по магазину и направляюсь к Майку, забрать Кару, чтобы мы могли пойти на ужин с Новембер.

***

— Где, нахрен, твой телефон? — слышу я рычание у себя за спиной. Я обвожу глазами всех сидящих за столом, Кара бледнеет, Новембер ухмыляется, а Ашер улыбается. Мы с Карой приехали в ресторан пораньше и заняли столик. Новембер и Ашер появились через пятнадцать минут со спящей Джулай. Мы все заказали еду, а я заказала вино. После такого дня мне нужно что-то, чтобы успокоить нервы. Мне не хотелось рассказывать Каре о моем посетителе, она и так была достаточно напряжена и без этого. Когда пришел Ашер, он посмотрел на меня через стол, как будто был разочарован во мне. Вот тогда я и сорвалась, и рассказала им, что случилось с Джулс. Я объяснила им, что именно сказала и что мне не нравится, когда люди, о которых я забочусь, думают, что я сука, когда мои слова просто были неправильно поняты, и мне приходится извиняться за недопонимание.

Я поворачиваю голову и смотрю через плечо на Тревора, который стоит позади меня, скрестив руки на груди. Ему нужно придумать что-то другое, если думает, что этим он испугает меня.

— О, привет, милый. Как твои дела? — спрашиваю я, разворачиваясь на стуле.

— Как я?

— Да, ну ты знаешь, обычное приветствие, когда давно кого-то не видел.

— Понятно. Ну, давай я расскажу тебе, как я, — говорит он, делая шаг ко мне и выставляя перед собой пальцы. — Во-первых, я застрял в Нэшвилле со спущенной шиной. Я попытался позвонить своей любящей невесте, чтобы она знала, что происходит, и не волновалась за меня. — Я чувствую себя немного плохо из-за того, что он застрял, но не настолько плохо, как мне было после его сообщения, поэтому я пожимаю плечами, показывая ему, чтобы он продолжал свою тираду. — Во-вторых, — рычит он, наклоняясь вперед. — Мне звонит брат моей невесты и рассказывает о каком-то новом дерьме, про которое моя обожаемая невеста даже не удосужилась мне рассказать, и снова, когда я попытался позвонить и убедиться, что с ней все в порядке, меня отправили на голосовую почту. — Тревор делает еще один шаг ко мне, его тело в нескольких дюймах от моего, он наклоняется, вторгаясь в мое личное пространство. — И последнее, но не менее важное, я возвращаюсь домой и обнаруживаю, что моей милой невесты там нет, и она не оставила записки, что заставляет меня волноваться и гадать, в безопасности ли она. А потом звонит мой брат и спрашивает, буду ли я ужинать с ним и моей прекрасной, раздражающей, приводящей в бешенство невестой, — рычит он, прищурившись.

— Ну, если бы мой красивый придурок жених не вел бы себя так, будто совсем меня не знает, и не обвинял бы меня в том, чего я не делала, а потом не имел наглости сказать мне никогда больше так не делать, возможно, я бы не выключила свой телефон, — рычу я ему в ответ.

Сжимая челюсти, Тревор оглядывает всех за столом и снова смотрит на меня.

— Я беспокоился о тебе, — говорит он нежно, заставляя мой гнев утихнуть.

— Я... я так хочу злиться прямо сейчас, — отвечаю я, недоумевая, что, черт возьми, со мной не так, что я даже не могу долго на него злиться.

— Ты хочешь, но не злишься на самом деле, — ухмыляется он, и мне хочется пнуть его.

— Не испытывай удачу.

Он вытаскивает меня из кресла, обнимает, утыкается лицом мне в шею и шепчет:

— Я за это тебя отшлепаю. — Я прикусываю губу, чтобы не застонать, Тревор поднимает голову и смотрит мне в лицо. — Я люблю тебя, но не заставляй меня волноваться за тебя, когда в этом нет необходимости. Даже если ты злишься, просто ответь на звонок, чтобы послать меня к черту, это лучше, чем ничего не слышать от тебя и гадать, все ли с тобой в порядке.

— Хорошо. — Я закатываю глаза, толкая его в грудь, еще не готовая отпустить свой гнев.

— Ты закончила есть?

— Да, только что.

— Ты отвозишь Кару домой?

— Да, она приехала сюда со мной.

— Хорошо, встретимся дома.

— Прекрасно, — ворчу я, Тревор целует меня в лоб, а потом отклоняет мое лицо назад, чтобы поцеловать в губы. Когда он отпускает меня, то обходит вокруг стола, хлопает Ашера по спине, целует Новембер в щеку и обнимает Кару.

— Увидимся дома, детка, — говорит он, прежде чем выйти из ресторана.

— Ну, он быстро учится, — улыбается Ашер. Новембер толкает его локтем в ребра, закатывая глаза, чем смешит меня.

— Нам пора домой, — Новембер встает из-за стола. Глядя на Кару, она спрашивает. — Хочешь, мы тебя подвезем? Нам по пути.

— Конечно, — пожимает она плечами, смотря на меня.

— Все в порядке. Увидимся завтра в магазине.

Мы все одновременно выходим из ресторана, и я направляюсь в противоположную сторону от них. Когда я подъезжаю к дому, Тревор как раз открывает дверцу своего грузовика. Я смотрю, как он вылезает с упаковкой пива в руке. Он кладет ее на заднее сиденье грузовика и идет к моей машине, открывает мою дверь, наклоняется и отстегивает меня.

— Ты быстро добралась, — говорит он, притягивая меня в объятья и захлопывая дверцу моей машины.

— Кара поехала с Ашером и Новембер.

— Хорошо, — бормочет он мне в рот, прежде чем прикусить мою нижнюю губу. Он отбрасывает мои волосы в сторону, и его рот опускается на мою шею. Люблю, когда он берет меня под свой контроль. Я стону, его зубы слегка царапают меня, передвигаются вверх к уху и прикусывают его. Тревор поднимает меня, а затем останавливается у своего грузовика, хватая пиво. Я пытаюсь избавить его от одежды, пока он идет. Расстегиваю его клетчатую рубашку и наклоняюсь вперед, что лизнуть грудь.

— Господи, — слышу я, когда начинаю тереться о него, пока он пытается открыть дверь. Когда дверь открывается, раздается громкий глухой стук, а затем обе его руки оказываются на моей попке. Его рот обрушивается на мой. Одной рукой я хватаю его за волосы, а другой тянусь к ремню. Его рот отрывается от меня и продолжает путешествие вниз по подбородку и шее, затем останавливается на груди и прикусывает сосок через блузку и лифчик, заставляя меня стонать. Я убираю свои руки от его тела, хватаюсь за блузку и снимаю ее через голову, затем расстегиваю бюстгальтер. Тревор прижимает меня к стене, удерживая бедрами, сжимает обе мои груди, облизывая сначала один сосок, потом другой. Он опять целует меня в губы, а руки тянутся к моей заднице и бедрам, его пальцы впиваются в мою обтянутую джинсами кожу, пока он ведет нас в спальню.

— Ты мне нужен, — шепчу я, кусая его за мочку уха, а потом облизывая шею. Он прижимает нас к стене, его рот опять врезается в мой. Мы оба тяжело дышим, когда Тревор начинает расстегивать мои джинсы.

