Доктор время, или Раз и навсегда

— Мама?

— Нет, ничего, милая, — сказала та и решила сменить тему: — Как вам Жорочка, Ваня? Забавный малыш, правда?

— Удивительный. Я привязался к нему. Вообще я — старый холостяк, не обремененный семейными узами. Но, честно говоря, посмотришь на такого малыша и внутри что-то заскребет. И самому захочется такого же своего.

— Ну, такого второго не будет! — засмеялась Кира Сергеевна.

— Значит, только такого, — сказал Иван и снова посмотрел на Литу.

Она сделала вид, что не расслышала последние слова. Сердце бешено колотилось. Единственное, о чем Лита мечтала — встать из-за стола и выйти на кухню. Благо, взглянув на часы, извинилась, найдя предлог.

— Я покину вас на минуту: позвоню Елене Васильевне. Не позднее девяти мне нужно быть дома. Жорка не ляжет спать без моей колыбельной. — Лита солгала, потому что Стеблова уже приучила мальчика укладываться и без маминых песен.

Она вышла на кухню и набрала номер. Елена Васильевна как раз собиралась купать малыша. Она говорила из ванной, отчего ее голос звучал по-другому, как эхом отражаясь от замкнутого пространства. В трубке слышались визг Жорки и шум льющейся воды. Лита сказала, что приедет к девяти. Елена Васильевна попросила ее купить молока. На том короткий разговор окончился. Лита положила трубку и негромко вскрикнула от неожиданности: за спиной стоял Иван. Он держал в руке сигарету.

— Я тоже попросился на перекур. Владимир Петрович не составил мне компанию.

— Да, последнее время его сильно беспокоит сердце, поэтому он старается курить как можно реже. А то и совсем бросит. Отец — человек волевой. Ему нужно только захотеть.

— Кира Сергеевна говорит, что у тебя характер отца. Значит, тебе тоже нужно только пожелать? — открывая пошире окно, спросил Иван. Он щелкнул зажигалкой и поднес маленький оранжевый огонек к сигарете. — Помоги мне разобраться, прошу тебя.

— Я недавно еще умела жить в согласии со своим «я». Сейчас я ни в чем не уверена. Я словно на канате — иду, не глядя вниз. Одно неловкое движение, и я упаду.

— Ты не на канате, а перед широкой, гладкой дорогой. — Мартов смотрел на нее так, что у нее голова кружилась. Он докурил сигарету и подошел к Аэлите ближе. — Там хватит места для свободного движения всем.

Иван взял руку Литы и поцеловал в ладонь. Женщина закусила губу и почувствовала, как сбивается ее дыхание. Мартов провел рукой по ее волосам, поправил выбившиеся пряди. Он делал это медленно, наслаждаясь каждым прикосновением. Лита наблюдала за ним, чувствуя, что каждое его движение возбуждает ее. Она ждала, что вот-вот ее губы согреет поцелуй. Она была готова к этому. Она забыла о том, что дома его ждет женщина, с которой он проводит часы любви. Это стало неважным. Теперь она позволила себе называть вещи своими именами. Она поняла, что хочет быть с этим мужчиной. Пусть он уедет, и они больше никогда не увидятся, это даже к лучшему. Ничего не изменится, все останется по-прежнему, только женщина, проснувшаяся в ней, получит наслаждение и снова затихнет, переполненная воспоминаниями. Как быть? Она никогда не скажет об этом первой. Иван тоже пронзает ее взглядом, он боится спугнуть ее. Когда она повернулась на мгновение к нему спиной, ей показалось, что у нее вспыхнет одежда. Так обжигали ее черные глаза Ивана. У них есть еще один день…

— Пойдем, нас деликатно не тревожат, — улыбнулась Лита.

— Поехали ко мне, — остановив за руку собравшуюся выйти из кухни Литу, сказал Иван.

Она медленно повернулась всем телом. Их взгляды встретились уже в который раз за этот вечер. Они могли разговаривать без слов, вот так, глядя глаза в глаза. Лита не могла пошевельнуться, но заставила себя высвободить руку и улыбнуться дрожащими губами.

— Куда ты зовешь меня? — спросила она. — В Америку или в номер гостиницы?

Иван смутился и неловко улыбнулся.

— Я боюсь загадывать вперед. Боюсь, понимаешь?

— Я не могу поверить в то, что ты чего-то боишься, — пожала плечами Лита. — Ты и страх — несовместимые вещи.

— Поедем в гостиницу. Стоун будет сегодня с ночевкой на даче у невесты. Он не увидит тебя, если тебя это беспокоит. Поедем, прошу тебя. Я с ума схожу от желания обнять тебя.

Лита опустила глаза, представив себе взгляды коридорных, швейцаров, любопытных особ. Они ухмыльнутся, глядя вслед красивому иностранцу, наконец явившемуся с местной девицей. Мартова брезгливо поморщилась. Тут же пристыдила себя: сама внушает, что не нужно обращать внимания на реакцию людей, мнение которых тебе, по большому счету, безразлично.

— Поедем, Лита. Завтра суматошный день, мы сможем встретиться только в четыре часа в аэропорту. — В голосе Ивана слышалась мольба. Он решился сказать это. Он был невероятно горд собой! Он видел, что Аэлита тоже неравнодушна к нему. Все произошло стремительно, помимо их воли. Так и возникает настоящее чувство. Он дождался его. Как же он был счастлив! Чуть меньше чем через сутки он будет за тысячи километров от этой женщины. Он хотел увезти с собой не только звуки ее голоса, но и запах кожи, волос, вкус губ. Она должна слиться с ним, а дальше — будь что будет. — Не молчи, слышишь!

— Я говорю «нет», прости. — Слова Литы прозвучали резко. Она словно изгнала из себя всю чувственность, сентиментальность и стала недосягаемой. Иван нахмурился. — Пойми, я не могу так. Понимаю, что никто и ничто мне не мешает, но не могу.

— Перестань, скажи «да». Мы оба хотим этого больше всего на свете. Что заставляет тебя отказывать? — Мартов произнес это немного громче, чем полагалось при интимной беседе.

— Тише, ради бога, — приставила ладонь к его губам Лита. — Пойдем в комнату. Мы ставим себя в неловкое положение.

Когда они вернулись в гостиную, родители стояли на балконе и о чем-то разговаривали. Они не заметили прихода Ивана с Литой.

— Мне уже пора домой, — посмотрев на часы, сказала Мартова. — Попьем кофе и поедем, хорошо? Я отвезу тебя.

— Как скажешь. Честно говоря, я бы ушел прямо сейчас. Давай так и сделаем, — попросил Иван.

Лита окликнула маму и отца. Кира Сергеевна с улыбкой отодвинула гардину и зашла в комнату. Владимир Петрович — следом за нею.

— Нам уже пора, — сказала Лита.

— Куда вы спешите? Я ведь еще не приготовила кофе. Сейчас поджарю арахис. Иван, вы любите орешки с кофе? — засуетилась Богданова.

— Спасибо, я люблю все, что подают с таким гостеприимством, как у вас. — Иван улыбнулся. — Я благодарен Лите, что она привезла меня сюда. Я чувствовал себя как дома. Но нам действительно пора.

— Мне к Жорке, а Иван завтра улетает. Есть еще несколько неотложных дел, — добавила Лита. — Нет ничего хуже предотъездной суеты.

— Я привык. Частые командировки, в которые сам себя посылаю, перестали утомлять меня, — сказал Иван, надевая пиджак. — Спасибо за пельмени. Это классное дежурное блюдо. Спасибо за шахматы. Давно я не играл, признаюсь, с таким удовольствием. Последний раз это было три недели назад, а партнером был компьютер. Никакой собеседник, должен я вам сказать.

— Спасибо и вам, — Владимир Петрович протянул руку на прощание. — Рад был познакомиться. Надеюсь, вы не последний раз в ***нске. Заезжайте без формальностей. Всегда будем рады.

— Я хочу поцеловать вас, разрешите. — Иван немного наклонился, и Кира Сергеевна поцеловала его три раза, по обычаю. — Удачи вам, Ванечка.

Она так тепло и нежно произнесла это, что у Ивана стал комок в горле. Он едва кивнул и опустил глаза, чтобы никто не заметил, как они повлажнели.

— Пока, мамуля. — Лита поцеловала Киру Сергеевну. Потом чмокнула отца. — Не пропадай сутками на работе. Человеческий организм — машина, ее не надо слишком перегружать. Может не выдержать, понимаешь?

Владимир Петрович кивнул и приобнял Киру Сергеевну. Когда за гостями закрылась дверь, они переглянулись.

— Что ты скажешь обо все этом, Кира?

— Она любит в нем Георгия, — задумчиво ответила та и пошла на балкон, чтобы посмотреть, как отъезжает серебристый «мондео» дочери. — Он для нее словно призрак. Ничего не выйдет.

Кира Сергеевна успела увидеть, как машина плавно развернулась и после короткого сигнала, предназначавшегося ей и отцу, выехала со двора на дорогу. Лита почувствовала, что сегодня ей трудно за рулем, но виду не подавала. Еще несколько мгновений — и автомобиль затерялся среди потока машин.

— Когда я увижу тебя завтра? — спросил Иван, когда они подъехали к входу в гостиницу. — Самолет улетает в четыре часа.

— В половине третьего я буду в аэропорту, возле табло, — ответила Лита, не поворачивая головы. Она чувствовала на себе взгляд Ивана. — Я не опаздываю… Подниматься к тебе не стану. Извини меня.

— Не проси прощения. Не за что. Это я должен извиниться. Никогда не думал, что будет трудно расставаться с мачехой. — Иван пробовал шутить, но не получалось. — Мои мысли всегда были заняты работой, а сейчас я с ужасом думаю, что скоро должен вникать в дела фирмы. В моей голове только ты, в сердце только ты.

— Не надо, остановись. — Лита обхватила руль руками и положила на них голову. — Я заплачу. Я так часто плачу в последнее время. Я нарушаю свои обещания. Это больше всего гнетет меня. Мне хочется закрыть глаза, не отпускать тебя и слушать.

— Конечно, я так и знал, — усмехнулся Иван.

— Что ты? — Лита подняла голову, уловив новую интонацию в его голосе.

— Ты закрываешь глаза и слушаешь Его. Это его ты хочешь слышать! Главное, не открывать глаза. — Он глубоко дышал, пытаясь справиться с обидой, накатывающейся на него. — Я никогда не желал быть довеском к всемогущему отцу. Но его личность настолько впечатлила тебя, что даже через два года… Даже чувствуя пробуждение в своем сердце, ты ищешь в новом старое. Так не бывает, слышишь? Ты хочешь вернуть Его, а не получить меня!

— Не кричи. Я не выношу, когда на меня повышают голос!

— Извини. Мы сейчас поссоримся. Мы почему-то все время близки к ссоре. Ты не замечаешь?

— Да. Но я не собираюсь этого делать. Иначе у меня не останется причины приехать в аэропорт. До завтра. Я обязательно приеду провожать тебя. Подготовь своего друга, чтоб не задавал лишних вопросов.

— Он бы не стал этого делать. Он поглощен собственными проблемами и чувствами.

— До свидания, Иван. — Лита протянула ему руку, но Мартов удивленно посмотрел на нее. Остальное произошло мгновенно. Он легко прижал к себе покорное тело женщины. Его губы полностью покрыли губы Литы, а язык стал искать вход во влажное тепло ее рта. Иван крепко обнял Литу. Он целовал ее отчаянно и страстно. Нежная кожа женщины источала едва уловимый аромат незнакомых духов. Мартов пытался запомнить его.

Лита не сопротивлялась. Она отвечала на поцелуи, сгорая от желания. Но даже теперь она знала, что все равно скажет «нет», если Иван снова предложит ей подняться к нему. Она снова испытывала забытые ощущения. За долгое время она отвыкла от мужской ласки. Только несколько раз во сне она целовалась с мужчиной, лицо которого было ей незнакомо. Он щекотал ей шею, грудь своими густыми, чуть жестковатыми усами, и Лита извивалась от возбуждения. В ее жизни никогда не было мужчины с усами. Откуда взялось это видение? И почему оно доставляло ей столько удовольствия? Пожалуй, не меньшее, чем прикосновения Ивана.

Иван в последний раз коснулся губами уголка рта Литы.

— Спасибо, — прошептал он ей на ухо, поцеловав мягкую горячую мочку. Бриллиантовая капля размеренно раскачивалась, посылая во все стороны цветные лучики. Мартов засмеялся. — Я хочу проглотить эту сережку, как в «Подсолнухах», помнишь?

— Конечно помню, — улыбнулась Лита.

— До завтра. Я должен встать и закрыть за собой дверцу.

— Точно, — тихо сказала Лита, понимая, что он больше не станет уговаривать ее. Он горд, так же, как и его отец.

— Ухожу. — Иван открыл дверцу машины и громко захлопнул ее. — Будь осторожна, не гони! Я позвоню, как ты добралась.

— Хорошо. — Лита завела мотор и сорвалась с места. Она знала, что сейчас будет мчаться по загородной трассе, слыша шипение пролетающих навстречу автомобилей. Как будто они негодуют на то, что она посмела быть быстрой и бесстрашной. Лита не смотрела на спидометр, но по свисту воздуха из окна, развевающимся волосам понимала, что чуть не летит. Ей это было нужно, она пыталась снова стать собой. Той, какой была два дня назад. Она должна была оставить свои иллюзии у входа в эту гостиницу и больше не встречаться с Иваном. Ничего не получалось. Она все еще слышала знакомый голос и ощущала прикосновения его рук и губ. Это было прекрасно. Хотелось закрыть глаза, нажать до предела педаль газа и почувствовать, как колеса отрываются от пыльного асфальта. Как будто за спиной выросли крылья. Они распрямились, и тело готово к полету. Молодая женщина улыбалась, запрокинув голову. Она снова любила.

