Договорились. Часть 2

Глава 4. Глупость, которая горчит

В пятницу пришлось покупать кофе самой. Зайкин только понедельники считал кофейными. А Карина работала полночи, потому опять не выспалась. Количество рабочих часов выросло вдвое, а зарплата, наоборот, сократилась. На несвежую голову анализировать она давно перестала пытаться, хотя фоном постоянно думала о рейтинге на «Лавкэм». Его слабые колебания внизу не придавали надежды. Отпускать на произвол судьбы такое было нельзя. Доучиться она все-таки хотела, чтобы не быть как родители, без высшего образования и без возможности найти квалифицированную работу, хоть и не видела себя в офисе никаким образом.

В аудитории все, как обычно, слушали очередную историю Зайкина, который, увидев Карину, остановился и выкрикнул приветствие. Остальным пришлось повернуть к ней головы. Девушка махнула слабой рукой, не взглянув на толпу. История продолжилась.

Настена прибежала после Губкина. Тот уже дошел до кафедры, но, сжалившись, впустил студентку. Она пробежала к последней парте и плюхнулась рядом с Кариной, которая зевала за ноутбуком.

– Поедем вместе сегодня на вечеринку? – спросила подруга шепотом.

Карина не сразу вспомнила, что приглашена на день рождения Варданяна.

– Да, конечно. Приходи ко мне.

– Не дай мне там напиться, – Настена схватила ее за руку и посмотрела в глаза решительно.

– Оукей.

Карина не смогла сдержать улыбку, хотя момент должен был получиться драматическим. В последнее время она часто наблюдала в круглых глазах подруги острое отчаяние. Так и порывало упрекнуть: «А я ведь говорила», но девушка сама себя останавливала. Настена была заложником ситуации: обо всем узнала, когда уже влюбилась всерьез и надолго. Карина теперь понимала, как тяжело отказываться от любви. Взгляд против воли зацепил Зайкина в кадре. Душа улыбалась так же по-идиотски, как он.

На перемене они говорили ни о чем. Настена без аппетита ела бутерброд с авокадо, который часто брала из дома на перекус. Со стандартным меню университетской столовой на диете усидеть было невозможно. Карина под ее влиянием тоже перестала брать жирные салаты и обычно обходилась чаем, хотя желудок часто требовал отдаться чревоугодию без оглядки. Зато и фигура не портилась, и голодное недовольство убивало бабочек, которые разлетались по животу при виде Зайкина. Это спасало от безумств.

– Настен, поделишься учебником? – выловил ее Варданян в коридоре. – Мне кажется, я свой уже не найду.

Девушки обернулись на веселый голос. Они как раз дошли до лестницы, где предстояло прощаться. Французский проходил на первом этаже, а китайский – на пятом.

– Конечно, – улыбнулась Настена ртом, а глаза оставались грустными.

– Отлично, спасибо, – парень оскалился, как Зайкин.

Карина всегда удивлялась, как быстро повадки переходили от одного к другому. Или она настолько спятила, что ей всюду мерещился Зайкин.

– Ладно, до вечера, – махнула она и отправилась в аудиторию.

Только там вспомнила, на какой ноте они с Жераром попрощались. Он писал всю неделю, а она отказывалась от встреч. Оттягивала неизбежное. Сердце заколотилось у двери, предвкушало страшное, но преподаватель вел себя как ни в чем не бывало. Со всеми громко поздоровался, в ее сторону взглянул мельком, больше внимания задержал на Зайкине, а потом сразу перешел к теме.

– Сегодня обсуждаем литературу, – объявил он, стирая старые записи с доски. – Кто-нибудь читал хоть одну книгу из списка в первом упражнении?

Жерар обвел взглядом аудиторию, но их с Зайкиным парту проигнорировал. Самые активные студентки тянули руки. Преподаватель спросил Соломину в розовой толстовке. Карина отвернулась к окну. Ее французская классика мало интересовала. Она только Жюля Верна читала в детстве, да парочку книг, что у всех на слуху, наподобие «Отверженных» или «Маленького принца». Зайкин внимательно слушал однокурсницу, но сам тоже не стремился участвовать в дискуссии, к которой постепенно подключались остальные в группе.

– Я ведь тебе еще не говорил, что дочитал «Священную книгу оборотня»? – шепнул сосед.

Девушка обернулась с интересом в глазах.

– Чем она тебе нравится? – он сдвинул брови.

Карина задумалась, переведя взгляд на доску, надеялась там обнаружить подсказки. Жерар стер все надписи. Только чернильные разводы украшали белую плоскость. Пришлось генерировать мысли самостоятельно.

– Ну, способность у героини прикольная, – открытые плечи поднялись и опустились со смешком.

– Какая именно?

Она посмотрела на него с легким раздражением, потому что не могла говорить об этом вслух и надеялась на его понимание, но парень только вопросительно хмурился. Прильнув к нему плотно – губы почти касались уха, девушка прошептала:

– Внушение хвостом эротических фантазий, – глаза бегали по кругу, выискивали подслушивателей, но большая часть группы ничем вообще не интересовалась, а заинтересованные увлеклись официальной дискуссией об «Отверженных». – Прикинь, как мне бы пригодилось в работе.

Парень усмехнулся и чуть отодвинулся под взглядом преподавателя. Жерар отвернулся прежде, чем Карина на него посмотрела.

– Я бы вообще жила припеваючи, – она поиграла плечами и просипела заговорщически. – Это ж любого извращугу удовлетворить можно, а самой остаться чистенькой. Лаве бы рубила тоннами.

Карие глаза заблестели вдохновением. В голове расцвела яркими красками картина, как бешеными темпами растет ее рейтинг на сайте, а программа не успевает считать токены, падающие на счет. Мемберы в востороге, она – в топе, все счастливы – в уме это выглядело как кадр из голливудского мюзикла. Зайкин, прикусив большой палец, улыбался.

– Честно, ожидал чего-то более высокого.

Карина посмотрела ему в глаза. Почему-то боялась озвучить то, что ее на самом деле зацепило в книге. Какими разными были герои, она – лиса, он – волк, казались несовместимыми. Но под разными шкурами скрывалась одинаковая сущность. Она и себе в этом никогда не признавалась, но в глубине души искала такого же оборотня, с которым через любовь можно обрести себя.

Зайкин увел взгляд в сторону и хмыкнул:

– Но, действительно, полезная способность. Я бы тоже не отказался.

– Тебе-то зачем так изголяться? За тебя мама уже постаралась, – пробурчала она.

– Зависть – вредное чувство, – он мягко ущипнул ее за щеку.

Девушка демонстративно закатила глаза, сложив руки на парте. Только спустя пару секунд ответила на внимательный взгляд Жерара. Смуглое лицо казалось напряженным. Глаза смотрели сурово, рот сжался, руки скрестились на груди. Недовольная гримаса вменяла вину, которую Карина не хотела принимать. С таким же упреком смотрел Трунов. Это сковывало невидимой леской, остро впиваясь в кожу. А ей хотелось свободы. Чтобы без ограничений общаться с Зайкиным, не боясь напороться на чью-нибудь злость или издевку. И чтобы не стесняться себя при нем, глупой и влюбленной. И не прятаться за маской мнимого равнодушия днем, а ночью за фиктивным удовольствием не скрывать истинного безразличия.

Пришлось потерпеть еще две секунды неловкости, и преподаватель снова вернулся к спору студенток о том, насколько необходимо читать классику.

– Не бойся, нам французский всего лишь до конца третьего курса учить. Осталось терпеть полтора года, – иронизировал Зайкин, уловив печаль на лице соседки. – Время быстро летит.

– Не беси меня, – процедила Карина и отвернулась к окну, накрыв руками плечи – нагота стала смущать.

Хотя утром она специально выбирала свитер с открытым верхом. Зайкин как-то сделал комплимент ее декольте. С тех пор девушка стремилась чаще его демонстрировать.

– Кажется, ты хочешь поделиться с нами мнением? – спросил вдруг Жерар.

Одногруппники перебросили внимание на их парту. Девушка съежилась, резко обернувшись на голос преподавателя. Тот глядел на Зайкина.

– Спасибо, что спросили, – ответил по-французски парень. – Давно ищу возможность высказаться о «Тошноте» Сартра. Три года как прочитал.

Девчонки заулыбались. Карина удивлялась, как у него получалось следить за дискуссией. Но группа, действительно, дошла до обсуждения французской классики двадцатого века. Теперь и ей пришлось следить за ходом общего разговора. Но мысли Зайкина ее увлекали, даже если она не до конца их понимала.

– Название хорошо передает ощущение, которое меня не покидало при чтении, – весело улыбался парень. – Я так и не понял, как можно настолько не любить себя и мир, а, главное, почему. Герой находит множество оправданий бессмысленности своего существования, а ведь может с такой же легкостью все это обратить во вполне резонные причины быть. Иногда можно жить только ради того, чтобы жить. И любить себя только потому, что ты есть. Зачем выбирать сложный путь страданий, когда можно выбрать простой путь любви?

