Доиграть до конца (СИ)

Доиграть до конца

Посвящение:

Применению актёрского мастерства в повседневной жизни.

Публикация на других ресурсах:

Где угодно, но пришлите, пожалуйста, ссылку.

Примечания автора:

…Это была игра, и я сыграл эту роль.

А.Григорян «Аутсайдер»

Первая встреча

Студентка факультета журналистики МГУ Лера Вересова привезла свою маму в больницу на очередной курс химиотерапии. У мамы был рак. Её уже полгода «химичили» самыми современными препаратами, но опухоль не уменьшалась. Все вокруг понимали, что мама обречена, но всё ещё надеялись на какое-то чудо-лекарство, способное её исцелить. Сама мама была физически и морально измучена таким жутким лечением, она стала злобной и раздражительной, часто устраивала истерики и постоянно упрекала своего мужа в том, что это он довёл её до такого состояния.

У отца Леры уже давно была своя жизнь, в которой не было места ни Лере, ни её маме. Николай Алексеевич Вересов был преуспевающим адвокатом, который имел свою собственную юридическую фирму, шикарный особняк за МКАДом и красавицу-любовницу Наташу. Вот эту Наташу мама и считала причиной своей болезни.

***

Когда-то мама, как и папа, закончила юридический институт и даже несколько лет проработала юрисконсультантом на каком-то заводе. Но потом родилась Лера, а Николай Алексеевич к тому времени уже выиграл несколько громких процессов и обзавёлся солидной клиентурой. Поэтому он решил, что его жена должна воспитывать ребёнка и вести домашнее хозяйство, а деньги в достаточном количестве он сможет заработать и сам.

Конечно же, постоянные стирки-уборки-готовки не помогали повышению интеллектуального уровня мамы, да и заниматься своей внешностью ей было некогда. Поэтому её муж всё реже и реже беседовал с ней о своей работе, а ещё через некоторое время она узнала, что у него появилась постоянная любовница.

Мама начала усиленно следить за собой, красиво одеваться, с интересом слушать рассказы мужа о том, как он очередной раз помог оправдать своего подзащитного, но… Но Наташа – так звали любовницу её мужа – оказалась не просто красивой и умной женщиной, но и весьма состоятельной бизнес-леди, к тому же и совладелицей юридической фирмы, которую некоторое время назад открыл Николай Алексеевич…

Сначала мама несколько раз встречалась с Наташей и со слезами на глазах упрашивала её «не разрушать семью», но добилась этим только того, что муж прекратил с ней все отношения, заявив, что для этого у него есть любовница. Тогда мама закатила скандал: «Или я – или она!», после чего Николай Алексеевич переехал жить к Наташе.

Мама целыми днями ходила по опустевшему без мужа дому и рыдала. Лере, конечно, было жаль маму, но через некоторое время постоянные мамины вопли о несчастной судьбе начали ей надоедать.

— Мама, - сказала Лера. – Может, хватит уже голосить, как за покойником? Что такого случилось? Ну, ушёл папа к другой, подумаешь!. Да ты посмотри вокруг: сейчас бросают и миллионерш, и знаменитостей, и многодетных матерей. И никто из этого трагедии не делает. Ты представь себе, что он просто уехал далеко-далеко. В космос улетел. Насовсем. И тебе станет легче, и другим вокруг тебя спокойнее будет…

— Лера, детка, - страшным шёпотом перебила её мама. – Ты на чьей стороне?

И тут Лера не выдержала и сказала всё, что думала.

— Я – на стороне здравого смысла! – объяснила она. – И, если хочешь знать правду – то это ты оттолкнула от себя папу своими бесконечными истериками. Может быть, у него всю жизнь были любовницы, только ты на это не обращала внимание. Может быть, если бы ты сейчас сделала вид, что не замечаешь отношений папы и Наташи, то он эту Наташу уже давно бы бросил. А так он переехал к ней назло тебе, понимаешь? Да я тоже с удовольствием бы переехала бы куда-нибудь жить, только бы не слышать твоего постоянного нытья! – в сердцах сказала Лера и вышла из комнаты.

***

Через некоторое время от постоянного нервного перенапряжения и случилась с мамой болезнь, которая теперь медленно сводила её со света. А ещё после принятых химиопрепаратов у мамы появились проблемы с психикой: она стала эгоистичной и капризной и ни на шаг не отпускала от себя Леру. Вот и сегодня ей захотелось посидеть на скамейке возле корпуса больницы, поэтому Лера привела её сюда и уже больше часа сидела рядом с ней. Вместе с ними на скамейке сидела и мамина соседка по палате, миниатюрная женщина Маша, одно из тех никому не нужных одиноких существ, которые, заболев раком, продают всё, что только можно, лишь бы ещё немного пожить.

Они втроём сидели на скамейке перед входом в больницу и обсуждали общих знакомых, которые тоже лечились в химиотерапии.

— Стасик, моя первая любовь, - неожиданно сказала Маша и показала взглядом на вышедшего из здания больницы мужчину средних лет, который вёл за руку рослого мальчика-школьника. – Как же он изменился! И сынок у него уже такой большой…

Маша, улыбаясь, смотрела на коротко стриженного сутулого мужчину с надменным выражением лица, который подошёл к припаркованной на больничной стоянке чёрной «Инфинити», посадил на заднее сидение шедшего рядом с ним мальчика, а затем сел на водительское место и плавно выехал за территорию больницы.

— А этот Стасик отнюдь не бедный, - прокомментировала увиденное мама Леры. – Слушай, Маша, а может, это он к тебе приезжал, искал тебя по всей больнице, а ты тут на лавочке сидела и упустила своё счастье?

Мама Леры злобно усмехнулась. Маша молча поднялась со скамейки и ушла в больницу.

— Мама, зачем ты так? – упрекнула её Лера. – Чем тебе Маша не угодила?

— Достала она меня, - зло сказала мама. – Какого она мне в душу лезет со своими откровениями?

— Я пойду извинюсь за тебя перед Машей, - сказала Лера и, не дослушав возражений мамы, ушла за Машей.

***

Маша сидела на своей кровати в палате и плакала. Лера подошла к ней, села на стоящий рядом стул и погладила Машу по руке.

— Маша, простите, пожалуйста, мою маму, - попросила она. – Ей лечение не помогает, она это знает, поэтому завидует всем, кто хоть немного перспективнее, чем она…

— Завидует… - плача, повторила Маша. – А я ей завидую. У неё муж, дочка, деньги на лечение есть. А я… У меня ведь никого на белом свете нет. Чтобы деньги на очередную «химию» собрать, я из последних сил куртки шью. Хорошо, что хозяин добрый, другой бы давно выгнал с работы.

И Маша опять заплакала. Лера села рядом с ней на кровать и обняла её, как ребёнка.

— Маша, не плачьте, Вы выздоровеете, всё у Вас будет хорошо, Вы же знаете – Вам нервничать нельзя…

— А я не из-за твоей мамы плачу, - вдруг сказала Маша и посмотрела Лере в глаза. – Я просто Стасика увидела, узнала, что и у него семья есть, и только я одна… А ведь если бы я тогда… У нас же любовь была…

И Маша плача, начала рассказывать историю своей жизни, которую Лере из вежливости пришлось выслушать.

Злой рок семьи Тимофеевых

…В тот день Зина Тимофеева вернулась со смены домой раньше обычного и, открыв дверь в квартиру, столкнулась нос к носу с мальчиком лет семи, который, увидев её, побежал на кухню, схватил нож и с криком: «Пусти, зарежу!» бросился на Зину. А она, недолго думая, схватила чугунный утюг, стоявший в коридоре, и, размахнувшись, ударила им мальчика по голове…

На суде все понимали, что убитый мальчишка – вор-«форточник», который залез в Зинину квартиру через форточку, а затем должен был открыть дверь и впустить в квартиру своих взрослых подельников. Все понимали, что Зина убила мальчика в порядке самообороны, но за убийство несовершеннолетнего Зину приговорили к девяти годам лишения свободы и отправили в колонию строгого режима.

***

…Через семь лет Зина, освободившись условно-досрочно, вернулась домой вместе с новорожденной дочкой Виолеттой. На работу Зину никто не хотел брать, поэтому она, научившись за годы пребывания на «зоне» довольно неплохо шить, стала работать портнихой-надомницей. Она подшивала шторы, строчила постельное бельё, бралась шить заранее раскроенные платья. С того и жила.

Свою дочку Виолетту Зина в пять лет отдала учиться в балетную школу, потом - в хореографическое училище, после окончания которого Виолетта стала танцовщицей в театре оперетты. Она была маленького роста, очень изящная и симпатичная, очень хорошо воспитана, и поэтому вокруг Виолетты всегда крутились какие-то подозрительные мужики. По этому поводу между Виолеттой и Зиной часто возникали ссоры, во время которых Зина запрещала дочке путаться с разными тёмными личностями, на что Виолетта отвечала, что она – дочка «зечки», поэтому чувствует себя в кругу полууголовных элементов почти, как дома.

В двадцать пять лет Виолетта, развлекаясь в ресторане с очередным кавалером, стала свидетельницей драки, во время которой её дружок кого-то убил. Желая «отмазать» от тюрьмы этого человека, Виолетта солгала на допросе о событиях в ресторане. Но на суде она постоянно путалась, рассказывая о произошедшем, поэтому была обвинена в даче ложных показаний, за что получила три года колонии строгого режима.

***

…Виолетта вернулась из тюрьмы уже через полтора года. Тоже условно-досрочное освобождение и дочка Маша на руках. Про оперетту ей пришлось забыть, а больше ничего делать Виолетта не умела. Целыми днями она нянчилась с дочкой и пыталась научиться шить, чтобы помогать матери, но оказалось, что у неё сильно дрожат руки, поэтому она не могла качественно строчить даже самые простые вещи.

Всё чаще, устав от постоянных упрёков Зины в том, что они с Машей сидят у неё на шее, Виолетта целыми днями бродила по улицам. Сначала она пробовала подбить клинья к своим прежним поклонникам, но скоро поняла, что нужна им была раньше только из-за того, что было престижно развлекаться с танцовщицами. А бывшая «зечка» Виолетта никого не интересовала. Поэтому через некоторое время у неё появились такие же обиженные судьбой друзья и подруги, с которыми она вечно сидела в какой-нибудь подворотне на лавочке и рассказывала о своей нелёгкой судьбе, запивая своё горе чем-нибудь горячительным. К сорока годам Виолетта стала хронической алкоголичкой.

***

Детство Маши прошло под стрекотание швейной машинки, прерываемое ссорами мамы и бабушки, которые рассуждали, кому из них хуже жилось в тюрьме. Бабушка утверждала, что полтора года, которые отсидела Виолетта – не срок, на что мама отвечала, что раньше в тюрьмах было гораздо больше порядка… И Маша запомнила твёрдо: в тюрьму – ни ногой, что бы ни случилось.

Маша, ещё учась в школе, научилась шить и кроить, а после окончания девятого класса поступила в швейное ПТУ, закончив которое, устроилась работать швеёй-мотористкой на швейную фабрику. Работа эта была нудная и монотонная, и единственной радостью в жизни Маши была поездка на работу на трамвае, потому что в этом трамвае ездил на учёбу парень, который очень нравился Маше.

Знакомство со Стасом

Каждое утро Маша больше часа тряслась в переполненном трамвае, чтобы добраться до фабрики, да и под вечер, после окончания смены, народа в трамвае было ненамного меньше. Почти каждое утро на одной остановке с Машей в трамвай садился темноволосый парень лет двадцати в милицейской форме с погонами курсанта, который ехал куда-то дальше, чем она. Парень был стройный и, по сравнению с Машей, которая была метр пятьдесят пять ростом, довольно высокий. Маше нравился этот парень, и она всегда выходила из дома заранее, чтобы ехать с ним в одном трамвае.

***

А жизнь Маши с каждым днём становилась всё мрачнее и мрачнее. Во-первых, её мама полностью деградировала. Очень часто, напившись, она начинала танцевать возле киоска, торгующего музыкальными кассетами, где постоянно играла музыка, абсолютно не обращая внимания на тыкающих на неё пальцами и смеющихся над ней людей. Маша уже несколько раз забирала её оттуда домой.

Во-вторых, на фабрике ей выделили для работы неисправную швейную машину, которая постоянно рвала нитки, и работать на ней непрерывно нельзя было больше десяти минут, потому что у неё перегревался двигатель. Маша, которая работала по сделке, не могла выполнить план, так как большую часть рабочего времени ждала наладчика, который настраивал её машину.

Когда она пожаловалась дома на условия своей работы, бабушка объяснила ей, что за хорошую машину необходимо приплачивать мастачке. После получения первой зарплаты Маша подошла к мастачке, поблагодарила её за то, что она взяла её в свою бригаду и незаметно положила ей в карман двадцать пять рублей. Уже на следующий день мастачка не только перевела Машу на исправную машину, но и начала выдавать ей простые в обработке заготовки. На следующий месяц Маша получила зарплату в три раза больше предыдущей и опять отблагодарила мастачку…

***

А осенью на их фабрике начались проблемы со сбытом продукции, поэтому было решено сократить производство одежды, и половина швей, в том числе и Маша, попали под сокращение штатов. В тот день она забрала в отделе кадров свою трудовую книжку, собрала личные вещи в большой полиэтиленовый пакет и ушла с работы на пару часов раньше, чем обычно.

Подошёл трамвай, и Маша, увидев, что все сидения заняты, пошла через весь вагон на свободную заднюю площадку. Вдруг кто-то слегка тронул её за руку. Маша, вздрогнув, обернулась и увидела, что с одиночного сидения поднялся парень в милицейской форме, который так нравился Маше, и кивком головы предложил ей присесть на освободившееся место. Она поблагодарила его, уселась и начала смотреть в окно, чувствуя, что этот парень стоит рядом с ней и смотрит на неё. Подъезжая к своей остановке, Маша поднялась с сидения.

— Ты сейчас выходить будешь? – неожиданно обратился к ней парень. – Я тоже. Давай, я тебе пакет помогу донести.

И, не дожидаясь разрешения Маши, он взял её пакет с вещами и направился к выходу. Выйдя из трамвая, он протянул Маше руку, а так как она не решилась опереться на неё, то взял Машу за руку и всё равно получилось, что он помог Маше выйти из трамвая.

