Виктория Холт Дочь Сатаны

Глава ПЕРВАЯ


Это был Троицын день.

Море сверкало, а озаренные жаркими солнечными лучами скалы казались испещренными аметистами, хризопразами, розовым кварцем и нефритом. Утесник еще никогда не казался таким золотистым, как в этот майский день, даже стайки подснежников, самых скромных цветов на уступах скал, были поразительно свежими и яркими. Воздух был напоен ароматом цветущего боярышника, смешанного с запахом моря и земли. В тот май несравненное очарование английской весны ощущалось особенно сильно.

В это воскресное утро Ричард Мерримен не в силах был оставаться в своем доме в Пенникомкуике, слишком сильное волнение витало вокруг. Как и многие другие, он непременно должен был послушать особо торжественную обедню. Он оставил свою лошадь на постоялом дворе, что на расстоянии брошенного камня от Хоу, и, прежде чем вернуться в город, пошел навстречу свежему ветру прогуляться на берег, поглядеть на Саунд.

С первого взгляда можно было сказать, что это человек с большими претензиями. Рукава его камзола были с разрезами от плеча до запястья, и в них виднелось богатое сукно его дублета. Бархатные штаны его были без подвязок, и оттого можно было подумать, что он желает выставлять напоказ свои икры, которыми весьма гордился. Он был бледный, надменный и весьма элегантный, являя собой нечто среднее между ученым и эпикурейцем. Его сосед и друг, сэр Хэмфри Кэвилл, не разделял его любви к науке. Сэра Хэмфри хорошо понимали как женщины, так и мужчины, это был пьяница и прожигатель жизни. Сэр Хэмфри плавал с Джоном Хокинсом и Фрэнсисом Дрейком по Испанскому морю, и ходили слухи, что у половины ребятишек между Стоуком и Пенникомкуиком были такие же, как у него, глубоко посаженные ярко-голубые глаза и характерный кэвиллский нос. Ричард Мерримен был более разборчив, чем его друг. Кстати, он был его другом лишь потому, что жил по соседству.

Какой вид представился ему в это майское утро! Настоящий цветистый парад славы: «Ковчег», «Мститель», «Бонавантюр Елизаветы» и «Мэри Роуз» нетерпеливо покачивались на якоре; казалось, Фрэнсис Дрейк с минуты на минуту собирается выйти навстречу испанцам. А чуть поодаль стояли «Победа» и «Нонпарель» с развевающимися английскими флагами — красный крест на белом поле. Там было еще много кораблей. Великолепный флот. Но Ричард знал, что этому флоту предстоит встретиться с еще более блистательной и могущественной армадой.

Испанская армада могла в любой момент появиться на горизонте. Когда стемнеет, на берегах Девона и Корнуолла могут внезапно вспыхнуть огни маяков.

Когда он покинул Хоу и направился в город, церковные колокола уже трезвонили вовсю. Он подошел к Барбикену и медленно зашагал вдоль рыбацкой пристани. В этот день ему было о чем задуматься. По этой булыжной мостовой еще недавно прогуливался Филипп Испанский. Злейший враг ныне правящей королевы был обожаемым мужем Марии Кровавой, ее предшественницы. Времена переменились и были чреваты большими событиями.

Он прошел по камням мостовой мимо стаек людей, которые кричали, шептались, смеялись или молчали с мрачным видом. Из застекленных окон выглядывали девушки, перекликаясь между собой через узкие улочки, где толпились подмастерья, торговцы, рыбаки и старые моряки.

Ричард Мерримен вышел на площадь, но в это воскресное утро протиснуться в церковь Святого Андрея было невозможно, и ему пришлось стоять снаружи.

Он никогда еще не видел такой толкотни, толпа была охвачена взволнованным ожиданием. Он подумал, что такие же чувства, очевидно, испытывали жители этого старого благородного города сто лет назад в тот солнечный Ламмас Дэй1, когда французские пираты пытались захватить его. Приятное возбуждение было сильнее страха, ибо люди жаждали возбуждения, зрелищ. Этот город стал колыбелью авантюристов, вознамерившихся противостоять мощи Испании.

Среди тех, кто собрался на площади возле церкви, было много моряков, которые плавали с Дрейком и надеялись вновь поднять паруса, как только придет время действовать. Столкнувшись с испанцами и узнав их фанатическую жестокость, они возненавидели их. Они знали, что когда величественные галеоны покажутся на горизонте, у них на борту, помимо матросов и снарядов, будут тиски, плети, козлы и прочие инструменты пытки страшной инквизиции. Они привезут фанатизм и нетерпимость в страну, которая уже почувствовала вкус этих даров, когда ею правила жена короля Испании.

Никогда больше! — решили мужчины Девона и всей Англии. Это никогда не случится, сэр Фрэнсис и ему подобные не допустят этого.

Наконец служба закончилась, и молящиеся вышли на залитую солнцем площадь. Среди них были Мартин Фробишер и Джон Хокинс. Этих храбрых мужей люди приветствовали радостными возгласами. И вот… момент, которого все ждали, настал: из церкви вышли Ховард Эффингемский и сам сэр Фрэнсис Дрейк.

Это был идол Плимута, человек, которому все жаждали служить, все жаждали следовать за ним до самой смерти. Его борода касалась роскошных кружевных брыжей, пышные усы были изящно завиты, глаза с тяжелыми веками обшаривали толпу, одобряя ее восхищение.

— Сэр Фрэнсис! Благослови вас Господь!

— Да здравствует сэр Фрэнсис!

Он снял шляпу. Обаятельный авантюрист, актер, он поклонился и взял своего спутника под руку, словно желая представить его толпе. Тяжелые веки приподнялись, казалось, он хотел сказать: «Мы с вами, люди Девона, должны принять этого человека. Вежливости ради мы должны оказать ему почесть, ведь он — лорд-адмирал флота. Однако мы знаем, кто будет бить испанцев, не правда ли? Мы знаем, чья храбрость и находчивость принесет нам победу. И вы, люди Девона, вежливости ради, должны повиноваться ему, должны от всего сердца повиноваться мне».

По толпе пронесся ропот. Дрейк приказал — и ему, как всегда, нужно повиноваться. Скажет Дрейк: «Окажите почет милорду Ховарду Эффингему», и люди Плимута выкажут почет благородному лорду. А скажи он: «К чертям Ховарда! Не слушайте никого, кроме вашего лидера», — во флоте начался бы мятеж.

Красивые тонкие губы Ричарда искривила улыбка. Как приятно было созерцать, какую власть он имеет над толпой. Королева всего лишь женщина и временами делает глупости. Неужто она не понимала, что могла бы легко потерять трон, когда попросила его занять второе место после Ховарда? Одно лишь знатное происхождение не может разгромить испанскую армаду. А у Дрейка, сына приходского священника, выходца из фермеров, была, как ни у кого, власть над толпой. Традиция требовала, чтобы адмиралом флота был высокородный дворянин, и лорд Ховард Эффингемский занял место, принадлежащее по праву сэру Фрэнсису Дрейку.