— С этого момента тебе разрешено носить только платья, — ворчит он, заставляя меня улыбнуться, прежде чем укусить меня за шею. Затем опускает голову, чтобы снова лизнуть мой сосок, от чего моя голова с глухим стуком ударяется о стену. Я, наконец, снимаю с него рубашку и бросаю ее на пол, кусая его за ключицу. Он снова начинает двигаться, мои ногти впиваются в его спину, когда он проводит пальцами по шву моих джинсов. Я чувствую, как между моих бедер скапливается влага. — Мне нужно попробовать тебя. Я думал об этом весь день, — говорит Тревор, заставляя мое тело дрожать и делая меня еще более мокрой.

— Пожалуйста, — хнычу я, даже просто мысль о том, что он это делает, сводит меня с ума. Я кусаю его за шею, прижимаясь к нему. Внезапно все движение прекращается. Я думаю, что, возможно, укусила его слишком сильно, пока не почувствовала, что он начинает дрожать.

— Что за херня? — кричит Тревор, крепче прижимая меня к себе. Я поднимаю голову, смотрю ему в глаза и вижу, что он на самом деле дрожит от ярости, оглядываюсь через плечо и вижу Джен, привязанную к нашей кровати.

— Срань господня, — шепчу я, глядя на Джен, которая распростерлась на кровати с широко раздвинутыми ногами, одетая только в маленькие кружевные трусики.

— Какого черта ты здесь делаешь? — рычит Тревор, подводя нас к комоду, все еще крепко прижимая меня к своей груди. Он вытаскивает из ящика рубашку, разворачивается, ставит меня на ноги и одевает мне рубашку через голову. — Ты в порядке? — ладонями он обхватывает мое лицо, смотря мне в глаза. Когда я вижу обеспокоенное выражение на его лице, я отступаю на шаг назад. Мой желудок скручивает, когда он в отчаянии тянется ко мне, но я делаю еще один шаг назад, потом еще один, пока не достигаю двери спальни, жестом приглашая его выйти. Тревор смотрит на кровать, потом на меня. Моя кровь, которая до этого просто медленно булькала, начинает закипать. Я собираюсь убить эту чокнутую суку. Я смотрю в ее сторону и вижу, что она наблюдает за нами, ничего не говоря. Я не хочу больше смотреть на нее, пока Тревор не выйдет из комнаты. Он подходит ко мне, низко опустив голову. Пытается дотронуться до меня, но я качаю головой, все мое тело гудит от гнева. Когда он наконец-то выходит за дверь, я закрываю и запираю ее за ним. Я оборачиваюсь и вижу, что Джен пристально смотрит на меня, ее губы шевелятся, но она ничего не говорит. Я иду к ней. Ее глаза следят за мной, и чем ближе я подхожу, тем шире они становятся.

— Так значит, ты думала, что придешь сюда, привяжешь себя, а когда Тревор вернется домой, увидит тебя в постели и затрахает до потери сознания? — спрашиваю я, глядя на узлы на ее лодыжках, подозревая, что кто-то другой, должно быть, связал ее, потому что ее руки связаны таким же образом, и так же крепко.

— Что ты здесь делаешь? — шепчет она, глядя на дверь. Я думаю, что она в шоке или что-то в этом роде. Эта девушка никогда не может закрыть свой рот, и теперь не может даже сформировать несколько слов.

— Не делай вид, что как будто не знаешь, что я здесь живу.

— Тебя не должно было быть здесь. — От гнева в ее голосе мои брови взлетают вверх.

— Я не должна была возвращаться в свой собственный дом?

— Он даже не хочет тебя! — кричит Джен, ее тело мечется по кровати.

— Ты ведь знаешь, что мы собираемся пожениться? — Я скрещиваю руки на груди, глядя на нее сверху вниз.

— Он вернется ко мне.

— Вау, ты совсем спятила!

— А как, по-твоему, я смогла привязать себя? — Она перестает дергаться и ухмыляется. Я не могу удержаться, чтобы не рассмеяться над тем, какая она глупая. Теперь, когда я думаю об этом, если бы я повезла Кару и вернулась домой позже, ее план мог бы сработать. И эта мысль выводит меня из себя еще больше.

— Для человека, у которого так много сталкерских наклонностей, ты многого не знаешь, — сказала я, осматривая комнату и замечая ее сумочку на комоде.

— Я не ст-сталкер, — бормочет она, оглядываясь вокруг, дергая себя за запястье и пытаясь освободиться.

— Правда, ты уверена? Потому что я почти уверена, что это именно то, что делает сталкер. — Я открываю ее сумочку, нахожу телефон и просматриваю сообщения. Найдя именно то, что нужно, я нажимаю кнопку вызова.

— Что ты делаешь с моим телефоном? — кричит Джен. Я беру покрывало с края кровати и набрасываю на нее, напоминая себе сжечь все постельное белье, когда она уйдет.

— Здравствуйте, мистер Карлсон. Джен здесь, у Тревора дома, и ей нужно, чтобы вы приехали и забрали ее. О, и если она вернется снова, я предъявлю обвинение во взломе и проникновении.

— Ты чертова сука! Что, нахрен, с тобой не так? Ты сумасшедшая? — заорала сучка, дергаясь сильнее, чем раньше. Я знала, что ей не понравится, она всегда была папиной дочкой. Кроме того, ее папочка платит за школу и все остальное, что ей нужно, поэтому его гнев влияет на ее банковский счет.

— Я собираюсь сказать это в последний раз, Джен. Тревор — мой, и если ты продолжишь делать подобные вещи, я превращу твою жизнь в ад.

— Я собираюсь сказать всем в городе, чтобы они перестали приходить в твой магазин, и ты лишишься бизнеса! — вопит она.

— Ты можешь это сделать, и я уверена, что кто-то из твоих приспешников послушается, но это не изменит того факта, что Тревор — мой.

— Он вернется. Они все возвращаются, в конце концов, — сказала эта сумасшедшая, заставляя мой гнев взлететь до небес. Я оглядываюсь и вижу на комоде ножницы, которыми сегодня утром срезала бирку на блузке.

— А что ты думаешь о девушках с челкой? — спрашиваю я, оглядывая ее.

— Что?

— Ну, знаешь, челка, — я делаю режущее движение пальцами вдоль лба.

— Никто не носит челку, — закатывает глаза Джен.

— Ты всегда была законодательницей моды, правда, Джен?

— Ты выжила из ума? Ты хочешь поговорить о прическах и одежде? Развяжи меня, нахрен! — визжит она. Я беру ножницы со стола и иду к кровати. Джен широко раскрывает глаза, смотрит на меня, потом на ножницы в моей руке. — Послушай, мне очень жаль, ладно? Пожалуйста, не убивай меня. — Я не могу сдержать злую улыбку, ее глаза становятся огромными, и я подношу ножницы ближе к ней, говоря очень тихо.

— Ты захочешь лежать очень тихо, Джен. Ты же не хочешь, чтобы я сделала тебе кривую челку или порезала тебя, правда? — спрашиваю я, схватив большой клок волос с ее головы.

— Не смей, — рычит она, но не двигается.

— Успокойся, — повторяю я сладким голосом, прежде чем щелкнуть ножницами перед большим пучком волос и начать стричь, звук, который издают ножницы, звучит как музыка для моих ушей. Когда я заканчиваю, у нее такая короткая челка, что видно девяносто процентов лба. — Ничего себе, я никогда не замечала, какой у тебя большой лоб. Жаль, что ты не любишь челки, они могли бы помочь скрыть это дерьмо, — замечаю я, качая головой. — Я уверена, что твой отец скоро будет здесь, я лучше пойду, — я бросила ее волосы в мусорную корзину у кровати и забрала ножницы с собой.

— Я тебя убью, мать твою.

