Дочь брата (не) для меня

Глава 3

– Отец! То, что ты сейчас говоришь – это полный бред! Я с этим не согласен, – вопит уже битых полчаса Кирилл на каждое слово отца, от чего голова после вчерашнего как колокол начала гудеть.

Все-таки зря я согласился приехать после попойки. Нужно было выждать денек… или два. Но именно сейчас я к таким концертам был точно не готов.

– Не смей! Слышишь, не смей так с отцом разговаривать! – стукнул кулаком по столу старик.

– Эм, пап, может быть, не к месту, – что-то меня торкнуло в этот момент, – но вот что-то смотрю на тебя и не могу понять, в какой ты момент меня наебал?

После этих слов в кабинете повисло молчание, и оба родственника вперили в меня взгляды: один удивленный, второй ненавистный.

– Не понял? – первый пришел в себя батя.

– Ну, вот смотри, ты мне, когда позвонил, что сказал?!

Отец смотрел на меня в непонимании.

– Бля, пап, ну что ты сказал, а? Сказал, что тебе осталось жить сколько? – задаю ему наводящий вопрос, но он смотрит так, как будто не поймет, в чем дело.

– Разъясни по-нормальному, сын, – говорит он с раздражением.

– Ты мне сказал, что не сегодня – завтра умрешь. Освежилась память? – иронично спрашиваю.

– А, ну, так это, мне врачи именно так и сказали, – тут же нашелся отец, – а ты что, на похороны мои приехал? Думал в последний путь проводить меня?

– Так вот я приезжаю и что же вижу?! – пропускаю его вопросы мимо ушей, приподнимаю бровь и встаю с винтажного кресла, подхожу к окну.

– И что?

– Вижу, как вы сретесь из-за бабла, – замолкаю, при этом выразительно смотрю на Кирилла, – которое мне, по сути, на хер не упало, понятно? – говорю то, что так хочется услышать брату.

– Молчать, – процедил отец сквозь зубы, – я не для того создавал фирму, чтобы вы разосрали все по идиотской ругани.

– Пап, ругани никакой и нет, – кривит губы в ухмылке Кирилл.

– Вот не хотелось бы говорить, пап, но здесь, пожалуй, соглашусь с этим человеком, – киваю на брата. – Одним словом, я ушел. Вчера немного перебрал на слете одноклассников. Не голова, а какой-то чугунок, из которого кашу выгребли, состоящую из мозгов.

– Пить надо уметь, сына, а ты, видимо, так и не научился. Но это никак не относится к делу. И уж поверь, я сам решу, кому и что захочу оставить!

– Отец! – голос Кира сорвался.

– Пап, ты доведешь его до сердечного приступа, посмотри, он и так уже седой весь, – заметил я.

Подойдя к графину с водой, плеснул немного. Сделал глоток, нет, это не поможет, надо что-то покрепче.

– Заткнись, – услышал за спиной голос Кирилла, – ты как пятая нога у собаки.

– Кирилл, прекрати говорить такую ересь! – вскипел отец, а я повернулся к ним лицом и, хмурясь, стал наблюдать за происходящем. – Твоя мать от таких слов в гробу переворачивается. Она вас так любила. Жаль, что рано ушла, а то бы ты точно схлопотал от нее за свой язык распутный!

– Пап, да не парься. Я не в обиде. И услышь меня в конце концов, не нужны мне деньги, пойми. У меня все хорошо и так. Два игорных дома в LA, поверь, приносят мне хорошие доходы, а больше мне и не нужно. В Россию я все равно возвращаться не намерен, и как, по-твоему, я буду распоряжаться тем, что ты мне хочешь приписать? – выговорил все практически на одном дыхании, аж голова закружилась.

Засунул руку в пиджак, достал платок и… Блядь.

– Твою мать… – выдыхаю и тут же сую алые кружева обратно в карман.

– Что такое, Руслан? Тебе плохо? Ты что так покраснел? – слышу взволнованный голос отца, а у самого перед глазами вчерашняя ночь так ясно предстала, что в горле к чертям все пересохло. Беру графин с водой и, игнорируя стакан, пью прямо через край.