Карина слушала и не соглашалась. Жерар поддержал ее резкой вставкой.

– Люди обычно такое не выбирают, а живут с тем, что есть.

– Но Рокантен именно что выбирает. Он же сам… – Зайкин задумался на секунду, искал подходящее слово, пару раз щелкнул пальцами, будто переключал в памяти страницы словаря, – …отстраняется от всех. Сам от этого страдает, но продолжает настойчиво мусолить больные думы и ограждаться от мира. Все ведь только в его голове.

Карине нравилось наблюдать, как умные мысли кривят его красивое лицо. Брови, как Питерские мосты, то разводились, то сходились над переносицей. Синие глаза то округлялись, то принимали форму щели. Щеки надувались и сдувались. Кончик носа он то и дело утирал пальцем, отчего тот краснел.

– Психология – сложный предмет, – улыбнулся Жерар. – И не наш. Мы изучаем французский. Поэтому, давайте, не будем вдаваться в эти дебри.

– Я как раз все сказал, – пожал плечами Зайкин и улыбнулся.

Преподаватель этим завершил дискуссию и попросил всех перейти ко второму упражнению. Активисты вызвались его выполнять, а Зайкина отвлекло сообщение от Полины. Карина успела прочитать часть переписки.

«Предки всю неделю обсуждают твое недержание», – смеялась сестренка множеством смайликов со слезами из глаз.

«Забавно получилось», – парень улыбался в ответ скобочками.

«Ты, действительно, хочешь троих детей? Может, хотя бы двумя обойдемся?» – смайлик подмигивал.

Карина удивилась тому, как легко Полина перескакивала на такую серьезную тему. Зайкин словил ее ошеломленный взгляд. Она сразу переключилась на доску, которая по-прежнему оставалась пустой. Жерар ходил взад-вперед, украдкой поглядывая в их сторону. Девушка не знала, куда себя деть. Сбоку смущали синие глаза, спереди – черные.

«Договоримся», – быстро напечатал парень и снова закрыл предложение несколькими скобками, только впереди поставил знак «;».

– Если она захочет замуж, ищи ей другого жениха, – шепнул Зайкин. – На такое ты меня точно не уломаешь.

– Не парься. Закон на твоей стороне. У тебя как минимум два года в запасе, – съязвила Карина.

– Это у тебя в запасе два месяца, – в тоне скрипел лед – слишком серьезно это звучало. – Время быстро летит. Что ты будешь делать, когда наш договор истечет?

Рука отмахнулась от вопроса, как от паутины. Но мысли навязывались. Страх оплетал душу белой сетью, заматывая ее в кокон, из которого все сложнее становилось выпутаться. Поэтому она не хотела об этом думать.

– Буду решать проблемы по мере их поступления.

До конца пары они не разговаривали. Жерар провожал их задумчивым взглядом из аудитории. Карина не стала оборачиваться. О нем она тоже думать не хотела. Мозг искал проблему попроще и быстро нашел.

– Блин, я забыла подарок для Варда, – девушка резко остановилась у самого гардероба.

Холл наполняли шумные студенты. Кто-то кого-то искал, кто-то кого-то ждал, все болтали и смеялись. Зайкин кому-то улыбался и махал рукой, пока не отвлекся на ее вопрос.

– Не бойся, Вард знает, что ты жадина, и не ждет от тебя ничего, – белая ухмылочка теперь направлялась ей, а не кому-то из толпы за спиной.

– У меня просто ограничены финансы. Тебе не понять.

Она надула губы – поддавалась его влиянию, тоже стала гримасничать.

– Да я же шучу, – засмеялся парень. – Варду пофиг. Расслабься.

– А что мне ему дарить? Я его толком не знаю даже, – плечи опустились.

Зайкин пожал своими.

– Ну, он тебя точно не ради подарка пригласил.

– Я знаю, что ради Настены, – Карине на секунду даже стало обидно. – Все равно нужно что-то подарить.

– Можно чисто символически.

Его тут же отвлекли парни с курса из группы немецкого языка. Один высокий, другой пухлый, они подхватили Зайкина с боков, минуя Карину, как столб, который можно просто обойти и дальше не обращать внимания.

– Зай, когда вечеринка? – первый обнял его за плечи.

– Все уже спрашивают, – поддакнул второй, выходя чуть вперед.

– Сам не знаю, – Зайкин высвободился из объятий. – Придумаю интересную тему, приглашу.

– Да мы тебе хоть щас накидаем, – усмехнулся высокий. – Я тебе давно предлагаю в стиле «Пиратов Карибского моря».

– Пиратское уже было.

– А в стиле «Матрицы»?

– Все будут агентами Смитами.

– Почему? Я бы в Тринити вырядился, – посмеялся пухлый, рассмешив остальных.

– Тринити я бронирую, – подключилась вылетевшая из гардероба Самойлова. – Только чур Зайка – Нео.

Девушка легко оттолкнула пухлого и положила тонкую руку на шею Зайкина.

– Не, я хочу быть Пифией.

Карина мотнула головой и нырнула за однокурсницу, чтобы быстро схватить пальто и уйти отсюда, пока ее не замечают.

«Сегодня пятница, надеюсь, ты, наконец, освободилась от дел», – писал Жерар.

В метро отвечать было неудобно. Одной рукой приходилось держаться за поручень. С обоих боков теснили попутчики. Старый вагон пошатывался и дребезжал. Девушка никак не могла принять устойчивую позу.

«Сегодня не могу», – все отмазки закончились, потому она решила быть предельно простой, не нашла в себе сил постараться соврать правдоподобно.

«Не бойся, я уже не мальчик, – ответил он без смайликов. – Больше, чем ты можешь мне дать, требовать не буду».

Карина выпустила пар в потолок поезда. Сосед потеснил ее, чтобы пройти к выходу. Она схватилась за поручень второй рукой и чуть было не выронила телефон. Ответ смогла напечатать только на станции.

«Больше, чем могу, я все равно не дам. Напишу на выходных», – отправила тоже без эмодзи.

Выйдя из метро, девушка направилась в торговый центр, где долго гуляла по магазинам подарков, а в итоге купила в ближайшем супермаркете готовый набор фирмы «Zaya». Подумала, что Варданяну, как спортсмену, гель для душа и дезодорант всегда пригодятся.

Дома немного успокоилась. Густая тишина пустой квартиры создавала ощущение капсульности. Мир оставался за окном. И все его обитатели тоже.

Пока ждала подругу, Карина смотрела шоу Райны. Близился ее концерт. Она каждый вечер думала о том, как пригласить с собой Зайкина, но боялась. Хотя знала, что он бы только обрадовался. Эротические перфомансы располагали к интимной близости. Трудно было переживать такой опыт без желания и вожделения. Она и так едва себя сдерживала, когда оставалась с ним наедине. И больше всего ее возбуждала его недоступность.

«Хватит постоянно о нем думать!» – взбесилась девушка, не досмотрев шоу до конца. Захлопнула ноутбук со стуком и отбросила на кровати. Решила поискать в гардеробе подходящее платье для вечеринки. Все с закрытым верхом отбрасывала в сторону не глядя. Остальные перемерила по два раза, но ни в одном себе не нравилась. Даже в стотысячном из ДЛТ. Все наряды смотрелись пошло или слишком празднично, а ведь вечеринка обещала быть типичной дружеской посиделкой без торжества. И конкурировать ей там было не с кем. Окончательно определиться с образом помогла Настена.

Карина встретила ее в белье. Подруга смерила голую фигуру оценивающим взглядом и одарила внезапным комплиментом.

– Кажется, ты похудела.

– Не специально, – раздражение все еще не прошло, поэтому она звучала грубо.

Настена сняла пуховик и повесила в шкаф. Карина тоже разглядела ее фигуру в обычной юбке свободного кроя до лодыжек и свитере с цветочным узором. Вид был совсем не праздничный. Обе перевели взгляды на платья, которые комками валялись на полу и диване.

– А я решила не заморачиваться. Все равно бессмысленно, – с тоской заметила Настена и махнула рукой на стопки нарядов, как на мусор. – Он выбрал Сиран. И они идеально подходят друг другу. А мне давно пора перестать быть наивной дурочкой.

Она прошла меж тряпичных стопок и плюхнулась на диван как на перину в расслабленной позе.

– Не знаю, зачем я туда вообще иду. И тебя тащу.

Карина остановилась у перегородки, упершись в нее костлявым плечом. Смотрела на гостью без эмоций и всяких мыслей.

– Я тогда тоже не буду запариваться.

Девушка хотела переставить ногу, но зацепила носком сарафан, который валялся рядом у комода, и сбросила с размаху. Настена схватила юбку с дивана и покрутила перед собой.

– Ну, тебе-то можно и подзапариться. Зайка пока свободен.

Ухмылистый серый взгляд переметнулся на Карину. Такая наглость возмутила девушку.

