Глава 2


Бернард

Бернард сидел и писал прошение. Интересно, которое уже по счёту? Он давно потерял им счёт. И всё же писал. Унижался, просил, требовал. Каждый раз сжимая зубы терпел и точно говорил себе, что это в последний раз. А потом видел страдания бедняков, которые мучились больные в своих холодных домах и снова шёл писать и обивать пороги государственных канцелярий. И снова не получал ответа. Если бы он мог распоряжаться деньгами, а не снимал бы сам несколько комнат в пансионе госпожи Дарс, то давно бы уже построил приют-больницу. Но он имел то, что имел. Увы.

Он запечатал письмо. И немного помедлил, прежде чем написать адрес. Пару недель назад он отправлял прошение на имя королевского судьи. Теперь кажется на очереди главный советник. Потом всё-таки надписал адрес и встал. Надо было проведать старого Сэма, который болел с самой зимы и медленно угасал, а по пути отправить письмо.

Бернард припадая на левую ногу направился к двери. Захватил с вешалки плащ и шляпу. Уже одевался, когда в дверь постучали.

– Войдите.

– Здесь живёт доктор Дженсон?

– Да, это я.

Он поднял глаза, рассеянно думая, не забыл ли чего. Посыльный. Он его здесь раньше не видел. Странно. А посыльный протянул ему письмо.

– Вам письмо из королевской канцелярии.

– Хорошо. Давайте, я распишусь.

Посыльный ушёл. А Бернард всё стоял и смотрел на королевскую печать. На сердце почему-то вдруг стало беспокойно. Открыть бы и прочесть быстрее. Но в коридоре было темно. Госпожа Дарс экономила на свечах.

Бернард вернулся в комнату, подошёл к окну и распечатал письмо.

«Господин Дженсон, настоящим письмом уведомляем вас, что такого-то числа такого-то месяца вам надлежит жениться на госпоже Анне Равенстер. Таково желание Его Величества.»

И подпись – королевский советник Джеймс А.Д.

Это шутка? Равенстер… Имя показалось знакомым. Уж не дочь ли это королевского судьи? Он наморщил лоб пытаясь понять, что случилось. Но в бумагах он никогда не был силён. Ясно одно – ничего хорошего это письмо точно не сулило. А главное не предоставляло возможности отказаться.

Интересно, чем эта Анна так провинилась, что её выдают за него замуж? Бернард усмехнулся и посмотрел в зеркало. Он, по правде говоря, пользовался им редко. Да и зачем зеркало доктору Бену? Старый Сэм и матушка Милли любили его и таким. И всё же время не красит. Врождённая хромота с годами только усилилась. Он знал, как доктор, что это не лечится. Морщины избороздили обветренное и загорелое лицо. (Как у моряка, – подумал Бернард). Светлая почти белая борода спадала на потрёпанный пиджак. Он никогда раньше не думал о своём внешнем виде.

Наверное, он не слишком привлекателен для обычной девушки, да ведь и девушки благородного происхождения сюда не заезжали. А он сам очень редко выбирался в город, слишком редко, чтобы думать о том, как он выглядит.

Конечно, его пациентки иногда посматривали на него так… двусмысленно. Но он, вот ведь старый чудак, и представить себе не мог, что женится без любви. Ну а любовь ему с его внешностью и не светила. Поэтому он и собирался жить так, как есть всю жизнь. Вот правда это письмо… Он разберётся с ним на досуге, обязательно. Наверное, закралась ошибка и письмо по случайности адресовали ему. Бернард положил письмо на стол. Надо будет зайти в канцелярию и рассказать об этом.

В дверь опять постучали. Он только и успел поднять голову.

– Доктор Бен, – дверь распахнулась. За дверью стоял мальчишка в потрёпанной рубашке, старых выцветших брюках и дырявом картузе. Он тяжело дышал. – Там мамке опять плохо.

– Что случилось? – Бернард посерьёзнел. И тут же забыл про все письма на свете. Это была его любимая работа и его добрые люди, во многом наивные как дети. Их жизнь зависела от Божьего благословения и от его умений. – Опять приступ, да?

Мальчишка закивал головой.

– Хорошо. Пойдём вместе. Я уже собрался. Только чемоданчик сейчас возьму. – Он взял свой чемоданчик с лекарствами и инструментами и вышел вслед за мальчиком.