– Сушняк у него, – доносится голос Кира, а у меня перед глазами, как красная тряпка, гондон с засохшей кровью стоит.

Я вчера нажрался так, что даже не помню, кого трахнул, но то, что это была не Маха, очевидней очевидного. Как у меня еще член встал, не могу понять? Обычно в таком состоянии я мертвый труп, не больше. А тут такой подвиг совершил, что пиздец. До сих пор яйца в узел сжимаются от предчувствия, что эта девка может объявиться.

Правда мне похер, но тем не менее, неприятно в свои тридцать три вести себя, как безбашенный придурок. Но презик хоть догадался натянуть, и то дело.

– Да, сушняк… – подтверждаю слова Кира, вытирая тыльной стороной ладони губы. – Пап, я, наверное, у тебя немного побуду, что-то мне совсем херово.

– О, чем речь Руслан, – вскинулся отец. – Я вообще не могу понять, как тебе в голову пришла мысль снять квартиру?!

– Пап, я не хотел тебя смущать, да и вообще, отвык уже жить с кем-либо…

– Я не кто-либо. Я твой отец, – категорично заметил родитель. – И вообще, не хочу даже и слышать о том, что ты будешь эти несколько дней, пока находишься в столице, жить в гостинице. А если все же диагноз подтвердится, и мне действительно осталось жить не так уж и много?!

– Пап, давай без прикрас, ты уж определись, – хмыкнул я, направляясь к двери, – то ли ты помираешь, то ли ты остаешься жив, в любом случае, я здесь, так что твоя уловка успешно сработала.

– Руслан, – окликнул отец, и я посмотрел на него, – разговор еще не окончен.

– Пап, на сегодня я больше не выдержу ваших препирательств, – глянул на Кира, – а тебе, брат, хочу сказать только то, чтобы поберег бы ты себя, выглядишь хуже, чем я.

Не дожидаясь какого-либо ответа, вышел за дверь. В коридоре было немного прохладнее, чем в кабинете, и я с облегчением втянул воздух носом так, что в груди стало тесно, а потом… спустя всего лишь мгновение, до моего мозга донесся запах… запах, который я так и не смог с себя смыть сегодня утром под душем. Гребаная свежесть девичьих духов никак не хотела перебиваться гостиничным гелем для душа. Медленно, чтобы не наделать много шума, отрываюсь от двери и, принюхиваясь, иду по следу.

Нахера?!

Не могу понять, меня как будто магнитом тянет посмотреть на обладательницу столь едкого аромата. Шаг…

Еще один…

И вот я заворачиваю за угол и нос к носу сталкиваюсь с той, которую, по всей видимости, трахал сегодня ночью.

– Черт, – от неожиданности даже всхрапнул, выплевывая воздух из легких (оказывается, все это время я не дышал, даже не заметил этого).

– Ой, блин, ой! Извините-е-е-е… – поворачивается она ко мне лицом, а в руках у нее поднос, на котором стоит графин с водой и стаканами, – … че-е-ерт!

Я не могу перестать смотреть на нее, на ее рот, когда она прикусывает нижнюю губу, и у меня возникает желание поцеловать ее. Блядь. Не верю, что это она! Она же совсем ребенок! Сколько ей, мать твою, лет? У меня в груди сердце ухнуло так сильно, что кажется, чуть ребра не пробило. Хватаю гребаный графин и пытаюсь запить все то, что сейчас рвется наружу. Щеки девчонки из бело-серого цвета неожиданно вспыхнули ярким румянцем, и она, кинув поднос на столик, от чего стаканы ухнулись на пол, бросилась прямо по коридору. Хлопнув дверью в конце, запряталась в туалете. А я так и остался стоять на месте не в силах поверить в то, что даже в этой гребаной ситуации судьба мне подложила такую свинью в виде малолетней девчонки. При виде которой, сука, в штанах случился стояк.

Воду из графина выпил почти полностью, но, увы, запить стояк мне так и не удалось. Поэтому все действия, что я совершил далее, можно было охарактеризовать одни простым словом – спермотоксикоз.