Увидев в толпе двух молоденьких девушек, в которых он узнал своих служанок, Ричард пожал плечами и отвернулся. Они то хихикали, то громко смеялись, как и положено девицам на прогулке в праздный день. Одна из них была рослая, миловидная, кареглазая, с коротко, как у мальчика, подстриженными волосами. Если бы не коротко подстриженные волосы, она была бы типичной девонской девчонкой. Вторая представляла собой более интересный тип — черноглазая, темноволосая, так же коротко подстриженная, как ее подружка. Сэра Фрэнсиса забавляло, что ее черные глаза пристально, с обожанием следили за ним. Он знал, что редкая девушка в городе оставалась к нему равнодушной, но эта смотрела на него так, словно он был святой, а не красивый и обаятельный искатель приключений. Кто, как не простая служанка, могла видеть в сэре Фрэнсисе святого!

Эта девушка почти не заинтересовала его, хотя она была хороша собой и очень молода, не старше пятнадцати, жаль, что Элтон, его домоправительница, приказала подстричь девушек. Однако это ее дело содержать их в порядке, а Ричард не сомневается, что та знает свое дело. Элтон — женщина-кремень, в ней есть что-то порочное. Он уверен, что она бьет служанок, но те, верно, того заслуживают. И все же жаль, что она заставила девушек обрезать волосы, на них было бы приятнее смотреть. А Ричард любил созерцать все приятное. Но девушки мало занимали его, он не был сладострастным. Он женился на женщине, которую для него выбрал дед, и не слишком скорбел, когда она умерла. Но повторный брак не привлекал его, хотя отношение к женщинам у него было отнюдь не монашеским. У него была подружка в Пенни-Кроссе, которую он время от времени навещал. Она была старше него, очаровательная, серьезная, интересующаяся всеми его делами. Эту любовь вряд ли можно было назвать страстной. Но было не похоже на него, что он станет смотреть на служанок, как это делал сэр Хэмфри. Просто-напросто улыбка на лице этой маленькой смуглянки позабавила его. Он подумал, что если девушки за прогулку по городу без разрешения будут наказаны, желательно чтобы трость миссис Элтон не слишком усердно прошлась по этим хрупким плечам.

По дороге из города, сидя на лошади, он забыл о девушках; он смотрел на Тамар, петляющую серебряной змейкой между Девоном и Корнуоллом. На прибрежных лугах синели колокольчики, пестрели кукушкин цвет и зверобой. До Пенникомкуика от города была всего одна миля. Приятное зрелище являл собой этот дом с тростниковой крышей, высокими фронтонами и решетчатыми окнами. Дом был просторный, хотя и не такой большой и удобный для жилья, как особняк сэра Хэмфри в Стоуке. Он содрогнулся при мысли о том, что его дом могли бы разграбить и сжечь испанцы. Он проехал по дорожке мимо кустов тиса, которым Джозеф Джабин, его садовник, придал форму птиц, мимо еще цветущей лаванды, мимо полыни с ее резким, но весьма приятным ароматом.

Глем Свонн, грум, вышел из конюшни, чтобы принять его лошадь, а Ричард вошел в дом и поднялся по лестнице в свой кабинет. Это была уютная комната с большим окном и стенами с дубовыми шпалерами. Он во всем предпочитал красоту и изящество. На полках стояли книги в элегантных переплетах из телячьей кожи, стулья были обиты дорогими гобеленами, а на кресле с изысканной резьбой имел право сидеть лишь он сам.

Из-за жары и волнения, которое испытал утром, он чувствовал себя усталым. Он позвонил в колокольчик и, когда явился Джошуа Хок, его личный слуга, приказал подать ему вина.

— Сэр, — сказал Джошуа, наливая вино в кубок и подавая его своему хозяину, — вы прибыли из города. Могу ли я позволить себе смелость спросить, видели ли вы сэра Фрэнсиса?

— Видел. Народ радостно приветствовал его.

— Кажется, вся страна нынче трепещет, сэр.

— Но не от страха, Джошуа. От возбуждения.

— Говорят, будто у испанцев лучшие в мире корабли, сэр.

— Возможно, Джошуа. Но битву выигрывают не корабли, а люди. Их корабли подобны испанским грандам — весьма импозантны, полны достоинства. Быть может, наши корабли и не столь красивы, но иногда важнее двигаться быстро, а не величаво.

— Ваша правда, хозяин.

Ричард скрестил длинные белые руки и улыбнулся слуге.

— Им придется столкнуться с англичанами в наших водах. Неужто ты сомневаешься в исходе битвы? Им придется сразиться с El Draque — Драконом. Они знают и боятся его, Джошуа. Эти фанатики верят, что он колдун. «Никто иной не мог одержать победу над их святой церковью», — твердят они.

Ошеломленный Джошуа отпрянул, он никогда еще не видел своего господина в подобном ажиотаже. Внезапно через открытое окно в комнату донесся взрыв смеха.

— Кто там смеется? — спросил Ричард.

— Это две горничные, сэр, молодая Бетси Кейп и Люс Мартин, я сейчас их быстро угомоню.

К удивлению Джошуа, хозяин лениво поднялся и подошел к окну. Он увидел двух девушек, на которых обратил внимание в городе.

— Соблазнительные девчонки, — продолжал Джошуа. — Бетси озорная и подает плохой пример Люс. Я велю миссис Элтон отхлестать их за то, что они визжат у вас под окном.

— Почему они визжат? Верно, от удовольствия. Неужто они не понимают, какой важный сегодня день?

— Их занимают лишь ленты-бантики да улыбки мужчин.

Снова зазвенел смех Бетси. Ричард вздрогнул, словно это действовало ему на нервы.

— Прошу тебя, вели им успокоиться, — сказал он.

Джошуа подошел к ним, а Ричард стал наблюдать за ними из окна, сам удивляясь, почему это его заинтересовало. Он увидел, что каждая девушка получила по пощечине. Бетси показала вслед Джошуа язык, а Люс прикрыла рот рукой, чтобы сдержать смех.

Даже после того, как девушки вошли в дом, он продолжал думать о них. Что их ждет в будущем? Замужество с одним из парней Глема Свонна, жизнь в домишке неподалеку от господского дома, быть может, все та же работа на него. Станут растить детей — сыновей, что станут драться под командой героя, вроде Дрейка; дочерей, которые будут хихикать, радуясь лентам, и улыбаться морякам.

Потом Ричард забыл о них. Он взял с полки книгу и опустился в кресло. Однако трудно было читать, когда в любой момент на горизонте мог показаться испанский флот.


Люс Мартин было пятнадцать лет. Ее послали работать в дом Ричарда Мерримена, когда ей исполнилось тринадцать. Ее отец был бедным рыбаком, жившим в домишке в Уитсанд-Бэйе, на противоположной стороне Тамар. Поэтому Люс чувствовала себя чужой в Девоне. Зарабатывать на пропитание было тяжело. Иногда лодки возвращались пустыми, а когда рыбы было полно, не удавалось ее сохранить. Бывали времена, когда вся семья питалась лишь черствым ржаным хлебом с пахтой. У девочки было так много братьев и сестер, что иногда даже их мать сбивалась со счету, она рожала их каждый год. Люс была одной из средних дочерей, и когда миссис Элтон, сама родом из Уитсанд-Бэйя, предложила ей работать в Пенникомкуике под ее началом, родители Люс с радостью согласились.

