Дочь викария

Глава 1

Кошачьи бега

Беговой трек Макколти

близ Истборна, Англия

Апрель 1823 года

Ясный солнечный день

– Мистер Рейли, да уберите же Крошку Тома с дороги! Дьявол и все присные его! Берегись, Мистер Корк сейчас его зашибет!

Крошку Тома рывком сдернули с беговой дорожки, как раз вовремя, в самый последний миг, секунды за две до того, как Мистер Корк собьет его с ног. Крошка Том был главной надеждой мистера Рейли, просто еще не был готов к состязаниям такого уровня. Черный, как приспешник самого сатаны, с крохотными белыми носочками, он был, бесспорно, хорош, но что можно ожидать от годовалого и к тому же недостаточно обученного котенка!

Однако когда соревнующиеся промчались мимо и полетели к финишу, мистер Рейли осторожно поставил Крошку Тома обратно на дорожку, легонько шлепнул по филейным частям и что-то проворчал в маленькое ушко. Похоже, в ворчании содержался некий намек на рубленую куриную печенку, потому что Крошка Том, уже чувствуя, как лакомые кусочки проваливаются в его крохотный желудок, рванулся вперед.

Мегги Шербрук в который раз оглядела бегущих, приставила ладони рупором ко рту и с новой силой завопила:

– Ад проклятый, Мистер Корк! Беги! Не позволяй Блинкеру Второму обогнать себя! Беги же! Давай!

Преподобный Тайсон Шербрук, склонный игнорировать неприличные промахи дочери, иногда, правда, крайне редко, прибегавшей к любимому ругательству Шербруков, да и то исключительно на беговом треке, что казалось не только естественным, но и вполне допустимым, громогласно поддержал ее:

– Беги, Мистер Корк, беги! Клеопатра, милая девочка, ты можешь, ты сделаешь это!

Мистер Корк, вот уже с полгода как вошедший в полную силу, вырос большим красивым котом с рыжими полосами на головке и спинке, снежно-белыми брюшком и лапами и сильным, как Клэнси, призовой бык мистера Харбора. Бежал он исключительно на запах форели, предпочтительно жареной или запеченной с несколькими каплями свежего лимонного сока. Любимое блюдо ждало его на финишной черте, и нужно сказать, что Макс Шербрук честно выполнял свои обязанности, держа рыбу за хвост и раскачивая ее, как маятник метронома, чем удерживал внимание Мистера Корка, взгляд которого был прикован к соблазнительному призу.

И хотя, с точки зрения знатока, тренировка кота явно велась не по правилам, Мистер Корк частенько проводил утро на кухне. Рыже-полосатый хвост, высовывавшийся из-под скатерти, лениво помахивал взад-вперед, возвещая о том, что его обладатель не прочь отведать жирный кусочек поджаристого бекона или вкусного молочка, а может, и того и другого, если домочадцы вдруг расщедрятся.

Мускулистый и крепкий, он летел по дорожке так, что только лапы мелькали – сама мощь и поэзия, выраженные в движении, как восхищенно говаривала леди Донтри. Ей можно было верить – недаром почтенная дама вот уже четырнадцать лет как была распорядительницей бегов, которые устраивала даже в самую неблагоприятную погоду. Леди Донтри, известная своими высокими моральными принципами, ненавидела любые проявления коррупции, и даже сейчас, в 1823 году, по слухам, еще делались попытки исказить результаты бегов, поэтому во всех питомниках беговых кошек на этот счет принимались строжайшие меры.

Мэри Роуз, шотландка по происхождению и уже восемь лет как жена Тайсона, вторила падчерице так же громко, но с мелодичным выговором своей родины:

– Беги, Клео, моя красавица, давай же! Вперед! – И, набрав побольше воздуха в легкие, заорала: – Держись рядом с ней, Алек! Скорее, парень!

