Чародейка 1: Дом престарелых ведьм

Глава 3

Прав был Василий – на сытый желудок думается гораздо лучше, чем когда чувствуешь, как твой живот медленно, но верно прилипает к позвоночнику. Уплетая овсянку за обе щеки, я успела сопоставить хронологию событий последних месяцев моей никчёмной жизни с информацией, полученной от могущественной, как выяснилось, ведьмы Златы и пришла к выводу, что у меня точно не депрессия. Я ведь и правда пару месяцев назад просила помощи у потусторонних сил, но кроме меня и Наташки об этом никто не знал.

Наташка меня на этот смехотворный ритуал и сподвигла, если честно. Сама бы я до такого сроду не додумалась.

Началось всё с разбитого сердца, конечно же. В Пашку я втрескалась по уши ещё до выпускного. А как в него не влюбиться, если он весь такой харизматичный, что аж коленки подгибаются? Мама ещё тогда мне говорила, что добром это не кончится, да кто ж слушает родителей в семнадцать-то лет?

Это мне было семнадцать, а ему больше. Он уже университет заканчивал. Медицинский. Интерном в нашей больнице работал, когда я медкомиссию проходила для поступления в институт. Там и познакомились. Ну а дальше всё, как в сказке – свидания, цветы, мягкие игрушки, золотой кулончик в форме сердечка, поцелуи под луной, нежности в пределах допустимого… Это было в далёком марте прошлого года.

К маю наши отношения перешли на новый, более близкий уровень. В июне я с горем пополам сдала выпускные экзамены, поскольку готовиться к ним у меня времени не было – я хвостиком бегала за Пашкой и ревновала его к каждому столбу. В июле мне исполнилось восемнадцать, и родители укатили в свои испанские владения, оставив непутёвой дочурке трёхкомнатную квартиру в центре города. Я благополучно не поступила в институт, потому что Пашка перебрался жить со съёмной квартиры ко мне, и стало совсем не до учёбы – любовь же.

Август, сентябрь, октябрь… Могла бы ещё тогда сообразить, что ему не я нужна, а квартира. Сама ведь на первом же свидании разболтала, что родители меня, бедняжку, одну-одинёшеньку оставят сразу же по наступлении совершеннолетия. Наивная, доверчивая школьница…

В январе он меня бросил. Сделал предложение, я от счастья выпала в осадок и, конечно же, согласилась, а через пару дней наша любовь закончилась. Пашка вроде бы вляпался в какие-то неприятности, нужна была очень крупная сумма денег, чтобы из них выбраться, а я наотрез отказалась продавать квартиру. Вот как щёлкнуло что-то в голове – не продам, и всё тут. Посоветовала ему взять кредит, а он послал меня куда подальше, собрал вещи и ушёл.

Вообще-то мошенник из него так себе – слишком уж сырая и банальная схема развода, мог бы и получше её продумать, но почему-то поторопился. А мне всё равно обидно было. Так обидно, что я неделю рыдала в подушку, пока меня за прогулы с работы не уволили. Невелика потеря, конечно – упаковщикам в кондитерской не так уж и много платят, но всё же… Пришлось взять себя в руки и искать новую работу, потому что жить на что-то нужно было.

Устроилась прачкой в детский сад, записалась сразу на несколько бесплатных курсов, предложенных службой занятости – хотела загрузить себя так, чтобы не осталось ни времени, ни желания думать о своей безответной любви к корыстному негодяю. Родителям, которые за всё это время позвонили мне всего два или три раза, ничего не рассказывала, да они особо и не интересовались, как и чем я живу. Даже Наташке не жаловалась – стыдно было, потому что она мне неоднократно говорила, что «с этим Пашкой что-то не так». Она сразу почувствовала, что он подлец, а я любила слепо, глухо и безоглядно.

Наташа – подруга хорошая. Она всё чувствует и всё понимает. Другая бы на её месте сразу начала вещать «А я тебе говорила!», а Натуся старательно обходила эту тему, чтобы лишний раз меня не расстраивать. Она молча сочувствовала, а я держала свою боль в себе, пока однажды меня не прорвало – как раз два месяца назад, в мой День Рождения, по поводу которого она и забежала ненадолго ко мне в гости.

– У-у-у, Майская, как тебя плющит… – удивилась она тогда. – А чего раньше-то молчала? Я думала, что ты давно уже всё это из головы выбросила.

И сразу же предложила мне провести нелепый ритуал загадывания желания на перекрёстке – мол, она не первый год уже этим пользуется, и всегда всё сбывается. И условия простенькие: во-первых, это работает только в День Рождения; во-вторых, нужно загадывать что-нибудь реально исполнимое; в-третьих, желание будут воплощать в жизнь какие-то языческие боги, поэтому нужна жертва в виде одной капельки крови именинника.

