Доброе утро, Вегас

Глава 6

*Полузаколдованная жизнь*

Я не смог вставить и слова, прежде чем она подняла руку, как будто останавливая транспорт.

— Мне плевать какое у тебя оправдание, Так. Люди поздравляли меня, а я стояла, спрашивая почему, и выглядела глупо. Затем Майло наконец-то дал мне свою копию. Я помню, ты махал тут листком бумаги точно такого же желтого цвета, так что я посмотрела в твоем столе. Там он и был.

Она все ещё держала руку поднятой, и я уверен, что чувствовал, как кожа на лбу начинала тлеть под этим взглядом.

— Я имел в виду…

— Единственная вещь, которую я хочу услышать от тебя прямо сейчас — « Прости меня, Джен ».

Все пять футов ¹⁵ ее тела трясло от гнева, и я увидел, как в ее глазах мелькнула угроза. Я сказал то, что она хотела услышать, но только чтобы эта рука меня не ударила.

— Извинение принято. При условии, что ты никогда не смутишь меня так снова. А теперь иди за своими наушниками.

Пока я шел по холлу к своему столу, до меня дошло, что меня не только прогнали, я еще и согласился на это, не задавая вопросов. Это было странно. Хотя, в этот момент она напомнила мне мою мать, обе миниатюрные и злые.

Когда я вернулся, маленькая мисс Счастье успокоилась, и остальная часть шоу прошла гладко. Франкенчлен также чувствовал себя наказанным и не собирался высовываться вновь. Может быть, я должен выводить Джен из себя каждое утро.

Когда мы выходили из студии в десять утра, я спросил Джен, не хочет ли она обсудить ее новые сплетни о знаменитостях, прежде чем мы уйдем. Она сказала, что у нее назначена встреча на десять тридцать, так что она не может.

Что было отлично. У меня тоже была встреча — я пропустил целую неделю в тренажерном зале и мне необходимо было отправиться на свидание с гантелями и беговой дорожкой.

Я чуть не раздавил свою гортань. Спасибо моему страхующему. Я только начал свой второй подход жимов лежа, когда этот чертов смех ударил меня прямо между глаз. Руки соскользнули, и если бы не мой приятель по тренировкам, Крис, мне бы пришлось учить язык жестов.

Он помог мне положить гриф на стойку, а я просто не мог удержать себя. Я сел и огляделся; здесь была Дженсен, в шортах и футболке, которая была бы большой даже для меня. Она прогуливалась по залу с одним из тренеров. Я заметил ярко-зеленый браслет членов клуба, покачивающийся на ее запястье.

Ну, бля, твою мать.

Может быть, она не останется на тренировку. Я в течение многих недель пытался замутить с Тессой, инструктором по пилатесу, но наши графики вечно не совпадали. Я слышал, как она говорила одному из учеников, как с нетерпением ждет выходных, потому что наконец-то сможет немного отдохнуть. Они прогуливались мимо зоны для силовых тренировок, и остановились как раз напротив тренажера для качания мышц ног, на котором я занимался. Ее глаза скользили по мне, когда она говорила, и я знал, что эта беседа была организована для того, чтобы я ее услышал.

Мне не очень-то удавалось поднятие тяжестей, так что я растягивался во время перерыва, оглядывая зал. Вот это да, беговая дорожка находилась слева от Тессы, и кто-то как раз сошел с нее. И поскольку я всегда заканчиваю свою тренировку кардио-упражнениями на беговой дорожке, тот факт, что именно этот тренажер был свободен, казался мне больше чем счастливой случайностью.

Я поздоровался с Тессой, когда поставил бутылку в держатель и нажал кнопку для изменения скорости цикла. Она улыбнулась в ответ, но так, как ее тренажер был настроен на бег трусцой, она ждала, чтобы заговорить, когда программа запищит и дорожка замедлится. Я не виню ее, никто не звучит сексуально, когда задыхается.

Только если они не лежат голые.

— Ну, какие у тебя планы на выходные, Так? — спросила она, якобы-просто-так. — Кроме наверстывания пропущенных на этой неделе тренировок.

Отлично . Она заметила, что я отсутствовал.

— Ничего не высечено на камне, Тесса. И никаких программ для KLVR до следующих выходных. Как насчет тебя?

— Каждую пятницу мы с подругами устраиваем киносвидание. Хотя, мы до сих пор спорим, что смотреть.

— А суббота?

— Никаких планов, — она широко улыбнулась. — До сих пор.

Мой тренажер запищал тридцати секундное предупреждение об ускорении скорости, так что я заговорил быстрее.

— Как насчет того, чтобы спланировать провести нашу беззаботную субботу вместе? Может, немного потанцуем …

— Привет, Так!

Знакомый голос с другой стороны, и да поможет мне Бог, я хотел притвориться, что глухой на это ухо.

— Я услышала, что ты сказал об отсутствии планов на субботу? Потому что это единственный день, когда у меня есть свободный час, и мы можем обсудить наш новый репортаж о знаменитостях.

Я повернул голову и бросил Джен взгляд, говорящий ей умереть.

— Если мы хотим начать в понедельник, то нам нужно поговорить, — продолжала она.

— О чем нам гово…

Я услышал громкий хлопок, а затем мое лицо полетело к движущейся дорожке, где еще секунду назад были мои ноги. Ремень дорожки откинул меня назад, прежде чем Тесса смогла добраться до него и выключить.

Я лежал недостойной кучей с пульсирующей левой ногой. Сделав пробную попытку подняться, я понял, что мое колено болтается как на резинке.

— Ну и дела, Так, ты в порядке? Твоя беговая дорожка просто вдруг ускорилась.

Так и есть. Я совсем забыл о предупредительном сигнале; я был занят, получая аневризму, потому что эта злая маленькая женщина обломала мою субботу.

— Я в порядке, — сказал я и перевернулся. Сукин сын, как болит колено. — Дайте я встану и расхожусь.

Тесса неожиданно оказалась под моей левой рукой, поддерживая меня. Джен пыталась помочь справа, но я отрицательно покачал головой. Было уже достаточно плохо нуждаться в помощи одной женщины. Помощь двух женщин — недопустимо. Особенно если одной из них была Джен. Мне казалось, что она никогда не даст мне жить спокойно.

Пройдя пару мучительных шагов, я почти упал на ближайшую скамью для жима.

— Я знаю, что это, — сказала Дженсен позади меня. Она шла тенью за Тессой и мной в двух шагах. — Я видела такое раньше, в моей команде в школе. У тебя растяжение сухожилия.

Спасибо тебе, Доктор Ура-Целомудрию!

— Я видел, как поступали в таком случае люди, выступающие в клубе моей матери. Мне просто нужен лед, эластичный бинт и пару дней покоя для ноги.

Слышали? Звук того, как мои выходные смывает в унитаз. Я тоже это слышал.

В пятницу утром я был скован и напряжен. Не так, как вы могли подумать, слава Богу. Мне было больно, хоть какое-то отвлечение на этот раз.

Дженсен колебалась и вела себя странно, подавая мне кофе. Она почти не разговаривала со мной, когда мы были не в эфире. Я оценил эту тишину, потому что мог погрузиться в свои мысли и попытаться заглушить боль, но начал волноваться за нее. Я знал эту женщину всего пять дней. Почему мне казалось, что она притворяется?

Хотя я был в курсе, что каждую пятницу она была тихой и заботливой по религиозным соображениям ¹⁶ .

В конце нашей смены, когда мы уходили, Джен придерживала дверь для меня. Я чувствовал себя достаточно странно, но потом она произнесла мое имя самым мягким голосом, который я когда-либо от нее слышал.

Старые добрые инстинкты. Я всегда мог доверять им, когда дело касалось женщин.

Я сердито вздохнул и сказал « да» , ожидая, что она извинится, потому что вчера я получил травму из-за нее. Если честно, мое колено было моей собственной гребаной ошибкой, а не ее. Я не хотел, чтобы она чувствовала ответственность за все, но я пропустил свидание с мисс Пилатес на этих выходных. И остался без последующего секса.

— Я должна извиниться перед тобой.

Ага, именно так. Я покачал головой, чтобы она замолчала, но она продолжила:

— В тот день, когда я нашла свою записку в твоем столе, на нем лежала новая записка, но я спрятала ее. Я думала, это будет шутка, но сейчас …

— Сейчас… что? Пожалуйста, не говори мне, что я должен пойти в какой-то клуб ради станции?

Я подавил вспышку гнева, так как не был уверен, что она заслуживает быть сожженной заживо. Опять же, может и заслуживает.

— Нет. Но у нас, — она махнула рукой вокруг, показывая на нас двоих, — завтра после обеда встреча для новых промо фото.

И это все?

— Ну, перенесем ее. Не страшно.

— В записке было сказано, что на следующих выходных будет автограф-сессия в клубе, так что мы не можем перенести.

Блядь.

Неважно, сколько я прикладывал лед и давал отдохнуть своему колену. Я был не в состоянии находиться в позах, необходимых фотографу для того, чтобы мы с Джен поместились в кадр. Мы остановились на том, что Джен сядет мне на колени. Следуя указаниям фотографа, она дурачилась, болтала ногами, сгибая то одну то другую, и каждый раз, когда ерзала, моя нога шевелилась, и я испытывал адскую боль. Хотя, на самом деле я был благодарен за эту боль. При нормальных обстоятельствах, трение этой сладкой попки об мою молнию, сделало бы меня твердым как камень. Но не такие фотографии ожидало руководство, и я определенно не хотел, чтобы у Дженсен сложилось впечатление, будто она производит на меня такой эффект.

Потому что это не так.

У любого парня будет такая реакция на физический контакт.

Вместо этого, я почти не отреагировал (подчеркиваю, почти ), и думаю, что моя улыбка на половине снимков — это гримаса боли.

Когда все было сделано, мы подошли посмотреть на пробные снимки. К моему удивлению, мне и Джен понравилась одна и та же фотография. Парень за объективом, видимо, никогда не прекращал щелкать, потому что там был снимок, где Джен споткнулась, пока пятилась назад, чтобы сесть ко мне на колени. Она приземлилась на меня, раскинув руки и ноги в разные стороны, и мы вместе рассмеялись.

Это было прямо перед тем, как она, в конечном итоге, ударила меня по колену, и я, взвыв от боли, спихнул ее на пол.

Она смеялась так сильно, что даже хрюкала.

После всего этого фотограф решил сделать наши индивидуальные снимки, и настоял, чтобы мы сменили футболки — Джен надела черную, я белую. Хорошо, что моя улыбка была отрепетирована, потому что последнее, что я хотел демонстрировать — это звериный оскал. Я проверил коробку и для своего промо выбрал наименее отвратительное фото, где не выглядел фальшивым и напряженным.

Джен не показала мне, какую выбрала она, а я не спрашивал.

Мы все не могли разобраться с нашей новой рубрикой. У нее даже названия не было. Мы решили поговорить за ужином у Джен дома. Я ковылял по Vons в поисках бутылки вина, она разогревала лазанью.

Ангус, кажется, помнил меня и только единожды тявкнул, прежде чем разлегся у меня на коленях и задремал. Джен засмеялась и сказала, что мне не нужно придавать этому слишком большого значения.

— Обычно он мерзнет, поэтому прыгает на всех, кто сидит долго без движения.

Вот тебе и почувствовал себя особенным.