— Ты где живёшь? - спросил парень у Маши. – Я тебя проведу, а то твой пакет такой тяжёлый… Меня, кстати, Стасом зовут, - спохватился он. – А тебя?

— Маша, - ответила она, заметив, что Стас до сих пор держит её за руку. – Я недалеко от остановки живу, сама дойду…

Маше очень хотелось побыть подольше рядом со Стасом, и она была бы не прочь, если бы он проводил её до дома, но она не хотела, чтобы Стас подумал, что она какая-нибудь легкодоступная девица, поэтому и отказала ему.

— Ну, ладно, - согласился Стас и выпустил из своей руки руку Маши. – Ты иди, а я следом твой пакет понесу, не переживай, я его не украду…

Маша молча протянула руку, чтобы забрать у Стаса свою пакет, но он убрал руку с пакетом за спину. Маша поняла, что Стас не очень хороший парень, раз позволяет так вести себя с незнакомыми девушками, поэтому, вспомнив, что в пакете всё равно только её рабочая одежда и обувь, решила оставить ему этот пакет на память, развернулась и пошла домой, даже не оглядываясь на Стаса.

***

Она шла, с трудом сдерживая слёзы. Какой неудачный у неё сегодня день! Сначала – увольнение с работы, затем – разочарование в Стасе. Но в этот день судьба приготовила Маше ещё один удар.

Дорога к её дому проходила мимо небольшого базарчика, на котором стоял злополучный киоск с кассетами. Маша издалека увидела возле него пьяную маму, которая пыталась танцевать канкан под звуки музыки, несущейся из киоска. Рядом стояли мамины собутыльники, которые подбадривали её криками: «Виолетта, жги!» и пьяно хохотали.

Маша подошла к маме и попыталась взять её под руку и увести домой. Мама сопротивлялась.

— Машка, пошла вон! – закричала на неё какая-то пьяная баба. – Пусть Виолетта дотанцует!

Какой-то мужик схватил Виолетту за другую руку и начал тянуть на себя.

— Отстаньте от меня все! – сказала мама, едва ворочая языком. – У меня сегодня премьера!

Она отбилась и от Маши, и от мужика и опять начала танцевать канкан. Вдруг музыка смолкла. Виолетта перестала дрыгать ногами и теперь только переминалась с ноги на ногу. Маша схватила её под руку и повела к дому. Проходя мимо киоска, она увидела Стаса, который стоял рядом с вышедшим посмотреть на шоу мужиком, продающим кассеты.

— Всё, Стасян, как только увижу здесь эту бабу, то буду сразу же отводить её домой, – обещал Стасу киоскёр. – Я же не знал, что это - твоя тёща…

Маша, услышав, как Стас с киоскёром высмеивают её маму, расплакалась.

— Маша, подожди! – услышала она голос Стаса, но так и не оглянулась до самого дома.

***

Уложив маму спать, Маша долго плакала, объяснив бабушке, что её уволили с работы и она не знает, как дальше жить. Про Стаса Маша ничего не сказала.

На улице уже начало темнеть, Маша давно уже успокоилась и смотрела по телевизору какой-то сериал, как вдруг зазвонил дверной звонок. Бабушка пошла открывать дверь.

— Маша, это к тебе, - позвала она.

Маша подошла к двери и увидела Стаса с её пакетом в руке. Сейчас он был одет в джинсы и кожаную куртку и показался Маше ещё более симпатичным, чем раньше.

— Можно тебя на минуту? – спросил он.

Маша вышла за порог и прикрыла за собой дверь.

…Они до позднего вечера стояли в подъезде и разговаривали.

«Хождения» со Стасом

На следующий вечер Стас опять пришёл к Маше, и они опять трепались ни о чём весь вечер, сначала стоя под дверями Машиной квартиры, а потом – сидя на скамейке возле подъезда. Стас держа Машу за руку, легонько гладил её пальцы.

— Ты такая хрупкая, ювелирная… - задумчиво говорил Маше Стас, глядя куда-то вдаль, - как куколка… Ты хочешь стать моей куколкой? – вдруг резко спросил он, сжал её руку и посмотрел Маше в глаза.

Маша молчала. Она никогда ещё не встречалась с парнями: в школе с ней никто не хотел общаться, потому что она была из семьи «зечек», а в ПТУ и на работе был на 100% женский коллектив. Из рассказов Стаса Маша знала, что он уже отслужил в армии, а сейчас учится последний год в школе милиции, и понимала, что Стас – взрослый парень, и он не будет просто так сидеть с ней на лавочке и слушать, как она пересказывает ему содержание сериалов, которые она смотрела по телевизору. А теперь Стас задал её какой-то провокационный вопрос, и Маша не знала, как себя вести. Если она скажет «нет» - Стас может развернуться и уйти, а если скажет «да»?... Ну не на второй же день знакомства! Вдруг он на ней потом не женится?

— Маша, ты что, заснула? – Стас помахал ладонью возле её лица.

— Я… думаю, - прерывающимся от волнения голосом сказала Маша.

— Ну, ладно, думай, - Стас поднялся со скамейки и, не попрощавшись, ушёл.

***

На следующий вечер Стас не пришёл. Не пришёл он ни через день, ни через два…

— Что, бросил тебя твой милый? – с издёвкой спросила Машу бабушка. – А не надо было ему сразу давать, тогда, может быть, и не бросил бы…

— Ничего у нас с ним не было, - ответила Маша. – Мы только на лавочке сидели, разговаривали, потом он мне что-то непонятное предложил, а я сказала, что подумаю, а он ушёл. И всё…

— А милый этот твой хоть стоящий был? – подала свой голос лежавшая на диване после очередной попойки мама.

— Нормальный парень, в школе милиции учится… - заступилась за Стаса Маша.

Мама с бабушкой по старой тюремной привычке противно заржали.

— Машка мента отшила! – гордо сказала мама. – Твоя бабка не смогла отшить, пришлось ей меня рожать, я не смогла отшить – пришлось тебя рожать. А ты смогла… Далеко пойдёшь, Машка!

— Маша, менты – это наш злой рок, - объяснила бабушка. – Как только попадаешь на зону, молодая и здоровая, так тебя сразу же охранники по кругу пускают… Ни я, ни мама не знаем точно, от кого из них детей нарожали. А про мента своего забудь: всё равно он на тебе не женится, когда узнает, что у тебя родственники судимые. Нельзя им на таких жениться, их за это из «органов» увольняют. Ты лучше работу нормальную найди, там, где мужики работают, может, ещё и замуж тебя возьмут…

После всего услышанного Маша ушла на кухню и заплакала. Бабушка была самой умной в их семье и если она что говорила, так только то, что знала наверняка. Маша и сама уже поняла, что Стасу она нужна была только для того, чтобы переспать, а жениться на ней он и не собирался, ведь он видел, как она вела домой маму-алкоголичку и, наверняка, знал, что мама её судимая.

***

…В субботу днём раздался звонок в дверь.

— Машка, открой дверь, это клиентка за шторами пришла, - сказала Маше бабушка, разглаживая утюгом очередной шов.

Маша открыла дверь. На пороге стоял Стас.

— Привет, Маша, – сказал он так, как будто бы они только вчера мирно расстались. – В кино со мной пойдёшь?

И он помахал двумя билетами, которые держал в руке.

Маша из-за постоянного безденежья очень редко ходила в кино, да и то, только на дневные сеансы, а в кинотеатре сейчас шла какая-то романтическая костюмированная мелодрама, поэтому Маша и пошла в кино со Стасом. Всю дорогу до кинотеатра он держал Машу за руку, а когда они зашли в зрительный зал, повёл её на последний ряд, где были их места. Это были самые дорогие билеты, и девочки в ПТУ называли такие места «скамейки для поцелуев», потому что там вечно обнимались какие-то парочки.

Маше хотелось провалиться сквозь землю, когда она пробиралась на своё место за Стасом, который тянул её за руку. Ей казалось, что на неё смотрит весь зал. Добравшись до своего места, она уселась на краешек кресла и опустила глаза. Рядом вальяжно расселся Стас, положив руки на подлокотники, подперев щёку ладонью и вытянув ноги.

Как только погас свет, Стас положил свою руку на плечо Маше. Она вздрогнула. Через некоторое Стас начал гладить рукой плечо Маши, ненавязчиво пододвигая её к себе. Маше нравился Стас, ей было приятно вот так, незаметно для других, обниматься с ним, но она боялась, что он захочет чего-то большего прямо здесь. Поэтому она нащупала другую руку Стаса и вцепилась в неё своими руками. Так они и сидели до конца сеанса: Стас, всё сильнее и сильнее прижимающий Машу к себе, и Маша, которая гладила руку Стаса, переплетала его пальцы со своими и делала вид, что не понимает, что он хочет освободить свою руку от её захвата.

***

Было уже темно, когда они вышли из кинотеатра. Стас обнял Машу за плечо, а она, вспомнив, как ходят в обнимку другие парни и девушки, обняла его за талию. Они шли по вечерней улице, разговаривая о каких-то пустяках, затем зашли в Машин подъезд, и Стас, развернув Машу к себе, крепко обнял её и начал молча целовать в щёки, виски, губы… Маша отворачивалась и пыталась вырваться из его объятий. Стас недовольно выдохнул и спросил:

— Почему?

— Тут… люди… ходят, - задыхаясь от волнения, объяснила она.

— А-а-а, точно, - согласился он, схватил её за руку и вывел из подъезда.

***

…Стас быстро шёл по улице, Маша, которую он крепко держал за руку, почти вприпрыжку бежала за ним.

— Куда мы идём? – спросила она.

— Ко мне в гости, - ответил Стас.

— Так поздно уже…

— А мы ненадолго, я тебя потом домой проведу.

В те годы снимать жильё было очень дорого, поэтому дети жили вместе с родителями до тех пор, пока не получали по месту работы койку или, если у них к тому времени уже была своя семья, комнату в общежитии. Собственную квартиру семья получала, иногда прожив в общежитии 10-15 лет… Поэтому Маша не очень насторожилась, когда Стас пригласил её к себе в гости: она была уверена, что и он живёт в одной квартире с родителями и братьями-сёстрами.

***

— Заходи, - Стас открыл перед Машей дверь и включил свет в коридоре.

Маша оказалась в однокомнатной «сталинке», почти такой же, в какой всю свою жизнь жила с мамой и бабушкой.

— А где все твои? – спросила Маша.

— Перед тобой, - улыбнувшись, ответил Стас и гордо добавил. – Это - моя собственная квартира!

Маша подозрительно посмотрела на него.

— Раньше здесь жила моя тётка, - объяснил он. – Потом её парализовало, и моя мама забрала её к себе, а я переехал на освободившуюся жилплощадь… А прописала она меня сюда ещё тогда, когда я из армии пришёл… Пойдём, я тебе всю квартиру покажу.

Стас снял свою куртку и повесил на вешалку, затем повесил туда пальто Маши.

— Ну, как тебе здесь? – спросил он, когда они, осмотрев квартиру, сидели на кухне и пили чай с батоном и вареньем.

— Чисто, уютно, - честно призналась Маша.

— Тогда переезжай ко мне жить, - неожиданно сказал Стас.

Маша опустила глаза и начала внимательно рассматривать содержимое своей чашки.

— Маша, я серьёзно, - Стас накрыл её руку своей. – Ты мне очень нравишься, честно… Я хочу, чтобы ты всё время была рядом со мной… Ну, скажи… Я ведь тоже нравлюсь тебе, я же вижу… Тогда почему…

Стас что-то говорил и говорил, сбиваясь и всё время о чём-то спрашивая Машу. Из его рассказа она поняла, что он ещё в начале учебного года обратил на неё внимание, но всё никак не мог познакомиться, потому что ехал с ней только по утрам на учёбу, а потом, когда увидел её в трамвае, когда возвращался домой, понял, что это - шанс…

— Стас, - Маша продолжала смотреть в свою чашку. – Ты тоже мне очень нравишься. Только, понимаешь, у меня ещё никогда… никого… я ничего не знаю… Меня мама с бабушкой… И ещё я сейчас без работы… А если ты меня… Тогда куда я… Давай, когда я найду работу…

— Маша, сколько тебе лет? – резко перебил её Стас. – Насколько я знаю, ты уже даже ПТУ закончила, профессию имеешь. А работа? Сто раз успеешь найти эту работу… Тем более, я сейчас в охране подрабатываю, а потом, когда устроюсь в милицию… - он вдруг резко замолчал, поднялся с табуретки, подошёл к Маше и положил ей руки на плечи.

Перед глазами Маши оказался живот Стаса, скрытый только клетчатой рубашкой. Ей было стыдно смотреть на такую, как она считала, интимную часть его тела. Маша подняла глаза, но, увидев тёмные горящие глаза Стаса, сразу же опустила свой взгляд, и ей стало ещё более неловко, поэтому она вскочила со стула и сразу же оказалась в крепких объятьях Стаса.

— Стоя обниматься гораздо удобнее, - прокомментировал он, ещё сильнее прижимая к себе Машу. – Маша, как же ты мне нравишься! Оставайся со мной…

Он запустил руку в её волосы и, придерживая голову Маши за затылок, поцеловал её в губы: не спеша, добиваясь того, чтобы она начала отвечать на его поцелуй. Второй рукой в это время он постепенно расстегнул пуговицы на кофте Маши и начал гладить её спину. Постепенно его рука сползала ниже и ниже. Маша напряглась и замерла.

— Тебе не нравится со мной обниматься? – спросил Стас, оторвавшись от её губ.

— Нравится, но… это как-то… неправильно… нельзя так… - бессвязно бормотала Маша, понимая, что Стас привёл её к себе с одной лишь целью – переспать с ней.

— Я знаю, - согласился он. – Это бывает приятно только тогда, когда тебя тоже обнимают. Ты обнимешь меня, Маша?

И он посмотрел на неё такими грустными и преданными глазами, что Маша обняла его за шею и первая потянулась к его губам, чтобы поцеловать, затем расстегнула и сняла с него рубашку и поняла, что ей нравится прикасаться к тёплой и слегка бархатистой коже Стаса. А потом она поняла, что со Стасом ей тепло. Тепло душою…

— Стасик, у меня ещё никого никогда, а вдруг… - попросила она Стаса.