Семилетний Алек Шербрук честно пытался не отстать от Лео, которого боготворил. По всем питомникам недавно пронесся слух, что Алек Шербрук – из той породы, что рождается раз в сто лет, а именно породы кошачьих шептунов. Этот странный термин означал, что кошки прислушиваются и понимают каждое его слово, мало того, повинуются его командам. Никто не знал в точности, так ли это, но если так… значит, Шербрукам невероятно повезло. Говорили, что, стоит Алеку очутиться рядом, Клео буквально несется по воздуху. Поэтому и поддалась так скоро новым методам тренировки. Все просто диву давались: подумать только, кошачий шептун! Давненько такого не бывало! И если Алек Шербрук действительно наделен этим необычным даром, его имя наверняка станет знаменитым в мире кошачьих бегов! Поскольку он еще был недостаточно взрослым, чтобы поспевать за Клео, тренером кошки считался Лео, его старший сводный брат. Правда, Мегги была не совсем уверена, почему именно Клео показывает чудеса скорости: потому что рядом бежит Лео или потому что семилетний Алек что-то шептал в ее белое ухо перед началом каждого забега.

Зрители, предпочитавшие более грациозных участников вроде Клеопатры, нареченной Клео Миа гостившим в Англии итальянским священником, считали ее прирожденной прыгуньей. Мэри Роуз, затаив дыхание, наблюдала, как кошка очень быстро пробежала несколько ярдов, словно накапливая энергию, прежде чем подобно балерине оттолкнуться задними лапами и, растопырив передние, рвануться вперед. Длинное пятнистое тельце взвилось в воздух и приземлилось чуть впереди Блинкера Второго.

Зрители радостно взвыли. Леди Донтри объявила, что Клеопатра – само изящество в движении, чем снискала дружные возгласы одобрения.

В начале забега Клео вполне довольствовалась тем, что держалась на добрых шесть корпусов позади лидера и рядом с Лео, пока Алек старался не отстать. Лео непрерывно повторял ее кличку настолько громко, чтобы кошка слышала, и бежал со всех ног, что было нелегко, особенно когда кошка сжималась, перед тем как подскочить и оказаться фута на три впереди остальных бегунов. Братья Харкер, владельцы Маунтвейлского питомника, во всеуслышание превозносили технику бега как уникальную и достойную всяческого подражания. Потом речь неизменно заходила об Алеке. Тут известные знатоки и тренеры дружно качали головами и гадали, каким образом ему удастся изменить мир кошачьих бегов своим необыкновенным даром. Кошачий шептун, подумать только!

Блинкер Второй вытянул шею и припустил быстрее, умудрившись снова обогнать Клеопатру. Он, можно сказать, из шкуры лез, оставаясь посреди беговой дорожки, прислушиваясь к ободрительным крикам хозяина, обещавшего все парное молоко, которое только удастся надоить сегодня вечером у Труди, коровы Гримсби.

Смельчак не свернул, даже когда другой кот едва не сбил его с лап: недаром мистер Гримсби, тренируя кота, постоянно советовался с прославленными братьями Харкер, придерживавшимися того мнения, что нельзя чересчур утомлять животное и поэтому вполне достаточно не более десяти забегов в день. Блинкер Второй, серый кот со сверкающими изумрудными глазами, всегда мяукал на бегу.

Мегги уже охрипла и сорвала голос, но какое значение это имело?! Собравшись с духом, она из последних сил завизжала:

– Давай, Мистер Корк! Шевелись! Покажи Блинкеру Второму! Смотри, какую чудесную форель приберег для тебя Макс! Чувствуешь этот аромат?!

Мистер Корк понял, что настало время показать себя. Мелькание лапок, едва касавшихся сухой земли, слилось в одну сплошную дымку, зеленые глаза были устремлены на форель, мерно раскачивавшуюся в правой руке Макса, который стоял в полушаге от финишной черты.

В этот момент Клеопатра исполнила свой коронный прыжок, приземлившись футах в трех с половиной впереди Лео. Тот усердно пыхтел, стараясь поравняться с кошкой, поскольку если та не видела его уголком правого глаза, немедленно останавливалась и дожидалась обожаемого тренера… или, возможно, сразу его и Алека, наверняка сказать было трудно. Это был единственный недостаток методики Лео Шербрука. В свои семнадцать лет он считался признанным авторитетом по части тренировки кошек в питомнике приходского викария. Каждое утро соседи наблюдали, как Лео и Алек дружно бегут по полям в направлении Ла-Манша.