Джен протянула мне бокал вина и свернулась калачиком на противоположной стороне дивана.

— Таким образом, — сказала она, — я подумываю назвать рубрику «Ерундовыми отчетами». Что думаешь?

— Это лучше чем все, что я смог придумать.

Что было правдой. Я был не в состоянии придумать подходящее название. Не то чтобы я не старался.

— Вопрос, который нам точно надо обсудить, это про кого мы будем говорить.

— Ты имеешь в виду, про кого можно шутить, а про кого нет? БШ и я обсудили это, но он сказал, что мы с тобой должны расставить финальные точки.

Я глотнул вина и поменял позу, переместив колено. Ангус со вздохом поерзал, но я почесал его за ухом, и он вернулся на свое место.

— У нас много групп, актеров и актрис для интервью. Мы не можем позволить себе потерять кого-то из них.

— Если будем делать так же, как я в КС ¹⁷ , девяносто пять процентов историй не будут затрагивать тех, кто активно работает. Поэтому, я не думаю, что будут проблемы. Но чтобы перестраховаться, я буду каждое утро проверять информацию и отклонять все, что не понравится. Всегда есть много всего, что можно использовать в качестве запасного варианта.

Таким образом, мы закончили раньше, чем лазанья была готова.

И я не собирался уезжать, не попробовав ее.

Лазанью.

Прочь грязные мысли, дамы. Ради Бога, она же моя гребаная соведущая . Не стоит с этим шутить и тому подобное.

Дженсен соскочила со своей стороны дивана и пошла на кухню.

— Еще десять минут, — крикнула она из кухни и вернулась с бутылкой вина в руках. — И еще десять, пока лазанья остынет. Итак, о чем мы поговорим, пока ждем?

Не спрашивая, он наполнила мой бокал.

— Мне любопытно, как ты приехала сюда работать, даже не увидев своего соведущего. Так что давай поговорим о Дженсен, болельщице-ставшей-радиоведущей.

Она плюхнулась обратно в свой угол дивана, подтянув колени к подбородку. Мое колено завистливо стрельнуло.

Ее глаза смотрели в пустоту, сфокусировавшись на неизвестной точке. Она отпила вино и ничего не ответила.

— Джен? Могу я полюбопытствовать?

Она покачала головой и слегка улыбнулась:

— Не все сразу. Я просто пытаюсь понять, с чего начать.

— Я считаю, что начало — хорошая точка отсчета.

Она закатила глаза и ухмыльнулась:

— Мои родители считали, что у них никогда не будет детей. Так что я была поздним сюрпризом. После того как я окончила колледж, они продали свой дом в Ленехе и перебрались в Финикс, подальше от снега. С тех пор Я пытаюсь выбраться из Канзаса.

— Так работа на Рок-108 в Вегасе просто ступенька к Финиксу?

Она выгнула бровь:

— Ты шутишь? Рынок Лас-Вегаса гораздо больше, имею в виду с точки зрения карьеры. Мои родители в паре часов езды отсюда, это достаточно близко. — Она мягко рассмеялась. — Прости, Так. Ты застрял со мной.

«И твоей маленькой собачкой тоже», — подумал я, потому что Ангус видел свои собачьи сны на моих коленях.

Из вежливости я задержался на некоторое время, хотя испытывал непреодолимое желание уйти, даже оставшись без второй порции. Но Дженсен принесла мне второй кусок, как и вино ранее, не спрашивая, прихватив заодно и для себя.

Вот-вот, именно поэтому я должен был уйти. С ней становилось чертовски комфортно.

Это не значит, что я хочу ее, но, блин! Неужели меня так легко прочесть?

Или она просто хотела сломать границы, независимо от того чьи они?

***

О начале недели многое не скажешь: первые два дня «Ерундовых отчетов» имели огромный успех, если судить по отзывам с Фейсбука Джен и по количеству спонсоров, выстраивающихся в очередь, чтобы их имя назвали перед рубрикой. Черт возьми, она опять превзошла меня.

Она уговорила фотостудию прислать ей фотографии по электронной почте, чтобы она могла отредактировать их и разместить в интернете. А уже во вторник утром курьер доставил ей коробку с черно-белыми фото.

Что-что вы спросили? Что насчет моих?

Я должен был забрать их после работы.

Именно поэтому, жонглируя недостаточно прочной, но зато яркой рождественской коробкой с фотографиями, моей кружкой с остатками кофе, упаковкой черных маркеров и пропуском, я пытался обойти грязь на тротуаре от разбрызгивателей.

Я понятия не имел, почему происходят такие глупости — последние два дня лил дождь, превращая все, что не заасфальтировано, в грязевое болото. Это пустыня, и вода здесь практически форма валюты. Кто бы мог подумать, что нужно помнить о выключении таймера на разбрызгивателях.

В довершение всего, я хромал, потому что мое колено восстановилось только на семьдесят пять процентов, и у меня было подозрение, что низко висящие грозовые тучи только способствовали этому.

Сложите все это вместе, и поймёте, я чувствовал себя ужасно недовольным.

Я пробормотал благодарственную молитву, что сейчас нет дождя, и он не намочит меня и мои вещи, и увидел Джен, прыгающую по бордюру вдоль тротуара. В этот раз я был рад ее видеть. Не то чтобы я постоянно не рад видеть ее (как она думает). В некоторых случаях я рад видеть ее больше чем других. И прямо сейчас, я хотел бы оценить ее возможность подержать для меня дверь открытой.

— Доброе утро, Так!

Сейчас она произвела хорошее впечатление, придерживая мне дверь своими прекрасными маленькими коленками. Она обернулась, и я приготовился к тому, что скажут губы этой болельщицы.

— Почему ты принес свои фото сегодня? — спросила она, указывая на коробку. — Все уже знают, как они выглядят.

Конечно, они знают. Потому что Джен очаровала парня в переписке по электронной почте, и он отправил также и мое новое фото, поэтому теперь оно тоже было расклеено, везде, где только можно.

— Я собираюсь заранее подписать их сегодня утром, так что в пятницу смогу потратить время на разговоры с фанатами.

И, естественно, на разглядывание красоток. Даже если наша команда появится в клубе, которым управляет моя мать, то пока я не соблазняю ее сотрудников, я могу выбирать из остальных девушек. И я собираюсь выбрать одну. Или две.

— Дай-ка я помогу тебе с ними, — сказала Джен, протягивая руку.

Лучше бы просто открыла дверь, но раз она предложила… я протянул руку, чтобы вручить ей коробку.

И без какого-либо предупреждения, пятьсот глянцевых черно-белых фотографий размера восемь на десять взлетели в утреннее небо. Они полетели прямо мне в лицо. Их полет был нереальным, как в замедленной съемке. Я успел отметить, что улыбка на фото действительно похожа на гримасу. Особенно когда все полтысячи меня начали планировать в грязь лицом вниз.

Прошло мгновение, прежде чем я осознал, что она выбила коробку из моих рук. Намеренно и с удовольствием.

— Что за херня, Джен? — я пытался придумать что-то еще, чтобы заорать, но у моего мозга было короткое замыкание, и он не мог мне помочь. Я почувствовал, как мой правый глаз начал дергаться, и у меня проскочила мимолетная мысль о том, что такого раньше никогда не было. Ее самодовольная улыбка испарилась, и она начала медленно пятиться к двери. Я последовал за ней с той же скоростью. Не было никаких причин торопиться; это была дверь охраны, и она была заперта. Она никуда не уйдет.

Разбрызгиватели намочили фотографии, но мне было все равно. Я кинул свою кружку в это черно-белое месиво, потому что мне нужны были обе руки, чтобы сомкнуть их на ее изящном маленьком горлышке.

Она размахивала руками, как сумасшедшая птица, и на мгновение я подумал, что мисс Шлепок (да, ее надо отшлепать ) ищет, что бы еще такое опрокинуть.

— Господи, я виновата, Так! Коробка с моими фотографиями была плотной и крепкой. Я лишь хотела немного пошутить и рассмешить тебя, потому что ты выглядишь очень серьезным. Вот прямо как сейчас.

Она была почти у двери, а я был в шаге от нее.

Джен сама загнала себя в угол. Дурочка.

Я подкрался ближе, пока расстояние между нами не сократилось до нескольких дюймов.

Ей некуда идти.

Пойманная в ловушку, она пыталась успокоить меня еще раз:

— Я просто играла, Так. Я ничего не имела в виду. Я даже заплачу за замену.

Я покосился на нее и не сказал ни слова, хотя знал, что можно было услышать раздраженное рычание, исходящее из моей груди.

Ее глаза были огромного размера, а подбородок вызывающе вздернут. Полуулыбка, которая постоянно присутствовала на ее губах, опять вернулась. Она хотела казаться храброй, но я заметил, что ее ладони были готовы оттолкнуть меня при необходимости.

— Ну и что ты планируешь делать со своим большим и плохим «я» теперь, когда загнал меня в этот угол?

Я почувствовал щелчок в глубине своего мозга.

Убить ее или поцеловать.

Приблизившись к ней, я все еще не был уверен, что именно сделаю.

Глава 7

*Мой личный враг*

Я чувствовал шепот ее дыхания на моей коже, приближаясь к губам, которые насмехались надо мной всю неделю.

Мне нужно было заткнуть ее.

Необходимо было сделать что-то с насмешливым блеском в ее глазах.

Мне нужно было сделать что-то с мгновенно появившимся стояком, когда я подвинулся так близко, что почувствовал тепло ее тела.

Я только хотел испугать ее, показать ей, что она играла с огнем большим, чем эта маленькая эльфийка могла бы справиться.

Но как только мои губы коснулись ее, я был ошеломлен.

Я ожидал сопротивления сжатых губ, но получил несвойственный ей легкий вздох потрясения.

Я не думал, что меня поразит мягкая полнота ее рта, и я мгновенно увлекусь опьяняющим вкусом ирисок, привкус которых я почувствовал за твердой линией ее губ.

Дело было уже не в том, чтобы закрыть ей рот.

Я вновь легонько коснулся ее губ, уговаривая впустить меня. Ее губы смягчились, но она все еще удерживала меня.

А затем я услышал легкий горловой стон, похотливый и опьяняющий.

Я потерял последнюю каплю самообладания, хотя был уверен, что у меня его достаточно.

Со стоном я поддразнил ее, и наконец ее губы слегка приоткрылись, позволив мне попасть внутрь и сполна отведать ее сладость.

Я осознал, где все это время были мои руки; одна находилась за ее головой, поддерживая, а другая была на щеке. Я понял, что большим пальцем вывожу круги под ее челюстью. Ее кожа была мягче, чем я ожидал.

Я протолкнул язык ей в рот, и наконец она встретила меня.

Какой-то рев в ушах и странное нервное возбуждение зарождалось низко в моем животе, щекоча и гудя. Или, может, этот гул исходил из моего горла.

Я целовал многих женщин, и ни одна из них не влияла на меня вот так.

Ее руки прокрались под мою рубашку, притягивая меня ближе. Я был высосан и убит.

Я сказал себе, что мысли о сосании сейчас очень опасны.

Но было уже слишком поздно.

Мои бедра прижались к мягкому животу Джен, а рука двинулась по спине, притягивая ее еще ближе. Другая осталась на своем месте, описывая круги, и я почувствовал, как ее рука скользнула по моим бедрам, еще сильнее сжимая их. Очередной стон вырвался из моей грудной клетки, и я чуть было не кончил.