Я пожимаю плечами и выхожу из комнаты, закрыв за собой дверь. Тревор стоит у стены, запрокинув голову и глядя в потолок. За дверью начинает визжать Джен, чтобы мы освободили ее, поэтому я кричу в ответ, что ее отец может сделать это, когда доберется сюда, что заставило ее орать во всю глотку. У меня появилась еще одна жестокая мысль.

Я подхожу к своей сумочке, которую бросила у двери, когда Тревор внес меня внутрь. Хватаю телефон, возвращаюсь в спальню, делаю несколько фото Джен и улыбаюсь, когда она мечется на кровати так сильно, что мне кажется, ее запястья могут сломаться.

— Ну вот, — говорю я. — Ты всегда делаешь селфи, когда я вижу тебя и твой отряд в моем магазине и в баре. Это будет хорошим дополнением к твоей коллекции, которая, несомненно, у тебя есть на Facebook. Не волнуйся, я отмечу тебя.

— О, мой бог! Не смей, Лиз! — шипит Джен.

— Тогда на твоем месте я бы дважды подумала о том, что ты будешь делать, когда твой отец приедет за тобой, — издеваюсь я, чем заставляю ее заткнуться.

Когда я выхожу из спальни, Тревор смотрит мне в глаза.

— Мне жаль, детка, — шепчет он, притягивая меня к себе. Обнимаю его за талию, и мы стоим так некоторое время, просто держась друг за друга, потом я оглядываюсь, понимая, что Лолли пропала.

— А где Лолли? — спрашиваю я, бегу по коридору и зову ее. Ее нет нигде в доме. Я прибегаю обратно в нашу комнату, с силой распахиваю дверь, так что она врезается в стену. — Где моя собака? — кричу я, приближаясь к кровати, готовая убить эту суку. Должно быть, она видит, насколько я серьезна, потому что сразу отвечает.

— Э... сарай на заднем дворе. — Я изо всех сил стараюсь не ударить ее по лицу и не задушить подушкой.

— Я нашел ее, детка, — кричит Тревор из гостиной. Я бегу и останавливаюсь как вкопанная, увидев спотыкающуюся Лолли.

— Что с ней такое? — Я опускаюсь на колени, когда она видит меня, ковыляет в моем направлении, а затем плюхается передо мной. Приложив ухо к ее груди, я прислушиваюсь к ее сердцебиению и убеждаюсь, что она нормально дышит.

— Сука, я вызываю гребаных копов! — Я слышу крик Тревора, а потом Джен снова и снова извиняется.

Я не могу поверить, что она сделала это! Сука вломилась в дом, накачала наркотиками нашу собаку, а потом отвела ее в сарай, чтобы ее подруга смогла привязать ее к нашей кровати. Тревор возвращается в гостиную с телефоном у уха, не сводя с меня глаз. Он выглядит так, будто может убить кого-то.

— Пап, мне нужно, чтобы ты приехал ко мне домой и приведи кого-нибудь с собой. Джен проникла в дом, накачала Лолли наркотиками и привязала себя к моей кровати. — Его рука тянется к волосам. Каждый раз, когда он смотрит на меня, грудь тяжело вздымается и, кажется, что он становится все злее. — Черт возьми, нет! Она сама сделала это дерьмо, думала, что я захочу ее гребаную задницу, — рычит мой жених в телефон, заставляя Лолли подпрыгнуть. Он убирает телефон от уха, засовывая его в задний карман. Я встаю и иду к нему, крепко обнимаю его. Ненавижу, что он так себя чувствует.

— Ты в порядке?

— Дерьмо, нет, — отвечает он, крепче прижимая меня к себе.

— Ну, видимо, это самый интересный день, который у меня когда-либо был, — говорю я, как раз перед тем, как раздается звонок в дверь. — Наверное, это ее отец. — Я отстраняюсь от Тревора, но он не дает мне подойти к двери, положив руку на спину.

— Я открою. Останься с Лолли.

— Конечно.

Он наклоняется, целует меня в лоб, затем направляется к входной двери, а я возвращаюсь к Лолли, которая все еще лежит рядом с одним из кресел в гостиной. — Все будет хорошо, девочка. — Когда Тревор возвращается в комнату, отец Джен стоит рядом с ним, его лицо ярко-красное, и он выглядит готовым на убийство.

— Мисс Хейс, мне очень жаль, что такое случилось. Пожалуйста, примите мои глубочайшие извинения и заверение, что подобное больше никогда не повторится.

— При всем моем уважении, Джон, я выдвигаю обвинения против Джен за то, что она сделала. Она не только вломилась в мой дом, но и накачала наркотиками мою собаку, а потом кто-то привязал ее к нашей с невестой кровати, — сказал Тревор, сжимая кулаки.

— Я понимаю, — отвечает отец Джен, прежде чем обернуться на звук чьих-то шагов.

— Джон.

— Джеймс. — Двое мужчин поприветствовали друг друга.

— Где она? Я бы хотел поговорить с ней, — попросил отец Джен. Было очевидно, что он едва сдерживает ярость.

— Она дальше по коридору, последняя дверь направо. Она прикрыта только покрывалом, сэр, — объясняю я. Он выглядит озадаченным, а затем, тряхнув головой, пошел по коридору к своей дочери.

— Ты в порядке, сынок? — спрашивает Джеймс, глядя на Тревора, чья челюсть так плотно сжата, что я удивляюсь, как она еще не сломалась.

— Да, но я все равно хочу выдвинуть обвинения.

— Хорошо, почему бы нам с тобой не выйти на улицу и не поговорить несколько минут, и ты расскажешь мне, что именно произошло.

— Конечно. Просто дай мне минутку поговорить с Лиз, и мы встретимся снаружи.

Джеймс кивает, прежде чем подойти ко мне и присесть на корточки.

— Привет, дорогая. Ты в порядке? — Он нежно спрашивает меня, и я киваю, понимая, что я большая лгунья. — Да, конечно. — Он улыбается, тянет меня вперед, чтобы поцеловать в лоб, затем встает и выходит за дверь.

— Все хорошо, детка? — спрашивает Тревор, присаживаясь на корточки, как только что делал его отец.

— Да, я уже готова, чтобы этот день закончился, — кладу голову на бок Лолли. Тревор проводит рукой по моей щеке и волосам.

— Скоро все уйдут.

— Хорошо, — шепчу я, стараясь не думать о том, что случилось бы, если бы я вошла, когда Тревор был здесь наедине с Джен. Я хотела бы сказать, что настолько уверена в наших отношениях, что не предполагала бы худшего, но правда в том, что я, как большинство женщин, поспешила бы с выводами, никогда не предполагая, что это какая-то извращенная подстава.

— Я буду снаружи и поговорю с отцом. — Он наклоняется и целует меня в щеку.

Через десять минут Тревор и его отец возвращаются в дом. Лолли, наконец, пришла в себя, но все еще натыкается на предметы, когда пытается ходить.

— Они все еще в комнате? — спрашивает Джеймс, глядя в коридор.

— Да. — В этот момент Джен спускается вниз по коридору, слезы текут по ее лицу, новая челка демонстрирует ее большой лоб, который она пытается прикрыть рукой. Я прикусываю губу, чтобы не рассмеяться над тем, как плохо она выглядит. Тревор, стоящий рядом со своим отцом, поднимает голову, когда слышит ее. Его глаза расширяются, затем он подходит ко мне. Выражение его лица заставляет меня прижать Лолли ближе и уткнуться лицом в ее мех, чтобы заглушить свой смех.

