Дом. Рассказы

Барам Гунди

Вагоны перестали медленно толкаться на стрелках, перестук колёс превратился из хаотичного в мерный и оттого усыпляющий. Люди, наконец, перестали бродить по узкому проходу между полками плацкарта, и, казалось, улеглись-таки почивать. И лишь одинокая сонная мама продолжала, сама засыпая, пытаться уложить спать и своего сына, впервые ехавшего на поезде в неведомые дотоле дали, и от того не желавшего пропустить и секунды путешествия.

– Ложись и спи, Митя, – сквозь собственный сон повторяла и повторяла она, – а то придёт злой волшебник Барагун, и заберёт тебя в свою пещеру.

От этих слов глаза мальчика лишь больше загорались любопытством.

– А где его пещера, мама?

Надо отдать должное маме Мити, её терпение казалось безграничным, как и полагается быть у тех, чьим теплом мы согреты от рождения.

– Вот приедем, и я покажу тебе гору, в которой скрывается та пещера, – пообещала мама , – а теперь ложись и спи, сынок, – попросила она, и тут же сама крепко уснула.

Митя это понял, и будить маму больше не стал. Его почти гипнотизировали пролетающие мимо огни станций и переездов, и загадочный мрак отдающего колёсным стуком остального ночного пространства.

Он уже вот-вот и сам задремал, когда услышал в коридоре (если так можно назвать узкое пространство между нарами плацкартного вагона) шаркающие шаги, будто кто-то шёл на лыжах по грубому полу.

Митя до сих пор готов поклясться, что первым в проёме полок показался огромный нос и куцая борода под ним. И только потом рядом с ним, мамой и ещё всеми остальными спящими появился их владелец – невысокий старик с лицом тёмным не то от копоти, не то от природы, россыпью морщин и белозубой улыбкой, которая вовсе не вязалась к остальному его облику.

– Это восьмой вагон? – спросил Митю старик, и в его голосе читалась такая усталость, словно он прошёл уже тысячу вагонов, но так и не смог найти нужного.

– Ага, – ответил мальчик, невольно отодвигаясь к окну. Он немного испугался, хотя ничего угрожающего в старичке не обнаруживалось, да и мама была рядом.

– Ну и славно, – неожиданно бодро согласился странный гость, и уселся рядом с мальчиком на полке.

Вот в такой диспозиции они и провели последующие минуты три. Мальчик ждал, что, наконец, проснется мама и разъяснит старику доступными словами то, что тот ошибся местом. А чего ждал сам старик, он и сам не знал пока.

Колёса поезда стучали на стыках, кто-то похрапывал, кто-то что-то бормотал, но никто не просыпался, даже мама. И вдруг у мальчика исчез страх. Совсем исчез. И он запросто, словно соседа по парте… нет, словно молодого нового учителя спросил прямо:

– Так ты и есть злой волшебник Барагун? – и рассмеялся.

Смех оказался сначала смелым и весёлым. Затем он перешёл на неуверенный и удивлённый. А закончился всхлипом, за которым должны были последовать слёзы, но от чего-то не последовали.

Самым странным было то, что никто так и не проснулся – даже мама, или проводники. Тусклый свет, как и прежде, горел, люди во сне, как и прежде, сопели и храпели, огни за окном мелькали, но никто не смог бы прийти на помощь Мите – это он теперь понял.

– Во-первых, – неожиданно ворчливым голосом ответил старик, – меня зовут Барам Гунди – чёрный маг! И это коротко, без положенных наследственных имён, титулов и прочей шелухи.

Ещё пару минут назад мальчик бы, как минимум, испугался, но вот теперь он даже не удивился подобному заявлению старика.

– Вы хотите сделать нам с мамой зло?

– С чего ты это взял? – маг привычно постарался выглядеть удивлённым, в тысячный раз, отвечая на подобный вопрос. – Я же не маньяк, а маг!

– Но ты же Чёрный Маг! – не унимался малыш.

Старик улыбнулся, потом вдруг сложил губы трубочкой и выпустил из образовавшегося отверстия маленький язычок слабого жёлтого пламени, словно подтверждая мнение мальчишки о себе.

– Чёрный не значит злой, – без всякого выражения произнёс Барам Гунди, – Да будет тебе известно, мой мальчик, что зло вообще не имеет цвета! Вернее, оно имеет разные цвета. Зло может становиться красным, как кровь, может претвориться белым, как ледяная смерть, может стать синем, как небо, убивающее высотой, или чёрным, как уголь, убивающий шахтёров. Зло, как хамелеон, подстраивается к цвету ауры людских душ… Но, для тебя это пока сложно понять. – Мите показалось, что теперь замерли даже колёса вагона, колотившие на стыках.

– А Белый маг, не значит – добрый? – уже не очень уверенно спросил мальчик.

– Нет абсолютного добра, – как-то невпопад шмыгнув носом, заявил маг. – Ибо добро для одного, чаще всего оборачивается злом для другого. Вселенная пребывает в равновесии. Вот возьми джинов….

Митя так радостно закричал, что должен был проснуться весь вагон, но никто даже не оторвал головы от подушки:

– Я знал, что они существуют! – Победоносно воскликнул он. – А мама говорила, что это всё сказки! Ты мне подаришь бутылку с джином?