Я потерялся в моменте, забыв, где мы собственно были. Я знал, что она единственная, кого я хотел, и если не мог ощутить ее под собой, то сэндвич из меня стены и ее тела был следующей гениальной идеей. Ее слегка заметный хриплый вдох затмил ее учащенное дыхание, скользящее по моей щеке.

Где-то недалеко я услышал короткий автомобильный сигнал, заставивший Джен отпрыгнуть и разрушить волшебство. Я отступил, медленно качая ошеломленной и кружащейся головой.

Дженсен все еще сжимала мою рубашку и выглядела так же удивленно, каким я себя чувствовал. В этот раз она была тихой.

Мне удалось заткнуть нас обоих.

Она провела своим пропуском и нырнула внутрь; я пошел через грязную траву, чтобы забрать испорченные фотографии. Надеясь, что разбрызгиватели все еще включены. Холодный душ был бы очень кстати.

К тому времени, как я попал внутрь с чертовой тонной мокрых фотографий и своей грязной автомобильной кружкой (я бросил и то и другое в ближайшее мусорное ведро), у Дженсен уже был свежезаваренный кофе. Она читала что-то на своем ноутбуке, или просто делала вид. Но это к лучшему; я не чувствовал себя достаточно нормально, чтобы встречаться с ней взглядом.

Я действительно понятия не имел, почему поцеловал ее. Конечно, она была привлекательной, но и надоедливой как черт. Да, ее голос звучал, как будто кто-то поглаживает мой член бархатом изнутри, но только потому, что я реагировал, как и любой парень, услышавший это хриплое мурлыканье порнозвезды и ничего больше.

Так почему же я чувствовал себя так, будто кто-то просто сунул петарды мне в череп и поджег их?

Я взял пару фильтров для кофе, чтобы стереть грязь с рук, затем наполнил свою кружку. Я потерял счет ложкам сахара, и напиток стал невыносимо приторным. Но я все равно выпил его. Вкус напомнил мне что-то еще, но я не мог понять, что именно.

Пока Дженсен не заговорила. Тогда я понял, почему ощутил эту сладость.

— Линдси Лохан пойдет на сегодня? Ее опять арестовали на выходных.

— Линдси Лохан всегда в тему. Вряд ли она когда-либо появится в нашей студии.

Господи, как неестественно мы себя вели. Не то чтобы до этого нам было легко друг с другом (прошла всего лишь неделя), но я разрушил то, чего нам удалось достигнуть, поцеловав свою гребаную соведущую.

И…

Вместо того чтобы преподать ей урок флирта, я сам получил урок.

Думаю, ни один из нас не желал замечать эту отчужденность между нами. Кроме моего первого раза (Тина Кроуфорд, четвёртый класс, игра в бутылочку, без языка), никогда в жизни я не чувствовал себя более неудобно и неловко после поцелуя.

Я не мог винить ее за отсутствие навыков. Со времен Тины и бутылки с «Колой» мои знания о поцелуях выросли в миллионы раз.

Я ни в коем случае не придираюсь к способностям Дженсен. Мы можем забить пари, что я уже пробовал. Мое эго сделало бы мне минет в благодарность, если бы я обвинил во всем то, как она двигалась или ощущения ее губ. Но она была, одним словом, совершенна.

И в словаре парней это означает опасность.

В совершенстве нет места случайности. Оно заставляет вас снова желать большего, и вы начинаете сравнивать все с ним, но оно быстро заканчивается. Совершенство заставляет человека постоянно думать, а кто, черт возьми, хочет этого?

Ни один мужчина в здравом уме, вот кто. Мне нравится пробовать все из меню, отведать весь шведский стол, попробовать радугу. И когда единственный дозволенный вкус — это «Черри Гарсия ¹⁸ », что ж, это неплохо, но он может чересчур быстро надоесть.

Если только «Черри Гарсиа» не порнозвезда с голосом богини из секса по телефону.

— Что ты только что сказал?

— Что?

— Ты только что назвал меня секс-богиней с голосом порнозвезды?

Твою ж мать. И нет, не на самом деле. Но ты подумала об этом. Нет никакого варианта, что я мог сказать это вслух. Я бросил на неё неодобрительный взгляд и сделал вид, что плейлист последующих треков требует моего внимания.

— Таааак, — сказала она поговори-со-мной-сейчас-же тоном, как умеют только женщины.

Дерьмо. Мы проигрывали блок песен, и прошла только половина. У нее было время.

— Я слышала тебя, — она спрыгнула со стула и рассмеялась, подходя к моей стороне стола. — Ты действительно так считаешь?

— Так думают слушатели. Поэтому мы должны принять это. — Я резко повернулся к ней лицом, хватая наушники и натягивая их на одно ухо, чтобы знать, когда закончится последняя песня.

— Я не хочу мириться с этим. — Подняв брови и скрестив руки на груди, заявила она. — Мне кажется, нам надо это использовать.

И это был мое второе поражение за утро. Мой, как правило, острый язык, которым я оплачиваю свои чеки и которым уламываю цыпочек, совершенно не поддавался мне.

— Нет , — я покачал головой, так как мой словарный запас резко уменьшился.

Поздравьте меня с отличной шуткой.

— Что значит «нет»? — спросила Джен. — В какие двойные стандарты ты играешь, Так? Это подходит только тебе?

Все мои слова в спешке вернулись ко мне, отчего голова закружилась. По крайней мере, я назвал себе именно эту причину и придерживаюсь этой версии.

— Так и есть. Каждый знает, кто я. Моя репутация разрушалась годами. Тебе не нужно топить свою.

— Что за внезапная галантность? Потому что я отказываюсь верить, что дело во мне.

Почему я чувствовал, словно меня поймали?

— Дженсен, люди думают, что ты спала со мной, чтобы получить работу. Они спрашивают, если бы они трахнули меня лучше, могли бы они заменить тебя.

Она взорвалась смехом, и я бросил взгляд на открытую дверь, ожидая… на самом деле сам не зная чего. Это один из тех звуков, который заставляет людей сбегать.

— Ты на самом деле думал, что они… — безудержно хихикала она. — О, это потрясающе, Так. — Ее смех набирал обороты, и она приложила руку к своему животу. Каждый раз, когда мне казалось, что она успокоилась, стоило ей посмотреть на меня, как она вновь разражалась смехом.

Последний трек почти закончился. Черт. Я быстро поставил в очередь еще один и выстроил обзоры реклам. Никаких открытых микрофонов, когда моя соведущая в истерике.

И сногсшибательна.

Определенно привлекательное зрелище.

Я защищал ее, а она считала, что это самая смешная вещь, которую она когда-либо слышала?

Именно поэтому мои отношения с женщинами были краткосрочными. Их умы были непонятны. Я просто стоял и смотрел на нее. В конце концов, она успокоилась, задыхаясь и тяжело дыша, как будто только что пробежала марафон. Или как если бы у нее был лучший секс в жизни.

Настала моя очередь скрестить руки и подозрительно глянуть.

— Пожалуйста, поделись.

Она сжала губы и тяжело выдохнула. Ее глаза ярко светились, и я мог сказать, что она снова балансировала на грани взрыва.

— Так, как бы сильно я не ценила, что ты считал, будто защищал меня…

— Я защищал тебя, — сказал я, теперь более раздраженно.

— Так, тобой управляет твой член, каждый знает это.

Это новость?

— Я парень.

Она закатила глаза.

— Ох. Но, возможно, прямо сейчас ты можешь подумать другой своей головой?

— Просто выкладывай уже, Дженсен.

Она издала что-то похожее на хихиканье, икоту и фырканье, и это прозвучало неприятно.

— Так, они думают, что все, что ты делаешь, связано с сексом. И только с сексом. Такая у тебя репутация, и если ты заполучил женщину, вскоре она становится неинтересной и заменимой. Смекаешь?

— Ты говоришь так, будто это плохо?

Она что-то пробормотала; было много слов, но я смог разобрать лишь « О, мой Бог» .

— Так, они думают, что ты гнусная шлюха мужского пола. Что ты лишь мордашка с обложки, и ищешь себе кого-нибудь на одну ночь.

Правда, но утрированная, где все сводится к унынию и одиночеству. Моя жизнь была совсем не такой, и то, что Джен считала иначе, было неприятно.

— И ты знаешь все это, проведя лишь полторы недели в городе?

Она приблизилась достаточно близко, чтобы рассмеяться мне прямо в лицо.

— Твоя репутация шлюхи просто легендарна в мире радио. Перед моим отъездом мой менеджер со станции предупредил меня о тебе, Так. В Канзас-Сити.

— В самом деле? — я пытался скрыть это, но молекула гордости где-то просочилась, потому что мисс Шлепок стукнула меня.

— Ты знаешь, до этого момента я думала, что это все притворство, лишь игра. — Она покачала головой и вернулась к своей стороне стола.

Я бросил взгляд на время, чтобы узнать, сколько осталось до конца воспроизведения.

— Что лишь игра?

— Что ты кобель.

Мы не разговаривали друг с другом до конца шоу, в эфире и вне эфира, просто показывали, кто из нас сейчас отвечает за микрофон. И, хотя ее мнение до сих пор было как заноза в заднице, я был благодарен за это. Таким образом, она не спрашивала, и мне не нужно было оправдываться, почему я поцеловал ее.

Именно поэтому ее попытка начать разговор, выйдя из студии, была сюрпризом.

— Я пыталась решить… я должна быть польщена? Потому что, учитывая, что это слетело с твоих уст, я не уверена, можно ли считать характеристику «секс-богиня» комплиментом.

— Что ты имеешь в виду под «слетело с твоих уст»? Что не так с моим мнением?

Она улыбнулась медленно и протяжно.

— Неплохо уклоняешься, Так. Но ты только что подтвердил, что думаешь обо мне, как о порнозвезде.

— Что я могу поделать, если твой голос звучит как у порнозвезды после того, как она долго кричала и сорвала голос?

— Тебе нужно остановиться на секунду…

— Так, мне нужно поговорить с тобой в моем офисе. Прямо сейчас.

Я плелся, отставая от БШ по пути наверх, гадая, что за чертовщина происходит. Билл Калани никогда не спускался вниз в холл, где расположены кабинки, так почему же сегодня?

Я последовал за ним в его кабинет. Единственное, что он сказал:

— Закрой дверь и сядь.

Блядь.

Он, должно быть, собирался сказать об испорченных фото. Решив предупредить его, я сообщил:

— Я заплачу за повторную печать. Это была моя вина.

— О чем ты говоришь, Так?

Итак, разговор не об испорченных снимках. Ой.

— Я уронил коробку с промо фото, и разбрызгиватели намочили их. Я уже заказал новую партию. Сэр.

Он помахал рукой, будто мои слова ничего не значат, и начал вышагивать за собственным креслом. Я не паникер, так что сложил руки на коленях и начал ждать. Я был здесь всего пару раз, и выучил, что температура беседы намного ниже, если ты просто проглотишь свои вопросы и дашь человеку немного времени. И нужно вставлять сэр куда только можешь.

— Мне кое-что рассказывали, Так, — сказал он, пройдясь несколько раз около своего стола. — И я пропускал это мимо ушей. Но на этот раз, просто не могу так сделать.