До полуночи оставалось всего десять минут, мы обе были уже далеко не трезвыми, немедленно погрузились в лифт и, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания, сотворили задуманное прямо во дворе нашего дома, сочтя выезд в арку Т-образным и вполне подходящим случаю перекрёстком.

– Хочу забыть Пашку, – шмыгнула я носом, зажмурилась и воткнула в палец иголку.

– По-твоему, это реально исполнимое желание? – недоверчиво нахмурилась Наташка.

– Ага, – уверенно кивнула я. – Я ни разу не против частичной амнезии. Вот пойду завтра утром на работу, а мне кирпич на голову – бац! И последнего года в памяти будто бы и не было. Реально же?

– Тогда надо было амнезию на год и заказывать, а не вот это вот…

Второе желание языческие боги не выполняют, да и за полночь уже перевалило, поэтому мы там же, во дворе, допили то, что прихватили с моего скромного праздничного стола, обменялись пожеланиями доброй ночи и разбежались по домам.

В ту ночь в мои сны впервые пришёл ОН и пообещал, что заставит меня забыть обо всём. Красивый. Сильный. Ласковый. Страстный. Такой, с каким можно даже саму себя забыть.

Утром я обнаружила, что совершенно не помню, чем закончились вчерашние посиделки с подругой, а встать и пойти на работу просто не могу – перебрала. К тому времени я уже работала на оптовке комплектовщицей заказов, и директору моё внезапное недомогание категорически не понравилось. Частная лавочка с наплевательским отношением к трудовому законодательству – больничные не оплачиваются, просроченная продукция списывается в счёт зарплаты персонала, ну и так далее в том же духе. Понятное дело, сочувствовать мне там никто бы не стал, даже если бы я реально заболела.

А я и заболела. Непонятно чем, но на следующее утро еле добрела до ванны и осознала, что работать в таком состоянии не смогу. Снова позвонила на работу, где мне сказали без больничного листа на глаза не показываться. А зачем больничный, если его всё равно не оплатят? Для отчётности? Но в поликлинику я всё-таки пошла. Про позавчерашние возлияния распространяться не стала и была безумно рада, когда терапевт обнаружила у меня признаки начинающейся простуды.

На следующий приём к доктору я пойти не соизволила, потому что с трудом передвигалась по квартире. Вызвала врача на дом и получила на руки направление в стационар, где через неделю написала отказ от госпитализации – в результате бесконечных обследований у меня обнаружился только авитаминоз, лучше от лечения не становилось, а с работы меня благополучно уволили, о чём директор сподобился сообщить мне по телефону.

Мне всё время хотелось спать, потому что реальность давила и заставляла страдать, а во сне я чувствовала себя лёгкой бабочкой с тоненькими крылышками, трепещущими от нежных прикосновений сногсшибательного мужчины, который и во сне-то далеко не каждой девчонке может присниться. А мне снился. Каждую ночь. И только рядом с ним я чувствовала себя по-настоящему живой.

Понимала же, что это неправильно. Просыпалась, заставляла себя есть, умываться… Пыталась снова вызвать врача, но куда-то сунула телефон, который благополучно разрядился, и найти его в бардаке, который я развела в своей квартире за месяц, было нереально.

Каждый мой сон тогда начинался одинаково – я отталкивала того, к кому меня тянуло и телом, и душой. Возмущалась, просила оставить меня в покое, сопротивлялась, но ОН всегда добивался своего, сметая все мои протесты единственным прикосновением губ. Я тонула в нём. Принимала его. Брала и отдавала всё, что мы могли дать друг другу. Просыпалась, говорила себе, что нужно как-то с этим бороться, что это уже переходит все границы, и пора взять себя в руки, но потом опять проваливалась во тьму и оказывалась в объятиях того, о ком мечтала втайне даже от самой себя.

А потом мне вообще расхотелось просыпаться, двигаться, думать и жить. Неприятно это признавать, но черноволосая дама с красивым именем Злата права – я действительно обращалась к потусторонним силам с просьбой. Только вот напрочь забыла о том, что делала это. И я понятия не имела, что это за боги такие, которые могут исполнять желания, а Наташка, судя по всему, вообще не в курсе, куда лезет.

Странно было это осознавать, но всего одна ночь и утро, проведённые в заведении, именуемом домом престарелых ведьм, вернули меня в реальность. Правда, не в такую, к какой я привыкла, но ведь нельзя отрицать очевидное – из меня и правда кто-то вытягивал жизнь на протяжении целых двух месяцев, и это могло закончиться весьма плачевно.