– С чего вдруг? Во-первых, он уже. А во-вторых, мне это не надо.

Настена захихикала. Это девчачье хихиканье раздражало. Непонятно было, как на него реагировать. Беситься – глупо, потому что толком ничего не ясно, игнорировать не хотелось, ведь что-то оно все-таки значило.

– Не понимаю, че ты выпендриваешься? – подруга скинула юбку к остальным брошенным нарядам. – Вам-то ничего не мешает.

Карина посмотрела ей в лицо. Хотела выразить скепсис, а вышла печаль. Глаза потускнели, стоило только вспомнить о Зайкине. Она их прикрыла пышными ресницами.

– Ты не представляешь, как он меня на самом деле бесит, – выдохнула девушка и наклонилась, чтобы собрать одежду.

– Зато догадываюсь, почему, – опять захихикала Настена. – Мне-то можно признаться.

Последнее предложение звучало шутливым упреком. Карина не поднимала глаз. Сгребла все платья и запихала кучками по ящикам комода. Ни один до конца не закрылся, но ее беспорядок меньше всего беспокоил. Из верхнего она достала джинсы, белую майку и рубашку в клеточку, чтобы выглядеть максимально обыденно, но оставить декольте при этом полуоткрытым. Джинсы натягивать удобнее было сидя, поэтому она устроилась на диване рядом с подругой.

– Долго будешь отпираться? – спросила та, наблюдая за каждым ее движением.

– Ты о чем? – Карина понимала, что глупо делать глупый вид, но признаваться не хотела, потому перевела тему. – Ты до утра планируешь?

– Ну, уезжать оттуда среди ночи не очень удобно, – Настена стянула губы, но глаз не отводила. В них все еще искрилась ухмылка. – Там много мест для ночевки. Уверена, Зайка с удовольствием разделит с тобой постель.

Карина закатила глаза и пыхнула по-бычьи перед тем, как подняться. Скинни туго облепили попу, пришлось натягивать их на талию с усилием, а потом разглаживать расправленную майку внутри. Рубашку застегивать не стала. Достала косметичку из сумки и подошла к зеркалу в прихожей, оставив гостью на диване. Та сама пришла и села за стол, скрестив руки и ноги.

– Неужели Трунова до сих пор забыть не можешь? – в тоне перестал читаться сарказм.

– Какой, блядь, Трунов? – взбесилась Карина. – Я что не могу просто никого не любить?

Она с нажимом провела помадой по губам и небрежно швырнула косметичку обратно в сумку. Дальше краситься расхотелось.

– Собирайся, вызываю такси.

Настена только хмыкнула и потянулась за пуховиком в шкаф.

Только когда они выехали за город, она извинилась.

– Да ладно, я же просто спросила. Все из тебя выуживать приходится. Сама никогда ничего не рассказываешь.

Карина надеялась, что они так помирятся, но подруга теперь сама надулась и отвернулась к дороге. Было, на что, ведь полную историю ее отчисления никто, кроме Зайкина, не знал. Настена вела себя деликатно и не допрашивала ни по поводу Трунова, ни по поводу Луковского. И тот факт, что Карина переспала с преподавателем ради зачета, никак не повлиял на их дружбу, а она все стеснялась рассказать правду.

Череда фонарей окрашивала небо и трассу в огненно-рыжий. Оранжевый свет висел туманом в воздухе. На фоне черные силуэты зданий и деревьев сменяли друг друга. Виды наводили тоску. Настроения веселиться не было совсем. Проблемы наслаивались друг на друга, как тени, и вместе давили на сердце, а она их копила, откладывала все решения на когда-нибудь, даже если понимала, что делает только хуже. Рейтинг, Жерар, Полина, Зайкин. Одно за другим все крутилось в сознании и дергалось, как зависшее видео. Картинка разлеталась на пиксели и дрожала зловещим предзнаменованием.

В коттеджном поселке было тихо и безлюдно. Всего в нескольких домах горели окна. В Зайкинском освещался только второй этаж, где располагалась гостиная. Вход в этот раз никто не охранял. Дом казался обычным и жилым. Подруги прошли через пустой двор с идеальным газоном и поднялись по парадному крыльцу. Дверь была заперта. Настена быстро отыскала круглую кнопку сбоку, и засвиристел звонок.

– Только вас и ждали! – встречал на пороге Зайкин в розовом халате, голубых штанах и оранжевых носках.

Он распростер руки, раскрыв голый торс, – приглашал внутрь. Обе девушки невольно уставились на пресс, затем переглянулись и вошли.

Из колонки звучала музыка, негромкая и расслабляющая, без слов и внезапных вставок. Теплый свет и плюшевый костюм хозяина создавали уютную атмосферу. Пахло жареным сыром и картошкой. Сразу захотелось кушать. Желудок предвкушал отменное лакомство от Зайкина.

Тихие голоса заполняли просторную гостиную. Раздевшись, гостьи завернули за перегородку прихожей и увидели компанию на полу вокруг низкого столика. Первым в глаза бросился именинник во всем белом. Рядом с ним сидела Сиран в красном платье с манящим кливиджем. Настена изучала красивую грудь, полную и упругую и спустя лишь несколько секунд ответила на приветливую улыбку соперницы.

За ней сидел незнакомый парень, тоже армянин. Карина сразу догадалась, что это тот самый брат, открывший кузницу на выигранный грант. Лицом он походил на растерянную сороку. Угольные глаза озирались с недоверием, будто всюду искали подвох и находили. Нос был длинным и тонким с острым кончиком, вздернутым вызывающе. Губы тоже были тонкими и бледными. Туловище казалось непрочным, а длинные конечности – ломанными. Парень сидел неудобно и улыбался бессильно, носил черные джинсы с «вареной» рубашкой, в общем, производил странное впечатление.

Спинами ко входу обнимались Игнатьева с Гогой. Оба надели кигуруми в образах Дональда и Дэйзи Даков. Еще двое парней в спортивках вышли из кухни. Первым оказался Каменчук, а второго Карина не знала, но часто видела рядом с Варданяном. Волейболисты все друг на друга походили. Этого выделяло только необычное сочетание восточных черт с русыми волосами и рыжими веснушками. Парни помахали вновь прибывшим бутылками пива. Компания действительно оказалась небольшой.

– Подсаживайтесь, – махнул Зайкин, кивая на столик, а сам убегал на кухню. – Ща принесу еду и напитки.

Его голая грудь и рельефный живот не давали Карине покоя.

– Я помогу, – вызвалась она, бросив сумку на пол прямо на месте, и побежала следом.

Лишь на кухне пришло осознание, что подругу она некрасиво кинула. Обернулась на закрытую дверь и поджала рот, поняв, что ничего уже не изменит.

– Ты что будешь? Пиво? Красное? Белое? Вермут? Тут еще водка, по-моему, где-то завалялась, – Зайкин по-барски распахнул двухкамерный холодильник, достал небольшую черную бутылку с неродной пробкой и понюхал, сморщившись. – Настойка какая-то.

Карина встала рядом и обежала глазами полки, занятые напитками разных цветов и объемов.

– Начну с «Кампари», – схватила она бутылку с красной жидкостью за горлышко.

– А я с малого, – улыбнулся парень и распихал банки пива по карманам. – Возьмешь закуски?

Он кивнул на стол, на котором стояла большая миска с картофелем фри, а рядом поменьше – с сырными шариками.

– А что, нормальной еды не будет? – удрученно заметила девушка, косясь на жирное угощение.

Масло вжарилось в корочки картофельных долек и сырных комочков, размазалось по стенкам посуды и стекало на дно густой жижей.

– Фрукты, – он усмехнулся и, набрав бутылки в руки, насколько хватило пальцев, захлопнул холодильник ногой. – Все претензии к Варду. Он спонсирует вечеринку.

У самой двери парень остановился и развернулся к ней передом. Карина насторожилась и слегка приподняла брови.

– Кстати, я сегодня встречался с Полиной. Так что с тебя еще одна обнимашка.

«Когда успел?» – выдохнула девушка и перевела вес на одну ногу, а взгляд на кубики пресса. Руки скрестить не позволяла объемная посуда с закусками и биттер подмышкой.

– Запишу на твой счет.

Зайкин чихнул и чуть не выронил все бутылки, но удержал и утер нос тыльной стороной ладони.

– Где твоя футболка? – карие глаза снова покосились на голое тело.

Он нахмурился и замер.

– Внезапно. У меня их сотни. Тебя какая интересует?

– Любая, – Карина пыталась придать себе злости. – Хоть одну бы мог надеть.

Парень глянул на себя и ухмыльнулся.

– Я тебе больше скажу, на мне еще белья нет, – он коварно поиграл бровями и сделал несколько шагов, чтобы встать в полуметре от нее.

Девушка осталась на месте, потому что ноги от перенапряжения онемели. Дыхание сбилось. Грудную клетку заполнило возбужденное сердце. Взгляд не отрывался от худого торса.

– И что?