Легким пружинистым шагом (и откуда в моем состоянии взялась эта функция, ума не приложу), подхожу к двери. Тихо стучу.

– Малышка… открой, – призывно прошу ее, но, как и следовало ожидать, за дверью тишина. Мертвая тишина.

Но ничего, в моем-то мозгу, где сейчас главенствует инстинкт отодрать мнимую вчерашнюю любовницу, уже построен план, как точно узнать, она это или не она.

– Малышка, открывай… не заставляй меня пойти на крайние меры… – я замолчал.

На что рассчитывал? Наверное, на то, что эта девочка (которая, скорее всего, работает у моего отца горничной или помогает на кухне, другого не дано) сама надумает в своей голове какую-нибудь чепуху и клюнет на свою же выдумку…

…щелчок, и у меня ступор. Дверь приоткрывается, и в щель на меня смотрит огромный голубой глаз и немного вздернутый, обсыпанный прозрачными веснушками нос.

– Что вам надо? – шипит она, а я замечаю, что в крыле ее носа сверкнула крошечная кристаллинка пирсинга.

– Поговорить, – отвечаю ей и дергаю за ручку дверь, но девчонка хоть и мелкая, а держит ее сильно.

– Мне с вами не о чем говорить, – продолжает полушипеть она, не глядя мне в лицо.

– Эй, ты чего такая… – и снова пытаюсь открыть дверь.

Можно было и оставить ее, но черт, меня почему-то тянуло разузнать, та ли это девица, или меня подвел мой гребаный нюх.

– Оставьте меня в покое или я…

Она замолкает на миг и поднимает на меня взгляд, я громко сглатываю, и в этот момент моя рука сама тянется в карман. Я достаю оттуда комочек красных кружев.

– …это твое? – не даю ей возможность закончить свою речь, вставляю свой вопрос.

Ее щека покрывается красными пятнами.

Блядь. Все-таки я оказался прав. По ее реакции понятно, что это она. И мне просто хочется, чтобы она поняла, что я ее узнал.

– Впусти меня немедленно… – говорю ей.

Девчонка настолько обескуражена, что на секунду теряет бдительность и больше не удерживает дверь. Я с легкостью вхожу и тут же плотно прикрываю створку за собой.

– Я не услышал ответа, это твое? – спрашиваю еще раз, и малышка, словно очнувшись ото сна, оживает.

– А что… не помнишь наверняка? – она выгибает красиво очерченную бровь.

– Нет, – говорю ей, хотя на самом деле я кое-что все же помню.

– Тогда я напомню тебе, – она подходит ко мне вплотную и встает на цыпочки так высоко, чтобы ее глаза оказались напротив моих, – ты меня вчера трахнул без моего на то разрешения, понятно?

– Да, ну…

– Не нукай, а лучше выслушай и, если не хочешь проблем, то просто отвали от меня. Не знаю, кем ты тут работаешь, и почему раньше я тебя не видела, но знай, что если я накатаю заявления на тебя, то это будет расцениваться как изнасилование…

От ее слов по телу жар пронесся и тут же ухнулся вниз, приливая к члену бурлящей кровью.

Сколько эмоций! Да, эта девчонка просто огонь! Еще один нюанс…

– А сколько тебе лет, малышка? – как бы между прочим спрашиваю ее, понимая, что в запале своей речи проговорится.

– Восемнадцать уже есть, не переживай…

Этого было достаточного для того, чтобы смять ее губы своими в жадном поцелуе. Не в силах убрать от нее руки, я кладу их на ее задницу и вжимаю ее в свой каменный член. Смотрю ей в глаза, не отрываясь. Слежу за реакцией, жду, что будет после того, как скользну языком между ее губ и начну откровенно трахать ее рот. В голубых глазах плещутся противоречивые чувства: недоумение сменяется страхом, страх сменяется паникой, а паника… В этот момент провожу кончиком языка по ее небу, и она закатывает глаза. Поздравляю, Шерлок, первая точка «G» у малышки найдена.

