Добровольный плен

Глава 6

Ева

– То есть ты спокойно пошла ужинать к нему в номер? – спрашивает Ирка, рассматривая содержимое пакетов.

– Да, – киваю, откусываю печенье и запиваю его остывшим чаем.

– Стоп! Еще раз… – в недоумении восклицает подруга. – Ты пошла в номер к незнакомому мужику, даже не узнав его имени?! – Я вновь киваю, и понимаю глупость своего поступка. Ирка демонстративно закрывает лицо рукой, а потом крутит пальцем у виска. – Ты, конечно, меня извини, но ты полная дура! – И снова я киваю. – И тебе очень повезло, что этот иностранец с тобой ничего не сделал.

– Его зовут Давид, и он наполовину русский.

– Ах, да, это конечно меняет дело! – скептически произносит подруга и вынимает из пакета длинное персиковое платье в пол. Иришка прикладывает его к себе и водит рукой по легкой струящейся ткани. Платье невероятно красивое, с запахом на груди, бежевым поясом и легкой каскадной юбкой в пол. – Как мне нравятся такие платья в греческом стиле! – с восторгом говорит Ира, рассматривая наряд.

– Он пригласил меня сегодня на какую-то презентацию, – выдыхаю я и закусываю губы в ожидании Иркиной реакции.

– Ого, мать, да ты поплыла! – усмехается подруга и откладывает платье на кровать. Ира садится рядом и внимательно рассматривает меня. – Знаешь, я бы тоже растаяла, если бы мне дарили такие букеты, брендовые платья и клубнику за три тысячи рублей.

– Сколько? – удивленно спрашиваю я.

– Да, я узнала, сколько это стоит. Стоимость цветов тебе лучше не знать. А про платье я вообще промолчу, – серьезно говорит Ира. – И поверь – ни один мужик не будет дарить это все потому, что ты милая и у тебя красивые голубые глазки. Даже если для него это ничего не значащие мелочи. Ты понимаешь, что за все придется платить?

– Чем платить, что с меня возьмешь? – я действительно не понимаю, о чем она.

– Тело у тебя есть, красивые глаза и прочие прелести, и душа у тебя тоже есть, которая потом может не выдержать расплаты, – тихо говорит Ирка и смотрит на меня жалостливым взглядом.

– Что ты имеешь в виду? – так же тихо спрашиваю.

– А то, что сказок не бывает, наш с тобой уровень – сокурсники и парни с общаги.

– Он сказал, что я уникальна, и он хочет связать со мной жизнь, – шепчу и прикусываю губу, а Ирка смеется надо мной. – Не смейся, он же не затащил меня в постель, хотя мог, и пригласил на презентацию.

– Поиграть он с тобой хочет, вот что. В конце концов, ты ему наскучишь, и он выкинет тебя, как испорченную игрушку. Будет больно… Ты очень ранимая…

А я наивно не хочу в это верить. Последние два дня только и делаю, что думаю об этом мужчине. Никогда ничего подобного я еще не испытывала. И дело не в подарках. Мне нравились некоторые парни, но чтобы все внутри переворачивалось и я забывала обо всем на свете только от взгляда и запаха – такого не было никогда. Потому что он не парень и не мальчишка из параллельной группы, он – взрослый мужчина, и мне страшно признаться самой себе, что меня к нему безумно влечет.

– …Примеряй платье и туфли, – вздыхает Ирка. – По глазам вижу, что ты уже вся в этом мужике, и пока не обожжешься, ничего не поймешь.

– Почему ты такая пессимистка? – усмехаюсь я и вынимаю из пакета коробку с туфлями. – Помнишь, ты говорила, что меня не возьмут в «Милан», а меня приняли, и я прошла испытательный срок. Чтобы в жизни было все хорошо, надо верить в хорошее, а если относиться ко всему негативно, то ничего хорошего не выйдет. Когда мечты становятся жизненными целями, они обязательно сбываются, – самодовольно заявляю и скидываю с себя одежду, в которой была в университете.

– Ага, тебе бы тренинги по визуализациям проводить. Хочешь набраться опыта с взрослым мужиком – вперед, но потом не плачь.

– Я вообще не буду плакать. Я просто хочу узнать его ближе. Если бы ты его увидела, ты бы все поняла.