Анна

Несколько дней она прожила словно в тумане. Улыбалась, иногда смеялась, благодарила отца и даже делала вид, что собирается. А в душе жил страх. Липкий и противный он застилал глаза и не давал дышать полной грудью. Слишком мало времени у неё чтобы смириться со своей судьбой. И приёмный отец не даёт ей больше. И не сбежать. Господин Равенстер выставил стражу. Она постоянно маячила где-то у дверей комнаты, словно напоминание – захочешь уйти – а мы здесь. И никаких прогулок. Отец запретил даже в сад выходить одной. Только с госпожой Равенстер и сёстрами.

Тайла с Мареной в отличие от матушки не поздравили её, нарушив отцовский приказ. Всё-таки они любили её. Анна смахнула слёзы. Она прощалась с прежним миром навсегда. А новый мир её пугал.

И почему бы господину Равенстеру не оставить её тогда, восемнадцать лет назад, на улице? Зачем он приютил её и дал свою фамилию, зачем назвал дочерью?

Вспомнилось, как однажды, ещё будучи девочкой, ласковой и весёлой, она бросилась к комнате приёмного отца, чтобы сделать ему сюрприз и вбежать без стука. И услышала то, что не смогла потом забыть.

– Эд, зачем тебе эта девчонка? Заботиться о ней, оплачивать обучение? – Она узнала человека по голосу, тогдашний королевский советник, господин Гамбольдт.

– Ну как же ты, такой интриган и не понимаешь? – Голос приёмного отца звучал насмешливо. – Его Величество любит бескорыстие и добрые дела. И хотя он сам скуп, как ростовщик в своей лавке, никогда не упустит возможности похвалить за щедрость. Всегда надо делать то, из чего можно извлечь выгоду. Пусть даже не сейчас, а в будущем.

Она тогда не пошла к приёмному отцу. От разочарования потемнело в глазах. Совсем ещё ребёнок, который разом повзрослел. Их ещё много было, таких фраз. И издёвок, которых она не замечала раньше.

Она вспомнила, как часто стояла в углу, сопровождая в гостях сестёр и приёмного отца. И пока они танцевали или флиртовали, невольно вслушивалась во взрослые разговоры, и ловила восхищенные взгляды, которые бросали на господина Равенстера.

– Господин судья, ваша воспитанница так скромно и опрятно выглядит.

– Она не воспитанница, а дочь мне, – натурально изображал возмущение приёмный отец. – Вы что? Я подобрал её на улице, умирающей от голода и холода, дал ей образование и воспитание.

– Ах, – натурально ахали дамы и прикладывали платочки к глазам. – Вы настоящий герой. Она, наверное, так благодарна вам!

Ну и всё в таком духе. Анна отдыхала от этой фальши только в пансионе, где никому не было нужды притворяться и жила только там полной жизнью. И вот теперь её хотят лишить этой жизни.

Она вздохнула. Встала с кровати и поправила локон, выбившийся из причёски. В комнату постучали, а потом дверь приоткрылась.

– Энн, пойдём в сад. Папа уехал, – Тайла махнула рукой.

– Иду, – Анна кивнула. Накинула шаль и направилась за сестрой.

– Дорогуша, я узнала кое что про твоего жениха.

Анна скривилась, как от боли.

– Ну-ну. Не корчи рожи. Ты не можешь быть такой печальной, когда я так отвратительно счастлива. – Тайла рассмеялась, а потом вмиг посерьёзнела. – Эти три дня после того, как отец озвучил приказ короля, я пыталась узнать хоть что-нибудь про твоего жениха. И мне это дорогого стоило.

– Я твоя должница, – улыбнулась Анна. Сразу почувствовав к чему клонит сестра.

– Позже сочтёмся, – Тайла махнула рукой. – Так вот, Марена пробралась в кабинет отца. Даже не спрашивай, как она это проделала. Но тем не менее, мы узнали, что его зовут доктор Дженсон и он работает доктором для бедняков в Живилице.

Живилица… Что-то знакомое. Какое-то воспоминание мелькнуло в голове и тут же исчезло.

– Где это?