Протяжный стон из ее груди рвется наружу, но я не выпускаю его, пью до дна. В голове набатом пульсирует чертова мысль о том, какого хрена я делаю? Какого хера целую эту малолетнюю девчонку? Черт, но как теперь от нее оторваться? Она сейчас чертовски горяча и завела меня практически с пол-оборота. Да и все усугублялось тем, что я точно знал, что эта крошка уже не невинна, и как бы она не кричала о том, что я вчера оттрахал ее против воли, сейчас она растаяла в моих руках так легко. Черт побери, я сделал над собой усилие и оторвался от ее рта. Мне нужно дать ей гребаный шанс, чтобы она остановила меня, и себе нужно дать этот шанс. Но вместо того, чтобы отступить от меня, ударить, оттолкнуть, она остается на месте, с ее губ срывается полустон, и это становится отправной точкой моего безумия. Твою мать, как же она сексуально стонет. Если бы не знал наверняка, что она была девственницей, подумал бы, что девчонка профессионально играет роль юной соблазнительницы и умело этим пользуется.

– Крошка, ты уверена, что вчера все случилось не по обоюдному согласию? – беру ее лицо в ладони и, тяжело дыша, упираюсь своим лбом в ее лоб.

– Прошу, отпустите меня… – шепчет она, но при этом ее взгляд говорит совсем об обратном.

Она соблазнительно прикусывает нижнюю губу и, не отрываясь, смотрит прямо на меня, как будто бросает вызов, словно хочет проверить, поведусь на ее просьбу или нет.

– А если я не хочу? – скольжу языком по ее нижней губе и, чуть прикусывая зубами, всасываю ее в себя.

Провожу ладонями по ее спине, и девочка прижимается ко мне ближе.

– Я хочу уйти, – не сдается она, а я тем временем уже мысленно представил, как ее ноги будут овивать мои бедра, и я буду вдалбливаться в ее мокрую киску.

– Хм, это отличное желание, – приподнимаю бровь и сжимаю ее задницу пальцами чуть сильнее, чем это требовалось.

– Ай, – зашипела она, впиваясь в мои плечи пальцами.

– Вот примерно то же самое сейчас чувствует мой дружок, – усмехаюсь я и опускаю взгляд на внушительных размеров бугор под ширинкой.

Девчонка прослеживает за моим взглядом, и ее щеки полностью покрываются стыдливым румянцем.

– Ну, а чем я могу помочь? – вскинула она в удивлении брови.

– Не думал, что ты настолько наивна, – иронично заметил я, запуская за пояс ее джинсов большие пальцы.

– Нет, я не наивна, просто не могу взять в толк, что вы… что ты от меня хочешь? – она начала крутиться в моих руках. – И вообще, сюда в любую минуту могут зайти, ты совсем бесстрашный? – она попыталась оттолкнуть меня.

– Я да, а ты? – перепалка с этой малышкой раззадоривала меня с каждой секундой, проведенной рядом с ней, все больше и больше. Откуда она такая смелая взялась? И для обычной горничной она себя ведет чересчур дерзко.

– А я нет, – честно ответила она, чем заставила на миг удивиться.

– Как тебя зовут, крошка? – ловкость рук и никакого мошенничества и, вот пуговка на джинсах и молния уже расстегнуты, и мои пальцы как будто живут отдельно от меня и уже пробираются туда, где чувствуется жар между ножек.

– Не важно, – ерзает она, пытаясь освободиться от моей руки, – да прекрати ты… – шипит, очаровательно облизывая губки.

– Блядь, если ты сделаешь так еще раз, то я поставлю тебя лицом к стене и поимею сзади, – мой шипящий голос привел ее в чувства, и девчонка замерла на месте, округлив и без того большие глаза, – не делай лишних движений, малышка…

Я не успел закончить речь, так как дверь в ванную кто-то ощутимо дернул.

– Тс-с-с, – приложил я палец к ее губам, и в этот же миг в глазах крошки заплескался страх.

Она будто закаменела вся. Блядь, какой облом. Дверь снова дернули, а потом раздался стук…

Вот кому-то, сука, неймется.

