Доктор Лапа для властного папы

23

С какой стати я вдруг охрипла? И ноги стали ватными. И бабочки в животе устроили карнавал.

Ну всё, мне конец. Я расклеилась, как глупейшая девчонка. Ещё немного — и из моих глаз полетят мультяшные сердечки.

— Ты — мой человек, Лапонька, — говорит Роман таким тяжёлым и грозным тоном, как будто сообщает об увольнении.

— Что значит... Как это... Для чего человек... твой... — Оказывается, дар речи очень легко потерять. Вроде в мыслях формируются вполне себе логичные вопросы, однако наружу вылетает непонятное словесное месиво.

— То и значит Ты мой человек, моя Лапонька. Я не знаю почему и как, но это факт.

Если прислушаешься к себе, то поймёшь, что я прав.

Ну он дает... Ничего себе самоуверенность:

— Вы наглец, господин Ахтаров!

— Да, но я твой наглец, и тебе меня перевоспитывать.

Чёрт. Каждое его слово словно стрела в моё мягкое, чувствительно нутро, в котором копошатся предательские бабочки.

— ответь на несколько вопросов, Лапонька. Только честно.

— Я не умею врать.

— Сейчас это очень кстати. Вопрос первый: кто-нибудь, кроме меня, стал бы терпеть твои выходки и требования?

— Я не могу ответить на этот вопрос, потому что он теоретический. Мне придётся представить всех работодателей мира и рассчитать процент вероятности, что они…

— Лапа! отвечай!

— Думаю, что нет.

— Кто-нибудь был с тобой таким терпеливым, как я?

— Нет — вздыхаю. Со мной много чего случалось. Далеко не каждый радовался моим добрым советам.

— Мне нетрудно быть с тобой терпеливым. Знаешь почему? Потому что ты мой человек. Как раз для меня, поэтому я тебя понимаю и принимаю. И ты мне нужна именно такой. Продолжаем дальше. Кто согласился сесть на диету, чтобы, как ты выразилась, жить вечно?

— ты…

— Кто проводит с тобой большую часть дня и плюёт на работу?

— Не знаю.

— Лапонька..

— ты.

— Теперь давай перевернём вопросы в другую сторону. Кто прибегает ко мне по двадцать раз в день, чтобы проверить, чем я занят, и поболтать?

— Очень многие. Ладно, я тоже прихожу, но не двадцать раз, а... девятнадцать.

— Кому ты рассказываешь всё, что приходит тебе в голову, без намёка на фильтр?

— Тебе. И между прочим, там есть фильтр... где-то.

— кто ревновал меня, когда увидел, как разговариваю с Юлей на приёме?

— Так эта была твоя бывшая, которую ты рассчитал?!

Почему меня так сильно это радует?! Как будто сам факт, что это бывшая, объясняет поведение Романа.

— Да, мы с Юлей раньше встречались.

— Вы расстались, когда я приехала к тебе.

— Да. Потому что ты — мой человек, а она — нет.

— Но вчера вы обнимались.

— мы не обнимались. Юля пыталась убедить меня вернуть наши отношения, но я отказался.

— Это её отец устроил тебе проблемы с бизнесом?

— Почему я не удивлён, что ты об этом знаешь? Да, так и есть, но проблема уже решена. Итак, мы выяснили, что ты ревнуешь, хотя и беспочвенно. Нужны ещё доказательства, или ты готова признать, что и я тоже твой человек?

Зажмуриваюсь и заставляю себя прийти в чувство.

— Ты мой человек да, но… у меня есть планы. Я хотела работать на благотворительную миссию, потом стажироваться и работать врачом.

— Тебе не придётся менять свои планы, — спокойно отвечает Роман. — Можешь приступить к работе прямо сейчас. Ты успешно прошла собеседование с Маратом, и он поможет тебе устроиться куда хочешь.

— Как это, куда хочу?