– Далеко отсюда. Шестьдясят миль, наверное, если не больше. И вот дальше ничего утешительного, – сестра помедлила, а потом сочувственно на неё посмотрела. – Двоюродная тётя моей подруги – Элис, живёт там, неподалёку. И какая удача, тётя как раз гостит сейчас у Элис. – Тайла замолчала. А Анна поняла, что сердце сейчас выскочит из груди от нетерпения. Ну почему же сестра не может сразу договорить всё, что хотела? – В общем тётя знает этого доктора. Живёт он в глуши глухой, снимает несколько комнат. Грязь там непролазная и туман, а зимой невозможный холод из-за гор. До ближайшего города, наверное, как оттуда до нашего дома. Тебе надо теплее одеваться.

– Ну так что там с этим человеком? – Анна не вытерпела. Она так и не смогла произнести слово «жених». Оно жгло язык.

– Какая нетерпеливая! – Тайла погрозила ей пальцем. – На самом деле я просто пытаюсь тебе подготовить. Там везде грязь и холод. А жених твой… Ну, в общем, как доктора его любят и ценят. Но правда тётя его услугами не пользовалась. Но на этом все хорошее о нём заканчивается. Он увечный – хромает на одну ногу, страшный, бородатый, похож на чудовище. Элис однажды с тётей видела его и чуть не упала в обморок. Ему лет пятьдесят или около того. Одежда на нём грязная и он постоянно общается с вшивыми бедняками. Обстановка у него наверняка бедная. Слуг нет. Говорят, он сам себе еду готовит и еда у него отвратительная. А ещё, говорят, что у него не все дома. – Тайла покрутила пальцем у виска, – Кто-то из знатных по своей прихоти воспользовался его услугами. Предложил доктору денег. А он их не только не взял, но ещё и наговорил много всего нехорошего. И говорит он всегда так странно. Служанка в доме где живёт доктор рассказывала служанке тёти Элис о том, что и половину из его речей не понимает. Ну вот. Кажется, всё.

Тайла закончила, а Анна представила себе этого доктора и сердце снова защемило от страха. Приёмный отец в полной мере исполнил свою угрозу. Интересно только, что он пообещал королю и как уговорил устроить этот брак? Вряд ли она об этом узнает. Снова поднялась волна негодования и гнева на отца. И хуже всего, что она ничего не могла сделать. Хотя нет. Могла.

– Тайла, – она подняла глаза и решительно посмотрела на сестру. – Я напишу письмо матушке-настоятельнице. Его надо будет отправить сегодня же. Ты поможешь?

– Конечно. Я обещаю. – И сестра сочувственно сжала ей руку.

Потом она писала письмо, зачёркивала и сновала писала, комкала бумагу и бросала в камин. Письмо никак не хотело получаться. Хотя обычно у неё от матушки не было никаких секретов. И всё же она не знала, как к этому подступиться. Потом вздохнула. Время было обеденное. Надо дописать и отдать Тайле. Сестра ждёт.

Анна как смогла правдиво описала то, что произошло между ней и приёмным отцом, описала то, что слышала о своём женихе и попросила матушку хоть как-нибудь ей помочь. Она не представляла, в чём будет заключаться эта помощь, но верила, что она обязательно придёт. На сердце даже стало спокойнее.

В столовой она незаметно отдала письмо сестре. Всё. Теперь самое тяжёлое – это ждать ответа. Она даже на какое-то время воспряла духом. Но ответа не было и всё ближе и ближе тот самый день. Она конечно знала, что приёмному отцу не терпится сбыть её с рук, и что он зол на неё. Но почему свадьбы должна состояться так скоро – совсем не понимала.

«Его Величество уже назначил день и час» – гордо ответил ей господин Равенстер, когда удалось об этом спросить. Но она не верила. Неужели у короля нет других забот, кроме как её свадьба? Наверняка постарался приёмный отец. Но зачем?

Всё выяснилось в день перед отъездом, когда вещи были собраны и стояли в чемоданах в комнате. Да, по правде сказать и собирать было нечего. Платье, предметы туалета, письменные принадлежности, да несколько книг. Больше ничего не принадлежало ей в этом доме. Ни драгоценностей, ни карманных денег у неё никогда не было.

Отец вошёл без стука.

– Ты завтра отправляешься в пять утра. Надо успеть доехать засветло.