Она ушла из дома с маленьким узелком, в котором уместились все ее пожитки. В первый раз ее перевезли через Тамар, и она отправилась пешком несколько оставшихся миль к своему новому дому.

Она боялась миссис Элтон с того самого момента, как услышала ее имя, и, увидев эту женщину, не обманулась в своих опасениях, та была в ее глазах и в самом деле страшная — высокая, тощая, с лицом, обезображенным оспой; почти не открывала рот, когда говорила, и, умолкнув, захлопывала его, как мышеловку. Миссис Элтон носила исключительно опрятное темное платье, и про нее говорили, будто она очень набожная, но от этого Люс боялась ее не меньше.

Как только девочка явилась в новый дом, ее тут же послали во двор снять грязную одежду и дали платье по выбору миссис Элтон. Такой привередливый джентльмен, как мистер Ричард Мерримен, не мог снизойти до общения со своими слугами и предоставлял решать все своей экономке. Платье Люс дали такое же, как и у второй служанки, Бетси Кейп, затем длинные локоны до пояса коротко остригли.

Подстригая ее, миссис Элтон заявила, что волосы лучше всего обрезать коротко, в особенности кудрявые и густые, ибо это, без сомнения, дар сатаны.

Дьявола миссис Элтон упоминала чаще, чем Господа. И Люс, тринадцатилетняя девчонка, оказалась в огромном доме, каких никогда не видела. Каждый день ее учили выполнять свой долг по отношению к Богу и своему хозяину, но прежде всего по отношению к миссис Элтон.

Миссис Элтон управлялась со всем хозяйством, готовила еду, занималась засолкой на зиму, разливала по бутылкам вино. Она командовала всем в доме и гордилась своей работой. Она никогда не ошибалась. Если что-то не получалось, виноватыми оказывались, разумеется, другие. Находить ошибки других и наказывать их было ее долгом. Люс и Бетси били палкой, которая висела на поясе у домоправительницы вместе с ключами от ее шкафов.

Она постоянно лупила служанок за малейшую провинность. Когда Билл Лэкуэлл приносил в кухню рыбу и миссис Элтон казалось, что девушки бросали на него призывные взгляды, им тут же за это попадало. Однажды она застала Бетси целующейся с Чарли Херли, который принес яйца с фермы своего отца. За это Бетси получила жестокую трепку.

Миссис Элтон считала своим долгом пресекать подобные вещи.

Когда Бетси наказывали, Люс было приказано при этом присутствовать, а Бетси должна была смотреть, как бьют Люс.

— Это будет для тебя уроком, моя девочка, — говорилось при этом.

Их заставляли раздеваться до пояса, ведь удары палкой по голой спине больнее. Грудь во время наказания им велено было прикрывать лифом, потому что обнажать ее считалось нескромным даже в присутствии особ женского пола.

Миссис Элтон заставляла их работать без отдыха, мол, дьявол только и ждет момента, чтобы соблазнить бездельников.

И в тринадцать лет Люс не видела ничего, кроме работы и порки. Она не удивлялась этому — дома отец поколачивал ее по любому поводу. Она считала счастьем, что у нее есть еда и одежда, но теперь, когда стала старше, чувствовала недовольство оттого, что ей коротко стригут волосы, и Бетси подогревала это недовольство.

Они спали вместе на чердаке. В некоторых домах все слуги спали в одной комнате, но миссис Элтон считала, что негоже молодым девушкам спать в одном помещении с парнями.

— Господи Боже мой! — восклицала она. — Что могло бы там твориться! Мне пришлось бы не смыкая глаз караулить их.

Каждую ночь девушек запирали на чердаке, а двери и окна закрывались на засовы.

— Если я услышу, что вы открываете окна, — грозила им миссис Элтон, — я вышвырну вас из дома. Распутство палкой не выбьешь, но я этого не потерплю!

Люс и Бетси лежали на соломенных тюфяках и болтали, пока не засыпали. Но после тяжелой работы сон приходил к ним быстро.

В эту воскресную ночь, когда они лежали на соломенных тюфяках, ожидая прихода миссис Элтон, Люс прошептала:

— Будет она нас сегодня бить?

— Не будет ни тебя, ни меня, — с уверенностью сказала Бетси.

Удивленная Люс приподнялась на локте и посмотрела на нее.

— Откуда ты знаешь?

— Чарли Херли сказал мне, — хихикнула Бетси. — Он заходил сегодня в дом, думаю, чтобы повидать меня. Он хотел вызвать меня…

Счастливая Бетси! Тяжелая работа и наказания не сломили ее веселый нрав. Она всегда мечтала о приключениях, ей ужасно хотелось, чтобы ее соблазнили.

— Ты отрезала кусок пирога, — напомнила ей Люс, — она заметила крошки у тебя на лифе.

— Ну и что с того? Я отрезала один или два кусочка. Ведь она была слишком занята. Ш-ш-ш! Она идет!

На чердаке было еще достаточно светло, и они могли отчетливо разглядеть домоправительницу. Люс подумала, что Бетси права, что-то случилось. Миссис Элтон казалась чем-то взволнованной. Люс решила, что она ждет испанцев.

На миссис Элтон было ее лучшее платье, батистовые брыжи, юбка намного шире каждодневной. Но Люс удивилась не столько наряду домоправительницы, как выражению ее лица, она никогда еще не видела миссис Элтон такой довольной. Более того, она вовсе не упомянула о проступках девушек в воскресный день и не стала их наказывать.

Когда она ушла, Бетси, загадочно улыбаясь, сказала:

— Я знаю, куда она собралась.

— Куда? — удивилась Люс. Бетси продолжала улыбаться.

— Ты не думала о том, что среди нас живут ведьмы?

— Ведьмы? — прошептала Люс.

— Да, рядышком с нами. А знаешь, что они могут делать? Они могут все… ну, просто все, что угодно.

Люс не хотелось говорить о ведьмах. Ей хотелось продолжать думать о сэре Фрэнсисе. Она думала о нем целый день с тех пор, как увидела его на церковной площади. Вечные разговоры Бетси о мужчинах возбудили ее любопытство, ей захотелось испытать это самой. Она не желала говорить об этом с Бетси. Пусть лучше Бетси считает ее холодной гордячкой, не зная, почему она злится, когда Бетси поддразнивает ее Недом Свонном, от которого несет конюшней, или пропахшим рыбой Биллом Лэкуэллом. Ей не нравится Нед Свонн, а еще меньше Билл Лэкуэлл, у которого бабушка ведьма. Нет, ей нужен не такой любовник. Он должен быть богатым, знатным и красивым, с кружевными брыжами и изящной бородкой. Разумеется, не сэр Фрэнсис, но кто-нибудь похожий на него. Бетси продолжала рассказывать о ведьмах:

— Они могут поднять бурю, наслать на человека оспу или лихорадку. Могут делать то, что велит им дьявол. Я вижу, ты не слушаешь. Слушай, о тебе говорят, ты приглянулась Биллу Лэкуэллу, а уж он добьется, чего захочет. Уж это точно. Недаром его бабка — одна из них.