Об инкубах и суккубах я и раньше слышала. Точнее, читала и в кино видела. Не везде о них одно и то же рассказывают, но сводится всё к тому, что они, во-первых, демоны-соблазнители, а во-вторых, питаются жизненными силами своих жертв. Всё, как в моём случае. Получается, я заключила с этим демоном что-то вроде сделки и подписалась под ней каплей своей крови. С него – отсутствие у меня воспоминаний о Пашке, с чем этот обаятельный чёрт успешно справлялся. Ну а с меня, получается – моя бессмертная душа. Да уж, загадала желаньице, ничего не скажешь.

И так выходит, что я свою часть сделки не выполнила, потому что доесть меня этот коварный тип не успел, и соглашение на этом оказалось расторгнутым – про Пашку-то я вспомнила в итоге. Осталось только выяснить, правильно ли я всё поняла. Поди разбери, что там у этих демонов на уме. И надо как-то решать эту проблему, потому что нехорошо пользоваться гостеприимством добрых людей дольше необходимого. Не могу же я всю жизнь провести непонятно где в компании призрака, ведьм и прочих неведомых соседей, которых в принципе существовать не может.

– Тебя отсюда никто не гонит, – послышался сбоку знакомый голос.

Я открыла глаза и повернулась к Злате, которая, помимо всего прочего, оказывается, ещё и мысли читать умеет. Добраться до заколдованного дивана мне недостало сил даже после завтрака, поэтому я всё ещё сидела на полу, прислонившись к стене, а рядом со мной со скучающим видом почёсывал свою седую бороду призрак Василий.

– Вы говорили про магию, которая во мне… – обратилась я к ведьме, удобно расположившейся в кресле, до размеров которого немыслимым образом сократился диван, будь он трижды неладен.

– Об этом я и пришла с тобой поговорить, – кивнула Злата, глядя на меня так пристально, словно пыталась увидеть что-то внутри, а не снаружи. – Что ты знаешь о своих предках?

– Им на меня плевать с высокой колокольни.

– Я не об усыновителях твоих говорю, а о настоящих родителях, их родителях, родителях их родителей и так далее, – нахмурилась она.

– Чего? – я тоже нахмурилась, а Василий присвистнул и превратился в слух. Буквально. Только что рядом со мной сидел безобидный старичок, а теперь вдруг вместо него в воздухе замаячило ухо размером с корыто, на что Злата не отреагировала вообще никак. Я бы тоже не стала обращать на это внимания, если бы зрелище не получилось до отвращения натуральным. Скривилась и сдвинулась немного в сторону, чтобы оно хотя бы меня не касалось.

– Ясно. Ты не в курсе, – ведьма недовольно поджала губы, откинулась на спинку кресла-дивана и постучала пальцами по подлокотнику. – Ну а о подруге своей ты что знаешь?

Я предпочла промолчать, подозревая, что снова продемонстрирую свою неосведомлённость в том, что эта черноволосая дама явно считала очень важным. Ухо тем временем подкралось поближе к ней и сразу же получило затрещину по хрящу сверху.

– За что?! – возмутился Василий, приняв прежний облик и обиженно выпятив нижнюю губу.

– За неуместные шутки, – пояснила Злата. – Кыш отсюда, пока я Порфирия не позвала!

Призрак показал ей язык, проворчал что-то про недостойное обращение с почтенными стариками и растаял в серебристой дымке, осыпавшейся на пол горсткой сразу же исчезнувших блёсток.

– Зачем вы с ним так? – насупилась я, и в зелёных глазах ведьмы промелькнуло удивление. Видимо, я слишком быстро смирилась с существованием призраков, потому что другого объяснения для её реакции у меня не нашлось.

– Ну, если ты заступаешься за неупокоенных духов, хотя сама даже на ноги встать не можешь без посторонней помощи, значит, я в тебе не ошиблась, – усмехнулась она.

– А вы считаете, что раз вы сильнее, то вам всё можно?

– Я не только сильнее, Ирина, но и старше на несколько столетий, так что в споре с Васькой, кто из нас кого должен больше уважать, я определённо выйду победительницей.

– Дедовщиной попахивает…

Понимание, что я уже второй раз ни с того ни с сего начинаю хамить этой вроде бы доброй и гостеприимной женщине, немного запоздало. Злата снова посуровела, но в этот раз хотя бы не собралась уходить, как случилось при первой нашей встрече час назад. Она просто несколько минут молча сверлила меня сердито-убийственным взглядом, а потом сокрушённо покачала головой.

– Так мы с тобой каши точно не сварим. Давай начнём сначала? Тебя зовут Ира, меня Злата, и с этим всё понятно. Пока ты тут завтракала, я неожиданно для нас обоих выяснила, что мы, оказывается, родственницы…

– Час от часу не легче, – вздохнула я и прикусила язык, чтобы несдержанностью на язык не создать о себе ещё более нелестного мнения. В конце концов, это в моих интересах помалкивать и вести себя идеально, потому что где-то за пределами этих стен меня уже наверняка разыскивает ненасытный демон с целью добить.

