Дом их детства

Возвращение Максима

В одно чудесное солнечное утро две девушки неторопливо прогуливались по парку Измайлово. Разговаривать им не хотелось. Они наслаждались прекрасной погодой, стоявшей в Москве в конце апреля 1984 года.

На некоторых деревьях лопались набухшие почки, и из них показывались нежно салатовые кончики молодых листиков, наполняя парк незабываемым ароматом пробуждающейся природы.

Вид слегка зазеленевшихся деревьев завораживал и настраивал на радостное ожидание чего-то восхитительного.

Обеим подругам было около двадцати лет. Обе были хоть и по-разному, но хороши собой. Девушки дружили с детства, вместе учились в школе, вместе в институте.

У более высокой Маши Разговоровой, светлые от природы волосы были слегка завиты, ресницы и брови аккуратно подкрашены. Судя по светлому плащу с легким перламутровым отливом и шарфу, завязанному вокруг воротника затейливым узлом, девушка шла в фарватере моды. Её романтический образ довершали бордовые, в цвет шарфа, лодочки на небольшой шпильке и миниатюрная светлая сумочка.

Её спутнице – яркой брюнетке Кате Лебедевой не было никакой необходимости подводить ресницы и брови. Она это понимала и явно предпочитала натуральность. Черные полуботиночки с «солдатским» каблучком, классического покроя серые брючки, трикотажный черный жакет в серую мелкую полоску и маленькая черная сумочка больше говорили о практичном стиле их хозяйки, чем о стремлении выглядеть модно.

– Катюш, я хотела про Макса поговорить, – начала Маня, теребя в руках подобранную веточку.

Манюня специально вытащила свою ближайшую подругу на прогулку, очень уж ей хотелось пообщаться «тет-а-тет». Вариант поговорить по душам в транспорте по дороге в институт девушка отмела сразу. Ни в институте, ни дома приватный разговор был просто невозможен. Оставалась только нейтральная территория в выходной день.

– А что про него говорить? Вот придёт, сыграете свадьбу, – Катя аккуратно отщипнула от Машиной веточки набухшую почку, размяла её в руках и с наслаждением вдохнула аромат молодой зелени.

Предмет разговора Максим Губкин скоро должен был вернуться из армии. Он уже написал, что до первого мая точно будет дома. Получалось, что до приезда оставалось максимум два-три дня.

Данный субъект был большой головной болью обеих подруг. Официально его девушкой считалась Маша. Именно с ней он переписывался все два года службы и именно её звал в жены ещё до ухода в армию, а потом и в письмах. Катюшку, в силу проживания с самого раннего детства в соседних квартирах и в силу многолетней дружбы их родителей, молодой человек привык считать практически сестрой. Со временем у Катюшки их детская дружба переросла в серьёзную влюблённость. Парень же отчего-то в качестве второй половинки выбрал ближайшую подругу своей соседки. И хотя два года назад Машка сама была безумно влюблена в Губкина, но открывшееся на каком-то этапе обстоятельство, что Катя также грезит о Максе, не давало ей быть полностью довольной жизнью.

Поскольку Губкин в последних письмах постоянно писал о свадьбе, Маша понимала, что в ближайшее время ей придётся поставить точку в давно мучавшем её вопросе, выходить за него замуж или нет. Но прежде, чем принять окончательное решение, девушка хотела посоветоваться с Катей.

– Кать, я ещё ничего не решила.

– Маш, ну что значит – не решила? Ты его два года ждала. Он тебя любит.

– А ты?

– А что я? Ты переедешь жить к нему. Станешь моей соседкой, и я буду ходить к вам в гости каждый день, – Катино паясничание получилось каким-то ужасно грустным. – Осенью придёт Сашка, позовёт меня замуж, мы тоже сыграем свадьбу.

– Но ты же не любишь его.

– Люблю – не люблю, какая разница. Мне кажется, я вообще никого полюбить не смогу. Так уж лучше выйти замуж за хорошего парня, родить детей и жить, как все нормальные люди, чем до старости ждать принца…

– Особенно, если принц женат на другой, – закончила за подругу Машка. – Ты не забыла про тетю Иру? Она своего сыночку просто так не отдаст. Маменька крепко держит Шурёнка. Тебе еще повоевать за него придется.

– А тетя Надя просто спит и видит тебя своей невесткой! – Катерина не смогла удержаться от ехидной ухмылки.

– Ой, лучше не надо!

Вспомнив о будущих свекровях, девушки развеселились. Обе им казались настолько проблемными, что даже волноваться не имело смысла.

***

Все они с детства жили в одном доме. Этот ведомственный дом заселялся молодыми семьями строителей, которые приехали в Москву по «лимиту» из разных городов России. У кого-то из них первенцы были только на подходе, а основная масса семей уже имела на руках маленьких детей, но, получив квартиры, большинство из них пошли по второму, а кто и по третьему кругу. Так и получилось, что в доме одной большой дружной семьёй жили хорошо знакомые между собой люди приблизительно одного возраста. Их дети, также плюс-минус одинакового возраста, росли, стайками перетекая с этажа на этаж, бегая из квартиры в квартиру. Взрослея, они то собирались в маленькие компашки по интересам, а то объединялись в огромные тусовки.

Года четыре назад небольшая группка, состоящая из двух друзей Максима и Александра, а также двух подруг Марии и Катерины, решила проводить время отдельно ото всех. Ребята поняли, что им скучно в большой и разношерстной молодежной тусовке, гораздо интереснее им было проводить время в таком камерном составе. В их неразлучной четверке ведущей парой были влюбленные друг в друга Маша с Максом. Оба бойкие и открытые, они представляли собой образец безоблачного счастья. По сдержанным отношениям второй пары наблюдательному человеку становилось ясно, больших чувств у Алекса и Катюшки не было. Зато была искренняя дружба и желание поддержать компанию.

***

– Знаешь, Катюш, я не уверена, что у меня к Максу такие же сильные чувства, как у тебя. Мне страшно, что соглашусь выйти за него, а окажется пшик. У меня ощущение, что не своё беру.

Пока Максим был в армии, Маша старалась не вспоминать о нем в разговорах с подругой. Поначалу-то у нее еще была надежда, что всё как-нибудь за два года рассосётся. Однако, хотя Катерина в отсутствие Сашки, который должен был вернуться из армии осенью, и встречалась периодически с парнями, но постоянного, который заставил бы её забыть Губкина, так и не встретила. Катя аккуратно переписывалась с Алексом, и они продолжали считаться «как бы парой».