— Шериф, — кивает отец Джен. Я слегка поднимаю голову, чтобы понаблюдать за их общением.

— Мистер Карлсон, почему бы нам не поговорить снаружи? — говорит Джеймс, протягивая руку вперед, чтобы Джен и ее отец шли вперед. Джен не поднимает глаз, Джон кладет руку ей на поясницу, выводя из дома. Когда я слышу звук закрывающейся двери, чувствую, что Тревор уставился на меня. Я не поднимаю глаз, просто сижу и продолжаю гладить Лолли.

— Я не знал, что ты хотела быть парикмахером.

— Я не хотела, — я, наконец, смотрю вверх и вижу, что он внимательно наблюдает за мной. — Хм... я, возможно, немного разозлилась.

— Ну, напомни мне, когда я тебя разозлю, никогда не оставлять рядом острые предметы.

— Тогда не зли меня. — Я пожимаю плечами. Он делает шаг туда, где я сижу на полу, низко наклоняется так, что его рот оказывается рядом с моим ухом.

— Ты любишь мой член, детка. Может быть, даже больше, чем я. И не думай, что я забыл о трюке, который ты провернула сегодня.

— Я уже объяснила тебе, я никогда ничего такого не говорила Джулс, — рычу я, злясь.

— Я знаю, что ты этого не делала, и я был не прав, делая поспешные выводы. Но ты все равно отключила телефон, сделав так, чтобы я не мог с тобой связаться, потом ты не сказала мне о посетителе, который приходил к тебе в магазин.

— Ох.

— Ох, — ухмыляется он. — Как ты думаешь, каким должно быть твое наказание?

— Ты не накажешь меня, — я прищурила глаза. Его взгляд падает на мой рот. Он наклоняется и быстро целует меня.

— Посмотрим, — пожимает плечами он.

— Я серьезно, Тревор, ты не накажешь меня, — отвечаю я, начиная паниковать.

— Когда ты получишь его, ты не будешь думать о нем, как о наказании.

— Что, черт возьми, это значит?

— Ребята, вы в порядке? — спрашивает Джеймс, входя в дом. Мое лицо становится ярко-красным, интересно, как много он мог услышать.

— У нас все хорошо, пап. Просто строю планы, — говорит Тревор, глядя вниз на меня и подмигивая. У меня отвисает челюсть. Я никогда не видела, чтобы он подмигивал, и у него это хорошо получается, в отличие от меня. Однажды, когда я попыталась кому-то подмигнуть, они подумали, что мне что-то попало в глаз, и предложили «Визин». Если это не удар по эго, тогда не знаю, что это еще такое.

— Мистер Карлсон и Джен только что уехали, — информирует нас Джеймс, входя на кухню и доставая блокнот. Тревор протягивает мне руку, помогая подняться с пола. Он быстро притягивает меня к себе.

— Я люблю тебя, детка.

— Всегда? — спрашиваю я, вставая на цыпочки.

— Всегда, — целуя меня в губы, потом в лоб, он разворачивает меня и тащит на кухню.

— Итак, вам нужно будет подписать несколько документов и решить, хотите ли вы подать заявление на получение запретительного ордера.

— Вы думаете, это будет необходимо? — спрашиваю я, покусывая нижнюю губу от беспокойства.

— Я никогда не мог подумать, что вам придется выдвигать обвинения против Джен Карлсон, поэтому этот вопрос вы должны задать себе, можете ли вы доверять Джен, что она оставит вас в покое?

— Не знаю, — тихо отвечаю я. Это просто еще одна вещь, с которой я не хотела иметь дело прямо сейчас. Тревор выводит круги по моей спине, его прикосновения помогают мне успокоиться. — А ты что думаешь? — спрашиваю я, оглядываясь через плечо на него.

— Я хочу, чтобы ты была в безопасности. Я знаю, что кусок бумаги не остановит ее, если она попытается сделать что-нибудь глупое, но если мы сделаем это, она может отступить.

— Она не нападала на меня. Она была здесь, пытаясь вернуть тебя, она просто сделала это очень дурацким способом. Как она вообще попала внутрь? — спрашиваю я.

— Она утверждает, что у нее есть ключ, — говорит Джеймс, глядя на Тревора.

— Ты дал ей ключ? — Я тоже смотрю на своего жениха.

— Черт возьми, нет. — Он рычит, его челюсть щелкает. — И я не знаю, как она сюда попала. Я знаю только, что она забралась в наш дом и опоила нашу собаку. Я бы сказал, что обе эти вещи указывают на ее нестабильность, не так ли?

— Да. — Я вздыхаю, готовая к тому, чтобы этот день, наконец, закончился.

— Тогда решено, мы получаем запретительный ордер, и хорошо, если он нам не понадобится.

— Я думаю, что это было бы самым умным поступком, — говорит Джеймс, переводя взгляд с Тревора на меня. — Итак, Сьюзан говорит, что свадьба состоится через две недели.

— Что? — Я в шоке. Я понятия не имею, о чем он говорит.

— Сегодня звонила мама, детка. Ну, вообще-то, это была конференц-связь между нашими мамами. Они пытались связаться с тобой, но безуспешно, поэтому позвонили мне. Пастор, который поженил твоих родителей, свободен только в эти конкретные выходные, после этого он улетает обратно в Никарагуа, где помогает строить общественный центр и будет недоступен еще несколько месяцев. Поэтому я сказал им приступать и договариваться.

— Ты сказал им приступать? Ты же знаешь, что я даже еще не нашла платье, да? Наши мамы полностью подавляют меня.

— Ты сможешь найти себе платье. Мне все равно, даже если ты появишься в джинсах. Я больше не хочу ждать, когда ты станешь моей женой.

— Зачем нам спешить с этим? Мы уже живем вместе.

— Мы живем в грехе.

— Мы живем в грехе? — повторяю я, качая головой. Потом я смотрю на Джеймса, и когда я вижу его огромную улыбку, мне хочется кричать.

— Тебе же лучше найти себе платье, детка, потому что через две недели ты станешь Элизабет Стар Мейсон, даже если мне придется нести тебя к алтарю на плече.

— Это безумие, ты сумасшедший и наши мамы сумасшедшие, — бормочу я. — Я понятия не имею, что буду делать.

— Успокойся, все будет хорошо. — Я смотрю на Тревора, который теперь выглядит обеспокоенным. Хорошо. Он и должен беспокоиться. — Они сказали, что обо всем позаботились, и все, что тебе нужно сделать — это появиться.

— Разве ты не знаешь, что маленькие девочки начинают планировать свою свадьбу с самого раннего детства, когда получают свою первую куклу Барби? Они мечтают о том, какая она будет, какие цвета они выберут, о дизайне платья... — я замолкаю, качая головой.

— Ты это делала? — недоверчиво спрашивает Тревор, с удивлением глядя на меня сверху вниз.

— Нет. — Я качаю головой, глядя на него. — Но если бы даже я и делала, это уже неважно, потому что они обо всем позаботились. Я подумала, что, по крайней мере, смогу выбрать себе платье, но, похоже, как будто они и это сделали. — Я смотрю, как Тревор и его отец начинают смеяться. — Что, черт возьми, тут смешного? — кричу я, а они продолжают смеяться. Лолли заходит на кухню и больше не спотыкается. Я вздыхаю с облегчением, что с ней все будет в порядке.

— Ничего, детка. Если ты хочешь выбрать платье, то выбери себе платье.

— Они уже выбрали, — надулась я, заставляя Тревора покачать головой и посмотреть на отца.