Поздно вечером, когда Жорка уже крепко спал, вдоволь наслушавшись маминых песен, Лита стояла на балконе, вглядываясь в темно-синюю подернутую мелкой зыбью поверхность озера. Три раскидистые ивы на противоположном его берегу покачивали тонкими мягкими ветвями в такт порывам воздуха. Они словно убаюкивали озерцо, а оно никак не унималось и все серебрилось, переливалось под холодным светом луны. Лита смотрела на воду, чувствуя, что эта картина притягивает ее больше, чем пламя костра. Она не испытывала удовольствия от наблюдения за игрой огня. Порой спрашивала себя — почему? И цвета предпочитала не солнечные, а оттенки синего, зеленого, морской волны, любимый — белый. Только розы нравились оранжевые, коралловые. Лита вспоминала, как часто раньше ей снились сны, в которых она русалкой попадала в невероятные приключения. После встречи с Георгием и замужества они прекратились. Какое-то время она вообще перестала их видеть. Неужели у нее не было желаний? Если понимать сон как осуществленное желание? Наверное, у нее было все, о чем можно мечтать. Зачем сны, когда явь была сказочнее любого видения.

Сегодня Лите не спалось. Она стояла, вдыхая аромат цветов, отдыхающей, политой зелени газонов, и боролась с желанием позвонить Леське. Она наверняка еще не приехала после свидания с Русланом. Голова ее будет полна собственных вопросов и проблем, ей не до колебаний Литы. У Шмелевой все всегда четко и ясно: она или хочет любви, или отвергает ее. Причем решение приходит в считанные минуты, а тут сплошные «за» и «против». Лита вздохнула и снова легла в кровать, включила бра. На тумбочке лежал томик Цветаевой.

«Сейчас открою на любой странице и получу ответы на все вопросы. Как мне быть дальше?» — так Лита загадывала, будучи девчонкой. Только книги были разные. В основном для этой цели больше подходили стихи. Глаза мгновенно выбирали четверостишье, и часто попадание было налицо. Вот и теперь, прошелестев страницами, Лита открыла наугад и даже приподнялась, настолько поразило ее прочитанное. Последние строчки она уже не читала, а просто повторяла мысленно, потому что многие стихи любимой Марины она знала наизусть:

Лита уронила книгу, уставившись глазами в никуда. Она смотрела невидящим взглядом. Пыталась понять, как же она могла позволить себе дарить надежду, когда ее сердце осталось с Ним? Наваждение. Она утонула в знакомом голосе, пугающем и манящем взгляде черных глаз. Прав Иван — она видела в нем Георгия. Желала воскресить и прочувствовать былое. Какая глупость! Она чуть было не поверила в то, что влюблена. Никогда, никогда с нею не случится этого, ведь она не забыла Георгия. Она растит их сына и не станет приводить в дом другого мужчину. Даже если его фамилия Мартов и у него обжигающий, парализующий ее волю взгляд черных глаз. Брат должен оставаться братом, а не занимать место отца. Она разрешила себе поиграть в то, что могло бы случиться, если бы она решилась… Но тормоза четко срабатывали. Даже в момент невероятного наслаждения она смогла сказать себе «нет». Воспоминания о прощальном поцелуе нахлынуло и окатило горячей волной. В голове, полной противоречий, путались мысли. Все естество Мартовой разрывалось на две части. Одна не могла попрать память любимого человека, другая — хотела испытать новое, глубокое, всепоглощающее чувство. В одной женщине уживались два взаимоисключающих чувства, борющиеся в ней и лишающие покоя. Лита почувствовала, что к горлу подступает ком. Слез не было, а дышать стало трудно. Как будто из комнаты выкачали весь воздух.

— Господи! Вразуми меня! Дай понять, как идти дальше! — сползая с кровати на пол, простонала Лита. — Помоги, Господи! Дай знак!

Прошло несколько минут, прежде чем Мартова тяжело поднялась и снова легла на кровать, выключив свет. Раскинула в стороны руки и стала смотреть в потолок. Лунный свет играл с тенями, медленно перемещавшимися по стенам и бродившими вверху вокруг хрустальной люстры. Потом блики от ее колышущихся подвесок стали терять четкие очертания. Они превратились в разноцветные полосы, сливающиеся в одну широкую и яркую. Откуда-то взялось коромысло радуги. Оно перекинулось от входа с балкона до входной двери. Семь цветов четко выделялись, и Лита стала читать вслух детскую считалочку: «Каждый охотник желает знать…» Спальня стала огромной, наполненной свежим, приятным воздухом. Но тут сильный порыв ветра разрушил правильность линий, нарушил порядок чередования цветов. Размытые очертания смешались. Лита возмущенно посмотрела в окно, ругая проказника, лишившего ее такой прекрасной картины. Она не успела вдоволь налюбоваться ею. Вздохнув, Лита стала мысленно рисовать невидимой кистью. Она решила, что сможет восстановить видение. Мартова только закончила красную дугу, приготовилась начать рисовать оранжевую, как вдруг раздался звонок будильника. Лита мгновенно открыла глаза и нажала кнопку, останавливая неприятный звук. Обычно она легко воспринимала его, но сегодня он показался чересчур громким. Лита приподнялась на локте и увидела томик Цветаевой, сиротливо лежащий на ковре. Откинувшись на подушку, женщина посмотрела в сторону раскрытого окна. Белоснежная гардина едва трепетала от ветра с улицы. Потом перевела взгляд на часы — половина восьмого. Ей пора подниматься. Лита нехотя встала, застелила кровать и медленно пошла в ванную. Сегодня она принимала более холодный душ, чем обычно. Ей нужно было почувствовать бодрость в теле, а не эту угнетающую усталость. Растираясь полотенцем, Лита наблюдала за собой в огромном зеркале. Кажется, ей удалось еще немного похудеть. Осталось совсем чуть-чуть до обретения былых форм, но почему-то она не ощущала удовлетворения от результатов. Ей показались настолько мелкими заботы о том, как уменьшить объем своей талии. Что за возня, честное слово, когда нужно думать о том, что творится внутри. Там истоки всего, не от лишних или недостающих килограммов зависит ее спокойствие и счастье.

Лита привела себя в порядок, слыша, как внизу Стеблова разговаривает с Жоркой. Наверняка они успели позавтракать, и малыш намеревается посетить мамину спальню. Елена Васильевна останавливала его, так как не хотела, чтобы Жорка разбудил Литу. Не было слышно шума душа, и только когда она показалась на пороге комнаты, малыш издал торжествующий вопль. Жорка смотрел вверх, наблюдая, как мама спускается по ступенькам. Он хлопал в ладоши и смеялся.

— Доброе утро всем, — сказала Лита и добавила, обращаясь к малышу: — Иди, маленький, я тебя поцелую.

— Доброе утро, Лита. — Стеблова с улыбкой наблюдала, как мальчик радостно подпрыгивает на руках у мамы. За минуту он успел превратить прическу Литы в беспорядочную белую копну. Оставалось надеяться, что ее белоснежный костюм останется в порядке. — Придется посетить парикмахерский салон.

— Да, надо подняться наверх и быстро все восстановить. Баловник ты мой, — целуя сына, засмеялась Лита. — Ты успеваешь делать столько дел одновременно. Нужно поучиться.

— Он такой. Играет с машинкой, тут же строит пасочки, разрушает их и тянется к качелям, — подтвердила Стеблова. Обе женщины с нескрываемой любовью смотрели на Жорку. А он, приведя в «порядок» мамину прическу, потянулся на руки к Елене Васильевне. Та с радостью взяла его. — Вы не опаздываете?

— Нет. Сейчас быстро причешусь и поеду, — ответила Лита.

— Завтрак отменяется?

— Сок и галеты, если есть.

— Конечно есть. Я все оставлю на кухонном столе. Мы с Жоркой будем во дворе. Погода сказочная. Будем дышать свежим воздухом, — засуетилась Стеблова, не спуская Жорку с рук.

— Балуете вы его, — заметила Лита, поднимаясь по ступенькам снова к себе.

— Есть такой грех, но как же не баловать. Он такой замечательный!

— Сейчас будем дружно стучать по дереву.

— Литочка, о чем мы говорим? Мы ведь с вами в приметы не верим.

— С некоторых пор я вообще не знаю, во что я верю, — тихо сказала Мартова, ни к кому не обращаясь.

Она хотела сегодня выглядеть особенно. Лита укладывала волосы, чувствуя, что отражение в зеркале не удовлетворяет ее. «Что же ты хочешь от себя, Лита-Аэлита?» — Она открыла флакончик духов и нанесла духи на волосы, за мочки ушей, запястья. Аромат невероятно подходил ее образу: терпко-сладкий запах окутал женщину невидимым облаком. Она и сама напоминала белое прозрачное облако, спустившееся с небес. Белый костюм, нитки жемчуга на шее, запястье. Волосы, уложенные на прямой пробор и прихваченные на затылке заколкой в виде раковины, усыпанной перламутровыми жемчужинами.

Зайдя в гостиную, она остановилась перед портретом Георгия. Он, как всегда, улыбался, внимательно глядя на нее смеющимися глазами. Казалось, он доволен тем, как выглядит Аэлита.

— Я не знаю, для чего так вырядилась, поверишь? — обращаясь к нему, сказала Лита. — Я не знаю сама и спрашиваю у тебя. Наверное, ты бы сказал, что это первая глупость, которую ты от меня услышал. Ты ведь не осуждаешь меня?

Георгий, не мигая, смотрел на жену, а той показалось, что в его взгляде появилось что-то похожее на недоумение. Еще бы… Он все понимает, но молчит. Он больше никогда не станет разговаривать с нею.

Лита зашла на кухню. Там ее ждал стакан апельсинового сока и галетное печенье. Елена Васильевна заботливо приготовила ей легкий завтрак. Она бы приготовила и что-нибудь посолиднее, но хозяйка редко позволяла себе утром что-нибудь помимо сока, кофе и печенья или бутерброда. Сегодня борьба за красивую фигуру Мартову интересовала мало. Она не переставала удивляться тому, как меняется ее настроение. Что с нею? Вздохнув, Лита направилась к выходу. Зазвонил телефон. На часах было без четверти девять.

— Слушаю, — сказала она.

— Добрый день, Аэлита Владимировна.

— Здравствуй, Игорь. Как чувствуешь себя? — Предстоящий с ним разговор не обещал быть приятным, но его не стоило откладывать. Лита окончательно решила, что должна отказаться от услуг этого охранника.

— Все хорошо.

— Я попрошу тебя приехать ко мне в офис часам к десяти, сможешь?

— Как скажете.

— Тогда до встречи. — Лита нажала кнопку, отключив собеседника. На душе было противно. Она подошла к Елене Васильевне. Она с Жоркой строили город из песка настолько увлеченно, что заметили Литу в последний момент.

— До свидания, я поехала.

— Осторожно, Лита. Не нужно быстрой езды. Не возражайте, я знаю, что вы любитель нажать педаль газа посильнее. Даже Георгий Иванович всегда удивлялся, что вы так быстро ездите, — заметила Стеблова.

— Неправда ваша. Я соблюдаю все правила. Но пожелания учту, — улыбнулась Лита.

— Вы замечательно выглядите.

— Спасибо.

— Передайте Ване от меня, что я была очень рада повидаться и желаю ему удачи, — сказала Елена Васильевна, когда Лита уже направилась к гаражу.

— Обязательно, — ответила та, помахав сыну на прощание. Малыш оставил все свои дела и наблюдал, как открылись автоматические ворота гаража и через минуту выехала серебристая машина. Жорка восторженно смотрел, как мама едет по дороге, а ворота сами собой медленно закрываются. Мальчик улыбнулся. Может быть, он вспомнил, как ездил в этом огромном для него автомобиле к бабушке и дедушке. Жорка задумчиво посмотрел на Стеблову и медленно разбросал все построенные башни, дороги. Елена Васильевна удивилась. Обычно малыш ревностно охранял свое творение.

— Ты что, Георгий? — нарочито строго спросила она. В ответ послышалось громкое сопение. Спасая положение, которое могло стать сыроватым, Стеблова улыбнулась. — Если ты скучаешь по маме, не обязательно все разрушать.

Но мальчик продолжал сопеть, постукивая лопаткой по остаткам песочного города. Он делал это с таким рвением, что Елена Васильевна решила его не останавливать. Через минуту Жорка снова пытался делать пасочки, только теперь он хотел заниматься этим в одиночестве. Он оттолкнул руки крестной, дав понять, чтобы она оставила его в покое.

— Чем бы дитя ни тешилось… — тихо сказала она, открывая журнал «Натали», на всякий случай захваченный на прогулку. Но читать не получилось. Перед глазами у нее стояла Лита. Такая необыкновенная, словно нереальная красавица. Ее волнение не укрылось от внимательного взгляда опытной женщины. Стеблова не знала, радоваться ей или огорчаться. В конце концов, она мысленно не отрицала возможности более близкого знакомства Аэлиты с Иваном. Оставалось выяснить, что нужно самой Мартовой? Выбираясь из раковины, в которую она добровольно заключила себя два года назад, молодая женщина оказалась в нелегкой ситуации. Елена Васильевна понимала, какой хаос творится в душе хозяйки. Антон Сайко явно неравнодушен к ней, теперь Иван. Что подскажет освободившееся от добровольного плена сердце самой женщины? Не спугнет ли она свою удачу. Столько мужчин безнадежно пыталось приблизиться к Мартовой во время ее вдовства. Каждая попытка вызывала у нее только раздражение. Сегодня ситуация изменилась, но Стеблова не была ни в чем уверена. Она мысленно обратилась к Богу с просьбой помочь ее хозяйке разобраться в себе. Елена Васильевна не знала, что вчера поздно вечером с такими же словами взывала к Всевышнему сама Аэлита. Ни в чем на земле нельзя найти поддержки. Все призрачно, словно обращено против тебя. Единственная реальность — сегодня Иван улетает домой.