— Я справлюсь, - уверенно ответил он. – Ты только постарайся не мешать мне, а обо всём остальном я сам позабочусь…

***

… «Я сама пришла в гости к парню, которого знаю чуть больше недели, - думала потом Маша, - я сама обнимала его, сама целовала, сама ласкала его тело, я отдалась ему совершенно добровольно, при этом я даже не поинтересовалась, как его фамилия. И какие теперь я могу предъявить на него права?» Маше стало очень горько на душе, когда она подумала, что ей уже пора собираться домой, а там придётся терпеть косые взгляды и пошлые комментарии мамы и бабушки, а потом день за днём, как уже было раньше, ждать Стаса… А вдруг он больше никогда не позовёт её? Маша ещё сильнее прижалась к обнимающему её Стасу и начала гладить его руки, спину и плечи, чтобы у неё осталось как можно больше воспоминаний о нём, ведь она любила этого парня!

— Маша, пора вставать, - Стас поднялся на кровати. – Пойдём, я доведу тебя до дома, а то скоро твои уже милицию вызовут…

***

…Они шли по пустынным улицам микрорайона. Была суббота, десять часов вечера, но им навстречу попадались только редкие прохожие, спешащие домой, да на освещенных редкими фонарями пятачках перед каким-нибудь подъездом или киоском тусовались крепкие ребята в спортивных костюмах, которые довольно вежливо здоровались со Стасом.

— Ну и знакомые у тебя, - заметила Маша. – Я таких десятой дорогой обхожу…

— Я здесь вырос, - объяснил Стас. – Поэтому меня все на районе знают…

***

…Стас довёл Машу до её квартиры и нажал кнопку звонка. Дверь открыла недовольная бабушка.

— Что, уже нагулялась? – спросила она Машу. – Могла бы и сама дверь открыть.

— Маша переезжает жить ко мне, - спокойно сказал Стас, а затем так же буднично обратился к Маше. – Иди, собери самые необходимые вещи, за остальным завтра днём придём… Зайти можно? – обратился он к бабушке, и, не дожидаясь приглашения, зашёл в коридор, прикрыл за собой дверь и прислонился к косяку двери, ведущей в комнату.

Бабушка молчала. Маша прошмыгнула мимо неё в комнату и начала собирать свои вещи в тот же пакет, в котором раньше лежала её рабочая одежда.

— И далеко ты собралась? – подала свой голос лежащая на диване и смотрящая телевизор мама.

— Я к Стасу жить переезжаю, - объяснила Маша.

— К Стасу… - мама смерила взглядом стоящего в проёме двери Стаса. – А как фамилия этого Стаса, ты хоть знаешь?

У Маши кольнуло сердце. Кто она после того, как решила жить с человеком, даже фамилии которого не знает?

— Карпов моя фамилия, – вдруг жёстким голосом сказал Стас. – А зовут меня Станислав Михайлович. Запомнили? Или документ показать?

Он достал из кармана студенческий билет, развернул его и показал бабушке.

— Действительно, мент, - констатировала та. – А Машка-то тебе зачем?

— Она будет жить со мной. Считайте, что она за меня замуж вышла. Прямо сейчас. Да, Маша, паспорт и другие свои документы не забудь! – напомнил Стас Маше.

Потом он взял из рук Маши пакет с вещами и, достав из кармана куртки записную книжку, написал на вырванном оттуда листе бумаги свой адрес.

— Если соскучитесь, то можете приходить к нам в гости, но только после работы и, - Стас посмотрел на Машину маму, - в трезвом состоянии. А теперь откланиваюсь…

И, придерживая одной рукой Машу, а в другую руку взяв пакет с её вещами, Стас гордо вышел из Машиной квартиры.

Гражданский брак

Они опять шли по ночной улице.

— Стас, - начала разговор Маша. – Что ты собираешься делать?

— Сейчас домой придём, спать ляжем, потому, что поздно уже, завтра обед приготовим, твои вещи заберём, в понедельник я на учёбу поеду, а ты на хозяйстве останешься, можешь к подругам своим в гости сходить… - монотонно перечислял культурную программу Стас.

— Нет, я не про это, - перебила его Маша. – Какие отношения будут у нас с тобой?

— Самые нежные, - Стас усмехнулся. – Если тебе чего-то захочется от меня – я - всегда пожалуйста, но если чего-то захочется мне – то и ты не капризничай…

— А потом? Через год, два? – Маша поняла, что нужна Стасу только как очередная подружка.

— Год, два… - передразнил он её. – Никто не знает, что с ним будет через неделю! Это тебе не Советский Союз, где вся жизнь была расписана с рождения: школа, армия, завод… А теперь? Вот у тебя и профессия есть, и работала ты на фабрике… И вдруг – раз, и ты никто… Мне доучиться надо, потом я в милиции двадцать пять лет отслужить должен, чтобы пенсию милицейскую получать. А в милиции я буду работать оперуполномоченным уголовного розыска, чтобы очистить район от всей гадости, которая сейчас не даёт людям днём работать, вышибая последние деньги, а ночью – спокойно ходить по району. Маша, я добьюсь того, чтобы в моём районе не было ни наркоманов, ни алкоголиков, ни гопоты…

Маша смотрела на Стаса. Его лицо было совершенно серьёзно, глаза сверкали в свете редких фонарей, а губы были крепко сжаты.

— Стас, - испуганно сказала она. – Но это же опасно…

— Поэтому я и не собираюсь сейчас жениться. Потом, лет через десять, когда вся эта гадость, которая вылезла наружу, будет уничтожена. Вот тогда я и женюсь. А наследниками обзаводиться буду, уже когда выйду в отставку, потому, что не хочу, чтобы моих детей воспитывали чужие люди…

«А как же я?» - хотела крикнуть Маша, хотя и так поняла, что её в жизненных планах Стаса нет.

— Но ты же тогда будешь старым, - выразила своё мнение она. – А я тогда уже не смогу нарожать тебе детей…

— Ничего подобного! Сорок пять лет - для мужчины не возраст. – Ответил Стас. – А с тобой мы можем жить и год, и десять, и двадцать – пока это будет нас устраивать. Может, и поженимся когда-нибудь. А сейчас мы будем с тобой жить в гражданском браке – очень культурное и современное объяснение тому, что будет между нами…

***

… Всё получилось так, как и говорил Стас. По утрам он уезжал в школу милиции, а Маша убирала квартиру, готовила обед, а затем ездила в гости то к одной, то к другой знакомой, с которыми вместе училась в ПТУ. После трёх часов дня возвращался с учёбы Стас, обедал, отдыхал, а потом почти каждый вечер ездил на подработку, с которой возвращался далеко за полночь.

Маша поинтересовалась, чем он занимается по вечерам, на что Стас ответил, что он с знакомыми охраняет какой-то не то ночной клуб, не то видеосалон. Почти всегда после такой «охраны» он возвращался в каком-то странно-приподнятом настроении, иногда Маша замечала свежие синяки и ссадины на теле Стаса. Маша испуганно смотрела на эти следы побоев, но Стас только отмахивался от её просьб бросить эту опасную работу.

— В таких заведениях публика совсем не та, что в библиотеках, так что приходится приводить некоторых особо рьяных клиентов в чувство, - говорил он. – Поэтому и платят там такие деньги, на которые мы с тобой живем, причём живём, припеваючи…

Маша, действительно, не замечала у курсанта школы милиции Стаса никаких материальных проблем. Да, он особо не жировал, но те немногие вещи, которые у него имелись, были добротные и, следовательно, не из дешёвых. Стас всегда давал Маше деньги для покупок по хозяйству и раз в неделю водил её в пиццерию.

В первую неделю после переезда он дал Маше довольно крупную сумму денег и попросил, чтобы она «привела себя в порядок». Но Маша не зря всю жизнь провела возле швейной машины, поэтому она не стала покупать себе гору дешёвого барахла, а ограничилась приталенным длинным кашемировым пальто и итальянскими сапогами на «шпильках». Затем она купила несколько журналов «Burda moden» и по выкройкам оттуда сшила длинную расклешённую юбку, шанелевый пиджак, несколько блузок и халат-кимоно. Потом она сделала в хорошем салоне стрижку «каре», и только на оставшиеся деньги купила дорогое и красивое бельё. Вся одежда Маши подчёркивала её хрупкость, изящность и миниатюрность и делала её ещё больше похожей на куколку, ведь даже на восьмисантиметровых каблуках она едва доставала до плеча Стаса, который остался доволен переменой во внешности Маши.

***

…Через месяц такой жизни Маше стало скучно, и она решила найти себе работу. В то время начали открываться полуподпольные швейные цеха, где на списанном оборудовании день и ночь шилась одежда по украденным на каком-то предприятии шаблонам и картам техпроцесса. Смены там были по 12 часов, 80% работниц были бывшие заключённые, текучесть кадров была огромная, официально никто никого на такую работу не устраивал, но зато зарплата была ежедневно в конце рабочего дня по результатам выработки. В таких цехах работали несколько знакомых Маши, поэтому и она решила пойти туда на работу.

— Стас, а я себе работу нашла, - сказала Маша Стасу вечером.

— Нормально, - Стас не возражал, чтобы Маша работала. – Далеко?

— Пять остановок на трамвае, - объяснила Маша. – Там цех по пошиву трикотажной одежды: ну там футболки всякие, бельё. Заготовки не тяжёлые, не то, что на джинсах…

— Нет! – вдруг резко перебил её Стас. – В цех я тебя не пущу! В ателье – пожалуйста, но в цех – ни за что. Маша, там же одни «зечки» работают, кроме того там весь брак за твой счёт идёт… Маша, через год такой работы от тебя одна шкура останется.

— Стас, меня не берут в ателье, потому, что я ПТУ закончила, а не техникум, - грустно сказала она. – В ателье единичное производство, никто под тебя заготовки не делает, всё изделие нужно шить самой. Ещё нужно, чтобы у тебя своя закройщица была, у которой много клиентов…

— Так поступи в этот техникум, а потом иди в ателье! – посоветовал Стас.

— Я после девятого класса не смогла туда экзамены сдать, - объяснила Маша. – Пришлось идти в ПТУ. А сейчас я уже даже ручку в руках разучилась держать…

Стас долго молчал, а потом предложил.

— Сейчас осень. Давай ты поступишь на подготовительное отделение при институте лёгкой промышленности или как он там называется, а летом попытаешься поступить в институт. Если не поступишь – в швейный техникум с такими знаниями поступишь по-любому.

— Стас, - недовольно сказала Маша. – Я не хочу больше учиться! Я плохо соображаю! Понимаешь? Я и в школе плохо училась, и в ПТУ!

— Маша, - перебил её Стас. – Я тебе обещаю: как только ты закончишь техникум, я сразу же с тобой распишусь.

— А если я вдруг и институт закончу? – усмехнулась Маша.

— Тогда я тебе вертолёт подарю, - пошутил в ответ Стас: ведь оба они понимали, что для Машиных умственных способностей даже швейный техникум – это почти недостижимая вершина.

Подработка Стаса

Однажды Стас пришёл с подработки далеко за полночь и в пропахшей гарью одежде.

— Проводка от светомузыки загорелась, пришлось помогать тушить, - объяснил он Маше.

А на следующий день по всему району поползли слухи о том, что ночью был очередной передел района, при котором штурмовики какой-то личности, пытающейся взять под свой контроль район, сожгли рынок, принадлежащий теперешнему хозяину района. Говорили, что во время пожара живьём сгорело несколько человек…

Маша, услышав эту новость и увидев обгоревший плац, на котором раньше было больше сотни торговых точек, почувствовала едкий запах гари, такой же, как вчера от одежды Стаса… «Скорее всего, он оказался рядом с рынком и помогал тушить пожар», - подумала она.

***

Через несколько дней вечером к ним домой пришёл невысокий рыжеватый паренёк.

— Стас, мне поговорить с тобой нужно, - серьёзно сказал он Стасу.

— Маша, закрой дверь в комнату и включи музыку погромче, - приказал Стас и повёл парня на кухню.

Маша закрыла дверь, включила на полную мощность «Master of Puppets», «Металлики», затем приложила ухо к электрической розетке на стене, примыкающей к кухне, и услышала обрывки странного разговора.

— …я больше не могу так, - говорил парень. – Я на такое не соглашался…

— Юра, - резко отвечал ему Стас. – Тебя сюда никто за руку не тянул. Сам пришёл, сам просился. Или ты думал, что всегда будешь на стрёме стоять?... Нет, у нас всё в порядке очереди…

— Стас, там же люди погибли…

— А у нас был другой вариант? Им было приказано убираться, они что, думали, мы их на понт берём?

— Я ухожу, - гордо объявил Юра.

— От нас выход только один, - предупредил Стас, - или ты до сих пор сомневаешься?

— Стас, мы же с тобой вместе служили, вместе учимся…

— Мы ещё с тобой и работать вместе будем, - успокоил его Стас. – Юра, ты, вообще, представляешь, чем обычно занимаются опера?

— Да! Да! Знаю! – заорал Юра. – Но я хочу, чтобы всё было по-человечески…

— А всё и будет по человечески, - пообещал ему Стас. – Нам нужно только всех чужих выбить из района и стать на их место…

— И кто мы будем после этого, - горько усмехнулся Юра.

— Менты в законе – страшная и всё подминающая под себя сила, - гордо ответил Стас.

…А из динамиков магнитофона в это время Джеймс Хэтфилд вещал о том, что хозяин-кукловод ни на секунду не оставляет своих марионеток без присмотра…

***

После этого подслушанного разговора Маша начала внимательно присматриваться к Стасу. Она не смогла вспомнить, когда его взгляд успел стать жёстче, изгиб губ – презрительней, а в голосе появились начальственные нотки. Ведь когда она познакомилась с ним, он был совсем другим. Мама и бабушка утверждали, что Стас постепенно ссучивается, и это – необратимый процесс…

Маша старалась во всём угождать Стасу, даже на подготовительное отделение поступила, хотя учиться ей там было очень и очень тяжело. А дома она была сама нежность и кротость. Она пыталась своими ласками и добротой растопить постепенно каменеющее сердце Стаса, он всегда отвечал ей взаимностью, но Маша, обнимая его, чувствовала, что мыслями Стас где-то далеко, и только тело его по привычке повторяет те действия, которые раньше заводили их обоих…

Бегство от Стаса

К концу года Стас уже начал слегка сутулиться, смотреть исподлобья и презрительно выпячивать нижнюю губу. Маша чувствовала, что он всё больше отдаляется от неё. В это время уже начинались новогодние праздники.