– Занято! – рявкнул я так, что малышка вздрогнула и, дернувшись из моих рук, начала быстро приводить себя в порядок, при этом затравленно поглядывая на дверь.

– Руслан, с тобой все в порядке? – раздался голос отца.

– Да, все хорошо, – ответил ему, а сам с девчонки глаз не спускаю.

Она, услышав голос отца, заметно расслабилась.

– Если тебе сильно плохо, нужно будет вызвать врача.

Вот как не вовремя сейчас оказалась забота старика.

– Все нор-маль-но! – по слогам проговорил я, не скрывая раздражения в голосе.

После моих слов было слышно, как за дверью произошла короткая заминка, а потом тишина.

– Черт… черт, что делать? – девчонка, приведя себя в порядок, прижалась к двери ухом, вслушиваясь в тишину.

– А что ты хочешь сделать, м? – оттолкнулся я от стены и двинулся в ее сторону.

Но она не дала к себе подойти. Отскочила в сторону и, выхватив из железной тубы туалетный ершик, выставила его перед собой, как меч.

Раскрасневшаяся, с блестящими синими глазами, она была похожа на воительницу или… (она стояла как раз перед унитазом) воинственную защитницу унитаза. Блядь. Я не удержался и прыснул со смеху.

– Ты слишком наивна, крошка, если считаешь, что эта вещица сможет меня остановить, – отсмеявшись, киваю на ершик.

– А я думаю, тебе вряд ли захочется получить по лицу тем, чем чистят унитазы… парнишка, хотя знаешь, – она сощурила глаза и ехидно оглядела меня с головы до ног, – для парнишки ты слишком стар.

– Ты нарываешься… – шикнул я и сделал выпад в ее сторону, но она тут же ткнула мне в лицо игольчатой парашей.

– Как и ты… а теперь давай, будь хорошим мальчиком, Руслан, и позволь не менее хорошей девочке выйти отсюда, – она попятилась бочком в сторону выхода, – открой дверь и посмотри, свободен ли путь?

Я, охреневший от ее наглости, встал в позу.

– Девочка, а ты не забываешь ли, м? Я что тебе, мальчик выглянь-посмотри?

– Нет, ты тот, кто испортил мне всю жизнь, поэтому ты мне должен…

Я удивленно вскинул брови.

– …должен не мешать мне хотя бы дальше жить нормально, понимаешь?

– Слушай, давай без соплей, меня этим не проймешь, – я чуть передвинулся в сторону по радиусу от нее. Мне все это уже порядком поднадоело, я уже и так готов был выпустить эту девку отсюда. – Если бы ты так была против, то думаю, нашла бы способ остановить меня, как думаешь?

С ее лица схлынула краска. Ага, задел, значит.

Ну, ясно же, что веду себя как гребаный засранец, но жизнь не сахар, и пусть не думает о себе слишком много.

– Урод… – процедила она сквозь зубы.

– Словами не разбрасывайся, еще раз повторяю, – этот детский сад уже начал действовать на нервы, – и испортила ты себе жизнь сама, когда приперлась в то место, где обычно только тем и занимаются, что трахают либо шлюх, либо потаскух.

Блядь. Сука. Жестоко, но зато правда.

– И не хер строить из себя святошу, – я прислонился к противоположной от девчонки стене, приняв расслабленную позу, показывая тем самым, что больше не имею на нее никакие виды. – А теперь вали отсюда, и вот еще что… святоши по злачным местам не шатаются, усекла? И скажи спасибо, что хозяину твоему не расскажу, чем занимаются его рабочие в свободное время.

Мгновение, и в мою голову полетел ершик. Еле увернулся. Девчонка подскочила к двери, рывком распахнула ее настежь.

– Придурок. Ненавижу… – выплюнула она и, не дожидаясь моей реакции, выскочила в коридор, с силой захлопнув дверь.

– Дура малолетняя, – сжимаю виски пальцами.

От громкого звука голову, будто молния, пронзила боль. Сел на край джакузи и, открыв холодную воду, сунул руки под нее. По телу прошелся озноб.

– Вот же сучка, ну ничего, мы еще встретимся… – пообещал самому себе и сунул башку под ледяную воду.