– Маш, ну какое своё – не своё. Это не ты берёшь, а он тебя зовёт. Он тебя выбрал. И если ты откажешься от Максима, то это совершенно не значит, что он бросится ко мне.

– Катька, да он после двух лет воздержания готов броситься на любое бревно, а не то что на меня или тебя, – засмеялась вдруг Маня. – Знаешь, что! Давай после сессии в июле поедем на море. Пусть Макс побудет один. Вдруг передумает, может, ещё кого найдёт. А мы с тобой проведём месяц на пляже где-нибудь в Ялте или Сочи.

Катерине направление Манюниных мыслей очень даже понравилось. И подруги, бросив неприятную для обеих тему, перешли к обсуждению, куда именно поехать, как найти жильё. Маша очень к месту вспомнила, что её папа едет в Евпаторию по путевке, которая закончится тридцатого июня. Девушкам пришла в голову блестящая мысль, что Машкин папа сможет снять им комнату, встретить их на вокзале и отвезти на место. Это сразу решало проблему поиска жилья в незнакомом городе с чемоданами в зубах. Надо просто попасть в Евпаторию до отъезда папы.

Ехать решили непременно на поезде. Точнее, на поезде настояла Мария. Она с детства плохо переносила самолёты. Поскольку продажа билетов на поезд начинается за сорок пять дней, у девушек было две недели, чтобы определиться с датами, деньгами и уговорить папу помочь с жильём.

От пришедшей так вовремя идеи с поездкой настроение Маши Разговоровой резко улучшилось. И без того солнечный день засиял пуще прежнего.

Катерина обрадовалась отсрочке, предоставляемой поездкой, еще в большей степени, чем ее подруга и невольное препятствие к счастью. Девушке тяжело было представить, что её любимый женится. Мечтать о женатом – непозволительно. Так её учили с детства. Для себя Катюшка уже решила после свадьбы Маши и Макса покинуть их общий дом и переехать жить к тетушке в другой район. А с Машкой они в любом случае будут ежедневно встречаться в институте.

***

Тридцатого апреля демобилизованный солдат возвращался домой. Выйдя из метро, он не стал ждать автобуса, а пошел пешком, внимательно всматриваясь в перемены, произошедшие за время его службы.

В детстве, возвращаясь домой в конце лета от бабушки из Рязанской области, Максимка всегда замечал, как сильно вырастали кусты и деревья, которые обычно подстригались по весне. Сейчас он проходил мимо давно знакомых мест, узнавая их, как старых знакомых, отмечая новые штрихи и радуясь, что в принципе, все осталось по-старому.

Дома никого не было. Макс бесцельно открывал поочередно все ящики и дверцы просто для того, чтобы убедиться, что он дома, что всё по-прежнему, что это не сон. Впустившая его Катюшкина мама сбегала к себе, чтобы разогреть ему что-нибудь поесть, и, что-то рассказывая, хлопотала на кухне.

Губкин не слушал – ему не терпелось остаться одному – при виде гитары его руки буквально ныли. Макс так соскучился по ней. Парень еле дождался, когда добрая женщина уйдет. Пальцы левой руки привычно легли на гриф, правой – пробежались по струнам. Он дома! Какое счастье просто посидеть с гитарой!

По словам соседки Маша с Катей должны были скоро вернуться с учебы. Парень, взяв фотоальбом, пристроился на кухне, чтобы поглядывать на вход в подъезд и не пропустить Машеньку.

Альбом открылся на фотографии с пикника. На ней девчонки не пускают его вымокшего под небольшой навес. Максим вспомнил последнюю вылазку перед армией. Они тогда на майские поехали на озеро шашлыки жарить. Только расположились, разожгли костер, как начался дождь. Катюхе мамапроселоч дала с собой большой целлофан, чтобы на влажную землю постелить под покрывало. Вот он и пригодился. Его использовали в качестве навеса – привязали к веткам кустов. Правда места под навесом было маловато – вчетвером поместиться можно было только стоя, прижавшись друг к другу. Так и пережидали дождь – весело толкаясь и хрустя сушками.

***

Возвращаясь с учебы, подруги гадали, приехал ли Максим, ведь обещал быть до первого мая. «Может, его только выпустят сегодня, а приедет он завтра. Он же далеко служит», – размышляла Катерина, открывая дверь в общий коридор на две квартиры – Губкиных и Лебедевых. Не успела она зайти в коридор и захлопнуть за собой дверь в подъезд, как кто-то сзади обнял её.

– Катюшка, я дома. Я так соскучился, – раздался над ухом знакомый голос.

– Максимка, дурачок, как ты напугал меня, – пискнула Катя, вырываясь из крепких рук.

Максим развернул пленницу к себе и звонко расцеловал в обе щеки. Девушка радостно засмеялась, с жадностью разглядывая среднего роста коренастого парня с веселыми карими глазами.

– Мы так тебя ждали!

– Я видел, вы с Машкой вместе пришли.

– Да, она уже практически дома. Беги скорее к ней.

Максим напоследок чмокнул подругу детства в нос и пулей вылетел в подъезд. Девушка немного постояла, глядя вслед убежавшему парню, и медленно вошла в свою квартиру. Её мама, Светлана Ивановна, услышав, что кто-то пришёл, выглянула из кухни.

– Доченька, – оживленно начала она, – ты знаешь, кто…– увидев лицо дочери, женщина осеклась. – Катенька, ну что ты. Ну, значит, не твой он, раз на Машку смотрит. Вот горе-то. И что ты здесь поделаешь!

– Да ладно, мам, всё нормально. Переживём.

Катя прошла к себе в комнату и села за письменный стол. Взгляд скользнул по аккуратно сложенным тетрадям и учебникам, задержался на желтой настольной лампе и остановился на портрете, висящем над столом. Года три назад Катю нарисовал простым карандашом мамин брат художник. На самом деле портретное сходство было весьма отдаленное, но девушке портрет нравился, она даже гордилась им. Не каждый держит в доме свой собственный настоящий портрет. Катюшка часто разговаривала с той нарисованной девушкой. Та, похожая на Катерину девушка, была умная и волевая, совсем не такая мягкая, как Катюшка. Вот и сейчас, следя за Катей взглядом, она как будто говорила: «Забудь его, живи своей жизнью.»