Карина не думала, что такое может сработать на женщину, но с ней работало. Эта одновременная легкодоступность и недосягаемость заставляла желание зудеть и нарываться.

– Ничего. Просто я бы на твоем месте сегодня не злоупотреблял алкоголем. Еще накинешься на меня. Все узнают, что ты чувствуешь на самом деле.

– Давно ты стал нахалом? – насмешка вышла неуверенной.

– Я всегда таким был, – Зайкин медленно приблизился к ней и нежно чмокнул в уголок рта. – Ты просто раньше не обращала внимания.

Кожа вспыхнула по всему телу. Душа перевернулась. Внутри как будто рок-группа играла последний концерт – все гремело и барабанило, а струны лопались. Пока она приходила в себя, он уже вышел из кухни.

Настена разговаривала с Игнатьевой и Гогой. Варданян, Сиран и ее брат общались между собой. Каменчук со вторым волейболистом чокались горлышками и смеялись. Хозяин дома поставил напитки на стеклянный столик.

– Там еще вино есть, шампанское и какая-то настойка. Кариша тащит «Кампари».

– Да мы пивом обойдемся, – махнул Варданян и схватил три банки для себя, Сиран и ее брата.

Гога угощал Игнатьеву. Волейболисты уже были при алкоголе. Карина свой держала подмышкой, пока не вспомнила, что ей нужен стакан. Отыскала целый набор на кухне, сполоснула две штуки и вернулась в компанию, чтобы предложить Настене разделить напиток.

– Познакомимся, что ли, наконец, – лыбился Зайкин.

Брата Сиран звали Самвелом. Парень скромно оглядел всех и скупо улыбнулся. Волейболиста Варданян представил как Мишу. Тот зачесал волосы назад и помахал двумя пальцами руки, которой держал пиво.

Убедившись, что теперь все знают друг друга хотя бы по именам, хозяин сгонял на кухню за фруктами. Они уже были намыты и нарезаны. В разложенном виде поместились на два огромных блюда. Карина распознала в ассорти классику: яблоки, груши, бананы, мандарины, а в центре лежал гроздьями виноград: на одном блюде – светлый, на другом – темный. С него девушка и начала. Крепкий биттер стоило чем-то закусывать, а то сценарий Зайкина пугал своей реалистичностью.

Подруга приняла стакан с напитком без вопросов. Она так тушевалась и все время посматривала на грудь Сиран, очевидно, жаждала выпить, не важно чего, но когда сделала глоток, чуть не выплюнула все обратно.

– Что ты мне подсунула? – возмутилась девушка, высунув язык. – Горько!

Все засмеялись.

– Кампари, – невозмутимо пожала плечами Карина, потому что сама пила без особых эмоций.

Горькость заправляла вожделение и чуть-чуть сбавляла градус внутреннего накала, который плавил внутренности. Особенно когда Зайкин сел рядом, тем самым замкнув круг за квадратным столиком. Кокосовый аромат не выпускал из плена. И сексуальный торс не выходил из головы. Регулярно всплывали в памяти фразочки Полины: «Он такой весь обтянутый мышцами», «Обожаю, когда венки на животе наливаются», «Люблю водить пальцем по расщелинке между кубиками». Хоть и мелкая, а сестренка умела передавать возбуждение.

«Господи, он даже не Крис Хэмсворт, а ты помешанная извращенка», – остатки разума пытались к чему-то взывать, но похоть побеждала безоговорочно. Взгляд то и дело косился набок.

– Отдай мне, – попросила Игнатьева у Настены. – Такая гадость, что даже захотелось попробовать.

Настена посмотрела на нее как на сумасшедшую, а сама потянулась за ее пивом. Они молча обменялись напитками. Настена сделала несколько жадных глотков. Игнатьева только пригубила и то с осторожностью. Все следили за ней с научным интересом, ждали отторжения. Но девушка посмаковала капли и выдала оправдательный вердикт.

– И мне тогда, пожалуйста, – улыбнулась Сиран, поставив пиво на столик.

– Возьми стакан, – заботиться о сопернице лучшей подруги Карина принципиально бы не стала.

Сиран поднялась и ленивым шагом отправилась на кухню. Плиссированный подол в пол скрывал длинные ноги полностью. Казалось, что девушка плывет. И в движениях рук ощущалась сила нежности. Она в целом двигалась грациозно, с истинно женским достоинством, которым хотелось восхищаться. Все парни, кроме Варданяна и Самвела, проследили за ней. Карина старалась не обращать внимания на ревность и зависть, которые давно искололи душу, а теперь били в старые проколы.

– Мне тоже захотелось этой гадости, – сказал Зайкин и покосился на красную жидкость в прозрачной бутылке. – Кариш, можно?

Он схватился пальцами за донышко ее стакана. Она распустила свои и пригрозила взглядом.

– Только выплевывать обратно не надо.

– Постараюсь.

Парень оскалился на миг и глотнул сразу много, аж щеки раздулись. Голова подалась вперед рефлекторно, как при рвотном порыве. Карина испугалась за свой напиток и скуксилась в предвкушении отвратительного зрелища. Остальные тоже напряглись. Варданян выдавил нервный смешок. Зайкин что-то промычал и, наконец, проглотил.

– А в этом что-то есть, – сказал после того, как отдышался. – Такое же горькое, как безответная любовь.

Синие глаза улыбнулись ей без укоризны. Парень сделал еще глоток и поболтал оставшуюся половину в стакане. Каменчук и Миша переглянулись с ухмылками. Игнатьева украла Каринин жест – закатила глаза. Гога хмыкнул.

– Стакан верни, – Карина протянула ладонь.

Как только напиток оказался в руке, она допила его залпом, не сумев удержать гримасу омерзения. Так горчила не безответная любовь, а девчачья поспешная глупость.

Сиран вернулась, как раз когда она наливала себе новую порцию. Плеснула и ей щедро до краев.

– По-моему, пришло время провозгласить тост, – озвучил Зайкин и поднялся с прыжком. – Если кто помнит, мы тут в честь Варда собрались.

Он поднял в сторону друга банку. Тот поднял бутылку в ответ и изобразил смущение на лице. Сиран села с ним рядом и положила подбородок на широкое плечо, поглаживая рукой по спине. Биттер она пила спокойно, даже не морщилась. Настена тупила взгляд в дырочку на алюминиевой крышке.

Зайкин сделал глубокой вдох и легкий довдох, будто готовился к очень длинной речи и раскрыл рот в широкой улыбке.

– Ну че, Вард… с днюхой! Будь!

На этом весь тост и закончился. Парень глотнул пива. Остальные несколько секунд осмысливали, а потом засмеялись.

– Такие трогательные слова, Зай, прямо в сердечко, – именинник утер несуществующую слезу.

– От души, брат, – Зайкин приложил правую руку к левой груди и чокнулся с ним через весь столик.

Все только после этого догадались выпить за Варданяна и присоединились к чоканью. Зайкин сунул два пальца в картофель фри и вытащил дольку. Игнатьева хлестнула его по руке легонько.

– Зай, нечего жрать как свиньи из общего корыта. Тащи тарелки.

– Блин, – проворчал парень, но подчинился и принес одноразовые картонные блюдца. Кинул их стопкой на край стола.

Игнатьева по-хозяйски раздала каждому, а себе и Гоге взяла одно на двоих. Они и дольки картошки делили между собой, целуясь. Карина еще не видела Риту такой романтичной. Со стороны выглядело смешно, но мило. Остальные в компании ничему не удивлялись и не обращали на них внимания. Варданян с Сиран себе такого не позволяли. Он даже не смотрел на свою девушку, а на все прикосновения никак не реагировал. Она иногда гладила его по плечу или по волосам, а он все внимание сконцентрировал на историях Зайкина. На Настену, которая сидела напротив наискосок, Варданян тоже не смотрел, специально. Это чувствовалось, его напряжение и страх случайно зацепиться взглядом за ее розовое лицо. Настена тоже делала вид, что ничто, кроме истории, ее не интересует, и боялась поворачиваться к противоположному углу.

За едой и алкоголем все постепенно расслабились. Зайкин уступил роль рассказчика Каменчуку, а за ним подключились Миша и Гога. Игнатьева много встревала в истории последнего, потому что он делился их совместной поездкой в Турцию, где оба натворили много глупостей. Карина искренне смеялась над их приключениями, хотя внутри не до конца верила, что Игнатьева может тупить, а главное, признавать собственные ошибки и смеяться над ними.

– Ее ваще так переклинило. Она была уверена, что мы на нашем этаже и это наш номер, – уверял друзей Гога, активно жестикулируя. – И пошла ругаться на ресепшн. Я ее не смог остановить.

Игнатьева хохотала, держась за живот.

– Я реально допилась. Мне уже администратор тычет в цифру этажа у лифта, а у меня все плывет. И вместо пятерки шестерка мерещится. Мы там, наверное, полчаса спорили, пытались доказать друг другу очевидное. Весь отель сбежался на это посмотреть.

