Дом на Фиалковой улице

3

Удачное местонахождение – вот, пожалуй, и все, что можно сказать о Бромли. Старая церковь, духовная академия, живописные с виду и тесные изнутри дома из потемневшего от времени кирпича, с эркерами и башенками, несколько лавок вокруг рыночной площади… обычная деревушка, которой тем не менее посчастливилось оказаться всего лишь в двенадцати милях от самого Лондона.

Кроме местных жителей, по большей части скромных тружеников, в деревне обитало несколько почтенных семейств, чьи доходы не позволяли содержать дом в столице, а поместья находились чрезмерно далеко для того, чтобы во время лондонского сезона приезжать в город и возвращаться обратно так часто, как им этого захочется.

Надо добавить, что выгодное расположение Бромли привлекало тех ученых мужей и политиков, кто вынужден был время от времени искать убежища от лондонской суеты, чтобы поработать в тишине и уединении над диссертацией или проектом нового билля.

Мистер Уэствуд относил себя именно к таким ученым людям, что и побудило его приобрести домик в Бромли, в дополнение к большому лондонскому особняку. Правда, его труды заключались вовсе не в законотворчестве или научных изысканиях, но он почитал их едва ли не более важными для своих соотечественников.

Мистер Уэствуд писал поучительные романы, обличающие пороки и слабости рода человеческого. Его герои, как правило, оказывались под влиянием более сильных и порочных натур, что приводило к неминуемым горестям и утратам, и только после долгого пути сквозь тернии прозревшие обретали заслуженное счастье, а зло каралось жестоко, но справедливо.

Книги мистера Уэствуда поначалу произвели фурор в обществе и рекомендовались к прочтению молодому поколению, но со временем эти истории утратили прелесть новизны и в последние несколько лет восторженно принимались только почтенными матронами и гувернантками юных леди, так как содержали в себе немало завуалированных наставлений.

Мистер Уэствуд занимался писательством скорее по воле сердца, чем из необходимости зарабатывать себе на жизнь, так как обладал независимым состоянием. Добродетельный христианин испытывал удовлетворение при мысли о том, что его книги помогут какой-нибудь заблудшей душе вернуться на путь праведности, и не уставал черпать сюжеты из жизни светского общества, не упуская ни единой сплетни и сдабривая их толикой собственной фантазии. Мистер Уэствуд даже послужил невольной причиной нескольких крупных скандалов, потрясших великосветские гостиные несколько лет назад, но его мало волновали подобные вещи. Главное, он сделал все, что мог, чтобы предостеречь невинных овечек от попадания в искусно расставленные сети. Конечно, он изменял имена своих героев и старался описывать события, случившиеся с ними не вчера, а в более отдаленном прошлом, оставляя настоящее для последующих своих трудов, но многие могли узнать себя, и мало кто оставался этим доволен. Правда, еще меньше было таких, кто осмеливался открыто возмущаться подобной бесцеремонностью мистера Уэствуда, предпочитая делать вид, что его персонажи не имеют с ними ничего общего.

В Бромли мистер Уэствуд создал лучшие свои романы, «Тайные грехи Элоизы Сент-Джонс» и «Похождения Тобиаса Мэттона», а потому очень привязался к своему старому дому, густо увитому плющом и носившему романтическое название вилла Лаверна, впрочем, изнутри отделанному в полном соответствии со вкусами хозяина.

Уже несколько месяцев заботам мистера Уэствуда были вверены племянник и племянница, дети его взбалмошной кузины. После непродолжительного вдовства миссис Крейтон вышла замуж вторично и вместе с супругом, лордом Тейтли, с приятностью проводила время в поездках по Европе.

Несмотря на то что Ричард был уже вполне взрослым джентльменом, его мать находила, что он слишком молод, чтобы самостоятельно управлять унаследованным им от отца имуществом, и доверила все дела опытному управляющему лорда Тейтли. К счастью для родственных связей этой семьи, Ричард Крейтон, похоже, ничуть не возражал против того, чтобы еще пару лет побыть избалованным бездельником, завсегдатаем театров и балов.

Молодые Крейтоны всерьез опасались, что дядя не даст им покоя своими наставлениями, но у себя дома мистер Уэствуд оказался отнюдь не склонен искоренять праздность или проводить время в постах и молитвах. Он иногда забывал выйти к столу, увлекшись своими трудами, но его кухня отличалась изысканным вкусом и немалым разнообразием, кресла были удобны, а богатая библиотека вполне удовлетворяла вкусам его племянников, разве только из нее изгонялись самые уж легкомысленные и безнравственные книги.

В воспитательных целях мистер Уэствуд также не заходил слишком далеко, он ограничился тем, что предложил племяннице прочесть один из своих романов, о страданиях бедной шляпницы Элоизы, напрасно устремившей свои взоры к высшему обществу, а Ричарду рекомендовал историю небогатого сквайра, утратившего и то немногое, что у него имелось, в сомнительных финансовых авантюрах. На этом дядя счел свою миссию завершенной и не препятствовал развлечениям Крейтонов, даже устраивал иногда обеды и небольшие вечера для избранного общества, правда, советовал племянникам присматривать себе партию с должной осторожностью.

Диана и Ричард с удовольствием проводили время в Бромли, пока мистер Уэствуд писал свой роман. После выхода книги он обычно уезжал на курорт, передохнуть, прежде чем начинать новый труд. На этот раз что-то не ладилось с романом, дядюшка стал раздражительным, и племянники старались встречаться с ним как можно реже.

Крейтоны легко нашли себе друзей в местном обществе, но Диане не хватало близкой подруги, с которой она могла бы совершать длительные прогулки и обмениваться мнениями о книгах, шляпках и джентльменах. Несколько молодых леди из жительниц Бромли уделяли внимание скорее ее брату, нежели мисс Крейтон, и Диана не раз сокрушалась о том, что в доме напротив никто не живет. Соседские взаимоотношения могли сложиться очень приятно, поселись там какое-нибудь славное семейство.

И вот, наконец, надежды мисс Крейтон должны были вот-вот осуществиться.