— Так это. И вот тебе список благотворительных организаций, в которых ты сможешь работать волонтёром. Я как раз собирался с тобой об этом поговорить. — Достаёт из кармана и протягивает мне сложенный лист бумаги. — А если захочешь поехать в какую-нибудь миссию, то я возьму отпуск и поеду с тобой. — Говорит так невозмутимо, как будто для него это обычное дело.

— Ты когда-нибудь брал отпуск?

— Нет, но я слышал о них много хорошего и готов попробовать.

Его взгляд серьёзный и спокойный, а при этом он объявляет о готовности в корне изменить свою жизнь ради меня.

В это трудно поверить, хотя и очень хочется.

— Ты правда настолько уверен, что не ошибаешься в нас?

— На сто процентов.

— Ты хоть понимаешь, настолько это странно?

— Конечно, понимаю, но не вижу в этом проблемы. Тебе можно быть не такой, как все, а мне нельзя?

— И тебе тоже можно.

— Вот поэтому ты и есть мой человек, а я — твой. Ещё вопросы будут?

— Нет... Да. Что дальше?

— А дальше мы с тобой поженимся. У нас уже забронирована одна дата, но можешь изменить всё, что хочешь. Я заранее согласен.

— А вдруг я не соглашусь выходить за тебя замуж? У меня много требований к моему будущему мужу.

— Давай, предъявляй! Всё выполню от и до. — Проводит ладонью по моей щеке, смотрит на меня с улыбкой, и от этого я чуть не забываю мои требования.

— муж должен быть мне верен.

— Это само собой. Мы с тобой ещё не женаты, а я уже тебе верен!

— муж должен меня любить.

— Сделано.

— Ты уверен?

— Я выполняю все твои прихоти, целыми днями хожу за тобой как привязанный, думаю только о тебе и впервые в жизни хочу забить на работу. У тебя есть другое объяснение моему состоянию?

— Вообще-то можно предположить целый спектр психических отклонений.

— Лапонька…

— Хорошо, поняла. Ты меня любишь. Вот ещё требование — мой муж должен носить меня на руках.

В этом я шучу, но уж слишком Роман самоуверенный, и хочется его проучить.

В ответ он машет рукой и фыркает.

— Это тоже без проблем. А если буду занят, то пришлю Игоря.

— А как насчёт детей? Тоже пришлёшь Игоря?

Роман скалится. Обхватывает меня за талию, притягивает ближе и при этом шепчет мне в губы.

— Нет уж. Никакого Игоря. У нас с тобой родится много голубоглазых детей, и ты сразу прочитаешь им лекцию по генетике. — Улыбается, касаясь губами моей щеки.

— Ты выселишь нас с детьми в другой дом, подальше от тебя?

— Тебя не выселишь, Лапонька, потому что ты здесь. — Прикладывает мою руку к своей груди, прямо к сердцу, и это — самое лучшее признание в мире. Самое-самое.

Его взгляд задерживается на моих губах, будто между нами вдруг возникло невидимое притяжение, которому невозможно сопротивляться. В этой паузе есть ожидание, тихое и настойчивое, как шёпот мысли, которую мы оба уже поняли, но ещё не решились произнести.

Его губы касаются моих осторожно, будто пробуя на вкус. Поцелуй лёгкий, тёплый, с ноткой удивления.

Секунды растягиваются. Нежность растёт, превращаясь в уверенность, и поцелуй становится глубже, искреннее. Он как дыхание, естественный и неизбежный.

Следом за ним приходит ощущение чего-то настоящего, что не нуждается ни в словах, ни в объяснениях.

— Давай договоримся так. Я сейчас разгоню подчинённых, а ты избавься от своей сестры. Встретимся в твоей комнате, — говорит Роман.

— мы уже обо всём договорились, так зачем идти в мою комнату?

— Увидишь.

— Роман... Кажется, я поняла. Ты имеешь в виду, что мы с тобой будем... турум- турум?

— Ещё как, Лапонька. Еще как.