Девушка треснула себя по лбу и запила позор пивом Гоги, потому что биттер уже выдула.

– Главное, самоуверенность, – заключил Зайкин и открыл новую банку. – Этого у тебя не отнять.

– Да уж.

Все досмеивали остатки, запивая хохот алкоголем. Сиран поставила стакан на столик и оглядела компанию в ожидании внимания.

– У нас с Туриком тоже был казус в Индии. Только к нам в номер вломились.

– Блин, Сир, не надо, – засмущался Варданян, украдкой глянув на Настену, и закрыл пол-лица ладонью.

Сиран захихикала. Самвел тоже улыбался, кажется, знал историю. В глазах Настены зажглось любопытство.

– Такой вечер откровений, я хочу поделиться.

Варданян вздохнул глубоко и уставился на Зайкина.

– Я сам тогда расскажу.

Сиран пожала плечами и снова взяла стакан в руки.

– Короче, к нам в номер ворвалась обезьяна, шимпанзе, кажется.

– Бонобо, – поправила его девушка и опять хихикнула.

– Я спал…

– А я в душе была.

Варданян посмотрел на нее, поджав губы. Девушка подняла руки, показывая, что отступает и глотнула «Кампари». Он продолжил.

– Дверь, главное, открыла сама. Вошла спокойно. И на кровать ко мне запрыгнула.

Парень резко остановился, стянул губы вправо, пытаясь сдержать смех и стыд одновременно. Лицо быстро залилось краской. Рука стерла испарину со лба.

– В общем, она приставать начала…

– Да ладно? – Зайкин от возбуждения чуть подался вперед. – В плане, за гениталии трогала?

Миша с Каменчуком выдавили по смешку. Гога вытянул лицо в удивлении. Игнатьева лоб нахмурила, одну бровь приподняла, а рот приоткрыла.

– Ну и… за это тоже, – тихо ответил Варданян, пробежав смущенными глазами по кругу, на Настене остановился на секунду и опустил взгляд в пол. – Ну, как трогала. Просто погладила…

Сиран, улыбаясь, утешила его ласковым прикосновением ладони к щеке.

– А я во сне… думал, это Сир…

– Короче, я выхожу из душа, а он с ней уже сосется, – выпалила она сквозь смех.

Все прыснули. Зайкин так ухахатывался, что разлил пиво на себя и на пол. Немного попало и на джинсы Карине, но за общим весельем она не стала придавать этому значения.

– Ну, не прям сосался, – Варданян покраснел до мякоти грейпфрута. – Конечно, я сразу проснулся. И тут хозяйка его прибежала…

– Это еще самец оказался? – хохотал Каменчук. – Жестяк.

Миша отодвинулся от друга, но смеялся от души.

– Как думаете, это измена? – в шутку спросила Сиран. – Я до сих пор не определилась.

Улыбка быстро слетела с лица Варданяна. Растерянные глаза встретились с Настениными и убежали под столик. Карина чувствовала, как тело подруги заряжается электричеством. Самвел странно прищурился, но остальные продолжали смеяться. Варданян через пару секунд вернул себе смешливое выражение. Настена допивала пиво.

– Кстати, у бонобо секс – это важная форма социального взаимодействия, – Зайкин быстро переключился на серьезный тон. – Они по поводу и без трахаются. Причем все со всеми.

– Правда? – засомневалась Настена. – Как люди?

– Ага, прикинь. И не только обычным сексом, но и всякие там ласки используют. Оральные, например. Целуются даже.

– Любопытно, откуда ты это знаешь? – уставилась на него Карина.

Парень не успел ответить, Миша оказался шустрее.

– Зай, обращайся, если на порнхабе уже все пересмотрел. Я тебе подкину отборной порни.

– Лол, Зайка зоофил, – рассмеялся Каменчук.

– Я викифил, – оскалился тот.

– Задрот, то бишь, – помотала головой Игнатьева.

Зайкин молча позволил всем отсмеяться. Карина тоже смеялась и параллельно любовалась им, его легкостью и весельем, уверенной улыбкой, добрыми глазами, расслабленной позой. Наслаждалась уютом, который он излучал, и теплом, которое усыпляло самых вредных душевных кошек.

– Че-то мне торта захотелось, – сказал хозяин, поднявшись. – Время десерта?

Все закивали.

– Да-да-да, – ратовал Варданян. – Давно пора.

– Ща все будет.

Зайкин ушел на кухню, на ходу сбросив халат прямо на пол. Плечи расправил и потянулся руками вверх. Мышцы напряглись на секунду. Тени заиграли на рельефной спине. Карина невольно проводила его взглядом, облизываясь, а в уме бесилась: «Какой же ты, сука, сексуальный». Ей тоже стало жарко.

Внезапно погас свет. И заиграл припев песни Аллегровой «С днем рождения». Задребезжал металл. Зайкин выкатил угощение с множеством свечей по периметру и, подкатив сервировочный столик к друзьям, предложил Варданяну загадать желание. Имениннику понадобилось всего две секунды на желание и еще одна на задувание свечей. Все захлопали с восклицаниями. Зайкин включил свет.

На торте по глазированному волейбольному полю с сеткой бегали спортсмены из мастики, а функции мяча выполняла вишенка, которую ловил диагональный в синей форме. Все сразу поняли, кто здесь Варданян.

– Вау, – у него челюсть отвисла, а глаза запылали восхищением. – Зай, ты гениален!

Компания нависла над тортом. Все пихались, чтобы получше разглядеть фигурки. Варданян обнимал Зайкина и благодарил за лакомство. Каменчук обнаружил среди игроков похожего на себя и радовался как ребенок.

– Зайка, блин, ты мне всю диету испортил, – шутливо возмущалась Настена. – Вредно с тобой дружить.

– Но ты же все равно будешь? – парень обнял ее за плечи и прижался сзади.

Она засмеялась и потрепала его по голове. Варданян смотрел на них с тоскливой улыбкой, пока его не отвлекла Сиран, вручив десертный торт.

– Давай, ты первый.

Парень разрезал корж на восемь кусков, как раз столько их и было в компании, и передал один с вишенкой своей девушке. Она поблагодарила его поцелуем в нос. Только раздав всем угощение, Варданян принялся есть сам.

Карина решила, что наступил удачный момент для вручения подарка, под шумок, пока все увлечены вкусняшкой. Потому что дарить такую бредятину она стыдилась, но выловить момент наедине с именинником не надеялась. Девушка достала из сумки набор в заводской упаковке и подошла к Варданяну, аккуратно постучав костяшкой указательного пальца по лопатке.

Парень и Сиран одновременно обернулись и посмотрели недоуменно.

– Прости, Вард, я не знала, что тебе дарить, поэтому вот, – она поджала виновато губы и протянула ему коробку.

Лицо обоих озарилось улыбками.

– Да ладно, Кар, можно было без подарка, – приглядевшись, именинник засмеялся. – Зай, признайся, мамка твоя проспонсировала?

Он показал другу набор. Карина нахмурилась, только потом вспомнила, что за бренд подсознательно выбрала, она ведь косметикой «Zaya» сама постоянно пользовалась. Зайкин подскочил и вгляделся.

– Это че?

– Карина подарила, – оскалился Варданян и приложил коробку сбоку от лица.

Зайкин разразился хохотом. Вся компания стала подключаться и допрашивать, отчего ему так смешно. Все быстро заражались. Карина поняла, что под шумок не получилось, но беситься, кроме как на себя, было не на кого, поэтому она стояла в центре смеющегося круга и стягивала губы в трубочку.

– А че, гель «Зая» для настоящих мужчин, – издевался Каменчук, хлопая друга по плечу. – В душевой только никому не показывай.

Варданян скинул его руку и отстранился.

– Спасибо, Кар, шикарный подарок! – он помахал ей коробкой, смеясь. – Пожалуй, больше я тебя звать не буду.

Настена хихикнула сбоку, жуя торт. Карина покачала головой, ухмыляясь.

– На это и был расчет.

– Так, я не понял, тебе продукция моей мамы не нравится? – вступился Зайкин, положив ей на плечи длинную руку. – Пошли, выйдем. Поговорим как… зая с заей.

Компания рассмеялась. Варданян сразу сдался, подняв руки.

– Не, не. Все ок. Только «Зая». У меня на любое другое мыло уже аллергия.

– То-то же.

Только, когда Зайкин отошел от нее, Карина опомнилась и глянула ему в спину с неудовлетворенным желанием. Кокосовое облако все еще витало над ней и потом весь вечер преследовало в памяти.

Компания разбилась на две. Зайкину приспичило искупаться. Он зазвал парней в бассейн. Девчонки к такому не готовились и без купальников не стали следовать за ними.

– Давайте, музыку повеселее, что ли, врубим, – принялась хозяйничать Игнатьева и резко прибавила громкости. – Кому еще «Кампари»?

Сиран подставила стакан. Настена рефлекторно скуксилась, глянув на красную жидкость, и удрученно осмотрела столик, где остались только початые бутылки пива. Карина самодовольно заметила, что справилась с задачей не дать ей напиться.