Эта же мысль занимала Литу по дороге на работу. Она не представляла себе последней минуты. Что он скажет? Как посмотрит? Что она почувствует, глядя, как он направляется к трапу самолета? Лита шевелила губами, разговаривая сама с собой. И еще ее беспокоило то, как она будет себя чувствовать, оставшись снова одна. Мартова сбросила газ, въезжая в городскую черту. Она вела диалог с собой, пытаясь исправить неверные мысли. Она сама назвала их неверными. «Почему одна? У меня есть Жорка». Известие о том, что он появится на свет, заслонило все. Потом его рождение казалось самым важным, что она сделала в жизни. Теперь все остается по-прежнему, но видна какая-то брешь, разрастающаяся с каждым днем. Материнская любовь, которая затмевала все остальные чувства, постепенно отодвигалась, уступая место зову плоти. Инстинкт не мог долгое время не давать о себе знать.

Лита припарковала машину, вышла из нее, оглядевшись по сторонам. Рыжие кудри Ларисы развевались на ветру. Это огненное облако нельзя было не заметить. Шмелева сидела на скамейке в сквере, прикуривая очередную сигарету. Она не могла видеть Литы, так как сидела спиной к стоянке. Мартова посмотрела на часы: без четверти девять. Потом, не спеша, закрыла машину и подошла к подруге. Не став пугать ее, Лита осторожно села рядом.

— Привет, Шмелик, — улыбнувшись, сказала она и увидела в ответ лучезарную улыбку Ларисы. Значит, настроение нормальное, вчерашний день прошел отменно. — Что ты рано? Дома не сидится?

— Привет. На машине домчала быстрее, чем собиралась, — ответила Лариса. Оглянувшись, Мартова действительно увидела стоявшую на стоянке «тойоту» Шмелевой.

— Твои рыжие кудри так ослепили меня, что я не заметила это чудо техники.

— Сногсшибательный комплимент, спасибо! Ты тоже выглядишь превосходно. Как дела? Ты вчера светилась, глядя на своего родственника. Он еще долго будет здесь?

— Я еду провожать его сегодня. В три должна быть на вокзале. Удачно совпало: во второй половине дня у меня встреча со студентами психологического факультета и потом я свободна. Ты ведь никого не записала?

— Нет, после обеда приема нет. Слушай, а если бы и был, неужели ты бы не поехала? — сощурила глаза Лариса.

— Не начинай, Леська!

— Я и не пытаюсь, что с тобой говорить. Китайская стена сделана из пластилина в сравнении с твоим железным характером. У меня бы уже трусики горели синим пламенем, если бы на меня так смотрели!

— Оставь свои параллели, прошу тебя, — резко сказала Лита, но тут же смягчилась и виновато коснулась рукой колена Шмелевой. — Он вчера поцеловал меня.

— Вот это мужчина! — воскликнула Лариса, пододвигаясь ближе. — И что, что дальше?

— Ничего. Мы ужинали у моих родителей, потом я отвезла его в гостиницу и пообещала приехать провожать в аэропорт. Все. В самую последнюю минуту он поцеловал меня. Я не согласилась подняться к нему в номер… — Лита замолчала, поджав губы. Лариса тоже никак не прокомментировала услышанное. — Наверное, я никогда не смогу переступить через свои принципы. У меня начнется ранний климакс, и все любовные проблемы решатся сами собой.

— «Но я другому отдана и буду век ему верна…»

— Оставь классиков в покое, — отмахнулась Мартова. Она удивлялась, что позволяет Ларисе подшучивать над тем, о чем ранее было непозволительно говорить.

— Да ты понимаешь, что здесь речь идет о живых людях?

— Ты хочешь, чтобы я ответила в этом же духе. Пожалуйста. — Лита закрыла глаза, вспоминая строки, попавшиеся ей вчера. — Вчера я была в таком состоянии, которое трудно передать. Растерянность, желание, страх, отчаяние. Я наугад открыла свою Марину. И знаешь, что мне попалось?

— Интересно, слушаю.

Лита прочла ей четверостишье. Шмелева недоуменно посмотрела на подругу.

— Ты придаешь значение таким совпадениям? Какой ты, к черту, психолог, если загадываешь, как ребенок, на стихи, считалки и прочую ерунду!

— Ничего случайного не бывает. Я давно уяснила это для себя. Просто теперь мне будет легче смотреть Ивану в глаза.

— Какая ересь, в жизни не слышала ничего подобного! Не разочаровывай меня, Аэлита Владимировна. У тебя появился шанс снова дышать полной грудью, а ты боишься. Ты снова окружила себя призраками и воюешь с ними. Мельницы Дон Кихота не твоя стихия.

— Не кусайся, мне и так больно. — Лита отвернулась, глядя вдаль.

Мимо проходили незнакомые люди. Рядом проезжали автомобили, прорезывая воздух звуком сигналов. Они обращали на себя внимание спешащих пешеходов. Лита подумала, что на дороге все просто: остановись на «красный», трогай на «зеленый». Нет таких правил для житейских ситуаций. Конечно, есть библейские заповеди, но трудно следовать им, когда вокруг многие даже не открывали этой книги.

— Ты знаешь, я чувствую раздвоение личности. Одно мое «я» осталось в прошлом и не хочет перемен, а другое — никак не решится сделать шаг навстречу новой любви, — тихо сказала Лита. — Мне так тяжело. Я никогда не думала, что можно испытывать такую привязанность к мужчине, которого нет в живых. Его нет физически, для всех, кроме меня, понимаешь? На нашем столе Стеблова всегда ставит прибор для него. В его кабинете на стуле висит пиджак от костюма, который он купил за несколько дней до…

— Не надо, Литочка, я сочувствую тебе. Хотя мне трудно полностью понять тебя, ведь в моей жизни отношения с мужчинами складывались по-другому. А единственные воспоминания о смерти — уход отца, после чего мы вздохнули свободно. У нас с мамой началась другая жизнь, в ней мы перестали бояться.

— Уход родителей — это в любом случае другое. Здесь нет моральных обязательств хранить им верность. Только не забывать… — сказала Лита.

— Я не стану ничего больше говорить. Ты все знаешь лучше кого бы то ни было. Ты разберешься, — миролюбиво произнесла Лариса. — Никто не имеет права учить тебя. Твои чувства, твой выбор — вот главное. Как поступишь, так и будет. Ты делаешь правильно, я верю!

— Пойдем, Саша уже давно пришел. Смотри, начало десятого, пора, — засуетилась Лита. Она была рада, что есть повод резко закончить разговор. Но по дороге к офису поняла, что эгоистично проговорила все это время о себе. — Как твои дела, Шмелик? Мы все обо мне да обо мне. Что происходит в твоей жизни? Ты сияешь или мне кажется?

— Нет, не кажется, — радостно ответила Лариса. Она все еще была полна воспоминаний о вчерашнем вечере, проведенном с Русланом. Это был экзотический ужин в японском ресторане, а потом море любви при свечах у него дома. — Я снова счастлива. Называю его Русиком, а он меня — Лесиком. Слушай, такое впечатление, что у нас медовый месяц.

— Вот и хорошо. Дети как?

— Он вчера привез меня домой около одиннадцати, а мальчишки еще не спали. Они стояли с бабушкой на балконе. Димка настолько заинтересовался звездами, планетами, небом, что хоть подзорную трубу ему покупай. Обложится книгами и читает о всяких туманностях. В кого он такой? Так вот, он теперь любит стоять на балконе и наблюдать за звездами. Бабушка с Мишкой присоединяются к нему, и он пытается показать им созвездия. Мама говорила, что он очень огорчается, когда они не могут понять, куда смотреть. Вчера был очередной такой момент. А тут мы с Русланом. Димка позвал его к нам. — Лариса с Литой уже поднимались по ступенькам к входу в офис. — Мишка с бабушкой уже легли спать, а Димка все что-то рассказывал Руслану, показывая на небо то в одной стороне, то в другой.

— И как Руслан на это отреагировал?

— Сегодня пообещал привезти телескоп. — Лариса довольно улыбнулась. — Он сказал, что никогда не слышал ничего подобного. Был поражен заинтересованностью Димки. Уланов был удивлен — это что-то, поверь мне. Он даже сказал, что гордился бы таким сыном.

— Что он имел в виду?

— Я не стала уточнять, время покажет. Думаю, что после Испании все выяснится окончательно. Уланов не увязает в долгих романах. Я и так подзадержалась в роли его пассии, — открывая дверь приемной, сказала Лариса. — Я и сама не знаю, чего на самом деле хочу.

— Доброе утро, Саша, — кивнув в ответ на последние слова Шмелевой, произнесла Лита вставшему им навстречу охраннику.

— Доброе утро, Аэлита Владимировна, — ответил он.

— Начнем, пожалуй, — сказала Лариса и села за свой стол.

Мартова зашла в свой кабинет. Она привычно открыла окно, впустив струю свежего воздуха и яркий солнечный свет. Закрыв жалюзи, Лита осмотрелась: она привыкла к этому кабинету быстро. Здесь все было устроено по ее вкусу. Она чувствовала себя здесь уютно. Сегодня к ощущению спокойствия и уверенности примешивалось необычайное волнение. Все мысли Литы были в недалеком будущем. Она словно уже стояла возле табло и всматривалась в мерцающие буквы, цифры, номера рейсов.

Раздался телефонный звонок. Лита машинально посмотрела на часы и включила компьютер. Звонил ее мобильный, на экранчике высветился номер Антона Сайко. Удивленно подняв брови, Мартова нажала кнопку ответа. Звонки «подружки» стали необычно частыми. Кажется, они общались в воскресенье — промежуток в два дня.

— Слушаю тебя, Антон, — произнесла Лита как можно мягче и дружелюбнее.

— Привет, ждал, что позвонишь, и не дождался. — Приятный тембр голоса Антона сегодня был испорчен ноткой напряжения. Ему никогда не удавалось скрыть свое настроение, а общаясь с Литой — тем более.

— Я не обещала сделать это так скоро.

— Скоро? Больше двух суток молчания после всего, что я сказал тебе в последнем разговоре?! Ты железная женщина, — выдохнул Антон, нажимая педаль тормоза. Красный свет включился неожиданно быстро. Сайко не любил разговаривать за рулем, но уже с раннего утра он не мог побороть желания услышать голос Мартовой. Эта женщина занимала все его мысли. Она лишала его покоя. Даже большие, чем обычно, порции горячительного не снимали нервного напряжения, в котором он находился с воскресенья. Он смело признался ей в своих чувствах, а в ответ не услышал ничего обнадеживающего. Антон не мог поверить, что его отвергают. Он красив, слишком часто слышал комплименты в свой адрес. Он не глуп, он удачливый бизнесмен. Не даром ведь именно он был правой рукой Георгия. У него хороший, стабильный доход, при котором он сможет выполнять любой каприз любимой женщины. Ему так хотелось слышать ее «хочу» и незамедлительно воплощать желания в реальность.

— Ты за рулем? — услышав шум, спросила Лита.

— Да.

— Не люблю, когда отвлекаются от дороги. Что-то срочное?

— Очень. Я хочу встретиться с тобой и звоню, чтобы договориться об этом. Есть несколько вариантов, — наигранно бодрым голосом говорил Сайко. — Первый — поход в театр в субботу. Второй — поездка за город в любой выбранный тобою вечер. Третий — я примчусь к тебе, когда ты скажешь.

— Выбор многогранный. Антон, ты меня пугаешь своей настойчивостью, — укоризненно сказала Лита.

— Смелость города берет, — засмеялся Сайко, закуривая сигару.

— Ты едешь на работу?

— Да.

— Почему позвонил не по офисному телефону?

— Чтобы твоя вездесущая подруга узнала о моем звонке хотя бы после того, как мы закончим разговор.

— Давай встретимся завтра. Заезжай ко мне на работу часам к шести, идет? — неожиданно сказала Лита. Она поняла, что откладывать встречу нельзя — Антон может обидеться, и потому решила поговорить с ним сразу после отъезда Ивана. Она пока не знала точно направления разговора, но все решат сегодняшние проводы.

— Не верю своим ушам и сразу соглашаюсь, — оживился Сайко и спросил как можно равнодушнее: — Да, как твой родственник?

— Сегодня улетает домой.

— Наверное, не может этого дождаться. Что его здесь держит — ничего. Правда, теперь ты и Жорка — повод для приезда и общения.

— Поводов появилось немало, — протяжно ответила Лита, задумчиво вращая в руках карандаш. Она понимала, что больше ничего не скажет об Иване, чтобы не выдать своего состояния душевной невесомости. — Я позвоню тебе завтра часа в четыре, уточнить, приедешь или нет, хорошо?

— Договорились. Я считаю часы.

— Перестань, прошу тебя. Мы ведь договаривались не давить друг на друга.

— Все, до встречи. Целуй Жорку.

— До свидания.

Лита на время отключила телефон и задумалась. Она назначила свидание еще одному мужчине, который более открыто, чем Иван, говорил о своих чувствах к ней. Но чем она могла ответить? Через минуту Лита сожалела, что согласилась на встречу. Антон пошел в атаку, он явно не хочет долго ждать и выслушивать ее сантименты. Подружка называется, разве так поступают? Взял и влюбился. Что ей делать?

— Работать надо, милая, — сказала вслух Мартова. Включила компьютер и нашла файл, где были подробно разобраны проблемы, с которыми приходили к ней пациенты. Без указания имен и фамилий, множество своеобразных жизненных коллизий и способов выхода из них. В конце каждого сообщения стояло количество проведенного на сеансах времени и описывалось конечное состояние обратившегося к ней человека. Лита читала, делая пометки, пока Шмелева по селектору не доложила о приходе нового посетителя. Мартова была готова погружаться в новую историю.

В здании аэропорта было душно, несмотря на то что на улице не стояла изнуряющая жара. Снующие по длинным коридорам провожающие, встречающие и улетающие мелькали перед глазами Мартовой. В конце концов, посмотрев на часы, она поняла, что приехала немного раньше, и вышла снова на улицу, присев на одну из скамеек возле белоснежного здания.