— Мне нет дела до Билла Лэкуэлла.

— Это ты сейчас говоришь. А что, если бабка заколдует тебя? Ведьмы все могут. Тогда дьявол может залезть ночью тебе в постель и ни дверные, ни оконные засовы не помогут. Они могут являться в любом обличье. В образе красивого мужчины или жабы, зайца, кошки или собаки, а то и в обличье самого сатаны.

Бетси так разошлась, что заговорила слишком громко. Она помолчала немного, переводя дыхание, и снова затараторила:

— Я тебе скажу кое-что, скажу, почему она не поколотила нас сегодня. Потому что она собралась отправиться к ним… У них сегодня сборище. Чарли сказал мне… Они возьмут старуху Лэкуэлл и будут искать дьявольскую отметину… соски, которыми она кормит своих… А потом свяжут ее и бросят в воду. Старой Гранин Лэкуэлл придет конец. Если она не утонет, значит, она ведьма, и они отведут ее к Виселице Ведьм и повесят. А если она утонет, значит, она не ведьма, но ей все равно придет конец.

Люс начал бить озноб.

— Не хотела бы я быть там! — продолжала Бетси. — Если у нас есть одна, могут быть и другие, и нам надо искать их. Немудрено, что у отца Чарли в прошлом месяце подохло сразу несколько свиней. Он говорит, будто это дело рук ведьмы и что мы должны найти их, если они есть среди нас.

Она замолчала.

Стемнело, и на небе высыпали звезды. Тоненький лунный серп струил в окно слабый свет. Они никак не могли заснуть, и Бетси завела разговор про испанцев.

— Они ворвутся в города, станут жечь дома и насиловать девушек. Нас-то за это ведь нельзя будет винить, не правда ли? Говорят, они хуже зверей. Они будут хлестать людей плетью, зажимать руки и ноги в тиски, подвешивать за запястья. Того, кто соглашается стать католиком, они душат, перед тем как отправить в костер, а того, кто не согласен, зажаривают живьем. Послушай-ка, ты слышишь их голоса? Это они, с бабкой Лэкуэлл. — Она вскочила и подошла к окну. — Мы не можем вылезти их окна, не правда ли? Но если бы дверь не была заперта, я выбралась бы отсюда. А ты, Люс? Стоило бы постараться и поглядеть, что там делают со старухой Лэкуэлл?

Люс кивнула, а Бетси захихикала и стала танцевать.

— Точно, — сказала она, — если бы дверь была не заперта, я вышла бы отсюда… и спустилась вниз по лестнице…

Она подошла к двери и повернула ручку. Дверь отворилась. Миссис Элтон забыла запереть ее.


В полумиле от большого дома и маленьких домишек Пенникомкуика пятнадцать мужчин и десять женщин собрались вокруг старой женщины. Свет нескольких факелов освещал прогалину в лесочке и пруд с затхлой водой. Лица людей, озаренные светом факелов, казались гротескными. В их глазах горел охотничий огонь, который вместе с ощущением собственной добродетели вызывал в них чувство наслаждения жестокостью. Английская церковь, так же как и римская, осуждала ведьм и приговаривала их к позорной смерти.

— Сегодня я видела, как из ее трубы шел дым, — шепнула одна женщина, — не просто дым — он извивался как змея. Она точно варила в котле колдовское зелье.

— Кот у нее — не обычный кот, — подхватила другая, — это ее дружок, и она кормит его грудью. Вот увидите, она не потонет!

— А если она не потонет, что тогда?

— То, что власти не сделают для нас, мы сделаем сами. Сволочем ее на виселицу.

Они начали связывать старуху на обычный манер: запястья привязывать к лодыжкам. Ее талию обвязали веревкой, чтобы можно было вытащить ее из воды и, если понадобится, не дать утонуть. Они жаждали доказать, что она ведьма, и повесить ее.

Несчастная старуха, онемев от страха, скорчилась на траве, нагая. При свете факелов ее увядшее тело было не похоже на человеческое. Они нашли у нее на спине большую бородавку и заявили, что это дьявольская метка и, стало быть, испытать ее у них есть полное право.

Старухин кот жалобно мяукал. Они привязали ему на шею камень, чтобы бросить его в воду вместе с хозяйкой. Он изо всех сил царапал своих мучителей, и люди посчитали его более злобным, чем обыкновенный кот.

— Сперва бросьте кота в воду! — крикнул кто-то. — Кто знает, может, у него есть сила помочь ведьме.

Толпа согласилась с ним, кота тут же швырнули в воду, и он сразу пошел ко дну.

— А теперь, — крикнула миссис Элтон, одна из главных зачинщиц, — нечего медлить! Том Херли, скажи сперва несколько слов, объясни, почему мы считаем своим долгом сделать это.

Словоохотливый Том Херли был готов произнести речь.

— Мы просим благословения Божия, — сказал он, — ибо всем нам известна Его воля изгонять дьявола и его приспешников. О Господи, не дай этой ведьме избежать кару Твою. Помоги нам испытать ее водой. Не дай врагу Твоему, сатане, прийти ей на помощь. Ежели она поплывет, тогда, о Боже, мы повесим ее с Твоей помощью на виселице ведьм. А коли утонет, признаем ее невиновной. Во имя твое, Господи, мы попытаемся с помощью Твоей очистить страну нашу от нечисти.

С победными криками люди столпились вокруг старой женщины, пытаясь поставить ее на ноги. Но, связанная, она стоять не могла, могла лишь ползать на четвереньках, как замученный зверь.

Внезапно в толпе появился Ричард Мерримен. Его появление было неожиданным. Мужчины замерли, сняв шапки или пригладив вихры, а женщины сделали книксен.

Ричард с отвращением перевел взгляд с обнаженной женщины на ее мучителей.

— А я думал, что это за дьявольский шум? Стало быть, это охота на ведьму.

— Видите ли, сэр, это Гранин Лэкуэлл, она — ведьма…

— Полно, Херли, никакая она не ведьма, просто несчастная женщина. Я в этом уверен.

— Нет, сэр, нет, она…

Тут все заговорили разом.

— Моя малютка Джейн стала припадочной после того, как эта старуха взглянула на нее.

— Все поросята дохнут…

На Ричарде были широкие штаны с разрезами, украшенные золотым кружевом, его дублет был скроен на итальянский манер. Он казался ослепительным в этом богатом наряде.

— Вы мешаете мне своим завыванием и криками. Эта женщина вовсе не ведьма. Говорю вам, она лишь беспомощная старуха. Осмелится ли кто-нибудь из вас противоречить мне? Вот что я скажу вам: не таким, как вы, брать закон в свои руки. Развяжи веревки, Том, а один из вас пусть снимет с себя кафтан и накинет ей на плечи. Миссис Элтон, я ожидал, что вы исполняете свой долг, а не занимаетесь подобными глупостями. Этим двум девушкам не следует выходить из дома столь поздно и наблюдать столь гнусные сцены. Жаль, что вы плохо присматриваете за ними. А вы все… довольно делать глупости. Отведите эту женщину домой. Ежели вам нечем заняться, ступайте и глазейте на море. Что, если бы испанцы нагрянули в то время, как вы мучили старую женщину?