– А че там еще было? – спросила подруга с надеждой.

– Много разного. Но ты же не хотела злоупотреблять.

Настена махнула рукой и отправилась на поиски напитка. Игнатьева подключила свой телефон к колонкам и выбирала песню. Сиран плавала по гостиной под беззвучную мелодию. Карина кусала губы, представляя, как Зайкин плескается в бассейне абсолютно голый.

– Наконец-то, остались одни девчонки, – выдохнула Игнатьева, включив танцевальный хит.

Карина усмехнулась и выплеснула в стакан остатки биттера – хватило на глоток. Настена вовремя вернулась с бутылкой хереса. Игнатьева к ним присоединилась.

Все трое развалились на диване и наблюдали за тем, как Сиран наворачивает слепые круги, совершенно не слыша громкий хип-хоп, под ритм которого ни одно ее движение не попадало.

– Сир, ты еще с нами? – крикнула Игнатьева.

Девушка резко остановилась и прокрутилась на одной ноге, чуть не упав. Тонкий смех плавно лег на латинскую музыку, которая пришла на смену первому треку.

– Да, я с вами. Что-то меня развезло.

Она задрала подол до колен и направилась к дивану. Стройные ноги ступали тихо по гладкому полу. Пятки едва касались паркета.

– Ну, что, пошепчемся, о своем, о девичьем? – Игнатьева обернулась на соседок по дивану и коварно улыбнулась.

Карине померещилось, что в глазах ее блеснули очертания дьявола.

– Начинай, – хмыкнула Настена и откинула голову на мягкую спинку.

– Кар, когда свадьба?

Резкий вопрос вогнал Карину в тупик. Она не сразу сообразила, что обращаются именно к ней. «Свадьба? Какая свадьба?» – сознание отупело из-за алкоголя. Настена с Сиран уставились с усмешками, но в ожидании.

– Ты о чем?

– О вас с Зайкой, – недовольно протянула Игнатьева, будто объясняла слишком очевидные вещи.

«Блядь, неужели все настолько плохо?» – досадовала Карина, глотнула терпкое вино и нервно посмеялась с опозданием.

Сиран присела с краю рядом, посмотрела ей в лицо и произнесла:

– Это же прекрасно. Я так рада за вас. Особенно за Зайку.

Все три девушки покосились на нее с недоумением и хрюкнули от смеха одновременно.

– Не в этой вселенной, не надейтесь, – стерва в Карине пыталась сохранять остатки былой гордости, а перед глазами маячило голое тело, жилистое, крепкое, изящное.

– Да они там тебя не слышат. Здесь только мы, – Игнатьева махнула на лестницу, ведущую вниз. – Можешь всем спокойно делиться.

– Мне нечем делиться. Увы.

Спасаясь от необходимости говорить и признаваться, Карина сделала большой глоток, хотя даже через опьянение осознавала, что отнекивается по инерции, когда уже поймана с поличным.

– Ладно, спрошу по-другому. Когда ты поняла, что влюбилась? – Игнатьева умела настаивать.

Карина прорычала от бессилия. Получилось, как у раненного тигренка.

– Серьезно? Нам че больше обсудить нечего? Может, ты поделишься с нами своими чувствами к Гоге?

– Легко, – Игнатьева повалилась на бок и уперлась локтем в диван. – Я его люблю. Сильнее всего в этой жизни.

– Прям так? – усмехнулась Карина, хотя не находила особых поводов для сомнений, просто хотелось язвить.

– Прям так.

– Сильнее, чем семью?

Игнатьева вздохнула, подумала недолго и ответила.

– Да. Походу сильнее.

Настена округлила глаза и, выпив вина, спросила:

– Даже сильнее, чем маму?

– Маму особенно, – голос Игнатьевой мгновенно загрубел, как будто хитином покрылся, под которым пряталась зароговевшая злость.

Настала пауза. Все чувствовали себя неловко, но никто не решался задать следующий вопрос. Самой смелой оказалась Сиран.

– У тебя тоже трудные родители?

Она вздохнула и задрала голову, чтобы допить остатки «Кампари». Карина оперативно подлила ей хереса, а сама удивлялась Игнатьевой, потому что всегда считала ее примерной дочерью. Ее родители именно о такой мечтали: чтобы и ум, и красота были на месте, и одевалась элегантно без вульгарности, и поведение соответствовало нормам, и парень был один на всю жизнь, да по любви.

– У кого они нетрудные, – усмехнулась Игнатьева.

Мелодия сменилась на более динамичную из старого панка. Заиграли быстрые биты и бас-гитара. В конце отбивали барабаны. Воздух наполнялся сочными звуками и становился плотнее.

– А в чем проблема? – любопытство в Настене победило осторожность.

– Гога им не нравится.

Девушки переглянулись между собой, обменявшись удивлением.

– Классика, – цокнула Карина.

Музыка снова заполнила воздух, пока они молчали. Игнатьева пила глоток за глотком, пусто глядя в пол, а потом продолжила сама без всяких вопросов.

– Дело не в Гоге. Ей, в принципе, никто не нравится. Она только себя любит. А я должна была стать ее полной копией, ходить так же, говорить так же, даже одеваться так же. Типа элегантность не устаревает, – девушка спародировала тон великосветской дамы позапрошлого столетия и посмеялась. – И любить я тоже должна была только себя. А я такой и была. Сучкой высокомерной.

На последних словах она посмотрела на Карину и усмехнулась.

– Думала, это норма.

– Неужели чистая любовь к Гоге тебя преобразила до неузнаваемости? – сарказничала Карина.

Игнатьева хохотнула.

– Почти, – глаза ее снова застыли, а пальцы стучали по стакану. – Я такой стервой была. Реально считала себя лучше всех. И все почему-то поддакивали моему самолюбию, – она помотала головой. – Ну, знаете, считалась самой красивой девочкой в школе, все хотели со мной дружить, и парень у меня был самый классный, и такая мы были идеальная пара. Типа.

Карина с удовольствием наблюдала, как Игнатьева сама над собой иронизировала сейчас. С горечью, но все же. Настена слушала с приоткрытым ртом. Сиран томно откинула голову на спинку, как царевна, и периодически охала в поддержку рассказчика.

– Конечно, я при всей своей крутости, как положено, булила одноклассников. Одну прям терпеть не могла. Самую чмошницу, ну, типа, – Игнатьева закатила глаза и глотнула. – И вот в одиннадцатом классе перед Новым годом она подкинула мне подарочек.

Девушка сделала еще два больших глотка, прополоскав рот.

– Не знаю, как, но она засняла меня в туалете. Буквально как я сру. А у меня тогда живот еще прихватило. В общем, смачное видео получилось.

Из Настены вырвался смешок, но она тут же прикрылась ладонью и запила смешинку алкоголем. Сиран резко подняла голову и уставилась крупными глазами на Игнатьеву. Карина ожидала нечто подобное и только хмыкнула.

– Разумеется, его увидела вся школа. Розовое стекло, сквозь которое на меня все смотрели, рассыпалось вдребезги. Оказалось, я сру не ромашками, и нет во мне ничего сакрального, – Игнатьева рассмеялась. – Спустили меня, в общем, с небес. Парень первым от меня отказался. Подружки следом. Следующие полгода школы были просто кринжовыми. Я даже вскрыла вены.

Настена искренне возмутилась:

– Да ладно? Из-за такой фигни?

– Ну, знаешь, я тогда потеряла целую жизнь, – Игнатьева вдавила подбородок, отчего он расслоился на тонкие складки.

– Это же глупо!

– Теперь я это понимаю! Психотерапевт мне целый год объяснял.

– Бедняжка, – произнесла ласково Сиран. – Это было жестоко с ее стороны.

– Сама заслужила, – выдохнула Игнатьева.

– Какая поучительная история, – Карина чокнулась с ее стаканом. – За нас, стерв.

Та выдавила саркастичный смешок, но выпила.

– Ты мне поэтому сразу не понравилась, – разоткровенничалась Игнатьева. – Когда ты Зайку так по-сучьи отшила, я увидела себя в тебе.

– Взаимно, – улыбнулась Карина, даже не подумав обидеться.

Настена с Сиран засмеялись.

– Я это вообще-то рассказала, чтобы подвести к тому, как мы с Гогой замутили, – в голосе Игнатьевой зазвенели мажорные нотки.

– Так, – собралась Карина, поняв, что рано расслабила уши, и сложила ноги одну на другую.

Из динамиков зазвучал французский под лиричную музыку. Карина весь текст не разобрала, но улавливала отдельные предложения. Певица радовалась новому дню или чему-то другому.

– Я ведь в начале первого курса все еще в депрессняке была. Меня только Гога из этого дерьма вытащил. Не суть, – продолжала Игнатьева. – Но решила сходить на первую вечеринку к Зайке. Психотерапевт говорила, что надо социализироваться обратно. А тут типа новые люди, новые возможности, все дела. Ну, я допилась до усрачки, разумеется. Ни о какой социализации и речи быть не могло. Наоборот, вела себя как животное просто.