– Хорошо, – Анна склонила голову. Желание возражать приёмному отцу после последней ссоры совсем пропало. Всё равно это ничего не изменит.

– Поедешь с королевским нотариусом, – он сделал паузу, а она с ужасом посмотрела на отца. Нотариус мужчина и к тому же молодой. Незамужняя девушка отправляется к своему жениху с молодым мужчиной?! Неужели господину Равенстеру недостаточно унижений и он хочет подвергнуть её ещё и такому позору? Но отец после небольшой паузы продолжил. – Катрин тоже поедет с тобой.

Анна выдохнула с облегчением. Катрин – это была няня Тайлы и Марены. Но поскольку девочки выросли она осталась в доме на правах прачки и швеи. Штопала одежду слуг и стирала бельё. Слава Богу, приёмный отец не совсем сошёл с ума.

– Да, и открой сумки. Я хочу посмотреть, не взяла ли ты чего-нибудь лишнего.

Анна послушна открыла сумки. Отец быстро пересмотрел одежду и её скромные вещи, потом наткнулся взглядом на томик сказок. Это были сказки, написанные мамой. Она берегла их как зеницу ока. Их подарила ей матушка-настоятельница.

– А это ещё что за гадость? – Он подхватил томик сказок и прочитал имя автора на заглавии. – А, писанина твоей дурной мамаши. Этому место вот здесь, – И он ловким движением кинул сказки в камин.

– Не надо, отец! – Анна попыталась перехватить его руку, но господин Равенстер выдернул её и отошёл к камину.

Анна сжала губы. Она не заплачет, нет!

– Что у тебя там? Есть ещё книги? Покажи!

– Нет, – она покачала головой и встала, загородив собой сумки.

– Не хочешь? – Она думала приёмный отец ударит её, но он даже не сдвинулся с места. – Ну как знаешь. Будет хотя бы что продать, чтобы купить себе мяса для обеда, – он ухмыльнулся. Что это значит? Анна захолодела.

– Но… Но… А как же приданное?

– Какое приданное?

– Которое мне выделил Его Величество, – совсем уж жалко пролепетала она. Хотя бы несколько сьеров и то было бы хорошо. Она смогла бы нанять экипаж, уехать к матушке в монастырь. Там бы её никто не нашёл. К тому же в монастырях переставали действовать все законы. Традиционно если преступник просил защиты возле стен монастыря и настоятельница или настоятель его впускали, он переставал быть преступником в обычном смысле этого слова, но и для мира он умирал, обязываясь жить в монастыре и подчиняться его уставу. И если бы матушка приняла её… Этот закон вспомнился ей на днях, а призрачная мечта поддерживала её все эти дни. И вот теперь она рассыпалась. Без денег ей никогда не добраться до монастыря.

– А его Величество не выделил мне случайно деньги за то что я все эти годы кормил тебя и одевал, платил за обучение. А? Или может на эти платья ты заработала сама?

– Но, отец, я же говорила, что останусь в пансионе учительницей и всё оплачу. Вы просто не захотели подождать.

– Пока бы это ещё произошло… А тут волей Его Величества и мои траты на тебя оплачены и ты пристроена, – В его голосе слышалась уж совсем неприкрытая издёвка. – Или тебе не нравится? Посмеешь возразить? Привыкла спорить с отцом. Посмотрю, как ты будешь возражать своему мужу.

Перед глазами тут же услужливо нарисовался образ доктора, о котором на днях рассказывала Тайла. Стало страшно так, что она едва не упала в обморок.

– Завтра в пять утра экипаж будет ждать тебя. И без глупостей!

Отец развернулся и вышел, хлопнув дверью, а Анна села на кровати и закрыла лицо руками. Так тяжело чувствовать себя одинокой и не нужной никому. Она достала из чемодана книгу, вытащила оттуда письмо настоятельницы и прижалась к нему лбом, вспоминая то хорошее, что было в её жизни. И пансион и друзья и обучения арвирскому и долгие службы в красивой старинной церкви. Неужели её жизнь закончится после свадьбы? Неужели доктор так страшен, как её пугают? Тогда бы Бог, наверное, не допустил бы этой свадьбы.

Она прижимала к губам письмо настоятельницы, не замечая что плачет. Пожалуйста, Боже, дай выдержать всё это!

Загрузка...