Возвращение сына Губкины решили отметить вместе с Лебедевыми у себя на даче. Мама Максима, Надежда Васильевна, немного поворчала, что придётся пригласить и Машку, но вариантов у неё не было, сын просто не поехал бы без своей ненаглядной. При наличии одной машины до дачи привычно добирались двумя партиями – обе пары родителей на машине Губкиных, молодежь на электричке.

Приехав, старшие Губкин и Лебедев сразу же деловито отправились в обход по участку, проверяя, как он пережил зиму и к чему следует приложить руки летом. Зеленый двухэтажный домик Губкиных располагался в уютном садовом товариществе. Все шесть соток использовались хозяйственными Губкиными на триста процентов. В дальнем углу участка стояла небольшая тепличка, собранная из автобусных оконных рам. В другом углу разместилась неотапливаемая уличная кухонька со столом под старой яблоней. Еще пара яблонь стояли слева и справа от дома. В центре участка поместился небольшой огородик, окруженный цветочными горками и рабатками.

На первое мая цветов практически еще не было, но летом Надежда Васильевна помимо горок и рабаток, развешивала по всему участку – на заборе, на стенах, на деревьях и на специальных подставках, подвесные горшочки с цветами. Даже грядки с овощами были украшены декоративными цветочками. Будущие украшения в виде рассады пока нежились на теплых подоконниках в квартире Губкиных. На кухонном окне ящички с рассадой овощей и цветов располагались на специально сделанных отцом Максима стеллажах.

Женщины, Надя со Светой, занялись приготовлением еды. Стол решили накрыть внутри дома, т.к. день был хоть и солнечный, но прохладный и ветренный. Максим с Машей и Катей приехали после часа дня, когда всё уже было готово. Поэтому, не откладывая в долгий ящик, сели обедать. Молодого человека сразу же засыпали вопросами особенно мужчины, начавшие вспоминать свои армейские годы.

Маша с Катей, которым немного наскучило слушать военные байки, пошли помочь Надежде Васильевне с едой и посудой. Манюня скидывала с тарелок недоеденное, а Катя тряпочкой с простым мылом намыливала посуду в небольшом эмалированном тазике. Затем, собрав получистые мыльные тарелки, девушки пошли полоскать их на улицу к колонке.

– Пойдём, пройдёмся, – предложила Маша, когда вся посуда была перемыта, – что-то мне тяжко там находиться. Тетя Надя меня не слишком жалует, хоть и молчит пока.

– Да ладно. С чего ты взяла? Она же сама тебя сюда позвала, значит, смирилась и принимает тебя как невесту сына.

– Попробовала бы она не позвать меня, – усмехнулась Машка, – отмечала бы приезд сына без него. Да бог с ней. Меня другое беспокоит.

Девушка замолчала. Подруги дошли до выхода из товарищества и двинулись в сторону леса. Последнюю неделю дождей не было и проселочная дорога была сухая.

– Что тебя беспокоит? – не выдержала молчания Катерина.

– Я даже сформулировать не могу, – Мария тщательно подбирала слова. – Вчера Максим пришёл. Вроде праздник, два года ждала. А я после его ухода полночи уснуть не могла. Я не чувствую того, что было, когда он уходил в армию. Понимаешь? Что-то ушло. Может, мне просто так кажется? Я два года жила с пониманием, что он придет, и мы поженимся. Но мы два года не виделись. Отвыкли друг от друга.

– Ну конечно! Ты просто немного отвыкла, – горячо затараторила Катя. – Сейчас пройдет немного времени, и все станет как прежде…

– Катюха, я не могу понять, почему ты меня уговариваешь продолжать отношения с Максом. Другая бы сделала все, чтобы разорвать нашу дружбу, а ты…Если бы этот придурок влюбился в тебя, насколько было бы всем удобнее!

– Мань, я люблю его таким, какой он есть. И принимаю его полностью. Если Максим любит тебя, значит, я и это принимаю. И я хочу, чтобы он был счастлив. Если его счастье – ты, то я и беспокоюсь, чтобы ты его любила.

– Я всё равно не понимаю твоего фанатичного самопожертвования. Мне кажется, надо бороться за свою любовь. С чего ты взяла, что я смогу сделать его счастливым? Я, которая даже не уверена в своих чувствах к нему! Как ты можешь просто так отдать своего любимого бог знает кому. Если ты так за него волнуешься, так возьми его счастье в свои руки!.

– Я не умею и не хочу бороться, тем более с тобой. Мама говорит, что надо принимать жизнь со всеми ее радостями и проблемами. Если мне суждено быть счастливой, я буду. Ну а если нет…

Маше надоел этот бесполезный разговор. Она даже поворачиваться не стала к еле поспевающей за ней Кате. Девушка вздохнула и, прервав сумбурный поток Катиных слов, перевела разговор на другую тему:

– Нам числа четырнадцатого надо ехать покупать билеты в Крым. Я, наверно, уже говорила тебе, что отцу понравилась идея один-два дня провести с нами вместе?

Как и договорились, подруги купили билеты до Евпатории на двадцать восьмое июня. Получалось, что с Машиным папой они пересекутся на неполный день, т.к. приехать в Крым они должны были в ночь на тридцатое июня. А он как раз в этот день уезжал в Москву.

***

После возвращения Максим не стал долго отдыхать – после дня Победы он вышел водителем на легковушку в автокомбинат. Работа у него была очень удобной, часто выдавались свободные часы ожидания, которые Максим мог использовать по своему усмотрению. Губкин договорился, чтобы иногда ставить рабочую Волгу не в гараж, а около дома. Он часто встречал девушек из института, иногда во время работы, иногда уже после. Вечерами они с Машей гуляли по району, а иногда, когда машина оставалась около дома, ехали погулять в центр. Бывало, что они брали с собой Катю, но чаще она отказывалась, чтобы не мешать влюблённым.

Май и июнь для студентов – время завершения семестра, сдачи всех долгов, зачетов, а затем плавный переход к сессии. Катя с головой окунулась в учебу. Манюня по вечерам её практически не теребила – всё её свободное время было занято Максимом.