Кэндис, белоснежная кошка Хорейшо Бламмера, напоминавшая очертаниями пушку, невероятно злобная и подлая, огрызалась и то и дело щерила пасть, стоило кому-то из участников бегов приблизиться больше, чем следовало. И если бедняга не оказывался достаточно проворным, негодяйка, не церемонясь, пускала в ход зубы. Покусанные ляжки и зады приходилось потом долго залечивать. Мистер Бламмер весьма гордился характером и повадками своей кошки, не нуждавшейся ни в приманках, ни в подкупе.

Но Мистер Корк, задержавшись на мгновение, зашипел на Кэндис так, что она даже растерялась, после чего задрал хвост и промчался мимо.

Хорэс, десятилетний кот мистера Гудгейма[1], по-прежнему, как шутил хозяин, был одним из лучших игроков. Длинный, тощий, похожий на серо-белую стрелу, летящую по дорожке… Мистер Гудгейм прикрепил к пушистому белому хвосту флажок, весело трепещущий на ветру. На флажке были изображены кошки, стоящие на задних лапах и державшие скрещенные мечи. Под мечами краснели большие буквы: «Leve et Reluis», означавшие «Восстань и снова озари», прекрасное изречение, к сожалению, не слишком понятное местным жителям.

Первые прошли уже три четверти пути. Только троих сумели сманить хулиганы, либо ухавшие филинами, либо оравшие, как рыбные торговцы, размахивая вонючими тушками форели или сырыми куриными ножками. Впрочем, сторожа окрестных питомников в два счета скрутили негодяев и вышибли за ворота.

– Мистер Корк, я дам тебе три куска бекона, если побьешь Старину Ламли! – прохрипела Мегги.

Старина Ламли был чемпионом, хорошо знавшим свое дело. И мчался молнией, стоило ему завидеть хозяйку, миссис Фоу, стоявшую у финишной черты со скрещенными на мощной груди руками и негромко насвистывавшую одну и ту же мелодию. Правда, за последний год бедняга немного страдал от артрита, что, как предсказывали знатоки, вскоре поубавит ему прыти.

Четырехлетний Рори Шербрук обожал Клеопатру, хотя бессовестная кошка дергала хвостом и убегала, стоило малышу подобраться ближе и попробовать ее схватить. Сидя на отцовских плечах, он вовсю размахивал руками и визжал так, что Тайсон всерьез опасался, что оглохнет.

Мегги похлопала Рори по ноге и увидела, как Мистер Корк внезапно оторвался от Клеопатры, прыжок которой оказался недостаточно длинным. Со стороны публики послышался общий стон, немедленно сменившийся приветственными криками.

Шум постепенно усиливался. Теперь на треке осталось пять кошек. Все в превосходной форме. Все стремятся победить. Четыре держались вместе, все убыстряя бег: Клеопатра, Блинкер Второй, Старина Ламли и Мистер Корк. Кэндис оказалась чуть позади. Опустив голову, не глядя по сторонам, она что было мочи пыталась догнать остальных.

Неожиданно откуда-то сбоку появился Крошка Том и, неизвестно как перелетев через остальных, оказался впереди. Его прыжок чем-то напоминал стиль Клеопатры, но шел по спирали, что придавало ему некий дополнительный шик. Толпа затаила дыхание, когда забавный маленький котик перескочил через Хорэса, едва не задев гордо реющий на хвосте флажок. Потом по ужасной случайности Крошка Том приземлился прямо на спину Блинкера Второго. Ошеломленный кот извернулся и укусил наглеца за ухо, после чего оба с воем и визгом скатились с дорожки и мгновенно запутались в юбках миссис Бланшар, глухой восьмидесятилетней старушенции. Та, отчаявшись понять, в чем дело и откуда на нее свалился плюющийся, царапающийся клубок, принялась отбиваться зонтиком.

Настоящее столпотворение разразилось, когда Мистер Корк в последнем отчаянном усилии перемахнул через финишную черту, опередив Клеопатру на три волоска. Старина Ламли и Кэндис рвались вперед в борьбе за третье место. Блинкер Второй просеменил обратно, сообразил, что проиграл, и, высоко задрав нос и хвост, прошествовал через финишную черту. За ним проследовал Хорэс, тащивший флаг по грязи: очевидно, сегодня восстания, а также озарения не предвиделось. Что же до Крошки Тома, он, совершенно изнуренный, лег на краю трека и принялся лизать лапки.