Все повиновались ему, им и в голову не пришло ослушаться. Они всегда повиновались мистеру Мерримену, как их праотцы повиновались его предкам.

Ричард не сомневался, что его приказания выполнят. Он удалился.

«Бедная старуха! — думал он. — Ведьма?! Сегодня я спас ее жизнь, но кто поручится, что однажды они не убьют ее? Ее заклеймили, назвав ведьмой, эту женщину ждет печальная участь». Они не догадывались, что он видит всех их насквозь. Ему было любопытно их суеверие и жестокость, он подумал, что эти свойства часто идут рука об руку.

Вспомнив о двух девушках, он улыбнулся. Их жестоко накажут, и они заслужили наказание. Однако он решил, что именно Бетси задумала это маленькое приключение. Люс оно не доставило большого удовольствия, эта девушка иного сорта.


Проходили тревожные недели. Наступил июнь, который принес жестокие ветры, каких не бывало в это время года. Юго-западные штормы удерживали английский флот в гавани, а запасы, которые королева и ее Совет в Лондоне обещали прислать, все не прибывали.

Сэр Хэмфри ехал из Стоука со своим сыном Бартли навестить друга в Пенникомкуике.

У сэра Хэмфри был один законный сын — шестилетний Бартли, и целая куча бастардов, которые частенько крутились возле сэра Хэмфри, подергивая себя за вихры или почесывая ноги. Сэр Хэмфри вовсе не огорчался, что ему приписывали столь большое потомство. И если его супруга родила ему всего одного сына, вина в том была ее, а не его.

Он наслаждался жизнью. Он не боялся ничего, что было ему понятно, а войну, кровопролитие и насилие понимал отлично. Его волновало лишь сверхъестественное. Он готов был встретить любого врага со шпагой или мушкетоном, но ведьмы орудовали во тьме, насылая на человека чуму или оспу. По дороге он говорил с Бартли о ведьмах.

Хотя Бартли было всего шесть лет, отец мог им гордиться. Он был рослый для своего возраста, светловолосый, румяный и голубоглазый. Внешностью он походил на мать, характером — на отца. Казалось, он был предназначен для веселой жизни, полной приключений, вина и женщин.

Бартли обожал слушать рассказы отца про морские походы. Он гладил рукой золотые украшения, которые отец привез из Перу и Испании, заворачивался в богатые испанские ткани и прохаживался с важным видом. Он обещал вырасти настоящим мужчиной.

Сын сэра Хэмфри вряд ли обещал стать ученым, ведь его голубые глаза были уже теперь обращены к морю.

Они проехали домик Лэкуэллов, и сэр Хэмфри попросил сына не смотреть в ту сторону.

— Эта старуха может сглазить тебя. Она может превратить тебя из здорового парня в обезображенного оспой калеку… или даже в женоподобного книжника, как наш друг Мерримен.

— Я бы против этого не возражал, мой учитель был бы мной доволен. Я бы быстренько все выучил и не терял на это много времени.

— Не говори так, мой мальчик, не дразни дьявола. Будь таким, как есть, и не ломай голову над своими уроками. Научись писать, читать и держать себя, как подобает джентльмену. Это все, что нужно таким, как ты и я, мой мальчик.

— Погляди-ка! — воскликнул Бартли. — В канале корабли… Вон там…

Сэр Хэмфри придержал кобылу, напряженно вглядывался налитыми кровью глазами, проклиная себя за то, что он не так зорок, как сын.

— Вон там, батюшка, погляди! Один… второй… третий. О, сэр, это испанцы. Поехали в город. Я бы мог сделать что-нибудь… я бы мог…

— Помолчи, сын. Поехали.

Они помчались галопом, их сердца сильно бились, на лицах можно было прочесть облегчение, даже радость.

— Испанцы приплыли! — кричал сэр Хэмфри. — Выходите из домов, болваны! Ленивые собаки! Сейчас вы узнаете вкус битвы! Видит Бог, мой меч покраснеет от крови до заката солнца!

Мужчины, женщины и дети стали выбегать из домов. Сэр Хэмфри Кэвилл указал им на море и помчался вперед.

Ричард вышел им навстречу. Его лицо было спокойно, на губах его, как обычно, играла «эта чертова надменная улыбка», как говорил о ней сэр Хэмфри.

— Испанцы! — заорал сэр Хэмфри. — Клянусь кровью Христовой, они здесь наконец!

Ричард продолжал улыбаться.

— Ерунда, Кэвилл. Это суда, которые везут провиант из Тилбери.

— Клянусь Богом! — воскликнул сэр Хэмфри.

— Это правда, сэр! — крикнул Бартли. — Я вижу красный крест Англии.

Ричард положил руку мальчику на плечо.

— Я вижу, тебе уже не терпится увидеть кровопролитие? Зайдите в дом выпить стакан вина.

Они отвели лошадей во двор, где Глем Свонн и Нед приняли их, и вошли в дом. Ричард позвонил в колокольчик и, когда явилась Люс, велел принести печенье и вино.

Миссис Элтон и Люс принесли угощение. Рот миссис Элтон был еще сильнее сжат после вчерашнего приключения. В ее глазах можно было прочесть легкое неодобрение, и Ричард догадался, что она недовольна его потворством врагам Господа. Он насмешливо улыбнулся ей. Потом его внимание привлекла девушка, он подумал, успела ли у нее зажить спина после вчерашней трепки.

Сэр Хэмфри тут же уставился на женщин, он привык оценивать их так же, как лошадей. Женщин типа Элтон он знал прекрасно. Она наверняка ненавидит всех, кто занимается любовью, потому что ей самой это испытать не удалось. Суха, как палка. Ни на что не годна. Ну а девочка? Он не замечал ее прежде. Видно, она всегда убегала, когда он появлялся… Стройная, робкая, вряд ли уже готовая для любовных утех. Еще очень молода, хотя… Короткие волосы делают ее похожей на смазливого мальчишку. Сэр Хэмфри решил взять на заметку служанку Ричарда. Не то чтобы устраивать что-то специально, отступать от своих правил, но если подвернется случай… надо быть к этому готовым. А сэр Хэмфри был человеком, которому часто выпадал счастливый случай.

Служанки удалились, а Бартли замер, с восторгом слушая разговор взрослых.

— Клянусь небом, — сказал сэр Хэмфри, — Дрейку уже невмоготу ждать, я уверен! Не таков он, чтобы ждать в гавани, прячась от шторма, как прячется дитя за подол няньки! Нет, сэр. Ему не терпится сразиться с ним. И на кораблях, поди, людям надоело ждать. Я знаю, Дрейк говорит им: «Мы разгромим испанцев в их собственном море». А королева говорит: «Нет!» И Совет говорит: «Нет! Оставайтесь на месте и защищайте нас». Клянусь небом, сэр, это занятие не для Дрейка. Он привык атаковать первым. Вот каков наш адмирал. И он прав. Клянусь небом, он доказал это. Тысячу раз доказал.

Мальчик слушал, подпрыгивая на стуле.