– Вот сегодня и посмотрим на твоего «принца», – Ирка показывает пальцами кавычки и кривит лицо. – А теперь давай, я соберу тебя на твой бал.

– Так еще целых два часа до шести.

– Поверь, этого мало. Иди в душ! – командует Ирка, шлепая меня по попе, а потом останавливает и заглядывает в глаза. – Ты знаешь, что первый мужик никогда не забывается? Ты уверена, что хочешь лишиться девственности с ним?

– Я не знаю, ничего не знаю, я словно пьяная рядом с ним, его запах кружит голову, его голос вызывает мурашки, а глаза пленят. Что это?

– Это пи*дец, Ева! Полная капитуляция.

***

Иришка была права, она готовила меня к этому вечеру почти два часа: укладка, макияж и маникюр заняли очень много времени.

– Это поразительно, – осматривая меня, произносит Ира.

– Да, мне тоже безумно нравится это платье, в нем даже чувствуешь себя другим человеком.

– Да я не про это, – отмахивается подруга. – Поразительно, что и платье, и туфли точно тебе подошли, размер в размер.

– Удивительно, да? Видишь, какой он внимательный.

– Ой, да иди ты! Сейчас он конечно для тебя самый лучший, – смеется подруга.

– Спасибо, прическа очень красивая, – благодарю Иру, поправляя укладку.

Ира заплела мне французский колосок и завила локоны, которые ложатся на плечо. Макияж мы сделали неброский, немного подкрасили ресницы, чуть-чуть добавили подводки и бледно-розовой помады – ничего лишнего.

– Может, немного румян? Что-то я бледная, – спрашиваю, посматриваю на часы, которые показывают без пяти шесть.

– Нет, это лишнее. А вот то, что ты еле стоишь на каблуках – это проблема.

– Это от волнения, – оправдываюсь, но на самом деле боюсь, что споткнусь или подверну ногу. Каблук вроде устойчивый, но я не привыкла к такой высоте. Хотя на ногах это туфли смотрятся идеально.

– Ну так и быть – пожертвую немного своих духов, – Ирка берет маленький флакончик и брызгает мне на шею духи, которые бережет для самых торжественных случаев. – Вот теперь все идеально.

На мой телефон приходит сообщение с текстом: «Спускайся, я внизу». А самое поразительное, что я не давала этому мужчине свой номер, как и не называла адрес и размер одежды – это пугает и восхищает одновременно, ведь никто просто так не будет узнавать столько информации о девушке. Подхожу к окну и замечаю ту же черную машину, что и вчера.

– Ну все, мне пора, – голос начинает сбиваться, и сердце колотится как сумасшедшее – когда Давид рядом, в кровь выбрасывается адреналин, мне становится страшно, и одновременно захватывает дух.

– Я хочу его увидеть! – подруга быстро надевает кроссовки и выходит вместе со мной.

– Страшно, – делюсь я с ней. – А вдруг я сделаю или скажу что-нибудь не так?

– А ты как в том кино— говори уверенно, пусть все думают, что ты непосредственная, – ей смешно, а я начинаю паниковать. Мы выходим на улицу и останавливаемся под козырьком, поскольку идет дождь, и резко похолодало. – Черт, у нас зонтик сломался. Давай, я сбегаю за моей розовой кофточкой, она не совсем подходит, конечно, но платье очень легкое.

– Не нужно, – отказываюсь.

По коже то ли от холода, то ли от волнения разбегаются мурашки. Дверь машины распахивается, выходит Давид, раскрывает огромный черный зонт и идет к нам.

– Твою же мать! А у тебя губа не дура! Он харизматичный, и вообще ох…

Ирка прерывается, поскольку Давид уже близко. На мужчине классический пиджак и темно-синяя рубашка, но расстегнутые верхние пуговицы и легкая щетина придают его образу немного небрежности. Он совершенно не обращает внимания на Иришку, все его внимание приковано ко мне. Смотрит оценивающе, скользя взглядом от туфлей до прически, и удовлетворенно улыбается, довольный моим видом. Мои ладони потеют, и я боюсь по привычке обтереть их о платье, и еще больше боюсь упасть с каблуков.

– Добрый вечер.