Лита по дороге сюда купила себе «фанту» и с удовольствием отпивала из маленькой бутылочки холодный напиток. День пролетел на удивление быстро. Может быть, потому, что был полон запланированных мероприятий. Лекция в институте удалась. Студенты хорошо реагировали, задавали много вопросов. Предложения преподавать в одной из гимназий ***нска поступали к ней уже около года. Сегодня Лита поняла, что смогла бы заниматься этим. Приятное чувство, что ты владеешь аудиторией, осталось с Литой до сих пор. Восторженные глаза девочек, нарочито грубоватые голоса парней, явно подготовивших свои вопросы заранее. Ни один из них не поставил Литу в тупик — это тоже было положительным моментом сегодняшнего дня.

Отрицательным — разговор с Игорем. Лита представляла себе, как станет постепенно подводить его к тому, что она отказывается от его услуг. Переживала, подбирала слова, а вышло все намного проще. Внутренний голос подсказал Игорю, что его пригласили в офис именно по этому поводу. Он сам спросил, не ошибается ли в своих догадках. Конечно, ему не прибавило настроения это известие, но Мартова переживала не меньше и поняла, что травм никаких не будет. Рабочая ситуация, трезвый подход, минимум эмоций. Парень даже успокаивал ее, видя, как она волнуется. Расстались они по-хорошему, с пожеланиями удачи. Лита вздохнула свободно, когда за Игорем закрылась дверь ее кабинета. Он был вторым, кто переступал его порог в тот день. Потом приходили еще двое. И вот — она тут, куда возвращалось ее сердце и мысли каждую свободную минуту. Лита взглянула на часы и отправилась снова внутрь здания. Она не допускала мысли, что Иван мог пройти мимо. Просто хотела ждать его именно там, где договаривались.

Высокую фигуру Мартова она увидела сразу, как только стала возле огромного черного табло. Он заметил ее сразу, переступив порог здания аэропорта. Иван шел вместе с коренастым смуглым мужчиной и интересной девушкой, обнимавшей спутника Ивана. Издалека Джон Стоун казался менее привлекательным. Приблизившись к Лите, он широко, добродушно улыбнулся и протянул руку для знакомства.

— Добрый день, меня зовут Джон, — он говорил медленно, с сильным акцентом.

— Здравствуйте, а я — Лита. — Она пожала руку Джону и улыбнулась девушке. Та тоже лучезарно улыбалась, поправляя ровные длинные пепельные волосы.

— Вика, — сказала девушка. Одной рукой она продолжала обнимать Джона, другую протянула Лите.

— Очень приятно, — ответила та и посмотрела на Ивана.

Он, улыбаясь, наблюдал, как они общаются. Стоун что-то быстро сказал ему по-английски, Мартов кивнул. Джон с Викой, извинившись, направились в сторону бара. Оставшись наедине, Лита с Иваном какое-то время молча смотрели друг на друга. Иван выглядел усталым, в глазах его не было видно того огонька, который мог словно воспламенять на расстоянии. Он внимательно смотрел на прекрасное лицо Литы, утопал в бесконечной сини ее огромных глаз, желая только одного: обнять, обласкать, целовать, остаться рядом.

Ее мысли были сумбурны. Она собиралась сказать, что очень рада их знакомству и надеется на продолжение, но это прозвучало бы глупо, слишком официально. Тогда она решила спросить, когда он снова намерен приехать в ***нск. Была мысль передать привет и коротенькую записку Миле, но все это было далеко от того, что творилось у нее в душе.

— Мы молчим, — заметил Иван. — Мы расходуем драгоценное время на недосказанность.

— Я не знаю, что говорить. То, что мне жаль расставаться, — это, по-моему, очевидно.

— Нет. Вон, смотри. — Иван обратил ее внимание на обнявшиеся пары, целующихся людей, впитывающих последние мгновения прощания. — Так и хочется банальности. «И каждый раз на век прощайтесь…» Вот в этом случае очевидно.

— Ты очень быстро ворвался в мою размеренную жизнь. Нелегко свыкнуться с мыслью, что устоявшиеся правила пошатнулись, — поправляя несуществующие складочки на рубашке Ивана, ответила Лита. — Я и так позволила себе желать — это много, пойми, очень много.

— Усложнять — привычка человека. Этим он отличается от остального разумного мира. Ты не хочешь стать исключением из правила.

— Иван, не дави на меня. Я здесь, значит, мне не безразличен твой отъезд. Только мне нужно время. — В голосе Литы была слышна мольба.

— Сколько? Для чего? Мне хватило нескольких минут, чтобы забыть о том, что ты была женой моего отца. — Мартов осторожно приподнял лицо женщины, коснувшись кончиками пальцев ее подбородка. — Не опускай глаз. Ты снова хочешь только слышать голос, Его голос? Он не отпускает тебя или ты сама не желаешь расстаться? Ответь, скажи правду. Нет? Бог с тобой…

Лита молчала. Она чувствовала себя маленькой провинившейся девочкой, которая ждет наказания за проступок. А вместо этого получает муку прощения. Иван опустил руки. Он стоял перед нею, словно по стойке смирно, подчеркивая позой напряженность ситуации. Откуда-то сверху раздался голос, возвещающий начало регистрации на его рейс. Он вздрогнул и нахмурился. Все-таки эта минута настала.

— Мне пора, — тихо сказал Иван.

— Я не буду провожать тебя до последнего шага. Не стану смотреть, как ты заходишь в самолет, и он улетает, унося тебя навсегда. — Иван попробовал что-то возмущенно возразить, но Лита мягко прикрыла ему рот ладонью. Он тут же поцеловал ее, сильнее прижав руками к горячим губам. Лита отдернула руку, словно обжигаясь. — Не спорь. Это лихорадка, которая пройдет дома. Ты снова окунешься в свои заботы, свои привычки. В них нет места для меня. Ты поймешь это, вернувшись в Штаты.

— Ты не поверила мне…

— Я уверена, что все пройдет. И мы такие молодцы, что не стали с головой окунаться в водоворот страстей. Страсть не бывает долгой, чаще о ней приходится сожалеть. Лихорадка проходит, оставляя в душе шрамы. Зачем нам они? Тысячи километров — расстояние достаточное, чтобы избавиться от недуга.

— С каких пор любовь для тебя стала болезнью? — усмехнулся Иван.

— Хватит вопросов, прошу тебя. — Снова объявили о регистрации пассажиров. — Тебе пора.

— Подожди. Ты все время говоришь о моих чувствах. А что насчет твоих?

Лита приблизилась к Мартову, коснулась ладонями его лица. Черные глаза, не мигая, смотрели на нее. Она чувствовала себя загипнотизированной магией его взгляда. Он будто давал ей команду, и, безоговорочно следуя ей, Лита нежно тронула губами кончики рта Ивана, один раз, другой, третий…

Стоун с Викой, улыбаясь, наблюдали за тем, как слились в страстном, ослепляющем поцелуе Лита и Мартов. Эта красивая пара приковывала к себе взгляды. Время неумолимо шло, приближая миг, когда нужно снова ощутить горький вкус расставания, вместо сладкого нектара поцелуя. Лита осторожно отстранилась от Ивана, продолжая смотреть ему в глаза. Она пыталась отчетливо запечатлеть последние минуты, чтобы потом, вечером, снова, как любимый добрый кинофильм, прокрутить все в памяти.

— Прощай, — прошептала она, восстанавливая сбившееся дыхание. — Это не может иметь продолжения. Ты скоро сам убедишься. Эйфория пройдет, и ты трезво посмотришь на вещи.

— Я влюблен, а ты хочешь, чтобы я мыслил трезво.

— Прощай, Иван Мартов.

— До встречи, — так же тихо ответил Мартов. — Я люблю тебя. Я хочу сказать это так, как говорят сотни лет все влюбленные. Единственная фраза, вызывающая полет души. Три слова, способные изменить мир. Они делают тебя сильнее, красивее. Ты подарила мне это необыкновенное чувство. Я оставляю здесь свое сердце. Ты готова беречь, согревать его?

— Да, — негромко ответила Лита, чувствуя, как предательски подкашиваются колени и волна нежности готова выплеснуться на Ивана хотя бы еще одним горячим поцелуем. Отвечая ее мыслям, Мартов обнял ее, закрыв глаза. Лите показалось, что он не сможет разжать рук. Медленно освобождая ее из плена объятия, Иван глубоко вздохнул. — Ты рискуешь опоздать на самолет. Вон твои друзья отчаянно машут тебе.

— Я готов. — Иван взял стоящую на полу большую сумку с вещами и улыбнулся. — Ты любишь сюрпризы?

— Только хорошие.

— Я подготовлю тебе один, будь готова.

— Если я буду готова, то это не считается сюрпризом, — засмеялась Лита. Она нашла в себе силы казаться веселой, чтобы он запомнил ее именно такой: смеющейся, легкой, загадочной.

— Люблю тебя. Целуй Жорку и привет Елене Васильевне. Адрес моей электронной почты не изменился, — начиная медленно двигаться в сторону ожидающих его Джона и Вики, сказал Мартов.

— Я не похожа на пушкинскую Татьяну. Никогда не смогу первой написать тебе, — заметила, усмехнувшись, Лита.

— Ты будешь второй, потому что это я говорю тебе «люблю». — Иван в последний раз махнул рукой, перекинул сумку через плечо и решительно зашагал прочь. Расстояние между ними увеличивалось, внутри у Литы происходило отчаянное сражение: все естество пыталось дать выход чувствам. Мартов шел не оглядываясь.

Лита стояла, с досадой кусая губы: не так они расстались, не то она говорила. Она должна была сказать, что увидела в нем отца для Жорки. Она могла дать понять, что он — первый мужчина, за долгое время добровольного одиночества вырвавший ее из плена прошлого. Почему она сказала, что благодарна ему и никогда не забудет времени, проведенного вместе!

Ивана уже не было видно. Лита вдруг побежала наверх, где с открытой площадки можно было наблюдать, как пассажиры подъезжают к трапу и заходят в самолет. Мартова говорила, что не станет наблюдать за этим, но, задыхаясь от быстрого бега, очнулась уже у высоких перил рядом с множеством людей, провожающих взглядом своих близких, друзей, любимых. Она нашла свободное место, с которого можно было наблюдать за происходящим вдалеке. Водитель маленького автобуса доставил к самолету пассажиров. Ивана она сразу выделила из потока, движущегося вверх по трапу. Мартов медленно поднимался, за ним шел Стоун. Именно он решил оглянуться. Увидев застывшую Литу, тронул за руку Ивана. Тот уже стоял у входа в самолет, обменявшись приветственными фразами со стюардессой.

Мартова заметила, как он резко развернулся и поднял руку к глазам, защищаясь от яркого солнечного света. Лита подалась вперед, на мгновение забыв, что перед нею перила, и дальше нельзя ступить и шагу. Господи, как же он далеко! Теперь нет смысла кричать — не услышит. Лита поняла, что он смотрит на нее, выслушивая недовольство остальных пассажиров, следующих за ним. Тогда она прижала руки к груди и, словно вырвав сердце, взяла его в ладони. Потом подняла руки вверх и подбросила в сторону Ивана. Он понял ее жест и показал, что поймал бесценный дар. Поцеловав видимое только им двоим трепещущее сердце, Иван еще мгновение смотрел на Литу. Он, за ним Стоун и другие пассажиры вошли в самолет. Стюардесса закрыла дверь. Трап поехал в сторону здания аэропорта. Белоснежный лайнер медленно, словно нехотя, начал двигаться по взлетной полосе. Наконец набранной мощи стало достаточно для отрыва от земли. Самолет казался огромной птицей, с гулом рассекавшей воздух. Размеры ее становились все меньше. Превратившись в серебристую точку на голубом небе, она неспешно двигалась. Лита наблюдала за нею, пока от напряжения не заслезились глаза.

— Терпеть не могу долгие проводы, — раздался над ухом женский голос. Лита оглянулась — рядом стояла Вика.

— Простите, я вас не заметила, — пожала плечами Мартова.

— Я только поднялась, а тут вы. Я думала, что вы тоже не любительница сентиментальных сцен. Нет ничего более неестественного, чем вокзалы и аэропорты. Здесь расставание, отчаянные обещания, нелепые слезы. И курить нельзя. А так хочется. — Лита улыбнулась. Она давно покончила с этой привычкой, но понимающе посмотрела на Вику. — Вы не курите?

— Нет.

— Конечно, вам сигарета просто не к лицу.

— Бросила, а раньше курила и много.

— Поделитесь способом расстаться с этой чудовищной зависимостью, — попросила девушка, когда они начались спускаться по лестнице, ведущей в просторный холл аэропорта.

— Я дала слово любимому человеку. Он не выносил запаха дыма, — коротко ответила Лита.

— Не выносил, почему в прошедшем времени? Вы расстались? — Вика, сама того не зная, касалась наболевшего.

— Да. Он умер два года назад.

— Простите, ради бога. Я такая непонятливая бываю, даже стыдно.

— Ничего. Последнее время я могу говорить об этом.

Они вышли на улицу. Вика тут же достала из сумочки пачку сигарет. Привычным, отработанным жестом быстро достала одну и щелкнула зажигалкой. Удовольствие было явно написано на лице девушки.

— Хотите, подвезу вас? — спросила Лита.

— Спасибо, не откажусь, — обрадовалась Вика.

Когда Мартова подошла на стоянке к своему серебристому «мондео», сверкающему под ярким солнцем, Вика присвистнула.

— Круто. Наверное, чувствуешь себя совсем по-другому, управляя таким красавцем?

— Я не задумывалась над этим, — улыбнулась Лита, открывая дверь и садясь в машину.

Уже выезжая с территории, примыкающей к зданию аэропорта, Вика снова не смогла справиться со своим любопытством.

— Скажите, Лита, Иван действительно ваш… родственник?

— Да, он сын моего мужа. Я его мачеха. Даже звучит страшно, — покачала головой Лита.

— Он замечательный. Джон так хвалит его. Для американцев вообще не характерно настолько нахваливать кого бы то ни было. Но Иван — исключение. Джон говорит о нем с такой теплотой.