Для самой Маши наступило тяжелое время. Она никак не могла понять себя. Девушка и радовалась вернувшемуся жениху, и одновременно понимала, что её отношение к нему незримо изменилось. Он был хоть и изменившийся немного, повзрослевший, но все тот же родной и любящий Макс. И Манюня совершенно искренне приятные были его нежность и любовь. Но внутри нее не было той захватывающей дух эйфории при его появлении, что была когда-то. В душе не было музыки, все стало немного обыденным. И это смущало. Мария несколько раз попробовала поговорить об этом с подругой, но Катя строго стояла на защите интересов Максима и пресекала все возможные Манины попытки.

– Макс, – не выдержала Маша как-то раз, – скажи, ведь ты всё детство провёл с Катюшкой. Вы же все выходные и праздники были вместе. Почему ты не влюбился в неё? И мама твоя Катьку больше любит. Всем родителям – и твоим, и ее, было бы лучше, если бы ты выбрал Катерину.

– Глупая ты, Манька, – Максим даже растерялся, – я ничего не выбирал. Катюха для меня как сестра. За неё голову любому оторву. Вот Алекс осенью вернется, и поженим их. А будет обижать сестрёнку, так и ему башку отверну, не посмотрю, что друг… А ты совсем другое, – парень зарылся лицом в Машины волосы, – я голову оторву любому, кто не то что обидит тебя, а лишь косо посмотрит.

Мария не рискнула дальше продолжать разговор, боясь, что он неминуемо выйдет на планирование совместной жизни. Девушка изо всех сил избегала этой темы, оставляя себе время подумать. В принципе, она спокойно рассматривала перспективу совместной жизни с Губкиным. Первое чувство отстраненности, которое пугало Машу, перед возвращением Максима, давно прошло. Возраст у них подходящий, разница в возрасте два года. Что ещё в жизни надо? И тем не менее, где-то в глубине души плескалось сомнение, и оно никак не хотело отпустить Машу.

Курортный роман

Поезд, останавливаясь, медленно шел вдоль перрона. К удивлению подруг, несмотря на глубокую ночь, кругом толпились люди, в основном бабульки, которые держали в руках таблички с предложением дома, квартиры, комнаты и даже угла. Девушки рассмеялись над своими страхами, что им придется искать, где жить.

Выйдя из вагона, они пробирались сквозь плотные ряды сдающих жилье и периодически отмахивались от предлагающих жилье, сообщая, что им оно не требуется. Машин папа, Семён Петрович, ждал их у выхода из вокзала под часами.

– Здравствуйте, девчонки, – задорно воскликнул он, подбегая к подругам и забирая у них чемоданы. – Пойдёмте, там такси ждет. Я вам снял комнату в старом городе. Правда комната на троих, но я договорился с хозяйкой, что будете платить не по два рубля за ночь, а по два с полтиной, и жить будете вдвоем. Конечно, она немного теряет. Но Клавдия Федотовна – замечательная женщина, пошла мне навстречу.

Они вышли из такси на темной улочке, с обеих сторон которой вплотную друг к другу стояли белые каменные одно- и двухэтажные дома. Семён Петрович открыл ключом дверь и предложил девушкам войти. К большому удивлению подруг они вошли не в сам дом, а во внутренний дворик. Дом как бы опоясывал участок. Из одной из многочисленных дверей вышла невысокая полная женщина.

– Доехали? Ну проходите, проходите, вот сюда. Не зажигайте свет и не шумите, – проговорила она шепотом, приглашая приехавших войти внутрь комнаты.

– Знакомьтесь. Хозяйка – Клавдия Федотовна, а это постоялицы Маша и Катя. Девушки порядочные и аккуратные, шуметь и гостей водить не будут. Клавдия Федотовна, а как же девочки будут размещаться в темноте? Давайте закроем дверь, чтобы другим не мешать и включим свет.

Семён Петрович одновременно со словами закрыл дверь и щелкнул выключателем. От яркого света все зажмурились, а когда открыли глаза, увидели небольшую комнату с одним окном, перед которым стоял стол, вдоль стен стояли три кровати. На самой дальней, непонимающе щурясь от яркого света, лежала женщина.

– Клавдия Федотовна, что это? – Машин папа недоуменно уставился на незнакомку.

– Ну что-что. Не могу же я оставить человека на улице. Это Сирануш, у нее курсовка в санатории. Она совершенно не будет мешать девочкам. Она будет тихонько уходить в восемь утра и приходить в девять вечера. Только спать, только спать.

– Да, девочки, я здесь буду только спать. Мы с Вами даже и видеться практически не будем, – говор нежданной подселенки был мягкий с легким армянским акцентом.

– Ладно, пап, давай завтра разберемся, – Мария плюхнулась на продавленную кровать и, глядя на хозяйку, добавила, – платить будем по два рубля, по крайней мере за эту ночь. А там посмотрим.

Клавдия Федотовна что-то недовольно крякнула, но благоразумно решила не ввязываться в перепалку. Она пожелала всем спокойной ночи и ушла. Девушки вместе с ворчащим Семеном Петровичем также вышли на свежий воздух.

– Да ладно, пап, в поезде мы вообще в плацкартном вагоне спали вместе с храпящими мужиками. А здесь одна ночка с безобидной женщиной. Переживем. А завтра поищем себе что-нибудь другое.

– Ну вообще! Я думала, такое только в кино бывает. Ну я не хочу месяц жить с какой-то теткой. Я отдыхать сюда приехала, – в голосе Катюшки слышались слезы отчаяния.

– Вы тут все с ума, что ли посходили?! Один бухтит, вторая реветь собирается, а я тут всех успокаивай. Всё! По домам. Сейчас спать, а разбираться завтра будем.

На следующий день Маша с Катей запланировали кучу дел. Во-первых, необходимо было срочно искупаться в море. Во-вторых, проводить на вокзал дядю Сеню, он уезжал домой. В-третьих, надо было купить обратные билеты. В-четвертых, вечером их ждал концерт Эдуарда Хиля, билеты на который им купил Машин папа. Хотя Хиль не был кумиром девушек, они не могли просто так выбросить подарок Семена Петровича. В-пятых, надо было посмотреть другое жильё, т.к. поведение хозяйки девушкам совершенно не понравилось.

Утреннее море сверкало и манило. Подруги практически бежали к нему по улице. В мечтах они уже плескались в волнах. Оставалось только достичь берега. Пляж открылся перед ними неожиданно. От променада он был отгорожен невысокими бетонными блоками, на которых тут и там сидели отдыхающие.