…Стас писал дипломную работу, а этажом выше сосед бурно отмечал очередной праздник. Однажды ночью Стас не выдержал и начал громко стучать разводным ключом по батарее до тех пор, пока сосед не успокоился. Стас улёгся спать, но не успел он заснуть, как услышал звонок, а затем и стук в дверь своей квартиры. Опасаясь, что сосед может выбить дверь, Стас поднялся с кровати и подошёл к двери.

— Что случилось? – Стас пытался быть вежливым.

— Ты думаешь, что если одной ногой уже в милиции, так можно всех строить? У людей праздник, а ты по батареям стучишь… Тут тебе не «зона», чтобы в десять вечера – всеобщий отбой…

И сосед начал выбивать дверь плечом. Учитывая, что сосед был весом минимум сто двадцать килограммов и раньше служил в ВДВ, а входная дверь в квартиру Стаса была закрыта только на один замок, вероятность того, что сосед в конце-концов выбьет дверь, была очень высока. Поэтому Стас достал из кармана своей куртки армейский складной нож и взял его в руку лезвием к локтю.

— Сейчас ты прекратишь ломать мне дверь, уйдёшь к себе и будешь тихо спать до утра, - предложил Стас. – А я сделаю вид, что ничего не было, иначе…

Сосед выругался и опять начал ломиться в квартиру Стаса.

— Маша, закройся в ванной, - приказал Стас. - Я открываю дверь.

Стас отпер закрытую на замок дверь, и в квартиру ввалился здоровенный пьяный мужик. Он замахнуться кулаком на Стаса, но тот резко поднял руку с ножом вверх, и из резаной раны на предплечье соседа хлынула кровь.

— Что ж ты так неаккуратно на нож напоролся, - спокойно сказал Стас. – Ты же без руки можешь остаться… Маша, неси аптечку и старую наволочку, а то этот урод сейчас нам всю квартиру загадит…

Стас осмотрелся вокруг, потом снял с вешалки Машин шарф и наложил его вместо жгута на предплечье выше раны прямо на одежду соседа. Кровь не останавливалась.

— Маша, скорей! – кричал Стас. – Мне жгут срочно нужен!

А Маша, забившись в угол в ванной, визжала, ничего не видя и не слыша вокруг, думая лишь о том, чтобы выбраться живой из квартиры Стаса. Стас, не дождавшись помощи от Маши, выругался и пошел на кухню, где нашёл автомобильную аптечку, в которой хранил все лекарства. Он взял оттуда жгут и наложил его соседу ниже раны со стороны запястья, а затем вылил на рану почти полную бутылочку перекиси водорода. Кровь постепенно останавливалась.

— Маша, я остановил кровь, не бойся, выходи, – крикнул Стас. – И найди чистую наволочку, мне рану этому удурку нечем затампонировать.

В ответ из ванной доносилось вытьё Маши, у которой, судя по всему, от страха началась истерика. Стас, стараясь не вымазать в кровь ничего в квартире, достал из шкафа первую попавшуюся наволочку, разорвал её на салфетки и начал тампонировать рану. Через пару минут соседу была оказана первая помощь.

— А теперь слушай меня, - Стас наклонился над соседом и посмотрел ему прямо в глаза. – Ты начал ломиться к нам в квартиру, а когда я открыл тебе дверь, ты замахнулся на меня ножом. Я попытался отобрать у тебя этот нож, но ты нечаянно попал своей рукой под лезвие. Я оказал тебе помощь, вызвал «скорую» и отвёл домой. Всё понятно?

С этими словами Стас подобрал с пола нож, вложил его в руку соседа, сам сжал ему пальцы своей рукой, чтобы получились правдоподобные отпечатки, затем отбросил нож подальше. Стас подошёл к ванной и подёргал запертую дверь.

— Маша, выходи, все в порядке, - сказал он. – Я сейчас этого козла домой отведу и «скорую» ему вызову, а ты пока пол от крови отмой. Только перчатки обязательно надень, чтобы кровь тебе на кожу не попала…

Как только за Стасом и соседом закрылась входная дверь, Маша выбежала из ванной, быстро оделась, схватила свои документы, затем побросала в первый попавшийся пакет свои самые необходимые вещи и, даже не закрыв за собой дверь на ключ, побежала по ночной улице домой к маме и бабушке.

***

Утром к Маше пришёл следователь, задавал вопросы о Стасе и о том, как она провела вчерашнюю ночь. Она честно рассказала о том, что ночью Стас подрался с соседом, при этом Стас ранил соседа. Как это произошло, она не видела, потому что закрылась в ванной, но когда Стас открывал соседу дверь, она заметила в его руке армейский складной нож…

…А через пару дней к Маше домой пришёл Стас и принёс большую клетчатую сумку.

— Это твои вещи.

Он поставил сумку на пол возле двери, развернулся и начал спускаться по ступенькам вниз.

— Стас! – крикнула Маша, бросилась за ним вслед и схватила за рукав куртки, – Как ты?

Он обернулся, выдернул свой рукав из рук Маши и посмотрел на неё холодным и равнодушным взглядом.

— У меня всё в порядке, - он отвернулся и продолжил спускаться по ступенькам.

— Тогда давай с тобой… - Маша давно уже успокоилась после пережитого страха и опять хотела быть вместе со Стасом.

— Нет! – перебил он её. – Я не хочу быть рядом с человеком, который не захотел помочь мне, когда я оказался в трудной ситуации. Позавчера я просил тебя просто помочь мне оказать человеку помощь и вымыть квартиру, а ты вместо этого сидела в ванной и орала так, как будто это тебя хотели подрезать, а потом бросила меня одного. Ты следаку зачем про нож сказала? Неужели нельзя было сказать, что ты просто испугалась и закрылась в ванной…

— Стас, - перебила его Маша. – За дачу ложных показаний в тюрьму садят. У меня мама полтора года просидела, ты видишь, что с ней случилось…

— Да никто тебя и не собирался в тюрьму садить! – грубо прервал её Стас. - Твоя мамахен дала ложные показания, чтобы отмазать от тюрьмы своего любовника-убийцу, ранее уже судимого за подобное преступление, кроме этого она своими показаниями ввела в заблуждение следствие, поэтому её и посадили. А я? Я кого-то убил? Тебе нужно было просто помолчать! – со злостью сказал он. – Маша, я хочу, чтобы рядом со мной был человек, на которого могу всегда и во всём положиться, который никогда не предаст меня…

— Прости меня, Стас, я больше никогда не буду так поступать с тобой. Я же люблю тебя… - и Маша заплакала.

Стас прикусил нижнюю губу и молча смотрел на Машу.

— И я тебя любил. Сильно любил. Всю оставшуюся жизнь прожить рядом с тобой хотел… - наконец сказал он. – Я и сейчас ещё тебя люблю… Только это уже ничего не изменит, - добавил он, увидев, что Маша перестала плакать и подняла на него свои глаза. – А если бы сосед меня ранил, ты бы и тогда не помогла мне? Если бы тебе какой-нибудь следак или опер приказал следить за мной и всё докладывать ему, ты бы и на это согласилась? Какое ещё западло ты согласна мне сделать, только бы в тюрьму не попасть? Так и Родину можно продать… Маша! У меня после того, что ты сделала, иммунитет на всех девушек появился. Понимаешь? Я теперь никому из вашей половины не верю! Я уже никогда никому не предложу жить вместе. Даже если проститутку сниму, то сразу после того, как отымею её, выгоню из квартиры, чтобы она мне какую-нибудь лажу не сделала… Всё! – подвёл итог он. – И больше не попадайся мне на пути.

Стас сбежал по лестнице вниз, а Маша села на ступеньку и заплакала.

***

…Стаса она больше не видела. Сначала она каждый вечер ждала, что он придёт к ней, затем решила сходить к нему домой и ещё раз попросить прощения. Был вечер, в окне квартиры Стаса горел свет. Маша позвонила в дверь.

— Кто там? – спросил её незнакомый мужской голос.

— Стаса позовите, - попросила Маша.

— Он здесь больше не живёт, – объяснили ей из-за двери. – Он уже месяц, как эту квартиру продал…

— А где он? – упавшим голосом спросила Маша.

— А мы откуда знаем…

Потом Маша поехала в школу милиции, в которой учился Стас. Но в здание школы пропускали только по пропускам, а когда Маша спросила, где сейчас последний курс студентов, которые учатся на оперативников, то узнала, что они уже давно защитили дипломы и разъехались по местам распределения на службу. Маша долго плакала, поняв, что навсегда потеряла Стаса.

Она продолжала учиться на подготовительном отделении в институте лёгкой промышленности, но после майских праздников неожиданно умерла бабушка, и Маше пришлось идти работать в швейный цех, чтобы прокормить себя и маму, которая со времени выхода из тюрьмы так нигде и не работала. Через несколько лет зимой на улице замёрзла её пьяная мама, и Маша осталась совсем одна. Она продолжала работать то в одном швейном цеху, то в другом, всегда в женском коллективе, и до сих пор вздрагивала и отводила взгляд, если видела в толпе человека, похожего на Стаса…

Новоявленная наследница

— Единственная мысль, которая меня утешала - так это то, что Стасик, скорее всего, тоже остался одиноким, - закончила свой рассказ Маша. – А сегодня я увидела его с сыном и поняла, что если бы я тогда помогла ему и не дала бы против него показания, то у нас со Стасиком сейчас была бы семья, дети…

Маша проплакала весь вечер, затем выпила каких-то успокоительных таблеток, заснула и больше не проснулась…

***

…Утром у Тимофеевой Марии Владимировны констатировали смерть от аневризма аорты. Лера изучала записную книжку на мобильном телефоне Маши, но там были только телефоны медсестёр, лечащих врачей и хозяина, у которого работала Маша. Лера решила позвонить отцу.

— Здравствуй, папа, это Лера! - поздоровалась она. – У нас в палате сегодня женщина умерла, у которой ни родственников, ни знакомых нет… Её… тело в морг отправили, но её же нужно хоронить, какие-то бумаги оформлять… Тимофеева Мария Владимировна… - Лера прочитала данные из паспорта Маши, который нашла в её сумочке. – Хорошо, жду!

Очень скоро в больницу подъехала Наташа и через некоторое время попросила Леру выйти на улицу.

— Слушай, Лера, - сказала Наташа. – Мы пробили данные по этой Тимофеевой. У неё, действительно, никого из родственников нет. Нет у неё и завещания, зато есть однокомнатная квартира в хорошем районе. Её всё равно отберёт государство, но если мы задним числом оформим завещание, эта квартира достанется тебе…

Лера округлившимися глазами смотрела на Наташу. Такой степени цинизма она от неё не ожидала!

— Лера, Маше этой уже ничем не поможешь, - начала оправдываться Наташа. – Но ты её можешь похоронить по-человечески, на могилу время от времени ходить, а в завещании укажем, что ты её племянница, которая за ней ухаживала. Тебя рядом с Машей многие видели в больнице, я уже договорилась с медрегистратором и заведующей, они подпишут завещание, как свидетели, и оформят его задним числом… Маме, конечно же, ни слова, - предупредила Леру Наташа.

Через пару часов Наташа оформила и нотариально заверила завещание, согласно которому всё имущество Тимофеевой Марии Владимировны, родившейся, жившей и умершей переходило к её племяннице Вересовой Валерии Николаевне, после чего новоиспечённая племянница вместе с нотариусом поехали оформлять документы и организовывать похороны.

***

…А мама Леры лежала одна в опустевшей палате. Она не могла понять, почему её дочка так суетится по поводу смерти постороннего человека. А ещё ей было горько от мысли, что она так и не попросила у Маши прощения за то, что высмеяла её любовь к Стасику.

Через две недели Лера повезла маму на проведение плановой компьютерной томографии, которая показала, что у мамы не только прогрессирует опухоль, но и появились метастазы в лёгких и печени.

— Это меня Машка прокляла за то, что я её подкалывала тем Стасиком! – в истерике весь вечер кричала мама.

А утром её нашли мёртвой в постели. Она выпила упаковку таблеток от повышенного давления, и у неё остановилось сердце.

***

Сразу же после похорон мамы Николай Алексеевич Вересов переехал жить в свой особняк, чтобы не оставлять там Леру одну. Через сорок дней после смерти мамы к нему переехала Наташа, а после того, как прошёл год после смерти мамы, Николай Алексеевич и Наташа скромно и без всяких торжеств расписались.

Лера целыми днями пропадала в университете, а вечера и выходные проводила в компании своего парня Антона или подруг, поэтому довольно спокойно отнеслась к появлению Наташи в их доме. А, если честно, ей было наплевать и на Наташу, и на отца, хотя, когда Лере были нужны деньги или какая-нибудь деловая консультация, то она обращалась именно к ним, причём вела себя при этом довольно любезно.

Через полгода после смерти Маши Лера официально вступила во владение Машиной квартирой, после чего при помощи Наташи, которая оказалась ещё и владелицей агентства по сдаче внаём недвижимости, нашла квартирантов, и с тех пор в квартире Маши Тимофеевой постоянно жили какие-то люди, а Лера получала деньги за аренду этой квартиры.

Сначала Лере было страшно, да и просто стыдно за «прихватизированную» таким образом квартиру, но затем она позвала священника, чтобы он освятил эту квартиру, а заодно спросила у него, имеет ли она право с чистой совестью сдавать другим людям квартиру, которая досталась ей от тётки, с которой Лера не поддерживала никаких отношений, только похоронила её по-людски. Священник ответил, что очень многие оказываются в таких ситуациях, Лере нужно только время от времени ставить в церкви свечку за упокой души тёти, да на могилу не забывать приходить…

С тех пор и появилась у Леры обязаловка – каждую неделю она ставила в церкви свечку за упокой души Марии и раз в месяц ездила в колумбарий, где стояла урна с прахом Маши, и ставила в вазу в нише свежие цветы. Постепенно совесть Леры успокоилась.

***

…Однажды вечером Лера сидела возле телевизора и смотрела какой-то фильм. Начался показ рекламы, и Лера переключила телевизор на другой канал, где шёл выпуск криминальных новостей. На экране была показана ночная улица, на которой то там, то сям лежали люди, накрытые чёрными пластиковыми мешками.

— …им оказался временно исполняющий обязанности начальника одного из столичных РОВД подполковник Станислав Михайлович Карпов, - услышала Лера обрывок новости.