Кое-что рассказывали? О чем?

— До сих пор то, что люди думают о тебе и твоих подвигах, было частью того, что поднимало твои рейтинги и, в качестве побочного действия, твои расценки на рекламу. Но Дженсен МакКензи заключила контракт с «Радио Облака» на два года. Это значит, что в ближайшие двадцать четыре месяца мы платим ей независимо от того, используем ее таланты или нет. Ты все еще со мной?

Я кивнул, гадая, к чему он клонит. Утром мы с Джен попали в неловкую ситуацию, но мы ладили. Преимущественно.

— Поэтому, когда я услышал, что ты сексуально домогался ее, прямо здесь, в открытом коридоре, где все всё слышат, включая женщин, которые жаловались мне на тебя, я не могу больше спускать это с рук. Щекотливая ситуация с твоей соведущей не приведет к большим рейтингам.

Охренеть.

В кое-то веки он решает спуститься в студийный коридор и именно в это самый раз слышит что-то, вырванное из контекста. Это утро могло стать еще хуже?

— Дважды в неделю в течение минимум шести недель ты будешь посещать обязательные консультации.

Да. Оно определенно могло стать хуже.

Достаточно надолго босс остановился около своего стола, вылавливая что-то в своем ящике, а затем протянул визитку двумя пальцами. Я взял ее, не читая.

— Первый приём ты посетишь на этой неделе. Меня не волнует, как ты будешь менять свое расписание. Сделай это.

— Да, сэр.

Дальше последовало простое продолжение встречи от БШ, а именно он просто притворялся, что ты более не существуешь, и будет отлично, если ты тихонько исчезнешь.

Меня не волновало, кто услышал о моих подвигах в постели, но позволить им слышать, что они ответственны за то, как я уничтожу их? Нет. В этом здании нет укромного местечка, чтобы совершить звонок, так что я вышел через парадную дверь к своей машине, аккуратно обходя и избегая всех, кроме Кармен в приемной. Прочтя надпись на визитке, я увидел, что это та же компания, которая проводила ежегодные семинары по сексуальному поведению на рабочем месте. Которым я уделял чересчур мало внимания, потому что женщина, ведущая семинар, была чертовски горячей.

Я выдохнул, расслабившись и, надеюсь, звучало это немного жалко, так что секретарь сжалилась надо мной и поставила меня в графике встреч первым номером, чтобы скорее покончить с этой глупой комедией.

Голос, ответивший по телефону, был сладким, успокаивающим и смутно знакомым. Когда я представился, и она сообщила, что ожидала моего звонка, я понял кто это. Это была малышка с ножками от ушей, та, с которой мы встречались каждый год.

— Почему вы ожидали моего звонка?

Я имею в виду, серьезно, я был настолько предсказуем, что они предварительно спланировали мой прием?

— Секретарь Билла Калани позвонил, чтобы оформить счет, и кратко рассказать мне об их ожиданиях.

Я кивнул, правда она не видела меня, и спросил, когда мы можем начать, чтобы успеть покончить с этим за двенадцать визитов.

Она рассмеялась роскошным смехом, из-за которого у меня мурашки побежали по телу.

— Двенадцать визитов минимум , мистер Морган. Если будет видимый прогресс, возможно, мы уложимся в двенадцать визитов. Опять же, может быть, потребуется больше времени. Посмотрим. Вы свободны сегодня в два часа?

— Вообще-толкнём я обычно сплю.

— В течение следующих шести недель, полагаю, вам нужно спать, как и другим — ночью. Последняя запись у нас на четыре часа. И все это время уже полностью забронировано.

Невероятно. Теперь я не только должен менять свою личность из-за Дженсен МакКензи и ее шуточек, но также должен изменить и всю свою жизнь. Ура, блядь.

Я записался к доктору и отправился домой вздремнуть.

***

Признаю, я слегка нервничал, что кто-то будет копаться у меня в голове. Особенно если это женщина, в руках которой находилась моя работа.

Нет, это не эвфемизм для моих причиндал.

Срок продления моего собственного контракта наступал через восемь недель. Раньше, думая о работе на станции, я беспокоился лишь о том, повысится ли моя зарплата и насколько.

Сейчас? Поразительно, но моя любимая часть тела действительно могла стоить мне зарплаты.

Сидя в комнате ожидания, я решил преуменьшать все, что рассказали доктору. Все это было недоразумением, сплошные фразы, вырванные из контекста.

Ровно в два часа доктор Ческа вышла ко мне и представилась.

— Я узнал вас, — сказал я. — По семинарам на работе.

— Которые нам нужно модернизировать, поскольку они, очевидно, не работают, — она улыбнулась и пригласила меня проследовать за ней по коридору.

— Вы не должны менять свою фишку. Я уверен, что смогу объяснить все то, что вам наговорили про меня.

Мы дошли до ее офиса. Она сказала мне выбрать стул, и пока закрывала дверь, у меня была секунда, чтобы заметить, ее юбка отлично обтягивала ее задницу.

Доктор Ческа стояла около своего стола, придерживая папку, и снимая резинку, обёрнутую вокруг этой самой папки. А затем сказала:

— Вы хотите, чтобы я начала с последней или же с самой первой жалобы, поданной на вас?

Я посмотрел на толстую папку и слегка опешил.

— Они дали вам мой файл сотрудника?

— Нет, только дисциплинарный. Хотя, если более точно, то его следует называть файлом отсутствия дисциплины.

Больше чем один, вероятно. Я никогда не слышал ни об одном из них. Я посмотрел на потолок и выдохнул, сказав:

— Возьмите наугад и мы посмотрим, смогу ли я пролить немного света на это.

Она устроилась на своем стуле, сняла резинку с папки и открыла ее посередине.

— «Так Морган постоянно пялится, когда я прохожу мимо».

Я фыркнул.

— Разглядывание теперь уголовно наказуемое преступление?

— Это только начало: « Так Морган сказал мне, что у меня выдающаяся задница, а затем начал изображать автомобильный гудок ¹⁹ и тяжело дышать», — доктор выгнула бровь, ее рот сжался в тонкую линию. — Вы хотите услышать продолжение?

Я вспомнил тот разговор.

— Одна девушка из отдела рекламы купила несколько трусиков с поролоновыми вставками сзади. Она спрашивала секретаршу, как они смотрятся. И так как у нее плоская задница, которая в ее случае идет в комплекте с большой грудью, она жаловалась на это, и ее мог услышать любой, включая меня. Так что я просто хотел дать ей знать, что вид стал получше.

Хороший врач заерзала на своем месте и опустила глаза на лист в руках.

— С другой стороны, у вас отличная — и настоящая, я надеюсь — задница, Док. Но вернемся к моему разглядыванию. Я хотел посмотреть, двигается ли ее задница при движении. И раздумывал, натурально ли это выглядит.

Наши взгляды встретились.

— И она двигалась?

— Видите? Я не единственный, кому любопытны «мягкие» трусики. Верьте или нет, выглядело неплохо. Но я сказал ей, что однажды она скинет свои шмотки, и с кем бы она ни была, он будет разочарован. Так что гораздо лучше, если она будет преподносить себя такой, какая она есть.

Доктор Ческа написала что-то на полях бумаги и сказала:

— Это могло бы объяснить следующее замечание: «Он сказал мне, что это плохо — ходить с приманкой под юбкой» .

— Ну, да. Скажем, она подцепила парня, которому нравится полная и сочная попка. Она снимет свою одежду, и он узнает, что ее задница сделана из поролона. Он, конечно, продолжит трахать ее, но ему будет плевать, кончит она или нет, и он определенно не перезвонит ей.

— Вам не нужно показывать это жестами, мистер Морган, — она прочистила горло изящным гхм . — Вы пытаетесь сказать мне, что все мужчины настолько мелочны?

— Все? Нет, но я могу сказать вам следующее: если вы отправились «порыбачить» с поддельной приманкой и форель напала на вашу наживку, она слопает резинового червяка, но не наестся. Рана от крючка будет болеть, и рыбка будет стараться быть более осторожной в будущем.

Не стал бы спорить, но думаю, что услышал слабый рычащий звук, когда док перевернула страницу в папке.

— Объясните эту, пожалуйста, — она посмотрела на меня, а потом вновь на страницу. — «Мистер Морган щупал мою грудь».

— Кто написал это?

— Возможно более одного человека с подобной жалобой?

Я лишь пожал плечами.

— И?

Затем откинулся на спинку стула, положив ногу на колено.

— Согласитесь, что, если не считать Лос-Анджелес, мы живем в городе, где больше всего повернутых на собственном теле людей во всех Штатах?

— Со всеми теми людьми, которые соперничают за место здесь? Да, подтверждаю.

— Пластические операции здесь дешевле, и предложение превышает спрос. Я работаю с тремя женщинами, сделавшими себе увеличение груди. В свое время их было пять, и они курсировали со своими фальшивыми буферами вокруг станции.

— Эта часть тела называется грудь, мистер Морган. И если женщины говорят об увеличении своей груди, это не дает вам право хватать их, — она начала постукивать ручкой по папке с жалобами. Думаю, мне стоило быть более осторожным в словах.

— Ах, но в том то и дело. Они хотят, чтобы все видели, трогали и восхищались их дорогостоящим приобретением. В любой день, по крайней мере, раза два, в этом здании можно увидеть голую грудь. В свое оправдание могу сказать, я что никогда не прикасался к фальшивой груди без разрешения.

— Тогда зачем кому-то жаловаться?

— Возможно, иногда я делал нечто большее, чем просто вежливое касание одним пальцем.

— Почему, так делали все остальные? — Конец ее ручки ускорился до темпа ча-ча-ча.

— Они спрашивают, ощущаются ли они как настоящие. Теперь я не знаю, в какую игру вы играете, но для меня касание указательным пальцем даже не в списке. Так что…

— Таким образом, вы пощупали их.

— Я предпочитаю называть это проверкой реальности.

Она сделала очередную пометку в углу, затем перемешала страницы, пока не нашла одну с загнутым уголком.

— Объясните секс в женском туалете.

— Что, прямо в деталях рассказать?

Она выгнула бровь, и я понял, что этим она ответила на мой вопрос. Я задал другой вопрос.

— Это написала Алекс? Потому что это был ее последний день, и она была на обеденном перерыве. Технически, она уже не была сотрудницей.

Она ответила, не заглядывая в листок, лежащий перед ней.

— Нет. Жалоба была от кого-то, кто проходил мимо.

— И как же это задело… другую женщину?

— Она не могла воспользоваться туалетом.

— В этом здании их три.

— Это все равно недопустимо.

— Не похоже на то, что мы приглашали ее посмотреть или принять участие. Мы двое взрослых людей, развлекались в свободное время за закрытой дверью кабинки.

Ее глаза сузились, и я увидел, что этот аргумент не одержал победы.

— Обычно я не встречаюсь с женщинами с работы, не говоря уже о занятии сексом. Это было единожды, это был ее последний день, так что Алекс не в счет.

— В вашей книге.

— Да, в моей.

— Давайте разберемся с причиной, из-за которой вы сейчас здесь? Вы назвали свою соведущую порнозвездой в присутствии других людей.

— Нет, не называл.

— В этом случае я склонна верить Биллу Калани, и он слышал, как вы сказали это.

— Может, я и сказал это, но я не называл ее так.