— Это приятно слышать. — Мартова остановилась на перекрестке перед светофором. Огляделась по сторонам и спросила: — Если я правильно поняла, то нам сейчас направо?

— Да. Мой дом видно отсюда. — Вика поняла, что новая знакомая не хочет продолжать затронутую тему. Она принадлежала к тому небольшому числу жителей ***нска, которым фамилия Мартова ничего не говорила. Девушку интересовали совсем другие проблемы, кажется, она их успешно решала. Когда машина остановилась у Викиного дома, девушка поблагодарила ее и, уже выйдя из автомобиля, наклонилась к открытому окну. — Он любит вас. Отбросьте все предрассудки. Он умеет любить, это видно. Не потеряйте его! До свидания.

Мартова продолжала неподвижно сидеть за рулем, выключив двигатель. Ей стало невероятно грустно. Пустота, образовавшаяся внутри, еще больше разрослась после слов этой девушки. Лита смотрела вслед Вике. Та шла легкой, красивой походкой. Глядя на то, как она гордо держит голову, сразу можно было сказать, что у этой девушки все в порядке. Ей легко давать советы в ее возрасте, с ее взглядами на мир, отсутствием комплексов.

Лита мчалась по знакомой трассе, вспоминая, как трепетало ее сердце после прикосновений Ивана. Двое мужчин признались ей в любви. И только одно короткое признание тронуло ее. Наверное, Антон никогда не сможет понять ее отказа. Она знала, что завтра скажет ему о том, что ее сердце занято. Пусть ничего не определено. Да и вряд ли возможно продолжение. Пусть призраки прошлого не дают ей окончательно расслабиться и начать новую жизнь. Она довольна и счастлива уже тем, что не потеряла способности чувствовать. Рядом с нею несколько минут назад находился Ее мужчина. От него исходила такая энергия, такие потоки чувства, что Лита не могла не ощутить их. Она попала в их поток и купалась в ярком, согревающем океане. Ей было уютно и тепло. Она сохранит это в памяти, не отпустит от себя. Ведь она может позволить себе вспоминать то, что близко ее сердцу.

Показался поворот к усадьбе, дому, ворота пропустили Мартову после нажатия кода. Лита подъехала к воротам гаража, которые автоматически открылись, впуская внутрь свою хозяйку. Из окна кухни выглянула Елена Васильевна. Она удивленно смотрела на поднимающуюся по ступенькам крыльца Аэлиту. Женщина на ходу сняла с головы заколку, волосы рассыпались по плечам. Она приветственно махнула Стебловой и зашла в прихожую. Села на пуфик у входа и опустила голову. Елена Васильевна неслышно подошла к ней, положила руку на плечо.

— Милая вы моя, не терзайтесь так, — поглаживая волосы хозяйки, сказала Стеблова.

— Он просил передать вам привет и сказал, что адрес его электронной почты не изменился.

— Будем писать письма.

— Нет, это не для меня. Или все, или ничего. Я стала такой недавно, раньше я могла довольствоваться малым, но не теперь.

— Это хорошая черта. Вы даете много и достойны на такую же отдачу.

— Мы слишком разные. У каждого из нас за плечами жизнь, от которой ни один не сможет отказаться. Это был сон, в котором мы оба пытались изменить судьбу. — Лита говорила отрывисто, но Елена Васильевна все понимала. Желая сменить тему разговора, спросила: — Где Жорка?

— У нас сегодня произошел сбой по режиму. Так что он еще спит. Надо будить, а жалко.

— Пусть спит. — Лита начала подниматься по лестнице к себе.

— Вы хотите перекусить?

— Нет, спасибо. Поужинаем вместе позднее, хорошо?

— Как скажете. Кстати, Лита, вернемся к делам текущим: Игоря нет, а продукты нужны. На сегодня еще не катастрофа, но…

— Я куплю завтра все необходимое, составьте список, — устало ответила Лита.

— Хорошо.

Стеблова проследила глазами за хозяйкой, пока за нею не закрылась дверь ее спальни. Вздохнув, женщина пошла в сторону детской. Она увидела, что малыш сладко спит. Сидя в кресле в его комнате, она открыла журнал и стала ожидать его пробуждения. Красивые, улыбающиеся женщины с рекламных картин выглядели беззаботными. Елена Васильевна вспомнила грустное, потерянное лицо Литы и покачала головой. Отложив журнал в сторону, она подошла к раскрытому окну. Яркая зелень газонов действовала на нее успокаивающе. Глядя на аккуратные клумбы, подстриженные ряды кустарника, витиеватые изгибы дорожек, Стеблова мечтала о том, чтобы все это великолепие обрело нового хозяина. Нужен мужской глаз и забота, как ни крути. Правда, с трудом Елена Васильевна представляла, что Иван согласится строить свою жизнь здесь. С другой стороны, ей приходило в голову, что Лита не захочет расставаться с домом, хозяйкой которого сделал ее Георгий Иванович. Слишком много воспоминаний связано с ним. Сможет ли Иван смириться с этим? С портретами отца на стенах, с его пиджаком в кабинете, с прибором, всегда стоящим для него на столе? А может, все эти традиции постепенно отойдут, уступая место новым.

Стеблова раздумывала над возможными трудностями, как будто вопрос о том, чтобы жить вместе, между Литой и Иваном был решен. На самом деле признания в чувствах только усложнили положение. Встретились два на первый взгляд свободных человека, а присмотревшись, увидишь, насколько зависимы они от своего образа жизни, собственных правил, оков прошлого. Лита потеряла покой, не находя его даже дома, в своей любимой зеленой комнате. Она не смогла находиться в спальне. Переодевшись, спустилась туда, где стояло удобное плетеное кресло и со всех сторон виднелись сочные растения. Она поливала их, рыхлила почву, заботливо осматривала поврежденные листья. Она отгоняла от себя любые мысли. Зачем погружаться в них — это путь в никуда. Мартова вспоминала последние дни и понимала, что они запомнятся ей навсегда. Нежные поцелуи, несмелые объятия, недосказанность и двусмысленность разговоров, многозначительные взгляды. Иван вернул ей ощущение полета, и она была благодарна ему. Больше ничего не будет, но и этого ей было довольно.

А Иван смотрел на летящие внизу облака, ощущая, что его сердце действительно осталось в городе его детства. Он понял, что у него начинается новая полоса в жизни. В ней нет больше места Барбаре. Он безболезненно расстанется с нею. Он не сможет прикасаться к ее готовому к ласкам телу. Это не принесет ему больше никакого удовольствия. Ведь его мысли полны только Литой.

Работа по-прежнему важна, без нее он не сможет дать Лите того, на что способен теперь. Он должен добиться большего, чтобы она поняла, чего он стоит. Это его интеллект, его упрямство, его трудолюбие позволяют идти вперед, подниматься вверх. Он вдруг почувствовал, что от отца ему передалось желание стать кем-то. Это было такое простое открытие, заставившее Ивана удивиться. Он убегал от покровительства всесильного Мартова, забывая о том, что никакое расстояние не сможет разорвать связь отец — сын. Глупые обиды и необдуманные поступки ослабляют на время, но приходит момент истины. Иван закрыл глаза. Он вспоминал, как в детстве отец носил его на плечах, приговаривая: «Быть высоким не означает быть выше всех, сынок!» Он хотел, чтобы его сын, носивший имя своего деда, добился в жизни достойных высот. Он хотел, чтобы звучала его фамилия, и старался внушить маленькому мальчику честолюбивые мысли. Только теперь к Ивану пришло настоящее понимание этого. Мартов обрадовался и посмотрел на Джона. Тот мирно дремал, сидя в кресле рядом. Поделиться нахлынувшим потоком эмоций было не с кем. Мимо проходила стюардесса, и Иван заказал себе порцию мартини. Он хотел выпить бокал любимого напитка Литы, как бы разделив с нею радость своего открытия. Но, отпив несколько глотков, Иван вдруг подумал, что это начало конца. Ведь его карьерный рост, его работа, фирма — все это находится в Штатах. Захочет ли Лита присоединиться к нему? Сможет ли она изменить свою жизнь настолько, чтобы уехать жить с ним на его вторую родину? Иван даже не брал в расчет вариант его возвращения в ***нск. Это не приходило в голову, как невозможное. Мартов снова отпил глоток мартини. Вкус показался полным горечи. Как же проницательно и пророчески сказала Лита, провожая его: «Эйфория пройдет, и ты посмотришь на жизнь трезво». Конечно, она имела в виду то, что каждый из них — личность, и слишком от многого нужно отказываться, выбирая новый путь. Иван снова посмотрел в окошко иллюминатора. Таким же белым облаком казалась сегодня Лита. Как она была прекрасна. Она настолько соответствует тому, что он напридумывал себе об идеальной женщине, что в какие-то моменты события последних дней становились похожи на сон. Нереальное путешествие подсознания, в котором сбываются мечты. Нет, он что-нибудь придумает. Он не сможет просто так отказаться от возможности стать счастливым и осчастливить любимую женщину. Он боготворит ее, проникся самыми нежными чувствами к Жорке. Иван совершенно не хотел вспоминать прошлое. Он как бы забыл, что малыш из его младшего брата мог превратиться в сына. Эти метаморфозы могли бы остаться внутри семьи, если Лита согласится уехать к нему в Штаты, где никого не интересуют детали твоего прошлого. Гораздо важнее то, что ты представляешь собою сейчас.

Мартов вздохнул и допил мартини. Он окончательно запутался в собственных размышлениях. Чем дальше, тем больше. Оказывается, просто любить — это очень сложно. Надо же было им проникнуться друг к другу чувством. Это было решено давно и определялось всем ходом событий. Интересно, что скажет Мила, когда он обязательно расскажет ей, что был в ***нске и познакомился с Литой. Для первого сообщения и этого будет довольно. Иван не собирался рассказывать сестре, что его отношение к Мартовой совсем не похожи на отношения пасынок — мачеха. Иван улыбнулся, ему было приятно вспоминать каждое движение, каждое слово Литы. Она казалась совершенством. Они обязательно встретятся, он ведь обещал подготовить для нее сюрприз. Для себя он еще в аэропорту решил, что обязательно приедет на ее день рождения. Он ни словом не обмолвится об этом в электронных сообщениях и, как в первый раз, неожиданно переступит порог ее офиса. Предвкушая реакцию Литы, Иван блаженно расслабился. Он приедет делать ей официальное предложение. Больше двух месяцев на обдумывание — срок вполне достаточный, чтобы разобраться в своих чувствах. Он посмотрит в ее огромные голубые глаза и все поймет. Мартов вздохнул: скорее бы!

Он не предполагал, что в это же время, сидя в детской вместе с Жоркой и Еленой Васильевной, Лита предавалась другим мечтам. Она хотела еще раз пережить то, что, по ее разумению, больше не повторится. Она вполне могла поверить в то, что мужчина увлекся ею, но не более. Лита смотрела на играющего машинками сына и думала, что из Ивана получится замечательный отец. Жаль, что это никак не коснется ни Жорки, ни ее. Мартов вернется к своим проблемам и будет вспоминать о ней, как о приятном приключении. Им будет легко смотреть друг другу в глаза, потому что она не отпустила тормоза. Романтика, окутавшая их знакомство, не была испорчена банальным сексом в номере гостиницы.

Стеблова заметила, что хозяйка снова далека от них. Она добродушно усмехнулась. Жорка оторвался от своих игрушек и что-то залепетал на своем языке. Были понятны только «мама», «Еня» — так обращался он к Стебловой. Лита очнулась от своих мыслей.

— Может, мы пойдем погуляем? — беря мальчика на руки, спросила Мартова.

— Погода прекрасная, если есть желание — идите. Я сейчас одену Жорку, — ответила Елена Васильевна, протягивая к малышу руки. Он охотно перебрался к ней и радостно запрыгал, заставляя Стеблову крепче прижимать его к себе. — Ты маленький вьюн.

Лита надела спортивный костюм и вышла на крыльцо. Через несколько минут Елена Васильевна привела Жорку.

— Мы пройдемся к озеру, — сказала Лита. — Мобильный я взяла с собой. Если позвонит Лариса, скажите, что я с телефоном.

— Я поняла. — Стеблова чувствовала, что Лите нужно поделиться впечатлениями с подругой. У них не было секретов друг от друга. Их дружба была крепкой и долгой, такое редкость. Они не ссорились, потому что ни разу за время знакомства не делили между собой одного мужчину. Елена Васильевна однажды пережила предательство лучшей подруги и с тех пор очень осторожно относилась ко всем, кто пытался называться этим красивым словом. В один день много лет назад Стеблова потеряла все, что было ей дорого. Вернувшись неожиданно домой, как в старом анекдоте, она застала мужа и подругу за недвусмысленным занятием в их спальне. Собрав свои вещи, она в тот же день уехала, навсегда вычеркнув из жизни то, без чего не мыслила существования. До сих пор у нее покрывались противной влагой ладони от воспоминания. Время не лечит. Оно позволяет вытаскивать из потайных уголков памяти то, что, казалось, невозможно пережить. Стеблова стояла на пороге дома, глядя вслед Лите и Жорке, а значит, ее жизнь не остановилась. Гораздо легче наблюдать за страданиями и кипением страстей со стороны, чем участвовать в них самой. Елена Васильевна давно пришла к такому выводу и решила больше не пытаться устраивать собственную жизнь.

Лита с Жоркой все удалялись. Малыш смешно ступал маленькими шажками, постоянно останавливаясь. Его внимание все время привлекало что-то новое, на что взрослые давно перестали обращать внимание. Мартова терпеливо присаживалась рядом и наблюдала, как Жорка копался в земле, пытаясь выдернуть тонкую травинку или взять в руки божью коровку. Лите было интересно с ним. Ребенок пробуждал в ней самые светлые чувства.

— Мама мало времени проводит с тобой, — гладя Жорку по голове, сказала Мартова. — Скоро нам предстоит ненадолго расстаться. Я еду в Москву в четверг. Моя работа занимает так много времени, а я пытаюсь, сделать так, чтобы ее было еще больше.