– Маш, чего это они на блоках сидят? Дядя Сеня говорил, что где-то здесь должен быть шикарный песчаный пляж, – обеспокоенно поинтересовалась Катя.

Когда подошли ближе, картина прояснилась. Пляж действительно был. Он тянулся влево и вправо на сколько хватало глаз. Вот только песка практически не было видно. Все пространство было плотно устелено разномастными покрывалами, на которых лежали расслабленные человеческие тела. В некоторых местах покрывала практически соприкасались и казались единым цветастым ковром. Но кое-где между покрывалами оставались дорожки, по которым отдыхающие аккуратно пробирались к морю. Дорожки не были прямыми, они причудливо огибали разноразмерные тряпочки, закрепляющие за людьми кусочки земли.

– Похоже, мы пришли к шапочному разбору, – Маша бросила свою сумку на бетонный блок, – располагайся, матушка. Нам все равно некогда сегодня лежать. Быстро искупаемся, а вещи здесь полежат.

– А не украдут?

– Понятия не имею. Смотри, у других вещи прекрасно лежат без хозяев.

– Может, по очереди идти купаться? – Катюшка никак не могла свыкнуться с мыслью, что придется оставить без присмотра свою сумку, платье, босоножки.

Мария молча взяла подругу за руки и решительно вступила в лабиринт пляжных покрывал, особенно аккуратно обходя натянутые на уровне чуть выше колен простыни, под которыми копошились дети.

Со старшим Разговоровым встретились после пляжа. Он немного показал город, кафешки и столовые, концертный зал, куда им предстояло прийти вечером. После обеда зашли в санаторий за его вещами и поехали на вокзал.

Проводив дядю Сеню, Маша с Катей отправились в железнодорожные кассы. Увидев километровые очереди из страждущих добраться до касс, подруги засомневались, успеют ли они купить обратные билеты на поезд до начала концерта. Но, прикинув, что у них в запасе есть целых три часа, решили рискнуть.

– Девушки, вы последние за билетами? – в очередь за ними пристроились два высоченных парня лет двадцати трех – двадцати пяти.

Мария, кокетливо кивнув им, что да, они последние, отвернулась и глазами показала Кате, что начало отпуска многообещающее. И действительно, ребята, оценив обстановку, приступили к процедуре знакомства. По ходу дела они немного рассказали о себе. Оказалось, что оба инженеры, родом из Подмосковья, но работают в Москве, тоже только приехали, планируют побыть в Крыму с месяц, все зависит, на какие числа сейчас купят обратные билеты в Москву.

Студентки также немного рассказали ребятам о себе, учебе, институте. Единственное, о чем Разговорова сразу попросила Лебедеву не говорить, так это о Максиме и о том, что Мария без пяти минут замужняя женщина.

Более высокого звали Димой. На нем, как влитые, сидели светло голубые «варенки» Levi’s и желтоватого цвета батник на кнопках. Светлорусые волосы парня были коротко и стильно подстрижены, аккуратные усики довершали щегольской образ. Второй, Вадик, был не только немного пониже, но и попроще, хотя ни синие джинсы, ни голубая рубашка явно советского производства не могли скрыть его накачанную спортивную фигуру.

Словоохотливая Машка сразу непринужденно разговорилась с ребятами. Катя поначалу отмалчивалась, но уже через час стояния в очереди, когда молодые люди приступили к совместному строительству планов на предстоящий отпуск, она активно предлагала свои варианты возможного времяпрепровождения. Часа через два девушки купили себе билеты в купе. Ребята, немного пошушукавшись, попросили кассира продать им билеты на ту же дату и в то же купе. Отдых действительно обещал быть интересным.

Распрощались с Дмитрием и Вадимом, подруги побежали на концерт, у них в запасе было целых тридцать минут. Как ни странно, уже после двух-трех песен студентки влились в атмосферу зала, начали веселиться и получать настоящее удовольствие. Певец исполнял как знакомые, так и новые песни, много шутил. Зал, состоящий в основном из зрителей среднего и старшего возраста, активно откликался на шутки и подпевал известные песни, отчего обстановка на концерте была празднично-домашней.

– Ну надо же, я никогда не думала, что мне понравится слушать допотопного Хиля, – веселилась Маша, выходя из концертного зала.

– Мне тоже очень понравилось. Жаль, что на концерте были мы, а не наши маманьки. Моей Хиль очень нравится. – Катя показала на две маячившие напротив входа фигуры, – смотри, пришли и ждут. Я так понимаю, ты с Димой уже спелась? Смотри, не балуй. Я, конечно, не буду жаловаться Максиму, но ты всё же немного помни о нем.

– Катька, ты реально дурёха. Тебе сейчас больше всех надо хотеть, чтобы я увлеклась кем-нибудь другим и забыла про Макса, – весело отпарировала Машуня, направляясь к ребятам.

Увлекшись своими новыми знакомыми, девушки совершенно забыли про смену жилья, а потому, вернувшись к себе, решили плюнуть на все и остаться в этом доме. Он находился минутах в пятнадцати неспешной ходьбы от пляжа, рядом были несколько кафе и магазин. Сирануш, уже вернувшаяся из своего санатория, оказалась милой армянкой лет сорока. Она легко разговорилась с девушками, и впоследствии они решили, что наличие постороннего человека в их комнате имеет своё преимущество. Во всяком случае, это намертво пресекало все возможные попытки их новых знакомых напроситься в гости.

Катя пошла к хозяйке отдать всю оставшуюся до окончания отпуска сумму. Клавдия Федотовна тщательно пересчитала деньги и показала девушке дом. Передние его части, выходившие на улицу, занимала она сама с семьёй. Части дома слева и справа от дворика не были соединены между собой. Это были отдельные комнаты, сдаваемые летом отдыхающим. Каждая комната имела собственную дверь во внутренний двор. Самая дальняя часть дома представляла собой общую кухню, в которой самим можно было готовить, крытую столовую, душ и туалет. Хозяйка объяснила девушке правила пользования душем, показала курительную скамейку рядом с туалетом.

Катерина с усмешкой подумала, что, по идее, им это надо было смотреть до того, как заплатили деньги, а не после. Однако, дело было сделано, и вполне неплохо.