— Мне представляется, что негоже теоретикам мешать практикам. Если бы ему не препятствовали, думаю, что опасность уже миновала бы. Сэру Фрэнсису мешают приказы из Лондона. Он знает, что следует делать. Fortes fortuna, adjuvat2.

— Что это значит? — спросил сэр Хэмфри.

— Спросите у Бартли, он вам скажет.

Но Бартли не смог объяснить это отцу, а сэра Хэмфри это не очень-то огорчило.

— Увы, Бартли! Похоже, ты не горишь желанием учиться. Я спросил у твоего учителя о твоем прилежании, а он в ответ лишь печально покачал головой. Ты слишком много мечтаешь о приключениях, о море, о сокровищах, которые нужно привезти домой. Не правда ли?

— Тогда он мечтает о том, о чем должен мечтать настоящий мужчина, — сказал сэр Хэмфри.

— Ведь если эти корабли подойдут к нашему берегу, — вмешался Бартли, — наш флот атакует их. А если нашим придется сражаться с ними у берегов Испании или в бухте Кадиса, морской бой увидят испанцы, а не мы, — с огорчением добавил он.

Сэр Хэмфри громко захохотал.

— Они никогда не сделают из тебя школяра, мой мальчик. Он предпочитает видеть битвы, а не учить латинские изречения, не правда ли?

Сэр Хэмфри глотнул вина.

— Кое-что меня беспокоит, Ричард. Знаешь… тебе не следовало останавливать их прошлой ночью. Ведьмы есть ведьмы, и чем скорее мы отыщем тех, что прячутся среди нас, тем лучше, черт меня побери!

Ричард взглянул на Бартли:

— Ты можешь сорвать в саду пару персиков.

— Нет, — возразил сэр Хэмфри, — пусть мальчик останется здесь. Не хочу, чтобы он вырос жеманным хлюпиком, до ушей которого не доходит правда о жизни. Он знает, что на свете есть ведьмы, не правда ли, мой мальчик?

Бартли кивнул.

— Я хотел бы остаться. Почему вы остановили их, сэр? Эта старуха — ведьма.

— Это просто отвратительно, — сказал Ричард. — Видит Бог, мы должны блюсти закон в наших краях. Нельзя позволять этой деревенщине брать в свои руки суд и расправу. Она всего лишь глупая старуха, которая собирает травы и дает приворотное зелье влюбленным девкам. Я услышал крики и вышел из дома. Это было отвратительное зрелище!

Сэр Хэмфри взглянул на своего друга. «Черта с два я стал бы знаться с ним, кабы он не был моим соседом! — подумал он. — Разве это мужчина! Навещать эту высохшую вдову, когда в его собственном доме есть юная, созревшая девственница! Только и знает, что скрипит пером по бумаге! Видите ли, ему претит смотреть, как мучают ведьму. Разве это мужчина?»

— Если у нас в округе есть ведьмы, их необходимо найти и уничтожить. Нам не нужны здесь пособницы дьявола.

Ричард слегка пожал плечами и подарил сэру Хэмфри надменную улыбку и перевел разговор на испанцев. Они потолковали, а после сэр Хэмфри собрался уходить.

Когда Ричард провожал гостей до ворот, та девушка была в саду. Она, держа в руках корзину с персиками, покраснев, сделала книксен.

— Эй! — сказал сэр Хэмфри. — Что там у тебя?

Ричард заметил, что сэр Хэмфри делал вид, будто смотрит в корзину, а на самом деле пялил глаза на ее вырез в корсаже.

— Персики, сэр.

Сэр Хэмфри взял персик и вонзил в него зубы.

— О! Ваши персики вкуснее наших. Пошлите мне корзину с этой девушкой, Ричард.

Он дал доесть персик Бартли, а когда девушка повернулась, чтобы уйти, хлопнул ее по ягодицам.

— Принеси их мне, девушка, и не давай никому, кроме меня, поняла?

Люс перевела взгляд с сэра Хэмфри на своего хозяина. Ричард кивнул, а девушка ушла в дом.

Проводив сэра Хэмфри и Бартли, Ричард, проходя по саду, заметил Люс, которая вышла, чтобы нарвать персиков для сэра Хэмфри. Ричард прошел с ней до стены, у которой росли персиковые деревья. Люс смутилась и покраснела.

— Не отбирай для него самые лучшие, сбережем их для нашего стола.

Когда же корзина наполнилась, Ричард взял ее из рук девушки.

— Ступай в конюшню и скажи Неду Свонну, что я велю ему отнести корзину сэру Хэмфри.

Она сделала книксен и пошла во двор, а он посмотрел ей вслед.


В гавани факелы освещали матросов, грузивших на корабли ящики и бочки. Испанские галеоны не появились, но англичане решили выйти в море навстречу им. Дрейк настоял на своем. Вначале с его планом согласился Ховард, затем королева и Совет. Моряки, погрузив груз, пели и свистели. Напряженное ожидание прошло.

Миссис Элтон захворала. Она лежала в постели и бормотала молитвы, веря, что только молитвы защищают людей от дурного глаза. В ту злополучную ночь старуха Лэкуэлл уставилась на нее воспаленными глазами, от того-то миссис Элтон и занемогла. Она точно сглазила ее.

Для Люс и Бетси жизнь стала куда легче, миссис Элтон не шпионила за ними и не колотила их палкой почем зря.

Солнце светило, сад был наполнен ароматом только что распустившихся роз и лаванды. Бетси и Люс сновали из кухни в кладовку, и Бетси пела:


Солнышко нынче нещадно палит,

Зреют плоды на горе и в долине.

Филон, пастушок, у фонтана сидит.

Где ты, любовь? Ее нет и в помине.


Она научила Люс словам, и они запели вместе:


Филон, пастушок, у фонтана сидит,

В прохладной тени под зеленой ивой.

Песня рожка так печально звучит:

«Любовь обманула,

Любовь подвела.

Не быть мне счастливым».


Девушки принялись танцевать по кухне, кланяясь, приседая, хлопая в ладоши.

Чарли Херли поглядел на них в кухонное окно, потом тоже захлопал в ладоши. Люс покраснела, а Бетси подошла к нему, подбоченилась и поглядела на него с вызовом. Но он лишь засмеялся и поманил ее, кивая на сарай, мол, ему надо что-то сказать ей. Она насмешливо ответила, что никуда не пойдет, но Люс невольно обратила внимание на то, что она чуть погодя выдумала предлог и ушла не менее чем на четверть часа.

Время от времени они должны были показываться в комнату миссис Элтон и выслушивать ее указания. Она лежала на постели, лицо ее приобрело зеленовато-желтоватый оттенок, сухие губы шептали молитвы, спасающие от порчи.

Во дворе Чарли Херли толковал с Недом Свонном о том, что творится в гавани. Они с серьезным видом кивали головами, желая показать себя знатоками морского дела. Будь миссис Элтон поблизости, Чарли не осмелился бы болтать возле дома, а Бетси не посмела бы попросту тараторить.

В эту ночь миссис Элтон, разумеется, не могла запереть девушек на чердаке.