— Я скажу им, что ты сама найдешь себе платье.

— Отлично, — бурчу я и скрещиваю руки на груди, как капризный пятилетний ребенок.

— Но тебе нужно найти его за две недели. Я не знаю, сколько времени занимает выбор платья, но тебе лучше начать.

— Хорошо, — говорю я, и Тревор улыбается отцу.

— Тебе еще что-нибудь нужно, пап? — спрашивает он, потом снова смотрит на меня, и вдруг я не хочу, чтобы Джеймс уходил.

— Нет, сынок. Я пойду…

— Нет! Разве вам не нужно, чтобы я рассказала, что случилось? — прерываю я его.

— Тревор уже сказал мне, милая.

— Но он рассказал, что видел он. А как насчет того, что видела я?

— Как, например, челка Джен? — спрашивает Джеймс, ухмыляясь.

— Ух... я... гм... ну, вы знаете. О, посмотрите на время! Уже поздно. Вам нужно идти, — говорю я, быстро вскочив. Я слышу, как Тревор усмехается, поэтому толкаю его локтем в ребра, улыбаясь Джеймсу.

— Да, мне нужно завезти эти бумаги в участок, прежде чем я отправлюсь домой. — Он притягивает меня к себе, чтобы обнять. — Люблю тебя, милая, — и у меня на глазах выступают слезы.

— Я тоже вас люблю, — говорю я, вытирая глаза и делая шаг назад к Тревору, который обнимает меня, положив подбородок мне на макушку.

— Завтра вам придется приехать в участок, чтобы заполнить бумаги для запретительного ордера.

— Мы будем, — отвечает Тревор, ведя нас вслед за отцом к входной двери. — Пока, папа, — говорит он, закрывая за Джеймсом дверь.

— Ты в порядке?

— Да.

— Устала?

— Нет, совсем нет.

— Хорошо. Тогда пришло время для наказания.

— Нет! — визжу я, пытаясь освободиться.

— О, да — отвечает он, разворачивая меня и прижимая к стене. Его рот опускается на мой, рука тянется к моей груди и пальцы сжимают сосок через ткань его рубашки, надетой на мне. Взяв меня за руки, он поднимает их у меня над головой. — Держи их там.

— Но я...

— Нет. Пошевелишь руками, и я остановлюсь. — Он прикусывает мою губу зубами, его руки медленно поднимают низ рубашки вверх до талии, затем до груди и, наконец, снимают через голову. Как только я оказываюсь без верха, его пальцы начинают работать над пуговицей моих джинсов. Расстегнув, он стягивает их вниз по ногам, но не полностью, оставляя мои бедра связанными вместе собственными джинсами. — Помни, не двигай руками, — прошептал Тревор мне на ухо, от его дыхания по моей коже побежали мурашки.

Отодвинувшись от меня, он начинает расстегивать свою рубашку. Как только заканчивает, стягивает ее вниз, бросая на пол. Его большой палец скользит по моей нижней губе, вниз по подбородку, пока рука не опускается мне на шею, другая рука идет по тому же пути, пока моя грудь не оказываются в его ладони.

— Ты прекрасна, детка, но твои сиськи чертовски восхитительны. — Он наклоняется вперед, облизывая один сосок, потом другой. Мой желудок скручивает в узел. Я чувствую, как сжимаясь, пульсирует клитор, умоляя о внимании. Я люблю, когда он такой, это горячее, чем в любой книге, которую я когда-либо читала.

Его рот возвращается к моему, его тело прижимает меня к стене, его руки на моем лице контролируют каждое мое движение. Одна рука скользит вниз по моей шее, по груди, ребрам и бедру, играя с кромкой моих трусиков, пальцы очерчивают край кружева ниже пупка.

— Пожалуйста, прикоснись ко мне, — умоляю я, желая ощутить его пальцы на мне и во мне.

— Прикоснусь, — отвечает Тревор, но не убирает руку с края моих трусиков. Другой рукой он сжимает мои волосы на затылке, оттягивая голову назад и углубляя поцелуй. Я чувствую, как его пальцы медленно опускаются ниже, пока один из них не достигает клитора, заставляя мои бедра дернуться. Его палец продолжает кружить по клитору, в то время как его рот целует, облизывает и сосет. Когда он вставляет два пальца в меня, я стону ему в рот, мои бедра дергаются, пытаясь подтолкнуть его. Он отстраняется, снова медленно кружа по клитору.

— Перестань дразнить меня. — Я была так близко.

— Ты хочешь кончить?

— Да — шиплю я, когда его пальцы начинают двигаться быстрее. Я чувствую, как его твердая длина прижимается к моему боку, мои руки над головой чешутся от желания прикоснуться к нему. Наконец, я взрываюсь, стон, который срывается с моих губ, звучит дико. Я чувствую, как пытаюсь насадиться глубже на его пальцы. Когда он убирает руку, я прислоняюсь к стене, мое тело обмякло. Отголоски моего оргазма все еще отдаются в крови, я даже не замечаю, когда Тревор полностью стягивает с меня штаны, пока моя нога не оказывается закинутой ему на плечо, и его рот не опускается в мою киску. Я смотрю на него сверху вниз, его лицо у меня между ног, одно только это зрелище подвело меня ко второму оргазму.

— О, Боже! — Моя голова откидывается к стене, мои руки опускаются ему на голову и вцепились в волосы. Два пальца быстро входят в меня, и я кричу его имя, мотая головой вперед и назад, пытаясь оттолкнуть прочь. — Это уже слишком! Пожалуйста, это слишком много. — Я пытаюсь сдвинуться, но он держит меня крепче, его пальцы двигаются во мне все быстрее.

Когда он сосет мой клитор, я клянусь, что теряю сознание. Он отпускает мою ногу и крепко прижимается ко мне, поддерживая меня. Я слышу, звук расстегиваемой молнии, потом меня поднимают, и мои ноги сами обхватывают его бедра, затем Тревор опускает меня вниз, насаживая на себя.

— Черт, — рычит он, поднимая и опуская меня на себя. Я припадаю к его рту, кусаю сначала верхнюю, потом нижнюю губу, прежде чем наши языки сплетаются. Его бедра начинают двигаться быстрее. — Ты совершенство. — Я утыкаюсь лицом в его шею, мое тело полностью обвивается вокруг него. Нет ни одной нашей части, которая бы не соприкасалась. Я посасываю его шею, и когда чувствую, что мой оргазм снова начинает нарастать. Тревор сильнее прижимает меня к стене и протягивает руку между нашими потными телами, его большой палец надавливает на клитор. — Ты должна кончить вместе со мной.

— Я знаю, — выдыхаю я, поднимая голову и наблюдая за его лицом. Его глаза потемнели, кожа блестит от пота. Мы смотрим друг на друга, его большой палец двигается все быстрее и быстрее. Я чувствую, как начинаю сжиматься вокруг него. Он замедляется, позволяя мне почувствовать каждый его дюйм, скользящий во мне, головка его члена дразнит мою точку G. Оргазм накрывает меня без предупреждения. Его рука опускается на мою попку, когда Тревор начинает сильнее и быстрее вколачиваться в меня, поднимая и опуская. Я чувствую, как он увеличивается внутри меня, его руки так сильно сжимают меня, что я знаю, когда все закончится, на моей коже останутся его отпечатки. Его движения становятся беспорядочными прямо перед тем, как он входит в меня, выкрикивая мое имя. Тревор зарылся лицом мне в шею, наше дыхание затруднено, а тела покрыты потом. Прохлада стены позади меня потрясающе ощущается на моей разгоряченной коже. Тревор разворачивает нас, затем сползает по стене, усаживаясь на пол.