Затем на экране появилась фотография невзрачного мужчины средних лет в милицейской форме с погонами подполковника. Где-то Лера уже видела это надменное выражение лица и этот взгляд исподлобья, который только подчёркивал скошенный подбородок этого человека. Лера некоторое время пыталась вспомнить, откуда она знает этого подполковника, а затем переключила телевизор на другой канал и продолжила просмотр фильма.

На следующее утро она шла к корпусу факультета мимо припаркованного рядом автомобиля ППС и услышала беседу патрульных.

— Ну, как тебе вчерашняя новость?

— Ты про что?

— Да наш Стасик с катушек слетел и кучу народа перестрелял…

— А, ты про это… Ну, наконец-то его закроют, хоть поживём спокойно…

Все студенты тоже активно обсуждали эту новость.

— Ты слышала? – спросила её одногруппница, когда они сидели перед «лентами» в пустой аудитории. – Вчера вечером какой-то пьяный мент прямо на улице поубивал кучу народа… Жесть. Я теперь уже и из дома выходить боюсь, а ведь мент этот – большой начальник, что тогда про обычных патрульных и участковых говорить…

***

А днём Лера очередной раз поссорилась с Антоном, который учился в одной группе с ней. И опять по той причине, что вчера она, отличница Лера, одна из группы пришла на семинар по никому не нужной экономической теории, хотя вся группа заранее договорилась прогулять этот семинар, потому что перед ним у них было «окно».

— Лера, пора уже понять, что если вся группа не пришла на семинар, то никому ничего не будет, - ругал её Антон. – А ты нам всем постоянно лажи делаешь! Так и Родину продать можно…

Антон ещё что-то говорил и говорил, но Лера его не слушала, она вспомнила, что подобные слова говорил покойной Маше Тимофеевой Стас… Карпов. Она его ещё Стасиком называла, как те два мужика утром – Карпова. Неужели Маша в молодости встречалась с тем Карповым, который расстрелял вчера ни в чём не повинных людей?

Вернувшись после занятий домой, Лера сразу же включила компьютер и зашла в Интернет, где в разделе «Криминальные новости» просмотрела все сообщения о подполковнике Карпове. Там же оказалось несколько фотографий Карпова – того самого мужика, которого она видела летом возле больницы…

Рискованная затея

Прошло два года. Лера закончила университет и устроилась внештатным корреспондентом в редакцию газеты «У всех на слуху». Газета эта была довольно «жёлтая», но имела приличный тираж. Лера уже полгода изучала письма от читателей этой газеты, в основном людей малообразованных и падких на «жареное», и чувствовала, что скоро станет такой же косноязычной, как и они. В её задание входило найти стоящую, а то и сенсационную новость в этих письмах, из которой после дополнительных проверок можно сделать хорошую статью для газеты.

Главный редактор обещал ей, что как только она напишет сенсационную статью, которую можно будет поместить на первой полосе, её возьмут штатным корреспондентом и дадут приличный оклад. Лера уже полгода писала однотипные статьи на тему: «В редакцию пришло письмо, и наш корреспондент решил разобраться…». Несколько раз произведения Леры печатали где-то на средних страницах, а сама она получала копеечные гонорары, на которые прожить было невозможно, поэтому время от времени она просила денег у отца и Наташи, которые постепенно становились для Леры всё более чужими.

***

В ту зиму вся Москва бурлила справедливым гневом из-за того, что бывшего подполковника Карпова по состоянию здоровья освободили из психиатрической лечебницы всего через два года после совершённого им расстрела одиннадцати человек. Во многих газетах появились статьи про тёмное прошлое Карпова, обличительные интервью родственников его жертв…

Лера вспомнила, рассказ Маши Тимофеевой о том, что в молодости Карпов входил в какую-то группировку, которая участвовала в переделе влияния на районе. Их, вроде бы, называли «штурмовиками»… Если бы об этом написать, то это была бы не статья, а бомба! Только нужно как можно больше узнать про этих «штурмовиков», причём желательно у самого Карпова…

— Мне нужен фальшивый паспорт, - сказала Лера в доверительной беседе с Наташей. – Я хочу делать репортажи из таких мест, где нужно оставлять паспорт в залог, а если вдруг что-то пойдёт не так – я сбегу, а по фальшивому паспорту меня никто не найдёт…

— А ты не боишься, что исчезнешь в таком месте на forever, и останется нам с отцом на память о тебе один только твой фальшивый паспорт? – спросила Наташа.

— Наташа, я не собираюсь лезть в дела сильных мира сего, - успокоила её Лера. – Мне просто нужно покопаться в архивах двадцатилетней давности.

***

…Весь вечер Лера что-то высчитывала и записывала, затем встретилась с работницей одного из паспортных столов, и через пару недель у неё был паспорт на имя Тимофеевой Валерии Станиславовны 19 лет отроду, а также свидетельство о рождении на то же имя, где отцом был указан Тимофеев Станислав Михайлович, а матерью - Тимофеева Мария Владимировна.

Всё это время Лера не пользовалась косметикой, восстановила естественный цвет волос, сделала самый простой маникюр и купила себе на вещевом рынке одежду, которую носят небогатые студентки. После этого она выселила из Машиной квартиры квартирантов и купила туда недорогую посуду и постельные принадлежности, а мебель и шторы остались там те же, что были при Маше.

Свои настоящие документы Лера оставила дома у отца, взяв с собой только страховую карту и журналистское удостоверение, которые спрятала в потайной карман купленной недавно недорогой сумки из кожзаменителя. Туда же она спрятала свой отключенный мобильник «Верту», который отец подарил ей в честь окончания университета. Вместо него Лера недавно купила самую дешёвую мобилку с сим-картой на имя Валерии Тимофеевой.

Затем она обратилась в частное детективное агентство, сделала заказ на поиск теперешнего места проживания Карпова, и в ближайшую субботу, во второй половине дня она уже звонила в дверь его квартиры.

Начало спектакля

— Я слушаю, - в проёме открытой двери появился небритый обрюзгший мужчина средних лет в мятых спортивных штанах и футболке не первой свежести.

Лера опешила. Этот человек был совсем не похож на того Карпова, которого показывала ей Маша Тимофеева два года назад. Лера потянула носом воздух и, не почувствовав запаха алкоголя, исходящего от Карпова, решила играть заранее разученную роль.

— Вы… Карпов Станислав Михайлович? – с сомнением в голосе спросила она.

— Да, я, - ответил человек, тяжело дыша и держась одной рукой за дверной проём, а другой за дверь, чтобы не упасть, - чем обязан? – спросил он и посмотрел на Леру мутными глазами из-под опухших век.

— Вы… были когда-то знакомы с Тимофеевой Марией Владимировной? – неуверенно спросила Лера.

Карпов некоторое время молчал, то рассматривая Леру, то глядя на пол.

— Да, я знал Машу, - ответил он.

— Это моя мама, - объяснила Лера и протянула Карпову фальшивое свидетельство о рождении.

Карпов изучал этот документ, удивлённо подняв брови и странно скривив рот.

— Когда мама узнала, она пошла к Вам домой, чтобы рассказать Вам, - Лера старалась говорить фразами из писем не особо образованных читателей, чтобы более правдоподобно играть роль недоучившейся дочки швеи, у которой, по определению, не может быть грамотной речи. – А там сказали, что Вы квартиру продали и уехали. А потом она в школу милиции ходила, а её туда не пустили, потому что у неё пропуска не было, а она спросила, как найти студентов, которые последний год на оперативников учатся, а ей сказали, что они уже защитили дипломы и уехали по распределению…

На глазах у Леры появились слёзы. Карпов молча слушал её, время от времени опять продолжая рассматривать свидетельство о рождении у себя в руках.

— И ещё мама хотела у Вас тогда прощения попросить за то, что… Ну Вы знаете… Она Вас каждый день ждала, думала Вы придёте и заберёте её к себе… А потом…

Вдруг из глубины квартиры Карпова послышалось шипение, затем треск и запахло паленым.

— Пельмени… - с трудом ворочая языком, пробормотал он и побрёл на кухню, держась за стену и забыв закрыть за собой дверь.

Лера решила пойти следом за ним и оказалась в огромной пустой квартире, где последний раз уборку делали, скорее всего, ещё в бытность Карпова начальником криминальной милиции. Пройдя по тёмному пыльному коридору, она попала на кухню со старой разнокалиберной мебелью и заляпанной жиром мойкой.

Карпов стоял возле видавшей виды газовой плиты и, не выпуская из одной руки свидетельство о рождении Леры, другой рукой вытирал грязной и жирной тряпкой пену и жидкость, выбежавшие из кастрюли с варившимися пельменями.

Лера подошла к Карпову, отобрала у него свидетельство о рождении и тряпку, затем достала из кармана своего пальто чистый носовой платок, вытерла Карпову рыхлые и слабые, как у ребёнка ясельного возраста, ладони, затем усадила его на стоящую возле стола табуретку. После этого Лера сняла пальто, вымыла плиту, на которую поставила доваривать пельмени, а затем начисто вытерла стол, за которым сидел полусонный Карпов.

— Сидите, сидите, я сама доварю, - сказала она Карпову, который сделал попытку подняться с табуретки. – Вы не думайте, я не аферистка, я Вам сейчас все документы покажу, а потом и тест на ДНК сдать могу, чтобы доказать, что я не вру…

Лера достала из сумки файл с документами, которые начала раскладывать перед Карповым на столе.

— Вот мой паспорт…, вот ксерокопия маминого паспорта…, вот свидетельство о смерти мамы… - объясняла она.

Карпов равнодушно листал документы, только, просматривая паспорт Леры, вдруг бросил мимолётный взгляд на неё, и Лера была уверена, что этот взгляд был весьма заинтересованный и осмысленный. Затем Карпов опять погрузился в полудрёму.

— Маша умерла? – тревожно спросил он, услышав про свидетельство о смерти.

— Да, летом уже два года было, - ответила Лера, насыпая ему в тарелку сваренные пельмени. – Она болела долго, у неё рак был, но мы надеялись… А потом она Вас увидела… А Вы с мальчиком каким-то шли из больницы… Она узнала, что у Вас есть семья… плакала весь вечер… а ночью умерла от разрыва сердца…

Лера, с трудом сдерживающая до этого слёзы, закрыла лицо руками и заплакала. Она плакала совершенно искренне: ведь весь её план по «раскрутке» Карпова на откровения о его прошлой деятельности в составе «штурмовиков» рухнул.

А план был так хорош! Она приходит в гости к Карпову, обилием информации про Машу Тимофееву, подкреплённой стопкой документов, половина из которых, между прочим, подлинные, убеждает его в том, что она – его и Маши совместная дочь. Затем она просит, чтобы он вместе с ней прошёл генетическую экспертизу для подтверждения отцовства, а за две недели, а именно столько длится такое исследование, она свозит Карпова к Маше в колумбарий, в гости к себе в Машину квартиру пригласит и будет постоянно расспрашивать про его жизнь, в конце-концов Карпов расскажет и об интересующих её «штурмовиках» .

А потом она получит результаты генетической экспертизы, где будет ясно сказано, что Карпов – не её отец, поплачет с горя, типа «мама, зачем ты меня обманула!» и навсегда распрощается с Карповым, потому что «не хочет навязываться чужому человеку». Потом она вернётся домой, опять поселит в Машиной квартире квартирантов, а через несколько дней опубликует статью о «штурмовиках» и получит место штатного корреспондента газеты «У всех на слуху»…

Но кто мог знать, что после выхода из психбольницы Карпов окажется таким «овощем»! Да он вряд ли понял хотя бы половину из того, что ему говорила Лера. Зачем тогда она устроила весь этот дорогостоящий цирк? Можно, конечно, слово за слово выудить у Карпова про «штурмовиков», но что в его бредовых речах окажется правдой?

Неожиданно на плечо Леры легла чья-то рука. Лера вздрогнула и испуганно вскочила со стула. Рядом с ней стоял Карпов и держал стакан с водой в дрожащей руке.

— Девушка, успокойтесь, - глуховатым голосом сказал он. – Я же не знал, что Маша умерла. Я её с тех пор, как мы расстались, не видел. Присядьте, воды выпейте… Я не понял, как Вас зовут?

— Лера, - сквозь слёзы ответила Лера. – А полное имя – Валерия…

— Лера, - Карпов сел за стол напротив неё, - расскажите мне про Машу и про себя.

И Карпов посмотрел на Леру тоскливыми мутными глазами.

— Мама всю жизнь по цехам шила, чтобы нам двоим прокормиться. Она и с кожей работала, и с джинсом, домой часто работу брала, у нас всегда казённая швейная машина дома стояла… А потом она заболела, «химичиться» начала, вроде опухоль уже уменьшаться стала. А летом два года назад мы с ней были в **** больнице. И вот сидим мы с ней на лавочке, а из больницы Вы вышли с мальчиком, наверное, класса пятого-шестого, тёмненьким и на Вас так похожим… Вы с сыном подошли к чёрной машине, большой такой, - Лера начертила в воздухе рукой дугу, - но это не джип, а поменьше машина, и уехали на ней. Мама показала на Вас и говорит: «Лера, вон твой папа пошёл. Только у него семья есть, видишь сынок уже какой большой, поэтому не нужно к нему навязываться, а то вдруг у него неприятности какие-то будут». И мама стала плакать, потому что Вы ей когда-то сказали, что будете заводить детей, когда Вам будет 45 лет, а на самом деле…

Лера опять заплакала, вспомнив про свой трещащий по швам план по "раскрутке" Карпова.

— Это был мой племянник, Лёня, - объяснил Карпов. – Мы с ним тогда бабушку в больнице навещали. А семьи у меня никогда не было…

Карпов тяжело вздохнул. Лера посмотрела на него и увидела, что он низко наклонил голову и прикусил губу…

— Я, наверное, уже пойду, - предложила Лера.

— Лера, - Карпов поднял на неё красные слезящиеся глаза. – Ты можешь завтра зайти ко мне? Про себя расскажешь, про маму свою… На могилку к ней съездим… Просто я сегодня не очень хорошо себя чувствую, не могу многого понять, давай завтра…

Лера видела, что он изо всех сил борется со сном.

— Хорошо, …папа, - после некоторой паузы согласилась она. – Можно, я Вас папой буду называть?

Карпов устало кивнул и проводил Леру до дверей.