Она просто смотрела на меня и несколько раз моргнула.

— Она сказала, что думала, что я думал, что она звучит как порнозвезда, и я повторил это. Это просто огромное недопонимание.

— С чего бы Дженсен могла так решить?

— Я мог пробормотать что-то, и она услышала.

— Вы часто думаете вслух? Потому что вы вольны думать, что вам хочется, но когда вы говорите это другим — это становится домогательством.

— Я никогда не говорю сам с собой. Но этим утром я был расстроен, потому что Джен выбила мою коробку у меня из рук, и я поцеловал ее.

О, черт, нет, я не мог просто взять сказать это.

— Сегодня утром вы поцеловали свою соведущую? Такова ваша нормальная реакция, когда кто-то роняет ваши вещи? — Она схватила свой блокнот и что-то написала в нем, но я не смог разглядеть, что именно.

— Боже, нет. Послушайте, я могу поговорить с вами как мужчина с женщиной, не под запись?

— Так как вы новичок в этом, то да. Только сейчас, — она выключила диктофон, я даже не заметил его.

— Сегодня утром я голову сломал, пытаясь понять, почему поцеловал ее. Все что я смог придумать — это неуместная страсть. Я был так зол, что единственное, о чем думал, надо либо убить ее, либо поцеловать. Так что я выбрал то, за что не сяду в тюрьму. — Я посмотрел на плиточный потолок и провел рукой по волосам. — И все же я оказался здесь.

— Вы свободный человек, Спартак.

Я поставил обе ноги на пол и наклонился вперед.

— Зовите меня Так.

— Почему? Вам не нравится Спартак?

— Скажите-ка мне, сладкая, вам бы понравилось, если бы вас звали Спартак?

— Но я женщина. И не называйте меня так.

— Не называть Спартаком? Без проблем. Я даже себя так не называю.

— Нет, не зовите меня сладкой.

— Как насчет красавицы?

— Нет. Доктор подойдет.

— Доктор Красавица? Меня устраивает.

— Прекратите это, — она сделала паузу. — Спартак.

— Видите? Вы говорите как моя мать. Или как другие женщины. Они находят то, что тебе не нравится, чтобы использовать это против тебя, когда ты выводишь их.

На этот раз я был почти уверен, что услышал рычание с той стороны стола. Она посмотрела на часы и объявила, что наше время вышло. Затем вновь включила диктофон, прежде чем сказала:

— Я запишу вас на два часа дня в каждую среду и пятницу, включая эту.

Теперь ворчал я, но взял визитку с отметкой о назначенном времени на обороте и сунул ее в свой бумажник.

Глава 8

*Не сходи с ума *

В четверг утром Дженсен прибежала в студию без пяти минут шесть, одетая в мятые треники.

Это было первое утро, когда я не позвонил или не написал ей с целью убедиться, что она проснулась. Обиженно фыркнув, она швырнула сумочку в угол, дернула за шнур от наушников, чтобы вытащить их из ящика, и натянула их себе на голову, попутно сбив затянутый на макушке хвостик.

Она налила кофе, взяла с собой банку с сахаром и уселась перед своим микрофоном, пересыпая сахар из банки в свою кружку.

Я смотрел на нее, она смотрела в ответ припухшими глазами, сахар продолжал сыпаться в кофе. Еще пару мгновений и ей придется есть свой кофе ложкой. Я изогнул бровь, в ожидании очередной ссоры, и, так и не сказав ни слова, вернулся к составлению первого плейлиста на это утро.

Конечно, я вёл себя как обиженный ребенок, но ведь не без оснований. По крайней мере, на ближайшие шесть недель, моя жизнь и распорядок были сбиты с ритма, и я был вынужден говорить о своей сексуальной жизни с незнакомым человеком.

Хотя подождите, в этой части как раз нет ничего необычного или предосудительного.

Все равно, это я должен был выбирать счастливчиков среди незнакомцев, достойных слушать и учиться.

Я взглянул на часы. Было уже почти шесть, а значит, пришел мой черед.

— Доброе утро, Лас-Веганцы! Или Вегасцы? Кем бы вы ни были, до выходных остался всего один день, и мы с Дженсен здесь, чтобы помочь вам пережить его! Давайте начнем это прекрасное утро с песни для моей стильной и привлекательной соведущей. Ты готова, Джен?

Я выключил микрофон, и Looks That Kill в исполнении Motley Crue загремела в студии до того, как я приглушил звук в динамиках.

Она, наконец, закончила возиться с банкой C&H ²⁰ и действительно наслаждалась звучащей музыкой, собираясь сделать первый глоток. Ее лицо перекосилось от переслащенного кофе, но прищуренный взгляд, я уверен, предназначался мне.

— Почему ты не разбудил меня? — ее голос был более тихим и хриплым, чем обычно, и мне стало интересно, сколько же она спала.

— Из-за тебя меня отчитал босс. — Я заставил себя вернуться к списку песен на сегодня.

Она прочистила горло.

— Слушай, насчет этого. Я пыталась поговорить с БШ о том, что он неправильно истолковал все, что услышал, но он сказал, что это была последняя соломинка на спине перегруженного верблюда.

Я поднял голову, и она уставилась на свою кружку, водя пальцем вниз-вверх по ее ручке. По какой-то необъяснимой причине это простое движение казалось мне невыносимо эротичным.

— Мне очень жаль, Так.

— Я знаю, что тебе жаль. Но это не изменит ситуацию, поэтому не надейся, что я буду блаженно счастлив. И с этого момента даже не заводи разговор о том, чтобы поднимать рейтинги с помощью твоей сексуальности.

Она сделала глоток, снова поморщилась и спрыгнула со стула. Разбавив свой сахарный сироп тем, что осталось в кофеварке, она спросила:

— Ты все-таки считаешь меня сексуальной?

Она бросила это замечание через плечо, и я уставился на ее спину.

— Не уверен насчет сегодняшнего утра. Но я поцеловал тебя, не так ли? — Я тут же пожалел, что поднял эту тему. — И, кстати говоря…

— Да, конечно, — Джен перебила меня, оборачиваясь и закатывая глаза, — но я думала, что ты всегда так делаешь, типа как собаки писают на пожарные гидранты.

Я чуть не подавился непроизнесенными извинениями.

— Так что, теперь я собака?

С помощью нескольких щелчков мыши, я переставил песни в плейлисте и прибавил громкость в студии на пару уровней.

— Мне бы следовало поменьше болтать вчера.

Песня закончилась, и Led Zeppelin со своей Communication Breakdown зазвучали в динамиках. Дженсен, наконец, закончила реанимировать свой кофе и бросила на меня взгляд, который я не смог идентифицировать.

Я снизил громкость до привычного уровня и решил, что раз она не восприняла это всерьез, мне тоже не следует.

— В любом случае, мне запрещено говорить на эту тему.

Джен уселась обратно на стул.

— Не глупи, Так. Наедине мы можем говорить о чем угодно, меня не так-то просто обидеть.

Она подула на свой кофе и осторожно пригубила. Я демонстративно проигнорировал ее поджатые губы.

Как же, да, если бы я только мог.

— Дженсен, я могу потерять работу. Это действительно хреново. Кроме того, наши вчерашние «разговоры наедине» привели к тому, что меня обвинили в сексуальном домогательстве. Теперь тебе понятно?

Я рассердился не на шутку, и ответ вышел резче, чем хотелось изначально.

— Конечно, я понимаю. И все-таки не жду, что ты развернешься на сто восемьдесят градусов и станешь полным ханжой.

С ее стороны это было жестоко.

— Ханжа? Да я сделал больше интересных вещей с большим количеством женщин, чем ты можешь себе даже представить!

Джен подавилась кофе.

— Мама, должно быть, тобой гордится. Нам понадобится не меньше канистры «Лизола ²¹ », чтобы продезинфицировать эту студию.

Она сделала вид, что вытирает руки о штаны.

— Сто-о-оп, ты был у меня дома и пользовался моей ванной. Фуууу. Только водородная бомба сможет избавить мою ванную от твоих вшей.

— Вши? Сколько тебе лет, женщина?

***

Обстановка в студии в этот четверг была достаточно прохладной. Моя попытка задобрить ее, предложив объявлять названия песен в стиле «слово ты — слово я», провалилась. И мне ничего не оставалось, кроме как установить на телефоне напоминание о звонке на утро пятницы. Клянусь, я сделал это только ради рейтингов, мы не могли позволить слушателям думать, что мы с Джен не ладим.

Надо поставить памятник тому, кто догадался добавить в телефон функцию будильника. Уже несколько лет я в нем не нуждался — ночи напролет я развлекался и отсыпался днем. А учитывая, что моя жизнь придет в норму через шесть недель, сейчас не было смысла им обзаводиться.

В этот раз Джен выглядела как куколка, и я не удержался от здоровой, совершенно не сексистской подколки. (Доктор Ческа гордилась бы мной. Если бы я когда-нибудь решился сообщить ей).

— Да ты сегодня умылась.

Дженсен прищурила глаза, но ничего не сказала. Она казалась немного раздраженной, когда ответила на мой звонок, а я начал дуть в тренерский свисток, но думал, что она уже пережила это.

Никто не проспит в мою смену, детка.

Вторая попытка.

— Удивительно, какие чудеса может сотворить мыло и немного воды.

Она прищурилась еще сильнее и выглядела достаточно сердитой.

— Укуси меня.

Я погрозил ей пальцем.

— Даже не начинай. Ты хочешь прибавить еще две недели к моему наказанию?

— Что? Я не слышу тебя. Какой-то псих взорвал мои барабанные перепонки сегодня утром.

Я проигнорировал ее и посмотрел в план эфира на сегодня.

— Так кто сегодня в наших «Грязных Сплетнях»?

Дженсен вздохнула, слишком громко и наигранно. Ну давай, отчитай меня.

— Это «Ерундовые Отчеты», Так, а не «Грязные Сплетни». И сегодня мы расскажем, как Джастин Бибер делал что-то непристойное в доме Анны Франк ²² .

— Он же просто подросток-придурок?

— Он уже достаточно взрослый, чтобы покупать алкоголь.

— И до сих пор на сцене? Серьезно?

— Удивительно, не правда ли? Он не упустил свой шанс стать поп-звездой.

Она отвернулась к экрану своего ноутбука.

— Дженсен?

— Да, Так? — сказала она, не поднимая глаз.

— Я больше не буду коверкать название твоей рубрики, — она пожала плечами, как будто это меньшее, на что она рассчитывала, — и я прошу прощения за свист.

Она посмотрела на меня со своей обычной полуулыбкой.

— Я заслужила это, разбросав все твои фотографии. Но спасибо за эти слова.

Затем она вставила палец себе в ухо и смешно скосила глаза. Я не смог удержаться от смеха и, казалось, мир был восстановлен. А я ведь даже не понял, как сильно переживал по этому поводу.

Моя вторая консультация прошла в такой же неловкой обстановке, как и первая. Серьезно, кто просто садится и рассказывает о своих проблемах? Я имею в виду, кроме женщин. Им же неважно, слушаешь ты их или нет, им не нужно, чтобы ты высказывал свое мнение или помогал решить проблему, они просто говорят-говорят-говорят, пока, в конце концов, не рассмеются или не расплачутся. Если ты достаточно глуп, чтобы попытаться перебивать женщину во время ее речи, решив дать совет, то все закончится хлопаньем дверьми и криками, что ты ничего не понимаешь.