— Не знаю, как мне так повезло, — бормочет он мне в шею, отчего по коже бегут мурашки.

— Это я счастливица, — честно отвечаю я. Я никогда не предполагала, что найду кого-то, кто будет любить меня так сильно, кто заставит почувствовать себя красивой, значимой и в безопасности.

— Нет. — Мой мужчина поднимает голову и, отстранив мою голову от своей шеи, нежно берет мое лицо в свои руки. — Я счастливчик. Я никогда не думал, что когда-нибудь захочу, чтобы кто-то обладал такой властью надо мной, как ты. Я знаю, что мое будущее будет удивительным, потому что ты будешь рядом со мной, и с тобой все становится лучше, — он наклоняется и касается губами моих губ. Когда он отстраняется, я чувствую, как слезы текут по моим щекам.

— То же самое, — всхлипываю я, прижимаясь лицом к его шее.

— Боже. Я так чертовски сильно люблю тебя, ты подумаешь, что я отрастил вагину.

— Я люблю тебя больше.

— Невозможно, — шепчет он, целуя меня в голову. — Давай вставать, и пойдем в душ.

— Тебе придется нести меня.

— Мои штаны обернуты вокруг лодыжек. Если я попытаюсь нести тебя прямо сейчас, мы оба окажемся на полу.

— Хорошо. Дай мне проверить, работают ли мои ноги. — Я высвобождаюсь из его хватки.

— Ненавижу это.

— Что? — спрашиваю я, нахмурив брови. Я поднимаю его фланелевую рубашку и надеваю, закутываясь в нее, как в халат.

— Твое тепло, я ненавижу терять его. — Тревор встает, натягивая джинсы, и я обнимаю его, прижимаюсь лицом к его груди, вдыхая его запах. — Душ, — говорит он, поднимая меня на руки и унося в ванную. Позже ночью, после того как мы сменили постельное белье, лежа на кровати, Тревор в своей обычной позе, его тело поверх моего — я поблагодарила своего отца за то, что послал мне такого мужчину, как Тревор. Не знаю почему, но я знаю, что он имеет какое-то отношение к тому, что Тревор появился в моей жизни.

Глава 11

Тревор

— Я думал, мы договорились. — Я смотрю на Лиз, а потом снова на круглую коробочку с таблетками, насмехающуюся надо мной. Я говорил ей, что хочу начать работать над тем, чтобы она забеременела. Мне нужно знать, что она связана со мной неразрывными узами. Да, у нее на пальце мое кольцо, и через неделю у нее будет моя фамилия, но этого недостаточно. Возможно, это делает меня контролирующим засранцем, но мне это нужно. Я должен знать, что у нас есть что-то, что соединило нас навечно.

— Нет, это ты говорил об этом. Ты сказал, что хочешь, а я ответила, что не хочу.

— Детка, я знаю, что ты хочешь того же, что и я.

— Я уверена, где-то во вселенной Тревора ты так и думаешь. — Она встает и несет тарелку в раковину.

— Ты любишь Джулай. — Мой гнев начинает прорываться наружу, и я знаю, что мне необходимо остановиться, прежде чем я скажу слова, которые не смогу забрать обратно.

— Да, — бормочет Лиз. Я вижу, как ее глаза начинают слезиться.

— Поговори со мной. Скажи мне, что, черт возьми, происходит в твоей голове? — кричу я. Ее глаза встречаются с моими, и в них столько боли, что я вздрагиваю.

— Я не могу это сделать, — шепчет она, прежде чем выбежать из дома. Мне требуется секунда, чтобы понять, что звук, который я слышу — это ее машина, разбрасывающая гравий на подъездной дорожке. — Черт! — рычу я, поднимаю ее коробочку с таблетками и сминаю ее в кулаке, прежде чем швырнуть через всю комнату. Схватив ключи, отправляюсь на поиски своей невесты.

Я объехал весь город, обзвонил всех и каждого, кто мог знать, где Лиз, но никто не слышал от нее ни слова. По логике, я знаю, что она в порядке, но мне плохо от беспокойства, и я не смогу спокойно дышать, пока не увижу ее и не прикоснусь к ней. Что-то в голове заставляет меня проехать мимо кладбища, где похоронен ее отец. Когда я вижу ее машину, припаркованную у ворот, все вещи, которые я не понимал, и которые она держала в себе, встали на свои места. Заглушив двигатель, я выпрыгиваю из грузовика и прохожу через гигантские железные ворота. Я смотрю налево и вижу вдали ярко-синее пятно. Подойдя ближе, вижу, что Лиз стоит на коленях, опустив голову на землю перед могилой отца. Мои внутренности сжимаются, а желудок опускается, когда я наблюдаю, как ее маленькое тельце сотрясается от рыданий. Вид того, как больно женщине, которую я люблю, убивает меня. Добравшись до нее, я притягиваю ее к себе в объятья, вдыхая ее запах.

— Я не могу сделать это. Я люблю тебя, но я не могу родить тебе ребенка, — кричит она, ее голос наполнен такой болью, что кажется, будто моя кожа лопается.

— Детка, то, что случилось с твоими родителями, не случится с нами. — Я чувствую, как она пытается забраться на меня. Я прижимаю ее ближе, пытаясь забрать часть боли. — Твой отец хотел бы, чтобы ты была счастлива, — шепчу я ей в волосы, проводя руками вверх и вниз по спине, пытаясь успокоить.

— Я бо... боюсь, что оставлю ребенка, как оставили меня. Я н-н-не хочу, чтобы такое случилось, — заикаясь, выговаривает она, прижимаясь ко мне всем телом, сотрясаясь от рыданий.

— Дыши, детка. — Я пытаюсь говорить тихо, поглаживая рукой ее спину. — Ты знаешь, что мы не можем предсказать будущее, но то, что мы с тобой не разделим нашу любовь с жизнью, которую мы создадим вместе, разрушает меня. Я так сильно люблю тебя, гораздо больше, чем когда-либо считал возможным любить другого человека. Ты сделала меня лучше, научила меня, что любовь — настоящая любовь — безусловна, не имеет никаких правил и ожиданий чего-либо взамен. — Я отрываю ее лицо от своей груди, чтобы видеть ее глаза. — Я хочу разделить все с тобой. Все хорошее и плохое, что жизнь приготовила для нас, я хочу, чтобы ты была рядом со мной всегда.

— А что будет, если один из нас или оба умрут? Что будет потом?

— Ты не можешь прожить свою жизнь, думая «что если». Все слишком непостоянно, — ответил я честно. — Как ты думаешь, если бы твой отец знал, что собирается оставить тебя молодым, пока ты была совсем юной, он бы не захотел провести время с тобой, Тимом и твоей мамой? Или ты думаешь, что даже если ему было так мало отведено, он не ценил каждую секунду, которую провел с вами, зная, что у него есть семья и люди, которые его любят.

— Он бросил меня! — Лиз заплакала еще сильнее.

— Он действительно ушел, но никогда не оставлял тебя. Он всегда с тобой.

— Я скучаю по нему.

— Я знаю, детка, — я борюсь с комком в горле. — Я знаю, что скучаешь.

— Я не хочу, чтобы кто-нибудь скучал по мне. — Ее слова звучат так тихо, что я с трудом разбираю их.