Ожидание затянулось. Не успели корабли выйти в море, как шторм загнал их назад в гавань. Каждый мужчина и каждая женщина в Плимуте разделяли нетерпение адмирала и бранили королеву за то, что она не присылает долгожданных припасов. Провианта на суднах не хватало, и хотя Дрейк и Ховард были уверены, что мучающие их штормовые ветры были бедой и для испанцев и что, как только будет возможно отчалить от берегов Девона, они атакуют их. Осторожность королевы и в особенности ее скупость не давали надежды на скорую победу. Хорошо говорить речи в Тилбери, но какая глупость из-за своей жадности подвергать опасности свой трон и страну!

Но первого июля терпению Ховарда и Дрейка пришел конец. Невзирая на болезнь матросов и недостаток продовольствия, они вышли в море, чтобы атаковать врага. Но вскоре вернулись, угнетенные и разочарованные. Потрепанные штормами испанцы отчалили от Корунны, где они были бы отданы на милость англичанам; ветер чудом переменился, перестал дуть с севера, и англичане оказались на виду у испанцев; им предстояло вернуться назад или ждать благоприятного ветра — запас воды и продовольствия, из-за королевской скупости, был у них на исходе.

Поправившаяся миссис Элтон знала, что все это были проделки колдовской силы. Она, как никто другой, была уверена, что ведьмы могут накликать шторм и усмирять его. Весь день она ходила, бормоча молитвы, и почти не лупила палкой служанок, но не оттого, что подобрела, а оттого, что силы у нее в руках поубавилось. Она еще никогда не встречала таких пустоголовых девок, как эти две служанки. Эта Бетси могла пойти за водой, забыв прихватить ведро. А Люс — та будто и вовсе не слышит, что ей говорят. Видно, эти девчонки что-то задумали. Миссис Элтон было трудно провести, она чуяла грех за милю.

Она подумала было, не приказать ли Глему Свонну поколотить их, но она не доверяла ему. Он будет пожирать глазами их белые плечи, а то и заставит приоткрыть грудь. Из соображений целомудрия она не поручила Глему Свонну наказать их. А заставить его лупцевать их по заду в юбке было бы для них все равно что забава. Досадно, однако, что они так и останутся без наказания.


Глядя на бурное море, сэр Хэмфри думал то же, что и миссис Элтон. Наверняка это дело ведьм. Как можно иначе это объяснить? Ему хотелось схватить старую Гранин Лэкуэлл, заставить ее говорить, назвать своих пособников. Он спорил по этому поводу с Ричардом. Подумать только, как эти книжные черви могут заговорить, запутать человека! Он ломал голову над тем, не стоит ли поступить по-своему, невзирая на неодобрение своего друга. И однажды, погожим днем, в пятницу, отправился в Пенникомкуик, чтобы сказать это Ричарду.

Однако он не успел доехать до дома Ричарда, а, проехав несколько миль, встретил мчавшегося галопом всадника. Это был один из его людей, которого он утром послал по делу в Плимут.

— Сэр Хэмфри! — крикнул он. — Они приближаются! Капитан Флеминг только что прибыл в гавань. Адмиралы играли в Хоу. Испанцев видели возле Лизарда.

Тут сэр Хэмфри забыл про ведьм. Не теряя времени, он вскочил на лошадь и поскакал в гавань.


В эти дни великая армада потерпела невиданное поражение. С берегов Девона и Корнуолла люди наблюдали морские бои, покуда испанцы не поспешили убраться в сторону острова Уайт, преследуемые английскими кораблями, на которых моряки считали каждый снаряд и почти голодали. Новости на берег доходили не сразу, и прошло некоторое время, прежде чем в Плимуте узнали, как брандеры довершили славную работу английских моряков. Все гордились этой победой, но те, кто сошел на берег и умирал от ран и голода, не выражали особой радости. И все же Англия была спасена от испанской угрозы и от инквизиции, хотя рыжеволосая королева покачивала головой, сетуя, что эта операция ей дорого обошлась и что разбитые корабли сильным ветром раскидало по морю вместе с сокровищами, и они не достались ей, а морское дно было усеяно драгоценностями, которые английские моряки отвоевали для своей королевы.

В Плимуте воцарился покой. Никто больше не говорил об испанцах, кроме оставшихся без денег моряков, которые, сделав свое дело, награды не получили. Опасность вторжения испанцев миновала, опасность голода занимала людей меньше…

В начале сентября миссис Элтон привела плачущую Люс к хозяину и велела ей рассказать ему про свой позор.

Ричард увидел, что Люс изменилась. Под глазами легли темные тени, а на лице появилось выражение страха.

Она молчала, и миссис Элтон стала объяснять сама, в чем дело.

— Я должна сообщить вам ужасную новость.

Ее ехидная ухмылка не могла скрыть, что она испытывает жестокое удовольствие. Ричард поднял брови.

— В самом деле? Глядя на вас, я подумал, что у вас хорошие новости.

— Тогда мой вид не выражает мои чувства. Эта девушка осрамила себя и меня. Меня — оттого, что я за нее в ответе. Но я захворала, и она в это время убежала и нагрешила. Себя потому, что Господь решил, что она должна ответить за свой грех. Я побила ее, у нее до сих пор кровь сочится. Теперь остается лишь согнать ее со двора.

— И что же за грех она совершила? — спросил Ричард, нежно поглаживая свои кружевные брыжи, словно они интересовали его больше, чем беда служанки.

— Она беременна, сэр. Бесстыжая распутница! Она бегала ночью на свидание с любовником, а теперь он, видно, ее бросил. А я должна отвечать за нее.

— Кто твой любовник? — спросил Ричард. Люс молчала, опустив голову. Миссис Элтон стукнула кулаком по спине девушки.

— Отвечай, малолетняя потаскушка, когда хозяин тебя спрашивает!

Темные глаза Люс взглянули на Ричарда.

— Я… я не могу сказать, господин.

— Он приказал тебе молчать?

— Я… я не знаю…

— Не может сказать! — презрительно хмыкнула миссис Элтон. — Видно, он приходил к ней ночью. Она уверяет, что это не ее вина. Такие речи я слышала и раньше. Они строят глазки мужчинам, идут туда, куда их заманивают, потом начинают разбухать и делают вид, что не виноваты. Мол, я не знаю, он меня заставил…

— Оставьте меня наедине с этой девушкой.

Женщина заколебалась, ее губы что-то шептали, глаза сверкали.

— Сэр… — начала она, но он нетерпеливо поднял руку.

— Прошу вас, оставьте нас.

Когда он говорил таким тоном — мягко и в то же время твердо, с легким оттенком угрозы, никто не осмеливался ослушаться его. И миссис Элтон удалилась.

— А теперь, Люс, — сказал Ричард, когда домоправительница ушла, — подойди сюда. Садись и скажи мне точно, что случилось.

— Я… я не могу сказать вам, сэр, я сама точно не знаю.

— Прошу тебя, не говори глупости. Боюсь, ты рассердишь меня, если будешь упорствовать и говорить ерунду. Кто этот человек. Сейчас же назови его имя.

— Я… я не знаю.

— Не смеешь сказать мне? Так это был Нед Свонн?

Она покачала головой.