Он здоровается только со мной, словно Ирки и вовсе не существует. Киваю ему в ответ и перевожу взгляд на подругу, которая бесцеремонно рассматривает Давида.

– Знакомься, это моя подруга Ира, практически сестра, – говорю, чувствуя, как от волнения дрожит голос.

– Очень приятно, Давид, – мужчина мимолетно пожимает Ирке руку, кивает и протягивает ладонь мне.

Вкладываю в нее руку, мы на секунду застываем, и Давид тянет меня под зонт. Он быстро ведет меня к машине, а я оглядываюсь на подругу, которая скептически кривит губы. Мужчина открывает двери, помогает мне сесть и садится рядом, убирая мокрый зонт куда-то назад. Машина тут же трогается с места, Давид глубоко вдыхает и застывает.

– Ты пользовалась духами?

– Да, совсем немного.

– Ужасный приторный запах. Кажется, я уже вчера сказал, что тебе ни к чему посторонние ароматы, – недовольно говорит он.

А я не знаю, что делать, поскольку его недовольный властный тон вводит в ступор. Даже если ему и не понравился запах, можно же было сказать об этом как-то мягче. Но Давид не ждет моих оправданий или возмущений, он берет телефон со специальной подставки и куда-то звонит, смотря вперед, будто теперь и меня не существует. А потом он заговорил на испанском, и я обо всем забыла.

Вы когда-нибудь заслушивались иностранной песней, которая вас восхищала до дрожи в теле, несмотря на то, что вы не понимали ни слова? Сейчас я испытываю то же самое. Я улавливаю каждую букву в его эмоциональном разговоре. Он невероятно красиво говорит, такой мягкий, приятный, тягучий язык. Потом мое внимание переключается на его руку, лежащую на колене. Он постукивает пальцем с широким кольцом, на котором черная надпись на непонятном языке. У него сильные руки и ухоженные ногти.

Я не заметила, как мы доехали до нужного места, всю дорогу пялилась на него и слушала его голос. Очнулась, только когда Давид вышел из машины и протянул мне руку.

С удовольствием вкладываю свою ладонь в его и улыбаюсь, когда он, как всегда, немного сжимает ее, будто боится, что я сбегу. Давид, предлагает мне локоть, и я за него цепляюсь, как за спасение, поскольку мы входим в огромный холл со скользкой плиткой. Оглядываюсь по сторонам, не понимая, где мы находимся. Нас улыбкой встречает женщина в строгом платье и просит пройти за ней.

– Расслабься, – немного наклоняясь ко мне, говорит Давид. – Расправь плечи и не сутулься. Держись увереннее, женщина должна гордо себя подавать, – четко говорит он. – Ты слишком скованна и напряжена.

– Нет, все хорошо, – отвечаю, но спину выпрямляю так, что начинают болеть плечи.

– Тогда почему ты вцепилась в меня, так словно сейчас земля уйдет из-под ног?

– Потому что туфли, – шепчу.

– Что туфли? – выгибая бровь, спрашивает он, когда мы подходим к большой двери из черного стекла.

– Слишком высокий каблук и скользкий пол.

– Ясно, – слегка усмехается он.

Двери распахиваются, и я сжимаю его руку сильнее, поскольку на нас смотрят десятки глаз. В большом помещении находятся в основном мужчины в костюмах и всего пара женщин: скучающая девушка, пьющая вино в небольшом баре, и женщина лет сорока, рассматривающая огромный макет, стоящий посреди комнаты и освещенный яркими лампами. В помещении играет легкая классическая музыка, все что-то пьют – шампанское или коньяк, на фуршетных столах множество закусок. К нам подходит седовласый мужчина и улыбается широко и добродушно, будто очень рад нас видеть.

– Добрый вечер, Давид, рад, что ты все-таки принял мое приглашение. Обещаю заинтересовать своим проектом, ты не пожалеешь! – хитро прищуривая глаза, произносит он.

– Не будем делать поспешных выводов, – спокойно отвечает Давид, отнимает мою руку, буквально отдирает ее от себя, неожиданно обвивает мою талию и резко по-хозяйски притягивает меня к себе.

– Весь в отца, – усмехается незнакомец, а вот с лица Давида улыбка пропадает. – Познакомишь меня со своей очаровательной спутницей?