– Нравится тебе это или нет, дорогуша, – криво усмехнулась Злата, – но у нас с тобой есть общий предок…

– Если кажется, креститься надо.

Это, видимо, было последней каплей, потому что ведьма изобразила, что закрывает рот на замок. Она на себе изобразила, а я вдруг почувствовала, что лишилась голоса.

– Так-то лучше, – удовлетворённо заключила она и закинула ногу на ногу. – Итак… Я не имею ни малейшего понятия, кем ты мне приходишься, и выяснять это не буду, но в том, что у нас с тобой одни и те же корни, сомнений нет. Объяснять тебе, откуда мне это известно, я тоже не собираюсь. У меня есть сила, знания, бессмертие и это уютное местечко, куда тебя притащила твоя глупая подружка. У тебя, Ирина, есть только сила, которая запрятана так глубоко, что даже я её не вижу. Зато её видит и чувствует инкуб, который сейчас ошивается кругами поблизости. Он чует тебя и не уймётся, пока в тебе теплится жизнь. Могу предложить два варианта на выбор: либо ты остаёшься здесь навсегда и даёшь клятву на крови, что не попытаешься сбежать, либо я решу эту проблему менее гуманным способом, и ты составишь компанию Василию в его неупокоенном бытие. Отпустить я тебя не смогу, уж извини, потому что не хочу лишаться своего бессмертия. Высшие инкубы – единственные существа, способные убить бессмертную ведьму. У нас с тобой одна кровь, несмотря на почти четыреста лет разницы в возрасте. Если ты выйдешь отсюда, скрытая в тебе сила проделает брешь в защитных барьерах, и твой демон сначала тебя прикончит, а потом явится за мной раньше, чем я восстановлю защиту. Наша с тобой магия для него – редкий деликатес. Мне это не надо, дорогуша. Я жить хочу. И я, помимо всего прочего, отвечаю за стариков, которые доживают здесь свой век. Это мой дом. Мой маленький мир. Мои правила и порядки. Надеюсь, я доходчиво изъясняюсь?

– Более чем, – ляпнула я, хотя намеревалась хранить в секрете тот факт, что её лишающее дара речи колдовство длилось всего несколько мгновений.

Злате это очень сильно не понравилось, и она ушла, повторив напоследок предупреждение, что если я попытаюсь удрать, на этом мой жизненный путь и закончится. И хорошо, что ушла, потому что эта женщина по какой-то причине меня с самого начала нашего знакомства дико раздражала.

Я – отпрыск какого-то ведьмовского семейства. Мои родители на самом деле мне не родные, а приёмные. Во мне скрыта сила, которую не видит и не понимает бессмертная колдунья. Факт моего пребывания здесь ставит под угрозу дальнейшую жизнь целого ковена. Ничего себе утречко… Может, я всё-таки спятила?

– Если бы всё это было по-настоящему, я бы на её месте просто без разговоров свернула мне шею, – подумала вслух и обнаружила, что Василий снова сидит рядом с таким видом, будто знает какую-то тайну, которой ему не терпится со мной поделиться. – Что? Я ещё чего-то о себе не знаю?

– Марта предсказывала, что рано или поздно здесь объявится родственница Златы, и всё перевернётся с ног на голову, – заговорщицки прошептал призрак и уверенно закивал в подтверждение своих слов.

– И кто у нас Марта?

– Оракул. Провидица. Она всё про всех знает и в будущее заглянуть может, но от старости у неё с головой в последнее время немного не того… – он покрутил пальцем у виска и вздохнул. – Поэтому никто не принимает её пророчества всерьёз.

– Я не собираюсь здесь ничего переворачивать. Я домой хочу.

– Вряд ли у тебя это получится. Если Злата сказала, что не отпустит, значит, так и будет. Она и чары покорности наложить может, если потребуется.

– Потрясающе. Господи, неужели это всё происходит со мной на самом деле?

Василий дёрнулся, будто я неожиданно влепила ему пощёчину, и исчез, а по комнате вдруг прошёлся маленький вихрь, взметнув в воздух облако пыли, моментально набившейся мне в рот и в нос. Пока я отплёвывалась, чихала и старательно протирала глаза, вокруг что-то шуршало, скрипело и громыхало, а потом звуки стихли, и пыль рассеялась. Я обнаружила, что сижу на прогнившем полу в какой-то развалюхе с заколоченными окнами. По перевёрнутому и облезлому диванчику, напоминающему тот, на котором я недавно вроде бы спала, с громким писком снуют мыши, а в грязных ошмётках, свисающих со стен, с трудом угадываются полосатые обои.

– Вот это больше похоже на правду, – скривилась я и стряхнула с руки наглого паучка. – Осталось только как-то выбраться отсюда и спросить у Наташки, с какой целью она бросила больную меня в этих руинах.