– Я смотрю, у тебя проглядываются проблемы с алкоголем, – пошутила Карина.

– Надо обсудить это с психотерапевтом, – усмехнулась Игнатьева. – Ну, и вот. Напилась я до того, что просто рухнула на пол. А за мной Гога весь вечер таскался. Подкатывал. Я не особо обращала внимания. Строила, в общем, из себя по привычке высокомерную суку.

– Плохо ты на ошибках учишься, – заулыбалась Настена.

– Не без этого. В общем, Гога с Зайкой потащили меня в спальню на второй этаж, – она показала на открытую лестницу в середине огромного зала. – Пока несли, я блеванула у самой комнаты Зайки. А потом еще. И еще. Всю ночь меня рвало по-страшному.

Отвращение собеседниц выражалось по-разному. Настена кривила все лицо, показывая зубы. Сиран, наоборот, губы сжала, а лоб наморщила. Карина только приподняла одну бровь и стянула уголок рта вправо.

– Зайке пришлось мою блевотину убирать. А Гога сидел со мной всю ночь, тазик подставлял, следил за тем, чтобы я не захлебнулась собственной рвотой.

– Зайкин? Сам? – не верила Карина.

Игнатьева закивала.

– Прикинь! Он меня тогда ваще не знал. Просто телка какая-то приперлась, нажралась, еще и на халяву, и облевала весь дом, – девушка мотала головой и разводила руками, сама своим словам не верила. – Но он мне даже не сказал ничего потом. Только самочувствием интересовался. И Гога тоже. Всю ночь со мной возился.

Подруги закачали головами в стороны.

– Блин, Рит, а у тебя есть не «туалетные» истории? – предъявила Настена и хотела запить отвращение вином, но отложила стакан.

– Это наша физиология, что поделать? – пожала плечами Игнатьева.

– Какой Гога замечательный, – с умилением прогнусавила Сиран.

– Так еще на свидание после такого позвал! Он меня в таком состоянии там видел… Я бы себя, честно, послала нахуй сразу. И забанила во всех соцсетях, на всякий случай.

Все засмеялись.

Сиран поднялась с дивана и снова закружилась. В этот раз под общую музыку, в которой проскальзывали меланхоличные оттенки, хоть и перебивались электронными битами. Подол платья она отпустила, потому опять казалась плывущим по глади озера лебедем.

Игнатьева следила за ней некоторое время, а потом высказала:

– Я это все маме рассказала тоже, а она все равно на него фикает. Типа, не богат, не умен, не красив. И самое любимое – бесперспективен. А мне с ним реально хорошо. И что с этих богатых и умных красавчиков? Вон Трунов твой… – она кивнула на Карину. – В нем только мышцы красивые, а под ними все – бесформенное говно.

Карина расхохоталась искренне и даже выпила за эту емкую фразу. Настена с ней чокнулась. Сиран тоже посмеивалась, кружась быстрее под ускоряющийся темп песни.

– Ну, не все же такие, – посерьезнела Карина и посмотрела Игнатьевой в лицо. – Зайкин, например. Богат, умен… симпатичен. И не говно внутри.

– Вот именно! – вспыхнула та. – Че ты выпендриваешься?

Сиран резко остановилась и захихикала.

– Безнадежно, – вздохнула Настена и спесиво махнула рукой.

Карина хотела сорваться и улететь со свистом в небеса, где ей бы не докучали бесцеремонными вопросами о Зайкине, и самого Зайкина бы тоже не было, чтобы и возбуждение никогда не просыпалось. Там в вакууме чудилось холодное и бездушное спасение на фоне прекрасных звезд.

– Я не выпендриваюсь, – протянула она с раздражением, глядя в высокий потолок. – И не считаю, что… Зайкин лох там или… не достоин меня… Просто…

Девушка долго искала подходящие слова, точнее замену правде, чтобы это звучало и разумно, и искренне, и удовлетворило всеобщее любопытство, лишь бы ее больше не доставали. Отнекиваться от влюбленности было глупо. Всем все и так было видно, но признаваться она в этом не хотела. Потому что тогда их бы точно сводил каждый второй в университете. А ей и без того тяжело давалось сдерживаться.

Спас ее сам Зайкин, вовремя ворвавшись с первого этажа в одном полотенце.

– А я думал, тут уже дискотека в разгаре, – разочаровался парень, оглядев пустой зал.

Только Сиран помахала ему с произвольного танцпола. Следом появились и остальные. Все мокрые, босиком и в полотенцах на бедрах, парни сразу двинулись на кухню за напитками. Только хозяин сел на диван за Игнатьевой. Карина боковым зрением изучала влажные отблески на его голом торсе.

– О чем шепчетесь? – спросил он с привычной ухмылкой идиота.

– Да вот, тебя обсуждали, – прищурилась Игнатьева.

Карина выпучила глаза, испугавшись, что сейчас она при всех озвучит свои догадки.

– Оо, я польщен, – если бы умел стесняться, он бы зарумянился, но кожа осталась белой, только пластичное лицо пыталось выдать смущение.

– С чего ты взял, что мы тебя хвалили?

– Да без разницы. Главное, внимание.

Он оскалился и потянулся за бутылкой, которую подкинул Варданян, но не словил, слез с дивана и схватил ее с пола. Пиво зашипело после вскрытия крышки и чуть выплеснулось из горла. Зайкин сунул его в рот, пока все не вытекло.

Варданян упал в кресло через столик. Кончики Настениных ушей сигнализировали о подрастающем возбуждении. Она перенесла волосы на одну сторону, ближайшую к нему, в невольном порыве прикрыться. Взгляд спрятала в стакане. Он почувствовал ее неловкость и тоже поежился. Сбоку на подлокотник к нему подсел Каменчук. Миша устроился на полу рядом. Самвел сел в соседнее кресло. Он тоже был в полотенце и выглядел страшно: слишком костляв и несуразен.

– Кстати, Самвик, расскажи, как ты грант на кузницу получил, – вспомнил Варданян. – Настена тоже хочет поучаствовать. Смотри, какие классные штуки она делает.

Он продемонстрировал запястье с браслетом из планет.

– Ты уже хвастался, – усмехнулся Самвел.

Карина подметила, как он в этот момент походил на Гарри Поттера, точнее на актера, его игравшего. Тонкие губы как будто всегда чуть поджимались и тянулись вниз, а маленькие зубы за ними стеснялись показываться. Зато углы мощной челюсти выпирали, натягивая кожу на желваки.

Сиран подсела к брату сбоку на подлокотник и посмотрела на Настену во все глаза, красивые, влажные и сплошь черные.

– Да там бюрократии столько. Заморочек, как бы, всяких, – отмахнулся парень.

– Например? – подключился Зайкин.

Самвел посмотрел вбок и наверх. Настена перевела на него заинтересованный взгляд.

– Нуу… как бы, презентацию надо строго по правилам оформлять. Потом план максимально подробно расписывать, вплоть до канцелярии. И такой ерунды, как бы, много.

– Это преодолимо, – махнул Варданян. – А че по сути?

– Как бы надо полный бизнес-план представить, ну и доказать, что ты ремесленник, и есть культурная ценность в твоей идее.

– Не вопрос. Сделаем, – Варданян подмигнул Настене.

Самвел и Сиран одинаково сдвинули брови к центру, совсем чуть-чуть, буквально на миг, но Карина успела заметить.

– А ты что именно создаешь? Что-нибудь в народном стиле или как? – спросил Самвел у Настены.

Девушка пожала открытым плечом – разрез свитера опять скатился на руку.

– Да разное. Че придет в голову, то и делаю.

– Как бы, видишь, там надо показать, что ты традиции чтишь. Наделай специальных безделушек каких-нибудь, сугубо для презентации.

Настена закивала и хотела что-то спросить, но ее перебила Игнатьева ворчанием:

– Хей, народ, я обязательно с вами, но давайте, не будем на вечеринке обсуждать деловые вопросы. Потом встретимся отдельно, нормально пообщаемся. Отдыхаем же!

Она обхватила Гогу обеими руками за худую шею.

– Поддерживаю, – Сиран вскочила с кресла и потащила Варданяна за руку на танцпол, кружась и улыбаясь.

Парень послушно следовал за ней, а сам оглядывался на Самвела и Настену. Девушка все-таки решила задать вопрос, потому подошла к Самвелу ближе. Игнатьева тоже повела Гогу танцевать. Зайкин, воспользовавшись моментом, подсел к Карине и положил руку за ее плечами на спинку дивана. Каменчук развалился в кресле вместо Варданяна. Миша остался сидеть, где был.

– Потанцуем? – спросил Зайкин у Карины, улыбаясь во все зубы.

Кокосовый аромат чуть приглушился после купания, но от него еще несло пряной сладостью. Нос улавливал эти нотки, а душа наслаждалась.