— Если с тобой что-нибудь случится, я не знаю, как продолжать жить без тебя. Я буду скучать по тебе каждый день, и каждый, кому ты уделяешь хотя бы частичку своего внимания, тоже будет. Каждый человек, с которым ты вступаешь в контакт, счастлив, что в его жизни есть кто-то вроде тебя. Зная, что ты за женщина, я понимаю, что когда ты станешь матерью наших детей, они будут счастливчиками, потому что ты любишь всем своим существом.

— Не знаю, смогу ли я это сделать.

— Скажи мне, — спрашиваю я, отрывая ее лицо от своей шеи и глядя ей в глаза. Как бы мне ни было больно не иметь от нее ребенка, если она действительно этого хочет, я сделаю это для нее. — Ты не хочешь ребенка? — Ее лицо расслабляется, слезы начинают капать сильнее.

— Когда я думаю о том, что у меня никогда не будет ребенка, мне становится плохо, — шепчет Лиз. — Но когда я думаю о ребенке, меня охватывает паника. — Я понимающе киваю головой.

— Ты когда-нибудь говорила с кем-то о потере отца? — Она качает головой. — Ты бы поговорила, если я пойду с тобой?

— Ты думаешь, я сумасшедшая?

— Нет, детка. Я думаю, что у тебя никогда не было возможности справиться с потерей отца. Может быть, разговор с кем-то поможет тебе получить некоторое успокоение.

— Я не готова иметь ребенка, Тревор. Я люблю тебя и знаю, что ты этого хочешь, но я просто... я не готова. Я не знаю, буду ли я когда-нибудь готова. — Несмотря на то, какую боль приносят ее слова, я знаю, что она права. Пока она не будет полностью готова, было бы несправедливо навязывать ей что-то, что может вызвать у нее беспокойство, особенно если предполагается, что это должно приносить радость.

— Когда или если ты будешь готова, мы поговорим об этом.

— Я не хочу мешать тебе завести семью.

— Ты моя семья, и если ты все, что у меня будет до конца моих дней, я буду в порядке. — Лиз снова начинает плакать, на этот раз сильнее, чем раньше. — Все будет хорошо, детка. День за днем мы пройдем через это.

— Я не хочу потерять тебя.

— Я никуда не собираюсь, во всяком случае, без тебя.

— Правда?

— Правда, — отвечаю я. — Поехали домой. Прошу. — Я выхожу с кладбища с Лиз под боком. Когда мы подходим к ее машине, я смотрю на нее сверху вниз. Ее прекрасные глаза покраснели и опухли, она выглядит измученной. — Я позвоню парням, чтобы они забрали твою машину и пригнали домой, так что тебе не придется садиться за руль.

— Я в порядке.

— Я знаю, но ты не поведешь, залезай в грузовик, а я пока переставлю твою машину на парковку.

— Прекрасно, — ворчит она, заставляя меня улыбнуться в первый раз за сегодняшний день.

— Сейчас вернусь. — Я открываю дверь, подсаживаю ее, притягиваю ее лицо и быстро целую, прежде чем захлопнуть дверь. Я бегу к ее машине, сажусь за руль, паркуюсь и засовываю ключи под сиденье. Я звоню Нико и спрашиваю, сможет ли кто-нибудь его подбросить, чтобы он пригнал машину Лиз домой. Он сразу же соглашается, я вешаю трубку и бегу обратно через парковку к своему грузовику, припаркованному перед кладбищем, открываю дверь и залезаю внутрь. — Как насчет того, чтобы вздремнуть? — спрашиваю я, потянув ее через сиденье за пояс джинсов.

— Я могла бы вздремнуть, но мне нужно встретиться с портнихой для последней примерки. — Как только она произносит эти слова, ее тело напрягается. Я вижу, как крутятся колесики у нее в голове.

— Если ты хоть на одну гребаную минуту подумала, что мы не поженимся на следующей неделе, ты выжила из ума, — рычу я, мои слова прозвучали немного злее, чем я хотел, но хрен с ним, мы поженимся.

— Ты уверен?

— Черт возьми, да. — Я наблюдаю, как Лиз жует нижнюю губу, и ее глаза встречаются с моими. — Я тебе уже говорил раньше, что так или иначе мы поженимся. Даже если мне придется тащить тебя по этому чертовому проходу, через неделю ты будешь носить мою фамилию.

— Тогда мне нужно идти на последнюю примерку.

— Во сколько? — Она смотрит на приборную панель, потом снова на меня.

— В шесть.

— Хорошо, у нас есть несколько часов. Мы можем поехать домой и отдохнуть.

Я завожу грузовик и разверочиваюсь на главной дороге. Оказавшись на шоссе, я притягиваю ее к себе, ее голова лежит у меня на груди, и тишина в кабине позволяет мне сосредоточиться на ее ровном дыхании. Звук такой успокаивающий, что мое тело расслабляется, и я просто наслаждаюсь ощущением ее рядом со мной. Всю дорогу домой я впервые размышляю о том, как легко мог это потерять, и каким потерянным я был бы без нее.

***

Прошло пять дней с тех пор, как Лиз сломалась из-за разговоров о ребенке. Пять дней планирования свадьбы, много смеха и семьи. Завтра я женюсь на женщине, с которой проведу остаток своей жизни. Эта последняя неделя прошла хорошо для Лиз — для нас обоих, в действительности. Впервые в жизни Лиз заговорила с матерью о смерти отца. Ее мама удивила Лиз, сказав ей, что вскоре после того, как она и Лиз начали восстанавливать свои отношения, она стала встречаться с психологом, чтобы справиться с горем. Я был взбешен, когда Лиз сказала мне это, зол, что она не подумала о том, чтобы ее дети тоже могли поговорить с кем-то о своих чувствах и о том, что они переживают. Я хотел разозлиться, но логически понимал, что никому не пойдет на пользу, если я, нахрен, слечу с катушек из-за того, что случилось много лет назад.

После того, как Лиз поговорила со своей мамой, она согласилась, что пришло время поговорить с кем-то о том, как она себя чувствует, о страхе, с которым она живет каждый день, думая, что что-то плохое случится с ней или с кем-то, кого она любит. Я никогда не представлял, сколько она держала в себе до ее первого сеанса, через два дня после ее срыва на кладбище. Она позвонила мне и спросила, могу ли я забрать ее от доктора. Я слышал слезы в ее голосе, когда ответил, она казалась такой потерянной. Когда мы вернулись домой, она рассказала о своем разговоре с врачом. Она сказала, что он объяснил, что у нее одна из разновидностей повышенной тревожности и легкий случай ПТСР, вызванный потерей ее отца и отсутствием принятия от матери после его смерти. Врач объяснил, что с помощью сеансов и лекарств она сможет научиться справляться со своими чувствами в позитивном ключе, вместо того, чтобы пытаться похоронить это так, как она всегда делала. Я знаю, что потребуется много усилий, но я также знаю, что моя женщина сильная и может справиться с чем угодно. И если наступит момент, когда она решит, что у нее больше нет сил, я подниму ее и понесу.

— Детка, серьезно, поторопись, нахрен. Мы уже опаздываем! — кричу я через холл в сторону спальни.

— Придержи своих чертовых лошадей, Тревор! — орет она в ответ, заставляя меня улыбнуться.

— Ты действительно собираешься заставить нас опоздать на репетицию собственного предсвадебного ужина?