Когда леди Донтри громовым голосом, наверняка услышанным в самом Истборне, объявила победителем Мистера Корка, Макс поднял кота и, повесив себе на плечи, как некое подобие горжетки, пронес по кругу. Рядом с победоносным видом шагал Алек. К тому времени как круг был завершен, Макс тяжело отдувался: никто не назвал бы Мистера Корка пушинкой. Завидев Мегги, Мистер Корк открыл пасть и испустил громогласное «мяу». Девушка незамедлительно вытащила из кармана кусочек бекона, обернутый чистой салфеточкой, и скормила коту, что-то ласково приговаривая и называя его своим красивым мальчиком и великолепным бегуном.

Мистер Корк прикончил бекон, лизнул руку Мегги и снова положил головку на плечо Макса. Выглядел он при этом крайне довольным собой.

Клеопатра поняла, что проиграла, и очень расстроилась. К сожалению, спортивный дух и чувство товарищества отнюдь не числились в ряду качеств, прививаемых тренировкой, так что, когда Лео имел глупость поднести ее чересчур близко к победителю, кошка молниеносно выбросила вперед лапку и цапнула Мистера Корка за голову. Но тот приоткрыл один глаз, лениво зашипел и снова заснул, нимало не оскорбленный ее дурными манерами.

– В следующий раз, Клео, – пообещал Лео, гладя ее блестящую спинку. – Ты обязательно побьешь рыжего великана, вот увидишь, так и будет. Еще немного отточим твои толчки задними лапами, наберешься побольше сил, и мы с Алеком выведем тебя в чемпионы.

Алек зарылся носом в ее шейку, чуть коснулся уха кончиком пальца и что-то прошептал, причем окружающие могли бы поклясться, что кошка внимательно слушает. Мальчик поцеловал ее макушку. Клео мгновенно забыла свои горести и завела томную песенку.

Завидев это, мистер Гримсби с мудрым видом закивал.

– Кошачий шептун, – пробормотал он жене, мигом принявшей подобающий случаю благоговейный вид. – Ничего не скажешь, юного Алека ждет большое будущее.

В следующем, последнем на этот день, забеге участвовали исключительно трехлетние кошки: самый агрессивный, самый непредсказуемый, почти не поддающийся тренировке возраст. Подобного рода соревнования, как правило, превращались в общую свалку: шерсть летела во все стороны, над треком разносился дикий вой, и чаще всего ни один участник так и не добирался до финишной черты. Сегодняшний день тоже не был исключением.

– Котята – они и есть котята, – заявил Оззи Харкер, покачивая головой и подхватывая Монро, трехлетнего безобразника с изодранным ухом. Мегги погладила Мистера Корка и Клео и покрывала поцелуями их мордочки, пока оба с недовольным видом не отвернулись, явно намекая на прискорбное отсутствие кормежки.

– Прекрасный день, – блаженно вздохнула Мегги, обнимая отца. – Теперь, когда Алек взялся за Клео, бьюсь об заклад, скоро она начнет обгонять Мистера Корка.

– Поразительный мальчонка, верно, Мегги? – любовно проворчал Тайсон. Дочь расслышала нежные нотки в его голосе и обняла отца.

– И он, и Рори. Оба великолепны. Вы с Мэри Роуз постарались на славу. А я, – с лукавой ухмылкой добавила она, – как и обещала, объяснила им, что почем.

Тайсон, не выдержав, рассмеялся, вспоминая ту, давнюю церемонию, закончившуюся не только всеобщим весельем, но и согласием.

– Жаль, что Роэна Каррингтона и Сюзанны здесь нет. Я ужасно рада, что они позволили братьям Харкер участвовать в состязаниях. Забеги кажутся куда более волнующими, когда на трек выходят воспитанники Маунтвейлского питомника.

– Они приедут в мае, – сообщил Тайсон. – Пока что они в Париже. Роэн написал, что сейчас любуется деревьями в цвету. Ты же знаешь Роэна и его сады: он вернется с дюжиной новых планов, замыслов и эскизов разбивки клумб и посадок.

– И вправду хороший день, – согласился Макс, по-прежнему держа Мистера Корка, но пыхтя уже не так сильно.

– Да, – согласился отец, – хороший.

– Папа, можно я понесу Мистера Корка?

Тайсон поднял глаза на четырехлетнего Рори, мысленно добавил вес Мистера Корка и вздохнул:

– Давай кота сюда, Макс.