Продолжение спектакля

На следующее утро Лера опять пришла в гости к Карпову. Сегодня он выглядел гораздо лучше, чем вчера: его глаза были не такими красными и опухшими, а взгляд временами становился вполне осознанным. Карпов был свежевыбрит и аккуратно причёсан, одет в чистые джинсы и свитер, которые были ему немного малы: наверное, из-за вынужденной неподвижности в психбольнице он потолстел. По всей видимости, он ждал прихода Леры: в квартире были кое-как, но помыты полы, куда-то убрана разбросанная вчера где попало одежда, а на кухонном столе стояла обрезанная пластиковая бутылка с белыми и красными гвоздиками.

— Это я маме на могилу купил, - объяснил Лере Карпов. – Давай с тобой чаю попьём и поедем туда, а то сейчас темнеет рано.

Лера вздрогнула, услышав «маме на могилу». Ей стало немного неловко из-за того, что она обманывает оказавшегося таким наивным Карпова. Но потом она вспомнила, что этот человек от нечего делать стрелял по попадавшимся ему навстречу людям, некоторых из них убил, других – тяжело ранил, и вот прошло всего лишь два года - и он уже снова на свободе. Конечно, после тех препаратов, которые ему кололи в психбольнице, он превратился в дауна, но ведь родственникам и знакомым тех людей, которых он тогда расстрелял, от этого легче не стало. И Лера решила написать в статье о полукриминальном прошлом Карпова и о том, какой развалиной он стал сейчас – пусть все знают, что зло хоть как-то, но наказано.

— Лера, - объявил ей Карпов. – Я хочу тебя официально удочерить. У тебя в свидетельстве о рождении не указано, что я – твой отец, поэтому если со мной что-то случится, ты не сможешь вступить в права наследования. Вот если мы с тобой пройдём судебно-генетическую экспертизу, то с этими результатами я смогу сделать тебя своей официальной наследницей…

— Папа, - перебила его Лера. – Да чего у Вас наследовать-то. Квартира пустая и без ремонта, Вы вон такой больной… Кстати, у Вас сейчас есть на что жить?

— Конечно, - ответил Карпов. – Я охранником на складе работаю, на жизнь хватает. Правда, жизнь у меня сейчас не очень… Меня ведь к принудительному лечению приговорили. Через день я хожу в поликлинику, где мне такие уколы делают, что я … ну, в общем, как вчера. Так что жизнь у меня расписана так: один день - работа, следующий день - укол, и я – никакой; затем у меня день, чтобы сделать хоть что-то полезное по дому; а затем - опять укол и вырванный день. И так по кругу. Так что ты лучше приходи раз в четыре дня, когда я адекватный, как сегодня… И давай уже на «ты», - предложил он Лере.

***

…Потом они ехали с несколькими пересадками к колумбарию, и каждый раз, выходя из транспорта первым, Карпов подавал Лере руку, чтобы помочь выйти. Лере было неприятно прикасаться к руке Карпова, которая была горячей, дряблой и потной. После того, как она впервые опёрлась об эту руку, ей захотелось вымыть свои руки с мылом, такими грязными и липкими они ей показались. Поэтому, выйдя из транспорта, Лера надела перчатки, хотя на улице было не слишком холодно, и не снимала их до тех пор, пока не вернулась домой. А ещё Карпов тяжело и хрипло дышал и ходил, пошатываясь и шаркая ногами, что тоже очень раздражало Леру.

После посещения колумбария, где они поставили цветы в вазу, установленную в Машиной нише, Карпов проводил Леру до квартиры Маши Тимофеевой, и Лере пришлось пригласить его к себе в гости и накормить ужином.

Карпов с жадностью набросился на еду и ел он не слишком аккуратно из-за трясущихся рук и рта. Лера видела, что ему стыдно за то, как он себя ведёт, и у неё было огромное желание сделать видеозапись такого опустившегося Карпова и выложить её в интернет, чтобы все видели, во что превратился некогда «великий и ужасный». Но вместо этого она убрала за ним со стола и предложила посидеть в комнате и поговорить.

— Папа, - начала выпытывать нужную информацию Лера. – Почему ты тогда не позвал маму назад? Ведь всё в конце-концов утряслось…

— Утряслось? – рявкнул Карпов так, что Лера в первый раз испугалась его, вспомнив, что это всё-таки психически ненормальный человек. – Да она и приблизительно не знала, что тогда произошло…

Карпов поднялся с дивана и начал ходить взад-вперёд по комнате своим нетвёрдым шагом, затем махнул рукой и опять уселся на диван.

— Она мне чуть жизнь не перечеркнула, - объяснил он. – Мне было 22 года, у меня почти диплом в кармане, мне уже хорошее место работы предложили… И тут – нанесение телесных повреждений средней тяжести… Ты знаешь, что это за статья?... До трёх лет лишения свободы. А чтобы меня взяли в милицию работать, мне нельзя было иметь даже приводов в милицию, не то, что нанесение телесных… А я больше ничего не умел делать, я ведь после школы сразу в армию попал, затем – в школу милиции. Только чернорабочим мог бы куда-то пойти, если бы смог от тюрьмы откупиться. А Маша – единственная свидетельница была, причём всё добровольно рассказала, никто её не бил, не насиловал, даже не угрожал…

— Папа, у меня и бабушка, и прабабушка в тюрьме сидели, мама не хотела туда… - объяснила поведение Маши Лера.

— Думать твоя мать не хотела, - недовольно сказал Карпов. – Никогда и ни о чём. Единственной её мыслью было расписаться со мной и бегать потом по всему району с кольцом на пальце… Как будто я её и тогда послать подальше не мог… Не понимала она, что бумажка эта не удержит меня… Что для того, чтобы быть со мной, ей нужно было во всём поддерживать меня. Чтобы я на неё всегда положиться мог…

— Но она же любила тебя… - пыталась оправдать Машу Лера.

— Любила… - Карпов о чём-то долго думал, опустив голову. – Ты хоть знаешь, что такое любовь?

И он посмотрел Лере прямо в глаза.

— Ну… это - когда двум людям хорошо вместе, - пыталась играть роль наивной девочки Лера.

— Нет, - Карпов отрицательно покачал головой. – Любовь – это жертва. Если ты видишь, что любимому человеку нужна помощь, ты помогаешь ему, даже если это для тебя сильно чревато… А все эти «я люблю тебя за то, что ты такой замечательный и мне хорошо с тобой» - никому не нужны…

Лера видела, что Карпов разнервничался. Он начал беспокойно оглядываться вокруг, шумно дышать, и Лере опять стало страшно находиться рядом с ним.

— Меня тогда от тюрьмы спасло только то, что следак был прикормлен Васей, - сказал Карпов после длительной паузы.

— Васей? – переспросила Лера. – Мама мне никогда не рассказывала ни про какого Васю…

— Если бы про Васю узнала твоя мама, я бы только квартирой не отделался, - объяснил Карпов и криво усмехнулся.

— Что значит «только квартирой не отделался»? – совершенно искренне спросила Лера.

— Я обменял Васе квартиру, в которой жил с Машей, на его комнату в коммуналке, а он за это не просто закрыл моё дело, но и уничтожил все доказательства моей причастности к нему.

— И как же ты там жил? – Лере в первый раз стало жалко Карпова, который из-за глупости Маши лишился своего собственного жилья.

— Как в коммуналке. Тем более, я был там «смотрящим»…

Лера закрыла лицо руками. Похоже, этот таинственный Вася как-то связан с полукриминальным (в этом Лера уже не сомневалась) прошлым Карпова. А, учитывая, что почти все криминальные авторитеты 90-х годов давно бесследно исчезли, то публикация статьи про «лихое» прошлое Карпова и Васи не повлечёт за собой никаких последствий для Леры и, наверняка, после этого Леру возьмут на работу штатным корреспондентом.

— Я тебя, наверное, сегодня слишком загрузил новой информацией, - по-своему понял Карпов состояние Леры. – Ты мне лучше про себя расскажи: как ты жила, чем сейчас занимаешься?

— Да как жила? Всё время вдвоём с мамой… Сначала ещё бабушка живая была, но я её боялась: она всегда пьяная была, а если где музыку слышала, то танцевать начинала. А потом она зимой на улице замёрзла. Мама по вечерам ходила её искать, а в тот вечер ей кто-то сказал, что бабушка у каких-то своих знакомых пьёт, вот мама и не ходила по всему району… Мама всё время шила: и на работе, и дома. Когда она заболела и ей тяжело было ездить в цех, хозяин привёз ей сюда машину, а потом и заготовки привозил, и готовые изделия забирал… А когда мама умерла, я не знала что мне делать, сидела в больнице и плакала, а санитарка из отделения сказала, что я могу пойти работать санитаркой, только нужно узнать, в какое отделение сейчас нужны санитарки. Я пошла к докторше, которая маму лечила, а та куда-то позвонила, и меня взяли санитаркой в пульмонологию. И ничего – нормально было работать, зарплата не очень, но я за мамой долго ухаживала, и за больными стала ухаживать, мне доплачивали родственники больных… А потом я ухаживала за главбухом. Она была богатая, но родственники к ней не ходили, поэтому она ещё до операции меня наняла, чтобы я за ней ухаживала. А когда её выписывали, она сказала, что, если я хочу, она может взять меня в бухгалтерию курьером. Я подумала, что санитаркой я и в тридцать, и в пятьдесят лет могу пойти опять работать, и ушла в курьеры. Это было тогда, когда ты… Ну, в нашу больницу тоже привезли раненого с простреленным лёгким. И тогда я узнала из газет и телевизора, что тебя в психбольницу положили и решила навещать тебя, только меня туда не пустили, даже когда я свидетельство о рождении показала. А потом по телевизору сказали, что тебя выпустили, я пошла в частное сыскное агентство, показала свидетельство и паспорт и попросила найти твой адрес… И они сразу же дали мне твой адрес и даже денег не взяли…

Услышав эти слова, Карпов невесело усмехнулся.

— Лера, - сказал он. – Мне сейчас передвигаться тяжело, поэтому я хочу попросить тебя помочь мне с генетической экспертизой. Когда я ещё работал в милиции, то при ***, ***, *** и *** больницах были государственные судебно-медицинские лаборатории. Ты узнай, в каких из них делают судебно-генетическую экспертизу для установления отцовства, и запишись на четверг на проведение такой экспертизы. Это - длительный процесс, нужно заранее записываться. А в четверг я опять буду сносно себя чувствовать, тогда и сходим с тобой в лабораторию. Да, если нужно будет заплатить аванс за экспертизу, то вот тебе деньги, - и Карпов вытянул из кармана джинсов десять тысяч рублей. – Только квитанцию от уплате аванса обязательно потребуй.

Потом он поднялся с дивана, трясущейся рукой написал на листе бумаги номера больниц и полное название экспертизы, попрощался с Лерой и ушёл домой.

Сенсационная статья

Утром в четверг Лера и Карпов пошли в судебно-медицинскую лабораторию для проведения судебно-генетической экспертизы по установлению отцовства. Оформляя в регистратуре документы для проведения экспертизы, Лера удивилась, насколько тут всё серьёзно: необходимо было предъявлять паспорта, затем они расписывались в нескольких бумагах о том, что разрешают проводить исследование с их биоматериалом…

— За актом о результатах экспертизы можно будет подойти через две недели. Лично и обязательно с паспортами, - объяснила им медрегистратор.

— А побыстрее можно? – поинтересовался Карпов.

— Конечно, можно через семь дней, можно через три дня, но тогда экспертиза оформляется, как срочная и стоит намного дороже.

— Сколько? – поинтересовался Карпов, и услышав ответ, достал деньги. – Нам самую срочную, чтобы в понедельник уже был известен результат…

Лера злобно выдохнула. У неё почти не осталось времени для вытягивания из Карпова информации о Васе. Карпов удивлённо посмотрел на неё.

— Папа, ты что, золотовалютные запасы охраняешь, что так деньги направо и налево тратишь? – зло спросила она, когда они уселись под лабораторией, ожидая вызова на экспертизу. – Да на такие деньги можно месяц жить!

— А мне для тебя ничего не жалко, - улыбнулся Карпов. – И, вообще, это деньги от подработки…

— Какая у тебя может быть подработка, - возмутилась Лера. – Ты же половину своего времени почти никакой! Ты что, где то уворовал деньги?

— Лера! – Карпов посмотрел на неё укоризненным взглядом. – Эти деньги я честно заработал. Слышала, по телевизору время от времени обещают вознаграждение за поимку преступников, которые совершили особо тяжкие преступления?

Лера молча кивнула.

— Так вот, я с этого всю жизнь живу. Милиционерам такие деньги никто не даёт: ведь это - их непосредственная работа – преступников искать. А вот если преступника поможет поймать человек, не имеющий никакого отношения к милиции, он получает кучу денег. Поэтому, работая в милиции, я находил преступника, давал об этом информацию нашим отставным операм, они утверждали, что сами нашли преступника, а полученные деньги мы делили… Сейчас я с напарниками таким образом поймал грабителей двух банков, мы получили вознаграждение, вот с него я и оплатил срочную экспертизу.

Лера еле сдержалась, чтобы не сорваться с места и не побежать писать статью про новый вид бизнеса Карпова. Это ведь гораздо актуальнее, чем статья про молодые годы Карпова, причём написав такую статью, Лера абсолютно ничем не рискует.

***

А потом их вызвали на проведение экспертизы. Председатель экспертной комиссии зачитала акт о проведении генетической экспертизы для подтверждения отцовства, затем Лере выдали ватную палочку, которой она должна была 20-30 раз провести по слизистой оболочке внутренней стороны щеки, чтобы на вату попало как можно больше эпителиальных волокон. Такую процедуру она повторила трижды под наблюдением лаборантки и двух понятых, и каждый раз лаборантка аккуратно забирала у неё ватную палочку, отрезала от неё тот край с ватой, которым Лера собирала анализ, и паковала в отдельные подписанные пакеты. Затем те же действия произвёл и Карпов. Лера смотрела, как он тщательно елозит ватной палочкой у себя во рту, и думала о том, что уже в понедельник закончится вся эта комедия, и она с радостью вернётся домой.

Лаборантка положила пакеты с образцами ДНК Карпова и Леры в пластмассовый ящик, который опечатала. Затем Карпову и Лере было предложено прийти за актом о результатах экспертизы в понедельник с утра, и они вышли из лаборатории.