— Если бы ты перестал меня доставать, я бы уже была готова, — снова кричит она в ответ, заставляя меня смеяться. Я подхожу к холодильнику, достаю пиво, открываю крышку и смотрю на Лолли, которая наблюдает за мной, ожидая угощения, которое, как она знает, я ей дам. Я наклоняюсь над стойкой, поднимаю крышку банки с угощением, слушая, как Лолли пытается хвостом пробить дыру в полу. — Ты должен хотя бы отдать ей команду, когда даешь угощение, чтобы она знала, за что получает его, — говорит Лиз. Я поднимаю голову, и мой член мгновенно становится твердым. Рот открывается, и желудок сжимается при виде ее. Темно-синее кружевное платье полностью облегает фигуру, квадратный вырез декольте показывает ложбинку. Ее длинные светлые волосы струятся по плечам и груди. Рукава длинные, до запястий, а подол доходит до середины бедра, привлекая внимание к ее длинным ногам.

— У тебя есть что-нибудь под ним? — спрашиваю я, оглядывая ее с ног до головы. Мой взгляд падает на ее туфли: высокие, ремешки, обернуты вокруг лодыжек, и каблук, который я хочу почувствовать на своей заднице позже вечером.

— Да, но выглядит так, как будто под ним ничего нет.

— Не знаю, стоит ли мне выпускать тебя из дома в таком виде.

— Что?

— Каждый мужчина, который увидит тебя, будет представлять тебя обнаженной под этим платьем.

— Ты единственный, кто получит меня голой, — улыбается Лиз.

— Подойди ко мне.

— Я здесь, — говорит она, вынимая вещи из одной сумочки и перекладывая в другую, даже не глядя на меня.

— А я хочу, чтобы ты была здесь, — перегибаясь через стойку, хватаю ее за руку и притягиваю к себе.

— Что ты делаешь?

— Смотрю, что у тебя под этой штукой, — отвечаю я, оглядывая ее и замечая, что под кружевом действительно есть какая-то сетка, точно такого же оттенка, как и ее кожа.

— Теперь доволен? — смеется она.

— Пока нет, есть еще кое-что. — Я тяну вверх подол ее платья, оголяя бедра и попку.

— Что ты делаешь?

— Я хочу посмотреть, что я получу сегодня вечером. — Я смотрю на кружево цвета ню, которое заканчивается под пупком и демонстрирует ее ягодицы.

— Ты получишь свою руку, приятель. — Она гладит меня по груди. — Сегодня вечером я остаюсь у своей мамы, помнишь?

Черт, я и забыл об этом.

— Кто придумал эту дурацкую традицию?

— Не знаю, — пожимает плечами она, поправляя платье на бедрах.

— Ты не бросишь меня сегодня вечером, пока я не попробую тебя на вкус, так что тебе нужно придумать, как это сделать, иначе твоя мама разозлится, когда я появлюсь в ее доме и скажу ей, что мне нужно съесть киску ее дочери перед сном, иначе я не смогу заснуть. — Я вижу, как ее щеки становятся ярко-розовыми, когда она таращится на меня.

— Ты не посмеешь.

— О, разве? — Я ухмыляюсь. Я бы не стал говорить именно так, но я бы пришел к ее матери, чтобы получить свою ночную закуску.

— Тревор.

— Разберись с этим, детка.

— Я уверена, что одну ночь с тобой все будет в порядке, — говорит она, и румянец на ее щеках темнеет, спускаясь вниз по шее.

— Эта киска моя. У меня нет причин обходиться без нее. — Мы оба смотрим друг на друга, ее глаза темнеют, дыхание учащается, и я знаю, что Лиз возбуждена. — Тебе что-то нужно? — спрашиваю я, мой голос звучит немного грубее, чем обычно. Я наблюдаю, как она оглядывается вокруг, а затем сжимает колени вместе. Движение почти незаметное, но такое выразительное.

— Да, не принесешь ли ты мою дорожную сумку? Она все еще на кровати.

— Не проблема. Почему бы тебе не подождать в машине? Я буду через минуту. Кстати, — говорю я, подхватывая ее на руки и заставляя кричать. — Сначала я отнесу тебя. Я не хочу, чтобы ты ходила по щебенке в этих туфлях. — Лиз проводит пальцем по моей нижней губе, как она всегда делает, прежде чем расслабиться в моих руках, пока я несу ее к машине. Когда мы, наконец, попадаем на репетиционный ужин, мы прекрасно проводим время, окруженные людьми, которые много значат для нас. Мы разговариваем и делимся историями, наши мамы сделали слайд-шоу о том, как мы росли, и хотя я вижу печаль в глазах Лиз на фотографиях, сделанных после смерти ее отца, я могу сказать, что она никогда не позволяла этому удерживать ее. И я пообещал себе, что каждый день буду пытаться заставить ее улыбнуться. И что бы ни случилось, она будет знать, как сильно ее любят.

После ужина я беру Лиз с собой в свой грузовик под предлогом того, что ей что-то нужно. В действительности, это я получу то, что мне нужно. Я сажаю ее на пассажирское сиденье своего грузовика, ее ноги выглядывают из двери. Я приподнимаю подол ее платья и поедаю ее киску, в то время как она кусает свою руку, чтобы люди не услышали, как она кричит мое имя на парковке. Как только я заканчиваю с ней, появляется ее мама и говорит, что пора идти. Лиз выпрыгивает из грузовика, обещая увидеться со мной на свадьбе. Я прижимаю ее к борту, целуя достаточно, чтобы продержаться ночь.

Когда я прихожу домой и, наконец, ложусь, я понимаю, что если Бог будет добр ко мне, ее сторона кровати больше никогда не будет пустой.

***

— Могу я попросить вашего внимания? — Мы все поднимаем глаза, когда мой отец начинает говорить.

После того, как я встал сегодня утром, пришли все мои братья. Я понятия не имел, что будет делать Лиз, но я сидел и играл в «Call of Duty», смеялся и шутил с братьями, пока не пришло время надевать костюмы. Мы направились к дому бабушки и дедушки Лиз, который теперь принадлежал пожилой паре, у которой не было детей. Они были более чем счастливы, позволить нам арендовать часть их собственности на день, который так много значил для Лиз и ее мамы.

Когда мы добрались до этого места — той части дома, где когда-то стоял сарай, но много лет назад он сгорел дотла, и сейчас оно превратилось в гигантскую парковку. К старой плакучей иве вела тропинка, отмеченная маленькими деревянными столбиками, обмотанными лентой, чтобы помочь нашим гостям ориентироваться. В стороне стояли три гигантские белые палатки, там должен был проходить прием позже вечером. Ветви дерева, под которым мы собирались пожениться, были собраны и подвязаны лавандовыми и мятно-зелеными лентами, создавая купол, чтобы мы могли стоять внутри дерева, и люди все еще могли нас видеть. Старые качели были выкрашены в белый цвет, веревка обернута тонкой сетчатой тканью. Рядом с деревом для гостей были установлены белые стулья, вокруг каждого привязаны лавандовые или мятные банты.

Даже будучи парнем, я должен был отдать должное нашим матерям, они сделали все возможное, чтобы все вокруг выглядело волшебно. Я знал, что когда Лиз увидит, что они сделали для нас, она, как и я, будет более чем благодарна. Когда, наконец, пришло время прибытия моей невесты, я занял свое место под деревом, а Кэш встал рядом со мной, как мой шафер. Пастор, который поженил родителей Лиз, стоял по другую сторону от меня. Я не знал, чего ожидать, когда увижу Лиз, идущую ко мне в день нашей свадьбы. Я никогда не мог представить, что буду так поражен тем, как красиво она выглядит в своем белом платье без бретелек. Верх был похож на корсет, а низ струился, все выглядело так, как будто такое платье могла бы носить южная принцесса.