Недели через две, когда пляж и море поднаскучили, молодежь решила съездить на какую-нибудь экскурсию. Долго спорили, куда пойти. В итоге купили билеты на поездку в Ялту. Она как бы состояла из двух частей – путешествие по морю на скоростной ракете, курсирующей между городами, утром Евпатория – Ялта и вечером обратно, а в самой Ялте их встречал экскурсовод, который и должен был познакомить отдыхающих с жемчужиной Крыма.

Поскольку ракета в Ялту отправлялась в семь часов утра, а будильника ни у кого не было, Маше пришлось просить Клавдию Федотовну разбудить девушек в половине шестого утра, чтобы у подруг было время спокойно позавтракать и привести себя в порядок. Последнее особенно важно было именно для Разговоровой – если темноволосой Катерине не было нужды красить глаза, то белобрысая Манюня просто не могла себе позволить гулять по Ялте «без бровей и ресниц, с паклей вместо волос».

Осталось неизвестным, кто кого не понял в этой беседе, но Клавдия Федотовна разбудила их не в половине шестого, а в шесть тридцать. Маша и Катя, быстро всунулись в платья, благо, их приготовили накануне, и пулей выскочили из дома. О завтраке и «приведении себя в порядок» не могло быть и речи.

– Маш, у меня такое ощущение, что по ногам что-то болтается.

В этот момент девушки пробегали по безлюдному утреннему парку, и Катя безуспешно пыталась разглядеть, что там касается её ног ниже расклешенного сарафанчика.

Маша взглянула на подругу:

– Ну да, у тебя нижняя юбка из-под сарафана торчит.

Катерина остановилась и оглядела себя. Действительно бежевая кружевная юбка наискосок торчала из-под бордового сарафанчика. Девушка попробовала её поднять, но выяснилось, что лопнула резинка, и подъюбнику нечем было держаться на теле, а потому, когда девушка остановилась, нижняя деталь туалета сползала вниз прямо на глазах.

– Да что ты стоишь, сними ты её скорей к чертовой матери, – наклонившись, Машка дернула за низ подъюбника. Растерянной Кате осталось только выйти из кружевного круга упавшей тряпочки. – На что эта юбка тебе сдалась? Брось ее вон в урну. Бежим скорее, осталось всего семь минут.

Маша больно рванула подругу за руку, и они побежали к месту отправки ракеты, где их давно уже ждали ребята.

– Как же я без юбки, – причитала на бегу Катюшка, – сарафанчик же батистовый, он совершенно прозрачный. Что обо мне подумают?

– Ой, да перестань. Вадику понравится, голову даю на отсечение, – Машка не оставляла надежды, что Кате может понравиться Вадим, с которым та проводила практически все время. Сама она однозначно выбрала себе Дмитрия.

***

Без одной минуты семь матрос, стоящий у входа на ракету, в последний раз спросил стоящих на пирсе ребят, будут ли они входить на судно. Услышав очередной отказ, он хотел уже начать собирать мостики, но Дима, увидевший бегущих девушек, притормозил его.

В этот ранний рейс внутри ракеты свободных мест было полно, поэтому компания разместилась со всеми удобствами. И Машка, ругая на чем свет стоит бестолковую Клавдию Федотовну, принялась за макияж. Напряжение ушло, и ребята весело подтрунивали над незадачливой красавицей, которая мужественно пыталась накрасить ресницы и брови в прыгающем по волнам судне. Зато с волосами все было просто чудесно! Катерина с вечера заплела Манюне целую кучу тоненьких косичек. Утром Маша прямо на бегу их расплела и слегка пригладила расческой. В результате, на голове у нее красовался шикарный «мелкий бес», который несколько примирял девушку с не накрашенным вовремя лицом.

На пристани в Ялте компания быстро нашла экскурсовода, стоящую с табличкой в поднятой руке. Когда собралась вся группа, девушка-экскурсовод объяснила, что если кто в такой прекрасный солнечный день не хочет идти по музеям и имеет свои планы, то она может подсказать, как куда добраться, а экскурсию проведет только для искренне желающих.

Добрая половина группы начала задавать вопросы про Никитский ботанический сад. Экскурсовод объяснила, что доехать до верхнего входа можно на троллейбусе, потом по саду спуститься к морю и приплыть обратно на теплоходиках. Это что-то вроде неторопливых морских трамвайчиков, которые ходят каждые полчаса вдоль побережья и довозят до центрального пирса Ялты за тридцать минут. Для многих людей такие теплоходы-трамвайчики оказались идеальным транспортом – ни пробок, ни толкучки, поскольку билеты продавались строго по количеству сидячих мест, а главное возможность во время пути любоваться берегом Ялты с моря. Идея настолько понравилась всем четверым, что они, не слушая других вариантов прогулок по Ялте, отправились на остановку.

Троллейбус подошел быстро, и минут через пятнадцать компания уже была у ботанического сада. Сад оказался действительно красивым. Хотя никто из молодых людей не интересовался ботаникой, но оформление клумб, дорожек, аллей, мест отдыха, бассейнов, фонтанчиков и прудиков поразило настолько, что молодые люди бродили среди благоухающего разноцветья, забыв про всё на свете.

Вадим, как самый ответственный, периодически поглядывал на часы и контролировал продолжительность прогулки. По предварительным прикидкам, чтобы к четырем часам попасть на ракету, в три часа компания должна была спуститься к морю и сесть на теплоходик.

Без пятнадцати три друзья спустились к пляжу у нижнего выхода из Ботанического сада и пошли искать кассы.

Сначала они увидели огромную очередь.

– Слушайте, а это не на теплоход народ стоит? – Катерина озвучила общую обеспокоенность, которая легко читалась на лицах всей небольшой компашки.

– Чего гадать? – решительно обрубила Разговорова и обратилась к первой попавшейся женщине:

– Скажите, пожалуйста, эта очередь куда?

– На теплоход, – для убедительности женщина показала на стоявшее у пирса судно.

– А во сколько он отходит? – от растерянности Манюня стала похожа на обиженного ребенка.

– Ближайший в три. Они идут каждые полчаса. Мы обычно как приезжаем на пляж, так сразу и занимаем очередь. Стоим в очереди по очереди, то один, то другой, – рассмеялась женщина своей шутке. – Сейчас около трех. Так что часов в шесть-семь уедем.