Малыш, улыбаясь, смотрел на красивую женщину, которая так ласково гладила его волосы. Ему было трудно понять, почему у нее такие грустные глаза. Ведь они вместе, а значит, все замечательно. Жорка стремительно сорвался с места и побежал по лужайке. Ему было хорошо. Его все любят, он чувствовал себя в безопасности и на ходу оглядывался на маму.

Лита шла не спеша. Она действительно только вспомнила о том, что послезавтра ей предстоит поездка на конференцию в столицу. Энтузиазма было маловато, но не поехать было нельзя. Мартова хотела завести полезные знакомства и выступить с докладом, который давно и тщательно готовила. Ей нужно иногда показываться на экранах телевидения, страницах газет, журналов. Слава богу, что никто из репортеров не обратил внимания на приезд сына Мартова и ее встречи с ним. Тут уж точно могли появиться снимки с комментариями. Такая огласка Лите была не нужна. Фотографии ее выступления на конференции или фуршет в обществе лучших психологов ближнего зарубежья — то, что нужно. Хорошая реклама и способствует развитию фирмы. Это очень важное звено в веренице тех планов, которые собиралась воплотить в жизнь Мартова.

Следующий день был напряженным и наполненным. Лита вела прием, дорабатывала доклад, выдерживала натиск Шмелевой, которая не могла дождаться обеденного перерыва, чтобы обсудить вчерашние события. Она пронзала Мартову взглядом, пытаясь прочитать в ее глазах решение, к которому та пришла.

Саша тоже хотел поговорить с нею наедине. Вероятно, увольнение Игоря взволновало его. Чтобы успокоить парня, перед походом в кафе Лита позвала его в кабинет и объяснила, что его обязанности не меняются и если его устраивает занятость и зарплата, то они будут работать вместе. У Саши сразу поднялось настроение. Он снова стал похож на себя, оставив тревогу и напряженность. Лита похлопала его по плечу.

— Спасибо тебе, — сказала она. — Я часто забываю поблагодарить за то, что ты делаешь для фирмы, меня, Жорки. Твоя преданность заслуживает постоянных похвал.

— Да что вы, честное слово. — Парень покраснел, что вызвало улыбку Литы.

— Мы с Ларисой отправляемся на перерыв. Что принести тебе?

— Ничего. Я сварю себе кофе.

Лита кивнула и вслед за Сашей вышла из кабинета. Шмелева подкрашивала губы.

— Я умираю от голода, — укоризненно сказала она. — А вы секретничаете, как две гимназистки.

— Не ворчи, мы уже идем, — обнимая подругу за плечи, ответила Лита.

Они заказали слойки и кофе, усаживаясь за столик, который облюбовали с первых дней посещения кафе. Он стоял у окна, и можно было наблюдать за тем, как за прозрачным стеклом постоянно спешат люди, мчатся машины. Они чувствовали себя уютно, по-домашнему. Лита принялась за слойку, чем снова вызвала возмущение Ларисы.

— Ты заставляешь меня задавать вопросы! Неужели не хочется поделиться впечатлениями?

— Знаешь, Шмелик, вчера я даже взяла на прогулку с Жоркой мобильник. Думала, не выдержу, позвоню тебе и стану описывать свои чувства.

— И очень правильно бы сделала. Я целый вечер провела дома, увязнув в хлопотах и бесконечных нравоучениях мамы. Ты бы внесла свежую струю в серость моего вчерашнего дня.

— Сегодня я немного успокоилась или смирилась, не знаю, как правильно выразиться, — продолжала Мартова. — Я чувствую себя королевой Гвиневерой, которая может любить и благородного Артура и храброго Ланселота.

— У тебя другая ситуация: оба ее избранника были живы. Она считала, что предает чувства своего короля. Сердцу не прикажешь — лучше не скажешь. Пусть Георгий для тебя жив, но ты не предаешь его памяти.

— Спасибо. Ты понимаешь меня больше, чем я сама себя.

— Что же дальше?

— Он улетел, и все кончено. Вот тебе весь рассказ.

— Не густо. В конкурсе на самый короткий и емкий рассказ ты бы получила первую премию, — разочарованно прокомментировала Лариса.

— Что говорить? Он из другого мира и не захочет расстаться с ним. Там у него есть женщина, объятия которой помогут ему забыть маленькое приключение в родном городе. А у меня есть прошлое, от которого я тоже не могу отказаться.

— Никто не заставляет тебя страдать амнезией. — Лариса всплеснула руками. — Неужели ты снова станешь тихой, деловой, собранной женщиной, спешащей в супермаркет и домой после работы?

— Что в этом плохого?

— Ничего. Только должно быть что-то для себя.

— Это мой сын.

— Не обманывайся. Я совсем не то имела в виду. — Лариса закурила, глубоко затягиваясь.

— Ты хочешь снова нарушить тот непрочный покой, который я пытаюсь обрести?

— Оставь, нельзя разрушить то, чего не существует в природе.

— Тогда я заинтригую тебя. Это я делаю для того, чтобы ты не считала обед испорченным. Так вот. — Лита выдержала небольшую паузу, тщательно подбирая слова. — Сегодня я встречаюсь с Антоном Сайко. Как видишь, у меня бурная личная жизнь. Сплошные признания в любви и мужчины, о которых пишут в романах.

— Уже лучше, но что же дальше? — Шмелева оживилась.

— Я хочу сказать, что мое сердце перестало мне повиноваться. Если он согласен ждать изменений, никаких сроков я не назову.

— Ты умно придумала, — заметила Лариса. Ей вдруг показалось, что подруга переигрывает свою роль. Она хочет придержать рядом с собой удачливого бизнесмена, пока заокеанский красавец будет разбираться в своих чувствах. Двусмысленность оброненной ею фразы не укрылась от Литы.

— Думай что хочешь. Антон — крестный моего сына. В любом случае я постараюсь сохранить с ним добрые отношения.

— И к тому же он здесь, а Мартов за океаном, — заметила Лариса. — Правильный выбор.

— Теперь ты все опошлила, — укоризненно сказала Лита.

— Неправда — назвала вещи своими именами. Ты молодец. Иначе и быть не должно. Сайко будет ждать столько, сколько нужно. Он с ума по тебе сходит. Держа его на расстоянии, ты будешь только подогревать страсть.

Лита прижала ладонь к губам. Ей не нравилось, как говорит о ее чувствах Лариса. Она не до конца поняла. Она слишком все упрощает. Да и кто сказал, что человек со стороны может до конца разобраться в чужих переживаниях. И нужно ли это?

— Теперь, когда я удовлетворила твое любопытство, мы можем спокойно доесть. — Лита посмотрела на часы: до конца перерыва оставалось пятнадцать минут. — У меня еще два человека и приезд Сайко на десерт.

— Десерт отменный.

— Надеюсь, ты никого не записала на вторую половину недели? В четверг я уезжаю.

— Я стараюсь не забывать того, что ты говоришь. Не переживай, недоразумений не будет, — ответила Шмелева. — В понедельник приедет Даниил Васильевич Макаров — диетолог, о встрече с которым ты договаривалась.

— Я помню. — Мартова обрадовалась, что их разговор вошел в рабочее русло. Хватит вести бабские прения.

После обеда время всегда мчится. Первая половина дня словно замедляет ход, чтобы потом все наверстать во второй. Когда Лариса по селектору объявила, что в приемной Антон Семенович Сайко, Лита поняла, что забыла перезвонить ему в четыре, как обещала. То, что он приехал без звонка, говорило о его нетерпении.

— Рада тебя видеть, — поднимаясь навстречу гостю, сказала Лита. — Давай присядем здесь, чтобы я не сидела на своем рабочем месте. Непротив?

Лита указала на два глубоких кресла неподалеку от ее стола.

— Во-первых, здравствуй, во-вторых, я тоже рад тебя видеть. Ты замечательно выглядишь. — Антон излучал обаяние и улыбался, показывая безукоризненные белые зубы. В банке говорили, что его улыбка не менее лучезарна, чем у Тома Круза, только стоит немного дешевле.

— Спасибо. Кофе, чай, что-нибудь прохладное?

— Если есть, «фанту» со льдом, — попросил Сайко.

Лита вызвала Шмелеву и попросила принести два прохладительных напитка.

— Потом можешь быть свободна. Завтра займись, пожалуйста, отчетом и финансами. Хорошо?

— Обязательно, Аэлита Владимировна.

Все время, пока Лариса готовила напиток, Антон и Лита провели в молчании. Они сидели напротив друг друга и улыбались. Мартова отметила про себя, что Антон в превосходной форме, чуть загорел и посвежел. Его белоснежная рубашка выгодно подчеркивала матовую кожу, не испорченную морщинами и возрастом. Он выглядел намного моложе своих лет, ведь ему хорошо за сорок, а держится молодцом.

Сайко тоже заметил, что с Литой произошли какие-то перемены. Это касалось всего: внешности, манеры говорить, задумчивого, скользящего взгляда. Она даже волосы перестала носить собранными в низкий узел на затылке. Чопорная, со строгой прической, она казалась далекой, немного высокомерной. Теперь она играла рассыпанными на плечах волнами, накручивая на тонкий, изящный палец белоснежную прядь. То, что она улыбалась и смотрела открыто, не делало ее ближе и доступнее. Антон чувствовал себя, как на раскаленной сковородке, стараясь скрыть это.

— Я приехал без твоего подтверждающего звонка. Это ничего, я не ломаю твои планы? — отпивая принесенную «фанту» из запотевшего высокого стакана, спросил Сайко.

— Извини, пожалуйста, я так замоталась сегодня, что опомнилась, уже когда ты приехал. Доклад подчищала, прием немного затянулся. Одним словом, никаких планов ты не разрушаешь.

— О каком докладе идет речь, если не секрет?

— Завтра еду в Москву на конференцию психологов. Я так давно к этому готовилась, а сегодня начался мандраж. Я не люблю публичных выступлений. Вчера проверяла себя перед студенческой аудиторией.

— Как прошло?

— Нормально. Я осталась довольна собой, — улыбнулась Лита. — А как твои дела? Как поездка в Лондон?

— Я до сих пор под впечатлением, но жить там не стал бы.

— А если бы там жила женщина, в которую ты бы влюбился без памяти? Смог бы ты уехать отсюда и строить с нею там счастливую, новую жизнь? — вдруг спросила Мартова, подавшись всем телом вперед. Она увидела, в какое замешательство привел ее вопрос Антона.

— Я не думал об этом. Не было повода. Женщина, с которой я мечтаю начать новую жизнь, находится гораздо ближе, — пристально глядя на Литу, ответил Антон.

— Мы снова будем говорить об этом?

— Только об этом. Скоро закончится обустройство моего нового жилища — загородный дом в двадцати минутах езды от центра. Я бы хотел, чтобы ты женским взглядом посмотрела на него, посоветовала, что придаст ему больше уюта.

— Почему я? Зачем тебе мой вкус?

— Я надеюсь, что этот дом со временем станет твоим. — Сайко заерзал в кресле. Он достал портсигар и остановился в нерешительности.

— Можешь курить, — сказала Мартова. Поднявшись, она принесла с рабочего стола пепельницу и придвинула ее к Антону. Он жадно закурил сигарету, выпуская длинные, узкие полосы дыма в сторону. — Меня не раздражает запах табака. К тому же я в любой момент могу включить очиститель воздуха.

— Ты никак не реагируешь на то, что я сказал, — выдохнув очередную порцию дыма, заметил Антон.

— Я восхищаюсь твоей откровенностью.

— Я меньше всего нуждаюсь в этом, Лита.

— Мне нечего тебе ответить. Обманывать и водить за нос не хочу, а принять сейчас такое откровенное предложение не могу. — Мартова опустила глаза, не выдержав тяжелого взгляда Антона. — Я совершенно не понимаю себя. И объяснить толком не получится. Во мне существуют одновременно несколько женщин. Каждая думает и чувствует по-своему — это нелегко.

— Ты говоришь загадками. Мы всегда были откровенны друг с другом. Я прямо, без уловок решил открыть карты. Я давно влюблен в тебя и считаю, что настало время, когда я могу говорить об этом открыто. Давай попробуем, Лита. Мне кажется, мы подходим друг другу. В нас уже нет юношеской наивности, и уже есть несомненный опыт прошлого. Он поможет не совершать глупостей и ценить каждый прожитый день. Я с ужасом считаю дни, которые провожу в одиночестве, в которых нет тебя. Я разговариваю сам с собой, доказывая, что мы можем быть вместе. Я стану мужем тебе и отцом Жорке. Никто не любит его так, как я. Он никогда не почувствует, что не моя кровь течет в его теле.

— Остановись, пожалуйста. Ты все замечательно говоришь, но эти слова должна слушать другая женщина, — прервала Сайко Лита.

— К черту других женщин! — Антон поднялся, потушил сигарету и подошел к окну. Солнце спряталось за сероватую тучу, делая ее очертания оранжево-желтыми. Постепенно картина менялась, и вот уже видны яркие лучи, расходящиеся во все стороны. — Ты для меня, как этот свет. Он есть — все оживает, нет — все блекнет, увядает.

Лита подошла к нему совсем близко. Он не оборачивался, только напрягся и замер в ожидании ее слов. Мартова уткнулась лбом в широкую спину Антона. Она пропустила через себя весь накал чувств, который должен был испытывать Сайко, и ей стало жаль его. Конечно, такой красивый, молодой мужчина не может без любви, без ее романтических атрибутов. Она все понимала, но в своем сердце отклика этому не находила. Лита закрыла глаза, и воображение вернуло ее в жаркое здание аэропорта, где она держит в ладонях лицо Ивана.

— Что ты молчишь, мой психоаналитик? Как по-научному называется такая ситуация, а?

— Несоответствие желаемого действительному, — ответила Лита, отступив на шаг от Сайко. Он в этот же момент развернулся и крепко схватил ее за плечи. Он так сжал их, что Лита почувствовала боль. Она скривилась, и пальцы немного разжались.