Хотя кое-что я точно понимаю.

Все женщины сумасшедшие.

Даже те, кто на первый взгляд кажутся невинными овечками. Просто они лучше это скрывают.

Так что, когда доктор Ческа завела лекцию о том, что я должен больше говорить о чувствах и мотивах, и пересказывать меньше подробностей о своих похождениях, я понял, что пора положить этому конец.

— Если мы займемся сексом, мне будет легче говорить обо всем этом.

— Нет.

И ни один мускул на ее лице не дрогнул.

Впечатляет.

Я откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди.

— Да ладно, ты же знаешь, что хочешь этого.

Она положила папку с перечнем моих грехов на стол и сложила руки на стопке бумаг, смотря прямо мне в глаза.

То, что я не мог заставить ее нервничать, действительно впечатляло. Теперь я еще больше хотел отыметь ее.

— Со мной это не сработает. Тем более вы должны научиться общаться с женщинами без сексуального подтекста, иначе мы застряли здесь навечно.

Ну и ладно. Ей же хуже. Правда, ее отказ не поможет мне справиться со стояком. Мой член был полон надежд. Жаль, приятель.

Док прервала зрительный контакт, чтобы заглянуть в приоткрытый ящик стола. Она достала блокнот на спирали и подтолкнула через стол ко мне. Постучав пальцем по обложке, сказала:

— На этом сменим тему, Так. Вы должны начать вести дневник. Это поможет вам осознать, в какие моменты вы переходите грань приличия в общении с женщинами и также поможет построить отношения в будущем.

Все эти разговоры о том, в чем, как она полагала, я нуждаюсь, заставляли меня лезть на стены.

— Мне не нужны отношения. Мне нужно потрахаться. Прошли недели, черт побери.

— Так…

— Не с вами. Я умею признавать поражение. Но сегодня вечером...

Тем же вечером.

У меня был план. В конце концов, это вечер пятницы в Лас-Вегасе! Я направлялся в Pure, где я был своего рода звездой. И я был бы трезв, как стеклышко, а прекрасные дамы уже получили фору и парочка коктейлей помогли им утратить бдительность.

Дела шли в гору.

И, милые, в этот раз ваши грязные мыслишки очень даже к месту. Одноглазый змей в моих брюках тоже определенно шел в гору.

Слава Богу, я прибыл первым. У меня совершенно вылетело из головы позвонить маме заранее. Большинство со студии знали, что моя мама управляет клубом с самого его основания, какие бы названия он ни носил за время своего существования. Большинство из них знали также имя, которым она наградила меня при рождении, потому что каждый раз, когда мы снимали промо в этом клубе, она не могла перестать называть меня полным именем. Всем моим коллегам под угрозой медленной и мучительной смерти было запрещено рассказывать хоть одной живой душе о моем полном имени. Дженсен была в счастливом неведении (если никто до сих пор не проговорился), и после беседы с доктором я не был настроен выслушивать ее поддразнивания.

Я в очередной раз поразился, как женщины могут так легко раскрывать свою душу и зачем они, черт побери, делают это изо дня в день. Две встречи по одному часу каждая и я уже готов был убить кого-нибудь.

Я нашел маму, мы обменялись традиционными объятиями и я утащил ее в тихий коридор, чтобы на коленях умолять помочь мне. Нет другого способа заставить мою мать что-то сделать, если только у вас нет списка причин, почему она должна помочь вам. Если бы я не знал, что она обожает свою работу почти так же сильно, как любит меня, я бы подумал, что мир потерял гениального адвоката в ее лице.

— Мне нужна твоя помощь, мам, — сказал я, изо всех сил стараясь не смотреть вниз и не топтаться на месте как третьеклассник. Я на целую голову выше ее, и тридцатник маячит на моем горизонте, но просить о чем-то эту женщину, так же страшно, как в том возрасте, когда я верил в Санта Клауса.

— Что тебе нужно, Спартак?

— Вот. Именно это мне и нужно, — сказал я, проводя руками по воздуху, как будто подчеркивая невидимые слова. — Моя новая соведущая будет здесь. Не могла бы ты сегодня вечером называть меня Таком, как и весь остальной мир?

Я удивился, когда, без дальнейшего обоснования с моей стороны, она тяжело вздохнула и кивнула. Моя мать знала, я ненавижу свое имя с детского сада, когда обнаружил, что странно быть Спартаком в мире Заков, Джейков и Майков.

— Она симпатичная, эта твоя новая утренняя подружка?

— Она не моя подружка, мама.

Я никогда не называл ее «мама», и теперь она что-то заподозрила. Фантастика.

— Значит, она симпатичная.

— Я этого не говорил.

— Но и не отрицал. Из чего я делаю вывод, что она привлекательная.

— Ее фото на всех билбордах, мимо которых ты каждое утро едешь на работу. Не говори мне, что ты не знаешь, как она выглядит.

И на этом моменте мы отошли от темы разговора и начали спорить, все как обычно.

— Конечно, я знаю, как она выглядит. Я пытаюсь выяснить, знаешь ли ты, как она выглядит.

— Мам, я вижу ее каждое утро пять дней в неделю. Естественно, я знаю, что она симпатичная.

И-и-и, наконец, счет игры. Инквизитор-мама — 1, Мои секреты — 0. Я чувствовал подставу, когда она без споров согласилась на Така. Потому что эта женщина никогда не сдается. И в последнее время единственное, ради чего она готова была пойти на уступки, это увидеть меня одним из тех идиотов, которые «жили долго и счастливо». Она сама была живым доказательством того, что это невозможно, поэтому я не понимаю, почему ее это так заботило.

Я решил вернуться к теме нашего разговора, пока она не сделала контрольный выстрел.

— Значит, мы договорились, да? Ты не будешь вспоминать про Спартака, пока я не скажу, что можно.

Она улыбнулась, словно змея, и потянулась вверх, чтобы погладить меня по щеке, еще раз подтверждая, что в ее глазах я вечно останусь ребенком.

— Конечно, дорогой.

Я наблюдал за Джен. С того момента, как мы закончили изображать звезд, она вливала в себя один напиток за другим. Удивительно, куда в такую крошечную женщину помещался весь этот алкоголь, и как она умудрилась до сих пор не напиться в хлам. Я точно знал, сколько она выпила, потому что клуб сегодня был переполнен, и после того, как все коллеги со студии разбежались, мы остались сидеть за тем же столом.

Мы не разговаривали друг с другом. И в этот раз не потому, что она меня бесила или наоборот. Я нашел себе симпатичную блондиночку, готовую этим вечером поиграть по «Правилам Съема Така», а Джен была увлечена разговором с парнем, от одного взгляда на которого у меня по телу бежали мурашки.

Он выглядел нормальным, и то, что он говорил, заставляло Джен смеяться. Тем не менее я продолжал краем уха прислушиваться к их разговору, потому что парень внушал… недоверие. К сожалению, малышка, заставившая Така-младшего подняться, заметила, что не только она была объектом моего внимания и решила, что неплохо бы побеседовать с нашими соседями по столу.

— Эй, Дженсен, — безымянная малышка обратилась к ней, — каково видеть улыбающееся лицо этого парня каждое утро?

Джен сверкнула глазами в мою сторону и ответила, не отрывая от меня взгляд:

— Я дам тебе знать, как только он начнет улыбаться по утрам.

Это было совершенно несправедливо.

— Я улыбаюсь по утрам.

— Не в последнее время.

— И чья это вина?

Она допила свой напиток и подала знак официанту.

— Той, с кем ты провел прошлую ночь, я так думаю.

Она с невинным видом захлопала глазами, но меня не проведешь.

Не было ни одного чертового шанса, что я признаю (по крайней мере, перед женщиной, которая спасет меня от спермотоксикоза), что кто-то, в самом деле, мог греть мои простыни, поэтому я промямлил что-то невнятное. Мгновение спустя официант поставил на наш столик уже шестой девчачий-напиток-с-зонтиком-сверху.

Джен выпила его в три глотка и попыталась съесть вишенку, в которую был вставлен зонтик. Промахнувшись мимо рта в четвертый раз, она расхохоталась и завалилась прямо в руки Мурашечного Парня, который был более чем счастлив помочь ей сесть ровно.

Держась при этом за ее грудь.

Джен, казалось, не заметила, что ее облапали, и невнятно поблагодарила его за спасение от падения. Он продолжал обнимать ее за плечи, несмотря на то, что она устойчиво держалась в вертикальном положении. Я наблюдал, как она неловко пожимала плечами и даже пыталась выбраться, оперевшись локтями о стол, но его рука продолжала сжимать ее плечи как тиски. Поэтому она сделала то, что сделала бы любая уважающая себя девушка на ее месте — она попросила мою сладкую одноразовую подружку составить ей компанию на прогулке в дамскую комнату.

Вплоть до этого дня я не понимал, почему пописать надо идти вдвоем.

Мурашечный Парень схватил свой стакан и отправился прочь, не говоря ни слова. Я предположил, что до него наконец-то дошло, что ему сегодня не светит. Если бы я попытался остановить его, то все могло сложиться иначе.

Или не могло. Я много раз обдумывал неизбежность некоторых вещей... но опять я забегаю вперед. Приношу свои извинения.

Моя вероятная партнерша по ночному горизонтальному спорту торопилась обратно к нашему столику на своих убийственных трахни-меня-каблуках, на что грех было не полюбоваться (как ее ногами в туфлях на шпильке, так и скоростью, которую ей удалось развить). С обеспокоенным видом она сообщила, что у Джен, кажется, проблемы с тем парнем, который сидел вместе с нами. Я включил режим старшего брата и поинтересовался, где она видела их в последний раз.

Это был неподходящий вечер для разборок, серьезно. Мой мистер Счастливчик уже был настроен на секс-марафон.

Но Джен была новенькой в городе, миленькой и пьяненькой, и, к моему удивлению, спящий глубоко во мне рыцарь потребовал немедленных действий.

Этот кретин зажал Дженсен в углу, явно игнорируя ее попытки оттолкнуть его. Которые, к слову, видел даже я с расстояния в пятнадцать шагов.

Джен отталкивала его руки, и, хотя он, возможно, был несколько выше ее, я точно был выше, чем он. Я отбросил его, как использованную салфетку, и могу поклясться, что он ударился об стену. Я кинул быстрый взгляд на Дженсен и, хотя глаза ее были красными, я уже знал это выражение лица. Было хорошей идеей избавиться от этого мудака, пока она сама не добралась до него и не отпинала. Носки ее туфель выглядели опасно заостренными. Кроме того, наконец-то подошел вышибала, и, кажется, я знал, кто больше никогда не вернется в этот клуб. Это означало, что они выкинут его пьяную задницу отсюда и внесут его в черный список, уже включающий в себя восемьдесят шесть имен. Я упоминал, что мама заставила меня работать охранником в этом самом клубе, пока я учился в колледже?

— Спар… Так! — легка на помине. По крайней мере, она справилась с именем. — Что здесь произошло? Все в порядке? Кто это устроил?

— Точно не я, — я оставил пьяного лузера на попечение вышибал и своей матери. И я бы поспорил, кто из них причинит ему больше неприятностей. В двух шагах от меня стояла Джен. Ее крепко сжатые кулачки побелели, а глаза метали молнии в сторону куска дерьма, который лапал ее. Чисто инстинктивно, я потянулся и провел рукой вниз по ее спине.