Маг прищурил стариковские глаза, и ещё раз внимательно оглядел мальчика сквозь сумрак спящего плацкарта. Губы его собрались в трубочку, а брови уползли ближе к макушке. Затем брови опустились, а губы растянулись в невесёлой усмешке.

– Впрочем, – вслух решил он, – все люди одинаковые почти, и этот ещё далеко не самый худший из них. Раз он просит, то я должен рассказать.

– Понимаешь, Митя, – старик специально старался говорить с натугой, чтобы оставить себе немного времени, – никаких бутылок никогда не было.

– А где же они сидят? В кувшинах? – не успокаивался мальчик.

– Они вообще нигде не сидят, – пожал плечами волшебник. – А если ты готов молча слушать, то я расскажу тебе про них.

Надо-ли пояснять, что после таких слов, мальчик замер, подобно всему вагону. Но, в отличие от вагона, он мог слушать.

– Рассказывай, рассказывай! – просил Митя.

Барам Гунди вновь усмехнулся, но уже не так мягко, как прежде.

– Те, кого вы именуете джинами, это чёрные маги, поверженные в магическом поединке. Побеждённых у нас не убивают, а только (он горько усмехнулся) лишают магических способностей, как бы запирают в сейф их крылья.

Старик прищурился снова, словно что-то прикидывая в уме, потом кивнул и продолжил:

– Но у каждого сейфа есть дверь, а у двери есть ключ. Им можно запереть, но им же можно отпереть. – Маг смерил взглядом молчаливого, сидевшего с раскрытым ртом Митю, как-то по детски хихикнул, и заявил: Вспомни сказку о Старике Хоттабыче.

– Там была бутылка, – не очень уже уверенно произнёс мальчик.

– Там не бутылка была, – перешёл на назидательный тон Маг, – там ключом заклятия (очень хитрого, между прочим) было условие, что старика, утонувшего в реке спасёт совсем молодой мальчик, причём бескорыстно!

– И что тут хитрого? – не понял Митя.

– А ты полезешь прямо сейчас в реку спасать тонущего старика? – С некоторым даже интересом спросил Маг.

Митя хотел, хотел… но не сказал, ибо знал, что не полез бы. Вызвать там подмогу, или спасателей,… да и этого бы, честно говоря, он бы делать не стал. И не спрашивайте: почему.

– Вот-вот! – усмехнулся старик, – А представь четыре тысячи лет назад!

Митя представил, сильно представил, но ему совсем не стало страшно, напротив – интересно. И тогда он, уже ничего не стесняясь, спросил:

– Тогда в чём разница между магами?

Старик пожевал беззубыми губами и произнёс только: сам спроси.

– У кого спросить? – не понял Митя.

– У меня, – рявкнул Маг, – или ты здесь наблюдаешь ещё кого-то?

Не сразу, но до мальчика дошло: маг отвечает на вопросы, если их задавать. Он обязан это делать, как рыбка обязана исполнять желания свихнувшегося старика. Только вот эта «рыбка» почему-то приплыла в невод сама… сам. Интересно зачем? Но мяч, как говорил в телевизоре дядька комментатор, был сейчас на стороне Мити, и мальчик не собирался упускать удачу из рук.

– Спрашиваю! – гордо заложив одну руку за спину, заявил Митя. Сейчас он казался себе не меньше, чем Наполеоном!

Тем контрастнее прозвучал скрипучий смех старца.

– А ты в лес по дрова сходил? Печку истопил? Муки намолол? – Дед закашлялся от смеха. – Командир хренов!

Митя стушевался. Тут он переборщил – это понятно. Дедушке может двести лет, а может и тыща! А он с ним ведёт себя, как капризный внук.

А как себя с ним вести?

И понимание пришло как-то само собой. Как роса ложится утром на траву, приятно холодя босые ноги. Вот так и надо – просто, но с уважением! Старику приятна молодецкая удаль, но он всё же очень стар. Супер стар!

– Скажи, дедушка, – теперь мальчик был очень осторожен, подбирая слова, – так чем же тогда отличаются белые и чёрные маги?

Старик аж крякнул от удовольствия. Его огромный нос запустил в себя столько воздуха, что хватило бы на десяток тех цветастых шаров, на которых разные богатые балбесы летают вокруг мира, снова и снова доказывая себе то, что мир круглый, а не плоский! Затем утёр его рукавом полинялого пиджачка, совершенно незаметно ставшего таким, и заговорил.

– У вас во дворе дворник есть? – Как-то весело спросил он.

– Конечно, есть, – горячо подтвердил Митя, – дядя Ислам.

– А есть такая толстая тётка, которая никогда и ни чем не довольна, сама ничего не делает, а только командует?

Митька рассмеялся, удивившись, насколько точно волшебник обрисовал бабу-Наташу, которую все дворники в округе звали не иначе, как «хозяйкой».

– Есть! – тут же подтвердил он.

Барам Гунди очень близко склонился к мальчику. Казалось ещё секунда, и он его укусит… Однако вместо этого его речь расслоилась и потекла подобно расплавленному мёду.

– Вот в этом и разница, – почти прошипел маг, – мы работаем, а они просто пользуются плодами нашего труда!

Малыш почти понял, но любой урок требует закрепления.

– Скажи! – потребовал он.

Старик оценивающе взглянул на собеседника.

– А ты любишь добираться до самой сути, – одобрительно хмыкнул он. – Ну, тогда представь себе пустыню и одинокого путника бредущего через пески…