***

Остаток дня Лера собирала информацию о двух ограблениях банков, про которые говорил Карпов. На следующий день она написала статью о том, что бывший подполковник Карпов даже после принудительного лечения в психбольнице не потерял своих профессиональных навыков и в настоящее время довольно результативно самостоятельно разыскивает особо опасных преступников, получая при этом нехилое вознаграждение. Главный редактор похвалил Леру, её статья вышла на первой странице субботнего выпуска газеты «У всех на слуху»…

***

…А утром в воскресенье Лере позвонил Карпов и попросил разрешения приехать к ней. Первой реакцией Леры было сбежать по-быстрому из квартиры Маши Тимофеевой, но она всё ещё хотела выпытать у Карпова информацию про его давнего знакомого Васю, поэтому согласилась встретиться с Карповым.

Он приехал через час. В форме охранника, с большим пластиковым пакетом в руках и, еле держась на ногах от принятого сегодня транквилизатора.

— Лера, меня слили, - глухо сказал он. – Можно, я некоторое время поживу у тебя?

Он затравленными глазами посмотрел на Леру, и она решила, что как-нибудь переживёт до завтра присутствие Карпова в своей квартире.

— Что случилось? – спросила она.

Карпов молча достал из пакета газету с Лериной статьёй.

— Я не могу после этого вернуться домой, - объяснил он. – Это же надо – такое написать! Будто я сам задержал этих преступников и сам получил всё вознаграждение! Там же несколько миллионов! Сейчас и за меньшие деньги могут прибить… Лера, меня слили ещё раньше, но ментам. Я ещё до дома не дошёл после получения первого вознаграждения, а меня уже возле квартиры поджидал один из них… Хорошо, что денег при мне уже не было… А теперь меня слили и журналистам. А ведь если со мной что-то случится – скажут, что это отомстили родственники тех, кого я тогда ….

Лера с затаённым торжеством смотрела на мечущегося в поисках безопасного места Карпова. Да, наказание всегда найдёт преступника, причём панический страх – одно из самых страшных наказаний.

— Я надувной матрац купил, - объяснял Лере Карпов. – Постелю его на кухне под батареей и буду там спать. Я постараюсь за неделю «разрулить» эту ситуацию, а как только у меня получится – я сразу же съеду от тебя…

«Да ты уже завтра к обеду съедешь, причём неизвестно куда,» - подумала Лера.

— Папа, ты пока диване можешь поспать, а я сегодня у своего парня переночую, так что располагайся, как дома. Завтра утром я за тобой заеду, и вместе поедем в лабораторию.

***

И Лера уехала домой к отцу и Наташе. Там она весь день просидела в интернете, потом долго парилась в ванне, а остаток вечера смотрела «Сумерки», любуясь Эдвардом Калленом и предвкушая свой завтрашний фурор на работе после выхода своей статьи.

Чёрный понедельник. Утро

Утром Леру, собирающуюся уже выходить из дома в образе Леры Тимофеевой, увидела Наташа.

— Это что за маскарад? – спросила она, показывая на синтепоновое пальто, вязаную шапку с большим помпоном и сапоги без каблуков, которые увидела на своей падчерице.

— Наташа, я занимаюсь журналистским расследованием, - объяснила Лера. – Поэтому мне нельзя выделяться из серой массы обывателей. Кстати, подбросишь меня до метро?

***

…Через час Лера с Карповым зашли в судебно-медицинскую лабораторию и получили на руки запечатанный в конверте акт о результатах судебно-генетической экспертизы.

— Вскройте конверт и ознакомьтесь на месте с результатами экспертизы, - приказала медрегистратор. – А затем распишитесь в акте ознакомления с результатами экспертизы…

Лера совершенно спокойно разорвала конверт, развернула акт и без особого внимания пробежала его глазами, ведь она заранее знала, что этот тест нужен только для того, чтобы небезосновательно послать подальше Карпова. Какие-то заумные фразы, несколько раз встречаются цифры 99,99%, а потом – результат: «согласно проведённым сравнительным анализам ДНК генетическая связь «отец – дочь» подтверждена на 100%...»

Лера закрыла глаза, затем внимательно прочитала весь акт от начала до конца. Вот номера образцов с её ДНК и ДНК Карпова. Вот результаты девяти (!) сравнительных анализов образцов, все эти анализы показали генетическую связь «отец – дочь» на уровне 99,99%. Ошибка исключалась: Лера своими глазами видела, как Карпов делал анализ, да ещё и понятые были, и лаборантка. И лаборатория не какая-нибудь, а государственная, сертифицированная…

«И что мне теперь с этим делать?» - подумала Лера, почувствовав, что её охватывает паника от сознания того, что её биологическим отцом почему-то оказался не респектабельный и эрудированный адвокат Вересов, а моральный урод и психически больной убийца Карпов. А вдруг об этих результатах узнает папа-Вересов и лишит её материальной поддержки, а потом, если Наташа родит ему ребёнка…

«Если Наташа родит…» - повторила про себя Лера, и сразу всё поняла. Лера родилась, когда её маме было уже за тридцать. Скорее всего, мама Леры узнала, что у папы-Вересова по каким-то причинам не может быть собственных детей, и нашла себе похожего на него любовника, от которого и родила Леру. Может быть, она с Карповым была вместе всего несколько раз, но Лере было противно от одной мысли о том, что её мама, взрослая и элегантная дама, опустилась до того, что переспала с парнем, который был минимум на десять лет младше её.

Лера вспомнила свою маму, вечно чем-то недовольную… А потом Лера вспомнила, что и на Машу Тимофееву мама была чем-то обижена. Конечно же, она тогда узнала своего бывшего молодого любовника, но уязвлённое чувство собственности не позволило ей спокойно принять информацию о том, что и Маша, оказывается, тоже была в своё время с Карповым.

Лера первый раз с интересом посмотрела на Карпова, пытаясь определить, чем же он похож на Вересова, и встретилась с его торжествующим взглядом.

— Я в этом нисколько не сомневался, - сказал он. - Ты думала, что твоя мама показала тебе на первого встречного и сказала: «Вот твой папа, только не лезь к нему, он крепко женат»? Нет, Маша была не такая… И, знаешь, я рад, что ты - моя дочь!

Его прямо распирало от гордости.

— Я сейчас поеду к своему адвокату и попрошу его заняться документами о твоём удочерении, а заодно и насчёт этой газетной статьи с ним проконсультируюсь… - заявил Карпов, когда они вышли из лаборатории.

Чёрный понедельник. Редакция

Лера до обеда бесцельно шаталась по зимним улицам, обдумывая свои дальнейшие действия насчёт Карпова. Теперь, узнав, что он является её биологическим отцом, она уже не могла просто так выставить его за двери Машиной квартиры. Но ведь он ей абсолютно не нужен! Единственное, что Лере хотелось узнать, так это то, где Карпов познакомился с её мамой. К обеду Лера решила сказать Карпову, что уезжает в командировку для того, чтобы привезти из филиала в главный офис какие-то отчёты, и вернётся домой к папе и Наташе. А Карпов пусть хоть всю оставшуюся жизнь живёт в Машиной квартире: он, по крайней мере, имеет на это больше прав, чем Лера. Через неделю он начнёт беспокоиться о том, что его дочь Лера Тимофеева куда-то пропала, может, даже в милицию заявит. Да только кто ему поверит, психу больному! Ведь у него даже фотографии её нет!

***

К обеду, обдумав план своих дальнейших действий, Лера добралась до редакции. На стоянке она увидела серебристый «Лексус», на котором обычно ездил адвокат Вересов.

«Интересно, что здесь делает папа? – подумала она и грустно добавила. – Хотя нет, мой настоящий папа – Карпов, а тот человек, который меня вырастил и воспитал – на самом деле – мой отчим, папа-Вересов».

Так она и решила теперь называть их для себя, чтобы не путать: «папа-Карпов» и «папа-Вересов».

Лера молча смотрела на машину и пыталась придумать, как ей теперь вести себя с папой-Вересовым, который, судя по всему, считает её своей родной дочерью.

— Лера! Что ты здесь делаешь? – услышала она за спиной его удивлённый голос.

— Я здесь работаю, - и Лера кивнула на редакцию.

— И давно? – поинтересовался Вересов.

Лера удивлённо посмотрела на него.

— С тех пор, как закончила университет.

— Ах, да… - вспомнил Вересов. – Надеюсь, ты не пишешь какие-нибудь сенсационные статьи?

— Нет, - Лера не хотела рассказывать Вересову про статью о Карпове, тем более, что она была подписана вымышленным именем, как и большинство статей в их газете. – Я изучаю письма читателей, затем встречаюсь с заинтересовавшими меня людьми и пишу о том, как интересно им живётся. Ну, у одних в квартире двадцать кошек, другие метровые оригами из газет делают, третьи… ну ты понял.

— Ты, самое главное, за сенсациями не гонись, - посоветовал ей Вересов. – А то вот один из ваших «охотников за горячими фактами» написал недавно статью, где раскрыл конфиденциальную информацию про моего клиента. А клиент этот теперь требует от вашей редакции компенсировать нанесённый ему ущерб. И он получит эту компенсацию, уж я об этом позабочусь! – самодовольно заявил Вересов. – А вот автору статьи я не завидую. Уволят его после этого, можешь не сомневаться…

Адвокат Вересов уселся в свой «Лексус» и, помахав Лере на прощание рукой, уехал.

***

…Лера зашла к себе в отдел.

— Вересова, тебя срочно главный редактор вызывает, - прямо с порога объявили ей сослуживцы.

Лера гордо прошествовала через всё здание в кабинет главного редактора. Он холодным кивком головы поздоровался с ней.

— Присаживайтесь, Валерия, - предложил он ей. – Я хотел побеседовать с Вами по поводу Вашей статьи, - и он положил перед ней субботнюю газету.

— Я слушаю, - Лера видела, что главный редактор не в духе, но не могла понять причины этого недовольства.

— В своей статье Вы утверждаете, что бывший подполковник Карпов в настоящее время зарабатывает на жизнь тем, что разыскивает и сдаёт в милицию за вознаграждение особо опасных преступников. Даже указали, какое вознаграждение и за каких преступников он получил…

— Да, - Лера утвердительно кивнула головой. – Эту информацию я получила от достоверного источника, который контактирует непосредственно с Карповым.

— Так вот, этот Карпов подал в суд на редакцию нашей газеты и требует возмещения ему материального ущерба, который он понёс из-за того, что не может в настоящее время проживать в своей квартире, опасаясь разбойного нападения или ограбления. Он внёс в суд залог в размере одного миллиона рублей для возбуждения дела против нашей редакции. В случае выигрыша им этого дела, мы должны будем выплатить ему трёхкратную сумму залога – то есть, три миллиона. Кроме того, он утверждает, что в статье была раскрыта конфиденциальная информация о методах поимки преступников, поэтому к его иску, скорее всего, присоединится и МВД… И уж совсем мелким по сравнению с этим является тот факт, что Карпов, оказывается, работает не один, как Вы написали в своей статье, а с группой отставных милиционеров, которые таким образом, по мере своих сил, помогают поддерживать порядок в городе. И деньги они делят поровну, а это уже гораздо меньшие суммы, чем те, которые Вы указали в статье…

Главный редактор замолчал, внимательно глядя на Леру. А она сидела ни жива, ни мертва, узнав о том, что сегодня её папа-Карпов прямо из лаборатории поехал к своему адвокату папе-Вересову. А, зная папу-Вересова, Лера не сомневалась в том, что из редакции будут выжаты все средства для восстановления душевного спокойствия и материального благополучия папы-Карпова… А ещё папа-Карпов наверняка поручил именно папе-Вересову оформлять документы по удочерению Карповым Леры…

— …Карпов требует автора статьи для проведения с ним конфиденциальной беседы, - вернул её к действительности голос главного редактора. – Ещё он требует, чтобы автор публично извинился за неправильно поданную в статье информацию, а также объяснил читателям, куда пошли средства, полученные за поимку преступников. Только после этого он согласен забрать своё заявление. Вот телефон Карпова, - и главный редактор протянул Лере листок с знакомым ей номером. – Сегодня же встретьтесь с ним, извинитесь, а завтра подготовьте статью с правдивой информацией о Карпове. Кстати, Валерия, Ваша статья произвела фурор, поэтому сразу же после публикации опровержения этой статьи будет подписан приказ о Вашем переводе на должность собственного корреспондента нашей газеты с очень даже приличным окладом…

***

«Что делать? Что делать? Что делать?» – думала Лера, выйдя из кабинета главного редактора и направляясь к себе в отдел. Её сердце бешено билось, в висках стучала кровь, голова кружилась.

Чёрный понедельник. Решение

Лера пришла в отдел, села за свой стол и обхватила голову руками. Больше всего на свете ей сейчас хотелось поехать в особняк к папе-Вересову, а завтра послать в канцелярию редакции заявление об уходе по собственному желанию. Потом забыть и про такую желанную карьеру журналистки, и про оказавшегося таким непоседливым папу-Карпова… Просто сидеть дома, смотреть «Сумерки» и пить чай с пирожными. А если бы у Антона была отдельная квартира, Лера уже сегодня переехала бы жить к нему, пока папа-Карпов не явился в гости к папе-Вересову и не наткнулся там на неё.

Антон… Лере нравился Антон. Высокий, крепкий светловолосый парень родом из Архангельской области. Обучаясь в университете, он жил в общежитии, а теперь снимал с двумя своими приятелями однокомнатную квартиру где-то на окраине Москвы.

После окончания журфака из-за отсутствия московской прописки Антон так и не смог найти себе постоянную работу, и в настоящее время был журналистом на «вольных хлебах», пытаясь опубликовать свои работы то в одном, то в другом издании. Он обещал Лере, что как только у него появится постоянная работа, он снимет отдельную квартиру и пригласит Леру жить вместе, но когда ещё это будет! Лера, конечно же, могла хоть завтра попросить Наташу сдать им с Антоном в аренду одну из её квартир, причём за чисто символическую плату, но знала, что такое решение унизит Антона, к тому же Лера была не в восторге от необходимости ведения домашнего хозяйства, а дома у папы-Вересова за ней даже постель заправляла домработница.

А ещё Антон, прожив в Москве больше пяти лет, так и остался дремучим архангельским провинциалом, поэтому безоговорочно доверял Лере, которую считал не только красивой, но и исключительно умной девушкой.