И, похоже, это стало последней каплей. Она сдавленно всхлипнула и начала оседать на пол, я еле успел обхватить ее одной рукой, чтобы не дать упасть. Могу поклясться, она не собиралась рыдать. Она была как карточный домик, тщательно выстроенный и сбалансированный, и моего прикосновения оказалось достаточно, чтобы сломить ее.

Джен пробормотала какие-то возражения, но я не смог их разобрать. Я даже не уверен, возражала ли она против меня или моей рубашки. И хотя было еще совсем рано (по моим меркам), моей грозной подружке пора было отправляться домой.

Я подвел нас обоих к моей матери — ладно, потащил, потому что алкоголь явно сыграл свою роль — познакомил ее с Дженсен и удостоверился, что парень будет в списке восьмидесяти шести до конца своей жизни.

— Ты же знаешь, что я могу запретить ему сюда являться только на пять лет, и то, если есть уголовные обвинения, Так.

Она положила руку на плечо Джен, все еще упирающееся в мои ребра и спросила:

— Ты хочешь, чтобы его арестовали за нападение?

Джен помотала головой, качнувшись на своих невероятно высоких каблуках, и я прижал ее к себе немного крепче.

Просто чтобы она не упала.

Моя мать взяла телефон и позвонила по номеру на быстром наборе.

— Она же сказала, что никаких обвинений, мам.

Мама отмахнулась от меня и представилась кому-то на другом конце провода.

— Нам нужно такси и как можно скорее, пожалуйста.

— Я отвезу ее домой.

Подождите, это я только что произнес? Какого черта я это сказал? Между прочим, я кое-что оставил за столом.

Слишком поздно. Мама извинилась перед собеседником за беспокойство и повесила трубку.

Черт.

Мне стоило извиниться перед безымянной подружкой за столом и вернуться позже.

Чего я, конечно же, не сделал.

И будь я проклят, если понимаю почему. Легкодоступная киска ждала меня в клубе и, Бог свидетель, я нуждался в хорошем сексе. Черт.

Но когда я довел Дженсен до квартиры и увидел, как она старается не упасть на лестнице, пока Ангус приплясывает вокруг ее ног, мне ничего не оставалось, как поднять ее на руки и донести до спальни. Я просто не чувствовал, что вернуться в клуб сейчас будет правильно.

Не после того, как я снял с нее эти дурацкие туфли, натянул одеяло до подбородка и услышал тихое:

— Ты знаешь, Так, ты довольно милый парень, когда не пытаешься казаться мудаком.

Глава 9

*Марш муравьев*

Я отправился домой и, чудо из чудес, залез прямо в кровать. В полном одиночестве, если не считать Литу, жаждущую почесываний и занимающую две трети матраса. Хватит смеяться. Уверен, ваша собака ведет себя так же.

Я не спал почти до рассвета. Да, я мог подвинуть Литу или спихнуть ее с кровати, но не сделал этого. Она моя девочка номер один, и мне приятно ощущать ее тепло рядом с собой. Но, заметьте, не то чтобы я в нем нуждался.

И я не мог выбросить из головы слова Дженсен. Она была почти невменяемая, когда я привез ее домой и, скорее всего, не помнит, о чем говорила, но я не мог забыть ее слова.

Я действительно произвожу впечатление такого мудака? Я вел себя так со всеми, или только с Дженсен?

На мой взгляд, Джен просто принимала все слишком близко к сердцу. На студии меня всегда были рады видеть и никто не замолкал только из-за того, что я заходил в комнату. Мне доставались неплохие рождественские подарки, а не сувениры из супермаркета, купленные в последний момент. И никто из девушек не пытался убежать, когда я якобы случайно ловил их под омелой в холле. Которую, конечно же, повесил не я.

Люди заглядывали ко мне в кабинет просто, чтобы потрепаться, меня приглашали на вечеринки, барбекю... чувствовалось, что всем нравилась моя компания.

Кроме тех людей, которые подали жалобу на сексуальные домогательства. Нет, я не ошибся, говоря люди , а не женщины . Оказалось, что Майло тоже был мной обижен. Он же учился в колледже, неужели он ни разу не участвовал в этих разговорчиках в раздевалке? Каждый парень не прочь посмеяться над размером члена другого парня.

Майло вел себя как телка.

А, может, его штучка и правда крошечная?

В отличие от вашего покорного слуги.

И мы снова обсуждаем мой член. Пожалуйста, давайте прекратим. Я действительно пытаюсь быть серьезным.

Теперь вернемся к нашей теме, дамы: обладать выдающимся членом и быть им — это не одно и то же.

Я открываю вам двери и пододвигаю стулья. Если кто-то просит помощи, я всегда помогаю по мере сил. Трачу время и деньги на благотворительность; я работаю над тем, чтобы свести упреки к минимуму. Черт побери, меня даже собаки любят, а ведь говорят, что животные хорошо разбираются в людях.

Я никогда не лгал женщине, чтобы затащить ее в постель, и никогда не представлял этот спорт в спальне, как нечто большее, чем просто секс. Я наслаждался ими, кончая в первой попавшейся постели (или иногда в душевой кабине).

И я спрашиваю вас, так ведут себя мудаки?

Я знаю себя всю свою жизнь и не сомневаюсь в некоторых вещах. Я уверен в себе, и если серьезно, это не высокомерие, знать свои сильные стороны и использовать их. Что я могу поделать, если я лучше некоторых, и что я могу поделать с тем, что это очевидно?

Я уже говорил — много раз — что я красивый мужчина, и когда смотрю в зеркало, у меня нет причин сомневаться в этом. Я привлекателен и хорошо сложен, что и помогает мне не испытывать недостатка в женском внимании.

Хотя не могу сказать, что необходимо хорошо выглядеть, чтобы пользоваться успехом у женщин. Зарубите себе на носу. Уверенность — это привлекательно. Уверенность — это сексуально. Уверенность нужно носить, как любимую рубашку и тогда на это обратят внимание.

Возьмем, к примеру, рок-звезд.

Мик Джаггер.

Тощий, и был таким всегда. Слишком большая голова и нелепая прическа, как будто он только что проснулся. Одевается так, как будто надел первое, что нашел на полу. Он выглядит как карикатура на самого себя, и я уже не говорю про то, что он вытворяет со своим ртом. Согласно третьей части «Людей в черном», он вполне может быть пришельцем... и вся эта хрень не имеет никакого значения. Этот забавный бродяга поимел больше кисок, чем Хью Хефнер.

Почему?

Потому что он расхаживает вокруг, как петух в своем курятнике. И курочки на это реагируют.

Мудак ли Мик Джаггер? Я не знаю, но это и неважно. Перед ним раздвигают ножки, и он не отказывается.

И позвольте мне поправить вас, прежде чем вы сделаете поспешные необоснованные выводы обо мне : я люблю женщин, потому что они женщины . Если вам нужен совет, жилетка чтобы поплакать, или просто немного понимания, женщины предоставят это вам. Их взгляд на жизнь совсем не такой, как у мужчин. Они мягкие, приятно пахнут и отличаются от мужчин еще множеством удивительных вещей.

Хотя, в каком-то отношении женщины точно такие же, как противоположный пол, на который они так любят жаловаться.

Видите ли, моя мать управляет ночным клуб в казино «Цезарь» сколько я себя помню. В конце девяностых это было место выступления кавер-групп, и в девяносто девятом там собирались все герл-бенды, исполняющие песни Бон Джови. Никогда я не видел таких ослепительно-красивых женщин. Мне было всего пятнадцать, но поскольку моя мать руководила этим местом, я мог приходить после школы и смотреть, как они репетируют.

На самом деле, я был вынужден появляться там в течение получаса после окончания уроков. Несколько раз меня спалили за курением травки, и мама не доверяла мне. В любом случае, пока все бары внутри были закрыты, мама была спокойна за меня, неважно находилась она в клубе или сидела в своем кабинете и работала с бумагами.

Я подносил воду и газированные напитки на сцену для группы во время репетиций, и успел с ними познакомиться. А с их вокалисткой Лейси мы особенно сблизились. Ей недавно исполнилось двадцать один, она была горячей, как пламя в аду, и была не прочь позависать со мной после репетиции.

Чем больше времени проходило, тем больше мама мне доверяла и смотрела за мной уже не так пристально. Может, и зря. Мы дружили примерно месяц, когда Лейси попросила меня занести в ее гримерную беспроводной микрофон, чтобы она могла поменять в нем батарейки. Я был в их раздевалке тысячу раз, и никогда даже не задумывался над этим.

Как только я переступил порог, Лейси набросилась на меня. Мне было пятнадцать, я был перевозбужденным влюбленным девственником — кто бы отказался на моем месте?

Мы занимались сексом еще несколько раз, пока я не наскучил ей или она сочла за лучшее прекратить отношения с малолеткой, чтобы не потерять работу. Я знаю, что она рассказала обо мне другим девушкам в группе, потому что, как только она меня бросила, со мной начала заигрывать гитаристка. После гитаристки была ударница, а за ней бас-гитаристка.

Я жаждал их одобрения, и они знали, что я был совершенно неопытным, но полным энтузиазма. Поэтому всякий раз, когда они не кончали, они подсказывали мне, что я должен сделать, и я запоминал каждый шаг, каждое движение. Они научили меня угождать лично им и женщинам в целом, и я хорошо усвоил этот урок.

Я также научился бросать первым, до того, как бросили меня.

И я убедился, что это работает. И, черт возьми, мне нравиться быть кобелем.

Мудак ли я? Я предпочитал думать, что нет.

Дженсен причина того, что мой внутренний подонок лез наружу? Может быть, но я не хотел, чтобы так было. Я думаю это потому, что она единственная женщина, которую я ежедневно вижу так чертовски близко. Спасибо тебе Господи за выходные и возможность перезагрузиться.

Все, связанное с этой женщиной, не доведет меня до добра.

Я не знаю ее достаточно хорошо, чтобы заставить ее перестать провоцировать меня, поэтому все, что я могу — это изменить свою реакцию на это. (Видите, доктор? Я способен к самоанализу. Посмотрите, как я справляюсь со всеми этими вопросами).

Дело в том, что я просто не понимаю, что же именно она делает. Она заходит в комнату и такое ощущение, что я весь целиком реагирую на это. Мне становится тесно в собственной коже, голову покалывает, как будто все волосы встали дыбом, и взгляд все время прикован к ней. Какого черта происходит?

Мне нужно найти способ проводить с ней меньше времени (как будто у меня получится) или выработать иммунитет. Что, вероятно, заставит меня проводить рядом с ней еще больше времени.

Охренеть как круто.

Я проснулся от того, что телефон звонил прямо у меня под ухом. Мне повезло, что я не ворочался и не сбросил его на пол. Точно разбил бы стеклянный дисплей. Не то чтобы у меня была возможность особо ворочаться… Лита все еще занимала большую часть матраса.

— Алло? — я попытался произнести именно это, но получилось что-то похожее на ммвво ?

— Привет, Так! Похоже, я тебя разбудила, — Господи боже, можно мне взять перерыв от этой женщины хоть на один день? Ее голос был слишком бодрым для того, кто десять часов назад был слишком пьян, чтобы подняться вверх по лестнице. Звук ее голоса разрывал мою голову на куски. — Послушай, как только ты проснешься и приведешь себя в порядок, мне потребуется твоя помощь.