– Ребята, вы слышали? Что делать?

– На мой непросвещённый взгляд, самое разумное – взять такси, – Дима оглянулся в поиске машины с шашечками.

– Ага, тебе тут просто толпы такси курсируют туда-сюда, туда-сюда. Ты видишь хоть одно? – Машка лихорадочно соображала, что делать. – У нас есть час. Надо бежать к верхнему входу, и там ловить такси или троллейбус, по ситуации.

– Сколько нам бежать до верхнего выхода? Мы сюда спускались часа четыре, а ты хочешь за час не только вверх добежать, но и до ракеты доехать. Я так не смогу, – поникшая Катюшка готова была расплакаться. – Нет, ну что за гадкая девица!

– Какая девица? – удивился Вадим.

– Ну экскурсоводша! Она разве не могла предупредить, что здесь может быть такая очередь? Зачем она послала нас сюда? Как мы теперь попадем на ракету?

– Катька, прекрати, – раздраженно бросила Маша, – надо думать, как выбираться, а не о девице. К тому же, она могла и не знать про очередь, или мы не дослушали.

– Девчонки, хватит ссориться. Идём. Там будет видно. В конце концов, возьмем такси до Евпатории, – решительно завершил дискуссию Вадим.

Молодые люди побежали обратно в Ботанический сад. По второму проходу красота уже не радовала. Бежать, точнее, идти вверх было тяжело. Дыхание, даже у ребят, достаточно быстро сбилось, поэтому шли молча, то и дело поглядывая на часы. Правда, оказалось, что если не петлять по всем закоулкам парка, то продвижение по прямой шло достаточно быстро, и дорога до верхнего выхода заняла всего полчаса.

Подойдя к остановке троллейбуса, девушки придирчиво взглянули друг на друга и пришли в неописуемый ужас. Их раскрасневшиеся лица были мокрыми от пота, Машины светлые волосы висели слипшимися прямыми сосульками, даже Катины густые темные волосы разделились на влажные пряди.

– Милые девицы, сколько можно любоваться друг другом. Что вы там хотите увидеть? – попробовал успокоить нервничающих подруг Димка. – Легкий румянец всегда был главным украшением любой девушки. Главное, у нас есть еще двадцать семь минут. Как вы полагаете, нам лучше поймать такси или дождаться троллейбуса. В любом случае шанс попасть на ракету совершенно реальный.

– Да, только я не вижу ни одного такси, – Вадим широким жестом указал на абсолютно пустую дорогу.

– Нет, ну мы так бежали, не может быть, чтобы нам не повезло, – с надеждой протянула Катя, приподнимая руками волосы, чтобы просушить их.

– Мужики, вселенная за вас. Вон едет наш спаситель, – закричала Машка и показала на троллейбус, вынырнувший из-за поворота. – Радуйтесь, вам не придется везти нас за свой счет в Евпаторию. Не знаю, сколько это стоит, но, думаю, что немало.

Компания разом расслабилась. Через пятнадцать минут они вышли из троллейбуса на остановке у ракеты. Оказавшись в непосредственной близости от судна, подруги неожиданно вспомнили, что весь день ничего не ели. За оставшееся до отхода ракеты время кавалеры успели даже сбегать за мороженным, продававшимся неподалеку на набережной.

***

–

Мария Семеновна, душенька, – Димка, как обычно, позерствовал, – не кажется ли Вам, что нам пора обменяться своими контактными данными?

Маша с Димой, возвращаясь с танцев, по обыкновению немного отстали от своих друзей.

– Дим, у нас еще почти целая неделя до отъезда. Наслаждайся жизнью сейчас, а о будущем у нас еще будет время поговорить в поезде. Мы же сутки, даже больше, будем ехать в одном купе.

– Желание леди – закон, – пожал плечами молодой человек, – но мне хотелось бы, чтобы ты знала. Мы обязательно продолжим наши отношения в Москве. Знаешь, я думаю – это сама судьба свела нас.

– Ты такие громкие слова произносишь, – рассмеялась Мария, – конечно, прикольно, в одно время приехали, в одно время уезжаем, в одном городе живем… Вон, посмотри на Катюшку с Вадиком. У них исходные данные те же, однако, я уверена, что Вадик ей такие песни не поет.

– У них даже курортного романа не получилось, – усмехнулся Дмитрий, – чем-то Вадимка не по нраву пришелся твоей Катюшке. Да ну и бог с ними. Давай думать о нас.

– Давай. Только видишь, мы уже пришли. Катюха с Вадиком стоят нас ждут, чтобы вместе подойти к калитке. Добрая Клавдия Федотовна блюдет нашу девственность и непорочность. Так что sorry, все оставляем до завтра.

Машка прибавила ходу, чтобы спрятаться за подругой от нежелательного разговора. Девушки распрощались с ребятами и, как обычно, вдвоем подошли к их дому. Занавеска в хозяйском окне слегка качнулась. Знать, бдительная женщина была на посту.

– Кать, что тебе не нравится в Вадике? – Маша придержала Катю около курительной скамейки. Ей срочно надо было выплеснуть накопившееся, а в комнате спала Сирануш.

– Мань, мне в нем все нравится. Нормальный парень, – Катя догадывалась, что их отношения с Вадимом не самая главная головная боль подруги. Вопрос был явно вводным. – Я смотрю, ты с Димой немного переборщила. Иногда вспоминаешь, что кто-то там в Москве тебя замуж зовет?

– Вспоминаю, – буркнула Разговорова и, вздохнув, продолжила: – мне так хорошо с Пинчуком. Знаешь, если бы не Губкин, я бы даже не задумывалась. Дала бы Димке свои координаты, и мы продолжили бы встречаться в Москве. А там уж как получилось бы. Но вот Макс! Вроде не муж и даже заявление не подали. Но столько лет мы с ним вместе, так крепко в голове у меня сидит, что он мой мужчина. А ведь это не так. Он мне, по сути, никто!

– Машка, перестань так говорить, – от возмущения Катерина встала, чтобы донести до подруги свои мысли с более высокой позиции. – Ты знакома с Дмитрием Пинчуком всего три недели. А Макса знаешь с детства. А встречаетесь с ним вообще четыре года…

– Два с небольшим очно и два по переписке.

– Не важно! Он как из армии вернулся, вы два месяца встречаетесь. Жениться собираетесь.

– ОН собирается.