– Это Ева. Моя девушка и будущая жена, – уверенно выдает он, и я неожиданно спотыкаюсь на ровном месте, но Давид крепко удерживает меня за талию, не позволяя упасть. Будущая жена?! Это он сейчас играет с этим мужчиной в какую-то игру, о которой забыл меня предупредить?

– Очень приятно, Роберт Станиславович, – представляется мне мужчина и протягивает руку. Быстро пожимаю его ладонь и отнимаю руку.

– И мне приятно, – отвечаю, а сама улавливаю реакцию Давида, чтобы понять, что я делаю все правильно.

– Хороший выбор, Давид, твой отец был бы рад, что ты выбрал русскую девушку.

– Моего отца больше нет, и уже никого не интересует его мнение. – Я напрягаюсь, потому что его голос становится стальным.

Роберт Станиславович немного теряется, а потом переводит тему:

– Проходите, попробуйте брускетту, приготовленную итальянским поваром специально для вас. Презентация начнется через двадцать минут.

Мужчина отходит, и Давид ослабляет хватку на моей талии.

– У тебя с отцом был конфликт? – спрашиваю, потому что это грустно, когда дети так отзываются о своих родителях. Если бы у меня был папа, я бы его очень любила.

– Я не хочу об этом говорить! – достаточно резко отвечает, пугая меня темным взглядом.

Как можно расслабиться, когда его настроение меняется со скоростью света?

– Ясно, – тушуюсь и опускаю взгляд.

Что я вообще здесь делаю? Завтра мне на работу, нужно погладить форму, еще и реферат надо дописать…

Давид ведет меня к бару и вручает мне бокал с шампанским, а сам берет коньяк, делает глоток, даже не морщась, будто пьет воду.

– Есть темы, на которые я ни с кем не хочу разговаривать, и одна из них – мой отец. Просто запомни это.

Киваю в ответ, отпивая немного шампанского и стараясь не смотреть Давиду в глаза. Мы знакомы меньше недели, откуда мне знать, о чем с ним можно говорить, а о чем нет?

– Тебе очень идет это платье, в нем ты кажется еще нежнее, – уже мягче произносит он. – У меня есть сестренка, она дизайнер, тебе понравятся ее одежда. В Валенсии много солнца, тебе придётся запастись специальным кремом – не хочу, чтобы ты испортила свою нежную кожу, – вкрадчиво произносит он, поднимает руку и дотрагивается до моего лица, плавно и невесомо лаская щеки и скулы пальцами.

Заглядываю ему в глаза и вновь попадаю в их плен.

– Я еще не дала согласия, – шепчу, стараясь взглядом донести, что мне страшно.

– Не согласишься добровольно – украду тебя, Ева, и все равно увезу с собой, – так же шепчет мне, приближаясь к моим губам. – Выбора нет, – он обхватывает ладонью мое лицо, – свобода выбора иллюзорна, все давно решено за нас.

Мне бы испугаться его напору и – практически – угрозе, но я смотрю Давиду в глаза, дышу его горьким парфюмом и теряю себя. Он прав – свобода выбора иллюзорна, где-то уже все решили за меня, иначе я никак не могу объяснить это влечение. Его близость лишает воли, его взгляд гипнотизирует – он знает об этом и успешно пользуется. От его прикосновений бросает в дрожь, по телу разносится тепло, и с каждой секундой оно становится все горячее и горячее.

– И так, дамы и господа, хочу представить вам…

Врывается в сознание громкий голос, и Давид отпускает меня. Дышу глубоко, чтобы прийти в себя, и закусываю губы, когда он слегка улыбается мне, осматривая горящим взглядом. Давид оставляет бокал и идет ближе к макету, а я допиваю шампанское и следую за ним, и уже почти дохожу до мужчины, но спотыкаюсь о ножку стула, теряю равновесие и с грохотом падаю, подворачивая ногу. Вскрикиваю от резкой боли в лодыжке и тут же зажимаю рот рукой, поскольку все смотрят на меня. Мне еще никогда не было так стыдно. Зачем, ну зачем, я надела эти чертовы туфли?! Ведь знала же, что не устаю на высоких каблуках! Закрываю глаза, больше не выдерживая этого позора. Хочется плакать от собственной никчемности и боли в ноге, но я держусь, иначе упаду еще ниже.