— Я меньше всего хочу причинить тебе боль. Только радость, наслаждение, счастье. Я все смогу, если рядом будешь ты. Открой глаза, я хочу, чтобы ты видела, что я говорю тебе. Я! — Антон сказал последнюю фразу громко настолько, что мгновенно распахнулась дверь кабинета. На пороге стоял Саша и вопросительно смотрел на хозяйку.

— Все в порядке, Саша, спасибо, — освободившись от рук Антона, сказала Лита. — Ты можешь быть свободен. До понедельника.

— До свидания. — Охранник закрыл за собой дверь.

— Они заботятся о тебе от души, — заметил Антон.

— Они?

— Да, Стеблова, Шмелева, Саша, Игорь плюс, конечно, родители. Я тоже хочу стоять в этом ряду в числе первых. Извини, что повысил голос. Это со мной бывает редко.

Мартова молчала. Она снова села в кресло, взяла в руки стакан с напитком, но пить не стала. Только смотрела, как крошечные пузырьки беспорядочно поднимаются вверх. Они поднимаются, чтобы навсегда исчезнуть. Лита застыла, наблюдая за этой картиной, а Сайко тем временем подошел и присел у ее ног.

— Лита, я никогда не делал столько признаний в любви. Вообще в моей жизни и любви-то настоящей не было. Ничего не было, кроме вереницы ошибок и издевательства над собой. Я знаю, что достоин лучшей жизни. Она станет идеальной, если рядом будешь ты. Дай мне хоть глоток надежды! — Антон уткнулся лицом в ее колени. Он чувствовал пожар внутри, его руки дрожали.

— Антон, милый Антон, ты очень хороший, но я не испытываю к тебе ответных чувств. Мое сердце сейчас только мое, потому что я не знаю, что со мной произошло за последнюю неделю.

— Ты говоришь об Иване? — подняв голову, спросил Сайко. — Как же я сразу не догадался?

— Так много неожиданного. Я не ожидала от себя, от него.

— Какая проза: я говорю о своей любви, а ты — о другом мужчине. — Антон поднялся, усмехнувшись. Он подошел к ее столу и взял в руки стоящую там фотографию Георгия. — Теперь я понимаю твой первый вопрос о заокеанской любви. Так вот, я бы ради тебя поехал на край света. Ты довольна таким ответом?

— Не знаю.

— Ты влюбилась в нового Мартова, — сделал заключение Антон. Поставил фотографию на место и повернулся лицом к Лите. — Это любовь к призраку. Наверное, ты нашла в нем что-то, напомнившее тебе Георгия?

— Может быть.

— Ты понимаешь, что это самообман?

— Иногда это очень приятно.

— Не верю, что такое говоришь ты. — Антон развел руками. — Бороться с призраками — неблагодарное дело. Я подожду, пока ты придешь в себя.

Сайко снова улыбнулся, и только он знал, чего ему это стоило. Он подошел к Мартовой, поцеловал ее в щеку. Она взяла его за руку и, поймав ускользающий взгляд, попросила:

— Не думай обо мне плохо.

— О чем ты говоришь? — Антон медленно освободился от горячих пальцев Литы. Он чувствовал, что должен закончить разговор мягко, чуть иронично. — До встречи. Я не перестану дружить с тобой, подружка.

— Я благодарна тебе.

— За что?

— Ты дал мне возможность понять, что мое сердце на что-то способно. Ты и Иван, вы оба.

— Ради бога, не мучай!

— Прости, я не могу до конца прочувствовать то, что творится в твоей душе. Это больно, обидно, но иначе пока не получается. До свидания, Антон.

Мартова проводила его взглядом. Она еще больше стала уважать его, понимая, как тяжело ему было услышать ее короткое признание. Она будто и сказала, и не сказала. То, чего она никогда не любила: недосказанность. Хотя, кажется, все предельно ясно. Она получила тот результат, о котором говорила Шмелевой. Не испортила отношений с Антоном и, не обнадеживая, позволила ему ждать.

Лита вздохнула и, проверив, все ли необходимое она взяла с собой, вышла и закрыла дверь кабинета. Она отпустила Сашу, не думая, что останется в офисе одна. Лучше ему об этом не говорить, он будет очень недоволен. Да и для спокойствия и порядка она не станет больше этого делать. Просто Саша так неожиданно возник на пороге, что она не придумала ничего лучше, чем отослать его домой. Лита усмехнулась: «Бедный Саша». За последнее время он молча наблюдает за нею, не понимая, что творится с его хозяйкой. Он в недоумении от постоянной смены мужчин, пытающихся ухаживать за нею. Мартова все проверила и закрыла офис, стала спускаться по ступенькам. Единственное, что она чувствовала — не только Саша, она сама от себя в шоке. Ее ощущения меняются с невероятной скоростью. Чем все закончится? Ей было интересно. Лита подошла к машине, села за руль и снова усмехнулась: «Собака на сене…» Можно ли о ней это сказать. Не хотелось бы.

Лита осторожно начала движение, ожидая, как всегда, выезда на загородную трассу. Здесь она снимала напряжение и освобождалась от любых мыслей. Только скорость и она! Но предстоял еще поход в супермаркет со списком, подготовленным с утра Стебловой. Лита с удовольствием выполняла новые обязанности. Она прилично нагрузила тележку, прибавив к необходимым продуктам кое-что и от себя.

До дома она доехала быстрее обычного. Елена Васильевна гуляла с Жоркой на детской площадке. Малыш радостным визгом встретил маму. Он заторопился к ней, как только увидел, что Лита вышла из гаража. Стеблова пошла за ним. Она увидела, что руки хозяйки заняты тяжелыми сумками, и решила помочь. Мартова поставила покупки на землю и поймала подбежавшего Жорку. Она несколько раз подбросила его вверх и принялась тискать, целовать. Завтра ей предстояло оставить его до воскресного вечера. Она еще ни разу так надолго не расставалась с ним.

Елена Васильевна взяла сумки и направилась к дому.

— Вы скупили полсупермаркета, — засмеялась она, сгибаясь под тяжестью ноши.

— Я хотела, чтобы у вас было все необходимое, пока меня не будет, — идя в дом с Жоркой на руках, заметила Лита. — У меня сердце разрывается от мысли, что не смогу видеть его так долго. Вот и ответ на вопрос о любимом мужчине.

Мартова еще и еще целовала малыша в пахнущую молоком и свежестью щечку. Она смотрела в его черные глаза и словно видела взгляд Геры, когда ему было спокойно и легко на душе. Маленькая копия отца обнимала ее ручками, доверчиво прижимаясь всем телом. Ощущение, которое невозможно передать. Именно такие мгновения и составляют то, что, оглянувшись, мы называем счастьем.

Уже сидя за столом, Лита обратилась к Стебловой.

— Вероятно, конференцию будут показывать по телевизору. Если и мой доклад выйдет в эфир, я хочу, чтобы Жорка увидел меня там, по ту сторону экрана. Он вряд ли что-то поймет, но его реакция мне очень интересна.

— Обещаю следить за всеми выпусками новостей. Не переживайте, Лита. У нас все будет хорошо. Он не успеет забыть свою маму за два дня. — Елена Васильевна видела, что у Литы с лица не сходит выражение тревоги и растерянности.

— Я успокоюсь, когда выйду на трибуну и начну читать доклад. Это точно, я себя знаю…

Лита была права: нервничая все время перед отъездом и в дороге, она совершенно расслабилась в тот самый миг, когда раскрыла первую страницу доклада. Она стояла на трибуне, сотни глаз были устремлены на нее. Юпитеры безжалостно светили, делая воздух горячим. Она легко читала текст, наблюдая за залом. Кажется, ее слушали с интересом. Потом были аплодисменты, приветственные улыбки, шикарный банкет и знакомства с интересными людьми. Забывая о снующих повсюду камерах, Лита обворожительно улыбалась и с удовольствием принимала протянутые руки. Она оставила в ***нске свои сердечные проблемы и искрилась обаянием, привлекая мужские взгляды.

Возвращаясь домой, она поняла, что соскучилась по такой жизни. Полной радости, общения, непринужденных разговоров. Она окунулась в свою стихию. Только рядом не было любимого человека. Раньше, оглядевшись по сторонам, она находила среди приглашенных фигуру Георгия и наблюдала за ним, пока он не замечал этого. Ее пристальный взгляд означал, что супруг слишком надолго покинул ее, увлекшись разговорами. Георгий быстро оказывался перед нею с бокалом шампанского. Или брал ее под руку и уводил куда-нибудь в более спокойное место. Сегодня ей не хватало именно этого ощущения безопасности, надежности.

Обратная дорога из столицы показалась быстрой. Но все-таки Лите хватило времени, чтобы снова задуматься над своим будущим. Она смотрела в окно на мелькающий зеленый пейзаж, чувствуя, что снова может мыслить без паники и подкатывающихся слез. На подъезде к ***нску она уже точно все для себя поняла…

Мартова позвонила и попросила Сашу встретить ее на вокзале. Издалека она увидела его высокую, мускулистую фигуру. Он не спеша прохаживался по перрону, ожидая остановки поезда.

— Здравствуй, Сашенька. Спасибо, что встретил, — ступив на серый, пыльный асфальт, сказала Лита.

— Здравствуйте. Мы смотрели ваше выступление, — сразу доложил парень. — Все — Елена Васильевна, ваши родители и Жорка тоже. Он подходил к телевизору вплотную и касался пальцем экрана. Он ничего не понял и немного расстроился.

— Так я и знала. Ну, а как вам доклад?

— Хороший. Плюс самая красивая докладчица, которую я видел в своей жизни.

— Ого! Спасибо. Поехали, — садясь в «БМВ», сказала Лита. — Никогда не думала, что буду так скучать по дому.

— Сколько времени прошло, что вы говорите о тоске?

— Да, представь себе. Жорку сейчас зацелую! — Сжимая руки в кулаки перед грудью, Лита закрыла от нетерпения глаза.

— Это само собой, — улыбнулся Саша. — Сейчас выедем за город и полетим.

В какой-то момент Лите показалось, что машина вот-вот действительно оторвется от земли. Саша мастерски вел любимый автомобиль, за которым тщательно следил. Не обделял вниманием он и хозяйский «мондео», но к «БМВ» испытывал более трепетные чувства.

— Это как любовь к первой женщине: раз и навсегда, — говорил он.

Наконец машина въехала на территорию усадьбы. Саша выключил двигатель.

— Спасибо тебе. На сегодня ты свободен, а завтра заедешь за мной в половине девятого. — Мартова улыбнулась и пожала протянутую ей руку. — До завтра.

Лита едва дождалась момента, когда ступила на землю. Выйдя из автомобиля, увидела сидящего в песке Жорку. Он поднял голову и внимательно наблюдал за происходящим. Только когда он понял, что приехала мама, вскочил и побежал к ней. Он расставлял ручки в стороны, стараясь падать хотя бы не через каждые три шага. Лита пошла ему навстречу. Потом присела и раскрыла руки для объятия. Малыш, что-то радостно выкрикивая, оказался высоко в воздухе. Из дома к ним спешила Елена Васильевна.

— Здравствуйте, Еленочка, — обнимая ее, сказала Лита.

— Добрый вечер, с возвращением, Лита, — ответила искренней улыбкой Стеблова. — Нам не хватало вас. Телевизор не в силах заменить живого человека. Мы скучали.

— А я-то как тосковала. Как тяжело расставаться, когда все хорошо. Наверное, это маленькое испытание и нужно для того, чтобы понять, насколько у тебя все в порядке, — ни к кому не обращаясь, сказала Лита, глядя в сторону озера. Потом встряхнулась и досадливо поморщилась. — Подарки забыла в машине.

— Еще и подарки? — засмеялась Стеблова. — Ну, Жорка, нам крупно повезло.

Лита достала малышу огромного ярко-желтого утенка, мягкого и приятного на ощупь. Жорка обхватил его руками и потащил в песочницу.

— Где же мне спасибо? — крикнула ему вслед Лита.

Мальчик остановился, несколько раз кивнул головой, что у него означало выражение благодарности, и поспешил дальше. А Елене Васильевне Мартова протянула коробку ее любимых конфет и набор итальянских специй.

— Спасибо, милая, угодила так угодила, — расплываясь в улыбке, произнесла Стеблова.

— Вот и хорошо. Пойду приму ванну и потом побуду с Жоркой.

— Замечательно. Праздничный ужин по поводу вашего возвращения и прекрасного доклада за мной. Не знаю, похожи ли будут мои пельмени на те, которые вы лепили со своим отцом, но, видит бог, я старалась. — Лита подошла и взяла руки женщины в свои. Она ничего не хотела ей говорить. Взгляд передал всю благодарность, которой было переполнено ее сердце. Стеблова, закрыв глаза, понимающе кивнула. — Спасибо и вам. Идите, Литочка. Вам нужно отдохнуть с дороги.

— Позвоните, пожалуйста, родителям. Скажите, что у меня все в порядке. Я перезвоню им.

— Хорошо, — ответила Елена Васильевна.

Лита набрала полную ванну горячей воды и медленно погрузилась в нее, чувствуя, как покрывается гусиной кожей тело. Обжигающее чувство прошло через несколько секунд. Блаженно растянувшись, она провела рукой по прохладной ароматной пене, колышущейся на поверхности. Взяла в ладонь невесомую горку из переливающихся мыльных пузырьков и стала вращать ее, наблюдая за игрой света. Ей было так легко на душе, как будто в Москве она оставила тяжелый груз. Может, так оно и было. Лита вернулась в полной уверенности, что не станет менять свою жизнь. Она поняла, что в Иване хочет получить Георгия, а этого не будет. Он тоже очарован ею, но их столько разделяет, что продолжение вряд ли возможно.

Антон не волнует ее как мужчина. Она настолько привыкла воспринимать его как друга, что любые другие формы отношений казались неестественными. Ей было жаль его, но, с другой стороны, она стала еще больше уважать Сайко. Он смог открыто говорить о своих чувствах. Он готов ждать. И как долго? Даже она сама не знает ответа.