— Фффто? — я проспал всего несколько часов и мои губы меня не слушались, но Дженсен, видимо, изучала в школе язык похмелья.

— Подвезешь меня к моей машине?

Я попытался облизнуть губы, в надежде, что этого будет достаточно, чтобы говорить.

— Что, прямо сейчас?

— Не то чтобы я торопилась, но до обеда было бы замечательно.

— С этим я справлюсь, — я прикрыл телефон рукой и зевнул. — Посплю еще пару часов и перезвоню тебе.

— Уже почти полдень. Как ты можешь все еще быть в постели? — она засмеялась, и мой мозг, кажется, взбили миксером. — Ты вернулся в клуб после того, как уложил меня спать, Так?

— Веришь или нет, я пошел домой. Просто никак не мог заснуть.

Она замолчала. Ее голос был гораздо тише, когда она спросила:

— Был слишком взвинчен после того, как побил того парня из-за меня?

— Дженсен, я никого не бил. Я оторвал его от тебя и оттолкнул к стене, — зачем я это сказал… На самом деле, я тянул время, чтобы придумать достойную причину для бодрствования. Я чертовски уверен, что она не хочет узнать настоящую. — По телеку начался хороший фильм, когда я пришел домой.

— Что за фильм?

Да твою же мать. Обязательно было спрашивать?

— Я не запомнил название. Гоночные тачки и все вокруг взрывается.

— Это был хороший фильм, и ты не запомнил, как он называется? Ты серьезно?

Возмущение Джен чувствовалось даже через телефон.

— Чтобы заценить классный взрыв мне не нужно название.

— Парни такие странные.

Я пообещал перезвонить, как только приду в себя, но мне просто нужен был перерыв. Сомневаюсь, что я смог бы сейчас моргнуть хотя бы десять раз. И, пожалуй, пробежку лучше отложить, я был слишком взвинчен.

Все, о чем я думал прошлой ночью (сегодняшним утром), крутилось в голове, как фарш в мясорубке. Я включил кофеварку и пошел в душ, бросив всю одежду на полу в кухне.

***

— Чтобы забрать машину необходимо платье и каблуки?

— Заткнись, Так.

Дженсен скользнула на пассажирское сиденье, придерживая подол платья, и попыталась натянуть его ниже к коленям. Я не заметил особой разницы, но ее, похоже, удовлетворил результат. Или, может, она просто бросила попытки удлинить его. Кто их знает, этих женщин.

— Меня пригласили на обед, это прямо за углом от того места, где я оставила свою машину. Было бы глупо поехать домой и через полчаса вернуться обратно.

— Постой, у тебя свидание, а я тебя на него везу? Не припоминаю, чтобы нанимался твоим водителем. Почему ты просто не попросила этого парня забрать тебя и потом высадить около твоей машины, — я ворчал, но продолжал выезжать с парковки.

Джен фыркнула, и могу поклясться, задрала нос еще больше, чем обычно.

— Ты привез меня домой, значит, ты должен и отвезти обратно. Таковы правила.

— В каком хреновом справочнике это написано?

— К тому же мы не на той стадии, чтобы он знал, где я живу — сказала она, игнорируя мой вопрос. — Я познакомилась с ним только вчера.

Я уставился на ее профиль.

— Ты же не встречаешься с парнем, которого я чуть не превратил в обои, да? Потому что я отказываюсь…

— Я похожа на идиотку? Я познакомилась с ним в тренажерном зале. Хочешь одолжить мне денег на новые мозги?

Джен ткнула указательным пальцем мне в подбородок и заставила повернуть голову.

— И смотри куда едешь. Я не хочу умереть в этом дурацком платье.

Я бросил быстрый взгляд на ее ноги, платье открывало полный обзор.

— Брось кокетничать. Ты выглядишь великолепно.

И так и было. Ярко-бирюзовый цвет подчеркивал ее глаза, глубокий V-образный вырез открывал декольте, а длиной платье доходило до середины бедра. Что тут может не нравиться?

— Не обращай внимания. Не люблю первые свидания. — Я бы не заметил ее мимолетную улыбку, если бы не старался. — И спасибо.

Я высадил ее рядом с ее машиной и пожелал приятного вечера. Она вышла, и я повел себя как настоящий друг и достойный соведущий — честное скаутское — я не пялился на ее задницу и эти притягивающие взгляд ноги, пока она шла к своей машине в туфлях (очередной раз) на невероятно высоких каблуках.

Ладно, я взглянул несколько раз. Но не пялился.

И с чего вы взяли, что я вообще был бойскаутом?

Люблю воскресенья. Не надо спасать пьяных девиц и подрабатывать таксистом.

Только сообщение от Дженсен могло сделать мой день лучше.

Должно было. Я проверял свой телефон чаще, чем писатель, ожидающий звонка от издателя. Похоже, что потребуется несколько дней, чтобы избавиться от образа Рыцаря в Сияющих Доспехах. Не то чтобы это было в новинку для меня, но это точно было для меня не характерно.

Мое колено пришло в норму, так что я провел остаток дня, бегая в парке с Литой и играя в баскетбол с друзьями. Они не простили мне пропущенную игру в прошлые выходные. Я стерпел неизбежные шуточки о том, что здесь не обошлось без женщины, и, конечно, категорически это отрицал. Потому что пока ты не можешь с уверенностью об этом говорить — этого не существует.

Так или иначе, каждый из парней состоял в отношениях, и они наверняка думали, что и мне тоже пора. Обычно, когда мои друзья пытались донести до меня эту мысль, я либо злился, либо думал, что они неправы, и на самом деле пытаются убедить самих себя, потому что, откровенно говоря, завидуют моей жизни. Однако, в этот раз, их разговоры про подружек, совместное времяпрепровождение и планы на отпуск заставили меня почувствовать зависть.

Но лишь на мгновение.

Потом я заметил длинноногую брюнетку, которая загорала на покрывале в нескольких метрах от нас. Я только успел представиться, как показалось, что у меня в кармане вибрирует телефон. Я отошел проверить, но экран был безмолвным и пустым.

Когда я снова посмотрел на брюнетку, она уже складывала одеяло и упаковывала его в брезентовый чехол.

Ну вот.

***

Гудок. Гудок. Какого черта? Ей лучше бы проснуться. Я не собираюсь вытягивать нашу смену один-одинешенек.

Пожалуйста, оставьте ваше сообщение после сигнала.

Я не стал дожидаться сигнала и сбросил вызов, нажал кнопку быстрого набора снова, откусывая заусенец на большом пальце.

Что? Да, у меня был заусенец.

Конец истории.

Я насчитал три гудка и начал грызть ноготь — все еще тишина — чтобы избавиться от неровного края, ожидая снова услышать просьбу оставить сообщение.

Наплевать, я буду звонить до тех пор, пока она не проснется и…

— Алло? — ее сонный голос был томным и глубоким. Он был чертовски сексуален, и, конечно же, у меня встал. Естественная реакция, да, но я всерьез раздумывал о том, чтобы врезать ему хорошенько. Потом вспомнил, что он часть меня, и это будет немного больно.

— Это портье, вы просили разбудить вас, мэм.

— Заткнись, Так.

Ее мягкий смех точно не помог справиться с бодрым парнем у меня в штанах.

— Исключено, мэм. Я должен быть уверен, что ты не уснешь у меня на руках. — Я побрел на кухню и включил кофеварку.

— Не волнуйся. Я не усну у тебя на руках, и не собираюсь в принципе делать что-то у тебя на руках, если на то пошло. Я проснулась.

Придерживая телефон плечом, я начал натягивать нижнее белье. Обкусанный ноготь зацепился за пояс, и я порвал собственные трусы. Должно быть, я выругался себе под нос, потому что следующее, что я услышал было:

— Ты слишком сердитый для того, кто проснулся первым.

— Я просто порвал свои трусы, пока надевал их.

И тишина.

— Ты разговариваешь со мной обнаженным?

— Ага.

В трубке воцарилось молчание, я дождался гудков и отключился.

Я пошел в душ и не мог перестать смеяться, пока не наглотался воды и чуть не захлебнулся.

Когда я приехал, Джен уже была в студии. Хорошо. Это означало, что сегодня ее очередь варить кофе, и, судя по аромату в коридоре, она с этим уже справилась.

— Милая прическа. Решила еще поспать, когда бросила трубку?

Она покачала головой, и маленький хвостик на макушке закачался, как антенна.

— Немного не уложилась в свое расписание сегодня.

Она вела себя немного странно, и до меня дошло почему.

— Извини, за эту фигню с раздеванием утром. Я не должен был говорить тебе.

Вот так. Задушим в зародыше мысль о сексуальном домогательстве.

— Дело не в этом. Хотя я могла бы прожить и без этого, особенно сегодня.

Она повернулась ко мне лицом, но ее взгляд изучал что-то за моим левым плечом.

Я схватил свою кружку кофе и придвинулся ближе. Она не шелохнулась, что было странно, слишком странно. Обычно, она удирает еще до того, как я приближаюсь к ее личному пространству.

— Почему именно сегодня?

— Смотри.

Джен кинула конверт на кофейный столик прямо передо мной.

— Я нашла под дверью сегодня утром, когда выпускала Ангуса на прогулку.

Я взял конверт, чувствуя странное беспокойство. Ее преследует какой-то жуткий парень, или что?

— Ну, давай уже, открой его — сказала Джен.

Я вытащил один лист бумаги и просмотрел его.

— Я думал, что это мы рано встали. Эти ребята нас сделали. Полагаю, ты не шутила насчет бомбардировки своей квартиры с целью избавления от венерических микробов?

— Очень смешно, Так. Служба по борьбе с вредителями будет обрабатывать все здание завтра утром, пока мы будем в эфире. Вместо того чтобы принимать душ, я собирала вещи, — она тяжело выдохнула. — Теперь я должна найти место, чтобы разместить это все. И чтобы разместить себя.

— Милая, чего точно в Вегасе навалом, так это гостиничных номеров.

— Тех, куда меня пустят с Ангусом, не так много. И они стоят бешеных денег. Я заглянула в несколько, когда закончила паковать еду.

Она перевернула сахарницу над кружкой, и позволила ему свободно сыпаться.

— Разве твой арендодатель не должен возместить расходы?

— Видимо, не с моим договором аренды. И хуже всего то, что мы не можем вернуться еще неделю, из-за того, что Ангус такой маленький. Они используют очень сильные пестициды.

Сахар все еще сыпался, а она по-прежнему не обращала на него внимания. Если мы с Дженсен когда-нибудь будем играть в покер, я предоставлю этой женщине неограниченный доступ к кофейнику. Тонна сахара явно способна развязать ей язык, я бы выиграл целое состояние.

— Ты можешь остановиться у меня. У меня есть гостевая спальня.

Что, черт возьми, творит мой язык? Я хотел вырвать предателя прямо изо рта. Это худшее, что я мог сказать. Ты не можешь взять слова назад, тупица.

Дженсен подняла глаза, и даже сахар перестал сыпаться. Клянусь, она выглядела воодушевленной. И даже затаила дыхание.

— Ты уверен?

— Да. Нет.

Но уже было слишком поздно.