— Люс, послушай, скажи мне правду, и, быть может, я помогу тебе. Ты думаешь, он согласится жениться на тебе?

— О нет… нет!

— Быть может, он немного выше тебя по положению? Тогда ты должна рассказать ему все, и я не сомневаюсь, что он найдет для тебя мужа. Осуши слезы, девочка, ты не первая, с кем это случилось. Я уверен, найдется человек, который захочет жениться на тебе.

Она взглянула на него, покачала головой и внезапно начала сбивчиво рассказывать.

Вот как это случилось.

В первую ночь, когда миссис Элгон заболела, она и Бетси спустились с чердака и вышли из дома. Чарли Херли сказал Бетси, что он собирается в полночь посмотреть на что-то удивительное, и пригласил ее пойти с ним. Мол, неподалеку соберутся ведьмы, чтобы выказать почтение сатане, узнать его секреты, получить у него великую силу в обмен на их души.

Бетси обещала пойти с ним. Она знала, что сможет уйти из дома этой ночью, и решила не упускать такой возможности. Но когда наступила полночь, она испугалась и попросила Люс пойти с ней. Сначала Люс не согласилась, но потом подруга ее уговорила.

Далее эта история стала вовсе непонятной. Ричарду было ясно, что Чарли заманил Бетси, чтобы соблазнить ее. Понятно, он был недоволен, что она пришла на свидание со своей подружкой.

Люс стала уверять Ричарда, что в ту ночь она видела странные вещи, настоящую чертовщину, однако самым страшным было то, что случилось с ней.

Чарли повел их к прогалине в лесу, они спрятались и стали смотреть. Люс видела, как какие-то странные фигуры бешено плясали вокруг костра. Она уверяла, что это не были обыкновенные люди, у некоторых из них были головы животных. Они танцевали по парам, делая такие жесты, словно…

Она запнулась, но он помог ей.

— Как будто соблазняли друг друга, чтобы начать блудить?

Девушка опустила голову.

— Прошу вас, сэр, я больше не могу ничего сказать… Выгоните меня… Пусть я стану нищенкой… Только не спрашивайте меня больше… я не могу сказать вам.

— И все же ты скажешь мне. Я настаиваю.

— Мне не надо было уходить из дома. Я знаю, что поступила плохо. Мне не надо было смотреть, — она начала плакать, — тогда это не случилось бы со мной.

— Продолжай, рассказывай, что было дальше.

И она рассказала, что внезапно обнаружила: Чарли и Бетси куда-то пропали и она осталась одна в лесу. Но не успела она разглядеть отчетливо это странное и таинственное действо, как почувствовала, что рядом кто-то есть… Совсем близко она различила чью-то фигуру, одетую в черное с головы до ног. Она не могла разглядеть его лицо, не поняла, обычное ли у него лицо, как у всех мужчин. Она лишь видела глаза, которые смотрели на нее, видела рога… Да, она видела рога.

— И тогда, сэр, я задрожала, потому что знала…

— Что ты знала, Люс?

— Я знала, сэр, что это сам сатана. Он подошел ко мне… Я пыталась бежать… а ноги меня не слушались, они были словно закованы, сэр… А он подходил все ближе и ближе… и я не могла ни сдвинуться с места… ни крикнуть.

Он саркастически ухмыльнулся.

— А что было потом, Люс?

— Он схватил меня и швырнул на плечо.

— Стало быть, у него было плечо?

— Да, сэр, мне показалось, что он швырнул меня на плечо. Я думала, сэр, что он несет меня в преисподнюю, о которой нам часто говорит миссис Элтон.

— А когда ты очнулась?

— Я лежала на траве, сэр… на лесной опушке, где густой кустарник… И я знала, сэр, знала, что со мной случилось.

Он положил руки ей на плечи и заглянул в глаза.

— Люс, неужто ты в самом деле пытаешься меня уверить, что это был сатана? Полно, дитя мое. Ты знаешь, что это был человек, вырядившийся сатаной. Ты знаешь его. Признайся. Мне кажется, ты знаешь, кто этот человек.

— Нет, сэр. Клянусь вам, я не знаю.

— Клянешься? Ты готова поклясться на святой Библии?

— Да, сэр, готова.

— Люс, ты испытываешь мое терпение. С тобой сыграли шутку.

— Не думаю, сэр. Ведь он приходил ко мне еще раз.

— Еще раз?

— Темной ночью, когда я спала.

— Что? Приходил в дом? Почему ты не разбудила Бетси?

— Миссис Элтон была больна. Ей было так плохо, что она просила одну из нас оставаться с ней. И… Бетси осталась с ней. Я спала одна. И вдруг проснулась. Было темно… но я знала, что он здесь…

— И ты снова впала в беспамятство?

— Нет, сэр, на этот раз не впала. Я… я все помню, что было…

— И ты снова будешь уверять меня, что это был сатана?

— Да, сэр, я знаю, это был сатана.

— А теперь послушай меня, Люс, я понимаю, в ту ночь в лесу ты могла подумать, будто это сатана. Но чтобы он пришел к тебе в комнату! Быть такого не может! Подумай о парнях, которые похотливо поглядывали на тебя. Ведь ты их знаешь.

Она покачала головой и молча заплакала, слезы катились по ее щекам и падали на лиф. Он с отвращением посмотрел на ее распухшее лицо и подошел к окну.

— Я хочу упредить тебя, — сказал он. — Никому не рассказывай эти басни. Боюсь, с тобой приключится беда, если ты сделаешь это. Гораздо худшая беда, чем то, что ты носишь ребенка, отца которого не знаешь.

Он повернулся к ней, она стояла такая жалкая и несчастная.

— Мне советуют отослать тебя назад к родителям. Ты хочешь этого?

Она начала громко всхлипывать.

— Успокойся, дитя, — почти ласково сказал он. — Я не отошлю тебя домой, если ты того не желаешь. Я постараюсь найти человека, который захочет стать отцом твоему ребенку. Ты поступила скверно, что ослушалась миссис Элтон и ушла из дома, сама видишь. Пойми, такое случалось не с одной тобой. А теперь ступай. Я обещаю помочь тебе.

Она, спотыкаясь, заковыляла из комнаты, а он, глядя ей вслед, подумал, как не похожа она теперь на ту грациозную девочку, которую он видел возле церкви в то летнее утро.


Такова история рождения Тамар. Ричард сдержал слово. Он выбрал ей в мужья Неда Свонна, но Нед не захотел взять ее за себя. Он слышал намеки, что отец младенца не простой человек и потому требовалось найти ей мужа.

Лэкуэллы были не столь разборчивы. Билл Лэкуэлл частенько бросал на девушку плотоядные взгляды, и когда Ричард предложил ему кое-какие деньги, парень решил, что это неплохая партия.

Итак, Билл женился на Люс, и почти через год после того дня, когда сэр Фрэнсис Дрейк вышел из церкви с лордом Ховардом Эффингемским, она родила дочь.

Тамар была темноглазая и обещала быть красоткой еще в младенчестве. Она была славной малюткой, и многие считали ее дочерью Билла Лэкуэлла, но были и те, кто верили, что она — дочь сатаны.

Загрузка...