– Лучше убей меня, – ответила девушка в старой манере, не поворачиваясь к нему, чтобы лишний раз не дразнить себя приятным видом.

– Трупы малоподвижны, – цокнул парень и выпил пива.

– Тебя только это смущает? – засмеялся Миша.

– А если на спор? – воодушевился Зайкин и стал бегать глазами по всем предметам в огромной комнате. – Например, если попаду в тот легохер пробкой из-под шампанского, а?

Длинная рука указала на камин. Там стоял член из конструктора «Лего», который Зайкин выиграл на собственной вечеринке за танцевальность.

– С какого расстояния? – неожиданно для себя заинтересовалась девушка.

– Как далеко пробка стреляет? – Зайкин обратился к парням.

– Ну, давай, с десяти метров, – предложил Каменчук.

Хозяин уже шел к камину.

– Кариш, сколько попыток?

– Одна, разумеется. Мне мазила не нужен.

– Блин.

Пока Зайкин выбирал место для фигуры, Миша принес шампанское и вручил ему торжественно, как секундант револьвер дуэлянту.

– Спасибо.

Зайкин приставил бутылку к животу и согнулся, фокусируясь на члене из кубиков.

– А расстояние кто-нибудь измерил? – Карина перелезла через спинку дивана и оперлась на нее поясницей, не желая давать никаких поблажек.

– Кам, сгоняй за рулеткой, плиз. Где-то в кладовке, – хозяин указал на узкую дверцу рядом с туалетом.

Каменчук покряхтел недовольно, но поднялся с кресла. Искал несколько минут. Все его ждали. Зайкин разминался как олимпиец.

– Давай, Зай, мы за тебя болеем, – просвистела Игнатьева с танцпола.

– Зай-ка по-па-ди! – проскандировала Сиран и попрыгала как чирлидерша.

– Верю в тебя, Зай, – Варданян поднял руку и прижал девушку к себе, обняв сзади, чтобы успокоить.

Наконец, Каменчук принес рулетку и отсчитал от «легохера» ровно десять метров, размотав язычок полностью. Конструктор они специально поставили ближе к выходу, чтобы минимизировать риски. Все затаили дыхание.

Зайкин принял устойчивую позу и еще минуту фокусировал прицел. Зачем-то вилял попой, проверял бутылку, даже нюхал саму пробку, а потом резко сорвал мюзле и выстрелил. Хлопок оглушил на мгновение. Пена полилась по его рукам и на торс. Карина засмотрелась и не сразу увидела, что фигурка разлетелась на кирпичики.

– Попал! Ха-ха! Попал! – Зайкин запрыгал, разбрызгивая шампанское на себя и в стороны, чуть не уронил полотенце, но вовремя схватился.

Девчонки завизжали. Даже Настена закричала: «Браво!».

– Крас-сава! – поздравил первым Каменчук и с почтением пожал Зайкину руку.

– Ахаха! Прикиньте, попал! Яхуу!

Парень радовался самому попаданию больше, чем награде. Карина смеялась. Все смеялись. Он умел заряжать весельем. Потом каждый его поздравил. Все так гордились им, будто высшего достижения в жизни быть не могло. Только спустя несколько минут Зайкин подскочил за наградой к девушке и протянул липкую ладонь. Шампанским от него разило за километр.

– Парни, по-братски, врубите медляк.

Откликнулась Игнатьева, потому что играла ее музыка. На поиски нужного трека ушла еще минута. Каменчук с Мишей успели запастись бутылками игристого, пытались повторить успех Зайкина. Варданян к ним присоединился. Сиран кружилась в одиночестве. А Самвел с Настеной тихо беседовали, отойдя к окну.

Игнатьева включила знаменитый саундтрек из «Титаника» – «My heart will go on». Карина посмотрела во влюбленные синие глаза и не смогла сдержать улыбку. Робость невидимой сеткой легла на кожу. Движения перестали быть смелыми и стали плавными. Парень аккуратно обхватил ее за талию и приблизил к себе не вплотную, оставив место для маневров, а затем закружил по залу.

Запах шампанского был так резок, что опьянял сильнее. Или так действовал его взгляд, магический, завлекающий. Синий как будто расцветал на глазах, становился насыщеннее и глубже, а узоры – стройнее и запутаннее. Ей нравилось идти за ним, не отрываться, следовать слепо и без оглядки на все остальное. Такие мгновения никогда не удавались в обыденной жизни, потому теперь хотелось ими насладиться всласть. Насладиться его близостью и всем его вниманием, стать его единственной мыслью и ощущением, каким стал для нее он.

Карина поняла, что окончательно в нем потерялась, когда положила голову на мокрую грудь и закрыла глаза, все осознавала, а оторваться не смогла. Мелодия закончилась слишком внезапно.

– Спасибо за танец, – шепнул Зайкин и покрутил ее на месте, а потом поклонился, как после вальса.

Друзья захлопали и завизжали. Карина глубоко вдохнула, чтобы вернуться в себя и снова стать высокомерной сучкой.

Парни уже третью бутылку извели на отчаянные попытки попасть по конструктору, но ни у кого больше не получилось. Четвертое шампанское стало последним. Только тогда успокоились. Игнатьева и Сиран стали танцевать вместе. Парни, наконец, решили одеться и спустились на первый этаж, где все побросали. Зайкину пришлось идти в душ. А Настена с Самвелом на отшибе у окна мило болтали, смеясь и чокаясь.

Карина села в кресло. Херес уже не лез в глотку, но она все равно пила. Душу штормило после такого танца. Требовалось успокоительное. Миша подошел к столику за закуской. Сырные шарики все съели еще в первый час. А картофеля фри осталось много. Он вынимал по дольке из тазика и казался увлеченным этим процессом, пока резко не повернулся к девушке и не заметил:

– Хм, ты ниче такая, оказывается.

Сегодня был день неожиданных комплиментов. Карина высоко подняла брови. Миша сел на пол лицом к тазику, боком к ней и, не переставая жевать, пояснил:

– Просто о тебе столько слухов всяких ходит. Так много, что я даже верил.

Девушка прочистила горло и опустила голову.

– Я думал, Зайка реально двинулся, а ты вроде норм баба.

Он пожал плечами и улыбнулся по-доброму. Из уголка рта торчал картофель.

– Смотри, не влюбись, – сарказм к ней вернулся.

Парень посмеялся искренне и мотнул головой.

– Все знают, что ты Зайкин краш.

Тот как раз вернулся из комнаты чистым и одетым, даже в футболке, и запустил робота-пылесоса, чтобы убрать шампанское.

– Ты его сейчас набухаешь, – смеялся Миша. – Неделю отходить будет.

– Пусть продезинфицируется.

Зайкин сел на диван рядом с Гогой, у которого слипались глаза, и крикнул Игнатьевой:

– Рит, Гога в отключке уже.

Та не слышала. Им с Сиран было весело. Девушки хохотали, скрючившись. Зайкин только помотал головой и прикрыл Гоге рот. Друг дернулся, но не проснулся.

Карина огляделась вокруг, будто только что очнулась. Стало казаться, что она очень давно не смотрела на часы. И телефон не нашла по карманам. Сумка до сих пор валялась у входа.

– Ты с ночевкой? – спросил у нее Зайкин.

– Наверное.

Алкоголь лишил девушку воли и желания думать. Усталость навалила такая, как после суточного стрима на максималках. Биттер и херес, смешавшись, отравляли кровь, а токсины выедали мозг, зато на душе полегчало. Карина все равно продолжала сидеть и слушать бредовые ночные разговоры пьяных людей. Игнатьева с Сиран хохотали на весь поселок, кружились, падали, поднимались и подпевали словами не из той песни, которая играла. Парни тоже много смеялись, особенно когда подтянулись Варданян с Каменчуком. Гога дрых. Настена и Самвел ютились в уголке у окна за тюлем, никем не замечаемые и ничего не замечающие.

Карина специально к ним пригляделась. Парень перестал казаться суровым, глаза весело щурил, улыбался тонко, но дружелюбно, и краснел. Под тюлем в тени видно не было, но мозг достраивал картинку по ощущениям. Настена тоже краснела, хотя пыталась казаться раскованной. Беседовали оба увлеченно. «Он же тоже армянин, подруга, – переживала Карина. – Опять те же грабли».

Под утро Зайкин уложил их с Настеной в своей комнате. Карину отнес на руках, потому что она споткнулась на лестнице, захохотала и не смогла подняться. Подруга добралась сама, хотя долго не могла насмеяться. Парень окунул Карину в шелковую постель и накрыл одеялом по самый подбородок. Смешки еще вырывались из груди с хрипом, а глаза она открыть уже не могла. Слышала только запах, любимый кокосовый, и чувствовала теплые касания пальцев на щеках. Мягкой подушечкой он провел по ее губам и несколько раз разгладил нижнюю. Она облизалась и посмаковала. Нежная рука прочесала волосы. Сразу пришло успокоение. Сознание погрузилось в сон.