– Но ты же не против!

– Катька, не знаю. Я тебе еще до его прихода говорила, что не уверена была в чувствах к нему. А как с Димкой встретилась, так совсем в раздрае нахожусь. Мне кажется, что Димон не просто курортное увлечение, а достаточно близкий мне по духу человек. Он понимает меня с полувзгляда. И я его тоже.

– Манюнь, честно говоря, вы действительно хорошо смотритесь вместе. Но это не повод бросать Губкина. Ты даже не знаешь Диминых родителей. Может, у него невеста есть? Может, все что они с Вадиком нам о себе наговорили – это вообще туфта.

Хоть Катя и запрещала себе думать об этом, потому что ей казалось, что подобными мыслями она предает Максима, но даже на ее придирчивый взгляд высоченный светловолосый эльф Дима рядом с рафинированной Машкой визуально смотрелся более гармонично, чем темный и коренастый Губкин. Манюня на самых высоких каблуках едва доставала до Димкиного плеча, тогда как с Губкиным становилась практически одного роста.

– Ладно, пошли спать, – Мария встала со скамейки, – будем считать, что это обычный курортный роман – потанцевали, поцеловались и разбежались. Наверное, это действительно отпускное наваждение – море, солнце, пальмы, красивые ребята. Приедем домой, увижу Макса, и все пройдет… Надеюсь…

***

– Ну что, девчонки, как нагулялись? – в день отъезда Клавдия Федотовна бабочкой порхала вокруг подруг, помогая им вынести вещи. Она умудрилась уже сдать их комнату, и новые жильцы должны были прийти буквально вот-вот. Поэтому женщина торопилась убрать помещение после Маши и Кати. Третья постоялица Сирануш уехала ещё два дня назад.

Подруги вместе с чемоданами вышли во внутренний дворик и сели на курительной лавочке, ожидая приезда ребят и наблюдая за хлопотами Клавдии Федотовны.

– Люблю запах хлорки. Вот, понюхайте, – отжав воду в ведро, хозяйка протянула девушкам половую тряпку, – всех микробов убивает. Я всегда всё с хлоркой мою.

Маша и Катя вежливо кивнули, стараясь не дышать и не морщиться, чтобы не обидеть Клавдию Федотовну. Что уж обижать женщину, она зарабатывала, как могла. И, в конце концов, она действительно регулярно намывала им полы с хлоркой, пока подруги валялись на пляже. Девушки постоянно чувствовали этот больничный запах. И, честно говоря, он успокаивал их.

Клавдия Федотовна вымыла полы и встала немного отдохнуть, любуясь своей работой:

– А кого-нибудь из звезд-то московских застали? У нас они летом часто выступают.

– Нам папка билеты на Хиля купил. Нам понравился концерт, – Маша хотела добавить, что даже не ожидали, но решила промолчать, подозревая, что хозяйка скорее всего относится к певцу очень положительно.

– А меня муж как-то на Толкунову водил. Концерт закончился. Она такая довольная со сцены сошла и к машине идет, – хозяйка приосанилась и изобразила плавную походку певицы. – Ей кто цветы дает, кто спрашивает что-то. Ну и я тоже поближе к ней протиснулась, спрашиваю: «А что, Валька, небось мужу-то изменяешь?» Она даже головы ко мне не повернула. Хотя слышала. Я видела, что она слышала. Да все они, эти певички, такие.

Подруги незаметно для разоткровенничайся женщины переглянулись, слушая рассказ о совершенно диком, на их взгляд, поступке. Прорваться к популярнейшей певице только для того, чтобы сказать гадость! Они абсолютно не понимали, как на это можно реагировать, чтобы не оскорбить напоследок Клавдию Федотовну. На их счастье послышался шум подъехавшей машины. Маша побежала к двери на улицу и подтвердила, что это за ними. Пока Димка с Вадиком складывали их сумки и чемоданы в машину, подруги тепло распрощались с хозяйкой и сели в такси.

В купе парни широким жестом предложили девушкам выбрать места, но, Катя решительно настояла размещаться в соответствии с билетами. У девушек были одно нижнее и одно верхнее места, и у ребят так же.

Присутствие молодых людей, особенно Вадима, сильно смущало Катерину. Весь месяц она не могла понять, как себя вести с ним. Глядя на заигрывающих друг с другом Машку с Димкой, она понимала, что её совершенно не тянет на подобное заигрывание с Вадиком. Молодой человек весь отпуск был с ней внимателен и вежлив, на близких отношениях не настаивал. Пару раз попробовал поцеловать, но почувствовав напряжение девушки, перевел отношения в чисто дружеские. Поэтому в купе Катюшка просто пережидала, когда, наконец, поезд приедет в Москву, чтобы забыть Вадика навсегда.

Ребята всю дорогу балагурили, развлекая подруг. Слушая вполуха их веселый треп, автоматически кивая и улыбаясь в нужных местах, Маша думала о предстоящей встрече с Максом. Ей во чтобы то ни стало необходимо было разделиться с ребятами до выхода из вагона. Подруги совершенно забыли, что, приехав с девушками в одном вагоне, ребята, наверняка, и выйдут из поезда вместе с нимид. А там будет Губкин.

Но пока в голову ничего не приходило, и поговорить с Катей наедине можно было только вне купе. Маша в очередной раз улыбнулась ребятам и вышла в коридор, изо вех сил надеясь, что Катя не вытерпит сидеть в одиночестве с двумя парнями и скоро выйдет за ней.

Однако первым за ней выскочил Дима. Понимая, что объяснение неизбежно, Манюня тянула время, любуясь пробегающими мимо пейзажами. Поезд шел мимо бескрайних подсолнуховых полей. Зрелище было настолько завораживающим, что не хотелось ни о чем думать, только смотреть и смотреть на скопище огромных желтых цветков под стук колес и покачивание поезда.

– Машенька, отвлекись немного от созерцания прекрасного. Вот мои московские телефоны, – Дмитрий по-деловому положил в карман Машиных шорт сложенный пополам листок бумаги, – домашний и рабочий.

– Зачем? Отпуск закончен.

– Машунь, ну что за мрачный тон?! Поверь, ты для меня не просто курортная подружка. Я можно сказать настаиваю, что нам непременно надо встретиться в Москве, – улыбаясь, Дима взял за руку собиравшуюся уйти девушку.