Завтра начнется новая неделя, новые пациенты, встреча с Макаровым. У него такое красивое имя — Даниил. Мужчина с таким именем должен быть рассудительным, удачливым, приятным во всех отношениях. Лита улыбнулась, пытаясь представить себе его внешность. Какой он: худой или упитанный, высокий или низкорослый, брюнет или блондин? Шмелева сказала, что у него грубоватый голос, но постановка фраз располагает. «Господи, о чем я думаю?» — Лита погрузилась в воду по самые губы. Мокрые волосы плавали на белой пенной поверхности, все тело расслаблялось под действием живительной силы воды. Еще через минуту Мартова мечтала о том, как было бы здорово, если бы у них получилось работать вместе. Объединив Макаровский центр «Талия» и ее фирму «Доверие», они могли бы рассчитывать на большее. Лита вздохнула: до завтра еще так долго. Она не любила ждать.

Но долго — понятие относительное. Проснувшись в понедельник утром, Лита почувствовала прилив сил. Вместо сваливающей с ног усталости, делающей все тело ватным, непослушным, пришел прилив энергии, которому она была несказанно рада. Всему причина — множество положительных эмоций, которые она получила вчера от общения с сыном, от великолепного ужина, вернувшего ее в детство. Лита в который раз подтверждала собственную теорию о том, что хорошее настроение способно лечить лучше новомодных лекарств.

Спустившись на кухню, застала там Елену Васильевну, готовившую для нее апельсиновый сок.

— Доброе утро, Лита.

— Доброе утро.

— Как спалось?

— Без снов. Отдохнула отлично.

— Ваш сок и галеты, — сказала Стеблова, поставив еду на стол.

— Спасибо. — Мартова с удовольствием пила оранжевый напиток. Его вкус никогда не надоедал ей. — У меня сегодня важная встреча. Если все получится, может, буду ужинать в каком-нибудь ресторанчике, отмечая событие.

— Хорошо, что предупредили. Удачи вам. — Елена Васильевна взбивала миксером молочный коктейль для Жорки. — Я приготовила список продуктов.

— Я все куплю.

— Если можно, какой-нибудь журнал для меня.

— Обязательно, без проблем. Говорите без всякого стеснения.

— Буду говорить, — улыбнулась Стеблова. — Кстати, вы замечательно выглядите.

— Просто я разобралась в себе. Все стало на свои места, и я успокоилась. Нет ничего нужнее душевного покоя. Я снова в реальном мире.

— Это означает возврат к одиночеству?

— Нет. Ничего случайного не бывает. Двое мужчин, сами о том не подозревая, вернули меня к жизни. Один, как в сказке, разбудил поцелуем, другой — признанием в любви. Их миссия закончена. Я так решила.

— Ваше слово всегда было крепким. — Стеблова не знала, радоваться ей или огорчаться услышанному.

— Надеюсь. Спасибо за завтрак. — Услышав шум двигателя за окном, Лита залпом допила сок. — Все, бегу. Саша приехал. Жорку целуйте за меня.

Во время поездки Саша как никогда много говорил. Он находился в приподнятом настроении. Включил магнитофон, и на весь салон зазвучал неповторимый голос Джо Кокера. Лита подпевала, Саша постукивал пальцами по рулю. Уже остановившись на стоянке возле офиса, они дослушали последнюю песню и только после этого выключили магнитофон.

— Можно считать, что сегодняшний понедельник не станет тяжелым, раз мы так замечательно его начали, — заметила Лита, выходя из машины.

Неподалеку от входа в офис затормозила машина, из которой показалась Лариса. Она склонилась, чтобы подарить последний поцелуй пред рабочим днем своему любимому. Лита заметила, что за рулем сидит Руслан. Идиллия была в полном разгаре. Постучав по растущему возле дороги дереву, Мартова направилась к заметившей ее подруге. Саша шел немного сзади.

— Привет, Лариса.

— Привет. Ты была неотразима на этой трибуне со своим спокойствием и уверенностью, — сразу начала Шмелева. — Руслан сказал, что более красивой докладчицы еще не встречал.

— Мужское население солидарно в своей оценке, — заметила Лита, оглядываясь на улыбающегося Сашу. — Кажется, они ни слова не вспомнят из того, о чем я говорила, но переполнены впечатлениями!

— Я скучала по тебе, Мартова, — обнимая за талию Литу, сказала Лариса, когда они остановились перед дверью офиса. — Без тебя чего-то в этой жизни не хватает.

— Спасибо, Шмелик, — поцеловав подругу в щеку, ответила Лита.

Уже в кабинете, когда Мартова только включила компьютер, Лариса по селектору сообщила, что на связи Макаров.

— Он просит сейчас переговорить с вами о возможном переносе времени встречи, — добавила Лариса.

— Что у нас есть для него?

— Сразу после обеда, с часу до трех — пусто, — ответила Шмелева, просмотрев свои записи.

— Спасибо, соединяй.

Голос у Макарова действительно показался Лите грубым. Она не привыкла к такому тембру, внутренне сжавшись в первые мгновения общения. Но чем больше она слушала собеседника, тем больше ей нравилось, как он говорит. Он легко строил предложения, ясно высказывался. Казалось, что они давно знакомы, настолько просто им было говорить. Макаров извинялся, что не сможет приехать к десяти, как договаривались. Одна из его пациенток неожиданно посетила его, и он не мог отказать ей в приеме.

— Я прошу прощения, Аэлита Владимировна, что наша встреча откладывается. Если я разрушаю ваши планы, то готов перенести ее на любое, назначенное вами время.

— Ничего, как насчет часа дня?

— Очень хорошо.

— Тогда жду вас.

— До встречи.

Лита отключила связь. Она почему-то заранее прониклась добрыми чувствами к этому человеку. Общение с ним было приятным и не повлияло на ее приподнятое настроение. Напротив, теперь ей казалось, что они обязательно обо всем договорятся.

После традиционного обеда в кафе, во время которого ни Лита, ни Лариса не старались по обыкновению лезть друг другу в душу, подруги возвратились в офис. Мартова вызвала Ларису в кабинет.

— Ты собрала хоть какую-то информацию об этом чудо-диетологе? — спросила Лита.

— Конечно.

— Выкладывай.

— Макаров Даниил Васильевич, — начала Шмелева, раскрыв свою папку и найдя нужный лист, — окончил биофизический факультет столичного университета, защитил кандидатскую диссертацию. Ему сорок лет, разведен. После развода переехал жить в ***нск и пять лет назад открыл фирму по коррекции питания «Талия». Фирма пользуется большим доверием. Результаты работы вызывают только положительные комментарии.

— Недурно, — заметила Лита. — Насчет того, что разведен, к делу не относится.

— Ну, это еще спорный вопрос, — улыбнулась Лариса.

Мартова откинулась на спинку своего кресла и хитро сощурила глаза. Подруга стояла, едва сдерживая смех.

— Слушай, что ты хочешь сказать? — нарочито строго спросила Лита.

— Ничего. Только человек предполагает… И к тому же линия твоего поведения зависит от того, свободен мужчина или женат. Это объясняется чисто психологически, на подсознательном уровне. Я решила упростить тебе задачу.

— Кто здесь психоаналитик, не пойму?

— Каждый сам себе психоаналитик. Не начинай обрастать комплексом начальства. Ты и так на голову выше всех, если умеешь врачевать души. Может, мне тоже хочется, — закрыв папку, сказала Лариса.

— Хочется ей, — буркнула Мартова. — Ладно, спасибо за полнейшую информацию.

— Форму носа и цвет волос увидишь собственными глазами с минуты на минуту.

— Увижу. Судя по голосу, он должен быть огромным, жгучим брюнетом с большими карими глазами.

— Не стану с тобой спорить. Потом посмеемся, — закрывая за собой дверь, заметила Шмелева.

Макаров открыл дверь приемной без пяти минут час. Лариса оторвала взгляд от компьютера, Саша поднялся ему навстречу.

— Моя фамилия Макаров. Мне назначено на тринадцать часов, — подходя к столу Ларисы, пробасил он. Он оказался выше среднего роста брюнетом с высоким лбом и красивым изгибом бровей. Карие глаза смотрели добродушно, без апломба, характерного для тех, кто считает, что чего-то добился в жизни. Светло-серый костюм сидел безукоризненно, а чуткий нос Ларисы уловил легкий аромат одеколона. Мужчина держался так, будто он не в первый раз переступает порог фирмы, хотя самоуверенным его нельзя было назвать.

— Одну минутку. — Ее женский взгляд оценивал то, как может выглядеть ее будущий начальник. Лариса смутилась, так как поняла, что долго его рассматривает. Она на мгновение зашла в кабинет и сразу же пригласила его войти.

— Здравствуйте еще раз, — протягивая Лите для рукопожатия руку, гулко сказал Даниил Васильевич.

Мартова сделала два шага навстречу, прежде чем их руки соприкоснулись. Она смотрела в улыбающиеся глаза стоящего напротив мужчины. Он не был похож на красавца с идеальной фигурой, но исходившее от него обаяние полностью окутало Литу прозрачным, теплым облаком. Она не ожидала такой реакции на человека, с которым ей, возможно, предстояли деловые отношения.

Он тоже не ожидал увидеть такую красивую женщину. Оба находились в смятении. Это было неожиданное, сильнейшее ощущение. Он сказал только приветственные фразы, а его грубый голос уже казался Лите нежнейшей музыкой. «Такого не бывает…» — подумала она. «Неужели такое возможно?» — подумал Даниил.

Наконец Мартова показала рукой на одно из кресел в отдалении от ее рабочего стола. Чтобы не выглядеть окончательно растерявшейся, она ослепительно улыбалась, продолжая разглядывать Макарова.

— Мне говорили, что вы красивы, но я не предполагал, что настолько, — неподдельно изумился тот. — Наверное, ваши пациенты излечиваются от одного общения с вами. Воистину красота спасет мир.

— Как же после таких комплиментов перейти к работе?

— Мы прекрасно сможем сочетать и то, и другое, — прямо глядя в голубые глаза Литы, произнес Макаров. — Для начала давайте обойдемся без отчества.

— Согласна.

— Я чувствую себя глупцом, — признался Даниил, поправляя прядь жестких черных волос, чуть сбившуюся на лоб.

— Сработаемся, — поджав губы, сдерживая подступающий смех, сказала Лита. — Если мы так начали, чем же все закончится?

— Свадьбой, — коротко ответил Даниил и обворожительно улыбнулся. Лита широко раскрыла глаза и удивленно отпрянула назад. Макаров продолжал не мигая смотреть на нее. — Как вы думаете, это естественно с точки зрения психоаналитика?

— Вы только что говорили, что чувствуете себя глупцом. Наверное, отсюда такие предположения, — стараясь выглядеть серьезно, заметила Мартова.

— Нет, ко мне успел вернуться мой здравый смысл. Он подсказывает, что мы вовремя встретились.

— Не знаю, какой смысл в эту фразу вкладываете вы, но я бы хотела ощутимых результатов от сотрудничества. — Лита внимательно посмотрела на собеседника и прищурилась. — Словесную дуэль можно считать завершенной? Обошлось без жертв. Может, по чашечке кофе?

— Не откажусь, — улыбнулся Макаров.

Лита открыла дверь и попросила Ларису принести две чашки кофе. Потом снова села напротив в кресле.

— Если сигарета поможет разговору, то курите без стеснения.

Когда на маленьком столике появился ароматный кофе, Мартова решила, что пора бы переходить к делу.

— Этот запах всегда способствует ясности мысли, — заметил Даниил. — Давайте приступим к нашим вопросам?

— С удовольствием.

Они разговаривали больше часа. Лариса поглядывала на часы, выкуривая уже не одну сигарету. Она знала, что, возможно, предстоят перемены. Шмелева еще не определила своего отношения к ним. Она не думала, что Лита перестанет нуждаться в ее услугах, но появление еще одного потенциального хозяина наверняка не упростит дела. Решив, что чему быть, того не миновать, Лариса продолжала приводить в порядок бухгалтерию.

Наконец дверь кабинета распахнулась. Вышел Макаров, одаривая всех ослепительной улыбкой. Лариса не смогла удержаться, чтобы не ответить тем же. Даже Саша невольно улыбнулся, потому что обаянию этого человека трудно было противостоять.

— Сработаемся! — коротко пробасил Даниил. Еще раз пожал руку Лите. — Всем до встречи.

— До свидания, — ответили Мартова, Лариса и Саша. Он встал и открыл перед Макаровым входную дверь. Мужское рукопожатие было искренним.

Когда за Макаровым закрылась дверь, Лита обвела присутствующих загадочным взглядом. С ее лица не сходила победная улыбка. Лариса мужественно держала паузу, не обрушиваясь на Мартову с вопросами. Саша снова занял свое место, продолжая листать какой-то журнал. Делал он это быстро, поглядывая на застывших в театральных позах женщин. Ни слова не говоря, Лита закрыла за собой дверь кабинета.

— Ничего себе! — выдохнула Лариса, вскакивая с кресла.

— Вы о чем? — невозмутимо спросил Саша.

— Как ты думаешь, что все это значит?

— Попадание в десятку.

— Расскажи подробнее, умник!

— Скоро вас вызовут в кабинет, там и поговорите.

Слова Саши воплотились в реальность минут через пять. Лариса стояла перед рабочим столом Литы с блокнотом для записей.

— Ну, не мучай, скажи, будем расширяться, объединяться или как ты это назовешь? — не выдержала Шмелева.

— Будем. Все будет в лучшем виде. — Мартова подняла большой палец.

— Ты в таком приподнятом настроении, давно не видела тебя такой. Целый день пыталась об этом сказать, но что-то мешало. Поездка в столицу явно пошла тебе на пользу.

— То ли еще будет, — откидываясь на высокую спинку кресла, нараспев произнесла Лита.

— Что это значит? Очередное несовпадение желаемого и действительного?

— О, нет! Это совсем другая история…