Антон! Вот кто ей поможет! И в голове у Леры начал формироваться дерзкий план, действуя по которому, можно было и в редакции остаться работать, и в особняке папы-Вересова жить, и, наконец, послать подальше абсолютно ненужного ей папу-Карпова.

***

Лера позвонила Антону и попросила его срочно встретиться с ней. Через час они уже сидели в каком-то кафе.

— Антон, - Лера выглядела потерянной и затравленной. – Я «влетела» со статьёй про Карпова…

И она посмотрела на него полными слёз глазами.

— Так это твоя статья? Ну ты и даёшь! Если Карпов о ней узнает, он тебя прибьёт! – Антону передалась тревога Леры.

— Он уже о ней знает и требует к себе автора для написания опровержения под его диктовку…

Антон хлопнул об стол ладонями рук, откинулся на спинку стула и, вытаращив глаза, уставился на Леру.

— Срочно увольняйся из редакции и сиди дома, никуда не высовываясь, пока все об этом забудут, или пока этого Карпова кто-нибудь, наконец, не убьёт, - посоветовал он ей.

— Карпов подал в суд на нашу газету, - ответила Лера. – Но это не самое страшное.

— Что ещё? – устало спросил Антон.

— Для того, чтобы собрать информацию для этой статьи, я познакомилась с Карповым…

— И-ди-от-ка! – сделал вывод Антон.

— Тошик… - Лера долго молчала, но потом решилась. – Ты можешь мне помочь.

— Как?

— Пойдём вместе со мной к Карпову…

— Так… - Антон решил сказать всё, что думает об этой безумной затее, но Лера перебила его.

— Тошик, выслушай меня до конца, - скороговоркой заговорила Лера, не давая ему вставить и слова, - затем скажешь, что ты думаешь по этому поводу. Я когда-то познакомилась с женщиной, которая в молодости встречалась с Карповым. Эта женщина уже давно умерла, поэтому я купила себе фальшивые документы на имя её дочери от Карпова и с этими документами пришла к нему домой…

Антон во все глаза смотрел на Леру.

— Ничего страшного в этом нет, - успокоила его Лера. – Карпов этот сейчас – овощ овощем. Его в психбольнице чем-то таким бомбанули, что он уже никогда полностью адекватным не станет. Он поверил мне! Посмотрел на документы, Машу эту вспомнил… Антон! Этот Карпов – море информации! Из него можно вытянуть такое, что и ты, и я…

— Лера! – перебил её Антон.

— …я сначала думала выведать у него про его полукриминальное прошлое, мне об этом Маша рассказывала, но потом он мне рассказал, что сейчас ловит преступников за вознаграждение и я…

— Лера! – ещё раз перебил её Антон.

— Да он мне всё расскажет! Особенно в те дни, когда ему очередной укол вколют…

Лицо Леры стало одухотворённым, глаза горели, на губах появилась мечтательная улыбка. Антон приподнялся из-за столика и схватил её за плечи.

— Лера, - тихо сказал он, приблизив своё лицо к её и глядя ей прямо в глаза. – Ты понимаешь, что ведёшь себя неэтично?

— Почему? – искренне удивилась она. – Для достижения цели все средства хороши…

— Так ты скоро до репортажей из публичного дома опустишься, - сделал вывод он. – А ты подумала о том, что Карпов – тоже человек, что нельзя играть на его чувствах, причём так жесто…

— Да какой он человек! - не успокаивалась Лера. – Это – животное! Сопящая, вечно сонная скотина! А видел бы ты, как он ест…

— Лера, - перебил её Антон. – Его уже жизнь наказала за всё, что он сделал, в конце концов его рано или поздно убьют знакомые или родственники его жертв. Оставь его в покое, не бери грех на душу…

— Тошик, я сама не рада, что связалась с Карповым, - вдруг упавшим голосом сказала Лера и опустила глаза. – Но мне нужно написать о том, куда он потратил заработанные деньги, тогда он сможет вернуться к себе домой. А пока он живёт на квартире, в которой раньше жила Маша…

— Как он там оказался? – выдохнул Антон.

— После смерти Маши там квартиранты жили, вот я и сняла эту квартиру, переехала туда на время жить, типа я дочка Маши. А когда вышла статья, ко мне пришёл Карпов и попросил пустить его пожить у меня, пока он не разберётся с автором статьи…

Лера замолчала и посмотрела на Антона. По мере того, как Лера рассказывала про свой обман, Антон всё дальше и дальше отодвигался от неё и теперь опять сидел, откинувшись на спинку стула и засунув свои руки в карманы джинсов.

— Что ещё? – холодным голосом спросил он её.

«А ещё я – родная дочь Карпова, только об этом я никогда и никому не скажу»,- подумала Лера, а вслух сказала:

— Я хочу прекратить этот цирк. Сейчас мы с тобой пойдём домой к Маше и ты расскажешь Карпову, что это ты написал статью про него. Я похвалилась тебе, что мой папа ловит преступников за деньги, а ты и развил тему. А теперь тебе нужно написать, куда пошли деньги. Ты извинишься, скажешь, что поступил подло, что больше не будешь… Ну ты понял. Самое главное – узнать у него, куда он потратил эти деньги. А потом я… Кстати, я ему сказала, что работаю курьером в бухгалтерии… А через пару дней я якобы уеду в командировку и не вернусь… Вот так я хочу всё провернуть…

Антон молча смотрел на Леру, и взгляд его постепенно менялся, как будто из него по капельке уходила любовь к Лере.

— Тошик, сделай это для меня, - Лера взяла его ладони в свои и почувствовала, что он вздрогнул, как будто бы это было ему неприятно. – Я обещаю тебе: больше никаких сенсаций, никакого маскарада… Я буду сидеть и тихо разбирать эти дурацкие письма, а потом писать статьи про празднование Дня Святого Валентина в детских садах и о том, что в зоопарке родились утята необычной раскраски…

И она выжидающе посмотрела на Антона. Он долго думал, затем утвердительно кивнул головой.

***

…Лера и Антон вышли из кафе и поехали на берег Яузы. Там Лера сняла с себя шапку с помпоном и бросила её в воду. Затем туда же полетела и сумка из кожзаменителя с паспортом на имя Валерии Станиславовны Тимофеевой. Теперь никто уже не сможет доказать, что Лера Вересова и Лера Тимофеева – один и тот же человек. Лера смотрела на тёмную воду, провожая взглядом утонувшие вещи, затем засунула свои окоченевшие руки в карманы пальто и похолодела…

В карманах лежали только её перчатки и сдача от проезда на автобусе. Её удостоверение, страховая карта, дорогущий «Верту», которые она забыла переложить из сумки в карманы пальто, тоже отправились на дно Яузы вместе с нехитрыми пожитками Леры Тимофеевой. Лера села на скамейку и заплакала…

Антон молча смотрел на неё.

— И что дальше? – с иронией спросил он.

— У меня украли сумку, - твёрдо сказала Лера. – Два пацана на скутере ехали, один сумку выхватил, другой в снег толкнул. А шапку я потеряла, когда из сугроба выбиралась. Да, всё это случилось возле здания соцстраха *** района. Я туда сегодня больничные листы повезла, а когда выходила – это было после двух часов дня, вот тогда у меня сумку и выхватили. Я к тебе только сейчас добралась, а у тебя, оказывается, проблемы. Вот я и предложила пойти вместе к Карпову и попросить прощения…

Черный понедельник. Вечер

Через час Лера позвонила в дверь квартиры Маши Тимофеевой. Карпов открыл дверь, даже не спросив, кто пришёл.

— О, Лера, наконец ты пришла, - обрадовался он. – А то я тебе полдня звоню, а мне отвечают, что абонент уже не абонент… Кстати, дай мне свой паспорт и свидетельство о рождении, мне завтра нужно будет отвезти эти документы к нотариусу… Лера, что с тобой? – он только сейчас заметил, что Лера плачет.

— Сумку у меня украли, - совершенно искренне плакала Лера. – А там и паспорт, и мобильник, а самое главное – страховая карта. Как же я без неё на улицу выйду? Вдруг со мной что-то случится, а мне никто без карты медицинскую помощь не окажет… Вон в газетах каждый день пишут: вызываешь «Скорую», а тебе сразу вопрос: «Продиктуйте номер Вашей страховой карты». А если её нет – никто тебе не поможет… Я два часа пешком добиралась до Антона, потому что он ближе всех от соцстраха работает…

Она зашла в коридор, следом за ней зашёл Антон. Карпов подал ему руку.

— Станислав Михайлович, - представился он. – Я – отец Леры.

Антон, не зная куда девать свой взгляд, пожал руку Карпова.

— Антон, - ответил он. – Мы с Лерой встречаемся…

Карпов оценивающе посмотрел на него.

— Ну, чего вы на пороге стоите, - спохватился он. – Раздевайтесь, проходите, я сейчас вас ужином накормлю. У нас с Лерой сегодня большой праздник, она тебе, наверное, уже рассказала…

— Папа, - еле успела перебить Карпова Лера. – Нам надо серьёзно поговорить. Прямо здесь и прямо сейчас…

— Ну, тогда давайте проходите в комнату, не на пороге же нам разговаривать, - предложил Карпов и первым пошёл в комнату.

Лера с Антоном, сняв верхнюю одежду, пошли за ним.

— Папа, это я виновата в том, что про тебя написали в газете, - сказала Лера, глядя Карпову в глаза. – Я не знала, что это - секретная информация, мне просто хотелось похвастаться перед Антоном, какой у меня «крутой» папа…

И Лера замолчала под пристальным взглядом Карпова.

— Станислав Михайлович, - подал голос Антон. – Это я написал статью про Вас…

Карпов резко вскочил с дивана, на котором сидел, затем он несколько секунд переводил свой взгляд с Антона на Леру, нервно теребя руки и безуспешно пытаясь что-то сказать. Потом его губы задрожали, он обречённо махнул рукой и уселся обратно на диван, упёршись руками в сидение, низко наклонив голову и тяжело дыша. Лера с Антоном, стоя напротив дивана, молча смотрели на него.

Через некоторое время Карпов посмотрел на них покрасневшими слезящимися глазами, поднялся с дивана и нетвёрдой походкой направился к телевизору.

— Ты пойдёшь со мной на кухню, - хрипло приказал он Антону. – А ты, - обратился он к Лере, - сиди здесь и смотри телевизор.

Карпов включил телевизор, затем увеличил громкость почти до максимума и жестом пригласил Антона пройти на кухню.

— Подождите! – крикнула Лера, пытаясь перекричать орущий телевизор, и побежала на кухню.

Там она собрала все ножи, вилки, половник и сложила в пустую кастрюлю, затем достала из духовки сковороду и с этой посудой вернулась в комнату.

— Я не собираюсь бить твоего парня, - усталым голосом сказал Карпов. – Мы с ним просто посидим и поговорим, как мужчина с мужчиной.

С этими словами он подтолкнул Антона к двери, потом отобрал у Леры посуду, вышел из комнаты и плотно закрыл за собой дверь. Лера, вспомнив рассказ Маши Тимофеевой, хотела подслушать их разговор, прижав ухо к розетке, закрепленной в стене между кухней и комнатой, но в эту розетку сейчас был включен телевизор…

Лера в тревоге ходила по комнате. Больше всего она боялась, что Карпов расскажет Антону о том, что она - его настоящая дочь, может, даже с гордостью покажет то злосчастное заключение экспертизы... Прошло пять, десять минут, полчаса, а Карпов и Антон всё о чём-то беседовали на кухне.

***

Через час дверь в комнату открылась, и на пороге появился Карпов.

— Лера, подойди к нам, - миролюбиво попросил он её.

Лера с замирающим сердцем пошла за Карповым на кухню и увидела там сервированный к ужину стол: салаты в судочках из супермаркета, нарезанные колбаса и сыр, упаковка томатного сока и три тарелки с горячими пельменями. Весь ужин Антон и Карпов мирно беседовали о каких-то своих проблемах, время от времени интересуясь у Леры, которая весь ужин сидела, как на иголках, что она думает по этому поводу. После того, как они напились чая с тортом, Антон засобирался домой.

Проводив Антона, Лера начала убирать на кухне. Карпов сидел и смотрел, как она моет посуду.

— А ведь Антон – неплохой парень. – Неожиданно сказал он. – Только работа у него дурацкая. Журналистика – это работа для баб: ходить и собирать сплетни – кто с кем кого и от кого…

— Ну, почему женская? – заступилась за Антона Лера. – А новости политики, экономики…

— А кто их читает, - перебил её Карпов. – Вот ты в газете какие статьи сразу просматриваешь?... То-то. Так вот, когда такие статьи пишет дамочка, вхожая в богемную среду – это один расклад, но когда подобные репортажи пытается делать нормальный парень – это никуда не годиться. Хуже только в стриптизёры или сутенёры податься. Мужик должен своим поведением показывать пример, как себя вести, чем заниматься… И ещё… - Карпов некоторое время обдумывал, сказать ли то, что он думает, Лере, или нет, но потом решился. – Он никогда не найдёт в Москве постоянной работы журналиста. Так и будет до самой смерти бегать из одной редакции в другую, в надежде «толкнуть» хоть какую-то из своих статей…

— Не факт, - возразила Лера. – Он такие хорошие статьи пишет… Я читала, - объяснила Лера свои познания в журналистике, совсем не свойственные курьеру из бухгалтерии. – Просто сейчас нет свободных мест в редакциях, чтобы его на постоянную работу взяли, но когда-нибудь потом…

— Лера, дочка, ты с какой Луны свалилась? – как к ребёнку, обратился к ней Карпов. – Если человек делает кучу сложной работы и при этом по-щенячьи радуется полученным копейкам, то зачем его брать на постоянную работу с солидным окладом, если он и так делает всё, что от него требуется?

Лера внимательно посмотрела на Карпова и увидела в его вечно сонных и водянистых глазах проблеск мысли. Это заставило её в первый раз за всё время общения с ним усомниться в том, что Карпов – психически неполноценный человек.

— Надеюсь, ты не додумался сказать об этом Антону, - с тревогой спросила она Карпова.

— Конечно же, я ему всё сказал и даже доходчиво объяснил, что в Москве ему делать нечего… - с вызовом ответил он.

— Да кто ты такой, чтобы решать, как жить другим! - закричала на Карпова Лера. – А как мне теперь ему в глаза смотреть, ты об этом подумал?